Бесполезный шрам (гет)

Гермиона сидела на полу в темноте, обхватив колени, и поток воспоминаний сливающийся с горькой реальностью, заставлял ее тело непроизвольно дрожать.

Он вошел в ее жизнь не как человек, а как наваждение, под предлогом работы. Это был он. Драко Малфой. Его голос, специально выверенный, низкий, с хрипотцой, проникал под кожу, каждый раз, когда он говорил ей:

— Забудь весь мир и просто будь со мной.

Они работали вместе над Министерским проектом по реабилитации бывших Пожирателей смерти. Она решала кто достоин второго шанса, а кто отправится в Азкабан. На смерть. Он был куратором с ее стороны.

Та ночь, когда он появился на пороге, пахла дождем и дорогим виски. Он вошел без стука, взял ее лицо в ладони — с нежностью, от которой перехватило дыхание. Она выдохнула, чувствуя, как предательски тело тянется к нему.

— Твои слова… мы не можем….

— Перестань, — его губы коснулись ее виска, шепот обжег кожу. — Ты просто будь со мной и умирай со мной.

И она была его. Чувствовала как его пальцы развязывают пояс халата. Как губы спускаются к шее, оставляя влажный след. Как он входит в нее с тихим стоном, и мир сужается до размера этой кровати, до такта их сердец. В эти моменты он был таким настоящим. Таким ее.

Он мог быть нежным. Невыносимо нежным. Будить ее поцелуями в спину, приносить кофе в постель, читать для нее, пока она засыпала у него на груди. Он запоминал, какой она любит чай, и смеялся над ее привычкой читать за едой. Он создавал иллюзию любви с таким мастерством, что она начала верить.

— Останься сегодня до утра, — просила она, прижимаясь к его спине, когда он уже одевался, чтобы уйти.

Он оборачивался, его глаза — серые с каплей темноты — смягчались на миг. Он целовал ее в лоб.

— Следующей ночью. Обещаю.

Ложь была слаще любой правды.

А потом он исчез. Он не отвечал на звонки. Она неделю жила в агонии, рисуя в воображении ужасы, которые могли с ним случиться.

Сейчас она знала. Он заключил пари: сколько дней потребуется, Гермионе Грейнджер, чтобы она «упала перед ним на колени» и сама освободила тех, кто ему нужен был на свободе. Но знание не спасало. Оно лишь заставляло ненавидеть себя сильнее. Он был ее бешеным пульсом по ночам. Ее самой постыдной зависимостью.

А потом под дверь подсунули свежий выпуск «Пророка».

Снимок занимал всю первую полосу. Драко Малфой на светском рауте. Улыбается. Его рука обнимает за талию Асторию Гринграсс. Заголовок кричал: «Возрождение рода: наследник Малфоев исполняет договор». Внизу мелким шрифтом цитата из его интервью:

«Все это время я вел переговоры по освобождению важных членов управляющего совета. Это был вопрос выживания нашего наследия. Некоторые… связи пришлось поддерживать ради достижения цели. Но это всего лишь бизнес. Жестокий, да».

Она прочла это и не поняла. Потом прочла еще раз. И еще.

«Некоторые связи пришлось поддерживать».

Ее любовь. Ее боль. Ее унижение. Ее тело, которое он исследовал с мнимой нежностью. Ее доверчивые вздохи в темноте. Все это — связи. Бизнес. Цель, а не просто уничижительное пари.

Она не плакала. Она сидела на полу в темноте, обхватив колени. И прокручивала единственное невыносимо издевательское и жестокое голосовое сообщение, :

«Я просто врал тебе, что во мне есть любовь. Это часть моих шоу».

И он выиграл пари. Он всегда выигрывал. Без лишних извинений.

Гермиона провела пальцами по ковру, где он стоял тем первым вечером. Ничего. Ни пылинки. Ни воспоминания. Лишь тишина, на которую он обменял ее душу.

И самый страшный след был не на коже. Он был внутри — осознание, что каждая нежность была расчетом. Каждая страсть — ложью. А его просьба «умирай со мной» оказалась самой циничной: он убил ее, а сам просто ушел в другую жизнь, оставив бесполезный шрам.