Заклятье сквернословия (джен)

— Ну же, говори скорее, достал?! — глаза Скорпиуса горели возбужденным азартом.

— Да, Скорп, да!.. — Альбус, тяжело дыша после быстрого бега (а как еще второкурсникам преодолевать расстояние от Большого зала до гостиной Слизерина, если не бегом?), полез в дорожную сумку, где на самом дне было надежно запрятано его «сокровище». — Ты бы знал, как я боялся, что он меня застукает!.. Уф, до сих пор коленки трясутся.

Вожделенный предмет, который Алу (по подстрекательству Скорпиуса) удалось выкрасть, хранился не где-нибудь, а в личном сейфе старшего аврора Великобритании, надежно запечатанном именной магической печатью. Взломать ее было невозможно, потому Альбусу оставалось только пойти на хитрость; и для этого ему нужна была сестра. Лили Луна Поттер оказалась единственной в семье, научившейся контролировать свои магические выбросы, и (к счастью для Ала) родители об этом не знали.

План был прост: Альбус выждет момент, когда из кабинета отца раздастся характерный щелчок, оповещающий, что сейф открыт, подаст знак Лили, та подожжет кухонные занавески. Если мамы в тот момент дома не окажется, у отца не будет выхода, кроме как бежать тушить пожар (устроенный якобы случайным стихийным выбросом). Тогда у Ала появится несколько минут, чтобы проникнуть в кабинет и успеть совершить хищение.

Наконец добытый «трофей», в несколько слоев обмотанный шарфами (чтобы мама, если бы захотела вдруг проверить его сумку перед отправкой, ничего не заподозрила), лежал перед мальчиками на столе. Альбусу пришлось отдать все восемь своих карманных сиклей Лили на сладости, а также оставить ей на целый семестр ручного хорька по кличке Отто и не везти его с собой в Хогвартс. Но, по мнению Ала, оно того стоило.

Снятые нетерпеливыми руками шарфы упали на пол, и взгляду Поттера и Малфоя предстало оно — потрепанный временем и внешне ничем не примечательный учебник «Расширенный курс зельеварения» за шестой курс⁽¹⁾. Но двое друзей знали, что самое ценное не снаружи, а внутри — в выведенных тонким почерком словах «собственность Принца-полукровки» и его пометках.

— Я читал, что именно благодаря этой книге отец стал лучшим по Зельям на шестом курсе, — чуть ли не с благоговением произнес Альбус. — А еще Принц-полукровка, он же Северус Снейп — гений, изобретавший собственные заклинания, аналогов которым нет нигде в мире!

Как раз в начале лета вышла автобиографическая книга о Второй магической, написанная участниками Золотого Трио (которая, разумеется, тут же стала бестселлером и продавалась огромными тиражами). Ал прочел ее от корки до корки. Тетя Гермиона скептично высказывалась об этом учебнике, а вот отец его хвалил.

— Что-то похожее есть и в мемуарах Слагхорна, — кивнул Малфой. Прочесть воспоминая Трио он не смог, так как в его семье все, написанное Поттером, было под строгим запретом; но изучать другие книги (особенно авторства слизеринцев), где упоминалась Вторая магическая, Скорпу позволяли. — О том, как у твоего отца внезапно «раскрылся» талант к Зельеварению.

— И все благодаря этому учебнику! — потирал руки Альбус.

Поттер уже в красках представлял, как они со Скорпиусом найдут на его страницах какое-нибудь особое сложное заклинание, освоят его и всех поразят. Никто больше не посмеет смеяться над тем, что Альбусу плохо даются полеты; если владеешь сильнейшей магией, какая кому разница, как ты летаешь? «Пророк» теперь будет писать про него не «Шок! Сын национального героя распределен на Слизерин», а «Альбус Северус Поттер — новый гений и восходящая звезда боевой магии! Даже его знаменитый отец в его возрасте так не мог».

Он станет легендой, затмив и наглого выпендрежника Джеймса, и друга их семьи Тедди Люпина, и даже своего «избранного» отца. Единственным, с кем Альбус готов будет разделить славу, станет Скорпиус Малфой — его лучший друг и самое доверенное лицо, знающий больше тайн и секретов Альбуса Северуса, чем даже родители и Лили. Отец к их дружбе относился скептично, мама тоскливо вздыхала, брат стремился постоянно поддеть его, высмеять, оскорбить. Но Ал лишь сжимал зубы и мстительно шептал: «Погодите, вы меня еще увидите!».

Переворачивали страницы мальчики бережно, боясь, что старый учебник не выдержит грубых прикосновений и рассыплется в прах. Они искали заметки на полях, пропуская уже известные им и не подходящие.

Заклинание Левикорпус Ал знал и, увы, даже на собственной шкуре. Как и когда Джеймс сумел выпытать его у отца, оставалось загадкой, но пострадали из-за этого все: Альбус, кузены Фред и Луи, все соперники Джеймса Поттера по квиддичу и даже Скорпиус, который был младше и вообще никакого отношения к первенцу Поттеров не имел (его «вина» в глазах Джеймса, похоже, заключалась лишь в том, что тот носил фамилию Малфой).

Помеченную комментарием «от врагов» Сектумсемпру Альбус пропустил и не стал пробовать благодаря Малфою; Скорпиус знал это заклятье от отца. О том, что пришлось ему тогда пережить, Драко всегда вспоминал с ужасом и до сих пор проклинал Поттера (хотя с той поры минуло уже больше двадцати лет).

Неожиданно на глаза им попалось скромное (и немного смешное) слово — Малумвербус⁽²⁾— написанное почему-то не чернилами, а карандашом. Никаких комментариев рядом не было.

Малумвербус, медленно повторил Ал, словно пробуя заклинание на вкус. А затем, поставив на тумбу сову-копилку (денег там все равно не было, даже если разобьется, не жалко), взмахнул палочкой и громко произнес:

— Малумвербус!

Ничего. Ни взрыва, ни пламени, ни трансфигурации. Нетронутая копилка так и продолжала стоять на прежнем месте.

— Попробуй ты, — признав поражение, Ал с кислой миной отошел в сторону.

— Малумвербус, — повторил Скорпиус. Эффекта по-прежнему не было.

— Может, оно действует лишь на одушевленные объекты? — предположил Малфой, и Поттер уцепился за его догадку (поскольку думать о том, что причина неудачи заключалась просто в их некомпетентности, не хотелось).

— Тогда давай встанем друг напротив друга и попробуем произнести одновременно, — предложил Альбус.

— Эм, а вдруг это что-то похуже Сектумсемпры? — опасливо начал Малфой. — Может, сначала потренируемся на крысах? У Пьюси вон какая жирная вымахала; он сам поглощает все, что не приколочено, и ее откармливает.

Аргумент друга был логичным, но тут внезапно Альбус вспомнил, что он все-таки Поттер, а значит, во-первых, ему не пристало трусить, а во-вторых, крыску жалко.

— Ну нет, не может оно хуже Сектумсемпры быть, — уверенно выдал Ал, — иначе хоть какой-то комментарий рядом бы значился. Если боишься, можешь, конечно, отказаться от участия и уйти...

Будучи истинным слизеринцем, Альбус знал, что именно нужно сказать Скорпу, чтобы побудить того участвовать; ведь Малфой не был бы Малфоем, если бы признался в своем страхе. План сработал, и Скорпиус, гордо поджав дрожащие губы, процедил:

— Даже не думай, Поттер. Раз уж решили начать вместе, значит вместе.

Двое горе-эксперементаторов встали друг напротив друга, поклонились (так велели начинать любые поединки в дуэльном клубе) и одновременно выкрикнули:

— Малумвербус!

И снова ничего не произошло...

— Дерьмо драконье! — в сердцах воскликнул Ал. — Не работают эти драккловы заклинания! А Снейп, инферналы бы его побрали, мог бы хоть какую-то пометку оставить!..

— К дементору тебя, Поттер, и этот учебник поганый, и папашу твоего, мандрагору ему в уши!

— Ты что себе позволяешь, соплохвостова ты морда?! — вскипел Альбус. Его отношения с отцом отнюдь не были простыми, но оскорблений в адрес кого-либо из членов своей семьи Ал категорически не приемлел.

— Меня затыкаешь, а сам-то, флоббер-червя тебе в штаны, не лучше меня выражаешься!

Друзья, ставшие в миг почти врагами, схватились уже было за палочки, готовые биться насмерть (ну ладно, не насмерть, но до первых синяков точно), но вовремя призадумались о том, что что-то здесь не так, поскольку выражаться цензурно ни один из них, даже при всем желании, не мог.

Первого осенило Малфоя:

— Гоблиновы труселя, я, кажется, вспомнил... — он судорожно зажал рот рукой и завертел головой в поисках клочка бумаги.

Благо, поблизости обнаружились и тетради, и письменные принадлежности, и Скорп почти что рухнул за стол, быстро что-то записывая на вырванном из тетради листе. Минуту спустя протянул его Альбусу.

«Я вспомнил! Слагхорн писал про твоего деда и его компанию — однажды на уроке они ни с того ни с сего начали сквернословить, за что потеряли баллы и получили отработки, но остановиться не могли...»

Дальше можно было не читать: Ал догадался, что Снейп тайком использовал это самое заклинание на Мародерах. И если контрзаклятье тот нигде не оставил, то их дело определено было дрянь...

«Слагхорн что-то писал про способ снятия этого проклятья?» — с надеждой вывел на том же листе Поттер, впрочем уже предчувствуя ответ.

«Нет», — с тяжелым вздохом ответил ему Скорпиус письменно.

Ладно. Не время впадать в панику, вел Альбус внутренний монолог (что интересно, мысленно он не выражался, но стоило ему открыть рот, как из него вырывались словечки хуже, чем у пьяных завсегдатаев Лютного переулка). Отец часто повторял, что паника — плохой советчик. Нужно просто вспомнить отменяющее заклинание. Кажется, что-то припоминаю!

Поттер достал палочку, направил ее на Малфоя и громко произнес:

— Фините, аваду тебе в зад, Инкантатем!

М-да. Заклинание должно было звучать определенно не так.

— Фините Инкантатем, поцелуй тебя дементор! — попробовал следом Скорп.

Эффекта по-прежнему не было, и мальчики приуныли. Допустим, сегодняшний вечер они смогут провести вдали от одноклассников, общаясь лишь между собой; но завтра начнутся занятия, и им с их ма-аленькой проблемкой придется несладко.

«Есть план, — царапал Малфой на листке из тетради, — позвать на помощь Касси».

Кассандра Забини, кузина Скорпа⁽³⁾, училась на курс старше, имела хороший балл по Заклинаниям и предположительно интерес к Альбусу Поттеру (последнее, однако, ничем, кроме слов Скорпиуса, не подтверждалось). Она-то, по мнению мальчишек, всяко сможет без ошибки произнести заклинание отмены и спасти их сквернословящие шкуры.

Проблему подробно описали на бумажке (не упомянув лишь о книге Принца-полукровки — вдруг еще пригодится в будущем, зачем раскрывать все карты?), а затем, когда их собственные уши немного попривыкли к нецензурной брани, спорили до хрипоты о том, кто должен ей записку нести. (Ал считал, что Скорпу, как кузену, достойнее; Малфой — что после их ссоры летом на Чемпионате мира Касси даже смотреть на него не захочет, а вот Альбус ей, возможно, даже нравится.)

В итоге «честь» отдуваться за них обоих все же выпала Поттеру. Собрав в кулак остатки мужества, он молча подошел к ней, сидящей в гостиной перед камином, и протянул листок.

— Поттер, ну что еще за бумажки, говори словами! — фыркнула Забини.

Он не желал сдаваться, попытался объясниться на языке жестов, но когда та с раздражением отвернулась, понял, что других вариантов нет. Если начать с чего-нибудь приятного — например, слова «милая», размышлял Ал, быть может, получится выразить просьбу цензурно... В итоге, набрав в грудь побольше воздуха, он выпалил на одном дыхании:

— Милая Касси, пикси ты облезлая, помоги!..

В спальню мальчиков он возвращался с горящей от пощечины щекой и с наколдованным мухомором на макушке. С грехом (и матами) пополам Скорпиусу, к счастью, все же удалось убрать гриб с его головы (ведь в Больничное крыло идти было нельзя, поскольку цензурно объяснить свою проблему новой медсестре мадам Лонгботтом они бы точно не смогли), но снейповское заклятье сквернословия до сих пор никакой магии не поддавалось.

Остаток вечера в общей спальне им пришлось провести молча. Как итог — рассорились с Гидеоном Роули, который решил, что Поттер с Малфоем слишком зазналась, а потом не преминул растрепать свою теорию всем слизеринцам. Но то было лишь самой малой из их проблем.

Наутро перед занятиями их горе-дуэт разработал план: прийти в Большой зал на завтрак, молча поесть, а потом отправить профессору Флитвику (ведущему первое занятие) записку, что на уроке присутствовать не смогут, поскольку у них обоих скрутило животы.

План был прост и поначалу успешен; однокурсники со Слизерина — стараниями Роули — смотрели на них с презрением, а Забини и вовсе едва не метала молнии глазами. До остальных факультетов им не было дела (разве что Джеймс мог захотеть поддеть младшего брата, но в то утро, к счастью, слишком был увлечен обсуждением результатов какого-то квиддичного матча); но вдруг на беду после завтрака в коридоре они столкнулись с Полли.

Полли Чапмен была их ровесницей, гриффиндоркой и питала к Альбусу (снова же предположительно, на сей раз по словам кузины Рози) скрытую страсть, выражавшуюся, увы, в бесконечных попытках оскорбить его, высмеяв слабые оценки и провалы в полетах.

— О, вот и позор рода Поттер нарисовался, — едко осклабилась она. — Приветик.

Идущий рядом Малфой сложил руки в умоляющем жесте, а взгляд его красноречивее любых слов говорил: «Альбус Северус Поттер, только молчите!».

И Ал старательно молчал; сдержался даже после «ты что, язык проглотил?» и «без папиных штанов рядом даже рот открыть боишься!». Но когда та перегнула палку — предположила, что он вовсе не Поттер и Джинни прижила его от маггла, молчать уже не смог... И в коридоре Хогвартса грянул отборный мат.

Таких слов Полли, должно быть, за всю свою жизнь не слышала, а потому, выпучив глаза, тут же понеслась в теплицы декана Гриффиндора профессора Лонгботтома — жаловаться.

* * *

Профессора Невилла Лонгботтома студенты считали одним из самых лояльных преподавателей, а Альбус — и вовсе почти еще одним дядей, поскольку тот появлялся на всех домашних торжествах Поттеров и Уизли. Но сидя перед ним лицом к лицу в кабинете (где кроме них двоих присутствовал лишь Скорпиус), все равно ощущал некую тревогу.

— Альбус, ну что за поведение! — всплеснув руками, начал тот, а потом выдал самые раздражающие для младших Поттеров слова. — Подумай, что сказал бы на это твой отец?!

На моем месте — то есть под снейповским неснимаемым заклинанием — он сказал бы то же самое, что и я, а возможно, даже хуже, ведь наверняка слышал за свою аврорскую практику немало выражений позабористей, кипя от возмущения, думал Ал.

— Ты готов извиниться перед Полли?

Поттер отрицательно покачал головой. Он, может, был груб, но и она заслужила.

— Минус десять баллов со Слизерина, Альбус, — с суровым видом выдал Лонгботтом, а затем почти по-отечески вздохнул, мечтая, видимо, до Поттера достучаться. — Ты действительно считаешь, что обзывать девочку «позорной гриффиндорской вошью» — это нормально?

Ал поджал губы, а Скорп не вовремя хихикнул, чем привлек внимание профессора.

— А вы, мистер Малфой? Вы тоже считаете, что ваш друг прав?

Скорпиус отрицательно помотал головой (за что словил грозный взгляд Альбуса, означавший, что после его ждет серьезный разговор — ибо нечего занимать сторону преподавателей, когда друг в беде!).

— Вы решили в молчанку играть? — Невилл, кажется, терял терпение. — Потеряете еще десять баллов, если сейчас же не объясните, из-за чего начался конфликт!

Малфой нашелся первым, узрев в конце кабинета доску и рядом большой кусок мела, и поспешил к ней, чтобы изложить профессору Лонгботтому особенности их деликатной проблемы письменно. Ладно, он не промах, подумал было уже Поттер, решив сменить гнев на милость. И тут Скорпиус, на свою беду (и беду стоящего рядом Альбуса), чихнул.

— Будьте здоровы, — сказал профессор...

— Твою мандрагору, Скорп, какой дементор тебя за язык тянул?! — бушевал Поттер пару минут спустя.

— Не всех, знаешь ли, манерам горные тролли обучали, как тебя, — сконфуженно ворчал Малфой, пытаясь оправдаться. — Это, драккл ее дери, элементарная вежливость.

Увы, вежливостью там и не пахло, когда на лонгботтомское «будьте здоровы» Скорпиус бодро выдал:

— Спасибо, профессор, метлу вам в зад.

(Стоит ли упоминать, что несчастный Слизерин лишился еще пятнадцати баллов за оскорбление преподавателя?)

— Разговорчики! — грозно окликнул их профессор со спины. Увы, потерей баллов их перфоманс не ограничился: Невилл повел обоих в директорский кабинет.

Если с Лонгботтомом (за исключением, пожалуй, сегодняшнего дня) Альбус чувствовал себя комфортно, то Макгонагалл ощутимо побаивался. А уж вызов в директорский кабинет и вовсе казался ему чем-то из ряда вон выходящим. До сей поры ни его самого, ни Джеймса, ни даже маму (за все время ее учебы) в кабинет директора не вызывали; отца — да, но на то он и Избранный. Выходит, среди младших Поттеров Ал стал своего рода первооткрывателем, вот только сей факт его совершенно не радовал. Судя по чересчур бледному лицу Малфоя, тот испытывал похожие чувства.

Перед старой горгульей (один вид которой пугал до чертиков) Альбус поклялся себе, что в присутствии директрисы ни в жизни не откроет рот, даже под Круциатусом.

И лишь представ перед суровое лицо Макгонагалл, вспомнил, что ни доски в директорском кабинете не наблюдается, ни листочков с собой они не взяли. Заклинание Акцио он знал (хоть то и предлагалось к изучению лишь на четвертом курсе), но и его использование в текущей ситуации не представлялось возможным. А невербальной магией ни Альбус, ни Скорпиус в силу малого возраста еще не владели.

Судорожно опустив руку в карман, Ал вдруг нащупал ту самую записку, которую вчера не захотела прочесть Забини. Начиналась она с их тайных словечек: «Касси, миленькая, заклинаем тебя лысиной Флитвика и духами женской раздевалки, помоги!»; но другого выхода, увы, Поттер не видел, а потому, перебарывая стыд, протянул ее Макгонагалл.

Та читала хмурясь, периодически вскидывая брови от изумления и сдвинув очки на кончик носа. Затем, достав палочку, произнесла:

— Фините Инкантатем.

Наконец-то! — внутренне возликовал Поттер. У директрисы, с ее-то опытом, всяко получится лучше, чем вышло бы у третьекурсницы Кассандры Забини (согласись она вчера им помочь).

— Слава дракклам, вы, кошка драная, госпожа директор, нас спасли!

Альбус зажал рот ладонями, понимая, впрочем, что это уже не поможет. Он влип по-крупному: опозорился, оскорбил директрису, поставил свое обучение в Хогвартсе под угрозу, и главное — раз даже заклинание Макгонагалл их не спасло, что тогда спасет?..

* * *

— Я уже восемьдесят лет преподаю Заклинания и ни разу не слышал про заклятье сквернословия, — ворчал Флитвик.

— С моей стороны тоже чисто, мальчики абсолютно здоровы, — подтвердила мадам Лонгботтом, а потом поморщилась и сменила тон на более гневный. — Только совершено не умеют культурно себя вести.

(Скорпиус всего лишь хотел сказать ей, что у него аллергия на выявляющее проклятья зелье, а в итоге обозвал школьную медсестру пучеглазой молью.)

— Госпожа Макгонагалл, давайте ближе к делу, — вызванный в Хогвартс старший аврор Поттер раздраженно кидал взгляд на часы. — Если никакой экстренной угрозы школе нет, нечего мне долго здесь задерживаться. Служба не ждет.

— Впервые в чем-то солидарен с Поттером, — процедил стоящий в двух метрах от него Драко Малфой. — Можно как-то ускориться? Через полчаса я должен быть в Берлине для заключения торговой сделки, но пока даже не настроил порт-ключ.

— Нет, господа, вы останетесь, — жестко оборвала их Макгонагалл. — И послушаете своими ушами, как именно разговаривают ваши отпрыски не только с одноклассниками, но и с профессорами.

Несчастные и готовые уже расплакаться Альбус и Скорпиус стояли молча, опустив взгляды в пол.

— Ал, что за дела? Почему меня вызывают в школу сразу же после окончания каникул? — Гарри строго смотрел на своего второго сына.

— Я предупреждал тебя не общаться с Поттерами, — цедил сквозь зубы Драко. — Ты не послушал. И вот результат.

— Это еще десять раз посмотреть надо, кто на кого дурно влияет, — бросил в его сторону Поттер.

— Па-ап... Я не... виноват... — начал всхлипывать Альбус. — Эт-то дракклов уч-чебник, авада т-тебе в...

Авад в своей жизни старший аврор Гарри Джеймс Поттер получал немало, а вот выражений таких от сына доселе не слышал. А потому невербально прикрыл Алу рот с помощью Силенцио, а затем стоически выдержал насмешливый взгляд Малфоя, выражавший одновременно презрение и к Поттеру персонально, и ко всем его отпрыскам до десятого колена.

— Скорпиус, я строго запрещаю тебе впредь с ним общаться, — резко выдал Малфой. — Иначе лишу тебя карманных денег. Если понял, кивни, и я пойду.

— Дерьмо драконье, да Ал тут ни при чем, это все Снейп, слизняка ему в штаны!..

На сей раз краснеть пришлось уже Драко.

— Еще и покойного Снейпа приплели, — вздохнула Макгонагалл. — Ни стыда ни совести!..

— Минуточку... Снейп, учебник, — перечислял Гарри те цензурные отрывки, что вычленил из общей речи виновников происшествия. — О Мерлин, Ал, только не говори, что ты использовал какое-то заклинание из книги Принца-полукровки?!

Говорить Альбус Северус Поттер и не мог (поскольку Силенцио все еще действовало), а потому лишь виновато кивнул.

— Но как?! — искренне недоумевал Поттер. — За двадцать лет никто еще мою именную печать не сумел взломать!..

— Вот если бы старший аврор надежнее прятал свои секретные документы, мне бы сейчас не пришлось здесь торчать и опаздывать на сделку, — едко прокомментировал Драко.

— Зря зубы скалишь, Малфой. Создатель этого заклинания — Северус Снейп. Тебе ли не знать, что действие его авторских заклинаний стандартными способами не отменить?

— И что ты предлагаешь? — Драко старался говорить спокойно, но в его интонации уже звучал потаенный страх.

— Ну, либо целители Сент-Мунго сумеют помочь, либо придется нам привыкать к особенностям лексикона наших сыновей до конца жизни.

— Либо просите помощи у того, кто изобрел заклинание, — вдруг озвучила Макгонагалл еще один вариант.

Гарри первым понял ее идею, так как сам когда-то был инициатором появления в директорском кабинете портрета Снейпа (хотя, помнится, против тогда выступали и Рон, и Гермиона, и даже сама Макгонагалл). Теперь он благодарил судьбу, что не позволила никому отговорить его от затеи. Остальные же мысленно молили Мерлина: Альбус — чтобы отец как-то нашел способ ему помочь; Скорпиус — о том, чтобы его не лишили карманных денег; Малфой — чтоб крупная коммерческая сделка (на заключение которой из-за злоключений сына он опаздывал) все же состоялась; а Макгонагалл — просто чтобы все это наконец закончилось.

* * *

— Прелестно, — выплюнул Снейп, с презрением взирая на собравшихся у портрета. — Вы, Поттер, используете мой учебник, хотя даже не в состоянии надежно скрыть его от своего невоспитанного отпрыска...

— Увы и ах, на сей раз ваша язвительность вполне оправдана, — выдохнул Гарри, изначально понимавший, на кого в первую очередь падет поток «любезностей» от Северуса. — И тем не менее мы пришли к вам за помощью.

— И что же, ваши бравые авроры помочь уже не способны?

Портрет Снейпа, видимо, давно скучал, а потому не мог упустить такую смачную возможность позлорадствовать.

— У них другой профиль, — кратко выдал Поттер, устав от препирательств.

— Профессор, прошу вас, — попытался вмешаться Малфой. — Да, Поттер идиот, но пострадал и мой ребенок!

— Молчите, Малфой, — презрительно бросил Северус. — Вы не меньший идиот, раз не способны научить сына правильно выбирать себе круг общения.

Оскорбленный Драко сжал губы в тонкую полоску, и на сей раз уже Гарри глянул на него с усмешкой.

— Ради всего святого, Северус, — взмолилась Макгонагалл. — Начало года, если переправить их в Мунго, мальчики отстанут.

— О Салазар, даже после смерти нет мне покоя, — театрально вздохнул Снейп, а потом, скривившись, добавил. — Так и быть, ведите!

Двое виновников, уже получившие от отцов по подзатыльнику (Ал даже целых два, первый за воровство, второй за самодеятельность), уныло вошли и предстали перед портретом.

— Выйдите, — велел Северус всем, кроме детей.

Старшие Поттер с Малфоем попытались было возмутиться, но Макгонагалл суровым взглядом быстро напомнила, что не в том они положении; это «в миру» их знают как самого знаменитого и самого богатого магов Британии, а в глазах Снейпа они оба по-прежнему ничтожны.

Наконец Альбус и Скорпиус вернулись в коридор к родителям и — слава Мерлину (и Снейпу!) — разговаривали теперь вполне цензурно. Далее последовал общий поход в гостиную Слизерина с целью изъятия злополучного учебника (во время которого Драко, закатив глаза, несколько раз повторил, что Поттер на Слизерине и даже рядом со слизеринской территорией — это ошибка природы, а Гарри едко напомнил ему о сделке и предложил убраться подальше от Хогвартса — то есть туда, откуда можно будет аппарировать).

Допрос с пристрастием Альбус тоже выдержал достойно: лишился возможности попасть на грядущий Чемпионат (слава Мерлину, квиддич и не был его стихией), обещанной новой мантии (не страшно, походит в старой), коллекционного издания сказок барда Бидля (вот это реально обидно), но, к счастью, даже не выдал секрет Лили (что могло в будущем еще пригодиться).

Уговаривать Кассандру пойти на примирение пришлось почти неделю, после чего та наконец выслушала извинения Альбуса, отметила, что мозгов у него еще меньше, чем у тролля, но затем простила. Однокурсники в большинстве своем покрутили пальцами у виска, но тоже сменили гнев на милость. (А на Гриффиндоре после такой истории мы стали бы героями, невпопад подумал Ал. Может, Шляпа действительно ошиблась с моим факультетом?)

С профессором Лонгботтомом и директрисой Макгонагалл было проще — те благоразумно вникли в их ситуацию и приняли извинения (назначив, правда, по двадцать часов отработок каждому, но это детали). А вот у Полли просить прощения Альбус так и не стал. Пусть «позорная гриффиндорская вошь» подумает над своим поведением и впредь поостережется оскорблениями сыпать.

Жизнь в Хогвартсе потекла своим чередом. Разве что на следующее утро в Большой зал прилетел громовещатель от Джинни, а Скорпиус хлюпал носом в сторонке, поскольку отец все-таки привел свои угрозы в исполнение (правда, потом приободрился, когда Астория согласилась отсылать ему деньги на карманные расходы втайне от Драко).

А Макгонагалл, возвращаясь как-то вечером в директорский кабинет и заметив едкую ухмылку Северуса, взиравшего на нее с портрета, решила поинтересоваться:

— Почему вы не поведали о контрзаклятии хотя бы мне?

— Какой гений выдает свои секреты? — хмыкнул Снейп. — А вообще, Минерва, посмертие — довольно-таки скучная вещь. И если Поттер с Малфоем снова что-то натворят — а я уверен, что так и будет, — я снова буду иметь удовольствие поучаствовать. Хоть какое-то развлечение...

1) Автор предположил, что учебник не сгорел в Выручай-комнате, поскольку Гарри успел забрать его заранее.

Вернуться к тексту

2) Заклинание выдумано автором фанфика путем перевода с русского на латынь словосочетания "плохие слова".

Вернуться к тексту

3) Дочь Блейза Забини и Дафны Гринграсс (которая приходится Скорпиусу тетей по материнской линии).

Вернуться к тексту