Эхо летнего сна: Хроники Теодора Нотта (джен)

Токио плавился в летнем зное. Высотки дрожали в мареве, а шум города казался приглушенным, словно доносился из-под толщи воды. Теодор Нотт стоял посреди улицы, сжимая в руке потрепанный путеводитель и чувствуя себя невероятно чужим в этом муравейнике.

«Что я здесь делаю?» — подумал он, вытирая пот со лба.

Последние три года после битвы за Хогвартс превратились в размытое пятно из бессонных ночей, кошмаров и попыток забыться. Пока другие восстанавливали свои жизни, Теодор просто… существовал. Не слизеринец, не Пожиратель, но и не герой. Просто тень, наблюдавшая за войной со стороны и никогда не имевшая смелости сделать выбор.

Токио был импульсивным решением. Настолько далеко от магической Британии, насколько возможно. Место, где никто не знал его имени, не помнил его отца-Пожирателя, не задавал вопросов о шрамах на душе.

— Извините, — пробормотал он, когда его случайно толкнули в потоке людей.

Теодор взглянул на адрес небольшого отеля, который забронировал. Ещё несколько кварталов. Он глубоко вздохнул и двинулся вперёд, пытаясь игнорировать мысли о том, что бегство никогда не приносило ему облегчения.

Токио пульсировал жизнью, которой Теодор давно не чувствовал в себе.

Номер оказался крошечным, но чистым. Теодор бросил сумку на пол и упал на кровать, глядя в потолок. Палочка, спрятанная в рукаве, казалась бесполезным куском дерева. Что толку в магии, если она не может стереть прошлое?

Он закрыл глаза, но сон не шёл. Вместо этого вернулись воспоминания: отец, уходящий на собрание Пожирателей; шепотки в слизеринской гостиной; его собственное молчание, когда другие выбирали стороны.

— Проклятье, — прошептал Теодор и резко сел.

Было только начало вечера. Может, прогулка поможет. Он быстро умылся, переоделся и вышел на улицу, решив довериться случаю и просто идти, куда глаза глядят.

Токио вечерний оказался еще более ошеломляющим — неоновые огни, яркие вывески, толпы людей. Теодор брел, не обращая внимания на направление, пока не оказался в небольшом парке, удивительно тихом посреди городского хаоса.

Он присел на скамейку и вытащил из кармана маленький блокнот — привычка, появившаяся после войны. Записывать мысли, которые некому было высказать.

«День первый. Токио. Ничего не изменилось. Я всё ещё тот же человек, просто в другом месте.»

— Интересная мысль, — прозвучал мелодичный женский голос рядом. — Но вы уверены, что это правда?

Теодор вздрогнул и поднял взгляд. Рядом с ним стояла девушка с длинными серебристыми волосами, в элегантном белом платье, совершенно неуместном для парковой прогулки. Она смотрела на него с легкой улыбкой, а в руках держала блокнот, удивительно похожий на его собственный.

— Простите? — Теодор инстинктивно закрыл свои записи.

— Вы написали, что ничего не изменилось, — девушка указала на его блокнот. — Но сам факт, что вы здесь, уже говорит об изменении, разве нет?

Теодор нахмурился:

— Вы читаете чужие записи?

— Нет, — она легко рассмеялась. — Я просто… чувствую истории. Особенно те, что ищут своё завершение.

Было что-то странное в этой девушке. Что-то не совсем… реальное. Словно она состояла из света и тумана одновременно.

— Меня зовут Альтаир, — представилась она. — А вы?

— Теодор, — он ответил прежде, чем успел подумать. — Теодор Нотт.

— Приятно познакомиться, Теодор Нотт, — Альтаир села рядом с ним. — Вы издалека?

— Из Англии.

— И что привело вас в Токио?

Теодор хотел соврать, сказать обычную туристическую чушь, но вместо этого из него вырвалось:

— Бегство.

Альтаир кивнула, словно это был самый нормальный ответ:

— От чего?

— От себя, наверное, — тихо ответил он, удивляясь собственной откровенности.

— Это самый сложный путь, — задумчиво произнесла Альтаир. — Бежать от себя. Ведь куда бы вы ни отправились, вы всегда берёте себя с собой.

— Звучит как цитата из дешёвой книги по самопомощи, — горько усмехнулся Теодор.

— Возможно, — она не обиделась. — Но знаете, что я поняла? Иногда переписать историю проще, чем от неё убежать.

Она протянула ему свой блокнот. На раскрытой странице Теодор увидел изящный рисунок — парк, в котором они сидели, но с множеством удивительных деталей, которых не было в реальности. Фонтан с крылатыми существами, цветы, светящиеся в сумерках, и… они сами, сидящие на скамейке, окруженные мягким сиянием.

— Что это? — спросил он, затаив дыхание.

— Другая версия реальности, — просто ответила Альтаир. — Та, где мы не просто случайные люди в парке, а часть чего-то… волшебного.

Теодор вздрогнул от слова «волшебного». Неужели она знала? Но это было невозможно.

— Вы художница?

— Я создательница, — поправила Альтаир. — Как и вы.

— Я не создаю ничего, — возразил Теодор.

— Все мы создаём свои истории, — она указала на его блокнот. — Просто не все осознают свою силу.

Внезапно вечерний воздух наполнился тонким ароматом цветов, которых не было в парке. Теодор моргнул, и на мгновение ему показалось, что мир вокруг начал меняться, становясь похожим на рисунок Альтаир.

— Кто вы? — прошептал он.

Альтаир улыбнулась, и в её глазах на мгновение отразилась вселенная:

— Завтра. Приходите завтра в кафе «Радужный сад» в районе Акихабара в полдень. Я расскажу вам больше, Теодор Нотт.

Она встала, аккуратно забрала свой блокнот и, прежде чем он успел что-то сказать, растворилась в вечернем сумраке парка.

Теодор остался сидеть, ошеломлённый и растерянный. В голове крутилась мысль, что впервые за долгое время он почувствовал… любопытство. Желание узнать, что будет дальше.

В своём блокноте он дописал: «Встретил странную девушку. Альтаир. Завтра узнаю больше.»

И это была правда. Он действительно хотел узнать больше. Впервые за три года Теодор Нотт ждал наступления завтрашнего дня.

* * *

«Радужный сад» оказался крошечным кафе, затерянным среди ярких вывесок и магазинов Акихабары. Теодор бы прошёл мимо, если бы не заметил нарисованную на стекле радугу — точно такую же, как на рисунке Альтаир.

Внутри было уютно и почти пусто. За столиком у окна сидела она — сегодня в простом голубом платье, с блокнотом и карандашами перед собой. Увидев Теодора, Альтаир улыбнулась так, словно была уверена, что он придёт.

— Рада, что вы решили продолжить нашу историю, — сказала она вместо приветствия.

Теодор сел напротив:

— Я не уверен, что у нас есть история.

— У каждого есть история, — Альтаир пододвинула к нему чашку чая. — Я заказала для вас. Надеюсь, вы любите зелёный чай с жасмином?

Это был его любимый. Теодор сделал глоток, чувствуя, как тепло разливается по телу.

— Вы обещали рассказать, кто вы, — напомнил он.

— Я уже сказала. Я создательница, — Альтаир провела пальцем по краю своего блокнота. — Когда-то давно я была другой. Полной гнева, желания разрушать. Я хотела стереть грань между мирами и заставить создателей ответить за боль их творений.

Теодор нахмурился:

— Я не понимаю.

— Представьте, что все истории реальны, Теодор, — тихо произнесла Альтаир. — Каждая книга, каждый фильм, каждая легенда существует где-то в параллельной вселенной. И представьте, что однажды персонаж такой истории узнаёт, что весь его мир, все его страдания были созданы для развлечения других. Как бы вы себя чувствовали?

— Я бы… — Теодор запнулся. — Я бы возненавидел своего создателя.

— Именно, — кивнула Альтаир. — Я так и сделала. Я пришла в этот мир, мир создателей, чтобы разрушить его. Но потом я встретила людей, которые помогли мне понять: разрушение не исцеляет боль. Только творчество может это сделать.

Она открыла свой блокнот и показала Теодору рисунок — удивительно реалистичное изображение битвы, где она, с мечом в руке, сражалась против других персонажей, таких же нереальных и в то же время живых.

— Это было моё прошлое, — сказала Альтаир. — А теперь я создаю новые миры. Миры, которые исцеляют души.

Теодор смотрел на рисунок, чувствуя странный резонанс с собственной историей. Разве он сам не был персонажем в чужой войне? Разве не чувствовал себя марионеткой в игре сил, которые не мог контролировать?

— Вы говорите так, будто вы… не из этого мира, — осторожно произнёс он.

— А вы? — Альтаир вопросительно подняла бровь. — Разве ваш мир не отличается от этого? Мир, где палочка в вашем рукаве — не просто кусок дерева?

Теодор инстинктивно схватился за запястье, где была спрятана его волшебная палочка.

— Откуда вы знаете? — прошептал он.

— Я же сказала, я чувствую истории, — мягко ответила Альтаир. — И ваша история кричит о магии, о школе, разделённой на четыре дома, о войне между светом и тьмой. И о мальчике, который никогда не выбирал сторону, потому что боялся последствий любого выбора.

Теодор почувствовал, как к горлу подступает ком. Его руки начали дрожать, и он сжал их в кулаки.

— Вы не можете этого знать.

— Но я знаю, — Альтаир накрыла его руку своей. — И я не сужу вас, Теодор. Я лишь предлагаю возможность… переписать историю.

— Что вы имеете в виду?

Альтаир перевернула страницу своего блокнота и начала быстро рисовать. Под её карандашом возникли очертания замка, поразительно похожего на Хогвартс, но с небольшими отличиями — более светлый, словно купающийся в лучах рассвета.

— Представьте мир, где ваше прошлое не определяет будущее, — говорила она, продолжая рисовать. — Где вы не тень, а творец. Где ваш выбор создаёт новую реальность.

На рисунке появилась фигура юноши, стоящего перед замком с поднятой палочкой, из которой исходил свет, формирующий новые башни, новые мосты, новые пути.

— Это… я? — спросил Теодор, не в силах оторвать взгляд от рисунка.

— Это может быть вы, — Альтаир протянула ему карандаш. — Если вы готовы создавать, а не только бежать.

Теодор взял карандаш, чувствуя, как тот слегка вибрирует в его руке, словно живой. Он неуверенно поднёс его к бумаге, не зная, что рисовать.

— Просто следуйте за своим сердцем, — подсказала Альтаир. — Что оно хочет изменить больше всего?

Теодор закрыл глаза, и перед его внутренним взором возник образ — Большой зал Хогвартса во время финальной битвы. Слизеринцы уходят, отказываясь сражаться. Среди них — он сам, молчаливый, опустивший глаза.

Он начал рисовать. Неуверенно сначала, затем всё смелее. На бумаге появился тот же зал, но теперь часть слизеринцев оставалась. И среди них — он, с поднятой палочкой, готовый защищать школу.

— Это то, что вы хотели бы изменить? — тихо спросила Альтаир.

— Я… я должен был остаться, — голос Теодора дрожал. — Должен был сделать выбор. Любой выбор лучше, чем никакого.

Альтаир кивнула:

— Иногда самое сложное — это не выбор между добром и злом, а просто решимость сделать хоть какой-то выбор.

Теодор смотрел на свой рисунок, и ему казалось, что фигуры на нём движутся, живут своей жизнью. Странное тепло разливалось по его пальцам, поднималось выше, к сердцу.

— Что происходит? — спросил он, не в силах оторвать взгляд от рисунка.

— Вы начинаете свою историю заново, — улыбнулась Альтаир. — Это только первый шаг, но он самый важный.

В этот момент дверь кафе открылась, и вошли трое: рыжеволосая девушка в необычном наряде, похожем на костюм рыцаря; молодой человек с очками и задумчивым взглядом; и девушка с короткими тёмными волосами, в школьной форме.

— А, вот и мои друзья, — Альтаир помахала им. — Теодор, познакомьтесь. Это Селезия, Метерон и Алисия. Они, как и я, пришли из других миров. И у каждого из них есть своя история о выборе и искуплении.

Трое подошли к их столику, с любопытством глядя на Теодора. В их глазах он увидел то же неземное сияние, что и у Альтаир. Они действительно были… иными.

— Новый друг? — спросила Селезия, протягивая руку. — Приятно познакомиться, Теодор.

Теодор пожал её руку, чувствуя странное спокойствие. Словно что-то внутри него начало меняться, перестраиваться.

— Так вот как выглядит волшебник, — с интересом заметил Метерон, поправляя очки. — Занятно. В моём мире магия работает совершенно иначе.

— А в моём её вообще нет, — добавила Алисия с улыбкой. — Только монстры и сражения.

Теодор переводил взгляд с одного на другого, не зная, что сказать. Это было безумие. Персонажи из других миров, говорящие о магии и монстрах как о чём-то обыденном.

И всё же… это казалось правильным. Словно он наконец нашёл место, где его понимают.

— Итак, — Альтаир собрала всех вокруг стола, — начнём нашу новую главу. Теодор, готовы ли вы присоединиться к нам в создании новых историй?

Теодор посмотрел на свой рисунок, на блокнот Альтаир, на этих странных людей из других миров. Затем на свою палочку, скрытую в рукаве.

— Да, — сказал он, и это слово прозвучало как заклинание. — Я готов начать заново.

Альтаир улыбнулась, и в её глазах отразились все миры, все возможности, все истории, ждущие своего часа.

— Тогда добро пожаловать в наш круг, Теодор Нотт. Создатель своей судьбы.

И мир вокруг них начал меняться, наполняясь красками и возможностями, словно холст, ждущий первого прикосновения кисти.

* * *

— Творчество — это ответственность, — говорила Селезия, когда они шли по улицам Акихабары.

После кафе Альтаир предложила показать Теодору «настоящий» Токио — тот, что скрывался за привычной реальностью. Теперь они вчетвером — Теодор, Альтаир, Селезия и Метерон (Алисия извинилась и убежала по своим делам) — бродили среди ярких витрин и рекламных щитов.

— Каждый выбор создаёт новую ветвь реальности, — продолжала Селезия. — В моём мире я была героиней, защищающей королевство. Но когда я попала сюда и встретила своего создателя, я поняла, что могу быть чем-то большим, чем просто персонаж с предопределённой судьбой.

— А я был антагонистом, — тихо сказал Метерон, поправляя очки. — Злодеем, который должен был погибнуть в конце истории. Но здесь… здесь я смог переписать свой путь.

Теодор слушал, ощущая странный резонанс с их словами. Разве он сам не чувствовал себя персонажем второго плана в истории Гарри Поттера? Слизеринцем, от которого никто не ожидал ничего хорошего?

— Как вы все попали сюда? — спросил он Альтаир.

— Через Врата Создания, — ответила она. — Это… сложно объяснить. Представьте место, где все истории соприкасаются. Где вымысел становится реальностью, а реальность может быть переписана, как вымысел.

Они свернули в узкий переулок, и внезапно шум города стих. Теодор моргнул, и мир вокруг изменился — краски стали ярче, контуры чётче, словно кто-то подкрутил настройки реальности.

— Что происходит? — спросил он, инстинктивно доставая палочку.

— Мы входим в пространство между мирами, — Альтаир указала вперёд, где переулок заканчивался дверью, которой, Теодор был уверен, секунду назад там не было. — Место, где мы можем создавать, не ограниченные законами одной реальности.

Дверь была деревянной, потрёпанной, с замысловатой резьбой по краям. Что-то в ней напомнило Теодору вход в Выручай-комнату в Хогвартсе.

— Это безопасно? — он крепче сжал палочку.

— Безопасность — понятие относительное, — философски заметил Метерон. — Но если вас беспокоит физическая угроза, то нет, там ничто не угрожает вашему телу.

— А душе? — тихо спросил Теодор.

Селезия положила руку ему на плечо:

— Душа меняется только по вашему выбору, Теодор. Никто не может изменить вас без вашего согласия.

Альтаир открыла дверь, и за ней оказалось… пространство. Не комната, не зал, а словно кусочек вселенной — тёмное, бесконечное, усыпанное звёздами и плавающими островками реальности.

— Добро пожаловать в Междумирье, — сказала Альтаир, делая шаг внутрь. — Здесь все мы равны. Все мы создатели.

Теодор осторожно последовал за ней, ощущая, как гравитация изменилась — он не падал, но и не совсем стоял на твёрдой поверхности. Словно плыл в пространстве.

— Это… удивительно, — выдохнул он, глядя на парящие вокруг фрагменты разных миров — замок, похожий на Хогвартс; футуристический город; средневековое королевство; современный Токио.

— Каждый фрагмент — это мир, созданный воображением, — объяснила Альтаир. — Некоторые из них уже существуют как истории в вашем мире. Другие ещё только ждут своего создателя.

Она подвела его к пустому пространству, где клубился серебристый туман.

— Это чистый холст, — сказала она. — Здесь мы можем создать фрагмент вашего нового мира, Теодор. Мира, где вы не просто свидетель, а творец.

Теодор посмотрел на туман, затем на свою палочку:

— Как? Я не умею… создавать миры.

— Но вы умеете колдовать, — мягко напомнила Альтаир. — Разве магия — это не форма творчества? Каждое заклинание меняет реальность по вашей воле.

Теодор задумался. Она была права. Трансфигурация, чары, даже зелья — всё это было способами изменить мир по желанию волшебника.

— Начните с того, что вы знаете лучше всего, — предложила Селезия. — С места, которое считаете домом.

Дом. Хогвартс? Нет, школа никогда не была для него настоящим домом. Поместье Ноттов? Слишком много тёмных воспоминаний. Но было место…

Теодор поднял палочку и, закрыв глаза, представил комнату в западной башне Хогвартса. Маленькую, заброшенную, куда он приходил, когда хотел побыть один. С высоким окном, выходящим на озеро, с потрёпанным креслом и полками, заставленными книгами, которые он сам туда принёс.

— Экспекто Патронум, — прошептал он, используя заклинание не по назначению, но вкладывая в него всё тепло воспоминаний об этом убежище.

Из кончика палочки вырвался серебристый свет — не полноценный Патронус (у Теодора никогда не получалось создать телесного защитника), а просто сияющий туман. Но этот туман начал принимать форму, сгущаться, превращаться в очертания комнаты.

— Невероятно, — прошептал Метерон, наблюдая за трансформацией.

Сначала появились стены из серого камня, затем окно с цветными витражами, кресло, книжные полки. Детали становились всё чётче — потёртость на подлокотнике кресла, названия книг на корешках, даже пыль, танцующая в солнечном луче, пробивающемся через витраж.

Когда трансформация завершилась, перед ними висел в пространстве идеальный фрагмент башни Хогвартса — но не того тёмного, готического замка, каким он был на самом деле, а словно омытый светом, обновлённый.

— Это… моё убежище, — тихо сказал Теодор. — Место, где я мог быть собой.

Альтаир первой шагнула в созданное пространство, с любопытством оглядываясь:

— Здесь чувствуется покой. И одиночество.

— Я всегда был один, — Теодор последовал за ней, с удивлением ощущая, как реален его созданный мир — он мог прикоснуться к камню стен, почувствовать тепло солнечного света из окна.

— Больше нет, — Селезия вошла вслед за ним, проводя рукой по книжным полкам. — Теперь у вас есть мы.

Метерон был последним, осторожно изучая каждую деталь:

— Удивительно точная реконструкция. Ваша магия способна на многое, Теодор.

Теодор подошёл к окну и с удивлением обнаружил, что вид за ним изменился — вместо озера и Запретного леса там раскинулся Токио, мерцающий огнями в сумерках.

— Ваш мир уже начинает меняться, — заметила Альтаир, становясь рядом. — Соединяя прошлое и настоящее, создавая новое будущее.

Теодор смотрел на город внизу, чувствуя странное спокойствие. Словно что-то внутри него, что было сломано, начало срастаться.

— Что дальше? — спросил он.

— Дальше мы наполняем этот мир историями, — Альтаир достала свой блокнот. — Каждый из нас принесёт частичку своей реальности, и вместе мы создадим нечто новое.

Она открыла чистую страницу и начала рисовать — на этот раз не карандашом, а словно светом, исходящим из её пальцев. На бумаге появился силуэт Теодора, стоящего у окна, но за его спиной формировались крылья из чистой энергии.

— Каждый творец несёт в себе способность летать, — сказала она. — Подняться над своим прошлым, увидеть мир с высоты, недоступной другим.

Рисунок словно ожил, отделяясь от страницы и зависая в воздухе между ними — полупрозрачный, светящийся.

— Теперь ваша очередь, — Альтаир кивнула на блокнот. — Добавьте что-то от себя.

Теодор неуверенно взял блокнот, думая, что нарисовать. Он никогда не считал себя художником. Но здесь, в этом странном месте между мирами, творчество казалось естественным, как дыхание.

Он начал рисовать — не так изящно, как Альтаир, но с искренностью. На бумаге появилась его палочка, но не обычная — из неё вырастало дерево, ветви которого тянулись вверх, переплетаясь с крыльями на предыдущем рисунке.

— Магия как рост, — прокомментировал Метерон, наблюдая за процессом. — Интересная метафора.

Селезия взяла блокнот следующей, добавляя к композиции меч, вонзённый в землю у подножия дерева:

— Сила, направленная не на разрушение, а на защиту корней.

Метерон был последним. Он нарисовал вокруг всей композиции круг из слов на неизвестном языке:

— Слова, определяющие границы нашей реальности. И одновременно — ключ к их преодолению.

Когда блокнот вернулся к Альтаир, рисунок был завершён — сложный, многослойный символ, в котором переплелись элементы из разных миров. И странным образом он казался… правильным. Как если бы они создали новый язык, понятный только им.

— Теперь, — Альтаир положила рисунок на пол комнаты, в центре, — давайте оживим его.

Они встали вокруг рисунка, и Альтаир кивнула Теодору:

— Ваша магия. Дайте ему жизнь.

Теодор поднял палочку, не уверенный, какое заклинание использовать. Но слова пришли сами, словно из глубины памяти, которой у него никогда не было:

— Anima Creatio.

Свет вспыхнул, яркий и тёплый, охватывая рисунок, поднимаясь вверх спиралью, закручиваясь вокруг них четверых. Теодор почувствовал, как магия — не та привычная, из его мира, а иная, более древняя и глубокая — течёт через него, соединяя с остальными.

В этом потоке он увидел их истории — Альтаир, созданную как орудие мести, нашедшую в себе силы творить; Селезию, героиню, усомнившуюся в предопределённости судьбы; Метерона, злодея, выбравшего путь искупления.

И себя — мальчика, всегда стоявшего в тени, боявшегося сделать выбор.

«Но я больше не тот мальчик,» — подумал Теодор, чувствуя, как свет проникает в самые тёмные уголки его души, освещая то, что он так долго скрывал даже от себя.

Когда свет погас, комната изменилась. Она стала больше, светлее. Стены раздвинулись, открывая новые двери, ведущие… куда-то ещё. Книги на полках теперь содержали не только знакомые Теодору названия, но и истории из миров его новых друзей.

А в центре, там, где был рисунок, теперь стоял небольшой столик с четырьмя предметами: серебряное перо, миниатюрный меч, очки с разноцветными стёклами и палочка, похожая на его собственную, но словно сделанная из света.

— Что это? — спросил Теодор.

— Ключи, — просто ответила Альтаир. — К дверям, которые вы видите. Каждая ведёт в один из наших миров. И теперь вы можете путешествовать между ними, изучать, понимать… и менять.

Теодор посмотрел на двери, затем на палочку из света на столе:

— Это… огромная ответственность.

— Каждый выбор — это ответственность, — Селезия положила руку ему на плечо. — Но теперь вы не одни несёте её.

Метерон кивнул:

— Творчество в одиночестве может привести к искажениям. Вместе мы уравновешиваем друг друга.

Альтаир взяла серебряное перо и протянула его Теодору:

— Начнём с моего мира? Там есть кое-что, что вам стоит увидеть.

Теодор принял перо, ощущая его тепло в ладони. Он посмотрел на своих новых друзей, на созданную ими комнату, на двери в неизведанные миры.

И впервые за долгое время почувствовал то, чего ему так не хватало после войны.

Надежду.

* * *

Мир Альтаир оказался похож на Токио, но словно нарисованный акварелью — цвета ярче, контуры мягче, реальность немного размыта по краям. Они вышли на крышу небоскрёба, откуда открывался вид на город, раскинувшийся до горизонта.

— Это Мирозданье, — сказала Альтаир, обводя рукой панораму. — Мир, где встречаются все истории. Здесь я была Принцессой в Военной Форме, созданной, чтобы уничтожать.

Она подвела Теодора к краю крыши, где стояло странное устройство, похожее на телескоп:

— Посмотрите.

Теодор наклонился к окуляру и затаил дыхание. В телескоп он видел не звёзды, а множество миров — каждый как маленький шар, наполненный светом и движением. Миры фэнтези и научной фантастики, исторические и футуристические, мрачные и светлые.

— Все эти миры… существуют? — спросил он, не отрываясь от окуляра.

— В определённом смысле, — ответила Альтаир. — Они существуют как истории, рассказанные в вашем мире. И как реальности в своих собственных измерениях.

Теодор отстранился от телескопа:

— Значит, и мой мир… просто история для кого-то?

— Все мы персонажи в чьей-то истории, — мягко сказала Альтаир. — И все мы авторы своих собственных. В этом парадокс и красота творчества.

Она достала свой блокнот и открыла его на странице, где был нарисован замок, поразительно похожий на Хогвартс:

— Ваш мир известен здесь как история о мальчике, который выжил. О Гарри Поттере.

Теодор почувствовал, как земля уходит из-под ног:

— Вы хотите сказать, что вся моя жизнь… выдумка?

— Нет, — твёрдо возразила Альтаир. — Ваши чувства, ваши мысли, ваша боль и радость — всё это реально. То, что ваш мир существует как история в другом измерении, не делает вашу жизнь менее настоящей.

Теодор отошёл к парапету, глядя на город внизу. Это было слишком. Его жизнь, война, через которую он прошёл — всё это часть книги на полке в чьей-то библиотеке?

— Тогда зачем всё это? — спросил он, не оборачиваясь. — Какой смысл в выборе, если всё уже написано?

Он почувствовал руку Альтаир на своём плече:

— Но не всё написано, Теодор. История о Гарри Поттере закончилась его победой над Тёмным Лордом. Но что было дальше? Что случилось с вами? Этого нет в книгах.

Теодор обернулся:

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что, возможно, ваша настоящая история только начинается, — Альтаир улыбнулась. — Здесь, на пересечении миров, вы можете стать не просто персонажем, а соавтором.

Она протянула ему свой блокнот и карандаш:

— Нарисуйте, что было после. После Хогвартса, после войны. Вашу историю, которую никто ещё не рассказал.

Теодор взял блокнот, чувствуя странное спокойствие. Он начал рисовать — неуверенно сначала, затем всё смелее. На бумаге появлялись образы его жизни после войны: опустевшее поместье Ноттов; он сам, бродящий по комнатам, словно призрак; его попытки найти место в мире, который праздновал победу, не замечая тех, кто остался на обочине истории.

И наконец — его прибытие в Токио, встреча с Альтаир, открытие Междумирья.

Когда он закончил, страница была заполнена не просто рисунками, а целой историей в образах. И странным образом Теодор чувствовал себя… легче. Словно, перенеся свою жизнь на бумагу, он смог посмотреть на неё со стороны, увидеть в ней не только боль, но и возможности.

— Ваша история не закончена, — сказала Альтаир, рассматривая рисунки. — И теперь вы можете направить её куда угодно.

Она указала на последний рисунок, где Теодор стоял на перекрёстке дорог:

— Куда ведут эти пути?

Теодор задумался:

— Я не знаю. Я никогда не задумывался о будущем. Просто… существовал.

— Тогда, может быть, пришло время начать создавать, а не просто существовать? — Альтаир протянула руку. — Пойдёмте, я хочу показать вам ещё кое-что.

Они спустились с крыши и вышли на улицы этого странного, акварельного Токио. Прохожие здесь были удивительно разнообразны — персонажи из разных миров, в необычных костюмах, с нечеловеческими чертами. Некоторые выглядели как герои аниме, другие — как персонажи западных комиксов или фэнтезийных романов.

— Они все… из разных историй? — спросил Теодор, стараясь не пялиться слишком откровенно.

— Да, — кивнула Альтаир. — Мирозданье — это перекрёсток. Здесь встречаются персонажи, которые осознали свою природу и вышли за пределы предписанных им ролей.

Они шли по улицам, и Теодор с удивлением замечал знакомые элементы — там витрина магазина волшебных палочек, похожая на магазин Олливандера; тут кафе, напоминающее «Три метлы»; а вот здание, отдалённо напоминающее Гринготтс.

— Это место… создано из кусочков всех миров? — догадался он.

— Именно, — подтвердила Альтаир. — Каждый, кто приходит сюда, приносит частичку своего мира. И вместе эти фрагменты создают нечто новое.

Они остановились перед небольшим зданием из белого камня, с колоннами и стеклянным куполом.

— Галерея Отражений, — представила Альтаир. — Моё любимое место в Мирозданье.

Внутри галерея оказалась заполнена зеркалами — разных форм и размеров, в изысканных рамах и без них, висящими на стенах, стоящими на полу, парящими в воздухе.

— Это не обычные зеркала, — сказала Альтаир, ведя Теодора по центральному проходу. — Они показывают не только то, что есть, но и то, что могло бы быть. Альтернативные версии наших историй.

Она остановилась перед высоким зеркалом в серебряной раме, украшенной рунами:

— Посмотрите.

Теодор шагнул вперёд и затаил дыхание. В зеркале он увидел себя — но не того неуверенного, измученного прошлым молодого человека, каким он был сейчас. В отражении он был старше, увереннее, с лёгкой сединой в тёмных волосах. Он стоял в кабинете, похожем на учительский кабинет в Хогвартсе, и объяснял что-то группе студентов, которые с интересом его слушали.

— Это… я? — прошептал Теодор.

— Это версия вас, которая могла бы существовать, — ответила Альтаир. — Теодор Нотт, который вернулся в Хогвартс не как студент, а как учитель. Который нашёл своё призвание в передаче знаний следующему поколению.

Теодор не мог оторвать взгляд от отражения. Этот другой Теодор выглядел… счастливым. Спокойным. Нашедшим своё место.

— А вот ещё одна возможность, — Альтаир подвела его к другому зеркалу, круглому, в раме из тёмного дерева.

В этом отражении Теодор увидел себя в Министерстве магии, судя по обстановке. Он работал в какой-то лаборатории, создавая новые заклинания, экспериментируя с магией на уровне, о котором он даже не мечтал.

— Исследователь магических инноваций, — прокомментировала Альтаир. — Человек, раздвигающий границы возможного.

Они переходили от зеркала к зеркалу, и в каждом Теодор видел новую версию себя: путешественника, исследующего магические сообщества по всему миру; писателя, создающего истории, которые помогают юным волшебникам понять сложный мир вокруг; даже политика, работающего над реформами в магическом обществе.

— Все эти жизни… они могли бы быть моими? — спросил он, ошеломлённый.

— Могли бы, — кивнула Альтаир. — И всё ещё могут. В этом суть творчества, Теодор. Не просто принимать предписанную роль, а создавать новые возможности.

Она подвела его к последнему зеркалу — небольшому, почти неприметному, в простой деревянной раме.

— Это особенное зеркало, — сказала она тихо. — Оно показывает не альтернативную версию, а то, что уже есть в вашем сердце. То, что вы действительно хотите, но, возможно, боитесь признать.

Теодор осторожно подошёл к зеркалу и посмотрел в него. И увидел…

Себя, сидящего за столом в той самой комнате, которую он создал в Междумирье. Но он был не один. Вокруг него собрались люди — некоторых он узнал: Альтаир, Селезия, Метерон. Другие были незнакомы, но по их внешности можно было догадаться, что они из разных миров.

И все они вместе создавали что-то — писали, рисовали, обсуждали. Создавали новые истории, новые миры. А в центре стола лежала книга, на обложке которой было написано: «Хроники Междумирья: Путешествие Теодора Нотта».

— Сообщество, — прошептал Теодор. — Место, которому я принадлежу. Где моя история имеет значение.

Альтаир мягко улыбнулась:

— Именно это я и увидела в вас, когда мы встретились в парке. Не просто сломленного войной волшебника, а потенциального летописца, того, кто может связать миры через истории.

Теодор отвернулся от зеркала, чувствуя, как в груди разливается тепло:

— Это возможно? Создать такое сообщество?

— Мы уже начали, — Альтаир взяла его за руку. — Комната, которую вы создали в Междумирье, — это первый шаг. Теперь нужно наполнить её жизнью, историями, возможностями.

Они вышли из галереи, и Теодор заметил, что город вокруг стал ещё ярче, словно отражая его внутреннее состояние.

— Что теперь? — спросил он.

— Теперь мы возвращаемся в Междумирье, — ответила Альтаир. — Селезия и Метерон, наверное, уже ждут нас. И, я думаю, пришло время познакомить вас с ещё несколькими друзьями.

Когда они направились обратно к высотке, с которой начали путешествие, Теодор почувствовал странное ощущение — словно что-то щёлкнуло в его сознании, встало на место. Словно он наконец нашёл цель, к которой шёл, сам того не осознавая.

Летописец Междумирья. Связующий миры. Создатель историй.

Впервые за долгое время Теодор Нотт точно знал, кем хочет быть.

Когда Теодор и Альтаир вернулись в созданную им комнату в Междумирье, их ждал сюрприз. Помещение преобразилось — оно стало больше, светлее, а в центре появился большой круглый стол, за которым сидели не только Селезия и Метерон, но и несколько новых лиц.

— А вот и наш новый друг! — воскликнула девушка с яркими розовыми волосами, вскакивая со своего места. — Наконец-то! Я Магейн, кстати. Маг из мира Эльдрия. Слышала, ты тоже волшебник!

— Не напугай его, Маг, — спокойно произнёс высокий мужчина с серебряными глазами. — Я Рэйвен, из мира технологической антиутопии. Приятно познакомиться, Теодор.

— И я Хиро, — поприветствовал его юноша азиатской внешности в школьной форме. — Обычный старшеклассник из Токио. Ну, почти обычный.

Теодор растерянно посмотрел на Альтаир:

— Они все…

— Как и мы, — кивнула она. — Персонажи, осознавшие себя. Создатели своих историй.

Селезия подошла к ним:

— Мы рассказали им о вашей идее. О сообществе летописцев Междумирья.

— И мы в восторге! — воскликнула Магейн, хлопая в ладоши. — Давно пора было создать что-то подобное!

Метерон поправил очки:

— Но есть определённая проблема, Теодор. Чтобы стать полноценным летописцем Междумирья, вы должны пройти испытание.

— Испытание? — Теодор нахмурился. — Какое?

— Создания, — серьёзно ответил Рэйвен. — Каждый из нас прошёл через это. Мы должны создать нечто, что изменит наш родной мир к лучшему, используя силу творчества Междумирья.

Теодор медленно опустился на ближайший стул:

— Изменить мой мир? Но… как? Я даже не знаю, с чего начать.

— Именно поэтому мы здесь, — улыбнулся Хиро. — Чтобы помочь тебе найти свой путь.

Альтаир положила перед Теодором чистый лист бумаги:

— Начнём с простого вопроса: что в вашем мире нуждается в изменении больше всего?

Теодор задумался. После падения Волдеморта в магической Британии многое изменилось — Кингсли Шеклболт стал министром, начались реформы, преследования маглорождённых прекратились. Но глубинные проблемы остались.

— Разделение, — наконец сказал он. — Даже после войны дома Хогвартса остаются разделёнными. Слизеринцы всё ещё воспринимаются как потенциальные тёмные волшебники. Предрассудки никуда не делись, они просто… затаились.

Метерон задумчиво кивнул:

— Классическая проблема «мы против них». В моём мире было то же самое.

— И как вы её решали? — спросил Теодор.

— Через истории, — ответила Селезия. — Истории имеют силу менять восприятие, разрушать стереотипы.

Магейн энергично кивнула:

— Точно! В моём мире была вражда между разными школами магии. Я создала серию иллюзий, показывающих, как маги из разных традиций могут работать вместе. Это не решило все проблемы, но начало диалог.

— История… — задумчиво произнёс Теодор. — Может быть, история слизеринцев, которые боролись против Волдеморта? Их ведь тоже было немало, просто о них меньше говорят.

— Отличная идея, — одобрила Альтаир. — Но как вы хотите представить эту историю?

Теодор вспомнил Галерею Отражений, зеркала, показывающие альтернативные версии:

— А что, если… что, если создать книгу, которая будет не просто рассказывать, а показывать? Как Омут памяти, но в форме книги?

Глаза Хиро загорелись:

— Магическая интерактивная книга! В моём мире есть похожие технологии виртуальной реальности.

— В моём тоже, — кивнул Рэйвен. — Мы могли бы объединить ваши магические знания с нашими технологиями.

Теодор начал набрасывать идеи на бумаге:

— Книга воспоминаний. Содержащая реальные истории слизеринцев, которые сопротивлялись Волдеморту, помогали маглорождённым, боролись за правильную сторону. Когда читатель открывает страницу, он не просто читает — он переживает эти воспоминания, видит события глазами этих людей.

— Эмпатия через погружение, — задумчиво произнёс Метерон. — Очень эффективный метод изменения сознания.

— Но где взять эти истории? — спросил Рэйвен. — Настоящие воспоминания?

Теодор задумался. Действительно, это была проблема. Он знал нескольких слизеринцев, которые тайно помогали сопротивлению, но достаточно ли этого для целой книги?

— Междумирье может помочь, — сказала Альтаир. — Здесь время и пространство текут иначе. Вы могли бы вернуться в прошлое вашего мира, не меняя его, а просто наблюдая, собирая истории.

— Как призрак? — уточнил Теодор.

— Скорее как… наблюдатель в Омуте памяти, — пояснила Селезия. — Вы сможете видеть, но не взаимодействовать.

Теодор почувствовал, как его охватывает волнение:

— Это… это возможно? Вернуться и увидеть, что происходило на самом деле?

— В Междумирье многое возможно, — улыбнулась Альтаир. — Особенно для тех, кто готов творить.

Она подошла к одной из дверей, появившихся в комнате — простой деревянной двери с резной ручкой в форме змеи:

— Эта дверь ведёт в ваш мир, Теодор. Но вы можете настроить её на любое время, любое место.

Теодор подошёл к двери, провёл рукой по деревянной поверхности:

— Как?

— Представьте время и место, куда хотите попасть, — объяснила Альтаир. — Дверь откликнется на ваше намерение.

Теодор закрыл глаза, положив руку на дверную ручку. Куда отправиться сначала? Он вспомнил слухи о том, что профессор Слизнорт помогал прятать маглорождённых студентов во время правления Кэрроу в Хогвартсе. Это могла бы быть хорошая история для начала.

«Хогвартс, 1997 год, кабинет профессора Слизнорта» — чётко представил он.

Дверная ручка под его пальцами потеплела, и когда он открыл глаза, то увидел, что на двери появилась гравировка — герб Слизерина и дата: 16 декабря 1997 года.

— Получилось, — выдохнул он.

— Конечно, — Альтаир положила руку ему на плечо. — Вы готовы отправиться?

Теодор оглянулся на остальных:

— А вы?

— Мы будем ждать вас здесь, — ответил Метерон. — Это ваше испытание, Теодор. Ваша история для рассказа.

— Но прежде чем вы уйдёте, — Селезия протянула ему небольшой серебряный предмет, похожий на карманные часы, — возьмите Хроноскоп. Он поможет вам записывать воспоминания, которые вы найдёте ценными для вашей книги.

Теодор принял Хроноскоп, ощущая приятную тяжесть в ладони:

— Как им пользоваться?

— Просто откройте его, когда увидите момент, который хотите сохранить, — объяснил Хиро. — Он запечатлеет не только изображение, но и эмоции, мысли, контекст.

Магейн подошла и вручила ему небольшой кристалл:

— А это защитный амулет. На всякий случай. Хотя вы будете невидимы, но лучше иметь дополнительную защиту.

Рэйвен добавил:

— И помните: что бы вы ни увидели, вы не можете изменить прошлое. Только наблюдать и учиться.

Теодор кивнул, сжимая в одной руке Хроноскоп, в другой — кристалл:

— Я понимаю. Я буду осторожен.

Он повернулся к двери, глубоко вздохнул и взялся за ручку:

— Я вернусь с историями, которые стоит рассказать.

— Удачи, летописец, — улыбнулась Альтаир.

Теодор открыл дверь, и его охватило странное ощущение — словно он нырял в Омут памяти, но гораздо глубже, гораздо реальнее. Перед ним раскрылся сияющий туннель, и он шагнул в него, чувствуя, как прошлое его мира раскрывается ему навстречу.

Дверь закрылась за ним, и начался его путь летописца — путь собирателя историй, которые могли изменить будущее.

Хогвартс 1997 года встретил Теодора гнетущей атмосферой. Замок, который он помнил светлым и полным жизни, теперь казался тёмным, напряжённым, как натянутая струна. По коридорам ходили студенты, но они двигались быстро, опустив глаза, стараясь не привлекать внимания.

Теодор был невидим для них, как и обещала Альтаир. Он прошёл через стены замка к кабинету Слизнорта в подземельях. Странно было видеть места, которые он знал так хорошо, в этом мрачном состоянии.

Добравшись до кабинета, он обнаружил дверь приоткрытой и осторожно заглянул внутрь. Гораций Слизнорт сидел за своим столом, выглядя гораздо старше и измученнее, чем его помнил Теодор. Перед ним стояла девушка в форме Рейвенкло — он узнал её, хотя никогда не общался с ней лично. Пенелопа Кристал, маглорождённая.

— Мисс Кристал, вы понимаете, что я рискую очень многим, — тихо говорил Слизнорт, озираясь, словно боялся, что их подслушивают.

— Профессор, мне некуда идти, — голос девушки дрожал. — Они забрали моих родителей. Я получила сову от соседей.

Слизнорт тяжело вздохнул, затем встал и подошёл к книжному шкафу. Он коснулся палочкой одной из книг, и шкаф бесшумно отъехал в сторону, открывая небольшое потайное помещение.

— Здесь уже трое таких, как вы, — сказал он. — Я не могу держать вас долго, но несколько дней, пока я не организую безопасный транспорт… это возможно.

Пенелопа со слезами на глазах обняла профессора:

— Спасибо, сэр. Я никогда не забуду этого.

Слизнорт неловко похлопал её по спине:

— Ну-ну, без сантиментов. Быстрее внутрь, и помните — абсолютная тишина.

Когда девушка скрылась в тайнике, и шкаф вернулся на место, Слизнорт тяжело опустился в кресло. Его руки дрожали, когда он наливал себе огневиски.

— Что бы сказали мои слизеринцы, если бы узнали, — пробормотал он. — Их глава факультета прячет маглорождённых…

Теодор открыл Хроноскоп, и тот мягко засветился, записывая сцену. Он чувствовал смешанные эмоции — гордость за своего декана и стыд, что сам никогда не проявлял такой храбрости.

Следующие несколько часов он наблюдал, как Слизнорт проверял сохранность тайника, приносил еду, тихо разговаривал с прячущимися студентами, успокаивал их.

Когда в дверь постучали, Теодор вздрогнул вместе со Слизнортом. В кабинет вошла Алекто Кэрроу, с её вечно неприятной улыбкой.

— Профессор Слизнорт, — протянула она. — Надеюсь, я не помешала?

— Что вы, дорогая коллега, — Слизнорт мгновенно надел маску любезного, слегка рассеянного профессора. — Чем обязан?

— Просто проверяю, всё ли в порядке, — Алекто прошлась по кабинету, внимательно осматривая всё вокруг. — Знаете, ходят слухи, что некоторые профессора… не полностью поддерживают новый порядок в школе.

Она остановилась прямо перед книжным шкафом, за которым прятались студенты, и Теодор затаил дыхание.

Слизнорт рассмеялся, но Теодор заметил, как побелели его пальцы, сжимающие подлокотники кресла:

— Какая чепуха! Кому, как не мне, ценить чистоту крови? Я же глава Слизерина, в конце концов.

— Да-да, конечно, — Алекто повернулась к нему. — И всё же… странно, что несколько студентов пропали без вести, а их поиски ничего не дают.

— Может, они просто сбежали? — предположил Слизнорт. — Времена неспокойные.

— Может быть, — Алекто ещё раз окинула взглядом кабинет. — Что ж, не буду вас больше беспокоить, профессор. Но если услышите что-нибудь… интересное, дайте мне знать.

— Непременно, дорогая, непременно, — кивнул Слизнорт.

Когда дверь за Кэрроу закрылась, он буквально рухнул в кресло, вытирая пот со лба:

— Слишком близко, слишком близко…

Теодор снова активировал Хроноскоп, записывая и эту сцену. Храбрость Слизнорта впечатляла его всё больше.

Следующие несколько дней (или часов в реальном времени — в Междумирье время текло иначе) Теодор путешествовал по Хогвартсу времён правления Кэрроу, собирая истории сопротивления слизеринцев.

Он увидел, как Дафна Гринграсс, которую все считали холодной и безразличной, тайком лечила раны первокурсников после «уроков» Кэрроу, используя зелья, которые она сама варила по ночам.

Он наблюдал, как Блейз Забини, притворяясь лояльным режиму, передавал информацию членам Отряда Дамблдора через зачарованные записки, спрятанные в учебниках библиотеки.

Он увидел даже, как Милисента Булстроуд, известная своей агрессивностью, однажды ночью провела двух маглорождённых хаффлпаффцев через секретный ход из замка, рискуя быть пойманной.

Каждую историю Теодор тщательно записывал в Хроноскоп, понимая, что эти маленькие акты сопротивления, о которых почти никто не знал, были не менее важны, чем героические подвиги Гарри Поттера и его друзей.

Но самое удивительное открытие ждало его, когда он решил проследить за Драко Малфоем. Все знали, что Драко стал Пожирателем Смерти, что его семья была в высшем круге Волдеморта. Но то, что увидел Теодор, заставило его пересмотреть своё отношение к бывшему однокласснику.

Он обнаружил Драко в заброшенном классе на седьмом этаже, куда тот пришёл глубокой ночью. Малфой выглядел ужасно — бледный, с тёмными кругами под глазами, изможденный. Он запер дверь несколькими заклинаниями и достал из-за пазухи небольшой свиток.

— Поттер, надеюсь, ты не такой идиот, каким кажешься, и поймёшь важность этой информации, — пробормотал он, разворачивая свиток и начиная писать. — Следующий рейд Пожирателей планируется на дом Тонкс. Беллатриса жаждет крови своей племянницы и её оборотня-мужа…

Теодор смотрел, как Драко подробно описывает планы Пожирателей, указывает время, имена участников, даже схему защитных заклинаний.

Закончив писать, Драко свернул свиток, запечатал его и вызвал домового эльфа:

— Добби!

С тихим хлопком появился эльф, которого Теодор смутно помнил как бывшего слугу Малфоев.

— Хозяин Драко вызывал Добби? — пропищал эльф, настороженно глядя на Малфоя.

— Я не твой хозяин, — устало сказал Драко. — И слава Мерлину. Доставь это Поттеру, где бы он ни был. И, как обычно, никто не должен знать об этом. Особенно он сам.

Добби взял свиток, кивнул и исчез с тихим хлопком.

Драко опустился на пол, обхватив голову руками:

— Мерлин, во что я ввязался… Если Тёмный Лорд узнает…

Теодор активировал Хроноскоп, чувствуя, как меняется его восприятие. Драко Малфой, символ слизеринской верности Волдеморту, на самом деле был шпионом, рисковавшим жизнью, чтобы передавать информацию Поттеру.

Когда Теодор наконец вернулся в Междумирье, его ждали все в полном составе. Они сидели за круглым столом, который теперь был покрыт различными материалами — бумагой, чернилами, странными технологическими устройствами, принесёнными Рэйвеном и Хиро.

— С возвращением, — улыбнулась Альтаир. — Как прошло ваше путешествие?

Теодор положил Хроноскоп на стол:

— Я нашёл больше историй, чем ожидал. Слизеринцы сопротивлялись — тихо, незаметно, но они сопротивлялись.

— Покажите нам, — попросила Селезия.

Теодор открыл Хроноскоп, и над столом возникли трёхмерные изображения — словно голограммы, но более реальные, наполненные эмоциями и контекстом. История за историей разворачивалась перед ними — Слизнорт, спасающий маглорождённых; Дафна, лечащая раненых; Блейз, передающий информацию; Милисента, помогающая беглецам; и, наконец, Драко, рискующий всем, чтобы саботировать планы Волдеморта.

Когда последнее воспоминание растаяло в воздухе, за столом воцарилась тишина.

— Это… потрясающе, — наконец произнесла Магейн. — Эти истории действительно могут изменить восприятие.

— Теперь нам нужно создать книгу, — сказал Метерон. — Книгу, которая не просто расскажет эти истории, но позволит читателям пережить их.

Рэйвен достал странное устройство, похожее на планшет, но с множеством дополнительных элементов:

— Я могу предложить технологию из моего мира — нейроинтерфейс, который преобразует воспоминания в форму, доступную для восприятия.

Хиро добавил:

— А я знаю способ сделать это интерактивным — чтобы читатель мог выбирать, какую историю исследовать.

Селезия подошла к полке с книгами:

— В моём мире есть концепция «живых страниц» — страниц, которые меняются в зависимости от читателя, показывая то, что ему нужно увидеть.

Теодор слушал их предложения, чувствуя, как внутри растёт волнение. Это могло сработать. Эта книга могла действительно изменить восприятие слизеринцев в магической Британии.

— Но нам нужно больше, — сказал он вдруг. — Не только истории времён Волдеморта. Нам нужны истории о слизеринцах на протяжении всей истории Хогвартса — чтобы показать, что дело не в конкретном времени или ситуации, а в самой природе предрассудков.

Альтаир кивнула:

— Вы правы. И я думаю, вы уже знаете, что делать.

Теодор посмотрел на дверь, ведущую в его мир:

— Мне нужно вернуться. Собрать больше историй. Из разных времён.

— И мы поможем вам создать книгу, которая сохранит их все, — сказала Селезия.

Следующие несколько дней (или недель, или месяцев — время в Междумирье было относительным понятием) Теодор путешествовал по истории магической Британии, собирая истории слизеринцев, которые противоречили стереотипам.

Он увидел, как Финеас Найджелус Блэк, несмотря на все свои предрассудки, спас школу от закрытия во время эпидемии драконьей оспы, рискуя собственной жизнью.

Он наблюдал, как Мерлин (да, сам Мерлин, который, как оказалось, действительно учился в Слизерине в ранние годы Хогвартса) выступал за сотрудничество с маглами, вопреки мнению большинства волшебников своего времени.

Он собрал десятки, сотни историй — больших и малых, героических и повседневных, но все они показывали слизеринцев не как одномерных злодеев, а как сложных людей с собственными мотивами, страхами, надеждами и моральными выборами.

А его новые друзья тем временем работали над созданием книги. Они объединили магию и технологии, интуицию и логику, создавая нечто, чего не существовало ни в одном из их миров.

И наконец настал день, когда всё было готово.

Книга лежала на столе — внешне обычная, в зелёном кожаном переплёте с серебряным тиснением, изображающим змею, обвивающую меч. Но внутри неё был заключён целый мир — мир историй, которые могли изменить восприятие.

— «Иная сторона змеи: Истинные истории Слизерина», — прочитал Теодор название на обложке. — Звучит… правильно.

— Это больше, чем книга, — сказала Альтаир. — Это портал в понимание.

Рэйвен объяснил:

— Когда кто-то откроет её, он сможет не просто прочитать истории, а пережить их — увидеть события глазами их участников, почувствовать их эмоции, понять их выбор.

— Но при этом книга защищена, — добавил Метерон. — Никто не сможет использовать её для вреда или манипуляций.

Селезия положила руку на плечо Теодора:

— Вы прошли испытание, Теодор. Вы создали нечто, что может действительно изменить ваш мир к лучшему.

Теодор осторожно взял книгу в руки, чувствуя её приятную тяжесть:

— Осталось только вернуть её в мой мир.

— И знаете что? — улыбнулась Магейн. — Я думаю, вам стоит лично представить её. Не как Теодор Нотт, бывший слизеринец, а как Теодор Нотт, летописец Междумирья.

Теодор посмотрел на своих новых друзей:

— Вы думаете, я готов?

— Более чем, — кивнула Альтаир. — Но помните: это только начало вашего пути. Настоящее испытание ждёт вас там, в реальном мире.

Теодор кивнул, крепче сжимая книгу:

— Я знаю. И я готов.

* * *

Теодор стоял перед книжным магазином «Флориш и Блоттс» в Косом переулке, нервно сжимая в руках экземпляр «Иной стороны змеи». Прошла неделя с его возвращения из Междумирья в реальный мир, и сегодня был день презентации книги.

Он до сих пор не мог поверить, как быстро всё произошло. Когда он принёс рукопись владельцу магазина, тот сначала отнёсся скептически — ещё одна книга о войне, кому она нужна? Но стоило ему открыть первую страницу, как его лицо изменилось. Он провёл с книгой целый день, а затем связался с издательством. Через три дня был подписан контракт, ещё через два книга была готова к продаже.

— Нервничаете? — раздался знакомый голос.

Теодор обернулся и увидел Альтаир, стоящую рядом с ним — в простом серебристом платье, с блокнотом в руках, выглядящую совершенно обычно среди волшебников и ведьм Косого переулка.

— Вы здесь, — выдохнул он. — Я думал… я не был уверен, что вы можете покинуть Междумирье.

— На короткое время могу, — улыбнулась она. — Особенно когда один из наших летописцев представляет свою первую книгу.

— Остальные тоже здесь?

— Не физически, — Альтаир указала на свой блокнот. — Но они наблюдают. И очень гордятся вами.

Теодор глубоко вздохнул:

— Я боюсь, что это всё бессмысленно. Что никто не захочет читать о хороших слизеринцах.

— Доверьтесь своему творению, — мягко сказала Альтаир. — Истории имеют силу, которую мы даже не всегда осознаём.

Они вошли в магазин, который был уже полон людей. Теодор с удивлением увидел, что пришли не только его бывшие однокурсники-слизеринцы, но и студенты других факультетов, профессора Хогвартса, даже несколько авроров в форменных мантиях.

Владелец магазина, мистер Блоттс, радостно замахал ему:

— А вот и наш автор! Прошу вас, мистер Нотт, всё готово для презентации.

Теодор прошёл к небольшому возвышению, где был установлен стол с экземплярами его книги. Рядом стояла волшебная витрина, в которой плавали трёхмерные изображения из книги — лица слизеринцев, о которых он писал.

— Добрый день всем, — начал Теодор, удивляясь, насколько спокойно звучит его голос. — Спасибо, что пришли на презентацию «Иной стороны змеи».

Он обвёл взглядом собравшихся, замечая знакомые лица — Дафну Гринграсс, смотрящую на него с лёгкой улыбкой; Блейза Забини, скрестившего руки на груди с выражением вежливого интереса; профессора Слизнорта, занявшего лучшее место в первом ряду.

И, к его удивлению, Драко Малфоя, стоящего в тени у дальней стены, с непроницаемым выражением лица.

— Я написал эту книгу не для того, чтобы обелить Слизерин или очернить другие факультеты, — продолжил Теодор. — Я написал её, чтобы показать правду. Сложную, неоднозначную правду о людях, которые делали выбор в трудные времена. О том, что храбрость, верность, ум и амбиции не привязаны к цветам факультетов. О том, что в каждом из нас есть все эти качества, и именно наш выбор определяет, кто мы есть.

Он открыл книгу, и над ней появилось трёхмерное изображение — профессор Слизнорт, тайком выводящий маглорождённых студентов из замка.

— Эта книга не просто расскажет вам истории, — сказал Теодор. — Она позволит вам пережить их. Увидеть глазами тех, кто был там. Почувствовать то, что чувствовали они. Понять выборы, которые им приходилось делать.

Изображение сменилось — теперь это была Дафна, лечащая раны младшекурсника после «урока» Кэрроу.

— В этой книге собраны истории не только времён последней войны, но и всей истории Хогвартса, — продолжал Теодор. — От Мерлина, который, вопреки распространённому мнению, действительно учился в Слизерине и выступал за сотрудничество с маглами, до студентов, которые сражались в Битве за Хогвартс на стороне света.

Следующее изображение заставило многих присутствующих ахнуть — Драко Малфой, тайком передающий информацию Ордену Феникса через домового эльфа.

Теодор заметил, как Драко напрягся, а его рука инстинктивно дёрнулась к палочке.

— Некоторые из этих историй могут показаться невероятными, — сказал Теодор, глядя прямо на Малфоя. — Некоторые герои предпочли бы остаться в тени. Но правда заслуживает быть услышанной, особенно сейчас, когда мы строим новый мир на руинах старого.

Он закрыл книгу, и изображения исчезли:

— Я не прошу вас изменить своё мнение о Слизерине или о конкретных людях. Я прошу только об одном — прочитайте эту книгу с открытым сердцем. И, возможно, вы увидите, что мир не так чёрно-бел, как кажется.

Наступила тишина, а затем зал взорвался аплодисментами. Теодор с удивлением увидел, что даже некоторые гриффиндорцы энергично хлопали.

Началась официальная часть презентации — люди подходили за автографами, задавали вопросы, делились своими историями. Теодор с удивлением обнаружил, что многие слизеринцы благодарили его за то, что он дал им голос, а студенты других факультетов признавались, что никогда не думали о войне с этой стороны.

Профессор Слизнорт подошёл с слезами на глазах:

— Мой мальчик, я и не подозревал, что кто-то знал о моих маленьких… подвигах. Я так боялся, что меня будут помнить только как труса, сбежавшего в начале битвы.

— Вы спасли десятки жизней, профессор, — тихо ответил Теодор. — Это не меньший подвиг, чем сражаться на передовой.

Дафна Гринграсс взяла книгу, задумчиво перелистывая страницы:

— Как ты узнал, Тео? О том, что я лечила детей? Я никому не рассказывала.

— Скажем так, у меня есть свои источники, — улыбнулся Теодор.

— Эта книга… она особенная, — Дафна провела рукой над страницей, и изображение на ней словно ожило. — Как ты это сделал?

— С помощью друзей, — Теодор посмотрел на Альтаир, которая наблюдала за происходящим с лёгкой улыбкой.

Когда основной поток посетителей схлынул, к столу подошёл Драко Малфой. Он выглядел напряжённым, почти враждебным.

— Нотт, — коротко кивнул он. — Интересная книга.

— Спасибо, Малфой, — так же коротко ответил Теодор.

Драко оглянулся, убеждаясь, что никто не подслушивает:

— Откуда ты узнал? О моём… участии.

— Ты же не думал, что это останется полностью тайной, — мягко сказал Теодор.

— Я надеялся, — Драко провёл рукой по волосам. — Поттер знает?

— Не от меня, — покачал головой Теодор. — Но, может быть, ему стоит узнать? Это могло бы изменить многое.

Драко взял книгу, рассматривая обложку:

— Почему ты это сделал, Нотт? Зачем ворошить прошлое?

— Не чтобы ворошить, — ответил Теодор. — А чтобы исцелить. Мы все несём шрамы той войны, Малфой. И некоторые из них никогда не заживут, если мы будем продолжать делить мир на чёрное и белое.

Драко долго смотрел на него, затем кивнул:

— Возможно, ты прав. — Он положил на стол галлеоны за книгу. — Я прочту её. И… спасибо, Нотт. За правду.

Когда Драко ушёл, Альтаир подошла к Теодору:

— Вы сделали это, — тихо сказала она. — Вы начали менять свой мир.

Теодор покачал головой:

— Одна книга не изменит всего.

— Нет, — согласилась Альтаир. — Но она может стать началом. Семенем, из которого вырастет нечто большее.

После презентации они вышли на улицу. Косой переулок был полон людей, спешащих по своим делам, не подозревающих, что среди них — создательница из другого мира и летописец Междумирья.

— Что теперь? — спросил Теодор. — Я вернусь с вами?

Альтаир посмотрела на него с лёгкой грустью:

— Вы можете. Междумирье всегда будет открыто для вас. Но я думаю, ваше место сейчас здесь. Ваш мир нуждается в своём летописце.

Теодор кивнул, чувствуя, что она права:

— А как я найду вас снова?

Альтаир протянула ему небольшой серебристый ключ:

— Этот ключ откроет дверь в Междумирье из любого места. Просто приложите его к любой двери и подумайте о нас.

Теодор принял ключ, ощущая его тепло в ладони:

— Я буду скучать по вам. По всем вам.

— Мы не прощаемся, Теодор, — улыбнулась Альтаир. — Мы просто начинаем новую главу. И помните: теперь вы не просто наблюдатель своей жизни. Вы её автор.

Она поцеловала его в щёку и отступила:

— До встречи в историях, летописец.

И прежде чем Теодор успел ответить, Альтаир растворилась в воздухе, оставив после себя лишь лёгкий аромат чего-то неуловимо знакомого — как запах только что написанной книги.

Теодор стоял посреди Косого переулка, сжимая в одной руке экземпляр своей книги, в другой — ключ от Междумирья. Вокруг шумела жизнь магической Британии — не идеальная, всё ещё заживляющая раны войны, но движущаяся вперёд.

И впервые за долгое время Теодор Нотт точно знал, что он не просто часть этой жизни. Он её создатель. Летописец. Тот, кто записывает истории не только прошлого, но и будущего.

Он положил ключ в карман и направился вперёд, к новым историям, которые ждали, чтобы быть рассказанными.

* * *

Три месяца спустя Теодор сидел за столиком в маленьком кафе в магическом квартале Токио. Перед ним лежал раскрытый блокнот, в котором он делал заметки для своей новой книги — сборника историй о волшебниках разных стран, объединённых общими ценностями, несмотря на культурные различия.

«Иная сторона змеи» имела неожиданный успех — не только в Британии, но и за её пределами. Волшебники из разных стран писали Теодору, делясь своими историями, своими версиями борьбы с предрассудками и разделением.

Он как раз записывал особенно интересную историю о японском волшебнике, который во время войны с Гриндевальдом создал убежище для магических существ, преследуемых обеими сторонами конфликта, когда почувствовал чей-то взгляд.

Подняв голову, он увидел девушку за соседним столиком — с серебристыми волосами и блокнотом в руках. Она улыбнулась ему и подняла чашку в приветственном жесте.

Теодор улыбнулся в ответ, но не подошёл. Не было необходимости. Он знал, что Альтаир и остальные всегда рядом, в Междумирье, готовые встретить его, когда он решит снова навестить их.

За прошедшие месяцы он несколько раз использовал серебряный ключ, возвращаясь в комнату, которую создал в пространстве между мирами. Каждый раз она была немного другой — отражая изменения в нём самом, в его восприятии мира.

Иногда он работал там над своими книгами, иногда просто разговаривал с друзьями из других реальностей, обмениваясь историями и идеями. А иногда они вместе отправлялись в путешествия по другим мирам — не как наблюдатели, а как летописцы, собирающие истории, которые заслуживали быть рассказанными.

И каждый раз, возвращаясь в свой мир, Теодор привносил с собой частичку Междумирья — новый взгляд, новое понимание, новую возможность.

Девушка за соседним столиком закрыла свой блокнот и встала. Проходя мимо Теодора, она на мгновение остановилась:

— Красивая история получается, — сказала она, кивнув на его записи.

— Спасибо, — ответил Теодор. — Она ещё не закончена.

— Лучшие истории никогда не заканчиваются, — улыбнулась девушка. — Они просто переходят в новую главу.

Она вышла из кафе, и Теодор вернулся к своим записям, но мысли его были уже далеко — в пространстве между реальностью и вымыслом, где все истории существуют одновременно, ожидая своего рассказчика.

Был ли его опыт в Междумирье реальным или это был лишь сон измученного войной разума, ищущего исцеления? Имело ли это значение, если результат был настоящим — книги, меняющие восприятие; связи, исцеляющие старые раны; истории, создающие мосты между разделёнными мирами?

Теодор посмотрел в окно кафе, где в отражении на мгновение увидел не только себя, но и силуэты своих друзей из Междумирья — Альтаир, Селезию, Метерона и других, стоящих за его спиной, словно хранители его истории.

Видение исчезло так же быстро, как появилось, но Теодор улыбнулся. Реальны они или нет, их влияние на его жизнь было неоспоримым. Они помогли ему найти свой голос, свою цель, своё место в истории.

И разве не в этом суть всех историй? Не в том, чтобы различать реальность и вымысел, а в том, чтобы находить истину, спрятанную между ними?

Теодор закрыл блокнот и положил руку на карман, где хранил серебряный ключ — его пропуск в Междумирье, в мир бесконечных возможностей и историй.

Сегодня вечером, решил он, он снова воспользуется им. У него была новая история для друзей — история о волшебнике, который нашёл своё призвание в том, чтобы быть мостом между мирами.

История, которая, как и все лучшие истории, была где-то между сном и явью, между реальностью и воображением.

История, которая, как и сам Теодор, только начиналась.