Граф Беноа (джен)

Просторный светлый зал наполнила музыка — запели флейты, сладко зазвучали скрипки. Здесь, в поместье виновника торжества, виконта Дюпре, хватало угощений, вина, джентльменов во фраках и дам в ярких нарядах. Светское общество веселилось, вело беседы ни о чем, подыскивая пищу для сплетен. Но разговоры сразу умолкали — то тут, то там, стоило невзрачной фигуре пройти мимо. Не приталенный фрак и не блеск зеленых глаз вынуждал господ переходить на шепот. Внимание привлекала белая плотная маска — она скрывала лицо гостя. Ни эмоций, ни возраста не угадать даже вблизи — голос искажался под маской и будоражил фантазию слушателей. Этого джентльмена узнавали все, даже новенькому музыканту уже успели рассказать про таинственного графа в маске — с равнодушием Небесного Судьи он взирал на жеманные улыбки.

— О, это же граф Беноа, — лепетали повсюду. Вот и нашлась свежая пища для сплетен.

— Как всегда, жутковат...

— Но элегантен и учтив. Вы посмотрите, как он терпелив в беседе со скрягой Джефом. Как думаете, сколько же лет нашему таинственному графу?

— Наверняка он уже старик, ведь говорят, граф Беноа — талантливый химик. Его открытия признали сразу в нескольких странах!

— Неужели? — в густой массе голосов мелькнуло недоверие.

— Да, ещё говорят, что во время какого-то эксперимента на него прыснула кислота… И наверняка из-за страшного ожога он с тех пор скрывает лицо.

— Да какая женщина согласится жить с уродцем?

— Именно, дорогая.

Грязные сплетни облепили помещение и медленно, кусками грязи сползали со стен. Но развлечение продолжалось недолго: несмотря на все мольбы — остаться, граф Беноа покинул праздник жизни.

— Дела, сер, дела. Прошу простить великодушно, — разводил он руками.

— Дела, полагаю, государственной важности? — подмигнул Дюпре. Всем своим видом виконт напоминал скользкого ужа, возомнившего себя гадюкой.

— Ещё какие, — подыграл Беноа, но в глубине души глубоко вздохнул — ничего нового в светском обществе, увы.

* * *

Не прошло и часа, как граф переступил порог своего дома — скромного, лишенного той популярной роскоши, что давно отравляло души. Не проронив ни слова, старый дворецкий услужливо принял плащ.

— Как прошел званый ужин, мой господин?

— Ничего интересного, — равнодушно отозвалась маска.

— Когда изволите прочесть письма от...

— Позже, Барт. Право, хватит с меня этих пустословов на сегодня.

Беноа тяжко выдохнул и подкинул дворецкому маску — её пустые глазницы безразлично посмотрели в потолок. Не обращая внимания на уговоры — хотя бы поужинать, граф поднялся на второй этаж, в рабочий кабинет. Закрыв за собой дверь, он подошёл к круглому зеркалу, наспех прикрепленному к стене. В отражении Беноа увидел милого юношу, чьи волнистые волосы напоминали жидкое золото, а миндалевидные глаза — изумруды. Кожа его была бела, чиста, а мягкие черты лица пленили взгляд. Беноа долго глядел на себя, глядел внимательно, хмурясь, а потом вдруг неожиданно показал отражению язык и фыркнул:

— Что ж, время не ждёт.

Совсем скоро кабинет озарило несколько свечей, мягким светом они легли на длинные ресницы графа. Можно до утра хохотать над обществом — узнай они, как выглядит Беноа, посходили бы с ума от восторга! Но некогда смеяться — пора работать, и молодой учёный с упоением погрузился в драгоценные книги.

Пока он усердно постигал знания, дворецкий Барт как обычно поднялся на второй этаж и прошёл мимо кабинета — в спальню господина. В его комнате было тепло, просторно, но бесконечно пусто — и на этот раз Беноа уснёт в обнимку с книгой. Как бы Барт ни упрашивал господина лечь в спальне — тот никогда не слушал.

Дворецкий лишь печально вздохнул да подошёл к комоду у роскошной, никому не нужной кровати. Перед тем как убрать маску, Барт задумчиво взглянул на неё. Да, много лет маска служила верой и правдой: под легендой уродства Беноа упрямо скрывал такую удивительную красоту. Барт был уверен, что во во всём городе не найти прекрасней человека — любой бы отдал сердце такой выгодной партии. Можно только представить, сколько воздыхателей любовалось бы графом, влюблялось в него и слагало нежные песни! Но за блеском красоты никто бы не заметил его трепетной натуры, гибкого ума — и правда, зачем они при таком-то лице? За красивой картинкой ревнивая пассия точно пресекла бы ту жажду познаний, что страстно кипела в душе господина с самого детства.

Губы старика затронула печальная улыбка. Что ни говори, а маска оказалась настоящим спасением для такого милого и доброго мальчика. Барт аккуратно положил маску в комод, и чёрный бархат сразу накрыл ее. Накрыл, чтобы в нужный момент вновь спасти Беноа от этого завистливого мира.

Каминные часы в виде золотого дуба пробили ровно девять. Дворецкий обернулся, молча кивнув своим мыслям: что ж, совсем скоро нужно подать господину чай. И пусть Беноа не сразу заметит чашку, выпьет чай остывшим — не страшно. Каждый вечер Барт надеялся, что господин хорошо поужинает и, наконец, отдохнёт. Быть может, сегодня это случится, и уставшее сердце дворецкого тихонько попадутся такому маленькому, светлому чуду.