Take on me (гет)

𝙏𝙖𝙡𝙠𝙞𝙣𝙜 𝙖𝙬𝙖𝙮

𝙄 𝙙𝙤𝙣'𝙩 𝙠𝙣𝙤𝙬 𝙬𝙝𝙖𝙩 𝙄'𝙢 𝙩𝙤 𝙨𝙖𝙮

𝙄'𝙡𝙡 𝙨𝙖𝙮 𝙞𝙩 𝙖𝙣𝙮𝙬𝙖𝙮

𝙏𝙤𝙙𝙖𝙮 𝙞𝙨 𝙖𝙣𝙤𝙩𝙝𝙚𝙧 𝙙𝙖𝙮 𝙩𝙤 𝙛𝙞𝙣𝙙 𝙮𝙤𝙪

𝙎𝙝𝙮𝙞𝙣𝙜 𝙖𝙬𝙖𝙮

𝙄'𝙡𝙡 𝙗𝙚 𝙘𝙤𝙢𝙞𝙣𝙜 𝙛𝙤𝙧 𝙮𝙤𝙪𝙧 𝙡𝙤𝙫𝙚, okay?

A-ha "Take on me"

Луч вечернего солнца, уже немного усталый, но по-особенному ласковый и мягкий, пробивался сквозь окно кафе " Страницы времени", рисуя золотистые квадраты на полированном дереве столиков. Воздух в помещении был густым от уютного смешения ароматов: терпкой горечи свежесваренного кофе, сладковатых ноток корицы из недавней выпечки и чуть уловимого, но такого манящего запаха старых книг, что теснились на полках у дальней стены. Этот аромат, сложный и многогранный, состоящий из ноток выцветших страниц, слегка пожелтевшей бумаги и потертых переплетов, был для Норы своего рода временным порталом, уносящим в эпоху, когда информация не мелькала на экранах с бешеной скоростью, а медленно раскрывалась на страницах.

Именно поэтому она так любила проводить время в этом кафе, которое являлось местом, где посетители могли приносить книги, которые уже прочитали и не хотели просто выбрасывать. Вместо того чтобы пылиться на чердаках или отправляться на свалку, эти книги обретали здесь вторую жизнь, становясь частью своеобразной общественной библиотеки. Можно было взять любую книгу с полки, чтобы почитать в ожидании своего заказа, или даже забрать ее домой, чтобы продолжить чтение в более спокойной обстановке.

Особое место среди этого книжного богатства занимали комиксы. Нора обожала их, и это "Страницы времени" было одним из немногих мест, где она могла найти такое разнообразие. На книжных полках можно было найти как классические выпуски, и малоизвестные, но от этого не менее ценные для ценителей комиксов материалы. Нора с удовольствием погружалась в яркие миры рисованных историй, забывая о повседневных заботах. Девушке очень импонировал тот факт, что в кафе не звучала громкая музыка, не было мелькающих экранов, только приглушенный гомон голосов, шелест страниц и, конечно, этот чарующий запах. Посетители могли спокойно сидеть, читая, общаясь или просто наслаждаясь тишиной, которая была такой редкой роскошью в современном мире. Это было место, где время замедляло свой ход, позволяя по-настоящему расслабиться и восстановить силы, перезагрузиться от постоянного потока информации. Именно эта уникальная возможность "перенестись" в прошлое, погрузиться в аналоговый мир, и делала кафе Норы таким особенным и любимым местом для многих, кто жаждал передышки от цифровой суеты.

Приглушённый гомон голосов — шелест разговоров, звон ложек о керамику, редкие всплески смеха — создавал идеальный фон для размышлений, или, как в случае Норы, для погружения в совершенно иной мир.

Вот и сегодня Нора опять сидела за своим любимым столиком у окна. Ей всегда нравилось это время — вечер, когда рабочий день, полный цифр и дедлайнов в маркетинговом агентстве, оставался позади, но было еще не поздно. И можно было не спешить домой, а задержаться здесь, в этом островке спокойствия. Сегодня её внимание привлёк порядком истёртый графический роман, издания 85-го года, с слегка выцветшей обложкой . Современные комиксы, с их глянцевыми страницами и цифровой графикой, не вызывали у Норы такого трепета, как эти потрёпанные сокровища. Для неё в них жила особая магия — ностальгия по эпохе, когда рисунок был важнее спецэффектов, а каждая линия несла в себе душу художника. Этот конкретный комикс, назывался "Призраки асфальта", и девушка с предвкушением развернула его. Кажется, её ожидала целая сага, повествующая о мире, где рёв моторов был музыкой, а скорость — способом жизни.

Нора аккуратно переворачивала страницы, словно боясь нарушить хрупкое равновесие нарисованного мира. Она была полностью поглощена происходящим, её дыхание замирало на особенно острых моментах. В её глазах, то расширявшихся от волнения, то сужавшихся в сосредоточенности, мелькали кадры головокружительной гонки. Главный герой, бесстрашный Мортен, воплощение силы и стремительности, гнал свой мотоцикл по извилистой трассе. Каждый его манёвр, каждый риск, казалось, отражался в её сердце лёгким толчком адреналина. Мортен, слившийся с мотоциклом в единое целое, буквально резал воздух, проходя повороты на грани срыва. Его тело, напряжённое, но гибкое, отклонялось на предельные углы, когда он опускал байк почти до касания асфальта коленом. Норе казалось, что она слышит яростный рёв моторов, каждый вираж Мортена, каждый скачок через трамплин, вызывал у девушки лёгкое подрагивание — она чувствовала этот бешеный ритм, почти слышала свист ветра в ушах и запах жжёной резины. Её воображение дорисовывало мельчайшие детали этой захватывающей битвы на трассе. Мортен вырвался далеко ивперед от поеследующих его соперников, и предвкушение его триумфа нарастало с каждой секундой.Нора буквально ощущала, как ветер свистит в ушах, как земля уходит из-под колёс, как байк Мортена, словно живой, прошивает воздушное пространство, оставляя позади двух своих грозных соперников — нарисованных, но от этого не менее реальных в её воображении. Он обгонял их одного за другим, и предвкушение его триумфа нарастало с каждой секундой.

От этой захватывающей, нарисованной реальности её отвлек лёгкий стук. Официантка Софи, немолодая женщина с приветливыми глазами и вечной улыбкой, поставила перед Норой запотевший стакан с лимонадом и аккуратно сложенный счёт. Нора коротко улыбнулась в ответ, её взгляд уже возвращался к странице. Она перевернула её, и перед глазами предстал крупный план лица Мортена. Он был без шлема, его взгляд был пронзительным и уверенным, словно он смотрел прямо на неё, сквозь бумагу, сквозь вымышленный мир. И тут, к её полному изумлению, он подмигнул ей. Это не было игрой света или бликом на странице; это было движение, наполненное жизнью и намерением.

Сердце Норы ёкнуло, а разум попытался найти логическое объяснение — "показалось", "иллюзия", " глаза устали от работы за компьютером"... Но прежде чем она успела полностью осознать происходящее, из страницы, преодолевая плоскость бумаги, медленно и уверенно потянулась его рука. Она была идеально прорисована, в той же характерной стилистике, что и весь комикс, но при этом ощутимо трёхмерна, осязаема. Пальцы, обтянутые тонкой перчаткой гонщика, казалось, звали её. Вопреки всякой логике, её собственная рука, движимая неведомой силой притяжения, сама потянулась навстречу. Когда их пальцы соприкоснулись — твёрдые, прохладные, словно настоящие, но всё ещё нарисованные — мир вокруг Норы мгновенно закрутился. Мощный рывок, и Мортен увлёк её за собой, прямо в нарисованный мир комикса.

Девушка почувствовала легкое покалывание в пальцах, словно ее кожу коснулся статический разряд. В тот же миг ее окутал порыв ветра, который, казалось, дул прямо из страниц комикса. Мир вокруг нее начал вращаться, цвета смешались в калейдоскопе, а звуки — приглушенный гул голосов в кафе, — превратились в странную, пульсирующую вибрацию. Нору словно затягивало в воронку, реальность вокруг иизменилась в одно мгновение, словно кто-то переключил канал её восприятия.Цвета, ещё секунду назад яркие и живые, поблекли, приобретя приглушённые, но при этом удивительно насыщенные оттенки, характерные для карандашных и чернильных рисунков. Всё вокруг приобрело чёткие, динамичные контуры, словно каждый объект был аккуратно обведён тушью, а объём передавался тонкой, виртуозной штриховкой. Она сама почувствовала это странное, почти невесомое изменение — её одежда, некогда плотная и привычная, теперь казалась частью этого двухмерного полотна, её волосы приобрели ту же стилизованную графичность, что и мир вокруг. Рядом с ней стоял Мортен, такой же живой, но также "перерисованный", идеально вписанный в эту новую для неё реальность. Его улыбка, теперь уже не просто статичный рисунок, а настоящее, тёплое выражение эмоций, казалась невероятно реальной.

-Привет, — казалось, безмолвно сказал он своим взглядом, и Нора почувствовала волну восторга, смешанного с полным, всепоглощающим сюрреализмом. Он взял её за руку — теперь их ладони были одинаково "нарисованными", их текстура казалась более плоской, но при этом они сохраняли тепло и ощущение контакта. Мортен, не произнося ни слова (ведь здесь не было привычного звука голосов, лишь лёгкий шорох, похожий на шелест страниц или едва уловимый скрип карандаша), повёл её вглубь своего мира. Он показал ей улицы, вычерченные резкими, но элегантными линиями, дома с графичными окнами, деревья, где каждый лист был аккуратно прорисован, словно крошечное произведение искусства. Это было похоже на огромный, оживший чертёж, по которому они перемещались с лёгкостью, не доступной в реальном мире.

Мортен привёл её к странной, завораживающей конструкции — некой рамке, которая словно парящая в воздухе, была соткана из чистых, но прочных линий. Она была простой, без украшений, но её совершенство заключалось в функциональности. "Посмотри сквозь неё", — его взгляд, полный предвкушения, говорил больше, чем любые слова. Нора, заинтригованная, робко заглянула в рамку, и перед её глазами развернулось чудо. Мир комикса словно вспыхнул цветом и обрёл невероятную глубину! Мортен, стоявший рядом, моментально стал трёхмерным, его лицо приобрело глубину, а волосы — текстуру, словно каждый волосок был виден. Здания вокруг обрели перспективу, деревья — пышность и густоту, улицы — многослойность. Это было как прорваться сквозь плоский экран и увидеть настоящий мир, полный жизни, теней и объёма. Рамка позволяла ей видеть его мир таким, каким он был в его глазах — полным, объёмным, реальным, а не просто серией рисунков.

Нора, оказавшись в этом необычном мире, понимала, что должна удивляться. Логика говорила ей, что это невозможно, что она находится в нарисованной вселенной, и это должно было вызвать как минимум шок, а то и панику. Но вместо этого девушка чувствовала себя на удивление естественно, словно всегда здесь была. Это было странное, почти сюрреалистическое спокойствие, которое обволакивало её, подавляя любой испуг или замешательство. Рядом с Мортеном, в этом мире, где каждый штрих имел свой смысл, а скорость была не просто движением, а философией, ей было невероятно хорошо и комфортно. Чувство умиротворения пересиливало все рациональные доводы, все мысли о том, что это всего лишь страницы комикса.

—Рад тебя видеть в моём мире, Нора, — мысленно произнёс Мортен, и это было сказано с таким спокойным, почти домашним тоном, будто они знали друг друга целую вечность.

Голос Мортена достиг сознания девушки, но она не отвечала, её взгляд, до этого рассеянный, замер, фокусируясь на странном, мерцающем мире вокруг. Слова будто повисли в воздухе, а она инстинктивно подалась вперёд, пытаясь осознать увиденное.Несмотря на странное, но неожиданное чувство комфорта, которое обволакивало Нору в этой реальности комикса, она не могла подавить волну чистого изумления.Ведь это было подобно тому, как оказаться внутри сна, который каким-то образом оказался удивительно уютным, но при этом непрерывно шокировал своей нереальностью. Каждый пиксель, каждая линия этого графического мира казались живыми, но в то же время чуждыми, требующими осмысления. Её разум изо всех сил пытался понять каждый фрагмент этой новой реальности, словно Нора старалась прочесть надпись на незнакомом языке. Все её существо было сосредоточено на попытке осмыслить эту визуальную аномалию, и голос Мортена сначала прозвучал, как слабый отголосок на периферии её сознания.

Взгляд девушки, наполненный смесью изумления и восторга, скользил по окружающему пейзажу. Мир вокруг неё, казалось, до сих пор сомневался, быть ли ему реальным или оставаться плоским изображением. Сначала всё было тусклым, будто размытое полотно, залитое лишь оттенками серого. Но затем, медленно, почти магически, словно по взмаху невидимой руки, управляющей карандашом художника, линии начали двигаться. Они изгибались и растягивались, становились чётче, наполняясь объёмом, что превращало их в трёхмерные формы. Тени углублялись, создавая иллюзию глубины, потом исчезали, открывая причудливые изгибы улиц, танцующие под странными углами, и здания, которые, казалось, бросали вызов законам архитектуры. Это был мир, нарисованный карандашом, графический роман, оживающий с каждым её вдохом, с каждым ударом её сердца.

Нора почувствовала, как асфальт под её ногами, сначала плоский и двухмерный, будто страница книги, постепенно приобретал текстуру. Он стал шероховатым, зернистым, абсолютно реальным, и Нора ощутила лёгкий хруст под подошвами её обуви. Здания, изгибающиеся под невозможными углами, их острые крыши, казалось, рассекали серое небо, словно огромные, вырванные из переплёта страницы. Машины, мчащиеся мимо, оставляли за собой светящиеся шлейфы, похожие на молнии, подчёркивая их невероятную скорость и динамизм этого необычного места. Всё вокруг было удивительно знакомым — она узнавала элементы из комикса, который только что читала, — но в то же время абсолютно новым, будто она буквально попала внутрь любимой иллюстрации, и каждый штрих карандаша теперь стал частью её собственной реальности. Нора чувствовала себя героиней, которая только что сошла со страниц, а её собственная история только начиналась.

Сквозь этот визуальный вихрь, кружащийся вокруг неё, пробился голос. Он звучал чётко, но как-то отдалённо, будто раздавался из глубин её собственного сознания, откуда-то из закоулков её мыслей.

-Тебе нравится здесь, Нора? — спросил Мортен, наблюдая её удивление.

Нора вновь перевела взгляд на Мортена, и в её сознании заиграл парадокс, который никак не мог уложиться. Каждая черта его лица, каждый жест говорили о том, что он был героем комикса, сошедшим со страниц рисованного мира. Но одновременно, и это было самым ошеломляющим, он был абсолютно реален. Такой же человек, как она.

Её взгляд скользнул по его лицу, задерживаясь на деталях, которые казались одновременно нарисованными и живыми. Его глаза, с их характерным, чуть кошачьим разрезом, мерцали озорным блеском, словно были нарисованы с особой тщательностью, чтобы передать его характер. Длинные, тёмные волосы до плеч падали мягкими прядями, но при этом выглядели так естественно, будто их только что растрепал ветер. А его дерзкая, открытая улыбка — она была такой живой, такой заразительной, что Нора почти физически ощущала её тепло, хотя и понимала, что эта улыбка могла быть всего лишь тщательно прорисованной деталью. Это было похоже на то, как если бы любимый персонаж из детства вдруг сошёл с экрана телевизора и протянул тебе руку.

Мортен, словно уловив каждую её мысль, каждую попытку Норы осмыслить его двойную природу, слегка наклонил голову. Он видел её замешательство, её почти комически широко раскрытые глаза, её напряжённое выражение лица, понимал растерянность её разума, который изо всех сил пытался обработать невероятное. Затем, не сдержавшись, он рассмеялся, и этот смех прозвучал так естественно, так по-человечески, что окончательно разрушил тонкую грань между вымыслом и реальностью в сознании Норы.

-Эй, я живой, настоящий! — произнёс он, и эти простые слова, сказанные таким обыденным тоном, звучали как самое невероятное заявление, которое Нора когда-либо слышала, и в то же время, они несли в себе неоспоримую правду.

Нора хотела что-то ответить, но слова застряли, не находя выхода, будто её голосовые связки ещё не привыкли к этой новой реальности.

Мортен, заметив её растерянность, ободряюще улыбнулся.

— Не волнуйся. Сначала так бывает, — прозвучало в её голове, но на этот раз мысль казалась чётче, словно он говорил непосредственно в её сознание. Затем он сделал шаг к ней, и его губы зашевелились. И на этот раз Нора услышала слова, которые прозвучали не в её сознании, а в воздухе, так же, как звучали бы в обычном, земном мире.

— Попробуй ещё раз.

Нора глубоко вдохнула, и к её удивлению, лёгкие наполнились воздухом, который пах не только графитом и лёгким озоном — дивный, но приятный аромат, присущий, видимо, этому нарисованному миру, — но и чем-то ещё, едва уловимым, но очень знакомым, похожим на з

— Как ... как ты знаешь моё имя? — наконец произнесла она, и её собственный голос, хоть и немного дрожащий, прозвучал по-настоящему, материально, а не только как мысль.

Мортен наклонил голову, его глаза, тёмные и выразительные, смотрели прямо на неё, не скрывая явного интереса.

— Здесь, в нашем мире, границы между реальностью тоньше, чем ты думаешь. Мы, можно сказать, видим ваш мир. Не так, как вы видите наш, читая страницы комикса, где мы — лишь изображения на бумаге. Скорее это похоже на то, будто мы смотрим на вас через своеобразный телевизионный экран, — он махнул рукой в сторону невидимой стены, которая, казалось, отделяла их мир от чего-то другого, высшего, неведомого.

-Когда кто-то проявляет к нашей истории настоящий, глубокий интерес, когда он эмоционально вовлечён, мы чувствуем эту энергию, этот импульс. Мы видим их лица, слышим их мысли. Имена тоже приходят вместе с этой связью.

-То есть... — Нора задумалась, пытаясь осмыслить эту необычную концепцию, переворачивающую её представления о мирах.

— То есть, ты видел, как я читала про тебя?

-Именно так, — подтвердил Мортен, и в его голосе прозвучало что-то похожее на гордость.

— Я чувствовал твою реакцию на каждую страницу, как ты волновалась во время гонок, как переживала. И это не было просто развлечение, твоё желание... оно было настолько сильным и искренним, настолько настоящим, что просто не могло не осуществиться.

Он сделал паузу, позволяя её словам осесть, а ей — осознать всю глубину его объяснения.

-Ты же хотела этого, правда? Попасть сюда, увидеть, ощутить? Когда читала про этот мир, про гонки, про меня?

Нора почувствовала, как её щёки заливает румянец от осознания, насколько её чувства были прозрачными для него.

— Да, — тихо ответила она, её голос был едва слышен, но полон искренности.

— Я... я очень хотела. Это было настолько ярко, что я будто слышала звуки мотоциклов, чувствовала запах жжёной резины, видела, как проносятся мимо соперники. Я действительно переживала всё это, словно была там, посреди трассы, чувствуя ветер и скорость.

Мортен кивнул, его взгляд стал серьёзнее, в нём промелькнуло что-то тёплое, особое.

— И вот что ещё, Нора... Твоё желание было услышано. Но дело в том, что я тоже очень хотел, чтобы ты сюда попала. Мне... ты мне понравилась. Я почувствовал, что ты какая-то очень близкая. И моё желание, чтобы ты оказалась здесь, оно тоже помогло. Оно стало тем недостающим звеном, тем импульсом, который открыл этот своеобразный портал между мирами.

Нору охватило смущение, горячая волна которого поднялась от груди к щекам, окрашивая их в нежный румянец. Когда Мортен, с этой своей дерзкой, но одновременно такой теплой улыбкой, произнёс, что хотел увидеть её в своём мире и что она ему понравилась, её мысли запутались.Это было так неожиданно, так прямолинейно, и сказано человеком, который секунду назад казался просто нарисованным персонажем. Ей стало неловко под его пристальным, заинтересованным взглядом. Она ощутила себя пойманной, словно её самые потаённые мысли были прочитаны вслух. Нора чуть опустила взгляд, пытаясь скрыть своё замешательство, хотя прекрасно понимала, что в этом нарисованном мире, где всё так открыто и прямо, это вряд ли сработает. Ей хотелось что-то ответить, но слова застряли в горле, оставив лишь лёгкое оцепенение и нарастающее ощущение неловкости, смешанное с совершенно новым, непривычным чувством.

Слова Мортена, такие неожиданные и искренние, были подобны нежному прикосновению, и Нора почувствовала, как внутри неё расцветает что-то нежное и хрупкое. В этот момент мир вокруг неё, нарисованный карандашом, показался ей ещё более реальным, чем когда-либо, потому что в нём зазвучали самые настоящие человеческие чувства.

Мортен протянул ей руку, его ладонь была крепкой и, на удивление, тёплой.

-Вот видишь. Это и есть наш закон. Чтобы попасть в другую реальность, чтобы разрушить эти невидимые барьеры, нужно лишь одно — по-настоящему, всей душой этого желать. Это не просто любопытство, Нора. Это не просто воображение, хотя эти моменты тоже важны. Это глубокое, непреодолимое стремление, которое выходит за пределы обычного. Чем сильнее желание, тем больше шансов, что мир ответит, что он откроет свои двери.

-Получается, другие люди тоже могут попадать в такой нарисованный мир? — спросила Нора, всё ещё немного ошеломлённая осознанием того, что границы её привычной реальности рухнули.

Мортен кивнул, его взгляд стал более задумчивым.

— Да, конечно, есть такие люди, как ты, Нора. Мы называем их "читателями". Они обладают особым, редким даром — способностью устанавливать уникальную связь с нашими историями. Они настолько глубоко чувствуют их, настолько сильно переживают каждый поворот сюжета, что их эмоции, их воображение становятся физической силой. Эта сила, этот ментальный отклик, может создавать... как бы это сказать... проходы между нашими мирами. Это не просто выдумка, Нора, это своего рода неписаный закон нашей вселенной.

Мортен сделал паузу, глядя на девушку, словно пытаясь разгадать невидимую загадку.

— И я думаю, — продолжил он, -

— Что то кафе, в котором ты находилась, — возможно, это одно из таких мест, где эти "читатели" собираются, и где эти порталы открываются чаще всего.

— Кафе? — переспросила Нора, напряжённо вспоминая.

-Да, там всегда полно людей, и они приносят с собой старые книги, диски... знаешь, такие, с восьмидесятых и девяностых годов. Ну получается, из того времени, где по идее находишься ты...

Мортен улыбнулся, словно разгадал какую-то давнюю тайну. В его глазах заплясали искорки понимания.

-Слушай, это звучит очень похоже на место, где могут собираться "читатели". Весьма вероятно, что даже хозяин этого кафе — не просто случайный человек. Возможно, он сам один из тех, кто знает об этих порталах, или, по крайней мере, чувствует их энергетику. Он мог сознательно создать такое место, привлекая людей, подобных тебе, которые обладают достаточной чувствительностью и воображением, чтобы случайно или намеренно пересекать границы миров. И эти старые книги и диски... Они не просто так там. Возможно, они служат своего рода проводниками, точками отсчёта для путешественников между измерениями, наполняя это место особой энергией.

В сознании девушко всплыло название кафе, которое она так любила — "Страницы Времени". Неужели и правда это такое необычное место? Ведь не зря же её туда так тянуло, Нора чувствовала себя там так комфортно, на своём месте, как дома. Это было похоже на тихую гавань в бушующем мире, где время текло иначе, замедляясь и ускоряясь по невидимому велению, а сам воздух был пропитан чем-то неуловимо особенным. Наверное, там действительно есть какой-то портал, какой-то невидимый мост, соединяющий пространства и целые реальности. Мысль о том, что существуют другие люди, способные путешествовать между мирами, казалась невероятной, граничащей с безумием, но в то же время такой притягательной, такой логичной в этом мире, где карандашные линии становились осязаемой реальностью, а каждый штрих мог изменить судьбу.

Мортен, словно прочитав каждую мысль девушки, каждую искру эмоции, отразившуюся на её лице, вдруг, предложил:

— А хочешь прокатиться на байке? По моему миру, конечно. Так ты увидишь его по-настоящему.

Нора удивлённо подняла глаза, её сердце забилось быстрее от предвкушения нового, головокружительного приключения.

— А мне можно? — спросила она, не веря своим ушам, словно вс еще опасаясь, что это всего лишь сон, который вот-вот развеется.

Мортен широко улыбнулся, и в его глазах вспыхнул озорной огонёк, обещающий захватывающие приключения и неизведанные горизонты.

-Конечно! Это отличный способ увидеть его по-настоящему, не через призму моего рассказа, а своими глазами. Почувствовать ветер на лице, окунуться в его ритм, который сильно отличается от того, к чему ты привыкла. Он протянул ей руку, сильную и уверенную, предлагая поддержку.

-Так что, готова к первому настоящему приключению в моей реальности?

Нора почувствовала, как в ней зажигается огонек азарта, сменяя прежнюю неуверенность. Её голос теперь стал более уверенным, наполненным новой решимостью.

— Да, — кивнула она, её глаза сияли. — в её глазах читалась не только жгучая жажда знаний, но и тихое, невысказанное обещание — обещание доверять, следовать за ним, исследовать. Мир вокруг них, нарисованный карандашом, казался безграничным, словно чистый лист, ждущий новых историй. И Нора была готова исследовать каждую его деталь вместе с Мортеном, который стал не просто её проводником, а её связующим звеном с этой новой, удивительной реальностью, её якорем в этом океане бесконечных возможностей.

Мортен протянул руку девушке и, прежде чем она успела полностью осознать его намерения, увлек за собой, почти бегом, в лабиринт узких, незнакомых улочек. Нора едва поспевала, её каблучки стучали по брусчатке, она с трудом переводила дыхание Улицы, которые они пересекали, казались картинками из какого-то старого комикса — невысокие дома, стены с яркими причудливых витрин маленьких, полускрытых лавочек. Её мысли метались, пытаясь ухватиться за реальность.

—Мортен, я... я боюсь! — позвала Нора,

—Я хочу, конечно, но я никогда в жизни не каталась на байке!

Мужчина, услышав её слова, замедлил шаг и повернулся. Видя волнение девушки, он мягко сжал её руку, его взгляд был полон понимания и поддержки.

— Значит, самое время попробовать, — усмехнулся он, его улыбка была широкой и ободряющей, что немного развеяло часть её сомнений. Нора кивнула и продолжила следовать дальше за мужчиной, доверяя ему в этой ситуации.

Мортен продолжал вести её через этот городской лабиринт, мимо ярких витрин и запахов кофе из уютных кафе, пока наконец, не вывел на чуть более широкую улицу. Там, припаркованный у старой кирпичной стены, словно ждущий их, стоял его байк. Его хромированные детали сверкали в солнечном свете, а массивные колеса казались готовыми в любой момент сорваться с места. Волнение Норы смешалось с острым желанием испытать что-то совершенно новое, что-то, что могло бы изменить её представление о себе.

— Вот, транспорт подан, — произнёс Мортен, и его голос звучал уверенно и непринуждённо. Он широким жестом указал на мотоцикл, что стоял перед ними. Это был "Кавасаки", воплощение чистой, неподвластной времени классики. Его глубокий, почти бездонный чёрный цвет кузова, казалось, поглощал свет, а идеально отполированный глянец отражал нарисованные облака, создавая иллюзию безграничного неба.Множество хромированных деталей — от выхлопных труб до элементов придавали мотоциклу особую, дерзкую элегантность. Даже здесь, в этом мире, сотканном из воображения и карандашных линий, мотоцикл выглядел поразительно реалистично и осязаемо. Можно было почти почувствовать холод металла под пальцами, ощутить лёгкую вибрацию, исходящую от него, и вдохнуть терпкий запах бензина, который, казалось, витал в воздухе, добавляя остроты в общую картину. Нора завороженно смотрела на байк, её взгляд скользил по каждому изящному изгибу, по каждому сверкающему элементу, прежде чем остановиться на руле, словно пытаясь понять его механику.

Мортен протянул девушке

шлем насыщенного красного цвета, с легким глянцевым блеском.

— Садись и держись крепче, будет весело.

Нора все еще немного нервничала, Мортен это сразу заметил по лёгкому напряжению в её позе и чуть расширившимся глазам. Он видел, как её взгляд перескакивает с мощного мотоцикла на его лицо, словно она пыталась прочесть там все ответы, найти подтверждение своим ощущениям. В реальной жизни она и правда никогда не каталась на мотоцикле, и предстоящая поездка была для неё совершенно новым, неизведанным опытом, полным как притяжения неизведанного, так и опасений перед неизвестностью. Видно было, что девушка колеблется, но в то же время, в глубине её глаз светилось неутолимое любопытство, обещание небывалых ощущений.

— Не волнуйся, это как полёт, только на земле. Ощущения будут такими же захватывающими, только ты будешь чувствовать дорогу под собой. И поверь мне, Нора, в этом мире ты в полной безопасности. Здесь я отвечаю за все правила, и я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.

Девушка несмело взяла шлем, и Мортен осторожно помог ей застегнуть ремешок под подбородком, убедившись, что шлем сидит надёжно. Затем Нора устроилась позади него на сиденье, её руки осторожно, словно боясь причинить неудобство, обхватили его талию. Сначала она держалась робко, её прикосновения были лёгкими, почти невесомыми, словно прикосновения бабочки. Но когда Мортен плавно, но уверенно завёл двигатель, и мотоцикл дрогнул под ними, откликаясь на пульс мотора мощным рокотом, её хватка заметно усилилась, становясь крепче и увереннее, будто она осознала, что может полностью довериться ему.

Они рванули с места, проносясь по нарисованным улицам, которые в этом мире казались такими же реальными, как и любые настоящие дороги, будто стирая грань между вымыслом и действительностью, превращая фантазию в ощутимую реальность. Ветер свистел в ушах, заглушая все остальные звуки, превращая их в единый гул скорости и свободы, в симфонию движения. Мортен чувствовал, как девушка прижимается к нему всё сильнее с каждым новым виражом, её тело следовало за каждым его движением, словно они были единым целым, одним существом на этом стремительном мотоцикле. В этой реальности не было места страху или сомнениям, только чистая, первобытная радость скорости и абсолютной свободы, ощущение полёта, которое они разделяли вдвоём, забыв обо всём на свете, кроме настоящего момента. Каждое дерево, каждый столб, каждый нарисованный дом проносился мимо них с невероятной скоростью, превращаясь в размытые полосы цвета, а Нора, забывая о своей робости и волнении, полностью отдалась этому захватывающему моменту, позволяя ветру развевать её волосы под шлемом и наполнять её лёгкие свежестью приключения. Она чувствовала прилив адреналина, радостный, чистый, ничем не омрачённый. Это было именно то головокружительное ощущение, которое она, возможно, всегда искала.

Ветер мгновенно засвистел в ушах девушки, превращая все звуки в единый, нарастающий гул скорости и свободы. Мортен чувствовал, как она крепко прижимается к нему, её тело следовало за каждым его движением, словно они были единым целым на этом стремительном мотоцикле. Неуверенность и волнение в сознании Норы уступили место чистой радости переживания полёта, ощущения эйфории. По мере того, как они набирали скорость, нарисованный мир вокруг них начал изменяться, словно ожившие страницы комикса. Дорога перед ними внезапно взвилась ввысь, превращаясь в крутые, почти вертикальные подъёмы американских горок. Сердце Норы замирало, когда мотоцикл сначала практически взлетал, а затем резко падал вниз, совершая головокружительные спуски, заставляя её вскрикивать — то от испуга, то от чистого, безудержного восторга, когда чувство невесомости захватывало её. Они проносились по невероятным петлям и изгибам, где законы физики подчинялись прихоти Мортена. Пейзаж вокруг становился всё более сюрреалистичным, словно сквозь реальность проступали грани других миров. Дома и деревья начинали изгибаться под неестественными углами, приобретая экспрессивные, почти гротескные формы, будто их рисовал безумный художник-авангардист. На горизонте начали появляться мерцающие, нарисованные порталы, словно манящие в неизведанные измерения комикса, каждый из которых светился своим особым, зовущим светом.

В один головокружительный момент они пронеслись сквозь один из таких порталов, ощутив мимолётный вихрь и лёгкое покалывание, словно пересекли невидимую границу. Мир вокруг них мгновенно изменился. Они оказались в черно-белом нуарном городе, где всё было нарисовано в резких тенях и контрастах: высокие небоскрёбы, уходящие в туманное небо, извивающиеся, мокрые от дождя улочки, фигуры в развевающихся плащах, смутно виднеющиеся в полумраке. Каждый штрих здесь был чётким и графичным, создавая атмосферу классического детективного триллера из старых фильмов. Но не успела Нора осмыслить эту новую реальность, как они уже снова влетели в очередной вираж, и их окружил совершенно иной, ещё более неожиданный пейзаж. Это был яркий, психоделический мир, словно воплощение самых смелых фантазий. Всё вокруг переливалось кислотными цветами — неоново-зелёным, ярко-оранжевым, электрически-синим, — и пульсировало в ритме невидимой, но ощутимой музыки. И буквально сразу после такого яркого, переливающегося рпзличнымитцвеиами мира, их байк въехал прямо в пелену тумана, и видимость резко сократилась. Здания, ранее еле различимые, теперь выплывали из дымки прямо перед ними, словно призраки. Они были массивными, старыми, с тёмными, влажными камнями, на которых, казалось, отпечатались века дождей и забвения. Шпили церквей и башен уходили высоко в туман, теряясь из виду, создавая ощущение бесконечной высоты.

"Всё вокруг выглядит таким… сонным и застывшим", — подумала Нора, оглядываясь по сторонам. Они мчались по булыжным улицам, и каждый поворот открывал новую, но такую знакомую картину. Пустые витрины магазинов были скрыты за завесой тумана, их содержимое лишь угадывалось. Деревья, растущие вдоль улиц, казались изогнутыми и почти чёрными, их ветви были увешаны каплями влаги, словно город плакал. Изредка мимо проносились едва различимые фигуры, силуэты которых растворялись в дымке так же быстро, как появлялись, словно они сами были частью этого таинственного тумана. Им не хотелось никуда спешить, они двигались медленно, словно во сне, не обращая внимания на стремительно проносящийся мимо байк. Нора старалась запомнить все, что успевала увидеть, уловить каждую деталь, которая исчезала так же быстро, как появлялась.

Они вырвались из серой пелены так же внезапно, как и вошли в неё, оставив за собой окутанный тайной город, и Мортен плавно остановил свой "Кавасаки" перед мерцающей рамкой, которую Нора уже видела чуть ранее. Мотор мотоцикла затих, его последнее урчание растворилось в воздухе, оставляя после себя лишь звонкую тишину и эхо пережитого приключения в ушах Норы Она, всё ещё ощущая порывы ветра и невероятную скорость, что только что пронзали её насквозь, медленно, почти невесомо, спустилась на землю. Ноги слегка подкашивались, словно ещё чувствовали вибрацию мощного двигателя.

—Потрясающе! — выдохнула Нора, её голос дрожал от нахлынувших эмоций, а глаза сияли неподдельным восторгом. Она оглянулась, пытаясь вместить взглядом всю недавнюю реальность — виражи, меняющиеся пейзажи, невероятные ощущения.

—Я никогда не видела ничего подобного!

— Ну вот, а ты переживала. Я рад, что тебе понравилось, — голос Мортена теперь был мягким и глубоким, словно успокаивающая мелодия. Он видел, что на протяжении всей этой безумной, непредсказуемой гонки девушка то крепко вцеплялась в него, когда очередной вираж или изменение ландшафта заставляли её сердце ёкнуть, то расслаблялась, позволяя себе насладиться моментом, словно её внутренний ребёнок полностью взял верх, позабыв о всякой осторожности. Нора доверяла ему в этом путешествии по ожившишим страницам нарисованной реальности.

—А теперь...— неуверенно начала девушка, глядя на рамку, что манила и отталкивала одновременно,

— Мне, наверное, пора домой? В её голосе прозвучала лёгкая печаль, невысказанный вопрос: "Это конец?"

Она чувствовала, как нарастает волнение, ведь этот мир стал для неё таким притягательным, а Мортен — таким близким. Мысль о возвращении в обыденность казалась не то, чтобы болезненной, но вызывала тревогу.

Мортен, словно прочитав каждое невысказанное слово, беспокойство о том, что это приключение закончится навсегда, мягко ответил:

—Не волнуйся, это не прощание. Ведь этот комикс — он не просто книга с рисунками. Он как наш личный мост между мирами, особенный портал, который всегда будет открыт. Каждый раз, когда ты будешь его читать, ты сможешь приходить сюда. И я буду ждать тебя здесь, прямо за рамкой. В любое время.

Он сделал шаг ближе, его взгляд был серьёзным и искренним.

— Я не хочу терять связь с тобой, Нора. Ты особенная. Твоя энергия, твоя радость... это завораживает. У меня есть столько всего, что я хотел бы тебе показать в этом мире, столько страниц, которые ещё нужно прочитать. И... я буду скучать, Нора, — Мортен чуть понизил голос, в его словах чувствовалось искреннее, неподдельное желание продолжить их общение, желание, которое не сводилось лишь к приключениям.

Он протянул руку, его пальцы слегка коснулись края рамки, которая теперь казалась не просто конструкцией, а вратами в другую реальность.

—И я, Мортен. Очень сильно, — ответила девушка, испытывая и грусть от предстоящей разлуки, и что-то еще — удивление и радость от этого необычного, выходящего за рамки привычного понимания знакомства.

В следующее мгновение яркая вспышка света ослепила все вокруг, и девушка ощутила, как ее полностью поглощает этот вихрь. Она почувствовала мимолетное ощущение невесомости и дезориентации, ощутила лёгкое покалывание по всему телу, будто её окутали миллионы крошечных искр, и в следующее мгновение увидела себя сидящей за тем самым столиком в кафе. Её лимонад стоял нетронутым, на нём даже оставались крошечные капельки конденсата, словно она никуда и не исчезала. Вокруг неё всё было точно так же, как и мгновение назад: приглушённый гул голосов посетителей, мелодичный звон посуды, обволакивающий запах свежесваренного кофе. Казалось, каждый звук, каждый аромат были усилены, приобрели новую остроту после пережитого. Никто не заметил её отсутствия, и даже время, казалось, не сдвинулось с места — стрелки на часах кафе стояли там же, где она их видела до своего "исчезновения".

Она всё ещё слышала отголоски ветра и скорости, это было её маленькое, невероятное приключение, её секрет, который она теперь будет беречь. Она посмотрела на комикс, лежащий рядом на столике, — теперь она знала, что он не просто книга, а само кафе, скорее всего, особенное место, дверь в другую реальность, живое приглашением в мир, где её ждала свобода, новые эмоции и, конечно же, Мортен. И она знала, абсолютно точно знала, что обязательно вернётся.

𝙄𝙩'𝙨 𝙩𝙝𝙚 𝙬𝙖𝙮 𝙬𝙚 𝙛𝙚𝙚𝙡

𝙏𝙤𝙣𝙞𝙜𝙝𝙩

𝘼𝙨 𝙞𝙛 𝙞𝙩'𝙨 𝙖𝙡𝙡 𝙪𝙣𝙧𝙚𝙖𝙡

𝘼𝙡𝙡 𝙧𝙞𝙜𝙝𝙩

𝙈𝙮 𝙡𝙤𝙫𝙚, 𝙬𝙤𝙣'𝙩 𝙮𝙤𝙪 𝙘𝙤𝙢𝙚 𝙗𝙖𝙘𝙠 𝙩𝙤

𝙊𝙪𝙧 𝙡𝙤𝙫𝙚, 𝙮𝙤𝙪 𝙠𝙣𝙤𝙬 𝙄'𝙡𝙡 𝙧𝙚𝙖𝙘𝙩 𝙩𝙤

A-ha "The blood that moves the body"

Нора любила свою работу копирайтера. Это было не просто занятие, а подлинная страсть, хобби, берущее начало в её детстве. Для неё слова никогда не были не просто символами на бумаге или экране, просто сухими текстами; они жили, дышали, обладали собственной энергией. Одним из любимых занятий в дестком возрасте было сочинение различных историй, все полки в комнате в комнате Норы всегда были заполнены книгами и тетрадями, в которых она записывала идеи сюжеты, создавала целые миры.

И теперь, во взрослой жизни, она не расставалась с этим увлечением. Нора любила придумывать повествования, способные захватывать, убеждать и оставлять неизгладимое впечатление. Это хобби очень пригодилось ей в профессиональном плане: каждый новый проект в маркетинговом агентстве был для девушки возможностью погрузиться в совершенно иной мир; это могла быть реклама утончённой роскоши для нового бренда парфюмерии или динамичная вселенная стартапа, запускающего прорывное IT-решение. В этих реальностях буквы и смыслы танцевали под её виртуозным руководством, превращаясь в убедительные и запоминающиеся послания.

Нора не просто придумывала очередной скрипт — она творила. В каждом тексте, будь то короткий слоган для рекламной кампании, развёрнутая статья для корпоративного блога или увлекательный сценарий для видеоролика, она оставляла частичку своей души и своего неповторимого мастерства. Она чувствовала язык на каком-то особом, интуитивном уровне, воспринимая его как живой организм, который можно формировать, изменять, доводя до совершенства. Это позволяло ей обходить рутинные "шаблоны" и избегать клише, которые так часто затуманивают восприятие.

Вместо того чтобы следовать банальным формулам, Нора находила свежие и оригинальные подходы.Например, когда ей поручали написать текст для, казалось бы, скучной презентации новой линейки офисной мебели, она не описывала просто стулья и столы. Она создавала историю об уюте, продуктивности и вдохновении, которые могут родиться в правильно организованном пространстве. Или, работая над описанием продукта питания, она не просто перечисляла ингредиенты, а создавала приятный образ вкуса, аромата и незабываемых впечатлений.

Её талант был особенно заметен в её способности "чувствовать" аудиторию. Нора могла представить, кто будет читать её текст, что этот человек чувствует, о чем думает, и какие слова затронут его сильнее всего. Она могла легко переключаться между строгим, официальным языком для отчётов и лёгким, игривым тоном для социальных сетей, при этом сохраняя уникальный голос бренда. Это умение делало её по-настоящему ценным сотрудником в маркетинговом агентстве, где каждый день приходилось жонглировать десятками разных проектов и стилей.

Именно эта глубокая любовь к языку и текстам впоследствии и привела Нору в кафе " Страницы времени", где она находила отдых и новые идеи среди старых книг и витающих в воздухе историй. Для неё чтение было не просто развлечением, а продолжением её профессиональной и личной страсти. Несмотря на всю свою искреннюю любовь к работе копирайтером, Нора иногда ощущала, как на неё накатывает волна изнуряющей усталости. Её деятельность часто была связана с дедлайнами: дни, когда сроки горели, проекты наваливались один за другим, а телефон не умолкал. Мозгу, привыкшему к постоянному потоку информации, контактам с людьми и жонглированию разными задачами, порой становилось достаточно сложно. Нора называла это состояние "ментальный шум" и в такие моменты мечтала о полной тишине и покое, возможности просто выключиться из этого бесконечного потока.

Раньше она находила утешение дома, погружаясь в любимые книги или просто наслаждаясь спокойствием своей квартиры. Но в последнее время кафе "Страницы времени" — стало её настоящей отдушиной. Там, среди мягкого света с ламп, аромата свежего кофе и шороха перелистываемых страниц, она могла по-настоящему расслабиться. Окруженная полками со старыми книгами и, что особенно важно, коллекцией винтажных комиксов, Нора чувствовала, как напряжение уходит. Это было её личное убежище от суеты офиса, мир, где время замедлялось, а слова приобретали совсем иной вес.

Именно поэтому сегодня, завершив особенно напряжённый рабочий день, Нора спешила в кафе. Мысли о горящих дедлайнах и бесконечных правках ещё роились в голове, но предвкушение тишины и уюта вытесняло их. Она шла, почти бежала, подгоняемая единственным желанием: скорее оказаться за своим любимым столиком у окна, надеясь, что он будет свободен. Нору не оставляла тревога: а что если её любимый комикс, про Мортена, кто-то забрал домой? Это беспокойство не оставляло её, заставляя ускорить шаг. Ей так хотелось продолжить эту историю, и мысль о том, что она может не найти его, была почти невыносимой. "Нужно будет обязательно попросить, взять на пару дней комикс домой". Но она тут же откинула эту мысль: после их разговора с Мортеном они оба пришли к выводу, что это место, кафе, скорее всегообладает какой-то особой энергией, неким незримым порталом, который позволял реальностям пересекаться. Нора понимала, что эта энергия была хрупкой и непредсказуемой, и она не хотела рисковать, забирая комикс домой. Вдруг это нарушит невидимый баланс, и связь с миром Мортена прервётся? Например, если она вынесет комикс за пределы кафе, то магия его страниц может ослабнуть?

Нора быстро вошла в кафе с замиранием сердца. Она привыкла к ощущению усталости после авралов в агентстве, но сегодня к ней примешивалось ещё и тревожное предвкушение. Ей так хотелось, чтобы комикс оказался на своём месте на полке, хотелось узнать, что происходило дальше в мире Мортена. Особенно её внимание привлекла туманная часть города, который они с Мортеном видели, проносясь на байке сквозь реальность комикса. Нора запомнила, что это место было окутанно таинственной дымкой, словно старинная гравюра, ожившая на глазах. Что скрывалось за его призрачными фасадами? Почему эта часть города выглядела такой сонной и загадочной?

Девушка, ещё не сняв лёгкое пальто, поспешно направилась к своему любимому столику у окна. Её глаза лихорадочно выискивали знакомую обложку. Увидев, что комикс лежит на привычном месте, Нора испытала невероятное облегчение. Она искренне улыбнулась. До её слуха донесся мягкий голос официантки Софи:

—Добрый вечер, Нора! Сегодня есть твои любимые пирожные!

Девушка кивнула в ответ, её улыбка стала шире. В этот момент всё напряжение дня, все дедлайны и совещания отступили на второй план. Теперь её ждало лишь спокойствие, аромат кофе и захватывающие приключения в мире Мортена. Всё было хорошо, правильно, на своих местах.

Нора открыла страницу, и её глаза быстро нашли необходимое изображение. Среди знакомых ей ярких, неоновых улиц, где бурлила виртуальная жизнь, среди чёрно-белых, графичных районов, дышавших своей, особой энергией, появился участок, резко выбивавшийся из общей картины. Туманный Город, так он назывался в комиксе, словно дышал собственной, ощутимой атмосферой.

Нора запомнила, что когда они проезжали через эту часть рисованного мира, она успела заметить странные, размытые силуэты. Фигуры, возникавшие из густого тумана, не были похожи на обычных жителей других районов. Если в других частях города персонажи комикса были живыми — они улыбались, разговаривали, двигались с непередаваемой динамикой, — то здесь, в тумане, всё было иначе. Эти странные существа были сонными, будто заторможенными, их движения были медленными, почти нереальными. Они будто плыли сквозь серую мглу, их лица были невыразительными, а глаза — пустыми, без намёка на мысль или эмоции. Нора почувствовала, как по её коже пробежал лёгкий озноб, хотя в кафе было тепло и уютно.

Эта аномалия не давала ей покоя. Нора почувствовала, как её сердце забилось чаще от нарастающего любопытства. Она листала страницы, ища любую информацию об этом загадочном месте. Комикс рассказывал о заброшенной части города, куда люди, как правило, не заходили. Это место было окутано множеством слухов и пугающих теорий. Наиболее распространённым был рассказ о том, что тот, кто заходил слишком далеко в туман, никогда не возвращался. Или же, если и возвращался, то уже не самим собой.Истории были ужасными: люди, отважившиеся пересечь границу Туманного Города, превращались в молчаливые, пустые оболочки, лишённые всех воспоминаний и эмоций. Они теряли свою личность, становились безликими тенями, которые бродили по городу без цели, с глазами, в которых не было ни искорки жизни, ни отблеска сознания.

Эта информация, описанная в комиксе, пугали и завораживала Нору. Каждый рисунок, каждая тень, каждое предложение создавали ощущение глубокого, мистического присутствия. Туманный Город перестал быть просто локацией; он превратился в самостоятельного, зловещего персонажа, дышавшего собственной, гнетущей атмосферой, пропитанной тайнами и потерянными душами. Нора чувствовала, как её затягивает в эту историю, будто она сама находилась на краю этого таинственного места, дыша его влажным, холодным воздухом.

Девушка продолжала читать, и чем глубже она погружалась в мрачные главы комикса, тем сильнее сжималось её сердце. Её глаза скользнули по строкам, где впервые появилось зловещее упоминание о "Призраках Асфальта". Это были не просто гонщики, а, как объяснял текст, жуткие фантомы, привязанные к этому проклятому месту. В то время как Мортен являлся жителем одного из районов, где кипела жизнь, сверкали неоновые вывески и мелькали весёлые, пусть и нарисованные, лица, — этот Туманный Город был полной противоположностью. Комикс недвусмысленно давал понять: здесь, в этой заброшенной и пугающей части, царили эти бесплотные сущности.

Никто из "живых" обитателей комикса не мог без последствий для себя побывать в Туманном Городе. Причины были до ужаса просты и леденящи душу: там жили призраки. Они обладали необъяснимой силой, способной навредить, забрать человека в свою туманную бездну, и те, кто сталкивался с ними, либо бесследно исчезали, либо возвращались изменёнными до неузнаваемости — лишенными памяти, эмоций, самой души.

Внезапно взгляд Норы упал на очередную иллюстрацию и девушка замерла: на рисунке был изображен Мортен. Узнаваемый силуэт его мотоцикла мчался по серой, извилистой дороге, утопающей в густом тумане, и рядом с ним, словно сгустки тьмы, мелькали другие байки. Нора узнала их безошибочно — по характерному облику и зловещей ауре, которая даже через рисунок проникала в её реальный мир: это были Призраки Асфальта. Она видела лицо Мортена, лишь частично скрытое шлемом — оно было напряжено, но он не отступал, не сбавлял скорости. Он был втянут в гонку с ними, прямо здесь, в этой проклятой части города

Нора начала лихорадочно листать страницы, её пальцы дрожали, с трудом переворачивая тонкие листы. Она искала подтверждение, любую зацепку, которая могла бы объяснить, почему Мортен оказался среди этих призраков: судя по контексту истории, по предыдущим кадрам, Мортен решил бросить им вызов, руководствуясь уверенностью в непревзойденности своего верного байка и своих навыках гонщика. Для Мортена эта была очередная игра, способ пережить всплеск адреналина.

Тревога за него охватила девушку с головой, полностью поглотив её. Она понимала, что исходя из сюжета комикса, никто из живых, ни одна душа в этом нарисованном мире, не смела даже приближаться к Призракам Асфальта безнаказанно, а он — её Мортен — был в самой гуще событий, соревнуясь с ними, рискуя собой. Что теперь с ним будет? Эта мысль пронзила её, словно острый клинок, и уютное пространство кафе вокруг неё, её реальный мир, мгновенно растворились, уступив место тревожной реальности комикса.

К тому же, на одном из рисунков, запечатлевших гонку, Нора с ужасом разглядела одного из этих гонщиков из Туманного Города. Вместо одной из рук у него было что-то похожее на большой крюк. Этот образ вцепился в её сознание, усиливая ощущение опасности. Норе стало совсем страшно за Мортена — за его отчаянную храбрость, которая в любой момент могла обернуться бедой. В этот момент девушка поняла: она должна обязательно попасть в его мир, снова, и поговорить с ним. Ей нужно было спросить его, что произошло, и, самое главное, отговорить его от участия в подобных рискованных и смертельно опасных гонках. Её собственное спокойствие теперь зависело от его безопасности.

Дни тянулись медленно, каждый из них был наполнен тревржным ожиданием. Нора каждый день надеялась, что вновь ощутит знакомый трепет перехода, что вновь откроется путь в мир комикса, к Мортену. Но ничего не происходило, и с каждым угасшим днём её волнение нарастало, превращаясь в гнетущее беспокойство.

И хотя девушка всего один раз побывала в рисованном мире комикса, эти переживания сразу же стали частью ее существа. И теперь она с нетерпением ждала новой встречи с Мортеном

Каждый новый день без него казался неполным, каждый вечер — пустым. Его отсутствие ощущалось как зияющая пустота в ее сердце, усиливая и без того сильные переживания.

Ее мысли постоянно возвращались к нему, и это не было просто легкое сожаление. Это была глубокая, мучительная тоска, вызванная как привязанностью, так и страхом за него или за то, что они никогда больше не встретятся. Она не знала, в безопасности ли он, что с ним происходит, и эта неизвестность была худшим испытанием. Это было похоже на ожидание важного сообщения, которое никак не приходит, когда вы постоянно проверяете телефон, и каждая секунда кажется вечностью.

Каждый вечер после работы Нора спешила в своё любимое кафе, брала капучино и раскрывала на том же столике тот самый, теперь уже такой знакомый графический роман. Её взгляд снова и снова скользил по страницам, где оживали гонки, где рисованные линии превращались в объемные пейзажи, но чуда не происходило.

"А вдруг если это было всего лишь один раз? Что, если мне всё показалось? Может быть, это просто богатое воображение или странный сон, вызванный переутомлением?" — такие тревожные мысли роились в её голове. Нора старалась рационализировать происходящее, убедить себя, что такого не бывает, но внутреннее чувство подсказывало ей обратное. Воспоминания о скорости, о реве моторов, о прикосновении к руке Мортена были слишком яркими, слишком реальными, чтобы быть просто фантазией. Но если это не сон, то от чего зависит эта магия перехода? Мортен говорил, что во многом от ее эмоций, силы воображения, и также от подобных чувств с его стороны. Почему же тогда это не срабатывает?

Чувство бессилия медленно охватывало девушку. Она вновь и вновь перечитывала страницы комикса, ее взгляд метался по строкам в поисках ответов. С каждой новой деталью, с каждым раскрытым моментом действия Мортена, ее тревога углублялась, смешиваясь с восхищением и новым витком беспокойства. Получается, Мортен сознательно пошёл на риск, чтобы отвлечь призрачных гонщиков от другого человека, чтобы они не забрали его сознание? Нора пыталась осмыслить прочитанное и сопоставить информацию с тем, что она успела увидеть в Туманном Городе. И эти размышления лишь усилиливали ее беспокойство.

Самой мучительной для Норы была неизвестность. Комикс давал лишь отрывочные сведения, словно кусочки пазла, которые никак не складывались в цельную картину. А что, если эти призрачные гонщики смогли настигнуть Мортена?

Тоска, которая и до этого была сильной, теперь трансформировалась в почти физическое отчаяние. Ей не просто хотелось увидеть его, ей нужно было убедиться, что он в порядке.

В один из таких вечеров, Нора опять сидела в кафе и в который раз просматривала страницы комикса, стараясь найти зацепку в этом лабиринте загадок. Вдруг она почувствовала знакомое ощущение: лёгкое головокружение, словно мир вокруг пошатнулся, и кафе на секунду поплыло перед глазами. Внутри нее вспыхнуло знакомое, едва уловимое покалывание. Оно началось в кончиках пальцев, тонкой, электрической нитью пробежало по венам, затем разошлось по всему телу, окутывая ее теплой, но неудержимой энергией. Мир вокруг начал меняться — он размылся, как акварельная картина под струей воды. Линии кафе, контуры столиков, мерцание лампочек — всё поплыло, искривилось, превратилось в вихрь неясных форм и ускользающих цветов.

Голова закружилась, но это было не неприятное головокружение, а скорее головокружение от скорости, от стремительного движения сквозь что-то невидимое, но уже знакомое.Мгновение — и все прекратилось так же внезапно, как и началось. Головокружение отступило, шум стих. И хотя глаза Норы еще были закрыты, она уже чувствовала изменения в окружающем пространстве.

Когда девушка наконец решилась открыть глаза, реальность была уже другой. Кафе исчезло без следа, словно его и не существовало. Вместо привычных стен и столиков ее окружал узнаваемый графический пейзаж. Но первой реакцией Норы была не радость, а сильная тревога. Девушка боялась, что это лишь сон, иллюзия, созданная ее сознанием.

Она оказалась на одной из тех самых улиц, что так часто видела на страницах комикса. Это был яркий, залитый солнцем городской пейзаж, где чёрно-белые контуры зданий — строгие линии небоскрёбов, изящные арки мостов, детализированные фасады магазинчиков — оживали под небом насыщенного синего цвета. Редкие, но удивительно яркие цветные акценты — неоновая вывеска кафе, вспышка оранжевого цвета на рекламном щите, сверкающая красная деталь на припаркованном автомобиле, — добавляли ощущение невероятной, почти гипнотической реальности. Это было подобно тому, как оживает чёрно-белый фильм, когда в него вдруг добавляют цвет.

Машин и людей вокруг было не так много, но те немногие, что встречались, двигались с той самой динамичной, почти танцевальной грацией, которая была присуща миру комикса. Казалось, даже пешеходы на тротуаре двигались с какой-то скрытой энергией, а их силуэты были подчёркнуты резкими линиями, как на рисунке. Нора медленно огляделась, стараясь понять, что ей делать дальше, куда идти. И тут до неё донёсся знакомый весёлый голос:

—Что ты там так внимательно высматриваешь?

Нора резко обернулась, её сердце пропустило удар от неожиданности и волнения. Мортен! Он стоял чуть поодаль, слегка прислонившись к стене, непринуждённо скрестив руки на груди и наблюдал за девушкой; в его глазах читалось искреннее любопытство и лёгкое, заразительное веселье.

—Мортен!

Не в силах больше сдерживаться, Нора резко шагнула к нему, ноги словно сами несли её вперёд. Мортен, видя её порыв, тоже двинулся навстречу, его шаги были лёгкими и уверенными. Между ними оставались считанные шаги,когда их руки одновременно потянулись друг к другу,когда их руки почти соприкоснулись, Мортен мягко, но крепко взял Нору чуть выше локтя. Это не было объятием, не было поцелуем, но в этом жесте было нечто большее. Это был жест защиты, притяжения и глубокой заботы. Он не просто держал её, он аккуратно потянул её чуть ближе к себе, как если бы хотел убедиться, что она настоящая, что она здесь, рядом. Это было прикосновение, которое говорило: "Ты здесь. Ты в безопасности. Я тебя держу."

—Ты?! — произнесли они одновременно, их голоса прозвучали как единый, удивленный выдох. И тут же, словно разрушая остатки пережитого напряженного ожидания, они рассмеялись этому забавному совпадению.

В их глазах плясали радость и удивление — удивление от того, что они так точно прочитали мысли друг друга, и радость от того, что, несмотря на возникшие препятствия, они снова были вместе.

Нора чувствовала себя не чужаком, а долгожданным гостем в мире, который уже успела полюбить, и рядом с человеком, к которому сразу же почувствовала необъяснимую привязанность. После того как первые секунды радостного воссоединения схлынули, Нору захлестнула волна невысказанных вопросов, которые терзали её все эти дни. Она крепко держала Мордена за руку, словно боясь, что он снова исчезнет, и её голос дрожал от смеси облегчения, тревоги и волнения:

—С тобой ведь всё хорошо? — начала она сбивчиво, её взгляд метался по его лицу, пытаясь уловить малейшие признаки усталости или боли. Она помнила его схватку с призрачными гонщиками, и эта картинка не выходила у неё из головы.

— Ты не ранен? Ничего не случилось? Я так переживала, так боялась, что они тебя настигли или ты пострадал, отвлекая их…— Её пальцы слегка сжали его руку, будто проверяя, реален ли он, цел ли.

—Почему я несколько дней не могла сюда попасть? Это было так тяжело — знать, что ты, возможно, в опасности и быть бессильной помочь! — Она сделала короткую паузу, глубоко вздохнув, словно пытаясь успокоиться

—Что произошло? Почему переход не работал? Это какая-то особенность этого мира, или что-то изменилосьсс правилами перехода? Я видела, как ты отвлекал их, спасая кого-то... Мортен, почему ты с ними связался? Что это были за существа? Они выглядели такими жуткими, такими... нереальными. И зачем им чужие души?

Мортен сначала молча слушал этот водопад сбивчивых вопросов, а затем Улыбка тронула его губы, когда он произнес:

—Ну ты и болтушка, — его интонация выдвала нежность и тепло. — Стоп, стоп, остановись, дай мне хоть слово вставить.

Он слегка усилил объятие, прижимая Нору к себе, чувствуя её дрожь, её учащенное сердцебиение. Это прикосновение было не просто утешением, а немым обещанием, что он здесь, рядом.

Я тебе сейчас всё расскажу,- произнёс он, его голос был надежным и успокаивающим.

— Только пообещай, что не будешь так волноваться, ладно?

Он отстранился ровно настолько, чтобы заглянуть ей в глаза, и его взгляд был серьезным, но полным понимания. Нора кивнула, хотя в её глазах все еще читалась затаенная тревога. Мужчина мягко сжал её руку, его взгляд был наполнен одновременно серьёзностью и той самой нежностью, которая всегда отличала его. Он прекрасно понимал, какой шквал вопросов и тревог обрушился на Нору, и хотел дать ей не просто ответы, но и ощущение безопасности.

—Да, Нора, ты права, всё это напрямую связано и с этими гонщиками, и с тем, что мы зовем Туманным Городом.

Он сделал паузу, собираясь с мыслями, словно подбирая правильные слова, чтобы объяснить что-то невероятно сложное и опасное.

—Это... это очень непростая часть нашего мира. Туманный Город — это одна из таких реальностей, которая существует бок о бок с нашей, но враждебна по отношению к ней.

Мортен немного отвёл взгляд, словно пытаясь найти нужные слова в окружающем их пространстве.

—К сожалению, мы не можем от неё избавиться. Это не то, что можно просто взять и уничтожить. Туманный Город — это не просто место, это скорее феномен, часть самой ткани нашей реальности, и он имеет свои собственные законы и обитателей. Эти призрачные гонщики, которых ты видела, — они своего рода стражи или, если хочешь, хищники этой туманной реальности, охотники. Они охотятся за определёнными вещами, за жизненной энергией, за... сознанием, за личностью человека.

-А зачем им сознание человека? — спросила Нора, и в её голосе звучало искреннее недоумение.

— Я прочитала в комиксе, они его поглощают, да? Человек перестаёт существовать?

Мортен кивнул, и его лицо стало серьёзным.

— Да, всё верно. Они не убивают человека физически, но забирают его жизненные силы, его сознание, поглощают его личность. Это хуже смерти, Нора, поверь мне...

Мортен и Нора сидели на старой, немного потёртой деревянной скамейке, которая стояла прямо на берегу реки. Реальность вокруг была чёрно-белая, но от этого мир не казался менее живым. Наоборот, в этой монохромности была своя особая прелесть, какая-то камерность.

Нора, незаметно для самой себя, прижалась к Мортену. Это было не столько осознанное движение, сколько инстинктивная реакция — желание быть ближе, почувствовать тепло и опору в этом нарисованном мире

Её плечо едва касается его, и это создавало ощущение доверия и близости.

-Призрачные гонщики? Расскажи про них, и та часть города... Я почувствовала что-то зловещее, тяжёлое, когда мы проезжали рядом. Даже издалека то место выглядело таким... опасным. Странным. Словно само пространство там было искажено. И люди... это вообще были люди? Мне показалось, они какие-то... другие. Неживые, что ли? Может быть, даже несуществующие, просто тени чего-то прежнего.

Она нервно провела рукой по волосам, затем посмотрела на Мортена, на улицу, дома, машины, казавшиеся таким понятным по сравнению с тем жутким видением.

-Твой мир... он может быть разным. Иногда ярким и полным цветов, как на картине, иногда черно-белым, как старое кино, а иногда неоновым Но он всегда нормальный. Понятный мне, хотя это и мир комикса. Люди в нём живые. А то место... оно будто высасывало жизнь из всего вокруг. Будто это была пустота, лишь притворявшаяся городом.

Нора почувствовала, как по её спине пробежал лёгкий озноб от одного воспоминания про этих зловещих существ.

-Я хочу понять. Что там происходит? Эти призрачные гонщики... они тоже такие же неживые, как и жители того города?

Мортен кивнул. Его обычная шутливость исчезла, лицо стало серьёзным. Он внимательно выслушал Нору, а затем заговорил медленно, подбирая слова. Его взгляд был сосредоточенным, брови чуть нахмурены, будто он обдумывал каждое слово, прежде чем произнести.

-Знаешь, что самое странное в Туманном Городе? Не постоянный туман сам по себе, хотя он, конечно, отдельная история. Самое странное — это то, что никто, абсолютно никто, не знает, откуда он появился в нашем мире. Я слышал всякое, кто-то считает, что это некое проклятие, есть и те, кто верит в древнюю магию, которая просто создала этот город из ничего, окутав его туманом.

Я не знаю, чему верить. Правда в том, что нет никаких точных записей, никаких источников информации, которые бы хоть как-то объяснили его происхождение. Туманный Город просто есть. И это пугает. Он напоминает мне остров, который просто появился посреди океана, без понимания, откуда он вообще взялся.Так же и это странное место просто возникло в нашей реальности.

Среди множества версий о его происхождении меня зацепила одна...

-Какая? — Нора понизила голос, будто опасалась, что странные существа из Туманного Города услышат их.

-Я согласен с мнением тех, кто считает что это не часть нашего мира, а пульсируюшая аномалия, рожденная из самой ткани реальности, разорванной в клочья. Туманный Город однажды возник в результате какой-то катастрофы. А постоянный туман — это проявление чужеродной субстанции, которая пропитала местность, изменив ее на фундаментальном уровне. Внутри этого места все по другому: расстояния обманчивы, время искажается, а звуки и голоса слышны лишь как жуткие шепоты.

-А что это может быть за катастрофа?

-Думаю, что-то техногенное, за гранью понимания, произошел "коллапс реальности", высвободивший энергию, которая не только уничтожила сам объект исследования, но и пробила дыру между измерениями. Эта дыра не закрылась, а стала постоянно расширяющимся разломом, из которого и просачивается чужеродная материя и сущности, искажая мир вокруг себя и создав этот Туманный Город как постоянно действующий маяк для психических хищников. Вдруг что-то такое произошло, что из другого комикса проникло в наш мир. Потому что, если обычные люди, как ты, могут попадать в нашу реальность то точно так же комиксы между собой могли пересекаться. Именно эта идея, на мой взгляд, объясняет появление этого Туманного Города.

Ведь в "Кризисе на Бесконечных Землях", или в "Секретных Войнах" нередко происходили события, где реальности сталкивались, сливались и взаимно влияли друг на друга. Представь себе: если в одном комиксе произошёл коллапс из-за каких-то экспериментов, а его последствия — энергетические всплески или разломы в пространстве и времени проявились в виде тумана и паранормальной активности в моём мире.

-Психические хищники? Это те ...

гонщики?

-И они тоже. Там нет ни одного живого человека, все эти создания, странные, замершие фигуры, мы называем их Паразиты Сознания. Это сложно понять, но сущности, населяющие Туманный Город, не являются ни мутантами, ни духами в традиционном смысле. Они — психические паразиты, обитающие в ментальной плоскости, но способные проникать в наш мир через "разреженную" реальность Туманного Города. Их форма бесплотна и невидима для обычного глаза, но их присутствие ощущается как давящий страх, тоска или непреодолимое желание войти в туман. Их сила заключается в контроле над разумом: они не могут повредить тело напрямую, но способны сокрушить и поглотить психику. Они строят город из иллюзий, используя как "строительный материал" обрывки чужих снов, страхов и желаний. Город может быть обманчиво манящим, обещая забытые воспоминания, встречу с любимыми или исполнение сокровенных желаний. Или же, наоборот, он может быть пугающе любопытным, заманивая тех, кто ищет ответы на самые мрачные вопросы, о которых лучше не знать.

Эти паразиты не просто вытягивают энергию, они смакуют каждую эмоцию. Радость, горе, любовь, страх, надежда, отчаяние — каждый всплеск чувства становится для них пиршеством. Человек медленно превращается в безжизненную, апатичную оболочку, лишенную всякой воли к сопротивлению, а затем и к простому существованию. Представьте человека, который больше не способен чувствовать ничего, кроме абсолютной пустоты, потому что его эмоциональный спектр был полностью поглощен. Сущности способны абсолютно точно имитировать облик и голос самых близких людей жертвы. Они шепчут призывы о помощи, обещают спасение или просто произносят знакомые слова, вызывая доверие и сострадание. Жертва добровольно шагает в ловушку, подходит слишком близко к территории Туманного Города, и осознание подмены наступает лишь тогда, когда уже слишком поздно.

А призрачные гонщики, они как похитители, активные охотники за душами, авангард Туманного Города, его глаза и руки за пределами постоянного тумана. Их появление обычно предвещает скорую беду.

Они патрулируют периметр Туманного Города, а также могут выходить за его пределы, чтобы находить и заманивать новых жертв. Они буквально "гонят" жертв в туман, используя психологическое давление, а не физическую силу.

—А почему ты оказался там, возле границ Туманного Города? Я правильно поняла из комикса, ты помог какому-то человеку, правильно я поняла? Отвлёк внимание гонщиков на себя?

—Ну, признаюсь честно, мне всегда хотелось утереть нос этим призракам, показать, кто настоящий хозяин дорог. Они считают себя неприкасаемыми, абсолютными королями скорости. Я доказал им, что могу быть быстрее, что я способен их обойти. Да, в этом была доля личного вызова. — Мортен не мог удержаться от довольной улыбки.

—Но дело было не только в моих амбициях — продолжил он,

—Гонщики хотели забрать душу человека, его сознание. Они были готовы поглотить его полностью, стереть его из реальности, оставив лишь пустую оболочку. А я смог отвлечь их. Когда они увидели, что я бросаю им вызов, что я осмеливаюсь превзойти их, их извращённый охотничий инстинкт сработал мгновенно. Они переключили всё своё внимание на меня, бросились в погоню за мной с бешеной яростью, желая доказать, кто тут на самом деле главный. Ну и пока они гнались за мной, одержимые жаждой мести и превосходства, тот человек смог спастись. Он вырвался из их смертельной ловушки, его сознание осталось нетронутым, его душа была спасена. Вот ради этого я и рисковал всем.

Он посмотрел на девушку, ища в ее глазах не только понимания, но и прощения, надеясь, что она увидит истинный смысл его поступка.

— Я видела в комиксе, что они чуть тебя не достали! Ты видел, как близко они были?! — Голос Норы дрожал от волнения и понимания той опасности, которой избежал Мортен.

— Ну, было немного... жарко, признаю. Но я же справился! И того парня спас.

— Мортен, это не игра! Это не просто страницы комикса, где всё закончится хорошо, потому что так надо! Это проклятая аномалия, о которой мы ничего не знаем! А эти гонщики… они ведь питаются сознанием! Ты мог остаться там навсегда, просто пустой оболочкой... А ты так улыбаешься, словно ничего не случилось! Я думала… что не смогу больше попасть в твой мир и не узнаю, что с тобой... что это конец! — Было очевидно, что воспоминания о Мортене, рискующем своей жизнью, всё ещё вызывали у неё сильное, почти физическое волнение.

Мужчина неожиданно протянул руку и осторожно коснулся её щеки.

— Нора...

Девушка видела, как исчезла его беззаботная усмешка, сменившись новым, более серьёзным и глубоким выражением.

— Ты так сильно за меня переживаешь, да? — в его голосе не было иронии, только мягкое, почти робкое любопытство.

Нора глубоко вздохнула, пытаясь собрать свои мысли.

— Да,— тихо призналась она, наконец.

— Я переживаю. Очень сильно. Я не хочу, чтобы ты исчез...