Волчата и прививки (джен)

— Честное слово, я совершенно здоров!

Чуя никогда не считал себя трусом, но конкретно в этой ситуации, здесь и сейчас, был готов поступиться с гордостью и позорно сбежать. Стерильность медкабинета вызывала те воспоминания, о которых он предпочёл бы забыть, а от запаха лекарств и антисептика шерсть на хвосте и ушах вставала дыбом. Каким-то чудом ещё удавалось сдерживать желание оскалиться и оборонительно зарычать, но он подозревал, что продержится этот самоконтроль недолго.

В конце концов он всем своим существом не любил врачей и всё с ними связанное.

— Я тебе, конечно, верю, но хотелось бы убедиться.

И то что волк, которого он признал своим вожаком, которому поклялся в верности, оказался одним из этих было, конечно…

Хренов Дазай, специально, гадёныш, утаил эту информацию, чтобы он ничего не заподозрил и согласился! Хотя, если подумать… Намёки были с самого начала: само признание Мори-сана, что перерезал предыдущему Боссу глотку скальпелем, его заунывные разговоры с Дазаем о действии того или иного препарата и всё в таком духе. Да и слухи на пустом месте бы не возникли, а они заполонили всю Йокогаму, даже в трущобы заползли. Было очевидно, что раньше этот волк был врачом. Это Чуя по своей наивности почему-то решил, что, возглавив Организацию, тот отказался от прошлых привычек. Теперь вот расплачивался за свою неосмотрительность.

Что возразить не нашлось, поэтому он прошаркал, опустив голову, к кушетке, неуверенно опустился на самый её краешек, бросил на Мори-сана взгляд исподлобья. Тот порылся в столе, вытащил тонюсенькую папку, больше похожую на тетрадь, щёлкнул ручкой и принялся что-то быстро строчить. Остановился, слегка нахмурился и поднял на него взгляд:

— День, месяц и год своего рождения помнишь?

— Ну… Э-э… — Чуя замялся, — мне пятнадцать, и я родился весной.

Он знал, сколько ему лет, знал, что перед его Днём рождения холода почти полностью отступали, но ничего больше. В «Овцах» праздновали только Новый год (потому что фейерверки и музыка долетали даже до трущоб) и День переживших зиму (это было важно, поэтому, да, они установили такой праздник, приходящийся на первый тёплый и солнечный весенний день) да и календаря не было. Ориентировались по солнцу, перелётным птицам ну и по домашним щенкам и волкам, которые сбрасывали или наоборот надевали тёплые шапки, варежки с сапогами и пальто.

Теперь за своё невежество почему-то стало очень стыдно.

Пусть и понимал, что ничего такого в его незнании нет.

Мори-сан потёр глаза большим и указательным пальцами, тихо вздохнул. Поднялся. Поманил его к большому календарю на стене и протянул ручку:

— Закрой глаза и обведи любое число.

Ох. Он предлагал ему выбрать дату рождения? По позвоночнику пробежал холодок. Так волнительно. Чуя сглотнул, запомнил, в какой части календаря располагались весенние месяцы — не хотелось промахнуться уж слишком сильно, — зажмурился и ткнул ручкой куда-то посередине.

— Двадцать девятое апреля. Хорошо. — прокомментировал Мори-сан и, забрав ручку, вернулся к столу. Записал. — А теперь снимай ботинки и становись к метру.

Чуя глянул на стену, на которой была прорисована шкала роста, неслышно вздохнул и поджал губы. Вот совсем не хотелось туда становиться. Он и так знал, что ниже других волчат его возраста, и услышать тому подтверждение было как-то… Но он ведь не имел права голоса в этой ситуации, да? Судя по всему, это была стандартная проверка, которую проходили все новички, и кто он такой, чтобы ему делали исключение? Насупившись, скинул потрёпанные ботинки, неловко подтянул носок, скрывая дырку на одном из пальцев, и так же неловко прижался спиной и плечами к стене, ожидая вердикта.

— Голову ровно. — сделал замечание Мори-сан, — Сто пятьдесят четыре. Снимай куртку и на весы.

По сердцу будто чем-то острым поскрябали. Каких-то жалких сто пятьдесят четыре сантиметра! И это когда у того же Дазая точно не меньше сто пятидесяти восьми было! Или у Ширасэ! Или у Коди! Как будто дефектный какой… Родись он омегой, было бы нормально и не обидно — те от природы более щуплые и мелкие, что, впрочем, совсем не мешает при необходимости постоять за себя или свою пару, — но он — альфа, и тут к сожалению совершенно иная ситуация. Тут важен прежде всего рост, потом клыки, общее телосложение и умение пробивать свою позицию. И пусть с остальным всё вроде было в порядке — хотя в своих способностях вожака он тоже начал сомневаться после предательства стаи — отсутствие первого било по самооценке невероятно сильно. В общении с альфа-волками всегда приходилось подтверждать свой статус в иерархии тумаками да укусами, а альфа-волчицы пусть и инстинктивно тянулись к нему, но практически не рассматривали как возможный романтический интерес. Это здорово царапало внутренности и то, что принято называть душой. Да, он был ещё подростком и скачок роста всё ещё был возможен, но… С каждым прошедшим месяцем эти мысли всё больше напоминали самоутешение. Потому что обычно альфа-волчата проходили первый скачок роста в двенадцать-четырнадцать лет, после чего наступал перерыв, а потом — в семнадцать-восемнадцать — второй скачок и завершающий этап развития. А, учитывая, что в свои пятнадцать он едва ли был выше средней волчицы…

— Так, это не критический, но всё равно сильный недовес. Тебе нужно как можно скорее восполнить дефицит витаминов и минералов, а также других питательных веществ, иначе, поскольку ты ещё и эспер и бо́льшая часть энергии тратится на поддержку способности, есть риск, что тело попросту не успеет вырасти до окончания пубертата. Конечно, генетика тоже играет свою роль, но учитывая, что ноги у тебя длинные, могу с уверенностью предположить что питайся ты достаточно — был бы выше.

Занятый кислыми размышлениями, он не заметил, как Мори-сан завершил возню с грузиками, и успел услышать только окончание второго своего приговора. Машинально нахмурился в охватившей бессильной злости — значит, всё-таки не дефектный, а просто голодный?! — впился правым клыком в губу, ощутив привкус крови во рту, сжал руки в кулаки. Если всё дело и правда в недостатке еды, то почему тогда Ширасэ и другие волчата?.. Правильно. Потому что он, как самый выносливый, всегда отдавал половину своей дневной порции — пришло осознание, разом заткнув всё начинающее формироваться внутри возмущение. Точно. Сам дурак называется. Но — он сердито мотнул головой, вступив с собой в внутренний спор — не делай он так, члены его стаи точно погибли бы, а так… Стоп. Нет ведь. Они всё равно погибали. От морозов и от болезней, от кучи других факторов, ни им, ни ему неподвластных… Внутри что-то сжалось, скрутилось в тугой узел и ухнуло куда-то вниз, отдавая противной тянущейся болью. Неужели его жертвы были напрасны?! Неужели он должен был просто есть свою порцию и не забивать себе голову заботами о других? Нет, он поступал как должен поступать вожак. Верно ведь? Хотя, похоже, ребята совершенно не замечали его заботы, раз так легко повелись на сладкие речи Дерьмозая и в прямом смысле ударили ножом в спину…

Перед глазами замахала чужая рука, щёлкнула пальцами у самого носа, и Чуя инстинктивно отпрянул, оскалив клыки.

— Рад, что ты снова со мной, Чуя-кун. — спокойный голос Мори-сана вернул в реальность.

Чуя опустил голову, почувствовав, как жар залил лицо. Никогда раньше он не позволял себе такой беспечности, всегда оставался начеку, всегда слышал окружающий мир.

— Простите, я… Задумался. — пробормотал он себе под нос и в смущении прижал уши к голове. Это было очень неловко. Стыдно.

— Всё в порядке, — успокоил Мори-сан, — но я попрошу тебя сесть на стул и закрыть один глаз: проверим зрение. Потом сделаем тесты на слух и простейшую нервную реакцию.

Чуя послушно подошёл к окну, сел на мягкое сиденье и, взяв лежащую подле картонку, закрыл правый глаз. Внутри заворочалась тревога. Он не говорил Боссу, но надеялся, что тот понимал, что выросший на улице волчонок почти не умеет читать, в противном же случае… Так не хотелось позориться перед этим волком ещё сильнее! К счастью, его беззвучные молитвы были услышаны, и Мори-сан поставил у стены плакат с фигурами.

От сердца сразу отлегло.

— Звёздочка. — С большей чем уместно радостью назвал он первую и не удержался от уточнения: — а я думал, всё это разные врачи проверяют. Это клякса. — на всякий случай поднял руку с растопыренными пальцами и пошевелил ими, уточняя, что именно подразумевал.

— Это простейшие тесты, их я и сам могу провести, — кивнув на ответы, пояснил Мори-сан. — Подумал, так для тебя будет меньше стресса. Это?

— Квадрат. — Слегка прищурившись, назвал фигуру в предпоследнем ряду Чуя. — И я не боюсь! — поспешил возмутиться.

Старший волк кивнул и по его позе и лёгкой улыбке отчётливо прочиталось, как сильно он ему поверил. Вернее, не поверил. Чуя недовольно вздыбил шерсть на ушах и хвосте, надулся и крепче обхватил пальцами картонку.

— Сказал же, что не боюсь! Полумесяц.

— Тише-тише, я нисколько в этом не сомневаюсь: в конце концов это совершенно безболезненные и безобидные стандартные тесты. Хорошо, теперь второй глаз.

Переместив картонку на другую сторону лица, Чуя с готовностью назвал все указанные фигуры, на секунду запнувшись только на самой нижней строчке, но в итоге безошибочно опознал как кляксу, так и треугольник. Довольное хмыканье Мори-сана вызвало победную улыбку и желание гордо выпятить грудь, но дурное предчувствие всё равно не отпускало.

Что-то было не так.

Как будто ему притупляли внимание перед нападением.

Чуя тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли: Мори-сан принял его в свою стаю, ему незачем было нападать на него, они больше не были врагами!

— Зрение у тебя прекрасное, теперь проверим слух. Я буду шептать слова, а ты должен громко и чётко повторить за мной, понял?

Чуя кивнул. Конечно, он понял, что тут было непонятного? Мори-сан забился в самый конец медкабинета и прикрыл рот ладонью. Чуя навострил уши, ловя каждый звук и шорох, и совсем не удивился, когда ему довольно сообщили, что со слухом тоже проблем нет. Ну, это он и так знал: всё-таки быстрее всех в своей бывшей стае реагировал на приближение чужаков, скулёж и просьбы.

Всё казалось нормальным.

Шло ровно так, как предупредил Босс, без всяких неприятных сюрпризов или приказов.

Самое обычное обследование, которое, как он слышал ещё живя в трущобах, раз в год проходил каждый домашний волчонок.

Совершенно ничего страшного или опасного.

Тем не менее чутьё ни разу не подводило, и против всей логики и внутренних доводов и убеждений, он чувствовал, как постепенно напрягалось его тело. Он сдвинулся на стуле, чтобы ноги твёрдо касались пола, незаметно осмотрелся, отмечая про себя возможные пути отхода. Мори-сан неудобно стоял прямо напротив двери, так что та была не вариантом, а вот окна и вентиляция вполне себе подходили.

— Сейчас я проверю рефлексы. Это не больно, так что не волнуйся. — Босс подошёл к нему с небольшим молоточком, приказал следить взглядом и минуты две рисовал тем в воздухе линии и мудрёные фигуры, вызывая у Чуи ещё больше вопросов. Потому что, почему именно молоток? Он успешно мог следить за карандашом или даже пальцем и не было бы странных мыслей, что ему хотят раздробить кости. Впрочем, вопросы снялись, когда старший волк легонько стукнул резиновым наконечником сперва по коленям (ноги сами собой дёрнулись, выпрямляясь), потом по локтям (произошло то же самое) и на этом объявил первичные тесты оконченными.

Чуя неслышно выдохнул.

Он успел здорово накрутить себя, но на самом деле ничего не произошло.

Напряжение, сковавшее каждую клеточку его тела, начало спадать.

Он радостно встал на ноги, отряхнул штаны от несуществующей пыли, просто чтобы не показаться нервничающим, и подошёл к столу вожака, ожидая дальнейших указаний. Мори-сан сказал, ему назначат куратора, который познакомит его с будущими товарищами, покажет его новый дом и обучит премудростям истинного портового мафиози.

Это было так в хорошем смысле волнительно!

Мори-сан заполнил врачебными закорючками его карточку, что-то хмыкнул сам себе и, когда Чуя уже приготовился слушать, где искать своего куратора, огорошил строгим и безапелляционным: «а теперь садись на кушетку, надо сделать тебе прививки». И достал из маленького холодильника у стола два шприца.

Чуя не помнил, как двигался и чем именно руководствовался, но реальность обрушилась на него чужими крепкими пальцами на загривке, не позволяющими сигануть в окно в поисках спасения.

— Прекрати, Чуя-кун, ты же уже почти взрослый волчонок, — в тоне Мори-сана не было ни злобы, ни раздражения, только лёгкий упрёк, больше похожий на попытку пристыдить и тем самым успокоить, — прививки даже сосункам делают.

Противно было признавать, но Босс точно знал, что и как говорить, чтобы его слушались. От проскользнувших ноток разочарования внутри Чуи что-то надломилось, задрожало и заставило капитулировать. Он повис в чужих руках безвольной тряпочкой, прижал к голове уши, подобрал скользнувший от нервов меж ног хвост и позволил усадить себя на низкую кушетку, рядом с которой углядел краем глаза передвижной столик с кучей медицинских страшных штук. По плечам и спине прошлась дрожь, скрыть которую оказалось не так просто. Не то чтобы он по-настоящему пытался.

— Обещаю, что сделаю всё максимально быстро, но лучше немного потерпеть, чем потом умереть от бешенства или столбняка, а?

Чуя не то что бы был не согласен с этим утверждением, но не мог не заметить, что как-то умудрился дожить до пятнадцати и не заразиться, на что Мори-сан несколько насмешливо фыркнул что «удача имеет свойство заканчиваться в самый неподходящий момент». Он не стал спорить. Потому что именно так и проиграл и позволил себя схватить в битве с тем старым волком, когда тот вместе с Дерьмозаем впервые нагло вломились на территорию его, Чуи, стаи. Это была чистая удача для тех двоих и чистое невезение для него. Ни больше ни меньше.

Глубоко вдохнув в попытке убедить самого себя, что ничего страшного и правда не предвидится и уколы нужны для поддержания его здоровья, а не для каких-то там экспериментов, Чуя гордо вскинул подбородок, искривил рот и брови в гримасе решительности и сам закатал рукав футболки под несколько удивлённый взгляд вожака.

Это не страшно — напомнил себе.

Мори-сан взял одной рукой вытащенный ранее шприц, открыл колпачок; другой обмакнул ватку в спирт или что-то такое же вонючее, протёр кожу на плече и быстрым движением ввёл иглу.

...Попытался ввести…

Отсутствие каких-либо неприятных ощущений, а также невнятное мычание со стороны Босса подсказали Чуе, что что-то пошло не так, и он решился открыть на автомате зажмуренные глаза, медленно повернул голову.

Моргнул.

Ещё раз.

И ещё.

Кожа вокруг его руки да и всего тела мерцала алым маревом, а согнувшаяся вверх под действием изменённой гравитации игла шприца напоминала хоботок бабочки.

Ой.

Щёки и шею залила краска стыда: он совершенно не заметил, как использовал свою способность. Позорище… Собравшись, он заставил себя успокоиться и отменить действие «Смутной печали», но первое впечатление уже было составлено, и не хотелось даже думать, каким пугливым щенком он предстал в глазах вожака.

— Простите, я это машинально. — оправдание даже для собственных ушей прозвучало так себе, и Чуя опустил голову ниже. Лучше бы молчал, право слово.

— Всё в порядке, — махнул рукой Мори-сан, — ты не первый и сомневаюсь, что последний, у кого такая реакция. Я предполагал, что так будет, поэтому запасся. — он снова подошёл к холодильнику, вытащил ещё один шприц и вернулся.

Ватка снова прошлась по обнажённой коже, Чуя снова сделал глубокий вдох, старательно контролируя свою реакцию, и на всякий случай отвернулся.

— Тяжёлый! — удивлённо вскрикнул Мори-сан и в следующий миг на пол медкабинета что-то сильно грохнулось и покатилось.

Чуя плотнее прижал уши к голове, увидев у своих кроссовок злополучный шприц. Ну неужели снова?! Он же так старался, даже специально не смотрел!

— Шприц вдруг стал тяжёлым как гиря. Я, конечно, знал, что управление гравитацией очень мощная способность, но не думал, что настолько.

И почему-то комментарий Мори-сана лучше ситуацию не сделал.

— Простите ещё раз, — прошептал он, пытаясь задавить внутри желание тихо провалиться сквозь землю. Ладно, первый раз, но что бы второй!.. И ведь совершенно не чувствовал, как активировал способность, это был чистый инстинкт!

— Ничего страшного, у меня есть ещё. Но сперва, думаю… — похлопал его по плечу Босс, после чего направился к двери и высунулся в коридор: — Дазай-кун, я знаю, что тебя уже должны были поймать и притащить сюда. Если будешь хорошим мальчиком и поможешь мне обойти гравитацию Чуи-куна, так и быть, сделаю тебе одну комплексную прививку вместо положенных отдельных.

При упоминании Дерьмозая Чуя едва не плюнул на свою (уже и без того явно испорченную) репутацию и почти прыгнул в сторону окна — что угодно, лишь бы избежать дальнейших подстёбов и подколов от этой бинтованной мумии, — когда последующие слова Мори-сана намекнули, что с другим волчонком дела по части прививок обстоят не лучше. Чуя проклял своё любопытство, но заставил себя сесть на кушетку и вытянул шею в попытке разглядеть происходящее за дверью.

Нос уловил ни с чем не спутываемый запах страха. Даже, пожалуй, настоящего ужаса.

Мори-сан проворковал что-то ещё прежде чем с довольным видом вернулся в кабинет и вновь направился к холодильнику, а следом за ним, напоминающий скорее тень прошлого наглеца, почти вполз Дазай. Тушку его заметно потряхивало, хвост, из-за бинтов кажущийся слишком тонким, прилепился к животу и кончик его нервно дёргался вправо-влево, а уши столь плотно прижались к голове, что почти слились с волосами.

Непроизвольно Чуя передёрнул плечами.

Насколько же болезненные эти уколы, если эта раздражающая рыбина, невозмутимо стоящая под шквалом вражеских пуль и бодро бегающая с режущей раной от косы, так трясётся?!

Дазай крепко схватил свой хвост, прерывая мельтешение, затравленно осмотрелся и, увидев Чую, роботизированным шагом двинулся к нему.

— Тебе лучше запомнить, на какие жертвы я иду ради тебя и впредь беспрекословно меня слушаться. — Плюхнулся рядом, всё так же не выпуская хвост из пальцев. Конечно, Дерьмозай не был бы собой, если бы не нашёл сил поиздеваться над ним даже в такой ситуации, будучи сам здорово напуганным.

Чуе захотелось вцепиться клыками ему в глотку.

— Я хотя бы не трясусь как желе на ложке!

— Пусть Мори-сан ещё раз проверит тебе зрение: у тебя явные галлюцинации.

— Ах ты!..

— Никаких драк и склоков в этом кабинете, — прервал обещание страшной кары подошедший с новым шприцем Мори-сан и с угрожающей улыбкой добавил: — не то привяжу обоих к кровати и для профилактики буду всю неделю колоть курс витаминов.

И так не отличавшийся загаром Дазай как-то резко стал белее бумаги, единственный нетронутый бинтами глаз его комично распахнулся шире, и рвано кивнув, наглец соизволил заткнуться. Чуя почувствовал прилив удовлетворения, но только на несколько секунд: ледяные от нервов пальцы другого волчонка коснулись другого его плеча, задев часть ключицы, и дающий моральную поддержку зуд способности под кожей перестал ощущаться.

Хре́ново обнуление.

И пусть и было понятно, что именно ради нейтрализации действия «Смутной печали» Босс и позвал сюда этого бинтованного придурка, Чуя не мог не съёжиться от понимания, что стал беспомощен перед шприцем как месячный сосунок. Тревога, только-только улегшаяся от их словесной перебранки, вновь подняла голову. Ватка в третий раз прошлась по коже, ударив в нос резким запахом спирта, и в следующий миг плечо пронзило весьма неприятное ощущение. Чуя скривился и зажмурился, подавляя совсем несолидное желание заскулить, когда от ввода лекарства стало по-настоящему больно, но вставшая дыбом шерсть на ушах и хвосте всё равно его выдали. Второй укол оказался чуть менее болючим, но всё равно противным, и, когда Мори-сан наконец убрал использованные шприцы на поднос, Чуя неслышно, но объёмно выдохнул в облегчении и даже нашёл в себе силы пробурчать слова благодарности, потому что, ну, Мори-сан был первым взрослым, кто действительно озаботился его здоровьем, да и прививки были призваны защитить от болезни, а не просто причинить боль ради какого-то эксперимента, так что он не хотел показаться хамом. Хватило того, что и так при первой встрече практически уничтожил пол в его кабинете, но на тот момент они были врагами, так что, наверное, всё в порядке.

— Ты молодец, Чуя-кун, — с улыбкой похвалил вожак и скользнул взглядом ему за спину, — а теперь твоя очередь, Дазай-кун.

Он не успел толком среагировать, потому что для обычно медлительной и наглой Скумбрии двигался по направлению к двери Дазай слишком резво, а вот Мори-сан к подобным финтам, похоже, привык, и в два прыжка оказался в другом конце кабинета, успев ухватить беглеца за воротник рубашки и втянуть обратно. Возмущённое протяжное Дазаево: «не-е-ет!» и «пусти-и-и!» потонуло в звуках борьбы. Чуя с широко распахнутыми глазами уставился сначала на растрёпанного Мори-сана, старательно скрутившего и удерживающего подопечного, потом опустил взгляд на повисшего на его колене такого же растрёпанного Дазая, который лежать ровно не хотел и не оставлял попыток высвободиться не забывая при этом орать, и подумал, что, наверное, напрасно волновался на свой счёт. До такого ребячества он бы в жизни не опустился.

— Чуя-кун, у тебя руки свободны, возьми из холодильника шприц с красной биркой. — пыхтя, подал голос Мори-сан.

Чуя потупил пару секунд после чего поспешно направился к холодильнику. Действительно, на полке на уровне глаз лежал закрытый набранный шприц, угрожающе поблёскивая красным стикером на боку. Кажется, он был чутка толще тех, которыми кололи его. Самую малость.

— Так ты с самого начала знал, что я соглашусь помочь с чиби! Это подло! — Плаксиво заныл Дазай, и шерсть на хвосте Чуи от раздражения встала дыбом:

— Эй, я тебе не чиби! — прорычал он, схватив шприц и тяжёлыми шагами подходя к возведшему в потолок глаза Боссу.

— Спасибо, Чуя-кун.

— Чиби, это я твой хозяин, ты не должен действовать против меня в угоду этому альфе, это нечестно!

Искренне пожалев, что нельзя самому засадить шприцем в ёрзающий зад другого волчонка, Чуя усилием воли вложил тот в протянутую руку Босса, мстительно поджав губы. Боже, он надеялся, что эта комплексная прививка будет гораздо больнее, чем те две вместе взятые, что пришлось вытерпеть ему — честное слово, паршивая Скумбрия буквально напрашивался!

— Теперь подержи его вот так. — Дал новое указание Босс и, подумав секунду, уточнил: — только крепко, не отпускай.

Несмотря на то что происходящее больше напоминало какой-то странный сон, Чуя послушно надавил на ноги и заведённую за спину руку Дазая, не позволяя тому вывернуться, прижал уши к голове, когда тот от беспомощности вновь заорал во всё горло (что-то подсказывало, что вовсе не от страха, а просто из желания заставить страдать других, пока страдает сам) и с мрачным удовольствием проследил, как игла толстого шприца впилась в плечо резко замолчавшего и словно окаменевшего товарища по несчастью, как под давлением поршня вакцина проникла в тело.

— Вот и всё! — радостно объявил Мори-сан, кивнув отпускать Дазая, и Чуя охотно убрал руки, отойдя на пару шагов.

— У меня рука отнимается, — скатившись с чужих колен заскулил тот, принялся театрально баюкать пострадавшую от укола конечность. — Мори, ты должен избавить меня от отчётов как минимум на неделю в качестве компенсации морального вреда!

Чуя стиснул зубы, уговаривая себя не рычать на этого идиота в присутствии вожака, но, видимо, по его лицу и так был понятен ход его мыслей, потому что, поизучав его совсем немного, Дазай расплылся в нехорошей ухмылке:

— А Чиби выглядит готовым к бою, уверен, он легко совладает и с моими отчётами.

Хруст костяшек нельзя было трактовать как-то иначе, но Дазаю это явно удалось, потому как вместо экстренного поиска путей отхода он оттянул левое веко и высунул язык в детской дразнилке. Чуя дёрнул хвостом, гневно прижал уши к голове и поднял верхнюю губу, обнажая клыки. Как же ему хотелось поставить на место это надоедливое бинтованное недоразумение!

Ситуацию спас Мори-сан.

Он вдруг вытянул руку с зажатым в ней шоколадным батончиком перед лицом уже настроившегося на хороший мордобой Чуи и несколько раз махнул, отвлекая.

— Я планировал побаловать вас обоих, но сегодня ты единственный, кто хорошо себя вёл.

Желание накостылять Дерьмозаю не что бы сразу улетучилось, но определённо притупилось. В трущобах сладости — тем более шоколадные — были сродни валюте: их почти не ели, бережно хранили на «чёрный день» и выменивали на тёплые вещи или лекарства, позволяя себе разве что понюхать обёртку, чтобы представить вкус. А тут целый шоколадный батончик для него одного. Никакой Дазай, даже хорошо отлупленный, не стоил того, чтобы лишаться из-за него такой ценности! Предательски заплетшимся языком пробормотав слова благодарности, Чуя осторожно, почти не веря, взял батончик в руки, прижал его к груди как величайшее сокровище и с видом победителя перевёл взгляд на другого волчонка, лицо которого выражало искреннее негодование.

— Мог бы сразу сказать, что будет приз! — упрекнул он Босса.

— Ты же гений, разве не должен был догадаться? -с улыбкой парировал тот. — Будет тебе уроком на будущее. А теперь оба свободны — у меня ещё куча дел. Если, конечно, не хотите дополнительных, не обязательных прививок…

Дослушивать явно было чревато, и оба волчонка поспешили покинуть медкабинет.

* * *

Под давлением пальцев шоколадный батончик криво разделился на две части.

В проснувшейся жалости (совести?) Чуя обвинил свою привычку присматривать за стаей, а также слишком расстроенное выражение лица Дазая и то, что тот почему-то даже не пытался выпросить отобрать у него угощение, как наверняка бы сделал в любой другой ситуации. Если бы на его месте был любой другой волчонок, Чуя бы решил, что тому просто стыдно, но стыд и Дазай были взаимоисключающими понятиями и дело было явно в другом. В чём именно разбираться интереса, как и желания не было. Тихо вздохнув, стукнул Дерьмозая по плечу и на возмущённый взгляд протянул отломанную часть батончика:

— На, и подбери уже слюни.

В карих глазах другого волчонка мелькнуло удивление вперемешку с чем-то похожим на смятение, но прежде чем Чуя успел хоть как-то это прокомментировать, тот фыркнул и демонстративно отвернулся.

— Не нуждаюсь в подачках.

Упрашивать Чуя не собирался, лишь пожал плечами и уже приготовился съесть всё сам, когда в поле зрения мелькнула перебинтованная рука, пальцы которой ловко, без зрительного контроля хозяина, ухватили предлагаемое ранее угощение и утянули прочь.

— Только потому что ты настаиваешь. — всё так же не поворачиваясь пояснил Дазай и, наверное, это было самое близкое к благодарности, что тот мог из себя выдавить.

Чуя закатил глаза, решив промолчать и не портить редкий момент мира, с чувством откусил от своей доли батончика. Губы сами собой расплылись в улыбке, а глаза блаженно прикрылись.

Вкусно.