Ощущения (гет)

22 года, Кунинида Доппо

Ты дурачишься с Дазаем, как обычно. Если кто из вас уж слишком раззадорится, Куникида обычно усмирял обоих (хотя с тобой был помягче, как Осаму отметил). Вот только сейчас перерыв и он ничего особо сделать не мог.

—...И я правда думала, что одержимой была та девушка...

Похоже, вы обсуждаете ужастик, который ты недавно смотрела.

— ...А, выходит, это была просто очень горячая постельная сцена.

Куникида продолжает печатать что-то у себя в ноутбуке. Ему тоже не помешало бы отдохнуть, однако работы меньше не становится, а решить пару задач впрок лишним не будет.

— О? И как там было? — полюбопытничал Дазай.

Не думая ни минуты, ты принимаешься издавать громкие, непристойные звуки, пытаясь воссоздать упомянутый момент.

— "Ммхм! Б-быстрее! А-а-х..."

— Вы об этом где-нибудь в другом месте поговорить не можете?!

Неполноценный продолжил смеяться — и ухом не повёл, пока напарник недовольно распинался. Ты же наоборот поспешила стыдливо прикрыть себе рот ладонями, застеснявшись.

— П-прошу прощения, Куникида-сан.

— Забыли, что ты здесь, — вставил свои пять копеек Осаму без тени смущения.

Лишь цыкнув, Доппо вернулся к работе, усиленно стуча по клацающим кнопкам ноутбука — раздраженный, ясное дело. За этим он и не заметил, как ты ушла, весь в своем негодовании.

Его рассердила даже не сама ваша с Дазаем выходка (хотя вот рожа его, конечно, порядком подбешивала), а непосредственно то, что она с ним сделала. Под столом Куникида пытался незаметно потереться бедрами друг о друга. В брюках было неприлично тесно, донельзя, и чем старательнее он пытался об этом не думать, тем становилось хуже. Ведь он уже практически слышал, как ты слёзно о чем-то просишь и хнычешь, извиваясь в его руках, сквозь влажные шлепки разгоряченной плоти, пока он плавно, но жестко, засаживает тебе сзади. И как, прерывисто дыша, он говорит, какая ты умница, как томно зовёт по имени.

— Куникида-кун, ты там как?

Прозвучи это из твоих уст, был бы крах. Оторвавшись от монитора, Доппо смотрит, кто это сказал. Дазай поначалу не сообразил, что к чему, но раскрасневшиеся щеки выдали его напарника. Осаму не мог не ухмыльнуться.

— Не бойся, я ей не скажу, честно.

45 лет: Фукудзава Юкичи

Так принято, что ты время от времени заглядываешь в Агентство. Приносишь перекусить и выпить и детективам, и, конечно, тому, к кому собственно и приходишь.

С Фукудзавой вы знакомы давно. Ты входишь в круг его немногочисленных друзей, которым он может полностью доверять, поэтому твои визиты без предупреждения он всегда очень ценил. И, вы хотя и действительно близкие приятели, для него ты всё-таки была кем-то большим.

— Ю-кун! У меня с собой сегодня саке~ — оглашаешь ты, вся такая деятельная, а его губы трогает мягкая улыбка.

Ты очень вовремя, отметил он про себя (неделя выдалась не из лёгких).

Сказал же однако:

— Сегодня ведь не пятница, (Т/И).

— Ой, да не будь старпёром. Рабочий день давным-давно уже закончился, и сам ты не рохля. Не развалишься.

Ты чуточку дуешься и устоять перед этим ну никак не возможно. Ай, ладно. С тяжелым вздохом он отрывается от бумажной волокиты. По такому поводу и перерыв сделать не грех всё-таки.

Ты довольно выуживаешь две керамические чашки из витрины и наполняешь обе прозрачным напитком. После тоста почти залпом опрокидываешь в себя порцию.

— Ай-и... Вот оно, хорошее саке. Согласен, Ю-кун?

Он кивает. Любое спиртное в приятной компании вкуснее.

За парой рюмок — немного балабольства о том о сём, преимущественно от тебя, хотя Юкичи обычно не возражал. Сегодня, однако, всё как-то иначе, спиртное дало по мозгам куда раньше, чем он ожидал.

Он даже поворчал в открытую о некоторых рабочих моментах, хотя голос не повышал. Удивительно было это слышать, но и приятно, раз он более открыто говорит о своих чувствах.

Дошло до истории о конкретном деле, когда на него напал какой-то мелочный политикан. Безусловно, Фукудзава с лёгкостью отразил атаку и достойно разрешил ситуацию, однако с тех пор у него прямо под левым глазом навсегда обрисовалась крохотная царапинка.

— Да ну? Правда?

Не задумываясь, ты наклоняешься опасно близко к его лицу и, положив ладонь ему на щеку, ласково гладишь её большим пальцем. Он весь напрягается, когда ты очерчиваешь давно зажившую ранку, и ему кажется, что тяжело нормально дышать. Ты продолжаешь задавать какие-то вопросы, но отвечать он не в состоянии. Невесомое, чудесное касание твоей руки, на его коже теплеет едва-едва, однако естество его отзывается ну очень уж ярко. Не следовало столько пить — рисковое дело.

— Досталось же тебе...

Ты, наконец, убираешь руку, а он, почти с облегчением, выдаёт неровный вздох. Однако расслабляется не полностью. Затем вдруг берёт тебя за руку и вы даже сплетаете пальцы.

— Ю-кун, что такое?

Он хоть раз отмечал, как ему нравилось, когда ты его так зовёшь? Ведь очень мило, так чертовски мило. Хоть говоришь и невнятно, но достаточно чувственно, чтобы что-то в душе вздрогнуло.

Стеклянными от выпивки глазами ты смотришь беспокойно и всё водишь пальчиком поверх его ладони, просто так тебе не сидится. Тактильные сигналы уж больно сильно откликаются, — ну зачем же он столько выпил — однако же Юкичи просто наслаждается. Самим ощущением. Удовольствием от него.

— П-приходи...

..."ко мне", едва не добавил.

Соблазн быть искренним в своём особом чувстве слишком велик и ему жутковато осознавать, что если это продолжится хоть чуть-чуть, желание, что так томится, сегодня найдет покой прямо здесь, в его кабинете. Лишь мысль о твоих касаниях и ласках, нежнее шёлка, о которых он мог только мечтать, была опасно близка к воплощению. Признание суровой реальности, наконец, как ушатом ледяной воды окатывает его, как и боязнь быть отвергнутым.

— Приходи почаще. В агентство. Того, что ты здесь, более чем достаточно.

Ты радушно улыбаешься на эти слова и с невинным видом тянешь его в объятия.

— А то, конечно! Захочешь выговориться — я тут как тут.

И только после того, как отпускаешь, его сердце бьётся более размеренно, а сам он печалится де как всё вышло, пускай и к лучшему.

— Пожалуй, хватит на сегодня. Зайду ещё на следующей недельке. Поменьше алкоголя, побольше сладостей. Как тебе?

За мягкой улыбкой Юкичи старательно, но с трудом, прячет, что ощущает на самом деле.

— Думаю, было бы замечательно.

28 лет (ну бросьте, почти 30): Эдгар Аллан По

На пляж По ездил редко и неохотно, да и никогда не зарекался, что оно ему в радость. Сидеть потеть и... Пропотевать на липком песке — занятие не самое приятное, не то что работать в прохладных и уединенных местах, где он привык бывать. Однако, так или иначе, выбравшись из зоны комфорта, можно было почерпнуть идей для нового романа.

О, и безусловно там же ещё была ты. Так, приятное дополнение — уж точно не основная причина, по которой он туда приходил.

Целый день Аллан ютился под зонтиком, малюя свои почеркушки, и даже не смел коснуться морской глади. Он не ошибался, думая, что мокрый песок и знойное солнце — давние враги. Пожалуй, единственным утешением для него были приятные прохладительные напитки из бара.

Только По всё равно решительно хотел поразвлечься и в полной мере провести время на пляже с пользой, для вдохновения и новых сюжетов. Улизнув из отеля, он примостился на пляже в бесплатном шезлонге.

Солнце расположилось куда ниже, чем в палящем зените, а небо теплилось оранжевыми красками; кожу ненавязчиво обдувал лёгкий бриз — всё как он любит. Вновь сосредотачивая внимание на страницах у себя в руках, По не замечал, кто проходит мимо, и даже Карл, иной раз играющий с его волосами, писателю вовсе не мешал.

— А, так вот куда ты подевался.

Услышав твой голос, он едва не подпрыгнул. Безобидно на это усмехнувшись, ты присела на соседнем лежаке.

— Работаешь над новым романом?

Он медленно кивнул, уставившись строго в сыпучий песок, стесняясь ещё хоть раз взглянуть на тебя. Ты до сих пор в бикини, хотя сверху всё-же накинула длинное полу-прозрачное парео. Одного взгляда хватило, чтобы навсегда поселить этот образ в памяти.

— Тогда не буду мешать. Понаслаждаюсь морем ещё немножко.

Не успело разочарование захлестнуть его, как ты уже следовала вдоль берега, посему оставалось лишь проводить тебя долгим, томящимся взглядом (а ты даже и не заметила).

Эдгар со спешкой закопался в своих бумажках, отчаянно пытаясь продолжить писать и не думать о том, что настойчиво лезет в голову.

Обстановка... Морской курорт. Вполне себе.

Начал он записывать первые небольшие детали.

Орудие убийства... Нож? Или слишком избито?

Постепенно солнце стало клониться к горизонту. Читать и записывать свои мысли стало уже посложнее, поэтому он предпочёл позапоминать, что бы ни пришло на ум.

Преступник... Мотив... Думаю, преступление страсти лучше всего подходит. Если же...

Ты бродишь в воде у самого берега, насколько он заметил. Море едва доходило тебе до щиколоток, пока ты завороженно глядела на горизонт. Парео словно растворялось в мягком свете заходящего солнца.

Как же это убийство произойдёт? По неосторожности? Чтобы кого-то подставить? ...или с загадкой в запертой комнате?..

Солнечный диск уже коснулся морской глади. Глубокие рыжеватые лучи не только подсвечивали всё вокруг, но и окончательно слились с очертаниями твоей прозрачной накидки, как-будто её и не было.

З-запертая комната...

А ты — лишь обрисованный лучами силуэт... В другой раз — глядишь, и не узнаешь, ты ли это, однако По был уверен, что перед ним ни кто другой.

Плавности твоего тела — прелестные изгибы — изящнее любых музейных скульптур.

Агх! Быть бы ему художником!

На чём это я?.. Ах да. В запертой комнате... ноздри щекочет аромат соли...а на языке томится вкус... вкус её...

Ветер развевает твои волосы как-будто любя.

Проклятие.

На его взгляд, ты слишком далеко, но при этом настолько близко, что даже неудобно. Аллану хотелось тебя коснуться, обнять и души не чаять, и он боялся, что не сможет совладать с собой. И так уже вцепился в свои наброски, что вот- вот порвутся — не жить ему ни дня если ты сейчас подойдёшь.

А очертание твоё тем временем всё ближе и ближе. И с каждым шагом ему всё отчётливее грезился манящий запах твоей кожи, да так, что он почти задрожал, когда ты позвала его по имени.

— (Т/И)! Мне... — выпалил Эдгар, когда сей пыл перешёл все границы. — М-мне пора, прости пожалуйста!

И он бросился прочь, не забыв своего питомца, оставляя тебя у шезлонга в полном смятении. Ты лишь вздохнула.

К тому, что По временами вёл себя довольно странно, уже несложно было привыкнуть.