Марш МендельРона или как выйти замуж за 7 дней (джен)

«…и копна непослушных волос

Мне милее изысканных роз…»

— Как приятно он пишет! — улыбнулась Гермиона.

Утро начиналось чудесно — всё ещё валяясь в кровати, она взялась перечитывать свиток от Рона, который его сова доставила вчера к ужину.

— Кто бы мог подумать, что он умеет сочинять стихи!

«…и копна непослушных волос…».

— Ну прям уж таких непослушных! На первых курсах Хогвардса — согласна, я должно быть, так и выглядела.

Но сейчас я же не зря трачу с утра полчаса на магическую укладку! Что поделать? Стереотипы.

«…Мне милее изысканных роз…»

— Вот возьму и перекрашусь в блондинку. Что он тогда будет мне писать? Да у него же перо на свитке не выпишет: «моя белокурая Гермиона»! Ха-ха!

Девушка прибывала в отличном настроении. Потянувшись, она приняла волевое решение и встала с кровати.

Жизнь определенно удалась.

Подойдя к окну своей лондонской квартиры, она открыла его нараспашку.

Комнату заполнил городской шум обычной мирной жизни. Будний день, кто-то спешит на работу, кто-то на учебу. Суета сует. А она никуда не торопиться!

Красота! 2-недельные каникулы перед началом стажировки в экспериментальной лаборатории. Рон к работе в Министерстве Магии приступил раньше, и его уже успели послать в командировку. Через недельку должен вернуться.

— Теперь займемся водными процедурами, — Гермиона направилась в ванную.

— … раз, два, три, четыре, пять… — чистила она зубы. А теперь в другую сторону, раз, два…

— Готово! — улыбнулась Гермиона своему отражению в зеркале.

Жизнь удалась!

Впереди отдых, Рон скоро приедет… Рон… Возникло смутное беспокойство. Гермиона прислушалась к себе.

Своему внутреннему голосу она научилась доверять. Не то, чтобы быстро, но пару месяцев факультативного курса развития интуиции… Простенькие упражнения, а какой эффект! Будущее в стеклянном шаре она не видела, но правильные ответы на вопросы «А пойдет сегодня дождь или нет? А кто это прислал мне сову? А стоит ли хранить фунты в Гринготсе» давала с 90% вероятностью.

Итак, что же с Роном не так? Постояв пять минут, она убедилась, что чувство беспокойства не связано со здоровьем Рона, просто вопрос, который ее тревожит, имеет к нему отношение.

Хорошо, это уже кое-что.

Гермиона пошла на кухню, привычным движением взмахнула палочкой, и с холодильника шустро вылетели жирные сливки (ну ведь Рона устраивают её формы!) и спикировали на стол. Следом уже просились на посадку любимая чашка, блюдце и ложечка. Выполнив крутое пике, со шкафчика приземлились

кофе и сахар. Всё быстренько смешалось в нужной Гермионе пропорции и самостоятельно залилось кипятком.

Отлично! Нехитрое заклинание «кофелениус» придумала сама Гермиона, тренируясь в сочинительстве несложных бытовых заклинаний.

Тогда же получились и «пеннованнимус», «бельестиратимус» и «Живоглоткормилиус».

Последнее, кстати, она использовала редко, только когда очень спешила.

Кот требовал, чтобы Гермиона кормила его лично, вручную, и когда она прибегала к помощи магии, демонстративно отворачивался от еды.

«Не ешь, паразит, значит, не голодный» — резюмировала в таких случаях Гермиона и со спокойной совестью убегала из дома.

В принципе, можно было приобрести книгу «Домоводство. 1000 магических советов», с уже готовыми стандартными формулами. Но хорошим тоном считалось, чтобы у хозяюшки был собственный набор заклинаний, сочиненных самостоятельно.

— Так что же меня беспокоит? — прихлебывая кофе, спрашивала себя Гермиона.

Подсознание явно дожидалось удобного момента, чтобы ответить на поставленный вопрос.

И, по его мнению, момент выпал явно подходящий: утро, хорошее настроение, ничто не предвещало беды.

Поэтому оно собралось, и закричало этой выскочке Гермионе что есть мочи: «Жизнь, говоришь, удалась? А почему ж ты до сих пор не замужем?»

Захлебнувшись кофе, Гермиона закашлялась.

— Ну ё моё! — только и смогла она из себя выдавить.

Со звоном поставила чашку на блюдце. Хорошо еще, что кофе на себя не пролила.

Так вот, оказывается, что ее беспокоит!

Выведя, так сказать, проблему из области подсознания в сферу сознания, Гермиона начала ее обмозговывать.

Живоглотик запрыгнул ей на колени и принялся мурлыкать.

— Помогаешь соображать? — потрепала его за ухом хозяйка. — И на том спасибо.

— Так, — начала она рассуждения, — Рон неоднократно заявлял, что любит меня. Всё его отношение показывает сильное чувство. Да и вижу я, что любит меня всем сердцем. Отлично… А замуж кто меня собирается звать?

Живоглот тактично промолчал.

— Действительно, и что ж это он тянет с предложением?

Не найдя ответа на поставленный вопрос, она решила для себя, что Рон очень хочет на ней жениться, просто не решается предложить ей руку и сердце.

Успокоившись, Гермиона с пункта «кто виноват?» (ответ: нерешительность Рона) перешла к следующему пункту «что делать?».

— Понимаешь, — растолковывала она коту, — я всё время всё старалась решать сама. Может, не всегда так надо поступать? А что, если на этот раз в поисках истины прибегнуть к нестандартному способу?

Живоглот, не открывая глазищ, повернул одно ухо в ее сторону, будто интересуясь, что еще такое придумала хозяйка.

— Спрошу-ка я совета у всех моих близких и уважаемых людей, а потом осмыслю их предложения хорошенько. Лучший способ родить хорошую мысль — это родить множество мыслей! — победно воскликнула она. — Ведь, как говорится, одна голова хорошо, две лучше, три — прекрасно, а семь — вообще отлично! — радовалась Гермиона своей выдумке.

Действовать надо было срочно, завершив с этой головной болью до приезда Рона.

Поэтому умница Гермиона приступила к разработке недельного плана, расписывая в ежедневнике график встреч с друзьями. Результатами своего стратегического плана девушка вполне удовлетворилась. Список советчиков казался ей полным и разнообразным.

— Главное, я могу им доверять, — заметила она вслух.

После, не откладывая дело в долгий ящик, Гермиона заметалась по квартире, собираясь на встречу с первым по счету советчиком.

— Да, кстати, Живоглоткормилиус! — уходя в дверях вспомнила она о коте.

— Милый-милый Хагрид! Вот обрадуется-то! — думала Гермиона, идя к отстроенному домику друга. Хотя она знала, что домик был новым, выглядел он так, будто там уже успели пожить поколений пять. Люди так долго не живут.

Сегодня темный лес за ним не выглядел угрожающим и служил вполне живописным фоном для жилища ее друга.

— Гермиона! Привет! — удивился Хагрид. — Проходи. Как я рад, как рад! Щас покажу тебе новорожденного слюневёрта, страшный лапусик! Манюнечка! Иди к папочке! Поцелуй мамочку!

Гермиона (спасибо быстрой реакции) успела отпрянуть и избежать приветственного поцелуя с новым Хагридским домашним животным, любезно подставленным ей под нос. Выглядело оно вполне симпатичным, хотя, откровенно призналась себе Гермиона, таким его можно было назвать только будучи знакомой с остальными любимыми экземплярами Хагрида.

Слюневёрт был белый, слизкий, похожим на гусеницу, длиной с мизинец Хагрида. Довольно похрюкивая на ладони хозяина, он приподнял головку и вперился в Гермиону взглядом своего единственного красного глаза.

— Очень милый, — сдержанно заметила Гермиона.

— Да-да! Я купил его вчера, представляешь, наблюдал, как он появляется на свет. Зрелище ишо то. Да… Отдал за него дюжину зрелых блевозлей, которые, надо сказать, до чертиков мне надоели. Зря я их решил купать, совсем разбаловал. Да… Они мне уже и на шею садиться стали. В прямом смысле. Размножались, всю мне хату заполнили. Ну лады. Иди мой лапусик, в домик, — сказал Хагрид и заботливо посадил своего младенца в кружку.

«Только бы чаек туда мне не налил» — заметила про себя Гермиона.

— Ну садись, Гермионочка, — придвинул к ней стул Хагрид. — Рассказывай, как делишки. Чаю-то хочешь? Или маслопива? Сам варил!

— Маслопива, спасибо, — ответила Гермиона и уселась за стол.

Пока Хагрид хлопотал, протирая сомнительно свежим полотенцем кружку, Гермиона думала с чего начать.

— Ну, у нас все хорошо. То есть у Рона, у Гарри, у остальных…Я к работе приступлю через две недели.

— Держи-ка, — поставил перед ней маслопиво Хагрид. Себе он налил кружку побольше и уселся напротив Гермионы.

Она усердно ковыряла ногтём деревянный, поточенный червями, стол.

— Ну…собственно, меня вот один вопрос беспокоит.

— Да ну! Выкладывай, Гермионочка, — отхлебнул маслопива Хагрид.

Гермиона последовала его примеру и начала:

— Хагрид, ты же знаешь, что мы с Роном любим друг друга.

Тот утвердительно кивнул.

Гермиона отпила еще глоток, оттягивая продолжение.

— Понимаешь, а Рон до сих пор не сделал мне предложение.

— Да ну?

— Представь себе! А я, между прочим, замуж хочу!

— Да ну! Шо, правда?

— Ну да.

— И шо?

— А ни шо! — сказала Гермиона и хихикнула.

Хагрид тактично молчал, не зная что сказать.

Некоторое время в домике слышались только звуки прихлебывания.

Оставив, наконец, кружку Гермиона поинтересовалась:

— Хагрид? А какие у тебя …м-м-м… ингредиенты маслопива?

— Да, Гермионочка, все составляющие за старинным рецептом. Вот, гляди, у себя откопал, — сказал Хагрид, потянулся и достал с кухонного столика промасляный свиток. — Держи, секретный рецепт, токо тебе взглянуть одним глазком.

Хагрид заговорщицки подмигнул.

— В Хогсмите не такой подают! Да… Я вот решил попробовать. Первый раз сварил. Тебе понравилось?

Гермиона кивнула, бормоча под нос составные напитка со свитка.

— Ого-го! — удивилась она запоздало. — Листья бреднетрёпыша!

— Ну?

— Хагрид! Ты разве не знаешь, что они обладают веселящим и оглупляющим эффектом! От него сильно пьянеют к тому же!

— Ой, ну откуда ж я знал! Пьянеют? А я чавось не слышу… Чой-то я мало сыпанул… В следующий раз побольше надо… Да… А ты отдай кружку, щас я тебя тогда чайком угощу, раз так.

Сказал Хагрид и потянулся к чашке, куда он полчаса тому назад положил своего питомца.

Гермиона крепко вцепилась в свою липкую кружку и придвинула ее к себе. Чай у Хагрида из сборных трав можно пить лишь зажав нос… и закрыв глаза… да и вообще лучше не пить.

— Не отдам. Я девушка взрослая, — хихикнула она. — Что ж мне теперь, маслопива в компании друга попить нельзя?

— Так оно ж это, того ж…

— Не парься, главное, чтоб язык при опери…при аппарировании не заплетался!

С этим у меня проблем не будет! — развыступалась Гермиона. — Мы когда Хэллоуин отмечали, так я всех — и Рона, и Гарри, и Невилла, по домам развезла, их так развезло! Ха-ха-ха, гляди, как прикольно сказала! Понимаешь, никак они не могли выговорить свои адреса без ошибок!

— Ах ты ж спасительница! — захохотал Хагрид, цокаясь с Гермионой.

Гермиона его охотно поддержала уже нетрезвым смешком.

— Да, я такая! Умница и красавица. Все могу. — Гермиона кивнула и отхлебнула большой глоток. — А вот замуж — ну никак!

Тут она задумчиво стала разглядывать дно своей пустой кружки. Прошло пять минут.

— Хагрид, — встрепенулась Гермиона. — Ну посоветуй мне шо-нибудь!

— О! Ну это, шо ж… — Хагрид пожал большими плечами. — Ну а если ты так Рону и скажешь, хочу, мол, за тебя замуж?

— Слишком прямо, — безапелляционно махнула головой Гермиона, отметая идею.

— Честно, поверь, хотел бы шо-нибудь толковое тебе посоветовать, — Хагрид разволновался и встал. — Понимашь, — продолжил он, обмеряя свою скромную берлогу большими шагами влево-вправо, влево-вправо. — Опыта у меня в этом деле скорее нету, чем есть. Да… Любовные дела и всё такое. Вот тут на прошлой неделе пора была чипсожую потомство заводить. Я ж подобрал ему дамочку, ну красавица, закачаешься, — Гермиона перегнулась через стол, практически улегшись на нем, внимая Хагриду, — так он шнобелем своим воротит, мол, дружить с ней не хочу и всё такое… Откуда, понимашь, потомству взяться? Так шо, если не хочет, фиг заставишь. Да… О чем енто я? Отвлекся…Так если любит, значица, всё у вас лады. А предложение…А свари-ка ты ему маслопива, я тебе старинный рецептик позычу, так он вмиг раздобреет, ну и всё такое…

— Идея — супер-пупер! — засмеялась Гермиона. — Хагрид, ты просто душка!

— Шо, правда? — смущаясь и стесняясь, наклонил он голову.

— Свежо, ик, и неизбито! — Гермиона опять захохотала. — А теперь — вторую порцию твоего зелья!

…душевно поболтав ни о чем до вечера (вернее, о чём она бы не вспомнила) и прикончив добавку маслопива, Гермиона начала откланиваться.

— Щаслива, Хагрид!

— Аккуратненько, ик, тебе добраться!

— Донт ворри, усё будет нормально. Ну пока!

— Пока, красавица! — обнял он Гермиону и похлопал по плечу своей ручищей.

— На свадьбу пригласи, — прокричал он вслед удаляющейся Гермионе, стоя на пороге. — Дела… Романтика… — Хагрид закрыл дверь и утер одинокую слезу своим грязным фартуком.

Добравшись без приключений домой, Гермиона записала, как курица лапой, в своем ежедневнике вывод от встречи с Хагридом: «Побольше маслопива!».

Подумав, добавила, коряво выводя пером: «Если не хочет — фиг заставишь»

После бухнулась на кровать и уснула прямо в одежде.

— Надо было опоздать на час! — решила Гермиона, болтая соломинкой в апельсиновом фреше.

Она и так пришла на полчаса позже, но Луны Лавгуд, назначившей ей встречу в кафе на 6 p.m., было не видать.

Луна принципиально не признавала часы, ориентируясь только на свое, весьма субъективное, восприятие времени.

Разглядывая довольно симпатичный интерьерчик кафе, Гермиона не переставала удивляться. «Моё любимое кафе» — так назвала его Луна, когда они договаривались о месте встречи. Вполне уютное, но что здесь могло настолько заинтересовать такую девушку, как Полумна?

— Кого-то ожидаете? — спросила Луна, подходя к столику.

— А ты как думаешь? — ответила Гермиона, искренне полагая, что Луна услышит недовольные нотки в ее голосе.

— Я думаю медленно, но красиво, — ответила девушка, присаживаясь напротив. — Правда, здесь забавненько?

— Мило, но вполне обычно, — пожала плечами Гермиона.

— Ну так я же и говорю «забавненько»: всё совершенно обычное! Под столом не прячется крякодуб, в туалете нет сортирных демонов, да и вокруг не летают нервососы. Понимаешь, отмахивание от них очень отвлекает от еды.

— А... И вправду хорошо, что никто не прячется и не летает.

— Что ты себе заказала? Будьте добры, мне яйцо-ромашку и кровь убиенных помидоров, — сказала Луна подошедшему официанту.

Тот принял заказ на яичницу и томатный сок и глазом не моргнув.

«Выдрессировала!» — восхищенно отметила Гермиона.

— Я сегодня ещё не успела позавтракать, — пояснила Луна.

О том, что уже можно смело начинать ужинать, Гермиона промолчала.

— И о чем ты хотела со мной поговорить? — посмотрела на неё Луна своим фирменным задумчивым взглядом.

— О любовных делах.

— Чудесненько! Я как раз сейчас пишу свой любовный роман. Всего будет 50 глав, а рабочее название «Не вой на Луну». Как тебе?

— Очень смешное, — откровенно ответила Гермиона.

— Да? А я думала романтичное… — разочаровано качнула головой Луна. Её длинные сережки мелодично звякнули. — Хорошо, переименую в «Луна-парк юрского периода».

— Одобряю, — смирилась Гермиона.

— Я написала 3 главы, осталось всего ничего, но пока забросила… Как-то руки не доходят. Хотя почему должны доходить руки? Ведь они же не ходят. Ходят ноги.

— Да…, — поразилась Гермиона. — Как всё за… гм…загадочно.

— Мне кажется, я глубоко изучила любовную тему. Скажи, чем я могу тебе помочь?

— Ну ты же знаешь, что мы с Роном любим друг друга, — принялась за рассказ Гермиона. — А замуж он мне не предлагает. Что делать?

Луна подняла глаза к потолку, ища, видимо ответ там. Досконально его изучив, (Гермиона проверила, ничего там интересного не было), девушка вновь посмотрела на собеседницу и начала:

— Жажда замужества — это сродни болезни. Сидит в организме глубоко, ты и не подозреваешь, что больна. Скрытая форма, если позволительно будет так выразиться.

«Тебе, дорогая, и не такое позволительно», — улыбнулась про себя Гермиона.

— До поры до времени ты ведешь себя обычно, как нормальный человек. Но вот, в определенный момент, болезнь просыпается. Возраст? У всех по-разному. Но к 30-ти годам, как правило, девушки становятся уже трудноизлечимыми, даже неадекватными. Увы…Замужество для них становиться сродни красной, аппетитной морковки, вывешенной перед носом у ослика. Он бежит за ней, бежит, но она по-прежнему недосягаема… Нельзя игнорировать болезнь, доводить до запущенной стадии. У тебя, судя по всему, острая форма. Когда это у тебя началось?

— Позавчера, — ответила Гермиона. — А что, это заразно?

— Скорее да, чем нет…По моим исследованиям, болезнь передается при тесном общении с инфицированной или инфицированным. Точнее по своему опыту не скажу, — продолжала Луна. — Но ты не бойся, у меня вообще врожденный иммунитет.

— Спасибо, — Луна кивнула официанту, расставлявшему перед ней заказ.

— И как лечиться?

— Утоли свою жажду замужества, — серьезно сказала Луна и отпила сока.

— Не дай себе засохнуть, — продолжила за нее Гермиона, смотревшая иногда телевизор на каникулах у родителей.

— Да-да, ты все правильно поняла, — закивала Луна, звеня сережками. — Сообразительная.

— Милая Луна! И как же мне сделать так, чтобы Рон поскорее сделал мне предложение?

— А в твоем положении ничего делать не надо. Дождись, когда болезнь «женитьба» вскроется у Рона. Тесное общение ведь способствует этому. Находясь в непосредственной близости с больной тобой…

— Ну спасибо, дорогая!

— Всегда пожалуйста! Так вот, находясь рядом с тобой, его болезнь должна скоро проявиться. Со всеми вытекающими последствиями.

— Знаешь, Луна, ты всегда поражала меня своим нестандартным подходом. Благодарю за идею!

— Обращайся еще!

Дома Гермиона взяла свой ежедневник.

— Так и запишем: «Заразить Рона». Нет, что-то явно не то. Лучше — «Ближе к телу». И, вполне удовлетворившись результатами дня, Гермиона отправилась спать.

«Поттер потёр шрам», — ухмыльнулся Гарри, почесав отметину на лбу. — Следует подкинуть эту банальность «Ежедневному пророку». И заголовок — «Привычки тёмного прошлого».

Газетная шумиха постепенно сходила на нет. О нём продолжали шкарябать лишь бездарности, поскольку все нормальные люди, к коим Гарри причислял адекватных журналистов, понимали его человеческое желание пожить спокойной мирной жизнью.

Когда на днях ему на глаза попалась очередная статья горе-писателя, он был поражен его умению развазюкать на целый разворот информацию о том, какой формы у него шрам.

К обсуждению, высосанному из пальца, прилагались исследования псевдопрофессоров-шрамоведов и ода «Шрамы украшают героя».

Гарри передернул плечами. Полный бред!

А вот публиковавшиеся анекдоты о нем были довольно забавными.

Некоторые из них, особо понравившиеся, он даже мог процитировать.

Вот, к примеру, этот:

«Когда Гарри…»

— Гарри! — перебила его воспоминания Гермиона, подходя к другу, ожидавшему ее у входа в роскошный парфюмерный магазин «Неброско».

— Поттер. Гарри Поттер. — подтвердил он.

— Привет, Гарри! — приобняла она его.

— Привет, мой монохромный друг!!! — ответил Гарри и дурашливо ущипнул ее за нос.

— Гарри, обойдемся без ООСа, — укорила она его и одернула свой черно-белый костюмчик. — Идем?

Гарри кивнул, и они вошли в магазин.

…Узнав о предстоящей встрече, Гарри слезно упросил Гермиону помочь ему в одном деле.

«Понимаешь, — писал он ей в свитке. — Придумал Джинни на именины подарить духи, а в этом деле черт ногу сломит (зачеркнуто), ну ни в зуб ногой (зачеркнуто), совсем не разбираюсь. Поможешь боевому товарищу в нелегком выборе? Спасибо, жду тебя в 5 p.m. у входа в «Неброско» ».

— Отлично! — решила тогда Гермиона. — Будет время подготовиться и проштудировать необходимую литературу.

«В этом деле» она и сама «ни бельмеса не смыслила», то есть специалистом была нулячим. Зато воодушевилась поставленной задачей, решив, что и себе что-нибудь купит к приезду Рона.

Итак, к моменту встречи с Гарри, она была готова прочитать целую лекцию по этой теме…

Проведя в маггловском магазине добрых два часа, они присели в кафешке, расположенном прямо в здании, и заказали по мороженному.

Гарри был полностью обессилен, валился с ног, и в магазине последние полтора часа прилагал все мужество, чтобы не начать скулить: «Пошли отсюда, Гермиона, ну пожалуйста!».

Его подруга, напротив, была весела и бодра.

Она подобрала подарки и Джинни, и себе, вскоре отмахнувшись от консультанта, который только мешал ей своими неглубокими познаниями.

— Обалдеть, — сказал Гарри, откинувшись на спинку прозрачного стула. — И давно ты такая переборчивая?

— Ну, — протянула Гермиона. — Я всегда такая была. Легко довольствуюсь самым лучшим. Стремлюсь к идеалу. Разве не знаешь?

— Ага, — согласно кивнул Гарри, — Спасибо огромное. Без тебя я бы лицезрел фальшивую улыбку Джинни, которую она бы натянула, приняв мой подарок. Ну чтоб меня, безмозглого, не огорчать.

— Как жизнь семейная?

— Замечательно! Привыкаю…Лучше расскажи своему старому другу, что тебя беспокоит.

— Так это как раз и беспокоит. Жизнь семейная. Кажется, я для нее созрела.

— А… — изрек Гарри, чувствуя, что вступает на минное поле.

— А вот созрел ли Рон?

— Ну… — замолчал Гарри, понимая, что продвигается по этому чёртовому полю всё дальше и дальше.

— Замуж мне выйти не предлагает.

— О…

Пауза затягивалась. Срочно надо было ее прервать.

Лихорадочно соображая, Гарри неожиданно вспомнил кое-что забавное.

— У меня тут есть интересное воспоминание, ты поймешь потом, о чем это я толкую. Хочешь взглянуть? — предложил он ей.

Гермиона кивнула. Тихонечко, чтобы не привлекать ненужного внимания, она наклонила голову к серебряной подвижной нити, тянущейся из палочки Гарри.

Воспоминание начало оживать.

Она увидела Гарри и Рона, стоявших на лужайке перед домом Уизлей.

Они о чем-то возбужденно говорили. Голоса становились все громче и громче, и вскоре Гермиона отчетливо видела происходящее, чувствуя себя невидимой участницей разговора…

« — Понимаешь, Рон, в решительный момент — в груди холодеет, сердце замирает…

— Да брось привирать, Гарри!

— Думаешь, не так?

— Не знал, что ты боялся.

— Не то слово!

— Но ты ведь был уверен в победе?

— Да, то есть нет. Вернее, я был настроен на победу. Но в последний момент змеёй вползло это «а вдруг нет?», свернулось калачиком, а потом — развернулось…кошмар.

— Не ожидал от тебя, ты всегда такой уверенный на метле…

— … страх сковывает, просто паралич какой-то.

— Всё, напугал!

— Ощущения — держись крепче!

— Ну хватит тебе, заладил!

— Ладно, расслабься, тебе это тоже предстоит.

— Ну уж нет, Гарри, ловец снитча из меня никакой.

— Болван, при чем здесь квидич? Я тебе рассказывал, как делал предложение Джинни!!! »

— Все ясно, как день, — припечатала Гермиона, вернувшись из воспоминаний.

«А я-то думал, это ее отвлечет и позабавит», — подумал Гарри и отчетливо почувствовал, как под ногами взорвался снаряд. Минное поле не пройдено. Сапер из него в любовных делах никудышный.

— Ты расстроилась?

— Неужели Рон совсем не задумывается о планах на будущее?

— Я так не думаю, — ответил Гарри. — Просто ему надо время на раздумья.

— Результатов раздумий что-то не видать.

— А они внутренние, на клеточном уровне, — решил пошутить Гарри.

— Он так любит тебя.

— Я знаю.

… Дома, подняв себе настроение с помощью «пеннованнимуса», Гермиона, уже в более благостном настроении, прошлепала в спальню.

Живоглот, чувствовавший себя одиноким и покинутым, пока хозяйка хлюпалась в воде, обрадовано побежал за ней следом.

В ежедневнике Гермиона черкнула «Я достойна самого лучшего».

В сердцах приписала: «Болван» и выключила свет.

ДАДЛИ — эти огромные буквы вместо номера на красной машине были последним, что Гермиона увидела перед тем, как потерять сознание.

… Очнувшись через непонятно сколько времени, она начала вспоминать, что же с ней произошло.

Всё ещё не открывая глаза, Гермиона мысленно воспроизвела цепочку событий: так, она собиралась встретиться с родителями во время их обеденного перерыва. Благо, работали миссис и мистер Грейнджер в одной клинике, и можно было повидать сразу обоих.

Она остановилась на перекрестке и, когда светофор подмигнул зеленым, шагнула на «зебру».

А потом… Провал в памяти. Видимо, ее сбила машина.

Где она сейчас? В больнице? Тогда, вероятно, не одна. Рядом раздавались звуки сопения и возни.

Гермиона открыла глаза.

— Ааа! — закричала женщина, сидевшая вместе с ней на заднем сидении авто. — Она очнулась!

— Это ты во всём виновата! — заверещала она, тыча в неё пухлым пальцем. Потом повернулась к водителю, оказавшемся упитанным парнем её возраста, и запричитала: — Дадлик, милый Дадлик! Не волнуйся, папочка починит подарочек! Подумать только, новая машина!

Набрав в рот воздух, женщина после секундного перерыва опять затарахтела, обращаясь на этот раз к толстому мужчине, сидевшему на переднем сидении. — Хорошо ещё, что ты сообразил подобрать её с места происшествия!

Почувствовав боль в ребре и левой ноге при попытке сменить неудобную позу, Гермиона достала палочку и быстро исцелила себя.

Она и представить себе не могла, что можно так дико кричать.

Женщина, однако, сломала все её стереотипы.

— Ааааааа!!!! — верещала она. — Вернон, она из этих… этих…

— Тише, Петунья, — осадил её муж, оглянувшись.

Хотя кто их мог услышать в такой глуши? Машина стояла на обочине заброшенной дороги.

Всё ещё находясь в состоянии посттравматического шока, Гермиона переводила взгляд с одного лица на другое.

Наконец стало тихо. Петунья переводила дыхание.

— А ты… знаешь Гарри Поттера? — неожиданно подал голос Дадлик.

Гермиона удивилась.

Сотрясённые мозги явно не хотели ворочаться в обычном темпе…

Стоп! Дадли, Петунья, Вернон… Да это же ближайшие родственники Гарри!

— Вы — тётя Гарри, — заявила она женщине.

Та побледнела и проблеяла вместо ответа:

— А ты кто такая?

— Вас не касается! И не вздумайте больше кричать, у меня все уши заложило! Между прочим, Вы меня сбили. Вам стоит извиниться!

— Ещё чего, — хмыкнул Вернон на переднем сидении. — Ты сама бросилась нам под колёса. Мы все подтвердим.

Петунья энергично закивала, соглашаясь с мужем.

«Гады!» — подумала Гермиона.

Хотя, если вспомнить всё, что ей рассказывал Гарри об этом маггловском семействе, можно было удивляться, что она сидит в салоне, а не лежит в багажнике. Связанная. С кляпом во рту.

«А, — догадалась Гермиона. — Они не сразу признали во мне колдунью!»

Гуляя по Лондону, девушка умеренно придерживалась столичной моды. Да и волшебную палочку напоказ не выставляла.

— Извини, — прервал полет её мыслей Дадли. — Ничего не болит?

Вернон возмущённо засопел, глядя на сына. Ну что он такое несёт?

Петунья вжалась в дверь, максимально отодвинувшись от Гермионы, которая более тщательно проводила оценку ущерба, ощупывая себя и шевелясь.

— Нет, всё в норме, — заключила Гермиона.

— Вылезай! — закомандовала Петунья.

— И впредь не попадайся нам на пути, — пригрозил Вернон.

Петунья начала выпихивать её из машины.

От такого хамства Гермиона сильно разозлилась.

Ну что ж, 17 лет она уже отметила, можно и поразвлекаться.

Гермиона направила палочку на вредную тётку.

— Чё ты хочещь? — побелела Петунья.

— Я вас такими вежливыми и представляла, — сказала Гермиона, сразу оказавшись в центре внимания.

Петунья зацепенела, и Вернону пришлось продолжить дипломатические переговоры, начатые супругой.

— Чё ты хочешь? Денег? — и, не дожидаясь ответа, трясущимися руками вытащил с кармана потёртый кошелёк. Послюнявив толстые, как сосиски, пальцы, он начал пересчитывать купюры, производя в уме хитрый подсчет. Решив, что достаточно, протянул Гермионе несколько банкнот.

Гермиона молчала, не меняя положение палочки.

— Ммм… Мы приносим тебе извинения, — промычал Вернон.

Гермиона молчала.

Вернон, оставаясь с протянутой через спинку сидения рукой, начал многозначительно подмигивать Петунье.

Та, расшифровав его гримасы правильно, вышла из комы и выдавила из себя:

— Мы извиняемся.

Гермиона молчала.

Минуту спустя она опустила палочку и начала выбираться из машины.

Вернон, весьма довольный, начал прятать непригодившуюся моральную компенсацию обратно в кошелек.

— Извини, — встрепенулся Дадли, видя, что Гермиона уходит. — Я не водитель, я только учусь… Передавай привет…

Но Гермиона уже с силой захлопнула дверь.

— Блин! — с сердцах сказала она, будучи ещё на взводе, — ну и куда теперь идти?

Дадли Дурсль, не теряя времени, завел машину.

Вскоре семья Гарриных родственничков скрылась за горизонтом.

— Ну хоть направление указали, — сказала Гермиона и пошла вдоль дороги.

Не встретив за всё время попутки, Гермиона добрела до милой классической английской деревеньки.

На осмотр её достопримечательностей хватило бы и полчаса, но пришлось задержаться на все три. Ровно столько оставалось ждать до следующего рейса автобуса в Лондон.

Гермиона зашла в местное кафе, позвонила родителям, рассказав сочинённую правдоподобную историю, которая не позволила ей прийти сегодня на встречу.

Реальные факты благоразумно решила оставить при себе.

«Только промокнуть мне сегодня не хватало», — с опаской поглядывала Гермиона на сгущающиеся тучи, потягивая горячий шоколад.

— Ну что, будет дождь или нет? — спросила она подсознание.

— Пойдет ливень как пить дать! — безапелляционно ответило то, и оказалось правым.

… Дома, высушившись и согревшись, Гермиона обрела толику душевного равновесия, оказавшись на кровати с книжкой «Кто убил белого кролика».

За окном громыхало, полыхали молнии, и это делало её лежание под пушистым одеялом ещё более уютным.

Решив всё-таки не отступать от плана, открыла ежедневник.

В раздумьях покусала перо. Вывод дня что-то не сочинялся.

«Вычеркнуть из своего завещания «Фонд поддержки магглов» », — написала она.

И мелко приписала: «не есть на ночь». После чего с удовольствием перешла к чтению детектива.

«…Итак, мисс Грейнджер, какое заклинание необходимо сказать над любовным зельем для его полного завершения? — угрожающе навис над ней профессор Снейп.

Гермиона уверенно направила палочку на колбу с мутной жидкостью и произнесла «Ужзамужневтерпёж!».

Раздался взрывной хохот. Уже понимая, что сморозила что-то не то, Гермиона медленно повернулась и обнаружила, что в лаборатории, кроме нее и профессора, присутствует весь гриффиндорский и слизеринские классы.

С последней парты ей злорадно скалился Драко Малфой...»

— Какой ужас! — подумала Гермиона, резко пробудившись. — Уже кошмары снятся!

Сегодня по плану была намечена встреча с Джинни. Но, не успев даже позавтракать, Гермиона получила от неё весточку. Девушка извинялась, что не сможет с ней встретиться, неожиданно прихворнув магическим сопледувом.

«Ладно, — решила Гермиона, — тогда с утра — прогулка, а потом… Придумаю что-нибудь».

Утро выдалось свежим и чистым. Этим Лондонским чудом надо было срочно воспользоваться. Ноги сами повели Гермиону в Кенсингтонский парк. Наколдовав пару бубликов, она накормила довольно нахальных лебедей, посидела на траве, и отправилась дальше. Пешие прогулки помогали ей сосредоточиться.

Наслаждаясь спокойной жизнью, она почувствовала легкий голод.

Как по её желанию, за углом она обнаружила симпатичное кафе. То, что надо, с возможностью посидеть на открытом воздухе и послушать скрипача, ходившего между полупустыми столиками.

Выбрав уютное местечко в углу, она обвела взглядом посетителей. Вот сидит — явно завсегдатай, официант называет его по имени, и уточняет «как обычно?». Дальше — влюбленная парочка, от которой Гермиона быстро отвела взгляд, чтобы не смущать. А вон там, поодаль… Драко Малфой.

— Вот незадача! — расстроилась Гермиона. Благостное настроение вмиг ее покинуло. И что её дернуло выбрать именно это кафе! Подсознание укорило «а я тебя предупреждало!»

Впрочем, уходить она не собиралась. Малфой в любом случае заметит ее, и с удовольствием расценит это как слабовольное бегство.

Уткнувшись в меню, она попыталась сосредоточиться.

— Какие люди и без охраны! — раздался сверху наглый голос. — А где наш рыжий? Или, на худой конец, очкарик?

— Отвянь, Малфой!

— Времена проходят, а некоторые не меняются! Так и помрешь злючкой!

— Не раньше, чем ты!

— Тогда тебе предстоит длинная жизнь, — не рассчитывая на приглашение, Драко уселся напротив девушки.

Гермиона удивленно приподнял брови. — Чего-то забыл?

— Да, — ответил Драко и вальяжно раскинулся на стуле. Подумав, закинул одну ногу на другую, и остался очень удовлетворенным своей аристократической позой.

Выдержав эффектную, на его взгляд, паузу, он понял, что нарушать молчание Гермиона не собиралась. Начал сам:

— Грейнджер, забудем старые обиды, — великодушно заявил он. Также развязно продолжил: — Мы уже взрослые люди, ну их в пень, эти плохие воспоминания!

— Ты заболел? Что-то сам на себя не похож, — въедливо поинтересовалась Гермиона.

Малфой ухмыльнулся. Другой реакции он от нее и не ожидал. Изящным жестом он махнул официанту, валяй, мол, сюда.

— Мартини-бьянко, с лимончиком, без льда. А даме?.. — он вопросительно перевел взгляд на Гермиону.

— Растворимый кофе, — ответила она, специально, чтобы покоробить утонченный вкус Малфоя, — и чипсы.

— Отлично, и растворимый кофе с чипсами моей…, — подмигнул ей Малфой, — подруге.

«Дурак», — подумала Гермиона про себя, заметив, что настроение Драко и не думало ухудшаться. Зато её что-то оставляло желать лучшего. В его присутствии она всегда чувствовала себя напряженно и завидовала его манере свободно вот так сидеть напротив неё.

— Ну что, мировая? — дружелюбно поинтересовался Малфой, наклонившись к ней. Доверительно добавил: — Поттер, черт бы его побрал, похоже, скоро станет моим начальником. А с начальством, сама понимаешь, надо ладить. До поры, до времени. До той поры, пока тебя не повысят. Ну да ладно, я же тебе как на духу рассказал, понимаю, ты у нас недоверчивая, без моих объяснений про меня ещё большую гадость придумаешь. Насторожишься. А я ж без задних мыслей. Карьерист, знаешь ли.

Драко, довольный собой, ухмыльнулся. Гермиона молчала.

— Делить нам с тобой нечего, — продолжал он. — Детей, как понимаешь, нам с тобой не крестить. В этой жизни. Вот, если бы … А, ну ладно, — замялся он, понимая, что сказать комплимент этой Грейнджер без того, чтобы ее обозвать, не получится.

«Если бы я не была грязнокровкой!» — догадалась Гермиона и злобно посмотрела на Малфоя.

— Так как ты находишь мою идею соблюдать временный нейтралитет? Относительный? Будем вести себя как цивилизованные люди.

— Малфой, тогда менять поведение придется исключительно тебе, — язвительно заметила она.

— Хорошо, что ты согласна. Превосходно. Отметим сие событие распитием напитков дружбы! — пафосно произнес Малфой и полез цокаться своим бокалом с чашкой Гермионы.

«Фиг с тобой», — подумала Гермиона и протянула кофе в ответ.

— Как дела у… Рона? — старательно завязывал светскую беседу Малфой. Полдела было сделано, осталось подлизаться еще к Уизли и Поттеру. Чтоб они не видели в нем врага из прошлого.

— Просто прекрасно!

— Свадьба скоро? На твоем бы месте, я бы хорошенько подумал, Грейнджер, — злорадно посоветовал он.

Гермиона предпочла не комментировать. По крайней мере, тот язвительный ответ был страшно не приличным, и она оставила его при себе.

— Отлично выглядишь, — произнёс минуту спустя Драко.

— Малфой, комплименты — это уже перебор.

— Вполне серьезно, обижаешь. Между прочим, нас с тобой всё время женят!

Гермиона округлила глаза.

— Отстала ты, Грейнджер, совсем от жизни, а еще в центре Лондона живешь. Или ты принципиально игнорируешь Интернет? Он хоть и маггловский, — он передернул плечами, — но чего только не сделаешь, чтобы быть в курсе последних событий. Мерлин! Там про нас такое пишут! Я там вообще красавчик. — Малфой откинулся на спинку, закатил глаза, и принялся театрально цитировать: «… черная шелковая рубашка выгодно подчеркивала его спортивную фигуру. Небрежно откинув светлую прядь, Драко страстно посмотрел на Гермиону своими серыми пронзительными глазами. Она…» Хм… Голова, короче, кругом идет, как почитаю.

Гермиона начала краснеть, но Малфой больше не цитировал, углубившись, видимо, в прочтенные фантазии.

Скрипач завел танго.

— Пошли-ка, потанцуем, — встрепенулся Малфой.

— Что?

— Приглашаю на танец, вот что! — он протянул ей руку. Ну-ка, ну-ка, как она выкрутиться? — Окажи любезность.

Замешкавшись, Гермиона упустила шанс отказаться. Теперь, вставая из-за столика, она лихорадочно соображала, что делать. Танго она танцевать не умела. Но ударить в грязь лицом перед Малфоем оччччень не хотелось.

И тут неожиданно (даже для себя) подсознание выпустило на свободу воспоминание о книге «Мелочь, а приятно. Магическая дребедень», которую Гермиона как-то брала почитать на летних каникулах. Там, помимо прочей ерунды, было заклинание «тэт-а-тэтимус», имеющее 10-минутный одноразовый эффект и 10-ти сантиметровый радиус действия. Оно позволяло получить все знания человека на указанный временной период, которыми он в данный момент пользовался.

Тогда оно показалось ей совершенно бесполезным… Но не сейчас.

Подсознание явно ожидало похвалы, но Гермионе было не до него.

«Хоть бы спасибо сказала, — насупилось оно. — Ну ничего, милочка, я тебе это еще ПРИПОМНЮ!»

А Гермиона, тем временем, незаметно взмахнув волшебной палочкой, уверенной походкой обогнула столики вслед за Малфоем, который направлялся к свободному месту у входа в кафе. Посетители оживились, ожидая пефомэнса. Скрипач довольно кивнул, воодушевленно продолжая знакомую тему.

Драко притянул её к себе, и танец начался.

Крепким объятиям Малфоя можно было довериться. Такой не упустит. Что он там болтал про серые глаза? Ага, смотрит удивленно. Она победно взглянула на него. Видно было, что Малфой не ожидал, что девушка умеет танцевать. Это он, аристократ, во всём элегантен и подкован, но она… Значит, замышлял её смутить, паразит. Тонко поиздеваться. Не тут то было.

«Квик-квик-слоу, квик-квик-слоу», — отсчитывала про себя ритм Гермиона. Так, значит, и Малфой про себя считает?

Танец увлек Гермиону. Он был сродни ее характеру — танец противоположностей, сочетание несочетаемого, союз льда и пламени.

«Танец пьяных аргентинцев», — пришла на ум фраза, повинуясь действию «тэт-а-тэтимуса».

Музыка закончилась, и Гермиона посмотрела на Малфоя уже без злобы.

… После, распрощавшись с Драко, Гермиона отправилась дальше по магазинам. На Риддинг-стрит, говорят, открылся новый книжный.

Вечером она открыла свой ежедневник и задумалась. Писать? Или не писать?

«Тоже мне советчик нашелся», — фыркнула она, но всё же старательно вывела: «Хорошенько подумать».

Положила ежедневник на прикроватную тумбочку, легла и почему-то долго не могла заснуть.

— Сволочь! — закричала Гермиона, не в силах разобрать, где её кот, а где профессор Макгонагалл. — Живоглот, сволочь, назад!

В сцепившемся, рычащем клубке по прихожей катались два кошачьих тела. Стоял дикий вой. Действовать надо было быстро.

Секунду поколебавшись (ведь придется облить и профессора), она взмахнула палочкой и прокричала: «Акваменти!».

Появившаяся вода быстро охладила пыл дерущихся животных.

Живоглот, в испуге подскочив на метр, и убежал под кровать зализывать побои и приходить в себя после драки. Гермиона тут же закрыла кота на замок.

Профессор Макгонагалл трансформировалась.

Гермиона готова была провалиться сквозь землю от неловкости и стыда.

— Я прощу прощения, профессор Макгонагалл! О, Мерлин, я ужасно виновата! Я не ожидала, что Вы придете в виде…

— …кошки, — невозмутимо продолжила Минерва. С ее шляпы стекала вода на и без того мокрую мантию… — Я решила не шокировать маглов своей одеждой и пройтись с места трансгрессии в виде кошки, размять лапы… Впрочем, кое-кого шокировать всё же получилось! — усмехнулась она.

— Мне так неудобно, сейчас я помогу…

— Не трудись, милочка, я сама прекрасно справлюсь. Приготовь только чай, хочется, знаешь ли, теперь что-нибудь горяченького.

Гермиона мигом ретировалась на кухню. Минерва, тем временем, пару раз взмахнула палочкой, возвращая себе прежний, приличный вид.

Вполне удовлетворившись осмотром своего внешнего вида в зеркале, прошла из прихожей вслед за Гермионой на кухню.

— Я испекла к Вашему приходу яблочный пирог, профессор! — захлопотала она. — Извините, что так получилось…

— Не переживай, Гермиона, — сказала Макгонагалл, присаживаясь. — Давно меня так не трепали. Да, природа берет своё…

Гермиона тем временем нарезала пирог.

— Так-так-так! — обрадовалась профессор. — Сейчас с тобой почаёвничаем!.. Да, побольше, пожалуйста, — кивнула она Гермионе, наливавшей молоко в чай.

Уютно устроившись на кухне, они приступили к светской беседе.

— Отличный выбор, — кивнула Минерва на нарядные, жёлто-красные, занавески на окне. — Сама подбирала?

— Да, — польстила Гермионе её похвала. — Напоминает о Гриффиндоре!

— Время учебы быстро летит. Помню, как была котёнком… Да шучу я, шучу. Хватит уже переживать за поведение своего кота. Выпускай животное из заточения, пусть с нами пообедает.

Прощённый и на скорую лапу облизанный Живоглот настороженно прокрался на кухню. Куда же подевалась эта наглая кошка, припершаяся на его территорию без приглашения? Её нигде не было. Успокоившись, он прыгнул к профессору Макгонагалл на колени и замурлыкал, подлизываясь к новому человеку.

Гермиона прыснула, не удержавшись, и на этом инцидент был полностью исчерпан.

— Как там Хогвардс? — начала она издалека.

— Хогвардс… Это больше, чем школа, и даже дом, — задумчиво сказала профессор. — Это целая жизнь. А в жизни каждый день случаются какие-то приключения.

Гермиона согласно закивала, жуя тортик. К Минерве она всегда питала огромное уважение и была безмерно счастлива, что та согласилась зайти к ней на огонек, будучи в городе.

— Вкусно, — откусила свою часть профессор. — Немного труда и магии — и получается просто шедевр! А как Рон оценивает твои кулинарные способности? Ты ведь о Роне хотела поговорить?

Гермиона удивленно округлила глаза:

— Но как Вы догадались?

— Элементарно, Уотсон, — ответила профессор, — По всем другим темам, ты, Гермиона, в консультациях не нуждаешься.

— Вы совершенно правы, — призналась Гермиона. — Понимаете, мне бы уже хотелось выйти замуж…

— Неужели? — сделала профессор медленный глоток, обдумывая заявление Гермионы.

В голову пришла идея. Роль, конечно, ей выпадала не благодарная, зато интересная. В конце концов, кто, как не она, сможет Гермионе помочь разобраться в себе? «Итак, — сказала она себе, — Минерва поиграет в стерву.»

Мило улыбнувшись, профессор продолжила как ни в чём не бывало:

— Ты всегда производила впечатление здравомыслящей девушки. Не расположенной к роли наседки. Такая умница. Я предполагала, что… Что ты выберешь себе, по крайней мере, достойную партию.

Гермиона поперхнулась чаем. Такого подвоха она не ожидала.

— Рон — достойная партия! — возмутилась Гермиона.

Макгонагалл, довольная произведенным эффектом, спокойно откусила еще пирога. Уж она-то сумеет вытрясти из Гермионы настоящие чувства.

— Я не это хотела сказать, — а про себя подумала «это-это!» и как ни в чем не бывало, продолжала провокацию. — Тебя окружали достойные друзья… Гарри, к примеру… Настоящий герой! — заключила Минерва с ударением на слове «настоящий».

— Во-первых, при чем тут Гарри! А во-вторых, Рон — тоже герой! — бросилась Гермиона в защиту возлюбленного.

— Его вклад в благополучный исход войны никто не оспаривает, — продолжала спокойно Минерва, в душе довольная реакцией Гермионы. Но она ещё не до конца довела свой задум.

— Рон — он честный, добрый, надежный и смелый! — не успокаивалась Гермиона.

— Да это всё понятно, — лениво отреагировала на её пламенное заявление Минерва. Продолжая игру «кошки-мышки», она добавила: — Но… Ты такая одарённая девушка, Гермиона. Тебя впереди ждет блестящая карьера, а ты — «замуж»… Миссис Уизли… Надо ли тебе это? Ведь представь, какой впереди тебя ждет успех! Сколько радости доставляет быть лучшей! Я знаю, о чем говорю…

Минерва покачала головой. Гермиона внимательно ее слушала.

Макгонагалл продолжила: — Пойми, при другом развитии событий, у тебя появиться куча детей, которым ты должна будешь уделять всё время. Сначала — рыжая девочка, затем — рыжий мальчик, а то и вовсе близнецы, потом… — профессор сделала пафосную паузу. Интересно, что Гермиона на это скажет. Минерва увидела раздумья на её лице. Так-так.

— Профессор, при всем моем уважении, Вы перегибаете палку, противопоставляя блестящую карьеру многодетной семье. Ведь можно совмещать.

— Ну, — недоверчиво сощурилась Минерва. — Пойми, Гермиона, хроноворота у тебя на этот раз не будет. Тебе придется разрываться на два фронта самостоятельно.

— Можно реализоваться и на работе, и в семье, — упрямо твердила Гермиона.

И тут же подсознание, обрадовавшись быстрому поводу отомстить, услужливо подсунуло образ миссис Уизли: вечно замотанная… взлохмаченная… любящая своих детей, но не успевающая вникать в их душевные переживания.

— Что может дать тебе замужество? — настаивала профессор Макгонагалл. — Такой самостоятельной, уверенной и талантливой девушке? Обычную, ничем не примечательную…

— … счастливую жизнь, — закончила Гермиона.

— Ну хорошо. Главное, чтобы ты была счастлива, — сдалась Минерва, решив, что достаточно подкинула Гермионе пищи для размышлений.

Ведь девушка должна отчетливо понимать, что ей действительно надо в жизни. Её стремление выйти замуж может быть продиктовано лишь желанием выстроить жизненные этапы в красивую логическую цепочку: «Первое большое чувство — Красивая свадьба — Идеальная семья».

… Остаток чаепития прошел мирно, тему личной жизни они больше не обговаривали…

…Проводив профессора Макгонагалл, Гермиона в раздумьях покачала головой.

«Миссис Уизли? Ну уж нет! В крайнем случае — Грейнджер-Уизли!» — и решительно направилась мыть посуду.

Быстро, вручную, справившись с грязными чашками и блюдцами, Гермиона уселась на диван с фотографиями, предавшись приятным воспоминаниям.

Перелистывая очередную страницу семейного альбома Грейнджеров, она подолгу рассматривала милые лица. Фото, конечно, были не магические, но память Гермионы самостоятельно оживляла тёплые моменты:

«… Вот мама с папой ещё до её рождения…мама со смешной прической, модной в то время… папа приобнимает её за талию и смотрит на маму, а не в объектив… сзади видно здание университета…они познакомились во время учёбы, прямо как они с Роном…

… А вот маленькая Гермиона вместе с папой… заставила его широко открыть рот (он при этом страдальчески закатил глаза) … играет в стоматолога…

… А вот опять она, подросшая. Заглядывает к маме за плечо, которая вышивает пейзаж крестиком, тоже хочет научиться… Родители на тот момент уже поняли, что у них подрастает необычный ребенок и всячески старались понять и развить её способности…»

Гермиона поставила альбом обратно на полку и открыла ежедневник.

Написала: «оно тебе надо» и закрыла.

« — А, мисс Грейнджер… Закройте двери! — прикрикнул профессор Снейп, обернувшись. — Моё зелье не любит сквозняков.

Гермиона захлопнула дверь и испугалась произведенного шума. А вдруг это капризное зелье ещё и громких звуков не любит?

Она прошла по пустому классу и заняла место на первой парте. Снейп по-прежнему стоял к ней спиной, колдуя над колбами.

— Почти готово, — сам себе сказал он и повернулся. Медленно подошел к Гермионе: — Зачастили к нам, что-то забыли?

Профессор смотрел на Гермиону довольно неприязненно. И отводить взгляд без её ответа не собирался. Всё тот же Снейп: чёрные глаза, чёрные волосы, чёрная мантия, бледная кожа… Он был похож на призрака ничуть не больше, чем при жизни.

— Здравствуйте, профессор. Извините, что беспокою Вас, это… сон?

— И ради ЭТОГО Вы отрываете меня от исследований? — театрально возмутился Снейп. — Для того чтобы поинтересоваться, спите Вы или нет?

Гермиона почувствовала себя школьницей-первокурсницей, неправильно ответившей на вопрос. Все же собралась с духом и спросила:

— У меня к Вам один вопрос.

— Вопрос, мисс Грейнджер? А как же учебники? В них Вы не нашли ответа? Ах да, в ночное время библиотеки не работают…

«… и чёрный юмор», — дорисовала про себя портрет Снейпа Гермиона. А вслух сказала:

— Я хочу Вас спросить…

Взглянув на оставленные колбы, Снейп присел на соседнюю парту вполоборота к ней. Не смотря на то, что школьная скамья была маловата для Снейпа, он и сидя за партой смотрелся строго и надменно.

— Я хочу Вас спросить, профессор Снейп, что такое любовь?

Снейп вздрогнул, как от пощечины. Такое выражение его лица Гермиона не видела даже в случаях проигрыша Слизерина в квидич. Она вжалась спиной в твердую спинку парты.

— Мисс Грейнджер, Вы пришли поговорить о любви… ко мне? — мрачно спросил он после угрожающей паузы.

— К Вам.

— Ко мне? К человеку, никогда в жизни не знавшему, каково это — быть любимым?

— Вы знали, что такое любовь, — сказала Гермиона и испугалась, что Снейп заметит прошедшее время.

Снейп не был силен в морфологии. Или сделал вид, что не заметил.

— Не могу с Вами согласиться, мисс Грейнджер, — начал он. — Я знал, что значит любить, а не что такое любовь…

Разве можно сравнить мои мучения с настоящим чувством?

Эти однобокие, ущербные эмоции, которым не суждено было найти отклик… Любовь без взаимности, как единорог без рога. Мисс Грейнджер, Вы знаете, что случается с этим благородным животным в случаях утраты рога?

Гермиона отрицательно покачала головой.

— И чему Вас учил этот Хагрид? Если по той или иной причине единорог лишается своего рога, это заставляет его забыть своё предназначение.

Гермиона молчала, а Снейп внимательно смотрел на неё, планируя свою речь таким образом, чтобы каждое слово, как впрочем, и каждая пауза, достигали своей цели.

— Это означает, что животное мгновенно лишается всех своих магических способностей. Оно забывает, кем оно является, и страдает в поисках себя весь остаток своей жизни. В одиночестве. Нет, его не изгоняют. Единорог уходит сам, не признавая в соплеменниках своих родичей, чувствуя себя абсолютно чужим.

Так и однобокая любовь. Непосильное наказание, хоть я, может, и заслужил его.

Лучше никогда не любить, чем любить так, как я — страдая всю жизнь.

Разве ЭТО любовь, мисс Грейнджер?

Гермиона не ответила.

Снейп продолжил, и его слова обожгли Гермиону точно так же, как чувства обжигали его самого.

— Любовь была моим строгим кукловодом, а я — её марионеткой. Всю жизнь она управляла мной, дергая за ниточки! — Снейп сверкнул глазами.

— Только взаимная любовь имеет права так называться! Когда я это понял, то стал работать. Скажите, мисс Грейнджер, знаете ли Вы кого-нибудь лучше меня разбирающегося в зельях?

— Нет, профессор.

— В Хогвардсе я разглядел огромные возможности данной области и власть, которую они давали. Никто, кроме меня, так яростно и неистово не изучал зельеваренье… Я понял, что именно оно сможет принести мне исполнение желаний. Зелье взаимной любви… Нет, ничего общего с любовным эликсиром, этим баловством для школьников… … Я изобрел своё зелье с 403-й попытки… Тысячи бессонных ночей, подорванное здоровье, тёмная магия… Что Вы на меня так смотрите? Среди разрешённых заклинаний я не нашёл нужного… А кое-кто дал мне необходимые знания! Оставьте свой укоризненный взгляд для подружек! Вы не знаете, что значит чувствовать себя по-настоящему одиноко.

Снейп замолчал, погрузившись в воспоминания.

— Да, я приготовил его в конце концов. Оно было гарантом моей счастливой жизни. Я собирался дать его Лили…

— Передумали?

— Я использовал зелье. Другое. Я украл волос Поттера…

— Зелье превращения!

— Да, — просто ответил Снейп. — Вы и сами использовали это простенькое зелье. Хотел удостовериться, что буду от этого счастлив. Я поцеловал Лили. Потом…

Снейп замолчал. Гермиона замерла.

— Я не смог дать зелье после этого поцелуя. Прячась под личиной Поттера, я воровал чувства Лили. Мое зелье помогло бы безнаказанно совершить кражу в особо крупных размерах. Но за всё надо платить. Я бы расплачивался угрызениями совести. Не решился. Слабовольный дурак. Теперь, зная, как сложится судьба, я бы поступил по-другому… Если бы рядом был я, а не этот… я бы смог её защитить. Не было бы младшего Поттера, а с ним и причины нападать. Всё сложилось бы иначе. Она была бы со мной счастлива! — в отчаянии воскликнул Снейп, убеждая уже не Гермиону, а себя.

Снейп закрыл лицо руками. Как Гермионе хотелось ему помочь!

— Так что, мисс Грейнджер, я не могу Вам рассказать о том, что такое любовь, — уже взяв себя в руки, продолжил он. — Я никогда не знал, и так и не узнал…

Снейп встал и подошел к колбам.

— Возьмите зелье, мисс Грейнджер, — сказал он. — Я сжёг все свои записи, но здесь сумел восстановить их. Воспроизвёл всё в точности и приготовил его опять. Возьмите!

Снейп взял зелье и подошел к Гермионе с протянутой колбой. — Я не хочу, чтобы труд всей моей жизни пропал! Здесь — вся моя жизнь!

— Она не прошла бесследно, профессор. То, что Вы сделали, неоценимо! Ведь благодаря Вам…

— Благодарность! — перебил её Снейп. — Мне не нужна она! Как и Ваша жалость. Взаимная любовь — вот ради чего стоит жить! Вот она, на дне колбы! И никаких сомнений в ответном чувстве.

Снейп задумчиво посмотрел на зелье, потом перевел взгляд на Гермиону: — Ну что? Берете?

Он покачала головой.

— Тогда уходите и не спрашивайте ничьих советов!

Гермиона встала.

— Когда-нибудь, Вы опять будете жить, и встретите свою любовь, — сказала она быстро и пошла к выходу.

Глядя на уходящую Гермиону, Снейп медленно произнес: — А я её уже встретил.»

Резко проснувшись, Гермиона нащупала на тумбочке палочку.

«Люмус!» — и стало видно будильник — ещё глубокая ночь, до рассвета три часа.

Сердце билось часто-часто, точно так же, как метались растревоженные мысли.

Вспомнить, что ей приснилось, Гермиона не могла.

— О! Письмо от Джинни! — Гермиона развернула свиток и поскорей отпустила сову, пока Живоглот не появился на горизонте. Хватит с неё приключений в духе встречи профессора Макгонагалл.

«Итак, какие новости?» — Гермиона заинтересовано начала читать весточку от подруги.

Увы, её ожидало разочарование — у Джинни продолжался магический сопледув, поэтому повидаться с ней до приезда Рона (который, кстати, появится уже завтра) не получится.

Впрочем, она даже почувствовала смутное облегчение, так как советоваться больше ни с кем не хотелось, а наоборот, появилось желание хорошенько подумать самой.

— Так, а это что?

Внизу, под письмом Джинни, было коряво дописано пару абзацев.

О! С таким почерком Джорджу Уизли надо было становиться врачом!

Наверно, пришел проведать сестричку, а заодно и пошалить.

Приглядываясь к неразборчивой писанине, Гермиона прочла следующее:

«Из семейной летописи Рона и Гермионы «Кому из Уизлей живется хорошо» (избранные главы):

* * *

Рон никогда не упрекал Гермиону в том, что она не умеет готовить.

Он просто тихо, не афишируя, упаковывал чемоданы и ехал отъедаться к маме.

* * *

Рон никогда не упрекал Гермиону в том, что она не умеет целоваться.

Он просто тихо, не афишируя, целовался с Лавандой.

* * *

Рон никогда не упрекал Гермиону в том, что их дети не рыжие.

Продолжение следует…»

«Вот, негодяй! — усмехнулась Гермиона. — И когда ж он только повзрослеет! Парню ж … А сколько ему лет?»

Провести нехитрую калькуляцию ей помешал сбежавший кофе. И что ей стукнуло готовить его вручную? Да, без магии на кухне никуда!

Итак, первый этап её идеи осуществлен. Запланированные встречи проведены. Впереди — менее трудоёмкий, зато более ответственный и сложный этап.

Необходимо проанализировать полученные сведения. Принять решение.

А этого делать она очень не любила. Хотя со стороны, наверно, казалось не так. Просто каждый раз Гермиона усилием воли заставляла себя не тянуть кота за хвост, откладывая момент принятия решения, а просто сделать это. Прямо как сейчас.

Она взяла свой ежедневник и тщательно, аккуратным почерком, выписала оттуда все полученные советы и собственные выводы. На бумаге выглядело всё пёстро и туманно. Это заставило Гермиону приписать под каждым новое видение совета, чтобы получилась общая картина.

Вышло следующее:

1. Хагрид: «если не хочет — фиг заставишь», «побольше маслопива»

Временный желаемый результат достигается путем вливания алкоголя и …

2. Луна: «заразить Рона», «ближе к телу»

…и других ухищрений…

3. Гарри: «болван», «я достойна самого лучшего»,

… однако человека не переделаешь, и лучше уделять время себе…

4. Дурсли: «не есть на ночь», «вычеркнуть из своего завещания «Фонд поддержки магглов»

...иногда себя баловать, не думать, что ты всем должна…

5. Малфой: «хорошенько подумать»

… заниматься тем, что тебе приятно…

6. Профессор Макгонагалл: «оно тебе надо»

…верить своему сердцу и не слушать ничьих советов!

Оставшись весьма удовлетворенной проделанной работой, Гермиона вышла проветриться, а заодно и прогулять Живоглотика. А то животное уже соскучилось за охотой на голубей.

Гермиона чувствовала, что решение созрело, и теперь осталось дать ему время озвучить себя.

Вечером она написала Рону письмо.

Там было всего одно предложение «Место встречи — Лондонский глаз, 6 р.m.»

К этому времени Рон должен появиться из командировки, а более подходящего места для серьёзного разговора, чем огромное колесо обозрения, или лондонский глаз, было не найти.

Они появились там одновременно. Рон — немного взъерошенный, впрочем, как всегда, Гермиона — собранная и немного официальная.

В его взгляде читалось удивление и еще что-то, что Гермиона не смогла идентифицировать.

Заклятие «Конфундус» позволило им пройти без билетов (по-хорошему, их надо было заказывать заранее) и оказаться без попутчиков в прозрачной, овальной кабинке.

Начался подъём, но Гермиона не смотрела по сторонам. Любоваться достопримечательностями столицы было не время.

— Рон, — решительно начала она, прервав воцарившееся после приветствия молчание. — У меня к тебе серьёзный разговор.

— Не может быть! Я тоже хотел кое-что тебе сказать.

— Может после меня? — подняла брови Гермиона.

— Конечно, леди — вперед, — согласился Рон.

— Любые отношения должны развиваться. Топтание на месте равносильно движению назад.

Рон молча смотрел на Гермиону, переваривая её аллегории. А она продолжала дальше, словно по невидимому сценарию. Хотя, к чему скромничать, речь Гермиона действительно отрепетировала.

— Я задумалась над тем, что мне дают отношения с тобой.

Рон нервно сглотнул.

— … и пришла к выводу, что…

— Выходи за меня замуж!

— …к выводу, что… Что?

— Выходи за меня замуж!

— Ммм… — разговор пошел не по её сценарию. Придётся ориентироваться на местности.

— Я обдумывал это давно. Неужели ты не думала о нашем браке?

— Ну… немного.

— Гермиона, ты выйдешь за меня замуж?

Сколько же раз она обдумывала, что ответит на этот вопрос, когда Рон его задаст!

При этом в голове у Гермионы постоянно крутилась фраза «лучше сделать, и пожалеть, чем не сделать и пожалеть». Но в итоге она поняла, что это неправильный выбор. Её выбор — не жалеть! Никогда.

— Я не люблю тебя, Рон. Я поняла это неожиданно. Мой ответ — нет.

Рон отвернулся от Гермионы и уткнулся лбом в прозрачное стекло. Глаза обожгло. Ну уж нет, Гермиона не увидит его слёз.

Далеко внизу виднелась Темза, люди, такие крошечные-крошечные, окрестности Лондона… Жить без Гермионы… А он уже представлял себе счастливые картинки из их будущей семейной жизни.

Рон повернулся к ней.

— Знаешь, Гермиона, для меня это ничего не меняет, — а про себя подумал «я приложу все усилия, чтобы ты передумала». — Возможно, тебе необходимо время разобраться в себе. Я не буду тебя торопить. У меня вся жизнь впереди. Я в своих чувствах уверен.

Гермиона пристально посмотрела ему в глаза и ответила:

— Теперь, Рон, всё стало на свои места. Знаешь, я не могла связать свою жизнь со слабым человеком. Мне нужен мужчина, не уступающий мне в силе.

Твоя реакция на мой отказ убедила меня окончательно. Ты прошёл последнюю проверку, извини, но я должна была убедиться.

Рон отвернулся от неё опять, на этот раз, чтобы беззвучно выругаться.

— Так ты выйдешь, чёрт побери, за меня замуж или нет? — повернулся к ней Рон.

— Я согласна, — скромно потупила глаза Гермиона.

Рон победно шагнул к ней и они поцеловались.

«ШАЛОСТЬ УДАЛАСЬ!» — завопило подсознание.

Но на него уже никто не обращал внимания…