Теневые годы Таниса/Tanis the shadow years (джен)

Примечание: Беты у меня пока нет. Сама я 100% грамотностью похвастаться не могу, в чем признаюсь сразу. Схема работы над переводом такая:

1) Я делаю машинный перевод и выкладываю его, с исправлением только грубых ошибок;

2) Когда перевод будет окончен, а это 46 глав + Эпилог, — я начну вычитывать его на предмет ошибок оформления, и т.д.

3) Если к тому времени появится Бета — отдам то, что получится, — ей на растерзание.

4) Отправлю текст на проверку грамотности (но это не точно).

* * *

— Ещё кружку эля для моего друга, — воскликнул невзрачный гном. Тика, молодая официантка, вздохнула. Было поздно. Очень поздно. И рыжеволосая девушка-подросток страшно устала.

Даже Танис, вернувшийся в гостиницу «Последний приют» после прощания с друзьями, выглядел измотанным. Он сидел там один, если не считать жизнерадостного гнома со смешным носом и вислыми ушами, который внезапно решил подружиться с ним.

Танис, с задумчивыми миндалевидными глазами на загорелом лице, покачал головой, глядя на Тику.

— Больше никакого эля, — сказал он. — По крайней мере, не для меня. — Официантка встала неподвижно перед незнакомцем-гномом и демонстративно перекинула через плечо тряпку.

Общая комната в гостинице «Последний Приют», похожая на фасоль, когда-то была тем местом, где Танис и его спутники часами рассказывали друг другу интересные истории, но теперь она была пуста. Ни один светильник не мерцал, чтобы разогнать полумрак пустующего зала, а догорающие угли почти не давали тепла. В общем, Танис решил, что атмосфера идеально ему подходит.

Тика, чьи веснушки выделялись даже в этом тусклом свете, бросила вызов незнакомцу.

— А вы, сэр? — спросила она. — Вы закончили на сегодня, не так ли? — Гном улыбнулся и подмигнул ей.

— Я бы и не подумал пить в одиночестве. Может быть, вы выпьете со мной?

«Пф..», — Худенькая девушка подняла подбородок и сжала губы в тонкую линию.

— Наверное, это значит «нет»?

«Хм..», — глаза Тики сверкнули.

— Какой у тебя богатый словарный запас, — с насмешливой серьёзностью сказал гном, ещё сильнее прижав уши. — Я сам очень люблю слова. Могу научить тебя фразе: „Я была бы рада выпить с тобой, Клотник, обольстительный негодяй“? — Он усмехнулся, явно намереваясь очаровать этим Тику. Она не поддавалась, но лёгкая улыбка все же тронула её губы.

Клотник возликовал: «Я всё видел!»

«Хм!» — Тика, покраснев, проворно умчалась на кухню.

Усталые глаза Таниса заблестели при виде игривости Клотника, застенчивости Тики, которая, как теперь видел Танис, обещает превратиться в соблазнительную женщину, когда станет взрослой. Танис вспомнил время, когда он был таким же юным и невинным: "Лорана. Да...", — тогда он чувствовал пьянящее удовольствие от многозначительного девичьего взгляда, и, будь это возможно, он, может быть, ответил бы на этот взгляд.

Совсем недавно рядом с ним была Китиара. Всего несколько часов назад он расстался с этой дерзкой воительницей, и за свою честность получил пощёчину, от которой у него заныли зубы. Но даже сейчас он задавался вопросом: не повел ли он себя с ней как дурак?

Увы, было слишком поздно что-либо предпринимать: Кит уже отправилась в путешествие со Стурмом. Танис с мрачной уверенностью осознал, что не увидит Кит — или кого-либо еще из своих друзей — долгих пять лет. "А может, и никогда?" — Танис неосознанно сжал кулаки.

Воспоминания, будь то давние или совсем свежие — всего лишь мгновения прошлого, глубоко пронзали его сердце болезненным чувством потери… и блеск в его глазах погас.

Клотник рассмеялся, когда Тика сбежала на кухню, но его лицо тут же потемнело, когда из тех же дверей появился Отик, трактирщик, со счетом в руках.

— Не понимаю, как ты умудрился выпить за один вечер столько эля? — спросил Отик с ноткой благоговения в голосе, кладя листок на стол перед Клотником. — Ты, должно быть, неплохо зарабатываешь, раз накопил такой счёт, — многозначительно добавил он.

Клотник мгновенно заерзал на стуле, но затем оживился.

— У тебя была такая напряжённая ночь! — воскликнул он, хватая трактирщика за руку и пожимая её. — Должно быть, ты сколотил небольшое состояние! Что же тогда деньги для такого успешного бизнесмена? — Он поспешил продолжить, не давая Отику и слова вставить.

— Да тебе и не нужны деньги. Деньги для тебя сущий пустяк! — Тучный трактирщик настороженно взглянул на Таниса. Полуэльф лишь пожал плечами.

— Деньги можно вытянуть из кого угодно! — продолжал гном, не переводя дыхания, — Но демонстрация почти невообразимого жонглёрского мастерства… Ну, так ведь это только Клотник может тебе дать! А за это особое представление, — быстро добавил он, добродушным голосом, вытаскивая из-под стола большую дорожную сумку, — я не попрошу никакой платы, кроме денег за мой счёт и ещё двух кружек эля. Нет! Пусть будет три: одну Танису, одну мне и одну тебе. — Отик выглядел неуверенным, словно не знал, что сделать сначала: задушить этого проказника-гнома или вырвать ему язык? После недолгого раздумья решение было принято окончательно: Он сначала задушит его, а потом вырвет язык!

К этому времени Клотник успел открыть свою дорожную сумку и извлечь из нее пять искусно выполненных, сверкающих шаров: золотой, серебряный, латунный, железный и последний — из тонкого стекла.

— Пожонглировать? — спросил Клотник заворожённого трактирщика. Отик не ответил. Он лишь смотрел на явно ценные шары в руках жонглёра. Его глаза на круглом лице тоже округлились.

— Думаю, ты уже завладел его вниманием, — сухо сказал Танис. — Вообще-то, и моим тоже. Не говоря уже о юной Тике, — продолжил он, указывая на кухню, откуда можно было заметить официантку, выглядывавшую из-за двери.

Клотник оглянулся на рыжеволосую девушку.

— Я люблю публику, — сказал он с довольной улыбкой. — Я живу этим! — И он начал жонглировать.

Шары из золота, серебра и стекла мерцали в свете свечей, взлетая и опускаясь, создавая резкий контраст с тяжёлыми железными и латунными шарами, рассекавшими воздух рядом с ними.

— Жонглерское умение — дано каждому, — непринуждённо говорил Клотник, ловко подхватывая стеклянный шар и снова подбрасывая его, на этот раз из-за спины. — Мы жонглируем друзьями, удерживая одного в воздухе и отвлекая внимание другого. Мы жонглируем работой и удовольствиями, потребностями и стыдом, и даже любовью и ненавистью. Все жонглируют, стараясь удержать как можно больше шаров в воздухе, стараясь ухватиться за каждую возможность, прежде чем она рухнет к нашим ногам. — Теперь Клотник жонглировал всеми пятью шарами, быстро и часто перебирая руками, так, что шары расплывались от скорости, с которой он их бросал.

— Возьмём, к примеру, Таниса, — непринуждённо продолжил гном. — Хотя он и не говорил ни о чем личном, в конце концов, мы только познакомились! Он сказал, что покинет Утеху на рассвете. Но он не пошел спать. Почему? Возможно, он ещё не решил, куда отправится с рассветом? Должно быть, так оно и есть, потому что он не говорил о своей цели. Ах, какая тайна и интрига! Не говорите мне, что он не жонглирует! — Жонглер продолжил:

— Где его друзья? Разбросаны по четырём стонам Кринна на долгих пять лет, говорил он. Вот Танис и подбрасывает шар одиночества, — и Клотник ловким движением выхватил золотой шар на мгновение, прежде чем вернуть сверкающий шар в мерцающий круг.

— Тем временем, — прокомментировал жонглёр, — Танис сказал мне, что планирует отправиться в путь в одиночку. Ах! Он подбрасывает мяч опасности, ведь никто не должен путешествовать в одиночку в такие смутные времена! И пока эти два мяча движутся по дуге, Танис должен еще держать в воздухе мяч своего происхождения. Потому что, конечно же, его высший акт жонглирования — это жонглирование эльфийской и человеческой половинами. — Отик, застигнутый врасплох за вытиранием рук о заляпанный белый фартук, резко вздохнул и обеспокоенно взглянул на Таниса. Он не знал, как полуэльф отреагирует на подобное замечание Клотника. Полуэльф, не выдавая никаких эмоций в голосе, осторожно спросил:

— Скажи мне, друг мой, чем ты жонглируешь, помимо этих мячей? Ты жонглируешь своей жизнью где-то между дерзостью и честностью? — Его рука небрежно скользнула рукояти меча на его левом боку, хотя, как и большинство существ эльфийской крови, он никогда бы не лишил кого-то жизни без необходимости — и уж точно не из одной лишь досады. И всё же, не помешало бы предупредить молодого гнома, что не все будут столь снисходительны.

— Интересно, сколько раз ты недооценивал слушателей и говорил не то и не тому человеку — Танис снова положил руку на стол.

— Много раз, — весело признался Клотник, его глаза вспыхнули зелёным в свете свечей. — Меня часто принижали. Знаешь, — добавил он с озорной ухмылкой, — раньше я был гораздо выше.

— Кроме бесплатной выпивки, — спросил Танис, прищурившись, — чего ты хочешь?

— Хочу?

— Он хорошо слышит, Отик, как думаешь? — Трактирщик кивнул, снова обратив взгляд на вращающиеся мячи, которыми Клотник жонглировал в новом стиле, на этот раз правой рукой, вращая три мяча по кругу, а левой — два других, традиционным способом вверх-вниз.

— Я хотел бы путешествовать с тобой, — сдержанно сказал Клотник. Танис коротко рассмеялся.

— Хотя ты даже не знаешь, куда я отправлюсь?

— Я не говорил, что не знаю, куда ты отправишься, — поправил Клотник. — Я сказал, что ты этого не знаешь! — Танис склонил голову набок и посмотрел на жонглёра.

Клотник начал подбрасывать мячи высоко в воздух из-за спины, каждый почти касался потолка гостиницы, пока он жонглировал всеми пятью, описывая ими огромный эллипс.

— Твой отец, должно быть, очень гордится тобой! — вдруг воскликнул Отик, поражённый выступлением жонглёра.

При этих словах Клотник резко обернулся и посмотрел на трактирщика. И в этот момент жонглёр потерял концентрацию. Он попытался прийти в себя, но было слишком поздно. Железные и латунные шары с грохотом упали на пол, один чуть не задел ногу Отика.

Клотник успел схватить золотой и серебряный шары, а затем бросился к стремительно падающему хрупкому стеклянному шару. К сожалению, тот уже улетел за пределы его досягаемости. «Нет!» — закричал он.

Танис, быстрый и грациозный, вскочил со стула и, приземлившись на пол с вытянутыми руками, подхватил в воздухе хрупкий стеклянный шар. Тика разразилась аплодисментами, она наблюдала за представлением стоя у кухонной двери. Отик тоже зааплодировал. А Клотник облегчённо вздохнул, словно кто-то сжал кузнечные меха.

— Я… Мне его нечем заменить, если разобьётся, — объяснил жонглер, вытирая рукавом пот со скошенного лба.

— Тогда зачем ты рискуешь? — спросил Танис, разглядывая замысловатый сине-зелёный узор на прозрачном стеклянном шаре, прежде чем вернуть его Клотнику.

— Зачем вообще жонглировать, если нет никакого риска? — вопросом на вопрос ответил Клотник, возвращая все пять шаров в свою дорожную сумку.

— В конце концов, кто пойдёт смотреть, как человек насмерть дерётся с хатори, если у хатори нет зубов?

— Хорошее замечание, но зачем вообще сражаться с песчаным крокодилом? — удивился Танис.

Клотник коротко усмехнулся.

— Мне понравится путешествовать с тобой, — сказал он. — У тебя живой ум, не говоря уже о быстрой руке. Танис старался говорить вежливо.

— Похоже, ты принял приглашение, которое я ещё не сделал.

— А сделаешь?.

— Зачем?

— Потому что... — Клотник наклонился и прошептал: «Я могу отвести тебя к человеку, который знал твоего отца».

Танис почувствовал, как краска отхлынула от его лица. Рука, холодная и неумолимая, как смерть, с силой сжала его грудную клетку. Полуэльф замер в оцепенении, его сердце бешено заколотилось.

Его отец. Всю свою жизнь он хотел узнать хоть что-нибудь о человеке, породившем его. Всё, что он знал, — это то, что однажды, во времена войны между людьми и эльфами, солдат-человек изнасиловал эльфийку — мать Таниса, оставив её сломленной, избитой и беременной. "Какой мужчина способен на такое?" — снова задался вопросом Танис. "Чья кровь течет в моих жилах?"

Мать Таниса умерла всего через несколько месяцев после рождения сына, оставив его на попечение эльфийских родственников. Прожив девяносто семь лет, Танис всё ещё задавался вопросами об этом воине-человеке. "Но откуда этот жонглёр-гном мог знать что-то о незнакомце, без сомнения, давно умершем, что тот был его отцом?"

Клотник, казалось, был вполне доволен реакцией Таниса на его слова. Поэтому он повернулся к Отику и воскликнул:

— А ты, мой славный трактирщик, как считаешь, оплатил ли я счёт? — На этот раз настала очередь Отика смутиться; ему не хотелось раздавать даром свой крепкий эль. Однако жонглер устроил поистине великолепное представление.

— Неужели у тебя нет ничего, что ты мог бы мне дать в уплату своего долга? — взмолился Отик.

— Ничего, — признался Клотник, — кроме моего мастерства! Но неужели оно не стоит даже пары металлических монет?

— Ну…

— Значит, всё решено! — торжествующе объявил он. — А где же три кружки эля, о которых мы договаривались вначале? — К удивлению Отика, Тика уже выносила их из кухни.

* * *

Танис стоял на возвышенности, оглядываясь на Утеху, раскинувшуюся внизу, в долине. Они с Клотником ушли оттуда еще до рассвета. Как раз тогда, когда первые лучи восходящего солнца залили вершину долины — они осветили величественные верхушки деревьев, и те запылали яркими красками словно драгоценный венец. Ниже, под сияющими золотистыми кронами, отбрасывали тени дома и лавки, расположившиеся высоко в ветвях деревьев.

Главной доминантой пейзажа была гостиница «Последний приют», расположившаяся на ветвях валлина, ствол которого спирально обвивала деревянная лестница, спускавшаяся до самой земли.

Танис решительно отбросил воспоминания о временах, проведенных в гостинице; будущее — вот что заботило его сейчас: "Если бы оно было таким же предсказуемым и таким же ярко освещенным, как лестница к заведению Отика!"

— Сколько времени пройдет, прежде чем мы встретим этого человека, о котором ты говорил? — спросил Танис. Клотник, чьи уши ещё сильнее опустились от мук, подозрительно напоминавших сильнейшее похмелье, поморщился от резкого голоса Таниса.

— Несколько дней, — тихо ответил он. — Может, и дольше. Тебе придется набраться терпения.

— Этот человек знал моего отца лично?

— Он всё расскажет сам, когда вы с ним встретитесь.

— Они были хорошими друзьями? — настаивал Танис. Гном вздохнул и схватился за голову.

— Подожди, — взмолился он. — Куда ты торопишься? Ты ждал девяносто семь лет, чтобы узнать хоть что-то о своём отце. Что могут значить для тебя ещё несколько дней?

— Каждый день важен, — ответил Танис, отметив, что Клотник каким-то образом точно знает, сколько ему лет. Мало кто знал, сколько ему лет. Любые сомнения в том, что жонглер действительно знает его отца, были развеяны этим мимолетным замечанием.

— У меня есть кое-что, что нужно сделать сразу после встречи с твоим другом, — неопределённо добавил полуэльф.

— И что же это может быть? — небрежно спросил гном, пока они плелись по залитой солнцем дороге на запад. Танис не ответил.

Истинная причина, по которой он предложил своим друзьям расстаться на пять лет, была не совсем благородной. Он хотел идти своим путём, в одиночку, найти то, во что можно верить, то, чем можно было бы гордиться.

Он наблюдал, как другие хватаются за жизнь, пока он останавливался и размышлял, взвешивая свои возможности. Некоторые могли бы сказать, что, будучи полуэльфом, он ограничен своим происхождением. Но он не хотел в это верить. У всех, кого он знал и любил, была цель в жизни. У него её не было.

Кит, насколько бы он ни считал ее наёмничество безнравственным, но он восхищался её воинским мастерством. А ещё был Рейстлин; он хотел стать великим волшебником и был готов пожертвовать всем ради этого. У Карамона, воина и близнеца Рейстлина, тоже была цель — заботиться о брате. Стурм Светлый Меч верил в своё рыцарство, в свой Кодекс, и это давало ему силу и достоинство. Флинт Огненный Горн владел своим кузнечным ремеслом, которое доставляло гному удовольствие и было предметом его гордости. А Тассельхоф Непоседа? Да, Тас был кендером, но это не в счёт...

Танис впал в уныние: "Чего он хотел? Сидеть в таверне «Последний приют» и слушать, как друзья рассказывают о своих подвигах, пока он медленно стареет и ничего не делает?"

У него была идея, мысль, безумная мечта. Но он никому о ней не рассказывал. Это был его секрет, которым он не осмеливался поделиться с товарищами, боясь, что в случае неудачи они перестанут его уважать. Но Клотник был ему почти незнаком. "Почему бы не рассказать ему?"

— Я собираюсь стать скульптором, — выпалил он, понимая, что ему не терпится поделиться своими амбициями.

— По дереву? По камню? По глине? — спросил Клотник, явно обрадовавшись тому, что полуэльф наконец-то готов поговорить о чем-то кроме своего отца.

— Думаю, по камню. Что-то долговечное. — Жонглер окинул Таниса долгим, задумчивым взглядом.

(отредактировано, но не бечено)

— Это как холодный пепел, это мокро, но далеко не так вкусно, как эль Отика, — сказал Клотник, делая большой глоток из прозрачного, чистого озерца, которое они нашли на опушке леса. Было почти темно, но за деревьями всё ещё можно было различить, оставленные позади холмистые луга и поля.

Танис окунул голову в воду. Затем, словно собака, он тряхнул мокрой гривой рыжевато-коричневых волос; капли воды оставили следы на песке вокруг него. Освежившись, он сел и прислонился к дереву, удобно устроившись в мягкой кожаной дорожной одежде и плаще.

Он закрыл глаза и, по привычке, появившейся у него после отъезда из Утехи три дня назад, попытался представить себе, как выглядел его отец: "Вполне логично, что между нами должно быть какое-то семейное сходство — по крайней мере, в чертах лица." — думал он.

Танис представил себе высокого, широкоплечего мужчину с глубоко посаженными глазами, ямочкой на подбородке и слегка опущенными уголками губ. Ему нравилось думать, что его отец был красивым, сильным и умным. Однако он знал наверняка только то, что его отец был человеком, способным нагло воспользоваться беззащитной женщиной. Полуэльф отчаянно хотел узнать что-нибудь хорошее о человеке, причинившем столько зла его матери. И скоро он узнает. Жонглёр обещал.

Внезапно его внимание привлек тревожный запах. Танис открыл глаза и спросил:

— Чуешь что-нибудь? — Гном выглядел обиженным.

— Слушай, я собираюсь искупаться, — вспылил он. Танис невесело улыбнулся, и глаза его сузились до щелочек. Клотник уловил беспокойство полуэльфа и громко шмыгнул носом, принюхиваясь. Затем покачал головой.

— Ничего необычного не чувствую, — сказал гном. Полуэльф, однако, продолжал всматриваться в горизонт — тот его кусочек, что виднелся сквозь деревья.

— Дым! — резко сказал он, глядя на опушку леса.

— Где?! — встревоженно воскликнул Клотник. Он вскочил на ноги, готовый бежать, но еще не решил — куда именно?

Не обращая внимания на паникующего гнома, полуэльф встал и спокойно пошёл к опушке леса. Клотник ускорил шаг.

— Говорят, что у эльфов хорошее зрение. Ты что-нибудь видишь?

— Не уверен… — медленно ответил Танис. — Небо за теми холмами, на севере, кажется немного светлее, но сумерки могут быть обманчивыми. Мы сможем увидеть больше, но не раньше, чем солнце сядет.

Жонглер то заламывал руки, то теребил свою каштановую бороду. Вокруг них начал подниматься ветерок. Когда он снова заговорил, его голос был на пол октавы выше обычного.

— Ты же не думаешь, что пожар совсем близко? Я имею в виду, лес же не горит? — Танис медлил с ответом, всё ещё глядя на деревья и мечтая ускорить наступление ночи.

— Не думаю, — медленно ответил он. — Ветер дует с севера, и от него пахнет гарью.

В этот момент ветер ненадолго изменил направление, и Танис потерял след, что на мгновение вызвало у него сомнение. «Может, ничего страшного», — добавил он, неуверенно.

Они ждали, вглядываясь в горизонт на севере. Сумерки медленно гасли, окутывая тьмой всё, кроме севера. К их ужасу, небо на горизонте полыхало всё ярче. Они не видели пламени, но не сомневались, что там, за холмами, пылает сильный пожар. И если ветер продолжит дуть в их сторону, огонь непременно их настигнет.

Клотник всё больше беспокоился; Казалось, не осознавая своих действий, он выдергивал небольшие пучки из своей каштановой бороды.

— Нам нужно бежать! — наконец выпалил он. Но Танис покачал головой и коротким взмахом руки остановил гнома.

— Невозможно, — ответил полуэльф. — От травяного пала не убежишь. К тому же, он может быть шириной в мили. Мы никогда не обойдем его с фланга. Наш единственный шанс — остаться здесь; нас защитит озеро.

— Мы могли бы вернуться тем же путём. Огонь не будет распространяться по лесу так же быстро, как по лугам.

— Верно, — согласился Танис. — Тогда пойдём… Хотя, нет! — Маленькое тело гнома едва ли не дрожало от разочарования.

— Почему нет? — требовательно спросил он. Танис, сочувствуя страху своего спутника, старался говорить успокаивающе:

— Этот лесок маленький. Мы пришли сюда лугами. Это как остров из деревьев, а там мы, если покинем его, — можем угодить в настоящий ад. Нет, здесь самое безопасное место, чтобы занять позицию и переждать.

Полуэльф ободряюще улыбнулся, когда гном сделал видимую попытку взять себя в руки, засунув кулаки глубоко в карманы тёмно-коричневых брюк и сделав вид, будто наблюдать за смертоносным приближением травяного пала — такое же обычное дело, как жонглировать для посетителей трактиров.

— Что же нам делать? — спросил Клотник.

— У края озера лежит упавшее дерево, — вспомнил Танис. — Давай спихнём его в воду. По крайней мере, будет за что держаться. — Клотник развернулся и уже собирался бежать к спасительному озеру, но Танис схватил его за край зелёной туники:

— Наполни бурдюки водой. Когда всё это закончится, озеро может быть полно сажи и пепла. — Жонглер кивнул и поспешил к озеру.

Эльфийское зрение Таниса позволяло ему хорошо видеть в темноте, и он занялся рытьём неглубокой ямы, куда бросил их рюкзаки и искусно сделанный палаш с серебряной инкрустацией, который Флинт выковал и подарил ему в ту последнюю ночь, в гостинице «Последний приют». Палаш живо напомнил ему о различиях между двумя гномами — вспыльчивым стариком — Флинтом Огненным Горном, — крепким и надёжным, как выкованный им металл, и возбудимым Клотником, — таким же изменчивым, как закрученные узоры, которые он создавал своими жонглёрскими шарами. "Конечно, разница в возрасте почти в столетие может отчасти объяснить это", — подумал Танис.

Прошло не больше шести-семи минут, пока Танис закапывал их пожитки, но за это короткое время небо на горизонте окрасилось в багрянец, а дым начал заполнять воздух.

Танис взглянул на ближайший к северу холм и увидел, как пламя уже охватывает его вершину.

Растения вспыхивали красным, оранжевым и жёлтым от жара пламени. Мелкие животные в панике бросились с лугов к озеру. Ад быстро распространялся по ветру, с ненасытной жадностью пожирая высокую сухую траву.

— Быстрее! — крикнул Танис. — Помоги мне столкнуть бревно в воду!

— Где оно? — в панике закричал Клотник. Внезапно он закашлялся от дыма. — Не вижу! — наконец пробормотал он.

Едкий дым и пепел клубами летели по воздуху. К счастью, эльфийское зрение Таниса позволяло ему видеть тёплое красное свечение, исходящее от всего живого, хотя аура, окутывающая коренастое тело Клотника, всё больше смешивалась с нарастающим жаром огня.

Полуэльф поспешил к своему спутнику, стоявшему на берегу озера. Танис оторвал кусок ткани от своей туники, обмакнул его в воду и поднёс к рту и носу Клотника.

— Обвяжи лицо! — крикнул он, перекрывая рёв разгорающегося огня. — Это поможет тебе дышать. — Клотник обвязал лицо мокрой тканью, пока Танис делал себе маску из другого куска материи. Затем Танис подвёл жонглёра к лежащему бревну. Они уперлись плечами в тяжёлое упавшее дерево и толкнули его. Оно не шелохнулось. «Ещё!» — скомандовал Танис. Они навалились плечами. Ничего. Танис обернулся и посмотрел назад. Огонь был уже на полпути вниз по склону.

— Столкнем или погибнем! — крикнул Танис. Они толкнули еще. С громким хлюпающим звуком бревно отделилось от влажной почвы на краю озера.

— Получается! — крикнул Клотник.

— Продолжай толкать! — Они уперлись ногами в скользкую грязь и снова подтолкнули.

Бревно внезапно высвободилось и плавно покатилось в воду, несколько раз перевернулось, а затем медленно поплыло к центру озера. Клотник упал на четвереньки, его лицо, покрытое грязью и пеплом, побледнело от усталости.

— Переведи дух, — сказал Танис, но слова эти уже были излишними; Клотник сейчас мог лишь жадно хватать ртом воздух. — Нам понадобятся длинные, крепкие палки, чтобы отталкивать горящие обломки, которые будут падать рядом с нами. Я их найду. Ты подожди здесь. — Полуэльф осматривал землю поблизости, изо всех сил стараясь не обращать внимания на пламя, несущееся вниз по склону к лесу, пока до него не донесся ужасный крик.

Он поднял голову и прищурился, глядя на яркое, прыгающее пламя, тянущееся с востока на запад по северной части неба, насколько хватало глаз.

Сначала он ничего не увидел, кроме ярко-жёлтых языков огня. Затем тень, выделяющаяся на алом фоне, мелькнула перед ним. Танис прикрыл глаза рукой от ослепительного света и густого дыма, клубившегося перед пламенем. Тень была фигурой, и она двигалась. Но был ли это человек? Инстинктивно, без колебаний, Танис широкими шагами направился от безопасного озера к опушке леса, надеясь лучше рассмотреть.

— Куда ты идёшь? — спросил Клотник.

— Кажется, там кто-то есть.

— О, нет! — Ужас в голосе гнома превзошёл панику, которую коротышка выказывал до сих пор. К удивлению Таниса, жонглер бросился к нему. Полуэльф тоже запаниковал. "Что, если это тот самый человек, который знал его отца?"

К этому времени передний край горящей травы был не более чем в ста ярдах от опушки леса.

— Помогите! — раздался надрывный крик.

— Там! Справа! — взвизгнул Клотник. — Слышал? — Танис не стал отвечать. Он заметил движение, уловил силуэт человека на фоне почти слепящего пламени и со всех ног побежал туда, в самое пекло.

Рев огня и удушающий дым, проносившийся перед ним, были почти столь же невыносимы, как и палящий жар. Но Танис всё же пробирался вперёд. Кто-то бежал к нему; фигура в длинном одеянии едва успевала опередить пляшущие языки пламени на горящей траве.

— Сюда! — крикнул Танис, размахивая руками. Мужчина поднял взгляд; огонь уже опалил задний край его тёмного одеяния.

Человек и полуэльф были не более чем в десяти ярдах друг от друга, когда мужчина протянул руки, крикнул что-то неразборчивое и рухнул на землю. Его одеяние тлело; огонь стремительно приближался, чтобы поглотить его. Танис был быстрее. Он стремительными прыжками преодолел последние десять метров и подхватил человека на руки. Сноп горящей травы задел край кожаной туники Таниса, когда тот изо всех сил пытался спастись от огня.

Он бежал вниз по склону, а сильный обжигающе горячий ветер дул ему в спину, и все же, несмотря на тяжесть своей ноши, Танис смог оторваться от быстро движущегося пламени, но ненамного. Вскоре его окутал клубящийся дым. Танису было тяжело дышать, глаза горели, он потерял лес из виду и остановился в растерянности. Человек повис на его руках мёртвым грузом.

— Где… — задыхаясь пробормотал полуэльф и закашлялся. Он не знал, куда бежать. Гул огня, казалось, окружил его, и не было никакой надежды увидеть Клотника, с эльфийским зрением или без. Он впервые задумался, "Каково это — сгореть заживо?"

В этот момент чья-то рука схватила его за плечо.

— Сюда! — раздался сдавленный голос, едва опознанный им, как голос Клотника. — Ты свернул не туда. Деревья здесь. Скорее! — Облегчение обрушилось на Таниса, словно весенний дождь. Жонглёр снова застал его врасплох. Полуэльф последовал за Клотником, и через несколько секунд они выбрались из дымового облака под временное укрытие деревьев. Огонь полыхал всего в нескольких ярдах позади них.

Они побежали к озеру, когда лес на краю луга вспыхнул. Языки пламени взметнулись вверх по коре и заплясали на ветках. Жар был настолько сильным, что листья начинали гореть ещё до того, как пламя добиралось до них.

— Он жив? — обеспокоенно спросил Клотник, когда они уже заходили в воду. Танис посмотрел вниз и увидел старика с седыми волосами, покрытыми пеплом, с худым лицом, изборожденным морщинами.

— Кажется, он ещё дышит, — сказал полуэльф, — но он сильно обгорел. Словно подтверждая слова Таниса, кожа старика зашипела и задымилась, соприкоснувшись с холодной водой озера.

Когда вода стала слишком глубокой, чтобы идти вброд, Клотник и Танис, тащившие на себе старика, поплыли к бревну, находившемуся примерно в двенадцати ярдах от них. Трава, кусты и деревья вокруг озера горели оранжевым, красным и даже синим, а пылающие ветви, угли и пепел дождём падали на Таниса и Клотника, словно потоки огненного ливня.

И наконец, Танис задал вопрос, который жёг его сердце так же, как и окружавшее их пламя:

— Это он? Он знал моего отца? — Жонглер кивнул. Танис стиснул зубы до боли в челюстях. Ему хотелось кричать, рубить судьбу мечом, чтобы она больше никогда не дразнила его так жестоко. Только каким-то чудом ему удалось промолчать.

Ночь тянулась медленно, Танис и Клотник цеплялись за бревно, по очереди поддерживая голову старика над водой. У них не было палок, чтобы отталкивать горящие обломки, поэтому им приходилось отталкивать ногами всё опасное, что падало рядом. Но ещё большую тревогу вызывали горячие алые угли, которые наполняли воздух над озером и с шипением падали в воду. Любой из них мог выжечь глаз или изуродовать лицо. Им приходилось постоянно быть начеку, беспокоясь не только за себя, но и за старика. Не раз им приходилось утягивать его под воду, чтобы не обжечься. Он кашлял и задыхался, давая им понять, что ещё не мертв, пусть и едва жив.

А огонь продолжал бушевать.

(отредактировано, но не бечено)

Было уже почти утро, когда пожар наконец догорел. От леса остались лишь дымящиеся головешки, а пепел все еще кружился над озером, влекомый легким ветерком.

Клотник лежал наполовину в воде, обхватив одной ногой обрубок ветки, торчавшей из бревна, на котором он лежал. Другая его нога и рука болтались в холодной воде. Танис, только что проснувшийся после короткого и беспокойного сна, и с сочувствием смотрел на жонглёра.

Клотник выглядел как брошенный ребёнок, потерявший всё, включая надежду. Но ему не помешает немного отдохнуть. Взгляд полуэльфа переместился на худого старика, затаившегося в расщелине между частично затопленным стволом дерева и одним из его крепких корней.

Танис смотрел на него, не двигаясь, пока грудь старика не поднялась. Значит, он все ещё жив. По крайней мере, холодная вода успокоила сильно обожжённую кожу старика; это было слабым, но утешением.

Танис несколькими взмахами руки оттолкнул грязную воду с поверхности и ополоснул лицо. Несмотря на то, что онемевшие от ночи в воде ноги полуэльфа плохо его слушались, он начал дрыгать ими и грести одной рукой, медленно продвигая бревно к берегу.

Он почти добрался до ближайшего берега, когда хриплый голос прохрипел:

— Ты. — Полуэльф тут же взглянул на Клотника, думая, что жонглер проснулся. Но гном продолжал храпеть.

— Тут, — снова раздался голос. — Это я. — Танис перевёл взгляд на изгиб ветки и с удивлением увидел, что голубые глаза старика открыты. Он перестал плыть.

— Плыви сюда, — приказал старик. — Вытащи меня из воды, пока я не раскис окончательно.

— Ты сильно обжёгся, старик, — тихо сказал Танис. — Когда я положу тебя на землю, будет очень больно.

— Что ты знаешь о боли? — саркастически спросил старик. — Просто делай, как я говорю!

Клотник наконец пошевелился. Он поднял руку, чтобы потянуться, и тут же соскользнул с бревна в воду. Ухватившись за ствол дерева, жонглер захлебывался водой и звал на помощь, не понимая, что находится всего в дюжине ярдов от берега. Легко скользя в покрытой пеплом воде, Танис схватил Клотника за шею и поднял его голову высоко над поверхностью озера. Грязная вода струилась с каштановой бороды гнома.

— Успокойся, — твёрдо сказал Танис. — С тобой всё в порядке. Хватайся за бревно, — сказал он, кивнув головой. — Мы почти на берегу.

— Хорошо! — выдохнул Клотник, схватив бревно. Пока Танис подталкивал его, вместе с бревном, ближе к берегу, Клотник взглянул на старика, который улыбался — или это только так казалось? Лицо старика было сильно обожжено. И, несмотря на все усилия Таниса и Клотника, уголь опалил часть его седых, как сталь, волос.

— Я не думал, что ты доживёшь до утра, — торжественно произнёс Клотник.

В голосе мужчины слышалась хрипотца от боли и изнеможения: «У меня не было выбора».

* * *

Танис откопал их скудные пожитки, достал из рюкзака одеяло, окунул его в озеро и расстелил на ровной земле.

— Помоги мне, — сказал Танис Клотнику, указывая на старика. Клотник сглотнул и встал по колено в воду по другую сторону от него. — Теперь осторожнее, — сказал Танис.

Когда они подняли старика, их обдало зловонием его обгоревшей плоти. Клотник старался не смотреть на беднягу — по крайней мере, пока его не опустили на землю. Именно тогда жонглер увидел, что и его собственные руки покрыты обгоревшей дряблой кожей и запекшейся кровью — и это была не его кровь. Его желудок скрутило отвращением, и он бросил взгляд на старика. — Клянусь Реорксом! — воскликнул Клотник. Он быстро отвернулся, отшатнулся на несколько шагов и его вырвало в озеро.

— Кажется, я хорошо прожарился, — сказал старик.

— Ты принимаешь свою судьбу с удивительным спокойствием, — почтительно сказал Танис.

— Это была моя вина, — ответил мужчина, голубые глаза которого застилали слёзы, несомненно, от боли и ожогов. Танис нахмурился.

— Ты не можешь винить себя за то, что не убежал от горящей травы, — мягко сказал он.

— За это не виню. — Голубые глаза снова прояснились и посмотрели на полуэльфа. — Я виню себя за то, что поджег ее. Танис поднял брови.

— Зачем?

— За мной гнались слиги, — объяснил старик. — И довольно много. Я думал, огонь их остановит или убьёт. — Танис огляделся. Неподалёку Клотник оправлялся от приступа тошноты. Пар и дым всё ещё поднимались от почерневших стволов и ветвей. Все животные в округе скорее всего погибли. "Слигам, огромным и достаточно умным сородичам хобгоблинов, будет нелегко прятаться в опустошенной пожаром местности вокруг озера."

— Похоже, сработало, — согласился Танис. Он помолчал, а затем продолжил, словно разговаривая сам с собой. — Я никогда не видел, чтобы слиги путешествовали по этой части света. Должно быть, они охотились за чем-то ценным. — Старик отвёл взгляд, но не ответил, и Танис продолжил:

— Огонь простирался от одного горизонта до другого. Должно быть, ты развёл костер где-то далеко отсюда? — Старик попытался покачать головой и поморщился.

"Оцепенение от ночного пребывания в холодной воде, казалось, проходило, и ужасная боль для него только начиналась", — заметил Танис.

Голубые глаза снова словно расфокусировались, мужчина вздохнул и закрыл их.

— Нет, — прошептал он. — Это было совсем недалеко. Моя магия так широко распространила пламя.

— Ты маг?

— То, что от него осталось, — ответил он с глухим смехом. "Что-то не сходится",- подумал Танис.

— Если ты спасался от слигов магией, почему ты не произнес другое заклинание, чтобы спастись от огня?

— Я не мог… — и его голос затих, прежде чем он снова взял себя в руки, — я не мог произнести ещё одно заклинание так скоро после первого. Моя сила уже не та. — Он покачал головой, вспоминая: «Когда начался пожар, я уже не мог его контролировать. У меня была хорошая фора, но когда ветер изменил направление и подул в мою сторону, я подумал, что уже не выживу». — Клотник услыхал эти последние слова, возвращаясь с озера. Он был бледным и дрожащим, одной рукой держась за живот, словно пытаясь успокоить его, другой крепко обхватив грудь, словно пытаясь отогнать холод, несмотря на быстро поднимавшееся солнце.

— Ты живешь только благодаря Танису, — сказал жонглер. — Это он спас тебе жизнь.

— Помню, — прошептал измученный болью маг. — Когда я увидел его, то сначала подумал, что это его отец. — У Таниса закружилась голова. В ней роились вопросы, но он не мог найти слов.

«Пожалуйста, — подумал он, — пусть старик поживёт достаточно долго, чтобы рассказать мне всё, что знает».

Клотник протянул руку и осторожно вытащил из седых волос старика мокрую веточку.

— Тебе нужно отдохнуть, — мягко посоветовал он волшебнику. Маг в ответ только сжал губы. «Должно быть, в былые годы старик проявлял упрямство», — подумал Танис.

— Тебе виднее, — возразил волшебник. — Но времени слишком мало. Я должен поговорить с полуэльфом, пока еще могу. — Маг попытался повернуться, чтобы посмотреть на Таниса, но это усилие причинило ему невыносимую боль. Он глухо застонал, и его глаза закатились.

Танис поспешил заговорить.

— Мы останемся с тобой, пока… — Полуэльф не смог договорить.

— Пока я не умру? — процедил маг Танису сквозь зубы. — Нет. Только не ты! — Танис не знал, что сказать.

— Мы должны заключить сделку, — медленно, с трудом, произнёс старый маг. — Сделку. Информация о твоем отце… в обмен на услугу.

— Конечно, — без промедления ответил Танис. — Скажи мне, чего ты хочешь, и если я смогу это сделать, я сделаю.

— Я хочу, чтобы ты нашел для меня кое-кого... Кое-кого, кто погибнет без твоей помощи! — Он выкрикнул последние слова и схватил Таниса за тунику. Его почерневшие от огня пальцы сжались, и он притянул Таниса ближе к себе, одновременно приподнимаясь над землёй. Задыхаясь, он воскликнул:

— Её нужно спасти! Мне нужно твоё слово!

— Та женщина, о которой ты говоришь, она была с тобой на равнине, когда начался пожар? — в тревоге спросил Танис, собираясь встать и отправиться на поиски той женщины, которая в лучшем случае окажется обугленным трупом. Однако маг покачал головой и притянул Таниса еще ближе, с силой, порожденной отчаянием.

— Она очень далеко, — печально сказал старый волшебник. Танис опустил мужчину обратно на одеяло.

— Кто она?

— Это Бранделла, — просто сказал он. — Такой, как она, больше нет. Ты должен найти ее, и спасти, чтобы она могла жить после моей смерти. — В конце концов, Клотник решил вмешаться: — Кишпа, ты ему так ничего и не объяснил толком.

— Дай мне воды, — потребовал маг. Напившись из фляги Клотника, он глубоко вздохнул и продолжил, — Три года назад я наложил поисковое заклинание, надеясь, что моя магия подскажет мне, кого искать. Моя магия велела мне найти тебя, Танталас, — сказал он, используя эльфийское имя Таниса. Кишпа закашлялся, и Клотник предложил ему ещё воды. Старый волшебник отказался и продолжил. — С тех пор я ищу тебя. Я знаю, что ты у меня в руках. Твой отец пришёл в мою деревню девяносто восемь лет назад. Я отведу тебя к нему, если ты отдашь мне Бранделлу. — Старик на мгновение остановился, чтобы отдышаться.

Танис дышал почти так же тяжело, как старый маг. "Его отец. Возможно ли это?"

Девяносто восемь лет — небольшой срок для эльфа, но отец Таниса был человеком. Он не мог быть все еще жив. Танис задумался, не отражаются ли эти сомнения на его лице?

— Как мне найти эту женщину, эту Бранделлу? — поспешно спросил Танис. Кишпа растянул потрескавшиеся губы в кровавую улыбку.

— Так же, как ты найдёшь и своего отца. Ты найдёшь их обоих в моём прошлом. Они живут в моей памяти.

(отредактировано, но не бечено)

Танис почувствовал, как рушатся его надежды, словно один из обгоревший стволов деревьев, которые теперь уродовали пейзаж. Голубые глаза Кишпы горели таким огнём, что полуэльф забеспокоился вдвойне.

— Старик бредит, — сказал Танис. — Клотник, помоги мне разложить остальные одеяла, чтобы сделать вокруг него шатёр. Мы должны защитить... — Но Клотник продолжал бесстрастно стоять на коленях на песчаной земле рядом с магом.

— Он не бредит, — твёрдо сказал гном. Танис перевёл взгляд с жонглёра на мага и подумал: «Может, это я брежу?»

— Бранделла живёт и дышит во мне, — хрипло сказал Кишпа. — И твой отец тоже. По крайней мере, они будут жить, пока я жив. Вот почему ты мне нужен, Танис. Маг внезапно закашлялся кровью. Он вытер кровь со своего израненного в огне лица и, тяжело дыша, продолжил:

— Пока я в сознании, я собираюсь произнести заклинание. Я отправлю тебя в глубины своей памяти, в то время, когда я лучше всего знал свою Бранделлу и когда твой отец приехал в мою деревню. — Он остановился, и Клотник обеспокоенно посмотрел на него.

Утреннюю тишину нарушали лишь несколько звуков: в озере время от времени стукались друг о друга обугленные деревяшки, а в нескольких ярдах от них с треском сломалась ветка и упала на землю. Запах дыма всё ещё был сильным. Полуэльф и гном молчали, ожидая, пока старый волшебник справится с последним приступом боли. Танис наблюдал за тем, как от поверхностного дыхания мага едва колышется его обугленная мантия, которая, как он знал, когда-то была красной и бархатистой.

На лице мага появилось свирепое выражение; он не собирался позволять боли встать у него на пути.

— Выясняй всё, что хочешь, о своём отце, — сказал он, — но найди мою Бранделлу и беги с ней из моего разума, чтобы после моей смерти она продолжала жить. Я не хочу, чтобы память о ней умерла вместе со мной, Танис. Ты понимаешь? Я слишком сильно её люблю, чтобы позволить ей погибнуть вместе со мной. Найди её. Освободи её. — Старик откинулся на спину, глядя на Таниса взглядом, в котором требовательность сменилась надеждой.

— Ты сделаешь это? — слабо спросил Кишпа.

"Увидеть своего отца? Встретиться с ним?"

— Да, — ответил он. Другого ответа и быть не могло. Маг улыбнулся.

— Тебе нужно многое узнать, — сказал он, — но сейчас я должен сосредоточиться и набраться сил для заклинания. Клотник, — позвал он, — скажи Танису, чего ему ожидать. И поторопись. Времени мало.

Клотник взял Таниса за руку и отвёл на небольшое расстояние. Они сели на бревно, которое прибило к берегу и на котором они провели ночь. Клотник смотрел на озеро задумчивым взглядом зелёных глаз, мягких, как агаты. Вокруг глаз гнома собрались морщины, и Танис понял, что его спутник, возможно, не так молод, как он думал сначала. Клотник заговорил, словно издалека.

— Кишпа знал Бранделлу давным-давно, во времена войны, — объяснил жонглёр. — Была эпидемия, и люди бежали, отправляя свои армии на запад, в незаражённые земли. Они шли на разрозненные эльфийские деревни к северу от Квалинести, поклявшись убивать всех на своём пути в пролив Алгони. — Танис, конечно же, знал о войнах между людьми и эльфами. Эти вторжения были еще одной причиной, по которой две расы с подозрением относились друг к другу, и еще одной причиной, по которой представители обеих сторон считали Таниса, порождение тех жестоких лет, изгоем.

— А мой отец? — спросил он. Клотник впервые посмотрел на него с сочувствием.

— Твой отец был среди тех солдат. Я говорю тебе это, чтобы ты был готов к тому, что ждет тебя впереди. Насилие и кровопролитие будут окружать тебя, и ты можешь стать их жертвой. Вполне возможно, что ты умрёшь в памяти Кишпы.

— Я буду осторожен, — пообещал Танис. Однако Клотник покачал головой и положил руку на мускулистое предплечье Таниса.

— Смерть — лишь одна из опасностей, — предупредил он. Танис взглянул на старого мага, который лежал в нескольких метрах от них на песчаной земле и собирал силы для предстоящего испытания. Полуэльф ответил:

— Я должен рискнуть. — Затем, когда гном замолчал, Танис снова посмотрел на него. — Хорошо. Объясни их. — Клотник убрал руку с плеча Таниса и продолжил.

— Кишпа не знает, что произойдёт, если в его прошлое войдёт незнакомец. Ты можешь изменить весь ход его жизни, можешь изменить только его воспоминания, а можешь не изменить ничего. Он готов рискнуть и столкнуться с любыми последствиями, лишь бы ты нашёл Бранделлу и вернулся с ней до того, как он умрёт. Если он перестанет дышать, то и ты тоже. — Взгляд гнома стал острым, как один из выкованных Флинтом мечей.

— Но, по крайней мере, не в его памяти, — продолжил Клотник. — Что с тобой будет — сможешь ли ты когда-нибудь вернуться к этой жизни — он тоже не знает.

Танис молча сидел, оценивая ситуацию. Все его спутники, от огромного Карамона до крошечного Таса, отправились навстречу собственным приключениям. Но он был готов поспорить, что они, по крайней мере, не отрываются от реальности. Полуэльф начал говорить, но Клотник перебил его.

— Всё, что я могу тебе сказать, — это то, что ты должен найти её и выбраться из воспоминаний Кишпы до того, как он умрёт.

— Каким образом? — спросил Танис. Клотник выглядел удивленным.

— С помощью магии, конечно. — Танис почувствовал, что жонглер каким-то образом увиливает. — И Кишпа нас вытащит? — Танис надавил. Клотник странно улыбнулся, прежде чем сказать:

— Если все пойдет хорошо.

Когда полуэльф долго молчал, Клотник прикусил нижнюю губу, откинулся назад и спросил:

— В чем дело?

— Кишпа выглядит как человек, — сказал Танис с суровым выражением лица. — Как он мог быть молодым человеком, влюблённым в женщину почти сто лет назад? — Клотник позволил себе коротко рассмеяться, но тут же посерьёзнел и ответил.

— Он выглядит как человек, несмотря на все эти ожоги? Борода Реоркса, нет! — ответил он.

— Его дед был эльфом. — Голос Клотника зазвучал тихо, как у заправского сплетника. — Насколько я могу судить, он на четверть эльф и на три четверти человек. Признаюсь, эльфийские черты в нём почти не проявляются. Однако его долголетие — очевидное доказательство его происхождения. — Танис медленно кивнул. Нужно было задать ещё несколько вопросов.

— Как мне найти своего отца? И Бранделлу? Как они выглядят?

— Ты найдёшь их обоих в деревне под названием Анкатавака, на северо-восточном берегу пролива Алгони. Ты узнаешь своего отца, потому что, как мне описал его Кишпа, он немного похож на тебя — глазами и ртом. Но есть и различия. Кишпа сказал мне, что, в отличие от тебя, у твоего отца были длинные чёрные волосы, неоднократно сломанный нос и что за то короткое время, что он провёл в Анкатаваке, он получил ранение в правую ногу от широкого меча.

— А что с моей матерью? Она тоже жила в деревне Кишпы? — Танис затаил дыхание. Возможность встретиться с матерью, которая умерла вскоре после его рождения, стоила всех опасностей, которые мог таить в себе план старого мага.

— Нет, — сказал Клотник, отведя взгляд. — Кишпа её не знал. В этом вопросе я не могу тебе помочь. — Танис глубоко вздохнул.

— Хорошо. Тогда расскажи мне о Бранделле.

— Она была ткачихой, когда Кишпа её знал. Ты узнаешь её, когда увидишь, Танис. В этом нет никаких сомнений.

— Но как?

На озере пара водоплавающих птиц попыталась приземлиться на покрытую рябью поверхность. В явном смятении они тут же взлетели и полетели на запад. Танис проводил их взглядом.

— Ты узнаешь ее, потому что Кишпа любил ее, и ты окажешься в его памяти. — Гном старался выглядеть ободряюще. — Ты поймешь.

Танис не был так уверен. Тем не менее, он не стал развивать эту тему.

Гном сделал движение, как будто хотел вернуться к Кишпе, и полуэльф спросил:

— А как насчет тебя, Клотник? Почему ты делаешь это для старика?

— Это… это пустяки, — печально сказал жонглёр. — Я хотел отправиться в путешествие вместо тебя. Но Кишпа не позволил. Он сказал, что это должен быть ты; поисковое заклинание было особым. — Он глубоко вздохнул, оглянулся через плечо на Кишпу и тихо сказал:

— Но я ему не верю. Он просто не хотел, чтобы я уходил.

— Почему?

— По той же причине, по которой я хотел уйти, — уклончиво ответил он, играя с кусочком размокшей коры на бревне, на котором они сидели. Он отбросил кору и посмотрел Танису прямо в глаза. — Если ты переживёшь это путешествие, я тебе расскажу. И тебе будет что мне рассказать. Но хватит об этом. Время для разговоров прошло. Кишпа готов. — Гном поднялся, не дожидаясь дальнейших расспросов, и поспешил обратно к волшебнику. Танис последовал за ним более неторопливо.

Маг посмотрел на них внезапно недоброжелательным взглядом, и Танис подавил в себе желание отступить. Он всегда был осторожен — слишком осторожен, как иногда говорили его товарищи. Он поклялся себе, что на этот раз будет действовать без вечных своих сомнений.

Приложив некоторое усилие, древний волшебник достал из маленького обугленного водонепроницаемого мешочка, висевшего у него на поясе, два предмета и поднял их. Первым был потрёпанный кусок ткани, который, как заметил Танис, когда-то был ярким и пёстрым, с множеством оттенков красного, жёлтого и фиолетового. Вторым предметом было простое тростниковое перо. Волшебник протянул Танису перо, а кусок ткани оставил себе.

— Эта ткань — всё, что у меня от неё осталось, — с грустью сказал маг. — Это последний клочок шарфа, который она когда-то связала для меня. Возьми его и отдай ей в знак моей любви.

— А перо? — спросил Танис.

— Возьми и его тоже и оставь в прошлом. Именно из-за него за мной охотились слиги. Этот план — самый безопасный способ уберечь его от них.

Слиги, известные своими острыми зубами, уродливым внешним видом и в целом антисоциальным поведением, редко встречались в окрестностях Утехи.

— Зачем этим слигам твоё перо? — спросил Танис. — Оно выглядит обычным.

— Перо предвещает опасность, — ответил маг. — Тот, у кого оно есть, никогда не будет застигнут врасплох. Ты же понимаешь, насколько оно может быть ценно для армии существ, стремящихся к завоеваниям? — Кишпа решительно поджал губы. — У них его быть не должно, Танталас. — Танис уже собирался задать следующий вопрос, когда вмешался Клотник.

— Кишпа слаб. Нам нужно спешить. — Маг погладил выцветший клочок ткани и неохотно протянул его Танису. Полуэльф аккуратно спрятал ткань и перо под туникой. Волшебник кивнул в знак благодарности и закрыл глаза.

Но внезапно, прямо перед тем, как он начал произносить заклинание, обгорелый остов некогда живого существа поднял свои окровавленные руки, словно не замечая боли, и указала на полуэльфа.

— Ты должен знать ещё кое-что, — прошептал Кишпа. — Кое-кто попытается помешать тебе освободить мою Бранделлу.

— Кто? — спросил Танис, наклонившись ближе, чтобы лучше слышать.

— Я!

Когда Танис оправился от удивления, маг произнёс слова, которых Танис никогда раньше не слышал. Эти потусторонние звуки были музыкальными, не столько словами, сколько сложной последовательностью нот. Кишпа повторил их ещё раз, затем в третий. Танис взглянул на Клотника.

— Что-то не работает, — тихо сказал полуэльф. — Клотник сердито посмотрел на него.

— Ш-ш-ш! — Но затем маг сжал руки в кулаки, потряс ими и снова разжал. С его пальцев лентами свисала мёртвая кожа, но маг, казалось, этого не замечал. Он сжал кулаки во второй раз. Потряс ими. Разжал. Сжал в третий раз. Потряс ими… и Танис исчез.

(Отредактировано, но не бечено)

Танис всё ещё смотрел вниз, но вместо Кишпы, лежащей на земле, он увидел чёрные кожаные сапоги солдата, носки которых были направлены в его сторону. Танис тут же поднял глаза и увидел отблеск солнечного света на лезвии палаша, который опускался прямо ему на голову.

Эльфы почитают жизнь. Перед битвой эльфийские войска и командиры собираются, чтобы попросить прощения за жизни, которые они отнимут в предстоящем сражении. Но на этот раз не было времени двигаться, думать или чувствовать. Внезапно из ниоткуда появился ещё один меч и заблокировал удар первого. Раздался громкий лязг стали о сталь. и чей-то голос крикнул:

— Вытащи свой клинок! — Танису не нужно было повторять дважды.

Инстинкт, отточенный годами сражений, взял верх. Он толкнул нападавшего правым плечом, сбив его с ног, а затем вытащил из ножен свой меч с серебряной инкрустацией. Он намеревался защитить себя и уйти подальше от того безумия, в которое его втянули.

Осмотревшись, он быстро понял, что оказался в центре небольшой группы эльфийских и человеческих солдат, которые вели смертельную рукопашную схватку на лесной поляне.

У полуэльфа была только одна проблема. Он не знал, на чьей он стороне.

Солдат-человек с длинными сальными каштановыми волосами решил проблему, бросившись на полуэльфа и целясь мечом ему в сердце. Танис ловко парировал удар. Человек в ответ взмахнул мечом, пытаясь разрубить полуэльфу левую руку. Танис увернулся от сверкающего клинка и ударил человека ногой в живот. Солдат схватился за живот и согнулся от боли. Его стоны смешались с криками других людей и эльфов на поляне.

Эльфийский солдат, увидев, что человек лежит беззащитный, встал перед Танисом и с силой опустил саблю на обнажённую шею врага. Жизнь оборвалась. Танис хотел посмотреть на лица солдат и найти своего отца. Но в воздухе висела тяжёлая вонь крови и пота, смерть подстерегала на каждом шагу, и он не мог позволить себе роскошь изучать черты всех этих потенциальных убийц.

Лучше уйти, решил он. Но прежде чем он успел это сделать, на него напал другой человек и ударил Таниса щитом в спину. Полуэльф упал лицом вниз. Солдат прыгнул на распростёртое тело Таниса, отбросил щит и придавил полуэльфа своим весом. Краем глаза Танис увидел, как огромная, похожая на плиту рука поднимает тяжёлый камень. Полуэльф боролся за свою жизнь, обхватив рукой одну из ног человека и напрягая все свои силы.

Камень вылетел из рук солдата, когда тот упал на спину и перевернулся. Танис не стал убивать его. Вместо этого он быстро перекатился в другую сторону, схватил щит человека и с его помощью и своим мечом сдерживал натиск вражеских солдат.

Но это длилось недолго.

— Ещё люди! — предостерегающе крикнул эльфийский голос. Танис инстинктивно понял, куда нужно смотреть. Он почувствовал, как задрожала земля, и понял, что это кавалерия. Всадники могли появиться только с открытого пространства на востоке.

В ярком свете позднего утра они с грохотом пронеслись по лугу и с криками мести обрушились на небольшой отряд эльфов. Копья пронзали эльфов, а мечи рубили их на куски.

Это был разгром. Танису удалось сбить одного всадника с лошади и сломать копьё другого, но их было слишком много.

— Отступаем! — крикнул предводитель эльфов. Затем, что ещё важнее, он завопил: «Бегите!»

Танис бросился бежать, преследуемый двумя людьми на лошадях. Это была безнадёжная гонка, и Танис это понимал. Ему срочно нужна была защита. Слева он увидел пень. Он был не очень большим, но сойдёт. Он свернул, но всадники с каждым шагом приближались к нему.

Он добежал до пня и спрятался за ним за мгновение до того, как пара всадников настигла его.

Оттягивая неизбежное, Танис взмахнул мечом и отрубил острие одного копья, а затем пригнулся, чтобы не попасть под второе, которое просвистело у него над ухом.

Всадники проскакали мимо него, подняв облако пыли, которая ослепила и задушила Таниса. Он попытался вдохнуть, прочистить глаза, зная, что должен быть готов к появлению всадников, когда они развернутся, чтобы снова напасть на него.

Он услышал, как лошади встают на дыбы и ржут, а затем послышался стук копыт, приближающийся, но остающийся где-то за медленно оседающим облаком пыли. Он услышал крики других эльфов, которых не было видно за облаком, — они получали смертельные удары от людей. Танис собрался с духом, надеясь, что увидит всадников до того, как станет слишком поздно. Затем, совсем недалеко, он увидел лошадей. Всадники наклонились вперёд, чтобы лучше рассмотреть свою жертву, и поскакали на неё, чтобы убить.

И тут из полого ствола дерева высунулись две руки и схватили Таниса сзади, утащив его в темноту.

* * *

Оглушенный Танис лежал на влажной земле, на его лицо падал тусклый луч света с поля боя наверху. Он почувствовал что-то — меч? Нет, слишком тупой. Палка? — ткнула его в бок. Он пошевелился.

— Жизнь прекрасна. Иначе ты был бы мертв, — прошептал чей-то голос. Из темноты послышался смех.

— Кто ты? — спросил Танис, ошеломленный падением.

Голос был резким, сипловатым и глубоким, несмотря на то, что в данный момент он звучал тихо. — Меня называют по-разному, и очень немногие из прозвищ — приятные, но меня зовут Узкоплечий Скоуэрр. И я не уверен, что это так уж лестно.

— Ты человек? — спросил Танис, шаря по земле в поисках своего меча.

— Твой меч находится чуть правее твоей руки. Будь осторожен с лезвием, — сказал Скоуэрр. — Твои глаза скоро привыкнут к темноте.

Голос мог принадлежать человеку, но его обладатель спас Таниса от других людей. "А враги, как правило, не помогают своим противникам найти потерянное оружие", — признал Танис. Он взял меч и вложил его в ножны. Полуэльф едва мог разглядеть фигуру в темноте.

Теперь голос звучал тенором, но по-прежнему шёпотом.

— Иди за мной, но не поднимай головы. Это очень узкий туннель. — Танис шёл за тенью во мраке, пока тень не исчезла, и не остался только голос:

— До того, как появились эти солдаты, деревня была такой процветающей, что им пришлось убить одного из её жителей, чтобы начать рыть кладбище. — Танис слушал вполуха.

— Эта деревня называется Анкатавака? — спросил он.

Он скорее почувствовал, чем услышал, что его спутник остановился прямо перед ним. Голос снова стал низким, с новой, раздражённой хрипотцой.

— Это шутка, парень. Где твоё чувство юмора?

Полуэльф подумал, что в нынешних обстоятельствах чувство юмора меркнет по сравнению с качествами, необходимыми для выживания.

— Пожалуйста… это Анкатавака? — настаивал он.

— Да, — ответил голос с явным раздражением, — и хотя я всё ещё готов продолжить разговор, думаю, мне стоит сказать тебе, чтобы ты держался левее, когда туннель разделится. — Человек продолжил идти.

Через несколько мгновений Танис с трудом развернулся, чтобы не застрять между сужающимися стенами туннеля.

— Я не уверен, что смогу протиснуться, — крикнул он. Голос, казалось, утратил раздражение.

— Продолжай идти. Если бы я мог, я бы с радостью отдал тебе свои узкие плечи, прозвище и алкоголь. Именно для таких занятий они только и годятся.

— Кому какое дело? — дивился Танис. На самом деле, голос начинал больше походить на кендерский, чем на человеческий; Тас тоже был склонен к болтовне, но обладатель этого голоса проявлял не свойственную кендерам склонность к раздражительности. Танис решил подшутить над своим спасителем.

— Эта пещера со временем расширяется? — он спросил.

— Другое преимущество, — глухо продолжал голос, — в том, что я представляю собой довольно плохую мишень. Как видишь, я люблю смотреть на светлую сторону. Если бы только там был хоть какой-то свет. Кстати, как тебя зовут?

— Танис Полуэльф.

— Что ж, Танис, можно я буду тебя так называть, или ты предпочитаешь полное имя?

Танис пыхтел от натуги, пробираясь по проходу, который был рассчитан скорее на гнома или кендера, чем на человека.

— Тот, кто спас мне жизнь, может называть меня как угодно. И если ты не против, я спрошу: зачем ты спас мне жизнь? — Голос, перешедший в альтовый регистр, когда его обладатель запыхался, вернулся к предыдущему вопросу.

— Во-первых, Танис, туннель скоро снова расширится, а затем повернёт направо, прежде чем начнётся резкий спуск. Ты легко пройдёшь. И… — Танис услышал несколько глубоких вдохов, и голос снова стал баритональным. — ...И что касается того, почему я притащил тебя сюда, в эту жалкую тёмную яму, ответ прост. Мне нужна защита. И теперь ты в долгу передо мной. — Танис поморщился в темноте.

Конечно, у старого мага, который будет доживать свои дни на берегу какого-то безымянного озера, столетие спустя, не было времени отвлекать Таниса от поисков Бранделлы. А у Таниса определённо были свои приоритеты. Однако в своей голове он слышал, как Стурм Светлый Меч цитирует клятву Соламнийских рыцарей: «Моя честь — моя жизнь», и подозревал, что его бывший товарищ нашел бы время, чтобы помочь Скоуарру, невзирая на возможные последствия.

Скоуарр сделал паузу — Танис начал понимать, что это было сделано для большего драматического эффекта, — а затем сказал:

— Знаешь, некоторые люди платят по счетам вовремя, некоторые — когда уже поздно, а некоторые не платят вообще.

— Очень остроумно, — признал Танис.

— Но ты не смеялся, — пожаловался Скоуарр.

— Я улыбался. Ты просто не мог меня разглядеть, потому что здесь слишком темно.

— Недостаточно. В любом случае, — настаивал мужчина, — вопрос в том, вернёшь ли ты мне долг? — Танис предпринял последнюю попытку избежать ответственности, которая теперь давила на него, как узкие стены туннеля.

— Я не просил тебя спасать мне жизнь, — заметил он. В его голосе раздражение сочеталось с не менее раздражающей ноткой рассудительности.

— Верно, но я прошу тебя спасти мою. И в конце концов получается то же самое. Давай не будем препираться, Танис. Могу я на тебя рассчитывать? — Танис почти слышал, как его собеседник затаил дыхание в ожидании ответа.

Танис должен был быть честным — или настолько честным, насколько это было возможно в данный момент. Если бы он попытался объяснить всю историю, человек никогда бы ему не поверил.

— Я здесь, чтобы найти двух человек, — сказал он. — Я должен найти их как можно скорее, а потом, когда я их найду, я должен буду немедленно уйти. У меня нет выбора. Если я смогу защитить тебя, пока ты здесь, я это сделаю. Даю тебе слово. — В его голосе больше не было хрипоты.

— Хорошо», — сказал Скоуарр. — И можешь рассказать мне всю историю целиком. — Танис застонал.

(Отредактировано, но не бечено)