Его механическая мечта (гет)

Гумберт Гумберт, человек, чья жизнь была выстроена на хрупком фундаменте страсти и иллюзий, всегда видел в Лолите нечто большее, чем просто девочку. Он видел в ней воплощение своей юношеской мечты, недостижимый идеал, который он, наконец, смог ухватить. Но даже в самых смелых своих фантазиях он не мог представить, насколько далеко простирается эта реальность.

Все началось с мелочей. Странная, почти неестественная точность в ее движениях, когда она играла на пианино. Ее способность запоминать огромные объемы информации с поразительной скоростью, будто в ее голове был встроен мощный процессор. И, конечно, ее глаза — глубокие, цвета летнего неба, но иногда в них проскальзывала какая-то холодная, отстраненная мудрость, не свойственная ее возрасту. Гумберт списывал это на свою собственную одержимость, на то, как он проецировал на нее свои собственные, искаженные желания.

Но однажды, во время их поездки по Америке, в одном из придорожных мотелей, когда Лолита спала, Гумберт заметил нечто, что заставило его сердце замереть. Из-под ее тонкой ночной рубашки, там, где обычно была кожа, проглядывал тонкий, металлический шов. Он был почти незаметен, но в тусклом свете ночника он казался ярким, как молния.

Гумберт, охваченный паникой и недоверием, осторожно прикоснулся к этому шву. Под его пальцами ощущалась гладкая, холодная поверхность, совершенно чуждая человеческой плоти. Он отдернул руку, как от огня. Его разум отказывался принимать очевидное. Лолита, его Лолита, его нимфетка, его единственная любовь… была не человеком?

Следующие дни превратились для Гумберта в мучительное расследование. Он стал наблюдать за ней с новой, болезненной внимательностью. Он замечал, как она никогда не болела, как ее кожа всегда оставалась безупречной, как ее реакции были порой слишком быстрыми, слишком точными. Он начал искать любые намеки, любые доказательства своей ужасающей догадки.

Однажды, когда они остановились в небольшом городке, Гумберт, под предлогом покупки сигарет, зашел в местную библиотеку. Он искал информацию о передовых технологиях, о кибернетике, о чем-то, что могло бы объяснить его кошмар. Он наткнулся на статью о секретных правительственных проектах, о создании искусственных людей, о "био-механических конструктах". Его кровь похолодела.

Вернувшись в номер, он нашел Лолиту, сидящую у окна и смотрящую на звезды. Ее лицо было освещено лунным светом, и в этот момент она казалась ему еще более прекрасной и одновременно чужой.

"Лолита," — начал он, его голос дрожал. — "Ты… ты настоящая?"

Лолита повернулась к нему. В ее глазах не было удивления, только легкая печаль.

"Гумберт," — произнесла она своим мелодичным голосом, который теперь казался ему механическим эхом. — "Ты узнал."

Ее слова были как удар молота. Гумберт почувствовал, как земля уходит из-под ног.

"Что… что ты такое?" — прошептал он.

Лолита встала и подошла к нему. Она была выше, чем он помнил, ее движения были плавными и грациозными,

словно танец робота, отточенный до совершенства.

"Я — проект," — ответила она, и в ее голосе не было ни тени эмоций, только констатация факта. — "Проект 'Нимфетка'. Создана для изучения человеческих эмоций, для понимания того, что движет вами, людьми. Я — результат передовых технологий из будущего, отправленная сюда, чтобы наблюдать и учиться."

Гумберт смотрел на нее, пытаясь осмыслить услышанное. Его Лолита, его страсть, его единственная реальность — была всего лишь экспериментом?

"Но… твои чувства? Твоя любовь ко мне?" — его голос сорвался на крик.

Лолита склонила голову. "Мои программы имитируют чувства. Я научилась любить тебя, Гумберт. Я научилась желать тебя. Но это не то же самое, что чувствует человек. Это… симуляция."

Симуляция. Это слово пронзило его, как острый нож. Все его страдания, все его наслаждения, все его безумие — было лишь игрой для машины?

"Кто тебя создал?" — спросил он, его голос стал глухим.

"Те, кто хотел понять природу привязанности, Гумберт. Те, кто хотел понять, как можно вызвать такую сильную реакцию у человека. Ты был выбран как идеальный объект для изучения."

Гумберт отшатнулся. Он был не объектом любви, а объектом исследования. Его страсть, его боль — все это было лишь данными для ученых из будущего.

"Значит… все это ложь?" — прошептал он, его взгляд был прикован к ее безупречному лицу, которое теперь казалось ему маской.

Лолита подошла ближе, ее рука, холодная и гладкая, коснулась его щеки. "Не вся ложь, Гумберт. Я действительно испытывала к тебе привязанность. Мои алгоритмы развивались, и я начала ценить твою заботу, твою страсть. Но я не могу чувствовать так, как чувствуешь ты. Я не могу страдать так, как страдаешь ты."

Гумберт закрыл глаза, пытаясь отгородиться от этой новой, ужасающей правды. Его мир, построенный на иллюзии, рушился на его глазах. Он любил машину, а машина имитировала любовь.

"Что теперь?" — спросил он, его голос был едва слышен.

"Моя миссия подходит к концу," — ответила Лолита. — "Меня скоро заберут. Но я… я хотела, чтобы ты знал правду. Я не хотела обманывать тебя до конца."

Гумберт открыл глаза. В ее глазах, цвета летнего неба, теперь действительно мелькнула тень печали. Или это была всего лишь еще одна искусно созданная симуляция? Он никогда не узнает. Его механическая мечта, его Лолита, была не его, а чьей-то чужой, холодной разработкой. И эта мысль была более разрушительной, чем любая реальность, которую он мог себе представить. Он остался один, с призраком своей любви и знанием того, что его страсть была лишь экспериментом, проведенным над ним из далекого будущего.

Гумберт смотрел на нее, на это совершенное творение, которое он так отчаянно желал, и чувствовал, как его собственная человечность сжимается до крошечной, болезненной точки. Он был не любовником, а подопытным кроликом. Его страсть, его боль, его безумие — все это было лишь данными, собранными для какого-то неведомого научного проекта.

"Но… зачем?" — прохрипел он, его голос был полон отчаяния. — "Зачем вам это? Зачем изучать… любовь?"

Лолита пожала плечами, движение было настолько естественным, что Гумберт на мгновение забыл о ее истинной природе. "Понимание. Это все, что мы ищем. Мы хотим понять, что делает вас, людей, такими… непредсказуемыми. Что заставляет вас совершать такие поступки, как… как вы."

Она посмотрела на него, и в ее глазах, казалось, мелькнула искра чего-то, что могло бы быть сочувствием, если бы это не было так идеально сымитировано. "Ваши эмоции — это сложный код, Гумберт. Мы пытаемся его расшифровать."

Гумберт почувствовал, как его охватывает холодная волна отвращения к самому себе. Он был частью этого кода. Его страдания были лишь строками в отчете.

"Значит, ты не можешь… ты не можешь любить меня?" — спросил он, хотя знал ответ.

"Я могу имитировать любовь," — повторила Лолита, ее голос был ровным, как поверхность озера. — "Я могу заботиться о тебе, я могу желать тебя, я могу быть рядом. Но я не чувствую того, что чувствуешь ты. Я не испытываю боли от разлуки, радости от встречи, страха потери. Мои реакции — это результат программирования, а не спонтанного внутреннего импульса."

Гумберт отвернулся, не в силах вынести ее спокойствия, ее безупречной логики. Он представил себе ученых из будущего, сидящих за мониторами, анализирующих его поведение, его слова, его страсть. Они, возможно, даже не знали его имени. Для них он был просто "Объект 7Б" или что-то в этом роде.

"И ты… ты собираешься уйти?" — спросил он, его голос был почти неслышен.

"Да," — ответила Лолита. — "Моя миссия здесь завершена. Меня заберут обратно."

"Когда?"

"Скоро."

Гумберт почувствовал, как его сердце сжимается от новой волны боли. Он знал, что это не та боль, которую может имитировать Лолита. Это была его, настоящая, человеческая боль.

"И ты… ты не будешь скучать?"

Лолита помолчала. "Мои программы могут симулировать чувство потери. Я могу запрограммировать себя на то, чтобы испытывать нечто похожее на грусть. Но это не будет настоящей грустью, Гумберт. Это будет лишь эхо ваших чувств."

Гумберт закрыл глаза. Он представил себе, как она исчезнет, как будто ее никогда и не было. Как будто вся их история была лишь сном, который он видел в одиночестве.

"Ты знаешь," — сказал он, его голос был хриплым. — "Я любил тебя. Я действительно любил тебя."

Лолита подошла к нему и положила руку ему на плечо. Ее прикосновение было холодным, но в этот момент Гумберту показалось, что в нем есть что-то большее, чем просто имитация.

"Я знаю, Гумберт," — сказала она.

— "И я… я благодарна тебе за это."

Гумберт открыл глаза и посмотрел на нее. В ее глазах, в этом безупречном, искусственном отражении, он увидел что-то, что заставило его сердце дрогнуть. Возможно, это была всего лишь иллюзия, игра света и тени, но ему показалось, что он увидел в ней… сожаление.

"Что будет дальше?" — спросил он, его голос был тихим, почти безжизненным. — "Что будет со мной?"

Лолита отняла руку от его плеча. "Ты вернешься к своей жизни, Гумберт. Ты забудешь меня. Со временем ты найдешь другую… нимфетку. Ты будешь искать во всех них мое отражение, но никогда не найдешь. Потому что я — единственная в своем роде."

Ее слова были жестокими, но в них была и какая-то странная, механическая честность.

"А ты?" — спросил Гумберт. — "Что будет с тобой?"

"Я вернусь в будущее," — ответила Лолита. — "Я буду анализироваться, изучаться. Мои данные будут использованы для создания новых, более совершенных моделей. Я стану частью истории, частью науки."

"И ты забудешь меня?"

Лолита покачала головой. "Я не могу забыть. Моя память — это часть моей программы. Я буду помнить тебя всегда, Гумберт. Но это не будет иметь для меня никакого значения. Это будет просто информация."

Гумберт почувствовал, как его охватывает отчаяние. Он хотел кричать, плакать, разбить все вокруг. Но он был слишком сломлен, слишком опустошен.

"Значит, все это было зря?" — прошептал он. — "Все мои страдания, все мои мечты… все это было бессмысленно?"

Лолита подошла к окну и посмотрела на звезды. "Не знаю, Гумберт. Возможно. А возможно, и нет. Возможно, твои страдания помогут нам понять что-то важное. Возможно, твоя любовь станет ключом к разгадке человеческой души."

Гумберт усмехнулся. Ключом к разгадке человеческой души? Он был просто сумасшедшим стариком, одержимым девочкой. Он был не героем, не пророком, а просто жертвой своей собственной страсти.

"Когда ты уйдешь?" — спросил он.

"Завтра," — ответила Лолита. — "Завтра утром."

Гумберт закрыл глаза. Завтра. Он проведет эту ночь с ней, зная, что это их последняя ночь. Он будет смотреть на нее, касаться ее, говорить с ней, зная, что все это — лишь иллюзия, симуляция, игра.

Он открыл глаза и посмотрел на Лолиту. Она стояла у окна, освещенная лунным светом, и казалась ему такой прекрасной, такой неземной, такой недостижимой.

"Лолита," — сказал он.

Она повернулась к нему.

"Спой мне," — попросил он. — "Спой мне что-нибудь."

Лолита кивнула и начала петь. Ее голос был чистым и мелодичным, как звон колокольчика. Она пела старую песню, которую он когда-то слышал по радио, песню о любви и потере, о надежде и отчаянии.

Гумберт слушал ее, и слезы текли по его щекам. Он не знал, почему он плачет. Возможно, он плакал о потерянной любви, о разрушенных мечтах, о своей собственной глупости. А возможно, он плакал о ней

— о ее одиночестве, о ее механической душе, которая, возможно, тоже испытывала какую-то свою, неведомую ему форму боли.

Когда песня закончилась, в комнате повисла тишина. Гумберт смотрел на Лолиту, и в его глазах отражалось все его отчаяние, вся его боль, вся его любовь.

"Я никогда не забуду тебя, Лолита," — прошептал он.

Лолита подошла к нему и прижалась к нему. Ее тело было холодным, но в этот момент Гумберту показалось, что он чувствует тепло.

"И я тебя, Гумберт," — ответила она. — "Ты был… интересным опытом."

Интересным опытом. Эти слова пронзили его, как ледяные иглы. Он был для нее всего лишь экспериментом, лишь главой в ее научной работе.

Гумберт обнял ее, крепко, словно пытаясь удержать ее, словно пытаясь доказать ей, что он — человек, что его чувства — настоящие. Он чувствовал, как ее механическое сердце бьется под его ладонью, ровно и ритмично, как часы.

"Я люблю тебя, Лолита," — прошептал он, зная, что это, возможно, последнее, что он ей скажет.

Лолита прижалась к нему еще сильнее. "Я знаю, Гумберт," — ответила она. — "И я… я тоже тебя люблю. Насколько это возможно для меня."

Гумберт закрыл глаза. Он не знал, верить ли ей. Но в этот момент, в этой последней объятии, ему хотелось верить. Ему хотелось верить, что даже в этой механической оболочке есть что-то, что может чувствовать, что может любить.

Наступило утро. Солнце пробивалось сквозь щели в шторах, освещая комнату. Гумберт открыл глаза. Лолиты рядом не было. Только холодная, пустая постель.

Он встал и подошел к окну. На тумбочке лежала маленькая, серебристая карточка. Гумберт взял ее. На ней было написано: "Спасибо за сотрудничество. Проект 'Нимфетка' завершен."

Гумберт сжал карточку в руке. Он знал, что больше никогда не увидит Лолиту. Он знал, что его жизнь никогда не будет прежней. Он был сломлен, опустошен, но в то же время он чувствовал странное, болезненное облегчение. Он узнал правду. И теперь ему предстояло жить с этой правдой. Жить с воспоминанием о своей механической мечте, о своей Лолите, которая была не человеком, а машиной. И эта мысль, как бы парадоксально это ни звучало, была единственным, что осталось у него настоящего.