Ad Umbra Vocari (Призванные Тенью) (джен)

Хогвартс изменился. И всё же остался прежним.

Те же каменные коридоры, покрытые паутиной времени. Те же портреты, наблюдающие с шорохом масла за каждым шагом. Те же гобелены, хранящие в своих складках больше тайн, чем истории в учебниках. Но с тех пор, как Гермиона Грейнджер снова ступила на порог школы, ей казалось, что стены словно сжимаются. Прислушиваются. Ждут.

Она не была ученицей уже много лет. Теперь — профессор. Преподаватель Защиты от тёмных искусств, должности, которая так часто становилась роковой для своих хозяев. Её предшественник, старый профессор Селвин, ушёл на покой после внезапной потери памяти. Не успел даже собрать вещи — только шептал что-то о тенях и зеркалах. Тогда Гермиона подумала, что всё это последствия возраста. Но теперь…

Теперь она не была уверена.

Вечер клонился к ночи. Из окон кабинета открывался вид на Черное озеро, в котором серебрилась лунная дорожка. Где-то вдали слышались звуки — шорохи, вздохи, редкие удары часового механизма. В Хогвартсе ночь никогда не была по-настоящему тихой.

Она села в старое кресло у камина. В руке — кружка горячего чая, немного ромашки и корицы. А взгляд — прикован к зеркалу в углу.

Зеркало стояло странно — не под нужным углом, не в том месте, где обычно размещают такие вещи. Оно словно само выбрало себе позицию. Высокое, с массивной, изогнутой оправой, покрытой древними символами. Гермиона нашла его на второй неделе, во время обхода северного крыла. Там, за ржавой дверью, запертой не магией, а просто засовом, скрывалась кладовая, которую, по словам Филча, «никто и не вспоминал уже лет двадцать».

Она помнила, как зеркало отразило не её лицо, а... темноту. Густую, вяжущую, словно дым. И как ей почудилось, что в глубине — кто-то стоит. Кто-то, кого она знала.

Сейчас зеркало вновь притягивало её взгляд. Она встала, подошла ближе. Пар от кружки поднимался к стеклу, но не оставлял следов. Поверхность зеркала не запотевала — наоборот, была холодной, как лёд. Словно оно не отражало, а всасывало.

И вдруг — голос.

— Гермиона…

Она вздрогнула, отступая на шаг. Звук пришёл не извне, а изнутри зеркала. Голос был глухим, как сквозь воду. И вместе с тем до ужаса знакомым.

— Помоги мне…

Она приблизилась снова. Её пальцы дрожали, когда коснулись края оправы. Серебро под руками было живым — тёплым, пульсирующим, как кожа. Гермиона всмотрелась вглубь. В зеркале мелькнуло лицо — бледное, измождённое. Светлые волосы. Серые глаза.

— Драко? — выдохнула она.

Лицо исчезло.

В следующий миг зеркало вновь стало обычным. Отражало её, комнату за спиной, книги на полках, пламя камина. Только глаза Гермионы в отражении казались… чужими. Слишком тёмными.

На следующее утро она попыталась убедить себя, что устала. Переезд, начало учебного года, стресс — всё это могло вызвать галлюцинации. Даже в такой сильной ведьме, как она. Но страх не отпускал.

Она не говорила об этом никому. Даже Минерве МакГонагалл. Та встречала её с теплом, как всегда, но Гермиона чувствовала: профессор тоже изменилась. Взгляд её стал тяжёлым, в нём было больше тени, чем прежде.

— Ты выглядишь усталой, Гермиона, — сказала МакГонагалл за завтраком, осторожно помешивая кофе. — Всё в порядке?

— Конечно. Просто привыкаю.

— Не стоит забывать, что даже сильные нуждаются в отдыхе. Хогвартс многое даёт, но он требует и больше.

Гермиона кивнула, но не ответила. Она не могла объяснить то, что почувствовала. Не могла рассказать, что зеркало зовёт её.

В ту же ночь, после отбоя, она снова оказалась у него. В кабинете, где пламя в камине гасло медленно, будто сопротивляясь. В зеркале — всё та же темнота. Но в этот раз она увидела больше.

Руку. Протянутую сквозь стекло.

И свою — поднятую навстречу.

Гермиона провела ночь без сна.

Поначалу она просто лежала, глядя в потолок. За окнами разыгрался ветер, гудевший в башенных проёмах, как древний дух, вспоминающий своё имя. Потом в голове закрутились мысли — тяжёлые, тревожные, упорные. Вплоть до утра она так и не сомкнула глаз, пока не встала с постели и не направилась в самое забытое место Хогвартса — туда, где хранилась история, о которой никто не говорил.

Хранилище магических артефактов, спрятанное за многослойной защитой на нижнем уровне библиотеки, было под замком, но у неё был доступ. Как преподаватель, она могла получить разрешение от директрисы. Но она не стала спрашивать.

Она знала пароль.

— Aeternum tenebrae, — прошептала она, и металлическая дверь вздохнула, как живое существо, и отворилась.

Полки в хранилище были заставлены предметами, которые были запрещены, забыты или слишком опасны, чтобы с ними имели дело ученики. Книги без названий. Шкатулки, закрытые магическими печатями. Кольца, перчатки, капли чернил, которые шептали, если на них взглянуть.

Именно здесь, по словам Флитвика, хранились артефакты, снятые с боевых полей во времена Первой и Второй магических войн. Гермиона скользила вдоль полок, пока не наткнулась на тяжёлую пыльную книгу с выгравированной надписью: "Umbrae Exspectant" — Тени ждут.

Она открыла её осторожно. Пожелтевшие страницы хранили запах старой магии — острый, почти медный, как кровь на стали. Рядом с гравюрой, изображавшей зеркало, чья поверхность напоминала гладь стоячей воды, были слова:

«Созданное в XIII веке колдуном Морвеном Гриммом, Зеркало Серебряной Тени было предназначено для разделения души и тела. Его отражение вбирает в себя не то, что есть, а то, что сокрыто. Ложь. Желания. Страхи. Потерянные воспоминания. И если кто-то смотрит в него слишком долго — он слышит зов.»

«Говорят, что зеркало открывает врата в другое измерение — не смерть, не жизнь, а паутину между. Там, где застревают те, кто не может простить… или быть прощённым.»

Гермиона провела пальцем по словам. Паутина. Между мирами.

Драко.

Она не знала, почему подумала о нём первым. Они не были друзьями — не в традиционном смысле. Их история была запутанной, как старая баллада: презрение, страх, потом — упрямое молчание. И лишь в последние годы, когда всё уже было закончено, когда руины войны дали прорасти новой жизни, они пару раз случайно пересеклись. Разговор в Мунго. Встреча на ярмарке магических книг в Париже. Его глаза, серые и всегда немного усталые, — в которых впервые не было презрения. Только тишина. Понимание.

И что-то, что она боялась назвать.

Теперь он звал её по имени из зеркала, которое, как сказано в книге, улавливает тени, оставшиеся в душе.

— Почему ты? — прошептала она. — Почему именно ты оказался там?

Ответа не было. Только глухая пульсация в груди — интуитивное знание: он там. Он жив. Но потерян. И зеркало — не просто ловушка. Это ключ. Но к чему?

После занятий она вернулась в свой кабинет. Дождь шумел по окнам, и, казалось, звук доносился даже из камня. Ученики давно разошлись по спальням, замок утих. Гермиона снова встала перед зеркалом.

— Драко, — сказала она вслух. — Если ты слышишь меня... Я помогу.

Внутри зеркала зашевелилась тень.

Резкий образ — мужчина, идущий по чёрному залу, стены которого дышат. Пол — из стекла. Под ним — лица. Сотни лиц. Он идёт босиком, в чёрной мантии, но взгляд всё тот же.

— Гермиона? — теперь голос был громче. — Это правда ты?

— Да. Я здесь.

— Уходи… пока не поздно. Это место… Оно живое. Оно жрёт нас.

— Кто ещё с тобой?

Тишина.

И затем — вспышка. Лицо, скрученное в безмолвном крике. Появилось и исчезло. Затем снова он.

— Я не знаю, кто они. Я здесь давно. Иногда я вспоминаю… школу. Мать. Тебя. Только тогда становится легче. Но зеркало меня держит. Оно хочет тебя.

Гермиона сжала кулаки.

— Я приду за тобой. Обещаю.

И в тот момент зеркало дрогнуло. Не отражение — стекло. Словно её слова активировали что-то. В углу оправы вспыхнул символ — полумесяц, пересечённый древом. Символ рода Гримм.

И зеркало зашептало.

Шёпот был не голосом Драко. Это был шёпот... тысячи голосов. Протяжный, гипнотический.

"Ad Umbra Vocari… Vocari… Vocari..."

Гермиона знала, что это — не конец. Это — начало.

Ночь была беззвёздной.

Небо над Хогвартсом затянуло рваным мраком, будто кто-то сорвал полотно звёзд и набросил вместо него клочья чернильного дыма. Замок гудел: древние заклятия, наложенные на его стены, слабо вибрировали, как струны, натянутые на пределе.

Зеркало в кабинете Гермионы уже не отражало комнату. Оно стало порталом. Глубоким, живым. Шёпот не стихал с той самой ночи, как она пообещала Драко прийти за ним. И теперь, стоя перед ним, она знала: путь есть только один.

В руках — палочка, обмотанная заклинанием защиты. В сердце — решимость.

И страх. Да, страх был — но он не имел власти. Потому что за стеклом был тот, кого она когда-то считала врагом. Потом — болью. Потом — памятью. А теперь он стал тем, кого она должна была спасти.

Она коснулась поверхности зеркала.

Мир вывернулся наизнанку.

В Зазеркалье не было цвета.

Всё существовало в полутонах: сером, чёрном, серебристом. Ландшафт напоминал изломанное отражение Хогвартса — башни, провалившиеся в небо, коридоры, ведущие в никуда. Всё искажённое, и всё — словно наполнено эхом чужих голосов.

Гермиона шла по мёртвому холлу, и каждый её шаг отзывался стоном под ногами. Витражи на окнах были пустыми — только очертания, будто кто-то выцарапал их изнутри. По стенам текла тень.

— Гермиона…

Она обернулась. Он стоял в конце зала. Драко Малфой.

Босой, в чёрной мантии, лицо бледное как мрамор. Но глаза — живые. Те самые глаза, что она вспоминала, пытаясь забыть. Он подошёл ближе. Они стояли в тишине, и между ними были тысячи слов, несказанных за все годы.

— Ты правда пришла, — сказал он глухо. — Я думал, это уловка Зеркала.

— Я не могла иначе.

Он посмотрел в сторону.

— Оно не отпустит меня. Этот мир не просто тень — он живёт нашей болью. Нашими страхами. Он питается ими.

— Тогда сожжём его, — сказала Гермиона. — Вдвоём.

Он улыбнулся — впервые за всю их встречу. И этой улыбки оказалось достаточно, чтобы она поняла: он всё ещё он. Не тень. Не оболочка.

Человек.

Они шли по узкому мосту, ведущему к центру Зазеркалья — Сердцу Зеркала. Там находилось ядро магии, пульсирующее серым светом. По дороге им встречались тени — искажённые копии людей, застрявших между мирами. Кто-то из них был бессознателен, кто-то пытался схватить Гермиону, шепча имена, которые она не знала. Одна тень прошептала: «Сириус...» — и исчезла в стене.

У Сердца Зеркала стоял Хранитель.

Он был не человек — и не дух. Существо из теней, собранное в форму. Его лицо постоянно менялось, принимая облик тех, кого Гермиона боялась: Беллатрисы, Волдеморта, даже самой себя. Он говорил на языке, который отзывался в костях.

— Вы вторглись. Вы не должны быть здесь. Это — место забвения. И вы — должны забыть.

Гермиона шагнула вперёд.

— Ты питаешься нашими страхами. Но я пришла не бояться. Я пришла забрать его домой.

— Он — часть меня. Как и ты станешь. Ты уже привязана. Ты помнила его все эти годы. Ты не могла отпустить. Теперь — твоя очередь остаться.

И тогда Драко сделал шаг вперёд. Он посмотрел на Гермиону — и в его глазах было всё: вина, смирение, любовь, которую он боялся назвать вслух.

— Нет, — сказал он. — Она свободна. Забери меня, если хочешь. Но она — уйдёт.

— Глупый мальчик, — прошипел Хранитель. — Ты всё ещё чувствуешь? Всё ещё… любишь?

Гермиона не позволила ответить.

— Мы уходим. Вместе.

И она подняла палочку.

Заклинание, которое она использовала, было древним — Separatio Lux et Umbra. Оно не разрушало Зазеркалье, но разрывала связь между душой и тенью. Магия вспыхнула серебром, и Хранитель завыл, как ветер в разорванных окнах.

Сердце Зеркала треснуло. Внутри — свет. Настоящий.

В этот момент Гермиона схватила Драко за руку. Всё вокруг рушилось — башни падали в бездну, коридоры гнулись, как резина, голоса тянулись к ним, вопя от боли, от страха, от жажды остаться…

Но они — шагнули сквозь пламя света.

Она проснулась в своём кабинете.

Камин был потушен. Утро. Тишина.

Рядом — Драко. Живой. Настоящий. Спящий в кресле. Его пальцы всё ещё сжимали её руку.

Она не знала, как долго они были там. Неделя? Год? Мгновение?

Она только знала — они вернулись. Зеркало было мёртвым. В нём — только её отражение. Настоящее.

Драко проснулся спустя час. Они не сказали друг другу ни слова. Только смотрели.

Впервые — без вражды, без страха. Только с пониманием, что всё это время они были не врагами. А просто людьми, сломанными войной. Соединёнными памятью. И теперь — свободными.

— Гермиона, — тихо сказал он, — я…

— Знаю, — улыбнулась она. — Я тоже.

И в этом было всё, что нужно.

Зеркало было отправлено обратно в хранилище. Запечатано. Навсегда.

А Хогвартс снова жил. Смеялся. Дышал.

Гермиона Грейнджер и Драко Малфой больше не прятались за масками прошлого. Они ходили по тем же коридорам, что когда-то разделяли их.

Теперь — они шли рядом.

И в этом, возможно, была самая настоящая магия.