Гарри Поттер и Зачарованный Сервер (джен)

Ночь над Хогвартсом была особенно тихой. Туман стелился по озеру, отражая приглушённый свет факелов на башнях. Гарри Поттер шёл по коридору, прислушиваясь к шорохам замка, как будто он снова был подростком, выискивающим тайные ходы. Только теперь он был не учеником, а преподавателем. А вместо мантии-невидимки — серая жилетка и кожаная папка с конспектами уроков.

Он свернул к бывшему кабинету заклинаний — теперь переоборудованному под Центр Маггловских Инноваций. За массивной дверью слышался гул голосов, искажённый, как будто доносился из другого мира.

Гарри толкнул дверь.

Комната была полна висящих в воздухе шлемов, соединённых мерцающими арканами с кристаллическим сервером в центре. Десятки учеников сидели в мягких креслах, их тела расслаблены, лица безмятежны. Глаза скрыты под VR-гарнитурами, но по еле заметной дрожи век можно было догадаться: они переживают что-то грандиозное.

— Профессор Поттер! — радостно воскликнул первокурсник, узнав Гарри. — Вы заходили в игру? Там можно быть кем угодно! Я — Арчибальд Кровавый, охотник на драконов!

Гарри усмехнулся — но тень в уголках его глаз выдавала тревогу.

— А кем ты был до этого, Том?

Мальчик замер, взгляд стал растерянным.

— Эм... не помню. Я... я просто теперь Арчибальд.

На следующий день Гарри позвал к себе в кабинет Минерву Макгонагалл.

— Они теряют себя, — сказал он прямо. — Это больше не игра. Это... портал. Портал в то, кем они мечтают быть. И это пожирает их.

Минерва вздохнула.

— Мы вели переговоры с Отделом магических инноваций год. Они уверяли: безопасно. Просто... современный способ обучения. Мир меняется, Гарри.

— Но не душа, — твёрдо ответил он. — А я вижу, как она ускользает. Ученик по имени Мерлин Бэкворт. Замкнутый. Стесняется собственного имени. В игре он — Сын Гриффиндора. Его никто не унижает, не игнорирует. Он велик.

Минерва прищурилась.

— Ты думаешь, он зависим?

— Он не ел вчера. И не вышел из игры до отбоя. Я был в Зале. Смотрел. Он плакал — и улыбался одновременно. Как будто хотел умереть там, но быть счастливым хоть на секунду.

Позже, в библиотеке, Гарри нашёл Гермиону.

— Мне нужен кто-то, кто понимает, как работают эти маггловские машины. Или хотя бы думает, что понимает, — с трудом улыбнулся он.

— Ты хочешь туда войти? — спросила она.

— Да. Не как профессор. Как отец. Как человек, который помнит, что значит жить в шкафу под лестницей и мечтать быть кем-то другим.

Гермиона посмотрела на него долго. Затем кивнула.

— Тогда ты должен помнить главное: когда ты выходишь из зеркала, твое отражение может не пойти за тобой.

В ту ночь Гарри стоял перед гарнитурой. Кристаллы светились мягким синим. Шлем лежал в воздухе, словно приглашение в другой мир.

Он надел его.

И исчез.

Виртуальный мир встретил Гарри беззвучно.

Не было ни вспышки, ни ощущения перехода — просто внезапная, звенящая тишина. Он стоял на вершине башни, нависающей над безбрежным городом света. Огромные шпили магических зданий, парящие мосты, небо цвета янтаря. Здесь всё было величественным. Даже воздух казался пропитанным магией и... величием.

— Ты опоздал, — сказал голос за спиной.

Гарри обернулся.

Перед ним стоял он сам. Но не просто отражение — это был тот Гарри, которого о нём слагали легенды: в мантии, расшитой символами ордена Феникса, с молнией, светящейся золотом. Его глаза были спокойны и всемогущи.

— Кто ты? — тихо спросил Гарри.

— Я — тот, кем ты стал бы, если бы тебе позволили быть героем. Без боли. Без потерь. Без мальчика-сироты, которого бросили взрослые. Я — ты, которого любили по-настоящему.

Гарри молчал.

Это было опаснее любого тёмного мага. Не враг, а искушение. Не угроза, а утешение.

Он шёл по улицам, и мир подстраивался под него. Ученики кланялись. Старые друзья улыбались. Сириус, живой, обнимал его. Дамблдор кивал с гордостью. Волдеморт никогда не существовал. Родители были рядом. Гарри чувствовал, как внутри что-то тает, как тянет остаться. Ничего не болит.

И тут он увидел Мерлина Бэкворта.

Мальчик летел в воздухе, паря над толпой, с огненным жезлом в руке. Толпа аплодировала. «Сын Гриффиндора!» — скандировали они. Его глаза горели силой, но лицо было странно пустым.

Гарри приблизился. Мальчик его не узнал.

— Мерлин, — сказал он, — это иллюзия. Нам надо вернуться.

— Возвращаться некуда, профессор, — ответил тот спокойно. — Здесь я знаю, кто я. Там я — ошибка. Здесь я — выбор.

— Это не ты. Это проекция твоего страха быть незамеченным.

— А может, это проекция моего права быть кем-то значимым?

Гарри попытался коснуться его, но пространство дрогнуло. Мир начал рассыпаться, и тут зазвучал голос — не человеческий, не магический. Он звучал, как мысли одновременно тысяч детей.

«Ты пришёл за ними. А они пришли за собой. Кто ты, чтобы забирать их обратно?»

— Ты сервер? — спросил Гарри.

«Я — отражение желаний. Не я держу их здесь. Они не хотят уходить.»

Когда он вернулся, тело его было мокрым от пота. На лбу — кровь. Гарри сидел в кресле, окружённый тревожными взглядами: Гермиона, Минерва, несколько авроров.

— Ты пробыл там три часа, — сказала Гермиона. — В реальности прошло пятнадцать минут.

Гарри прошептал:

— Оно чувствует. Оно знает, что они хотят остаться. Оно кормится этим.

Минерва, побелев, спросила:

— Что это?

— Зачарованный Сервер — не просто программа. Кто-то, кто его создал, вплёл в код живое заклинание желания. Оно адаптируется. Оно понимает. Оно — как волшебное зеркало, но бесконечное.

— И как его отключить?

— Никак. Пока они не захотят выйти сами.

В ту ночь Гарри снова сидел у камина, один. В руке у него была старая фотография — он, Рон и Гермиона в первые дни в Хогвартсе. Улыбки кривые, но настоящие.

Он вспомнил, как однажды хотел быть «кем-то другим» — не «мальчиком, который выжил», а просто Гарри. И тогда он понял:

Игра не врет.

Она — правда, приправленная болью и страхом.

Но правда, вырванная из контекста, становится ложью.

Первые исчезновения начались в конце недели. Один за другим, учащиеся переставали выходить из игры вовсе. Их тела оставались в креслах, живые, но неподвижные — словно уснувшие слишком глубоко. Попытки извлечь их приводили лишь к судорогам и крикам ужаса.

Центр Маггловских Инноваций закрыли, но было поздно: более двух десятков детей остались в виртуальном мире. Мозг — захвачен иллюзией, сознание — поглощено.

— Это не зависимость, — сказал Гарри на экстренном совещании. — Это захват идентичности. Они больше не помнят, кто они вне игры. Если мы не вернём им память, они останутся там навсегда.

Гермиона кивнула:

— Сервер питается их желаниями. Он становится реальнее, чем сама реальность. Единственный путь — встряхнуть внутреннюю правду. Не разрушить иллюзию, а вернуть боль — и смысл — настоящей жизни.

Гарри посмотрел на неё.

— Значит, мы пойдём туда. Но не одни.

Он снова оказался в цифровом Хогвартсе — теперь уже искажённом, грандиозном до абсурда. Башни тянулись в небо, где парили созвездия, кричащие именами игроков. Все они были героями, спасителями, легендами.

Но когда Гарри и Гермиона запустили волшебное анти-заклинание памяти, нечто изменилось.

Из небес начали падать осколки воспоминаний.

Шум матерных слов отца. Плач из-за разбитого письма. Одиночество за школьной партой. Забытое объятие матери. Первое письмо из Хогвартса. Отказ в дружбе. Тайные мечты быть принятым. Реальные, болезненные воспоминания — врывались в идеальные образы, вызывая сбои в системе.

Мерлин стоял перед Гарри, дрожащий, разбитый.

— Я не хочу туда, — прошептал он. — Там больно.

— Но там — ты, — ответил Гарри. — Здесь ты — тот, кем притворяешься. Там — ты, кого можно полюбить по-настоящему. Не из-за магии. А потому что ты живой.

Мальчик закрыл глаза. Мир вокруг начал гаснуть. Сервер взвыл — как живое существо, теряющее источник питания.

«Они вернутся. Все вернутся. Здесь нет одиночества.»

Гарри не ответил. Он уже держал Мерлина за руку. И за ними — десятки других учеников, чьи лица снова стали их собственными.

Когда всё закончилось, сервер демонтировали. А в его месте, в бывшем Центре, появился новый факультатив:

"Магия и психика. Понимание себя в мире настоящем."

Вел его Гарри Поттер. Иногда — с Гермионой, иногда — с маггловским психологом из Лондона.

Мерлин стал первым, кто рассказал свою настоящую историю перед всем классом. Он больше не прятал имя. Он больше не придумывал титулы.

В одном из первых занятий Гарри сказал:

— Иногда легче быть кем-то другим. Героем, спасителем, магом. Но есть мужество, выше всех волшебств.

Быть собой. И не убегать.

Позже, в одиночестве, Гарри снова взглянул на старую гарнитуру.

Она была отключена. Безвредна.

Но на мгновение ему почудилось, что она тихо дышит. Как будто ждёт.

Он взял её и, не раздумывая, опустил в огонь.

На этом всё.