Монолог эльфа-домовика (джен)

Свобода не нужна, ведь мы домовики:

Невольничье ярмо милей одежды!

Нам простыни к лицу. Награда нам — пинки,

И раболепие — удел, а не надежда.

Детей растим мы, будто свинок на убой —

Своих. Господские — всегда в достатке.

А наших продадут. И материнский вой

Давно утих. Ведь говорят нам: «Всё в порядке».

Веками нам твердили: до́лжно только так.

Хозяин — маг, а эльф — к нему придаток.

К несчастью, мы поверили, что мы — пустяк,

И наши чувства и хотенья — недостаток.

Нельзя учиться грамоте, нельзя мечтать,

Нельзя владеть и мыслить непредвзято.

А если плохо — себя надо наказать,

Ведь дело только в нас. Мы сами виноваты.

Хотеть быть вольным? Ужас! Самый смертный грех!

Надеть носочек? Это преступленье!

Влюбиться в человека? Мерлин, что за смех!

Сходить в паб выпить? Мордред! Страшное явленье!

От книг отгонят нас, как от котлеты мух.

Ведь книги — знанья. Знать — не эльфов дело.

Убеждены мы: всё как надо. И наш дух

Спокоен. Верим мы, что лучше нет удела.

Побил хозяин? Значит, нужно. Поделом.

Он господин. Умней. Ему виднее.

А если седина окрасит в серебро —

Ну что ж. Нас надо обезглавить. И скорее!

Предназначенье наше — вечность с вами быть,

Обслуживать, стирать, готовить, нянчить.

И для себя не стоит нам желать пожить —

То не в природе эльфа. Грех такое клянчить.

И если вдруг задуматься мы захотим:

Ужель действительно виной природа,

А не обман и не влияние злых сил,

То от своих же вмиг получим крепко в морду.

Ведь сомневаться в страшном счастье быть рабом

Для нашего народа — преступленье.

Так научили эльфов. Этих нам оков

Дороже нет. Они для нас — благословенье.

Но, знаете, я не в обиде на своих.

Они не видят. Вы им не даёте.

Принять напрасность прежней жизни — боль для них,

Кошмар. Как при воскресшем Лорде Волдеморте.

Куда всем эльфам легче думать, что они

Вторичны и невзрачны, недостойны,

Чем сделать смелый шаг и посмотреть на мир

Хотя б глазами полукровки Гермионы.

Увидеть красоту в своих больших ушах

И в наших чарах, что цветут без палки.

Эх, если б гордость предков, канувших в летах,

Вернулась. Вспомнилась б культура: песни, сказки.

Когда-то, верю, точно было это всё.

Была свобода, смех, надежда, радость.

Теперь достоинство травою поросло,

Но если сможем воротить? Вдруг что осталось?

Я очень, видит Бог, наивный оптимист.

Я в «Если» бережно храню надежду.

Но коли ты со мною, друг, приободрись.

Мы вместе справимся! Ведь нам идёт одежда.