Apocalypse (джен)

Темнота в комнате кофейной невесомой пылью оседает на плечах. На улице ливень — Сеул тонет, не сопротивляясь, уже не одно столетие в этот сезон.

Настольная лампа отбрасывает песочный блик на оконное стекло, заплаканное снаружи.

А изнутри смотрит Джисон.

Матово-стеклянно, как статуя, парализованная ураганом под сводом черепа.

А под рёбрами пустота.

Но это ненадолго.

Стоит вспомнить о том, что придётся выйти отсюда — из тёмной тихой комнаты и хотя бы ступить шаг в публичную жизнь, как мир заревёт тысячами голосов, раздавит миллионами взглядов, и жадными, разрывающих плоть, касаниями, желая добраться до души, испуганной и сжавшейся в комочек, как птенец или котёнок.

Чтобы и её сожрать.

От одной только мысли об этом, Хан чувствует, как умирают руки и ноги, как кто-то давит его, как таракана, как трясутся пальцы, череп давит как терновый венец и как сердце бьёт тревогу.

Это всё страх.

Ненавистный отвратительный страх, из-за которого у Джисона всё рушится прямо в руках.

"Я, может, хочу кричать на сцене!

Я, может, хочу петь и танцевать!

Так почему же ты лишаешь меня этого?!

Почему из-за тебя у меня внутри апокалипсис?!"

Джисон почти кричит в мыслях, всё больше рушась изнутри.

Вместо душащей пустоты хочется ощутить терпкость дыма, который, быть может, заглушит ураган в голове и ослабит давящий на лоб обруч стресса.

Но что-то проявляется.

Что-то маленькое, светлое. То, что душа сжимает в руках.

Шорох объятий, шёпот поддержки, долгие разговоры по душам в час ночи и съеденные вместе вкусности.

Те, кому пелись все песни.

Те, кто вдохновлял.

И всё понимал.

Джисон, разламывая лёд на лице, обнажает улыбку. Искр в глазах становится так много, что они стекают по медовой из-за освещения щеке.

Да.

Сейчас я в руинах и мне плохо, меня растоптал собственный страх.

Но те, кто мне дорог и те кого я люблю продолжают быть со мной.

Даже если вокруг апокалипсис. Даже если вы не здесь, а где-то там, за океаном. Я буду писать о вас в песнях, пока за окном поёт дождь. Я буду петь вам отсюда, пусть буря принесёт вам мои чувства.

Моя музыка — это вы.

И никакой страх не выбьет у меня из рук микрофон, пока я пою о вас.

Джисон усаживается поудобнее и проводит грифелем по листу блокнота,

Чувствуя, как луч надежды освещает руины между рёбрами и едва пробивающиеся там ростки.

Которые скоро станут музыкой.

Музыкой, побеждающей страх.