Незаконченная история Лили Поттер (гет)

— Где ты? Где ты ... Это конец! Конец...

Внутри все хрипело, и будто тоненькая нить должна была вот-вот порваться. Но едва различимый силуэт склонился над лицом и тут же расплылся в памяти. Шумный вдох и выдох. И снова этот сон.

Северус Снейп сел в кровати и зажег свет от волшебной палочки, рассеянно соображая, что бы это могло значить. Вот уже три ночи к ряду он просыпается от боли, а в глазах стоит тень. Смерть? Конечно, в этой войне шансов выжить весьма мало. Да и как жить дальше, когда все закончится.

Он накинул мантию, прошел в кабинет директора и грузно опустился в кресло, на котором всегда сидел во время бесед с Дамблдором. В окна стучался дождь, пламя на свечах едва покачивалось, а портреты спали, тихо посапывая.

— Не спите, Северус? — окликнул голос слева.

— Нет, — коротко ответил он.

— Ничто так не усыпляет, как бокал огненного виски. Я бы с удовольствием пропустил даже два, — Дамблдор в портрете заметно улыбнулся. — Но, увы, здесь такой возможности нет.

— Это упрек? — Снейп развернулся к портрету.

— Что вы! — предыдущий директор махнул рукой. — Всего лишь легкое сожаление. Гарри получил меч?

— Да. Что теперь? — устало спросил Снейп.

— А теперь, Северус, — Дамблдор понизил голос, оглядываясь на спящих соседей, — идите отдыхать с чувством выполненного долга. Вам еще понадобятся огромные усилия. А сон — это всего лишь сон.

* * *

Поздней зимой окрестности Глазго заливало дождями. По улицам текли тоненькие речушки. В воздухе пахло сыростью, машинным маслом и фабричным дымом. Город будто плакал с утра, в обед и, как голодный капризный ребенок, прерывался лишь на ужин. В потоке магловских машин, людей, голосов и клаксонов совершенно никому не было дела до Второй Магической войны, какого-то Хогвартса и мира волшебников. Да и какая магия может быть в обычном городе офисных клерков, работяг и дождливых скучных будней.

На окраине, в старом унылом квартале в Рутерглене, где рядами, как луковки, посажены дома, в одном из таких типично английских промозглых каменных и неуютных домишек скрипнула дверь, а из-за нее показалась незнакомка в черном плаще. Женщина хлопнула дверью, повернула ключом, на ходу бросила его в сумочку и зашагала по дорожке, сливаясь с жидким людским потоком. Из-под кепки торчала длинная прядь медно-рыжих волос, а лицо чуть не до самых глаз окутывал черный шарф. Но даже так был виден ужасный шрам, скользнувший ото лба к некогда выразительному взору. Женщина, очевидно, стеснялась и держалась рукой за шарф, боясь показать улице свою старую незаживающую рану — напоминание о бурном прошлом.

На остановку подъехал автобус, и незнакомка, подхваченная образовавшейся толпой, поспешила войти. Она, оплатив билет, протискивалась в узком проеме между сиденьями, как вдруг ее над самым ухом окликнул звонкий голос:

— Зои, привет! Опять мы опаздываем!

— А, это ты, — улыбнулась та сквозь шарф. — У меня подгорел завтрак. Пришлось отмывать кухню.

— Зо-о-и, — растянула попутчица, — ты никак не научишься готовить. Совершенно безнадежна.

— Да, — рассеянно ответила она. — Эта магия мне недоступна.

— Тебе надо обзавестись семьей, — не унималась собеседница, на что Зои лишь слабо улыбнулась в ответ.

— Зачем? Поздно уже.

— Да брось! Ты замечательная! Сколько стран объездила, языки знаешь. А твои иллюстрации? Персонажи как настоящие, будто за углом живут. Я, кстати, всегда вспоминаю твой портрет мальчишки в очках — нереально крутой! — восхитилась незнакомка.

— Скажешь тоже, — женщина смутилась, чуть покраснела и показала на лицо. — А это? Это ведь тоже настоящее.

— Ну-у, — запнулась та. — Не главное, что у тебя снаружи. Внутри ты чистая и светлая, как хрусталь, — и собеседница засмеялась.

Автобус внезапно затормозил, и пассажиры полетели вперед. Послышалось недовольное шиканье. Те, кто сидели рядом с водителем, вытягивались с мест, чтобы разглядеть дорогу. Водитель, молодой парень, уставился перед собой, вращая глазами, и присвистнул. Автобус гудел многоголосьем, и он не сразу сообразил, что надо делать, но через минуту нажал на кнопку и с сарказмом заявил:

— Дальше не поедем. Выходите.

Дверь открылась, и охваченные любопытством люди стали выходить. Но на улице, прямо на проезжей части их ждала неожиданность, испортившая будничное утро города. Метрах в десяти от автобуса, посреди дороги, среди обломков асфальта разверзлась вниз огромная дыра, у которой уже столпились люди, отчаянно махая руками. Водители авто сигналили друг другу в след и высовывались из окон.

— Да что там такое? Идем-ка глянем.

Две женщины протискивались через толпу. В воздухе носились грозовые запахи и горький привкус обложил язык. Кое-где на земле тлели в воде угольки, валялись обломки железа, виднелись лужицы крови. От места веяло чем-то нехорошим и чужеродным. Зои подошла к обрыву, запах ударил ей в нос. Она попыталась вдохнуть поглубже и подняла голову к небу, хватая воздух. Но дыхание перехватило в тот же миг — прямо над ямой в небе светилось зловещее пятно в виде черепа со змеей.

Шарф сполз на грудь, обнажая шрам через все лицо. Один глаз был широко распахнут, а другой, обезображенный, нервно дергался. Зои вцепилась в соседку.

— Сьюзан, — хрипела и тряслась она, — передай мистеру Саммерсу, что я заболела. Не приду на работу.

И она тут же развернулась в толпу.

— Куда ты, Зои! Стой!

Но Зои уже почти бежала, держась за сумочку и что-то шепча. Не помня себя, она завернула за угол и через каких-то пятнадцать-двадцать минут очутилась у своего дома, достала трясущимися руками ключи, трижды вставляя их в замок, и, наконец, скрылась за дверью.

В кабинете директора лениво скрипнула дверь, и Северус Снейп прошел внутрь. Вид у него был напряженный и сосредоточенный. Он размышлял, губы вытянулись в тонкую линию, а глаза, еще больше почерневшие от усталости и бессонницы, смотрели будто куда-то внутрь. Он не обращал внимания на перешептывающиеся лица в портретах и о чем-то думал.

— Северус, я рад, что вы наконец-то зашли. — Дамблдор вздохнул в золоченой раме, удобнее устроился в кресле и принялся терпеливо окликать нового директора. — Северус! Профессор Снейп!

Он поднял голову и уставился на портрет.

— Вас не было два дня.

— Темный Лорд просил устроить сеанс легилименции для Эйвери, — коротко объяснил Снейп, кладя руку на стол. Она все еще горела от заклинаний.

— Ах, вот оно как. — Дамблдор выпрямился в кресле и с минуту, казалось, о чем-то бормотал сам с собой. — У меня к вам неотложное дело. Не найдете свободной минуты в плотном графике?

Мужчина хотел было ответить, но вид золоченой рамы поубавил пыл, отчего он лишь отвернулся и мрачно съязвил:

— Опять спасать маленького Поттера?

Эта тема ему порядком поднадоела, отчего директор в последнее время скрипел, как старая половица, при любом упоминании имени мальчишки.

— Нет. Ему пока не требуется ваша помощь. Но есть человек, которого сейчас необходимо оградить от возможной беды.

Мужчина сел в большое хозяйское кресло, молча уставившись на стену холодным взглядом. Он ждал — единственное, что можно делать, когда перед тобой — великий волшебник всех времен и народов.

— Видите ли, дорогой директор, — продолжил портрет, — при жизни я не рассказал вам об одном человеке, чья судьба полностью зависит от нас с вами. Я даже не уверен, могу ли раскрыть его сейчас.

— Зачем тогда...

— Подождите, — спокойно сказал Дамблдор, и рука старца взмыла вверх, — у меня нет другого выхода. Эта волшебница навроде моей крестницы... Да...

Снейпу показалось, что волшебник в портрете на секунду замялся, подбирая слово.

— Много лет назад я ее спас от верной гибели. Но она полностью лишилась магической силы. Годы я потратил на тщетные поиски, но вернуть ее к волшебству оказалось невозможным. Что ж, это вполне очевидная жертва, — сказал он будто сам себе. — Кое-что она может видеть в нашем мире, но, увы, даже сквибы и те будут сильнее.

— Разве можно снова стать маглом? — бесстрастно спросил Снейп.

— Да, — пожал плечами Альбус. — Ее зовут Зои Терп, она живет в Глазго в квартале простецов. И, боюсь, совсем скоро ее обнаружат наши с вами знакомые.

— Почему ей угрожает опасность, если она ничего не может? — Снейп все также был равнодушен и смотрел сквозь портрет.

— Ей угрожает прошлое. А от него уйти нелегко.

Оба помолчали. Северус закутался в мантию, прикрыл глаза и спросил:

— Я должен привезти ее сюда?

— Ни в коем случае, дорогой друг. Спрячьте в моем месте, но вы не должны видеть ее лица.

Мужчина открыл глаза и странно посмотрел на портрет.

— Это как?

— Любыми путями, директор, но вы не должны видеть ее лица, — невозмутимо повторил тот. — Темный Лорд не должен знать, где она, а вы, несмотря на исключительные способности, можете ее невольно выдать.

— А если она сама мне покажется?

Старец улыбнулся, погладил свою бороду, и после короткого размышления под очками-половинками на миг показался игривый взгляд хитреца.

— Нет. Это мы устроим. Спрячьте Зои и позаботьтесь о ней, насколько это возможно, прошу вас, — в голосе Дамблдора звучали участливые нотки. — И жизнь вознаградит вас за это.

На этих словах директор дернулся, криво ухмыльнулся, так что морщины избороздили его лицо, и прохрипел, плотнее закутываясь в черную, как эта ночь, мантию:

— Жизнь? То, что происходит со мной — это жизнь?

— Конечно.

— Нет, — волшебник посмотрел с вызовом. Его глаза на миг загорелись яростным огнем и тут же потухли. — Я умер. Шестнадцать лет назад.

* * *

Они условились, что профессор доедет с Зои на вечернем поезде до Лондона, а дальше — до неприметного убежища. Эту квартирку на Флит-стрит еще лет пятнадцать назад облюбовал сам Дамблдор, но она так и простояла пустой, не замеченной ни маглами, ни волшебниками. Опасение было только одно — сможет ли женщина пройти в защищенный чарами дом.

Окрестности Хогвартса засыпали в тягучем тумане. Небо догорало красками заката, уступая место полной луне. Вокруг стояла напряженная тишина. Ни души. По хрустящему снегу Северус вышел за территорию замка, еще раз глянул на магловскую фотографию с изображением серого двухэтажного домика — неприметный, невзрачный, как и сама незнакомка. Дамблдор даже после своей смерти не дает никаких ответов. Снейп хмыкнул, выбросил из головы остатки мыслей, сосредоточился, взмахнул палочкой и взлетел черным, как ночь, ураганом.

Он ловко вывернулся сквозь тягучую пелену пространства и приземлился у фонаря. А вот и этот дом. Мужчина щелкнул делюминатором — фонари на улице тут же потухли. Волшебник прислонился к столбу и лениво уставился на дверь, едва освещенную луной. Наверное, сейчас он выглядит как школьник, а впрочем, какая разница. Что-то щелкнуло в доме напротив, звякнуло, и от улицы отделилась черная худая фигура, такая же, как и он сам. Фигура держала в руке нечто бесформенное и мгновение стояла, будто решаясь на что-то. Еще чуть-чуть — дверь снова щелкнула и незнакомка зашагала по дорожке, оглядываясь по сторонам. Северус мигом пересек проезжую часть, остановился и сухо произнес:

— От Дамблдора. Мне велено вас сопроводить.

Фигура вздрогнула и часто задышала. На какое-то мгновение казалось, что она вот-вот упадет в обморок, но Снейп разглядел медленный нерешительный кивок.

— За углом такси. Едем к вокзалу, дальше на поезде.

Фигура кивнула еще раз, и он зашагал вперед по улице, где светились фары такси. Женщина поспешила следом.

В кэбе он холодно глянул на нее: худая, в платке, лицо замотано шарфом, в черных очках, руки в перчатках. Он заметил, что таксист косо глянул на пассажиров. Странная должно быть парочка — оба в черном. Но это не важно.

— На вокзал, — сухо сказал волшебник, и таксист, передергиваясь от ледяного голоса, быстро поддакнул и тронулся в путь.

Без малого восемнадцать лет спустя со дня окончания Хогвартса Лили Поттер и Северус Снейп сидели бок-о-бок в магловском такси.

Лили считала: это шутка. Подумать только — Дамблдор пришел к ней во сне и заявил, что Северус Снейп отправит ее в Лондон магловским способом. Нелепость какая! И где сам директор — его не видно, только во снах. Приходит, но все больше молчит или сухо спрашивает о делах. А что дела? Благодаря Дамблдору у Лили самая скучная жизнь, которую только можно представить: работа — дом. Ни родственников, ни друзей, одни скитания с места на место.

* * *

- Лили, — Дамблдор по привычке расчесывал руками пушистую серебристую бороду и спокойно повторял раз за разом, — он ни в коем случае не должен знать, что это ты. Иначе можешь серьезно пострадать. И Гарри тоже, — прибавил волшебник и многозначительно посмотрел поверх очков-половинок. Ох, уж этот взгляд! Именно им он останавливал очередной ее порыв, а потом долго, долго объяснял, что ей можно, а что нельзя. Вот только список "нельзя" был куда длиннее и содержал в себе все то, что Лили так любила. Все то, что держало её на земле. И главным пунктом был, конечно же, сын.

- Я когда-нибудь увижу Гарри? — с надеждой спросила она, водя руками по невесомой сонной дымке, плывшей около нее. Эта пелена предусмотрительно отделяла ее от волшебника.

- Сейчас не время. Поговорим об этом после. И помни, Северус не должен тебя узнать, — настойчиво твердил профессор.

- Но почему? — ее голос стал тонким, будто нить. Она почувствовала, как внутри садеют старые раны.

- Идет война, Лили. Она не щадит никого. Здесь тебя скоро найдут, а там под защитой чар ты будешь в большей безопасности.

- Почему не Римус? Не Сириус? Почему он?

Пелена внезапно сомкнулась, отделяя Лили стеной, которая уплотнялась на глазах. а там, на той стороне по-прежнему оставался Дамблдор в белых одеяниях. Его голос уже слабо долетал до женского уха, но Лили разобрала последние слова, прежде чем стена окончательно разделила обоих:

- Римусу опасно перемещаться, а Сириуса уже нет в живых.

* * *

Лили ехала в поезде и раз за разом прокручивала этот сон. Сириус и Джеймс мертвы, Римус в опасности, а Гарри... Где Гарри? Где сейчас ее единственный сын — самый родной и самый далекий человек на свете, которого она не видела почти семнадцать лет? Все, что у нее есть от него — картина, которую она сама нарисовала по колдографии. Дамблдор как-то показал. Смешной растрепанный мальчик лихо управлял метлой, делая кульбиты у самой земли, а вдалеке махали счастливые друзья и Хагрид. Годы шли вперед, и теперь Гарри все больше походил на Джеймса: взъерошенный, темноволосый, с очаровательной улыбкой. Но вот глаза... Ему достался изумрудный ласковый, иногда игривый взгляд, тот, что давно потух в самой Лили и скрывался теперь под шрамом. Женщина вздохнула, погрузилась в воспоминания, и сердце снова заныло.

Четырнадцать лет она скиталась по городам и странам, жила в Оттаве, Нью-Йорке, Вашингтоне, Лиме, Бразилии. Четырнадцать лет изгнания и кочевой жизни. Она просила, умоляла Дамблдора позволить ей вернуться к сыну, но он опасался. А все из-за чертового пророчества! Видите ли, Волан-де-Морт вернется в любую минуту. Но эта минута растянулась на годы... А потом она не выдержала, психанула и переехала в Глазго, устроилась иллюстратором детских книг. Рисовать — это единственное, чему Лили научилась в магловском мире и что приносило ей радость. Хотя бы на страницах она могла вновь очутиться в прошлой жизни. А в этой у нее нет ни семьи, ни имени, ни будущего.

Она сидела с Северусом, который даже из любопытства не глядел на нее. Вместе они очень странно смотрелись — Лили невольно улыбнулась и украдкой глянула на бывшего друга. Мрачный, с желтым лицом и запавшими глазами. Весь в черном. «Хорошо, хоть без мантии», — подумала она. Он заметил, что его разглядывают сквозь черные очки, и холодно стрельнул одними глазами. Она пыталась представить, о чем он думает сейчас, вспоминает ли ее хотя бы изредка — Альбус как-то говорил, что Снейп раскаялся в своих поступках. А она... нет, она не забыла, что он наделал... «Грязнокровка». Годы шли, но мерзкие слова возвращались. Вернулись они даже после того, как Лили пришлось заново выучить свое имя. И старое, и новое.

Она покосилась на него еще раз и почувствовала, как разгорается внутри котел с давних занятий у Слизнорта. Северус недовольно прочистил горло, и Лили быстро отвернулась. вернулась. «Интересно, что бы он сказал, если б знал, кто сидит рядом?» — промелькнуло в голове. Ей так хотелось узнать обо всех, кого она сумела вспомнить, о войне, о Волан-де-Морте, но вместо этого лишь молча сжимала пальцы и поглядывала в окно на мелькающие огоньки в окне.

В этот вечер оба не сомкнули глаз, каждый думая о своем.

Поезд прибыл на Кингс-Кросс под свет ночных фонарей. Вереница лондонских домиков, высоток, магазинов и заброшенных хибар встретила их на пути к вокзалу, и Лили почувствовала, как сильно бьется сердце. Этот город по-прежнему дышал магией, был проводником к тому, что она так любила. С того дня женщина так ни разу и не посетила его, теперь он казался ей не большим, как в юности, а огромным, холодным и чужим — старые вывески давно сменились электронными табло, стены обвешали рекламой, а просторный перрон скрылся от горожан за разноцветным стеклянным куполом. Даже воздух и тот изменился — Лили хорошо помнила его аромат.

Они, не сговариваясь, переждали, пока поток пассажиров выплеснется наружу, и вышли из вагона. Ей отчего-то так сильно захотелось взглянуть на заветную платформу, но рядом с ними тут же выросла табличка с третьим номером — так далеко до волшебного места! Лили огляделась вокруг на проснувшихся пассажиров, убегавших домой от холодной ночи, плотнее закуталась в одежду: здесь было светло как днем. Она по-прежнему молчала, а её спутник лишь по особой необходимости отрывисто командовал ей, куда двигаться дальше. Лили не возражала, не отвечала и послушно шагала позади, едва поспевая за черным пятном, грозящимся расплыться в толпе. Из крайней любезности, видимо, он даже не взял её вещи, а она и не думала предложить. Но теперь, оказавшись в толпе лондонских попутчиков, женщина совершенно позабыла о Северусе, её ненависти к нему, старым счетам — её переполняло особенное чувство встречи со старым новым другом. И это был отнюдь не её однокурсник.

Ночь еще владела правами на город, когда они добрались до дома. Улицу, всегда наводненную людьми, окутало тишиной и сном — действовали антимагловские чары. Северус подошел к дому, едва шевельнул губами, как тот вырос и сменил цвет фасада. Лили зачаровано глядела. Да, кажется, что-то такое она уже видела.

- Мне сказали, вы лишены магической силы, — обернулся Снейп и заговорил после долгого молчания. — Осторожно попробуйте войти. Но без резких движений — магия не любит суеты.

Лили кивнула и зашагала следом. Почти незаметное движение палочкой, и дверь открыта. Еще движение палочкой и едва слышное бормотание — Снейп снимал Чары Сокрытия. Он вскочил на крыльцо, дверь щелкнула и открылась, легко впуская гостя. За этими четкими взмахами и по тому, как просто Северус вошел в убежище Дамблдора, Лили успела отметить, что старик-директор, несмотря на его отличное знание людей, доверил свой дом самому ненадежному человеку, который теперь расхаживал по большой прихожей, зажигая свет на старых, подернутых пылью свечах.

Она осторожно встала на ступеньку. Потом на другую. Глубоко вздохнула. Сквозь пряди на лице, в дали коридора стояла мужская фигура, сложившая руки вниз и терпеливо ждавшая её.

«Предашь еще раз — и я тебя уничтожу. И плевать, что я без палочки», — подумала она, набрала побольше воздуха и аккуратно переступила порог. Тишина. Получилось.

Северус дошел до гостиной, осматривая обстановку и не глядя холодно сказал:

- Что ж, мисс Терп. Поскольку вы внутри расширяющегося пространства, не советую выходить наружу, раз вы потеряли магическую силу. Пожелания?

Лили замешкалась. Она остается совершенно одна в пустом доме без средств к существованию. Дамблдор оставил ей на жизнь, но все сбережения в ячейке Гринготтса, не считая пары сотен магловских фунтов.

- Миссис Терп, — шепотом поправила она. — Мне нужен толковый домовик и деньги из ячейки в Гринготтсе.

Пальцы машинально сжались в кулаки. Лили стояла, украдкой поглядывая на черного мужчину, со страхом ожидая, что будет, если он узнает её. Сердце резко забилось так, что, кажется, его было слышно у порога. Женщина опустила глаза в пол, стараясь не думать, что сейчас Снейп задержал на ней взгляд чуть дольше обычного.

- Я пришлю вам домовика из Хогвартса, — сухо ответил Северус и отошел. В хорошо обставленной, но не вычурной комнате, стал раздаваться приятный стук каблуков, пока Снейп одну за одной осматривал двери и тщательно обследовал окна. — Он сделает все, что необходимо. Дом защищен, вы можете не бояться чужих глаз. Окна и двери с улицы никто не увидит.

Кажется, он ее не узнал.

- А что происходит в магическом мире? — смелее зашептала она и подняла глаза.

- Разве крестный вам не говорил? — резко повернулся Снейп. В его глазах читалось удивление. Лили мотнула головой.

- Последний раз я видела его год назад. И больше он не появлялся. Он жив?

Если бы Снейп сейчас видел себя, наверняка отругал бы себя за неосмотрительно зажженные свечи. Последний вопрос незнакомки был слишком неприятен. Он побелел в мгновения ока, завел руки за спину и сжал их. Уголки губ исказились в гримасу. Но все это продолжалось лишь мгновение.

- Если что-то понадобится — передайте через домовика, — процедил мужчина и стгремлав вышел из дома. Бессвязный шепот не успел догнать его и остался позади.

Пока он шел, что-то неуловимое, очень знакомое мелькнуло в голове и вылетело молнией. Месяцы спустя он пытался вспомнить это ощущение, разглядывал воспоминание в Омуте памяти, но так и не нашел ответа — слишком быстро чувство, внезапно охватившее его, уступило место злости. За эту секунду он проклинал себя позже сколько мог.

«Черт с тобой, Альбус, и с твоими родственничками», — огрызнулся про себя волшебник, прежде чем трансгрессировать на ступеньке.