Союзник поневоле (гет)

Это было убежище Гарри. Всякий раз, когда ему требовалось скрыться от Дадли и его банды, публичная библиотека становилась его прибежищем. Дадли, вероятно, даже не подозревал о существовании такого места, а если бы и знал, то вряд ли проявил бы к нему интерес. К тому же библиотекарь никогда не допустил бы никакого насилия в своих владениях, хотя бы из-за необходимости соблюдать тишину.

Поначалу библиотека была для него просто местом, где можно укрыться и перевести дух. Но вскоре любопытство семилетнего мальчика взяло верх. Он начал изучать книжные полки, время от времени выбирая разные книги и листая их страницы. Однако в книгах, которые он выбирал, проявлялось нечто необычное, что-то «уродливое». В какой бы раздел он ни заглядывал, в выбранных им книгах неизменно повторялась одна и та же тема — магия. Про неё рассказывали сказки, сборники рассказов, фэнтези и даже несколько томов, выглядевших вполне научно. И все они казались ему удивительно притягательными.

Он не мог определить, что ещё объединяло эти книги, кроме общей темы. У них были разные названия и разные авторы; некоторые представляли собой тонкие книжечки для малышей, другие предназначались для подростков или даже взрослых читателей. Это казалось странным.

В тот поздний осенний день Гарри пришёл запыхавшись, едва ускользнув от Дадли и его приспешников. Они устроили ему засаду в новом, неожиданном месте и чуть не поймали. Оказавшись в безопасности библиотеки, он на цыпочках прокрался в свой укромный уголок и опустился на стул, пытаясь восстановить дыхание.

Он был слишком измотан, чтобы осматриваться, но ему требовалось отвлечься. Не вставая со стула, он просто взял первую попавшуюся книгу, до которой смог дотянуться.

Гарри пролистал титульный лист и оглавление, не обратив на них особого внимания. Он лишь отметил, что книга была очень старой. Первая глава называлась «Найди своё ядро».

«Забавное название», — подумал он, прежде чем погрузиться в чтение.

Маленький ребенок обычно не способен контролировать свое магическое ядро, особенно когда он взволнован или напуган. Это может привести к непредсказуемым событиям. Например:

ребенок внезапно оказывается в определенном месте, даже не заходя туда;

травмы заживают гораздо быстрее, чем ожидалось;

волосы ребенка становятся неукротимыми, особенно если кто-то пытается их подстричь;

предметы могут лететь к нему или от него и даже взрываться, особенно когда ребенок находится в состоянии стресса.

Подобные проявления могут подвергнуть опасности как самого ребенка, так и окружающих его людей.

Ребенку необходимо обрести контроль над своим магическим ядром, прежде чем он сможет предотвратить эти случайные события. Большинство детей не способны овладеть полным контролем до достижения десятилетнего возраста, но к одиннадцати годам у них обычно уже достаточно навыков, чтобы начать осознанно пользоваться своей магией.

Хотя всё казалось логичным, Гарри никак не мог понять, что такое «магическое ядро». Он вернулся к титульному листу, надеясь найти подсказку.

Название книги — «Как обрести контроль над своей магией — полное руководство для волшебных детей в неволшебной среде» — звучало бы вполне невинно, если бы не слово «магия». Но то, что он только что прочитал, заставило его серьёзно задуматься. Описанные странные события были удивительно похожи на то, что дядя Вернон называл «уродством». Неужели это действительно было волшебство? Гарри понял, что ему нужно продолжить чтение.

Два часа пролетели незаметно, и он вернулся к реальности, только когда библиотекарь попросила его уходить — настало время закрытия.

— Могу я взять эту книгу с собой? — умоляюще спросил он.

Женщина мельком взглянула на книгу.

— Это не библиотечная книга. У нас и так достаточно экземпляров «Оливера Твиста», и этот не наш.

Гарри с удивлением посмотрел на книгу. Он по-прежнему видел настоящее название, но поверх него словно проступало другое: «Оливер Твист».

— Что ж, спасибо, — сказал он. — А можно мне приходить сюда читать? Мне больше негде спокойно почитать.

Строгая библиотекарша неожиданно улыбнулась.

— Конечно, приходите, когда захотите, при условии, что вы соблюдаете правила библиотеки и уходите до закрытия.

Для Гарри это было бесценно. На обратном пути до Тисовой улицы он был предельно осторожен и сумел перехитрить Дадли, придя домой всего на несколько минут раньше двоюродного брата. Он спрятал книгу в школьной сумке, с изумлением отметив, что она изменила свой внешний вид, став похожей на старый учебник математики.

Гарри посвящал чтению каждую свободную минуту. К концу недели он прочитал книгу от корки до корки и даже выполнил некоторые рекомендованные в ней упражнения. Чем больше он читал, тем яснее становилось: в нём действительно есть какая-то магия, и именно она — причина всех странных событий и того, что дядя называет его «Уродец».

Один абзац особенно запомнился ему: «Чтобы иметь возможность управлять своей магией, ребенку необходимо сначала быть в хорошей физической форме. Рекомендуются ежедневные физические упражнения. Бег в течение получаса в контролируемой обстановке — хорошее упражнение, поскольку оно развивает множество мышц и укрепляет сердце, а также повышает выносливость и решимость. Плавание может быть еще лучшим упражнением, но большинству британских детей оно недоступно бесплатно».

Он знал, что у него нет шансов убедить дядю позволить ему научиться плаванию, но бегать он мог. На самом деле, он бегал каждый день, хотя бы для того, чтобы убегать от Дадли и его банды, но обычно это был не более чем короткий спринт. Чтобы по-настоящему заняться спортом, ему нужно было вставать раньше и бегать по окрестностям в течение получаса, прежде чем приступать к приготовлению завтрака. Гарри был уверен, что сможет это делать. Его дядя и тетя, возможно, даже обрадуются, увидев его проснувшимся так рано.

Гарри несколько раз перечитал соответствующие страницы, прежде чем принять решение о своем режиме тренировок. Каждый будний день он будет бегать по полчаса. По воскресеньям бегать он не мог, но зато мог выполнять некоторые упражнения в своем чулане — например, отжимания или приседания.

Однако его беспокоил вопрос одежды. Ни одна из подержанных вещей Дадли, которые он носил, не казалась подходящей для бега. К тому же, у него их было недостаточно, чтобы рисковать сильно вспотеть — иначе от него будет неприятно пахнуть в школе. Тем не менее, хорошая физическая форма могла помочь ему контролировать свою магию, уменьшая его «странности». Возможно, это заставит родственников относиться к нему хоть немного лучше.

В его наручных часах, тоже когда-то отвергнутых Дадли, был будильник, которым он использовал ежедневно, чтобы вовремя просыпаться для приготовления завтрака. Перед сном он установил время почти на час раньше обычного. Обычно он спал достаточно хорошо, так как ему запрещали смотреть телевизор и едва разрешали делать уроки за кухонным столом.

Когда он проснулся, на улице было еще темно. Он тихо оделся и надел свои самые удобные кроссовки. Умывшись в туалете на первом этаже, он прошел на кухню, чтобы выйти через заднюю дверь.

— Я не ожидала увидеть тебя бодрствующим в столь ранний час, — раздался тихий голос, нарушивший утреннюю тишину кухни.

Гарри поднял глаза и встретился взглядом с тётей Петунией, восседавшей за столом с дымящейся чашкой в руках и непривычно задумчиво разглядывающей племянника.

Мальчик замешкался, подбирая слова. Что-то подсказывало ему, что в этот момент правда станет лучшим союзником, и он решился:

— В библиотеке я наткнулся на кое-что интересное, — произнёс он, тщательно выбирая слова. — Там говорилось, что, если я стану физически сильнее, то смогу лучше управлять собой и, возможно, прекратить все эти… странные происшествия вокруг меня. Я подумал, что стоит попытаться.

Петуния продолжала изучать его взглядом, в котором читалось нечто непостижимое — не совсем строгость, но и не одобрение. Словно она видела в нём кого-то другого, тень из прошлого.

— Перед выходом на холод тебе следует выпить что-нибудь тёплое, — наконец проговорила она. — Подогрей себе стакан молока.

Удивление отразилось на лице мальчика, но он не осмелился возражать. Стакан молока нередко был всем, что доставалось ему на завтрак, и получить его прежде, чем проснутся дядя и Дадли, казалось непостижимой роскошью.

Молчание окутало кухню. Гарри подогрел молоко и осторожно, словно опасаясь, что эта неожиданная привилегия испарится, выпил его несколькими глотками, ощущая, как тепло разливается по телу.

— Спасибо, тётя Петуния, — выдохнул он с искренней благодарностью, прежде чем скрыться за дверью, встречая утреннюю прохладу.

Однако действительность оказалась суровее его надежд. Маршрут, тщательно спланированный накануне, должен был занять ровно полчаса, но уже на середине пути лёгкие Гарри горели огнём, словно протестуя против непривычной нагрузки. Колени подгибались, а сердце колотилось с такой силой, будто стремилось вырваться из груди. То, что казалось простой задачей в теории, превратилось в настоящее испытание воли. И когда он, наконец, еле волоча ноги, переступил порог кухни, часы показывали, что прошло почти вдвое больше запланированного времени.

Дядя Вернон и Дадли, уже взгромоздившиеся за стол, встретили его раздражёнными взглядами, словно его отсутствие нарушило священный распорядок утра. Лицо тёти Петунии мгновенно преобразилось, прежняя задумчивость сменилась привычной строгостью.

— Ты догнал молочника и забрал недостающую бутылку? — отчеканила она с обычной резкостью.

Гарри, с трудом переводя дыхание, лишь молча покачал головой, силясь уловить скрытый подтекст в словах тёти.

— Значит, вторую бутылку ты не добыл, — продолжила она тоном, в котором строгость причудливо переплеталась с чем-то, напоминающим заботу. — Придётся нам обходиться одной вместо двух. Тебе, стало быть, полагается только полстакана. А теперь отправляйся в душ, не распространяй здесь свой запах, и поторопись! До школы тебе ещё предстоит всё вычистить!

Времени едва хватило, но тётя всё же протянула ему ломоть хлеба с сыром и полстакана молока. Непривычная утренняя щедрость удивила его, хотя радоваться своей удаче он не спешил. Спустя пару минут после ухода Дадли Петуния произнесла:

— На кухне достаточно чисто. Теперь спеши, не то опоздаешь на автобус.

В школе Гарри подошёл к преподавателю физкультуры.

— Я хочу начать самостоятельные тренировки, чтобы стать сильнее. Прочитал, что ежедневный получасовой бег — хороший способ. Не могли бы вы подсказать, как делать это правильно?

Учитель с готовностью помог — немногие дети проявляли интерес к его предмету. Гарри понял, что тренировался совершенно неверно. Необходимо было разминаться перед бегом и наращивать нагрузку постепенно.

Вечером Гарри наметил новый маршрут на ближайшие дни, пока не сможет выдерживать равномерный темп все полчаса. Он решил начать с простой дистанции до ближайшего перекрёстка и обратно, повторяя её столько раз, сколько потребуется для заполнения отведённого времени. Когда это станет даваться легко, он выберет маршрут длиннее и попробует увеличить скорость. Также он установил будильник на десять минут раньше для разминки перед пробежкой.

Наутро Петуния уже ждала на кухне, а перед его стулом стоял стакан подогретого молока.

— Не изнуряй себя. В этом нет смысла, — негромко произнесла она.

Примерно неделю он придерживался этого распорядка, прежде чем решился на более протяжённый маршрут, который к тому же больше радовал глаз — через парк и мимо витрин магазинов. Тётя почти не комментировала его занятия, а поскольку он старался возвращаться вовремя и выполнять заминку после бега, то не приходил домой чрезмерно вспотевшим. Дядя с двоюродным братом, казалось, ничего не замечали. Они просто появлялись к завтраку, жадно заглатывали всё, до чего могли дотянуться, и уходили по своим делам.

В то воскресенье Вернон увёз Дадли на футбольный матч, оставив Петунью и Гарри наедине в опустевшем доме. Мальчик приготовился к обычным выходным — уборке дома и работе в саду. Он невольно вздрогнул, когда тётя позвала его на кухню и велела сесть.

— Я что-то сделал не так? — спросил он с тревогой в голосе. Несмотря на то, что в последнее время она стала мягче, и даже прикрыла его первую неудачную пробежку, он всё ещё ступал по тонкому льду, не зная, чего ожидать от этой перемены.

— Нет, Гарри, — покачала головой Петуния. — Просто хотела узнать, как продвигаются твои пробежки. По утрам-то особо не поговоришь.

Его удивление усилилось, когда перед ним возникла чашка чая и тарелочка с печеньем. Тётя тоже налила себе чаю и села напротив.

— Думаю, неплохо, — осторожно ответил Гарри. — Уже не так быстро устаю и меньше потею, наверное, ещё и потому, что похолодало. С каждым днём бегаю всё быстрее. Правда, тот первоначальный маршрут, который я едва осилил в первый день, пока не пробовал повторить.

— А это помогает тебе с… остальным? — в голосе тёти проскользнули нотки беспокойства.

— Не знаю, — Гарри помедлил. — За последние недели ничего особенного со мной не происходило, никаких «странностей» вокруг, насколько я могу судить. Но я не уверен, значит ли это, что я действительно стал лучше себя контролировать.

Он молча отпил глоток чая. Тётя смотрела на него тем самым нечитаемым взглядом, который он никак не мог разгадать. На языке вертелся вопрос, который он считал слишком опасным. Что если он разрушит это хрупкое перемирие? Новая Петуния нравилась ему куда больше прежней, но любопытство всё же взяло верх.

— Тётя Петуния, — решился он, — почему вы изменили своё отношение ко мне?

Её лицо ожесточилось, и Гарри внутренне сжался, ожидая колкого ответа, уверений, что ничего не изменилось. Но через мгновение её черты вновь смягчились.

— Моей сестре было примерно столько же лет, сколько тебе сейчас, когда впервые проявились её особые способности, — проговорила она так тихо, что Гарри едва расслышал, а в её глазах неожиданно заблестели слёзы.

— Вы имеете в виду мою маму? — уточнил Гарри. — Она тоже была… такой же ненормальной, как я?

Лицо Петунии исказилось, словно от резкой боли.

— Лили не была ненормальной! — отрезала она. — Лили была ведьмой, прекрасной, могущественной и доброй ведьмой. И ты не ненормальный, что бы там ни говорил Вернон.

— Ведьмой? — переспросил Гарри.

Петуния попыталась улыбнуться, но улыбка вышла вынужденной.

— Ведьма — это женщина или девочка, способная творить магию. Мужчину или мальчика с такими способностями называют волшебником. Ты — волшебник, Гарри.

Она заметила, что мальчик не выглядел особо удивлённым. Похоже, он уже подозревал нечто подобное. Возможно, нашёл какие-то сведения в библиотеке?

Гарри погрузился в размышления об услышанном, но голос тёти вернул его к действительности:

— Ты уже что-то знал об этом?

Гарри поднял на неё взгляд.

— Сначала ничего. Просто заметил странное: в каждой книге, которую я брал в библиотеке, непременно упоминалась магия. А потом в тот день, когда я схватил первую попавшуюся книгу, оказалось, что это руководство по упражнениям. В ней объяснялось о магии и о том, как физические упражнения помогают её контролировать.

— Она у тебя есть? — быстро спросила Петуния.

Гарри колебался, но затем кивнул.

— Покажи мне, пожалуйста, — смягчила тон тётя. — Не бойся, я разрешу тебе оставить её.

Гарри достал из своей сумки книгу.

— Но это же старый учебник математики! — нахмурилась Петуния.

— Библиотекарша была уверена, что это лишний экземпляр «Оливера Твиста», — пояснил Гарри виноватым тоном. — А я видел совсем другое.

— Значит, она защищена, — пробормотала Петуния себе под нос. — Ты можешь прочитать мне название?

— «Как обрести контроль над своей магией — полное руководство для волшебных детей в неволшебной среде», — процитировал Гарри. — Вы о такой слышали?

Петуния слегка помрачнела.

— Думаю, твоя магия сама привела к тебе эту книгу, чтобы ты научился себя контролировать. Береги её. Не показывай ни Дадли, ни Вернону, и постарайся не допускать, чтобы твоя магия выходила из-под контроля и вызывала эти «странности». Но если когда-нибудь тебе удастся сделать что-то волшебное намеренно, я бы хотела на это посмотреть.

— Обязательно покажу, — пообещал Гарри.

В этот момент они услышали, как на подъездную дорожку въехал автомобиль Вернона. Лицо и голос Петунии мгновенно преобразились.

— А теперь, мальчишка, чтобы столешница блестела! — резко приказала она, убирая печенье в тот самый миг, когда входная дверь начала открываться.

Эта зима не отличалась суровыми морозами, но поношенная одежда Гарри почти не защищала от холода во время утренних пробежек, которые теперь начинались ещё затемно. К счастью, бег согревал его, а тётя заботилась о том, чтобы по возвращении его ждал горячий чай. В тот зимний период ничего странного с ним не происходило — даже Дадли со своей бандой не горели желанием мёрзнуть на улице ради призрачной возможности поколотить его. Это благотворно сказывалось на настроении дяди Вернона. Тот стал реже раздражаться, что было отлично само по себе.

Гарри продолжал ходить в библиотеку. Теперь он мог, при желании, находить и книги, не связанные с магией. Он прочёл несколько трудов о тренировке тела и разума, некоторые из которых едва понял, поскольку они предназначались для взрослых читателей. Эти знания помогли ему разнообразить утренние занятия дополнительными упражнениями, что сделало его самым физически крепким мальчиком в классе — хотя этого никто не замечал. Мешковатая одежда с плеча Дадли неплохо скрывала его достижения.

По мере того как его контроль совершенствовался, Гарри заметил, что может находить «особые» книги, просто подумав о том, что ему нужно. Он обнаружил буклет с объяснением, как призывать предметы, и ещё один — о том, как их отталкивать или даже заставлять исчезать. А после того, как тётя посетовала, что ни одно из доступных чистящих средств не справляется с пятнами на одежде Дадли, в стопке на угловом столике он нашёл книжечку, описывающую несколько простых зелий.

И в этот раз ему разрешили взять книгу с собой.

Когда Гарри упомянул о чистящем зелье, тётя приобрела несколько растительных ингредиентов, которые легко нашлись в магазине пряностей. Она даже осталась с ним, пытаясь понять, что он делает, пока мальчик следовал инструкциям. Эта книга тоже оказалась защищена, поэтому Гарри пришлось читать вслух для своей тёти.

С первой попытки не всё прошло гладко. Вместо прозрачного зелья с плавающими на поверхности растительными остатками получилась густая смесь зелёной и красной жидкостей. К счастью, автор книги знал об этой проблеме и оставил пояснения, как её избежать. Петуния аккуратно записала инструкции своим безупречным почерком, пока Гарри читал их вслух, чтобы лучше проконтролировать следующую попытку.

На этот раз результат был безупречным. После остывания получившегося зелья хватило на несколько загрузок стиральной машины. Оно освежало одежду, придавая ей почти новый вид. Даже потрёпанная одежда самого Гарри преобразилась до почти приличного состояния.

— Лили блистала в зельеварении, — поделилась Петуния. — Похоже, ты унаследовал её талант.

Эти слова наполнили его гордостью.

В книге имелись описания и других бытовых зелий, многие из которых казались весьма полезными, но для большинства из них требовались ингредиенты, которые было невозможно достать обычным путём. У Петунии возникла идея:

— Я знаю, куда твоя мама ходила за такими вещами. Я могу отвезти тебя в тот район, но, возможно, тебе придётся вести меня, когда мы подойдём ближе. Как и эти книги, то место защищено магией, но ты должен быть в состоянии его увидеть.

— Где это? — поинтересовался Гарри.

— В Лондоне, недалеко от вокзала Кингс-Кросс. Я поговорю с Верноном. Мне нужно обновить гардероб, и он будет рад не таскаться со мной по магазинам.

Вернон отреагировал предсказуемо. Для Гарри это была первая поездка на поезде, и она доставила ему огромное удовольствие. Было захватывающе наблюдать, как за окном с такой скоростью проносится пейзаж. А отсутствие Дадли и дяди Вернона только добавляло путешествию привлекательности.

Лондон он видел лишь мельком сквозь окно автомобиля, когда был совсем маленьким и Дурсли не смогли найти для него няню. Теперь же он шагал рядом с тётей, стараясь не отставать, и наслаждался ощущением новизны.

— Сначала нам нужно купить тебе кое-какую одежду. Ты не можешь ходить в этих лохмотьях. Правда, на обратном пути тебе придётся переодеться в старое. Ни Вернон, ни Дадли не должны ничего знать, — сказала тётя, заводя его в магазин детской одежды.

Они не задержались там надолго. Петуния выбрала для него одежду, которая хорошо подходила для оставшегося дня и могла быть полезной для ежедневных пробежек. Она также купила ему новое нижнее бельё и пару удобных кроссовок, тоже пригодных для бега. Гарри купался во внимании — никогда прежде тётя не уделяла ему столько заботы. Не знай он лучше, мог бы подумать, что она его любит.

Вскоре они направились к тому, что для Гарри выглядело как обшарпанный паб.

— Я знаю, что это где-то здесь, — сказала Петуния, — но тебе придётся осмотреться и направить меня. Где-то поблизости должен быть паб, но всё, что я вижу — это закрытые книжные магазины.

— Вы имеете в виду «Дырявый Котёл», верно?

— Да, звучит знакомо. Где он?

Гарри взял её за руку и повёл вперёд. Они почти подошли к двери, когда тётя остановилась:

— Теперь я вижу его.

Она положила руки ему на плечи и повернула лицом к себе:

— Это вход в то, что, по словам Лили, является удивительным местом. Я никогда не была там, и, честно говоря, не уверена, что мне следует туда идти. Но я не решаюсь отпустить тебя одного. Держись за мою руку всё время и молчи, если я не попрошу тебя говорить. Если возникнет опасность, держи капюшон надвинутым, чтобы скрыть лицо. Если со мной что-то случится, беги и прячься. Понял?

— Да, я постараюсь, тётя Петуния.

Они вошли внутрь. Пожилой бармен приветствовал их:

— Здравствуйте. Чем могу помочь?

Гарри огляделся. Паб казался пустым, но освещался свечами, парящими в воздухе, и факелами, закреплёнными на стенах. Он увидел бутылки с названием «Сливочное пиво», если правильно прочитал, и другие с надписью «Огненный виски». Какие странные имена!

— Идём! — поторопила его тётя. Гарри пропустил её разговор с барменом, но мужчина уже шагал перед ними во внутренний двор, доставая из-за пазухи необычную палочку. Они остановились перед кирпичной стеной. Мужчина коснулся палочкой нескольких кирпичей.

— Добро пожаловать в Косой переулок, — сказал он, возвращаясь к стойке.

Гарри с изумлением наблюдал, как кирпичи пришли в движение, перестраиваясь в элегантную арку над проходом, открывая самую удивительную улицу, какую он когда-либо видел. Словно он шагнул в сказку: большинство людей носили мантии разных цветов, некоторые были в остроконечных шляпах. Магазины тоже выглядели интригующе, но тётя безжалостно тащила его вперёд, к большому белому мраморному зданию, которое доминировало над улицей.

— Это их банк, — пояснила она шёпотом. — Здесь используются другие деньги, и нам нужно обменять наши фунты, чтобы иметь возможность что-то купить в одном из этих магазинов.

Она остановилась перед банком, нервно сглотнув. Гарри поднял взгляд и впервые заметил, что у банка были охранники, похожие на существ, каких он никогда раньше не видел. Они лишь отдалённо напоминали людей, с длинными когтями на пальцах и острыми зубами, видневшимися даже при закрытом рте. Несмотря на то, что они были не выше его ростом, они выглядели могущественными и безжалостными. Ему казалось, что они могли разорвать его на части одним только взглядом.

— Это гоблины, — шёпотом пояснила тётя Петуния. — Они банкиры Волшебного мира, по крайней мере, в Британии.

Собравшись с духом, она шагнула вперёд, поднимаясь по ступеням, увлекая Гарри за собой.

Внутри банк был столь же великолепен, как и снаружи. Это был огромный зал, примерно в четыре раза выше самого высокого человека, вдоль противоположной от входа стены располагались кассовые кабинки. Петуния подошла к свободному кассиру.

— Простите, сэр. Как я могу обменять деньги из немагического мира на те, что используются здесь?

Кассир задумчиво посмотрел на неё. Гарри вздрогнул. Казалось, будто тот размышлял, годится ли она на обед или не стоит беспокойства.

— У вас есть здесь сейф? — наконец спросил он.

— У меня нет, но у моей сестры был, а у моего племянника, возможно, тоже есть. Я не уверена.

— Имена?

— Моя сестра — Лили Эванс, позже ставшая леди Поттер. Мой племянник — Гарри Поттер.

Гоблин, казалось, проявил некоторый интерес, услышав эти имена. Любопытство Гарри тоже было разбужено упоминанием о «леди». Возможно, если тётя будет в хорошем настроении, она расскажет ему больше о его родителях?

— Позвольте проверить. Я вернусь через мгновение, — сказал кассир, спускаясь со своего стула и исчезая за задней дверью.

Он вернулся через минуту, неся пергамент и маленький кинжал.

— Похоже, у нас что-то есть, но сначала нам нужно проверить вашу личность. Нам нужна капля вашей крови на этом пергаменте.

Он положил кинжал и лист пергамента на стойку.

Петуния тревожно посмотрела на них.

— Не беспокойтесь. Порез затянется, как только вы выпустите каплю крови, — заверил её гоблин.

Она взяла кинжал и надрезала кончик левого большого пальца, позволив капле крови упасть на пергамент. Маленький порез затянулся, как только капля оставила его. Через несколько секунд не осталось никаких следов его существования.

— Теперь ребёнок, — сказал гоблин, заменив пергамент чистым листом.

— Тебе нужна помощь? — спросила Петуния.

— Нет, я справлюсь сам, — ответил Гарри, не столь уверенный, как притворялся.

Впрочем, всё прошло так же быстро, как и с его тётей.

Гоблин тут же схватил пергаменты, и забрал у них кинжал.

— Подождите здесь, — сказал он, снова уходя.

На этот раз ему потребовалось гораздо больше времени, чтобы вернуться, и он выглядел более сдержанным.

— Миссис Дурсль, мне жаль, но у вас нет доступа к сейфам вашей покойной сестры. Однако молодой господин Гарри может иметь ограниченный доступ к сейфу, который был открыт для него родителями. Сколько вам нужно сейчас?

Петуния не была уверена.

— Мой племянник нашёл книгу с домашними зельями. Мы хотим купить некоторые ингредиенты и попробовать их. Я не знаю, сколько они стоят.

Гоблин на мгновение задумался, постукивая когтями по зубам. Это выглядело довольно жутко.

— У вас есть список ингредиентов? — наконец спросил он.

Петуния достала из сумочки сложенный лист бумаги и передала его кассиру.

— Что ж, двадцати галеонов должно хватить с лихвой, и даже покрыть обед и ужин для вас обоих. Мы можем дать вам эту сумму и списать её с его сейфа, никаких проблем.

Гоблин отсчитал двадцать золотых монет и положил их на прилавок перед Петунией. Затем он посмотрел на них обоих.

— Вам следует вернуться сюда после десятого дня рождения Гарри. Тогда он сможет получить контроль над своими финансами.

— Спасибо, сэр. Я запомню это. — Она помедлила, не зная, как продолжить. — Как следует прощаться, уходя отсюда?

Гоблин улыбнулся, обнажив все свои острые зубы, что само по себе было пугающим зрелищем.

— Обычно говорят: «Пусть ваше золото течёт так же, как кровь ваших врагов». Можно использовать вариации этого.

— Спасибо ещё раз. Пусть ваше золото течёт, а ваши враги погибнут. Доброго дня!

Гоблин кивнул с видимым удовольствием, наблюдая, как они уходят. У него будет что рассказать семье.

Гарри ясно видел, что его тётя чувствовала себя здесь неуютно. Она быстро нашла подходящий магазин, купила ингредиенты и почти бегом покинула Косой переулок, не позволяя Гарри даже мельком взглянуть на витрины большинства магазинов.

Она успокоилась, только когда они вернулись в «нормальный» Лондон.

— Думаю, нам следует пообедать, а затем заняться покупками, ради которых мы якобы приехали, — сказала она Гарри, ведя его в небольшой ресторанчик, где подавали традиционные британские блюда.

Еда не отличалась особым вкусом, но Гарри наслаждался обедом чрезвычайно. Его никогда не водили в рестораны. Он едва ли когда-либо получал приличную еду дома. Теперь же он мог выбирать и есть досыта. Ему даже показалось, что тётя с удовольствием смотрела, как он с аппетитом ест. Они также выпили по чашке чая, чтобы завершить трапезу, и затем вышли на холод.

Гарри не возражал против того, чтобы потратить время на шоппинг. Ему нравились магазины — тёплые и элегантные. Тётя даже спрашивала его мнение о некоторых вещах, которые она рассматривала. Он с готовностью помогал ей нести все покупки, а она вознаградила его горячим шоколадом перед посадкой на поезд.

— Теперь тебе следует пойти в туалет и переодеться обратно в свою старую одежду, — сказала она ему на половине пути. Гарри не возражал. Это был лучший день, который у него был… вообще когда-либо, а поскольку солнце уже село, через окна всё равно мало что можно было разглядеть. К тому моменту, как они вернулись домой, это был уже смиренный Гарри, который следовал за Петунией, неся столько пакетов, сколько могли удержать его руки. Но в кармане у него было несколько золотых монет, а один из свёртков должен был оказаться в его чулане.

В воздухе пахло весной. Обычно это означало много работы в саду, но Гарри не был против. Ему даже нравилось возиться с растениями, ухаживать за ними и делать их красивыми. Дадли обычно оставлял его в покое в такие моменты, не желая пачкаться и действовать матери на нервы. Хотя она обычно баловала его безмерно, испачкать её пол было непростительно даже для него.

Гарри находил некоторые весенние цветы очаровательными. Он мог гладить их лепестки и заставлять их открываться или закрываться по своему желанию. Его тётя пришла проверить, как он работает, и увидела, как он играет с этими цветами. — Что ты делаешь? — спросила она. — Похоже, эти цветы чувствительны к прикосновению, — объяснил он. — Если я глажу внешнюю сторону лепестков, они раскрываются; если глажу внутреннюю — они закрываются.

Её взгляд снова сделался нечитаемым.

— Не думаю, что дело в цветах. Давай я попробую.

Гарри показал ей, где и как он прикасался. Как бы тщательно она ни пыталась повторить его действия, цветы не двигались. Только когда Гарри касался их, они двигались словно по команде.

— Попробуй пожелать им раскрыться или закрыться, не прикасаясь, — предложила Петуния.

Таким образом это не работало. Гарри попробовал коснуться только стебля. Это, казалось, помогло, поскольку цветы тут же отреагировали на его волю.

Глаза Петунии увлажнились.

— Лили тоже любила играть с цветами, — сказала она. — Теперь, когда ты освоил это, попробуй научиться призывать предметы к себе. Не делай этого там, где кто-то может увидеть, но попытайся заставить вещи приходить к тебе по твоей воле. Я думаю, это может быть полезным умением.

Она вытерла глаза и пошла обратно к дому, не забыв очистить обувь перед тем, как войти внутрь.

В тот вечер, когда его отправили спать, он подслушал, как его тётя разговаривала с дядей.

— Некоторые соседи начинают сплетничать, что мы не подходим для этого района, — сказала она Вернону.

— Почему это? — удивился он. Гарри был уверен, что дядя при этом нахмурился.

— Ну, они видят Дадли в хорошей одежде, а другой ребёнок, которого мы растим, одет в лохмотья. Они думают, что мы не можем позволить себе купить хорошую одежду и для него тоже.

— Это нелепо! Я могу позволить себе всё, что пожелаю! Я просто не хочу платить за этого урода!

— Вернон, он ребёнок, а не урод. Если бы ситуация была обратной, ты знаешь, моя сестра не позволила бы Дадли чувствовать себя менее любимым, чем Гарри.

— Твоя сестра тоже была уродом, и именно поэтому она умерла! Ты не можешь заставить меня принять его и любить!

— Нет, не могу, но я также знаю, что ты не любишь спать на диване, не так ли, дорогой?

Голос Вернона изменился.

— Конечно, нет, Пет. Просто…

— Я не хочу, чтобы соседи стали думать о нас хуже из-за того, что ты не можешь терпеть некоторые особые таланты, которые есть у людей! Я собираюсь купить ему полный гардероб. Возможно, не такой дорогой, как у Дадли, но всё равно хороший и чистый.

— Конечно, Пет. Как скажешь. Пойдём спать?

— Конечно, дорогой. У тебя был трудный день на работе, — в её голосе была слышна победная улыбка.

На следующих выходных тётя Петуния повела его за покупками, пока Дадли и его отец были заняты просмотром какого-то футбольного матча по телевизору. Она отвела его только в ближайший торговый центр, но и этого было достаточно. Они вернулись домой всего с несколькими пакетами, но каждый был забит одеждой всех видов, а также обувью и достаточным количеством нижнего белья, чтобы Гарри чувствовал себя комфортно. Дадли подозрительно посмотрел на него, но ничего не сказал. Гарри знал, что задачей Вернона было заставить сына принять перемены и убедиться, что он не уничтожит новый гардероб Гарри.

Работая в саду, Гарри всё ещё использовал свою старую одежду. Во время работы он то и дело вспугивал всевозможных животных из укрытий. Чаще всего это были мыши и крысы, но он также встречал белок, кошек и многих других. В этот раз, когда он обрезал мёртвую ветку у основания живой изгороди, он услышал шипение ещё до того, как что-либо увидел.

— Зачем ты делаешь ломаешь моё логово? Я не смогу так высиживать яйца.

Гарри удивился. Он никогда не знал, что змеи умеют говорить, но всё же попытался ответить:

— Извини. Мне нужно было убрать мёртвые ветки, чтобы освободить место для новых, более здоровых. Я не знал, что ты прячешься здесь.

— Теперь мне придётся рыть где-то ещё и переносить яйца в безопасное место.

— Может, я могу помочь? Я могу посадить тут цветы, чтобы твоё логово было незаметным.

— Если ты сделаешь это, я буду благодарна тебе, юный волшебник. Я даже позволю одному из моих детёнышей стать твоим фамильяром, если захочешь.

— Что такое фамильяр?

— Это как магический питомец, друг и помощник. Если ты установишь связь с молодой змеёй, она может стать почти частью тебя, давая дополнительные силы и способности.

— Это интересно, но мне нужно начать работать, если я хочу, чтобы ты и твои яйца оставались в безопасности.

Гарри посадил там новый куст роз, который спрятал логово змеи лучше, чем старая ветка, а шипы напрочь отвадили даже самых любопытных хищников. Закончив работу, он не задумывался о разговоре со змеёй. Разве не все животные разговаривают в детских сказках? Почему в реальной жизни должно быть иначе?

Бег сделал Гарри подтянутым, но не прибавил роста. Гарри всё ещё был маленьким, особенно по сравнению с Дадли. Его новая одежда также делала его визуально меньше, чем раньше, поскольку не болталась на нём мешком. Дадли и его банда всё ещё пытались поймать Гарри и побить, но поскольку их усилия слишком долго не приносили результатов, они начали искать более лёгкие цели. Хотя Гарри был доволен, что они больше не гоняются за ним, ему не нравилось, как они издеваются над другими детьми. Он всё равно пытался помешать им приставать к младшеклассникам. Его тренировки с начала осени наконец приносили плоды. Всякий раз, когда Дадли или кто-то из его банды пытался избить ребёнка поменьше, происходили странности. Ничего грандиозного, вроде того случая, когда Гарри оказался на крыше. Нет, это были просто повседневные досадные происшествия, вроде спадающих в самый неподходящий момент штанов, когда хулиган пытался напугать другого ребёнка, или развязывающихся шнурков, из-за которых обидчик падал. Никто не мог связать такие события с Гарри, и он был рад, что может помогать другим, не подвергая себя опасности.

Именно во время пасхальных каникул Гарри нашёл в себе смелость спросить тётю о своих родителях. Вернон отвёз Дадли навестить тётю Мардж. Петуния решила не ехать, сославшись на головную боль. Даже для Вернона было очевидно, что его жена и его сестра плохо ладят, поэтому он не настаивал.

Петуния сидела на кухне, держа чашку чая, как обычно, когда Гарри присоединился к ней. Несмотря на первоначальное нежелание, он обнаружил, что когда рядом нет других, его тётя была довольно приятным собеседником.

— Тётя Петуния, расскажи, пожалуйста, о моих родителях? — робко спросил он.

Минуту она молча разглядывала его.

— Налей себе чаю и принеси печенье. Посмотрим, что я смогу рассказать.

Он не знал, чего ожидать. Он уже знал, что рассказы дяди о «тех никчёмных пьяных уродах» не имели ничего общего с правдой. Он даже слышал, как его тётя называла его мать «леди». Он знал, что его мать была талантливой ведьмой и предполагал, что его отец должен был быть волшебником, по крайней мере, судя по тирадам Вернона. Больше он мало что мог сказать наверняка.

— Ну, твоя мать была моей младшей сестрой, как ты, наверное, знаешь. Она была на два года младше. Я очень любила её, когда мы были маленькими девочками. Я знала, что у неё есть особые таланты, но меня это не беспокоило. Некоторые талантливы в пении, другие — художники, музыканты, скульпторы или обладают другими талантами. Я всегда была той, кто поддерживает всё в чистоте и порядке. Моя мама прекрасно пела, хотя это было просто хобби, а мой отец отлично справлялся с работой по дому. То, что у Лили был другой талант, поначалу не казалось чем-то особенным.

Она отпила из своей чашки, словно пытаясь дать воспоминаниям уложиться.

— Затем появился этот мальчишка Снейп, который начал забивать ей голову историями о ведьмах и волшебниках. Он первый сказал ей, что она настоящая ведьма, так же как он был волшебником. Мне он не нравился. Он был из бедного района и никогда не выглядел чистым.

Она вздохнула.

— Затем она получила письмо из школы. Видишь ли, магических детей приглашают учиться в школе, подходящей для их талантов. Я не хотела отпускать её от себя. Я попросила, чтобы меня тоже взяли туда. — Она грустно улыбнулась. — Мою просьбу вежливо отклонили. У меня не было магии, поэтому я не могла учиться там. Я даже не могла увидеть школу, как ты уже знаешь.

Она снова вздохнула. — Вот тогда-то мы и начали отдаляться друг от друга. Я осталась дома с родителями и прежними знакомыми, а она уехала в этот интернат. Там Лили обзавелась новыми друзьями, узнала много нового, приобрела опыт — всё то, чего меня лишили. Я завидовала ей, обижалась и злилась. Я стала испытывать неприязнь к сестре, хоть и продолжала её любить. В конце концов, именно поэтому я и выбрала себе в мужья такого предсказуемого и приземлённого человека, как Вернон.

Гарри чувствовал её разочарование, хотя не мог понять, была ли она разочарована в Верноне или в себе.

— Лили вышла замуж всего через несколько месяцев. Её парень был всем, чем не является Вернон. Он был утончённым. Он был обаятельным. Он всегда знал, как сделать комплимент, особенно женщинам. И он был богат. Я до сих пор не знаю, насколько богат он был и что случилось со всем его имуществом. Всё, что я знаю, — это то, что он любил Лили всем сердцем и душой, и это делало его идеальным в моих глазах. Вот, я покажу тебе несколько фотографий.

Она пошла в кабинет и принесла обратно два старых альбома. Гарри мог видеть свою мать маленькой девочкой, как она превращается в потрясающе красивую молодую женщину, выходит замуж за очень привлекательного мужчину. Гарри не мог не заметить, что он очень похож на своего отца.

— Да, ты похож на отца, но у тебя глаза матери, — подтвердила Петуния.

Становилось поздно. Вернон должен был вернуться в любую минуту. С грустной улыбкой Петуния отнесла альбомы обратно на место, а Гарри начал готовить ужин. Было бы неправильно заставлять Вернона ждать своей еды.

Гарри теперь быстро рос. С тех пор как его тётя изменилась, или, может быть, благодаря его стараниям лучше контролировать свою магию, он стал получать больше еды. Это было далеко не то количество, которое ел Дадли, но вполне достаточно для Гарри. Его тётя обычно настаивала, чтобы он ел до прихода остальных, давая ему лишь скромные порции в присутствии Вернона. Он не был высоким для своего возраста, примерно среднего роста. Он всё ещё выглядел стройным, так как его мышцы были жилистыми, а не массивными.

Уверенность Гарри тоже росла. Со своими физическими и магическими силами он мог хорошо защитить себя, а также других. Однажды он позволил одному из друзей Дадли схватить себя, только чтобы легко вырваться, оставив противника кричать от боли, которую тот считал, что должны испытывать только другие.

В библиотеке он больше не тратил время на поиски книг. Когда рядом никого не было, он просто думал о книге, которую хотел, и она оказывалась у него в руке. Обычно достаточно было пожелать, чтобы она вернулась на место, и книга плавно уплывала на место.

Но лучше всего он чувствовал себя рядом с тётей. Когда рядом не было Вернона и Дадли, тётя заботилась о нём как мать, хотя никогда не говорила вслух, что любит его. Благодаря ей Гарри рос счастливым и уверенным в себе мальчишкой.

Восьмой день рождения Дадли прошел как обычно. Гарри лишь помогал тёте обслуживать гостей и убирать после них. Он никогда не ладил с Дадли, и, несмотря на то что они выросли вместе, тот не считал его другом.

Впрочем, Гарри это не беспокоило. Тётя следила, чтобы он пробовал всё, что готовилось, прежде чем блюда покидали кухню, и даже отдала ему часть своего куска именинного торта.

Она не знала, что Гарри делился угощением с матерью-змеёй, которая теперь заботилась о шести детёнышах, один из которых предназначался ему в качестве фамильяра.

По мере того как Гарри рос, чулан под лестницей становился для него слишком тесным. Если прошлым летом он мог вытянуться во весь рост, и ещё оставалось место, то теперь не мог даже лежать на спине, не сгибая ноги. Он не жаловался, но тётя заметила, что ему нужно более подходящее место.

Она даже сказала ему об этом однажды ранним утром:

— Когда тебя только привезли к нам, я думала, что это ненадолго, пока не найдётся что-то лучше. Я знала, что твои родители хотели, чтобы ты рос в другой обстановке. Тогда мне казалось хорошей идеей разместить тебя поближе к кухне, где я могла услышать, если ты заплачешь. Когда ты начал проявлять свои… странности, твой дядя хотел избавиться от тебя любым способом. Я убедила его, что это всё временно, хотя сама уже не была в этом уверена. Теперь я думаю, что мы должны предоставить тебе место получше. Я скоро поговорю с Верноном. Будем надеяться, что всё пройдёт хорошо.

Подходящий момент настал вечером, когда Дадли остался у друга, а Гарри отправили спать.

— Знаешь, школа скоро начнёт проверять условия проживания учеников, — сказала Петуния.

— И что с того? У Дадли условия намного выше стандартных. Там не к чему придраться.

— Ты забыл? Здесь живёт ещё и Гарри. Не думаю, что его условия проживания сочтут адекватными.

Вернон побагровел:

— С чего мне заботиться об этом уродце? Я с самого начала не хотел его здесь видеть, и, по мне, он может уйти и никогда не возвращаться. Пусть благодарит за то, что вообще получает хоть что-то.

— Я знаю, что ты не хотел брать его, но он здесь, и мы отвечаем за него перед законом, нравится нам это или нет. А по закону мы должны обращаться с ним как с собственным сыном, так же, как с Дадли.

— Ты предлагаешь мне брать его на футбол или к моей сестре?

Петуния вздохнула:

— Нет, но только потому, что ему это неинтересно. Я предлагаю дать ему нормальную комнату, где он сможет делать уроки и не занимать кухонный стол. К тому же, если проявится какая-нибудь «странность», безопаснее, если это случится в отдельной комнате, где пострадает только он сам, чем под лестницей, где может пострадать весь дом.

— У нас нет лишней комнаты, ты же знаешь.

— Ну, Дадли пора научиться пользоваться только своей комнатой. Ему не нужна вторая спальня, где он хранит только хлам. Мы могли бы превратить её в нормальную спальню для мальчика.

Ворчание Вернона было отчётливо слышно.

— В противном случае ты рискуешь, что всплывут условия его проживания. Не хочешь же ты потерять лицо и получить обвинение в жестоком обращении с ребёнком?

— Ладно. Пусть мальчишка очистит комнату. Я куплю всё необходимое на гаражных распродажах в выходные.

Дадли был крайне недоволен, когда ему приказали забрать в свою спальню всё, что он хотел сохранить. Гарри вычистил остальное — практически все вещи. Комната, хоть и немного меньше, чем у Дадли, в представлении Гарри была более чем достаточной. Вернон купил подержанную кровать и старый стол с ящиками. Они сильно уступали тому, что стояло у Дадли, но для Гарри это было не важно. Стол качался, но Гарри сумел его «починить». Он пожелал, чтобы короткая ножка удлинилась до размеров остальных трёх. Удивительно, но это сработало.

Петуния контролировала каждый шаг. Она убедилась, что комната сверкает чистотой, прежде чем позволить внести новую мебель, тоже предварительно отмытую до блеска. Ей даже удалось найти старый ковёр для новой комнаты Гарри. После окончательной проверки она закрыла дверь: — Гарри, есть кое-что, о чём, я чувствую, должна попросить тебя пообещать мне.

Гарри посмотрел на неё, явно озадаченный.

— Я хочу, чтобы ты пообещал не выставлять напоказ свои таланты, то, что Вернон называет «странностями», перед Дадли. Я знаю, что ревность может разрушать жизни. Она чуть не разрушила мою. Я не хочу, чтобы Дадли ревновал к тебе, если этого можно избежать. Обещаешь?

— Я обещаю сделать всё возможное, чтобы не вызывать у Дадли ревности к моим особым талантам, — торжественно произнёс он.

Петуния, казалось, немного расслабилась:

— Он всё равно может начать завидовать тому, что ты лучше учишься. Постарайся скрывать это, если сможешь. Используй свои особые таланты, чтобы твои оценки казались примерно такими же, как у него, если это возможно, но при этом делай в школе всё, что необходимо, не оглядываясь на оценки Дадли.

Гарри кивнул в знак согласия.

Петуния открыла дверь и вернулась к своему обычному резкому тону:

— Следи, чтобы в этой комнате было так же чисто, как сейчас, мальчишка, иначе тебе несдобровать. Понятно?

— Да, тётя Петуния, — громко и чётко ответил Гарри, чтобы его было слышно и на кухне, и в гостиной.

Лето принесло с собой больше хлопот. Из-за того, что Дадли часто оставался дома, избежать их было невозможно. Тем не менее, Гарри был доволен жизнью. Ему нравилось работать в саду, где теперь у него были дружелюбные змеи. Он также полюбил готовить. После посещения ресторана, где еда была не такой вкусной, как у Петунии, он начал ценить искусство кулинарии. К тому же это позволяло ему есть больше, особенно когда другие способы получить пищу, необходимую его растущему организму, были менее эффективны.

И он действительно хорошо рос. Одежда, купленная в Лондоне, стала слишком мала уже к середине весны, а та одежда, что купили в торговом центре, с каждым летним днём становилась всё теснее. Его ноги тоже росли, из-за чего кеды всё сильнее стискивали его ступни. Это было особенно неудобно для бега, которым он продолжал преданно заниматься каждое утро.

К этому времени он уже обегал окрестности дважды менее чем за полчаса, хотя и не отваживался уходить слишком далеко. Он также начал интенсивнее тренировать верхнюю часть тела, набирая мышцы на руках и торсе. Это также означало, что его старая одежда переставала налезать на него. Он обнаружил, что выбирает обноски Дадли чаще, чем хотелось бы.

— Завтра я еду за покупками в Лондон. Беру с собой мальчишку, чтобы он помог мне, — сообщила Петуния мужу 30 июля. — Сходите куда-нибудь с Дадли поужинать, я могу вернуться поздно.

— Нам нужно сварить новую партию бытовых зелий, поэтому мы заглянем в Косой переулок, — шепотом предупредила его тётя. — Возьми с собой все монеты.

Гарри не придал особого значения дате. Его день рождения всегда был незначительным событием для родственников, и он привык ничего не ожидать от него. Он совершил свою обычную утреннюю пробежку и принял душ, прежде чем отправиться с тётей на поезд.

— Я хочу скрыть твой шрам на этот раз. Ты не против? — спросила она в поезде.

— Мне всё равно, — ответил он. Этот шрам был с ним, сколько он себя помнил, и довольно регулярно вызывал ноющую боль, которую он давно научился игнорировать. Школьная медсестра несколько раз пыталась его вылечить, но безрезультатно.

Петуния наклеила на шрам пластырь телесного цвета. Затем она достала косметичку и замаскировала это место ещё лучше. Она отступила и критически оценила свою работу:

— Никто ничего не заметит, если не станет слишком пристально вглядываться, — удовлетворённо произнесла она, оценив свою работу.

В этот раз Косой переулок предстал перед ними ещё более волшебным. Летние краски делали всё вокруг ярче и живее. Даже гоблины у входа в банк казались не такими хмурыми, хотя на сей раз Петуния решила не заходить туда. Вместо этого она направилась прямиком в книжную лавку, где попросила несколько простых учебников по зельям, а также книги для начального обучения детей магии.

Гарри с жадностью рассматривал книги. Время, проведённое в библиотеке, уже показало ему, какие сокровища таятся на книжных полках. Теперь он стремился открыть для себя что-то новое. Тётя разрешила ему побродить по магазину, если он пообещает не выходить на улицу. Гуляя между стеллажами, он случайно оказался в отделе детских сказок. На обложках нескольких книг мелькало что-то до боли знакомое: мальчик с тёмными взъерошенными волосами и шрамом в форме молнии. Приглядевшись, он прочёл названия: «Гарри Поттер и драконы», «Гарри Поттер и похитители волшебных палочек», «Гарри Поттер и украденные котлы».

Он поспешил найти тётю, которая уже расплачивалась за свои покупки: — Тётя Петуния, думаю, вам стоит на это взглянуть.

Она последовала за ним и, увидев книги, выбрала две из них, оплатив их прежде, чем они покинули магазин.

— Сегодня довольно жарко. Мороженое было бы весьма кстати, как считаешь? — предложила она.

Гарри не мог скрыть удивления, когда тётя привела его в кафе-мороженое, где дети всех возрастов лакомились прохладными сладостями под присмотром многочисленных взрослых. Петуния заказала себе скромный вафельный стаканчик с ванильным мороженым.

— А ребёнку, пожалуйста, побольше, — обратилась она к продавцу, а затем повернулась к Гарри. — Что бы ты хотел?

Он на мгновение лишился дара речи. Никогда прежде ему не предоставляли такой выбор, да ещё и только для него. Но растерянность быстро прошла, и он выбрал несколько видов шоколадного мороженого, а также клубничное, манговое и апельсиновое, всё щедро посыпанное шоколадной крошкой и цветными конфетками.

Когда они устроились за столиком, тётя шепнула ему на ухо:

— С днём рождения, Гарри.

Пока они с наслаждением если волшебное мороженое, разговоров не было. Петуния, как и следовало ожидать, закончила первой. Тщательно вытерев руки и губы, она погрузилась в изучение двух недавно приобретённых книг, хмурясь всё сильнее. Гарри же едва одолел и половину своей огромной порции.

— Гарри, мне нужно кое-что уточнить в книжном магазине. Жди меня здесь и никуда не уходи ни с кем. Зови на помощь, если кто-то попытается тебя увести. Понял?

Гарри серьёзно кивнул. Он был слишком занят мороженым, чтобы ответить.

Петуния вернулась с довольной улыбкой ещё до того, как он успел расправиться со своей порцией, хотя остатки уже начали таять. Она терпеливо дождалась, пока он насладится последним кусочком, а затем помогла ему привести в порядок лицо и руки. К счастью, Гарри был достаточно аккуратен, чтобы не испачкать одежду.

Покинув Косой переулок с закупленными ингредиентами для зелий, Гарри заметил, что у тёти ещё осталось несколько золотых монет, хотя о их настоящей ценности он имел весьма смутное представление.

— Пора за покупками! — объявила Петуния, направляясь к большому универмагу.

Гарри ожидал, что сначала они отправятся в женский отдел, но, к его удивлению, тётя повела его прямиком в детский. Она купила ему целый гардероб новой одежды, предусмотрительно выбирая некоторые вещи на размер-два больше. Как она сказала, «на вырост». Его изумление только усилилось, когда она добавила к покупкам новые часы и несколько игр.

Заметив его ошеломлённый взгляд, Петуния пояснила: — У тебя сегодня день рождения, разве нет?

Затем они заглянули в оптику. Петуния выбрала ему новую оправу, очень похожую на прежнюю, но гораздо прочнее. Затем она распорядилась установить подходящие линзы, и мир вокруг вдруг обрёл невиданную чёткость. Гарри решил, что это лучший подарок из всех.

Они пообедали в ближайшей закусочной. Меню здесь было скромнее, чем в том ресторане, где они были зимой, но еда оказалась вкуснее, а порции — щедрее.

Наконец, Петуния повела его в женский отдел:

— Прости, но нам нужно сделать несколько покупок и здесь, иначе Вернон что-нибудь заподозрит, — извинилась она.

Здесь они не задержались надолго. Петуния заранее подготовила список и с поразительной эффективностью находила нужные вещи. Спустя полчаса они вышли, нагруженные дополнительными пакетами.

— Давай посмотрим, не найдётся ли чего-нибудь приятного, — сказала Петуния, остановившись у билетной кассы. Гарри не сразу понял, что она имеет в виду, но всё прояснилось через несколько минут. — Я купила нам билеты в кино. Кинотеатр недалеко, и у нас есть время на лёгкий ужин перед сеансом.

«Лёгкий ужин» оказался гораздо обильнее того, к чему они привыкли дома. Петуния осилила лишь половину своей порции, а Гарри едва справился со своей. Его ждал ещё один сюрприз, когда официантка принесла ему небольшой торт, напевая: «С днём рождения тебя».

В ожидании начала фильма Петуния занялась перекладыванием покупок. Новую одежду Гарри она переложила в пакеты с логотипами женских отделов, а книги спрятала под вещами. Это не только скрывало истинное содержимое, но и позволило уменьшить количество ноши.

К тому времени, как они вернулись домой, Дадли уже спал, а Вернон с трудом боролся с дремотой. Гарри, успевший подремать в поезде, быстро и тихо выполнил указания тёти по размещению всех покупок. Когда он наконец лёг в постель, то подумал, что это был лучший день рождения в его жизни.

На следующий день Вернон уехал на работу пораньше, а Дадли проснулся очень поздно. Вскоре после ухода Вернона Петуния позвала Гарри поговорить.

— Я просмотрела эти книги, — сказала она, указывая на две книги с именем Гарри. — Это просто выдуманные истории. В книжном магазине я узнала, что ты очень знаменит среди волшебников. Тебя называют «Мальчик, Который Выжил», так как никто не ожидал, что ты останешься в живых после гибели твоих родителей.

Она внезапно остановилась и тяжело вздохнула.

— Знаешь, Гарри, я думаю, мне стоит рассказать тебе, что произошло около семи лет назад. Был один злой волшебник, который хотел править Англией. Твои родители вместе с другими пытались остановить его. Но это мало помогало. Казалось, с каждым днём он становился всё сильнее и приобретал всё больше сторонников. В конце концов они были вынуждены скрываться вместе с тобой. Никто не знает, как это произошло, но их укрытие было обнаружено этим злым волшебником, и он пришёл за ними, убив их обоих. Он также попытался убить тебя, но почему-то погиб сам, а ты отделался только шрамом.

Рука Гарри непроизвольно потянулась ко лбу.

— Да, Гарри. Этот шрам.

Глаза Гарри увлажнились. Он не заметил, что у тёти в глазах застыли слёзы. Она яростно вытерла глаза и продолжила:

— Теперь ты знаешь об этом больше, чем, по-моему, следовало бы знать мальчику в твоём возрасте. Ладно, вернёмся к книгам…

Гарри поднял голову и посмотрел на неё. Его глаза всё ещё блестели от слёз.

— Те, кто публикует эти книги, должны были поступить иначе. Если они пишут выдуманные истории о тебе, им следовало получить твоё согласие или согласие твоих опекунов перед публикацией. Они также должны платить авторские отчисления за использование твоего имени для получения прибыли. Я узнала имена и адреса издателей в магазине. Я собираюсь написать им и потребовать, чтобы они заплатили причитающееся и прекратили публиковать эту ерунду. Любые новые истории должны быть одобрены нами, и ты должен получать свою долю.

— Нам нужны эти деньги? — спросил он.

— На самом деле, нет. Они не нужны нашей семье, и, насколько я понимаю, для тебя они тоже не особо значительны. Но если ты согласишься отдавать Вернону небольшую часть, то он может смягчиться и не так резко реагировать на тебя, на траты на твою одежду и другие необходимые вещи. Большая часть денег всё равно останется тебе, я об этом позабочусь.

Тут нужно было долго раздумывать. Ему было не на что тратить деньги, и они смогут упростить его жизнь, то оно того стоило.

— Думаю, это нормально. Я доверяю вам.

Он не понял, почему она вдруг заключила его в крепкие объятия, отпустив лишь тогда, когда услышала, как открывается дверь комнаты Дадли.

К середине августа мать-змея решила, что её дочь готова стать фамильяром Гарри. Сам Гарри не был так уверен. Что скажет тётя, если найдёт змею в доме? Она будет недовольна даже тем,что змея есть во дворе.

Она ничего не увидит. Просто разреши своему фамильяру взобраться на тебя.

Гарри положил руку на землю. Самая красивая из молодых змей скользнула вверх по его руке и обвилась вокруг неё.

Моя тётя точно увидит её вот так, — заметил Гарри.

Если ты позволишь фамильяру внедриться в твоё тело, твоя тётя ничего не увидит.

Хорошо, давай попробуем.

Маленькая змея словно слилась с его рукой, пока от неё не осталась лишь тонкая спиральная линия на коже. Физически он не почувствовал никакой разницы, но мог слышать голос змейки в своей голове: «Ох, здесь так приятно и уютно. Мне нравится быть с тобой».

Гарри всё ещё сомневался. Она всё время должна быть на запястье? Её могут увидеть. Можно найти ей не столь заметное место?

Казалось, мать-змея чуть ли не смеётся. Моя дочь может находиться там, где ты ей скажешь. Что если она поднимется к твоим плечам?

Это будет гораздо лучше!

Тогда скажи ей об этом.

Как её зовут?

У неё нет имени. Змеи узнают друг друга по запаху. Только людям нужны имена. Ты можешь назвать её, если хочешь. Гарри посмотрел на мать-змею и её детёныша. Их кожа была блестящей, как тонкий шёлк. «Тебе нравится имя Блёстка?»

«Обожаю его!»

«Тогда буду называть тебя Блёстка! А теперь, не могла бы ты свернуться на моих плечах вместо руки?»

Блёстка материализовалась из его кожи, переместилась на плечи, уткнулась головой в его шею и снова погрузилась в тело. «Так гораздо лучше!»

Никто не заметил нового члена семьи. Блёстка была вполне довольна. Иногда по вечерам она заползала на стол и пробовала человеческую еду, пока Гарри убирал после ужина. Ей нравилось навещать братьев и сестёр, когда он работал в саду. Где бы она ни гуляла, она всегда возвращалась к мальчику, если он собирался выйти из дома.

В августе начала приходить необычная почта. Совы прилетали с письмами вскоре после того, как Вернон уходил на работу, принося тяжёлые конверты. Петуния показала Гарри первые несколько писем. Они были практически одинаковыми: каждое содержало отчёт о продажах вместе со справкой о суммах, переведённых в хранилище Поттеров, а также другую справку о переводе меньшей суммы на обычный банковский счёт.

— Этот счёт твой, — сказала Петуния. — Сейчас я управляю им от твоего имени, пока ты не достигнешь совершеннолетия. Я намерена также переводить небольшую часть денег на счёт Вернона. Это должно немного смягчить его, показав, что тебя стоит держать здесь и хорошо с тобой обращаться. Но особо не рассчитывай. Едва ли он сможет измениться.

— Всё в порядке, тётя Петуния. Я знаю, что вы тратите деньги на меня, особенно теперь, когда вы также покупаете мне одежду и другие вещи. Я не против помочь с этим.

Тётя слегка улыбнулась.

— Гарри, Вернон зарабатывает достаточно, чтобы вырастить ещё нескольких детей, если бы только я могла их ему дать. Дело не в деньгах. Дело в его отношении.

Этот разговор заставил Петунию задуматься. Она не могла сделать многого с Верноном, но был ли её сын столь же безнадёжным?

С наступлением нового учебного года Гарри ощутил прилив воодушевления. Его тяга к знаниям никуда не делась, а благодаря новой недешевой одежде отношение сверстников к нему заметно изменилось. Особенно после того, как Дадли перестал отпугивать всех, кто проявлял к его кузену хоть малейший интерес. Гарри считал, что причина тому — неспособность Дадли одержать верх над ним или кем-либо другим за последние несколько месяцев. Он и не догадывался, что тётя Петуния провела с сыном несколько серьёзных бесед, где недвусмысленно дала понять: травля Гарри больше недопустима.

Разумеется, популярным Гарри не стал в одночасье. Лишь немногие искренне интересовались им, а настоящих друзей и вовсе можно было пересчитать по пальцам. Репутация книжного червя тоже не играла ему на руку, однако ему всё же удалось сблизиться с тремя мальчиками и двумя девочками, что его вполне устраивало.

Спустя месяц после начала занятий в дверь комнаты Гарри неуверенно постучал Дадли. Помявшись на пороге, он наконец решился заговорить:

— У меня никак не получается справиться с завтрашней домашкой по математике. Мама сказала, ты уже её сделал. Поможешь мне?

Оба мальчика чувствовали себя неловко. Пытаясь разобраться, в чём проблема, Гарри быстро понял, что дело обстоит куда серьёзнее — оказалось, что Дадли практически ничему не научился с первого класса. Невозможно было наверстать всё за один день, но Гарри постарался направить мысли кузена в нужное русло и помочь ему разобраться в условиях задач.

Вопреки ожиданиям, Дадли оказался сообразительным, хотя Гарри и пришлось изрядно потрудиться. К ужину домашнее задание было выполнено, хоть и не до конца понято. Гарри понадобилось ещё несколько дней, чтобы подтянуть кузена до необходимого уровня.

— Странно, почему я не мог понять этого на уроках, — признался Дадли. — А когда ты объясняешь, всё кажется довольно простым.

— Наверное, тебе просто было неинтересно учиться. Хотя я до сих пор не понимаю, что заставило тебя передумать.

Дадли опустил глаза. Гарри ожидал, что кузен либо замахнётся на него, либо убежит к себе, громко хлопнув дверью. Но не произошло ни того, ни другого.

— Мама со мной поговорила, — наконец произнёс Дадли. — Сказала, что если я не начну получать хорошие отметки, меня не примут в Смелтингс, и тогда папа очень расстроится. Ты же знаешь, он надеется, что я пойду работать в «Граннингс» и со временем займу его место, когда он состарится.

— Ну, насчёт «Граннингс» не знаю, но я заметил, что чем больше человек знает, тем больше у него возможностей в жизни.

Дадли выглядел смущённым, но всё же решился спросить:

— Ты не против, если мы будем делать домашку вместе? Можем заниматься у меня, там стол побольше, если ты не против.

Позже, когда их отправили спать, Гарри долго размышлял о своём кузене. Дадли взрослеет или это влияние тёти Петунии? А может, и то, и другое?

«Какая разница? — прозвучал голос Блёстки в его голове. — Дай ему шанс, и, возможно, он станет именно таким кузеном, каким должен был быть с самого начала».

Прошло ещё несколько недель, прежде чем Дадли набрался смелости задать вопрос:

— Как ты так подкачался? Я ведь вижу, ты только и делаешь, что читаешь. Не верю, что от этого мускулы растут.

Гарри улыбнулся. Теперь, когда Дадли чаще пользовался мозгами, а не кулаками, с ним стало гораздо приятнее общаться. Гарри всё ещё не чувствовал особой близости с кузеном, но и прежней отчуждённости уже не было.

— Я каждый день тренируюсь. Бегаю полчаса, отжимаюсь, качаю пресс, — ответил он. Гарри не был уверен, что это хорошая идея, но почему-то почувствовал, что должен добавить: — Хочешь присоединиться?

— А когда ты успеваешь? Я никогда не видел, чтобы ты занимался.

— Встаю за час до завтрака. Тренируюсь, потом в душ — и как раз успеваю приготовить завтрак вовремя.

Дадли выглядел ошеломлённым, а затем с грустью покачал головой.

— Я так рано не смогу. Я еле успеваю проснуться, чтобы позавтракать перед школой.

Гарри задумчиво посмотрел на Дадли. Было очевидно, что кузен не сможет бегать так же, как он. Даже в те упражнения, которые Гарри делал поначалу, Дадли вряд ли справится. У Дадли не было лёгкого и худощавого телосложения; он был широкий и тяжёлый, причём не только из-за лишнего веса. Гарри сомневался, что Дадли подойдёт такой же режим тренировок, как ему. Может быть, какие-то другие упражнения после ужина окажутся более полезными для кузена, да и для самого Гарри тоже?

— Знаешь что, посмотрю кое-какие книги и спрошу учителя физкультуры. Как насчёт того, чтобы заниматься через час после ужина?

Дадли согласился. Через несколько дней они приступили к новой программе тренировок. Она включала совсем немного бега, больше упражнений на полу и некоторые элементы с отягощениями. Вернон, поначалу наотрез отказывавшийся от любого общения между его сыном и «уродцем», был вынужден признать, что такие занятия могут пойти Дадли на пользу. Он даже переоборудовал часть подвала под небольшой тренажёрный зал с беговой дорожкой, велотренажёром и силовым уголком с штангами и гантелями. Вернон отчаянно хотел запретить Гарри пользоваться этим оборудованием, но жена ему объяснила, что именно Гарри тренирует кузена. К тому же, уже больше года рядом с Гарри не происходило никаких «странностей». У Вернона ещё теплилась надежда, что мальчишка наконец-то избавился от своей ненормальности.

Той же зимой Гарри заметил ещё одно изменение: тётя стала водить его и Дадли в кино примерно раз в две недели. Гарри не всегда нравились выбранные фильмы, особенно те, что были насыщены действием, порой довольно жестоким, хотя все они и предназначались для детей. Дадли, напротив, жаловался, когда фильмы казались ему чересчур скучными — например, сказки или документальные ленты о природе. Тем не менее, оба мальчика с удовольствием ходили в кинотеатр, несмотря на разницу во вкусах.

Гарри был немало удивлён, когда тётя попросила его помочь ей с покупкой рождественских подарков.

— Ты лучше знаешь, что понравится Дадли, и мне нужна твоя помощь, чтобы выбрать для него что-нибудь стоящее, — пояснила она.

Гарри не был в этом так уверен, но постарался изо всех сил — посоветовал несколько игр, а затем предложил купить спортивную форму.

Ещё один сюрприз ждал его на само Рождество. Дадли, как и ожидалось, получил целую гору подарков. Гарри же не приближался к рождественской ёлке, не рассчитывая ни на что. К его изумлению, именно Дадли принёс ему два завёрнутых свёртка. В одном оказалась книга «Сказки барда Бидля» — сборник историй о древних ведьмах и волшебниках. Гарри заметил наклеенный сверху другой заголовок: «Истории братьев Гримм». Это явно была волшебная книга. Во втором свёртке обнаружился небольшой музыкальный центр для его комнаты. К нему прилагался подарочный сертификат на несколько музыкальных альбомов из магазина в ближайшем торговом центре.

— Только не вздумай включать громко, мальчишка! — предупредил дядя, но Гарри всё равно не мог сдержать улыбки, искренне благодаря тётю и дядю за чудесный рождественский подарок.

В то лето, когда Гарри исполнилось девять, у него впервые был настоящий день рождения. Хоть близких друзей у него оставалось немного, их хватило для скромного, но искреннего праздника. На этот раз Дадли сам помогал матери ухаживать за гостями, хотя и сам был участником торжества. После празднества мальчики вдвоём наводили порядок.

Однако на следующий день Петуния, как и прежде, взяла Гарри с собой «за покупками», заботливо замаскировав его шрам. Снова они посетили Гринготтс, где приветливый гоблин-кассир сообщил о регулярных ежемесячных поступлениях на счёт мальчика. Затем приобрели ингредиенты для зелий — список оказался обширнее, ведь книги, купленные в прошлом году, описывали полезные снадобья, требовавшие дополнительных компонентов.

Разумеется, без мороженого не обошлось. Петуния даже позволила Гарри поиграть с несколькими детьми, с единственным условием — представляться как Гарри Дурсль.

Это пришлось Гарри по душе. Среди детей была миловидная рыжеволосая девочка Сьюзан со своей светловолосой подружкой Ханной. Застенчивый мальчик назвался Невиллом, а худощавый темнокожий юноша постарше, который с гордостью сообщил, что осенью отправляется в Хогвартс, представился Ли. Гарри легко нашёл с ними общий язык.

— А вы умеете колдовать? — поинтересовался он у них.

Ответ оказался неожиданным.

— Детям не разрешают пользоваться волшебными палочками, а беспалочковой магией владеют лишь единицы даже среди взрослых, — с видом знатока сообщил Ли.

Гарри решил умолчать о том, что уже умеет кое-что делать без палочки и даже безмолвно. Вряд ли хвастовство добавило бы ему дружелюбия в их глазах.

Несмотря на все предыдущие визиты, тётя по-прежнему чувствовала себя неуютно в мире волшебства. Она заметно воспрянула духом, когда они покинули Косой переулок и оказались в «нормальном» торговом квартале.

Впрочем, в этот день покупок было немного.

— Завтра мы с Дадли отправимся за вещами, так что сегодня об этом можно не беспокоиться. Зато можем сходить в театр.

Бродя по лондонским улицам, Гарри замечал афиши детских спектаклей, рассчитанных на школьников-отпускников и семьи приезжих. Он был уверен, что тётя поведёт его на одно из этих представлений. Но к его изумлению, она выбрала мюзикл.

Он даже не запомнил названия, но представление оказалось фантастическим. Костюмы, музыка, танцы, игра света и декорации — всё было захватывающим. Гарри не был уверен, что уловил сюжетную линию, но это его ничуть не смущало. Не найдя лучшего определения, он мысленно назвал это волшебным переживанием.

— Почему мы на этот раз не заглянули в книжный? — спросил он на обратном пути.

— У тебя было что-то конкретное на примете?

— Нет. Просто думал, что ты хочешь, чтобы я больше читал о своём наследии.

Петуния посерьёзнела.

— Я действительно хочу, чтобы ты читал и учился, но сомневаюсь, что всё нужное ты отыщешь в том магазине. Видел ли ты там хоть одну из книг, которые уже прочёл?

— Нет, ни одной.

— А помнишь, как ты нашёл первые книги?

Гарри попытался воскресить в памяти те события.

— Они словно бы сами появлялись, когда мне требовалась информация.

— Может, тебе сейчас нужны какие-то сведения?

Гарри на мгновение задумался.

— Я хотел бы узнать больше о предках, особенно со стороны отца, о которых ты почти ничего не могла рассказать.

— Что ж, попробуй представить такую книгу.

Гарри нахмурился. Прежде он никогда не делал этого намеренно. Но ему понадобилась всего минута-другая сосредоточенности с закрытыми глазами.

— Это та самая книга? — услышал он голос тёти.

Открыв глаза, он увидел на прежде пустовавшей скамейке напротив книгу. Взяв её в руки, он прочёл заглавие: «Древнейший и благороднейший дом Поттеров».

— Думаю, да. Ты видишь название?

Петуния покачала головой.

— Вижу только какие-то странные знаки, больше напоминающие узоры, чем буквы. Ты знаешь, откуда взялась эта книга?

Теперь уже Гарри покачал головой.

— Поищи штамп библиотеки или владельца, обычно они на развороте или первых страницах. Там может быть надпись «Ex Libris».

Гарри проверил указанные места и вдруг ахнул:

— Она из библиотеки Поттер-мэнора! Интересно, остальные книги тоже оттуда?

Затем он нахмурился.

— А где находится Поттер-мэнор?

— Не знаю, Гарри. Я никогда там не бывала, хотя помню, как Лили любила это место. Но жить им пришлось в другом доме — они скрывались.

Гарри печально кивнул. Он уже слышал все истории, практически всё, что его тётя знала о родителях. Но многое оставалось в тени неизвестности. Гарри размышлял, суждено ли ему когда-нибудь узнать больше. Он просто придвинулся ближе к тёте. Хоть она никогда не проявляла к нему особой любви, рядом с ней становилось чуточку легче, а она, казалось, не возражала.

— Ох, здесь так приятно и уютно. Мне нравится быть с тобой.

На следующий день они отправились в большой торговый центр, примерно в получасе езды от дома. Петуния позаботилась о том, чтобы оба мальчика получили достаточно одежды как минимум до зимы. Оба росли стремительно, поэтому она покупала вещи с запасом, справедливо полагая, что к зимним распродажам они будут в самый раз.

— Мам, можно нам купить книг? — удивил её Дадли своим вопросом.

— Каких именно? — Её сын никогда не был книгочеем, и даже его новое стремление к хорошей учёбе с помощью Гарри мало что изменило в этом отношении.

— Я подумал, что какие-нибудь книги о тренировках и физподготовке пригодились бы нам обоим с Гарри. — Он на миг задумался. — И ещё что-нибудь приключенческое, чтобы скоротать жаркие дни.

Петуния не могла ему отказать, хотя и раньше редко в чём-либо отказывала. Её сын менялся, и за это она должна была благодарить Гарри.

А вот Вернон почти не изменился. Он стал меньше ворчать о «странном мальчишке» с тех пор, как начал получать деньги за его содержание. Он даже стал менее враждебен к Гарри при вынужденном общении, но по-прежнему предпочёл бы, чтобы мальчик навсегда покинул их семью. Тем не менее, жена оставила ему чёткие указания перед уходом, и он был вынужден их соблюдать. Достаточно было нескольких ночёвок на диване, чтобы усвоить этот урок.

К возвращению домой Гарри обнаружил на своём столе новый компьютер, точь-в-точь как у Дадли, с запиской: «С днём рождения, Гарри. Петуния, Вернон и Дадли Дурсли».

Вернон лишь скупо кивнул в ответ на благодарность Гарри, но тётя Петуния даже позволила себя обнять, заметив, что мальчик уже достаёт ей до плеч — почти как Дадли.

Теперь Гарри больше не нуждался в библиотеке. Любая нужная книга просто возникала по его желанию. А когда книга становилась ненужной, она исчезала по его воле, даже мысленной. Книга, которую он вызвал во время поездки на поезде, оказалась невероятно увлекательной. В ней содержалось не только подробное генеалогическое древо, показывающее его связь с предками и родственные узы с другими магическими семействами (по крайней мере, он предполагал, что большинство из них были такими), но и детальное повествование о деяниях (и злодеяниях) его предков. Однако некоторые термины, встречавшиеся в тексте, оставались для него загадкой. Пришлось призвать другие книги, чтобы прояснить непонятное.

Он погрузился в книги по истории и политическому устройству магической Британии, по праву, этикету и традициям Благородных Домов. Большую часть августа он провёл за чтением, отвлекаясь лишь на тренировки — в одиночестве или с Дадли — да на удовлетворение естественных потребностей: еду, сон и прочие необходимости.

В сентябре они вернулись в школу. Дадли больше не страшился учёбы. Наверстав упущенное в прошлом году, он даже начал находить в ней удовольствие. Конечно, переменки по-прежнему оставались любимой частью школьного дня, но и обретение новых знаний приносило своеобразное наслаждение. Он осознавал, что именно благодаря Гарри стал прилежным учеником, почти не уступающим кузену.

Дадли вовсе не был таким тугодумом, как считали некоторые, и его решимость хорошо учиться только укрепилась. А это было важнее всего. Гарри такой Дадли нравился гораздо больше прежнего, да и одноклассникам, похоже, тоже.

— Гарри, завтра я собираюсь навестить могилу сестры. Не хочешь пойти со мной? — спросила Петуния накануне Хэллоуина.

Гарри ощутил смутное беспокойство. Он уже знал историю гибели родителей — основное из рассказов тёти, а дополнительные сведения почерпнул из книг. Но на кладбище он никогда не бывал. Разве это не жутковато? И всё же, если там покоятся его родители…

— Я пойду с тобой. А как же школа?

— Я напишу записку, чтобы тебя освободили. Только оденься потеплее, там довольно ветрено.

Им пришлось дважды пересаживаться на поездах, а затем взять такси до небольшого кладбища при церкви. Петуния теперь казалась неуверенной.

— Я была здесь лишь однажды, после того как мне официально сообщили о… — Гарри с удивлением заметил слёзы в глазах тёти.

Она не помнила точного места, но поиски не заняли много времени. Гарри также заметил на некоторых надгробиях имена, прежде встречавшиеся ему только в книгах. На нескольких памятниках был высечен необычный символ. Он казался смутно знакомым, но Гарри не мог вспомнить, почему. Он запечатлел в памяти символ и имена, надеясь разобраться с загадкой дома.

Они стояли перед двойной могилой. Гарри различил в верхней части фамильный герб, который теперь узнал как свой собственный. Он молча прочёл имена и даты. Затем увидел надпись и произнёс вслух:

— «Последний же враг истребится — смерть».

Он повернулся к тёте.

— Что это значит?

Она грустно улыбнулась.

— Хотела бы я знать. Вероятно, это из каких-то магических преданий, о которых я никогда не слышала [1]. Но звучит красиво, словно они продолжают жить даже после смерти. Может быть, это означает, что ты, их сын, являешься продолжением их жизней.

[1] Примечание переводчика. Это цитата из Нового завета. 1-е послание Коринфянам, глава 15, стих 26.

— Надеюсь, они бы гордились мной, — тихо произнёс он.

— Я уверена, что да, — ответила она, положив руку ему на плечо.

— Мы не принесли цветов, — заметила она немного погодя.

— А зачем?

— Обычно принято оставлять цветы, когда навещаешь могилу, — пояснила она.

Гарри сосредоточился. Он вспомнил эпизод из прочитанной книги, где на могилу возлагали красные розы. Напрягшись ещё сильнее, он описал рукой круг. Мгновение спустя в его ладонях возник пышный венок из алых роз.

— Это подойдёт? — спросил он.

— Да, Гарри. Это прекрасный выбор. Твои родители гордились бы твоим даром. — Она помогла ему правильно расположить венок посередине, так чтобы он равномерно покрывал обе могилы. Затем выпрямилась, украдкой смахивая слезу, хотя Гарри всё же заметил.

Они провели ещё некоторое время у могил, каждый погружённый в свои мысли. Петуния корила себя за ревность, из-за которой упустила те редкие моменты, что могла бы провести с сестрой. Гарри думал о родителях, представляя, какой была бы его жизнь, не оборвись их судьба так рано.

— Пора возвращаться, — наконец произнесла Петуния. — Путь сюда был неблизким, а обратная дорога короче не станет.

Гарри старался запомнить как можно больше имён с памятников, чтобы потом сверить их с упомянутыми в книгах.

Лишь несколько дней спустя он вспомнил имена и проверил их. Тогда же он узнал странный символ с надгробия Игнотия Певерелла. Он нашёл его в детской книжке, которую прежде считал просто сборником сказок. Теперь его осенило: а не принадлежало ли имя Певерелл тем самым трём братьям из легенды?

К своему огорчению Гарри обнаружил, что семейство змей покинуло двор Дурслей.

— Этого следовало ожидать, — заметила Блёстка. — Они не смогли бы выдержать зимних холодов. Им необходимо найти тёплое пристанище на зиму. Если убежище окажется достаточно уютным, вполне возможно, они останутся там навсегда.

— Ты не скучаешь по ним? — спросил Гарри.

— Немного, — отозвалась змейка, — но мы, змеи, по природе своей одиночки. К тому же, у меня есть ты.

Однажды после изнурительной тренировки, когда мальчики стягивали пропитанные потом футболки, Дадли заметил странные отметины на плече Гарри.

— Что это? — поинтересовался он.

— Какая-то метка, она у меня давным давно, — ответил Гарри. — Иногда мне кажется, что она меняется, но боли не причиняет. Чего, к сожалению, не скажешь о шраме.

— Он болит? — в голосе Дадли звучало искреннее беспокойство.

— Слегка. Это, скорее, тупая боль, которой я обычно не придаю значения, но она всегда со мной. Похоже, ничто не в силах её унять.

— Мне правда жаль, — с неподдельным сочувствием произнёс Дадли.

Это было первое Рождество, когда Гарри по-настоящему ощутил себя частью семьи. Даже Вернон постепенно свыкался с мыслью, что с племянником теперь обращаются достойно. В глубине души ему это даже приносило некоторое успокоение, хотя он никогда бы не признался в этом вслух. Он всегда мечтал о нескольких детях, но роды Дадли оказались настолько тяжёлыми, что едва не унесли жизнь его супруги. Мало кто поверил бы в это, но Вернон действительно был глубоко привязан к Петунии. После категорического запрета врачей на последующие беременности она стала заметно раздражительнее, а весть о гибели сестры лишь усугубила её состояние. Впрочем, в последнее время она, казалось, начала оттаивать — по крайней мере, он на это надеялся.

Если принятие мальчишки было ценой возвращения жизнерадостности его жене, Вернон готов был эту цену заплатить, тем более что племянник перестал быть причиной странных происшествий и стал на удивление вежливым и услужливым. Вернон не мог не заметить, как Дадли преуспевал в учёбе и становился приятнее в общении, не говоря уже о том, как заметно он окреп. Он понимал, что мальчишка, Гарри, сыграл в этом немалую роль. Может, стоит подумать о месте в «Граннингс» и для него, когда оба мальчика закончат школу? Что ж, до этого ещё достаточно времени.

Гарри не мог скрыть удивления, когда Вернон усадил его рядом с собой — так же, как и Дадли по другую сторону, — устраиваясь перед телевизором для просмотра рождественских передач. Ещё больше его поразило, когда дядя положил руку ему на плечо — точь-в-точь как своему сыну. Гарри не тешил себя иллюзией, что дядя внезапно проникся к нему отеческими чувствами, но даже это временное принятие согревало его измученную душу.

На праздники его ждал очередной сюрприз.

— Нас пригласили на новогодний приём Ассоциации стоматологов, они — наши важнейшие клиенты в «Граннингс», — объявил Вернон спустя два дня после Рождества. — Приглашена вся семья, включая детей. Я рассчитываю, что вы оба будете вести себя безупречно.

На следующий день Петуния повела мальчиков по магазинам, где каждому приобрела строгий чёрный костюм, белоснежную рубашку и тёмно-синий галстук, а также туфли и носки, идеально дополняющие торжественный наряд. Она также купила короткий видеокурс с обучением основным танцевальным па. Дома заставила обоих мальчиков дважды просмотреть запись, а затем потанцевать с ней, демонстрируя усвоенное. Дадли дважды наступил ей на ноги, а Гарри — лишь однажды, и то не так сильно. Для девятилетних мальчишек, по её мнению, это был весьма неплохой результат.

К моменту их прибытия бальный зал уже наполнился гостями. Гарри с облегчением заметил немало детей своего возраста. Петуния легонько подтолкнула их с Дадли в сторону группы сверстников.

Дадли быстро нашёл ребят, с которыми можно было обсудить футбол и бокс, недавно захвативший его внимание. Гарри это не привлекало. Он уединился в стороне и представил, как держит в руках книгу карманного формата. В следующее мгновение в его ладонях материализовалась книга под названием «Бальный этикет», и он с головой погрузился в чтение.

— Что ты читаешь? — прозвенел рядом девичий голосок.

Гарри поднял глаза. Перед ним стояла девочка в прелестном платье небесно-голубого оттенка, похожем по стилю на наряды большинства присутствующих дам. Её невероятно пышные каштановые волосы, спадающие почти до плеч, обрамляли милое лицо. Передние зубы были чуть великоваты, но это ничуть не умаляло её очарования.

— Ну? — поторопила она его с ответом.

— Ой, прости, — спохватился Гарри. — Я просто засмотрелся на тебя. Вот, смотри, — он протянул ей книгу.

— Не смейся надо мной! — резко ответила она. — Я прекрасно знаю, что не красавица, — тем не менее, девочка взяла книгу и бросила на неё беглый взгляд.

— Почему ты так говоришь? — искренне удивился Гарри. — Я встречал очень мало девочек красивее тебя и уверен, что когда ты вырастешь, станешь ещё прекраснее.

Девочка зарделась и попыталась скрыть смущение за книгой.

— Благодарю за любезность, сударь, но я вовсе так не считаю.

Теперь Гарри воспринял это как личный вызов.

— Как мне убедить тебя в твоей красоте? Разве ты не смотришься в зеркало?

Она опустила книгу.

— Ты забавный, — заключила она с лёгкой улыбкой.

— Забавный? Почему?

Теперь она улыбнулась открыто, и Гарри подумал, что от этого она стала ещё прелестнее.

— Каждая девочка смотрится в зеркало по нескольку раз на дню, — сообщила она тоном знатока. — Неужели ты этого не знал?

— Видимо, мне ещё многое неизвестно, особенно о девочках. Может, просветишь меня?

Похоже, это был верный ответ — она снова рассмеялась, и её красота словно озарилась изнутри.

— Я бы с радостью тебя просветила, но родители велели мне на балу танцевать, а не читать и не учиться, — она слегка нахмурилась. — Говорят, я и так слишком много этим занимаюсь.

Гарри сам не понял, что побудило его произнести следующие слова — они словно сами сорвались с языка:

— Тогда, может быть, потанцуешь со мной?

Сперва в её глазах мелькнуло удивление, но затем лицо озарилось улыбкой:

— С удовольствием!

Держать девочку так близко казалось Гарри чем-то совершенно новым и немного неловким. Это разительно отличалось от его единственной репетиции с тётей. Ощущения были совсем иными, и они ему определённо нравились. Девочке, казалось, тоже нравилось, ведь она прильнула к нему всем телом. Спустя некоторое время она даже положила голову ему на плечо и не произнесла ни слова упрёка, когда он наступил ей на ногу. Всего лишь раз.

Когда музыка стихла, девочка встрепенулась:

— Ой, мы ведь даже не представились друг другу! — воскликнула она. — Что ж, я — Гермиона Грейнджер. Мои родители танцуют вон там, — она указала на одну из пар неподалёку. — Оба стоматологи.

— Рад знакомству, Гермиона. Я — Гарри Поттер. Живу с тётей и дядей, — Гарри окинул взглядом зал в поисках родственников и указал на массивного мужчину с высокой худощавой женщиной рядом. — Фирма моего дяди поставляет бормашины стоматологам. А мой двоюродный брат — вон тот крупный мальчик в той компании, — добавил он, кивнув на группу ребят.

— Почему ты живёшь с тётей и дядей? — в голосе Гермионы звучало неподдельное любопытство.

— Видишь ли, мои родители погибли, когда мне был всего год, и родственники взяли меня к себе.

— Ох, прости, я не знала… Мне так жаль, что твои родители погибли, но твои родственники, должно быть, хорошие люди, раз заботятся о тебе.

Гарри молча кивнул. Пусть за последний год многое изменилось, он всё ещё не мог с чистой совестью назвать их хорошими людьми.

Зазвучала более ритмичная музыка.

— Я не знаю этот танец, — призналась Гермиона. — Может, присядем и вместе посмотрим твою книгу?

Гарри засомневался, что это удачная идея. Он уже заметил упоминания о волшебниках и ведьмах на страницах. Либо книга окажется нечитаемой для Гермионы, либо предстанет в совершенно ином виде — в этом он был почти уверен. Но отказать ей он не мог. Нехотя он извлёк книгу из кармана, куда положил её на время танца, и позволил ей открыть её.

— О, «Бальный этикет» — должно быть любопытно, — с энтузиазмом произнесла Гермиона.

Она углубилась в чтение. Гарри отметил про себя, что она читает по меньшей мере вдвое быстрее его, судя по тому, с какой скоростью перелистывались страницы. Но с каждой минутой её хмурый взгляд становился всё напряжённее.

— Странно, почему здесь говорится «волшебники и ведьмы» вместо «мужчины и женщины». Это как-то связано с Хэллоуином?

Не дожидаясь ответа, она перевернула книгу, пытаясь обнаружить какие-нибудь опознавательные знаки. Единственное, что ей удалось найти — экслибрис «Библиотека Поттер-манора».

— Ты живёшь в родовом поместье? — изумилась она.

— Что ты, нет, — отмахнулся Гарри. — В обычном доме на обычной улице в самом обыкновенном городке.

— Тогда откуда эта книга?

Гарри не был готов к такому допросу. Он бы не призвал эту книгу, знай он, что это повлечёт за собой проблемы, хотя именно она и привлекла к нему эту удивительную девочку. Теперь нужно было как-то выпутываться из ситуации.

— Я взял её в местной библиотеке, узнав о предстоящем бале, — сказал он, стараясь звучать убедительно. — Возможно, её пожертвовал какой-нибудь состоятельный однофамилец. Поттер — довольно распространённая фамилия, знаешь ли.

Она окинула его подозрительным взглядом, но развивать тему не стала. Однако её интерес к книге заметно угас.

— Давай выпьем чего-нибудь, — предложила она. — В дальнем углу есть стол с угощениями для детей. Составишь мне компанию?

— С удовольствием, — с готовностью отозвался Гарри, благодарный за смену темы. Он аккуратно спрятал книгу в карман. Отправить её обратно он не решился, опасаясь вызвать ещё больше подозрений.

В дальнем углу зала, где был накрыт стол с безалкогольными напитками, царило относительное безлюдье. Гермиона выбрала чашку чая, и Гарри последовал её примеру, стараясь не делать ничего, что могло бы усилить её любопытство. Они заметили несколько свободных стульев. Гермиона грациозно опустилась на один из них. Гарри придвинул другой и сел напротив.

Гермиона молча потягивала чай, прежде чем спросить:

— Эта книга, где упоминаются ведьмы… она настоящая?

— Что ты имеешь в виду? — осторожно уточнил Гарри.

— Это розыгрыш, шутка или часть какой-то игры?

— Нет, насколько мне известно, — ответил он. — Я просто хотел взять что-нибудь почитать, если останусь без компании.

Она сделала ещё один глоток. — Тогда… как думаешь, волшебники и ведьмы существуют на самом деле? То есть… они реальны?

Она пристально смотрела ему в глаза, и Гарри показалось, будто она способна читать его мысли. Лгать ей не хотелось, но и правду сказать он не мог. Он читал о законах секретности в одной из своих книг и не собирался их нарушать.

— Я… я не уверен. Сталкивался с некоторыми необъяснимыми явлениями, но, возможно, им есть рациональное объяснение, даже если я сам его не нахожу.

— Тогда как ты объяснишь это? — спросила она, выставив руку вперёд. Гарри ощутил, как книга покидает его карман, и в следующий миг увидел её в ладони Гермионы.

— Ты карманница? — выпалил он и тут же понял нелепость своего вопроса, когда она нахмурилась, а затем тяжело вздохнула.

— Я даже близко не подходила к твоему карману, а книга была там секунду назад, — произнесла она с нотками раздражения. — Я сама не понимаю, как это происходит, но подобные вещи случаются со мной постоянно. Стоит мне захотеть книгу дома или в библиотеке, как она сама прилетает ко мне. Мне повезло, что библиотекарь этого ещё не заметила.

Она снова взглянула ему прямо в глаза.

— У меня предчувствие, что с тобой происходит нечто подобное. Разве не так?

Он не мог солгать ей. Эти глаза… он готов был вечно смотреть в их шоколадную глубину. Гарри был очарован и не хотел разрушать это чувство. — Да, со мной случаются похожие вещи, — признался он, — но нам не стоит обсуждать это здесь. По крайней мере, не сейчас.

Она опустила взгляд.

— Я так и думала.

На мгновение между ними повисла тишина, наполненная невысказанным пониманием.

— Что ж, — наконец произнесла Гермиона, — если мы не можем поговорить здесь, я приглашаю тебя в гости. Давай потанцуем ещё, а после я попрошу у папы его визитку. Там указан наш домашний телефон.

Гарри просиял.

— А я возьму визитку у дяди. Надеюсь, там тоже есть домашний номер.

Гарри настолько вымотался за этот вечер, что задремал в машине на обратном пути, грезя о девочке с пышными волосами и ослепительной улыбкой. Дядя Вернон осторожно поднял его на руки и уложил в постель, не раздевая.

Грейнджеры жили в Кенте, довольно далеко от Суррея, где располагался дом Дурслей. Вернон не горел желанием пускаться в столь дальний путь, особенно ради Гарри, но Грейнджеры на протяжении многих лет оставались его ценными клиентами. Отказать их дочери было бы крайне недальновидно. Совершив предварительную поездку в одиночестве, он обнаружил вполне удобный маршрут на пригородных поездах, к счастью, не слишком обременительное для кошелька. Впрочем, о расходах Вернон не тревожился — на содержание мальчика он регулярно получал ежемесячные выплаты.

При первом их визите Гермиона немедленно утащила Гарри в свою комнату. Она усадила его на стул у письменного стола, сама же устроилась на краю кровати.

— Ну, выкладывай! — потребовала она, впившись в него пронзительным взглядом.

На мгновение Гарри утонул в восхитительном шоколадном омуте её глаз, прежде чем сумел собраться с мыслями. Внутренняя борьба не утихала — стоит ли посвящать её в слишком многое?

— Знаешь, в раннем детстве со мной происходили весьма странные вещи. Помню, как однажды, спасаясь от местных хулиганов, я каким-то непостижимым образом очутился на крыше школы. Пришлось вызывать пожарных, чтобы снять меня оттуда.

— Когда это произошло?

— Мне было около шести, только-только пошёл в школу.

— А что стало с теми, кто гнался за тобой?

— Ничего особенного. Они ведь не успели причинить мне вреда, так что наказывать их было не за что.

— Какая несправедливость! — возмутилась девочка.

— Жизнь вообще редко бывает справедливой, — ответил он тоном, который даже ему самому показался неуместно взрослым.

— А что у тебя? — поинтересовался Гарри.

— О, я уже рассказывала про книги. Был ещё такой случай: я очень торопилась закончить домашнее задание, чтобы успеть к началу научной передачи. И представляешь — вдруг ручка начала писать сама по себе, с той же скоростью, с какой я думала! Никогда ещё уроки не делались так стремительно.

— Поразительно! Такое даже вообразить сложно.

— Зато ты сумел призвать книгу из библиотеки прямо посреди бала. Мне такое не под силу.

— Откуда ты узнала?

На её губах заиграла лукавая улыбка:

— Это ведь ты сделал, правда?

Гарри поднял руки в шутливом жесте капитуляции:

— Да, это действительно был я. Не хотелось участвовать в разговорах о футболе и прочих спортивных забавах, вот и подумал — почему бы не почитать? Хотел призвать книжку поменьше, чтобы удобно поместилась в кармане.

— А где находится твоё поместье?

Гарри пожал плечами:

— Честно говоря, понятия не имею. Я там никогда не бывал, как и моя тётя. Хотя она говорит, что мама очень любила это место, особенно его богатейшую библиотеку.

— Выходит, твои родители… они тоже были волшебниками, как мы с тобой?

— Полагаю, что да. Знаю лишь, что мама училась в какой-то необычной школе на севере, куда тётю, к её огорчению, не приняли. По её словам, меня, скорее всего, тоже пригласят туда, когда исполнится одиннадцать. И тебя, думаю, тоже.

— То есть нам придётся ждать больше года?

— Похоже на то. А твои родители знают о твоих удивительных способностях?

Её улыбка, отчего-то заставившая сердце Гарри трепетать, стала шире:

— Уверена, что мама догадывается, хотя это приводит её в недоумение. Она наверняка поделилась с отцом — у них секретов друг от друга нет, да и от меня они почти ничего не таят.

— А ты рассказала им обо мне? Ну… о том, что я тоже владею волшебством?

Её улыбка, снова вызвавшая необъяснимое волнение в груди Гарри, засияла ещё ярче:

— Думаю, мама догадывается, но предпочитает не затрагивать эту тему. Понимаешь, у меня никогда не было друзей, совсем никаких, поэтому она искренне радуется, что я наконец-то обрела хотя бы одного. Ты ведь мой друг, правда?

Гарри ощутил её глубинный страх потерять его дружбу и неуверенность в собственной привлекательности:

— Разве стал бы я преодолевать такой путь из самого Суррея, если бы не дорожил нашей дружбой? К тому же, ты самая прекрасная девочка из всех, кого я когда-либо встречал. Мне нравится просто смотреть на тебя, даже когда мы молчим.

Лицо Гермионы вспыхнуло, подобно спелому помидору. Она спрятала лицо в ладонях, пробормотав:

— Ты меня смущаешь!

Гарри, не медля, пересел к ней и по-дружески обнял за плечи:

— Я твой друг, Гермиона, и тебе не нужно смущаться от комплиментов, особенно таких заслуженных.

Гермионе потребовалось время, чтобы успокоиться и отнять руки от лица, которое всё ещё пылало нежным румянцем. Но объятия ей нравились. Это было совсем не то же самое, что объятия родителей, которые обнимали её каждый день. Что-то иное, непонятное, но от того ещё более приятное.

— Почему ты сказал, что нам не стоит говорить о подобном там, на балу? — наконец спросила она.

— Существуют древние законы, оберегающие волшебный мир. Ты наверняка читала об охоте на ведьм, что бушевала по всему миру всего несколько столетий назад?

Она кивнула.

— Обычные люди боятся и ненавидят волшебников. Я точно знаю, что мой дядя боится — он начал сносно ко мне относиться, только когда я научился достаточно контролировать свою магию, чтобы избегать случайных проявлений. Страх толкает людей на безрассудные поступки. Гораздо безопаснее, когда обычные люди ничего не знают о волшебном мире. Правда, сложнее это соблюдать в семьях, где одни владеют магией, а другие — нет.

— Как твоя мама и твоя тётя?

Гарри немного растерялся. Он понимал, что не говорил ничего определённого, и всё же эта девочка сделала выводы из недосказанного. Несомненно, она очень умна. Она стала нравиться Гарри ещё сильнее.

— Да. Моя тётя и её муж знают о волшебном мире из-за моей мамы и, ну… меня.

— А твой кузен?

— Не уверен. Возможно, он что-то подозревает, но никогда не спрашивал меня об этом. И родителей своих, полагаю, тоже.

Они продолжали разговаривать, не размыкая объятий. Прошло много времени, прежде чем они отстранились друг от друга. Казалось, никому не хотелось прерывать эту близость, но в конце концов их позвали вниз — пора было отправляться в долгий путь домой.

Через две недели Гермиона приехала с ответным визитом. Она была очарована волшебными книгами Гарри, а ещё больше — его способностью вызывать любую книгу по своему желанию.

— Можно мне попробовать? — спросила она.

Через несколько минут ей пришлось признать неудачу.

— Я не уверен, можно ли тебе брать оттуда книги. Вероятно, не у всех есть свободный доступ к этой библиотеке. Возможно, мне следует сначала дать тебе разрешение, — предположил Гарри.

— А как это сделать?

— Не знаю наверняка. Может быть, так: Я, Гарри Поттер, наследник Джеймса и Лили Поттер, настоящим разрешаю Гермионе Грейнджер вызывать любые книги из моей библиотеки и держать их столько, сколько ей потребуется. Теперь попробуй снова.

Через мгновение Гермиона держала в руках книгу базовых заклинаний для детей. Она была так счастлива, что подпрыгнула, крепко обняла Гарри и поцеловала его в щёку. Именно в этот момент Дадли решил заглянуть в комнату:

— О, у моего маленького кузена появилась девушка! — поддразнил он.

Гермиона, казалось, залилась краской, не находя слов, но Гарри невозмутимо ответил:

— А что, если и так? Найди себе другую, эта — моя.

Дадли от души расхохотался:

— Ты прямо как тот ковбой из фильма, который мы смотрели месяц назад, — сказал он, и Гарри с Гермионой тоже засмеялись. — Из-за этой книжки, что ли? — спросил он, взяв томик, который лежал на кровати Гарри, куда его уронила Гермиона.

— Опять сказки! Они ещё не надоели тебе? — с недоумением спросил Дадли.

— Мне по-прежнему нравятся детские истории. Мы скоро станем взрослыми. Почему бы не наслаждаться детством, пока есть такая возможность? — невинно спросила Гермиона.

Дадли только рассмеялся ещё раз, по-дружески хлопнул её по плечу и вышел из комнаты.

— Он и правда сильный, — заметила Гермиона, потирая плечо.

— Да, но теперь он не обращает свою силу во зло, — сказал Гарри.

— Ты тоже довольно крепкий. Я видела, как ты поднял целую стопку книг, будто она ничего не весила, и как взбегал по лестнице, словно по ровной дорожке.

— Я тренируюсь каждый день. Совершаю пробежки и делаю упражнения по утрам, а вечером тренируюсь с Дадли. Это, кстати, помогло мне лучше контролировать магию. А вот эту книгу, — он указал на томик, — я призвал первой, даже не осознавая, что делаю.

— Можно мне её взять?

Гарри улыбнулся:

— Конечно. Мне она больше не нужна. Просто отправь её обратно в библиотеку, когда закончишь. Ты всегда сможешь призвать её снова.

На этот раз объятия были короткими, но Гермиона запомнила, что Гарри не стал отрицать «обвинение» в том, что она — его девушка. Означает ли это, что он — её парень? Пожалуй, было ещё рано задумываться об этом, но ей всё равно было приятно.

Они встречались дважды в месяц, и с каждой встречей их дружба крепла. Гермиона с упоением погружалась в мир книг, открывшийся перед ней благодаря Гарри, посвящая чтению каждую свободную минуту. Родители девочки были немало удивлены её внезапным стремлением заняться физическими упражнениями по примеру друга. Отец Гермионы, некогда страстный поклонник активного образа жизни, с нескрываемым воодушевлением взялся помогать дочери, с радостью вернувшись к тренировкам, от которых когда-то отказался ради матери Гермионы.

Гермиону пригласили и на день рождения Дадли, и на торжество Гарри. С приятелями Дадли она не слишком поладила, но поскольку большую часть времени проводила с Гарри, её это мало тревожило.

Именно тогда Гарри решил познакомить её с Блёсткой. Он взял кусок торта в свою комнату, Гермиона последовала за ним:

— Думаю, тебе стоит познакомиться ещё с одним моим другом. Обычно она прячется от посторонних глаз, но уверен, ты ей понравишься. Блёстка, пожалуйста, выйди познакомиться с моей подругой.

Гермиона замерла, увидев змею, выскользнувшую из рукава Гарри. Змея на мгновение остановилась, пробуя воздух раздвоенным языком, а затем внимательно посмотрела на Гермиону, словно оценивая её:

— Это змея! — воскликнула Гермиона с тревогой.

— Да, она змея, но живёт со мной уже около года. Она мой фамильяр, что значит гораздо больше, чем просто питомец, почти как продолжение меня самого.

Видя уверенность Гарри относительно змеи, Гермиона расслабилась и лучше рассмотрела изящное создание, уютно обвившееся вокруг запястья Гарри:

— Она красивая!

Змея зашипела.

— Она говорит, что ты тоже красивая, для человека, — перевёл Гарри.

— Ты можешь разговаривать с ней?

— Да. Когда она прячется под моей кожей, мы даже можем общаться без звука. Вообще-то, я могу разговаривать со всеми змеями, так она мне сказала.

Блёстка посмотрела на Гермиону, а затем частично размотала свои кольца, переползла к руке Гермионы, находившейся рядом с рукой Гарри, и обвилась вокруг её запястья, фактически связав их руки вместе.

— Как думаешь, она хочет нам что-то сказать? — спросила Гермиона.

— Она только сказала, что нам придётся разобраться с этим самостоятельно.

Щёки Гермионы окрасил нежный румянец. В глубине души она понимала — подобные мысли слишком преждевременны для её возраста, но сердцу не прикажешь. Она не могла отрицать простую истину: ей хотелось, чтобы Гарри остался в её жизни навсегда. Эта мысль, столь очевидная и вместе с тем волнующая, согревала её изнутри, подобно тёплому лучу зимнего солнца.

С друзьями Гарри Гермиона поладила гораздо лучше — они, казалось, тоже ценили её ум (или Гарри рассказал им заранее?). Она даже задержалась немного дольше, помогая с уборкой.

Петуния высоко оценила её помощь:

— Завтра я везу Гарри в Лондон. Хочешь присоединиться?

— Да, было бы замечательно.

— Тогда, я думаю, мы могли бы встретиться на обед в…

— Тётя Петуния, я думаю, Гермионе будет интересно посетить с нами Косой переулок. Она уже читала о нём в моих книгах.

Петуния встревожилась:

— Она…

— Она такая же, как я, тётя Петуния. Она может читать все эти книги.

Петуния медленно кивнула. Внезапно эта дружба на расстоянии предстала перед ней в новом свете. Лили рассказывала ей, что большинство Поттеров находят любовь довольно рано, но это было уж слишком рано, или нет?

— В таком случае, можем встретиться у западного входа на вокзал Кингс-Кросс около десяти. Кто пойдёт с тобой?

— Мама. Она не упускает ни единой возможности пройтись по магазинам, хотя обычно покупает совсем немного.

Гарри с любопытством наблюдал за Гермионой и её матерью, впервые увидевшими Косой переулок. Вероятно, два года назад и сам он выглядел столь же потрясённым. В глазах Гермионы пылал неподдельный восторг, щёки алели, а приоткрытые губы обнажали немного крупноватые передние зубы. В этот момент она казалась Гарри невыразимо прекрасной.

Едва ступив на брусчатку переулка, Гермиона словно под действием магнита устремилась к книжному магазину. Перед входом в Косой Гарри, несмотря на её горячие возражения, сумел вручить ей кошелёк с деньгами, чтобы она могла без стеснения выбирать себе покупки.

— Можешь пока погрузиться в книжные сокровища, — промолвила Петуния с лёгкой улыбкой. — Нам с Гарри необходимо прежде посетить банк. Надеюсь, мы управимся быстро.

Казалось, гоблин-кассир предвидел их появление.

— Следуйте за мной, — произнёс он сухо. — Управляющий вашим счётом ожидает вас, мистер Поттер.

Когда Петуния сделала шаг вперёд, гоблин нахмурился в неодобрительном жесте:

— Это дело касается исключительно мистера Поттера. Позже он сам определит степень вашего участия, но сейчас ваше присутствие неуместно и нежелательно.

Петуния, сохраняя внешнее спокойствие, лишь слегка кивнула этому… созданию.

— Разумеется, — ответила она с безупречной вежливостью, за которой скрывался целый океан возмущения, и опустилась на ближайшую скамью.

— Вы были не слишком любезны с моей тётей, — заметил Гарри, когда они отошли.

— Моя обязанность — защищать интересы клиентов, а не источать любезности, — отрезал гоблин. — Сейчас в ваших интересах получить всю необходимую информацию без чьего-либо вмешательства.

Гарри молча кивнул, признавая справедливость его слов.

Вскоре они остановились перед неприметной дверью, мало чем отличавшейся от прочих в этом длинном коридоре, если не считать искусно выгравированного герба Поттеров в правом верхнем углу.

Сопровождающий распахнул дверь и торжественно возвестил:

— Мистер Поттер прибыл!

Седовласый гоблин поднялся с места и жестом, исполненным достоинства, пригласил Гарри войти и занять глубокое кресло по другую сторону богато инкрустированного стола. Лишь после того, как юный посетитель устроился, хозяин кабинета вернулся в своё кресло.

— Мистер Поттер, — произнёс он с плохо скрываемым волнением, — меня зовут Острозуб. Я ждал этой встречи девять долгих лет. Простите старому гоблину некоторую сентиментальность. Счетами Поттеров я управляю с тех пор, как ваш дед Чарльз был ещё несмышлёнышем на коленях своего отца. Теперь мне выпала честь служить четвёртому поколению моих уважаемых клиентов. Однако прежде нам необходимо официально установить вашу личность, особенно учитывая, что знаменитый шрам скрыт от глаз.

Гарри нервно улыбнулся:

— Тётя просто прикрыла его пластырем и замаскировала. По её словам, так гораздо безопаснее.

— Ваша тётя проявила завидную мудрость, — кивнул гоблин. — Действительно, не стоит преждевременно привлекать к себе излишнее внимание.

Он положил на стол изящный кинжал и лист пергамента. Гарри, помня предыдущий опыт, без колебаний прошёл проверку.

Гоблин глубоко вздохнул:

— На меня возложена непростая обязанность — зачитать вам последнюю волю ваших родителей. Позвольте опустить формальную преамбулу, не несущую существенной информации. Итак:

«Прежде всего, мы заявляем со всей ответственностью, что нашим хранителем тайны был Питер Петтигрю. Если нас постигла смерть через предательство, то виновен именно он. Сириус Блэк лишь создавал видимость нашего хранителя, чтобы отвести угрозу от Питера. Дамблдору это также известно.

Если один из нас погибнет, а другой останется в живых, мы завещаем всё наше имущество пережившему супругу. Если же нас обоих не станет, мы желаем, чтобы всё наше состояние, все активы и владения, как на Британских островах, так и на континенте и в других местах, перешли к нашему единственному сыну, Гарри Джеймсу Поттеру. Как последний представитель рода Поттеров, он должен эмансипироваться в десятилетнем возрасте, стать Главой Дома, и унаследовать титул лорда Поттера по достижении четырнадцати лет.

До этого времени мы желаем, чтобы крёстный отец Гарри, наш верный друг Сириус Блэк, стал его опекуном. Если он не сможет исполнить эту обязанность, мы просим наших дорогих друзей Алису и Фрэнка Лонгботтомов принять Гарри и воспитать его как родного сына, рядом с их собственным ребёнком. Если и это невозможно, мы назначаем опекунами Амелию Боунс или нашу любимую наставницу Минерву Макгонагалл, в указанном порядке. Ни при каких обстоятельствах Гарри не должен быть отдан на попечение Петунии и Вернона Дурслей. Несмотря на то что Петуния приходится Лили родной сестрой, она и её муж питают глубокое отвращение к магии и совершенно не подходят для воспитания юного волшебника».

— Остальное — лишь формальности, — добавил гоблин с печалью во взгляде.

Гарри чувствовал себя оглушённым, не в силах упорядочить вихрь мыслей. Судя по всему, он унаследовал значительное состояние, хотя даже не представлял его размеры и не мог оценить ценность. Его должны были немедленно эмансипировать, что бы это ни значило, а через четыре года ему предстояло стать лордом. Но больше всего его взволновали первые строки завещания. Теперь у него было имя предателя, виновного в том, что он остался сиротой, а также имена тех, кого следовало разыскать.

— Желаете взглянуть на свои сейфы? — предложил гоблин.

— Да, пожалуйста, — кивнул Гарри.

Старый гоблин лично сопроводил его. Сначала они посетили фамильное хранилище Поттеров. Оно напоминало просторный зал сокровищ: одна половина была заполнена горами монет, преимущественно золотых, а другая — рядами полок и ящиков с содержимым, какое Гарри не мог даже вообразить. Он лишь безмолвно созерцал это великолепие, широко распахнув глаза.

— Вам следует надеть родовое кольцо, — напомнил гоблин, указывая на шкатулку, расположенную почти у самого входа. Гарри осторожно приблизился к ней. Каждое кольцо казалось изысканнее предыдущего, превосходя роскошью все украшения, что ему доводилось видеть. Хотя он никогда не разбирался в ценах на драгоценности, но был уверен, что любое из этих колец стоило дороже, чем весь их дом на Тисовой улице, а то и вся улица целиком. Среди этого великолепия он отыскал кольцо, под которым желтела записка «Глава Дома». Оно выглядело слишком массивным для его детской руки. Гоблин указал на безымянный палец левой руки, и Гарри, затаив дыхание, надел кольцо.

С изумлением он увидел, как кольцо словно ожило, уменьшаясь до идеального размера, а затем вспыхнуло ярким светом. Ещё большее удивление вызвал у него светящийся круг, возникший из пола и начавший медленно подниматься, сканируя его тело. В некоторых местах круг переливался разноцветными бликами. Достигнув лба, он замер, стремительно меняя оттенки, словно сражаясь с чем-то невидимым. Гарри почувствовал, будто круг пытается исцелить его шрам — то, что никому не удавалось прежде. Голова закружилась, а затем лоб пронзила острая боль. Свет померк. Очнулся Гарри лишь от того, что встревоженный гоблин бережно поддерживал его, шепча что-то на непонятном гортанном наречии.

Вскоре к ним присоединились несколько суровых гоблинов. Гарри испугался бы их, если бы не был так потрясён происходящим. Двое из прибывших встали рядом с ним, совершая размашистые жесты и нараспев произнося слова на том же незнакомом языке. Затем они погрузились в оживлённую беседу, явно анализируя увиденное. Наконец, управляющий счётом выступил вперёд вместе с другим гоблином, который что-то произнёс и направил резной посох к голове Гарри. Головокружение мгновенно отступило, а в области шрама возникло странное ощущение прохлады. Гарри поднёс руку ко лбу, где остались лишь следы пластыря с каплями крови, но самого шрама больше не было.

— Что произошло? — спросил он, всё ещё не веря случившемуся.

— Ваше родовое кольцо наделено мощнейшими защитными и целительными чарами, — пояснил гоблин. — Когда вы его надели, оно справилось с несколькими незначительными недугами, а затем столкнулось с куда более серьёзной проблемой в вашем шраме. Там, похоже, таилась тёмная сущность. Я призвал наших Старейшин, и они помогли кольцу изгнать эту скверну. После этого осталось лишь исцелить сам шрам. Как вы себя чувствуете теперь, мистер Поттер?

Гарри огляделся. Каким-то образом его перенесли из сейфа. Теперь он сидел на одиноком стуле в центре круглой комнаты, стены которой, казалось, были отлиты из чистого серебра.

— Как я сюда попал? — спросил он, озадаченно оглядываясь.

— Когда кольцо вступило в схватку с тёмной сущностью, вы потеряли сознание. Мы были вынуждены перенести вас сюда, в ритуальный чертог, чтобы помочь одолеть её. Если вы теперь чувствуете себя хорошо, полагаю, ваша тётя уже заждалась.

— Не могли бы вы убрать следы крови с моего лба? — попросил Гарри. — Она может встревожиться, увидев их.

Острозуб плавно взмахнул ладонями, и Гарри ощутил, как его лоб очистился.

— Могу ли я рассказать тёте о том, что здесь узнал? — спросил он с беспокойством.

Острозуб задумчиво потёр подбородок:

— Её не рекомендовали в качестве вашего опекуна. Более того, это было прямо запрещено завещанием, но всё же у вас, видимо, сложились добрые отношения. Я прав?

— Поначалу всё было ужасно, но два года назад ситуация начала меняться. Сейчас я вполне доволен тем, что она мой опекун.

— Что ж, надеюсь, вы вскоре вернётесь, чтобы вступить во владение остальным наследством. Решать вам, будет ли ей дозволено присутствовать при этом.

Петуния моментально заметила перемены. Она увидела, что на лбу Гарри не было ни маскировки, ни шрама. Приглядевшись внимательнее, она различила лишь едва заметный след.

— Ты в порядке, Гарри? — спросила она с искренней тревогой.

Он успокаивающе улыбнулся:

— Сейчас всё прекрасно, шрам полностью затянулся, хотя был момент, когда стало по-настоящему страшно.

Она переключила взгляд на Острозуба, всё ещё стоявшего за спиной Гарри:

— Что вы с ним сделали?

— Когда он надел родовое кольцо, его шрам внезапно начал кровоточить, — пояснил гоблин. — Мы все немало встревожились, но наши целители смогли помочь.

Петуния вопросительно приподняла брови, но гоблин не стал развивать тему. Он лишь произнёс:

— Прошу вас, приведите мистера Поттера снова в ближайшее время. У нас осталось немало вопросов для обсуждения.

— Вы работаете по выходным? — поинтересовалась Петуния.

— Мы служим своим клиентам все семь дней недели, — с достоинством ответил гоблин.

— Хорошо, мы, вероятно, навестим вас на выходных.

Когда они наконец добрались до книжного магазина, Гермиона выглядела заметно обеспокоенной.

— Гарри, почему так долго? — воскликнула она, порывисто обнимая его.

— У меня возникли проблемы со шрамом, когда я был в сейфе, — объяснил он. — Гоблинам потребовалось время, чтобы полностью его исцелить. Смотри! — он отвёл чёлку левой рукой. Гермиона увидела не только его чистый лоб, но и новое кольцо, блеснувшее на пальце.

— Что это? — удивилась она.

— Кольцо, — ответил он с лёгкой улыбкой, заслужив предупреждающий взгляд подруги. — Это фамильное кольцо, передающееся от отца к сыну через поколения.

— Оно выглядит слишком роскошным для ребёнка, — заметила она озабоченно. — Может привлечь нежелательное внимание. Ты не можешь его снять?

Гарри нехотя покачал головой:

— Оно призвано защищать меня. Я предпочёл бы не расставаться с ним.

Гермиона, как всегда, быстро нашла решение:

— Я читала, что некоторые волшебные кольца откликаются на мысленные приказы. Может, ты сможешь велеть ему стать невидимым?

Гарри сосредоточился и мысленно отдал приказ. К его восхищению, кольцо действительно исчезло, оставив палец на вид свободным, хотя он по-прежнему ощущал его присутствие. Удивительно, но другой рукой он не мог нащупать кольцо, да и Гермиона тоже не смогла его обнаружить.

— Так гораздо лучше, — с облегчением заключила она, вызвав у Гарри искреннюю улыбку.

Они не преминули посетить и знаменитое кафе-мороженое. Гермиона поначалу смущённо отнекивалась от угощения, но мама подбодрила её попробовать несколько изысканных вкусов. Устроившись за столиком, они с наслаждением принялись за десерт. Других детей их возраста в кафе не было, а шумная рыжеволосая семья за соседним столиком не привлекла их внимания. Зато мороженое оказалось поистине волшебным.

Поскольку все покупки в Косом переулке легли на плечи Гарри, миссис Грейнджер решительно настояла на том, чтобы оплатить обед, которым они насладились в куда более изысканном ресторане, чем в прошлые годы.

После обеда они вновь отправились за покупками. Обе женщины, забыв о различиях во вкусах, с удовольствием помогали друг другу, а дети вскоре затерялись среди книжных стеллажей, с упоением изучая заинтересовавшие их фолианты и то и дело заливаясь беспричинным счастливым смехом. Немного погодя Гермиону увлекли в женское отделение, где Гарри с неожиданным для себя энтузиазмом помогал ей выбирать наряды, а затем они перешли в мужской отдел, где уже Гермиона с воодушевлением подбирала ему гардероб.

День выдался поистине незабываемым.

Когда они наконец добрались до вокзала, Петуния разыскала отдельное купе. Такие вагоны всё реже встречались в пригородных поездах, но ей посчастливилось найти свободное. Они вошли и плотно закрыли дверь.

— Теперь расскажи мне всё, что считаешь возможным, — произнесла тётя, внимательно глядя на племянника.

Гарри пришлось собраться с мыслями, чтобы восстановить в памяти события утра, казавшиеся теперь такими далёкими.

— Меня провели к управляющему счетами, — начал он. — У него на двери в верхнем углу был выгравирован герб нашего рода. Сначала он удостоверился в моей личности, а потом зачитал завещание родителей. Как и следовало ожидать, они оставили всё имущество мне.

— Я упоминалась в их завещании? — спросила Петуния с затаённой тревогой.

Он не хотел ранить её этими словами, но чувствовал, что должен сказать правду:

— Да. Они указали, что ни при каких обстоятельствах меня нельзя отдавать вам на воспитание из-за вашего и дяди Вернона отношения к магии. Простите.

— Не извиняйся, — тихо ответила она. — Я не заслуживала лучшего отзыва, а ты заслуживал куда более достойной опеки. Было что-нибудь ещё?

— Немногое. Я не стал подробно расспрашивать о том, чем теперь владею, но, судя по всему, наследство немалое. Затем я посетил фамильное хранилище Поттеров и получил это кольцо. Вот тогда и начались странные явления со шрамом. Гоблины пришли на помощь и полностью исцелили его.

Он позволил кольцу вновь стать видимым. Петуния внимательно изучила его, но воздержалась от комментариев.

— Ах да, — добавил Гарри, — там упоминались ещё какие-то имена. В завещании говорилось, что некий Питер был хранителем их тайны, а не Сириус, как считалось. Тебе знакомы эти люди?

— Я видела их всего раз или два, — отозвалась Петуния задумчиво. — Недостаточно, чтобы составить о них определённое мнение.

— Разве мы не должны сообщить кому-нибудь эту информацию? — взволнованно спросил Гарри. — Ведь получается, что именно Питер предал моих родителей, а не Сириус!

— Я выясню, что можно предпринять, — пообещала она с решимостью. — А пока никому не рассказывай о своём наследстве или о содержании завещания.

— Мне снова необходимо отправиться в Лондон. Возьму с собой Гарри, — сказала Петуния, обращаясь к Дадли следующим утром. — А ты можешь навестить друзей.

— Я тоже хочу в Лондон, — решительно заявил мальчик.

— Дадличек, милый, сегодня тебе там будет совершенно нечем заняться. Мне нужно завершить вчерашние покупки и посетить несколько банков. Ты только заскучаешь. С друзьями же тебе будет гораздо веселее.

Дадли, быстро сообразив, как добиться своего, возразил:

— Гарри тоже будет скучно. Если я поеду, составлю ему компанию.

Петуния заколебалась. Она не стремилась знакомить сына с волшебным миром раньше времени, но ведь всё равно это неизбежно случится к одиннадцатилетию Гарри, когда тот получит заветное письмо из Хогвартса. Быть может, пришла пора отбросить сомнения и всё рассказать?

— Дидкинс, некоторые банковские дела напрямую касаются Гарри. Ты ведь помнишь, что его родители погибли, когда он был совсем крохой?

— Да, в той автокатастрофе, после которой у Гарри остался шрам на лбу. И что?

— Возможно, они оставили ему наследство — деньги или какое-то имущество. А может быть, и долги. Гарри необходимо всё это выяснить до того, как ему исполнится одиннадцать.

— А что такого особенного в одиннадцати годах? Мне ведь тоже скоро исполнится одиннадцать, причём на несколько недель раньше него.

Петуния жестом пригласила обоих мальчиков в гостиную. Усевшись на диван и посадив их по бокам от себя, она повернулась к Дадли:

— Ты знаешь, почему твой отец недолюбливает Гарри и его родителей?

— Он говорит, что они какие-то уроды. Но я не считаю Гарри уродом.

Петуния внутренне улыбнулась этой маленькой победе.

— Он вовсе не урод, как и его родители не были ими. Но почему, как ты думаешь, твой отец придерживается такого мнения?

Дадли задумался. Прошло немало времени с тех пор, как тема «уродов» поднималась в их доме. Ему потребовалось время, чтобы восстановить в памяти те события.

— Когда мы были маленькими, вокруг Гарри происходили странные, необъяснимые вещи.

— У этих явлений было объяснение, просто такое, которое многие люди отказываются принимать. Это называется магией.

Глаза Дадли округлились от изумления. Петуния продолжила:

— Как и многие другие особые дарования, магические способности встречаются довольно редко. У моей сестры был такой дар, но больше ни у кого в нашей семье. Это подобно таланту к пению, рисованию или любому другому редкому умению. Необычные дарования делают людей не уродами, а особенными.

Дадли выглядел озадаченным.

— А какой талант есть у меня?

Петуния ободряюще улыбнулась, хотя внутри нее росло беспокойство.

— Мы пока не знаем наверняка. Некоторые таланты проявляются с ранних лет, другие раскрываются, когда человек взрослеет или даже позже. Я, например, не подозревала о своем кулинарном даре, пока не вышла замуж.

Лицо Дадли просветлело.

— Значит, я могу обнаружить свой талант позже, когда подрасту?

— Совершенно верно. Что касается детей с магическими способностями — их приглашают в специальную школу после того, как им исполняется одиннадцать. Когда ты отправишься в Смелтинг, Гарри пойдет в ту особую школу.

Дадли ненадолго задумался.

— Хорошо, у него есть талант к магии, и он будет учиться в другой школе. Но при чём тут банк?

Гарри вмешался в разговор:

— Весь магический мир — это тщательно охраняемая тайна. Если ты вспомнишь историю о средневековой охоте на ведьм, то поймёшь причину. Просто представь, как бы отреагировал твой отец, узнав, что семья «уродов» поселилась напротив через дорогу.

Дадли поморщился, представив эту картину.

— Банк, как и другие магические учреждения, скрыт от обычных людей, таких как мы, — продолжила Петуния. — Они не особенно гостеприимны к не-магам. Если тебе придётся ожидать, пока Гарри завершит свои дела в банке, тебе будет абсолютно нечем себя занять — останусь ли я с тобой или нет. К тому же, я полагаю, это займёт немало времени.

— А чем будешь заниматься ты? — поинтересовался Дадли у матери.

— Вероятно, мне тоже придётся ждать, как и вчера. Я уже взяла с собой книгу, чтобы скоротать время.

— Понятно… — протянул Дадли, заметно приуныв.

— Я постараюсь найти для тебя что-нибудь, — пообещал Гарри. — У меня есть небольшие сбережения в этом банке, и я постараюсь купить что-то действительно волшебное, но такое, что не привлечёт излишнего внимания. Правда, я пока не уверен в этом.

Дадли тяжело вздохнул.

— Что ж, будь осторожен и получай удовольствие. Я никому об этом не проболтаюсь. Пожалуй, навещу друзей, а может, просто посмотрю телевизор или даже почитаю. Теперь идите! У вас, как я понимаю, много дел.

Гарри благодарно похлопал Дадли по плечу и улыбнулся, прежде чем покинуть комнату. Дадли только подмигнул ему в ответ.

На этот раз Петунии по просьбе Гарри разрешили присоединиться к нему. Острозуб пригласил их, предложив Петунии расположиться чуть поодаль от племянника, и без промедления перешёл к делу:

— Вчера мы лишь поверхностно коснулись наследства рода Поттеров. Это ваши основные активы, но существует ещё кое-что. Древний Род Певереллов давно влился в Род Поттер. Хотя вы не можете принять титул лорда Поттера до четырнадцатилетия, это ограничение не распространяется на титул лорда Певереллов. Став главой дома, вы вправе претендовать на титул Лорда.

Гарри поднял руку, прерывая гоблина:

— Прошу прощения, Острозуб, но вчера я узнал так много нового, что не уверен, всё ли правильно понял. Вы упомянули об эмансипации и о том, что благодаря ей я стал Главой Дома. Не могли бы вы разъяснить, что это на самом деле означает?

Гоблин слегка наклонил голову, словно оценивая серьезность вопроса.

— Эмансипация, мистер Поттер, означает признание вас юридически взрослым, невзирая на фактический возраст. Такой статус даёт вам немало привилегий, — тонкие пальцы Острозуба переплелись на столе. — Пожалуй, наиболее значимое преимущество сейчас — освобождение от ограничений на использование магии несовершеннолетними. Кроме того, вы вправе полностью распоряжаться своими финансовыми счетами или, если предпочтёте, доверить управление ими своему опекуну.

— Моему опекуну? Вы имеете в виду тётю Петунию? — Гарри бросил быстрый взгляд на сидящую поодаль женщину.

Уголки губ гоблина опустились в едва заметной гримасе.

— Нет. Вашим магическим опекуном является профессор Альбус Дамблдор — директор школы Хогвартс, а также обладатель ряда других весьма… влиятельных постов в магическом сообществе.

Изумрудные глаза Гарри сузились.

— И как, по-вашему, я должен доверять человеку, о котором никогда не слышал? Человеку, который, судя по всему, не проявил ни малейшего интереса к моей судьбе с того самого дня, как меня оставили на пороге дома тёти?

— Это решать вам, и только вам, — ответил Острозуб с едва заметным оттенком одобрения в голосе. — Думаю, будет разумно рассмотреть, как профессор Дамблдор распоряжался вашими финансами на протяжении последних девяти лет. Он получил контроль над некоторыми из ваших счетов спустя несколько месяцев после трагической гибели ваших родителей.

Гоблин склонился над пергаментами, разложенными на столе, и его когтистые пальцы заскользили по строчкам. По мере чтения его лицо становилось всё более непроницаемым, но Гарри почувствовал, как в комнате сгущается атмосфера неодобрения.

— Судя по документам, большую часть времени профессор перепоручал управление вашими счетами своему личному финансовому управляющему, — наконец произнёс Острозуб, и в его глазах блеснул холодный огонёк. — К сожалению, тот, по всей видимости, проявлял прискорбное отсутствие должного усердия. Ваши инвестиции принесли значительно меньшую прибыль, чем могли бы. Но что вызывает ещё большее беспокойство… — гоблин поднял взгляд, пронзительно глядя на Гарри, — с вашего доверительного счёта — единственного, к которому у него был доступ — была снята весьма внушительная сумма денег. Может ли кто-нибудь из присутствующих подтвердить, что эти средства были использованы на ваше благо?

— Нет, — одновременно ответили Гарри и Петуния, переглянувшись.

— Ни единый пенс из этих денег не поступил на наш счёт, — добавила Петуния со стальными нотками в голосе. — И поверьте, я очень тщательно проверяю банковские выписки каждый месяц.

Коготь Острозуба с отчётливым стуком опустился на стол.

— В таком случае, я немедленно инициирую тщательное расследование этого вопроса. Пока же будьте уверены — Дамблдор больше не имеет ни малейшего доступа к вашим счетам, если только вы сами не предоставите ему такое разрешение в явной форме.

Гарри нахмурился, глубокая складка залегла между его бровями. Он всё ещё не до конца осознавал масштабы своего состояния, но сама мысль о том, что кто-то, пользуясь своим положением, распоряжался его наследством без всякого на то права, вызывала в нём волну гнева и возмущения.

— Полагаю, что вы также не получали ни одного из наших регулярных ежеквартальных и годовых финансовых отчётов? — уточнил Острозуб, хотя по его тону было ясно, что он уже знает ответ.

Гарри медленно покачал головой, и комнату окутала тяжёлая тишина.

После паузы, собравшись с мыслями, мальчик поднял взгляд:

— Теперь я, кажется, понимаю, что означает эмансипация. Но что влечёт за собой статус Главы Дома? В чём его суть?

— Видите ли, мистер Поттер…

— Пожалуйста, зовите меня просто Гарри. Я слишком юн для такого официального обращения.

Гоблин улыбнулся, не разжимая губ.

— Извольте, Гарри. Глава Дома — это обычно старейший представитель рода, если только он не уступил свои права сыну. Человек, занимающий это положение, обладает полной властью над всем родовым имуществом. Для древних и влиятельных семейств это имеет колоссальное значение. Ваш случай не столь грандиозен, однако даёт вам право носить фамильный перстень, который вы получили вчера. Кроме того, этот статус освобождает вас от любых договоров и обязательств, заключённых от вашего имени другими лицами. Ведь сама суть этого положения в том, что глава дома должен быть абсолютно свободен в принятии решений.

Увидев, что Гарри понимающе кивнул, гоблин продолжил:

— Вернёмся к нашему разговору. Когда мы посетим родовое хранилище Певереллов, вы сможете принять перстень Лорда. Он примет вас без каких-либо затруднений, поскольку кольцо Поттеров уже признало в вас достойного наследника. Однако этот артефакт дарует вам ещё и дополнительные привилегии.

Гарри выжидающе посмотрел на него.

— Как Лорд вы получаете право на отдельные покои в Хогвартсе и освобождаетесь от необходимости жить в общих спальнях. Разумеется, это не означает, что вам запрещено проводить время со сверстниками. Более того, на вас не распространяется вечерний комендантский час — вы вольны перемещаться по замку в любое время суток. Хотя, — тут гоблин слегка понизил голос, — я бы не советовал бродить в одиночку после наступления темноты.

Гарри показалось, что в голосе Острозуба промелькнула озорные нотки.

— Помимо титула лорда Певереллов, который, признаться, мы и ожидали обнаружить, вы унаследовали ещё и родовое хранилище с титулом Равенкло — и вот это стало настоящим сюрпризом. Согласно вашей родословной, семья Эванс ведёт своё происхождение от сквиба — сына самой Ровены Равенкло. Магический дар в этой линии пробудился лишь с рождением вашей матери, а теперь передался и вам, делая вас единственным законным наследником.

— Простите, но кто такой сквиб? — поинтересовалась Петуния.

— Сквиб — это человек, рождённый в магической семье, но не унаследовавший дара волшебства. Такие случаи встречаются практически в каждом чародейском роду.

— А кем была Ровена Равенкло? — подался вперёд Гарри.

Острозуб окинул его долгим, оценивающим взглядом и медленно покачал головой.

— Вам придётся прочесть о ней самостоятельно, ибо я не смогу должным образом представить её личность в нескольких словах. Скажу лишь, что она — одна из самых значимых фигур в истории магической Британии.

Гарри мысленно отметил для себя необходимость найти книги о своих новообретённых титулах.

— Теперь, что менее неожиданно, существует ещё одно наследство, но в нём мы пока не до конца уверены. — Гоблин взял пергамент, использованный накануне, и указал на строчку: «Слизерин, по праву завоевания (?)»

— Почему стоит вопросительный знак и что означает «по праву завоевания»? — спросил Гарри.

— Начнём с последнего. Когда волшебник убивает другого на дуэли, победитель может принять титул побеждённого и унаследовать все его активы и обязательства. При определённых обстоятельствах это даже становится обязательным. Что касается вопросительного знака — Тёмный Лорд, пытавшийся убить вас во младенчестве, был единственным известным потомком Слизерина — ещё одно имя, о котором вам следует прочитать. Предполагается, что он погиб, когда его собственное заклинание обратилось против него, но свидетелей не было, и тело не обнаружили, хотя его мантию нашли на месте происшествия. Нам необходимо провести дополнительное расследование, прежде чем решать судьбу этого наследства.

— Я не уверен, что хочу принимать его, — пробормотал Гарри.

— К счастью, вам не нужно принимать решение прямо сейчас, но я бы рекомендовал тщательно всё обдумать, когда вы узнаете все обстоятельства. Приняв этот титул, вы сможете совершить нечто благое, что невозможно осуществить иным путём, — посоветовал Острозуб.

— Осталось только ваше последнее наследство на данный момент: Гриффиндор. Вам также следует изучить это имя. Существует несколько семейств, известных как потомки Гриффиндора, но ни одно из них не смогло до сих пор доказать своё происхождение. Поттеры даже не предпринимали таких попыток, но после вашего теста вы были признаны единственным ныне живущим прямым потомком Гриффиндора.

— И какова же общая стоимость состояния Гарри? — поинтересовалась Петуния.

Острозуб задумчиво посмотрел на неё.

— Его состояние позволит ему вести безбедное существование, не трудясь ни единого дня, — ответил Острозуб, задумчиво поглаживая подбородок. — Однако суть его наследия простирается далеко за пределы золотых монет и драгоценностей. Прежде чем вы сможете истинно постичь значимость этих древних родовых линий, вам предстоит долгий путь познания. И, пожалуй, наименее поразительное из последствий — то, что отныне Гарри владеет не менее чем половиной Хогвартса, а возможно, и тремя его четвертями. В его руках судьба образования всех юных чародеев и ведьм на многие поколения вперёд.

Петуния застыла, словно громом поражённая, не в силах произнести ни слова.

— Полагаю, нам пора приступить к осмотру хранилищ, — объявил Острозуб, поднимаясь со своего места. Когда Петуния инстинктивно последовала его примеру, гоблин остановил её мягким, но решительным жестом. — Прошу прощения, миссис Дурсль, но древняя магия не терпит исключений. Лишь владелец, его супруга и прямые потомки могут безопасно переступить порог этих хранилищ. Любой посторонний, осмелившийся нарушить этот закон, рискует навлечь на себя непоправимый вред… или даже погибнуть.

Петуния медленно опустилась обратно, её лицо выражало смесь разочарования и смутной тревоги. Острозуб, уловив её состояние, добавил с неожиданной для гоблина мягкостью:

— Я распоряжусь, чтобы вам подали прохладительные напитки. А пока, — он протянул ей увесистую папку с документами, — вам будет небезынтересно ознакомиться с отчётом по доверительному фонду вашего племянника. Прочитав его, вы поймёте, почему расследование этого дела столь необходимо.

Два часа спустя, когда они вернулись в приёмную, Петуния дремала в глубоком кресле, рука её безвольно сжимала роман в бумажной обложке, а на столике рядом застыла полупустая чашка давно остывшего чая.

Теперь Гарри носил ещё три фамильных перстня: древнего рода Певереллов, легендарной Равенкло и благородного Гриффиндора. Он ощущал, как каждое из этих колец наполняет его новой силой, словно невидимые потоки магии струились по его венам. К счастью, он мог сделать их невидимыми простым усилием воли. Эти реликвии были слишком ценны, чтобы выставлять их напоказ перед посторонними взглядами. Да и сам Гарри чувствовал некоторую неловкость, нося одновременно четыре перстня — словно это было слишком вызывающе, неуместно. Когда же кольца исчезали из виду, скрываясь от любопытных глаз, он словно освобождался от этого бремени, переставая ощущать их физическое присутствие, хотя их могущество по-прежнему оставалось с ним.

Дадли больше не заговаривал о магии. Он относился к Гарри по-прежнему, хотя тот не сомневался: кузен прекрасно помнил их разговор.

О своём наследстве Гарри Гермионе не рассказывал. Поначалу он хотел собрать больше информации самостоятельно, но затем понял, что не желает сообщать ей о родстве с влиятельнейшими людьми магической Британии. Ему вполне хватало искренней дружбы, и он не нуждался в восхищении тем, что досталось по случайности рождения.

Получив доступ к магической библиотеке и возможность посещать книжные лавки Косого переулка, Гермиона с присущей ей дотошностью быстро отыскала всё, что только было написано о Гарри Поттере.

Примерно через неделю после его дня рождения телефон в доме Дурслей разразился трелью. Взяв трубку, Гарри услышал взволнованный голос подруги:

— Гарри, ты вообще понимаешь, что знаменит?

Он вздохнул с досадой:

— Видел эти нелепые книжонки. Лучше бы их просто не стало.

— Я не о сказках говорю. О тебе пишут в серьёзных трудах по борьбе с тёмными искусствами! Даже в «Истории Хогвартса» и других исторических исследованиях.

— Всё это чушь, — отмахнулся Гарри. — Я просто мальчишка, потерявший родителей и проживший несколько трудных лет, пока судьба не смилостивилась. Ты же знаешь, мой дядя до сих пор от одного упоминания о любых «уродствах» приходит в бешенство.

— Знаю, — мягко ответила Гермиона. — Но тебе необходимо понимать, как тебя будут воспринимать другие, особенно когда придёт время переступить порог Хогвартса. Тебе нужно решить, как справляться с этой известностью.

— Недавно как раз размышлял об этом, — признался Гарри. — Мне удалось усовершенствовать заклинание невидимости. Теперь могу раствориться в воздухе так, что никто и не заметит моего исчезновения.

— Поразительно! Какой же ты талантливый! — восхищённо воскликнула она. — Научишь меня?

— Попробуем, когда в следующий раз встретимся.

— С нетерпением буду ждать! Слушай, Гарри, — продолжила она, — можно попробовать кое-что попроще. Я читала о чарах незаметности. Они не делают тебя невидимым, просто заставляют людей скользить взглядом мимо, хотя их глаза воспринимают тебя.

— Хм, это может быть полезным. Обязательно попробую.

К их следующей встрече Гарри уже освоил искусство становиться незаметным, даже не прибегая к невидимости. В награду Гермиона одарила его крепкими объятиями, от которых у мальчика потеплело в груди.

Преодолевая внутреннее сопротивление, он решился приоткрыть завесу над своим наследством, надеясь получить совет:

— В Гринготтсе выяснилось, что я унаследовал положение, дающее мне право на отдельные комнаты в Хогвартсе. Размышляю, стоит ли пользоваться этой привилегией, учитывая мою… известность в магическом мире.

Гермиона задумчиво прикусила губу:

— С одной стороны, личные покои помогут избежать непрошеного внимания сокурсников, но сам факт такой привилегии неизбежно вызовет любопытство. К тому же это не спасёт тебя на занятиях или в Большом зале во время трапез, — она нахмурилась, морща лоб. — Сейчас трудно дать однозначный совет. Вероятно, придётся действовать по обстоятельствам.

— Почему ты нахмурилась? — заметил Гарри.

— Я терпеть не могу импровизировать, — призналась она. — Люблю всё планировать заранее, но здесь, похоже, это не сработает.

— Может, составим несколько сценариев и будем выбирать подходящий, когда придёт время?

Лицо Гермионы просветлело, словно луч солнца прорвался сквозь тучи:

— Точно! Гарри, ты гений!

Она уже готова была приступить к планированию, но Гарри осторожно остановил её:

— Думаю, нам обоим нужно сначала собрать больше информации. Необходимо узнать всё возможное о Хогвартсе и нынешних преподавателях. Директор должен быть моим магическим опекуном, но он брал деньги из моего сейфа, которые, насколько мне известно, никогда не шли на мои нужды. И за все эти годы он ни разу не выказал интереса к моей судьбе, ни единожды не навестил после того, как меня оставили на пороге дома тёти. Мне необходимо узнать о нём больше. Возможно, и о других преподавателях тоже.

Между бровей Гермионы пролегла глубокая морщинка:

— Но директор… Разве не его долг заботиться о каждом ребёнке под его опекой? Разве это не входит в его прямые обязанности?

Гарри устало вздохнул:

— Гермиона, не каждый человек соответствует должности, которую занимает. Я регулярно слышу, как дядя брюзжит об этом, листая газету. Многие обладатели власти злоупотребляют ею, чаще всего из корыстных побуждений. Никого нельзя исключать из-под подозрений, понимаешь? Нужно относиться ко всем с должным уважением, но не с безоговорочным доверием.

Её хмурый взгляд стал ещё выразительнее:

— Я понимаю, что ты прав, но это так отличается от моих мыслей о том, как должен быть устроен мир. Трудно поверить, что человек, которому доверена власть, может ею злоупотреблять.

— И тем не менее, газеты полны таких историй, — мягко заметил Гарри.

Она глубоко вздохнула:

— Что ж, значит, нужно быть настороже со всеми. Грустно это всё.

Гарри решил сменить тему на более конструктивную:

— Знаешь, я недавно наткнулся на упоминания о ментальной магии. Если мы её освоим, будем чувствовать себя куда защищённее в Хогвартсе. Ты ведь понимаешь, что и там наверняка найдутся задиры и недоброжелатели.

— Ментальная магия? — в глазах Гермионы зажёгся огонёк любопытства.

— Существуют окклюменция и легилименция — они дополняют друг друга, как две стороны одной монеты. Первая защищает от второй, которая позволяет проникать в разум, читать воспоминания и мысли, даже манипулировать сознанием. Я намерен освоить защитные техники как можно скорее. Мы с тобой друзья, и я предлагаю учиться вместе, — он умолчал о том, что в большинстве книг рекомендовалось начинать обучение не раньше четырнадцати лет. В записной книжке, оставленной одним из его предков, утверждалось, что этому можно учить детей с шести лет, и что это бесценное преимущество перед соперниками.

Оставшееся время они посвятили изучению двух редких фолиантов по ментальной магии, которые Гарри удалось добыть.

Как и ожидалось, Гермиона немедленно бросилась на поиски дополнительной информации. Через несколько дней она посетила Косой переулок и позвонила Гарри, едва переступив порог своего дома:

— Я обыскала все три книжные лавки, где мы были, но не нашла ни единой книги по этой теме. В одном магазине пояснили, что подобную литературу можно отыскать только в Лютном переулке, но предостерегли, что появляться там, особенно юной девушке, верх неблагоразумия.

— Тогда нам повезло, что у меня уже есть эти книги. Постараюсь раздобыть ещё один экземпляр специально для тебя.

Вскоре начались школьные занятия, и детям пришлось временно отложить магическое образование. Гарри был также занят, помогая Дадли. Кузен всё ещё нуждался в нём, в основном для поддержания боевого духа, хотя справлялся он уже вполне прилично. Гарри размышлял о приближающемся дне рождения Гермионы, ломая голову над выбором подарка, и гадая, получит ли она заветное письмо из Хогвартса сразу после праздника или оно прибудет летом, примерно в то же время, что и его собственное.

Дадли определённо не был тем, с кем стоило советоваться по столь деликатному вопросу. Хоть он и был достаточно любезен с Гермионой при встречах, но по-настоящему её не знал. Был только один человек, к кому можно было обратиться:

— Тётя Петунья, не поможешь выбрать подарок на день рождения для Гермионы? — спросил Гарри, заставая тётю за приготовлением ужина.

Для него всё ещё было в новинку — советоваться с ней по личным вопросам. Петунья, казалось, тоже удивилась его просьбе, хотя старательно скрывала это за невозмутимым выражением лица.

— Она, похоже, очень книжная девочка, — задумчиво произнесла Петунья, помешивая соус. — Может, подарить книгу?

— Я уже открыл ей доступ ко всей моей библиотеке, — признался Гарри. — А она постоянно приобретает новые фолианты в Косом переулке. Книги ей, конечно, нравятся, но, может быть, стоит подарить что-то более… особенное?

Петунья задумалась, машинально отмеряя специи. Девочка так напоминала Лили в этом возрасте, только та, казалось, была более жизнерадостной и непосредственной. Что бы порадовало Лили?..

— Девочки любят украшения, — наконец произнесла она. — Ты мог бы подарить ей ожерелье, или изящный браслет, или даже колечко. Только избегай чего-то слишком вычурного, иначе ей будет неловко.

Глаза Гарри вспыхнули:

— Кажется, я видел нечто подходящее в моём сейфе! Как думаешь, это будет уместно?

Петунья нахмурилась, снимая кастрюлю с огня:

— Боюсь, я не смогу отвезти тебя туда до её дня рождения. У меня запланированы некоторые общественные мероприятия.

— Ничего страшного, тётя Петунья, — успокоил её Гарри. — Я нашёл способ добираться туда самостоятельно, используя их письмо, — объяснил он, торопливо направляясь в свою комнату.

Через мгновение она услышала приглушённый хлопок. Когда Петунья заглянула в комнату племянника, там уже никого не было. Она тихо вздохнула и аккуратно прикрыла дверь.

К ужину Гарри спустился как ни в чём не бывало, словно и не исчезал из дома.

— Нашёл то, что искал? — поинтересовалась она, расставляя тарелки.

— Да. Это набор, немного изящнее тех, что я видел в обычных магазинах, но самый скромный из имеющихся в сейфе, — ответил он, помогая раскладывать столовые приборы.

Петунья одобрительно кивнула:

— Только не забудь красиво упаковать. То, как подарок выглядит, не менее важно, чем его содержимое.

Гарри расцвёл в благодарной улыбке:

— Конечно!

* * *

Поскольку день рождения Гермионы выпадал на понедельник, празднование устроили в воскресенье. Были приглашены все Дурсли вместе с многочисленными родственниками именинницы. Гарри с грустью отметил, что у Гермионы не было друзей-одноклассников. Он лишь надеялся, что его подарок достаточно её порадует, чтобы хоть ненадолго забыть об этом одиночестве.

Несмотря на настойчивые приставания кузенов, Гермиона не стала сразу открывать подарки. Она лишь отнесла их все в свою комнату и аккуратно сложила на столе. По размеру и форме упаковок Гарри догадывался, что большинство — книги. Хотя его подарок тоже был замаскирован под книгу. Забрав украшения из сейфа, он долго искал подходящую шкатулку. В сейфе ничего не нашлось, но в соседнем магазине игрушек обнаружилась шкатулка, выглядевшая как книга и даже открывавшаяся как обычный том, пока не произнесёшь особый пароль. Гарри установил секретное слово «Дружба и Магия».

В конце концов, Гермионе всё же пришлось распаковывать подарки. Она спустила всё в гостиную, как бы «случайно» забыв принести подарок Гарри. Как и предполагалось, там были преимущественно книги. Её дядя преподнёс любовный роман для девочек-подростков. Гарри был уверен, что ей больше всего хотелось швырнуть томик дяде в лицо — настолько бесполезной казалась эта книга. Её тётя принесла пособие о женском взрослении. Гермиона густо покраснела и поспешно отложила его в сторону. Её старшая кузина оказалась ещё менее тактичной, подарив руководство по уходу за волосами вместе с бутылкой шампуня «для непослушных локонов». Гарри физически ощущал, как Гермиона борется, чтобы сдержать свою магию. Он был уверен, что не практикуй она методы контроля несколько месяцев, дело закончилось бы спонтанным магическим всплеском, возможно даже разрушительным.

От другой тёти и кузенов, а также от бабушки и дедушки она получила менее обидные литературные подарки. Однако её искренне тронул подарок от Дурслей — практическое руководство по подбору гардероба на разные случаи жизни, предназначенное для юных девушек.

— Я заметила, что ты всегда безупречно одета, и подумала, что такое руководство пригодится тебе в будущем, — пояснила Петунья с легкой полуулыбкой.

Гермиона поблагодарила её тёплым, искренним объятием.

Позже, когда её кузены разошлись, Гермиона тихонько позвала Гарри к себе в комнату:

— Это магический подарок, не так ли? — спросила она с плохо скрываемым волнением.

— Отчасти, — осторожно ответил он. Хотя Гарри уже начинал ощущать разницу между магическими и обычными предметами, его чувствительность только развивалась, и он не мог с уверенностью судить о природе украшений.

Гермиона слегка нахмурилась, увидев в руках Гарри ещё одну книгу, хотя на корешке не было названия. Обложка была украшена изысканной гравировкой с золотым тиснением, в центре которой изящно выведено единственное слово: «Гермиона».

Она осторожно открыла книгу. Страницы оказались девственно чистыми, как в неиспользованном дневнике.

— Что это? — спросила она, вопросительно взглянув на Гарри.

— Дружба и Магия, — тихо произнёс Гарри, касаясь корешка книги кончиками пальцев. — Теперь, пожалуйста, открой снова.

Гермиона с любопытством открыла книгу и замерла, словно громом поражённая. Там, на тёмном бархате, которым была выстлана неглубокая шкатулка, покоились ожерелье, пара изящных серёжек и кольцо, сияющие мягким внутренним светом.

— Гарри, это… это слишком щедро! — воскликнула она, не в силах отвести взгляд.

— Я хотел принести только кольцо, но решил, что жаль разбивать набор, — пожал плечами Гарри. — К тому же, это из моего сейфа, так что для меня это не потребовало никаких затрат.

Гермиона не могла насмотреться, зачарованно любуясь тонкой работой и драгоценными камнями.

— Не хочешь примерить? — мягко подтолкнул её Гарри.

— У меня никогда не было серёжек. Мне нужно проколоть уши, — заметила Гермиона, всё ещё завороженно разглядывая украшения.

— Может, для начала попробуешь кольцо? — предложил он с улыбкой.

Гермиона бережно взяла кольцо:

— Боюсь, оно слишком велико, — заметила она. — Может соскользнуть в самый неподходящий момент.

Она всё же решилась примерить его. К её изумлению, кольцо мягко сжалось, идеально подстроившись под размер пальца. Она была ещё более поражена, когда вокруг кольца вспыхнуло яркое сияние, превратившееся в светящийся обруч, который медленно поднялся от её ног, растворяясь, когда прошёл над головой.

— Что… что это было? — прошептала она, широко раскрыв глаза.

— Гоблин сказал, что это кольцо дружбы, которое дарят только очень дорогому человеку, — объяснил Гарри. — В нём заключены мощные защитные и целительные чары. Кажется, он также упоминал какие-то «руны», хотя у меня не было времени выяснить, что именно это значит. Тебе нравится?

Гермиона, не отрываясь, смотрела на свой палец. Кольцо было великолепным, с россыпью маленьких бриллиантов, обрамляющих рубин и изумруд в центре.

— Оно чудесное, просто восхитительное, но слишком дорогое, чтобы носить каждый день. У моей мамы, наверное, нет ничего настолько… драгоценного.

— Ты можешь сделать его невидимым, просто сосредоточившись на этом желании, как сама меня научила, — напомнил Гарри. — Думаю, ты также сможешь изменить его внешний вид, чтобы оно казалось простым, недорогим украшением.

Гермиона сосредоточилась. Кольцо исчезло, а затем появилось вновь, но уже как обычное неприметное колечко, какие носят многие девочки её возраста.

— Не хочешь примерить серёжки? — предложил Гарри, видя её восторг.

— У меня же не проколоты уши… — запротестовала она.

— Думаю, серьги позаботятся об этом сами, — мягко перебил её Гарри.

Он осторожно взял одну серьгу и поднёс к её уху. В момент прикосновения мочка уха словно изменилась, и серьга прочно закрепилась. Вторая серьга сделала то же самое.

— Как странно, — удивилась Гермиона, осторожно касаясь серёжек кончиками пальцев. — Я чувствую, как они проходят сквозь мочки ушей, но при этом кожа остаётся целой, без прокола. Как такое возможно?

Гарри лукаво усмехнулся:

— Магия!

С ожерельем, к счастью, не возникло никаких сложностей. Гермиона ощущала, как новые украшения наполняют её энергией, придают сил, но решила пока не обсуждать это удивительное свойство. Вместо этого она заключила Гарри в самые крепкие объятия, на какие только была способна, и поцеловала его дважды в каждую щёку. Оба мгновенно залились ярким румянцем.

— Может, снять их сейчас? — неуверенно спросила Гермиона, когда их лица вернулись к нормальному цвету.

— Думаю, ты можешь носить их постоянно, — ответил Гарри. — Наверное, ты можешь изменить их вид на что-нибудь менее броское или даже сделать совсем невидимыми, как кольцо.

Гермиона сосредоточилась. Её бриллиантовое платиновое ожерелье преобразилось в простую нить хрустальных бусин на тонкой золотой цепочке, а роскошные серьги из свисающих бриллиантов, изумрудов и рубинов превратились в скромные красные камешки, плотно прилегающие к мочкам ушей — такие обычно носят девочки после того, как проколют ушы.

— В таком виде я смогу носить их даже в школе, — сказала Гермиона, критически разглядывая своё отражение в зеркале.

— Но родителям и моей тёте, пожалуй, стоит показать их в настоящем виде, — заметил Гарри с улыбкой.

Когда они вернулись вниз, Дадли находился в кабинете с обоими отцами, увлечённо рассматривая какую-то коллекцию. Женщины расположились на кухне, обсуждая что-то за чашкой чая.

— Иди, покажи им, — подбодрил Гарри подругу, легонько подтолкнув её в сторону кухни. — А я пока отвлеку мужскую половину, — добавил он, направляясь в кабинет.

Заветное письмо не пришло к Гермионе сразу после её дня рождения. Она немного расстроилась, но постаралась себя убедить, что школе, разумеется, проще рассылать все письма единовременно, нежели отслеживать дни рождения каждого будущего ученика.

Несколько дней спустя в доме Дурслей пронзительно зазвонил телефон.

— Это тебя, мальчишка! — недовольно заорал дядя.

Гарри поспешно поднялся к себе и снял трубку телефона на втором этаже. Выждав, пока дядя положит свою, он произнёс:

— Алло.

— Гарри! — взволнованный голос Гермионы звенел от переполнявших её эмоций. — Представляешь, твой подарок сегодня, кажется, спас меня от серьёзной травмы!

— Что случилось? — в его голосе мгновенно послышалось искреннее беспокойство.

— На школьном дворе хулиганы затеяли свои обычные забавы. Я сидела на скамейке, погружённая в книгу, стараясь не привлекать их внимания. Но они всё равно заметили меня и начали бросать в мою сторону разный мелкий мусор, — её голос слегка дрогнул. — Я могла бы швырнуть всё обратно, но не хотела устраивать представление. Поэтому просто встала и пошла прочь.

Гермиона сделала паузу, словно набирая воздух перед погружением.

— Это, видимо, задело самого крупного из них. Он поднял булыжник и со всей силы кинул в меня. Попади он в голову… — она не договорила, но Гарри прекрасно понял невысказанное. — Я его не видела, стояла спиной, но кто-то закричал, предупреждая об опасности. Когда я обернулась, камень летел прямо мне в лицо. Уклониться было уже поздно, я даже подумать ни о чём не успела, но в нескольких сантиметрах от меня камень словно соскользнул по невидимому щиту в сторону. Он потерял скорость и упал в паре шагов. Клянусь, я даже услышала мелодичный звон в момент удара о незримую преграду.

— Может, это сработала твоя собственная магия? — предположил Гарри. — Такое случается. Со мной точно бывало хотя бы раз.

— Нет, Гарри, — возразила Гермиона с непоколебимой уверенностью. — Даже когда я не контролировала свои способности, я всегда ощущала, когда что-то происходило благодаря моей «странности», как я тогда это называла. В этот раз я совершенно точно знаю — это была НЕ моя магия. Это была твоя защита, и я невероятно благодарна тебе за неё.

Гарри тепло улыбнулся, хотя собеседница и не могла этого видеть через телефонную линию.

— Я рад, что смог помочь, пусть и не напрямую, — произнёс он с нескрываемым облегчением. — Когда я нашёл этот набор, просто хотел подарить тебе что-нибудь особенное. А когда гоблин упомянул о его защитных свойствах, сомнений не осталось. Я хочу, чтобы ты всегда была в безопасности, чтобы с тобой ничего не случилось. — Он запнулся, подбирая слова. — Ты мой друг, и я забочусь о тебе.

Последние слова прозвучали не совсем так, как ему хотелось, но Гарри не мог найти более точного выражения для своих чувств, которые, казалось, простирались глубже обычной дружбы.

* * *

К Рождеству Гарри приготовил для Гермионы поистине особенный подарок. Поскольку единственные книги по Магии Разума находились в его библиотеке, а читать одновременно один и тот же экземпляр, живя в разных местах, было невозможно, Гарри решил найти способ дублировать их. В результате Гарри зарылся в целую груду книг, потребовавших тщательного осмысления перед практическим применением. Несмотря на то, что его статус эмансипированного волшебника позволял пользоваться волшебной палочкой, Гарри придерживался принципа делать как можно больше без неё. На его взгляд, время для полноценного освоения палочки наступит в школе.

Среди различных заклинаний копирования его внимание привлекло особое — создающее персональные копии. Для избранного получателя они были точным дубликатом оригинала, в то время как для остальных выглядели чем-то безобидным и абсолютно не связанным с истинным содержанием. Для маскировки Гарри выбрал словари — что могло быть невиннее? Он аккуратно создал копии обеих книг и всех тетрадей с упоминаниями о Магии Разума. Для настройки копий на Гермиону ему потребовалась лишь заколка для волос, которую она случайно оставила в его комнате во время одного из визитов.

— Обожаю их! — воскликнула она, встретившись с ним на Рождество. Её глаза сияли неподдельным восторгом. — Ты просто чудо!

В подтверждение своих слов она порывисто обняла его и легко поцеловала в щёку, отчего лицо Гарри залил предательский румянец.

Новогодний бал в этом году превзошёл прошлогодний. Гарри и Гермиона освоили несколько новых танцев и с удовольствием кружились в них на протяжении всего вечера. Даже Дадли нашёл себе партнёршу, хотя довольно быстро утомился от замысловатых танцевальных па.

* * *

Изучая хроники времён до гибели родителей, Гарри пришёл к неутешительному выводу: не всем волшебникам можно доверять. С растущим скептицизмом к властям он сомневался, что правительству удалось уничтожить всех последователей последнего Тёмного Лорда. Глубоко внутри крепло предчувствие: он должен уметь защищать себя при любых обстоятельствах.

Словно в подтверждение этих опасений, расследование Острозуба выявило новые примеры злоупотребления доверием — оказалось, что Дамблдор продал несколько ценных артефактов из наследия Поттеров.

— Только благодаря бдительности домовых эльфов, ревностно охранявших имущество хозяина, ему не удалось присвоить ещё больше, — сообщил гоблин с мрачным удовлетворением в голосе.

— Можно как-то вернуть утраченное? — спросил Гарри с затаённой надеждой.

Острозуб медленно покачал головой:

— Маловероятно. Это были преимущественно золотые украшения, ценные лишь металлом. Скорее всего, их уже переплавили. — Заметив разочарование на лице мальчика, он добавил с напором: — Но мы взыскиваем полную стоимость. Со счёта Дамблдора будет списан каждый кнат, изъятый у вас, с максимально допустимыми банковскими процентами. Мы также рассматриваем возможность подать на него в суд от вашего имени за халатность в управлении вашими активами, хотя здесь могут возникнуть определённые сложности.

— Почему? — нахмурился Гарри.

— Дамблдор занимает исключительно высокое положение в магическом обществе и имеет чрезвычайно влиятельных друзей, — объяснил гоблин с плохо скрываемым презрением. — Он способен изменять законы под себя или даже полностью игнорировать их, как случалось уже не раз. Однако, если удача будет на нашей стороне, мы сможем привлечь его к суду гоблинов, где его регалии и связи не будут иметь ни малейшего значения.

Гарри медленно кивнул, показывая, что понимает суть проблемы.

— А кто такие домовые эльфы? — поинтересовался он, вспомнив упоминание о странных существах.

Острозуб демонстративно удивился, словно не ожидал подобного вопроса от наследника древнего рода.

— Это магические существа, уступающие гоблинам в статусе. Они служат известным волшебным семьям с незапамятных времён, — начал он. — Они черпают магическую силу от связи с хозяевами и, по всей видимости, находят счастье в том, чтобы исполнять любые прихоти, радующие их владельцев, — добавил гоблин с едва уловимым неодобрением в голосе. — Тем не менее, именно их преданность спасла значительную часть ваших ценностей от распродажи. Они могут становиться исключительно свирепыми, когда речь идёт о защите хозяев и их имущества.

— То есть они фактически мои слуги? — уточнил Гарри, пытаясь осмыслить новую информацию.

— Большинство волшебников рассматривает их как рабов и обращается соответственно, — в голосе Острозуба скользнуло нескрываемое отвращение. — Однако некоторые семьи, включая Поттеров, относились к ним с уважением и считали частью семьи. Такой подход, как показывает практика, даёт гораздо лучшие результаты.

— Мне необходимо встретиться с ними, — решительно произнёс Гарри. — Где они находятся?

Губы Острозуба изогнулись в подобии улыбки.

— Они там, где им предписано быть. Команда эльфов поддерживает поместье, несколько служат в замках. Другие управляют вашей винодельней и виноградниками. Некоторые обеспечивают безупречную чистоту в ваших апартаментах, готовясь к вашему возможному прибытию. Есть даже один, наблюдающий за вашей квартирой в Косом переулке.

— Как мне связаться с ними? — нетерпеливо спросил Гарри.

— Достаточно просто позвать их по имени, — ответил гоблин, указывая на документ. — Вот полный список, если желаете.

Гарри нахмурился, глядя на внушительный перечень, лежавший перед Острозубом. В нём было, наверное, больше сотни имён, каждое сопровождалось подробным описанием основных и вспомогательных обязанностей.

— Я не желаю держать рабов, — произнёс он с внезапной решимостью. — Может, стоит дать им свободу?

Острозуб встревожился.

— Я уже упоминал, что они получают жизненную магию от своих хозяев, — напомнил он с нажимом. — Если вы освободите их, они лишатся источника силы и неминуемо погибнут. Высшее наказание для домового эльфа — это освобождение, поскольку оно равносильно медленной мучительной смерти.

Гарри невольно сглотнул, представив последствия такого благого, на первый взгляд, намерения. Острозуб продолжил:

— Если хотите сделать их по-настоящему счастливыми, просто покажите, что цените их службу, что заботитесь о них. Именно так поступали ваши родители, заслужив беззаветную преданность своих домовых эльфов.

Гарри пребывал в растерянности. Он понимал, что в таком деликатном вопросе ему нужен совет, и знал лишь одного человека, к которому мог обратиться — свою верную подругу Гермиону.

* * *

— Сколько их? — выдохнула она, явно потрясённая масштабом открывшейся картины.

— Сто семнадцать, — ответил Гарри. — Примерно половина служит на континенте. Вот полный список — можешь сама увидеть.

Она быстро пробежалась взглядом по страницам, её выражение менялось от удивления к глубокой озабоченности.

— Что ж, есть только один разумный выход, — наконец сказала она с решимостью в голосе. — Позови главного домового эльфа и поговори с ним напрямую.

Он вновь обратился к перечню, отыскивая нужное имя.

— Твинкл! — позвал Гарри, голос его звучал не слишком уверенно.

Резкий хлопок возвестил о появлении странного существа ростом с пятилетнего ребёнка. Судя по морщинистой коже цвета выдубленной кожи, эльф был в почтенном возрасте. На нём красовалась элегантная униформа с изящно вышитым гербом Поттеров под левым плечом и какими-то сложными нашивками на правом рукаве.

— Чем Твинкл может услужить хозяину Гарри и юной хозяйке? — поинтересовался он, отвесив лёгкий, но исполненный достоинства поклон.

— У меня есть несколько вопросов, — начал Гарри, стараясь говорить вежливо.

— Я не твоя хозяйка, — поспешно заметила Гермиона.

Твинкл перевёл на неё проницательный взгляд огромных глаз.

— Вы носите помолвочное кольцо дома Поттеров, — произнёс он с неожиданной мудростью, — и в ваших сердцах вы уже пара. Это делает вас моей хозяйкой, даже если до официального признания этого факта пройдёт ещё несколько лет.

Щёки Гермионы вспыхнули ярким румянцем от его проницательных слов. Она не заметила, что Гарри тоже залился краской, хотя он быстрее совладал с собой.

— Пожалуйста, присядь с нами, — предложил он, указывая на свободное место.

Твинкл изящно щёлкнул пальцами, создав стул, идеально подходящий для его роста, и сел, выжидающе глядя на Гарри.

— Я узнал о существовании домовых эльфов лишь несколько дней назад, — признался Гарри, — и с удивлением обнаружил, что у меня служит целая команда более чем из сотни эльфов. Не мог бы ты рассказать, кто вы такие, как оказались связаны с моей семьёй и чем занимаетесь? В списке, который мне дали, очень мало подробностей.

Твинкл горделиво выпрямился.

— Домовые эльфы Поттеров служили семье на протяжении стольких поколений, что никто уже не помнит, когда это началось, — начал он голосом, полным достоинства. — Мы заботимся обо всех повседневных делах в поместье, замках и прочих домах семьи. Мы также ухаживаем за полями и виноградниками, управляем винодельней, мельницами и несколькими небольшими предприятиями.

Он сделал краткую паузу, словно собираясь с мыслями.

— Мы занимаемся уборкой, приготовлением пищи, садоводством и даже сменой подгузников. — В его глазах мелькнули тёплые искорки. — Я несколько раз менял вам подгузники, когда вы были младенцем, хотя Мисти, моя супруга, предпочитала делать это сама. Она с нетерпением ждёт появления новых малышей в доме Поттеров.

Оба подростка зарделись от столь прозрачного намёка. Пусть они ещё не вступили в пору физической зрелости, но уже достаточно знали о том, как появляются дети.

— С вами хорошо обращаются? — спросила Гермиона, пытаясь перевести разговор в более нейтральное русло.

— Кто? — уточнил эльф. — Последние девять лет у нас не было хозяина. Мы были вольны делать, что пожелаем, но это не приносило подлинной радости. А до этого все хозяева, которых я помню, были невероятно добры и считали нас частью своей большой семьи.

— Так и должно быть, — твёрдо сказал Гарри. — Вы сохранили всё в порядке, когда больше некому было об этом позаботиться. Знайте, что я высоко ценю вашу преданность и труд. Если когда-нибудь у вас возникнет трудность, в которой я смогу помочь, пожалуйста, сразу обращайтесь напрямую ко мне.

Лицо Твинкла стало серьёзным, почти торжественным.

— Вы разрешаете нам приходить к вам на помощь, когда мы чувствуем, что можем быть полезны?

Гарри ощутил, как его сердце наполняется теплом от той открытой любви, что исходила от маленького существа.

— Да, разумеется. Думаю, это будет справедливо и правильно.

Гермиона, однако, хотела узнать больше.

— Расскажи мне подробнее об условиях вашей жизни, — попросила она.

Твинкл, казалось, был слегка позабавлен её настойчивостью.

— У каждого из нас есть своё жилище, обычно расположенное рядом с местом нашей основной службы, — объяснил он терпеливо. — Я и моя супруга, как и несколько других старших эльфов, обитаем в поместье, в отдельном флигеле, специально обустроенном под наши потребности. У тех, кто трудится в других владениях, схожие условия, хотя, признаюсь, не всегда столь же изысканные.

— И вы действительно не хотите быть свободными? — с нажимом спросила она.

Твинкл вздрогнул, словно от физической боли.

— Мы уже настолько свободны, насколько это возможно для нашего рода, — произнёс он, тщательно подбирая слова. — С нами обращаются с уважением, мы ни в чём не испытываем нужды и вольны заниматься любым делом, какое сочтём нужным в рамках наших обязанностей. У нас есть неограниченный доступ ко всему необходимому, и мы можем приобретать всё, что считаем полезным для дома.

Он помолчал, как бы раздумывая, стоит ли продолжать.

— Мы также прекрасно осведомлены, что не всем домовым эльфам выпало подобное счастье. Некоторых обижают, морят голодом и наказывают без всякой причины, — тень промелькнула по его лицу. — Но даже они не захотели бы обрести так называемую свободу. Это стало бы для них смертным приговором.

Твинкл на мгновение задумался, его морщинистое лицо приобрело выражение предельной серьёзности.

— Поскольку вы ещё только постигаете наши традиции, я должен предостеречь вас: никогда не предлагайте одежду никому из ваших домовых эльфов. Преподнесение одежды магически интерпретируется как освобождение эльфа, разрывая его жизненную связь с семьёй, — его голос упал до печального шёпота. — Освобождённый эльф может прожить только несколько месяцев, постепенно угасая, пока милосердная смерть не избавит его от мучений.

— Мы никогда не предложим одежду ни одному домовому эльфу, — хором пообещали Гарри и Гермиона.

— Мне пришло письмо! — Гарри пришлось отодвинуть телефонную трубку подальше от уха, поскольку голос Гермионы, переполненной восторгом, звенел на пределе громкости.

— И что там написано? — спросил он с улыбкой.

— Там официальное приглашение в школу, перечень необходимых принадлежностей и дополнительный лист для учеников из немагических семей. Завтра вечером к нам прибудет представитель Хогвартса для разъяснений. Хочешь присоединиться?

Гарри ненадолго задумался. Дядя Вернон, вне всяких сомнений, воспротивится подобной затее, однако любопытство брало верх. Неясно было, навестит ли кто-нибудь его самого — ведь формально он происходил из волшебной семьи, пусть и рос среди маглов.

— Спрошу у тёти Петунии. Кстати, кажется, я нашёл новый способ перемещаться с помощью магии. Только я пока боюсь пробовать на больших расстояниях — сначала надо потренироваться поближе к дому.

— Неужели ты освоил аппарацию? Поразительно! Научишь меня?

— Не уверен, что это аппарация, но когда разберусь — обязательно научу. Подожди минутку, пойду спрошу тётю.

Он направился на кухню, где тётя Петуния, погружённая в изучение кулинарной книги, раздумывала о предстоящем ужине.

— Тётя Петуния, можно я завтра вечером пойду к Гермионе? Ей принесли письмо из Хогвартса, и она позвала меня встретиться с человеком из школы.

Петуния на мгновение словно унеслась в прошлое, затем подняла взгляд:

— Ты уверен в благоразумности такого шага? Насколько я помню, нас просили, чтобы на подобной встрече присутствовали исключительно члены семьи.

— Но Гермиона и её родители уже всё знают про магию из-за нашей дружбы. Пожалуйста…

— Хорошо, я отвезу тебя завтра, — пообещала тётя с кривой улыбкой, — но тебе, наверное, придётся остаться на ночь. Не хочу тревожить Вернона. Ему и без того придётся понервничать, когда прибудет твоё письмо.

— Спасибо, тётя Петуния! — Гарри порывисто обнял её. — Гермиона будет так рада!

Вернувшись к телефону, он спросил:

— Могу я остаться у вас на ночь? Твои родители не будут против?

— Разумеется, нет! Они даже предлагали пригласить тебя погостить несколько дней. В этом нет ни малейшей проблемы. Ах, как же я счастлива! Мы вместе отправимся в Хогвартс!

Завершив разговор, Гарри решил поэкспериментировать со своим «магическим перемещением», чтобы потом обучить ему Гермиону. Он был уверен, что это не аппарация — та требовала концентрации, недоступной для детей их возраста. Это было нечто иное, более утончённое. Стоя на лестнице и убедившись в отсутствии свидетелей, он сосредоточился на желании оказаться в своей комнате. В мгновение ока пространство вокруг него изменилось — он стоял именно там, где и хотел, не ощутив ни малейшего движения. Всё произошло подобно смене кадра в кинофильме — мгновенное перемещение без какого-либо переходного состояния.

Он повторил эксперимент несколько раз, перемещаясь между комнатой, ванной, подвалом и уединённым уголком библиотеки, где никто не смог бы увидеть его появление. Каждая попытка увенчалась безупречным успехом. Перечитывая соответствующий параграф, он обнаружил, что речь шла об эльфийской магии, коренным образом отличающейся от человеческой. Подобный способ перемещения считался для людей недостижимым, однако у него всё получалось с поразительной лёгкостью. Возможно, Гермиона сумеет найти разгадку?

Не успела эта мысль оформиться в его сознании, как он неожиданно материализовался в комнате Гермионы. Она вздрогнула, оторвавшись от чтения при его внезапном появлении.

— Гарри! Ты же обещал воздержаться от таких сюрпризов. Что заставило тебя передумать?

Он смотрел на неё с виноватым выражением:

— Я не хотел нарушать обещание. Просто подумал о тебе, что ты поможешь разобраться, и вдруг — оп! — я уже здесь, в твоей комнате.

— Тебе повезло, что я сейчас одета прилично, иначе… — она не закончила фразу, залившись румянцем смущения.

— Прости, правда. Хочешь, я сразу исчезну?

— Нет, хотя бы покажи, из-за чего ты так хотел со мной поговорить.

Гарри протянул ей книгу, которую всё ещё держал в руках:

— В книжке написано, что так могут делать только эльфы, не люди. А у меня почему-то получается. Странно, да?

Гермиона внимательно изучила указанный параграф, пролистала несколько страниц до и после. Её лоб прорезали морщинки сосредоточенности, но вскоре лицо озарилось пониманием:

— Полагаю, всё дело в предрассудках и ограничениях сознания. Большинству магических детей с младых ногтей внушают, что эльфийская и иные формы магии им недоступны, поэтому они даже не пытаются так колдовать. К моменту, когда стабилизируется их магическое ядро, то есть примерно в середине обучения в Хогвартсе, они безвозвратно утрачивают эту возможность. Тебе же никто не говорил, что это невозоможно, и поэтому ты можешь осваивать разнообразные виды магии. Научи меня, пожалуйста!

— Не уверен, что получится… Но я покажу тебе, что я прочитал, и помогу попробовать. Только не знаю, выйдет ли у тебя так же, как у меня.

Вопреки его опасениям, Гермиона удивительно быстро постигла новое умение. Вскоре они вдвоём совершали мгновенные переходы из одной части дома в другую.

— Как мы это назовём? В книге нет никакого названия, — спросил Гарри.

— Похоже, мы словно растворяемся в одной точке пространства и проявляемся в другой. Попробуй сделать это медленнее.

Гарри сосредоточился. Хотя процесс всё равно протекал стремительно, он уловил, что между исчезновением и появлением существует неуловимый миг, когда он будто пребывал в обеих реальностях одновременно, хотя и не постигал природу этого состояния. Гермиона, внимательно наблюдавшая, уловила суть явления.

— Выглядит так, словно ты перемещаешься поэтапно, как при использовании кинематографических спецэффектов. Сперва нет визуальных изменений, затем в точке назначения проступает призрачный силуэт. Пока он обретает плотность и субстанцию, твоя фигура постепенно теряет чёткость, пока не остаётся лишь лёгкий контур, который тоже рассеивается, когда ты полностью материализуешься на новом месте.

Девочка задумалась, напряженно размышляя.

— Предлагаю назвать это явление «миганием», — вдруг выпалила она. — Никто не догадается о сути.

Гарри одобрительно кивнул:

— Классная идея! Но завтра я всё-таки поеду на машине. Не хочу, чтобы тётя волновалась из-за всей этой магии. — Взглянув на часы, он воскликнул: — Ой, мы тут уже почти час! Надеюсь, дома не заметили, что меня нет. Мне пора обратно. Увидимся!

Гарри растворился и проявился в своей комнате, мельком заметив закрывающуюся дверь. Он встревожился, но предпринять что-либо он уже не мог. Возвратив книгу на место, он зашёл в ванную умыться и спустился вниз.

На лестнице его перехватил Дадли:

— Где ты был всё это время?

— Только что умывался, — ответил Гарри.

Дадли вздохнул с лёгкой укоризной:

— Гарри, тебя не было ни в ванной, ни в твоей комнате, вообще нигде в доме буквально несколько минут назад. Я не против твоих магических штучек, но не ври мне. Я никому не скажу.

Гарри с признательной улыбкой опустился на ступеньку и пригласил Дадли присесть рядом:

— Я нашёл способ перемещаться с помощью магии. Сначала тренировался дома. Потом, когда читал одну старую книгу, подумал о Гермионе и раз — оказался у неё дома.

— Значит, теперь тебе не нужно, чтобы родители тебя возили, — заметил Дадли. Поразмыслив мгновение, он добавил: — А, нет, всё равно будешь с ними ездить. Не хочешь, чтобы они всё знали, да?

— Думаю, твой папа точно разозлится, если узнает. Хотя тётя Петуния, может, и поймёт.

Дадли с теплотой положил руку на плечо Гарри:

— Я никому не скажу, обещаю. Но в следующий раз будь осторожнее. Мог бы хотя бы дверь запереть, знаешь ли.

Гарри одарил его благодарной улыбкой:

— Точно. Спасибо.

Хотя благодаря новообретённой способности ночёвка у Грейнджеров становилась излишней, Гарри всё же уложил в небольшой рюкзак необходимые принадлежности и одежду.

В поезде тётя Петуния нарушила молчание:

— Гарри, не подскажешь ли, где ты находился вчера утром, примерно через час после нашего разговора о сегодняшней поездке?

Гарри не ничего выдумывать. Он знал, что может положиться на тётю, хотя и опасался вызвать её неудовольствие:

— Почему вы спрашиваете?

— Я хотела показать тебе последний банковский отчёт, обычный, немагический. Тебя нигде не было. Через несколько минут Дадли тоже искал тебя, а затем ты спустился вниз.

Гарри колебался, размышляя, насколько откровенным он может быть с тётей, но в итоге решил ничего не утаивать:

— Я научился новому магическому трюку. Сначала пробовал дома, чтобы научиться контролировать. Потом рискнул переместиться в библиотеку, где никто бы меня не увидел. А потом, читая книгу об этом, я подумал о Гермионе, что она умная и всё понимает. И вдруг — бам! — я оказался у неё в комнате.

Лицо Петунии выразило изумление, но, к облегчению Гарри, не гнев.

— Мне пришлось всё ей объяснить и показать, что я нашёл. На это ушло время — наверное, тогда вы меня и искали, — закончил Гарри.

Петуния одарила его лёгкой улыбкой:

— Что ж, Гарри, ты неизменно поражаешь меня своими способностями, как, впрочем, и твоя необыкновенная подруга. Ты поступил мудро, сохранив это умение в тайне, хотя… — она на мгновение задумалась. — Вскоре после твоего дня рождения должно прийти письмо из школы. Вернон отреагирует крайне болезненно, я не сомневаюсь. До той поры лучше лишний раз не упоминать о магических материях. Я постараюсь постепенно подготовить его к мысли о Хогвартсе, хотя он вынашивает планы отправить тебя в Смелтингс вместе с Дадли.

— Наверное, дядя Вернон очень расстроится, — сказал Гарри с беспокойством.

— По крайней мере, теперь я знаю, что в случае необходимости ты сможешь избежать неприятностей. Это придаёт мне уверенности.

* * *

Гермиона встретила его крепким объятием, как уже повелось между ними. Гарри обнял её в ответ с той же искренностью. Это прикосновение дарило особую теплоту, и он невольно ощутил те едва уловимые изменения, которые происходили с ней на пороге взросления. Впрочем, это нисколько не смущало его — ведь это была его Гермиона, какой бы она ни становилась.

— Как же это волнующе! Наконец-то я встречу настоящего представителя волшебного мира Хогвартса! — Гермиона едва сдерживала переполнявшие её чувства.

— Да, круто! Только постарайся успокоиться немножко. Хочешь ведь произвести хорошее впечатление? И не забудь про ментальные щиты. Никогда не знаешь, кому можно верить. — Слова Гарри подействовали отрезвляюще.

— Думаешь, им нельзя доверять? — в её голосе проскользнула тревожная нотка.

Гарри задумчиво пожал плечами:

— Я тебе рассказывал о директоре. Раз он такой странный, то и его люди могут быть всякими.

Гермиона нахмурилась, но вскоре её лицо вновь озарилось:

— Ладно, я буду осторожна и не забуду про щиты, но не буду притворяться спокойной, когда внутри меня всё так и бурлит от волнения!

— Я бы никогда не ожидал от тебя притворства. — Он проследил, чтобы она надела украшения, подаренные им на день рождения — для дополнительной магической защиты.

Во второй половине дня они предавались лишь незатейливым развлечениям — Гермиона была слишком взволнована для чего-то более интеллектуального. Её родители вернулись с работы как раз к началу ужина, а вскоре после трапезы раздался долгожданный звонок в дверь. Гермиона устремилась открывать с нескрываемым волнением.

— Полагаю, мисс Грейнджер? — донёсся до Гарри строгий женский голос, звучавший с оттенком старинного благородства. — Я профессор Минерва Макгонагалл из Школы чародейства и волшебства Хогвартс. Позволите войти?

— Разумеется, профессор. Мы с нетерпением ожидали вашего визита, — произнесла Гермиона, проводя гостью в гостиную.

Взору Гарри предстала статная дама лет шестидесяти в старомодном, но безупречном костюме, с изящной дамской сумочкой, характерной для леди старшего поколения. Заметив его присутствие, профессор слегка нахмурилась:

— Этот разговор предназначен исключительно для вас и членов вашей семьи. Присутствие посторонних, боюсь, недопустимо.

— Гарри никоим образом не посторонний, — с радостной улыбкой ответила Гермиона. — Именно благодаря ему я впервые узнала о существовании волшебного мира, и он мой самый близкий и дорогой друг.

Профессор обратила пристальный взгляд на Гарри, впервые по-настоящему рассматривая его. Нетрудно было заметить поразительное сходство с Джеймсом в том же возрасте, если не считать иной формы очков и цвета глаз. Глаза, несомненно, принадлежали Лили — тот же оттенок изумрудной зелени. Но где же знаменитый шрам, воспетый в легендах?

— Так вы Гарри…?

— Гарри Поттер, к вашим услугам, — он вежливо поклонился, вновь напомнив Минерве о Джеймсе.

— Вы проживаете поблизости?

— Нет, но мы часто ходим друг к другу в гости. Я подумал, что Гермионе будет приятно, если я буду с ней в такой важный день.

«В этом он весь в Лили», — с теплотой отметила Минерва.

— Что ж, прошу всех расположиться поудобнее, и мы приступим к нашей беседе.

Родители Грейнджер заняли места на просторном диване. Дети устроились вместе на небольшой кушетке, явно не испытывая дискомфорта от тесноты, а может, даже находя в этой близости особое удовольствие. Минерва затруднялась судить об истинной природе их отношений. Как бы то ни было, Гарри, казалось, пребывал в полном умиротворении, и этого было достаточно для её спокойствия. Она годами умоляла Альбуса позволить ей навестить мальчика, но тот неизменно запрещал, ссылаясь на требования безопасности. По крайней мере, теперь она воочию убедилась, что с Гарри всё благополучно.

Казалось, она не сообщила им ничего, о чём они не были осведомлены прежде, однако у Гермионы нашлось несколько неожиданных и проницательных вопросов:

— Я изучала систему факультетов Хогвартса. Разве подобное разделение не порождает нездоровое соперничество между учениками?

Минерва не могла позволить себе неискренность:

— Действительно, определённое соперничество существует. Мы стремимся удерживать его в разумных пределах и поощрять межфакультетскую дружбу, но некоторое соревновательное начало присутствует всегда.

— А существуют ли в вашей системе курсы для подготовки к высшему образованию, аналогичные университетским программам?

— В магическом мире нет подобных учреждений. После окончания школы желающие могут изучать магическое мастерство индивидуально или в качестве учеников у признанных мастеров. Такова традиция, берущая начало много столетий назад.

— Это как-то странно, — заметил Гарри с удивлением. — Я думал, у волшебников будет что-то более современное.

Минерва вздохнула с лёгкой грустью:

— Магический мир чрезвычайно консервативен, возможно, даже чрезмерно консервативен себе во вред. Хотя он, безусловно, эволюционирует, но темпы этих изменений несравнимо медленнее, чем в мире, лишённом магии.

Покидая дом Грейнджеров, она погрузилась в глубокие размышления. Девочка обладала острым умом и удивительной образованностью, почти пугающей для её возраста. Несомненный кандидат в Рейвенкло. А Гарри, этот неожиданный сюрприз, казалось, обладал ещё более обширными познаниями и не меньшей проницательностью, хотя и проявлял её иначе. Было в нём нечто неуловимое, ускользающее от простого определения. Может, несвойственная его годам уверенность? Может, некая тайна, скрытая за внешней открытостью? У неё возникло странное ощущение, будто её подвергли своеобразному испытанию, которое она едва прошла, несмотря на безупречную вежливость и почтительность с их стороны. Определённо, этот визит заслуживал более глубокого осмысления…

— Какое впечатление она на тебя произвела? — поинтересовалась Гермиона у Гарри, когда родители тактично удалились, оставив их наедине.

— По-моему, она хорошая и справедливая. Думаю, ей можно доверять… ну, не во всём. Она слишком много слушает Дамблдора и вряд ли пойдёт против него. И ещё она знала моих родителей, могла бы стать моим опекуном, но кто-то нарушил их волю и отправил меня к тёте.

Это навело его на мысль о другом аспекте родительского завещания. Тётя Петуния предпринимала настойчивые попытки связаться с Сириусом, но, будучи простым человеком, получала лишь вежливые, но непреклонные отказы везде, куда обращалась. Гарри понимал, что рано или поздно ему придётся найти способ восстановить попранную справедливость.

Время близилось к полуночи. Грейнджеры мягко направили детей готовиться ко сну и тепло пожелали им безмятежных сновидений. Гарри был приятно удивлён, когда Джин, мать Гермионы, нежно поцеловала его в щёку и заключила в материнские объятия точно так же, как собственную дочь.

Гарри уже балансировал на грани дрёмы, когда уловил едва слышный «хлопок», возвестивший о чьём-то перемещении в комнату. Ему даже не потребовалось открывать глаза, чтобы безошибочно определить, кто это. Его обоняние уловило характерный аромат полевых цветов и пергаментных страниц — неповторимую визитную карточку Гермионы.

— Что привело тебя сюда в столь поздний час? — спросил он, не открывая глаз.

— Не могу спать от волнения, внутри всё кипит. Вчера тоже едва удалось задремать.

— И ты жаждешь, чтобы я разделил твою бессонницу? — шутливо поддразнил он.

— Вовсе нет, просто… Можно мне лечь рядом с тобой. Может быть, твоё присутствие поможет мне обрести внутренний покой и заснуть в конце концов.

Гарри испытывал лёгкую неловкость. Хотя у него были несколько отличных пижам, в летом он предпочитал спать лишь в трусах. Он сомневался, что это будет уместным нарядом рядом с девочкой. Гермиона, однако, не выказывала ни малейших колебаний. Она грациозно скользнула под одеяло и прильнула к нему:

— Обними меня, пожалуйста, — еле слышно прошептала она.

Гарри повиновался, не ощущая в этом ни малейшего дискомфорта. Они обнимались с первых дней знакомства, но теперь, когда Гермиона вступала в нежный возраст пробуждающейся женственности, это воспринималось одновременно и более волнующе, и более тревожно. Он не мог с уверенностью определить спектр своих эмоций и понять, где проходит тонкая грань между естественным и предосудительным. Его подруга, казалось, не терзалась подобными философскими дилеммами. Она повернулась к нему спиной и попросила придвинуться ближе, окружив её своим теплом. Когда его рука бережно обвила её талию, она взяла его ладонь и приложила к своей груди, прямо над трепетно бьющимся сердцем. С тихим вздохом удовлетворения она мгновенно погрузилась в безмятежный сон.

Примечание автора 1 Я написал речь Хагрида обычным языком, поскольку не представляю, как передать его своеобразный акцент из книг, и, поскольку другие персонажи хорошо его понимают, сам акцент не имеет особого значения.

Примечание автора 2 Некоторые фрагменты текста во время посещения Косого переулка были адаптированы из книги, поскольку я не вижу смысла переписывать сцены, которые существенно не меняю.

Примечание переводчика 1 Речь Хагрида адаптирована к стилю русского перевода от издательства «Махаон».

Примечание переводчика 2 Перевод кусочков текста, позаимствованных из книги Дж. Роулинг взят из редакции, подготовленной издательством «Махаон».

* * *

Гарри не давал покоя вопрос о том, как дядя Вернон отнесётся к Хогвартсу. Ему отчаянно хотелось узнать мнение дяди, ведь от этого могла зависеть вся его дальнейшая судьба. В одной из книг Гарри обнаружил заклинание для подслушивания и решил его освоить. Не зная, где именно тётя Петуния заведёт судьбоносный разговор, он настроил чары так, чтобы они охватывали гостиную, кухню и родительскую спальню. Долгожданный момент настал примерно за две недели до его дня рождения. Тётя Петуния отправила мальчиков в их комнаты, а сама присоединилась к мужу перед телевизором. По особенному взгляду, брошенному на Гарри, он мгновенно понял — время пришло.

Вернувшись в свою комнату, он активировал заклинание и приготовился слушать.

— Вернон, через две недели у Гарри день рождения, — начала тётя Петуния.

— Ну и что с того? — проворчал дядя.

— Скоро он получит своё письмо, возможно, даже раньше дня рождения.

— О каком письме ты говоришь? — в голосе дяди Вернона звучало искреннее недоумение.

— Неужели ты забыл всё, что я рассказывала тебе о письме, которое получила моя сестра в его возрасте?

— Конечно помню, но какое отношение это имеет к мальчишке? Он уже несколько лет не выкидывает никаких… фокусов. С чего бы ему вдруг понадобилась эта школа для чудаков?

Гарри словно наяву увидел, как тётя Петуния закатила глаза.

— Вернон, это не фокусы. Способность творить нечто особенное — это дар, который следует ценить, а не нечто, чего стоит бояться или ненавидеть.

— Ты в своём уме? Что-то я не замечал, чтобы ты вдруг воспылала любовью к этому!

Она тяжело вздохнула.

— Я не питаю тёплых чувств к магии, но лишь потому, что сама лишена этого дара. Моя ревность к сестре затуманила мой разум. Она едва не разрушила мою жизнь. Я не хочу, чтобы та же горечь отравила судьбу Гарри, — её голос смягчился, став почти шелковистым, и Гарри показалось, что она вот-вот расплачется. — Он — всё, что осталось у меня от Лили.

До Гарри донёсся скрип дивана — Вернон заёрзал.

— Ну-ну, только не раскисай. Гарри хороший парнишка, я даже подумывал отправить его в Смелтингс вместе с Дадли, но если ему уготован иной путь, я не стану препятствовать. Это то, что ты хотела услышать?

— Да, Вернон. Это очень важно для меня. Прошу, пойми меня.

— Не плачь, Пет. Не скажу, что мне это по душе. Совсем не по душе. Но если уж ему суждено там учиться — пусть идёт. Только не жди, что я буду таскаться с ним по этим лавкам для чудиков. Не думаю, что смогу выдержать это испытание.

— Не беспокойся. Я сама схожу с ним, или, возможно, они пришлют кого-нибудь. Тебе не придётся никуда идти.

Гарри выключил подслушивающее заклинание. Всё сложилось куда лучше, чем он смел надеяться. Хотя Вернон явно не изменил своего отношения к магии, но с тех пор, как Гарри начал тренироваться и лучше контролировать свои способности, дядя стал относиться к нему с заметно большим уважением. Оставалось лишь надеяться, что это хрупкое перемирие не рухнет под натиском Хогвартса.

* * *

Вернон и правда стал мягче относиться к Гарри после его прошлого дня рождения. Казалось, в нём даже пробудилась некая симпатия к племяннику. Гарри воспринимал эту перемену с лёгким недоверием, не будучи уверенным, искреннее ли это изменение или лишь притворство. По крайней мере, дядя не предложил взять его с собой в гости к сестре Мардж — такой визит едва ли завершился бы мирно.

За день до дня рождения Вернон позвал Гарри присесть рядом с ним в гостиной.

— Гарри, я понимаю, что в этом доме тебе не всегда были рады. И признаю, что главным тому виной было моё отношение к… определённым вещам. Не уверен, что когда-нибудь смогу полностью изменить свои взгляды, но хочу, чтобы ты знал: что бы я ни думал о… таких вещах, я всё же считаю тебя членом нашей семьи.

Гарри растерялся, не зная, что ответить, но, похоже, Вернон и не ждал ответа.

— Твоя тётя говорит, что ты, скорее всего, отправишься в ту школу на севере, где учились твои родители. Не скрою, мне было бы приятнее, если бы ты пошёл с Дадли в Смелтингс или выбрал какую-нибудь другую приличную школу, но я не стану преграждать тебе путь, если судьба ведёт тебя иной дорогой. Я хочу, чтобы ты помнил: семья всегда поддерживает друг друга. Когда тебе понадобится помощь, не стесняйся просить, и мы сделаем всё, что в наших силах.

Гарри почувствовал, как защипало глаза.

— Спасибо, дядя Вернон. Это действительно много для меня значит. Семья — это самое важное, и я обещаю, что всегда приду на помощь, если вам это понадобится.

Вернон заметно расслабился.

— Вот это правильный настрой, мой мальчик! Думаю, я ещё буду тобой гордиться!

* * *

День рождения Гарри мало чем отличался от прошлогоднего. Гермиона попросилась остаться на ночь, и тётя Петуния согласилась, предложив ей гостевую комнату. Она и не подозревала, что девочка использовала умение исчезать, чтобы присоединиться к Гарри в его постели, возвращаясь в свою комнату лишь с первыми лучами солнца, чтобы переодеться и присоединиться к нему на утренней пробежке.

Для Гарри это были чудесные часы. Ночь, проведённая рядом со спящей Гермионой, наполнила его сердце теплом, а утренняя тренировка придала сил и энергии. Гермиона не отставала от него, лишь чуть чаще переводя дыхание. Когда они остановились передохнуть, их взгляды встретились, и лица озарились счастливыми улыбками.

— Мы вместе — настоящая команда! — воскликнул Гарри.

— Ещё бы! — радостно откликнулась она.

Вернувшись на Тисовую, они по очереди приняли душ и присоединились к тёте Петунии за завтраком. Вернон уже ушёл на работу, а Дадли в каникулы никогда не просыпался в такую рань.

— Может, сегодня отправитесь за школьными покупками? — предложила Петуния.

— Я уже приобрела почти всё необходимое, — ответила Гермиона. — Осталось только купить волшебную палочку и, возможно, питомца.

— А я ещё не получил письмо, — заметил Гарри.

— О, оно уже пришло, — сказала тётя. — Сова доставила его, когда мы с Верноном завтракали. Он настоял, чтобы я немедленно забрала письмо и не показывала ему. Думаю, он даже ушёл из дома раньше обычного, лишь бы не сталкиваться с этим посланием, — она положила пергаментный конверт на стол.

Гарри нетерпеливо вскрыл конверт и быстро пробежал глазами содержимое, отметив, что это такое же письмо, как у Гермионы, только с его именем. Приложенная записка, однако, отличалась.

— Здесь написано, что кто-то из школы завтра проводит меня за покупками. Но я не думаю, что стоит дожидаться этого человека.

У Петунии было иное мнение.

— Гарри, ты же знаешь, что мне там неуютно, да и тебе не стоит демонстрировать необычные способности, если хочешь избежать лишних вопросов. Почему бы не принять их предложение? Ты сможешь познакомиться с ещё одним человеком из школы, возможно, с кем-то, кто знал твоих родителей и расскажет тебе то, о чём я даже не подозреваю.

Гарри обменялся взглядом с Гермионой. Казалось, между ними происходит безмолвный диалог.

— Может Гермиона остаться до завтра? — спросил наконец он.

— Если её родители не против, никаких проблем.

Гарри был счастлив провести ещё один день с Гермионой. Он повёл её в библиотеку, где когда-то обнаружил ту особую книгу, затем на игровую площадку, где раньше его преследовал Дадли, и показал несколько других мест, имевших для него особое значение. Потом они переместились в её комнату и совершили похожую экскурсию по окрестностям, прежде чем вернуться в комнату Гарри, где уже ждал Дадли, ничуть не удивившийся, когда они материализовались буквально из воздуха.

— А в наш спортзал её сводить не хочешь? — поинтересовался он.

Троица спустилась в подвал, где Гермиона с интересом опробовала различные тренажёры, а мальчики с гордостью демонстрировали своё мастерство в обращении с ними.

До обеда они играли в компьютерные игры. После обеда Гермиона выразила желание почитать. Гарри показал ей последние книги, которые изучал, и они, устроившись рядом на его кровати, погрузились в чтение. Засыпая вечером, Гарри подумал, что этот день был поистине совершенным.

Наутро, когда они ещё завтракали, в дверь раздался стук — вернее сказать, грохот такой силы, что дверь слетела с петель, вызвав явное неудовольствие тёти Петунии.

— Простите, мэм! Щас всё починю! — пробасил огромный мужчина.

Он водрузил дверь обратно в проём и взмахнул своим розовым зонтиком. Дверь вернулась в прежнее состояние, но Петуния на всякий случай несколько раз проверила её, открывая и закрывая, прежде чем удовлетворённо кивнуть.

— Прошу пардону! Звать меня Рубеус Хагрид, к вашим услугам, так сказать.

Он был поистине исполинского роста. Ему приходилось едва ли не вдвое сгибаться, чтобы пройти в дверь, а его голова почти касалась потолка, несмотря на его солидную высоту. Хагрид был облачён в какие-то странные одежды сомнительной чистоты, а в его густой бороде застряли крошки последней трапезы. Тем не менее, он выглядел искренне огорчённым из-за причинённых неудобств и всячески стремился загладить свою вину.

— Профессор Дамблдор велел мне проводить тебя за покупкам, потому как твоей тётушке, стал быть, там не шибко приятно будет, — пояснил он Гарри извиняющимся тоном.

— А Гермиона может пойти с нами? Она уже купила почти всё необходимое, кроме волшебной палочки.

Хагрид окинул взглядом смущённую девочку и широко улыбнулся.

— Весь в отца, как погляжу! Сразу самую красивую девчушку приметил!

Детям совсем не понравилось это замечание, но они промолчали. Хагрид, кажется, не заметил их реакции и продолжил:

— Да пущай идёт, конечно! Токмо сперва, может, нам придётся заглянуть в Гринготтс, чтоб деньжат для тебя взять.

— У меня уже есть деньги. Я уже был там раньше, — заявил Гарри. Он не хотел, чтобы Хагрид узнал о его титулах. Полагая, что тот является преданным помощником Дамблдора, Гарри не испытывал к нему особого доверия.

— Ну и ладненько. Мне всё одно надоть туда заскочить по поручению Хогвартса, но я могу энто сделать, пока вы будете примерять мантии. Готовы отправляться-то?

— Да! — воскликнули оба ребёнка в один голос, вызвав улыбки у Хагрида и Петунии.

— Что ж… Прощайтесь, и айда в путь!

— Помни, Гарри, — напомнила Петуния. — Пока не отправишься в Хогвартс, представляйся как Гарри Дурсль. Это избавит тебя от излишнего внимания и, возможно, от некоторых опасностей.

Она объяснила это и Хагриду, которому не нравилась идея скрывать личность Гарри, но он согласился, понимая проблемы, которые могло вызвать её раскрытие.

Хагрид провёл их до перекрёстка, где улица соединялась с более широкой дорогой. Детям приходилось почти бежать, чтобы поспевать за его размашистым шагом. Завернув за угол, Хагрид поднял свой зонтик, выдержал паузу, а затем резко опустил его. В тот же миг перед ними возник громадный трёхэтажный автобус.

— Держитесь крепче, как ентот драндулет тронется, — предупредил Хагрид.

Они заняли свободную скамью. Хагрид устроился напротив.

Поездка оказалась невероятно тряской, но детей это, похоже, только забавляло. Они сталкивались друг с другом, порой довольно болезненно, цеплялись друг за друга, чтобы удержаться на месте, смеялись и наслаждались каждым мгновением. Наконец автобус остановился, и Хагрид поднялся.

— Вылазить пора, — объявил он, но дети не обратили внимания. Ему пришлось повторить свои слова громче, чтобы привлечь их внимание, и только тогда они неохотно расцепили объятия и встали.

Казалось, Хагрид собирался перекинуться парой слов с посетителями «Дырявого котла», возможно, даже упомянуть о своём важном подопечном, но дети, уже знакомые с дорогой, не стали задерживаться. Ему пришлось последовать за ними, напоминая себе, что нужно хранить в тайне имя Гарри. Тот просто указал на нужные камни, и стена трансформировалась. Хагрид выглядел удивлённым.

— Ох ты ж, это ж и вправду Гарри Поттер, — пробормотал он себе в бороду и поспешил за детьми в Косой переулок.

— Давайте сначала купим палочки, ладно? — предложил Гарри.

Хагрид согласился и повёл их в лавку волшебных палочек. Магазин оказался тесным и обветшалым. Потускневшие золотые буквы над входом гласили: «Олливандер: изготовители превосходных волшебных палочек с 382 г. до н.э.». На выцветшей пурпурной подушечке в пыльной витрине одиноко лежала палочка. Гарри невольно задумался, почему владельцы не заботились о внешнем виде магазина, особенно учитывая, что могли бы использовать для этого магию.

Когда они вошли, перед ними предстал старик с бледными глазами, мерцающими, словно луны, в полумраке лавки.

— Здравствуйте, — смущённо произнёс Гарри.

— Да-да, — прошелестел старик. — Да-да. Я ждал вас, Гарри Поттер.

Это не было вопросом.

— Вы — точная копия вашего отца в этом возрасте, но глаза у вас матери. Кажется, только вчера она сама стояла здесь, выбирая свою первую палочку. Десять с четвертью дюйма, гибкая, из ивы. Превосходная палочка для чар.

Хотя старик, казалось, готов был продолжать свой монолог, Гарри учтиво прервал его:

— Полагаю, юной леди следует первой подобрать палочку.

Мистер Олливандер перевёл взгляд на Гермиону, которая выглядела немного растерянной.

— Разумеется. Дамы вперёд, не так ли?

Затем он внимательно оглядел Гермиону, словно изучая её.

— А вы, стало быть, мисс…?

— Гермиона Грейнджер, сэр.

— А, маглорождённая. Не тревожьтесь. Многие великие волшебники и ведьмы происходили из маггловских семей. Итак, что же мы подберём для вас?

Он повернулся к стеллажам с коробками и после недолгих поисков извлёк четыре палочки.

— Давайте начнём с этих. Какая рука у вас волшебная?

— Я правша, если это имеет значение, — ответила она.

— Превосходно, — кивнул мистер Олливандер. — Теперь возьмите эту палочку и сделайте взмах.

Гермиона попробовала. Она несмело взмахнула палочкой, но мистер Олливандер почти мгновенно выхватил её из руки, предложив другую для пробы. Эта процедура повторялась так много раз, так что Гарри давно потерял им счёт. Прошло почти полчаса, прежде чем одна из палочек наконец проявила некоторую реакцию. Несколько искр, словно нехотя, сорвались с кончика палочки в руке Гермионы.

Олливандер заметно воодушевился. Он отложил в сторону многие из палочек, которые собирался предложить, и принёс новую стопку коробочек. Через несколько минут произошло настоящее волшебство: когда Гермиона взмахнула очередной палочкой, из неё вырвался каскад разноцветных искр, озаривших весь магазин ярким сиянием.

— Великолепно! Это, несомненно, идеальная палочка для вас, мисс Грейнджер. Превосходный инструмент для чар и трансфигурации, требующих невероятной точности, и в то же время необычайно мощный в руках истинного мастера. Уверен, с её помощью вы совершите немало удивительных и великих дел.

Теперь он вновь обратился к Гарри, выглядя довольным.

— А теперь подберём палочку для вас, мистер Поттер.

Он вложил палочку в руку Гарри.

— Попробуйте эту. Бук и сердечная жила дракона. Девять дюймов. Гибкая и послушная. Возьмите и взмахните.

Гарри слегка взмахнул палочкой, но мистер Олливандер почти мгновенно выхватил её из его руки.

— Клён и перо феникса. Семь дюймов. Весьма гибкая.

Гарри едва успел поднять палочку, как она тоже была изъята мистером Олливандером.

Гарри испробовал множество палочек. Гора отвергнутых волшебных палочек росла на глазах, но, что удивительно, чем больше палочек мистер Олливандер извлекал с полок, тем более воодушевлённым он казался.

— Сложный клиент, не так ли? Не волнуйтесь, мы непременно найдём вашу идеальную пару… Интересно, а что если… да, почему бы и нет… необычное сочетание: остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, гибкая и податливая.

Гарри взял палочку и тотчас ощутил, как по пальцам разлилось тепло. Он поднял палочку высоко над головой, а затем резко опустил её, рассекая затхлый воздух лавки, — и поток красно-золотых искр вырвался из наконечника, словно праздничный фейерверк, рассыпая по стенам танцующие блики света. Хагрид восторженно захлопал в ладоши, а мистер Олливандер воскликнул:

— О, браво! Да, несомненно, превосходно! Так-так-так… как любопытно… как невероятно любопытно…

— Простите, — спросил Гарри, — но что именно вы находите любопытным?

Мистер Олливандер пронзил Гарри своим бледным, пронизывающим взглядом.

— Я помню каждую проданную мной палочку, мистер Поттер. Каждую без исключения. Так вот, феникс, перо которого находится в вашей палочке, отдал ещё одно перо — всего одно. Поистине удивительно, что вам предназначена именно эта палочка, когда её сестра… её сестра оставила вам этот шрам.

Хотя шрам уже не был виден, Гарри непроизвольно сглотнул.

— Да, тринадцать с половиной дюймов. Тис. Воистину удивительно, как переплетаются нити судьбы. Помните: палочка сама выбирает волшебника… Полагаю, мы вправе ожидать от вас великих свершений, мистер Поттер… В конце концов, Тот-Кого-Нельзя-Называть совершал великие деяния… ужасные, да, но, несомненно, великие.

По спине Гарри пробежал холодок. Он заплатил семь золотых галлеонов за свою палочку и ещё семь за палочку Гермионы. Мистер Олливандер бережно уложил палочки в их коробки, обернул каждую в коричневую бумагу и с поклоном проводил их из своего магазина.

— Теперича можно и за вашей школьной формой сходить, — сказал Хагрид, указывая на магазин мадам Малкин «Мантии на все случаи жизни». — А пока вы там, не против, ежели я в Гринготтс сбегаю по делам Хогвартса?

Гарри лишь пожал плечами.

— Тогда ждите мине в магазине. Вы тоже, мисс Грейнджер. Не след вам тут одним шастать.

Гарри и Гермиона вошли в магазин мадам Малкин.

— Для Хогвартса, дорогой? — спросила она, не дав Гарри и рта раскрыть. — У нас есть всё необходимое… как раз сейчас ещё один молодой человек примеряет мантию.

Затем она заметила Гермиону.

— Ты же здесь не в первый раз? — уточнила мадам Малкин.

Гермиона вежливо улыбнулась.

— Да, мадам. Я просто сопровождаю друга.

— Прекрасно. Проходите вон туда.

В глубине магазина мальчик с бледным заострённым лицом стоял на табурете, пока вторая портниха подкалывала его длинную чёрную мантию. Мадам Малкин усадила Гарри на соседний табурет, накинула на него просторную мантию и принялась подгонять её под его рост.

— О, теперь сюда пускают всякую грязь, — презрительно бросил бледный мальчик, глядя на Гермиону.

Гарри не был с ним знаком, но, судя по описаниям знатных семейств, которые он читал, был почти уверен, что перед ним Малфой. Он взял Гермиону за руку, безмолвно давая ей понять, что не стоит обращать внимания на этого мальчишку. Другой рукой он незаметно наложил заклинание, обещавшее вызвать у обидчика мучительную сыпь через считанные минуты.

Гермиона заметила это, но лишь благодарно улыбнулась своему другу.

Белобрысый мальчишка начал чесаться ещё до прихода отца.

— Похоже, я подхватил какую-то заразу от этой грязнокровки, — услышал Гарри его жалобу.

Гарри успел наложить проклятие фурункулов на обоих Малфоев, прежде чем они скрылись из виду.

— Это было не совсем благородно, — мягко упрекнула его Гермиона.

— Зато справедливо! Он полностью заслужил это! Никто не смеет так с тобой разговаривать! — горячо возразил Гарри.

— Спасибо, что заступился, хотя, думаю, я бы и сама справилась.

— Конечно, ты бы справилась, — согласился Гарри. — Вопрос в другом — стала бы?

Хагрид уже ожидал их у выхода из магазина с двумя огромными рожками мороженого. Остальные покупки прошли без происшествий. Несмотря на трепетную любовь Гермионы к книгам, она ограничилась лишь двумя новыми томами — коллекции, которая уже имелась у неё дома, и книг в библиотеке Гарри пока было вполне достаточно для неё.

Хагрид удивил Гарри, отведя его в «Совиный магазин Илопса». Гарри приглянулась великолепная белоснежная сова, и Хагрид настоял на том, чтобы купить её в подарок на день рождения. Гарри не остался в долгу и приобрёл сову для Гермионы, хотя она выбрала птицу, которая не привлекала бы внимания в мире маглов, поскольку планировала поддерживать связь с родителями.

Перед самым уходом из Косого переулка дети уменьшили свои покупки до карманного размера, чем немало удивили Хагрида, а затем отправили сов лететь к своим новым домам. Хагрид проводил их через «Дырявый котёл», вызвал волшебный автобус, оплатил билеты и извинился:

— У мине ещё делишки остались неотложные. Просто глядите, чтоб на нужном месте выйти, и с вами всё будет в полном порядке.

В первый день сентября в доме Дурслей воцарился хаос. Дадли предстояло отправиться в Смелтингс, а Гарри — добраться до лондонского вокзала Кингс-Кросс, чтобы уехать в Хогвартс. Дядя Вернон, ворча о «всей этой странной публике», которая, несомненно, наводнит сегодня Лондон, решил отвезти Дадли на собственной машине. Впрочем, он всё же согласился подбросить Гарри и тётю Петунию до ближайшей железнодорожной станции, откуда они могли сесть на экспресс до столицы.

Тётя Петуния суетилась вокруг Дадли, крепко обнимая сына и вытягивая обещания писать домой хотя бы раз в неделю. В это время дядя Вернон вытащил из багажника сундук Гарри и, прочистив горло, неловко заговорил:

— Что ж, парень, — произнёс он охрипшим голосом. — Отправляешься в свою северную школу. Твоя мать, между прочим, была лучшей ученицей. Жду от тебя не меньшего.

Гарри искренне кивнул.

— Буду очень стараться, дядя Вернон. Хочу, чтобы вы мной гордились. И мои родители тоже, если они могут наблюдать за мной оттуда.

Усы дяди Вернона заметно дрогнули.

— И никаких проблем! Твой отец был настоящим мастером проказ в школе. Попался всего раз, да и то из-за одного из своих приятелей.

На лице Гарри промелькнула лёгкая улыбка.

— Если я когда-нибудь что-то натворю, обещаю, меня не поймают.

— И держись подальше от неприятностей, — добавил дядя Вернон, внезапно посерьёзнев. — Не высовывайся.

— Буду предельно осторожен, — пообещал Гарри. — Я знаю об опасности. И освоил несколько полезных трюков, чтобы выпутаться, если понадобится.

Дядя Вернон отрывисто кивнул.

— Удачи тебе, парень. Увидимся на Рождество.

Он неуклюже обнял Гарри, а затем поспешил к машине, словно смущённый этим внезапным проявлением тепла.

Дадли неловко приблизился к Гарри.

— Береги себя, Гарри. Там может быть опасно. Но ты справишься, правда?

Гарри улыбнулся.

— Конечно. И смотри, не расслабляйся без меня! Делай уроки и не забывай тренироваться. Не хочу вернуться и обнаружить, что ты совсем раскис!

Мальчики обменялись улыбками и быстро обнялись. Затем Дадли забрался в машину, прильнул лицом к заднему стеклу и махал рукой, пока автомобиль не скрылся за поворотом.

Тётя Петуния промокнула глаза платочком.

— Пойдём, — произнесла она чуть дрогнувшим голосом. — Нам предстоит долгая дорога.

На вокзал Кингс-Кросс они прибыли с солидным запасом времени. Гарри сразу заметил семейство Грейнджеров, которые нервно топтались возле барьера, ведущего на платформу Девять и Три Четверти. Гермиона, казалось, вот-вот взорвётся от возбуждения, подпрыгивая на носочках.

— Гарри! — воскликнула она, бросаясь ему на шею. Он крепко обнял её в ответ, чувствуя, как она вцепилась в него, как будто ища утешение. Когда они отстранились друг от друга, она и вправду выглядела спокойнее, хотя её глаза по-прежнему лучились восторгом.

Грейнджеры тепло обняли Гарри.

— Чудесного тебе семестра, Гарри, — сказала миссис Грейнджер. — Береги себя.

Затем тётя Петуния отвела Гарри в сторонку, и её худое лицо приняло необычайно эмоциональное выражение.

— Гарри, — тихо произнесла она, — ты отправляешься туда, куда я не могу последовать за тобой, в мир, который я не до конца понимаю. Пожалуйста, береги себя и сделай всё, чтобы Лили могла гордиться тобой.

Её голос дрогнул.

— Будешь писать мне каждую неделю, хорошо? Дом будет таким пустым без вас с Дадли.

А затем, к изумлению Гарри, она крепко обняла его прямо посреди оживлённого вокзала.

— Пора проходить, — позвала Гермиона, сверяясь с часами. С последними прощальными взмахами рук своим близким, Гарри и Гермиона вместе шагнули сквозь барьер.

Зрелище, представшее перед ними, было подобно погружению в иную эпоху. Вдоль платформы мерцали газовые фонари, а величественный алый паровоз тихо шипел, выпуская в воздух клубы белоснежного пара. Ни электрического освещения, ни современной рекламы — ничего, что нельзя было бы увидеть в викторианском Лондоне.

Без единого слова Гарри и Гермиона беспалочковой магией уменьшили свои сундуки до размера, позволяющего положить их в карман. Отодвинув в сторону опустевшие тележки, они направились к поезду, избавившись от громоздкого багажа.

Гарри с восхищением разглядывал сверкающий локомотив. Паровоз казался сошедшим со страниц сказки, отполированный до ослепительного блеска. Он поднялся за Гермионой в вагон и затем пошел за ней по коридору, высматривая пустое купе.

— Может, здесь? — спросил Гарри, указывая на купе, мимо которого они проходили.

Гермиона покачала головой, отчего её пышные волосы заколыхались.

— Полагаю, выбрать купе ближе к хвосту поезда будет разумнее, — пояснила она. — Учитывая твою немалую известность, расположение в более уединённом месте может обеспечить хоть какое-то подобие спокойствия во время путешествия.

Гарри кивнул.

— Да, ты права.

Он заметил изгиб платформы и осознал, что из задних вагонов они смогут наблюдать за всеми, кто садится в поезд. В итоге они расположились в первом купе последнего вагона.

Через окно они наблюдали, как платформа постепенно заполнялась людьми. Волшебные семьи в развевающихся мантиях и причудливых шляпах сопровождали своих детей, в то время как маглорождённые ученики часто стояли особняком с потерянным видом. Гарри заметил бледного мальчика с острым лицом, которого встретил в ателье мадам Малкин, в сопровождении таких же надменных на вид родителей. Затем он увидел круглолицего мальчика, вокруг которого хлопотала пожилая дама в шляпе, украшенной чучелом стервятника.

— Невилл! — воскликнул Гарри, узнав застенчивого мальчика, с которым познакомился больше года назад. Он торопливо опустил оконную раму. — Невилл! Не хочешь присоединиться ко мне и моей подруге?

Невилл выглядел испуганным, почти ошеломлённым от того, что к нему обратились, но его бабушка ободряюще подтолкнула его.

— Сейчас подойду. Спасибо! — отозвался он писклявым от волнения голосом.

Наблюдая за другими учениками, снующими по платформе, Гарри размышлял, кто из них будет делить спальню с ним или с Гермионой. Почему-то он с трудом представлял себя в одной комнате с некоторыми из мальчиков, которых видел.

Невилл показался у двери их купе несколько минут спустя, с трудом волоча свой тяжеленный сундук. Он беспомощно посмотрел на багажные полки, где Гарри и Гермиона уже разместили свои вновь увеличенные сундуки.

— Не думаю, что смогу поднять его туда, — произнёс он удручённо. — Может, найти старосту…

— Мы поможем, — предложил Гарри, вскакивая на ноги. Он ухватился за один конец сундука Невилла, а Невилл взялся за другой. Гермиона незаметно наложила чары уменьшения веса, и мальчики без труда водрузили сундук на полку.

— Ничего себе! — Невилл уставился на Гарри. — Ты и правда сильный!

Гарри усмехнулся.

— Просто регулярно тренируюсь. Гермиона, кстати, тоже.

Невилл нахмурился, пристально глядя на Гарри.

— Я точно видел тебя раньше, но никак не могу вспомнить имя, — смущённо признался он.

— Я Гарри, а это моя подруга Гермиона.

Гермиона протянула руку для рукопожатия, но Невилл её изумил, хоть она и читала книги по этикету магической аристократии. Мальчик аккуратно взял её ладонь и церемонно поцеловал тыльную сторону.

— Рад знакомству, мисс Гермиона.

Гермиона едва слышно хихикнула.

— Взаимно, Невилл. Я вижу, ты происходишь из особенной семьи.

— Да, — нервно ответил Невилл. — Мой род довольно древний, но я — последний его представитель.

Он повернулся к Гарри.

— Теперь вспомнил! Ты ведь Гарри Дурсль, верно?

Гарри улыбнулся, пожимая ему руку.

— Я Гарри, но больше не использую фамилию Дурсль. Я — Гарри Поттер.

Глаза Невилла округлились.

— Гарри Поттер?! ТОТ САМЫЙ Гарри Поттер?

— Он самый, — ответил Гарри с лёгким пожатием плеч. — Почему ты так удивлён?

— Я-я не должен удивляться, — запинаясь, произнёс Невилл. — Я знал, что мы ровесники, и бабушка предупреждала, что могу встретить тебя в поезде. Но…

Его слова оборвались, когда жаба внезапно выпрыгнула из кармана и стремительно шмыгнула в коридор.

— Тревор! — в отчаянии воскликнул Невилл. — О нет, моя жаба! Он вечно сбегает! Как я теперь его найду?

— Элементарно, — уверенно произнесла Гермиона. Она шагнула к двери, вытянула руку и чётко проговорила: — Акцио жаба Невилла.

Мгновение спустя беглое земноводное влетело прямо ей в ладонь. Она слегка сморщила нос от ощущения извивающегося склизкого существа и быстро наложила на жабу безмолвные успокаивающие чары.

— Тебе действительно стоит подумать о более надёжном способе содержания твоего питомца.

— У него был большой аквариум дома, — пояснил Невилл, — но я не мог его привезти. Бабушка настояла, чтобы я взял Тревора с собой, но я не представляю, как с ним быть здесь.

— Может, это подойдёт? — спросил Гарри. С сосредоточенным выражением лица он беззвучно наколдовал небольшой аквариум с надёжной крышкой.

— Это просто чудо! — восхитился Невилл, а затем озадаченно нахмурился. — Но как ты это сделал? Это же очень сложная магия, и ты даже не использовал палочку!

Гарри провёл рукой по своим взъерошенным волосам.

— На самом деле, это не так уж сложно. Я наткнулся на несколько книг в библиотеке моей семьи и просто много практиковался. Поначалу у меня не было палочки, так что пришлось научиться обходиться без неё. Мы могли бы и тебя научить, если хочешь.

Лицо Невилла просветлело, но тут же снова помрачнело.

— Нет, это бесполезно.

— Почему же? — недоуменно спросил Гарри.

— Вы, наверняка, попадёте в Гриффиндор или, может быть, в Равенкло. А я, скорее всего, окажусь где-то в другом месте…

Гарри и Гермиона обменялись озадаченными взглядами.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась Гермиона.

— Я недостаточно храбр для Гриффиндора, — удручённо произнёс Невилл. — И совершенно точно недостаточно умён для Равенкло. Бабушка будет так разочарована. Я даже не уверен, достаточно ли во мне магии, чтобы вообще учиться в Хогвартсе.

Гарри осторожно прикоснулся к потоку эмоций и поверхностным мыслям Невилла. В них ощущалась глубокая, почти болезненная неуверенность в себе, источник которой оставался неясным. Его удивило отсутствие родителей в воспоминаниях мальчика — только бабушка. Неужели Невилл тоже сирота? Гарри решил пойти дальше и попытался нащупать магическое ядро Невилла — эту технику он прежде пробовал лишь однажды с Гермионой и потому не был уверен в результате. К его удивлению, попытка увенчалась успехом, и обнаруженное поразило его: Невилл обладал потенциалом могущественного волшебника — его магическое ядро практически не уступало по размеру ядру Гермионы. Однако поделиться этим открытием Гарри не мог, не выдав своих необычных способностей.

— Спорим, ты просто переживаешь, — мягко произнёс Гарри. — Всё-таки ты впервые надолго уезжаешь из дома. Я уверен, что ты можешь попасть на любой факультет, какой только захочешь, и твои родители будут гордиться тобой.

Он замер, надеясь, что не сказал ничего неуместного.

Невилл сник.

— Мои родители всё равно об этом не узнают, — тихо проговорил он. — Но я хотя бы надеюсь, что бабушка будет довольна, если я попаду в Гриффиндор, как и мой отец.

— Ты непременно туда попадёшь, — убеждённо заявил Гарри. — Просто во время распределения сосредоточься на том, чего ты действительно хочешь. Это должно помочь.

В этот момент раздался гудок, возвещающий о скором отправлении поезда. Выглянув в окно, они увидели семейство рыжеволосых, спешно пробирающихся по платформе. Впереди с важным видом вышагивал юноша со значком старосты. За ним следовали близнецы, заливающиеся заразительным хохотом, пока их полная мать на ходу отчитывала их. Долговязый мальчик, примерно одного возраста с Гарри, выглядел взволнованным, а маленькая рыжеволосая девочка, цепляясь за мамину руку, с тоской провожала взглядом уходящих братьев. Мальчики торопливо затащили свои сундуки и запрыгнули в вагон буквально в ту секунду, когда поезд тронулся с места.

— Какая вопиющая безответственность, — неодобрительно заметила Гермиона, — явиться буквально за считанные секунды до отправления.

— Это Уизли, — пояснил Невилл. — Бабушка говорит, они всегда такие.

Примечание переводчика. Отдельные кусочки текста автор фанфика скопировал из книги Дж. Роулинг. Их перевод взят из редакции, подготовленной издательством «Махаон».* * *

На платформе и в поезде никто не таращился на Гарри, чего он так опасался. Отсутствие знаменитого шрама-молнии заметно убавило интерес к его персоне, что принесло неимоверное облегчение. Впрочем, это вовсе не означало, что ему удалось избежать навязчивого внимания «поклонников».

Первым объявился Уизли-младший.

— Нигде не могу найти свободного купе, — заявил он, хотя Гарри прекрасно видел, что это чистой воды враньё. — Не против, если я присоединюсь?

Гарри лишь дёрнул плечом.

— Насколько мне известно, здесь нет забронированных мест.

Этот прохладный приём нисколько не смутил веснушчатого рыжика.

— Я Рон Уизли, — объявил он, протягивая руку. — А вы кто?

— Невилл Лонгботтом, — с неожиданной церемонностью представился застенчивый мальчик, пожимая руку рыжеволосому.

— Гермиона Грейнджер, — Рон бросил на неё мимолётный взгляд, но руки не предложил.

— Гарри Поттер. — Вот это произвело эффект. Рот Рона распахнулся от изумления, а глаза мгновенно метнулись ко лбу Гарри в поисках легендарного шрама.

— Да ну! — выпалил он, и голос дал петуха от волнения.

— Почему же нет? — невозмутимо ответил Гарри. — Меня зовут Гарри Поттер, веришь ты в это или нет.

— Но у тебя нет шрама! — воскликнул Рон, невежливо тыча пальцем в лоб Гарри.

— Неужели ты думаешь, что его нельзя было вылечить за десять лет?

Рон тут же захлопнул рот и плюхнулся на сиденье. Остальные в купе демонстративно не обращали на него внимание.

— Невилл, — спросила Гермиона, поворачиваясь к круглолицему мальчику, — если бы ты мог выбирать, какой факультет предпочёл бы?

Невилл краснел всякий раз, когда Гермиона обращалась к нему напрямую, но всё же сумел ответить:

— Ну, только не Слизерин, это точно. Большинство распределённых туда происходят из тёмных семей, хотя, полагаю, среди них могут найтись и порядочные люди. К тому же я не особо хитёр и уж точно не амбициозен.

— Все слизеринцы — тёмные маги! — влез Рон, хотя его мнения никто не спрашивал.

К всеобщему удивлению, Невилл не отступил.

— Это неправда. Я знаю нескольких бывших слизеринцев, которые стали хорошими людьми и твёрдо стоят на стороне Света. Плохие люди могут встретиться на любом факультете, знаешь ли.

Рон явно горел желанием поспорить, но, видя, что остальные приняли сторону Невилла, благоразумно прикусил язык. Невилл вернулся к первоначальной теме.

— Я был бы не против Равенкло, но бабушка говорит, что я недостаточно умён, и уж точно не из тех, кто любит корпеть над книжками. Не думаю, что я хоть сколько-нибудь храбр для Гриффиндора, так что, наверное, попаду в Хаффлпафф — факультет верных и трудолюбивых — хотя должен признать, что тяжёлую работу тоже не особо люблю.

Рот Рона снова открылся прежде, чем мозг успел его остановить.

— В Хаффлпаффе одни тупицы, — заявил он с непоколебимой уверенностью. Затем, заметив ледяные взгляды Гарри и Гермионы, поспешно добавил: — Ой, только что вспомнил, что мне срочно нужно в туалет, — и вылетел из купе.

— Боже, как же он меня достал, — вздохнул Гарри с явным облегчением, когда дверь закрылась.

— И меня тоже, — согласилась Гермиона, заправляя непослушную прядь волос за ухо.

Однако их передышка оказалась недолгой. Рон, очевидно, разнёс новость по всему поезду, и в их купе стали постоянно заглядывать любопытные подростки, надеясь хоть одним глазком взглянуть на Мальчика-Который-Выжил. Гарри не возражал против близнецов Уизли — они действительно были довольно забавными — но некоторые другие изрядно действовали на нервы. Особенно выделился бледный блондин, с которым они уже сталкивались ранее. Он вплыл внутрь, словно королевская особа, инспектирующая своих подданных, великодушно позволяя им наслаждаться своим присутствием.

— Малфой, — напыщенно представился он. — Драко Малфой.

Гарри остался абсолютно невпечатлённым.

— Рад представить наследника рода Лонгботтом, а также мисс Гермиону Грейнджер, мою дорогую подругу. Я — Гарри Поттер.

Драко окинул Гермиону пренебрежительным взглядом и демонстративно проигнорировал её протянутую руку.

— Ты скоро поймёшь, что некоторые колдовские семьи гораздо лучше остальных, Поттер. И в неподходящую компанию лучше не попадать. Я мог бы тебе помочь разобраться, что к чему.

Он протянул руку, но Гарри её не принял.

— Спасибо. Думаю, я и сам способен отличить подходящую компанию от неподходящей, — холодно произнёс он.

Драко Малфой не покраснел, его щёки лишь слегка порозовели.

— На твоём месте, Поттер, я был бы осторожней, — процедил он. — И поучтивей — не то последуешь за родителями. Тоже не понимали, что к чему.

Лицо Гарри закаменело.

— Думаю, тебе стоит немедленно убраться, — с угрозой произнёс он.

Драко ухмыльнулся, ничуть не испугавшись.

— Иначе что? Я — Малфой. Ты ничего не можешь мне сделать.

— Посмотрим, — отрезал Гарри. Едва заметным движением запястья он наложил отталкивающее заклинание, которое отправило Драко и двух его громил прямиком в коридор, где они со стуком приложились головами о противоположную стену и бесформенной кучей грохнулись на пол. Ещё несколькими едва заметными движениями руки Гарри обеспечил троице значительные трудности с сидением на протяжении нескольких дней и добавил замедленное проклятие, которое примерно через час вызовет впечатляющую сыпь на их физиономиях. Затем он захлопнул дверь купе и запер её ещё одним заклинанием, обеспечив им уединение.

Гермиона не отставала от друга. Одним ловким движением палочки она превратила дверь купе в нечто вроде маггловского телевизора, который показывает картинку из коридора. Они с интересом наблюдали, как трое мальчишек, кряхтя и потирая ушибленные места, неуклюже поднимались на ноги, с растерянным видом оглядываясь по сторонам, прежде чем убраться восвояси. Уходя, Драко бросил на их дверь взгляд, полный ядовитой злобы.

— Ка-ак в-вы это с… сделали? — спросил Невилл, запинаясь от переполнявших его эмоций.

— Просто обычные чары, которые я нашёл в своей библиотеке, — заверил его Гарри. — Уверен, ты сможешь освоить их в два счёта.

Невилл только покачал головой, всем своим видом выражая сомнение.

— Смотри и учись, — подмигнула Гермиона, доставая палочку.

Оставшуюся часть пути они с Гарри превратили в урок магии для своего нового друга. К собственному изумлению, Невилл оказался куда способнее, чем сам о себе думал. Его первые попытки были неуклюжими — один раз он чуть не поджёг свою мантию — но с каждым новым заклинанием его движения становились увереннее.

К концу путешествия Невилл уже мог выполнить несколько простых заклинаний даже без палочки, просто взмахнув рукой. С каждым новым успехом его плечи расправлялись, а в глазах появлялся блеск, которого Гарри и Гермиона раньше не замечали.

* * *

По мере приближения к Хогвартсу Невилл всё больше тревожился, нервно теребя рукав своей мантии.

— А что, если я не подойду ни для одного факультета? Меня отправят домой?

Гермиона закатила глаза с нежным раздражением.

— Распределяющая Шляпа определит, какой из четырёх факультетов лучше всего соответствует твоему характеру. В конечном итоге она просто обязана выбрать что-то одно.

— Откуда ты знаешь?

— Это подробно описано в «Истории Хогвартса», — чопорно ответила она. — Разве ты не читал?

Невилл снова залился малиновым румянцем.

— Я пытался, но это было ужасно скучно. Наверное, стоит попробовать ещё раз.

— Я думаю, это правильное решение, — сказала Гермиона с непоколебимой убеждённостью.

Невилл покорно кивнул. Он уже понял, что Гермиона действительно знала, о чём говорит, несмотря на то, что была девочкой, и не мог не заметить, что она выполняла магические действия не хуже самого Гарри Поттера. Он решил, что стоит попытаться по-настоящему с ней подружиться. К тому же, она была гораздо менее надоедливой, чем многие другие девчонки, которых он знал.

Поезд пополз тихо-тихо и в конце концов остановился. Все бросились к дверям и высыпали на маленькую тёмную платформу. От холодного вечернего воздуха Гарри пробрала дрожь. Затем над головами поплыл фонарь, и Гарри услышал знакомый голос:

— Пер’клашки! Пер’клашки, сюды! Порядок, Гарри? — Над морем голов улыбался огромный всклокоченный Хагрид. — Давайте, давайте за мной — ещё пер’клашки есть? Смотрите под ноги! Пер’клашки, за мной!

Оскальзываясь и спотыкаясь, все двинулись за Хагридом вниз по узкой, почти отвесной тропе. Толком никто не разговаривал.

— Не больше четырёх в лодку! — распорядился Хагрид, показав на флотилию лодочек, качавшихся у берега. Гарри забрался в одну из них и подал руку Гермионе. За новыми друзьями последовал Невилл.

Маленькая флотилия бесшумно скользила по зеркальной глади озера, а дети с восхищением взирали на величественное зрелище, открывшееся перед ними: замок Хогвартс, с бесчисленными окнами, сияющими золотым светом на фоне усыпанного звёздами неба, величественно возвышался на высокой горе. Они плыли вперёд, пока не достигли небольшой гавани, укрытой в тени замка.

— Эй, парнишка! Твоя жаба? — крикнул Хагрид, проверявший лодки, покуда дети выбирались на берег.

— Тревор! — радостно вскричал Невилл, протягивая руки. Гермиона незаметно наложила на амфибию ещё одно успокаивающее заклинание, чтобы та не устроила переполох во время распределения и пира. Затем они последовали за Хагридом по проходу, высеченному в скале, и наконец вышли на гладкую влажную траву прямо в тени самого замка.

Профессор Макгонагалл проводила их в небольшую комнату рядом с Большим залом, где им было велено ждать и готовиться к Церемонии Распределения. Гарри оказался неудобно близко к Малфою в тесном помещении, но оба мальчика старательно делали вид, что другого не существует. Гарри вполне устраивало такое положение дел. Он не хотел начинать учёбу с громкой ссоры, особенно зная, из какой семьи этот мальчишка. Было уже достаточно плохо, что он привлёк внимание Малфоя; Гарри размышлял, что, возможно, следовало проявить больше мудрости и притвориться дружелюбным к напыщенному блондину, но теперь уже поздно было что-либо менять.

Спустя несколько минут началась церемония Распределения. Хотя Гарри уже знал, чего ожидать, он всё равно с нескрываемым интересом наблюдал за происходящим. Один за другим новые студенты подходили к табурету, надевали Распределяющую Шляпу и отправлялись на свои факультеты. Гарри ничуть не удивился, когда и Крэбба, и Гойла — этих верных телохранителей Малфоя — определили в Слизерин. Конечно, в своём роде они были амбициозны, но назвать их хитрыми язык не поворачивался. Для хитрости всё-таки требуется наличие хоть каких-то мозгов, а у этих двоих с интеллектом было явно не всё в порядке — по крайней мере, такое впечатление они на Гарри произвели.

Затем настала очередь Гермионы. Гарри был уверен, что она попадёт в Равенкло, если верить тем книгам, что они вместе прочитали. Она была исключительно умна и прилежна — именно то, что ожидаешь от равенкловца. Однако шляпе потребовалось необычно много времени, чтобы вынести вердикт, прежде чем она наконец объявила:

— ГРИФФИНДОР!

Сердце Гарри забилось чаще. Гермиона в Гриффиндоре! Он не ожидал этого, но был искренне рад. Кто бы мог подумать, что шляпа разглядит в книжной девочке такую отвагу? Теперь его мучил только один вопрос — куда определят его самого? При мысли о том, что их могут разлучить по разным факультетам, у него похолодело внутри. Ему необходимо было оказаться рядом с Гермионой — это ощущалось как жизненная необходимость, а не просто желание. Что-то подсказывало ему, что эта девочка с непослушными волосами значила для него гораздо больше, чем можно было объяснить простым словом «дружба».

Вскоре прозвучало имя Невилла. Бедняга побледнел как полотно. С выражением абсолютного ужаса на лице он медленно, словно на казнь, побрёл к табурету. Пальцы Невилла предательски дрожали, когда он надевал потрёпанную временем шляпу. Гарри скрестил пальцы на удачу, а Гермиона затаила дыхание. Шляпа долго не думала и почти мгновенно приняла решение, громогласно объявив:

— ГРИФФИНДОР!

Лицо Невилла озарилось широкой улыбкой, когда он возбуждённо помахал Гарри, беззвучно проговорив «Спасибо», прежде чем присоединиться к Гермионе за столом Гриффиндора. Гарри был искренне рад за мальчика. Хотя он уже понял, что юный Лонгботтом обладал куда большей внутренней силой, чем казалось на первый взгляд, Гарри не был уверен, что шляпа тоже это разглядит.

Мгновение спустя настала очередь Малфоя. Едва коснувшись его головы Шляпа заорала:

— СЛИЗЕРИН!

В точности как и ожидалось. Если у Гарри и оставались какие-то сомнения, теперь он был абсолютно уверен, что Слизерин — не для него, судя по компании, в которой ему пришлось бы там находиться.

Ждать пришлось недолго. Вскоре чётким голосом профессор Макгонагалл произнесла:

— Поттер, Гарри!

Едва Гарри вышел из строя, по залу шуршащими язычками пламени зазмеились шепотки:

— Так это правда — Гарри Поттер действительно приехал в Хогвартс!

— Где его шрам? Я не вижу никакого шрама!

— Это правда тот самый Мальчик-Который-Выжил?

Гарри полностью игнорировал шепотки, садясь и надевая шляпу. Она съехала с ушей, погружая его в благословенную тишину, за что он был невероятно благодарен.

— Хмм, — сказал тихий голос прямо в ухо. — Трудно. Очень трудно. Мужества предостаточно, это видно. И сообразительный. Талант, батюшки мои, талантище — и такая жажда проявить себя, вот ведь что интересно… Куда же мне тебя определить?

Гарри вцепился руками в края табурета и про себя взмолился: «Только не в «Слизерин», только не в «Слизерин»».

— Только не в «Слизерин», говоришь? — переспросил тихий голос. — Уверен? Ты мог бы стать великим, знаешь, тут в голове всё есть, а «Слизерин» выведет тебя прямиком к величию, без сомненья, — не хочешь? А как насчёт Равенкло? Ты точно можешь стать самым ярким птенцом гнезда Ровены.

Гарри вдруг пронзило острое чувство — ему необходимо быть рядом с Гермионой, где бы она сейчас ни была.

«Отправь меня в Гриффиндор!»

— Гриффиндор, говоришь? Х-м-м, да, ты его наследник, и Ровены тоже. Но это не значит, что только эти факультеты подходят тебе.

«Только Гриффиндор», — упрямо настаивал Гарри.

— Ну что ж, вижу-вижу, прямо не терпится тебе быть со своей парой, да? — усмехнулся голос. — Коли так настаиваешь и абсолютно уверен… Ладно, будь по-твоему — ГРИФФИНДОР!

Гарри понял, что последнее слово Шляпа выкрикнула на весь зал. Он стащил Шляпу и на дрожащих ногах направился к столу «Гриффиндора». Он был счастлив — его выбрали, его не отправили в «Слизерин» — и даже не заметил, что ему хлопали и кричали как никому. Староста Перси встал и энергично потряс ему руку, а близнецы Уизли надрывались:

— Поттер с нами! Поттер с нами!

Гарри опустился на скамью рядом с Гермионой, чувствуя всем своим существом, что находится именно там, где ему и положено быть.

Оглядевшись, он заметил, что профессор Макгонагалл выглядела явно довольной результатами его распределения. Он не обращал особого внимания на оставшихся учеников, пока не услышал «Уизли, Рональд» и не увидел, как Рон надевает шляпу на свою огненную голову. Потребовалась едва ли секунда, прежде чем шляпа выкрикнула:

— ГРИФФИНДОР!

Гарри вяло похлопал вместе со всеми, когда Рон присоединился к их столу, бесцеремонно плюхнувшись напротив. Это соседство вызвало у Гарри нескрываемое раздражение, которое только усиливалось с каждой минутой пира, пока Рон демонстрировал свои поистине вопиющие манеры за столом. Гарри всеми силами старался переключить внимание на Невилла, в котором видел куда более перспективного друга и союзника.

И всё же, основное его внимание было неизменно приковано к Гермионе. В столь людном и шумном месте они не могли свободно говорить, однако Гермиона умудрилась шепнуть ему на ухо:

— Я мигну к твоей кровати позже. Только не забудь задёрнуть полог и наложить заклятие тишины, как только сможешь.

* * *

Гарри отправился в постель почти сразу после того, как они добрались до спальни.

— День был просто выматывающим, — объяснил он своим новым соседям по комнате. — А завтра с утра начинаются занятия. Нам всем нужно как следует выспаться.

Невилл, похоже, разделял это мнение.

— Спокойной ночи, Гарри, — тихо сказал он. Остальные мальчики едва обратили на них внимание, возбуждённо делясь своими впечатлениями от Церемонии Распределения.

Гермиона появилась у кровати Гарри через несколько минут. На ней была плотная теплая ночная рубашка, которую она подготовила для холодного шотландского климата. Гарри, также полностью облачённый в пижаму, не беспокоился о том, что может нарушить приличия. Но у Гермионы, по всей видимости, были вопросы, которые требовалось немедленно обсудить.

— Почему шляпе потребовалось так много времени, чтобы распределить тебя? — спросила она, и её глаза сияли любопытством даже в полумраке.

— Она пыталась распределить меня в Слизерин или Равенкло, но в конце концов согласилась направить меня к тебе, — объяснил он. — А почему твоё распределение заняло столько времени?

Он смог различить её улыбку даже в темноте.

— Шляпа никак не могла определиться. Она действительно подумывала о Слизерине, но пришла к выводу, что это не подходящий вариант при моём маггловском происхождении. Она почти остановилась на Равенкло, но потом заметила мою преданность друзьям и семье и даже ненадолго задумалась о Хаффлпаффе, прежде чем окончательно решить, что храбрость — моя самая главная черта, хоть и несколько скрытая, — и определила меня сюда.

— Честно говоря, мне было всё равно, куда она меня отправит, лишь бы я мог быть с тобой, — признался Гарри. — В конце концов она согласилась поместить меня с моей парой. Разве это не просто другое слово для обозначения друга?

Гермиона замерла. Внутри она уже давно ощущала, что то, что связывало их с Гарри, было чем-то более глубоким, чем обычная дружба, но она затруднялась подобрать этому точное определение. А что, если Шляпа неспроста использовала слово «пара»? Ведь оно подразумевает нечто гораздо более значимое, чем просто друзья. В одном из своих значений — это двое, предназначенные друг для друга, спутники на всю жизнь. Возможно, именно это и имела в виду Распределяющая Шляпа?

Они были слишком измотаны, чтобы продолжать разговор. Гермиона уютно устроилась в объятиях Гарри, и вскоре оба погрузились в сон. Когда Гарри проснулся на следующее утро, он обнаружил, что лежит в постели один.

Дамблдор задумчиво наблюдал за распределением. Результаты не стали для него неожиданностью, однако Шляпа, на его взгляд, слишком долго раздумывала над некоторыми учениками. Больше всего его беспокоил Гарри Поттер. Почему процесс занял столько времени? Разве не очевидно, что мальчику место в Гриффиндоре? Минерва уверяла, что мальчик весьма смышлёный, напоминая ей Лили, как и его подруга, кудрявая маглорождённая Гермиона. Изначально она не играла роли в его планах и казалась незначительной фигурой. Теперь же, возможно, придётся пересмотреть свои замыслы.

По крайней мере, Рон Уизли держался рядом с Поттером. Жаль, конечно, что он не так сообразителен, как его старшие братья, даже близко не так умён, но приходилось довольствоваться тем, что есть. Мальчишка мог докладывать о Поттере и даже послужить проводником некоторых идей, не выдавая прямого участия директора. Он надеялся, что всё пойдёт по плану.

* * *

Гарри быстро освоился в школьном ритме. Гермиона редко присоединялась к нему по ночам, опасаясь привлечь внимание соседей по комнате, но в те редкие ночи, когда он засыпал, обнимая её, сон его был особенно крепок. Почти всё свободное время Гарри проводил с Гермионой. Невилл тоже был желанным гостем в их компании, но из-за своей застенчивости редко задерживался надолго, предпочитая присоединяться к ним во время трапез и иногда после, когда они делали домашние задания.

Рон же, напротив, то и дело пытался втереться в их компанию, но Гарри и Гермиона не спешили принимать его из-за его несносных манер и грубости. Он обращался к Гарри и Невиллу свысока, словно делал им одолжение, а Гермиону словно не замечал вовсе. Однажды терпение Гарри лопнуло.

— Что нам делать с Роном? — спросил Гарри у Гермионы после очередного неприятного вечера.

— Мы оба умеем колдовать без волшебных палочек. Наверняка можно найти какие-нибудь безобидные, но очень неприятные заклятия для него. Мы могли бы наслать на него щекотку или сделать так, чтобы у него всё тело чесалось. А если он будет совсем действовать на нервы, то можно устроить так, чтобы у него выскакивали прыщи всякий раз, когда он пытается с тобой заговорить. Даже такой тупица, как он, рано или поздно поймёт, что ему лучше держаться от нас подальше.

Гарри хмыкнул. Едва ли Рон был способен понять хоть что-нибудь.

* * *

Гарри нравились почти все уроки. Разве что История магии могла бы преподаваться поинтереснее, в этом он был уверен, ведь слушать призрачного профессора было вернейшим способом заснуть. Даже Гермиона с трудом сохраняла бодрость до конца урока.

Ему хотелось бы также, чтобы профессор зельеварения был поприятнее в общении и получше преподавал, но профессор Снейп, безусловно, был знатоком своего дела, и Гарри решил терпеть этого человека ради знаний. И он, и Гермиона сварили безупречные зелья даже на первом уроке, так что хмурому учителю не к чему было придраться.

Но больше всего его волновал урок полётов. В тот день, когда они должны были первый раз взять в руки мётлы, он просто извёлся от нетерпения, хотя Гермиона совсем не разделяла его восторга.

— Люди не птицы; они не должны летать, — заявила она.

Гарри пожал плечами.

— У людей нет колёс, но они водят машины; нет крыльев — но они летают на самолётах. Почему это должно быть иначе?

Она прикусила губу.

— Я боюсь высоты, — наконец призналась она.

Гарри растерялся и замолк.

Тем не менее, несмотря на свои опасения, Гермиона довольно сносно справилась с первым заданием, уверенно произнеся «Вверх!» и заставив метлу прыгнуть ей прямо в руку. Оттолкнувшись от земли и зависнув в воздухе, она всё же предпочла держаться на безопасной высоте — не более шести футов над землёй.

Всё шло относительно гладко, пока метла Невилла вдруг не взбесилась, увлекая перепуганного мальчика всё выше и выше в небо. Не раздумывая, Гарри и Гермиона оттолкнулись от земли и взмыли ввысь, чтобы прийти на помощь товарищу. Они успели как раз вовремя — метла Невилла внезапно перевернулась, и он сорвался с неё с громким криком. Гарри подхватил падающего Невилла, помогая ему устроиться позади Гермионы, которая изо всех сил старалась смотреть только прямо перед собой, боясь даже представить, на какой высоте она находится. Однако Невилл был настолько ошеломлён, что сразу же выронил свою напоминалку, которая стремительно полетела к земле.

Гарри, не колеблясь ни секунды, ринулся вниз за падающим шариком. Он летел вертикально вниз, не обращая внимания на шум ветра в ушах, глаз не спуская с крошечного блестящего предмета. Буквально в считанных дюймах от земли он изловчился и поймал шарик, а затем, молниеносно изменив траекторию полёта, легко вернулся к Гермионе, которая осторожно, будто канатоходец над пропастью, вела свою метлу вниз. Ни один из них не заметил профессора Макгонагалл, которая, затаив дыхание, наблюдала за всем происходящим из окна своего кабинета.

Гарри был удивлён, когда им обоим предложили войти в факультетскую команду по квиддичу. Гермиона, которая всё ещё была смертельно бледной после полёта на высоте девяноста футов, решительно отказалась от предложения.

— Я могла бы заставить себя преодолеть страх высоты, чтобы спасти друга, но не думаю, что смогу сделать это ради какой-то игры. Если честно, я бы предпочла больше вообще не садиться на метлу, если это возможно.

Профессор понимающе кивнула и перевела взгляд на Гарри.

— Я согласен, если вы считаете, что от меня будет польза команде, — сказал он, не скрывая волнения.

Суровое лицо женщины осветилось улыбкой.

— Я видела, как вы пикировали, чтобы поймать напоминалку Лонгботтома. Это было выступление уровня лучших профессиональных ловцов в квиддиче. Я абсолютно уверена, что ты станешь отличным игроком нашей команды.

* * *

Дамблдор выждал несколько недель, прежде чем вызвать Гарри на разговор. Информация, предоставленная Роном, оказалась бесполезной, и даже легилименция не могла извлечь из него ничего путного. Пришло время взяться за дело самому. Староста передал Гарри приглашение в кабинет директора.

Дамблдор принял вид доброго дедушки и впустил Гарри.

— Лимонную дольку? — предложил он мальчику, устроившемуся в невысоком кресле.

— Нет, спасибо. Сладкое вредно для зубов, — ответил Гарри. Он также подозревал, что они могут быть начинены какими-нибудь зельями, как конфетки, которые пытались подсунуть близнецы Уизли. Рисковать не хотелось.

Дамблдор внимательно оглядел мальчика. Он был худощав, как и его отец в этом возрасте, но не чрезмерно, и примерно среднего роста. Старика удивило, что мальчик выглядел довольно уверенным в себе. Учитывая, что он рос у своих ненавидящих магию родственников, такая уверенность была неожиданностью. Это не соответствовало планам Дамблдора. Впрочем, едва ли это могло сильно нарушить их.

— Тебе нравится в школе, мой мальчик? — ласково спросил он.

— Сперва было очень интересно, но теперь становится немного скучно.

— От чего же?

— На каждом уроке проходим не так уж много. Кажется, что всё специально делается медленно, возможно, чтобы подстроиться под не слишком сообразительных учеников, — пояснил Гарри.

— Что ж, мы должны убедиться, что все ученики получают шанс учиться, — сказал Дамблдор.

— Но при этом вы теряете более способных учеников. В магловской школе я такого не замечал. Тем, кто отставал, предоставляли дополнительную помощь, но им не позволяли тормозить остальных.

Такая критика от первокурсника не понравилась директору, пусть даже это была правда. Ему пришлось упростить программу, чтобы удержать чистокровных детей в Хогвартсе, даже если их интеллект оставлял желать лучшего. В этом году на первый курс поступили сразу несколько таких «особенных» учеников: Крэбб, Гойл, Уизли. Тем не менее, слышать подобное от мальчишки было неприятно.

— Разве ты не думаешь, что каждый заслуживает шанс?

— Разумеется, но не таким способом, как здесь. Индивидуальные занятия для отстающих могли бы очень помочь. Разделение классов по способностям, а не по факультетам, тоже было бы полезно. Кроме того, никакая помощь не поможет тем, кто от неё отказывается.

Мальчик был слишком умён и слишком наблюдателен. Быть может, получится найти его слабые места лёгкой легилименцией?

— Что тебе понравилось на уроках? — спросил он. Не особенно интересуясь ответом, он попытался проникнуть в разум мальчика. Ничего не вышло. Ощущение было такое, будто он пытается просканировать камень — абсолютная пустота. Этого не могло быть! Такой юный мальчик не должен обладать ментальными щитами, тем более настолько мощными.

Гарри почувствовал попытку Дамблдора. Теперь он был рад, что изучил принципы защиты разума и создал щит на основе эльфийской магии. Ожидая повторного нападения, он видоизменил свой щит, мысленно усмехаясь.

Дамблдор был настолько поглощён своими мыслями, что не слышал, что говорил Гарри, кроме последней фразы: «…но учитель зельеварения совершенно никуда не годится».

— Профессор Снейп — очень опытный мастер зельеварения, как ты, наверное, знаешь.

Гарри пожал плечами.

— Профессор Снейп, может быть, и знает о зельях больше всех, но он не умеет объяснять. Он просто пишет инструкции на доске, кричит на нас и снимает баллы, если что-то не так. Разве учитель не должен учить? — Гарри нахмурился. — В моей старой школе нам всегда объясняли, почему мы делаем то или это, а не просто заставляли тупо следовать указаниям. Я думаю, профессору Снейпу вообще не стоит преподавать.

Как этот сопляк смеет критиковать его решения? Дамблдор был взбешён. Он решил вломиться в разум мальчика во что бы то ни стало, не церемонясь.

Казалось, ему это удалось. Он оказался в сознании Гарри и увидел детскую площадку — обычное дело для ребёнка его возраста. «Нужно лишь присесть на качели, и все мысли и воспоминания будут как на ладони», — подумал он. Устроившись на качелях, он приготовился увидеть все мысли мальчишки. И действительно, что-то появилось, но это была чёрная дыра, подобная ночному небу без звёзд. Он вздрогнул и попытался слезть с качелей. Но те словно взбесились — они понеслись вперёд, набирая скорость, и попытались сбросить его в эту чёрную бездну. Альбус кубарем скатился с качелей и обнаружил себя на карусели. Та начала вращаться всё быстрее, но хотя бы не приближалась к чёрному ничто. Старик из последних сил соскочил с неё, оставив клок мантии намертво приклеившимся к деревянной фигуре, злобно скосившей на него алый глаз.

Сердце его бешено колотилось, что, в его возрасте, было небезопасно. Вернувшись в реальность, он обнаружил, что Гарри всё ещё говорит о квиддичной команде, в которую его приняли после того, как Минерва увидела, как он спас напоминалку Невилла. «…так что я с нетерпением жду возможности играть за свой факультет и надеюсь, что мы одержим победу».

— Вот это правильный дух, мой мальчик! Всегда играй, чтобы победить! А теперь, думаю, на сегодня всё, так как у меня есть ещё несколько дел, которые нужно решить до конца дня.

Когда дверь за ним закрылась, Альбус задумался, сможет ли он вообще продолжать свои планы. Мальчик оказался непредсказуемым, а его ментальная защита — просто поразительна. Надо будет еще раз все обдумать. Возможно, и эту девочку тоже следует проверить.

* * *

Невилл стал близким другом Гарри и Гермионы, они каждый день вместе занимались. Рон пытался этим воспользоваться и заставить Невилла дать ему списать домашние задания. Однажды он попытался обратиться к Гермионе, но она устроила ему такой разнос, что и мать родная позавидовала бы. Больше он не пытался.

Рон не унимался, все пытался подольститься к Гарри при любой возможности. Гарри и его друзья вскоре стали первоклассными специалистами в деле уклонении от Рона. Библиотека была одним из тех тихих мест, где они могли укрыться.

Однако совсем уж от Рона не спрячешься. На уроке чар профессор поставил Гермиону в пару с рыжим, надеясь, что это даст лентяю хоть какой-то стимул. Но этого не произошло. Рон вообще не хотел работать вместе, чем Гермиону очень расстраивал. Это не помешало ему жаловаться Гарри, когда они выходили из класса.

— Неудивительно, что все её терпеть не могут, — сказал он Гарри, когда они вдвоём проталкивались по людному коридору. — Не девочка, а кошмар какой-то, честное слово.

Кто-то слегка толкнул Гарри, проходя мимо. Гермиона. И Гарри заметил, что она вся в слезах.

— Кажется, она тебя слышала.

— Ну и что? — бросил Рон, но слегка смутился. — Наверняка же сама заметила, что у неё нет друзей.

— Я её друг, и Невилл тоже! — сказал Гарри, стараясь сдержать свой гнев и отдаляясь от Рона.

Гермиона не пришла на следующий урок и до вечера не появлялась. По пути в Большой зал на праздничный ужин Рон и Гарри услышали, как Парвати Патил рассказывала своей подружке Лаванде, что Гермиона плачет в туалете и просит оставить её в покое. Гарри хотел пойти её искать, но пришлось подчиниться требованиям урчащего желудка.

Гарри накладывал на тарелку печёную картошку, когда в зал ворвался профессор Квиррелл с перекошенным от ужаса лицом и в тюрбане набекрень. Все оторопело смотрели, как он подбежал к профессору Дамблдору, обессиленно привалился к столу и выдавил:

— Тролль… в подземелье… я подумал, надо вам сказать. — И сполз на пол, лишившись чувств.

Дамблдор отдал распоряжение всем немедленно вернуться в спальни. «А как же слизеринцы? Разве их логово не в подземельях? С какой стати им идти прямо к чудовищу?» — промелькнуло в голове у Гарри. Однако сейчас его главным беспокойством была Гермиона. Она не появилась на пиру, и тревога за ее судьбу не давала ему покоя. Отстав от своих однокурсников, он, как только они скрылись из виду, проскользнул в девичий туалет на третьем этаже, ближайший к классу чар.

Гермиона всё ещё была там, свернувшись калачиком в одной из кабинок.

— Гермиона, пожалуйста, выходи. Нам нужно идти в спальни сейчас.

Она только всхлипнула.

— Гермиона, пожалуйста! Здесь бродит тролль. Я не хочу, чтобы ты была в опасности.

На этот раз она ответила.

— Уходи! Ты только говоришь, что ты мой друг. Ты позволил Рону плохо говорить обо мне. Ты не лучше его!

Гарри уже слышал тяжёлые шаги в коридоре. У него не было времени спорить с расстроенной девочкой. Надеясь, что она одета, он мигнул прямо к ней в кабинку.

— Гермиона, послушай! Здесь тролль! Я не хочу, чтобы ты пострадала! Нам нужно уходить!

Не успел он договорить, как дверь с треском разлетелась от удара огромной дубины, и в туалет ворвался тролль. Гермиона продолжала плакать, не обращая внимания на происходящее, а тролль мог убить их обоих одним ударом. Гарри приоткрыл дверь и выглянул. Тролль крушил кабинки, разнося их в щепки. В голову не приходило ни одно подходящее заклинание. Единственное, до чего он додумался, это швырнуть в тролля оглушающее, вложив в это заклинание всю свою силу. Тролль, казалось, оцепенел и начал заваливаться прямо на кабинку Гермионы. Гарри действовал инстинктивно. Он схватил Гермиону и попытался переместить их обоих в безопасное место.

Он впервые попробовал мигнуть вдвоём, и уверенности в успехе было мало, но Гермиона была слишком потрясена, чтобы переместиться самостоятельно. Бросить её в разгромленном туалете он не мог. Когда они оказались в гостиной, ноги у Гарри подкосились от напряжения. Гермиона, всё ещё в той же позе, в которой она рыдала в туалете, потеряла опору и рухнула на пол, увлекая Гарри за собой. Мальчик неловко приземлился прямо на неё.

В этот миг дверь распахнулась, и в гостиную хлынула толпа гриффиндорцев. Зрелище Гарри и Гермионы, оказавшихся в столь двусмысленном положении, вызвало у некоторых приступы смеха.

Гермиона залилась краской, но Гарри было не до того. Он вскочил на ноги, помог Гермионе подняться и, не выпуская её руки, повернулся к галдящей толпе.

— Если я ещё раз услышу хоть одно дурное слово в адрес Гермионы, вам не поздоровится! — выкрикнул он, заставив всех разом замолчать.

— И что ты нам сделаешь? Палочкой погрозишь? — раздался насмешливый голос.

— Обойдёмся без палочек, но будет вот так, или даже хуже, — пообещал Гарри, махнув рукой в сторону обидчиков. Невидимая сила подхватила их и швырнула на несколько футов назад, свалив в кучу.

— Ух ты, круто! Да это же магия без палочки! — воскликнул один из близнецов Уизли, глядя на Гарри с неприкрытым восхищением. — Научишь нас так же?

Гарри лишь загадочно улыбнулся, не спеша раскрывать секреты. Из толпы вышел ещё один рыжий.

— Гарри, приятель, я думал, ты с нами в Большом зале, — удивился Рон. — Как ты здесь оказался?

— Я был немного занят, спасая Гермиону от тролля, — с сарказмом ответил Гарри. Рон, как обычно, не уловил иронии.

Подошёл Невилл.

— Гермиона, Гарри, у вас всё хорошо? Я весьма обеспокоился, не увидев вас по пути сюда. Гермионы не было ещё с урока чар. Как вы себя чувствуете?

Гермиона, всё ещё дрожащая, прислонилась к Гарри, её ноги отказывались держать её. Осознание случившегося медленно проникало в её сознание.

— Теперь всё хорошо, — заверила она Невилла. — Гарри вовремя меня нашёл и привёл сюда. Просто я сегодня вела себя глупо, простите.

Невилл облегчённо улыбнулся.

— Ну и славно! Я очень за тебя волновался.

Пир, столь бесцеремонно прерванный в Большом зале, вновь закипел в гостиной Гриффиндора. Волшебным образом возникшие блюда источали аппетитные ароматы жареной курицы, печеного картофеля и пирога с патокой. Гарри не отходил от Гермионы, бережно сжимая ее маленькую ладонь. Поначалу она казалась скованной, карие глаза блуждали в пустоте, словно она все еще пыталась осмыслить пережитый шок. Но вскоре румянец вернулся на ее щеки, и она с нарастающим интересом принялась за еду, не отпуская пальцы Гарри, словно боялась, что он исчезнет, стоит ей ослабить хватку. Невилл, с лицом, выражавшим искреннее беспокойство, протянул Гермионе кубок с тыквенным соком. Когда Рон попытался приблизиться к их укромному уголку у камина, трое друзей одарили его столь испепеляющими взглядами, что его уши вспыхнули, и он поспешно ретировался, словно испуганный садовый гном.

Примерно час спустя в гостиную стремительно вошла профессор Макгонагалл. Ее изумрудно-зеленая мантия развевалась за спиной, а квадратные очки поблескивали в свете камина.

— Тролль, — объявила она, плотно сжав губы в тонкую линию, — был обнаружен в женском туалете на третьем этаже. Ему удалось разрушить несколько кабинок, прежде чем его оглушили настолько основательно, что, по оценке лесничего, он останется без сознания несколько дней. Существо было транспортировано в отдаленный горный хребет, где обитают его сородичи.

Она пристально посмотрела на Гермиону.

— Там же была найдена ваша школьная сумка, мисс Грейнджер. Должна ли я понимать, что это вы обезвредили тролля?

— Никак нет, профессор, — ответила Гермиона, стараясь говорить как можно более убедительно, хотя руки предательски дрожали. — Я всего лишь забирала свои книги, когда Гарри предупредил меня о приближающейся опасности! Вдруг появился этот ужасный тролль, и нам пришлось срочно ретироваться!

Она встретила взгляд профессора с отработанной невинностью, технично говоря правду, но не раскрывая ничего существенного. Внимание профессора Макгонагалл переключилось на Гарри.

— Значит, это были вы, мистер Поттер?

— Я даже не успел достать палочку, профессор, — ответил Гарри, взъерошивая свои вечно непокорные черные волосы. — К тому же, я не знаю никаких заклинаний, которые подействовали бы на такого огромного тролля. Они ведь защищены от магии, верно?

Она резко кивнула.

— Действительно. Хотя при правильном прицеливании в глаза или ноздри некоторые заклинания все же могут оказаться эффективными.

Гарри усмехнулся, его зеленые глаза озорно блеснули за круглыми очками.

— Запомню на случай, если снова встречу тролля!

* * *

Гарри не удивился, когда той ночью Гермиона возникла рядом с его кроватью с балдахином. Лунный свет, проникавший сквозь окно спальни, освещал ее встревоженное лицо. Он обнял ее, вкладывая в объятие всю свою заботу и привязанность. Она прижалась к нему в ответ, ее пушистые волосы щекотали подбородок Гарри.

— Я хочу, чтобы ты знала, что ты мой друг, и я всегда буду твоим другом, — прошептал Гарри искренне, его голос звучал с серьезностью, далеко превосходящей его одиннадцать лет. — Я хочу, чтобы ты всегда была важной частью моей жизни, пока мы оба живы.

— Ой, Гарри! — щеки Гермионы порозовели. — Это очень мило, но, мне кажется, нам еще рано говорить о таком… навсегда. Хотя я, конечно, очень хочу, чтобы мы всегда дружили и чтобы ты был важным человеком в моей жизни!

Они прижались друг к другу еще теснее, и в тот миг, когда их щеки соприкоснулись, между ними словно пробежала искра. Тепло нежности окутало их, будто невидимая нить связала их сердца воедино. С легкой улыбкой на губах они погрузились в сон, укрытые теплом и заботой друг о друге.

* * *

В своем круглом кабинете, расположенном высоко в самой высокой башне замка, Альбус Дамблдор пребывал в состоянии глубокой задумчивости, граничащей с раздражением. Очки-половинки, обычно водруженные на его носу, сейчас лежали забытыми на столе, пока его пальцы устало массировали виски. События вечера сплетались в причудливый узор, ускользающий от понимания.

Тролль. Как он проник в Хогвартс? Эти существа не отличались умом, необходимым для преодоления защитных чар замка. И кто обезвредил чудовище? Грейнджер и Поттер, единственные, кто мог пролить свет на это происшествие, хранили молчание, уклончиво описывая события и не беря на себя ответственность за победу над троллем. Дамблдор чувствовал, что в их рассказах чего-то не хватает, словно они намеренно скрывали правду.

Доклад Уизли о беспалочковой магии Поттера добавил масла в огонь. Конечно, Рон Уизли был известен своей склонностью к преувеличениям, но Дамблдор не мог позволить себе игнорировать эту информацию. Что-то в Гарри Поттере ускользало от его понимания, словно золотой снитч, порхающий в пределах досягаемости, но всегда ускользающий в последний момент. «Необходим более пристальный надзор», — решил Дамблдор, потянувшись к хрустальной вазочке на столе за лимонной долькой, надеясь, что ее сладость поможет прояснить его мысли.

* * *

— Правда, нет причин для беспокойства, — в который раз убеждал Гарри Гермиону, пока они поднимались по спиральной лестнице к верхним этажам замка. Утреннее солнце лилось сквозь высокие окна, отбрасывая длинные тени на древнюю кладку. — Дамблдор не смог бы пробить мою защиту, даже если бы пытался целый век. Ты еще лучше умеешь защищать свой разум — я говорил тебе это много раз. В первый раз, когда он попытался проникнуть в мою голову, он ожидал, что я не замечу. Он нашел только камень. Когда он попробовал снова, у меня была готова моя площадка. Все, что он получил — головную боль. Твои ментальные барьеры намного лучше, а твой кулон защищает тебя почти от всего.

Гермиона неуверенно улыбнулась, ее пальцы инстинктивно нашли простой серебряный кулон, висевший под школьной мантией. С момента прибытия в Хогвартс она держала его в самой неприметной форме.

— Я не вполне уверена, что он смог бы отпугнуть взрослого горного тролля, но он действительно дает значительное успокоение, — признала она, в ее голосе слышалось волнение. — Ты останешься поблизости?

— Если я буду торчать прямо за его дверью, это будет выглядеть подозрительно, но я подожду у горгульи, охраняющей вход, — пообещал Гарри, ободряюще сжав ее плечо.

Нервозность Гермионы была очевидна, когда она вошла в кабинет директора, выглядя как типичная испуганная первокурсница. Голубые глаза Дамблдора сверкнули, когда он наблюдал за ней из-за своего огромного стола, считая ее нервозность вполне уместной для юной ученицы, вызванной к нему.

— Лимонную дольку? — любезно предложил он, протягивая маленькую жестяную коробочку.

— Нет, спасибо, сэр, — чопорно ответила Гермиона. — Сладости ужасно вредны для здоровья зубов. Мои родители — стоматологи и очень подробно рассказали мне о правильной гигиене полости рта.

— Может быть, ты расскажешь мне немного о себе? — предложил он, откидываясь на спинку своего высокого кресла.

Гермиона сразу распознала эту тактику из предупреждений Гарри — открытый вопрос, призванный заставить ее говорить, пока директор пытается проникнуть в ее разум. Она подавила улыбку, зная, что его ждет особенный сюрприз.

— Оба моих родителя — стоматологи, это маггловские зубные целители, — начала она своим характерным серьезным тоном, замечая, как взгляд директора расфокусировался, словно ему внезапно стало неинтересно то, что она рассказывает.

Так и было. Внутри ментального пространства Гермионы Дамблдор обнаружил себя стоящим в невозможно огромной библиотеке. Возвышающиеся книжные полки тянулись во всех направлениях, заполненные красочными детскими книгами, их корешки украшены причудливыми маггловскими названиями. Несмотря на свой значительный опыт в легилименции, он не мог обнаружить ничего из ее воспоминаний или мыслей. Немногие дверные проемы, которые он нашел, вели лишь в идентичные библиотечные залы. Он не осмелился углубиться слишком сильно, чтобы не заблудиться безнадежно.

Отступление оказалось неожиданно сложным. Двери, которые легко распахивались, теперь не имели ручек или замочных скважин с обратной стороны. Книги, ранее безобидные, стали оживленными и враждебными. Тяжелые тома падали с полок, ударяя его острыми углами и твердыми корешками, образуя непроходимые препятствия на его пути. Выход потребовал гораздо больше энергии, чем вход.

— …а потом Хагрид сопровождал нас с Гарри по Косому переулку за школьными принадлежностями. Было абсолютно захватывающе увидеть все эти волшебные магазины впервые, — закончила Гермиона как раз в тот момент, когда директор освободился из ее сознания, тяжело дыша. Она смотрела на пожилого волшебника с кажущейся искренней заботой. — Вы хорошо себя чувствуете, профессор?

— А… да… просто немного устал, — выдавил он, промакивая лоб вышитым носовым платком. — Возможно, мне стоит задуматься о более раннем выходе на пенсию.

Эта мысль никогда всерьез не приходила ему в голову раньше, но если его легендарное ментальное мастерство ослабевает…

— Следует ли мне продолжить, сэр?

— Нет, нет… Думаю, мы вернёмся к нашей беседе в другой день. К сожалению, сейчас из меня неважный слушатель. Доброго вечера, мисс Грейнджер.

Гарри возник рядом с Гермионой в тот самый момент, когда она спустилась мимо каменной горгульи.

— Как все прошло? — спросил он с нетерпением, его зеленые глаза внимательно изучали ее лицо.

— Получилось просто супер! — доложила она с явным самодовольством. — Я заманила его в свой библиотечный лабиринт, а потом как набросилась на него с кучей злющих энциклопедий! Полагаю, он теперь долго не захочет лезть ко мне в голову!

Восхищенная улыбка Гарри быстро исчезла, сменившись выражением серьезной озабоченности, его изумрудные глаза затуманились тревогой.

— А вдруг он теперь Невилла вызовет? У него же вообще никакой защиты в голове нет, а он и так знает больше, чем Дамблдор должен узнать.

Гермиона задумчиво прикусила нижнюю губу и наклонила голову. Её лицо скрылось за пушистыми прядями, пока она обдумывала проблему.

— Ну, мы точно можем его обучить как следует. Он вон как быстро все схватывал, пока мы ехали в поезде, да и вообще, если ему нормально объяснить, он все понимает. Я уверена, что мы сможем поставить ему ментальную защиту за разумное время, это вообще не проблема.

— Можем начать завтра? — предложил Гарри.

Лицо Гермионы озарилось тем воодушевлением, которое всегда вспыхивало в ней при виде новой образовательной задачи.

— У нас есть свободный урок перед обедом. Это идеальное время для нашего первого занятия.

Невилл оказался на редкость прилежным учеником. Когда Дамблдор вызвал его в свой кабинет на следующей неделе, его взору предстала лишь необъятная оранжерея, полная опасных магических растений. Цепкие усики Дьявольских силков жадно тянулись к его ментальному присутствию, а ядовитые щупальца злобно щелкали в ответ на его зондирующие мысли. Дамблдор поспешил покинуть разум ученика и с беспокойством задумался, не ослабевают ли его легендарные силы. Чтобы проверить свои подозрения, он стал приглашать учеников с разных факультетов в свой кабинет в последующие дни. Он без труда проникал в их незащищенные умы. И только эти трое гриффиндорских первокурсников — лишь они — смогли отразить его ментальное прикосновение. Старый волшебник откинулся в своем резном кресле, поглаживая серебристую бороду с нарастающим беспокойством о возможном крахе своих тщательно выстроенных планов.

Однако эти же трое проблемных учеников быстро становились самыми выдающимися на курсе. Гарри и Гермиона без усилий преуспевали в Заклинаниях и Трансфигурации, а природная склонность Невилла к Гербологии заставляла профессора Спраут сиять от восторга на каждом уроке. Даже профессор Снейп, с его вечной усмешкой и язвительными замечаниями, неохотно признавал подлинный талант Поттера к зельеварению.

— Совсем как его мать, — пробормотал он себе под нос однажды днем, когда Гарри приготовил безупречное зелье Забывчивости. Впрочем, злобному профессору все равно удавалось третировать беднягу Невилла, чья новообретенная уверенность в подземельях мигом улетучивалась.

* * *

— Бабуля пригласила вас обоих в гости на рождественские каникулы, — объявил Невилл одним морозным декабрьским утром, за несколько дней до начала каникул. Его круглое лицо светилось, в руке он сжимал пергаментное письмо с элегантной печатью семьи Лонгботтом.

Гарри поднял взгляд от своей овсянки.

— Это потрясающе! — произнёс он с искренней радостью, — Но я не уверен, что смогу приехать. Дурсли ненавидят все магическое и скорее съедят гной бубонтюбера, чем отвезут меня куда-либо. К тому же, я не знаю, как добраться до твоего дома, — признался он, поправляя очки.

— Мы могли бы встретиться в «Дырявом котле» и забрать вас оттуда — вас обоих, — ответил Невилл, поворачиваясь к Гермионе. — Твои родители тоже приглашены, если захотят приехать.

— Мне нужно спросить их прямо сейчас, — задумчиво сказала Гермиона, уже мысленно составляя письмо. — Я отправлю сообщение совой сегодня утром. У вас случайно нет доступа к телефонной связи?

Бровь Невилла сморщилась в сосредоточенности, пока он мысленно перебирал комнаты обширного особняка своей бабушки.

— Не думаю, что у нас есть одна из этих штуковин, — заключил он после минутного размышления.

— Значит, сова, — решительно ответила Гермиона. — Для будущего: я попрошу своих родителей пригласить тебя и твою бабушку посетить наш дом. Тогда ты сможешь познакомиться с телефонной технологией лично — папа ужасно гордится нашей новой моделью со встроенным автоответчиком.

Невилл был явно тронут таким предложением. С момента их памятной встречи в поезде он обрел дружбу, более тесную, чем все, что он знал прежде. Выросший в уединении поместья Лонгботтомов, вдали от других волшебных семей, он до поступления в Хогвартс ничего не знал о том, как дружить. Теперь он с трудом верил своей удаче, что нашел таких верных друзей.

В Лондон они ехали вместе в купе, расположенном ближе к концу «Хогвартс-экспресса», обмениваясь карточками от шоколадных лягушек и обсуждая планы на предстоящие каникулы. Рон даже не пытался присоединиться к ним, хотя Фред и Джордж Уизли нанесли короткий, шумный визит, пытаясь выведать у Гарри секрет беспалочковой магии. Гарри, теперь хорошо знакомый с их склонностью к проказам, не раскрыл ничего существенного, но умело убедил их в том, что это просто врожденный дар, которому невозможно научить.

Когда в купе воцарилась тишина, Гарри решил, что пришло время представить Блестку Невиллу. Глаза мальчика расширились от изумления, когда переливающаяся змея скользнула из-под рукава Гарри, ее чешуя мерцала в зимнем свете, проникавшем сквозь окно.

— Невероятно! Она была с тобой в спальне с начала семестра? — изумился Невилл, слегка отпрянув.

— Конечно, — беззаботно ответил Гарри. — Где еще ей оставаться?

— Но где она пряталась? Кто-нибудь наверняка заметил бы змею!

Губы Гарри изогнулись в озорной улыбке.

— Блестка всегда со мной. Когда я хочу, чтобы она была скрыта, она просто растворяется в моей коже и выглядит как забавная татуировка.

— Те узоры на твоем плече?

— Ага, — кивнул Гарри. — Трудно полностью скрыть, когда мы все вместе принимаем душ, верно?

Невилл осторожно наклонился вперед, изучая элегантное создание, которое довольно обвилось вокруг запястья Гарри, прежде чем вытянуть свою ромбовидную голову к Гермионе.

— Она действительно блестит, как тонкий шелк, — заметил он с растущим очарованием. — И она явно узнает Гермиону.

— Он не тупой, как большинство людей, — одобрительно прошипела Блестка.

— Действительно, — согласился Гарри на том же шипящем языке. — Он удивительно умен и обладает гораздо большим мужеством, чем осознает.

— Ты действительно можешь разговаривать с этим существом? — воскликнул Невилл, его голос поднялся на октаву.

— Блестка — девочка, — мягко поправил Гарри. — Она только что сказала, что ты очень умный.

— Так ты действительно можешь говорить со змеями, — выражение Невилла сменилось с изумления на тревогу. — Гарри, ты не должен рассказывать об этом! Никому!

— Почему нет? — спросили Гарри и Гермиона одновременно.

— Быть змееустом — так это называется — считается безошибочным признаком темных волшебников, — объяснил Невилл, его голос понизился до шепота, несмотря на то, что в купе не было никого кроме них. — Единственными известными змееустами в истории были Салазар Слизерин и… Сам-Знаешь-Кто.

Лицо Невилла заметно побледнело при одном лишь намеке на Темного Лорда.

— Ты имеешь в виду Волдеморта? — спросил Гарри. Невилл вздрогнул, услышав это имя. — Я читал о нем в нескольких книгах из моей библиотеки. Он был совершенно чудовищным, но я не могу понять, почему все так боятся произносить его настоящее имя. Разве он не должен быть мертв?

— Я не совсем уверен, Гарри, — серьезно ответил Невилл. — Бабуля рассказывала мне о тех ужасных годах, когда он был у власти. Бесчисленное множество людей было убито, а многие другие пытками доведены до безумия. Не все его последователи были пойманы после его падения. Некоторые — включая представителей известных семей — утверждали, что действовали под заклятием Империус, хотя бабушка настаивает, что это чепуха. Никто из моих знакомых не желает вспоминать то страшное время.

— Что именно такое заклятие Империус? — вмешалась Гермиона, услышав незнакомое заклинание.

Невилл неловко поежился.

— Я не знаю точных деталей, но оно предположительно превращает жертву в бездумную марионетку, которая подчиняется каждому приказу заклинателя. Его относят к Непростительной магии — использование ее означает пожизненный срок в Азкабане.

Гермиона задумалась.

— Я, конечно, понимаю, как оно может быть использовано злонамеренно, но теоретически оно могло бы служить и благим целям — например, заставить кого-то принять спасающее жизнь лекарство. Я не верю, что магия сама по себе внутренне добра или зла. Намерения заклинателя определяют ее природу, а не само заклинание.

— Даже магия, которая убивает или пытает? — бросил вызов Невилл.

— Ну, возможно, это исключения, — уступила Гермиона. — Мне потребуется провести значительно больше исследований, прежде чем формулировать окончательную позицию. Тем не менее, я утверждаю, что обычно существуют множественные магические подходы к большинству ситуаций.

— Верно подмечено, — добавил Гарри с кривой усмешкой. — Посмотри на привидения Хогвартса — каждый встретил разную судьбу, но все они одинаково мертвы, только бултыхаются вокруг и ноют.

Однако Невилл был полон решимости донести свою мысль. — Гарри, я ни на секунду не думаю, что ты какой-то там темный волшебник, но, знаешь, держать в секрете, что ты умеешь разговаривать со змеями, было бы очень разумно, — сказал Невилл. — Просто, чтобы избежать лишнего внимания.

— Спасибо за совет, Невилл, — ответил Гарри. — Ты гораздо лучше нас с Гермионой разбираешься в волшебном мире, и я ценю твое мнение. Я понимаю, что многие побаиваются змей и всего, что с ними связано. Поэтому я и не рассказывал о Блестке. Ты только что добавил еще несколько причин, почему это стоит держать в тайне.

Тётя Петуния ждала Гарри на маггловской стороне вокзала Кингс-Кросс. Праздничная толпа обтекала её высокую фигуру, застывшую у входа на платформу 9¾. Когда Гарри выскочил из колонны, которая прячет переход на магическую сторону, её обычно поджатые губы слегка смягчились. Быстро обняв, она отстранилась, внимательно рассматривая племянника.

— Выглядишь хорошо, — с облегчением отметила она.

Гарри улыбнулся в ответ.

— Дядя Вернон велел быть осторожным. Где он?

— Вернон поехал за Дадли, — пояснила она, поправляя сумочку. — Он ждёт нас у станции возле дома.

Её взгляд скользнул по рюкзаку Гарри.

— Это всё твои вещи?

— Большую часть оставил в школе, взял только необходимое, — объяснил он. В сумке лежали одежда на праздники и подарки для Дурслей.

Петуния взглянула на Гермиону, обнимавшуюся с родителями. Щёки девочки порозовели, а волосы казались ещё более взъерошенными.

— Выглядишь счастливой. В школе так здорово? — с любопытством спросила Петуния Гермиону.

— Учебная программа могла бы быть и сложнее, — деловито ответила девочка, но тут же снова заулыбалась, — но у нас отличная библиотека и замечательные друзья. А сейчас мы едем домой праздновать Рождество! Разве этого недостаточно?

Петуния улыбнулась в ответ.

— Конечно, дорогая. Просто приятно видеть вас такими счастливыми. Мне кажется, вы оба немного выросли.

— Скорее всего. На школьных мантиях есть чары роста, поэтому это сложно заметить. Но эта одежда мне уже маловата.

Гермиона повернулась к Гарри, её лицо стало серьёзным.

— Буду писать тебе. Нам ещё нужно ответить Невиллу на его приглашение.

— Обязательно. Просто позвони, как сможешь, — они обнялись на прощание.

Пригородная станция возле Тисовой улицы оказалась тише Кингс-Кросса. Вернон ждал их на скамейке. Его фигура едва помещалась в зимнее пальто. Дадли, увидев их, бросился к матери и обнял её. Затем удивил Гарри, обняв и его.

— Я скучал, — сказал он.

— Правда? Почему? — вырвалось у Гарри.

Дадли улыбнулся:

— Я хорошо учусь, и у нас там отличный спортзал… Тебе бы понравилось.

Подошёл и Вернон. Он окинул Гарри взглядом.

— Всё в порядке, парень? — спросил он.

— Да, дядя Вернон. Всё отлично, — улыбнулся Гарри в ответ. Он действительно так себя чувствовал. Эти люди — его семья.

Дадли всю дорогу домой рассказывал о Смелтинге и своих успехах. Гарри понимал, что Дадли просто хочет завладеть вниманием родителей и избежать неприятных вопросов. Он был ему за это благодарен.

Позже, когда он помогал тёте мыть посуду, она попросила его присесть.

— Как школа, если честно?

— Да ничего. Узнавать новое интересно, но темп очень медленный. Многие ребята из чистокровных волшебных семей не очень сообразительные, им даже простые заклинания даются с трудом. Мне кажется, я мог бы освоить всю программу за пару недель.

— Ты пытался с кем-нибудь поговорить об этом?

Гарри пожал плечами.

— Я говорил с директором, но ему, похоже, всё равно. Он хочет дать шанс всем, поэтому самые медлительные задают темп. Глупо, конечно. Я ещё говорил с главой моего факультета. Она посоветовала заниматься самостоятельно и пользоваться библиотекой. — Он улыбнулся и добавил: — Я так уже давно и делаю.

— Им можно доверять? — Петуния всё ещё беспокоилась.

— Я не доверяю Дамблдору. Он пытался проникнуть в мой разум и в разум Гермионы. Но у нас были для него сюрпризы, — он не смог сдержать ухмылку.

— А другим?

— Профессор Макгонагалл очень честная и строгая. Уверен, она не знает, что директор сделал с моими деньгами. Но она во многом считает его своим лидером.

Петуния нахмурилась.

— Неужели нет ни одного учителя, которому ты мог бы доверять?

— Пока не нашёл. Большинство дают неплохие советы, если это не касается директора. Полностью я могу доверять только Гермионе и Невиллу.

— Я как раз хотела спросить о Невилле. Я слышала, вы собираетесь к нему в гости с Гермионой.

Гарри улыбнулся.

— Ты видела его летом, когда я играл с другими детьми в кафе-мороженом. Он из старинного рода. Его родители тяжело больны, его воспитывает бабушка. Мы снова встретились в поезде и с тех пор очень сблизились.

— Я рада, что у тебя появился новый друг. А ещё кто-нибудь есть?

— Нет. С одноклассниками мы нормально общаемся, но настоящим другом никого не назовёшь.

Петуния понимающе кивнула.

— Что ж, день был долгий. Всем пора спать. Спокойной ночи, Гарри.

— Спокойной ночи, тётя Петуния.

Он и правда валился с ног от усталости. Быстро переоделся, выключил свет и, спотыкаясь, добрался до кровати.

— Эй, полегче! — раздался приглушённый писк.

— Гермиона?! Какого черта ты здесь делаешь?

В тусклом свете луны он различил её сияющее лицо.

— Не рад меня видеть?

— Да я всегда тебе рад. Просто не ожидал, что ты сегодня заявишься. — Он нырнул под одеяло. Гермиона тут же подвинулась, освобождая ему место.

— Ну, ты же знаешь, мне лучше всего спится рядом с тобой. В школе я бы на такое не решилась, но на каникулах просто обязательно нужно попробовать.

— Родители не будут ругаться?

Гермиона тихо рассмеялась в темноте.

— С тех пор как я начала… меняться, я всегда запираю дверь. Папа уважает моё личное пространство, — в её голосе звучала гордость. — Мама, конечно, что-то подозревает, особенно после того, как узнала о моей способности мигать. Но она лишь настояла, чтобы я была осведомлена о… контрацепции.

Последнее слово она произнесла с легким смущением, хотя пыталась казаться деловитой.

— Я не стала упоминать, что в Хогвартсе мадам Помфри уже провела для девочек отдельный урок о контрацептивных чарах.

— Зачем тебе вообще об этом знать?

— Дело не в этом, Гарри. Просто… через год, наверное, я буду готова. Тебе, может, нужно чуть больше времени, ты ведь младше. Но я знаю, что и ты этого захочешь. И я не хочу, чтобы это стало между нами. Когда мы оба будем готовы

— Я тоже хочу, чтобы мы были вместе, — пробормотал он, смущённый её смелостью.

— Тогда обними меня. И мне всё равно, куда ты положишь руки. Я хочу, чтобы ты тоже не стеснялся меня.

Гарри послушался. Он крепко обнял её, наслаждаясь её близостью. Он понимал, что в будущем обязательно будут неловкие ситуации, но они справятся.

Гарри провалился в сон, сам не заметив как. Будильник разбудил его, как обычно,, и он тут же ощутил тепло рядом.

— Который час? — пробормотала Гермиона, сонно кутаясь в одеяло.

— Без пятнадцати шесть. Надо бы выпить что-нибудь горячее перед зарядкой, — Гарри нахмурился, вспомнив. — Мы совсем забросили тренировки в школе.

— Брр, холодно! — Гермиона поежилась, и Гарри не понял, то ли она жалуется на промозглый шотландский климат, то ли на утреннюю свежесть за окном.

— Тебе, наверное, пора домой, пока родители не хватились?

Гермиона сладко зевнула, потягиваясь.

— Наверное, да. Папа встаёт в шесть. Он ждёт, что я буду помогать ему с его проектами на каникулах.

Она повернулась к Гарри и крепко обняла его. Он ответил на объятие, чувствуя, как её тепло согревает его.

— Я вернусь сегодня вечером, — прошептала она ему на ухо. — Если получится, то постараюсь пораньше.

Гарри начал свой день как обычно, но настроение его было приподнятым, как всегда после ночи, проведённой вместе с Гермионой. Он чувствовал, что его привязанность к ней переросла простую дружбу, но слова, чтобы выразить это чувство, пока не находил.

Гермиона позвонила вскоре после обеда.

— Мои родители согласились провести выходные в поместье Лонгботтомов. Бабушка Невилла их пригласила. Ты поедешь с нами?

— Да, тётя уже разрешила. Нужно только сказать ей, когда.

— Отлично. Тогда мигни ко мне, и мы вместе отправимся в «Дырявый котёл». Невилл будет ждать нас там. А я появлюсь у тебя в комнате после ужина. До встречи.

Гарри улыбнулся и положил трубку. Тётя, наверное, что-то подозревает, ведь она знает о его способности магически перемещаться, но пока ничего не говорит.

Днём Петунии не было дома. С тех пор, как мальчики выросли, она стала часто уезжать по своим делам. Гарри и Дадли решили потренироваться днём, чтобы вечером можно было посмотреть телевизор или почитать.

Когда Петуния вернулась, мальчики уже закончили тренировку и приняли душ. Она попросила Гарри помочь ей на кухне и закрыла дверь.

— Гарри, я понимаю, что Дадли пока не интересуется девочками, но очевидно, что Гермиона для тебя больше, чем просто подруга. Думаю, вы скоро станете парой. Я хочу, чтобы ты прочитал эту книгу до конца каникул. Чтобы вы не стали родителями раньше времени, — она протянула ему небольшую книгу, на обложке которой были изображены мужской и женский символы, соединённые вместе.

Гарри покраснел.

— Я… Мы… не совсем…

Петуния положила руку ему на плечо.

— Я уверена, что сейчас всё невинно, но вы оба так быстро взрослеете. Не хочу, чтобы вы наделали глупостей до конца года из-за незнания. Покажи эту книгу Гермионе, когда она придёт. Ей тоже будет полезно.

Гарри удивился.

— Как ты…?

— Ты обучил её магическим перемещениям. И я видела, как она смотрела на тебя на вокзале, — Петуния замолчала, словно собираясь с духом, — Она ведь не в первый раз приходит ночевать с тобой?

Гарри почувствовал, как краска заливает его щёки.

— Нет, — признался он, опустив взгляд, — Мы спим вместе примерно раз в неделю. Стараемся, чтобы никто не знал. Всегда в пижамах, и… и мы не делаем ничего такого, что ты бы не одобрила.

— Я уверена что это так, — понимающе улыбнулась Петуния, — но можешь ли ты пообещать, что вы будете столь же благоразумны через пару месяцев, когда начнут бушевать гормоны? Прежде чем отдаться во власть чувств, вы должны знать, как избежать нежелательных последствий.

Гарри, не находя слов, лишь кивнул в ответ.

— Отнесу её к себе, — сказал он, запинаясь. — И… спасибо, тётя Петуния.

Она лишь многозначительно улыбнулась в ответ.

* * *

Поднявшись в свою комнату после ужина, Гарри застал Гермиону, уже расположившуюся на кровати в ночной рубашке и халате. В её руках была та самая книга, отчего Гарри почувствовал, как краска заливает его лицо. Гермиона подняла взгляд и мягко улыбнулась.

— И где ты это раздобыл? Неужели нашёл в своей тайной библиотеке?

— Тётя дала, — пробормотал Гарри, смущенно опуская взгляд. — Сказала, что нам стоит подготовиться к тому времени, когда нам захочется чего-то большего, чем просто спать рядом. Кажется, она догадалась, что сегодня мы снова будем вместе.

Гермиона ничуть не удивилась.

— Твоя тётя очень проницательна. Нужно будет её как-нибудь отблагодарить. Моя мама, кстати, тоже вручила мне нечто подобное этим летом. Намекнула, чтобы я не сделала её бабушкой раньше времени. Эта книга, между прочим, практически копия той, — Гермиона слегка покраснела, но не отвела взгляда.

Гарри замялся, не зная, что ответить на такую откровенность.

— Может, почитаем вместе? — предложил он, чувствуя себя неловко.

— Отличная идея! — воскликнула Гермиона с серьезным видом, но в её глазах плясали озорные искорки. — Если что-то не поймём, сможем проверить друг на друге, — добавила она с хитрой улыбкой.

Книга оказалась предельно откровенной: с ясными иллюстрациями и точными описаниями. Никаких недомолвок или туманных намёков. Гермиона немедленно затеяла практическое исследование, в котором Гарри с удовольствием принял участие. Они тщательно сравнили рисунки из книги с телом Гермионы, а затем и с его телом. Проверку рисунков с совокуплением они решили пока отложить хотя бы на несколько месяцев. Но когда Гарри обнял её, прижимая к себе, она не смогла не почувствовать, как к её попке прижался некий твёрдый предмет. Как и не смогла не почувствовать тепло от его рук, обнимающих её растущую грудь.

Дни пролетели со скоростью «Молнии». Гарри, наскоро позавтракав, мигнул в гостиную Грейнджеров, сжимая в руке свою сумку. Гермиона, как выяснилось, принимала душ, но радостно позвала его составить ей компанию, пока она одевается. К счастью, родители Гермионы, люди тактичные, лишь тепло улыбнулись, когда парочка спустилась вниз, словно связанная невидимой нитью. Гарри вежливо отказался от завтрака.

— Я уже перекусил дома, спасибо, — сказал он, — но от чашки чая не откажусь, если это не сложно.

С Грейнджеров можно было бы писать картину «Пунктуальность»: весь багаж был загодя уложен, и ровно в назначенное время они погрузились в автомобиль и отправились в Лондон. Гермиона прижималась к Гарри на заднем сиденье, а миссис Грейнджер с понимающей улыбкой наблюдала за ними в зеркале заднего вида.

— Гарри, — вдруг начала Гермиона, нахмурив брови, — мы все еще просто «друзья»?

— Конечно, да! — ответил Гарри, слегка озадаченный. — С чего вдруг такой вопрос?

Она придвинулась ближе и едва слышно зашептала.

— Мне кажется… это как-то не соответствует действительности, понимаешь? Говорить так всё равно, что называть Большой Зал просто комнатой. Мы гораздо больше, чем просто «друзья», правда? Кто мы есть, Гарри?

Он нахмурился, Гермиона озвучила его мысли. Звание «друга» казалось устаревшим и недостаточным.

— Может быть… парень и девушка? — предложил он осторожным шепотом.

Гермиона задумалась, все еще нахмурив бровь.

— Звучит лучше, конечно, но все равно не то, правда? После того, как мы стали проводить ночи вместе, я подумала, может, слово «возлюбленные» подойдет больше?

Гарри замялся.

— Не уверен. Я имею в виду, я люблю тебя, это точно, но мы ведь не совсем «занимаемся любовью», в традиционном смысле. И все же я чувствую связь с тобой, которая превосходит даже это слово. — Он замолчал, пораженный неожиданной мыслью. — Может, Распределяющая Шляпа с самого начала была права. Она назвала тебя моей «половинкой». Сначала я думал, что это просто близкий друг, но теперь подозреваю, что это нечто гораздо большее — пара, связанная глубокой связью, невидимой для всех, кроме нас.

Лицо Гермионы озарила сияющая улыбка.

— Да, Гарри, я тоже это чувствую. Мы пара, и я почти уверена, что тоже люблю тебя. Но, — предупредила она, понизив голос до заговорщического шепота, — нам пока не стоит афишировать свой высокий статус, по крайней мере, пока мы сами его полностью не расшифруем.

Гарри искоса взглянул на передние сиденья, где Джинни, сгорая от любопытства, наблюдала за ними в зеркало заднего вида.

— Держу пари, твоя мама и моя тетя уже все поняли, — прошептал он. — Возможно, даже Невилл. Но пока что, осторожность — наш девиз.

— Именно, — согласилась Гермиона, с нежностью сжимая его руку. От этого прикосновения по телу Гарри пробежала искра, словно безмолвное обещание той глубокой связи, что между ними возникла.

Дорога пролетела слишком быстро. Гарри наслаждался каждым украденным мгновением близости с Гермионой: тихим шепотом ее голоса, ослепительным блеском шоколадных глаз. С неохотой взвалив сумку на плечо, он вышел на прохладный лондонский воздух, который резко контрастировал с теплом, окружавшим его в машине. В «Дырявом котле» их уже с нетерпением ждал Невилл.

Облегчение Невилла было почти осязаемым, но он не забыл о хороших манерах. Сначала учтивый поцелуй руки миссис Грейнджер, затем крепкое рукопожатие мистеру Грейнджеру. И лишь потом он отбросил формальности, приветствуя Гарри и Гермиону быстрыми, дружескими объятиями, причем, обнимая Гермиону, он слегка покраснел.

— Бабушка ждет нас в поместье Лонгботтом, — сообщил он. — Надеюсь, вы не против путешествия через камин?

— Путешествия через камин? — Гермиона нахмурила лоб, ее глаза загорелись любопытством.

— Это довольно просто, хотя для непосвященных может показаться немного пугающим, — Невилл заглянул в небольшой мешочек и достал щепотку мерцающей пудры. — Просто бросьте щепотку в огонь, и когда пламя станет изумрудно-зеленым, четко произнесите пункт назначения и смело шагайте вперед.

Словно в подтверждение его слов, стоявшая неподалеку волшебница бросила в камин щепотку порошка, громко произнеся: «Министерство магии!» и исчезла в вихре изумрудного пламени.

— Не уверен, подойдет ли это маглам, поэтому предлагаю каждому из вас взять за руку одного ваших родителей и перенести с собой. Бабушка так водила меня, когда я был маленьким.

— И что же нам нужно произнести, чтобы камин нас перенёс? — с любопытством спросил Гарри.

— Просто скажите: «Лонгботтом-мэнор». Я отправлюсь последним, чтобы убедиться, что все добрались благополучно.

Гарри и Гермиона, хоть и знали о существовании магических каминов, не испытывали особого энтузиазма по поводу этого способа передвижения. Однако раскрывать секрет своих мгновенных перемещений, им хотелось еще меньше. Гермиона, крепко сжав руку матери, бросила щепотку каминного порошка в огонь и, четко произнеся название поместья, шагнула в изумрудное пламя.

— Подождите немного, дайте им время, чтобы пройти, иначе вы можете столкнуться с ними в пути, — посоветовал Невилл.

Гарри последовал примеру подруги, взяв с собой Дэйва. Они кубарем вывалились в поместье Лонгботтом, где услужливые домашние эльфы поспешили помочь им подняться на ноги. Невилл, появившийся следом, уже стоял твердо на ногах.

— Ух ты! Это немного похоже на русские горки в парке развлечений, — воскликнул Дэйв, и остальные согласно закивали.

— Моя бабушка ждет вас в гостиной, — объявил Невилл, направляясь вперед.

Леди Августа Лонгботтом, женщина строгих правил, встретила их в гостиной. Гарри помнил ее по вокзалу, где она красовалась в шляпе со стервятником. Сегодня же на ней не было головного убора. Невилл представил гостей:

— Бабушка, это мистер и миссис Грейнджер, их дочь Гермиона и лорд Гарри Джеймс Поттер.

Грейнджеры, ошеломленные волшебным окружением, не сразу обратили внимание на титул Гарри. Невилл продолжил:

— Мистер и миссис Грейнджер, Гермиона, Гарри — это вдовствующая леди Августа Лонгботтом, моя бабушка.

Мистер Грейнджер чопорно, словно герой многочисленных фильмов о дворянах, шагнул вперёд, слегка поклонился и поцеловал даме руку, произнеся:

— Очарован.

Миссис Грейнджер, сочтя неуместным книксен в джинсах, лишь слегка склонила голову в знак приветствия, последовав примеру мужа. Гарри, не зная, как себя вести в подобной ситуации, повторил ее жест. К его удивлению, леди Августа ответила ему тем же, склонив голову в знак признания.

— Лорд Поттер, для меня большая честь приветствовать вас в поместье Лонгботтом. Ваш отец был добрым другом моего сына, и я всегда надеялась, что их дети тоже смогут найти общий язык. Я рада видеть, что ваша дружба зародилась без какого-либо внешнего давления.

— Я еще не лорд Поттер, только лорд Певерелл. Что касается Невилла, он хороший человек и близкий друг. И я знаю, что он может стать очень могущественным волшебником. И, пожалуйста, зовите меня Гарри.

Старушка коротко улыбнулась.

— Хорошо, Гарри, но тогда ты должен звать меня Августой или просто Бабушкой. Гарри немного успокоился и набрался смелости задать вопрос:

— Почему вы назвали меня лордом Поттером, л… Августа?

К его удивлению, суровое лицо леди Лонгботтом озарила добрая улыбка.

— Твое кольцо Лорда искусно скрыто, но я чувствую его присутствие, хотя и не вижу. Как последний представитель рода, ты должен был унаследовать титул в десять лет, а тебе уже одиннадцать.

— Титул Поттеров перейдет ко мне только в четырнадцать, хотя я уже стал главой дома. Вероятно, вы почувствовали кольцо Певереллов.

— Возможно… — Она перевела взгляд на Гермиону. — Здесь тебе не нужно скрывать свои обручальные украшения. С нами твоя тайна в безопасности.

Гарри изумленно выдохнул:

— Мы еще не помолвлены.

Августа лишь добродушно улыбнулась в ответ.

— Ты подарил ей кольцо обещания, а затем отдал свое сердце, — продолжала Августа, — это гораздо больше, чем формальная помолвка, и Магия это признает. Разве вам не говорили в школе, что главное в магии — это намерение?

Гарри потерял дар речи, а Гермиона, словно очнувшись, позволила своим драгоценностям вернуться в первоначальную форму, вызвав удивленный вздох отца.

— Гарри подарил тебе это?

— Да, папа, это был подарок Гарри на мой одиннадцатый день рождения. Я держу его в тайне, потому что носить его в повседневной жизни слишком дорого.

— Действительно, — прокомментировала Августа. — Магия, использованная при создании этого набора, практически забыта, и он обеспечивает лучшую защиту, чем большинство магических щитов.

Она окинула взглядом зардевшихся детей и улыбнулась.

— Вы позволите мне произнести одно заклинание, чтобы показать нам, насколько крепка ваша связь?

Гарри замялся. В присутствии родителей Гермионы это казалось несколько опрометчивым, но он не смог придумать, как вежливо отказаться. Гермиона же, напротив, с энтузиазмом кивнула. Августа жестом пригласила их встать рядом, затем взмахнула палочкой и произнесла короткое заклинание. Все присутствующие ахнули, увидев, как вокруг них возник золотой ореол.

— Не могли бы вы отойти хотя бы на несколько шагов? — предложила Августа.

Они сделали два шага в стороны, но ореол лишь растянулся, продолжая окутывать их обоих.

— Еще немного, пожалуйста…

В конце концов, они оказались у противоположных стен комнаты, но золотое сияние все еще соединяло их, не становясь тоньше.

Августа отменила заклинание и улыбнулась детям.

— Согласно этому тесту, вы — родственные души. Неудивительно, что вас тянет друг к другу с юных лет. Вероятно, вы станете истинными родственными душами, когда станете немного старше.

Она повернулась к Невиллу.

— Не покажешь ли ты своим друзьям окрестности, пока я развлекаю взрослых? Обед будет подан в час дня.

Невилл повел их в теплицу, защищенную от непогоды и наполненную теплом, контрастирующим с прохладой комнат в усадьбе.

— Почему ты не сказал мне, что знаешь, что я Лорд? — спросил Гарри, как только они остались одни.

Невилл пожал плечами, словно извиняясь.

— Я думал, это общеизвестно. По крайней мере, среди чистокровных, — пробормотал он, — Я решил, что ты просто не хочешь привлекать лишнее внимание, поэтому и не упоминал об этом. Можно взглянуть на твое кольцо?

Гарри протянул руку, демонстрируя фамильный перстень. Невилл внимательно изучил его.

— Это очень древняя и могущественная вещь. Что ты почувствовал, когда впервые надел его?

— Было больно, — признался Гарри, — Кольцо словно сканировало меня, отторгая любую чужую магию. Потом оно сосредоточилось на моем шраме, который вспыхнул ярко-красным цветом, и вступило в борьбу с какой-то очень темной магией. Я потерял сознание, а очнулся уже в окружении взволнованных гоблинов. Они помогли кольцу удалить темную магию из шрама и исцелили его. С тех пор я чувствую себя намного сильнее.

— Бабушка не разрешает мне брать кольцо Лорда, пока мои родители живы… ну, в каком-то смысле… Как думаешь, стоит ли мне взять кольцо Наследника? Может, оно тоже даст мне хоть какую-то защиту.

— Думаю, тебе стоит это сделать, особенно сейчас, когда мы знаем кое-что о Дамблдоре, — ответил Гарри, — Возможно, он захочет заставить нас забыть об этом, или даже хуже. Он ведь пытался читать наши мысли.

Лицо Невилла помрачнело.

— Да, он это делал. Я рассказал бабушке о том, чему вы меня научили, и о том, что пытался сделать директор. Ей это совсем не понравилось. Несмотря на то, что она считает его лидером светлой стороны, у нее всегда были серьезные сомнения насчет него, еще задолго до нашего рождения.

Затем он повернулся к Гермионе.

— Могу я взглянуть на твои украшения? Я всегда думал, что это просто безделушки, которые носят большинство девушек. Теперь я понимаю, что они стоят целое состояние.

Гермиона позволила ему рассмотреть кольцо и ожерелье. Невилл, казалось, побледнел, разглядывая их.

— Не думаю, что когда-либо видел что-то подобное. Уверен, они увеличивают твою силу и защищают почти от всего. Не завидую ни одному хулигану, который попытается причинить тебе вред.

Теперь Гермиона, не стесняясь, задала вопрос, который побоялась задать его бабушке.

— Что такое родственные души? Я ничего об этом не читала.

— Некоторым людям еще до рождения суждено общаться с друг с другом на самом глубоком уровне, — Невилл попытался вспомнить все немногое, что знал об этом. — Их считают родственными душами, но не каждый, у кого есть вторая половинка, находит ее. Во многих случаях они могут даже никогда не встретиться друг с другом. Некоторые верят, что у каждого человека есть вторая половинка, но большинство из них так и не осознают этого.

Гермиона нахмурилась, ее брови сошлись в задумчивой складке. Идея предопределенности, столь чуждая ее убеждениям о свободе выбора, вызывала внутренний протест. «Неужели судьба может распоряжаться чувствами?» — подумала она, но тут же уловила проблеск иной интерпретации.

— Значит, родственные души — это те, кто обладает наибольшей совместимостью, но вольны отвергнуть это и избрать свой собственный путь? — уточнила она, ища подтверждения своей мысли.

Невилл на мгновение задумался, словно взвешивая ее слова.

— Вполне возможно, что это так, — ответил он, — Но моих знаний недостаточно, чтобы утверждать наверняка.

— А что же такое связь душ? — не унималась Гермиона, ее любопытство разгоралось все сильнее.

— Это связь, возникающая между родственными душами в момент их… — он запнулся, густо покраснев, — …особой близости. Говорят, что она проявляется в виде золотистого тумана, окутывающего пару, и ослепительной вспышки света, но это лишь слухи. Свидетелей обычно не бывает, да и пары, чьи души связаны, — большая редкость.

— Но что это значит? Какова природа этой связи?

Невилл лишь пожал плечами, выражая свое неведение.

— Все, что я знаю, — это обрывки слухов и легенд. Об этом почти не пишут, а то, что написано, полно домыслов и не заслуживает доверия. Говорят, что пары, связанные душой, способны общаться мысленно на огромных расстояниях, передавать друг другу эмоции и чувства… Но лучше поищите информацию в библиотеках. Меня эта тема никогда особо не интересовала.

Гарри бросил на Гермиону задумчивый взгляд. Предначертана ли она ему судьбой? От этой мысли внутри него разлилось приятное тепло. Что же касается близости… тут он испытывал некоторую нерешительность, терзаясь вопросом, не слишком ли стремительно развиваются их отношения. Редко кто из мальчиков его возраста спал в одной постели с девушкой почти каждую ночь, да и девушки в их годы нечасто позволяли себе спать с юношами. Возможно, через несколько лет… но сейчас он не был уверен.

И все же, он уже привык к ее присутствию рядом каждую ночь. Мысль о том, что в школе им могут помешать быть вместе, вызывала легкую дрожь. Что, если обстоятельства разлучат их?

— Что-то случилось? — тихий голос Гермионы вырвал его из раздумий.

— Нет, все в порядке. Я просто задумался о связи душ. Думаю, нам стоит попытаться найти больше информации об этом.

Гарри повернулся к Невиллу.

— У вас, должно быть, замечательная библиотека. Можем ли мы взглянуть на нее прямо сейчас?

Невилл улыбнулся и жестом пригласил их следовать за ним.

Библиотека Лонгботтомов поражала своими размерами, намного превосходя библиотеку Хогвартса. Гарри невольно задумался, может ли библиотека Поттеров оказаться стольже огромной. Как и в Хогвартсе, здесь имелась секция с ограниченным доступом, куда допускались лишь избранные, с позволения Лорда или Леди дома.

— Бабушка говорит, там хранятся книги о темной магии, а также о тайных семейных делах и ритуалах, недоступных посторонним. Боюсь, о связи душ вы там ничего не найдете, даже если бы она разрешила вам войти, — с сожалением добавил Невилл.

Гермиона, не теряя времени, попыталась притянуть к себе одну из книг, стоявших неподалеку. Заклинание сработало безупречно.

— Вижу, ты уже чувствуешь себя как дома, — Невилл одобрительно улыбнулся. — Можете побыть здесь некоторое время. Я пойду посмотрю, где ваши комнаты, и есть одно растение, которое я тоже хотел проверить. Я вернусь за вами к обеду.

Оставшись одна, Гермиона вызвала все книги, в которых упоминалась связь душ, а Гарри сосредоточился на поисках информации о связанных душах. К их общему разочарованию, книги не содержали ничего нового, лишь подтверждая слова Невилла, не добавляя практически никаких деталей.

— Нам стоит изучить и мою библиотеку, но, возможно, лучше отложить это до нашего возвращения домой. Я не уверен, как защитные чары поместья Лонгботтомов могут повлиять на поиски, — задумчиво произнес Гарри.

— Разумеется, и нам следует быть благодарными гостями и проводить время с хозяевами, а не пропадать в библиотеке, — добавила Гермиона.

Гарри тепло улыбнулся ей в ответ.

— Конечно, душа моя.

Гермиона ахнула от того, как он к ней обратился, а затем улыбнулась.

— Мне нравится, как это звучит, но, возможно, будет лучше, если мы пока не будем этим пользоваться. Это может привлечь нежелательное внимание.

— Как скажешь… — Гарри слегка разочарован, но спорить не стал.

Вскоре вернулся Невилл и первым делом проводил их в комнаты. Их покои располагались по соседству и соединялись общей дверью, пока что запертой.

— Думаю, вы сможете ее открыть, если захотите, — с намеком произнес Невилл, заставив Гарри задуматься, не догадывается ли друг о его ночных визитах.

Родителям Гермионы выделили комнату через коридор. Невилл позволил им заглянуть туда. Гарри отметил, что она практически идентична их с Гермионой комнатам. Разница заключалась лишь в цветовой гамме и деталях интерьера.

Обед прошел в приятной и непринужденной обстановке, без излишней роскоши. Гарри подумал, что это вполне в духе Невилла — стараться быть скромнее, чем остальные.

После обеда они помогали Невиллу с растениями, а затем играли в карты и даже в шахматы, хотя особых успехов ни у кого из детей не наблюдалось. Тем не менее, было весело, и они наслаждались обществом друг друга, свободные от школьного напряжения.

Леди Августа удивила их во время ужина, который, напротив, был более изысканным.

— Я пригласила нескольких ваших одноклассниц на завтрашнее утро. Надеюсь, вы не возражаете.

— Кого вы пригласили? — спросил Гарри.

— Мисс Боунс, мисс Эбботт и мисс Гринграсс. Они с Невиллом дружат с самого детства. До школы у него не было друзей среди мальчиков его возраста.

Гарри не возражал против Сьюзен Боунс и Ханны Эббот. Они казались хорошими девушками и обе учились в Хаффлпаффе. Он несколько беспокоился о Дафне Гринграсс. Хотя она была довольно красивой, она была слизеринкой. Он не был уверен, что ей и Гермионе будет хорошо вместе. Он не возражал, если Дафна будет грубой или оскорбит его, главное, чтобы она была мила с Гермионой.

— Не волнуйся об этом. Она всегда держала Малфоя на расстоянии и всегда была вежлива со мной. Все будет хорошо, — сказала ему Гермиона, когда той ночью мигнула в его постель. Все двери, включая ту, что между их комнатами, они оставили запертыми, чтобы никто не заметил, что они на самом деле вместе.

Вне школьних стен, без бессмысленного соперничества факультетов, три гостьи оказались очень милыми. За окном царила промозглая английская зима, поэтому сначала вся компания, включая мальчиков и Гермиону, увлеклась настольными играми. Вскоре они разделились на две компании по интересам. Мальчики и Сьюзен погрузились в обсуждение тонкостей наступательных и защитных заклинаний. Три остальные девочки, найдя уединенный уголок, предались разговору о предмете, куда более волнующем их юные сердца — о мальчиках.

— Невилл стал гораздо увереннее в себе с тех пор, как подружился с тобой и Поттером, — заметила Дафна, бросив на Гермиону взгляд, который та не смогла расшифровать. — Ты ему помогаешь?

Гермиона пожала плечами, стараясь скрыть смущение.

— Не то чтобы очень. Просто он очень умный и обладает огромной магической силой. Когда мы впервые встретились, у него не было подходящей палочки, поэтому мы немного помогли ему с магией, не требующей ее. Как только он осознал свой потенциал, все сразу наладилось.

— Ты хочешь сказать, что научила его беспалочковой магии еще до поступления в Хогвартс? — воскликнула потрясенная Дафна.

Гермиона мгновенно осознала свою оплошность, но было уже слишком поздно отрицать. Она попыталась сгладить ситуацию.

— Не совсем беспалочковая магия, скорее, контролируемая случайная магия, которую я практикую уже много лет. Вызов книг и все такое, понимаете…

— Можешь показать? — с любопытством спросила Ханна.

Гермиона огляделась в поисках подходящего объекта для демонстрации. Заметив коробку с картами, она указала на нее, и та, словно повинуясь невидимой силе, влетела в ее руку.

— Ух ты! — воскликнули девочки, пораженные увиденным. — Ты не произнесла ни одного заклинания, — заметила Дафна, не скрывая своего восхищения.

— Я тогда еще не знала, какие заклинания для этого существуют. Поначалу я даже не замечала, что делаю что-то необычное. Всякий раз, когда мне нужна была книга, она просто оказывалась рядом, и я могла ее взять. Повзрослев, я начала понимать, что это слишком большое совпадение, чтобы нужные книги всегда оказывались под рукой.

Дафна задумчиво нахмурила брови.

— Это не совсем случайная магия. Ты довольно хорошо ее контролируешь. Сколько тебе тогда было лет?

— Не уверена. Лет пять или шесть, может быть.

Дафна на мгновение погрузилась в раздумья.

— Можешь нас научить? Ты говорила, что научила Невилла.

Гермиона замялась, не зная, как поступить. Ей не хотелось раскрывать все секреты, почерпнутые из библиотеки Поттеров, но и отказать новым подругам она не могла.

— Ну… нужно сосредоточиться на том, чего ты хочешь добиться, и попытаться это визуализировать, как профессор Макгонагалл учит трансфигурации. Как только это получится, позволь своей магии сделать все остальное.

Поначалу у них ничего не выходило. Гермиона терпеливо объясняла вновь и вновь, демонстрируя, как она притягивает разные вещи, пока, наконец, Дафна не смогла сдвинуть с места хотя бы один предмет. Это было слабое, едва заметное движение, но оно было! Ханне потребовалось больше времени, чтобы уловить суть, но вскоре обе девочки добились успеха почти одновременно. Невербально и без заметных жестов они призвали к себе книги с другого конца комнаты.

— А Гарри так умеет? — поинтересовалась Дафна.

— Да. Мы учим друг друга всему, что узнаем сами. Мы дружим с тех пор, как встретились.

Ханна улыбнулась.

— Вы действительно очень близки.

— Гарри, какой он? Он кажется милым, но я его совсем не знаю, — поинтересовалась Дафна.

— Неужели тебя заинтересовал сам Мальчик-Который-Выжил? — поддразнила её Гермиона.

— Да брось ты! Это же просто сказки! — отмахнулась Дафна. — В год от роду он не мог ничего сделать. Пусть он и станет однажды могущественным волшебником, но тогда ему помогло что-то другое, скорее всего, защита родителей, а его магия лишь усилилась со временем. Просто… я хочу дружить с тобой, Гермиона, и хочу убедиться, что он относится к тебе хорошо.

Заметив легкий румянец, проступивший на щеках Дафны, Гермиона предположила, что за этим вопросом кроется нечто большее, чем простое любопытство.

— Гарри, конечно, милый, но, по-моему, Невилл ещё милее, — добавила Ханна, тоже слегка порозовев. — Я знаю его с самого детства.

Дафна бросила взгляд на мальчиков, оживлённо беседующих в другом конце комнаты.

— Думаю, Гарри стал лучше выглядеть, — заметила она. — Хотя всё может измениться, когда мы повзрослеем. — Она посмотрела на Гермиону. — Ты уже начала меняться, и Сьюзен тоже. А мы с Ханной всё ещё выглядим как маленькие девочки.

— Уверена, вы обе станете прекрасными женщинами, — успокоила её Гермиона. — Не стоит торопить события. И не забывайте, что я почти на год старше — мне уже целых двенадцать.

Подруги лишь вздохнули.

— Может, ты и права, но всё равно обидно, когда некоторые мальчики игнорируют нас только потому, что у нас ещё нет… ну, ты понимаешь, — с досадой произнесла Дафна.

— Если их интересует только это, то они не должны представлять для тебя никакого интереса, — твёрдо заявила Гермиона. Затем она решила сменить тему. — Кто-нибудь из вас практикует окклюменцию?

— Конечно, — небрежно ответила Дафна, в то время как Ханна удивлённо спросила:

— А зачем нам это?

Гермиона решила сначала ответить Ханне.

— Я заметила, что директор пытается читать мысли некоторых учеников. Не уверена, что это законно, хотя он может утверждать, что делает это ради нашей же безопасности. Думаю, он пытается проделать это с каждым учеником, которого вызывает в свой кабинет.

— Меня он не вызывал, — сказала Ханна.

— Меня тоже, — добавила Дафна, — но мне интересно, откуда вы с Гарри, выросшие вне волшебного мира, вообще знаете о таких вещах, — это был не совсем вопрос, но она явно ждала объяснений.

Гермиона замялась, не зная, стоит ли раскрывать эту информацию.

— Думаю, тебе стоит спросить Гарри, — наконец сказала она.

Дафна не колебалась.

Дафна решительно повела подруг в другой конец комнаты, где Гарри, Невилл и Сьюзен оживленно беседовали.

— Поттер, — выпалила она, — откуда тебе известно об окклюменции, если ты вырос среди маглов?

Гарри был застигнут врасплох не столько вопросом, сколько прямотой слизеринки. Они никогда не славились стремлением переходить сразу к делу. Задумавшись на мгновение, он произнес:

— Прежде чем я расскажу, вы должны поклясться хранить это в тайне.

— Я дам тебе больше, чем просто обещание, — Дафна вскинула палочку. — Я, Дафна Аврора Гринграсс, клянусь своей магией никогда не разглашать тайну, которую откроет мне лорд Поттер, если только он сам не даст на это явное разрешение.

Палочка Дафны ненадолго засияла, подтверждая магическую силу клятвы.

— Твоего слова было бы достаточно, — заметил Гарри.

Дафна слегка смутилась.

— Я знаю, что гриффиндорцы не всегда доверяют слизеринцам. Я лишь хотела убедить тебя в том, что мне можно доверять. Я понимаю, что Гермиона и Невилл уже в курсе.

Гарри улыбнулся.

— Знаешь, в тебе сейчас больше гриффиндорского, чем слизеринского.

— Шляпа колебалась между Гриффиндором и Рейвенкло, прежде чем отправить меня в Слизерин. А теперь говори!

Он снова тепло улыбнулся. Дафна чем-то напоминала Гермиону — та же жажда знаний и, наверное, такой же острый ум.

— Примерно в семилетнем возрасте я обнаружил, что нужные книги сами собой оказываются у меня в руках, — начал Гарри. — Со временем я понял, что они появляются из поместья Поттеров, где я тогда еще не бывал. Позже я узнал, что Дамблдор действовал вопреки завещанию моих родителей. Это заставило меня искать способы защиты, готовясь к Хогвартсу, и одним из них стали ментальные щиты. Поскольку Гермиона к тому времени была моей лучшей подругой, я позаботился о том, чтобы она тоже была защищена. После того, как Дамблдор попытался проникнуть в мой разум, я решил помочь Невиллу создать подобную защиту, и я готов помочь всем вам, если вы этого захотите.

— У меня уже есть кое-какие щиты, хотя я не уверена, смогут ли они остановить директора, — призналась Дафна.

— Тётя тоже заставила меня изучить это. Она проверила мои щиты и сказала, что для моего возраста они довольно хороши, — добавила Сьюзен.

Ханна пожала плечами.

— Я никогда не пробовала. До сегодняшнего дня я почти не задумывалась о ментальных щитах. Я до сих пор не понимаю, зачем они нужны.

— Я попробую объяснить, — сказал Гарри. — У каждого из вас может быть информация, которая является либо очень личной, либо потенциально опасной, если попадет в чужие руки. Хотите ли вы, чтобы кто-то увидел воспоминание о том, как вы смотритесь в зеркало после душа, прежде чем одеться? Или быть может, вы знаете о тайном проходе в вашем доме или код от сейфа в кабинете? Такая информация, попав не в те руки, может навредить вам. Вы можете предотвратить это, защитив свой разум от вторжения.

— Можешь проверить наши щиты? — с любопытством спросила Дафна.

Гарри замялся.

— Для этого мне пришлось освоить легилименцию. Я, конечно, не самый опытный в этом деле, но если выдержите мою проверку, то, скорее всего, выстоите против большинства атак. Хочешь, чтобы я проверил твою защиту?

— Да, пожалуйста, — ответила Дафна.

— Отлично, сосредоточься и дай знать, когда будешь готова.

Дафна на мгновение прикрыла глаза, собираясь с мыслями.

— Готова.

Через секунду ее брови сошлись на переносице.

— Давай, доставай уже свою палочку. Я же сказала, что готова!

— Мне не нужна палочка, — заверил ее Гарри. — Твоя защита неплоха, но в ней есть прорехи. Тот шоколадный кекс, который ты ела вчера, был вкусным?

Щеки Дафны вспыхнули румянцем. Она не знала, какие еще секреты он мог увидеть в ее разуме, и не решалась спрашивать, чтобы не смутиться еще больше.

— Я готова! Проверь меня! — решительно шагнула вперёд Сьюзан.

— Твоя защита покрепче, чем у Дафны, — доброжелательно сказал Гарри, — но у тебя тоже есть много уязвимых мест. Хотя, должен признать, твой новый купальник очень симпатичный.

Теперь и Сьюзен залилась краской, не ожидая такой откровенности.

Гарри посерьезнел, чувствуя ответственность за их безопасность.

— Я могу помочь вам достичь уровня Невилла, и, судя по моему опыту, нам стоит начать как можно быстрее. Сколько у нас есть времени? — он вопросительно посмотрел на Невилла, и тот ответил:

— До обеда час, а после еще два, прежде чем им нужно будет уйти.

— Думаю, этого хватит, чтобы заложить основы. Но практиковаться придется самостоятельно.

Остаток визита девочки посвятили изучению окклюменции, стараясь оградить свой разум от посторонних вторжений. К концу занятия Гарри почувствовал удовлетворение, увидев, что его новые друзья овладели базовыми навыками защиты. Он не хотел, чтобы Дамблдор узнал об их способностях.

После ухода девочек Невилл с любопытством спросил:

— Ты говорил, что Дамблдор проигнорировал завещание твоих родителей. Что именно он сделал?

— У них был список опекунов, и они категорически запретили отдавать меня моей тете. Тем не менее, именно это он и сделал, — с горечью ответил Гарри.

— Но сейчас все не так уж плохо, — попытался успокоить его Невилл.

Гарри поморщился, вспоминая прошлое.

— Сейчас да, но до шести или семи лет было тяжело. Даже тетя согласилась, что то время было так себе.

Затем он вспомнил еще одну важную деталь.

— Они также указали, что хранителем тайны был Питер, а не Сириус. Мы попытались разузнать об этом до поступления в Хогвартс, но ни мне, ни тете никто ничего не сказал.

— Нам нужно спросить мою бабушку. Уверен, она знает, — предложил Невилл.

Леди Августа очень удивилась, услышав рассказ Гарри.

— Ты уверен? — недоверчиво произнесла она. — Я слышала, что Сириус был хранителем тайны и предал твоих родителей, а потом убил Питера и нескольких магглов, прежде чем его поймали. Его отправили в Азкабан, насколько я знаю.

— Он не был хранителем тайны, — твердо заявил Гарри. — В завещании моих родителей об этом четко сказано. Что касается остальных обвинений… Я не знаю, что и думать. Но если Питер действительно предал моих родителей, то, возможно, Сириус просто отомстил предателю?

Леди Августа заметно расстроилась.

— Мне необходимо проверить записи. Полагаю, все это должно было быть на суде, хотя я смутно помню то время. Тогда на нас навалилось слишком много, — она ненадолго задумалась. — Я наведу справки после праздников и выясню, что можно предпринять.

* * *

Следующий день встретил их свинцовым небом и моросящим дождем. Друзья коротали время за неспешными беседами и играми в оранжерее — самом тёплом месте в доме. Однако Гермиона не смогла устоять перед искушением провести несколько часов в библиотеке. Невилл, сославшись на неотложные дела в саду, оставил их наедине. В воскресенье вечером гости попрощались с Лонгботтомами, довольные прошедшими выходными и надеясь на скорую встречу.

Рождество в доме Дурслей выдалось на редкость мирным. Гарри получил несколько подарков, почти не уступавших по щедрости тем, что достались Дадли, а также трогательные знаки внимания от Гермионы и Невилла. К удивлению Гарри ему прислали милые подарки три девушки, с которыми он познакомился в поместье Лонгботтомов. Он даже почувствовал угрызения совести, что не приготовил для них ответных знаков внимания. Днем он мигнул в дом Грейнджеров, где провел несколько часов в атмосфере тепла и уюта, ощущая себя частью семьи.

Новогоднюю ночь Дурсли и Грейнджеры снова провели на традиционном балу Ассоциации стоматологов. Гарри и Гермиона весь вечер танцевали друг с другом. Дадли также несколько раз потанцевал с разными партнершами, но большую часть времени все равно провёл, болтая с мальчиками.

На обратном пути в Хогвартс к гриффиндорцам присоединились их новые друзья — Сьюзан, Дафна и Ханна. Время пролетело незаметно. По возвращении в замок Гарри ждал неожиданный сюрприз — мантия-невидимка, некогда принадлежавшая его отцу. Мальчик рассматривал этот удивительный артефакт с горечью в сердце: если бы отец не передал эту мантию, может быть его родители смогли бы спастись в тот роковой день? У Гарри сразу возникло подозрение о том, кто всё это время хранил семейную реликвию, но у него не было доказательств.

* * *

Гарри был рад, что у него появились друзья на других факультетах. Его соседи по комнате не возражали против девочек из Хаффлпаффа, но были явно недовольны, когда Дафна захотела сесть рядом с Гарри и Гермионой. Рон, как всегда, был самым громким:

— Почему вы пустили эту змею за наш стол? — выпалил он с отвращением.

— Я не вижу здесь никакой змеи, — ответил Гарри, оглядываясь по сторонам и заглядывая под стол, словно ища ее. — Я вижу только красивую молодую девушку, нашу подругу. Если она тебе не нравится, можешь пересесть.

Рон тут же перебрался на другой конец стола. Дафна сделала вид, что ничего не заметила. Мгновение спустя Фред и Джордж подошли извиниться:

— Не обращайте внимания на Рона. Он идиот, хоть и наш брат. Добро пожаловать за наш стол, мы всегда рады друзьям Гарри.

Больше всех обществу девушек радовался Невилл, ведь все они были его друзьями детства.

Занятый учебой и друзьями, Гарри почти забыл разговор с леди Лонгботтом. Он был очень удивлен, когда получил от нее письмо.

«Дорогой лорд Поттер,

Следуя нашей договоренности, я предприняла поиски судебных протоколов, имеющих отношение к мистеру Блэку. Результат оказался поразительным — таковых не существует. Дальнейшие конфиденциальные консультации с осведомлёнными лицами подтвердили мои опасения: суд над Сириусом Блэком никогда не проводился. Вне зависимости от вопроса о его вине или невиновности, отсутствие судебного разбирательства представляет собой вопиющее нарушение магического правосудия. Я твёрдо намерена добиться от Министерства проведения надлежащего судебного процесса в кратчайшие сроки. Если, как следует из завещания Ваших родителей, он действительно невиновен — его освобождение и компенсация за годы незаконного заключения должны последовать незамедлительно.

Смею надеяться, что Вы согласны с предложенным планом и окажете политическую поддержку с Вашей стороны. Невилл, без сомнения, сможет разъяснить Вам, что подразумевается под политической поддержкой в данном контексте.

Дополнительно сообщаю, что мною начато негласное расследование с целью выявления лиц, причастных к этой вопиющей несправедливости, и возможных выгодоприобретателей. О результатах буду информировать Вас своевременно.

С неизменным почтением,

Августа Лонгботтом

от имени

Лорда Фрэнка Лонгботтома»

Факты, обнаруженные Леди Лонгботтом, встревожили Гарри и Гермиону.

— Исходя из того, что мы уже знаем о Дамблдоре и его положении в Министерстве, я не удивлюсь, узнав, что он был замешан в этом, — произнёс Гарри, задумчиво глядя на пергамент в своих руках.

Гермиона подняла на него обеспокоенный взгляд.

— Почему ты так думаешь?

— Он мог бы стать моим магическим опекуном только в том случае, если бы меня поместили в маггловскую семью, — ответил Гарри с горечью. — Любой из других предложенных опекунов лишил бы его доступа к моему наследству.

Лицо Гермионы омрачилось, на лбу пролегла тонкая складка беспокойства.

— Знаешь ли ты, кто наложил чары Фиделиуса, сделав Питера хранителем тайны?

— Я думаю, что это был Дамблдор, — тихо произнёс Гарри, отводя взгляд. — Поскольку мои родители заявили, что он знал, кто настоящий хранитель секрета.

Хмурый взгляд Гермионы стал ещё тяжелее. В её душе боролись привычное уважение к авторитетам и растущее беспокойство. Всё, во что она верила, постепенно рушилось. Чем больше она узнавала о «Великом Вожде Света», тем темнее казались его деяния.

— Я думаю, нам следует узнать у Невилла, какое политическое влияние ты можешь иметь и как его использовать, — наконец решительно произнесла она.

Невилл обрадовался, когда они подошли к нему с расспросами.

— Бабушка предупредила, что вы спросите, — пояснил признался он, — и настояла, чтобы я выучил всё, что нужно передать вам и мог сразу ответить на все вопросы!

Для скромного Невилла всё было внове. Обычно он держался в тени, внимательно слушая, а тут вдруг сам стал тем, кого слушают. В его душе зародилось новое для него тёплое чувство: оказывается, и он кое-что знает, что не знает сама Гермиона, и может быть полезен друзьям.

Они проводили время в основном в библиотеке, где Гермиона, как всегда, находила нужные книги с невероятной скоростью, или в каких-нибудь заброшенных классах, куда даже привидения не заглядывали. И день за днем Гарри и Гермиона погружались в мир большой политики, пытаясь понять, как использовать влияние и ресурсы Поттеров, чтобы добиться своих целей.

Хотя Невилл оказался знающим наставником и понятно объяснял, ни Гарри, ни Гермионе не понравились многие аспекты, которые он им открыл. Чем больше они узнавали, тем более мрачным и грязным казалось им политическое закулисье магического мира. За пышными мантиями и величественными речами скрывались честолюбивые интриги, тайные сделки и давние предубеждения. Невилл рассказывал о вековых обычаях и негласных правилах с отстранённостью человека, выросшего в тени этой системы, но Гарри и Гермиона воспринимали его рассказы с растущим возмущением.

— Это какой-то бред, — однажды воскликнула Гермиона, захлопнув тяжёлый том по истории Визенгамота. — Как они могут называть это правосудием, если добрая половина членов суда связана родственными узами с подсудимыми?

Гарри задумчиво потёр шрам на лбу.

— Мы изменим это, — произнёс он с тихой решимостью. — Может, не сегодня и не завтра, но когда-нибудь мы перепишем эти правила.

Невилл смотрел на них с выражением, в котором смешались неуверенность и восхищение.

— Вы правда верите, что сможете всё изменить? Никому прежде это не удавалось.

— Значит, мы будем первыми, — ответил Гарри, не допуская и тени сомнения в голосе. — Мы ещё слишком молоды, чтобы совершать какие-либо существенные изменения, но можем начать с малого — помочь Сириусу добиться справедливости — и заставить дело двигаться в правильном направлении, даже если поначалу довольно медленно.

— Мы можем привлечь больше союзников, — предложил Невилл, воодушевлённый его решимостью. — Дафна и Сьюзен обе разбираются в политике лучше меня, а тётя Сьюзен кроме того является главой ДМП.

— ДМП? — спросили Гарри и Гермиона почти в унисон, озадаченно переглянувшись.

— Это означает «Департамент магического правопорядка».

— То есть, это что-то вроде полиции, — задумчиво заключил Гарри.

— Пожалуй, даже больше, чем просто полиция, — с задумчивым видом добавила Гермиона.

На следующей встрече девушки присоединились к ним. Им рассказали про несправедливость, с которой столкнулся Сириус, и обе пообещали помочь.

— Мой отец не является членом Визенгамота, — сказала Дафна, — но у него там много связей. Я уверена, что он окажет вам поддержку, хотя, вероятно, предпочтёт действовать не слишком открыто.

— Тетушка будет потрясена, когда узнает, что твой крестный не предстал перед судом, — произнесла Сьюзан, и в её голосе звучала неподдельная тревога. — Она также поддерживает тесные отношения с леди Лонгботтом. Я совершенно уверена, что она окажет всю возможную поддержку, особенно если я лично попрошу её.

Гермиона помогла Гарри составить учтивый ответ леди Августе, в котором он выразил искреннюю признательность за её неоценимые усилия и заверил, что она всегда может рассчитывать на его безоговорочную поддержку. Он скромно признал, что его познания в политических тонкостях пока невелики, и он будет глубоко благодарен за любые её наставления и конкретные рекомендации.

На сердце у Гарри заметно полегчало — наконец появилась надежда восстановить справедливость в этом запутанном деле.

После такого энергичного начала семестра жизнь вновь обрела размеренность и спокойное течение. Гарри усердно постигал науки, наслаждался обществом друзей и проводил ночи в тёплых объятиях Гермионы. Время от времени они обменивались письмами с леди Августой, но эта переписка уже не вносила столь ощутимого волнения в его повседневность, как самое первое.

Однако ситуация в большом мире постепенно менялась. Мадам Боунс первой усомнилась в официальной версии событий и провела собственное тщательное расследование в министерстве, скрупулёзно проверив все предоставленные ей данные. Её подозрения полностью подтвердились: Сириуса Блэка действительно никогда не судили. Его заключили в тюрьму, основываясь лишь на показаниях авроров, которые слышали его бессвязное бормотание при задержании. Он даже не оказал сопротивления при аресте — поведение, совершенно нехарактерное для Пожирателей смерти. Решение о его заключении было принято простым министерским указом, который лично подписал Альбус Дамблдор как действующий глава Визенгамота.

Леди Лонгботтом также поделилась с мадам Боунс тревожными сведениями о попытках легилименции, направленных против её внука и его друзей. Узнав об этом мадам Боунс пришла в ярость. Используя свои обширные полномочия, она незамедлительно инициировала негласное расследование, стремясь раскрыть истинные мотивы Верховного чародея Визенгамота.

В свою очередь, Гарри передал ей копию родительского завещания и предоставил доступ к банковским документам, свидетельствовавшим о подозрительных операциях с сейфом наследника Поттеров. Он также разрешил побеседовать с домашними эльфами, которые могли пролить свет на судьбу исчезнувших семейных реликвий и ценностей. Впрочем, всё это затрагивало лишь незначительную часть его повседневных забот и интересов.

Когда леди Лонгботтом выразила готовность представлять интересы юного лорда на заседаниях Визенгамота, Гарри без малейших колебаний вручил ей официальное письмо, наделяющее её соответствующими полномочиями.

В середине марта суровая министерская сова принесла Гарри конверт из плотного пергамента, скрепленный восковой печатью с гербом Министерства Магии. Внутри обнаружилось формальное приглашение присутствовать на судебном разбирательстве по делу Сириуса Блэка. Когда в тот же вечер профессор Макгонагалл сообщила, что директор ожидает мальчика в своем кабинете, Гарри воспринял это известие без тени удивления.

— Мой мальчик, тебе, вероятно, интересно, почему тебя пригласили на суд над Сириусом Блэком, — начал Дамблдор.

Гарри сохранил невозмутимое выражение лица.

— Мистер Блэк был очень близким другом твоего отца. Настолько близким, что стал твоим крестным отцом, а впоследствии и хранителем тайны, когда они скрылись. К несчастью, он не оправдал доверия ваших родителей. Он выдал их секрет Волдеморту, а затем, когда Питер Петтигрю, еще один близкий друг твоего отца, попытался его остановить, убил его и двенадцать маглов, прежде чем его схватили авроры. Единственная причина, по которой сейчас состоится суд, заключается в том, что глава Департамента Магического Правопорядка обнаружила некоторые нарушения в ходе следствия.

— Мне известна эта официальная версия, — ответил Гарри.

— Ты сомневаешься в ней? — спросил Дамблдор, едва заметно нахмурившись.

Гарри пожал плечами.

— Я научился сомневаться во всем общепринятом, если у меня нет достаточных доказательств. Хотелось бы знать, какие доказательства есть у обвинения и существуют ли какие-либо свидетельства в пользу обвиняемого. Разве не так следует выносить суждения?

— Совершенно верно, мой мальчик, но улики против мистера Блэка кажутся неопровержимыми.

— Именно поэтому мне необходимо услышать всё, прежде чем сформировать мнение. Судьи всегда должны принимать решения только на основе представленных доказательств, а не слухов или домыслов. По крайней мере, так работает суд у магглов.

Дамблдор попытался скрыть своё недовольство таким ответом.

— Мой мальчик, мы можем завтра отправиться в Министерство вместе, — предложил он.

— Спасибо, сэр, но я уже принял предложение о сопровождении аврора. Думаю, так будет лучше, я бы не хотел создавать для вас неудобство.

Дамблдору едва хватило самообладания, чтобы не отлегилиментить мелкого паршивца, настолько ему хотелось узнать его истинные намерения. Однако, помня о неудачной предыдущей попытке, он решил воздержаться. Он может позволить себе подобное вторжение лишь в самой крайней необходимости, и сейчас он не видел такую необходимость.

— Что ж, надеюсь, это испытание не будет для тебя слишком тяжёлым. Советую лечь пораньше, чтобы утром быть бодрым и полным сил.

Гарри попытался последовать этому совету, но тревога не отпускала его, и даже объятия Гермионы не сразу смогли успокоить его настолько, чтобы он смог заснуть.

На следующее утро стало только хуже. От беспокойства и волнения у Гарри сводило живот и колотилось сердце. Ему отчаянно хотелось, чтобы на суде Гермиона была рядом с ним, но, увы, у неё не было ни официального статуса, ни признанных личных интересов в этом деле. Она изо всех сил старалась успокоить его во время завтрака, к которому он едва притронулся, пока в зал не вошёл волшебник в тёмно-синей мантии и не окинул взглядом присутствующих.

— Гарри, это твой сопровождающий, — тихо проговорила Гермиона, кивнув в сторону аврора.

— Ага, — Гарри встал, — Я хочу, чтобы ты пошла со мной, — сказал он Гермионе.

— Это было бы неразумно, и ты это знаешь.

Он с недовольным видом пожал плечами.

— Я знаю, — тихо произнес он, — но с тобой рядом я чувствовал бы себя намного увереннее.

Гермиона ободряюще улыбнулась.

— Всё будет хорошо, вот увидишь.

Гарри неохотно кивнул, затем, собравшись с духом, повернулся и направился к ожидавшему его аврору.

Этот день показался Гарри бесконечно долгим. Незнакомые люди, нескончаемые разговоры, вопросы, ответы, предъявление документов… В происходящем было сложно разобраться, но одно было ясно: Сириус не был хранителем тайны его родителей и не предавал их. Он не убивал Питера, настоящего предателя, но стремился арестовать его и передать правосудию. В конце концов поздно вечером был вынесен вердикт: Сириус Блэк невиновен ни в одном из преступлений, за которые он провёл в тюрьме более десяти лет.

Затем до слуха Гарри донесся лишь один, полный надежды и отчаяния, вопрос, сорвавшийся с губ Сириуса:

— С Гарри все в порядке? Где он? Когда я смогу его увидеть?

Гарри вскочил с мести и, не чуя ног, бросился к Сириусу. Мгновение — и он оказался в крепких объятиях.

— Прости меня, Гарри, — всхлипывал Сириус, его голос дрожал от пережитого, — прости за то, что не был рядом, как обещал твоим родителям. Я подвел их, подвел тебя…

Эмоции захлестывали Гарри, но он не смог удержаться от легкого прикосновения легилименции. Оправдание в зале суда еще не означало полного доверия. Сириус оказался искренним, говорил то, что думал и чувствовал, но его разум, как и тело, были изранены годами незаслуженного заточения. Ему потребуется время, чтобы залечить душевные раны и восстановить силы.

К удивлению Гарри, к объятиям присоединился еще один мужчина, чьи мысли оказались надежно защищены от его ментального проникновения. Это вызвало легкую тревогу, но незнакомец, казалось, знал и его, и Сириуса. Гарри предположил, что это один из друзей его родителей, о которых он так мало знал.

Именно Сириус представил второго мужчину, словно читая мысли Гарри:

— Гарри, это мой добрый друг Ремус Люпин. Мы были очень близки с твоим отцом, а позже и с твоей матерью.

— Я так рад познакомиться с тобой, Гарри, — произнес Ремус с теплотой в голосе, в котором звучала искренняя симпатия. — Я много раз хотел навестить тебя, но обстоятельства всегда мешали. Я рад видеть, что ты вырос таким замечательным человеком.

К ним приблизился аврор, сопровождавший Гарри.

— Прошу прощения, что прерываю вас, но мой долг — доставить Гарри обратно в Хогвартс до наступления отбоя, а времени остается совсем немного.

Сириус поднял голову, вопросительно глядя на аврора. В его взгляде читалось замешательство и надежда.

— Шак? — произнес он, словно не веря своим глазам.

Высокий темнокожий мужчина улыбнулся в ответ.

— Имя осталось прежним, Сириус. Дай мне знать, где ты планируешь остановиться, и я тебя обязательно навещу, но сейчас мне действительно нужно отвезти Гарри обратно в школу. Время не ждет.

Когда Гарри, наконец, добрался до школы, гостиная оказалась почти пустой. Лишь Гермиона, с усталым и обеспокоенным видом, ждала его возвращения. Она бросилась к нему, едва он переступил порог.

— Гарри, как всё прошло? Ты хоть что-нибудь поел?

Гарри слабо улыбнулся ей.

— Всё в порядке, правда. Сириуса оправдали, и я познакомился с еще одним другом моих родителей. И да, мой сопровождающий даже угостил меня чем-то, хотя я почти ничего не смог съесть.

Она внимательно оглядела его.

— Ты измучен. Иди спать. Я приду через десять минут.

Когда Гермиона скользнула к нему под одеяло, он уже задремал. Он просто притянул её к себе, и они вместе погрузились в сон.

Гарри сдержал обещание, данное тёте, и каждую неделю-две писал ей о происходящем в его жизни. На следующий день после суда он отправил ей длинное письмо и, к своему удивлению, получил ответ уже наутро.

«Дорогой Гарри!

Я очень рада, что справедливость наконец восторжествовала, хотя на это потребовалось непростительно много времени. Жаль, что ты не предупредил меня заранее — я могла бы присутствовать на суде, хотя, возможно, моё появление там сочли бы неуместным.

Что касается этого человека, Сириуса, и второго — Ремуса, — я помню, что твоя мать не раз упоминала о них. Постарайся сблизиться с ними: они могут рассказать тебе о твоих родителях гораздо больше, чем я, да и помочь тебе способами, о которых я даже не догадываюсь.

Что бы ты ни делал, береги себя. Я буду ждать твоего возвращения.

С любовью,

Петуния»

Гарри решил последовать совету тёти и сблизиться с друзьями родителей. Подпись в её письме удивила его. Петуния никогда прежде не говорила о своей любви к нему. Да, она проявляла заботу, особенно после того, как Вернон изменил своё отношение, но этих слов он от неё не слышал.

Он вспомнил, как она помогала ему с того дня, как он начал заниматься спортом, и в глазах защипало. Гарри понял, что действительно любит свою тётю. Она не идеальна, но кто идеален? Без её помощи он остался бы напуганным ребёнком, ничего не знающим. Благодаря ей он стал лордом нескольких домов, богатым человеком, чьи сила и знания превосходили многих взрослых волшебников. Он тут же сел писать ответ.

«Дорогая тётя Петуния!

Когда я прочитал твоё письмо, я вдруг понял, как сильно ты изменила мою жизнь, и как много значит для меня, что ты любишь меня! Нам было трудно когда-то, но я так счастлив, что мы действительно стали семьей. Теперь я могу честно сказать: я тоже люблю тебя, тётя Петунья.

Спасибо, что поддерживаешь и помогаешь мне даже в Хогвартсе. Я последую твоему совету и постараюсь узнать побольше о маме и папе от Сириуса и Ремуса. И не волнуйся — я буду очень-очень осторожным!

С любовью, Гарри».

Гарри задумался, как ему связаться с Сириусом и его другом. Стоит ли отсылать письма просто по имени, надеясь, что Хедвиг сможет отыскать их, не имея точного адреса?

Раздумья прервал Перси, появившийся сразу после завтрака в субботу:

— К тебе посетители, Гарри. Ожидают в кабинете профессора Макгонагалл.

— Могу позвать с собой кого-нибудь на встречу? — уточнил Гарри.

Перси равнодушно пожал плечами:

— Это твои гости, Поттер. Волен поступать, как знаешь.

Гарри попросил Гермиону составить ему компанию.

— Может, стоит позвать и Невилла? — предложила Гермиона. — Он очень сильно помог нам для оправдания Сириуса.

Гарри задумался.

— Дафна и Сьюзен помогли не меньше, но сейчас я хочу, чтобы рядом была только ты.

Он не понял, почему она так ярко улыбнулась.

Сириус и Ремус уже ожидали их в кабинете профессора Макгонагалл. Все трое оживлённо беседовали, и, как показалось Гарри, пребывали в отличном расположении духа. Когда он, пропустив Гермиону вперёд, вошёл в кабинет, все взгляды обратились к двери. Увидев их, Сириус расхохотался.

— Ты действительно сын своего отца, Гарри, — произнёс он сквозь смех, — уже приводишь с собой прекрасных дам.

Подростки смутились.

— Гермиона — мой друг, ещё задолго до Хогвартса, — пояснил Гарри. — Я хотел, чтобы вы тоже с ней познакомились.

Он заметил, как мужчины обменялись недоуменными взглядами, прежде чем снова обратиться к нему.

— В таком случае, полагаю, нам всем не помешает официальное представление. Позвольте мне начать, если вы не против, — торжественно заговорил Сириус, что, если честно, выглядело довольно забавно. — Имею честь представить лорда Сириуса Блэка, последнего отпрыска рода неблагонадежных волшебников и единственного, кому хватило ума попасть в Гриффиндор, в то время как вся моя семья училась в Слизерине.

Голос Сириуса потеплел:

— Позвольте представить моего старого друга, Ремуса Люпина. Ну, а Минерву… эм… профессора Макгонагалл вы уже знаете, — закончил он с лукавой усмешкой, давая понять, что оговорка была не случайной.

Гарри, не отставая, ответил в той же манере:

— Имею честь представить вам мисс Гермиону Грейнджер, мою лучшую подругу, и себя, лорда Гарри Джеймса Поттера.

Минерва едва заметно ахнула, но Сириус, казалось, не придал значения титулу. Он просто шагнул вперёд и заключил Гарри в крепкие объятия.

Ремус, дождавшись своей очереди, коротко обнял Гарри и пожал руку Гермионе. И только после этого Минерва нарушила молчание:

— Как получилось, что вы теперь лорд Поттер? Я думала, для этого нужно сначала достичь совершеннолетия.

Гарри улыбнулся ей:

— Прошу вас, сохраните это в тайне, это секрет дома Поттеров. Гоблины сообщили мне, что, как последний представитель рода, я имел право принять титул лорда и получить эмансипацию в десять лет. Я воспользовался этим правом вскоре после своего десятого дня рождения, но решил, что благоразумнее будет сохранить это в секрете. С тех пор я убедился в правильности этого решения.

— Вам следовало обсудить это с директором, — заметила Минерва.

— Он — последний, с кем я хотел бы обсуждать подобные вещи. Он использует Рона, чтобы шпионить за мной, пытался проникнуть в мой разум и разум моих друзей, и до моего прибытия в Хогвартс он не проявлял ко мне никакого интереса. Я доверяю ему даже меньше, чем Снейпу.

Минерва была потрясена. Она не ожидала такой резкой отповеди. Если хотя бы часть сказанного была правдой, то она совершила огромную ошибку, доверившись Дамблдору. Ей нужно было уединиться где-нибудь в тихом месте, чтобы обдумать услышанное.

Сириус явно желал остаться с Гарри наедине, поэтому она не стала задерживаться.

— Я оставлю вас, чтобы вы провели эту встречу без меня, — сказала она. — Только постарайтесь закончить до обеда, если не хотите привлекать лишнее внимание. Я зайду за несколько минут до начала обеда, чтобы напомнить вам, если потребуется.

Сириус дождался, пока Минерва выйдет, и тут же спросил:

— Вы с Гермионой…

— Мы просто друзья, на данный момент, хотя мы любим думать, что намного ближе, чем просто друзья. Мы ещё не встречаемся, — сказал Гарри, не дожидаясь окончания вопроса.

— Но ты планируешь встречаться с ней, не так ли?

— Я намерен провести с ней всю свою жизнь, — заявил Гарри как само собой разумеющееся.

Как ни хотелось Сириусу поддразнить Гарри, сейчас было неподходящее время. Он понимал, что упустил слишком многое в жизни мальчика, и теперь, чтобы вернуть доверие мальчика, ему нужно было усмирить своего внутреннего Мародёра.

— Расскажешь мне о своей жизни с той страшной ночи? — спросил он.

Гарри не горел желанием вспоминать ранние годы, поэтому постарался рассказать о них вкратце:

— Я почти не помню ничего о времени до школы. Дядя не любил меня из-за странностей, которые происходили вокруг меня, и поощрял отвратительное поведение кузена по отношению ко мне. Тётя научила меня выполнять работу по дому, чтобы хоть как-то угодить ему, но это не особо помогало. Как только я научился читать, я начал проводить время в библиотеке…

Он рассказал почти всё, умолчав лишь о чулане и змеях. Ему казалось, что разговор о змеином языке сейчас ни к чему. И, разумеется, он ничего не рассказал о мигании и совместных ночах. Он был уверен, что никто из взрослых не понял бы этого.

— Ух ты! Да это целая история, Сохатик. Ты, должно быть, невероятно силён, раз владеешь беспалочковой легилименцией и смог помешать Дамблдору проникнуть в твой разум.

— Почему ты называешь меня Сохатиком?

Сириус на мгновение помрачнел.

— У нас были прозвища, связанные с нашими анимагическими формами. Джеймс был Сохатым. Как его сын, ты — Сохатик.

— У вас есть анимагические формы? — не удержалась Гермиона.

Сириус замешкался, словно боролся с желанием похвастаться и необходимостью хранить тайну. В конце концов, первое победило.

— Да, мы с Джеймсом стали анимагами на третьем курсе. Я превращаюсь в большого чёрного пса, а Джеймс — в оленя.

— Все могут превращаться в животных? — спросила Гермиона.

— Очень немногие обладают таким даром, и ещё меньше тех, кто смог его развить. Требуются годы изучения или, как выяснили мы, сложное и опасное зелье, чтобы обнаружить своего внутреннего зверя или понять, что его нет вовсе. Обнаружив зверя, трансформироваться становится легче, хотя это и требует немалой магической силы.

— Профессор Макгонагалл — анимаг. Она превращается в кошку. Мы видели это на её уроке, — напомнил Гарри.

Сириус усмехнулся.

— Именно её пример вдохновил нас, но нам понадобился Луни, то есть Ремус, чтобы найти и сварить зелье.

Гермиона, казалось, оставила эту тему, предоставив Гарри и мужчинам возможность предаться воспоминаниям о его родителях и злоключениях Мародёров — их дружной компании. К сожалению, о Лили они знали меньше, ведь она сблизилась с Джеймсом лишь на седьмом курсе.

Гермиона глубоко задумалась. Гарри видел, как она обдумывает какую-то идею, взвешивая все «за» и «против», прежде чем озвучить её. За обедом она не произнесла ни слова, Гарри начал беспокоиться.

— О чём задумалась? — спросил он, когда подали десерт.

— Я тут подумала, а не попробовать ли нам тоже стать анимагами, — задумчиво произнесла она.

— И…?

— Нужно будет кое-что изучить, но я думаю, у нас получится, — её голос оживился. — Ты никогда не чувствовал, что можешь бегать очень быстро или парить по ветру? Или тебе снится какое-то определённое животное? Мне в последнее время снятся повторяющиеся сны. А тебе?

Гарри погрузился в раздумья, пытаясь поймать ускользающие обрывки сновидений.

— В последнее время мне часто снится необычный сон. Я словно тень, крадущаяся среди густых зарослей, выслеживаю добычу. А затем — молниеносный рывок, смертоносный удар лапой или укус в шею, и жизнь угасает. Кажется, я — хищник, крупный и опасный, — его голос звучал задумчиво.

Гермиона, пораженная, ахнула.

— Мои сны… они похожи. Я чувствую себя огромной кошкой. Не львицей, они охотятся стаями, — она на мгновение погрузилась в себя. — Лапа… определенно кошачья, и на шерсти какие-то пятна, но разглядеть их не могу, — рассеянно подцепив ложкой пудинг, она добавила, — Пойдем в библиотеку, как только закончим.

Библиотека встретила их тишиной, нарушаемой лишь шелестом страниц и редкими голосами равенкловцев. Гермиона принялась за поиск книг об анимагах, а Гарри рылся в фолиантах о крупных кошках. Они устроились за своим любимым столом, окруженные лишь парой небольших стопок книг.

— Давай начнем с анимагической трансформации, — предложила Гермиона. — Подозреваю, самое интересное спрятано в запретной секции.

Гарри согласился. Все найденные ими книги скупились на детали. Авторы сходились в одном: обретение анимагической формы — задача титаническая, требующая огромной магической силы и еще большей внутренней дисциплины. В одной из книг упоминалось зелье, способное помочь, но говорилось, что оно невероятно могущественно и опасно, и варить его под силу лишь опытнейшим зельеварам.

— Возможно, они отыскали рецепт зелья в запретной секции или даже в библиотеках Поттеров и Блэков, — задумчиво произнесла Гермиона.

— Впрочем, если наши сны не лгут, оно нам не понадобится, — ответил Гарри. — Может, посмотрим другие книги?

Они принялись листать фолианты, скользя взглядом по иллюстрациям. Ни величественные львы, ни стремительные гепарды, ни грациозные пантеры не вызывали у них особого отклика. Лишь когда они увидели изображения тигров, внутри зародилось странное волнение. В отличие от других крупных кошек, обитающих в жарких краях, тигры чувствовали себя как дома в самых разных уголках мира: от тропиков до ледяной Арктики. Именно один из этих видов вызвал в них самый сильный отклик.

Гарри с помощью заклинания, изученного в тайном хранилище, сделал копию книги. Вернув остальные тома на полки, они покинули библиотеку с трофеем.

— Что дальше? — спросил Гарри.

Гермиона пожала плечами.

— Подробностей мы не знаем, но все книги сходятся в одном: обретение формы — самое сложное. Раз уж мы, кажется, нашли свою, давай позволим магии сделать остальное.

Она заметила дверь, которая выглядела так, будто последний раз её открывали лет сто назад.

— Давай попробуем трансформироваться в этой заброшенной комнате.

После того, как Гермиона поколдовала над замком и петлями, Гарри смог распахнуть дверь. Комната встретила их густой пылью и паутиной, но несколько взмахов палочкой очистили ее, вернув былое великолепие. Под слоем грязи скрывался небольшой класс с несколькими столами и лавками.

Гарри запер дверь и наложил заклинание тишины. Они устроились за партой и открыли книгу, без слов понимая друг друга. Гарри нашел страницу с изображением выбранного тигра. Они молча изучали картинки, чувствуя, как внутри нарастает волнение. Одновременно они поднялись и встали в противоположных углах, отодвинув мебель.

Гарри сосредоточился на образе внутреннего тигра, позволяя ему проявиться. Изменения произошли мгновенно: он ощутил, как его тело удлиняется, мышцы наливаются силой. Взглянув в другой угол, он увидел прекрасную тигрицу с карими глазами.

Однако они не смогли долго удерживать форму. Через несколько мгновений они вновь стали людьми, немного запыхавшимися, но с сияющими улыбками.

— Получилось! — воскликнули они одновременно и рассмеялись.

Они радостно смеялись на всём пути в башню Гриффиндора и продолжили в общей гостиной.

— Чего вы смеетесь? — спросил Рон.

— Мы вспомнили одну забавную историю, которая произошла на каникулах. Это надо видеть, чтобы понять! — ответила Гермиона, и парочка снова расхохоталась.

Рон недовольно нахмурился. Он не любил оставаться в неведении, но было очевидно, что они ничего ему не расскажут.

Тигры и школа — не самое лучшее сочетание. Сначала Гарри и Гермиона тренировали анимагические превращения в заброшенных классах, но вскоре научились удерживать звериный облик сколь угодно долго, или, по крайней мере, гораздо дольше, чем им хотелось торчать взаперти в маленькой комнате. Тиграм нужен был простор, чтобы размять лапы, побегать и опробовать на практике охотничьи инстинкты.

Единственным местом, где они могли это сделать, был Запретный лес. Детям туда путь заказан — слишком опасно, но для крупных хищников это их родная стихия.

— Давай встретимся в гостиной через час после отбоя. Потом мигнём на опушку, обернёмся тиграми и вперёд, — предложил Гарри.

— Может, мантия-невидимка пригодится? А то ещё кто-нибудь засечёт наше возвращение, — предположила Гермиона.

— Да ладно, мигнём прямо в кровати — и делов-то. Никто и не заметит.

— Ну, тогда надо будет позаботиться, чтобы никто действительно не заметил.

— А я, по-твоему, что, не каждый раз так делаю? — отозвался Гарри.

Превращаться в тигров рядом с замком они не решались, но и в лес в человеческом обличье идти не хотелось. Решили мигнуть к опушке, рядом с хижиной Хагрида, а там обернуться зверями и углубиться в чащу.

В тот первый раз они побыли тиграми меньше получаса, но очень скоро их вылазки стали куда продолжительнее. Гарри обожал красться меж деревьев, а ещё носиться на просторе, где лес не такой густой. Он только понарошку гонял мелкую живность, пугал, но никого не трогал. Со стороны можно было подумать, что это два переростка-котёнка балуются.

В звериной форме у обоих обострились зрение, слух и обоняние, но у Гермионы чутьё оказалось острее, чем у Гарри. Это она первой услышала голоса, доносившиеся из-за деревьев неподалёку от опушки. Лёгким движением ушей она привлекла внимание Гарри, и они вместе подкрались к говорившим. Ими оказались Снейп и Квиррелл.

Благодаря чуткому слуху тигры прекрасно слышали каждое слово, но смысл разговора ускользал. Из расспросов Хагрида они уже знали, что спрятано под люком в Запретном коридоре, и никак не могли взять в толк, кто же рвётся внутрь, а кто защищает. Вроде как это Снейп пытается пробраться мимо Пушка, но уверенности в этом не было. Вернувшись в башню Гриффиндора, они ещё раз всё обсудили.

— Ясно одно: кто-то стремится туда проникнуть. Может, нам самим проверить, что к чему? — неожиданно предложила Гермиона.

Гарри задумался.

— Можно, конечно, применить те чары, что мы выучили, и пометить обоих профессоров. Но следить за ними — времени уйдёт уйма, да и не особо нам интересно, куда они ходят. Разве что до комнаты Пушка.

— Тогда проще поставить охранные чары прямо на люк. Если его откроют, мы сразу узнаем, — предложила Гермиона.

— И как же мы туда попадём?

— Какой бы ни был Пушок здоровенный, двум тиграм он не ровня, — в голосе Гермионы зазвучали озорные нотки. — К тому же его дело — люк охранять, а тигры в этом смысле не опасны.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Гарри.

— Предлагаю тиграм навестить Пушка. Пока один его отвлекает, другой чары наложит. Палочки нам для этого не нужны, так что мы и в зверином обличье справимся.

— А может, сначала потренируемся где-нибудь в другом месте? — засомневался Гарри.

Поздней ночью два тигра прокрались по коридорам, заколдовали двери нескольких чуланов и скрытых классов, а потом словно растворились в воздухе. На следующий день незадачливые парочки обнаружили, что их укромные уголки становились прозрачными, как только они закрывали дверь, или обдавали их ледяным душем на выходе. К счастью, их заметили только двое первокурсников, а не староста или учитель.

— Кажется, всё отлично работает, — заметила Гермиона.

— Ну, тогда сегодня вечером проведаем Пушка, — согласился Гарри.

Пушок явно не обрадовался незваным гостям. Он яростно щёлкал зубами всех трёх пастей, но тигры с лёгкостью уворачивались. После нескольких безуспешных попыток пёс лишь устало наблюдал за ними, но тигры не подставлялись под укус и не подходили близко к нему, а вскоре вовсе удалились.

— Теперь, как только люк откроют, мы об этом узнаем. И не надо следить за каждым учителем, — довольно заключила Гермиона.

* * *

Остаток учебного года пролетел незаметно. Учёба, друзья, анимагия, ночные вылазки — времени на что-либо ещё просто не оставалось. Сириус почти каждые выходные навещал Гарри, стараясь наверстать упущенное. Видя, как Гарри привязан к Гермионе, он и к ней относился с теплотой. Оба ребёнка прониклись симпатией к этому взрослому, сохранившему детскую непосредственность.

Приближались выпускные экзамены, и Гермиона с головой ушла в учёбу. Гарри, хоть и сомневался, что им нужно так надрываться ради хороших оценок, занимался вместе с ней. Невилл регулярно составлял им компанию, а Сьюзен и Дафна тоже присоединялись к ним в библиотеке, хоть и реже.

— Когда я с вами занимаюсь, у меня словно крылья вырастают, и всё даётся легче, — призналась однажды Сьюзен.

— Это всё Гермиона, — отозвался Гарри.

— Это ещё почему? — подозрительно прищурилась Гермиона.

Гарри ободряюще улыбнулся.

— Да просто глядя на тебя, такую прилежную, и другим хочется подтянуться. Ну, тем, кто учиться хочет. На Рона это вряд ли подействует.

Гермиона скривилась. Всем было известно, что Рон — редкостный лентяй. Учёбу он воспринимал как досадную повинность, навязанную мамой. И оценки у него были соответствующие.

Упорство Гермионы принесло свои плоды. Экзамены оказались на удивление лёгкими, почти пустяковыми, и Гарри справился с ними меньше чем за половину отведённого времени, потратив остаток на уточнение формулировок ответов и поиск ошибок. Гермиона же никак не могла расслабиться, терзаясь из-за возможных описок и неточностей.

* * *

Наконец экзамены кончились. На следующий день после заключительного экзамена установилась чудесная погода, и студенты разбрелись по территории школы, а учителя засели за проверку работ. Гермиона всё ещё ломала голову над какой-то фразой, которую, возможно, стоило сформулировать иначе, когда они вдруг почувствовали, как сработали охранные чары. Гарри вскочил первым.

— Пошли!

— Куда? — Гермиона ещё не вышла из «экзаменационного» ступора.

— К Пушку и двери, которую он охраняет.

Гермиона мигом сообразила, в чём дело.

— Знаешь, нам лучше сообщить директору или кому-нибудь из учителей. Не наше это дело — туда соваться.

— Да брось ты! Что там может случиться?

— Я абсолютно уверена, что то, что там спрятано, — НЕ настоящий Философский камень, — отрезала Гермиона.

— С чего ты взяла? — удивился Гарри.

Гермиона закатила глаза.

— А кто владелец этого камня?

— Ну, Николас Фламель, это мы выяснили.

— И сколько он прожил?

— Кажется, лет шестьсот…

— И ты думаешь, человек, проживший шесть веков, а может, и больше, доверит свою бесценную реликвию Дамблдору?

Если так на это посмотреть, ответ был очевиден.

— Вряд ли. Но тогда что там?

— Ловушка. Для Волдеморта или ещё кого-нибудь. Даже если он не погибнет, пока будет искать, его раскроют, а это почти так же хорошо.

— Но зачем тогда кому-то из учителей говорить? Нам всё равно никто не поверит.

Гермиона вздохнула.

— Ладно, попробуем. В крайнем случае, мигнём туда и сами всё разузнаем.

Едва они вошли в замок, как нос к носу столкнулись с Макгонагалл.

— Что вы здесь делаете? Вам следует находиться на улице, наслаждаться погодой! — строго выговорила она им.

— Профессор, нам срочно нужно поговорить с директором, — выпалил Гарри.

— Директор отбыл несколько минут назад. Его вызвали на срочное совещание в министерство, — сообщила она.

— Но… Философский камень… Его пытаются украсть!

Макгонагалл нахмурилась.

— Что вы имеете в виду, мистер Поттер?

На этот раз ответила Гермиона.

— Сработали охранные чары, которые мы установили на люк под Пушком. Это произошло несколько минут назад, вероятно, сразу после отбытия директора.

— Откуда вам известно про Пушка и Философский камень? — нахмурилась Макгонагалл. Она задумалась на мгновение. — Там много других защитных мер. С Камнем всё в порядке, я уверена.

— Почему бы вам не сходить с нами и не убедиться лично? Если тревога ложная, мы извинимся за беспокойство, но если нет…

Макгонагалл взвесила слова Гермионы. Она не сомневалась, что девочка не станет ей лгать, особенно в таком серьёзном деле. Дети смотрели на неё с мольбой в глазах. Она сдалась.

— Хорошо, я пойду с вами и сама всё проверю.

Они быстрым шагом направились к Запретному коридору. Дверь оказалась приоткрыта, и до них донеслась музыка арфы. Макгонагалл нахмурилась.

— Стойте здесь! — приказала она детям, выхватывая палочку. Она стремительно приблизилась к двери. Взмах волшебной палочки — и дверь распахнулась настежь. Макгонагалл ахнула и шагнула в комнату.

— …! — экспрессивно высказалась шотландка. Мгновение спустя она вышла, левитируя перед собой заколдованную арфу. Опустив инструмент на пол, она закрыла дверь и испепелила арфу. Ещё через секунду изнутри донёсся рык. Пушок проснулся и был явно не в духе, обнаружив открытый люк.

Она повернулась к детям.

— Хорошо, я убедилась, что вы правы. Теперь ступайте на улицу и гуляйте. Я сама со всем разберусь.

Гарри хотел было возразить, но Гермиона сжала его руку, призывая к молчанию.

— Спасибо, профессор, — сказала она и потянула Гарри за собой.

Они остановились за углом.

— Что-то мне подсказывает, что она понятия не имеет, что делать, — пробормотал Гарри.

— Скорее всего, она созовёт всех учителей и попытается разработать план, — предположила Гермиона.

— Вот именно! Пока они там совещаются, всё будет кончено! Надо что-то делать!

— Да не надо нам ничего делать. Но если ты настаиваешь, можем и сами сходить. Помнишь тот трюк с невидимостью, который ты прошлым летом придумал? Сейчас он нам очень пригодится. Ну и мигание, конечно.

— И что же ты предлагаешь?

Гермиона задумалась.

— Под люком наверняка что-то есть, чтобы смягчить падение. Но тот, кто туда пробрался, мог это убрать. Или это просто удобная мишень для заклинаний. В общем, нам надо мигнуть туда, но подальше от этого «чего-то», футов на десять, я думаю. Но сначала станем невидимыми. Держи меня за руку!

Он и так держал её за руку. Гермиона наложила заклинание невидимости на себя и на Гарри. Оба стали невидимыми, продолжали видеть друг друга благодаря тому, что держались за руки.

— Теперь мигнём на десять футов к северу от люка, на нижний уровень, — скомандовала Гермиона.

Гарри напрягся, ещё крепче сжимая её ладонь. Мгновение — и они оказались в кромешной тьме. Лишь подсвеченный прямоугольник люка слабо освещал неясный силуэт в центре комнаты.

— Люмос! — выдохнул Гарри, и кончик его палочки вспыхнул огоньком.

— Это же дьявольские силки! — воскликнула Гермиона и тут же добавила: — Инсендио!

Плотоядное растение, уже протянувшее к ним свои ловчие щупальца, заполыхало. Гермиона несколько раз повторила заклинание, пока не осталось ни одного ростка дьявольских силков.

— Там дверь, — сказала она и повернула Гарри в нужном направлении. — Пошли!

Следующая комната была довольно светлой, и дверь на противоположной стороне они увидели сразу. Всё ещё невидимые, дети подошли к ней и попытались открыть. Заперто. Гермиона попробовала «Алохомора!», но без толку.

— Ладно, не будем тратить время. Просто мигнём на ту сторону. Живо!

Когда они оказались в следующей комнате, довольно тёмной, она внезапно озарилась светом. Перед ними стоял огромный шахматный набор. Фигуры, размером с взрослого человека, преграждали путь.

— Похоже, нам придётся выиграть партию, — заметил Гарри.

— Не обязательно. Можем просто мигнуть к следующей двери. Держи палочку наготове, неизвестно, что там. Считаю до трёх… Раз… Два… Три!

В нос ударил отвратительный запах, и оба натянули на лица мантии.

Сквозь слёзы, выступившие от нестерпимого смрада, они увидели на полу тролля, ещё большего, чем тот, с которым они сражались на Хэллоуин. Гигант лежал без сознания, с окровавленной шишкой на голове.

— Хорошо, что с этим драться не пришлось, — прошептал Гарри, осторожно перешагивая через толстенную ногу тролля. — Пошли, дышать нечем.

Он распахнул следующую дверь, и они с опаской заглянули внутрь. Однако ничего страшного в комнате не было: лишь стол с семью бутылками разной формы, выстроившимися в ряд.

Они переступили порог, и в тот же миг дверной проём за ними запылал фиолетовым огнём. Одновременно чёрное пламя взметнулось впереди. Они оказались в ловушке, или оказались бы, если бы не мигание.

— Рядом с бутылками лежит свиток пергамента, — заметила Гермиона. — Должно быть, это какая-то головоломка. Но мы можем просто мигнуть в следующую комнату. Раз, два, три!

Там уже кто-то был. Квиррелл. Он стоял перед странной конструкцией из клеток, вложенных одна в другую, как матрёшки. На полу самой маленькой клетки лежал небольшой красноватый предмет — Философский камень.

Гарри порывался броситься на учителя, но Гермиона крепко сжала его руку, словно призывая подождать. Они замерли, наблюдая, как Квиррелл ходит вокруг внешней клетки, пытаясь найти замок, дверь или ещё какой-нибудь проход.

— Не могу найти вход, Хозяин, — пробормотал он.

Из тюрбана раздался другой голос:

— Тогда дай посмотреть мне, бестолочь! — прохрипел жуткий голос.

— Слушаюсь, Хозяин, — ответил Квиррелл и начал разматывать тюрбан. Но вместо затылка показалось ещё одно лицо, словно явившееся из кошмарного сна. Почти без губ, с двумя щелями вместо ноздрей, безносое и со змеиными глазами. Дети невольно прижали руки ко ртам.

— Повернись, чтобы я мог видеть! — приказало змеиное лицо ужасным голосом.

И тут Гарри словно услышал голос Гермионы в своей голове: ‘Когда он повернётся, и ни одно из его лиц не будет смотреть в нашу сторону, брось ему в голову беспалочковую невербальную оглушалку!’

Он не понимал, как смог услышать Гермиону, но сейчас было не до этого. Квиррелл медленно поворачивался. И когда оба лица отвернулись от них, два мощных оглушающих заклинания одновременно поразили цель. Квиррелл рухнул на пол с изумлённым видом. Другое лицо, казалось, побагровело от ярости, но тут же застыло.

— Петрификус Тоталус! — скомандовала Гермиона, обратив заклинание на лежащее тело. Затем она пнула Квиррелла ногой и сняла с них заклинание невидимости.

— Это было потрясающе! — восхитился Гарри.

Гермиона пожала плечами.

— Ничего особенного, просто применила то, что мы оба давно освоили. Итак, осмотрим камень?

— И как до него добраться? — поинтересовался Гарри.

— Проще простого.

Гермиона взмахнула палочкой и разнесла в щепки несколько прутьев внешней клетки, а затем проделала то же самое со всеми остальными. Отверстие получилось едва размером с камешек внутри. Гермиона протянула руку, и тот выскользнул из клетки. Гарри сразу понял, что это не Философский камень. Да и камнем это назвать было сложно. Обычная пластиковая «блестяшка», как у малышей в яслях. Гермиона перевернула находку и не удержалась от смеха при виде надписи «Made in China».

— И что теперь? — растерянно спросил Гарри.

— Предлагаю оставить их здесь, вместе с «камнем». Профессора рано или поздно их найдут. А мы мигнём обратно к тому тенистому дереву у озера.

Устроившись на берегу, Гарри поинтересовался:

— Слушай, и всё-таки, как это я тебя в голове услышал?

Гермиона уже был готов ответ.

— Видишь ли, мы с тобой родственные души, а когда мы станем связаны навеки, то сможем общаться мысленно. Я подумала, что мы уже достаточно близки, чтобы попробовать. То, как мы понимаем друг друга и действуем заодно, говорит о том, что мы уже это делаем, просто не отдаём себе отчёта. А сейчас я попробовала сделать это сознательно. Не была уверена, что получится, но вышло же.

Гарри задумался. Их связь развивалась стремительно. Он невольно задался вопросом, не слишком ли они торопятся. Хотя ничего особенного между ними и не было. Ну, разве что совместные ночи в одной постели.

Через час они присоединились к остальным ученикам, вернувшимся в замок на ужин. За главным столом сидел только Филч, но никому не было до этого дела.

— Где вы шлялись весь день? — поинтересовался Рон.

— Гуляли у озера. Какие-то проблемы? — огрызнулся Гарри.

Рон недовольно поморщился и отошёл. Рядом с Гарри сел Невилл.

— Не трать на него слова. Он всё равно ничего не поймёт, — вздохнул он.

Целый день потребовался Дамблдору, чтобы решить, что делать дальше. Когда во время ужина директор встал, чтобы сделать объявление, он выглядел заметно старше, чем обычно.

— С прискорбием извещаю вас, что с профессором Квирреллом случился неприятный инцидент, и он не сможет продолжить преподавание в следующем году. Вероятно, ему предстоит провести некоторое время в больнице Святого Мунго, прежде чем он сможет вернуться к нормальной жизни, — старик тяжело вздохнул, словно предпочёл бы умолчать об этом. — Также я хотел бы выразить признательность мистеру Гарри Поттеру и мисс Гермионе Грейнджер за проявленную бдительность и своевременное оповещение персонала о попытке проникновения в Запретный коридор. В награду Гриффиндор получает по сто баллов каждому.

Дамблдор осекся, не в силах продолжать. Ликование за столом Гриффиндора заглушило всё остальное, да и протесты слизеринцев были почти столь же громкими. Эти двести баллов вывели Гриффиндор на первое место, оттеснив Слизерин на второе. Поскольку до выпускного пира, назначенного на следующий день, больше не было никаких уроков, изменить баллы было невозможно. Профессор Макгонагалл сияла, глядя на юных героев, хотя те выглядели несколько смущёнными внезапным всеобщим вниманием.

Дамблдор попросил их задержаться после ужина. Когда они вошли в его кабинет, он всё ещё выглядел древним стариком, но старался скрыть беспокойство.

— Весьма разумно было с вашей стороны предупредить профессора о несанкционированном проникновении. Хотя мне крайне любопытно, каким образом вы об этом узнали?

Поскольку они уже рассказали Макгонагалл об охранных чарах, Гарри решил, что это не секрет.

— Видите ли, мы случайно прознали про Пушка и тот люк. И тогда мы подумали, что вместо того, чтобы выслеживать каждого, кого можно заподозрить, достаточно будет просто наложить на люк охранные чары.

Старик нахмурился.

— Позвольте заметить, такое волшебство не входит в программу первого курса.

Гермиона пожала плечами.

— Поскольку занятия стали несколько однообразными, профессор Макгонагалл любезно позволила нам изучать книги из библиотеки. Мы обнаружили там превеликое множество интересных заклинаний.

Директор нехотя кивнул.

— Понимаю… И всё же учителя, прибывшие на место происшествия, обнаружили злоумышленника уже оглушённым. Вам известно, как это произошло?

Гарри скорчил невинную рожицу.

— Разве это не часть системы защиты? Если бы мне понадобилось что-то защитить, я бы установил несколько ловушек, чтобы обезвредить любого неприятеля, и включил бы сигнализацию. Разве вы не поступили бы так же?

С тяжёлым вздохом Дамблдор подумал: «Стар я уже для всего этого…»

— Кое-какие ловушки, безусловно, были предусмотрены, — он снова вздохнул, — но, как выяснилось, их оказалось недостаточно. Тем не менее, ваша сигнализация помогла задержать вора, и я ещё раз благодарю вас за это.

Очевидно, директор собирался на этом закончить разговор, но Гарри не удержался от вопроса:

— Вор? Разве это был не Квиррелл?

Дамблдор встревоженно взглянул на него.

— Откуда такие сведения, Гарри?

Гарри пожал плечами.

— Ну, это логично, раз уж вы объявили о его «несчастном случае» вскоре после попытки взлома. Я, вообще-то, ожидал, что это будет Снейп.

Дамблдор воспользовался подвернувшейся возможностью сменить неудобную тему:

— Профессор Снейп, Гарри. Даже если он тебе не по душе, ты всё равно должен проявлять к нему должное уважение.

Гарри пожал плечами.

— Профессор должен учить, но то, что Снейп вытворяет на уроках, вряд ли можно назвать обучением, поэтому он и не заслуживает этого звания.

— Поскольку он является членом преподавательского состава, ты всё равно должен называть его профессором, — настойчиво произнёс Дамблдор.

Гарри просто кивнул, не желая давать никакого явного ответа.

* * *

Когда друзья вернулись в гостиную, их встретили как героев. Все рвались узнать подробности о том, как им удалось заработать столько баллов. Гарри лишь отмахнулся.

— С тех пор, как мы узнали об опасностях Запретного коридора, мы регулярно наведывались туда, чтобы убедиться, что всё в порядке. В тот день мы заметили, что дверь приоткрыта, и сообщили профессору, вот и всё.

Это переросло в настоящий праздник: кто-то раздобыл выпивку и закуски, другие включили музыку. Торжество продолжилось далеко за полночь, но, поскольку на следующий день не было уроков, никто особо не возражал. Гарри удалился около полуночи, а Гермиона покинула гостиную мгновение спустя. Она мигнула, чтобы присоединиться к нему в постели, и они оба прижались друг к другу.

— Кажется, Дамблдор подозревает, что мы причастны к этому немного больше, чем мы ему рассказали, — поделился Гарри.

— И что? Он ничего не сможет доказать и не посмеет использовать на нас легилименцию, — отозвалась Гермиона.

— Он всё ещё директор и может создать нам проблемы, если захочет.

Гермиона улыбнулась.

— Не в том случае, если ты объявишь о своём титуле. Будучи Лордом Древнейшего и Благороднейшего рода, ты оказываешься неизмеримо выше него по социальному и политическому положению, — Гермиона виновато пожала плечами. — Так устроено это отсталое общество. Он не посмеет ничего сделать против тебя.

— А как же ты?

Она улыбнулась.

— Я твоя пара. Твой титул защищает и меня. А теперь давай спать.

* * *

Поездка в Лондон прошла на удивление спокойно, несмотря на настойчивые попытки Рона усесться рядом с ними. Гарри и Гермионе было уютно в компании друг друга, затем к ним присоединился Невилл. Визиты Сьюзен, Ханны и Дафны были приятным дополнением к их компании, в отличие от назойливого Рона, которого они демонстративно проигнорировали. Менее приятным оказался визит Малфоя, но с ним быстро разобрались, даже не прибегая к помощи заклинаний.

Родители Гермионы ждали у барьера и первым делом крепко обняли детей. Гарри усиленно закрутил головой, чтобы найти тётю, которая обычно предпочитала держаться немного поодаль, и с изумлением увидел своего дядю, стоящего рядом с женой и выглядящего несколько неуверенно. Гарри быстрым шагом подошёл к ним, и Петуния крепко обняла его. Затем она взяла его за плечи и оглядела с ног до головы.

— Ты довольно сильно вырос, — заметила она, — и выглядишь здоровым и довольным.

В её объятиях оказалось неожиданно уютно и легко. Гарри благодарно улыбнулся тёте, наслаждаясь её вниманием. Дядя Вернон неловко приблизился, словно не зная, как лучше выразить свои чувства — объятием или простым рукопожатием. Гарри, не колеблясь, распахнул объятия. Вернон ответил тем же, крепко обняв племянника.

— Как дела? — спросил он.

— Да всё отлично, дядя Вернон. У меня всё хорошо, я лучший в классе, только Гермиона чуточку лучше. Как дела у Дадли?

— Он приедет домой завтра, — ответила его тётя.

Они подошли к Грейнджерам.

— Похоже, дети довольно сильно вытянулись с тех пор, как в последний раз были дома, — приветливо заметила Петуния.

— Да, это точно! — радостно подтвердила Гермиона, вызывая улыбки на лицах её родителей.

Встреча прервалась внезапным появлением высокой фигуры с развевающимися чёрными волосами. Сердце Гарри подпрыгнуло от радости — Бродяга! Не теряя ни секунды, он бросился к крёстному отцу и крепко его обнял, словно боясь, что тот снова исчезнет. Затем, взяв Бродягу за руку, Гарри с гордостью представил его своей семье.

— Тётя Петуния, дядя Вернон, позвольте представить вам моего крёстного отца, лорда Сириуса Блэка. Он… он всё ещё приходит в себя после ужасных лет, проведённых в тюрьме по ложному обвинению. К счастью, справедливость восторжествовала, и его невиновность была доказана. Бродяга, это мои родственники, Петуния и Вернон Дурсль. Их сын Дадли сейчас в школе.

На лице Петунии промелькнуло узнавание.

— Кажется, я помню вас… с Джеймсом и Лили. Мне всегда было интересно, что с вами стало после… после всего.

Бродяга печально улыбнулся, и в его глазах отразилась боль пережитого.

— Да, миссис Дурсль, я совершил ошибку, доверившись не тому человеку. Меня обвинили в предательстве, хотя настоящий виновник скрылся. К счастью, Гарри проявил невероятную смекалку и помог мне вернуть себе свободу.

Вернон пожал Бродяге руку, но в его взгляде всё ещё читалось недоверие. В отличие от него, у родителей Гермионы не было предубеждений против незнакомца, и они тепло поприветствовали его, когда Гермиона представила его им.

Когда представления закончились, Бродяга сказал:

— Я был бы рад пригласить Гарри и Гермиону погостить у меня недельку. Я бы пригласил и всех вас, но мой дом… похож на школу, в которой они учатся.

Оба ребёнка улыбнулись, понимая, о чём Бродяга не стал говорить в таком людном месте. Взрослые Грейнджеры тоже понимающе кивнули, как и Петуния. Вернон растерялся, но жена взглядом дала ему понять, что она всё объяснит позже.

— Вы тоже можете навестить нас, если захотите. Вы же знаете наш адрес? — предложила Петуния.

— Конечно. Загляну послезавтра, если вы не против.

Петуния улыбнулась.

— Прекрасно. А теперь, если вы не возражаете, нас ждёт долгая дорога домой. Гарри, попрощайся с друзьями.

Гарри подчинился, прощаясь с Грейнджерами. Когда он обнял Гермиону, она прошептала:

— Я присоединюсь к тебе после ужина, — он просто кивнул.

Бродяга снова обнял его.

— Ты всё больше и больше становишься похож на своего отца, Сохатик. Хороших каникул.

— Спасибо, дядя Бродяга. Буду ждать твоего визита.

Бродяга был тронут до глубины души.

— Сири? Так ты называл меня, когда только начал говорить.

Гарри подмигнул ему, и Бродяга изо всех сил старался не заплакать, глядя, как обе семьи направляются к парковке.

* * *

В машине царило молчание, пока дядя Вернон продирался сквозь лондонские пробки. Однако, как только они выехали на шоссе, Петуния повернулась к Гарри.

— Гермиона присоединится к тебе сегодня вечером?

Гарри вопросительно посмотрел на широкую спину Вернона. Петуния улыбнулась.

— Он уже в курсе, хотя и не в восторге.

— Ну, она сказала, что заглянет ко мне после ужина, — признался он.

— Вы уже…? — начала она нерешительно.

Гарри ободряюще улыбнулся.

— Мы ещё немного молоды для этого. По крайней мере, я, но я уже знаю нужные заклинания, как и Гермиона. Есть ещё зелье, которое нужно принимать всего раз в неделю для тех, у кого не очень хорошо получается с заклинаниями.

— У тебя есть немного? — Петуния, казалось, заинтересовалась.

— Нет, но его довольно легко сварить. Можем сделать это летом, если хочешь.

— Ты думаешь, это может сработать для… меня? — неохотно поинтересовалась она.

— Мы нигде не читали, чтобы зелья действовали по-разному на волшебников и на обычных людей. Поэтому я думаю, что точно подействует.

Это заставило Гарри задуматься. Дадли родился в результате того, что его тётя и дядя занимались сексом. Её вопрос намекал на то, что время от времени они всё ещё практикуют подобное времяпрепровождение. Было дико думать об этом, особенно учитывая, насколько несхожими были их фигуры. Однако, стараясь быть объективным, он должен был признать, что его тётя вполне могла показаться кому-то привлекательной. Высокая и стройная, она сохранила женственные очертания, а её небольшая грудь выглядела упругой, как у юной женщины. Ему было почти невозможно представить, что́ могло привлечь его тётю в Верноне, но ведь он не женщина, и вполне мог что-то понимать неправильно. Наверняка, в юности у него были какие-то качества, покорившие её, и он, несомненно, заботился о ней сейчас. На мгновение Гарри задумался: а счастливы ли они?

— Как дела в школе? Произошло ли что-нибудь важное с момента твоего последнего письма? — слова тёти вывели его из раздумий.

— Кое-что было, но я лучше расскажу об этом, когда мы доберёмся до дома.

Он услышал, как дядя Вернон выдохнул с облегчением. Пусть он смирился с тем, где учится Гарри, от рассказов о магии Вернону всё ещё делалось не по себе.

Вскоре после возвращения домой у них был тихий ужин. Вернон пересел к телевизору, как только закончил есть. Петуния закрыла дверь на кухню и села.

— Итак, что у тебя стряслось в конце учебного года?

Гарри подробно изложил события того вечера: об охранных чарах, об извещении профессоров, о проходе через Запретный коридор и, наконец, о задержании злоумышленника. С каждой новой подробностью брови тёти Петунии сдвигались всё сильнее.

— Тебе не кажется, что ты сильно рисковал, Гарри? — с тревогой спросила она.

— Не думаю, — он беспечно пожал плечами. — Мы были под мантией-невидимкой, свободно перемещались из комнаты в комнату. И потом, мы уже умеем колдовать без палочек. В общем, хоть мы и столкнулись с вором, реальной опасности не было.

— Но зачем вообще было вмешиваться? Разве недостаточно было сообщить профессору Макгонагалл?

С тяжёлым вздохом Гарри объяснил:

— Она колебалась, нужно было собрать других преподавателей, чтобы принять решение. Я подумал, что вор может ускользнуть, пока они совещаются. К тому же, поначалу я опасался, что он украдёт бесценный артефакт.

— Ты сказал «поначалу»?

— Ну, Гермиона предположила, что это, скорее всего, подделка, приманка для тех, кто ищет настоящий артефакт. В итоге так и оказалось: обычный кусок пластика.

Петуния слабо улыбнулась.

— Что ж, всё это весьма интересно, но сейчас тебе пора спать. Гермиона, наверное, уже заждалась.

Он улыбнулся в ответ.

— Спокойной ночи, тётя Петуния.

— Спокойной ночи, дорогой.

* * *

Гермиона уже ждала его в комнате, одетая в лёгкий халатик.

— Что ты так долго? — спросила она.

— Тётя хотела услышать подробный отчёт о Запретном коридоре и нашем визите туда.

— И ты ей всё рассказал? Думаешь, это разумно?

Гарри усмехнулся.

— Да ладно, неважно. Юридически она никак не может запретить мне ездить в Хогвартс, да и не стала бы она мне препятствовать, даже если бы могла. Она просто обо мне заботится и хочет быть в курсе всего, чтобы попытаться помочь, если это в её силах.

Гермиона улыбнулась.

— Прямо как мои родители. Ладно, давай готовься ко сну. Эти длинные поездки по Лондону ужасно выматывают.

Гарри отправился в ванную и вскоре вернулся в одних шортах. Гермиона уже забралась в постель, а её халатик аккуратно висел на соседнем стуле.

— Снимай шорты и ложись. Мне нужно, чтобы ты был рядом, иначе я не засну, — скомандовала Гермиона.

— Ты уверена? Я просто…

— Гарри, и так жарко, и я тебе доверяю. Ты не сделаешь ничего, чего я не захочу. Давай уже.

Он нехотя снял шорты. Вообще-то, он не в первый раз раздевался при ней, но сейчас это впервые было сделано намеренно. Оказавшись голым, он поспешил в постель и натянул на себя тонкое одеяло, чтобы прикрыть наготу. Он услышал тихий смешок Гермионы.

— Да ты у нас скромник, оказывается.

— С чего ты взяла? — удивился Гарри.

Гермиона не сдержалась и рассмеялась.

— Мы собираемся спать вместе всю оставшуюся жизнь, видеть друг друга голыми и заниматься сексом. Я не против, чтобы ты смотрел и трогал меня сколько захочешь. А ты чего стесняешься?

Он и сам не знал толком.

— Возможно, мы ещё слишком маленькие для этого, — пробормотал он, не желая торопить события и опасаясь возможных сожалений в будущем.

— Глупости, мы уже не дети, — возразила Гермиона, — тебе исполнится двенадцать через месяц, а мне тринадцать через три. К тому же, наша связь не позволит нам совершить ошибку, я уверена.

Гарри вздохнул, не зная, что ответить. Гермиона прижалась к нему обнаженным телом, но в остальном она вела себя так же, как и всегда, когда они спали вместе. Это отчасти его успокоило, а тепло её тела вызывало приятное волнение. Он обнял её, даже не заметив, как она переместила его ладонь на свою грудь, и они оба заснули.

— Может, наденешь спортивную форму и мигнёшь ко мне в комнату? Мы сможем вместе позаниматься, и папе понравится, если ты присоединишься, — предложила Гермиона, когда они проснулись.

Но Гарри её почти не слушал. Ночью, в темноте, он едва мог её разглядеть. А утром, при ярком свете, не мог отвести глаз от её обнажённого тела. Гермионе льстила такая реакция, но, переспросив Гарри дважды и не получив ответа, она потеряла терпение. Она щёлкнула пальцами у него перед лицом.

— Гарри! Ты вообще меня слушаешь?

Он наконец-то смог переключить внимание.

— Прости, — смущённо пробормотал он, — я слишком засмотрелся. Ты такая красивая!

Она улыбнулась.

— Мне нравится, как ты на меня смотришь, но твоему мозгу не следует отключаться. Так что скажешь?

Ей пришлось ещё раз повторить свой вопрос, прежде чем Гарри наконец смог ответить.

— Конечно, я присоединюсь к вам через десять минут. Только тёте скажу.

— Отлично! — Гермиона чмокнула его в щёку, схватила халатик и мигнула, всё ещё обнажённая. Гарри ещё немного посидел ошарашенный, а потом оделся и пошёл на кухню, где его уже ждала тётя с тёплым стаканом молока.

— Я собираюсь на утреннюю тренировку с Гермионой и её отцом. Вернусь меньше чем через час, — сообщил он тёте.

— Хорошо, передай ей, что я хочу поговорить с ней, когда она в следующий раз придёт. Для разговора можно не наряжаться, пусть остаётся в халате, — ответила Петуния.

Гарри кивнул, гадая, догадывается ли тётя, что́ надето (а точнее, не надето) на Гермионе, или просто думает об одежде, которую прилично носить юной леди перед сном.

Дейва нисколько не удивило, что Гарри присоединился к их утренним тренировкам. Он только поинтересовался:

— Ты планируешь заниматься с нами каждое утро?

Гарри ещё не думал об этом, но Гермиона ответила за него.

— Мы будем заниматься вместе до нашей поездки к Бродяге. Не уверена, как там всё обернётся, и сможем ли мы к тебе присоединиться. Кроме того, вы с мамой собираетесь в отпуск этим летом?

Дейв улыбнулся.

— Ну разумеется собираемся. Я подумал, Гарри, не хочешь ли ты поехать с нами? Может, твои родственники тоже захотят присоединиться.

— А куда вы едете? — полюбопытствовал Гарри.

— Мы ещё не решили окончательно. Скорее всего, на какой-нибудь средиземноморский курорт, погреться на солнышке. Море там гораздо теплее, чем у британских берегов.

Гарри задумался.

— Я бы с удовольствием, но не знаю, как насчёт моих родственников. Мой дядя, кажется, терпеть не может всё небританское. Они всегда отдыхали только на британских курортах и едят только британскую еду, — он заметил гримасу Дейва. — Но я спрошу.

Как и следовало ожидать, дядя Вернон отверг предложение не раздумывая, хотя тётя, казалось, была не прочь поехать.

— Ты можешь поехать, раз уж тебя так тянет к этой девчонке. Тебе ещё паспорт понадобится. Надо будет узнать, как его оформлять, — сказал Вернон. — Я займусь этим через пару дней. А теперь собирайся в дорогу. Сегодня забираем Дадли домой.

Когда они вместе с тётей и дядей поехали на машине, Гарри впервые почувствовал себя полноценным членом семьи. Всю дорогу тётя рассказывала Гарри о том, что Дадли писал из школы, хотя большую часть новостей она уже сообщала ему в письмах. Остаток пути они слушали радио. Вернон припарковал машину, и они вошли на территорию Смелтингской школы-пансиона.

Все ученики толпились во дворе возле своих чемоданов, разделённые по классам. Гарри без труда нашёл Дадли среди первокурсников — тот был заметно крупнее остальных. Его обрадовало, что Дадли оживлённо беседует с кем-то из ребят, — значит, у него появились новые друзья. Дадли был так увлечён разговором, что не замечал приближающихся родственников, пока Гарри не коснулся его плеча.

— Привет, Большой Дэ.

Дадли обернулся, и его лицо расплылось в широкой улыбке.

— О, привет, мелкий кузен. Не ожидал тебя здесь увидеть. Как так получилось?

— Я вчера вернулся домой. Как успехи в школе?

Улыбка Дадли стала ещё шире.

— Отлично, и всё благодаря тебе. Я постоянно напоминал себе, что должен сделать так, чтобы ты мной гордился. Как у тебя дела?

— Тоже неплохо. Только Гермиона учится чуть лучше.

Дадли рассмеялся.

— Не удивлён. Она же у нас зубрилка.

Петуния, хотя и была рада видеть, как сблизились кузены, не могла долго сдерживаться. Она крепко обняла Дадли, не обращая внимания на его слабые протесты, а затем передала его Вернону, который обнял сына ещё крепче. Освободившись от родительских объятий, Дадли взял Гарри за руку и повернулся к своим новым друзьям.

— Познакомьтесь, это мой кузен Гарри. Он очень талантливый и учится в специальной школе, где его таланты развивают. И при этом он очень хороший ученик и сильный. Не смотрите, что такой щуплый.

Приятели Дадли приняли Гарри в свою компанию. Он сделал вид, что у него талант к искусствам, и никто из ребят не проявил особого интереса к этой теме. Их немного заинтересовала школа, в которой мальчики учатся вместе девочками, но девочки так таковые их пока не интересовали. К счастью для Гарри, разговор был коротким — родители забирали детей и разъезжались по домам, так что Гарри не пришлось много врать.

Всю дорогу домой Дадли без умолку рассказывал о своём учебном годе, стараясь упомянуть то, что, по его мнению, могло заинтересовать Гарри, который то и дело подбрасывал ему новые темы для разговора. Оба знали, что Вернону эти истории нравятся гораздо больше, чем рассказы о школе Гарри. Хотя Вернон уже перестал злиться при виде Гарри, от разговоров про магию он по-прежнему моментально закипал.

Вскоре после приезда домой Дадли заглянул в комнату к Гарри.

— Ну, и как всё было на самом деле в твоей школе? Мама немного рассказывала в письмах, но уверен, что не всё.

Гарри ободряюще улыбнулся.

— Было не всегда весело, но в целом всё прошло отлично.

И он начал рассказывать Дадли обо всём, что произошло с момента их последней встречи. Дадли сидел, внимательно слушая, и едва верил услышанному. Не знай он Гарри, он бы решил, что это просто детские фантазии, но он-то знал, что это не так.

— Ничего себе, братан! Ты помог освободить своего несправедливо осуждённого крёстного и спас бесценный артефакт от злого волшебника! По сравнению с этим мои школьные приключения — просто скукотища.

Гарри пожал плечами.

— Мне повезло, что у меня есть такая близкая подруга, как Гермиона. Её советы очень помогли. И ещё зимой я завёл новых друзей, я тебе уже рассказывал.

Дадли ухмыльнулся.

— Да, помню. И все девчонки. Гарем решил завести?

— Конечно, нет! — Гарри даже обиделся. — Они все очень милые и приличные, между прочим. И потом, не думаю, что мне нужно больше одной.

— И эта одна — Гермиона, — поддразнил его Дадли.

Гарри, казалось, не заметил подколки.

— Мне кажется, с тех пор, как мы поступили в Хогвартс, мы стали гораздо ближе.

— И это никак не связано с тем, что вы каждую ночь в одной постели проводите? — продолжал дразниться Дадли.

— Ну, наверное, это тоже помогает, но мы стали сближаться задолго до того, как начали спать в одной кровати. Думаю, я её люблю, — серьёзно ответил Гарри.

Дадли перестал подкалывать.

— А вы не слишком молоды для этого? Ну, типа, нам вообще-то девочки начинать нравиться должны не раньше двенадцати, а то и тринадцати лет.

Гарри на мгновение задумался.

— Ну, сражения на политической и юридической арене — это тоже не совсем то, чего ожидают от нас в нашем возрасте. Не говоря уже о схватках с тёмными волшебниками. Возможно, это и сделало нас более взрослыми.

Дадли задумчиво посмотрел на него.

— А ты и правда выглядишь взрослее, чем на зимних каникулах, — он улыбнулся, и неожиданно мудро добавил: — Хотя, конечно, мы все становимся взрослее с возрастом. Просто каждый растёт немного по-своему. Я, например, совсем не горю желанием так рано становиться взрослым. Мне нравится, что я пока ни за что не отвечаю и могу дурачиться и веселиться. Повзрослеть всегда успеем.

Гарри улыбнулся в ответ.

— Не знаю… Видишь ли, Бродяга, мой крёстный, совсем не такой серьёзный, каким кажется. В школьные годы он был тем ещё шутником и хулиганом, как и Сохатый, мой отец, и он прямо заявил, что хочет научить меня кое-каким розыгрышам, хотя он всего на пару лет младше твоих родителей.

Дадли ахнул.

— Правда?! Вот бы он и меня кое-чему научил. — Затем он немного подумал. — А может, и нет. Мне ведь надо сосредоточиться на учёбе, она мне не так легко даётся, как тебе. Постоянные розыгрыши — не лучшая идея, хоть и звучит весело.

Гарри положил руку на плечо Дадли.

— Видишь, ты тоже становишься взрослее, думаешь не только о сиюминутной забаве. Я горжусь тем, что могу назвать тебя своим кузеном.

— Ну, а я горжусь тобой. Кстати, что планируешь делать этим летом?

Гарри пожал плечами.

— Ничего особенного не планировал, но, похоже, я поеду с Гермионой и её родителями на какой-нибудь средиземноморский курорт. Они пригласили и тебя с родителями, но твой отец отказался. Ты же знаешь, как он не любит всё небританское.

Дадли поморщился.

— Знаю, и считаю, что он ошибается. Я в школе пробовал азиатскую, французскую и итальянскую еду, и мне понравилось, хотя азиатская была немного острой, чтобы есть каждый день.

— Вот-вот! У нас в школе иногда подают иностранные блюда, и они в основном очень вкусные. Уверен, что и их обычаи, и культура могут быть интересными.

Дадли рассмеялся.

— Вижу-вижу, как Гермиона на тебя влияет.

— Ну, мы проводим так много времени вместе, что это естественно, — не стал возражать Гарри. — Уверен, что и я на неё как-то влияю.

— Например, в плане тренировок по утрам, — поддразнил его Дадли.

Гарри стал серьёзным.

— Кстати, насчёт этого: тебе надо знать, что я каждое утро хожу туда заниматься с ней и её отцом. Возвращаюсь вовремя к завтраку.

Дадли слегка усмехнулся.

— Как же тебе повезло, что у тебя есть волшебный способ туда и обратно в мгновение ока! — Ответа он не ждал и продолжил уже серьёзнее: — Мне, наверное, это без разницы, потому что собираюсь спать гораздо дольше. А ты будешь заниматься со мной по вечерам?

— Конечно, пока я здесь. И кроме поездки с Гермионой, я ещё немного погощу у Бродяги, теперь, когда он на свободе.

— Рад за тебя. А меня, скорее всего, папаша потащит в гости к тёте Мардж. Думаю, у тебя будет больше развлечений.

Оба усмехнулись. Гарри терпеть не мог эту вздорную женщину, но Дадли, когда был помладше, ей нравился. Повзрослев, Дадли смог взглянуть на тётю непредвзято, и то, что он увидел, ему не понравилось, но он продолжал ездить к ней вместе с родителями, просто чтобы сохранить мир в семье.

* * *

Бродяга заглянул к ним на следующий день. Гарри крепко обнял его. Сириус не удержался, и с серьезным видом приложился к пальчикам Петунии в формальном поцелуе. Тётя ухмыльнулась, но ладонь вырывать не стала. Дадли пожал ему руку, не вполне понимая, что от него ожидается. Только Вернону не нужно было оказывать знаки внимания гостю, поскольку его не было дома, чему все присутствующие были только рады.

Зная, как Гарри жаждет узнать что-нибудь о своих родителях, Бродяга большую часть своего визита посвятил рассказам о них. Петуния и Дадли слушали с не меньшим интересом. Дадли до этого почти ничего не слышал о своих тёте и дяде, а Петуния знала очень мало о жизни сестры после её отъезда в Хогвартс. Бродяга, правда, не стал рассказывать про большинство проделок Мародёров. Оглядываясь назад, он понимал, что это больше походило на травлю, чем на невинные розыгрыши, и нечем было гордиться. Гораздо приятнее было вспоминать о том, как Сохатый и Лили прошли путь от равнодушия до соперничества, а затем и до любви.

— Твоя мама, когда мы впервые её увидели, казалась настоящей зубрилкой, всезнайкой и очень правильной девочкой. Никто не понимал, что её связывает с её неприятным другом, которого мы прозвали Сопливусом. Это был худой, мрачный мальчик с сальными волосами и слишком большой одеждой, который, казалось, постоянно хмурился. К тому же он совершил самое страшное преступление, какое только можно было представить в наших глазах, — попал на Слизерин. Твоя мама, с её знаниями, быстрой реакцией и вспыльчивым характером, казалась нам слишком грозной, чтобы над ней подшучивать, а вот Сопливус — другое дело, даже если нам и приходилось иногда терпеть месть Лили. И всё же, несмотря на явную вражду между ними, Сохатый начал испытывать симпатию к твоей матери. Не последнюю роль сыграла её красота, хотя мы заметили это только на четвёртом курсе. Может, раньше мы были просто слишком детьми, чтобы это разглядеть.

Задумчивое выражение на лице Бродяги казалось немного неуместным для проказника. Он тряхнул головой, словно отгоняя навязчивую мысль.

— В общем, когда мы подросли, Лили превратилась в настоящую красавицу и почти в стихийное бедствие. Если она что-то задумала, никто не смел встать у неё на пути, даже учителя. И вот она решила взяться за наше воспитание, а особенно за Сохатого. Её старый друг был не в восторге. Сопливус не мог смириться с её сближением с Сохатым, его соперником, пусть она и пыталась приструнить Сохатого и заставить его вести себя прилично. А потом, когда она попыталась помочь ему после одной из наших выходок, он сорвался и обозвал её грязнокровкой. Она рассердилась на него за это слово, но он не извинился. На этом их дружбе пришёл конец.

— А как звали этого мальчика на самом деле? — спросил Гарри, и в его голове зародилось некое подозрение.

— Северус Снейп, — ответил Бродяга, и Гарри вдруг осознал причины той неприязни, которую постоянно чувствовал со стороны Снейпа. — А ты почему спрашиваешь? — Бродяга был заинтригован.

— Он наш профессор зельеварения, — только и сказал Гарри.

Примечание переводчика: в оригинале глава называется Sirius Matters. Название одновременно подчеркивает значимость Сириуса («Сириус имеет значение») и обыгрывает известный каламбур Sirius-serious (серьезный): «Серьезные дела».

* * *

Гарри быстро вошёл в привычный ритм: ранний подъём, перемещение в дом Грейнджеров, тренировка с Гермионой и Дейвом, перемещение обратно в свою комнату, завтрак. Днём они с Дадли частенько болтали о его успехах в магловской школе или он помогал кузену разбирать то, что осталось непонятным из школьного курса. Каждый вечер, примерно за час до ужина, оба мальчика отправлялись в спортзал. От силовых тренировок наибольшую отдечу получал, разумеется, Дадли, но и Гарри тоже смог немного нарастить мускулы.

Гарри возвращался в свою комнату вскоре после ужина, где к нему присоединялась Гермиона. Как правило, хотя бы час они проводили за за разговорами или выполняли домашние задания на лето.

* * *

Три недели спустя обоих детей проводили до Лондона, где их с нетерпением ждал Сириус, чтобы забрать в свой дом.

— Он ещё далёк от идеала, поскольку за ним никто не ухаживал с тех пор, как моя мать умерла девять лет назад, и некому было командовать домовому эльфу. Я до сих пор не знаю, могу ли я доверять ему уборку в доме. К тому же, кажется, он недолюбливает меня и моих друзей. Должен признать, это чувство взаимно.

И действительно, дом 12 на площади Гриммо поначалу выглядел просто как ещё один обветшалый многоквартирный дом в ряду таких же строений. И только при пересечении невидимой границы он преображался и становился величественным особняком, очень элегантным, но столь же запущенным, как соседние здания.

— Моя мать, прямо скажем, была не в себе, а когда она осталась одна в этом доме, то совсем спятила. Может быть, она и домового эльфа сделала таким же сумасшедшим, он совсем запустил дом. Теперь он едва слушается даже прямых приказов, и им почти невозможно управлять.

Когда Гарри и Гермиона оказались внутри, они согласились, что Сириус нисколько не преувеличил. За исключением кухни, ванной комнаты, главной спальни и двух гостевых спален, всё остальное было пыльным или даже грязным.

— Мне пришлось самому заниматься уборкой, — признался Сириус, — а я никогда толком не учил бытовые чары. Они казались неважными, когда есть домовые эльфы.

— А где я могу им научиться? — немедленно спросила Гермиона, как всегда стремясь узнать всё на свете.

Сириус пожал плечами.

— Ну, думаю, что-нибудь найдётся в моей библиотеке. Но сначала мне нужно проверить её на опасности. Не хотелось бы, чтобы ты наткнулась на проклятую или зачарованную книгу, а я уверен, там таких немало.

Заметив разочарование на лице Гермионы, он добавил:

— Посмотрим, может, я найду взломщика проклятий, чтобы он полностью проверил библиотеку. Думаю, в Гринготтсе можно кого-нибудь нанять. Хотите, пообедаем в Косом переулке, а потом я схожу в банк?

Дети оставили сумки в своих комнатах, а затем вместе с Сириусом отправились камином в ресторан в Косом переулке. После плотного обеда Сириус оставил их в кафе-мороженом, а сам отправился в Гринготтс нанимать взломщика проклятий. Затем он повёл их по самым интересным магазинам, включая книжный, на котором настояла Гермиона. Завершив дела в Косом переулке, они переместились в магловский Лондон, где Гермиона с удовольствием взяла на себя роль гида. Сириус позаботился о том, чтобы спрятать все покупки, в том числе и книгу о бытовых чарах, которую Гермиона во что бы то ни стало решила приобрести, в простые бумажные пакеты. Вечером они поужинали в ещё одном ресторане. Затем Сириус нашёл укромное место, откуда аппарировал вместе с детьми прямо к дому.

К их удивлению, Кикимер — домовой эльф Блэков — предложил им горячий шоколад на ночь. Оба подростка сочли этот день восхитительным.

Не желая пока раскрывать свои способности к миганию, Гарри задумался об их ежедневных пробежках.

— Сириус, мы с Гермионой тренируемся каждое утро: немного бегаем и делаем разные упражнения. Есть ли поблизости место, где мы могли бы этим заниматься?

Сириус нахмурился, погрузившись в раздумья. Затем он вздохнул и ответил:

— Для детей это не самый безопасный район. Если хотите, я могу сопровождать вас на пробежках. Парк на другой стороне улицы должен подойти для тренировок, пока я с вами.

Гарри ухмыльнулся.

— Ты уверен, что сможешь бегать вместе с нами? Я был совершенно измотан в первые несколько раз, а сейчас мы бегаем гораздо дольше.

— Да ну? Чем же таким вы занимаетесь? — удивился Сириус.

— Ну, мы рано встаём, выпиваем что-нибудь тёплое, а потом минут пять делаем разминочные упражнения. Затем бегаем около получаса, иногда чуть больше. К этому времени мы обычно хорошо разогреваемся, поэтому делаем упражнения на восстановление дыхания и немного силовых, а потом возвращаемся и принимаем душ.

Сириус шумно выдохнул.

— Не уверен, что я на это способен, по крайней мере, в человеческом обличье. Может быть, в форме Бродяги у меня получится лучше. Но поскольку я должен вас охранять, пожалуйста, не загоняйте меня слишком сильно.

Гарри улыбнулся.

— Посмотрим…

Они разошлись по выделенным им спальням, заперев двери. Через несколько минут Гермиона мигнула в комнату Гарри, держа в руках новую книгу.

— Думаю, нам стоит наложить некоторые из этих чар, чтобы убедиться, что наша кровать достаточно чистая, — сказала она.

Как уже вошло у них в привычку, для сна они ничего не надевали. Оба сели на край кровати как можно ближе друг к другу, перелистывая страницы и без палочек накладывая те чары, которые сочли полезными. В конце концов на полу образовалась небольшая кучка пыли и грязи. Гермиона одним взмахом убрала её, закрыла книгу и повернулась к Гарри с широкой улыбкой.

— Теперь мы можем спокойно спать.

Гарри почувствовал, как внутри шевельнулось какое-то новое чувство. Улыбка Гермионы словно озарила его сердце и душу, и у него не хватало слов, чтобы выразить свои ощущения. Но он хорошо понимал реакцию своего тела. Если верить книгам, он приближался к половому созреванию, и вид потенциальной партнёрши противоположного пола вызывал конкретные физические и физиологические реакции. Он смутился.

— Твоя реакция естественна и даже льстит, — успокоила его Гермиона. — Это значит, что я кажусь тебе привлекательной, и я не могу на это обижаться.

Он всё ещё не понимал, что именно чувствует, но это было приятно, и он не возражал против лёгкого смущения, вызванного реакциями его тела, если они радовали Гермиону и не мешали их дружбе. Он знал, что со временем это пройдёт, когда они станут старше.

* * *

Заклинание будильника разбудило их точно в срок. Гермиона бесшумно мигнула в свою комнату, где быстро оделась, пока Гарри одевался у себя. Они по очереди воспользовались ванной, стараясь не шуметь, а затем спустились на кухню, где их уже поджидал Сириус, выглядевший ещё более сонным, чем обычно. Кикимер, ворча себе под нос, подал им тёплое молоко, и они отправилсь в парк, о котором говорил Сириус. Мужчина попытался разминаться вместе с ними, но быстро выдохся. Не желая сдаваться, он трансформировался в Бродягу и с лаем бросился за детьми, начавшими пробежку.

Через час дети легко взбежали по лестнице, чтобы принять душ, а умаявшийся Бродяга рухнул на пол, не в силах двигаться.

— Можем принять душ вместе, чтобы сэкономить время, — предложила Гермиона. — Думаю, Бродяга не будет против. Едва ли он сдвинется с места, пока мы не будем готовы.

— Ты уверена? Я просто…

— Гарри, не забывай, что нас связывает узы. Я уже говорила, что наедине ты можешь прикасаться ко меня как угодно, и я ожидаю, что ты позволишь мне делать то же самое. А теперь поторопись, мне ужасно хочется снять эту потную одежду.

Они взяли банные халаты и встретились в ванной. Гарри запер дверь и они на всякий случай добавили заклинание тишины. Гермиона уже была полураздета. Он быстро разделся и присоединился к ней под душем. Он уже привык видеть её обнажённой и чувствовать, как её нагое тело прижимается к нему, но это был первый раз, когда они принимали душ вместе, и Гарри чувствовал себя не в своей тарелке. Гермиона же была не против. Казалось, ей даже нравилось толкаться с ним в тесной душевой кабинке. Через некоторое время Гарри расслабился и тоже стал с удовольствием плескаться, особенно когда она попросила его помочь потереть спинку, а потом сама вызвалась помыть его спину. Когда они оказались лицом к лицу, его взгляд привлекли её груди, которые уже начали наливаться. Он не заметил, что она тоже рассматривает его тело, уделив особое внимание его эрекции и гадая, поместится ли он в ней, когда они наконец займутся любовью.

К тому времени, как они оба вернулись вниз, утомлённый чёрный пёс всё ещё лежал на полу. Гермиона хмыкнула.

— Бродяга, через час приедет взломщик проклятий. Тебе бы принять душ и привести себя в порядок.

Бродяга открыл один глаз и жалобно заскулил, вызвав смех у детей. Мгновение спустя он превратился в очень уставшего Сириуса.

— Как вы можете выглядеть такими свежими после такой долгой пробежки? — спросил он жалобным тоном.

— Мы делаем это каждое утро, так что уже привыкли, — ответила Гермиона.

— Мне тоже понадобилось время, чтобы прийти в форму, — добавил Гарри. — В первый раз я был совершенно вымотан, так что у тебя всё впереди.

Сириус посмотрел на их сияющие лица, полные юношеской энергии, и недоверчиво вздохнул.

— Ладно-ладно, издевайтесь дальше над этим старым псом.

Затем он улыбнулся.

— Мне действительно нужно привести себя в форму. Не дело, когда дети меня перегоняют.

К моменту прибытия взломщика проклятий Сириус уже выглядел прилично, хотя и всё ещё еле двигался. Он предложил детям побыть на кухне или в своих комнатах, пока они сканируют и очищают библиотеку от опасных книг, однако дети не усидели на месте. Используя бытовые чары, они убрали гостиную и столовую, а также прихожую и лестницу. По указанию Сириуса они не трогали различные безделушки, расставленные по комнатам, и старались не шуметь рядом с портретом его матери.

Когда Сириус вышел из библиотеки, он был поражен преображением дома. В благодарность он повёл их в магловский Лондон, где они пообедали бургерами, затем сходили в кино, немного поиграли на автоматах, а потом поужинали в итальянском ресторане.

Едва они вернулись в резиденцию Блэков, Гермиона тут же потянула их в библиотеку. На смешок Гарри она ответила сердитым взглядом. Сириус провёл для них небольшую экскурсию по библиотеке, которая была не такой просторной, как в Хогвартсе, но, казалось, содержала даже больше книг. Затем Гермиона выбрала несколько фолиантов и устроилась читать за столом, усадив Гарри рядом с собой. Сириус расположился на диване с книжкой из раздела художественной литературы, но так и не отрыл её. Он не отрывал взгляд от детей, сосредоточенно разбирающих новые чары и применяющих их без помощи палочек. Ему нравились Гарри и Гермиона, но он начинал чувствовать себя неполноценным по сравнению с ними. Он не владел беспалочковой магией, как и никто из его друзей, а эти дети творили её естественно и непринуждённо. К тому же они были гораздо сильнее физически, чем любой другой его знакомый волшебник. И при всём этом они были всего лишь детьми. Ему не терпелось увидеть, какими они вырастут.

Остаток недели прошёл примерно по тому же распорядку. Утром они помогали Сириусу по дому, затем обедали в кафе или ресторане, потом какие-нибудь развлечения, ужинали и возвращались домой, чтобы немного почитать. В перерывах Сириус рассказывал Гарри всё, что знал о Джеймсе, Лили и их ближайших друзьях. К ним также дважды приходил Римус. Он с удовольствием рассказывал разные истории и восхищался их успехами. Обоим взрослым было очевидно, что Гарри и Гермиона были сложившейся парой, несмотря на юный возраст.

Настал их последний вечер вместе этим летом. Сириус, очевидно, загрустил при мысли о расставании с детьми. Гарри некоторое время обдумывал кое-что и в конце концов решил раскрыть ещё один секрет.

— Сириус, я хотел бы познакомить тебя с ещё одним моим другом, если ты не против.

Сириус удивлённо приподнял бровь.

— Твой друг придёт сюда, или нам нужно будет куда-то идти?

— Нет, она почти всегда со мной. Блёстка, прошу…

Глаза Сириуса расширились, когда чёрная змея выползла из рукава Гарри.

— У тебя… змея?

Гарри улыбнулся, пытаясь скрыть нервозность.

— Блёстка — мой фамильяр. Она со мной с восьми лет и очень дружелюбна. Гермиона и Невилл уже знают её, но я скрываю её от остальных. Ты же помнишь, как у нас относятся к волшебникам со змеями.

Сириус наконец обрёл дар речи, хотя и с трудом.

— Ну, многие змеи опасны, знаешь ли.

— Конечно! Блёстка тоже ядовита, но её яд не особенно силён. Она использует его только для охоты. Обычно я даю ей достаточно еды, так что ей не приходится охотиться.

Блёстка тем временем удобно свернулась вокруг запястий Гарри и Гермионы. Сириус через силу улыбнулся.

— Вижу, она уже считает вас парой.

Гарри пожал плечами.

— Естественно. Мы ещё дети, но поженимся, когда подрастём. В этом нет никаких сомнений.

Сириус недоверчиво покачал головой.

— Известно, что мужчины из рода Поттеров рано находят своих избранниц, но это, кажется, слишком рано даже для Поттера. И как давно вы вместе?

На этот раз ответила Гермиона.

— Я впервые встретила Гарри на новогоднем балу почти три года назад, и мы стали друзьями. Конечно, с тех пор, как мы начали учиться в Хогвартсе, мы стали гораздо ближе.

Сириусу нестерпимо захотелось пошутить на эту тему, но он не смог ничего придумать. Тем более, ту близость, которую он чувствовал между этими двумя, нельзя было объяснить просто давней дружбой. Что же ещё могло быть? Не найдя ответа, он вернулся к змее.

— Так как давно у тебя эта змея?

Гарри улыбнулся.

— Блёстка присоединилась ко мне летом, когда мне исполнилось восемь, хотя я видел её и её братьев и сестёр ещё в яйцах, за несколько месяцев до этого.

— Но где ты держишь змею в школе, полной детей?

Гарри пожал плечами.

— С тех пор как она стала моим фамильяром, она всегда со мной. Она сливается с моей кожей и остаётся незаметной, если я только не попрошу её выйти.

— Ты разговариваешь со змеёй?

— Ну, когда она внутри меня, мне достаточно просто думать о ней, но в другое время мы можем и поговорить. Её мама сказала мне, что я, вероятно, могу разговаривать со всеми змеями.

— Ты змееуст! — с испугом вскрикнул Сириус. Затем он сделал два глубоких вдоха, чтобы успокоиться. Эти дети были хорошими детьми, и неделя, проведённая с ними, помогла ему достаточно хорошо их узнать. Он не мог считать Гарри злым, несмотря на сильные предрассудки. — Это… неожиданно. Ты должен знать, что большинство людей связывают эту способность с тёмными волшебниками.

Гарри согласно кивнул.

— Невилл мне уже говорил. Поэтому я и не рассказывал тебе раньше. Я подумал, что безопаснее будет рассказать только после того, как мы узнаем друг друга получше.

Сириус усмехнулся, чувствуя лёгкое смущение.

— Если бы ты рассказал мне при первой встрече, это меня напугало бы. Да и сейчас немного пугает, хотя я понимаю, что не должно.

— Значит, ты не против?

Сириус вздохнул.

— Гарри, с тех пор, как ты приехал, ты преподнёс мне немало сюрпризов. После стольких лет изоляции от всего, перемены даются мне нелегко, но со временем я ко всему привыкну. Ты просто… гораздо больше, чем я мог ожидать.

Гарри неудомённо уточнил.

— И это… хорошо?

Сириус ободряюще улыбнулся.

— Очень хорошо! Просто нужно время, чтобы привыкнуть.

Гарри хитро улыбнулся.

— Так что, хочешь погладить Блёстку?

Вернувшись в такой обыденный и предсказуемый дом на Тисовой улице, Гарри осознал, что всю неделю в доме Блэков он был напряжен.

— С Сириусом очень весело, — говорил он Петунии, — но он совершенно непредсказуем. Если ему взбредают в голову какие-нибудь идеи, и он требует немедленно их осуществить. В основном это какие-нибудь розыгрыши, так что нужно быть на чеку.

Затем он хитро улыбнулся.

— Но я тоже его разыгрывал, когда он слишком доставал. Зато ему сразу стало понятно, что Гермиону лучше не трогать. Однажды она превратила его в собаку почти на целый день и пригрозила кастрировать, если он не будет хорошо себя вести. Больше Сириус над ней не шутил.

— Но тебя он всё-таки разыгрывал? — уточнила Петуния.

— Так я не был против, тем более что он ничего такого не делал, когда я был с Гермионой. То есть у него было очень мало возможностей для шуток, и за каждую я ему хорошо отомстил. Гермиона, конечно, мне помогала.

Петуния понимающе улыбнулась.

— Вы ведь не…

Гарри не дал ей закончить.

— Мы ничего не делали, только спали. Мы ещё слишком малы для секса, я считаю.

Она с явным облегчением улыбнулась и взъерошила его волосы.

— Ладно. Иди распаковывай вещи, Дадли скоро вернётся.

* * *

Двенадцатый день рождения Гарри отпраздновали с размахом. Тётя Петуния собственноручно приготовила его любимые блюда на обед, а во второй половине дня дом наполнился детским смехом и гамом. Поздравить Гарри пришли Невилл, Ханна, Сьюзен и Дафна, а также несколько магловских приятелей из старой школы. Гарри предусмотрительно попросил своих друзей-волшебников надеть обычную магловскую одежду и строго-настрого запретил упоминать что-либо, связанное с магией, чтобы не вызвать подозрений у остальных приглашенных. Гермиона, разумеется, в приглашении не нуждалась. Она прибыла в сопровождении своих родителей, и они привезли с собой Сириуса, который, казалось, был рад не меньше именинника.

Взрослые с умилением наблюдали за веселящейся детворой. Как и полагается на днях рождений, звучала музыка, дети играли в игры и оживленно делились историями из своей жизни. Гарри и Гермиона бдительно следили, чтобы в разговорах не звучали названия предметов, преподаваемых в Хогвартсе, лишь имена учителей.

— Макгонагалл очень строгая, но справедливая. Биннс же, напротив, настолько скучен, что его лекции усыпляют весь класс. Только Гермиона умудряется оставаться в сознании. К счастью, он никогда не обращает внимания на учеников, — рассказывал Гарри своим старым друзьям, умалчивая, что профессор может оборачиваться кошкой, а лекции по истории магии бубнит привидение.

— У нас тоже есть один скучный учитель математики, но он постоянно ходит по классу и выискивает тех, кто не слушает. Просто кошмар какой-то, — посетовал один из старых приятелей, не подозревая, что у Гарри и его друзей есть преподаватели куда как кошмарнее.

В целом, праздник прошел на удивление гладко. Магловские и волшебные дети легко нашли общий язык, и разница между двумя группами была не больше, чем между любыми двумя группами детей примерно одного возраста. Местные ребята разъехались по домам незадолго до ужина, а волшебные гости задержались лишь на несколько минут дольше, чтобы их родители могли незаметно аппарировать вместе с ними.

* * *

Через несколько дней Гарри мигнул в дом Грейнджеров, взяв с собой всё необходимое для отпуска во Франции, включая новый паспорт, полученный с помощью Вернона. Несколько часов спустя, после приятного перелёта, они приземлились в Ницце. Гарри впервые летел на самолёте и вообще впервые путешествовал за пределы Британии. Раньше родственники несколько раз брали его с собой в отпуск, но они всегда ездили только на английские курорты. Гарри был очарован всем увиденным. От множества новых впечатлений он так устал, что заснул, как только они добрались до отеля. Дэйв осторожно перенёс его на кровать, где Джин раздела его, оставив только в нижнем белье. Грейнджеры заказали ужин в номер и немного посмотрели телевизор, затем тоже пошли спать. Гермиона, разумеется, присоединилась к Гарри.

Он проснулся посреди ночи. Гермиона спала рядом. Улыбнувшись, он тихонько выскользнул из постели, стараясь её не разбудить. Ему казалось, что всё получилось, но когда он вернулся из ванной, Гермиона не спала.

— Куда ты ходил? — сонно спросила она.

— Мне нужно было срочно в туалет. Кажется, я заснул, как только мы добрались до отеля. Я что-нибудь пропустил?

Она улыбнулась.

— Не особо. Мы только посмотрели немного французское телевидение. Оно ничем не лучше британского. А теперь ложись, мне нужна моя игрушка для обнимашек.

Он быстро подчинился. Гермиона прижалась к нему и снова заснула. Он улыбнулся, ласково погладил гриву каштановых волос, а затем последовал её примеру.

* * *

После завтрака Дэйв объяснил план на отпуск.

— Мы останемся в этой гостинице ещё на три ночи, погуляем по Ницце. Здесь много хороших пляжей, отличных ресторанов и магазинов. Затем мы отправимся вдоль побережья на запад, а потом повернём на север и постепенно доберёмся до Парижа. По пути будем останавливаться у различных достопримечательностей, и, быть может, несколько ночей проведём в палатках в кемпингах. Но в Париже у нас будет номер люкс в отеле.

Затем они собрались и отправились на пляж в нескольких минутах ходьбы от их отеля. Разглядев наряды женщин, Гарри удивился и смутился. У большинства отсутствовал верх купальника. Когда же Джин и Гермиона сняли свои халатики, оказалось, что они раздеты … м-м-м … одеты точно так же.

— Э-э… Это вообще законно — носить… так мало? — пискнул он.

Гермиона рассмеялась.

— Это нормально на большинстве европейских пляжей. Некоторые не требуют даже низа. Может быть, мы посетим пару таких мест.

Гарри не понял, дразнит она его или говорит серьезно. Жизнь с Дурслями к такому его никак не могла подготовить. Гермиона, однако, не уступала.

— Тебе не нравится, как я выгляжу? Да, здесь сейчас не на что особо смотреть, но в следующем году будет больше.

Ему пришлось сглотнуть. Дважды.

— Ты выглядишь очень хорошо, правда, и это… э-э… я согласен, э-э… ведь мы растём и меняемся.

Она ухмыльнулась.

— Это правильный ответ, мистер Поттер. А теперь нам нужен солнцезащитный крем, если мы не хотим сгореть на солнце. Я намажу твою спину, а ты мою.

Это оказалось восхитительной пыткой. Сначала Гермиона повернула его спиной к себе и тщательно нанесла крем на плечи и спину, после чего спустилась вниз и обработала ноги сзади. Вручив тюбик, она заставила его намазаться спереди, внимательно следя, чтобы он не пропустил ни одного участка кожи. После этого она устроилась на лежаке, подставив ему спину и ноги. Гарри пришлось собрать всё своё гриффиндорское мужество, чтобы дрожащими руками прикоснуться к её бёдрам, особенно когда он приблизился к трусикам от бикини. Пусть его сердце бешено колотилось, а перед глазами всё плыло, он наслаждался каждой секундой. Родители Гермионы искоса наблюдали за юной парочкой и посмеивались.

Это был их первый день на пляже, и Джин объяснила Гарри, что ему следует быть осторожным, чтобы не перегреться с непривычки. Через час она велела всем надеть пляжные халаты и укрыться под зонтиками. Когда дети ещё раз намазались кремом от солнца, им разрешили немного погулять по берегу.

— Я рад, что ты рядом со мной, — сказал ей Гарри, когда они шли среди женщин, загорающих топлес.

Она вскинула бровь.

— Разве ты не всегда?

Он усмехнулся.

— Особенно сейчас. Когда ты рядом со мной, я предпочитаю смотреть на тебя, а не на этих почти голых женщин. Было бы невежливо пялиться на них, правда?

Она улыбнулась.

— Было бы, но на меня ты можешь смотреть сколько угодно. Я не против.

— Вечно! — сказал он.

Её улыбка стала шире.

— Думаю, это действует та самая связь. Мне не терпится снова спать обнажёнными. Просто ты такой ханжа…

— Я не ханжа! — запротестовал он.

— Тогда ты не против, если мы будем спать голышом? Сейчас так жарко даже по ночам…

Гарри внезапно почувствовал, как солнечные лучи стали в десять раз жарче.

— Со-согласен, хорошо, — выдавил он. — Но нам же не нужно, чтобы твои родители нас застукали?

Она дразняще улыбнулась.

— Мы обязательно запрём двери. Хотя это не имеет значения, поскольку мама этого ожидает.

— А твой папа?

— Он не будет делать ничего, что может расстроить её. В конце концов, ему тоже нравится спать со своей обнаженной женой.

«Ханжество» Гарри подверглось испытанию в тот же день. После обеда взрослые, утомлённые солнцем и морским воздухом, удалились в свою комнату отдохнуть, предложив детям сделать то же самое. Спустя несколько минут Гермиона мигнула в комнату Гарри, одетая лишь в улыбку. Гарри смело уставился на её набухающую грудь, а затем на женственную ложбинку, вокруг которой начали расти тонкие волоски. Он не заметил, что Гермиона точно так же рассматривает его. Через некоторое время они взглянули друг другу в глаза и засмеялись, затем Гермиона крепко обняла его и повалила на кровать.

В последующие дни Гарри чувствовал себя на пляжах непринуждённо, даже нудистский его не смутил. Там он старался внимательно разглядеть Джин, ожидая, что повзрослевшая Гермиона будет очень похожа на мать.

Когда они направились в Париж, Гарри совсем расслабился. Они посетили несколько замков, которые скорее напоминали дворцы с изысканными садами. Французские замки сильно отличались от тех, что он видел в Британии.

— После года в Хогвартсе я спокойно отношусь к замкам, но не думаю, что какой-либо британский сад сравнится с этими. Может, дело в разном климате? — сказал он Гермионе.

— Да, здесь намного теплее, — согласилась она.

* * *

В Париже Гарри открыл для себя мир искусства. Здания и архитектурные шедевры его не слишком заинтересовали, зато картины в музеях очаровали.

— Когда-то я думал, что у меня есть небольшой талант к рисованию. Может быть, мне стоит попробовать снова?

— Хочешь нарисовать мой обнажённый портрет? — поддразнила она его.

Он притворился, что оценивает её критическим взглядом.

— Если только через несколько лет, когда ты приобретёшь нужные пропорции. Прямо сейчас это могут посчитать детской порнографией, я думаю.

Она игриво толкнула его в плечо.

— Ах ты…

* * *

Отпуск пролетел слишком быстро. Рано утром они прибыли в аэропорт, а к обеду уже были в Кенте. Когда они только начали разбирать вещи, прилетела Хедвиг с письмом от Рона. Гарри взял его без особого энтузиазма. После недавнего обсуждения его претензий к Дамблдору, поведение Уизли на вокзале в его первый день стало казаться подозрительным. Он задумался, не было ли у настойчивого желания Рона дружить каких-то скрытых причин. Тем не менее, он прочитал короткое письмо.

«Здаров, дружище,

Мама попросила пригласить тебя погостить у нас до конца летних каникул. Ты можешь приехать на Ночном рыцаре, как ты уже делал, или мы можем тебя забрать, если хочешь. Мама намеревается пойти с нами за покупками в следующую среду, так что надеюсь, ты приедешь к нам до этого.»

Гарри подумал, что в этом весь Рон: ни малейшего интереса к тому, как он провёл лето, никакой информации, которая могла бы быть интересной Гарри, и ни слова о ком-либо ещё. Как он вообще мог с ним сблизиться? По правде говоря, они не были друзьями, скорее приятельствовали как соседи по спальне. Рон по-прежнему не нравился Гарри из-за своего эгоизма и незрелости. Да и манеры рыжего оставляли желать лучшего.

— Тебе всё равно следует ответить, — поторопила его Гермиона.

Вместе они написали ответное письмо.

«Рон,

Поблагодари твою маму от моего имени за приглашение, но я боюсь, что не смогу приехать. Я провёл несколько недель во Франции с семьёй Гермионы, и я также хотел бы побыть некоторое время с моими родными. Безусловно, мы направимся за покупками в тот день, когда это будет наиболее удобно для них, поэтому, к сожалению, я не могу обещать присоединиться к вам. Вероятно, мы увидимся только в поезде.»

«Не хотелось бы», подумал Гарри, выводя на пергаменте последнюю фразу. Он отдал письмо Хедвиг, а затем повернулся к Гермионе.

— Как ты думаешь, когда нам стоит пойти в Косой?

Она пожала плечами.

— Завтра или послезавтра, чтобы мы смогли заранее прочитать хотя бы несколько первых глав в каждом учебнике.

Гарри усмехнулся. Идея почитать заранее понравилась ему, хотя он был уверен, что Рон наверняка назовет это глупостью. Он все чаще сомневался, сможет ли когда-нибудь считать Рона настоящим другом.

На следующий день они отправились за покупками к школе. Увидев объявление в книжном магазине, Гарри порадовался, что не пошел туда в среду, когда там, вероятно, будет не протолкнуться от поклонников. Он также обратил внимание на засилье книг одного автора в списке требуемых для ЗОТИ. Закрадывалось подозрение, что этот волшебник получил приглашение преподавать защиту и заодно решил подзаработать на своей новой должности.

Гермиона пролистала книги.

— Это скорее похоже на развлекательное чтиво, чем на серьезную учебную литературу. Давай возьмем один комплект на двоих, а нормальные учебники посмотрим в лавке букиниста? Думаю, от них будет гораздо больше пользы.

Гарри был полностью согласен. Его немного раздражало то, какие взгляды кидает Гермиона на движущуюся картинку автора, некоего Гилдероя Локхарта. Гарри пришлось признать, что несмотря на все свои недостатки, тот был красив, и мальчика злило, что красавчик принялся игриво подмигивать его подруге с каждой обложки.

Примечание автора: Некоторые части разговора Добби скопированы из книги. Я не видел необходимости их перефразировать.

Примечание переводчика: Перевод тех кусочков текста, которые автор скопировал из книг Дж. Роулинг, цитируются по изданию «Гарри Поттер и Тайная комната», Росмэн.

* * *

В тот вечер, вернувшись в свою комнату, Гарри был застигнут врасплох. Незваный гость, незнакомый домовой эльф, сидел на его кровати, и с первого взгляда было ясно: этот эльф не принадлежал Поттерам. Одетый в грязную рваную наволочку, он казался измождённым и голодным. Гарри прекрасно знал, что собственные эльфы Поттеров гордятся своей формой с вышитым гербом дома и всегда сыты. И, конечно, никто не смел поднять на них руку — Твинкл немедленно сообщил бы, случись подобное.

— П-привет, — поперхнулся Гарри.

— Гарри Поттер! — пронзительным голосом воскликнул нежданный гость. — Добби так давно мечтал с вами познакомиться, сэр… Это такая честь…

— Благодарю, — кивнул Гарри. — Рад встрече, конечно, но что привело тебя ко мне?

Разговор с Добби не клеился. Эльф, казалось, одновременно боготворил Гарри и до смерти боялся своих жестоких хозяев. Речь его была причудливой и сбивчивой, и Гарри не мог понять, то ли это особенность самого Добби, то ли отпечаток тех ужасных условий, в которых он жил. После нескольких долгих минут, полных запинок и недомолвок, Гарри всё же удалось вытянуть из него причину визита.

Добби подался вперёд. Глаза у него горели ярче автомобильных фар.

— Добби пришёл, чтобы защитить его, предупредить об опасности. И пусть потом придётся защемить уши печной дверцей… Гарри Поттеру нельзя возвращаться в «Хогвартс».

— По-по-почему? — Гарри от неожиданности стал заикаться. — Я должен ехать в школу. Учебный год начинается первого сентября. Я не могу здесь остаться. Я должен пойти в Хогвартс.

— Нет, нет, нет! — Добби так сильно замотал головой, что уши заколыхались. — Гарри Поттер должен оставаться там, где он в безопасности. Великий, несравненный Гарри Поттер — всеобщее достояние. В Хогвартсе Гарри Поттеру грозит страшная опасность!

— Какая опасность? — ещё больше удивился Гарри.

— Существует заговор. В Школе чародейства и волшебства в этом году будут твориться кошмарные вещи, — прошептал Добби и вдруг задрожал всем телом. — Добби проведал об этом уже давно, сэр, несколько месяцев назад. Гарри Поттер не имеет права ввергать себя в пучину бедствий. Он всем очень нужен, сэр!

— Какие ещё кошмарные вещи? — напрямик спросил Гарри. — Кто их затевает?

Добби издал странный сдавленный хрип и стал неистово биться головой об стену.

— Гарри Поттер даст Добби слово, что не вернётся в Хогвартс. Ах, сэр, вы не имеете права подвергать себя такой опасности! Обещайте Добби, что не поедете больше в школу.

Гарри лихорадочно соображал, с трудом сдерживаясь, чтобы не прикрикнуть на бестолкового домовика.

— В таком случае, я попрошу моих собственных домовых эльфов о защите. Мне сказали, что в случае опасности они смогут мгновенно перенести меня в безопасное место.

Добби продолжил крутить уши и причитать о великом Гарри Поттере, которому грозит страшная опасность. Мальчику пришлось ещё раз повторить свои слова, прежде чем тот услышал его. Эльф долго обдумывал услышанное, то и дело подскакивая и обещая прогладить свои уши утюгом, и лишь затем, с явной неохотой, кивнул.

— Добби может на это согласиться… и Добби сделает всё, что в его силах, чтобы защитить Гарри Поттера в Хогвартсе, когда сможет. Прощайте, Гарри Поттер!

С тихим хлопком Добби исчез, оставив Гарри в недоумении и смутном беспокойстве. Немного придя в себя, он с облегчением перевёл дух и позвал:

— Твинкл!

Старший домовой эльф бесшумно возник и сдержанно поклонился.

— Что Твинкл может сделать для хозяина?

— У меня тут был странный гость, — начал Гарри и подробно пересказал домовику свой разговор с залётным эльфом. — Ты знаешь этого Добби?

Твинкл на мгновение задумался.

— Возможно, это младший эльф у Малфоев. Я попрошу Барсука переговорить с ним и всё выяснить. Это может занять несколько дней, потому что нужно дождаться момента, когда Добби останется один.

— Хорошо. В любом случае, не думаю, что опасность в Хогвартсе возникнет в первый же день. Скорее всего, у нас есть хотя бы пара дней после начала учебного года, прежде чем нам понадобится какая-то информация. Не мог бы ты выделить двух эльфов для моей охраны в школе?

Твинкл кивнул.

— Вас уже охраняют четыре эльфа. К счастью, до сих пор им не приходилось вмешиваться.

— И Гермиону тоже охраняйте, пожалуйста, — добавил Гарри.

— Разумеется, она под нашей защитой, как и вы. Мы должны оберегать нашу будущую Леди Поттер, знаете ли.

Гарри слегка покраснел от скрытого в словах эльфа намёка.

— Спасибо, Твинкл. Жду известий о том, что за опасность грозит нам, по словам Добби.

Твинкл поклонился и исчез, оставив Гарри в раздумьях.

* * *

Визит Добби Гарри скрывать не стал. Тётя Петуния, выслушав его рассказ, заметно встревожилась, но немного успокоилась, узнав об эскорте из четырёх домовых эльфов, неотступно следующих за племянником.

— В этом году тебе нужно быть особенно осторожным, — наставляла она.

— Буду. Я уже попросил эльфов разузнать об этой опасности побольше, чтобы мы смогли предотвратить её, если получится.

— Это хорошо, но осторожность всё равно не помешает, — настойчиво добавила тётя.

Вечером, когда к Гарри присоединилась Гермиона, он подробно пересказал ей свой разговор с Добби. Девочка, конечно, встревожилась, услышав об «ужасной опасности», но к концу рассказа успокоилась.

— Значит, твои домовые эльфы охраняют нас обоих? — уточнила она.

— По словам Твинкла, да. Хотя я ни разу не замечал их в школе.

Гермиона поёжилась.

— У меня иногда возникало чувство, будто на меня смотрят, хотя я никого не видела. Возможно, это действительно была охрана.

Они немного обсудили это, а затем Гермиона сменила тему.

— Тебе не любопытно взглянуть на поместье Поттеров? — спросила она.

Гарри пожал плечами.

— Любопытно, конечно, но не настолько, чтобы прямо сейчас туда рваться. У нас столько всего интересного, что я даже не вспоминал о нём.

— Ну, у нас ещё есть несколько дней каникул. Можно выделить один день, — предложила она.

— Ты поедешь со мной, ведь так?

— Это твоё поместье, Гарри, а не моё, — напомнила Гермиона.

— Через несколько лет оно станет и твоим. Думаю, тебе стоит поехать со мной.

Гермиона не знала, что и думать. Слова Гарри были очень приятны, но и немного смущали её.

— Но как мы туда попадём? У тебя же даже адреса нет!

— Уверен, Твинкл сможет нас туда перенести. Но адрес тоже нужно узнать, чтобы тётя тоже смогла приехать. Она ведь не захочет мигнуть туда, да и прыгать с домовым эльфом вряд ли согласится.

— Пока своими глазами не увидим, не узнаем, — настаивала Гермиона.

— Что ж, попросим Твинкла перенести нас туда завтра. Спокойной ночи, — ответил Гарри.

Она придвинулась ближе, позволяя ему обнять её за талию, и прошептала в ответ:

— Спокойной ночи, Гарри.

Вскоре их обоих сморил сон.

Как обычно, они проснулись с первыми лучами солнца и присоединились к Дэйву для утренней зарядки. Затем Гарри вернулся на Тисовую, чтобы принять душ и позавтракать. В этот раз он мигом оказался в комнате Гермионы, как только закончил. Она уже ждала его, озаряя всё вокруг своей улыбкой.

— Я готова. А ты?

— Всегда готов, — ответил он и позвал: — Твинкл!

Домовой эльф возник почти мгновенно.

— Хозяин звал?

— Отнеси нас в поместье Поттеров, пожалуйста.

Твинкл расплылся в широкой улыбке.

— Конечно! Все эльфы Поттеров недоумевают, почему вы до сих пор не навестили его. Прошу вас, возьмите меня за руки.

Мгновение — и они стояли в прихожей особняка Поттеров, где их уже ждал строй домовых эльфов. На лицах подростков читалось недоумение, а вот Твинкл, казалось, гордился произведённым эффектом. Окинув взглядом своих подчинённых, он повернулся к детям:

— Это домовые эльфы, служащие в британском поместье Поттеров. У вас есть ещё несколько на континенте. Приношу свои извинения, что не успел предупредить их о вашем приходе. В следующий раз мы постараемся представить вам всех ваших эльфов.

Затем он повёл Гарри и Гермиону вдоль шеренги, называя имя каждого домовика и должность. Гарри пришёл к выводу, что поместье, поля и рощи вокруг него, а также некоторые прилегающие владения поддерживаются в идеальном порядке исключительно благодаря этим трудолюбивым созданиям. В некотором смысле они напоминали сотрудников крупного сельскохозяйственного предприятия, с той лишь разницей, что выполняли гораздо больший объём работы, чем обычные люди, и всё это — благодаря магии. И, конечно, им не платили, хотя все их нужды полностью обеспечивались работодателями. С другой стороны, это было больше похоже на семейный бизнес, где люди не получают конкретную зарплату, но фактически являются одновременно владельцами и работниками. Эта аналогия показалась Гарри наиболее подходящей.

— Я очень рад познакомиться с вами, — обратился он к собравшимся домовикам, пожимая руку каждому из эльфов. — Без вас, я уверен, поместье и всё остальное давно бы пришли в упадок и запустение. Я считаю вас частью нашей семьи. Пусть мы и не связаны кровными узами, но у нас есть магическая связь. Надеюсь, что вы и впредь будете хорошо заботиться друг о друге. Пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне с любой проблемой, в решении которой я смогу помочь.

Эльфы радостно загудели в ответ. Твинкл взмахнул рукой, отпуская их, и повернулся к Гарри:

— Позвольте показать вам особняк. Что вас интересует больше всего?

— Думаю, библиотеку стоит оставить напоследок, иначе ни на что другое времени не хватит, — улыбнулся Гарри, взглянув на Гермиону. — Что скажешь, начнём с жилищ для домовых эльфов?

Осмотр поместья занял почти два часа, и всё это время Гермиона не переставала удивляться. Она с облегчением отметила, что у домовиков есть небольшие, но уютные комнаты, где есть всё необходимое для комфортной жизни. Парадные залы особняка поражали своим великолепием, а при виде главной спальни, достойной королевских особ, на лицах подростков выступил лёгкий румянец. Семейные покои были обставлены с изысканным вкусом, а количество гостевых комнат казалось бесконечным. Вид снаружи тоже не разочаровал: ухоженные поля и рощи ломились от обильного урожая, а изысканные сады, разбитые вокруг дома, радовали глаз своим великолепием.

В завершение экскурсии они направились в библиотеку, и Гермиона застыла на пороге, поражённая её размерами. В отличие от Хогвартса, здесь почти половину пространства занимали книги маглов, от захватывающих романов до серьёзных научных трудов. История, математика, физика, химия, биология — казалось, здесь было собрано всё знание человечества. Полные издания Ветхого и Нового Завета соседствовали с книгами по языкознанию и даже исследованиями социальной структуры Британии.

В библиотеке Гарри задал вопрос, который не давал ему покоя:

— Твинкл, я всё ещё не понимаю, как так вышло, что с семи лет я мог вызывать любую книгу, какую только захочу. Можешь объяснить?

Твинкл на мгновение задумался.

— Тут дело в двух вещах, хозяин. Во-первых, каждая книга в этой библиотеке зачарована особым образом, чтобы любой член семьи мог её легко призвать. Во-вторых, твой личный библиотекарь, — при этих словах Гарри вспомнил старого, сгорбленного эльфа, посвятившего этому делу всю свою жизнь, — был очень внимателен к тебе в детстве и старался предлагать книги, наиболее подходящие для каждого конкретного случая. Он перестал это делать, когда тебе исполнилось десять, потому что к тому времени ты уже сам научился выбирать нужные книги.

Гарри понимающе кивнул.

— Пожалуйста, поблагодари его от меня. Те книги здорово мне помогли, особенно самая первая про магическое ядро, которую он подсунул мне в семь лет. Можно сказать, он спас мне жизнь.

Затем у него возник ещё один вопрос.

— Как сюда попасть из магловского мира? Я хотел бы показать поместье моей тёте, но она не любит магию.

Твинкл долго обдумывал ответ:

— Боюсь, для маглов путь сюда заказан, — с сожалением произнёс домовик. — Ни одна дорога не ведёт к поместью, и ни на одной карте его не найти. Лишь член семьи или тот, кого он пригласит, может отыскать это место. Теперь, когда вы знаете, где находится поместье, вы сможете прибывать сюда с помощью вашего «мигания». Что же до ваших гостей, вы всегда можете попросить одного из эльфов доставить их сюда, но ни одно магловское транспортное средство не сможет даже приблизиться к границам поместья. Мне искренне жаль.

— А Гермиона может приходить сюда одна?

Твинкл расплылся в жутковатой улыбке.

— Несомненно! — воскликнул он. — Хотя вы ещё не провели церемонию, она уже стала хозяйкой этого места, как и вы.

Гермиона зарделась. Неужели их связь и вправду стала крепче после совместно проведённого лета? Она не могла сказать наверняка, но чувствовала, что они стали ближе, чем любая другая пара, которую ей доводилось видеть. С некоторой грустью она подумала, что даже её родители не были настолько близки, хотя они с Гарри ещё не перешли к физической стороне отношений. Ей было интересно, когда и как это произойдёт, но она не чувствовала никакой спешки.

Они провели остаток дня в библиотеке, лишь ненадолго отвлекшись на предложенные домовиком бутерброды с соком. Гермиона, охваченная жаждой знаний, принялась изучать полки в поисках хоть какой-нибудь информации об их особой связи. К её разочарованию, несмотря на обилие книг, они оказались не более информативными, чем скудные записи в библиотеке Лонгботтомов. Крупицы новых сведений, найденных в библиотеке Поттеров, лишь подтверждали то, что они уже чувствовали интуитивно.

Гарри, в свою очередь, заинтересовался своим статусом Лорда и погрузился в изучение книг о магической аристократии. Он искал сведения о своих правах и обязанностях, связанных с титулом, и пришёл к выводу, что, пока он не достигнет совершеннолетия, его титул носит скорее формальный характер.

Они мигнули обратно в комнату Гермионы всего за несколько минут до возвращения её родителей.

— Не думаю, что стоит рассказывать им всё в подробностях, — поделилась Гермиона. — Упомяну лишь, что это красивый дом с садом, расположенный в живописной сельской местности. Не хочу, чтобы их мнение о тебе изменилось из-за твоих владений.

Гарри согласился с подругой, но про себя усомнился, что подробности могут на что-то повлиять. Родители Гермионы уже видели драгоценности, которые он ей подарил. По сравнению с ними особняк едва ли мог произвести большее впечатление. Его больше беспокоило, как тётя воспримет новость о том, что в поместье невозможно попасть без использования магии.

Однако его опасения оказались напрасными. Тётя Петуния, казалось, предвидела это.

— По-моему, Лили говорила, что она очень хотела, чтобы мы с родителями побывали у них, но это было невозможно.

Конечно, они могли бы мигнуть прямо на платформу или даже в поезд, а то и сразу в Хогвартс, но Гермиона хотела, чтобы родители отвезли её на вокзал и проводили на поезд. Гарри был уверен, что тётя и дядя едва ли жаждут провожать его. Дядя Вернон, скорее всего, предпочёл бы вовсе уклониться от поездки на Кингс-Кросс, отправив Поттера с Петунией на пригородном поезде, а сам повёз бы Дадли в Смелтингс.

— Тётя, я думаю, всем будет проще, если я после завтрака мигну к Гермионе, а вы вдвоём проводите Дадли, — предложил он.

Петуния ненадолго задумалась.

— Ты уверен, Гарри? Я бы с удовольствием тебя отвезла, как и в прошлом году.

Гарри улыбнулся ей.

— Спасибо, тётя! Но я уверен, что вам важнее проводить Дадли, и я правда не обижаюсь. Кроме того, от Грейнджеров до Лондона гораздо ближе.

Петуния смущённо улыбнулась Гарри в ответ.

— Да, пожалуй, так и правда лучше для всех, и Вернону не придётся видеть твои вещички. Ты же можешь забрать их прямо из своей комнаты?

— Так точно, тётя Петуния, — шутливо отсалютовал Гарри. — Я уже проверял, мигнул туда-сюда с сундуком.

— Ладно. Тогда я перед завтраком зайду к тебе проверить, что у тебя всё собрано.

На следующее утро Гарри помог Дадли погрузить его чемоданы в машину Вернона. Как и в прошлом году, они по-дружески попрощались, только на этот раз на парковке, а не на местном вокзале. Гарри вернулся в дом, и тётя Петуния заперла за ним дверь. Он поднялся в свою комнату, взял вещи и мигнул в комнату Гермионы.

* * *

Они прибыли на вокзал одними из первых, лишь несколько магловских первокурсников прибыли раньше. Наверное, те отправились на вокзал сильно заранее, не зная, сколько времени может потребоваться, чтобы пройти на магическую платформу. Гарри галантно помог Гермионе с багажом. Хотя они с легкостью могли уменьшить его до карманных размеров, выставлять напоказ свои способности не хотелось. Они лишь слегка уменьшили вес сундуков, чтобы их было легче нести. Гарри просто хотелось поухаживать за своей девушкой.

Вскоре к ним присоединились Невилл, Сьюзен и Дафна, и друзья принялись оживленно делиться впечатлениями о летних каникулах. Однако, незадолго до отправления поезда их компанию нарушил Рон. В кармане его мантии шебуршился отвратительный питомец рыжего — облезлая, толстая крыса, некогда принадлежавшая Перси. Рон с гордостью вытащил её, чтобы похвастаться, но девочки лишь скривились от отвращения.

Гарри подумал было показать друзьям Блёстку как своего нового питомца, но тут же оказался от этой мысли. Рон наверняка начнёт невыносимо скандалить и вопить, что змея будет охотится и нападёт на его любимую крысу. Лучше промолчать.

«Это не крыса», — вдруг прозвучал в голове Гарри голос Блёстки. — «Это человек».

«Как такое возможно?» — мысленно удивился Гарри. — «Мы же видим, что это крыса».

«Я чувствую запах. Она не пахнет как крыса. И на вкус, наверное, тоже не крыса. Не верь внешности. Разве ты не помнишь первый урок с той кошкой, которая превратилась в пожилую леди?»

Гарри сразу же вспомнил, как на первом курсе в кабинете трансфигурации кошка обернулась профессором Макгонагалл. Мало того, они с Гермионой сами могли превращаться аж в тигров. Неужели за обликом этой крысы тоже скрывается волшебник?

Рон не ограничился одним сюрпризом. За ним робко спряталась его младшая сестра, Джинни, новоиспеченная первокурсница. В памяти всплыли рассказы близнецов Уизли о болезненной одержимости сестры «Мальчиком-Который-Выжил» и ее девичьих грезах о замужестве с ним. Гарри демонстративно взял Гермиону за руку, недвусмысленно дав понять: «Мы вместе».

Девочка оказалась невероятно застенчивой. Когда брат представил её Гермионе и Невиллу, она ещё смогла выдавить из себя несколько слов, но когда очередь дошла до Гарри, она онемела и густо покраснела. Лёгкое сканирование её мыслей показало нездоровую влюбленность в героический образ из книг о Гарри Поттере. О самом Гарри она не знала ничего. Он также уловил намек на некую тайну, но не стал углубляться.

К счастью, Джинни не стала задерживаться. Она смущённо ёрзала в компании второклассников, и, в конце концов, отправилась поискать своих сверстников. Рон, хоть и старался держаться подальше от «змеищи» Дафны, остался. Всем своим видом он показывал, что намерен ехать именно с ними.

Гарри и Гермиона переглянулись. «Может, нам стоит намекнуть ему пойти куда-нибудь ещё?» — услышал Гарри голос Гермионы в своей голове.

«Конечно, но как? Это не должно быть слишком очевидно».

От Гермионы пришла волна злорадного предвкушения.

«Я могу без палочки наложить заклинание, чтобы он побежал в туалет и надолго там задержался. Хочешь, попробую?»

Гарри едва удержал серьезное выражение лица.

«Давай. Если этого не хватит, мы можем сделать что-нибудь более радикальное позже».

Всего через несколько минут Рон вскочил, невнятно извинился и пулей вылетел из купе. До конца поездки он так и не вернулся, но это ни у кого не вызвало ни капли сожаления.

* * *

Хогвартс-экспресс неторопливо вёз детей на север, Дамблдор изволил пребывать в состоянии крайнего раздражения. Несмотря на то, что он возложил на себя управление имуществом Поттеров, из-за занятости на основной работе и двух подработках у него совершенно не было времени заниматься этим. Он перепоручил заботу о тех сейфах Поттеров, которые были ему доступны, управляющему счетами Хогвартса в Гринготтсе, и практически забыл о них. Всё шло своим чередом, пока не возникла необходимость нанять нового преподавателя ЗОТИ. Оказалось, что Хогвартс не может позволить себе зарплату, запрошенную Локхартом. В тот момент Дамблдор вспомнил о счетах Поттеров. Он рассудил, что сможет взять деньги со счёта Поттера и использовать их на всеобщее благо. Он был уверен, что Джеймс бы одобрил это решение. Однако, отправив запрос своему управляющему, он с изумлением получил ответ: «Счёт Поттера возвращён владельцу. Также оный владелец потребовал возвратить все активы, извлечённые без разрешения из соответствующего сейфа. Вам отказано в доступе к указанному счёту».

Это было просто невозможно! Кто рассказал мальчишке о счетах Поттеров? Его тётя не знала, а если бы и знала, то ни за что бы ему не сказала. После окончания Хогвартса Лили отдалилась от сестры, которая была непреклонна в своём желании держаться подальше от магии. Петуния казалась идеальной кандидатурой для того, чтобы оградить Гарри от волшебного мира. И всё же… Мальчик продемонстрировал гораздо большую уверенность, чем ожидалось. Он смог противостоять активной легилименции. Мелкий паршивец вероломно отказался следовать той роли, которую Альбус назначил ему, когда одиннадцать лет назад исследовал шрам и заподозрил, что может скрываться в нём. Хуже того, когда отродье Поттеров прибыло в школу, шрам отсутствовал, и пацан явно не собирался доверять ни Альбусу, ни кому-либо из учителей. Теперь же выяснилось, что он получил контроль над своими счетами. Что ещё натворил этот мальчишка, о чём Альбус даже не подозревал? Как могут его планы осуществиться, если последний из Поттеров постоянно рушит все его замыслы?

А потом эта история с Сириусом… Альбус всегда знал, что Блэк не был хранителем тайны, но ему нужно было держать его подальше от Гарри. Дамблдор хотел, чтобы Гарри, как Том, вырос в нелюбви. Только в этом случае он смог бы сразиться с тем на равных. Из этого следовало, что Сириусом нужно было пожертвовать. Но теперь Сириус был на свободе и укреплял свои отношения с Гарри. Это совершенно не укладывалось в планы Дамблдора! Он также не мог понять, почему Гарри проявляет интерес к мисс Грейнджер и отпрыску Лонгботтомов. Он мог допустить, что мальчики подружились, будучи соседями по спальне, пусть даже это не сработало с юным Уизли. Но мальчики в этом возрасте не должны проявлять никакого интереса к девочкам, по крайней мере, ещё год или два.

К счастью, у него получилось заронить в пустую голову Локхарта мысль, что тот может указать в качестве учебных материалов любые книги, которые сочтёт полезными. Гилдерой понял намёки директора правильно и потребовал, чтобы все ученики приобрели полный комплект его книг о путешествиях. Благодаря этому писака смог изрядно заработать и согласился на гораздо меньшую зарплату, посильную бюджету Хогвартса.

Альбус подозревал, что едва ли когда-нибудь сможет вернуть контроль над мальчиком или его сейфом. Сириус оказывал на мальчика всё большее влияние, и старый директор совершенно не представлял, к чему это может привести. Единственное, в чём он был уверен, так это в том, что все его планы рухнули. Его это не особо волновало, но он знал, что Том вернётся, и Гарри придётся победить его. Возможно, ценой собственной жизни. Чтобы это случилось, Гарри должен был обладать низкой самооценкой и практически не иметь друзей, но…

Ну что ж… Ему нужно взять себя в руки и снова стать таким, каким все его знали, — эксцентричным доброжелательным директором. Никто не должен видеть его в таком настроении.

* * *

Никто не удивился тому, что Шляпа отправила Джинни в Гриффиндор. Казалось, за последнее столетие все Уизли неизменно попадали именно туда, хотя Гарри знал, что несколько поколений назад некоторые их предки носили цвета Слизерина. Впрочем, как он выяснил из книги о Поттерах и генеалогического древа Блэков, в его собственной родословной тоже встречались слизеринцы. В отличие от Рона, Гарри судил о людях не по тому, на каком факультете они учились, а по их делам.

Вернувшись в спальню, Гарри задумался, как бы разузнать побольше об этой странной крысе. Блёстка дала понять ясно: «Поскольку это не крыса, а человек, я не стану её есть. Большинство хищников не станет есть таких, как она, даже если они охотятся на крыс».

Гарри был в замешательстве. Он понятия не имел, кем могла быть эта крыса, и ему совсем не хотелось, чтобы невинный человек пострадал лишь за то, что он оказался анимагом, способным превращаться в крысу. С другой стороны, тот, кто годами скрывался в обличье домашнего грызуна, вряд ли мог быть совершенно невинен. Гарри склонялся к мысли, что это кто-то, кого разыскивает полиция или авроры за серьезное преступление. Значит, ему придется присматривать за этой крысой. С этим Блёстка согласилась помочь.

На первом курсе Гарри редко отпускал змею ползать по замку. Он не знал, какие опасности могут подстерегать питомицу в стенах Хогвартса, и не выпускал её из виду. На втором курсе его мнение изменилось. «По-моему, пока ты не выходишь за пределы школы, тебе ничего не угрожает. Ты уже достаточно крупная и сильная, чтобы дать отпор другим питомцам или фамильярам, и даже крупным птицам вроде орлов. Так что я буду выпускать тебя погулять на одну ночь в неделю».

Блёстке этого было вполне достаточно, да и сама она не горела желанием расставаться со своим человеком, лишаться его защиты. «Одной ночи в неделю более чем хватит. Просто выпусти меня из окна туалета перед сном. Я вернусь к тебе до того, как ты проснёшься утром».

Гарри согласился. Если Блёстка сможет сама забираться обратно в спальню, ему не придётся вставать, чтобы впустить её, и всю ночь он будет спать с Гермионой. Для него это будет просто идеальным решением.

Гермиона, разумеется, не возражала. Для неё Блёстка была неотъемлемой частью Гарри, что, кстати, во многом так и было. Связь фамильяра, значительно усиленная тем, что на протяжении нескольких лет большую часть времени змея находилась под его кожей, сделала Блёстку почти продолжением Гарри и наделила интеллектом, превосходящим большинство змей её вида. Однако она сохраняла собственную волю и личность, особенно когда была в своём теле.

Идея с ночными вылазками Блёстки оказалась превосходной. Змее не требовалось много пищи, и одного раза в неделю для охоты было более чем достаточно. Обычно она охотилась раз в две недели, а в остальное время просто изучала замок и знакомилась с другими змеями, обитавшими в его стенах. Кроме того, ей не составляло труда присматривать за крысой, тем более что та обычно спала по ночам (и довольно много днём). Блёстка нашла все норы и лазейки, в которые смогла бы протиснуться эта жирная крыса, на случай, если возникнет необходимость её поймать.

Примечания:

С болью в голосе признаюсь, что это была последняя подготовленная глава. Увы мне, заявленный темп "глава каждый день" выдержать не удалось. Следующую планирую выложить в четверг-пятницу. Постараюсь выкладывать хотя бы две главы в неделю.

Перед первым уроком ЗОТИ большинство девочек трепетали в предвкушении встречи с красавцем-учителем. Мальчики не разделяли этого энтузиазма, а Гермиона испытывала противоречивые чувства. Учитель был, безусловно, хорош собой, но его книги изобиловали неточностями. Это было совершенно неприемлемо для её острого ума. Как такое возможно? Разве книги не должны быть источником истины? Конечно, за исключением художественной литературы, но книги Локхарта никак не могли быть приключенческими романами. Или всё-таки могли?

А затем состоялся сам урок. Гарри не мог решить, смеяться ему или негодовать. Это была пустая трата времени. Всё внимание было сосредоточено исключительно на личности учителя. Когда же наконец дошло до сути предмета, он выпустил пикси из клетки и предоставил ученикам самим справляться с бандой мелких летунов, а сам поспешно укрылся в своём кабинете.

Некоторые выходки пикси были довольно забавными. То, как они выдворили Локхарта из класса, было даже комичным, но подвешивание Невилла к потолку не вызвало у гриффиндорца ничего, кроме возмущения, хотя некоторые слизеринцы потешались над этим.

— Это будет ещё один год потерянного времени вместо учёбы, — с горечью посетовал он Гермионе.

Она была вынуждена признать, что очаровательный профессор оказался лишь красивой обёрткой, за которой не было ничего существенного. Однако справедливости ради она решила дать ему шанс проявить себя на следующем уроке.

После второго урока защиты Гермиона очень расстроилась.

— Я не знаю, что мы можем предпринять. Но мне кажется, что мои родители и твои опекуны должны выразить своё недовольство. Они платят за то, чтобы нас учили защищаться, а не за восхваление любимых цветов учителя или восхищение его галстуками.

Гарри задумался.

— Возможно, мы можем подбить других учеников написать домой. Пусть они тоже расскажут, какая пустая трата времени уроки Локхарта, чтобы их родители потребовали заменить учителя. Это особенно важно для пятикурсников и семикурсников, ведь им предстоит сдавать СОВ и ЖАБА.

Гермиона обдумала его предложение.

— Это действительно отличная идея, Гарри. Удивительно, почему мы не додумались до этого в прошлом году.

Гарри невесело усмехнулся.

— Здесь слишком много бесполезных учителей. Локхарт — лишь один из них. Снейп немногим лучше. Он практически ничему не учит, хоть и не спрашивает нас о своих любимых цветах…

— Которые, скорее всего, чёрные, — перебила она с усмешкой.

— …И Биннс, который усыпляет нас всех своими лекциями. Но призрак, по крайней мере, пытается донести до нас хоть что-то из того, что должен, — закончил Гарри.

— Ну, мы не можем заменить их всех за один раз. Локхарт здесь первый год, поэтому его будет легче всего поменять. Что ты собираешься делать?

Гарри пожал плечами.

— Сначала я поговорю с пятикурсниками и семикурсниками нашего факультета. Узнаю их мнение, а потом решим, что делать…

В выходные Гарри первым делом обратился к Оливеру Вуду. Он знал, что к мнению капитана квиддичной команды многие прислушиваются.

— Я считаю, что наш профессор защиты от тёмных искусств настолько некомпетентен, что наши родители и опекуны должны возмутиться. Они ведь платят за его уроки деньги. Они хотят платить за настоящее, полезное обучение, а не за обман.

Оливер задумался.

— Пожалуй, ты прав. Мои родители и так беспокоятся о том, что квиддичные тренировки отвлекают меня от учёбы. Они точно не захотят платить за то, что, по сути, является ничем.

Затем Вуд улыбнулся.

— Давай я поговорю со старшими, а ты займись учениками с первого по третий курс.

Это оказалось удачным решением. Ни Гарри, ни Гермиона не обладали особым даром убеждения, и едва ли старшекурсники стали слушать каких-то второкурсников. Тем не менее, они не ограничились только Гриффиндором. Парвати познакомила их со своей сестрой-близнецом, Падмой. Падма училась на Равенкло и сумела убедить нескольких своих товарищей по факультету присоединиться к акции по замене Локхарта. Невилл помог ему встретиться со Сьюзен и Ханной из Хаффлпаффа. Они должны были сделать то же у себя. Но со слизеринцами договориться не удалось. Дафна согласилась написать своим родителям, но она не смогла убедить других.

— Там каждый сам за себя — мы лишь создаём видимость единства факультета для окружающих, но на самом деле почти не общаемся друг с другом, — объяснила она.

Тем не менее, она пообещала поговорить с теми, кого знала лучше, и заодно попросить своих родителей обратиться к родителям других учеников.

На некоторое время всё стихло. Насколько Гарри мог судить, более половины учеников написали домой. Они просили своих родителей потребовать нормального учителя защиты от тёмных искусств.

* * *

На второй неделе учебного года домовой эльф Поттеров появился перед Гарри в туалете.

— Простите, что беспокою вас здесь, Хозяин, но мне было очень трудно найти вас одного в месте, где никто не сможет увидеть или услышать наш разговор. Я Доски, и я часть команды, которая охраняет вас и Мисс.

Гарри был, мягко говоря, удивлён, но должен был признать, что с уединением в Хогвартсе были большие проблемы.

— Что ты хотел мне сказать? — спросил он.

— Во время охраны Мисс мы почувствовали поблизости тёмную магию. Мы проследили её до предмета, находящегося в сундуке ученицы по имени Джиневра Уизли. Мы могли просто забрать его, но это было бы воровством, и вы, как наш Хозяин, понесли бы за это ответственность.

Гарри изумлённо поднял брови. Домовик Поттеров тем временем продолжил свою речь.

— Мы предлагаем вам поговорить с деканом вашего факультета или с директором. Пусть они проверят тёмную магию в сундуках учеников. Мы собираемся поговорить с домовыми эльфами школы, чтобы они тоже передали эту информацию.

Гарри оторопело рассматривал Доски. Насколько этот эльф, с грамотной правильной речью и в чистой опрятной одежде, отличался от полубезумного Добби.

— Кто-то из нас будет присматривать за Джиневрой, чтобы она никому не навредила этим предметом, и чтобы ей самой не навредили. Похоже, она не осознаёт, что это такое.

Гарри согласился пойти к декану. Правда, он не был уверен, что Макгонагалл отнесётся к его опасениям всерьёз. Ему нужно было посоветоваться с Гермионой о том, как правильно рассказать профессору про подозрения эльфов.

Гермиона тоже не знала, как лучше поступить. Для начала она попыталась поговорить с Джинни, но младшая девочка оказалась очень застенчивой и не шла на контакт. Тогда они решили обратиться к декану Гриффиндора.

— У меня такое чувство, что в спальнях есть что-то тёмное, что-то недоброе, — начал Гарри, собравшись с духом. — Я спросил нескольких домовых эльфов, и они подтвердили мои опасения. Я думаю, было бы полезно обыскать все вещи учеников на предмет тёмной магии. Я надеюсь, это можно сделать, не вынимая каждый предмет из сундука для осмотра.

Макгонагалл нахмурилась.

— Школьные чары должны препятствовать проносу таких предметов в Хогвартс. Однако, я допускаю, что они давно не обновлялись. Вы говорите, что домовые эльфы подтвердили ваше предчувствие?

Гарри кивнул, и её брови сошлись ещё сильнее.

— А вы, мисс Грейнджер, чувствовали что-то подобное?

Гермиона покачала головой.

— Я не так чувствительна к магии, как Гарри. При таком количестве магических вещей вокруг я могу не заметить этого.

Минерва вздохнула.

— Мне придётся посоветоваться с директором, но я считаю, что сканирование вещей учеников не повредит. Я намерена сделать это до следующей недели.

В выходные всех учеников Гриффиндора собрали в гостиной. Минерва обратилась к ним с речью и запретила им входить в спальни, пока Альбус, Филиус и Северус сканировали каждую комнату. Гарри не удивился, когда после сканирования всех спален и тихого разговора с Минервой, декан попросила Джинни пройти с ней в спальню первокурсниц. Через несколько минут она покинула башню, левитируя небольшую книгу, а за ней следовала очень бледная Джинни.

Час спустя Гарри вызвали в кабинет директора.

— Мистер Поттер, я благодарю вас за вашу бдительность. Мы обнаружили очень тёмный артефакт в сундуке одной ученицы, нечто, что могло подвергнуть опасности всю школу. Тёмный предмет был уничтожен, и опасность миновала. А теперь не могли бы вы рассказать мне, как вы узнали об этом?

По тому, как пристально директор всматривался в его лоб, Гарри предположил, что директор по-прежнему думает, будто та сущность, что некогда скрывалась в его шраме, по-прежнему сидит в нём. И именно она дала ему такую чувствительность к тёмной магии. Поэтому Гарри решил не выдумывать и сказать правду. Так ему показалось проще.

— Ещё до начала учебного года ко мне пришёл домовой эльф и предупредил, что в Хогвартсе будет опасность. Он требовал, чтобы я не ехал в школу. Другие домовые эльфы решили защищать меня. Один из них сообщил мне о предмете в спальнях девочек, излучающем тёмную магию. Я сам этого не чувствовал.

После признания мальчика Дамблдор, казалось, выдохнул с облегчением. Затем он задал вопрос, который Гарри ожидал ещё с прошлого года.

— Мой мальчик, как ты избавился от шрама? До того, как передать тебя опекунам, мы здесь предприняли ряд попыток, но все наши усилия не принесли никаких результатов.

Гарри не хотел рассказывать о том, что произошло в Гринготтсе, поэтому решил рассказать подкорректированную версию.

— Перед первым курсом я пошёл в Гринготтс за деньгами. Гоблины обнаружили в моём шраме тёмную магию. Это возмутило их, и они вынудили меня исцелить его. Это было довольно больно, но после этого шрам исчез, и я почувствовал себя чище и сильнее. И моё настроение точно улучшилось, — рассказ был достаточно близок к правде, и не содержал детали, о которых Гарри не хотел рассказывать директору.

Дамблдор выглядел задумчивым.

— Ты говоришь, гоблины удалили тёмную магию? Я никогда не думал обращаться к ним с такими вопросами… — через мгновение он вернулся к своему обычному виду. — Что ж, от имени всей школы я благодарю тебя за бдительность, которая помогла нам избавить школу от опасности. Ты принёс своему факультету пятьдесят баллов.

Когда Гарри вышел из кабинета директора, его охватило облегчение — на этот раз старик не стал пытаться проникнуть в его разум. Возможно, он сумел бы отразить атаку или даже контратаковать, но… так было спокойнее.

* * *

Несколько дней после случившегося Гарри не видел Джинни. Он начал беспокоиться и спросил у Гермионы, что происходит с девочкой.

— Она в основном лежит в постели, когда у неё нет занятий, — рассказала Гермиона. — Думаю, ей стыдно за то, что она принесла этот тёмный артефакт в школу и подвергла всех опасности.

— Мы можем помочь ей справиться с этим? — спросил Гарри.

— Ты ничего не можешь сделать. Тебе нельзя входить в девичьи спальни, а она почти не выходит оттуда. Я стараюсь разговаривать с ней хотя бы раз в день. Думаю, она идёт на поправку. Через несколько дней с ней всё будет в порядке, я надеюсь, — заверила его Гермиона.

Действительно, Джинни понадобилось всего два дня, чтобы набраться смелости выйти из своей спальни и присоединиться к ученикам в гостиной. Сначала она подошла к Гарри и Гермионе.

— Гарри, прости меня за то, что я вела себя как глупый ребёнок. Этот тёмный артефакт был дневником, который отвечал, когда я в нём писала. И он очень интересовался тобой. Мне надо было сразу понять, что это не просто так, но я не обратила на это внимания.

— Чей это был дневник? — спросил он.

— Там было имя — Том Марволо Риддл. Дамблдор сказал, что это имя носил тот человек, прежде чем он стал В… Вол… Волдемортом.

Гарри ахнул. Затем заговорила Гермиона.

— Неудивительно, что ему удалось тебя обмануть. Он обманывал многих людей старше и мудрее, которые обязаны были быть осторожнее, чем девочка-первокурсница. Ты не должна винить себя за то, что у тебя не было знаний и опыта, чтобы распознать это. Просто прими это как урок, чтобы ничто подобное больше не могло тебя обмануть.

Джинни серьёзно кивнула.

— Я постараюсь, — Я рада, что это нашли до того, как случилось что-то серьёзное.

— Мы все рады, — заверил её Гарри. — Кстати, что он пытался заставить тебя сделать?

Джинни заколебалась.

— Он постоянно упоминал Тайную комнату, комнату Слизерина, как он её называл, и хотел, чтобы я туда пошла. Ему почти удалось. Однажды я обнаружила, что нахожусь в туалете Миртл, хотя я не могла вспомнить, как туда зашла. Наверное, я была в чём-то вроде сна, и когда кто-то хлопнул дверью, я очнулась возле раковины.

— Ты сможешь показать мне, где именно это произошло? — спросил он на всякий случай. Гарри ещё не решил, стоит ли ему вмешиваться.

— Да, наверное. Но давайте не сейчас, хорошо? — Джинни задрожала от одной мысли об этом. — Я стараюсь держаться оттуда подальше. Вдруг там осталась какая-то тёмная магия, и она подействует на меня.

Гарри понимающе кивнул. Хотя он не очень хорошо разбирался в магии, он не раз читал, что некоторые переживания, как обычные, так и магические, могут иметь долгосрочные последствия для людей.

Той ночью ему пришла в голову ещё одна мысль, и он решил обсудить её с Гермионой.

— Если она согласится, я мог бы попробовать прочитать её мысли и узнать всю информацию, которую дневник внушал ей для выполнения своих замыслов.

Гермиона засомневалась, что это хорошая идея.

— Зачем тебе связываться с такой тёмной магией?

— Меня интересует не тёмная магия. Меня интересует информация о Тайной комнате. Если там есть что-то опасное, мы должны сообщить учителям. Если там есть что-то ещё, например, книги и старые свитки, я уверен, они будут интересны.

Как и ожидалось, упоминание книг подействовало на Гермиону.

— Ну, может быть, тебе и стоит попробовать. Но сейчас нам нужно поспать, — она прикрыла ладошкой зевок. — Спокойной ночи, дорогой, — сказала она, прижимаясь к Гарри.

— Спокойной ночи, любимая, — ответил Гарри, крепче обнимая её и закрывая глаза.

Новый учитель ЗОТИ крайне разочаровал Гарри. Этот человек, казалось, был всецело поглощен лишь собственной внешностью и жаждой славы, демонстрируя при этом вопиющее невежество в предмете, который ему было поручено преподавать. Его книги были ни чем иным, как сборником небылиц о его якобы героических подвигах. Гарри и Гермиона тщательно проанализировали их и сочли бессовестными выдумками. Они обнаружили в этих произведениях множество серьезных нестыковок, а большинство упомянутых заклинаний оказались либо вымышленными, либо демонстрировали совершенно иные эффекты, нежели должны были. Поэтому лохматая парочка с нетерпением ждала, когда наконец переполнится чаша терпения родителей учеников Хогвартса, и Дамблдору придётся заменить этого горе-учителя.

Спустя несколько недель после начала кампании по смещению Локхарта, Гарри обратил внимание на отсутствие златокудрого красавчика за завтраком. Улыбчивый профессор никогда не пропускал возможности покрасоваться в Большом Зале, поэтому его отсутствие не могло остаться незамеченным. В конце завтрака Дамблдор поднялся и произнес:

— С глубоким сожалением сообщаю вам, что профессор Локхарт был вынужден покинуть школу по срочным семейным обстоятельствам. До конца недели уроки защиты от тёмных искусств будут отменены. Прошу вас провести это время с пользой. Надеюсь, что уже на следующей неделе я смогу представить вам нового преподавателя на эту должность. Что касается учебников, меня проинформировали в «Флориш и Блоттс», что каждый студент, пожелавший вернуть книги в хорошем состоянии, получит полную компенсацию их стоимости. Как только у нас появится новый учитель, мы предоставим вам список необходимых учебников по сниженной цене. На этом пока всё.

На следующий день Гарри получил письмо от тёти.

«Дорогой Гарри,

Меня очень расстраивает тот факт, что твой профессор оказался настолько некомпетентным, что ты счёл необходимым вмешаться. Меня до сих пор возмущает, как Дамблдор мог допустить, чтобы такой шарлатан, каким ты его описал, преподавал в школе. Я связалась с Грейнджерами, они, в свою очередь, привлекли родителей ещё нескольких учеников. В итоге, мы отправили наши письма одновременно. Некоторые волшебники даже прислали ему вопиллеры — полагаю, ты знаешь, что это такое.

Только что я получила официальное письмо из школы, где сообщается об увольнении учителя и возможности возврата его книг в магазин для получения компенсации. Надеюсь, следующий преподаватель окажется более достойным.

И ещё, я помню, ты упоминал о двух других бесполезных учителях. Не стоит ли нам попытаться заменить и их? Мне претит мысль о том, что деньги, оставленные твоими родителями на твоё образование, тратятся впустую.

С любовью, твоя тётя Петуния.»

Закончив читать, он передал письмо Гермионе.

— Как думаешь, стоит попытаться заменить и двух других?

Она задумалась над его вопросом.

— Безусловно, это необходимо сделать, но не прямо сейчас. Как только у нас появится приличный профессор защиты от тёмных искусств, мы можем начать работу над зельеварением. Вообще-то, я уверена, что профессор Снейп очень хорошо разбирается в зельях. Жаль только, что он не умеет передавать свои знания.

Гарри не был уверен, насколько хорош Снейп в зельях, но с тем, что он не умеет преподавать, был абсолютно согласен.

Гарри не терзался догадками о личности нового профессора, попросту не зная достаточного количества волшебников, чтобы угадать возможных кандидатов. Тем не менее он рассказал о замене преподавателя ЗОТИ Сириусу и Римусу во время их очередного визита в Хогвартс, ставшего доброй традицией с прошлого года.

Римус, на которого Гермиона обрушила град вопросов по магии, лишь понимающе кивнул, а Сириус с непонятной ухмылкой ответил невпопад:

— Полагаю, нам стоит пересмотреть график наших встреч.

— Почему? — опешил Гарри. — Что не так с нашими встречами по выходным?

Сириус сделал вид, что глубоко задумался.

— Видишь ли, Сохатик, для встреч в Хогсмиде и тебе, и мне придётся покидать замок, а затем всем вместе возвращаться обратно. Глупо, не находишь?

Гарри мгновенно понял, на что намекнул крёстный.

— Ты собираешься остаться здесь на всю неделю? Как так?

— Вы избавили школу от некомпетентного учителя защиты от тёмных искусств, разве нет? Теперь вам нужен новый, и так уж случилось, что у меня нет никаких дел на ближайшие несколько месяцев, — с деленной небрежностью ответил Сириус.

— Ты наш новый учитель?! Ух ты! Теперь мне придётся называть тебя профессор Блэк, да?

— В классе и на людях — разумеется, — осклабился Сириус. — Но наедине для тебя и Гермионы я по-прежнему Сириус.

Услышав возглас Гарри, Гермиона отвлеклась от разговора с Римусом.

— Что случилось? — поинтересовалась она.

Сириус повернулся к ней и с напускной торжественностью произнёс:

— Позвольте представить вам вашего нового учителя защиты от тёмных искусств, профессора Блэка.

Теперь пришла очередь Гермионы ахнуть, но затем в её глазах заблестели озорные искорки.

— Надеюсь, ты окажешься приличным учителем, иначе нам придётся выпереть и тебя.

Сириус притворился оскорблённым.

— О, неужели ты не веришь, что отпрыск темнейшей семьи может оказаться приличным учителем?

Гермиона сурово нахмурилась.

— В классе увидим.

Гарри встревоженно вскинулся, озаренный внезапной мыслью.

— А как насчёт слухов о проклятии, висящем над этой должностью? Может быть, тебе стоит убедиться, что оно снято, если ты намерен сохранить эту работу.

Сириус отбросил шутливый тон.

— Я говорил об этом с Дамблдором. Он не верит в существование такого проклятия и не готов тратить на это ограниченные средства школы, особенно после фиаско с Локхартом. Я решил нанять команду взломщиков проклятий и проверить всё как можно тщательнее. К счастью, я могу себе это позволить.

Гарри и Гермиона радостно закивали.

— Надеюсь, ты сможешь найти и снять его. Я бы хотел, чтобы ты нас учил, — затем Гарри снова задумался. — Вообще-то, ты говорил, что Римус ещё лучше. Почему ему не предложили эту должность? Не то чтобы я считал, что ты недостаточно хорош.

Сириус печально улыбнулся.

— Я бы тоже рекомендовал его, но он просто не может принять такую работу. Он расскажет тебе почему, когда ты станешь немного старше. — Он бросил на Римуса взгляд, который ясно говорил: «Помолчи сейчас!»

За ужином, когда большинство учеников уже разместились за столами, Дамблдор поднялся со своего места.

— Как вы помните, я обещал найти нового учителя ЗОТИ, и я его нашёл. Прошу поприветствовать профессора Блэка, вашего нового наставника.

Боковая дверь распахнулась, и в зал вошёл Сириус в мантии из дорогой ткани, ослепительно улыбаясь и приветствуя студентов взмахом руки. Лишь немногие разразились аплодисментами, самыми восторженными, конечно, были Гарри и Гермиона. Очевидно, эта новость обрадовала Снейпа в гораздо меньшей степени. На самом деле, он выглядел так, словно готов был кого-нибудь немедленно проклясть, если бы только нашёл подходящий повод.

Дамблдор подождал, пока Сириус займёт своё место за столом, а затем поднял руки, призывая к тишине.

— Профессору Блэку потребовалось больше недели, чтобы принять моё предложение, поскольку он не был уверен, достаточно ли он хорош, и хотел перечитать весь учебный материал, прежде чем дать согласие. Уже одно это говорит о его преданности делу и серьёзности, с которой он относится к своей работе. Следует также упомянуть, что он был мракоборцем, прежде чем был несправедливо заключён в тюрьму. Мы все желаем ему успехов.

Он выдержал паузу, а затем добавил:

— На протяжении многих лет ходили различные слухи о проклятиях, наложенных на места или должности в школе. Со следующей недели группа взломщиков проклятий будет тщательно осматривать школу, чтобы подтвердить или опровергнуть эти слухи. Возможно, им также придётся обыскать спальни. Вас будут заранее информировать о таких мероприятиях. Прошу вас проявить сознательность, чтобы мы могли как можно скорее вернуться к нашему обычному распорядку.

* * *

В тот же вечер, после представления нового профессора защиты, Блёстка, неспешно скользя по траве, уловила какое-то движение. Повернув голову, она заметила спешащую к воротам жирную крысу. Принюхавшись, она поняла, что это не просто крыса, а крыса-человек. Змеи не склонны к долгим размышлениям. Их инстинкты просты: опасность нужно устранить, или, если это невозможно, избежать. Блёстка без труда могла устранить эту угрозу, но ей не хотелось ни есть крысу, которая не является крысой, ни убивать человека, принявшего облик крысы. Однако, она могла предупредить других змей об этом жирном грызуне.

Ленивая, жирная крыса — не соперник для молодых стремительных змей. Пока Короста ковыляла по дорожке, Блёстка успела найти двух других змей и направить их к цели. Змеи, в отличие от кошек, не играют со своей добычей. Они устроили засаду на крысу неподалеку от ворот, а Блёстка заняла позицию рядом с воротами, чтобы крыса не сбежала. Все произошло в считанные секунды. Ближайшая к крысе змея укусила её, впрыснув достаточно яда, чтобы обездвижить жертву. Убедившись, что это именно та крыса, Блёстка уползла прочь. Она не собиралась вмешиваться в то, как две другие змеи поделят добычу.

* * *

На следующее утро башню Гриффиндора сотрясли вопли Рона Уизли. Он лихорадочно искал свою крысу, и так увлёкся, что едва не опоздал на завтрак. В отчаянии он обрушился с обвинениями на Гермиону:

— Это наверняка твоя кошка сожрала мою крысу! Я видел рыжие волоски и пятна крови возле моей кровати.

Гермиона возмутилась:

— Мой Живоглот все выходные просидел в моей комнате, он не любит дождливую погоду. А что касается твоих «улик»… Ты уверен, что это не твои собственные волосы? Они, знаешь ли, рыжие. И, кстати, у тебя рана на пальце. Ты мог испачкать простыни.

— Короста очень беспокоилась после ужина, когда мы обсуждали нового учителя, — признался Рон. — Она укусила меня за палец, когда я попытался её поймать.

— Может, она просто спряталась от волнения? — предположила Гермиона.

Рон лишь фыркнул. Он не смог убедить остальных в виновности Живоглота, но остался при своём мнении.

После первого урока с Сириусом Гарри рассказал ему об исчезновении крысы. К удивлению Гарри, Сириус проявил живой интерес.

— Крыса, говоришь? И сколько лет она была у Уизли?

— Около одиннадцати, кажется, — ответил Гарри, немного подумав. Затем нахмурился: — Разве это не слишком долгий срок для крысы?

Сириус пропустил вопрос мимо ушей, продолжая допрос:

— Было ли в этой крысе что-то особенное? Что-то, что отличало бы её от других, если бы нам пришлось её искать?

В разговор вмешалась Гермиона:

— У неё не было пальца на передней лапе.

Сириус побледнел.

— Пожалуйста, зайдите ко мне после ужина, — попросил Сириус. — У меня есть некоторые подозрения, и я хотел бы взглянуть на ваши воспоминания об этой крысе, чтобы их проверить.

Когда ребята закончили ужинать, они направились к Сириусу. Он провёл их в кабинет директора и объяснил:

— Существует простой способ извлечения воспоминаний. Сосредоточьтесь на нужном воспоминании, вызовите его в своём сознании. Затем, прижав палочку к виску, извлеките его. Воспоминание можно будет просмотреть в Омуте памяти.

Он указал на большую чашу, испещрённую руническими узорами, стоявшую на одной из полок.

Всё прошло гладко. Сириус извлёк воспоминания у обоих детей, а затем показал им, как пользоваться Омутом памяти. Дамблдор молча наблюдал. Они покинули кабинет, не подозревая о разговоре, который состоялся между директорами после их ухода, когда Дамблдор тоже взглянул на воспоминания.

На следующий день Хагрид заметил, как несколько ворон кружили возле ворот. Они нацеливались клюнуть мёртвую крысу, но стоило приблизиться к трупику, отскакивали и взлетали. Озадаченный, Хагрид завернул останки в ткань и отнёс Дамблдору. Выслушав историю, Дамблдор позвал Сириуса, и они вместе осмотрели загадочную крысу. Вскоре сомнений не осталось: это был Питер Петтигрю. Причину смерти установить было сложнее, но Дамблдор с помощью малоизвестных заклинаний обнаружил змеиный яд.

— Кажется, я понимаю, что произошло, — сказал Сириус.

Дамблдор сделал жест «мол, продолжай».

— Он не ожидал, что я выберусь из Азкабана. Мой суд и его исход встревожили его, но он считал, что жизнь с Уизли в Хогвартсе достаточно безопасна. Известие о моём прибытии в Хогвартс напугало его, и он попытался сбежать ночью в обличье крысы. Змея поймала и убила его.

— Но почему его не съели? — спросил Дамблдор.

Сириус медленно ответил:

— Анимаг — это не животное, а человек в обличье животного. Он не пахнет как животное, но и не пахнет как человек. Поэтому его не съели — он пах неправильно, да ещё и змеиным ядом. Падальщики не рискнули связываться с этим.

— Следует ли нам рассказать об этом владельцу питомца? — спросил Дамблдор.

— Конечно, но ему не обязательно знать, что это был волшебник. Глупую крысу укусила змея — этого достаточно, — согласился Сириус.

Рон получил останки своей крысы на следующее утро, и Хагрид помог ему похоронить их. Несмотря на известие о змее, Рон не извинился, чего никто и не ждал. Все были рады, что он держится подальше.

Во вторник, точно к ужину, в Хогвартс прибыли взломщики проклятий. Сириус, лучась энтузиазмом, лично проводил их к преподавательскому столу. Дамблдор, хоть и не разделял его восторга, все же сдержанно поприветствовал гостей. После короткой беседы директор поднялся, чтобы обратиться к ученикам.

— Как вы уже поняли, к нам приехали уважаемые специалисты для тщательной проверки замка и его окрестностей на предмет темных проклятий. Чтобы не нарушать учебный процесс, они будут работать по ночам, осматривая классы и коридоры. Ваши личные комнаты и спальни будут проверены в те часы, когда вы находитесь на уроках. Заверяю вас, ни один сундук не будет открыт без вашего согласия. Однако, в случае обнаружения подозрительных предметов, от вас потребуется полное сотрудничество. Помните, их цель — ваша безопасность.

Гарри вдруг заметил знакомое лицо среди взломщиков. Высокий молодой человек с рыжими волосами и привлекательными чертами лица казался ему смутно знакомым. Взгляд, брошенный на близнецов Уизли, подсказал ответ: это был их родственник. Подтверждение не заставило себя ждать.

— Этот рыжий — мой брат Билл, — с гордостью заявил Рон. — Он работает в Гринготтсе, и его весьма ценят.

Вскоре Билл подошел поздороваться с братьями и сестрой. Джинни, крепко обняв его, не отпускала, даже когда к нему подходили братья для коротких крепких объятий. Билл, казалось, был только рад такому проявлению чувств и ласково гладил её рыжую гриву. После ужина все хогвартские Уизли толпой отправились за старшим братом из Большого зала.

Ко всеобщему удивлению в Хогвартсе взломщикам проклятий пришлось изрядно потрудиться. Следы студенческих шалостей, ссор и даже драк, копившиеся поколениями, оставили свой отпечаток на стенах замка. Большинство из них были безобидными, но все же нежелательными в школе, полной детей. Результаты работы взломщиков были невидны глазу, но по мере того, как они чистили этаж за этажом, Гарри ощущал, что коридоры и классы наполняются светом и радостью. Возможно, сами по себе перемены были незначительными, но они затрагивали так много школьников и учителей, что атмосфера в замке на глазах менялась.

Примерно через неделю Джинни подошла к Гарри.

— Думаю, я готова показать тебе место, куда меня приводил дневник, — сказала она, — только это женский туалет, куда тебе, вроде бы, нельзя заходить.

Гарри отмахнулся от ее опасений.

— Уверен, там не страшнее, чем в мужском, — он не стал упоминать случай с троллем, когда ему уже доводилось бывать в женском туалете. — К тому же, я хочу, чтобы с нами пошла Гермиона, чтобы никто не подумал, что мы делаем что-то не то.

Джинни кивнула.

— Конечно. Я и сама хотела, чтобы она присоединилась к нам.

Через несколько минут трое друзей стояли перед раковиной, к которой Джинни приходила под влиянием дневника. Над ней висела большая табличка: «Не работает». Судя по выцветшей краске, она висела там уже довольно давно.

— Большинство девочек стараются сюда заходить только по крайней необходимости, — пояснила Гермиона. — Мало того, что раковина не работает, так еще и сантехника постоянно засоряется, вызывая потопы. Говорят, это из-за привидения, которое здесь обитает, но я его никогда не видела.

На первый взгляд раковина ничем не отличалась от остальных, разбросанных по замку. Лишь присмотревшись, можно было заметить волнистую отметину на стене над ней.

— Ты помнишь, что он хотел, чтобы ты сделала? — спросил Гарри.

— Я не совсем уверена. Воспоминания о дневнике словно окутаны густым туманом, — ответила Джинни. Ей все еще было трудно говорить с Гарри, и ее лицо заливалось краской, но она старалась преодолеть смущение. Гарри восхищался ее силой воли.

— Если хочешь, я могу попытаться помочь тебе восстановить эти воспоминания или просто прочитать их, не меняя того, как ты их помнишь, — неуверенно предложил Гарри. Он не хотел раскрывать свои способности, опасаясь реакции Рона, хотя Джинни казалась более надежной.

Джинни задумалась.

— Не уверена, что хочу это помнить. Я хотела бы вычеркнуть эти недели из своей жизни. Но если это может чем-то помочь, бери их. Только как ты это сделаешь?

Гарри ободряюще улыбнулся ей.

— Просто расслабься и постарайся ни о чем не думать. Я постараюсь найти то, что мне нужно, как можно быстрее и не смотреть на то, что не относится к делу.

Джинни залилась краской, но решительно кивнула. Она прислонилась к стене и стала ждать. Гарри сосредоточился. У Джинни не было ментальных щитов, но ее воспоминания были плохо организованы. Потребовалось время, чтобы найти закономерность в их расположении. Он невольно увидел некоторые личные моменты, которые предпочел бы не видеть, но, как только он нашел нужные воспоминания, дело пошло. Он не пытался их понять, а просто скопировал в свою память, чтобы изучить позже. Единственным воспоминанием, представлявшим непосредственный интерес, было воспоминание о раковине.

— Похоже, он хотел, чтобы ты открыла ее с помощью змеиного языка. Интересно, как он собирался тебя научить? Или, быть может, собирался взять тебя под контроль и сам шипеть.

— Ты уже всё сделал? Я ничего не почувствовала! — Джинни была удивлена.

— Если всё сделано правильно, ты ничего и не должна чувствовать. И, пожалуйста, никому не рассказывай об этой моей способности. Никому из твоих братьев, ни учителям и уж тем более не директору.

Она удивленно нахмурилась.

— Ты не доверяешь Дамблдору? Все говорят, что он великий человек.

— Ну, он был моим опекуном. Он хоть раз навестил меня? Убедился, что со мной хорошо обращаются? Честно управлял моими активами? Ничего этого не было. Почему я должен ему доверять?

Джинни вздохнула.

— Я постараюсь сохранить это в секрете, насколько это возможно.

Гарри улыбнулся.

— Если ты действительно хочешь хранить секреты, тебе следует защитить свой разум, чтобы то, что мы сейчас сделали, можно было сделать только с твоего согласия. Советую изучить окклюменцию. Если родители не смогут тебя научить, может быть, Билл поможет. Он кажется очень знающим.

Джинни засияла. Она обожала своего старшего брата.

— Билл замечательный! Я сначала спрошу его. А ты сможешь меня научить, если он не сможет?

Гарри не хотел брать на себя обязательства.

— Посмотрим…

Вскоре они вернулись в башню. Джинни присоединилась к своим одноклассникам, а Гарри и Гермиона уселись в укромном уголке общей гостиной. Гарри погрузился в изучение своих новых воспоминаний, пытаясь понять, нужно ли ему что-то делать или просить кого-то сделать. Гермиона прислонилась к его плечу и держала его за руку, выражая свою безоговорочную поддержку без слов.

Они просидели так около часа, прежде чем Гарри заговорил.

— Знаешь, поразительно, какое сопротивление Джинни оказала Волдеморту. Она действительно очень сильная духом.

Гермиона усмехнулась.

— Она единственная девочка в семье мальчиков и самый младший ребенок. Как еще она могла чего-то добиться самостоятельно?

Затем она посерьезнела.

— Ты узнал, что он в конечном итоге хотел от нее?

Гарри покачал головой.

— Она сопротивлялась изо всех сил. Он смог только привести ее к этой раковине, где она должна была открыть ее с помощью языка змей, а затем спуститься, чтобы открыть Тайную комнату и выпустить какое-то чудовище.

Гермиона встревожилась.

— Значит, ты знаешь, где находится Тайная комната?

Он с виноватым видом взглянул на нее.

— Не совсем, но теперь я знаю, как в нее попасть.

— И почему никто другой не мог ее найти? — настаивала она.

— Открыть ее может только змееуст. Единственный известный на данный момент — это Волдеморт. Ну, я тоже змееуст, но я бы предпочел держать это в секрете.

— Разве мы не должны никому рассказать? — Гермиона всегда любила делиться знаниями.

Гарри задумался.

— Думаю, взломщикам проклятий стоит знать об этом. Может быть, то, что они ищут, спрятано там внизу. Но я не хочу, чтобы кто-нибудь знал о моих способностях.

Гермиона обдумала их варианты.

— Может быть, нам стоит попросить Джинни рассказать Биллу о том, что с ней произошло, и то немногое, что она помнит. Это, по крайней мере, укажет им правильное направление. Уверена, как только они узнают, что цель их поисков находится там, они смогут найти способ обойти препятствия.

Джинни не хотела рассказывать Биллу о «своей глупости», как она это называла. Гарри и Гермионе пришлось долго ее уговаривать, прежде чем она согласилась поговорить с Биллом после завтрака.

Во второй половине дня Гарри и Гермиона встретились с Сириусом, и у него были интересные новости.

— В Гринготтсе есть несколько гоблинов-змееустов, и одного из них пригласили сюда после того, как Джинни рассказала Биллу свою историю. Оказывается, эта «комната» огромна! Мне позволили взглянуть краем глаза: она, наверное, превосходит даже Большой зал, и в ней много ниш и колонн. Им может потребоваться больше недели, чтобы просто выяснить, что там есть, но они уверены, что если где и есть проклятие, то оно находится именно там.

— Это действительно хорошие новости. Кто-нибудь сказал Дамблдору? — Гарри не хотел, чтобы старик знал.

— Он знает только, что мы нашли какие-то забытые проходы. Он не очень-то хотел, чтобы его беспокоили всеми этими делами, поэтому мы и не беспокоим его, — у Сириуса был вид человека, которому удалось провернуть великолепную шутку. Затем он посерьезнел. — Поскольку я оплачиваю поиски, то я могу претендовать на все найденные ценности. Кроме того, это место настолько полно темной магии, что на его очистку может уйти гораздо больше времени, чем на остальную часть замка. Я обязательно свожу вас туда, как только это будет достаточно безопасно.

* * *

Через несколько дней Сириус поделился с ними новостями.

— Они уверены, что за статуей Слизерина что-то есть еще, но она сопротивляется их усилиям. Мы могли бы взорвать ее, если ничего не поможет, но я бы предпочел попробовать менее радикальные способы. Эта статуя сама по себе чрезвычайно ценна.

— Что они пробовали? — спросил Гарри.

— Различные команды и пароли на английском, латыни и парселтанге. Ничто не сработало.

Гарри попытался поискать в своих приобретенных воспоминаниях. Вскоре он нашел нужное.

— Разве Слизерин не был немного высокомерным хвастуном? Может быть, вам стоит попробовать польстить его статуе в качестве пароля?

— И что бы ты попробовал? — спросил Сириус.

Гарри снова сосредоточился.

— Что-нибудь вроде: «Говори со мной, могущественный Слизерин, величайший из четырех основателей». Можете попробовать некоторые вариации на эту тему. Я также считаю, что он использовал парселтанг только для защиты. Слишком редко встречаются змееусты, поэтому такие пароли надёжно защищают его тайны.

Слова крестника убедили Сириуса.

— Я им скажу. Может быть, это сработает.

Это сработало, но совсем не так, как ожидалось. Сириус рассказал им об этом через два дня.

— Им удалось получить отклик, используя ту фразу, которую ты мне дал, но то, что началось дальше, никто не ожидал. Когда открылся рот статуи, гоблин-змееуст услышал приближение большой змеи. Он предупредил остальных, а затем попытался закрыть статую, но это не сработало. Ему удалось поговорить со змеей до того, как она вылезла, и это, вероятно, спасло парням жизнь. Оказывается, это был василиск — самая ужасная змея, какую только можно вообразить. Он убивает одним только взглядом на свою жертву. К счастью, гоблин-змееуст смог приказать змее держать глаза закрытыми, чтобы ее взгляд не убивал. Затем, как только она высунула голову из проема, её атаковали призванными мечами и копьями. Сначала ей выкололи глаза, чтобы она стала менее опасной, хотя одной капли ее яда достаточно, чтобы убить любое живое существо. Затем они использовали тот же метод, чтобы убить ее, когда она открыла рот. Видите ли, хотя ее внешняя кожа чрезвычайно твердая и устойчивая к магии, нёбо, как и все внутренние органы, нет. Копье пронзило его, войдя прямо в мозг, убив ее мгновенно.

— Это же хорошо, разве нет? Эта змея, вероятно, и была тем, что Волдеморт хотел выпустить в замке, — заметил Гарри.

Сириус улыбнулся ему.

— Это очень хорошо. Кроме того, сам василиск стоит целое состояние. Почти все его части можно использовать для зелий, а гоблины считают его мясо деликатесом. Несколько фунтов внутренностей этого монстра покроют все расходы по найму взломщиков проклятий, да еще и с хорошей прибылью.

— Тогда в чем проблема?

Сириус вздохнул.

— Как только тело василиска вытащили, статуя закрылась. Когда они попытались открыть ее снова, используя ту же фразу, на постаменте появилась небольшая впадина, а рядом — кинжал. Очевидно, одного пароля недостаточно, чтобы открыть, требуется проверить чью-то кровь. Каждый член команды попробовал, но их кровь просто исчезла в синем пламени. Тогда гоблин сказал, что им нужно попросить наследника Слизерина поделиться своей кровью. «Разве это не Волдеморт?» — спросил я. «Нет, это юный лорд Певерелл — Гарри Поттер», — ответил он.

Сириусу не нужно было больше ничего говорить.

— Значит, я им там нужен? Я готов идти, — сказал Гарри.

— И я иду, — заявила Гермиона. Это не обсуждалось.

Сириус вздохнул.

— Я бы предпочел не брать вас туда. Там всё ещё может быть опасно, но больше некому это сделать.

Гермиона решительно взяла Гарри за руку, всем своим видом показывая, что он никуда не пойдет без нее. Через несколько минут они стояли в Тайной комнате. Их поразил огромный труп змеи, занимавший половину пола. Гермиона ахнула, Гарри промолчал. Он представил, сколько учеников могло погибнуть, выпусти Волдеморт змею в замок. Он содрогнулся. Не зря Добби предупреждал его. Он мысленно поблагодарил эльфа.

Сириус отвлёк их от разглядывания гигантской змеи, потащив через зал к статуе Слизерина, возвышавшейся от пола до потолка Тайной комнаты. Гоблин-змееуст подошел к ним.

— Капни несколько капель крови в углубление, а я попытаюсь открыть проход, — сказал он Гарри.

Неохотно Гарри надрезал палец и капнул кровь в углубление. Он услышал, как гоблин произносит на парселтанге фразу из воспоминаний Джинни. Статуя раскололась надвое, открыв лестницу, ведущую в темный проем, где, вероятно, жил василиск.