Маршрут построен (гет)

Почти июль. Знойный, неподвижный воздух за окном пахнет горячим асфальтом и липой. Магглы на улице едят мороженое и жалуются на неработающий кондиционер. Гарри застрял в тёмной пыльной гостиной в пустом особняке на площади Гриммо. Он наблюдает, как по стеклу лениво ползёт муха, но не замечает её. Мир вокруг снова нормальный и безопасный, но Поттер не помнит, когда в последний раз спокойно спал. По ночам к нему приходят все, кого он не смог спасти, кто умер ради его победы. А внутри всё буквально дрожит от взрывов, криков и заклинаний.

Гарри не знает, что делать со своей обретённой свободой и сохранённой жизнью.

Он безумно скучает по друзьям: Рону, Гермионе, а больше всего по Джинни. Само собой, не секрет, что они сейчас все в Норе, что ему там будут рады, но… Он не представляет, как сможет посмотреть в глаза миссис Уизли — да вообще, любому из них! — после смерти Фреда. Они, конечно, утверждают, что он не виноват, но Гарри знает лучше.

Часто он представляет, как Джинни по вечерам сидит на крыше сарая, поджав под себя ноги. Прошлым летом они вместе сбегали из дома, осторожно забирались на ветхую кровлю и долго целовались под ясным звёздным небом. Кажется, это было миллион лет назад.

А сейчас… Джинни совсем рядом — один переход по каминной сети, — но за весь прошедший после Победы месяц они не сказали друг другу ни слова. Естественно, это не её вина. О нет, вовсе нет. Джинни была очень упорна, как умеет только она, но Гарри столь же упорно её избегал. И, наконец, миссис Уизли посоветовала оставить его в покое, дать немного времени.

Но, похоже, его отсрочка подошла к концу. Она приходит ранним душным утром, когда яркие лучи больно бьют по глазам. Появляется на пороге без предупреждения или звонка. И Критчер впускает её без возражений.

Джинни стоит перед ним в выцветшей футболке с эмблемой холихедских гарпий, в джинсовых шортах, с волосами, собранными в высокий хвост, и новыми веснушками на носу, и Гарри на мгновение забывает, как дышать. В руках у неё — карта Британии с загнутым углом и ключи.

— Привет, — широко улыбается Джинни.

— Привет, — соглашается он ровным голосом, а сердце колотится так, словно хочет вырваться из груди.

— Есть планы на ближайшие, ну предположим, дня три-четыре?

Гарри тушуется под её напором и бормочет что-то бессвязное.

— Здорово! Потому что у меня есть, — она демонстративно звенит ключами. — Гермиона помогла арендовать машину. Поехали.

— Куда?

— В Гластонбери. Там сейчас фестиваль. Симус рассказывал, что он очень крутой. Подумала, мы могли бы съездить.

— Это глупо, — немного резко отзывается Гарри.

— Ага.

— Мы не планировали.

— В этом и прелесть.

Гарри хочет ответить «нет», но вместо этого говорит:

— Дай мне пять минут — я кое-что соберу.

* * *

— Ты, вообще, водить умеешь? — настороженно интересуется он, с сомнением посматривая на потрёпанный автомобиль, припаркованный у обочины. — Ведь я сидел за рулём один раз. И ничем хорошим это не закончилось. Ни для форда, ни для дракучей ивы. Ты же помнишь.

— Это не может быть сложнее, чем летать на метле, — легкомысленно отмахивается Джинни, но, увидев его испуганное лицо, поясняет сквозь смех: — Меня Чарли научил. Даже не спрашивай, зачем ему это надо, — понятия не имею. Может, я и не профессиональный шофёр, но до места доберёмся. Доверься мне.

Гарри серьёзно кивает, а Джинни раскладывает карту на капоте и начинает отмечать маршрут, невзначай заявляя:

— Кстати, мы поедем на север.

— В смысле? — недоумевает Поттер, прислонившись к пассажирской двери. — Мы же в Сомерсет направляемся. Это юг.

— Юго-запад, вообще-то. Но мы поедем через Кембридж, а потом Йорк и Пик-Дистрикт, — поясняет она, сосредоточенно водя карандашом. — Свернём вниз к Бристолю и уже оттуда — в Гластонбери.

— Но это же примерно… А сколько это миль?

— Около семисот, если учитывать объезды и пару мест, куда я хочу заглянуть.

— Ты же в курсе, что доехать можно за три-четыре часа? При очень аккуратном вождении. За два на поезде.

— Конечно, — Джинни встречается с ним глазами, смотрит цепко, внимательно. — Но смысл не в этом.

И Гарри не может отвести взгляд.

— Ну, что? Есть возражения? — вновь улыбается она.

— Никаких, — вздыхает Поттер и послушно забирается в машину.

* * *

В стареньком минивэне цвета мяты кондиционер работает еле-еле. В салоне почему-то пахнет яблочной жвачкой. Высокое солнце режет глаза через лобовое стекло, а воздух словно гудит от жары. Джинни приклеивает на панель нелепо яркий стикер и поясняет:

— На удачу.

Маггловский приёмник ловит только одну радиостанцию. Они поют фальшиво и сбиваясь — потому что не знают слов — под Oasis, успевают задремать под шум дождя, застряв в ужасно длинной пробке, едят заранее приготовленные миссис Уизли бутерброды на обочине.

Они заезжают в деревню с названием, которое невозможно выговорить с первого раза, и покупают клубнику на фермерском рынке. Вокруг них только бескрайнее поле, голубое небо и дальний гул трассы. Лето здесь пахнет по-особенному: травой, землёй и ветром. Гарри берёт сочные, сладкие ягоды прямо с ладони Джинни, иногда задевая чуть солоноватую тёплую кожу губами. И ему кажется, что он никогда не пробовал ничего вкуснее.

На заправке с облупившимся фасадом, торговым автоматом с шоколадками и туалетом с надписью «Временно не работает» Гарри пытается купить кофе и проливает половину на джинсы. Джинни громко смеётся, ласково поддразнивает, но, озираясь, незаметно накладывает очищающее заклинание.

В Бейквелле они останавливаются у мотеля. Гарри поражён не только тем, как Джинни ловко паркуется задом — это магия в чистом виде, — но и тем, как непринуждённо она чувствует себя среди магглов. Когда она возвращается от стойки регистрации, он говорит ей об этом.

— Ну, — смущённо тянет Джинни, — я готовилась. Спрашивала у Гермионы совета. Она для меня почти что методичку составила и чуть экзамен не устроила.

Гарри лишь головой качает, а она продолжает с хитрой ухмылкой:

— У них только один свободный номер. Но там есть телевизор. Здорово, да? Я никогда не смотрела

— Ты это нарочно? — фыркает он.

— Да, — Джинни решительно кивает. — Ты слишком долго от меня прятался. Больше я тебе не позволю.

Ночью они лежат на общей кровати, не касаясь друг друга. Она спит, свернувшись клубком и обнимая подушку, а он, раскинувшись на спине, слушает, как тикают часы.

Но его ладонь всё ближе к её локтю.

На следующий день они тормозят у реки, через которую перекинут ажурный кованый мост. В магазине неподалёку продают домашний лимонад, открытки и пирожки с ревенем. Они сидят на камне у самой кромки, и Джинни болтает босыми ногами в прозрачной воде. Жужжат пчёлы, ветер шелестит в траве, лёд в банке лимонада постукивает о стекло. Джинни кладёт голову ему на плечо, а Гарри берёт её за руку, переплетая пальцы. И ловит себя на мысли, что давно не чувствовал себя так спокойно.

Они плетут друг для друга венки из полевых цветов. Неумело танцуют возле уличного музыканта. Азартно спорят о том, кто лучше — Beatles или Дэвид Боуи. Хотя оба имеют весьма расплывчатое представление об их творчестве. Наперегонки взбираются на крутой холм, потому что, по словам Джинни, с него открывается потрясающий вид. На самом деле, вид совершенно обычный, но у Гарри пропадает всякое желание спорить, когда он смотрит на её раскрасневшееся от бега, светящееся от счастья лицо.

В Глостере Джинни примеряет его очки, чтобы «лучше рассмотреть детали» архитектуры готического собора, и Поттер смеётся впервые, наверное, за последний год

Где-то под Бристолем они находят поле с маками и устраивают пикник. Джинни откидывается прямо на мягкую траву, Гарри убирает в сторону выбившиеся из хвоста волосы и целует её в веснушчатый нос. Он думает, что когда она рядом, мир вокруг имеет смысл.

На одном из поворотов Джинни что-то рассказывает, оживлённо жестикулируя, и бросает руль. Поттер судорожно хватается за него. Чёрная потёртая кожа скрипит под побелевшими пальцами, когда они едва не вылетают в кювет.

— Мой герой! — восторженно восклицает Джинни, чмокая его в щёку.

— Теперь я согласен быть героем только для тебя, — отвечает Гарри абсолютно серьёзно.

* * *

В Гластонбери они добираются ближе к закату — в то самое время, когда небо только-только начинает окрашиваться в медные оттенки, а свет становится мягким, почти золотым. Дорога петляет среди зелёных холмов, а потом из-за поворота резко выныривает целый палаточный городок, яркие флаги, открытые сцены, увешанные гирляндами, будто кто-то рассыпал разноцветные искры.

Машину они оставляют на импровизированной стоянке у дальнего края поля среди рядов легковушек, фургонов и кемперов. Гарри даже замечает пару домиков на колёсах.

— Ну что, доехали, — сообщает Джинни, забирая рюкзак с заднего сиденья. — Готов окунуться в атмосферу хаоса, безумия и веселья?

— Я уже в ней второй день, — легко улыбается Поттер. — С тех пор, как ты подбила меня на эту авантюру.

— Но тебе ведь понравилось, — подмигивает она.

— Не то слово!

Гарри выхватывает у неё рюкзак и срывается с места.

— Ну же, Джинни, догоняй! — бросает он через плечо.

Толпа пестрит словно мозаика: кожаные куртки с нашивками, пышные юбки с оборками, лица в неоновом гриме, плетёные фенечки на запястьях. Пахнет жареным мясом и картошкой, кукурузой и рыбой, пылью и землёй. Воздух сладкий, гулкий от голосов и музыки, которая слышна одновременно со всех сторон.

— У нас нет билетов, — спохватывается Гарри, заметив вдалеке контролёров.

— Зато у нас есть это, — Джинни, не прячась, достаёт волшебную палочку, на которую тут никто не обращает внимания. — Ты же помнишь заклинание конфундус?

— Джинни! — притворно возмущается он. — Это же нечестно.

Она тихо хихикает и ловко заколдовывает ничего не подозревающих магглов.

Над головой парят воздушные змеи, гелиевые шары и мыльные пузыри. Люди вокруг в блёстках и в резиновых сапогах пляшут по щиколотку в грязи. Кто-то поёт, а кто-то спит под деревом, несмотря на невообразимый шум. И главное, никто их не узнаёт.

Они теряются в толпе, вновь находят друг друга, пьют ароматный сидр из пластиковых стаканчиков, танцуют до боли в ногах и целуются до головокружения.

Измотанные и немного оглохшие они ночуют в наспех поставленной палатке. В одном спальном мешке, тесно обнявшись, потому что невероятно холодно. Но никто даже не думает наложить согревающие чары.

* * *

Они возвращаются на этот раз коротким путём, по прямой, но по-прежнему не спеша. Джинни ведёт одной рукой, на её губах играет рассеянная и немного усталая полуулыбка.

Шоссе ранним утром почти пустое. Гарри опускает стекло и полной грудью вдыхает чистый, свежий воздух, пахнущий мокрой от росы травой. Ветер играет в волосах, минивэн дребезжит, как старый будильник. В рюкзаке бережно спрятаны два засохших венка, программка, испачканная грязью, и сделанный каким-то незнакомым парнем полароидный снимок, на котором Джинни и Гарри смеются в резком свете прожекторов.

Они много разговаривают. Обо всём на свете. Про Фреда, про Сириуса, про Тонкс и Люпина. Про то, что Гарри до сих пор снится Битва, Нагини и скитания в поисках хоркруксов. Про письма, которые Джинни писала ему весь год, и не могла отправить.

Где-то на полдороге она переодевается в его рубашку, потому что свою футболку заливает колой. И до самого дома Гарри то и дело бросает на неё взгляды украдкой.

В Лондоне вечный смог и запах бензина. Особняк на площади Гриммо такой же мрачный и тёмный, полный пыли и скорбных воспоминаний. Но они больше не причиняют прежней боли.

Гарри думает, что, возможно, не обязательно забывать прошлое, чтобы жить нормальной жизнью. И осознаёт, что Джинни знала это ещё до того, как пришла к нему.

Теперь знает и он.

Он оставляет карту на журнальном столике в гостиной, а фото на тумбочке у кровати. Джинни забирает его рубашку. У каждого из них свои сувениры из поездки.

— Спасибо, что вытащила меня, — тихо произносит Гарри, когда она почти уходит.

— Всегда, когда тебе понадобится.

И они оба чётко понимают, что имеют в виду не только фестиваль.

— Ты не один, Гарри, — говорит Джинни на прощание. — Возвращайся, когда будешь готов. Но только не затягивай. Я очень скучаю по тебе.

И когда она исчезает за дверью, Поттер не чувствует пустоты, ведь на подоконнике лежит венок из засохших полевых цветов.

На следующий день Гарри аппарирует в шумную Нору. Он не представляет, что будет дальше, но впервые это не пугает, а, скорее, вдохновляет.

На улице лето. И Гарри счастливо улыбается.