Сделка Века (джен)

Улыбка не сходила с лица Рафаила. Наконец-то в его руках был так желанный ему трофей — Корона Карсуса. Он мечтал о ней так давно, что держать её в руках было даже немного неловко. Такая мощь... заключённая в его руках.

В комнату вошла абсолютная копия Рафаила — инкуб Хаарлеп, его единственный любовник. Хотя, конечно, любовник — сказано громко. Скорее, половой партнёр, так как любил Рафаил только себя.

— До меня дошли сведения, что некий Тёмный Маг создал заклятие, способное повторить успех Карсуса без негативных последствий для вас, господин, — произнёс Хаарлеп.

— Да ну? — усмехнулся Рафаил. — Ты готов верить каждому слуху, что расползается по миру? Что это за Тёмный Маг?

— Он называет себя Румпельштильцхен, — промурлыкал Хаарлеп, делая пару шагов вперёд. — Его имя шепчут в местах, где даже Девять Преисподних кажутся раем. Говорят, он может соткать любую магию... за плату, разумеется.

Рафаил встал. Корона в его руках вспыхнула багровым светом.

— Что ж, раз он человек дела, мы с ним легко найдём общий язык, — задумчиво протянул он, но голос его звенел от едва сдерживаемого интереса. Желание власти текло в нём, как яд — тягучий, сладкий, обволакивающий. — Где мне его искать?

— В далёких землях Зачарованного Леса, — ответил инкуб, проецируя в руках иллюзию нужного места. Это был роскошный замок, расположенный посреди лесной чащи.

— Зачарованного Леса? — насторожился Рафаил. — Ты предлагаешь вести деловые переговоры с феями?!

— Ни в коем случае. Это Тёмный — никакая не фея. Он — чрезвычайно могущественный чернокнижник. Да и этот мир — обычный материальный план, наподобие Торила.

— Что ж, ладно, — процедил дьявол и пошёл к своему зеркальному залу. Несведущий решил бы, что этот зал — место самолюбования камбиона, что было бы правдой лишь отчасти. Все эти зеркала служили Рафаилу порталами в иные миры. Обычно одно зеркало привязывалось к одному месту, но были и те, что меняют место своего назначения в зависимости от необходимости. Так и теперь Рафаил вгляделся в зеркало, принял человеческий облик, поправил причёску и фрак, после чего отчётливо представил замок Румпельштильцхена.

Вскоре зеркало стало отражать лишь его, и тогда Рафаил в него вошёл. Чистый лесной воздух ударил в нос, как пощёчина. Рафаил поморщился — здесь пахло жизнью, и это ему не нравилось. Птицы пели слишком громко, солнце светило слишком ярко, а трава под ногами была... настоящей.

Он шёл по каменной тропе, выложенной из старого, покрытого мхом булыжника, к замку, чьи башни будто прорастали из самой чащи. Архитектура кричала о древности и безумии: готические арки соседствовали с крыльями фей, вырезанными из обсидиана, а окна сияли стеклом, отражавшим вовсе не лес, а нечто иное. Что-то... невозможное.

Ворота распахнулись сами собой, стоило Рафаилу приблизиться.

— Ну конечно, — прошептал он. — Ждут-с.

Внутри замка царил полумрак. Сотни свечей горели на стенах, но не давали тепла. Просторный зал был полон зеркал, картин и диковинных предметов — всё переливалось магией. И посреди всего этого, сидя в изогнутом кресле, словно паук в центре паутины, — он.

Румпельштильцхен.

Его внешность несколько удивила видавшего виды дьявола: тёмно-изумрудная кожа, больше напоминающая чешую, такие же тёмные глаза с вертикальными зрачками, седые сальные волосы и улыбка, полная секретов и угроз. Но ещё больше Рафаила поразила его душа: настолько чёрная душа могла бы быть только у Оркуса, демонического лорда нежити, или Шар, богини тьмы.

— Добро пожаловать, Рафаил, — пропел он. — Или мне стоит звать тебя титулом... Эрцгерцог Авернуса? Верховный Архидьявол? Любимый сынок Маммона?

Рафаил насупился. Этот Штильцхен знал о нём больше, чем должен был.

— Я пришёл по делу, Тёмный, — произнёс дьявол. — Говорят, у тебя есть некое заклятие, что позволит воплотить то, что не удалось Нетерильской Империи.

— Слухи ходят разные, — ответил Румпельштильцхен. — Однако толика правды среди них есть. Вопрос лишь в том, что ты можешь предложить? За волшебство всегда надо платить.

Усмешка сорвалась с уст Тёмного. Рафаилу всё меньше нравилась эта идея.

— Что конкретно делает это заклятие? — спросил он.

— Оно накрывает весь план тьмой, — Румпель шагнул ближе, и в воздухе за его спиной заклубился дым. — И переносит его в иной мир, по твоему выбору. Не просто жителей — весь контекст, саму суть. Всё, чем был этот план, перерисовывается.

Он щёлкнул пальцами, и между ними возникла модель плана — сферический образ, в котором леса и города закручивались вихрями, сливаясь с новыми.

— И главное — они поверят, что всегда жили в новом мире. История перепишется, время встанет на паузу, и даже самые стойкие архимаги будут видеть лишь то, что ты позволишь.

Рафаил нахмурился.

— Значит, это... иллюзия?

— Иллюзия, переросшая в истину, — улыбнулся Румпель. — Как сама власть. Разве ты ещё не понял? Всё реальное начинается с лжи. Даже мироздание.

Рафаил молчал, напряжённо размышляя. Тёмное Плетение. Шар. Он не был дураком — знал, во что ввязывается. Но идея... идея пьянила. Если по очереди применять это заклинание, можно изменить память всей мультивселенной. Тогда он станет единственным богом во всех мирах. Он будет могущественнее самого Ао. Но что-то тут не так. Должен быть какой-то подвох.

— Раз оно такое могущественное, почему ты не бросил к своим ногам этот жалкий мирок с его помощью? — спросил Рафаил.

— Потому что ещё не время, — ответил Румпель. — Да и к тому же, мы не обсудили вопрос цены за Заклятье. Мне нужна одна сущая мелочь. Безделушка, можно сказать.

— И что же это за безделушка?

— Да так, всего-то Корона Карсуса, — невинно ответил Тёмный.

У Рафаила перехватило дыхание. Как этот жалкий смертный мог узнать об этом?! И как смеет он просить столь высокую цену?!

— Исключено, — возразил Рафаил.

— Тогда нет и сделки, — усмехнулся Штильцхен. — Да и зачем тебе эта корона, коли с Заклятьем все миры падут к твоим ногам?

Рафаил молчал. Молчал долго. Его силуэт едва заметно дрожал в полумраке, словно огонь свечи, загнанный в сосуд из стекла и гнева. Он сжал кулаки, когти впились в кожу ладоней, но лицо оставалось холодным, почти ленивым.

— Ты играешь с огнём, смертный. Ты знаешь, что делает Корона. Что она сделала с Карсусом.

— Разумеется, — Румпель нежно провёл пальцем по витиеватому узору на зеркальной поверхности стола, как будто стряхивал с неё пыль веков. — Но я ведь не Карсус.

Рафаил смотрел на него, словно на куклу, у которой внезапно выросли зубы.

— Ты понятия не имеешь, о чём просишь.

— Не льсти себе. Я всегда знаю, что прошу, — Румпель наклонился вперёд, и глаза его сверкнули янтарём в полумраке. — Я хочу корону. Потому что она — последняя деталь. Без неё всё это — пыль. Заклятье, Мировая Паутина, все твои амбиции... просто красивый сон без ключа от двери.

Он откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы под подбородком:

— А ведь я думал, ты больше хочешь стать богом, чем остаться пешкой с крыльями. Ошибся?

Рафаил едва заметно скривился. Он знал цену этому выражению. Он сам учил своих клиентов, как его делать, когда надо выторговать последнюю каплю души.

— Допустим. Теоретически. Я добуду Корону. Тогда ты дашь мне Заклятье?

— Какой ты нетерпеливый, — ухмыльнулся Румпель. — Да. Когда я буду держать её в руках, и только тогда. Тогда ты получишь заклятье, способное стереть волю даже у богов.

Он встал, небрежно отряхивая пыль с плаща.

Рафаил задумался: а что он в итоге потеряет? Если Заклятие сработает, он ничего не теряет. А даже если потребуются какие-то сверхдорогие материальные компоненты, он их добудет. Рафаил всегда добивался своего. Но с другой стороны, он стремился получить эту корону в течение многих и многих веков. Но всё же эта коварная мысль на подкорке всё твердила и твердила: «Пошли ва-банк. Поставим всё и выиграем гораздо больше».

— Что ж, подпишем контракт? — усмехнулся Рафаил, призывая пергамент с текстом на инфернальном языке.

— Раз продаю тебе услугу я, то и контракт ты подпишешь мой, — усмехнулся Румпель, призывая изящный свиток.

Взгляды двух исчадий упёрлись друг в друга. Казалось, они сейчас просверлят дыру друг в друге.

— Что ж, полагаю, теперь нам надо устроить встречу нашим юристам, чтобы обсудить все положения контракта, — улыбнулся Рафаил.

— Я сам себе юрист, — ответил Румпельштильцхен. — Читай и подписывай.

Камбион раздражённо вздохнул и начал вчитываться в длинное полотно контракта. Он ненавидел эту дьявольскую бумажную волокиту — в буквальном смысле. Каждая строка, каждый завиток архаичной вязи будто шипел, поддразнивая его терпение. Но ничего не поделаешь — ад держался на бюрократии крепче, чем на огне.

В целом, положения контракта более чем устраивали его. Намётанный глаз юриста не мог придраться ни к чему.

— Чёрт с тобой, — процедил Рафаил и провёл когтем по ладони, и капля багрового пламени скатилась на пергамент. Подпись заструилась сама собой, как змея, вплетающаяся в узор. Сила мгновенно кольнула в грудь — контракт был заключён.

Обмен произошёл без лишних проблем, и вскоре Рафаил вернулся в Дом Надежды. Заклятье оказалось небольшим свитком. Изучив его внимательно, Рафаил стиснул зубы от отчаяния и бессильной ярости: ключевым компонентом было сердце того, кто ему был бы дорог. А Рафаил никогда никого не любил — до сих пор ему это не было нужно.

— Будь ты проклят, Румпельштильцхен! — закричал дьявол на всё своё поместье.

* * *

Держа в руках Корону, Румпельштильцхен не мог не улыбаться. Теперь его план может осуществиться гораздо проще.

— Я иду, Бэйл, — произнёс он, исчезая в портале.