Грезы рассыпаются (гет)

Инеж сразу поняла, что они во сне Джеспера.

Каноэ неспешно плыло вниз по узкой реке. Из темной зеленой воды торчали скрученные корни мангровых зарослей. Сквозь лиственный полог пробивались лучи заходящего солнца. Фонарь на носу лодки слабо мерцал маслянисто-желтым цветом.

Инеж вытащила «Санкту Алину» и крутанула. Удобный вес, идеальный баланс. Метни она нож, тот полетел бы прямо, а не как должен в реальности — с небольшим отклонением влево из-за дефекта.

Стоящий на носу лодки Каз оглянулся.

— Грезишь, Инеж?

Видимо, это он так шутил. У Каза было странное чувство юмора. Наверняка он знал, что они грезят: не зря ведь носил свой тотем во сне и наяву. Даже сейчас сложенные на набалдашнике трости руки были затянуты в перчатки.

— Похоже на то.

Каз не улыбнулся, но краешек его губ слегка дернулся в намеке на усмешку.

Инеж почти всегда могла определить, когда находилась в чужом сне. «Зверинец» научил своих девочек находить малейшие неточности в работе самых талантливых сновидцев: неправильный запах, ошибочно выставленный свет и цвет, недействующие законы физики. В случае Джеса понять было нетрудно. Его незатейливые сны представляли собой пейзажи с реками и лесами, полные выразительных деталей: далекий крик баклана или запах дерева, пропитанного солью. Инеж они нравились больше, чем сны остальных людей.

— Приближаемся, — предупредил Джеспер. Он стоял на корме, управляя гондолой с помощью длинного весла.

Инеж убрала нож и накинула капюшон.

Лодка пришвартовалась у старого покосившегося причала. Инеж ловко выпрыгнула из лодки, а вот у Каза возникли трудности. Трость опасно скользила по влажному настилу. Каз воткнул трость в зазор между досками и, скрежеща зубами, поднялся на причал.

Лодка качнулась. Джеспер выругался.

— Осторожнее, босс.

— Я осторожен. В следующий раз вообрази твердую землю, Джеспер.

— Ты сам предложил грезить в моей голове. Что просил, то и получил. Если хотел архитектурные навороты, то нужно было обращаться к Матиасу.

— Если бы мы полагались на Матиаса всякий раз, когда нужно выстроить пейзаж сна, мы бы никогда не получили работу.

— Да ладно. Не знаю, что ты имеешь против Матиаса. Лично мне приятно, когда нас сопровождает здоровый кусок норвежской говядины. Чувствуешь себя в безопасности.

Инеж мудро промолчала. Она бы подала Казу руку, но знала, что предложение помощи его оскорбит.

— Пойдемте, — резко бросил Каз. — Мы тратим время.

Они двинулись вперед.

Пристань вела к хижине с соломенной крышей. Вход закрывала занавеска из бус. В грязных окнах виднелись отблески пламени очага.

У входа Каз остановился и дважды постучал тростью по причалу. Джеспер вздохнул, взвел курок пистолета и встал на стреме.

— Как всегда, веселье проходит мимо меня, — пожаловался он.

— Ты и так много веселишься, — пробормотала Инеж. Джеспер подмигнул ей.

Каз раздраженно прочистил горло. Джеспер закатил глаза и жестом показал, что будет держать рот на замке. Инеж вытащила ножи.

Каз хотел отодвинуть занавес, но помедлил, а затем просвистел. Следуя сигналу, Инеж встала у него за плечом, готовая в любой момент прикрыть его собой.

Каз расправил плечи и вошел в хижину. Его Призрак последовала за ним.

Внутри сидел мужчина и грел руки у огня. Редеющие светлые волосы, зачесанные назад, короткая борода, прозрачные голубые глаза, похожие на цветное стекло. Незнакомец носил пальто с воротником-стойкой и синей вышивкой на обшлагах. В нагрудном кармане виднелись часы на золотой цепочке.

— Мистер Бреккер, вы опоздали.

Каз застыл. Инеж и Джеспер встревоженно переглянулись. Откуда Ван Эк знал, кто они?

— Примите мои извинения, мистер Ван Эк. Уверяю, что не заставлю вас потрать время впустую.

Мужчина снисходительно указал на стул у огня. Каз не двинулся с места.

— Мы пришли предложить свои услуги, — резко произнес Каз.

— Ваши услуги? — с плохо скрываемым интересом переспросил Ван Эк.

— Вам нужен извлекатель.

Инеж напряглась. Она ненавидела, когда Каз напоминал филе, что они во сне. Играя в эту игру оставалось надеяться, что филя не догадается проверить свой тотем. К счастью, Ван Эк попался на удочку.

— Мне? — Усмехнулся он.

Каз шагнул вперед.

— Давайте не будем унижать друг друга притворством.

— Даже не думал об этом.

— У вас есть работа. У меня есть команда. Не вижу причин, по которым нам стоит отказываться от сотрудничества.

Ван Эк сложил руки на коленях.

— Я тоже.

— Отлично.

Каз казался отстраненным, но по шелковистым ноткам в хриплом голосе Инеж знала, что он доволен.

— Все зависит от того, что вы готовы предложить, — улыбнулся Ван Эк.

Каз обвел комнату тростью.

— Вам грозит большая опасность. Ваши секреты, мистер Ван Эк, в большой опасности. Вам нужен тот, кто сможет защитить ваше подсознание.

— Неужели?

— Пока мы разговариваем, команда по извлечению исследует ваш разум, чтобы выведать информацию. Они проникли сквозь ментальный барьер и, вероятно, находятся где-то поблизости.

Инеж очень хотелось закатить глаза.

В мангровых зарослях пронзительно завыл ветер.

— Это все?

— Мы предлагаем вам защиту. За плату.

Ван Эк задумчиво сцепил руки в замок.

— Что ж, прежде чем я рассмотрю ваше щедрое предложение, хотелось бы, чтобы ваш имитатор за дверью перестал целиться мне в голову.

Каз молчал всего секунду, но по этой короткой заминке Инеж поняла, что он застигнут врасплох.

— Очень хорошо. Джеспер, — скучающе позвал Каз.

Джес вошел в хижину, на ходу убирая пистолет в кобуру, и встал по правую руку от Каза, готовый прикрыть от атаки его больную ногу. Инеж мысленно поблагодарила его.

— Теперь мы можем продолжить?

— Нетерпеливый, — заметил Ван Эк и сложил руки на колени. — Как вы там сказали ранее? «Уверяю, что не заставлю вас потрать время впустую»?

Каз не удостоил Ван Эка ответом. Он никогда не повторял дважды.

Ван Эк улыбнулся.

— Отлично. Если бы я был на вашем месте, мистер Бреккер — а я каждый день благодарю Святых, что не нахожусь, — я бы беспокоился не о чужом времени, а о своем… Учитывая, как стремительно оно истекает.

За окном сверкнула вспышка молнии. Следом прокатился раскат грома, и по крыше забарабанил дождь.

— Я не понимаю, о чем вы, — процедил Каз.

— Я говорю, что вы что вы потерпели неудачу, сэр. Причем полную, ведь я не только знаю, что вы извлекатель, который проник в мой разум с помощью PASIV и отправил нас в этот странный лес, чтобы украсть мои секреты… но и то, что времени у вас не осталось.

Джеспер потянулся к кобуре. Инеж двинулась к нему. Они сошлись, как молния на застежке, и одновременно атаковали. Ван Эк повалился на пол, Каз выругался. Раздался новый раскат грома.

— Я не приказывал убивать его.

— Он знал, — бросила Инеж, поворачивая спиной к трупу. — Каким-то образом он понял, что мы делаем.

Джеспер опустился на колени, вытащил из трупа «Санкт Петра» и вложил ей в руку, пока Инеж боролась с тошнотой. Стоило моргнуть, как перед глазами вырисовывалась картина с бездыханным телом. Даже осознание, что мужчина на самом деле жив, не могло унять дрожи.

— Да, потому что я ему сказал, — огрызнулся Каз. — Еще пять минут…

— Нет. Времени не осталось

— Инеж права, грядет выброс, — он поднял палец вверх, и, как по сигналу, воздух сотряс третий раскат грома. Дождь усилился. — Кроме того, он собирался позвать свои проекции. Не знаю, как тебе, а мне не нравятся существа, которых я не могу убить с тридцати шагов. Я не горю желанием вступать в рукопашную схватку с ментальной охраной Яна Ван Эка, особенно в таком месте.

— Возможно, тебя это ошеломит, Джеспер, но я плачу тебе, чтобы ты разбирался враждебными проекциями. А не убивал филь до того, как я смогу извлечь информацию.

— Это уже не важно, — перебила Инеж. — Ты слышал его. Работа окончена. Выброс на подходе. Мы провалили задание, Каз.

Каз взглянул на нее с таким видом, будто ее слова его слегка задели, и произнес:

— «Препятствие» превращается в «провал» только при отсутствии воображения.

Молния ударила в хижину, и мир побелел.

* * *

Каза разбудило пение птиц.

Одно из самых приятных пробуждений на его памяти. Просыпаться после сомнацина все равно что всплывать с самого дна бассейна. Это дезориентировало и оставляло медный привкус во рту. С другой стороны, если он не принимал сомнацин, то просыпался оцепеневшим и уставшим, сжимая кинжал под подушкой. Изредка он просыпался с криком, и тогда Инеж врывалась в его спальню с оружием наготове. Но Каза это не беспокоило. Без сомнацина, он редко спал.

Они сидели на скамье в парке. Светило солнце. Сквозь кроны деревьев виделась арка Золотых ворот. По крутым холмам за парковой оградой вереницей тянулись светлые таунхаусы. Каз вздохнул полной грудью. В воздухе витали запахи мокрой травы и города. Очнувшаяся Инеж сразу принялась упаковывать PASSIV. Джеспер потянулся, как кошка, и зевнул. Между ними, скривив рот, дремал Ван Эк.

— Ублюдок, — Джеспер пнул его в щиколотку. — Прежде чем он проснется, надо ему «сливку»⁽¹⁾ сделать.

— Или наставить тумаков.

Каз ненавидел людей, которые попусту тратили его время. Таких, как Ван Эк — генеральный директор «Ван Эк Солюшенс», набожный католик и последний человек на земле, которого заподозришь в том, что он замешан в незаконной индустрии кражи снов. Каз не мог понять, как ублюдку удалось с первого взгляда распознать команду извлекателей и злился на себя за это. Как он мог такое допустить? Ван Эк прошел специальную подготовку? Обладал связями в бизнесе снов? Ему явилось божественное откровение?

— Раз уж все пошло по одному месту, предлагаю выпить. Кто за?

— Сейчас восемь утра, Джеспер.

— Я в лондонском часовом поясе.

— Каков план? — вклинилась Инеж.

Каз почти физически ощущал на себе тяжесть ее взгляда.

У них было пять минут до того, как проснется Ван Эк. Они рассчитали дозу сомнацина, чтобы осталось время на побег. Они потеряют деньги, найдутся другие клиенты. Как всегда. Каз отбросил свою капельницу. Секунда, чтобы все обдумать, и еще две, чтобы продумать запасные варианты.

— Джеспер.

Джеспер уставился на протянутую руку, а затем нерешительно протянул свою.

— Пистолет, Джеспер.

— А, — Джеспер с облегчением выдохнул, достал из кобуры Вальтер и отдал Казу.

— Мы на виду, — предупредила Инеж, оглядываясь через плечо.

В такую рань парк пустовал, за исключением пары бегунов и пары, что выгуливала собаку.

— Я в курсе.

— Выстрелишь в него, и прибежит охрана.

— Знаю. Собирай PASIV. Как только он очнется, придется действовать быстро.

Инеж сложила капельницы в чемодан. Внешне аппарат напоминал черный кожаный дипломат с серебряной фурнитурой, но стоило взять его в руки, как разница в весе давала о себе знать. Модель сделали по заказу Каза. Пришлось вывалить огромную сумму, но скрытность того стоила.

Ван Эк пошевелился, его веки задрожали. Он зевнул и уставился на Каза с самодовольной улыбкой.

Каз выстрелил ему в колено.

По парку разнесся крик боли. Бегуны на дорожках остановились. Джеспер вздрогнул. Инеж отвернулась.

— Кто сказал вам, что мы придем?

— Никто! Никто мне не говорил! — прорыдал Ван Эк.

— Кто ваш информатор?

— Никто… я могу объяснить… клянусь…

— Мне нужно имя. Болигер? Ротти? — Каз наставил пистолет на другое колено. — Я больше не буду спрашивать.

— Никто мне не говорил! Никто! Информатора не было… и я пытался…

Пуля раздробила коленную чашечку.

Ван Эк закричал.

— Кто научил вас совместным снам?

— Я сам, — всхлипнул Ван Эк. — Ходили слухи… о том, что можно украсть секреты, я хотел знать…

— Правда? Вы, законопослушный бизнесмен, решили завести себе новое хобби?

— Нет! Я хотел нанять извлекателя… у меня есть работа… Я должен был знать… что получу.

Бегуны с пустыми лицами одновременно бросились на звуки выстрелов.

— Каз, — предупреждающе бросила Инеж.

Каз ее проигнорировал и направил дуло пистолета в грудь Ван Эка.

— Ты знал, что мы придем. Только четыре человека знали, что мы сегодня придем. Трое из них здесь. Один из них я. Я не говорил, и я знаю, что эти двое не говорили. Так кто слил тебе план?

Джеспер прицелился и выстрелил и бегуна. Тут упал на землю, но почти сразу за ним появился другой. Через парк к ним устремилась толпа враждебных проекций. Инеж достала ножи.

— Каз, — взмолилась она.

Он мельком взглянул на нее, давая понять, что слышал предостережение. Ван Эк с усилием поднял голову. По его лицу текли сопли и слезы.

— Нет никакого информатора.

— Твоя удивительная верность крысе утомляет.

— Нет никакой крысы. Ты сам сказал, что только четыре человека знали, — прохрипел Ван Эк. Четыре, Грязные Руки.

— Да. — Каз нахмурился.

Догадка пришла к нему в голову, когда Ван Эк сдавленно простонал:

— Ты поручился за троих. А что насчет четвертого?

Меж тем проекции быстро окружали их. Джеспер отстреливался, но их были слишком много.

— Клиент был четвертым, — сказал Каз.

Одна из проекций бросилась за Джеспера. Он всадил ей промеж глаз и тут же поразил вторую в горло. Инеж поставила PASSIV и поспешила к нему на выручку.

— Все правильно, — Ван Эк слабо улыбнулся. Между зубов текла кровь из прокушенного языка.

Каз нажал на курок.

* * *

Полуденный свет пробивался сквозь занавески гостиничного номера. Сквозняк трепал их у открытого окна, так, что занавески хлопали друг о друга, словно крылья птиц. Королевский люкс отеля «Плаза» ждал в безмолвной роскоши, когда четверо лежащих на полу пробудятся от беспокойных снов.

Каз сел и вытащил капельницу. Сразу за ним очнулись Джеспер и Инеж. Каждый украдкой проверил свои тотемы. Каз из вежливости отвернулся, хотя давно знал их тайны. Инеж проверяла баланс ножа, а Джеспер — пистолета. Каз не спрашивал, и они тоже молчали. Не важно. Он никогда не позволит им грезить в своей голове, а значит, не придется имитировать их тотемы. Тем более, они тактично не расспрашивали его о его собственном. Каз редко в своей жизни сталкивался с уважением и благородством, но всегда готов был отплатить тем же. Чувство благодарности было не менее обременительным долгом, чем кредитный.

Не говоря ни слова, они принялись за работу. Джеспер снял капельницы, а Инеж протерла журнальный столик, чтобы не оставить отпечатков. Каз поднялся и поправил на себе пальто. Джеспер передал ему PASIV.

Они уже были у двери, когда голос Ван Эка заставил их остановится.

— Знаете, я впечатлен.

Инеж резко обернулась с ножом в руке. Каз даже не заметил, как она его достала.

— И удивлен, — шатаясь, Ван Эк поднялся с пола. Каз нехотя впечатлился. Он знал, как трудно заставить себя проснуться после сомнацина. — Хороший бизнесмен не уходит без гонорара.

Каз помедлили.

— Я беру плату только за выполненную работу, мистер Ван Эк.

— А вы считаете ее невыполненной? — Ван Эк с насмешливым удивлением оглядел гостиничный номер. — Мы все еще спим?

— Решайте сами. Но извлечение было неполным.

— Я не согласен. В конце концов, ты вытащил секрет?

— Какой секрет?

— Что я вас нанял.

Каз ненавидел оставаться в дураках. Особенно, когда его оппонент не был ему ровней.

«Глупый филя, тебя переиграл этот жалкий шут? Легковерный идиот!»

Часы пробили четыре раза. С улицы доносились звуки города: гудки автомобилей и гомон толпы. Каз сверлил Ван Эка взглядом. Джеспер глянул на часы.

— Не зря он мне не нравился. Мы опаздываем на самолет.

— Я оплачу вам билеты. Или я куплю авиакомпанию, — предложил Ван Эк. — Смотря что будет легче. Почему бы вам не остаться? Позавтракайте. Я закажу обслуживание номера. Могу я предложить вам кофе?

Ван Эк посмотрел на Инеж.

— Можете не убирать нож, если вам так спокойнее. Уверяю вас, вам нечего меня бояться. В жизни, как и во сне, я совершенно безобиден, — он улыбнулся. — Между прочим, у вас изумительная меткость. Где вы учились?

Инеж стиснула зубы и не ответила. Казу вдруг захотелось, чтобы Ван Эк никому не улыбался, особенной ей. По правде, он бы не возражал, если бы Ван Эк больше на нее не смотрел.

Но он не мог упустить выгоду. Он не собирался бояться лысеющего венчурного капиталиста, который уже молил его о пощаде.

— Почему?

— Почему что, мистер Бреккер?

— Я думал, мы договорились не скромничать.

Ван Эк заулыбался шире.

— Тебя интересует, почему я предложил вам три миллиона долларов за то, чтобы раскрыть секрет, который я уже знал?

Каз промолчал.

— Потому для работы мне нужен исключительный специалист. И несмотря на хорошую репутацию, я должен был убедиться, мистер Бреккер, что Вы — лучший в своем деле.

— И? — холодно спросил Каз. — Подхожу ли я вашим стандартам?

— Не просто подходите, а превосходите, — вынес вердикт Ван Эк. — Сон во сне… гениальная концепция. Я читал статьи, теории, но никогда не слышал, чтобы это делалось в полевых условиях. Как вам удалось создать формулу сомнацина, без риска попасть в лимб?

«Не легко», мог бы ответить Каз, но ему не хотелось доставлять Ван Эку удовольствие. У Нины ушло девять месяцев, чтобы разработать нужный состав. Джеспер и Матиас служили подопытными во время экспериментов, и оба клялись, что это было худшим из всего, что Каз просил их сделать — а это о чем-то да говорило.

— Коммерческая тайна, мистер Ван Эк. Формула обойдется вам гораздо дороже, чем три миллиона.

— Отлично. Я хотел попросить вас назвать вашу цену… но мне не нужно. В любом случае, секрет, который мне нужен, гораздо ценнее.

— Вы не договариваете. Если у вас есть работа, говорите. Если нет, то я и моя команда уходим.

— Вы так нетерпеливы. Куда-то торопитесь?

— Всегда.

Что было правдой. Каждая минута, проведенная здесь, каждая секунда, потраченная впустую на игру с Ван Эком или любым другим клиентом, были лишь промедлением на пути к цели. Работа была для Каза лишь средством для получения рычагов влияния — денег, репутации, информации — но не самоцелью. Никто не попадал в индустрию снов по собственному желанию. Таких людей сковывал контракт, денежный долг или жажда мести.

— Понимаю. Тогда буду говорить прямо. Двадцать миллионов долларов. И любые ресурсы, которые вам нужны.

Инеж ахнула. Джеспер восторженно захохотал.

— Что за секрет стоит двадцать миллионов долларов? — недоверчиво спросил он.

Ван Эк оскалился.

— Вы когда-нибудь слышали о юрде пареме?

Каз подал плечами.

— Это человек?

— Ха! Нет.

— Юрда — это уличный наркотик, — тихо проронила Инеж, удивив всех в комнате. Она обращалась к Казу, игнорируя Ван Эка. — Сомнацин, смешанный с опиоидами. Обычно морфином. Вызывает зависимость, относительно дешевый. Бедняки принимают его, чтобы делиться снами. Это единственный способ грезить вместе без PASIV.

Джеспер обеспокоенно глядел на напарницу. Каз глянул на Ван Эка.

— Вы говорили об этом?

— Не совсем. Ваша подруга права, однако ее информация неточная. Юрда парем хоть и создан на той же химической основе, что и юрда, но обладает исключительными свойствами, не сравнимыми с любыми смесями сомнацина на рынке. Если верить моим источникам, парем дает полный контроль над пейзажем сна.

Каз подавил ухмылку.

— Чудесно. С таким же успехом я могу торговать воздухом.

— О чем вы?

— Обученный эфириал может управлять ландшафтом сна с помощью обычного сомнацина. Вы описали способность, которая уже существует.

— Эфириал, — медленно повторил Ван Эк.

— Особый класс сновидцев. — пояснил Каз — Они могут манипулировать тканью реальности, строить ландшафты, менять законы физики по своей прихоти. То, что корпориал делает со сновидцем, эфириал делает со сном.

— Американцы называют их архитекторами, — вздохнул Джеспер. — Кажется, вы думаете, что если дать чему-то другое название, то можно притвориться, что другая страна не додумалась до этого раньше.

У Ван Эка загорелись глаза.

— Да, я слышал об этих… «архитекторах».

— Значит понимаете, что вас обманули.

— Не обязательно. Я знаю, что архитекторы существуют. Я также знаю, что настоящие архитекторы редки, и в целом слабы. Тех, кто способен полностью контролировать пейзаж снов, не появлялось со времен…

— Санкта Алины, — закончила Инеж.

Ван Эк заинтересованно наклонил голову.

— Верующая?

— Сомневаюсь, мистер Ван Эк, что мы с вами единоверцы.

— Но истории вы знаете.

— Каждому сновидцу, хоть раз принимавшему юрду, известны эти истории, — отрезал Каз. — Вы несете чушь. Эфириалами рождаются, а не становятся.

— Так было раньше. Юрда парем изменит все.

— Это невозможно.

— Уверены? — Ван Эк подался вперед. — Вам хотелось бы стать эфириалом, Каз Бреккер? Обладать силой настоящего архитектора? Подчинить сон своей прихоти?

— Возможно, — пожал плечами Каз. — Но мои желания не имеют значения, если такого наркотика не существует.

На лице Ван Эка промелькнуло разочарование, но он быстро взял себя в руки.

— Тогда что вы скажете насчет на двадцать миллионов долларов? Уж в деньги-то вы верите.

Каз почувствовал на себе тяжелый взгляд Инеж. Иногда ему казалось, будто она читает его мысли, что успокаивало и ужасало в равной мере. И теперь он хотел, чтобы она узнала о его мыслях, прежде чем осуждать.

«Двадцать миллионов позволят никогда не работать. Двадцать миллионов — и Пекка Роллинс будет у меня в руках. Двадцать миллионов — и ты оставишь Отбросов и эту жизнь позади».

— Пятьдесят.

Ван Эк расхохотался.

— Вы еще тот парень! Меня предупреждали, что вы дерзкий, но не упомянули, что наглый. Нет. Двадцать.

— Пятьдесят.

— Двадцать пять. За то, что развлекли меня.

— Пятьдесят.

— Не усложняйте, мистер Бреккер, есть и другие извлекаторы.

— Тогда наймите их. Мне все равно. Меньше, чем за семьдесят они не возьмутся.

— И удачи в поиске желающих, — вставил Джеспер. — Думаете, идиоты нашего калибра обходятся дешево?

Каз на мгновение задумался, а не столкнуть ли Джеспера из окна высотки.

— Тридцать, — подумал, вздохнул Ван эк. — И только потому что вы меня рассмешили, а мистер Фахи сделал дельное замечание.

Джеспер ликующе воскликнул. Сумма была больше той, на которую Каз рассчитывал, но он специально тянул время, чтобы заставить Ван Эка понервничать.

Бизнесмен протянул руку.

— Мы договорились?

Каз не стал пожимать протянутую ладонь, вместо этого он сел в кресло, закинув ногу на ногу.

— Расскажите мне о работе.

---

1) пранк, когда шутник облизывает палец и засовывает его жертве в ухо

Вернуться к тексту

Как правило, Нина Зеник выпивала чашку кофе за завтраком, флюте⁽¹⁾ шампанского за обедом и бокал вина за ужином. Услышав имя человека, который пришел навестить ее, она потребовала вина пораньше.

Лето в Будапеште выдалось знойным. Земля плавилась под ногами, а небо было прозрачным, как вода на мелководье. Нина распахнула окна таунхауса, чтобы впустить внутрь легкое дуновение бриза. На полу, словно рухнувшие после поединка борцы, лежали персидские ковры. Кирпичные стены украшали яркие гобелены.

Нина, растянувшаяся на шезлонге, поправила вырез красной комбинации. От пота та стала прозрачной, и ей нравилось притворяться при клиентах, что она этого не замечает.

В дверь постучали. Нина задумчиво взглянула на спящего в постели клиента. Коренастый мужчина лет сорока, может, сорока пяти, с тонкими седыми волосами и круглым подбородком. На его лице читалась радость. Рядом стояла капельница с PASIV.

— Входите.

Двери распахнулись, впуская Каза Бреккера и две его вооруженные до зубов тени. Нина даже поднялась.

— Значит, ты жив, — вздохнула она.

— Прости, что разочаровал, — Каз остановился посреди комнаты и оперся трость. Обманчиво вальяжная поза.

Можно подумать, поход к мануальному терапевту убьет его. Скорее, умрет мануальный терапевт.

— Я была бы разочарована, если бы думала, что ты мертв.

— Лестно, что ты так веришь в меня.

— Это не вера. Если ты пойдешь на дно, то утащишь всех собой. Весь мир узнает, когда Каза Бреккера не станет. И устроит вечеринку, — добавила Нина.

Призрак вздернула подбородок. Единственный видимый знак неудовольствия, не считая опасного блеска в глазах. Каз лишь кивнул, признавая правоту Нины. Пожалуй, он расценил ее слова как комплимент.

Нина потянулась за бокалом.

— Итак, в какой дыре вы прозябали восемь месяцев?

— Тут и там. Нью-Йорк. Детройт. Сан-Франциско.

— Ах, Штаты.

— Ужасно по ним скучаешь?

— Не дразни меня.

— Я не дразню. Просто спрашиваю.

— Чего ты хочешь, Каз? —резче, чем хотела, спросила Нина.

Каз не ответил, и Нине очень захотелось выдрать ему волосы.

— Кто это? — он кивнул на клиента.

— Тебе же все равно, — бросила Нина. — Даже не думай, Джеспер.

Джеспер с виноватым видом отошел от фарфоровой вазы.

— Прости. Я просто любовался.

— Любоваться можно на расстоянии.

— Ах, но пощупать веселее, — ухмыльнулся Джес.

— Подойди и поприветствуй меня как следует, — поманила его Нина. — Ты так долго пробыл с этой бандой, что забыл о манерах.

Джеспер подошел и чмокнул ее в щеку.

— Я никогда не забуду, как обращаться с леди.

Она взяла его за подбородок и поцеловала, не касаясь.

— Ты что-то хочешь от меня.

— И кто теперь забыл о манерах?

— Манеры нужны для общения с джентльменами, а не с угрюмыми похитителями снов и студентиком, что целуется, как нашкодивший щенок.

Джеспер прижал руки к сердцу.

— Как грубо, Нина. Ты так сильно по мне скучала?

— Я ни по кому из вас не скучала. Но если выбирать, то по тебе я не скучала меньше. Чего ты хочешь, Каз? У меня клиент, как ты заметил.

— Кажется, он не против.

Ее клиент мирно спал во время их разговора, ни о чем не подозревая. Он заплатил за три часа осознанного сновидения и Нина, как единственный проживающий в Будапеште корпориал, любезно предоставила ему эту услугу. Ее составы сомнацина по-прежнему оставались лучшими по эту сторону Берлина, даже когда немцы были на шаг впереди. Ей не обязательно было находится возле клиента — обычно она не грезила с ними, и за такую услугу брала дополнительную плату, но любой стоящий химик никогда не оставит сновидца соединенным с PASIV.

— Даже если так, я работаю, так что давай побыстрее.

Каз слегка ухмыльнулся.

— Ты обычно пьешь на работе?

Нина нахмурилась и отставила бокал с вином.

— Нет. Тебе удается пробуждать во мне самое худшее.

— Меня обвиняли в этом и раньше, и намного худшие люди, Нина. Я хочу нанять тебя для работы.

— Тебе нужен сомнацин?

— Нет. Намечается крупное дело, и мне нужен сердцебит.

Нина замотала головой.

— Нет. Я больше этим не занимаюсь.

— Нина…

— Я отставке. Никаких грез и извлечений.

— Даже за неприлично большую сумму денег?

— Нет.

— Нет? Ты даже не выслушала, какой будет твоя доля. Очень красивое число.

— Я химик. Хочешь купить мои составы, пожалуйста. Но я больше не работаю со снами.

— Даже за четыре миллиона долларов?

Нина ненавидела этого самодовольного мальчишку, который думал, что можно купить полмира, а другою половину запугать.

«Не все продается. Когда-нибудь ты найдешь то, что не сможешь купить, и это сломает тебя».

Каз поморщился. Нина не знала, как это понять. Эмоциональный диапазон Каза в принципе ограничивался гримасами.

— Хорошо. В таком случае нет смыла предлагать тебе второй вариант.

Нина на миг нахмурилась, а затем резко села.

— Pizdabol.

— Не в этом.

— Ты нашел его.

— С трудом. Американцы хорошо его спрятали.

— Где он? — Нина вскочила с шезлонга. — Я искала месяцами. У меня были записи из каждой тюрьмы, каждого следственного изолятора, каждого посольства… я думала, что они убили его…

— Ах, Нина. Волшебство исчезнет, если объяснить, как работает трюк.

— Я хочу его увидеть.

На секунду ей показалось, что Каз начнет торговаться, и Нина приготовилась наорать на него.

— Хельвар, — позвал Каз.

Дверь распахнулась. Нина круто развернулась на каблуках и неверяще наблюдала, как Матиас Хельвар возвращается в ее жизнь.

Он казался выше, чем ей помнилось. Отросшие золотисто-светлые волосы, неухоженная борода. Льдисто-голубые глаза смотрели на нее с теплом норвежского озера.

Матиас был одет в светлые джинсы и потертую темно-серую кожаную куртку не по размеру. На шее висел серебряный крест, и Нина рефлекторно коснулась своего крестика. Матиас словно явился прямиком из фильма шестидесятых или ее самых жутких кошмаров.

— Матиас, — прозвучало хрипло и отчаянно, но Нине было все равно.

— Нина, — нараспев произнес Матиас. Почти без акцента.

Нина шагнула ему на встречу и остановилась, когда он скрестил руки на груди.

— Я… как ты?

Он сузил глаза.

— Я так долго тебя не видела, — сдавленно произнесла Нина. И часто думала… как ты там.

Нина мучилась многочисленными вопросами. Во снах она всегда возвращалась на белый парусник у берегов Греции, где они провели девять чудесных дней по пути в Марокко. Они плавали, исследовали соседние архипелаги, а по вечерам Нина готовила сомнацин, и они грезили вместе.

— Матиас? — несмело позвала она, когда он не ответил.

Но стило ей сделать шаг вперед, как Матиас наставил на нее пистолет.

Нина отшатнулась. В ту же секунду Джеспер приставил дуло пистолета к виску Матиаса, а Инеж вытащила ножи.

— Помни о нашем соглашении, дрюскель, — резко бросил Каз.

— Я помню, — Матиас не сводил с нее взгляда, полного ненависти. — Ты сказал, что ни один волос не должен упасть с ее головы.

— Верно. Ни один волос не должен упасть. Вполне ясно. У тебя нет оправдания.

— Тогда, не ворчи, демжин. Я не коснулся ни одного ее волоса.

Каз не удивился, что его слова поняты буквально.

— Тогда убери пистолет. Ты не выстрелишь в нее.

Матиас сильнее сжал пистолет.

— А если выстрелю?

— Тогда Джеспер пустит пулю тебе в префронтальную кору, и мне придется искать нового химика и нового архитектора.

— Может, оно того стоит.

Сердце Нины затрепетало. Ей хотелось сосредоточиться на пистолете, но взгляд против воли блуждал по лицу Матиаса. Прошу. Прошу, не надо, подумала она. Матиас стиснул челюсти. Он выглядел как статуя, высеченная из мрамора. Это напомнило ей об их первой встрече.

Каз фыркнул.

— Ты мне не веришь? — Матиас взвел курок. — Ты, кто только и мечтает о мести. Думаешь, мне не хватит смелости?

— Во-первых, да. Твоя страна явно не учит солдат блефовать. Не думаю, что ты застрелил бы ее в пустой комнате с запертыми дверями, и уж точно не средь бела дня с пистолетом у своей головы. Во-вторых, я намерен наслаждаться своей местью дольше трех миллисекунд, за которые пуля пробьет череп.

— Ты думаешь только о собственном удовольствии, — с отвращением выдохнул Матиас.

— А ты, значит, собираешься пристрелить мисс Зеник на благо нации? Не смеши. Убери пистолет, Матиас, или Джеспер заставит тебя. И для этого необязательно тебя убивать.

— Vær så snill, kjære⁽²⁾, — прошептала Нина.

— Заткнись, — прорычал Матиас. — Ты не имеешь права.

Нина быстро сморгнула навернувшиеся на глаза слезы.

— Прости, — повторила она и заметила, как его лицо смягчилось.

Каз встал между ними.

— Хватит. У вас будет достаточно времени решить свои личные вопросы, пока летим до Амстердама.

— Амстердам? С чего ты решил, что я поеду в Амстердам?

— Потому что туда мы и отправляемся. У меня есть друг, который живет в Нидерландах, и он великодушно предложил нам пожить в его доме. Полагаю, тебе понравится.

У Каза не было друзей, а значит, выбор слов неслучаен.

— Извини, но я на такое не соглашалась.

— Не соглашалась. Но поедешь.

— И что заставляет тебя так думать?

— Потому что в противном случае я позвоню в ЦРУ и сообщаю местонахождения Матиаса Хельвара.

Нина сжала кулаки.

— Ты этого не сделаешь.

— Люди всегда мне это говорят, — хмыкнул Каз. — Я думал, ты знаешь меня лучше.

— Я говорил тебе, что она не согласится. Ничто не доставит ей большего удовольствия, чем наблюдать, как ты отправишь меня в цепях обратно к американцам, — Матиас криво улыбнулся Казу. Он не ненавидел вора. Каз был необходимым злом, которое Матиас мог понять.

— Это неправда, — тихо произнесла Нина.

— Докажи, — потребовал Каз и протянул ей билет.

Нина не колеблясь взяла талон.

— Мы вылетаем через четыре часа. Достаточно времени, чтобы упаковать чемоданы, попрощаться, а также заняться любыми… оставшимися делами. — Он кивнул на клиента позади нее. — Если тебя не будет на месте, когда начнется посадка, я позвоню, и ЦРУ будет ждать нас в Амстердаме.

— А если я приду?

— Тогда вы оба получите желаемое. Ты — четыре миллиона долларов и чистую совесть; он — то же самое и билет на самолет до Осло, и без труда пересечет границу, — Увидев подозрительный взгляд Матиаса, он устало добавил. — Я лично гарантирую это.

— Ты дал клятву, демджин.

— Что хорошо помню. Ты заставил меня изложить все в письменном виде.

Как будто слова, записанные на бумаге, чего-то стоили.

— Матиас, — в отчаянии позвала Нина. — Послушай: чтобы не пообещал тебе Каз, это плохая сделка. Он обманет тебя. Ты не будешь в безопасности, даже если выполнишь работу. Послушай, останься здесь. Останься со мной. Я смогу защитить тебя.

На этот раз она не даст ему уйти.

Каз закатил глаза. Джеспер сочувственно улыбнулся.

— Jeg vil heller dø.

Я лучше умру.

Слова камнем упали с губ Матиаса.

Нина сглотнула ком в горле и повернулась к Казу.

— Четыре часа? — уточнила она.

— Да.

Нина кивнула и засунула билет в декольте.

— Какой же ты ублюдок, Каз.

— Нина, дорогая, сейчас не время флиртовать.

— Если ты причинишь ему боль или позволишь кому-то причинить ему боль…

— Ты убьешь меня?

— О, нет, конечно, — Нина мрачно улыбнулась, и ей показалось, что Каз вздрогнул. — Я знаю твои сны, Грязные Руки. На твоем месте я бы опасалась сердцебитов.

* * *

Среди Отбросов существовало негласное правило: не пускать Джеспера за руль.

Дорога вилась вдоль берега реки, и сквозь деревья то и дело мелькала широкая голубая лента. Инеж быстро гнала «Бентли», быстрее необходимого, на вкус Джеспера, сбавляя скорость лишь на поворотах. Они хорошо провели время в Амстердаме: у него было целых пятнадцать минут, чтобы насладится городскими развлечениями, прежде чем Каз затолкал их в машину и велел ехать за город.

— Ты же сказал, что твой друг живет в Амстердаме, — пожаловался Джеспер.

— Нет, я сказал, что мы летим в Амстердам, — поправил Каз, листая какую-то книгу. — И что мой друг живет в Нидерландах. Ты просто сделал ошибочные выводы.

— Я хотел посетить район красных фонарей.

— Что же ты мне не сказал, Джеспер. Ведь для меня нет ничего важнее твоих развлечений.

Джеспер отвернулся к окну.

— Надеюсь, тебя укачивает.

— Отлично. Блевать я буду на твои ботинки.

Джеспер фыркнул, но на всяких случай закинул ноги на сиденье.

Через час езды к востоку от Амстердама Инеж свернула с трассы на просеку, засыпанную гравием. Две мили через густой лес, и они выехали на залитую солнцем подъездную дорожку. Широкая равнина ухоженного газона, с полем для гольфа, тянулась к берегу озера, где стоял увитый плющом величественный особняк из винно-красного кирпича в георгианском стиле, с двускатной крышей и кремово-белыми квойнами⁽³⁾. Крышу венчали четыре дымохода, из которых шел дым. С западной стороны располагалась кованая терраса с видом на озеро. Поодаль находился гараж на три машины, перед которым припарковался красный «Порше» Нины с блестящими зеркалами.

По пути к особняку Джеспер заметил глиняный корт, огороженный живой изгородью; оранжерею, напоминавшую бриллиант; загон с лошадьми.

— Святые, твой друг какой-то принц?

— В некотором роде, — пожал плечами Каз.

— Эй, Каз?

— М-м.

— Я прощаю тебя за то, что ты не поселил нас в Амстердаме.

— Я так и думал.

Инеж припарковалась рядом с «Порше». Джеспер выскочил из машины и присвистнул.

— Разбираем комнаты. Королевский люкс мой! А еще я хочу поплавать. Вода теплая? Хотя не важно.

Каз и Инеж спокойно вышли из машины, Инеж несла их багаж. Оба путешествовали только с одним чемоданом, что, по мнению Джеспера, говорило о некой общей социопатии. Вероятно, они были созданы друг для друга. Хотя, никто из них в этом не признается. Каз, вероятней, даст содрать себе ногти ножом для масла, чем признает, что ему понравился завтрак. Если кто-то прямо спросит его об Инеж, он упадет в обморок.

Джеспер знал их пять лет — их дружба, если можно так сказать, была почти старше самой индустрии снов. Пять лет назад, когда стали известны результаты трудов Морозова, и миру открылись возможности сомнацина, Джеспер учился в Тринити на первом курсе, имел пристрастие к азартным играм и хорошо стрелял. Вспомнилось, как он с приятелями мчался в компьютерную лабораторию, чтобы прочесть рассекреченный отчет в «Нью-Йорк таймс». Следующие несколько дней они говорили только о легендарном агенте Старковой.

Санкта Алина, Первый Архитектор, Святая покровительница эфириалов. В стенограммах Работы Морозова ее называли Сол Королева.

И еще лучше он помнил заголовки, которыми пестрели газеты:

«УТЕЧКА ФАЙЛОВ КГБ РАСКРЫВАЕТ НЕЗАКОННЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ С РЕВОЛЮЦИОННОЙ ТЕХНОЛОГИЕЙ»

«ОРГАНИЗАЦИЯ ОБЪЕДИНЕННЫХ НАЦИЙ ПРИЗНАЛА СОВМЕСТНЫЕ СНЫ НАРУШЕНИЕМ ЖЕНЕВСКОГО ПРОТОКОЛА ПРОТИВ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ХИМИЧЕСКОГО ОРУЖИЯ»

«МИНИСТЕРСТВО ЗДРАВООХРАНЕНИЯ И СОЦИАЛЬНЫХ СЛУЖБ США ВКЛЮЧИЛ СОМНАЦИН В СПИСОК…»

Через две недели после выхода доклада Джеспер сдал последний реферат, собрал чемодан и покинул Тринити. C Казом Бреккером он познакомился в сомнациновом притоне Манчестера.

Джеспер распахнул двери особняка, с важным видом прошествовал в большое фойе — лакированный пол из красного дерева, с винтовыми лестницами — и, сложив руки «ковшиком», крикнул:

— Нина! Дорогая, я дома!

— Я не Нина, — раздался в ответ ровный голос.

Джеспер резко развернулся.

Из ближайшей гостиной к ним вышел невысокий худой рыжеволосый юноша, немногим моложе самого Джеспера. Он был одет как игрок в поло в Тринити: бордовый кашемировый свитер, под ним классическая рубашка с накрахмаленным воротником, превосходные коричневые оксфорды. Волосы взлохмачены, челка элегантно падает на глаза. Парень словно пришел с фотосессии для журнала «Аристократ».

Джеспер сунул руки в карманы.

— Конечно, нет. Но что ты здесь делаешь, солнышко? Кто ты?

Юноша поморщился.

— Я здесь живу здесь. А вот кто ты и что делаешь в моем доме?

— Извини, ты не заказывал пиццу?

Стук трости вошедшего Каза их перебил.

— Хорошо, что вы встретились. Это сэкономит время. Уайлен, Джеспер. Джеспер, это Уайлен Ван Эк.

— Уж не родственник ли? — удивился Джеспер.

— Все верно.

— Вы работаете на моего отца, — пояснил Уайлен и вздернул подбородок, подбивая Джеспера сказать что-нибудь по этому поводу, что конечно, было плохой идеей, поскольку Джеспер никогда за словом в карман не лез.

— Значит, Ван Эк предоставил свой дом в наше распоряжение?

— Нет. Ван Эк не знает, что мы здесь.

Каз снял пальто и протянул Инеж, которая бросила на него невинно-вопросительный взгляд. Он вздохнул.

— Не могла бы ты повесить его, пожалуйста? Спасибо.

— Молодец.

— Не наглей. Итак, Уайлен присоединится к команде. Будет играть роль туриста и следить за Матиасом.

— Ты шутишь, — хмыкнул Джеспер. — Ему же двенадцать.

— Двадцать! — рявкнул Уайлен.

— Двадцать, серьезно? Святые. Он еще не настолько взрослый, чтобы пить в Штатах, а ты хочешь вовлечь его в самое важное дело нашей жизни?

— Девятнадцать, — поправил Каз. — Меня не интересуют твои секреты, Уайлен, но лгать людям, с которыми собираешь грезить… Для этого нужно наработать опыт.

Джеспер всплеснул руками.

— Каз, ты же не серьезно. Поверить не могу, что читаю нравоучения, но это серьезная операция. У нас нет времени возиться с избалованным студентом, которому хочется поиграть в преступника.

— Эй!

— Думаю, Уайлен справится даже лучше, чем ты думаешь, — мягко сказал Каз. — Для меня он уже стал весьма полезным. Тебе не нравится дом?

— Нам не нужно брать его с собой, чтобы жить здесь.

— Верно. Мы берем его, чтобы быть уверенными, что его отец нас не обманет.

Гнев Джеспера рассеялся, как дым на ветру, и он ухмыльнулся.

— Значит, ты залог, — обратился он к Уайлану. — Так бы и сказал.

— Я член команды, — вспыхнул Уайлен.

— Конечно. А я великий герцог Йоркский.

— Я член команды!

«О нет. Рыжий, чистый и легко смущающийся. Каз, дорогой, ты не должен был. Такой наивный, юный. Каз, что ты наделал» — с восторгом подумал Джеспер.

— Здесь не место для ссор, — вклинилась Инеж. — Мы должны собраться все вместе и обсудить планы. Где Нина и Матиас?

— Красотка и бугай? — уточнил Уайлен.

— Да.

— Думаю, они мы предпочли, чтобы их называли по имени, — проговорил Каз.

— Он этого не знает.

— Хватит, Джеспер. Спасибо.

Уайлен повернулся к Казу, намеренно игнорируя Джеспера.

— Они оба здесь. Матиас прибыл прошлой ночью на вертолете. Я поселил его в комнате, которую ты выбрал, в дальнем конце западного крыла. Он оттуда не выходил. Обеды ему доставляли в комнату.

— Хорошо. А Нина?

— Приехала утром. Я подготовил для нее комнату матери, как ты сказал, но она в ней почти не бывает. Зайти в западное крыло не пыталась.

— Отлично. Какова численность персонала?

— Э-э… десять человек плюс садовники. Три горничные, кухарка, главная горничная, конюхи…

— Достаточно. Отошли их.

— Что?

Уайлен выглядел очаровательно, когда смущался.

Каз махнул рукой.

— Я… я не понимаю.

— Нет? Виноват. Я выразился вполне ясно, поэтому подумал, что у тебя проблемы со слухом.

— Я услышал, но не понял. Почему я должен отсылать персонал?

— Потому что мне не нужны лишние уши, — ответил Каз, уже поднимаясь по лестнице. — Слуги видели всех нас, но если ты догадался не болтать, они примут нас за твоих университетских приятелей.

— Я не учился в университете.

— Нет? Я тоже. Можешь потом спросить у Джеспера, каково это. Скажи слугам, чтобы ушли до наступления темноты, иначе возьмут отпуск за свой счет на неопределенный срок.

— Я… хорошо, конечно, но как объяснить причину?

— Не знаю, — Каз преодолел последнюю ступеньку и обернулся к ним. Джеспер заподозрил, что он выбрал эту позицию нарочно, чтобы отдавать приказы с высоты десяти футов, словно Цезарь. — Скажи им, что это отпуск. Оплачиваемый, если хочешь, меня это не касается. Или не говори. Главная привлекательность слуг в том, что им не нужно ничего объяснять.

— Скажи, что устраиваешь оргию, — предложил Джеспер.

— Ты пьян? — вытаращился на него Уайлен.

— Пока нет, — Джеспер задумался. — Святые, тут наверняка есть огромный винный погреб!

Уайлен скрестил руки на груди, что делало его похожим на сварливого херувима.

— Есть. Запертый на огромный замок.

— Как говорил мой обожаемый бывший парень: ты поймал меня на слове «огромный».

— Не этой ночью, Джеспер, — крикнул Каз. Эхо его голоса отражалось от высоких потолков.

— Ну, босс.

— Другой ночью, — разрешил Каз. — Но не этой. Ты нужен мне собранным. В полночь у нас собрание в гостиной.

— Как-то поздновато, нет?

— У меня дела.

— Какие?

Каз не ответил.

— Прежде чем отослать персонал, вели им поднять мои сумки — сказал Каз и исчез в коридоре.

— Знаете, он осел, — наконец сказал Уайлен.

Джеспер обменялся с Инеж улыбкой.

— Ты так говоришь, потому что вы только встретились.

— Неужели. Хочешь сказать, он не такой плохой, если узнать его поближе? — усомнился Уайлен.

— О нет, — Джеспер похлопал его по спине. — Он намного хуже. А теперь пойдем быстренько глянем винный погреб.

* * *

Из спальни Матиаса открывался красивый вид на озеро. Вода была такой прозрачной, что ее можно пить. Иногда Матиас просыпался ночью проверить, на месте ли озеро.

Ему не нравились его комнаты в особняке. Слишком вычурные. Огромная кровать с балдахином из золотой парчи. Бордовые обои с золотым узором из геральдических лилий. Шторы в тон. В гардеробе весела самая разная одежда: костюмы, джинсы, кожаные куртки, рубашки поло. Купивший все это явно не знал вкусов Матиаса. А потому брал все подряд верного размера. В ванной комнате обнаружилась огромная ванна на изогнутых ножках, двойная раковина (для чего мужчине две раковины?) и новенький набор бритв в аптечке. Слишком много вещей.

К тому же, комнаты были через чур просторными. Матиасу, прожившему всю жизнь в маленьких комнатах, не нравилась пустота вокруг. Он чувствовал себя так, словно оказался в пустыне.

Именно там его и нашел Бреккер. В то время он работал под прикрытием. Не знал точного названия места. Агенты тайно вывезли его из Техаса в багажнике автомобиля. Он пролежал там семь часов, обливаясь потом, и терпя судороги. Только когда они пересекли границу, Матиасу позволили вылезти, чтобы воспользоваться уборной и попить воды. Затем он снова залез в багажник, и четыре часа они ехали до конспиративной квартиры.

Не лучшее убежище, мог бы сказать Матиас, но его пересохшее горло едва могло издавать звуки. Глинобитная лачуга посреди пустыни, с растрескавшейся от солнца белой штукатуркой на стенах. Двенадцать миль до ближайшей заправки. Никаких дорог, кроме грунтовой тропы, ведущей к шоссе. Агенты выдали ему запас консервов на две недели и уехали.

В одиночестве в бесплодной земле, не зная, увидит ли он когда-нибудь другого человека, Матиас начал медленно сходить с ума.

Сначала было не так уж и плохо. Одно из преимуществ длительного злоупотребления сомнацина заключалось в неспособности видеть сны. Первые ночи прошли без сновидений. Кошмары пришли через неделю.

Все они были одинаковые: он на яхте в Греции, а в воздухе кружат российские вертолеты; Нина Зеник целует его, оставляя на его губах вкус соли и дыма, и называет предателем.

Когда Каз Бреккер вышел из пустыни, одетый во все черное, Матиас на мгновение поверил, что он Дьявол. И впервые за несколько месяцев почувствовал надежду, потому что знал: Дьявол в силах дать то, что не сможет ни один Святой.

Каз все равно даст ему желаемое. Хотя поначалу казалось, он намеревался отправить Матиаса в ад.

Но Матиас видел ад, а Каз даже не знал его формы. Ад — это когда Нину завернули в термическое одеяло и затолкали в вертолет, пока на него надевали наручники и тащили в гауптвахту. Ад — вкус ее кожи, который он вспоминал, лежа в камере. Матиас знал Ад очень хорошо. И он покажет его ей, когда работа будет сделана.

Без четверти полночь в дверь постучали. Тот самый мальчик. Уайлен.

— Через пятнадцать минут внизу будет совещание, — сообщил он. — Каз послал меня за тобой.

— Хорошо. Я приду.

Уайлен кивнул, но не ушел.

— До свидания, — вежливо добавил Матиас.

Юноша съёжился и помассировал запястья. Нервный тик. Кто-то должен сказать ему, что нехорошо так открыто показывать свою нервозность.

— Хм, я мог бы отвести тебя сейчас. Чтобы ты бы не заблудился. Дом большой.

Матиас секунду изучал его:

— Каз велел тебе сопровождать меня.

Уайлен поник.

— Да.

— Меня не нужно водить за ручку.

— Я знаю.

— Я могу сам найти дорогу.

— Я так и сказал Казу.

— Он не боится, что я потеряюсь.

— Наверное, нет.

— Он беспокоится, что я пойду искать Нину.

— Ну… — замялся Уайлен.

Матиас положил руку на плечо мальчика, намеренно близко к сонной артерии.

— Передай ему сообщение, Уилфред.

— Э-э. Ладно. Вообще-то…

— Он зря тратит время, — прорычал Матиас. — У меня нет желания видеть Нину Зеник. Я не буду ее искать. Не раньше, чем работа будет сделана.

«И я смогу отомстить».

— Хорошо. Конечно.

Он явно ничего не понял, ну и хорошо. Значит, Каз ничего ему не сказал. Матиас уважал демжина за благоразумие.

Но юноша все не уходил, продолжая неловка переступать с ноги на ногу. Матиас закатил глаза.

— Можешь пойти со мной вниз.

— Хорошо.

— Ты сопровождаешь меня, потому что мы оба идем в одном направлении. Я не собака, чтобы меня позывать.

— Нет. Конечно, нет.

Они спустились вниз. Матиас заставил юношу идти за ним.

Гостиная была такой же просторной, как и остальные комнаты в особняке. Стены обшиты панелями из темного дерева, окна закрывали тяжелые зеленые портьеры. Вдоль стен стояли высокие книжные шкафы. Трое Отбросов уже заняли свои места. Напольные часы у двери пробили полночь, когда вошел Матиас.

Каз, стоявший у большого камина, демонстративно закатал рукав, чтобы взглянуть на часы.

— Ты опоздал на минуту, Уайлен.

— Простите, сэр.

— Не он привел меня. Я пришел сам, — проворчал Матиас.

— … Считай, что все заметили разницу.

Инеж сидела, скрестив ноги, в большом кресле, и пила, судя по аромату лимона и имбиря, чай, обхватив кружку двумя руками, чтобы согреться.

— Выпьешь, что-нибудь, Матиас? — спросила она. — Мы ждем Нину.

Джеспер, развалившийся в кресле словно лорд, отсалютовал бокалом.

— Ван Эк оказался щедрым хозяином. Чем травишься? Чай? Сок? Что-то покрепче?

Матиас покачал головой и сел на пустой диван. Прежде чем молчание затянулось, в гостиную влетела Нина, держа какие-то папки.

— Простите, за задержку, — произнесла она. — Не сразу удалось найти документы.

Она кинула папки на кофейник столик и осмотрелась, решая куда сесть. На другом конце комнаты возле рояля стояла банкетка, а возле камина осталось только одно свободное место — на диване рядом с ним.

«Нет. Оставайся стоять. Сядь на пол. Я не хочу, чтобы ты была рядом со мной, ведьма снов».

Нина села на диван рядом с ним. Матиас отодвинулся. Если она и заметила, то не показала виду.

— Неважно. Раз мы все здесь, можем начать, — с этими словами Каз вытащил из кармана маленький пузырек с оранжевой пыльцой.

— Это юрда парем, — пояснил он. — Вы все должны знать, что это.

— У тебя есть образец, — изумилась Нина.

— Да. Ян Ван Эк отдал дозу своего запаса, когда я объяснил ему ситуацию, — Каз подбросил пузырек, а затем незаметно убрал в карман пиджака. — Стоит примерно в двенадцать раз больше своего веса за унцию. И пока что не производится нигде, кроме лаборатории Бо Юл-Баюра.

Джеспер поднял руку.

— Химик. Работает в Шанхае, — ответила Нина, не отрываясь от папок. — Мы с ним вместе защищали докторскую диссертацию.

Джеспер опустил руку. Матиас уставился на Нину. Она не подала виду, будто ее трогает тот факт, что бывший сокурсник несет ответственность за появление в мире такой мерзкой субстанции. Матиас подозревал, что ей все равно.

— Я не знал, что в Шанхае есть лаборатории снов, — произнес Уайлан.

— Их там нет, — ответил Матиас.

— Откуда ты знаешь? — фыркнула Нина.

Он повернулся к ней.

— Ты не единственная, кто работает в этой отрасли, дрюсье, — ухмыльнулся он. — Китайское правительство запретило совместные сны. Это известно.

— Запрещены, как в Соединенных Штатах? — холодно спросила Нина. — Да, так и есть. Напомни, где ты научился грезить?

Матиас нахмурился. Нина ослепительно улыбнулась.

Каз постучал тростью по полу, призывая к порядку.

— Независимо от того, запрещает китайское правительство или нет, лаборатория и наркотик существуют. Мы знаем об этом, потому что какой-то технарь слил документы в сеть четыре месяца назад. С тех пор химики всего мира пытаются воссоздать препарат, но, по-видимому, это вещество очень трудно поддерживать в стабильном состоянии. Похоже, только русские приблизились к успеху — за ними следят, учитывая, что московские химики имеют давнюю привычку ставить в неловкое положение своих международных коллег, когда речь идет об инновациях, — Каз кивнул Нине. — Но наш спонсор не хочет тратить на это время. У него имеется более простой план: мы находим кого-то, кто уже умеет делать юрду парем, и крадем информацию.

— Великолепно! — Матиас безрадостно рассмеялся. — Удачи. По-твоему, это простой план? Бо Юл-Баюр только что стал самым важным человеком Китая. Их правительство будет держать его под замком. Наверняка, мы не одни, кто попытается извлечь из него информацию.

— Согласен. Вот почему я не собираюсь проводить извлечение, — Каз взял паузу.

Джеспер и Нина обменялись растерянными взглядами. Матиас нетерпеливо постучал ногой. Инеж улыбнулась в свою чашку.

— Ладно, ты победил, — вздохнул Джеспер. —Ты умнее нас. Скажи то, чего мы не знаем.

— Извини, но на это у меня нет времени. Пока я вам скажу вот что: мы не проводим извлечение из Бо Юл-Баюра, потому что не он наша филя, — Каз открыл одну из папок на журнальном столике. На первой странице с глянцевой школьной фотографии два на четыре, улыбался китайский мальчик в очках. — Филей станет сын Бо. Кувей Юл-Бо.

Матиас поморщился.

— Он еще совсем зеленый, Бреккер. У него даже прыщи не сошли.

— Веселый Белокурый Великан⁽⁴⁾ прав, — С чего ты решил, что ребенок знает формулу юрды парема? В сравнении с ним юный Ван Эк выглядит, как Рип Ван Винкль.

— Мне двадцать.

— Он учится в средней школе. Даже будь он протеже своего отца, ему все равно не хватило бы эмпирических знаний, чтобы воспроизвести сложную формулу юрды парема в лабораторных условиях.

— Так, я упускаю суть. Что именно мы тогда должны извлечь? — прямо спросила Нина.

Каз не улыбнулся. Но он наклонил голову и прикрыл глаза, как сомелье, смакующий глоток превосходного вина. «Он наслаждается», — понял Матиас.

— Ты ошиблась. Мы не будем проводить извлечение. Мы собираемся выполнить внедрение.

---

1) Вытянутой формы бокал на тонкой ножке. Обычно используется для игристого вина.

Вернуться к тексту

2) норвеж. Прошу, дорогой

Вернуться к тексту

3) Блоки каменной кладки в углу стены

Вернуться к тексту

4) отсылка к песне Jolly Green Giant (оригинал The Kingsmen)

Вернуться к тексту

Матиаса несколько утешало, что все в комнате думали об одном и том же.

«Мы обречены. Каз Бреккер сошел с ума».

Нина ошеломленно молчала. Матиасу понравилось видеть ее без самодовольной ухмылки. Уайлен растерянно переводил взгляд с Каза на остальных.

Джеспер первым нарушил молчание.

— Каз, это невозможно, — медленно, словно общаясь с ребенком, произнес он.

— Нет, это не так.

— Мы с тобой оба это знаем. Мы изучали этот вопрос, помнишь? В теории такое возможно, но на практике…

— Такое уже делалось раньше, — ответил Каз.

— Святым, но не шестью же идиотами, ищущих смерти. — Он сделал паузу. — Извини, Инеж. Пятью идиотами, твердолобый ты болван.

— Беззвездный Святой когда-то тоже был человеком.

— Планируешь вознестись, Бреккер? — с весельем спросил Матиас. Теперь он знал: какой бы план не составил Каз, это не сработает. Вероятнее, все они скоро умрут. Прекрасно. Все, что ему нужно сделать — выжить. Ему было жаль Джеспера, Уайлена и Призрака, которые поняли, что связались с безумцем, но он ничем им не обязан.

— Возможно. — ответил Каз. — Тебе-то что, Хельвар?

— Прости за глупый вопрос, но что ты собираешься, ну… внедрить? — выпалил Уайлен.

Каз указал на него набалдашником трости.

— Это, Уайлен, первый разумный вопрос за все наше обсуждение, — он отложил личное досье Кювея в сторону, взял другую папку и бросил на стол. Перед нами лежала карта аэропорта Амстердама. — Ты раньше никогда не грезил с остальными. Может показаться запутанным. Старайся не отставать.

— Я умею обращаться с PASIV, — фыркнул Уайлен.

— Ты экспериментировал. Самостоятельное построение сна сильно отличается от совместных снов.

— Не так уж сильно отличается.

— Нет? Назови разницу между корпориалом, портным и имитатором.

Уайлен покраснел и замолчал, Джеспер хихикнул себе под нос.

— Вопрос с подвохом, — сжалилась Инеж. — Это разные названия одной специализации. Корпориалы — это гриши-сновидцы, которые могут манипулировать телом сновидца. Портные — это корпориалы, которые могут изменить свою или чужую внешность. Американцы называют их имитаторами.

— Как Нина? — спросил Уайлен.

— Нет, — хором ответили Нина и Матиас и уставились друг на друга.

— Не удивляйся так, — буркнул он.

— Удивлена, что в твою глупую голову умещается что-то помимо слепой ярости и ура-патриотизма.

— Только ты считаешь верность недостатком.

— Только ты не видишь дальше своего носа.

— Ты ничего не знаешь о верности, красный паук, — бросил он.

— А ты только это и знаешь, американская псина!

— Вы оба, заткнитесь! — Каз стукнул тростью об пол.

Нина и Матиас замолчали, хмуро глядя друг на друга.

— Уайлен, Нина — сердцебит, — продолжила Инеж. — Корпориал другого типа. Она контролирует жизненно важные органы сновидцев, а не их внешний вид. Она будет держать твое сердцебиение, дыхание и… эмоции под контролем.

— Во сне, не в реальной жизни, да? — уточил Уайлен.

— О, это вполне реально, — поправил Каз.

Нина повернулась к Уайлену и улыбнулась.

— Ты когда-нибудь просыпался с колотящимся сердцем? — спросила она. — Весь поту и перевозбужденный?

— Д-да. Конечно. Но это психологическое, и не имеет ничего общего с…

— Твоими снами? — закончила за него Нина. — Мозг — это часть тела. Психика — это биология. Считай это первым уроком о силе сердцебита.

Уайлен сидел, открыв рот.

Благоговейный взгляд, которым он смотрел на Нину, раздражал не только Матиаса, но и Джеспера.

— Размечтался, Эклинг. Можно подумать, что ты никогда раньше не встречал гришей.

— Это невероятно! — выдохнул Уайлен, и Нина приосанилась.

— Ты, должно быть, одна из самых могущественных сновидцев из ныне живущих.

— Не придумывай, — коротко сказал Каз. — Нина — необыкновенно талантливая корпориалка, но каждый сновидец опасен. И каждый силен настолько, насколько силен его самоконтроль. Считай это первым уроком о совместных снах, — обращаясь к Уайлену и Нине, добавил он.

— Короче, — вмешался Джеспер. — Теперь, когда мы провели ускоренный курс по снам для нашего туриста, может поговорим о деле?

— С удовольствием. — Каз ткнул кончиком трости в карту аэропорта Амстердама. — Лухтавен Схипхол. Через четыре дня Кювей Юл-Бо вылетит из Англии домой, чтобы навестить своего отца, с пересадкой в этом аэропорту. — Каз указал на секцию с надписью «Зал отправления №3». — Его самолет прибывает из Лондона в час дня, а вылетает в Шанхай ровно в четыре. У нас будет три часа, чтобы найти его и выполнить работу.

Джеспер поднял руку.

— Да, Джеспер.

— Почему не сесть с ним в самолет? Так мы выиграем себе время.

— Потому что в Шанхае каждый из нас — покойник, — ответил Каз. — Если хоть что-то пойдет даже не так…

— Кювей проснется, опознает в нас похитители снов, и мы застрянем в самолете в стране, где подобное карается смертью, — подытожила Инеж.

Каз кивнул.

— Именно так. Мне вот совсем не хочется попасть в китайскую тюрьму. Итак, три часа. С корректировкой на замедление времени получается около шестидесяти на первом уровне.

— Первый уровень, — оживился Джеспер.

— Да. Внедрение слишком сложно для одноуровневого сна. Нам понадобится несколько.

— Отличненько.

— Подожди-ка, — Матиас сел прямо. — Это запрещено.

— Это так, мистер Хельвар, — сухо подтвердил Каз. — Кража снов незаконна. И кстати, небо голубое, а я нетерпеливый человек.

Матиас скривился.

— Я говорил про многоуровневый сон. Это невозможно.

— Возможно.

— Это небезопасно. Понадобится несколько дней военной подготовки. Никогда не принимай PASIV, пока грезишь. — Матиас приложил два пальца к виску, изображая пистолет. — Выброс отправит тебя прямиком в Лимб!

— Все не так просто, — возразила Нина. — С каждым уровнем сна дозу седативного препарата нужно увеличивать, так как чем ниже вы погружаетесь, тем сильнее будут возмущения на верхних уровнях. Теоретически, два уровня стабильны при стандартной дозе сомнацина, но вы должны быть уверены, что в верхних слоях не происходит потрясений…

Инеж вежливо откашлялась. Нина покраснела.

— Но синхронный выброс эффективен даже при глубокой седации. В любом случае, я могу по команде мягко выбросить любого из вас. Так что пока я на нижнем уровне, мы в безопасности.

— Значит, мы должны положиться на тебя? — Матиас не мог поверить в услышанное. Он воззрился на Каза, ища поддержки. Нина сердцебитка. Гриш-сновидца, ведьма, шпионка. Конечно, демджин не вверит ей свой разум.

— Какие-то проблемы? — в голосе Каза неприкрытая слышалась угроза. Его не заботило мнение Матиаса, когда он в любой миг мог сдать его американским властям.

Матиас поймал на себе пять холодных взглядов.

— Нет, — сказал он и сел на место.

— Хороший ответ. Значит, ты умнее, чем кажешься, — Каз развернул большой набросок мишени. — Мы работаем в многоуровневой структуре. Нулевой уровень… — он выставил трость за пределы внешнего кольца. — Реальность. Амстердам. Мы находим Кювея и усыпляем его.

— Кто сновидец? — поинтересовался Джеспер.

— На первом уровне Уайлен.

Никто не удивился такому решению больше, чем сам Уайлен, который, однако, воодушевился.

— Ты делаешь его ведущим? На первой работе? — пробормотал Джеспер.

— Предлагаешь, чтобы я завел его на два уровня глубже? На первой работе? Уайлен не умеет в совместные сны, но он экспериментировал с созданием снов, и его пейзажи стабильны. Я их проверял.

Последнее стало для всех новостью. Уайлен немного вызывающе поднял подбородок.

Матиас подавил дрожь. Он не мог представить, каково это — грезить наедине с Казом. Возможно, мальчишка обладал большим мужеством, чем казалось.

— Ты хоть знаешь, какой группе сновидцев принадлежишь? — в отчаянии вопросил Джеспер.

— Меня никогда не проверяли! — пылко возразил Уайлен.

— Я… а почему нет? Ты явно без ума от снов.

— Отец не позволил.

— Нам не нужно везти его в Малый дворец для экзамена, — с нетерпением проговорил Каз. — Он прирожденный архитектор. Вот почему он следит за Матиасом.

— Что делает? — одновременно переспросили Уайлен и Матиас.

— Вижу, у вас есть претензии. Мы сэкономим время, опустив споры, поскольку мне все равно, — Каз указал на второе кольцо мишени. — Следующий уровень будет вести Джеспер, а третий — Нина. Инеж отвечает за проникновение в ментальную безопасность Кювея. Как только придет время, она подкинет идею.

— Только Инеж? — скептически уточнил Уайлен.

Каз одарил его недружелюбным.

— Увидишь, она справится.

— Я не сомневаюсь в ней, но…

— Не волнуйся, — успокоила его Инеж. — Сновидцам трудно меня заметить.

Каз кивнул.

— Инеж и я займемся внедрением. Вам троим нужно держать Кювея под контролем. Это значит, что пейзажи снов должны быть убедительными. Вы будете работать над их проектированием с Матиасом, так как у него есть архитектурная подготовка.

— Небольшая, — проворчал Матиас. — Лучшие архитекторы это эфириалы. Я могу спроектировать ваши пейзажи снов, но их могут исправить. Никаких изменений, как только мы погрузимся.

— Вау, — произнесла Нина. —Неужели гриши могут быть полезны.

— Среди нас нет эфириала, так что этим займешься ты, — категорично заявил Каз. — Нина, ты будешь работой с Матиасом и готовить сомнацин. Медицинские карты у тебя есть.

— У нее есть карты?

— Они у меня есть.

Джеспер поднял руку.

— Да, Джеспер.

— Одна проблема. Ты не ответил на вопрос Уайлена. Какая цель внедрения?

— Украсть формулу юрды парема.

— И нам её отдадут? — рассмеялся Джеспер.

— Да.

— Какого черта Кювей так сделает?

— Почему нет?

— Потому что мы подлые ублюдки, и нам нельзя доверять?

— Кювей отдаст нам формулу, потому что будет думать, что это единственный шанс спасти жизнь отца, — Каз приложил конец трости в центр мишени. — Обещаю, Кювею Юл-Бо приснится очень, очень убедительный кошмар.

* * *

Когда Нина увидела свои комнаты в доме Хендриксов, то чуть не расцеловала Уайлена.

В спальне могла бы поместиться баскетбольная площадка. Высокие сводчатые потолки с двумя хрустальными люстрами; эркерные окна и кованый балкон, с видом на озеро. Мебель цвета слоновой кости и светлые ковры придавали комнатам воздушности, словно они созданы из тепла и света.

Слишком шикарно для гостей. По размеру и качеству платья Нина догадывалась, что комнаты когда-то принадлежали матери Уайлена. Судя по слою пыли, она давно тут не жила.

Нина сделал глоток кофе, наблюдая, как в озеро ныряет зимородок. Она превратила спальню в свой кабинет, и теперь сидела на полу, скрестив ноги, окруженная со всех сторон документами. Просматривая файлы на ноутбуке, она одной рукой делала пометки, а другой держала кружку с кофе.

В дверь постучали. Нина быстро отхлебнула кофе.

— Мм! Войдите!

Дверь со скрипом отворилась, и в комнату вошла Инеж с подносом в руках. Она сменила свою обычную одежду на темно-серую блузку и брюки с высокой талией, а волосы заплела в небрежную косу.

— Уайлен попросил передать тебе обед.

— Ох, не стоило, — Нина потянулась к подносу с тарелкой золотистой жареной трески под белым соусом с гарниром из запеченной спаржи.

Нина отрезала кусочек рыбы, обмакнула в соус и отправила в рот.

— Боже мой, ты волшебница, — простонала она. Кислинка лимона отлично оттеняла насыщенный вкус трески.

— Скажи спасибо Уайлену. Моя стряпня показалась бы тебе слишком острой.

— Обед приготовил Уайлен?

— Он отвечает за кухню, с тех пор как распустил персонал.

— Он божественно готовит и живет в шикарном особняке, — Нина проглотила кусочек трески и вздохнула. — Я выйду за него замуж.

— Х-м. Желаю счастья, — Инеж присела рядышком и заглянула в ноутбук. — Чем занимаешься?

— Исследованиями.

— Для чего?

Нина хрустнула спаржей.

— Для многоуровнего сна нужно большая доза сомнацина. По сути, я отправляю вас в небольшую кому.

Другой человек бы встревожился, но Инеж нравилась опасность, поэтому она просто кивнула.

— Но сомнацин — это седативное средство. Он замедляет функции тела. Обычная доза замедляет частоту сокращения сердечных мышц до состояния покоя, как во время сна. Но примешь слишком много и… функции начнут отключаться. У нас будет две-три минуты, прежде чем препарат начнет влиять на кровообращение в мозге.

— И наши тела начинают медленно умирать?

— Вот только я этого не допущу. Используя силу сердцебита, я буду заставлять ваши сердца биться, пока мы во сне, — Нина протянула подруге стопку заметок.

— Это потребует большой концентрации?

— Концентрации? Ха! Сердцебиение — это самое легкое. Если бы мы грезили, я бы вмиг остановила твое сердце, — в подтверждении своих слов Нина щелкнула пальцами.

Инеж вытащила один из своих ножей и лениво крутанула.

— Как скажешь.

— Проблема не в контроле. Я справлюсь с шестью. Если вы не будете уходить далеко… Вопрос во времени. На каждом уровне сна…

— Время идет иначе. На нижних уровнях быстрее.

— Да. Но твое сердцебиение в реальном мире должно оставаться неизменным. Если я промедлю, ты начнешь умирать. Если потороплюсь…

Инеж приложила ладонь к груди.

— Пуф.

— Пуф, — согласилась Нина.

Инеж присела на пятки и бегло просмотрела бумаги.

— Хорошая работа.

— О, спасибо, Инежечка,- Нина знала, что хороша, но похвала была приятно. Не зря она считалась лучшим химиком в Малом Дворце после Жени Сафиной.

— Не за что, Ниничка, — улыбнулась Инеж.

Нина расхохоталась. Инеж говорила так серьезно.

— Почти правильно.

— Ну ладно.

С минуту они сидели молча, пока Нина ела. Инеж закрыла глаза и с наслаждением подставила лицо солнцу. Лезвия ножей поблескивали. Она выглядит такой умиротворенной, подумала Нина. Когда они встретились, Инеж была юной худенькой девочкой. В руках она отчаянно сжимала нож. Она мало ела, почти не разговаривала и не отходила от Каза. Теперь она стала старше, сильнее спокойнее. Опаснее, но это качество как раз ценилось в их бизнесе.

Инеж грациозно встала.

— Я оставлю тебя.

— Подожди. Поговори со мной, мы не виделись почти год. Последний раз, мы работали… в Сан-Сальвадоре, верно?

— Де Каппель.

— Да. Кстати, чем все закончилось?

Инеж снова села, обхватив колени руками.

— Извлечение прошло хорошо. Картина ушла за миллионы, как и ожидал Каз.

— Сколько из этой суммы ты увидела?

— Достаточно.

— А Каз? Он тоже увидел «достаточно»?

— Мы оба получили обещанную долю, — твердо заверила Инеж.

Нина вздохнула и хрустнула спаржей.

— Такое дело, Инеж: ты слишком хороший извлекатор, чтобы по-прежнему работать на Каза Бреккера.

— Знаю, — ответила Инеж, удивив Нину.

Нина многое не понимала про Каза. Почему он ходит с тростью, почему носит перчатки, почему его акцент напоминает смесь говора лондонского скинхеда и торговца алмазами из Южной Африки. Но больше всего Нину удивляло, как этому маньяку с манией величия удалось заручиться преданностью Инеж Гафы — вежливой, скромной, глубоко религиозной девушки.

— Тогда почему ты не уйдешь?

— Я не могу.

Нина ощутила, как в груди разгорается гнев.

— Инеж, если он заставляет тебя…

— Он ни к чему меня не принуждает, — печально произнесла Инеж. — Я работаю на него. Он платит мне. Мы команда.

— Так ты… его подчиненная? — Нина изогнула бровь.

— Все сложнее, чем тебе кажется.

— Звучит нездорово.

— Вовсе нет.

— А это звучит неловко.

— Иногда так и есть. Мы справляемся.

Нина протянула руку и, поколебавшись, Инеж вложила ладонь в ее. Пальцы Нины нащупали пульс.

— Я узнаю, если ты лжешь. А теперь взгляни мне в глаза и скажи: если ты прямо сейчас пойдешь к Казу, что выходишь из дела и покидаешь индустрию снов, он позволит тебе уйти?

Инеж улыбнулась. Улыбка осветила ее лицо, как костер в летнюю ночь, и Нина могла только дивиться тому, как она хороша: маленькая горбинка на носу, золотистые искорки в глазах. Интересно, получил ли Каз такую улыбку? Как он отреагировал?

— Знаешь, что однажды сказал мне Каз? — Нина почувствовал, как пульс подруги слегка ускорился при имени их босса. — В этом мире не сдерживают обещания и нарушают сделки. Если ты чего-то хочешь, ты должна это взять сама. Силой, если придется.

Нина вздрогнула.

— Похоже на него.

— А потом он подарил нож. И сказал, что когда мне чего-то захочется, я должна это взять.

Пульс под пальцами Нины бился ровно, как удары барабанов.

— Это в какой-то тревожно-эмоциональной манере мило, но не отвечает на мой вопрос.

Инеж встала.

— В тот день, когда я захочу свободы от Каза, я ее возьму. Для этого его разрешение необязательно.

— А что Святые подумают об этом? — спросила Нина, не в силах сдержаться.

Инеж обернулась в дверях.

— Мой отец довольно часто слышал этот вопрос. Когда он выпивал, или курил сигару, или давал мне много сладостей. Мама спрашивала его: «Что Святые подумают об этом?». А отец отвечал: «Asla öğrenmememiz için dua edelim».

— Я не говорю по-турецки.

— Давайте молиться, чтобы мы никогда не узнали, — прошептала Инеж и тихо вышла.

* * *

Уайлен прожил в доме Хендриксов всю свою жизнь. Он мало путешествовал, что значило следующее: дом им изучен вдоль и поперек. Он мог с закрытыми глазами найти любую дверь, знал, где какая половица скрипит. Когда его отец еще жил здесь, Уайлен запомнил все способы пробраться на кухню, минуя кабинет.

Сейчас отцовский кабинет занял Каз Бреккер. Три дня тот плел интриги с той сосредоточенностью, с которой Уайлен мастерил бомбы или копался в своих недостатках. Кажется, Каз не собирался покидать кабинет до отлета из Амстердама, чему Уайлен был этому только рад: присутствие главаря банды, с которым он вступил в преступный сговор, пугало не меньше, чем отец, разбирающий электронную почту.

На первый этаж он спустился по запасной лестнице. Старые привычки не умирают.

Было уже далеко за полночь, а из-под двери спальни пробивалась полоска света. Когда Уайлен жил один, то казалось, что дом пустует, а теперь в нем кипела жизнь. Спускаясь в библиотеку, Уайлен находил там читающую Нину. Или Инеж в спортзале. Или Джеспера с Матиасом, спорящих об архитектуре в гостиной. Дом Хендриксов наполнился голосами и суетой.

Отец Уайлена предпочитал проводить время в кабинете, а вот мама на кухне. Ян Ван Эк редко заходил на кухню, а значит, Уайлен и мама принадлежали там только себе. Выпечка впервые познакомила Уйалена с химией; кладовка стала первым химическим набором. Наблюдая, как мама отмеряет ингредиенты, он устраивался рядышком и задавал вопросы: «Почему мука? Почему масло? Почему сахар? Сколько градусов тепла? Почему духовка, а не сковорода? Что происходит и почему?»

И мама объясняла: «Потому что это разрыхлитель. Потому что это липид. Потому что это связующий ингридиент. Потому что так тесто поднимается. Так оно пропечется равномерно. Не хочешь подойти и посмотреть?»

Тебе не нужны буквы, чтобы понять химию. Это символы и числа, движение энергии. Но если мама применяла знания по химии в выпечке, то Уйален делал бомбы.

Он вошел на кухню и замер при виде незнакомца, копающегося в шкафах.

— Джеспер, — выдохнул Уайлен, отправившись от шока.

Джеспер выругался и развернулся, пряча бутылку вина за спину.

— Ван Солнышко, что ты здесь делаешь?

— Живу.

— Засчитано. Ты пришел вовремя. Подскажи, где штопор, и выпьем вместе, — Джеспер помахал бутылкой.

Уайлен подошел к холодильнику и вытащил пакет сока.

— Не знаю, — солгал он и потянулся за стаканом.

— Не знаешь, где хранятся приборы на кухне?

— Обычно я не готовлю для гостей, этим занимается повар.

Джеспер прошелся по кухне. Куртку он снял, оставшись в рубашке и красных штанах. Очень, очень облегающих.

— Неужели ты настолько беспомощный ягненок, что без слуг не сможешь открыть бутылку?

Уайлен хотел было возмутить, но вовремя остановился.

— Дай сюда.

— Молодца, любовь моя.

Выдвинув ближайший ящик, Уайлен выудил штопор и одним резким движением выдернул пробку.

— Прихвати два бокала, — сказал он Джесперу. — И сок убери.

Когда тот не двинулся с места, Уайлен добавил:

— Это Chateau Lafite Rothschild 1998 года, и мы не станем пить его из бутылки. Хоть это и разозлило бы отца.

Джеспер приподнял брови, но послушался.

За неимением стульев, они уселись на стойку. Джеспер пытался незаметно пнуть Уайлена по лодыжке.

— Безупречно, — вынес он вердикт после глотка.

— Как и должно быть. Бокал вина стоит около двухсот евро.

Джеспер обдумал это, а затем допил вино одном большим глотком:

— По дороговизне это третья вещь, из всех что я пробовал.

Уайлен недоверчиво фыркнул.

— Правда. На втором месте бутылка Moët Imperial 1901 года. Каз как-то поручил мне напоить представителя из Палаты лордов, чтобы вывезти его из столовой и подключить PASIV. Для этого он дал мне кредитку.

— И что он сказал?

— Ничего. Но на следующем задании мы работали в канализации, и он заставил меня проползти четыре мили трубопровода с фонариком и рацией. Мстительный ублюдок, — закончил он с необъяснимой нежностью в голосе и допил.

Уайлен наполнил ему бокал.

— Почему ты работаешь на него? Он…

— Холодный?

— Да.

— Жестокий?

— Да.

— Безразличен к чувствам других людей?

— Я собирался сказать, что к нему нужно привыкнуть.

Джеспер рассмеялся.

— Ага. Я сам все еще привыкаю. Но Каз… Святые, не знаю. Он просто такой, какой есть. Люди сложные существа. Ты всегда будешь беспокоиться о том, нравишься им или нет, дадут ли они желаемое и что захотят взамен. С Казом все ясно. Ты знаешь, чего он хочет. Тебе не надо думать о том, нравишься ты ему или нет. Он даст тебе всё, чего ты желаешь. А цена всегда одна.

— Какая? — Уайлену не терпелось выжать из Джеспера секреты, изучить их, как формулы. Но не стал заходить слишком далеко, когда собеседник вдруг посерьезнел.

— Верность.

— И все?

— Ты не понимаешь. Я говорю про безоговорочную верность. Религиозную.

— «Я Господь, Бог твой. Да не будет у тебя других богов перед лицом Моим», — процитировал Уайлен.

— Теперь ты понял, — Джеспер пнул его по лодыжке. — Он сделал единственное исключение для Инеж и ее Святых, да и то это хрупкое соглашение.

— Он видит в Боге соперника.

— У Каза нет соперников. Бог — это просто парень, завладевший вниманием его возлюбленной.

Джеспер сделал глоток и спрыгнул со стойки.

— Что ж, чудесно поболтали, Ван Солнышко. В иных обстоятельствах я бы предложил пить наперегонки, но если я завтра объявлюсь с похмелья, Каз найдет способ заставить меня карабкаться по шахтам мусоросжигательных заводов следующие десять заданий.

Уайлена кольнуло разочарование.

— Мне кажется, чтобы напиться, тебе нужно больше одной бутылки, — сказал он.

Джеспер одарил его дьявольской ухмылкой.

— Ты mhuirnín, умница.

Он вдруг вытащил пистолет из кобуры, открыл патронник, проверил, затем убрал пистолет.

— Зачем ты это сделал? — с любопытством спросил Уайлен.

— Чтобы убедиться, что не сплю. Рядом с красивыми мальчиками это не всегда понятно.

Уайлен проигнорировал вторую часть, хотя его щеки вспыхнули. Он ненавидел свой румянец, который так явно проступал на светлой коже.

— Твой тотем?

— Мм-хм.

— Какая его часть отличается во сне?

— Аа- яй-яй. Настоящий похититель снов знал бы, что это невежливый вопрос, — снисходительно улыбнулся Джеспер.

— Возможно. Но я все еще хочу получить ответ, — безрассудно заявил Уайлен. Кажется, он выпил лишнего.

— Тебе повезло, что я считаю твое любопытство очаровательным. Небольшой совет: Не пытайся задать этот вопрос другим. Они не будут с тобой так откровенны.

Значит, ты ничего мне не скажешь, хотел спросить Уайлен, но тут Джеспер сказал подойти поближе.

— Быстрый урок по безопасному обращению с огнестрельным оружием, — Джеспер вложил Уайлену в ладонь пистолет и поставил пальцы в правильное положение: четыре сжимают рукоять, пятый вытянуть вдоль ствола. — Держи крепко и ровно, не сжимай. Нажимаешь на спусковой крючок, только когда готов стрелять.

— Хорошо.

— Поднимай вторую руку, — Джеспер поставил руку в нужное положение. Похоже на объятия, подумал Уайлен и тут же покраснел. — Сложи левые пальцы над правыми, вот так. Большой палец лежит вдоль ствола для баланса. Если ты новичок, то держи оружие двумя руками. Следи за ногами. Направь пистолет на пол. Никогда не направляй оружие ни на что, если ты не готов выстрелить.

— Понятно.

— Отлично. Теперь левой рукой, большим и указательным пальцем зажми заднюю часть дула. Вот так. Хорошо. Потяни.

Уайлен сделал, как сказали. Дуло отодвинулось, открывая серебристый патрон.

— Ты проверил наличие патронов. Пистолет заряжен.

— Круто, — Джеспера невесомо касался его локтей, и это немного отвлекало. — Какое это имеет отношение к твоему тотему?

— Во сне пистолеты не заряжены, но все равно стреляют.

— Это невозможно, — нахмурился Уайлен.

— Конечно, нет, — Джеспер рассмеялся. — Но во сне невозможное становится возможным.

Он щелкнул Уайлена по носу.

— Если хочешь пробиться в индустрию совместных снов, то должен думать, как сновидец. Что означает: существуют только те правила, которые тебе нравятся.

— Хм.

Его собственным тотемом была полая ладья, которую он украл из шахматного набора в библиотеке отца. Тогда это казалось Уайлену храбрым поступком, но оглядываясь назад, он понимал, что отец вряд ли заметил пропажу. Уайлен ненавидел носить ее с собой. Шахматы ничего для него не значили. Ладья — всего лишь вещь, которой когда-то владел отец.

«Я и так часто думаю о нем».

Джеспер отступил назад, и Уайлену сразу стало холоднее.

— Спасибо, — сказал он, отдавая пистолет. — За то, что рассказал секрет. И за урок.

— Всегда к твоим услугам, — Джеспер убрал оружие и хлопнул Уайлена по плечу.

И тут до Уайлена дошло.

— Ты мог просто мне сказать.

Джеспер остановился в дверях. Уайлен не видел его лица, но был уверен, что он улыбается.

— Мог. А ты мог меня остановить.

У Уайлена перехватило дыхание. Смех Джеспера разнесся по коридору, когда стрелок вышел из кухни.

* * *

Почти рассвело, когда Инеж нашла Каза.

Как и Каз, она никогда не спала перед операцией. У каждого в команде имелись свои способы собраться. Матиас пробегал пять миль, а затем тренировался до изнеможения, пока не валился спать. Джеспер пил и флиртовал. Нина готовила себе вафли, затем принимала две таблетки мелатонина и отправлялась спать. О Уайлене Инеж знала только то, что он никогда раньше не участвовал в совместных снах. Сама она в первый раз лежала без сна в постели, обливаясь потом и молясь Санкт-Петру об избавлении.

Спальня Каза оказалась пуста.

Инеж заглянула в кабинет, но и он пустовал. Ей стало тревожно. Обыскав весь дом, Инеж уже хотела было поднять тревогу, пока не увидела в окно второго этажа озеро.

Каз сидел на скамейке среди камыша. Ночь стояла теплая, в воздухе витал аромат цветов. Огни дома отражались в водной глади.

— Призрак.

Инеж вложила в ножны Санкту-Марию и вышла на лунный свет.

— Я думала, ты ушел.

Почти упрек.

— Захотелось подышать свежим воздухом.

Почти извинение.

Инеж опустилась рядом на скамейку.

— Не помешаю?

Каз махнул рукой. Жест мог выражать «Да», «Ты уже помешала» или «Делай, что хочешь, мне все равно». Скорее всего, третье.

Некоторое время они сидели молча. Инеж позволила себе расслабиться. С другими людьми молчать было неловко, но только не с Казом. Если бы он хотел, то заговорил бы. Каз был странным, жадным человеком с тяжелым характером, но он никогда не лгал. Он всегда четко выражал свою позицию. Вот почему Инеж ему доверяла. В один момент Танте Хелен целовала тебя в щеку, а в следующий — била. Каз ни к кому не выказывал привязанности, но если разрешил ей присесть рядом, так потому, что не возражал против ее компании.

Инеж вспомнилась их первая встреча. Шесть лет назад она пробралась в салон грез Танте Хелен и обнаружила, что ее хозяйка подключена к новому клиенту. Парень не был похож на остальных: черноволосый, в перчатках. Под глазами пролегли темные круги.

Инеж не знала, что заставило ее подойти поближе, а тем более сесть в кресло, сделать внутривенную инъекцию и погрузиться в сон вместе с ним. Просто это показалось правильным.

Они перенеслись в один из любимых пейзажей Танте Хелен — в арабском дворце, воссозданном по образцу замка из «Алладина». Башни эпохи Великих Моголов, луковичные купола, разноцветные шелка, танцующие девушки. Клише на клише. Инеж так хорошо слилась с проекциями Хелен, что ни один из сновидцев не заметил, как она следовала за ними, пока, в одном из многочисленных тусклых, задымленных коридоров дворца, она не схватила Каза за рукав.

«Я могу помочь тебе».

Он отстранился, и Инеж навсегда запомнила потрясение на его лице. «Ты сон?», — удивленно спросил он, словно узрел одну из Святых, в которых, по собственным словам, не верил.

Инеж покачала головой и, прежде чем Танте Хелен успела ее заметить, выпрыгнула в окно.

Хорошее воспоминание.

— Маттиас говорит, что Уайлен с трудом запоминает пейзаж своего сна.

Конечно, он хотел поговорить о деле. Инеж начала вытаскивать шпильки из пучка.

— Уайлен — новичок. Ему прежде не доводилось работать с чужим макетом.

— Может быть. Будет обидно, если он взорвет первый уровень, потому что забудет, где находятся комнаты.

— Как понимаю, Матиас не дал ему легкий пейзаж для запоминания.

— Матиас не обязан давать легкий путь. Уайлен заверил, что справится.

— Я в него верю. Он новичок, которому нужно за неделю выучить сложный пейзаж, что по меркам индустрии короткий срок. И все же он ни разу не пожаловался.

Каз фыркнул.

— Если завтра что-то сорвется из-за его ошибки…

— Многие из нас спросят, кому изначально принадлежала идея поставить новичка на такую важную работу.

Каз скривился от недовольства, и повернулся, чтобы поспорить, но вдруг замер.

— Что ты делаешь?

Инеж перекинула косу на плечо и начала распускать.

— Распускаю волосы.

— Это понятно, но почему здесь?

— Потому что уже поздно, и я обычно распускаю волосы перед сном.

Каз, похоже, не знал, что делать с этой информацией.

— Я сотни раз видел, как ты спишь с косой.

— Только на работе, когда есть риск, что придется срываться куда-то посреди ночи.

— Значит, ты каждое утро заплетаешь косу?

— А ты что думал?

— Да ничего я не думал.

Инеж улыбнулась.

— Почему это тебя так удивляет?

— У тебя длинные волосы. Наверняка, заплести косу требует много времени. Ты могла потратить его на что-то другое.

— Каз, сколько, по-твоему, нужно времени, чтобы заплести мои волосы?

— Честно скажу, никогда не задавался этим вопросом, — натянуто ответил Каз. — Идиотский разговор.

Инеж заулыбалась шире.

— Что, по-твоему, я делаю, когда принимаю душ?

— Ты спрашиваешь, что я думаю… ты делаешь с волосами… в душе?

— Да.

— Инеж… представь список дел, на которые я готов потратить время.

— Хорошо.

— Теперь спроси себя, если среди них размышления на тему, что Инеж делает в душе.

— Это возможно, — Инеж спрятала улыбку. — Ты же думаешь о моей косе.

Каз закрыл рот и отвернулся. Инеж рассмеялась.

Она закончила распутывать косу, и волосы волной упали на плечи.

— Солнце скоро взойдет, — проговорил Каз.

— М-м-м.

Каз очертил тростью круг на земле.

— Будешь спать?

— Скорее всего, нет. А ты?

— Надеюсь, что нет.

— Кошмары?

Каз закончил чертить фигуру — круг, усеянный линиями и разрывами — лабиринт. Посмотрел на рисунок, а затем стер ботинком.

— Разве бывает ли по-другому?

Будь Каз кем-то другим, Инеж взяла бы его за руку. Но она лишь коротко вздохнула и подтянула ноги к груди. Они просидели вместе до восхода солнца.