Теневые годы Таниса (джен)

Примечание: Беты у меня пока нет. Сама я 100% грамотностью похвастаться не могу, в чем признаюсь сразу. Схема работы над переводом такая:

1) Я делаю машинный перевод и выкладываю его, с исправлением только грубых ошибок;

2) Когда перевод будет окончен, а это 46 глав + Эпилог, — я начну вычитывать его на предмет ошибок оформления, и т.д.

3) Если к тому времени появится Бета — отдам то, что получится, — ей на растерзание.

4) Отправлю текст на проверку грамотности (но это не точно).

* * *

— Ещё кружку эля для моего друга, — воскликнул невзрачный гном. Тика, молодая официантка, вздохнула. Было поздно. Очень поздно. И рыжеволосая девушка-подросток страшно устала.

Даже Танис, вернувшийся в гостиницу «Последний приют» после прощания с друзьями, выглядел измотанным. Он сидел там один, если не считать жизнерадостного гнома со смешным носом и вислыми ушами, который внезапно решил подружиться с ним.

Танис, с задумчивыми миндалевидными глазами на загорелом лице, покачал головой, глядя на Тику.

— Больше никакого эля, — сказал он. — По крайней мере, не для меня. — Официантка встала неподвижно перед незнакомцем-гномом и демонстративно перекинула через плечо тряпку.

Общая комната в гостинице «Последний Приют», похожая на фасоль, когда-то была тем местом, где Танис и его спутники часами рассказывали друг другу интересные истории, но теперь она была пуста. Ни один светильник не мерцал, чтобы разогнать полумрак пустующего зала, а догорающие угли почти не давали тепла. В общем, Танис решил, что атмосфера идеально ему подходит.

Тика, чьи веснушки выделялись даже в этом тусклом свете, бросила вызов незнакомцу.

— А вы, сэр? — спросила она. — Вы закончили на сегодня, не так ли? — Гном улыбнулся и подмигнул ей.

— Я бы и не подумал пить в одиночестве. Может быть, вы выпьете со мной?

«Пф..», — Худенькая девушка подняла подбородок и сжала губы в тонкую линию.

— Наверное, это значит «нет»?

«Хм..», — глаза Тики сверкнули.

— Какой у тебя богатый словарный запас, — с насмешливой серьёзностью сказал гном, ещё сильнее прижав уши. — Я сам очень люблю слова. Могу научить тебя фразе: „Я была бы рада выпить с тобой, Клотник, обольстительный негодяй“? — Он усмехнулся, явно намереваясь очаровать этим Тику. Она не поддавалась, но лёгкая улыбка все же тронула её губы.

Клотник возликовал: «Я всё видел!»

«Хм!» — Тика, покраснев, проворно умчалась на кухню.

Усталые глаза Таниса заблестели при виде игривости Клотника, застенчивости Тики, которая, как теперь видел Танис, обещает превратиться в соблазнительную женщину, когда станет взрослой. Танис вспомнил время, когда он был таким же юным и невинным: "Лорана. Да...", — тогда он чувствовал пьянящее удовольствие от многозначительного девичьего взгляда, и, будь это возможно, он, может быть, ответил бы на этот взгляд.

Совсем недавно рядом с ним была Китиара. Всего несколько часов назад он расстался с этой дерзкой воительницей, и за свою честность получил пощёчину, от которой у него заныли зубы. Но даже сейчас он задавался вопросом: не повел ли он себя с ней как дурак?

Увы, было слишком поздно что-либо предпринимать: Кит уже отправилась в путешествие со Стурмом. Танис с мрачной уверенностью осознал, что не увидит Кит — или кого-либо еще из своих друзей — долгих пять лет. "А может, и никогда?" — Танис неосознанно сжал кулаки.

Воспоминания, будь то давние или совсем свежие — всего лишь мгновения прошлого, глубоко пронзали его сердце болезненным чувством потери… и блеск в его глазах погас.

Клотник рассмеялся, когда Тика сбежала на кухню, но его лицо тут же потемнело, когда из тех же дверей появился Отик, трактирщик, со счетом в руках.

— Не понимаю, как ты умудрился выпить за один вечер столько эля? — спросил Отик с ноткой благоговения в голосе, кладя листок на стол перед Клотником. — Ты, должно быть, неплохо зарабатываешь, раз накопил такой счёт, — многозначительно добавил он.

Клотник мгновенно заерзал на стуле, но затем оживился.

— У тебя была такая напряжённая ночь! — воскликнул он, хватая трактирщика за руку и пожимая её. — Должно быть, ты сколотил небольшое состояние! Что же тогда деньги для такого успешного бизнесмена? — Он поспешил продолжить, не давая Отику и слова вставить.

— Да тебе и не нужны деньги. Деньги для тебя сущий пустяк! — Тучный трактирщик настороженно взглянул на Таниса. Полуэльф лишь пожал плечами.

— Деньги можно вытянуть из кого угодно! — продолжал гном, не переводя дыхания, — Но демонстрация почти невообразимого жонглёрского мастерства… Ну, так ведь это только Клотник может тебе дать! А за это особое представление, — быстро добавил он, добродушным голосом, вытаскивая из-под стола большую дорожную сумку, — я не попрошу никакой платы, кроме денег за мой счёт и ещё двух кружек эля. Нет! Пусть будет три: одну Танису, одну мне и одну тебе. — Отик выглядел неуверенным, словно не знал, что сделать сначала: задушить этого проказника-гнома или вырвать ему язык? После недолгого раздумья решение было принято окончательно: Он сначала задушит его, а потом вырвет язык!

К этому времени Клотник успел открыть свою дорожную сумку и извлечь из нее пять искусно выполненных, сверкающих шаров: золотой, серебряный, латунный, железный и последний — из тонкого стекла.

— Пожонглировать? — спросил Клотник заворожённого трактирщика. Отик не ответил. Он лишь смотрел на явно ценные шары в руках жонглёра. Его глаза на круглом лице тоже округлились.

— Думаю, ты уже завладел его вниманием, — сухо сказал Танис. — Вообще-то, и моим тоже. Не говоря уже о юной Тике, — продолжил он, указывая на кухню, откуда можно было заметить официантку, выглядывавшую из-за двери.

Клотник оглянулся на рыжеволосую девушку.

— Я люблю публику, — сказал он с довольной улыбкой. — Я живу этим! — И он начал жонглировать.

Шары из золота, серебра и стекла мерцали в свете свечей, взлетая и опускаясь, создавая резкий контраст с тяжёлыми железными и латунными шарами, рассекавшими воздух рядом с ними.

— Жонглерское умение — дано каждому, — непринуждённо говорил Клотник, ловко подхватывая стеклянный шар и снова подбрасывая его, на этот раз из-за спины. — Мы жонглируем друзьями, удерживая одного в воздухе и отвлекая внимание другого. Мы жонглируем работой и удовольствиями, потребностями и стыдом, и даже любовью и ненавистью. Все жонглируют, стараясь удержать как можно больше шаров в воздухе, стараясь ухватиться за каждую возможность, прежде чем она рухнет к нашим ногам. — Теперь Клотник жонглировал всеми пятью шарами, быстро и часто перебирая руками, так, что шары расплывались от скорости, с которой он их бросал.

— Возьмём, к примеру, Таниса, — непринуждённо продолжил гном. — Хотя он и не говорил ни о чем личном, в конце концов, мы только познакомились! Он сказал, что покинет Утеху на рассвете. Но он не пошел спать. Почему? Возможно, он ещё не решил, куда отправится с рассветом? Должно быть, так оно и есть, потому что он не говорил о своей цели. Ах, какая тайна и интрига! Не говорите мне, что он не жонглирует! — Жонглер продолжил:

— Где его друзья? Разбросаны по четырём стонам Кринна на долгих пять лет, говорил он. Вот Танис и подбрасывает шар одиночества, — и Клотник ловким движением выхватил золотой шар на мгновение, прежде чем вернуть сверкающий шар в мерцающий круг.

— Тем временем, — прокомментировал жонглёр, — Танис сказал мне, что планирует отправиться в путь в одиночку. Ах! Он подбрасывает мяч опасности, ведь никто не должен путешествовать в одиночку в такие смутные времена! И пока эти два мяча движутся по дуге, Танис должен еще держать в воздухе мяч своего происхождения. Потому что, конечно же, его высший акт жонглирования — это жонглирование эльфийской и человеческой половинами. — Отик, застигнутый врасплох за вытиранием рук о заляпанный белый фартук, резко вздохнул и обеспокоенно взглянул на Таниса. Он не знал, как полуэльф отреагирует на подобное замечание Клотника. Полуэльф, не выдавая никаких эмоций в голосе, осторожно спросил:

— Скажи мне, друг мой, чем ты жонглируешь, помимо этих мячей? Ты жонглируешь своей жизнью где-то между дерзостью и честностью? — Его рука небрежно скользнула рукояти меча на его левом боку, хотя, как и большинство существ эльфийской крови, он никогда бы не лишил кого-то жизни без необходимости — и уж точно не из одной лишь досады. И всё же, не помешало бы предупредить молодого гнома, что не все будут столь снисходительны.

— Интересно, сколько раз ты недооценивал слушателей и говорил не то и не тому человеку — Танис снова положил руку на стол.

— Много раз, — весело признался Клотник, его глаза вспыхнули зелёным в свете свечей. — Меня часто принижали. Знаешь, — добавил он с озорной ухмылкой, — раньше я был гораздо выше.

— Кроме бесплатной выпивки, — спросил Танис, прищурившись, — чего ты хочешь?

— Хочу?

— Он хорошо слышит, Отик, как думаешь? — Трактирщик кивнул, снова обратив взгляд на вращающиеся мячи, которыми Клотник жонглировал в новом стиле, на этот раз правой рукой, вращая три мяча по кругу, а левой — два других, традиционным способом вверх-вниз.

— Я хотел бы путешествовать с тобой, — сдержанно сказал Клотник. Танис коротко рассмеялся.

— Хотя ты даже не знаешь, куда я отправлюсь?

— Я не говорил, что не знаю, куда ты отправишься, — поправил Клотник. — Я сказал, что ты этого не знаешь! — Танис склонил голову набок и посмотрел на жонглёра.

Клотник начал подбрасывать мячи высоко в воздух из-за спины, каждый почти касался потолка гостиницы, пока он жонглировал всеми пятью, описывая ими огромный эллипс.

— Твой отец, должно быть, очень гордится тобой! — вдруг воскликнул Отик, поражённый выступлением жонглёра.

При этих словах Клотник резко обернулся и посмотрел на трактирщика. И в этот момент жонглёр потерял концентрацию. Он попытался прийти в себя, но было слишком поздно. Железные и латунные шары с грохотом упали на пол, один чуть не задел ногу Отика.

Клотник успел схватить золотой и серебряный шары, а затем бросился к стремительно падающему хрупкому стеклянному шару. К сожалению, тот уже улетел за пределы его досягаемости. «Нет!» — закричал он.

Танис, быстрый и грациозный, вскочил со стула и, приземлившись на пол с вытянутыми руками, подхватил в воздухе хрупкий стеклянный шар. Тика разразилась аплодисментами, она наблюдала за представлением стоя у кухонной двери. Отик тоже зааплодировал. А Клотник облегчённо вздохнул, словно кто-то сжал кузнечные меха.

— Я… Мне его нечем заменить, если разобьётся, — объяснил жонглер, вытирая рукавом пот со скошенного лба.

— Тогда зачем ты рискуешь? — спросил Танис, разглядывая замысловатый сине-зелёный узор на прозрачном стеклянном шаре, прежде чем вернуть его Клотнику.

— Зачем вообще жонглировать, если нет никакого риска? — вопросом на вопрос ответил Клотник, возвращая все пять шаров в свою дорожную сумку.

— В конце концов, кто пойдёт смотреть, как человек насмерть дерётся с хатори, если у хатори нет зубов?

— Хорошее замечание, но зачем вообще сражаться с песчаным крокодилом? — удивился Танис.

Клотник коротко усмехнулся.

— Мне понравится путешествовать с тобой, — сказал он. — У тебя живой ум, не говоря уже о быстрой руке. Танис старался говорить вежливо.

— Похоже, ты принял приглашение, которое я ещё не сделал.

— А сделаешь?.

— Зачем?

— Потому что... — Клотник наклонился и прошептал: «Я могу отвести тебя к человеку, который знал твоего отца».

Танис почувствовал, как краска отхлынула от его лица. Рука, холодная и неумолимая, как смерть, с силой сжала его грудную клетку. Полуэльф замер в оцепенении, его сердце бешено заколотилось.

Его отец. Всю свою жизнь он хотел узнать хоть что-нибудь о человеке, породившем его. Всё, что он знал, — это то, что однажды, во времена войны между людьми и эльфами, солдат-человек изнасиловал эльфийку — мать Таниса, оставив её сломленной, избитой и беременной. "Какой мужчина способен на такое?" — снова задался вопросом Танис. "Чья кровь течет в моих жилах?"

Мать Таниса умерла всего через несколько месяцев после рождения сына, оставив его на попечение эльфийских родственников. Прожив девяносто семь лет, Танис всё ещё задавался вопросами об этом воине-человеке. "Но откуда этот жонглёр-гном мог знать что-то о незнакомце, без сомнения, давно умершем, что тот был его отцом?"

Клотник, казалось, был вполне доволен реакцией Таниса на его слова. Поэтому он повернулся к Отику и воскликнул:

— А ты, мой славный трактирщик, как считаешь, оплатил ли я счёт? — На этот раз настала очередь Отика смутиться; ему не хотелось раздавать даром свой крепкий эль. Однако жонглер устроил поистине великолепное представление.

— Неужели у тебя нет ничего, что ты мог бы мне дать в уплату своего долга? — взмолился Отик.

— Ничего, — признался Клотник, — кроме моего мастерства! Но неужели оно не стоит даже пары металлических монет?

— Ну…

— Значит, всё решено! — торжествующе объявил он. — А где же три кружки эля, о которых мы договаривались вначале? — К удивлению Отика, Тика уже выносила их из кухни.

* * *

Танис стоял на возвышенности, оглядываясь на Утеху, раскинувшуюся внизу, в долине. Они с Клотником ушли оттуда еще до рассвета. Как раз тогда, когда первые лучи восходящего солнца залили вершину долины — они осветили величественные верхушки деревьев, и те запылали яркими красками словно драгоценный венец. Ниже, под сияющими золотистыми кронами, отбрасывали тени дома и лавки, расположившиеся высоко в ветвях деревьев.

Главной доминантой пейзажа была гостиница «Последний приют», расположившаяся на ветвях валлина, ствол которого спирально обвивала деревянная лестница, спускавшаяся до самой земли.

Танис решительно отбросил воспоминания о временах, проведенных в гостинице; будущее — вот что заботило его сейчас: "Если бы оно было таким же предсказуемым и таким же ярко освещенным, как лестница к заведению Отика!"

— Сколько времени пройдет, прежде чем мы встретим этого человека, о котором ты говорил? — спросил Танис. Клотник, чьи уши ещё сильнее опустились от мук, подозрительно напоминавших сильнейшее похмелье, поморщился от резкого голоса Таниса.

— Несколько дней, — тихо ответил он. — Может, и дольше. Тебе придется набраться терпения.

— Этот человек знал моего отца лично?

— Он всё расскажет сам, когда вы с ним встретитесь.

— Они были хорошими друзьями? — настаивал Танис. Гном вздохнул и схватился за голову.

— Подожди, — взмолился он. — Куда ты торопишься? Ты ждал девяносто семь лет, чтобы узнать хоть что-то о своём отце. Что могут значить для тебя ещё несколько дней?

— Каждый день важен, — ответил Танис, отметив, что Клотник каким-то образом точно знает, сколько ему лет. Мало кто знал, сколько ему лет. Любые сомнения в том, что жонглер действительно знает его отца, были развеяны этим мимолетным замечанием.

— У меня есть кое-что, что нужно сделать сразу после встречи с твоим другом, — неопределённо добавил полуэльф.

— И что же это может быть? — небрежно спросил гном, пока они плелись по залитой солнцем дороге на запад. Танис не ответил.

Истинная причина, по которой он предложил своим друзьям расстаться на пять лет, была не совсем благородной. Он хотел идти своим путём, в одиночку, найти то, во что можно верить, то, чем можно было бы гордиться.

Он наблюдал, как другие хватаются за жизнь, пока он останавливался и размышлял, взвешивая свои возможности. Некоторые могли бы сказать, что, будучи полуэльфом, он ограничен своим происхождением. Но он не хотел в это верить. У всех, кого он знал и любил, была цель в жизни. У него её не было.

Кит, насколько бы он ни считал ее наёмничество безнравственным, но он восхищался её воинским мастерством. А ещё был Рейстлин; он хотел стать великим волшебником и был готов пожертвовать всем ради этого. У Карамона, воина и близнеца Рейстлина, тоже была цель — заботиться о брате. Стурм Светлый Меч верил в своё рыцарство, в свой Кодекс, и это давало ему силу и достоинство. Флинт Огненный Горн владел своим кузнечным ремеслом, которое доставляло гному удовольствие и было предметом его гордости. А Тассельхоф Непоседа? Да, Тас был кендером, но это не в счёт...

Танис впал в уныние: "Чего он хотел? Сидеть в таверне «Последний приют» и слушать, как друзья рассказывают о своих подвигах, пока он медленно стареет и ничего не делает?"

У него была идея, мысль, безумная мечта. Но он никому о ней не рассказывал. Это был его секрет, которым он не осмеливался поделиться с товарищами, боясь, что в случае неудачи они перестанут его уважать. Но Клотник был ему почти незнаком. "Почему бы не рассказать ему?"

— Я собираюсь стать скульптором, — выпалил он, понимая, что ему не терпится поделиться своими амбициями.

— По дереву? По камню? По глине? — спросил Клотник, явно обрадовавшись тому, что полуэльф наконец-то готов поговорить о чем-то кроме своего отца.

— Думаю, по камню. Что-то долговечное. — Жонглер окинул Таниса долгим, задумчивым взглядом.

(отредактировано, но не бечено)

— Это как холодный пепел, это мокро, но далеко не так вкусно, как эль Отика, — сказал Клотник, делая большой глоток из прозрачного, чистого озерца, которое они нашли на опушке леса. Было почти темно, но за деревьями всё ещё можно было различить, оставленные позади холмистые луга и поля.

Танис окунул голову в воду. Затем, словно собака, он тряхнул мокрой гривой рыжевато-коричневых волос; капли воды оставили следы на песке вокруг него. Освежившись, он сел и прислонился к дереву, удобно устроившись в мягкой кожаной дорожной одежде и плаще.

Он закрыл глаза и, по привычке, появившейся у него после отъезда из Утехи три дня назад, попытался представить себе, как выглядел его отец: "Вполне логично, что между нами должно быть какое-то семейное сходство — по крайней мере, в чертах лица." — думал он.

Танис представил себе высокого, широкоплечего мужчину с глубоко посаженными глазами, ямочкой на подбородке и слегка опущенными уголками губ. Ему нравилось думать, что его отец был красивым, сильным и умным. Однако он знал наверняка только то, что его отец был человеком, способным нагло воспользоваться беззащитной женщиной. Полуэльф отчаянно хотел узнать что-нибудь хорошее о человеке, причинившем столько зла его матери. И скоро он узнает. Жонглёр обещал.

Внезапно его внимание привлек тревожный запах. Танис открыл глаза и спросил:

— Чуешь что-нибудь? — Гном выглядел обиженным.

— Слушай, я собираюсь искупаться, — вспылил он. Танис невесело улыбнулся, и глаза его сузились до щелочек. Клотник уловил беспокойство полуэльфа и громко шмыгнул носом, принюхиваясь. Затем покачал головой.

— Ничего необычного не чувствую, — сказал гном. Полуэльф, однако, продолжал всматриваться в горизонт — тот его кусочек, что виднелся сквозь деревья.

— Дым! — резко сказал он, глядя на опушку леса.

— Где?! — встревоженно воскликнул Клотник. Он вскочил на ноги, готовый бежать, но еще не решил — куда именно?

Не обращая внимания на паникующего гнома, полуэльф встал и спокойно пошёл к опушке леса. Клотник ускорил шаг.

— Говорят, что у эльфов хорошее зрение. Ты что-нибудь видишь?

— Не уверен… — медленно ответил Танис. — Небо за теми холмами, на севере, кажется немного светлее, но сумерки могут быть обманчивыми. Мы сможем увидеть больше, но не раньше, чем солнце сядет.

Жонглер то заламывал руки, то теребил свою каштановую бороду. Вокруг них начал подниматься ветерок. Когда он снова заговорил, его голос был на пол октавы выше обычного.

— Ты же не думаешь, что пожар совсем близко? Я имею в виду, лес же не горит? — Танис медлил с ответом, всё ещё глядя на деревья и мечтая ускорить наступление ночи.

— Не думаю, — медленно ответил он. — Ветер дует с севера, и от него пахнет гарью.

В этот момент ветер ненадолго изменил направление, и Танис потерял след, что на мгновение вызвало у него сомнение. «Может, ничего страшного», — добавил он, неуверенно.

Они ждали, вглядываясь в горизонт на севере. Сумерки медленно гасли, окутывая тьмой всё, кроме севера. К их ужасу, небо на горизонте полыхало всё ярче. Они не видели пламени, но не сомневались, что там, за холмами, пылает сильный пожар. И если ветер продолжит дуть в их сторону, огонь непременно их настигнет.

Клотник всё больше беспокоился; Казалось, не осознавая своих действий, он выдергивал небольшие пучки из своей каштановой бороды.

— Нам нужно бежать! — наконец выпалил он. Но Танис покачал головой и коротким взмахом руки остановил гнома.

— Невозможно, — ответил полуэльф. — От травяного пала не убежишь. К тому же, он может быть шириной в мили. Мы никогда не обойдем его с фланга. Наш единственный шанс — остаться здесь; нас защитит озеро.

— Мы могли бы вернуться тем же путём. Огонь не будет распространяться по лесу так же быстро, как по лугам.

— Верно, — согласился Танис. — Тогда пойдём… Хотя, нет! — Маленькое тело гнома едва ли не дрожало от разочарования.

— Почему нет? — требовательно спросил он. Танис, сочувствуя страху своего спутника, старался говорить успокаивающе:

— Этот лесок маленький. Мы пришли сюда лугами. Это как остров из деревьев, а там мы, если покинем его, — можем угодить в настоящий ад. Нет, здесь самое безопасное место, чтобы занять позицию и переждать.

Полуэльф ободряюще улыбнулся, когда гном сделал видимую попытку взять себя в руки, засунув кулаки глубоко в карманы тёмно-коричневых брюк и сделав вид, будто наблюдать за смертоносным приближением травяного пала — такое же обычное дело, как жонглировать для посетителей трактиров.

— Что же нам делать? — спросил Клотник.

— У края озера лежит упавшее дерево, — вспомнил Танис. — Давай спихнём его в воду. По крайней мере, будет за что держаться. — Клотник развернулся и уже собирался бежать к спасительному озеру, но Танис схватил его за край зелёной туники:

— Наполни бурдюки водой. Когда всё это закончится, озеро может быть полно сажи и пепла. — Жонглер кивнул и поспешил к озеру.

Эльфийское зрение Таниса позволяло ему хорошо видеть в темноте, и он занялся рытьём неглубокой ямы, куда бросил их рюкзаки и искусно сделанный палаш с серебряной инкрустацией, который Флинт выковал и подарил ему в ту последнюю ночь, в гостинице «Последний приют». Палаш живо напомнил ему о различиях между двумя гномами — вспыльчивым стариком — Флинтом Огненным Горном, — крепким и надёжным, как выкованный им металл, и возбудимым Клотником, — таким же изменчивым, как закрученные узоры, которые он создавал своими жонглёрскими шарами. "Конечно, разница в возрасте почти в столетие может отчасти объяснить это", — подумал Танис.

Прошло не больше шести-семи минут, пока Танис закапывал их пожитки, но за это короткое время небо на горизонте окрасилось в багрянец, а дым начал заполнять воздух.

Танис взглянул на ближайший к северу холм и увидел, как пламя уже охватывает его вершину.

Растения вспыхивали красным, оранжевым и жёлтым от жара пламени. Мелкие животные в панике бросились с лугов к озеру. Ад быстро распространялся по ветру, с ненасытной жадностью пожирая высокую сухую траву.

— Быстрее! — крикнул Танис. — Помоги мне столкнуть бревно в воду!

— Где оно? — в панике закричал Клотник. Внезапно он закашлялся от дыма. — Не вижу! — наконец пробормотал он.

Едкий дым и пепел клубами летели по воздуху. К счастью, эльфийское зрение Таниса позволяло ему видеть тёплое красное свечение, исходящее от всего живого, хотя аура, окутывающая коренастое тело Клотника, всё больше смешивалась с нарастающим жаром огня.

Полуэльф поспешил к своему спутнику, стоявшему на берегу озера. Танис оторвал кусок ткани от своей туники, обмакнул его в воду и поднёс к рту и носу Клотника.

— Обвяжи лицо! — крикнул он, перекрывая рёв разгорающегося огня. — Это поможет тебе дышать. — Клотник обвязал лицо мокрой тканью, пока Танис делал себе маску из другого куска материи. Затем Танис подвёл жонглёра к лежащему бревну. Они уперлись плечами в тяжёлое упавшее дерево и толкнули его. Оно не шелохнулось. «Ещё!» — скомандовал Танис. Они навалились плечами. Ничего. Танис обернулся и посмотрел назад. Огонь был уже на полпути вниз по склону.

— Столкнем или погибнем! — крикнул Танис. Они толкнули еще. С громким хлюпающим звуком бревно отделилось от влажной почвы на краю озера.

— Получается! — крикнул Клотник.

— Продолжай толкать! — Они уперлись ногами в скользкую грязь и снова подтолкнули.

Бревно внезапно высвободилось и плавно покатилось в воду, несколько раз перевернулось, а затем медленно поплыло к центру озера. Клотник упал на четвереньки, его лицо, покрытое грязью и пеплом, побледнело от усталости.

— Переведи дух, — сказал Танис, но слова эти уже были излишними; Клотник сейчас мог лишь жадно хватать ртом воздух. — Нам понадобятся длинные, крепкие палки, чтобы отталкивать горящие обломки, которые будут падать рядом с нами. Я их найду. Ты подожди здесь. — Полуэльф осматривал землю поблизости, изо всех сил стараясь не обращать внимания на пламя, несущееся вниз по склону к лесу, пока до него не донесся ужасный крик.

Он поднял голову и прищурился, глядя на яркое, прыгающее пламя, тянущееся с востока на запад по северной части неба, насколько хватало глаз.

Сначала он ничего не увидел, кроме ярко-жёлтых языков огня. Затем тень, выделяющаяся на алом фоне, мелькнула перед ним. Танис прикрыл глаза рукой от ослепительного света и густого дыма, клубившегося перед пламенем. Тень была фигурой, и она двигалась. Но был ли это человек? Инстинктивно, без колебаний, Танис широкими шагами направился от безопасного озера к опушке леса, надеясь лучше рассмотреть.

— Куда ты идёшь? — спросил Клотник.

— Кажется, там кто-то есть.

— О, нет! — Ужас в голосе гнома превзошёл панику, которую коротышка выказывал до сих пор. К удивлению Таниса, жонглер бросился к нему. Полуэльф тоже запаниковал. "Что, если это тот самый человек, который знал его отца?"

К этому времени передний край горящей травы был не более чем в ста ярдах от опушки леса.

— Помогите! — раздался надрывный крик.

— Там! Справа! — взвизгнул Клотник. — Слышал? — Танис не стал отвечать. Он заметил движение, уловил силуэт человека на фоне почти слепящего пламени и со всех ног побежал туда, в самое пекло.

Рев огня и удушающий дым, проносившийся перед ним, были почти столь же невыносимы, как и палящий жар. Но Танис всё же пробирался вперёд. Кто-то бежал к нему; фигура в длинном одеянии едва успевала опередить пляшущие языки пламени на горящей траве.

— Сюда! — крикнул Танис, размахивая руками. Мужчина поднял взгляд; огонь уже опалил задний край его тёмного одеяния.

Человек и полуэльф были не более чем в десяти ярдах друг от друга, когда мужчина протянул руки, крикнул что-то неразборчивое и рухнул на землю. Его одеяние тлело; огонь стремительно приближался, чтобы поглотить его. Танис был быстрее. Он стремительными прыжками преодолел последние десять метров и подхватил человека на руки. Сноп горящей травы задел край кожаной туники Таниса, когда тот изо всех сил пытался спастись от огня.

Он бежал вниз по склону, а сильный обжигающе горячий ветер дул ему в спину, и все же, несмотря на тяжесть своей ноши, Танис смог оторваться от быстро движущегося пламени, но ненамного. Вскоре его окутал клубящийся дым. Танису было тяжело дышать, глаза горели, он потерял лес из виду и остановился в растерянности. Человек повис на его руках мёртвым грузом.

— Где… — задыхаясь пробормотал полуэльф и закашлялся. Он не знал, куда бежать. Гул огня, казалось, окружил его, и не было никакой надежды увидеть Клотника, с эльфийским зрением или без. Он впервые задумался, "Каково это — сгореть заживо?"

В этот момент чья-то рука схватила его за плечо.

— Сюда! — раздался сдавленный голос, едва опознанный им, как голос Клотника. — Ты свернул не туда. Деревья здесь. Скорее! — Облегчение обрушилось на Таниса, словно весенний дождь. Жонглёр снова застал его врасплох. Полуэльф последовал за Клотником, и через несколько секунд они выбрались из дымового облака под временное укрытие деревьев. Огонь полыхал всего в нескольких ярдах позади них.

Они побежали к озеру, когда лес на краю луга вспыхнул. Языки пламени взметнулись вверх по коре и заплясали на ветках. Жар был настолько сильным, что листья начинали гореть ещё до того, как пламя добиралось до них.

— Он жив? — обеспокоенно спросил Клотник, когда они уже заходили в воду. Танис посмотрел вниз и увидел старика с седыми волосами, покрытыми пеплом, с худым лицом, изборожденным морщинами.

— Кажется, он ещё дышит, — сказал полуэльф, — но он сильно обгорел. Словно подтверждая слова Таниса, кожа старика зашипела и задымилась, соприкоснувшись с холодной водой озера.

Когда вода стала слишком глубокой, чтобы идти вброд, Клотник и Танис, тащившие на себе старика, поплыли к бревну, находившемуся примерно в двенадцати ярдах от них. Трава, кусты и деревья вокруг озера горели оранжевым, красным и даже синим, а пылающие ветви, угли и пепел дождём падали на Таниса и Клотника, словно потоки огненного ливня.

И наконец, Танис задал вопрос, который жёг его сердце так же, как и окружавшее их пламя:

— Это он? Он знал моего отца? — Жонглер кивнул. Танис стиснул зубы до боли в челюстях. Ему хотелось кричать, рубить судьбу мечом, чтобы она больше никогда не дразнила его так жестоко. Только каким-то чудом ему удалось промолчать.

Ночь тянулась медленно, Танис и Клотник цеплялись за бревно, по очереди поддерживая голову старика над водой. У них не было палок, чтобы отталкивать горящие обломки, поэтому им приходилось отталкивать ногами всё опасное, что падало рядом. Но ещё большую тревогу вызывали горячие алые угли, которые наполняли воздух над озером и с шипением падали в воду. Любой из них мог выжечь глаз или изуродовать лицо. Им приходилось постоянно быть начеку, беспокоясь не только за себя, но и за старика. Не раз им приходилось утягивать его под воду, чтобы не обжечься. Он кашлял и задыхался, давая им понять, что ещё не мертв, пусть и едва жив.

А огонь продолжал бушевать.

(отредактировано, но не бечено)

Было уже почти утро, когда пожар наконец догорел. От леса остались лишь дымящиеся головешки, а пепел все еще кружился над озером, влекомый легким ветерком.

Клотник лежал наполовину в воде, обхватив одной ногой обрубок ветки, торчавшей из бревна, на котором он лежал. Другая его нога и рука болтались в холодной воде. Танис, только что проснувшийся после короткого и беспокойного сна, и с сочувствием смотрел на жонглёра.

Клотник выглядел как брошенный ребёнок, потерявший всё, включая надежду. Но ему не помешает немного отдохнуть. Взгляд полуэльфа переместился на худого старика, затаившегося в расщелине между частично затопленным стволом дерева и одним из его крепких корней.

Танис смотрел на него, не двигаясь, пока грудь старика не поднялась. Значит, он все ещё жив. По крайней мере, холодная вода успокоила сильно обожжённую кожу старика; это было слабым, но утешением.

Танис несколькими взмахами руки оттолкнул грязную воду с поверхности и ополоснул лицо. Несмотря на то, что онемевшие от ночи в воде ноги полуэльфа плохо его слушались, он начал дрыгать ими и грести одной рукой, медленно продвигая бревно к берегу.

Он почти добрался до ближайшего берега, когда хриплый голос прохрипел:

— Ты. — Полуэльф тут же взглянул на Клотника, думая, что жонглер проснулся. Но гном продолжал храпеть.

— Тут, — снова раздался голос. — Это я. — Танис перевёл взгляд на изгиб ветки и с удивлением увидел, что голубые глаза старика открыты. Он перестал плыть.

— Плыви сюда, — приказал старик. — Вытащи меня из воды, пока я не раскис окончательно.

— Ты сильно обжёгся, старик, — тихо сказал Танис. — Когда я положу тебя на землю, будет очень больно.

— Что ты знаешь о боли? — саркастически спросил старик. — Просто делай, как я говорю!

Клотник наконец пошевелился. Он поднял руку, чтобы потянуться, и тут же соскользнул с бревна в воду. Ухватившись за ствол дерева, жонглер захлебывался водой и звал на помощь, не понимая, что находится всего в дюжине ярдов от берега. Легко скользя в покрытой пеплом воде, Танис схватил Клотника за шею и поднял его голову высоко над поверхностью озера. Грязная вода струилась с каштановой бороды гнома.

— Успокойся, — твёрдо сказал Танис. — С тобой всё в порядке. Хватайся за бревно, — сказал он, кивнув головой. — Мы почти на берегу.

— Хорошо! — выдохнул Клотник, схватив бревно. Пока Танис подталкивал его, вместе с бревном, ближе к берегу, Клотник взглянул на старика, который улыбался — или это только так казалось? Лицо старика было сильно обожжено. И, несмотря на все усилия Таниса и Клотника, уголь опалил часть его седых, как сталь, волос.

— Я не думал, что ты доживёшь до утра, — торжественно произнёс Клотник.

В голосе мужчины слышалась хрипотца от боли и изнеможения: «У меня не было выбора».

* * *

Танис откопал их скудные пожитки, достал из рюкзака одеяло, окунул его в озеро и расстелил на ровной земле.

— Помоги мне, — сказал Танис Клотнику, указывая на старика. Клотник сглотнул и встал по колено в воду по другую сторону от него. — Теперь осторожнее, — сказал Танис.

Когда они подняли старика, их обдало зловонием его обгоревшей плоти. Клотник старался не смотреть на беднягу — по крайней мере, пока его не опустили на землю. Именно тогда жонглер увидел, что и его собственные руки покрыты обгоревшей дряблой кожей и запекшейся кровью — и это была не его кровь. Его желудок скрутило отвращением, и он бросил взгляд на старика. — Клянусь Реорксом! — воскликнул Клотник. Он быстро отвернулся, отшатнулся на несколько шагов и его вырвало в озеро.

— Кажется, я хорошо прожарился, — сказал старик.

— Ты принимаешь свою судьбу с удивительным спокойствием, — почтительно сказал Танис.

— Это была моя вина, — ответил мужчина, голубые глаза которого застилали слёзы, несомненно, от боли и ожогов. Танис нахмурился.

— Ты не можешь винить себя за то, что не убежал от горящей травы, — мягко сказал он.

— За это не виню. — Голубые глаза снова прояснились и посмотрели на полуэльфа. — Я виню себя за то, что поджег ее. Танис поднял брови.

— Зачем?

— За мной гнались слиги, — объяснил старик. — И довольно много. Я думал, огонь их остановит или убьёт. — Танис огляделся. Неподалёку Клотник оправлялся от приступа тошноты. Пар и дым всё ещё поднимались от почерневших стволов и ветвей. Все животные в округе скорее всего погибли. "Слигам, огромным и достаточно умным сородичам хобгоблинов, будет нелегко прятаться в опустошенной пожаром местности вокруг озера."

— Похоже, сработало, — согласился Танис. Он помолчал, а затем продолжил, словно разговаривая сам с собой. — Я никогда не видел, чтобы слиги путешествовали по этой части света. Должно быть, они охотились за чем-то ценным. — Старик отвёл взгляд, но не ответил, и Танис продолжил:

— Огонь простирался от одного горизонта до другого. Должно быть, ты развёл костер где-то далеко отсюда? — Старик попытался покачать головой и поморщился.

"Оцепенение от ночного пребывания в холодной воде, казалось, проходило, и ужасная боль для него только начиналась", — заметил Танис.

Голубые глаза снова словно расфокусировались, мужчина вздохнул и закрыл их.

— Нет, — прошептал он. — Это было совсем недалеко. Моя магия так широко распространила пламя.

— Ты маг?

— То, что от него осталось, — ответил он с глухим смехом. "Что-то не сходится",- подумал Танис.

— Если ты спасался от слигов магией, почему ты не произнес другое заклинание, чтобы спастись от огня?

— Я не мог… — и его голос затих, прежде чем он снова взял себя в руки, — я не мог произнести ещё одно заклинание так скоро после первого. Моя сила уже не та. — Он покачал головой, вспоминая: «Когда начался пожар, я уже не мог его контролировать. У меня была хорошая фора, но когда ветер изменил направление и подул в мою сторону, я подумал, что уже не выживу». — Клотник услыхал эти последние слова, возвращаясь с озера. Он был бледным и дрожащим, одной рукой держась за живот, словно пытаясь успокоить его, другой крепко обхватив грудь, словно пытаясь отогнать холод, несмотря на быстро поднимавшееся солнце.

— Ты живешь только благодаря Танису, — сказал жонглер. — Это он спас тебе жизнь.

— Помню, — прошептал измученный болью маг. — Когда я увидел его, то сначала подумал, что это его отец. — У Таниса закружилась голова. В ней роились вопросы, но он не мог найти слов.

«Пожалуйста, — подумал он, — пусть старик поживёт достаточно долго, чтобы рассказать мне всё, что знает».

Клотник протянул руку и осторожно вытащил из седых волос старика мокрую веточку.

— Тебе нужно отдохнуть, — мягко посоветовал он волшебнику. Маг в ответ только сжал губы. «Должно быть, в былые годы старик проявлял упрямство», — подумал Танис.

— Тебе виднее, — возразил волшебник. — Но времени слишком мало. Я должен поговорить с полуэльфом, пока еще могу. — Маг попытался повернуться, чтобы посмотреть на Таниса, но это усилие причинило ему невыносимую боль. Он глухо застонал, и его глаза закатились.

Танис поспешил заговорить.

— Мы останемся с тобой, пока… — Полуэльф не смог договорить.

— Пока я не умру? — процедил маг Танису сквозь зубы. — Нет. Только не ты! — Танис не знал, что сказать.

— Мы должны заключить сделку, — медленно, с трудом, произнёс старый маг. — Сделку. Информация о твоем отце… в обмен на услугу.

— Конечно, — без промедления ответил Танис. — Скажи мне, чего ты хочешь, и если я смогу это сделать, я сделаю.

— Я хочу, чтобы ты нашел для меня кое-кого... Кое-кого, кто погибнет без твоей помощи! — Он выкрикнул последние слова и схватил Таниса за тунику. Его почерневшие от огня пальцы сжались, и он притянул Таниса ближе к себе, одновременно приподнимаясь над землёй. Задыхаясь, он воскликнул:

— Её нужно спасти! Мне нужно твоё слово!

— Та женщина, о которой ты говоришь, она была с тобой на равнине, когда начался пожар? — в тревоге спросил Танис, собираясь встать и отправиться на поиски той женщины, которая в лучшем случае окажется обугленным трупом. Однако маг покачал головой и притянул Таниса еще ближе, с силой, порожденной отчаянием.

— Она очень далеко, — печально сказал старый волшебник. Танис опустил мужчину обратно на одеяло.

— Кто она?

— Это Бранделла, — просто сказал он. — Такой, как она, больше нет. Ты должен найти ее, и спасти, чтобы она могла жить после моей смерти. — В конце концов, Клотник решил вмешаться: — Кишпа, ты ему так ничего и не объяснил толком.

— Дай мне воды, — потребовал маг. Напившись из фляги Клотника, он глубоко вздохнул и продолжил, — Три года назад я наложил поисковое заклинание, надеясь, что моя магия подскажет мне, кого искать. Моя магия велела мне найти тебя, Танталас, — сказал он, используя эльфийское имя Таниса. Кишпа закашлялся, и Клотник предложил ему ещё воды. Старый волшебник отказался и продолжил. — С тех пор я ищу тебя. Я знаю, что ты у меня в руках. Твой отец пришёл в мою деревню девяносто восемь лет назад. Я отведу тебя к нему, если ты отдашь мне Бранделлу. — Старик на мгновение остановился, чтобы отдышаться.

Танис дышал почти так же тяжело, как старый маг. "Его отец. Возможно ли это?"

Девяносто восемь лет — небольшой срок для эльфа, но отец Таниса был человеком. Он не мог быть все еще жив. Танис задумался, не отражаются ли эти сомнения на его лице?

— Как мне найти эту женщину, эту Бранделлу? — поспешно спросил Танис. Кишпа растянул потрескавшиеся губы в кровавую улыбку.

— Так же, как ты найдёшь и своего отца. Ты найдёшь их обоих в моём прошлом. Они живут в моей памяти.

(отредактировано, но не бечено)

Танис почувствовал, как рушатся его надежды, словно один из обгоревший стволов деревьев, которые теперь уродовали пейзаж. Голубые глаза Кишпы горели таким огнём, что полуэльф забеспокоился вдвойне.

— Старик бредит, — сказал Танис. — Клотник, помоги мне разложить остальные одеяла, чтобы сделать вокруг него шатёр. Мы должны защитить... — Но Клотник продолжал бесстрастно стоять на коленях на песчаной земле рядом с магом.

— Он не бредит, — твёрдо сказал гном. Танис перевёл взгляд с жонглёра на мага и подумал: «Может, это я брежу?»

— Бранделла живёт и дышит во мне, — хрипло сказал Кишпа. — И твой отец тоже. По крайней мере, они будут жить, пока я жив. Вот почему ты мне нужен, Танис. Маг внезапно закашлялся кровью. Он вытер кровь со своего израненного в огне лица и, тяжело дыша, продолжил:

— Пока я в сознании, я собираюсь произнести заклинание. Я отправлю тебя в глубины своей памяти, в то время, когда я лучше всего знал свою Бранделлу и когда твой отец приехал в мою деревню. — Он остановился, и Клотник обеспокоенно посмотрел на него.

Утреннюю тишину нарушали лишь несколько звуков: в озере время от времени стукались друг о друга обугленные деревяшки, а в нескольких ярдах от них с треском сломалась ветка и упала на землю. Запах дыма всё ещё был сильным. Полуэльф и гном молчали, ожидая, пока старый волшебник справится с последним приступом боли. Танис наблюдал за тем, как от поверхностного дыхания мага едва колышется его обугленная мантия, которая, как он знал, когда-то была красной и бархатистой.

На лице мага появилось свирепое выражение; он не собирался позволять боли встать у него на пути.

— Выясняй всё, что хочешь, о своём отце, — сказал он, — но найди мою Бранделлу и беги с ней из моего разума, чтобы после моей смерти она продолжала жить. Я не хочу, чтобы память о ней умерла вместе со мной, Танис. Ты понимаешь? Я слишком сильно её люблю, чтобы позволить ей погибнуть вместе со мной. Найди её. Освободи её. — Старик откинулся на спину, глядя на Таниса взглядом, в котором требовательность сменилась надеждой.

— Ты сделаешь это? — слабо спросил Кишпа.

"Увидеть своего отца? Встретиться с ним?"

— Да, — ответил он. Другого ответа и быть не могло. Маг улыбнулся.

— Тебе нужно многое узнать, — сказал он, — но сейчас я должен сосредоточиться и набраться сил для заклинания. Клотник, — позвал он, — скажи Танису, чего ему ожидать. И поторопись. Времени мало.

Клотник взял Таниса за руку и отвёл на небольшое расстояние. Они сели на бревно, которое прибило к берегу и на котором они провели ночь. Клотник смотрел на озеро задумчивым взглядом зелёных глаз, мягких, как агаты. Вокруг глаз гнома собрались морщины, и Танис понял, что его спутник, возможно, не так молод, как он думал сначала. Клотник заговорил, словно издалека.

— Кишпа знал Бранделлу давным-давно, во времена войны, — объяснил жонглёр. — Была эпидемия, и люди бежали, отправляя свои армии на запад, в незаражённые земли. Они шли на разрозненные эльфийские деревни к северу от Квалинести, поклявшись убивать всех на своём пути в пролив Алгони. — Танис, конечно же, знал о войнах между людьми и эльфами. Эти вторжения были еще одной причиной, по которой две расы с подозрением относились друг к другу, и еще одной причиной, по которой представители обеих сторон считали Таниса, порождение тех жестоких лет, изгоем.

— А мой отец? — спросил он. Клотник впервые посмотрел на него с сочувствием.

— Твой отец был среди тех солдат. Я говорю тебе это, чтобы ты был готов к тому, что ждет тебя впереди. Насилие и кровопролитие будут окружать тебя, и ты можешь стать их жертвой. Вполне возможно, что ты умрёшь в памяти Кишпы.

— Я буду осторожен, — пообещал Танис. Однако Клотник покачал головой и положил руку на мускулистое предплечье Таниса.

— Смерть — лишь одна из опасностей, — предупредил он. Танис взглянул на старого мага, который лежал в нескольких метрах от них на песчаной земле и собирал силы для предстоящего испытания. Полуэльф ответил:

— Я должен рискнуть. — Затем, когда гном замолчал, Танис снова посмотрел на него. — Хорошо. Объясни их. — Клотник убрал руку с плеча Таниса и продолжил.

— Кишпа не знает, что произойдёт, если в его прошлое войдёт незнакомец. Ты можешь изменить весь ход его жизни, можешь изменить только его воспоминания, а можешь не изменить ничего. Он готов рискнуть и столкнуться с любыми последствиями, лишь бы ты нашёл Бранделлу и вернулся с ней до того, как он умрёт. Если он перестанет дышать, то и ты тоже. — Взгляд гнома стал острым, как один из выкованных Флинтом мечей.

— Но, по крайней мере, не в его памяти, — продолжил Клотник. — Что с тобой будет — сможешь ли ты когда-нибудь вернуться к этой жизни — он тоже не знает.

Танис молча сидел, оценивая ситуацию. Все его спутники, от огромного Карамона до крошечного Таса, отправились навстречу собственным приключениям. Но он был готов поспорить, что они, по крайней мере, не отрываются от реальности. Полуэльф начал говорить, но Клотник перебил его.

— Всё, что я могу тебе сказать, — это то, что ты должен найти её и выбраться из воспоминаний Кишпы до того, как он умрёт.

— Каким образом? — спросил Танис. Клотник выглядел удивленным.

— С помощью магии, конечно. — Танис почувствовал, что жонглер каким-то образом увиливает. — И Кишпа нас вытащит? — Танис надавил. Клотник странно улыбнулся, прежде чем сказать:

— Если все пойдет хорошо.

Когда полуэльф долго молчал, Клотник прикусил нижнюю губу, откинулся назад и спросил:

— В чем дело?

— Кишпа выглядит как человек, — сказал Танис с суровым выражением лица. — Как он мог быть молодым человеком, влюблённым в женщину почти сто лет назад? — Клотник позволил себе коротко рассмеяться, но тут же посерьёзнел и ответил.

— Он выглядит как человек, несмотря на все эти ожоги? Борода Реоркса, нет! — ответил он.

— Его дед был эльфом. — Голос Клотника зазвучал тихо, как у заправского сплетника. — Насколько я могу судить, он на четверть эльф и на три четверти человек. Признаюсь, эльфийские черты в нём почти не проявляются. Однако его долголетие — очевидное доказательство его происхождения. — Танис медленно кивнул. Нужно было задать ещё несколько вопросов.

— Как мне найти своего отца? И Бранделлу? Как они выглядят?

— Ты найдёшь их обоих в деревне под названием Анкатавака, на северо-восточном берегу пролива Алгони. Ты узнаешь своего отца, потому что, как мне описал его Кишпа, он немного похож на тебя — глазами и ртом. Но есть и различия. Кишпа сказал мне, что, в отличие от тебя, у твоего отца были длинные чёрные волосы, неоднократно сломанный нос и что за то короткое время, что он провёл в Анкатаваке, он получил ранение в правую ногу от широкого меча.

— А что с моей матерью? Она тоже жила в деревне Кишпы? — Танис затаил дыхание. Возможность встретиться с матерью, которая умерла вскоре после его рождения, стоила всех опасностей, которые мог таить в себе план старого мага.

— Нет, — сказал Клотник, отведя взгляд. — Кишпа её не знал. В этом вопросе я не могу тебе помочь. — Танис глубоко вздохнул.

— Хорошо. Тогда расскажи мне о Бранделле.

— Она была ткачихой, когда Кишпа её знал. Ты узнаешь её, когда увидишь, Танис. В этом нет никаких сомнений.

— Но как?

На озере пара водоплавающих птиц попыталась приземлиться на покрытую рябью поверхность. В явном смятении они тут же взлетели и полетели на запад. Танис проводил их взглядом.

— Ты узнаешь ее, потому что Кишпа любил ее, и ты окажешься в его памяти. — Гном старался выглядеть ободряюще. — Ты поймешь.

Танис не был так уверен. Тем не менее, он не стал развивать эту тему.

Гном сделал движение, как будто хотел вернуться к Кишпе, и полуэльф спросил:

— А как насчет тебя, Клотник? Почему ты делаешь это для старика?

— Это… это пустяки, — печально сказал жонглёр. — Я хотел отправиться в путешествие вместо тебя. Но Кишпа не позволил. Он сказал, что это должен быть ты; поисковое заклинание было особым. — Он глубоко вздохнул, оглянулся через плечо на Кишпу и тихо сказал:

— Но я ему не верю. Он просто не хотел, чтобы я уходил.

— Почему?

— По той же причине, по которой я хотел уйти, — уклончиво ответил он, играя с кусочком размокшей коры на бревне, на котором они сидели. Он отбросил кору и посмотрел Танису прямо в глаза. — Если ты переживёшь это путешествие, я тебе расскажу. И тебе будет что мне рассказать. Но хватит об этом. Время для разговоров прошло. Кишпа готов. — Гном поднялся, не дожидаясь дальнейших расспросов, и поспешил обратно к волшебнику. Танис последовал за ним более неторопливо.

Маг посмотрел на них внезапно недоброжелательным взглядом, и Танис подавил в себе желание отступить. Он всегда был осторожен — слишком осторожен, как иногда говорили его товарищи. Он поклялся себе, что на этот раз будет действовать без вечных своих сомнений.

Приложив некоторое усилие, древний волшебник достал из маленького обугленного водонепроницаемого мешочка, висевшего у него на поясе, два предмета и поднял их. Первым был потрёпанный кусок ткани, который, как заметил Танис, когда-то был ярким и пёстрым, с множеством оттенков красного, жёлтого и фиолетового. Вторым предметом было простое тростниковое перо. Волшебник протянул Танису перо, а кусок ткани оставил себе.

— Эта ткань — всё, что у меня от неё осталось, — с грустью сказал маг. — Это последний клочок шарфа, который она когда-то связала для меня. Возьми его и отдай ей в знак моей любви.

— А перо? — спросил Танис.

— Возьми и его тоже и оставь в прошлом. Именно из-за него за мной охотились слиги. Этот план — самый безопасный способ уберечь его от них.

Слиги, известные своими острыми зубами, уродливым внешним видом и в целом антисоциальным поведением, редко встречались в окрестностях Утехи.

— Зачем этим слигам твоё перо? — спросил Танис. — Оно выглядит обычным.

— Перо предвещает опасность, — ответил маг. — Тот, у кого оно есть, никогда не будет застигнут врасплох. Ты же понимаешь, насколько оно может быть ценно для армии существ, стремящихся к завоеваниям? — Кишпа решительно поджал губы. — У них его быть не должно, Танталас. — Танис уже собирался задать следующий вопрос, когда вмешался Клотник.

— Кишпа слаб. Нам нужно спешить. — Маг погладил выцветший клочок ткани и неохотно протянул его Танису. Полуэльф аккуратно спрятал ткань и перо под туникой. Волшебник кивнул в знак благодарности и закрыл глаза.

Но внезапно, прямо перед тем, как он начал произносить заклинание, обгорелый остов некогда живого существа поднял свои окровавленные руки, словно не замечая боли, и указала на полуэльфа.

— Ты должен знать ещё кое-что, — прошептал Кишпа. — Кое-кто попытается помешать тебе освободить мою Бранделлу.

— Кто? — спросил Танис, наклонившись ближе, чтобы лучше слышать.

— Я!

Когда Танис оправился от удивления, маг произнёс слова, которых Танис никогда раньше не слышал. Эти потусторонние звуки были музыкальными, не столько словами, сколько сложной последовательностью нот. Кишпа повторил их ещё раз, затем в третий. Танис взглянул на Клотника.

— Что-то не работает, — тихо сказал полуэльф. — Клотник сердито посмотрел на него.

— Ш-ш-ш! — Но затем маг сжал руки в кулаки, потряс ими и снова разжал. С его пальцев лентами свисала мёртвая кожа, но маг, казалось, этого не замечал. Он сжал кулаки во второй раз. Потряс ими. Разжал. Сжал в третий раз. Потряс ими… и Танис исчез.

(Отредактировано, но не бечено)

Танис всё ещё смотрел вниз, но вместо Кишпы, лежащей на земле, он увидел чёрные кожаные сапоги солдата, носки которых были направлены в его сторону. Танис тут же поднял глаза и увидел отблеск солнечного света на лезвии палаша, который опускался прямо ему на голову.

Эльфы почитают жизнь. Перед битвой эльфийские войска и командиры собираются, чтобы попросить прощения за жизни, которые они отнимут в предстоящем сражении. Но на этот раз не было времени двигаться, думать или чувствовать. Внезапно из ниоткуда появился ещё один меч и заблокировал удар первого. Раздался громкий лязг стали о сталь. и чей-то голос крикнул:

— Вытащи свой клинок! — Танису не нужно было повторять дважды.

Инстинкт, отточенный годами сражений, взял верх. Он толкнул нападавшего правым плечом, сбив его с ног, а затем вытащил из ножен свой меч с серебряной инкрустацией. Он намеревался защитить себя и уйти подальше от того безумия, в которое его втянули.

Осмотревшись, он быстро понял, что оказался в центре небольшой группы эльфийских и человеческих солдат, которые вели смертельную рукопашную схватку на лесной поляне.

У полуэльфа была только одна проблема. Он не знал, на чьей он стороне.

Солдат-человек с длинными сальными каштановыми волосами решил проблему, бросившись на полуэльфа и целясь мечом ему в сердце. Танис ловко парировал удар. Человек в ответ взмахнул мечом, пытаясь разрубить полуэльфу левую руку. Танис увернулся от сверкающего клинка и ударил человека ногой в живот. Солдат схватился за живот и согнулся от боли. Его стоны смешались с криками других людей и эльфов на поляне.

Эльфийский солдат, увидев, что человек лежит беззащитный, встал перед Танисом и с силой опустил саблю на обнажённую шею врага. Жизнь оборвалась. Танис хотел посмотреть на лица солдат и найти своего отца. Но в воздухе висела тяжёлая вонь крови и пота, смерть подстерегала на каждом шагу, и он не мог позволить себе роскошь изучать черты всех этих потенциальных убийц.

Лучше уйти, решил он. Но прежде чем он успел это сделать, на него напал другой человек и ударил Таниса щитом в спину. Полуэльф упал лицом вниз. Солдат прыгнул на распростёртое тело Таниса, отбросил щит и придавил полуэльфа своим весом. Краем глаза Танис увидел, как огромная, похожая на плиту рука поднимает тяжёлый камень. Полуэльф боролся за свою жизнь, обхватив рукой одну из ног человека и напрягая все свои силы.

Камень вылетел из рук солдата, когда тот упал на спину и перевернулся. Танис не стал убивать его. Вместо этого он быстро перекатился в другую сторону, схватил щит человека и с его помощью и своим мечом сдерживал натиск вражеских солдат.

Но это длилось недолго.

— Ещё люди! — предостерегающе крикнул эльфийский голос. Танис инстинктивно понял, куда нужно смотреть. Он почувствовал, как задрожала земля, и понял, что это кавалерия. Всадники могли появиться только с открытого пространства на востоке.

В ярком свете позднего утра они с грохотом пронеслись по лугу и с криками мести обрушились на небольшой отряд эльфов. Копья пронзали эльфов, а мечи рубили их на куски.

Это был разгром. Танису удалось сбить одного всадника с лошади и сломать копьё другого, но их было слишком много.

— Отступаем! — крикнул предводитель эльфов. Затем, что ещё важнее, он завопил: «Бегите!»

Танис бросился бежать, преследуемый двумя людьми на лошадях. Это была безнадёжная гонка, и Танис это понимал. Ему срочно нужна была защита. Слева он увидел пень. Он был не очень большим, но сойдёт. Он свернул, но всадники с каждым шагом приближались к нему.

Он добежал до пня и спрятался за ним за мгновение до того, как пара всадников настигла его.

Оттягивая неизбежное, Танис взмахнул мечом и отрубил острие одного копья, а затем пригнулся, чтобы не попасть под второе, которое просвистело у него над ухом.

Всадники проскакали мимо него, подняв облако пыли, которая ослепила и задушила Таниса. Он попытался вдохнуть, прочистить глаза, зная, что должен быть готов к появлению всадников, когда они развернутся, чтобы снова напасть на него.

Он услышал, как лошади встают на дыбы и ржут, а затем послышался стук копыт, приближающийся, но остающийся где-то за медленно оседающим облаком пыли. Он услышал крики других эльфов, которых не было видно за облаком, — они получали смертельные удары от людей. Танис собрался с духом, надеясь, что увидит всадников до того, как станет слишком поздно. Затем, совсем недалеко, он увидел лошадей. Всадники наклонились вперёд, чтобы лучше рассмотреть свою жертву, и поскакали на неё, чтобы убить.

И тут из полого ствола дерева высунулись две руки и схватили Таниса сзади, утащив его в темноту.

* * *

Оглушенный Танис лежал на влажной земле, на его лицо падал тусклый луч света с поля боя наверху. Он почувствовал что-то — меч? Нет, слишком тупой. Палка? — ткнула его в бок. Он пошевелился.

— Жизнь прекрасна. Иначе ты был бы мертв, — прошептал чей-то голос. Из темноты послышался смех.

— Кто ты? — спросил Танис, ошеломленный падением.

Голос был резким, сипловатым и глубоким, несмотря на то, что в данный момент он звучал тихо. — Меня называют по-разному, и очень немногие из прозвищ — приятные, но меня зовут Узкоплечий Скоуэрр. И я не уверен, что это так уж лестно.

— Ты человек? — спросил Танис, шаря по земле в поисках своего меча.

— Твой меч находится чуть правее твоей руки. Будь осторожен с лезвием, — сказал Скоуэрр. — Твои глаза скоро привыкнут к темноте.

Голос мог принадлежать человеку, но его обладатель спас Таниса от других людей. "А враги, как правило, не помогают своим противникам найти потерянное оружие", — признал Танис. Он взял меч и вложил его в ножны. Полуэльф едва мог разглядеть фигуру в темноте.

Теперь голос звучал тенором, но по-прежнему шёпотом.

— Иди за мной, но не поднимай головы. Это очень узкий туннель. — Танис шёл за тенью во мраке, пока тень не исчезла, и не остался только голос:

— До того, как появились эти солдаты, деревня была такой процветающей, что им пришлось убить одного из её жителей, чтобы начать рыть кладбище. — Танис слушал вполуха.

— Эта деревня называется Анкатавака? — спросил он.

Он скорее почувствовал, чем услышал, что его спутник остановился прямо перед ним. Голос снова стал низким, с новой, раздражённой хрипотцой.

— Это шутка, парень. Где твоё чувство юмора?

Полуэльф подумал, что в нынешних обстоятельствах чувство юмора меркнет по сравнению с качествами, необходимыми для выживания.

— Пожалуйста… это Анкатавака? — настаивал он.

— Да, — ответил голос с явным раздражением, — и хотя я всё ещё готов продолжить разговор, думаю, мне стоит сказать тебе, чтобы ты держался левее, когда туннель разделится. — Человек продолжил идти.

Через несколько мгновений Танис с трудом развернулся, чтобы не застрять между сужающимися стенами туннеля.

— Я не уверен, что смогу протиснуться, — крикнул он. Голос, казалось, утратил раздражение.

— Продолжай идти. Если бы я мог, я бы с радостью отдал тебе свои узкие плечи, прозвище и алкоголь. Именно для таких занятий они только и годятся.

— Кому какое дело? — дивился Танис. На самом деле, голос начинал больше походить на кендерский, чем на человеческий; Тас тоже был склонен к болтовне, но обладатель этого голоса проявлял не свойственную кендерам склонность к раздражительности. Танис решил подшутить над своим спасителем.

— Эта пещера со временем расширяется? — он спросил.

— Другое преимущество, — глухо продолжал голос, — в том, что я представляю собой довольно плохую мишень. Как видишь, я люблю смотреть на светлую сторону. Если бы только там был хоть какой-то свет. Кстати, как тебя зовут?

— Танис Полуэльф.

— Что ж, Танис, можно я буду тебя так называть, или ты предпочитаешь полное имя?

Танис пыхтел от натуги, пробираясь по проходу, который был рассчитан скорее на гнома или кендера, чем на человека.

— Тот, кто спас мне жизнь, может называть меня как угодно. И если ты не против, я спрошу: зачем ты спас мне жизнь? — Голос, перешедший в альтовый регистр, когда его обладатель запыхался, вернулся к предыдущему вопросу.

— Во-первых, Танис, туннель скоро снова расширится, а затем повернёт направо, прежде чем начнётся резкий спуск. Ты легко пройдёшь. И… — Танис услышал несколько глубоких вдохов, и голос снова стал баритональным. — ...И что касается того, почему я притащил тебя сюда, в эту жалкую тёмную яму, ответ прост. Мне нужна защита. И теперь ты в долгу передо мной. — Танис поморщился в темноте.

Конечно, у старого мага, который будет доживать свои дни на берегу какого-то безымянного озера, столетие спустя, не было времени отвлекать Таниса от поисков Бранделлы. А у Таниса определённо были свои приоритеты. Однако в своей голове он слышал, как Стурм Светлый Меч цитирует клятву Соламнийских рыцарей: «Моя честь — моя жизнь», и подозревал, что его бывший товарищ нашел бы время, чтобы помочь Скоуарру, невзирая на возможные последствия.

Скоуарр сделал паузу — Танис начал понимать, что это было сделано для большего драматического эффекта, — а затем сказал:

— Знаешь, некоторые люди платят по счетам вовремя, некоторые — когда уже поздно, а некоторые не платят вообще.

— Очень остроумно, — признал Танис.

— Но ты не смеялся, — пожаловался Скоуарр.

— Я улыбался. Ты просто не мог меня разглядеть, потому что здесь слишком темно.

— Недостаточно. В любом случае, — настаивал мужчина, — вопрос в том, вернёшь ли ты мне долг? — Танис предпринял последнюю попытку избежать ответственности, которая теперь давила на него, как узкие стены туннеля.

— Я не просил тебя спасать мне жизнь, — заметил он. В его голосе раздражение сочеталось с не менее раздражающей ноткой рассудительности.

— Верно, но я прошу тебя спасти мою. И в конце концов получается то же самое. Давай не будем препираться, Танис. Могу я на тебя рассчитывать? — Танис почти слышал, как его собеседник затаил дыхание в ожидании ответа.

Танис должен был быть честным — или настолько честным, насколько это было возможно в данный момент. Если бы он попытался объяснить всю историю, человек никогда бы ему не поверил.

— Я здесь, чтобы найти двух человек, — сказал он. — Я должен найти их как можно скорее, а потом, когда я их найду, я должен буду немедленно уйти. У меня нет выбора. Если я смогу защитить тебя, пока ты здесь, я это сделаю. Даю тебе слово. — В его голосе больше не было хрипоты.

— Хорошо», — сказал Скоуарр. — И я смогу рассказать тебе все мои шутки до одной. — Танис застонал.

(Отредактировано, но не бечено)

— Кто-то занимается сельским хозяйством. Кто-то выделывает шкуры. Есть лудильщики, кузнецы, учителя, священнослужители, солдаты. Все чем-то занимаются. Я, — сказал Скоуарр, — рассказываю смешные истории.

— Чтобы заработать себе на хлеб насущный? — с сомнением спросил Танис, осматривая свой палаш на предмет повреждений. Худощавый человек, чьё юное лицо было испещрено глубокими морщинами вокруг глаз и рта, не ответил. Вместо этого он занялся разведением небольшого бездымного костра, который горел в их пещере в Сиклифф-уолл. Танис подумал, что это он заставил своего нового друга замолчать.

— Прости, — тихо сказал он.

— Это мне жаль, — печально ответил Скоуарр. — Из всех придурков, которых я мог бы спасти сегодня, меня угораздило выбрать того, кто не смеется над моими шутками, не улыбается моим остротам, кто даже не слышал обо мне!

— Тссс. Неизвестно, кто ещё может быть в этих туннелях, — сказал Танис, указывая на последнее отверстие, через которое они пролезли.

Скоуарр провёл Таниса через лабиринт туннелей и вывел их в пещеру, расположенную к северу от Анкатаваки, лицом на запад. Полуденное солнце освещало море, но в пещере было сыро и прохладно.

Человек нервно оглянулся через плечо, глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза.

— Не пугай меня так, — сказал он. — Однажды я был болен и пошел к целителю. Я сказал ему, что боюсь умереть. Он сказал: "Не волнуйся. Это последнее, что ты сделаешь". — Танис улыбнулся.

— И это все? — потребовал ответа Скоуарр. — Одна из моих лучших шуток, а ты можешь только приподнять одну губу? — Танис поспешил задобрить мужчину.

— Думаю, мои мысли витают где-то далеко. Прости. — "Прости", — передразнил его Скоуарр.

Он надул губы и сидел молча, пока время не стало невыносимо долгим. Наконец он заговорил.

— Меня вытащили из дома из-за моей репутации шутника и заставили рассказывать анекдоты этой идиотской армии людей. — Он с сарказмом выплюнул слово «люди».

— Но ты же... — начал Танис, но, передумав, наклонился ниже, чтобы рассмотреть свой меч, как будто только что заметил зазубрину на лезвии.

Скоуарр беспечно продолжил:

— Развлеки их, — сказал мне офицер. — Заставь их смеяться; они далеко от дома, и боевой дух у них низок. Ты всегда заставляешь людей смеяться, Малыш. Так говорят твои соседи. Заставь моих людей смеяться. Заставь их смеяться, или я изменю твоё имя на Сломанные Плечи. Или ещё что похуже.

— Поэтому ты здесь? — спросил Танис. Скоуарр кивнул.

— И я даже начал думать, что это мои соседи пытались так от меня избавиться.

Танис не был уверен, шутка это или нет. К счастью, Скоуарр не взорвался, когда полуэльф перестал смеяться.

"Мы были всего в нескольких милях отсюда, — продолжил Скоуарр. — Это было вчера. Должно быть, триста солдат сидели на склоне холма, пока их командир ждал приказов.

— Заставь их смеяться. — он сказал.

— Сейчас? Но сейчас середина дня, — сказал я ему. — Жарко. Они устали. У них плохое настроение. Сейчас не лучшее время.

— Им жарко, они устали и в плохом настроении, — сказал их командир. — И именно поэтому им нужно посмеяться, чтобы поднять себе настроение.

— Сейчас не лучшее время, — снова пожаловался я. Тогда он приставил нож к моему горлу… и я начал шутить."

Танис наклонился вперед, переживая за бедную, хрупкую душу, сидевшую напротив него у костра.

— Что случилось потом? — спросил он, зная, что Скоуарру нужно это рассказать.

Скоуарр выглянул из входа в пещеру и посмотрел на Алгонийский пролив.

Вдалеке плясали волны, но Танис знал, что забавный человек не видит красоты природы. Он вернулся в прошлое и терпел унижение перед сотнями солдат.

— Они смеялись, — признал Скоуарр. — Они много смеялись. Я был вне себя от радости. Такая большая аудитория. — Его голос снова зазвучал громче, и он ещё раз ткнул палкой в огонь.

— Такой хохот стоял, что можно было почувствовать себя богом. Вот только они смеялись не со мной, Танис. После того как я рассказал, может быть, восемь или десять шуток, один из них — один из моих собратьев! — выстрелил в меня из лука. — Танис в шоке прислонился к сырой стене пещеры, и Скоуарр поспешил добавить:

— О, нет, он не собирался избивать меня. И не бил. Но он вдохновил десятки, а потом и сотни других на то же самое. Представляешь? — Лицо Скоуарра вспыхнуло от воспоминаний о страхе и стыде. — Им не понравились мои шутки, и они решили меня убить. Они думали, что это смешно! — Как тебе удалось сбежать? — спросил полуэльф, поражённый жестокостью людей.

— Я нырнул под ближайшую повозку. Если бы её там не было, они бы меня точно убили. Но из этого вышло кое-что хорошее, — сказал он, просветлев лицом.

— Что именно?

— Я придумал шутку. Хочешь её услышать? — спросил он. Его худое лицо помрачнело от настороженности.

— Ты уверен, что хочешь рассказать мне ее?

— Если ты пообещаешь не убивать меня, если тебе не понравится. — Танис кивнул. Скоуарр выпрямился. Его голос стал на октаву ниже. Танис почти представил его на сцене.

— Ты слышал о том смельчаке, который три дня подряд рассказывал одни и те же шутки?

— Нет, — ободряюще ответил Танис.

— Он бы не осмелился рассказывать их стоя на месте. — Танис улыбнулся.

— Это хорошо, — добродушно сказал полуэльф. Скоуарр, явно расстроенный, провёл рукой по своим коротким светло-каштановым волосам.

Люди редко стриглись так коротко, за исключением детей и некоторых воинов. Танис почти поверил, что Скоуарр выбрал такую причёску, потому что она сразу вызывала у людей улыбку. С другой стороны, может, он сам себя подстриг. Однако сейчас на лице человека не было и намёка на улыбку.

— Что значит «это хорошо»? Ты не смеялся!

— Но я вижу, что это смешно, — возразил Танис.

— Ты должен чувствовать веселье и смеяться, а не просто видеть, что это смешно. — Скоуарр отвернулся к морю, внезапно напомнив Танису раздражённого воробья с взъерошенными перьями.

Танису, сам того не желая, начал нравиться Скоуарр. Он уже собирался сказать об этом, когда о стену утёса ударилась волна и в пещеру хлынули солёные брызги. Костер зашипел. Еще одна волна принесла с собой небольшой поток, расплескавшийся по полу и погасивший огонь. В одно мгновение Танис и Скоуарр оказались на ногах, вода доходила им до щиколоток.

— Начинается прилив, — сказал Танис, подходя ко входу в пещеру и вглядываясь в пролив. — Нам нужно выбираться отсюда.

Именно тогда он заметил корабль, стоявший на якоре недалеко от берега, в гавани эльфийской деревни. Маленькие рыбацкие лодки, тяжело покачиваясь на воде, перевозили жителей на ожидающий их корабль.

— Они эвакуируются, — с грустью сказал Танис. — Должно быть, люди собрали огромную армию, чтобы заставить эльфов покинуть свои дома. -Скоуарр присоединился к полуэльфу у входа в пещеру. Человек был на целую голову ниже его.

— Да, — сказал Скоуарр, — та стычка, в которую ты угодил, была только началом битвы. Люди хотят заполучить все земли к северу от Квалинести, и они не скрывают своего желания либо вытеснить эльфов на юг, либо за море. И они уже почти сделали это.

Еще одна волна разбилась высоко о скалу и накрыла их зеленой пеной. Скоуарр, на котором его тонкая одежда уже намокла и облепила худощавое тело, задрожал.

Танис опасался, что туннели может затопить до того, как они доберутся до возвышенности. У них было только два варианта. Первый — выпрыгнуть из пещеры и доплыть до безопасного места. Однако приливная волна яростно билась о склон утёса; одно неверное движение — и их может раздавить или унести течением. Второй вариант — каким-то образом взобраться по отвесному склону на вершину. Танис подумал, осторожно выглядывая из пещеры, что очевидная проблема этого варианта в том, что он кажется трудно осуществимым. Практически невозможным...

— Ты можешь забраться наверх? — спросил Танис.

Скоуарр безрассудно высунул голову из пещеры и посмотрел вверх. Танис схватил человека за рубашку, чтобы тот не упал в море, и втащил его обратно. Скоуарр, казалось, не понимал, как близко он был к гибели, хотя его глаза округлились, когда Танис предложил ему такой путь к отступлению.

— Теперь я знаю, почему ты не смеёшься над моими шутками, — сказал Скоуарр. — Ты сошел с ума.

— Там не так далеко, как кажется. Может быть, футов тридцать, — сказал Танис. — Кроме того, из скалы торчат корни деревьев, — добавил он. — Мы можем использовать их как опоры для рук.

— Тогда ты первый, — сказал смешной человечек.

Танису и в голову не пришло, что можно сделать как-то ещё, кроме как пойти первым, поэтому он осторожно поставил ногу на каменный выступ сбоку от входа в пещеру и начал взбираться. Он нашёл расщелину для правой ноги, небольшой выступ, за который можно было ухватиться левой рукой, затем куст, растущий прямо на скале, в который можно было упереться левой ногой, затем ещё одну расщелину для правой руки, и так далее, пока он не добрался до середины. Море продолжало прибывать, смертоносные волны бились о скалы, пока Танис не испугался за безопасность человека, ожидавшего внизу.

— Вода доходит мне до пояса! — закричал Скоуарр, и его голос донесся до Таниса вместе с ветром, пропитанным прибоем. — Я иду! Не упади, а то и меня собьешь с ног!

— По крайней мере, он сделал это заявление без шуток, — пробормотал Танис.

— ...что, безусловно, может всё испортить! — торжествующе пропел человек.

Танис подавил стон.

Полуэльф продолжал карабкаться, его руки были в ссадинах от острых камней, кровь смешивалась с потом, и всё, к чему он прикасался, становилось скользким. Тем не менее он продвигался всё ближе к вершине, шаг за шагом, рука за рукой, приближаясь к безопасному месту.

Он поставил левую ногу на корень дерева. Его правая нога опиралась на выступающий камень. Левой рукой он ухватился за окаменевший обломок коряги, а правой потянулся к сероватому кусту с увядающими цветами.

Куст не выдержал.

Растение вырвалось из стены морского утеса в потоке обломков камней, грязи и гнилых корней. Грязь полетела Танису в лицо. Он потерял равновесие, и обе ноги соскользнули с опор…

(отредактировано, но не бечено)

— Нет! — крикнул Скоуарр снизу, когда крошечная лавина достигла его, осыпав камнями и грязью. К счастью, сам куст его не задел. Не задел его и Танис, который теперь одной рукой цеплялся за окаменевшее бревно, отчаянно пытаясь удержаться на ногах.

— Держись! — Сердце Таниса забилось от надежды: новый голос доносился с вершины утёса!

— У меня нет верёвки, — раздался низкий женский голос, — но у меня есть кое-что другое. Пожалуйста, держись!

Танису казалось, что его рука вот-вот вырвется из плечевого сустава. Если бы только он мог найти хоть какую-то опору. Но чем больше он пытался найти место для ног, тем сильнее напрягалась его рука.

— Я опускаю его, — крикнула женщина. — Она опускается справа от тебя. Видишь ее? — Он увидел ее — тонкую розовую шаль, развевающуюся на ветру. Он схватил ее свободной рукой. Розовая шаль, как другие шали красного, синего, фиолетового и желтого цветов, к которым она была привязана, туго натянулись.

Затаив дыхание, Танис спросил:

— К чему привязан твой конец?

— К повозке, — последовал ответ. — Я подложила камни под колёса, но тележка всё равно скользит к краю обрыва. Тележка слишком лёгкая, и я не могу её удержать. Быстрее!

Танис вскарабкался по разноцветному канату из шалей, словно взбирался по лиане в лесу.

— Быстрее! — умоляла женщина. — Тележка скользит все ближе к краю! — Танис с трудом перебирал руками. У него болели плечи, а во рту было так же сухо, как и в той рыхлой земле, что продолжала осыпаться со скалы.

Но он был уже близок к вершине. Ещё несколько рывков по самодельной верёвке…

Полуэльф поднял голову, надеясь увидеть протянутую руку, которая поможет ему. Вместо этого он услышал крик и увидел, как тележка переваливается через край утёса. Ему не суждено было добраться до вершины!

Тележка перевернулась и упала на Таниса, который находился всего в нескольких футах под ней. Оглушённый ударом, Танис понимал лишь то, что произошло что-то ужасное. Он беспомощно барахтался, пока вздымающиеся волны несли его навстречу гибели, — пока не поднялся такой ветер, какого Танис ещё не встречал прежде, с такой силой, что он остановил его падение и вознёс вверх.

В ту же секунду повозка врезалась в прибрежную скалу и разлетелась на части под напором ветра. Вокруг него кружились щепки, и из-за их меньшего веса они поднимались в небо гораздо быстрее, чем сам Танис.

Не в силах дышать, Танис попытался перевернуться на спину, пока поднимался всё выше на невидимом воздушном ковре. Но всё, что он мог сделать, — это переворачиваться снова и снова, пока ветер подхватывал его руки и кружил всё быстрее. В один из таких переворотов он заметил, как Скоуарр взмывает в небо, догоняя его.

К тому времени, как Танис добрался до края утёса, до Узкоплечего было уже рукой подать. На его лице застыл ужас. Скоуарр протянул обе руки и так сильно сжал левую голень Таниса, что полуэльф подумал, что человек может её сломать.

Они поднялись над вершиной утёса, где более спокойный воздух вынес их из зоны шторма. Вдвоем они рухнули на землю, раздирая луговые цветы, и покатились по неровной поверхности.

Танис, сбитый с толку и хватающий ртом воздух, на мгновение замер. Затем он вспомнил о женщине. Он с трудом поднялся на колени и, почувствовав чьё-то присутствие позади себя, обернулся.

К нему бежала женщина, почтенная гномиха с глазами, похожими на зелёные малахитовые камешки. За ней медленно шёл молодой человек, который тоже казался смутно знакомым. Танис всё ещё не пришёл в себя и с трудом мог сосредоточиться.

Женщина подбежала к нему первой и взяла его окровавленные руки в свои.

— Я услышала крик и тогда увидела тебя, — сказала она успокаивающим материнским голосом — тем самым, которым она подала сигнал о помощи с вершины утёса. — Я думала, что ты точно погибнешь, когда моя повозка сорвалась с утёса. — Она коснулась его лба. — Мне так жаль, что я не смогла это предотвратить.

Её руки были мягкими и тёплыми. Он инстинктивно наклонился ближе и вдохнул её запах. Это был аромат весенних цветов, смешанный с чистым запахом свежего хлопка. Его успокаивало её присутствие.

— Прости за твою тележку, — сказал он наконец, чувствуя глубокую вину. — Ты ведь всё потеряла, не так ли?

— Это ничто по сравнению с потерей жизни. Она взглянула на Скоуарра, который наконец пошевелился. — Двух жизней.

— Я... мы... искренне благодарим вас за то, что вы попытались нас спасти, — скромно сказал Танис.

— А как же я? — прогремел мужчина, развязной походкой подходя к женщине. — Разве я не заслуживаю благодарности? В конце концов, именно моя магия спасла тебя.

Танис моргнул. Лицо мужчины было худым, волосы — густыми и чёрными, а одежда — чистой и алой. Это был Кишпа? Мужчина был таким молодым, таким здоровым, таким полным сил. Его голубые глаза блестели на юном лице. Это казалось невозможным. И всё же…

— Ты будешь разговаривать с Йеблидодом, но не со мной? — добродушно спросил мужчина. Он повернулся к женщине и поддразнил её, сказав:

— Мертвиг будет ревновать. — Затем, уже серьёзнее, он добавил:

— Не переживай из-за своей потери. Я поговорю с Мертвигом о том, чтобы заменить то, что упало в пропасть. — Она посмотрела на волшебника и скромно кивнула.

Тем временем Танис мысленно представлял его себе — старого человека с обгоревшей кожей, лежащего на одеяле и умоляющего о помощи. Они были так похожи и в то же время так сильно отличались.

Несмотря на то, что Танис всё ещё был ошеломлён, он понимал, что должен быть осторожен. Он помнил предупреждение Кишпы: «Многие попытаются тебя остановить. Я могу предупредить тебя об одном из них… обо мне самом».

Когда маг снова повернулся к нему, Танис неуклюже попытался подняться на ноги.

— Прошу прощения за отсутствие хороших манер, — сказал Танис. — Позвольте мне поблагодарить вас. — Он покачнулся, но устоял на ногах. Несмотря на то, что в ушах у него по-прежнему свистел ветер, лишь лёгкий послеполуденный бриз колыхал цветы и травы на вершине утёса. — Пусть ваша магия всегда будет вашим благословением, — добавил он, неуверенно поклонившись.

Женщина протянула руку и взяла его за локоть, чтобы он не упал.

Маг поклонился в ответ и сказал:

— Твои слова делают тебе честь. Но я должен сказать, — добавил он, прищурившись, — что ты не из моей деревни, и твои кровные узы, скажем так, неоднозначны. Можно задаться вопросом, кому ты верен?

Привыкший к подобным вопросам, Танис смог ответить спокойно, хотя раздражение, как обычно, бурлило где-то на поверхности. Он сделал вид, что не знает о эльфийских корнях Кишпы.

— Я верен тем, кто называет меня другом, — спокойно сказал Танис. — А ты? На мой взгляд, ты человек и, возможно, сам являешься врагом Анкатаваки. Кому принадлежит твоя верность?

Гномиха потянула Таниса за рукав. «Ты не понимаешь, о чём говоришь», — сказала она, явно смутившись из-за того, что волшебник их явно слышал. «Это Кишпа, внук Токанди, который был уважаемым старейшиной Анкатаваки».

— А ещё он был известным любителем человеческих женщин, — добавил молодой Кишпа, от души рассмеявшись. — Мой отец был похож на тебя, — сказал он, указывая на Таниса. — Он был полуэльфом. Он женился на человеческой женщине — похоже, это семейная слабость, — и они родили меня. Ты спрашиваешь меня о моей преданности. Я отвечаю: это мой дом. Это мой народ, а люди, которые собрались, чтобы напасть на него, — мои враги. Враги, — добавил он с внезапной резкостью, — вроде этого. — Он указал на Скоуарра.

Узкоплечий, казалось, съежился от страха. Он не только потерял дар речи, но и впервые не мог шутить. Магия Кишпы, спасшая ему жизнь, привела его в благоговейный трепет.

— Скоуарр тебе не враг, — вмешался Танис. — Люди пытались убить его, и он сбежал. А когда этот же враг собирался убить меня, он спас мне жизнь. Пусть за человека говорят его поступки, а не случайность его рождения. — Кишпа внимательно посмотрел на Таниса.

— А, так ты ещё и философ?

— Вряд ли. — Волшебник улыбнулся.

— И скромный. Но скажи мне вот что: как тебя зовут?

— Танталас, или Танис, как тебе больше нравится.

— Скажи мне, Танис, что привело тебя в это место? — Кишпа понизил голос. — Почему ты здесь и почему именно сейчас? — От тона мужчины Танис вздрогнул.

Казалось, что юный Кишпа что-то подозревает. Ложь была не в характере полуэльфа; с другой стороны, он боялся рассказать юному магу истинную причину своего прихода. Но ему нужно было что-то сказать, что-то правдивое, поэтому он выпалил:

— Умирающий попросил меня найти для него кое-кого. Я пришёл, как только смог, и, думаю, очень скоро отправлюсь домой. По крайней мере, я на это надеюсь. — Кишпа, похоже, не поверил ему. Танис задумался, не совершил ли он уже какую-нибудь оплошность?

(отредактировано, но не бечено)

В надежде отвлечь Кишпу Танис быстро переключил внимание на дрожащего Скоуарра.

— Где твоё чувство юмора, друг мой? Разве смех не рождается из страха? — Весельчак злобно посмотрел на Таниса и ответил:

— Я так привык бояться, что, когда я чувствую себя в безопасности, мне становится страшно. — Йеблидод хихикнула. Скоуарр просиял, увидев реакцию женщины.

— Но теперь я начинаю чувствовать себя лучше, — добавил он.

— Куда вы двое направляетесь? — спросила Йеблидод, пухленькая и милая на вид гномиха. Она обвела рукой луг, цветы на котором колыхались от лёгкого ветерка, а на заднем плане виднелось вздымающееся море и доносились приглушённые крики эльфов из Анкатаваки.

— Сейчас мы никуда конкретно не направляемся, — уклончиво ответил Танис, — а ты? Куда ты направлялась со своей тележкой, прежде чем попыталась спасти нас?

Женщина указала с обрыва на корабль, стоявший на якоре в деревенской гавани на юге.

— Мертвиг доставит нашего сына и многие наши вещи на это судно. Я должна была привезти остальное. Видите ли, мы живем за пределами деревни и не можем защитить свой дом. В основном, мы просто хотим, чтобы наш мальчик был в безопасности, вдали от боевых действий.

— Тебе тоже следует уйти, — проворчал Кишпа. — Здесь будет небезопасно, когда люди начнут атаку. Ты подаешь Бранделле плохой пример.

Танис чуть не подпрыгнул, услышав имя женщины. Она была здесь. Но уплывет ли она на том корабле в гавани? Танис заметил, что Кишпа заметил внезапное движение полуэльфа; волшебник бросил на него любопытный взгляд. Но Йеблидод продолжала болтать, вовлекая мага в разговор, когда сказала:

— О, Бранделла сама принимает решения. Ты же знаешь. Что бы я ни делала, это никак на неё не повлияет.

— И что бы ни делал я, похоже, тоже, — пожаловался волшебник. — Ты же знаешь, ей придётся нелегко, если деревня падёт. Женщина, живущая среди эльфов… — Он не стал договаривать мысль. — Клянусь богами, — продолжал он разочарованно, — я бы хотел, чтобы вы оба вывели эту лодку из Анкатаваки, чтобы мы с Мертвигом могли сражаться с ясным умом. Как бы то ни было, шансы не в нашу пользу.

Правильно истолковав поднятую бровь Таниса как вопрос, Кишпа продолжил, обращаясь к полуэльфу и Скоуарру:

— После зимы болезней я единственный маг, оставшийся в деревне, и я все еще не полностью обучен. Хуже того, наши разведчики говорят, что армия людей превосходит нашу по численности как минимум в шесть раз. Разве не лучше, чтобы женщины, дети и старики были в безопасности в море, когда начнётся настоящая осада? — умолял он.

Йеблидод возразила:

— Те, кто хочет уйти, должны уйти. Но Канфо говорит, что я могу помочь ему с лечением. Ты же знаешь, что целителю понадобится любая помощь. — Она продолжила, и её мягкий альт впервые зазвучал резко:

— Что касается Бранделлы, то она хорошо обращается с длинным луком — лучше, чем большинство. Она принесёт деревне гораздо больше пользы, сражаясь здесь, чем на корабле в открытом море. Кроме того, — просто заключила гномиха, — мы с ней готовы рискнуть.

Кишпа выглядел расстроенным, но Танис почувствовал облегчение. Бранделла собирался остаться. Но где был его отец? Он не уйдёт, пока не найдёт его. Скорее всего, его отец был в рядах человеческой армии. Только когда начнётся битва, у полуэльфа появится шанс его заметить — и насколько это будет легко?

Танис почувствовал, как его охватывает меланхолия.

— Ты выглядишь несчастным, — сказала гномиха, и её маленький изящный ротик недовольно скривился. — Всего несколько минут назад ты был спасён от верной смерти. Ты даже упрекнул своего друга-человека за его мрачное лицо. А теперь, без всякой видимой причины, твоё лицо омрачается печалью.

Танис попытался улыбнуться, но Йеблидод, похоже, не поверила ему.

— Кишпа! — позвала она, и в её изумрудных глазах внезапно заиграли искорки. — Может, одно из тех заклинаний, что ты собрал, поднимет ему настроение? Почему бы тебе не попробовать то, от которого пальцы на ногах становятся липкими? Кишпа рассмеялся.

— Тебе нравится это заклинание?

— О да, — воскликнула она, глядя на полуэльфа. — Когда ты применил его к Мертвигу, я заставила его вытирать пыль с пола босыми ногами.

Кишпа заговорил весёлым тоном.

— Видишь? Я же говорил тебе, что мои заклинания не совсем бесполезны.

Танис не знал, что и думать.

— Заклинание, чтобы у кого-то ноги стали липкими? — спросил он. — Какой в этом смысл?

— Никакого, — ответил Кишпа, и на его худом лице расплылась широкая улыбка. — Я просто собираю глупые, нелепые и, как часто говорит Йеблидод, бесполезные заклинания. У меня есть одно, — сказал он, увлекшись темой, — которое делает снег белым. Другое позволяет всем в радиусе мили отращивать чёрные усы, будь то мужчина, женщина, ребёнок или даже животное. — Он взмахнул рукой от горизонта до горизонта и поклонился.

Танис невольно усмехнулся. Скоуарр, с другой стороны, казалось, не желал поощрять чей-либо юмор, кроме своего собственного. Вместо этого юморист изучал корабль, качающийся на волнах в южной гавани.

— Ты когда-нибудь использовал заклинание усов? — спросил Танис.

— Что? И бежать из Анкатаваки? — Кишпа запрокинул голову и расхохотался при мысли о том, что вся эльфийская деревня носит усы. Волосы на лице у эльфов были редкостью.

Йеблидод и Танис присоединились к смеху, а Крошка Скоуарр ждал подходящего момента, чтобы отпустить собственную шутку. Когда остальные наконец успокоились, он сказал:

— Жил-был один фермер, у которого была дочь...

— Тихо! — приказала Кишпа, прервав Скоуарра на полуслове. — Слушайте!

Сквозь шум бушующего моря донеслись барабанные удары. Все четверо помрачнели.

— Человеческая армия наступает, — сказал Танис.

— Мне не следовало проводить здесь так много времени, — сердито выпалил Кишпа, и его настроение мгновенно испортилось. — Я нужен на крепостной стене, а я трачу время на спасение тех, кому нет дела до моей деревни.

— Это неправда, — вызывающе сказал Танис.

Ему нужно было попасть в деревню, чтобы найти Бранделлу и своего отца. Если это означало, что ему придётся принять чью-то сторону в войне, то он так и поступит.

— Я уже сражался с людьми и буду сражаться с ними снова, — заявил он. — Я говорил тебе, что верен тем, кто называет меня другом. Ты спас мне жизнь. Я буду сражаться на твоей стороне, чтобы защитить тебя и тех, кто тебе дорог. И мой друг тоже. Разве не так, Скоуарр?

— Я? Стройный человек выглядел потрясённым. Его голос зазвенел. — Сражаться? — Он побледнел.

Танис резко кивнул. Скоуарр поспешил прийти в себя, бросая нервные взгляды на волшебника, чья магия спасла его от смертельного падения в море — и чья магия, по-видимому, могла с такой же лёгкостью обратить этот процесс вспять.

— Да, конечно, без вопросов, — пролепетал он. — Просто дайте мне меч. Палку. Всё, что скажете.

— Очень убедительно, — сказал Кишпа с сарказмом в голосе. Он отвернулся от полуэльфа и весельчака и обратился к явно смущённой Йеблидод.

— Конечно, все наши эльфийские союзники будут рады, что человек, которого они не знают, сражается бок о бок с ними. Маг развернулся и зашагал прочь по поляне, усеянной полевыми цветами.

Танис сделал шаг в сторону, чтобы преградить Кишпе путь; маг сердито посмотрел на него.

— Это легко исправить, — сказал полуэльф. — Мы перевяжем ему голову, как будто он тяжело ранен.

— Ты можешь разрезать мою последнюю шаль на бинты, — успокаивающим тоном предложила Йеблидод, явно желая разрешить спор.

— Одежда Скоуарра уже настолько изодрана, что с таким же успехом могла бы принадлежать эльфу, как и человеку, — продолжил Танис, не обращая внимания на уязвлённый взгляд Скоуарра. — Кроме того, его рост таков, что, когда он накроет голову, никто не усомнится в том, что он эльф, — при условии, что он будет держать свои шутки при себе, — многозначительно добавил он, взглянув в сторону Узкоплечего.

Маг посмотрел на Йеблидод, на море и снова на деревню, где в сыром воздухе раздавались звуки, свидетельствующие о том, что жители готовятся к обороне. Затем он пожал плечами.

— Нам нужны все, кто готов сражаться. Перевяжи его по дороге, — сказал Кишпа. — А теперь иди. Мы нужны на баррикадах.

В правдивости его слов едва ли можно было усомниться. Между этими словами и моментом, когда Танис, Кишпа и Скоуарр оказались на крепостной стене, окружающей деревню Анкатавака, прошла всего лишь доля секунды. Женщины-гнома нигде не было видно.

Ни Кишпа, ни Скоуарр, ни кто-либо из эльфийских защитников, окружавших их, не казались удивленными или озадаченными внезапным появлением пришельцев.

Первой мыслью Таниса было, что Кишпа произнес заклинание, которое перенесло их в это место. Однако полуэльф не услышал ни произнесённых магических слов, ни упоминания о заклинании. У Таниса закружилась голова, и он наконец понял, что старый маг, сражавшийся за свою жизнь на песчаном берегу в трёх днях пути к западу от Утехи, вероятно, забыл о своём безумном бегстве с утёса в деревню почти сто лет назад. Если маг что-то забывал, то это было похоже на то, как если бы этого путешествия никогда не было, по крайней мере для мага.

Однако не было времени размышлять над такими загадками. Барабаны многочисленной человеческой армии звучали настойчиво. Со своего наблюдательного пункта на перевернутой повозке, перегородившей главную улицу деревни, Танис видел, как они приближаются. Тысячи солдат выбежали из леса на открытый луг, ведущий к деревне. Из-за разномастной униформы и недисциплинированности они больше походили на огромную толпу, чем на хорошо обученную армию. К сожалению, эльфийские защитники, стоявшие за баррикадами, были подготовлены не лучше своих врагов-людей.

Танис быстро изучил оборонительные сооружения деревни. Он был в ужасе. На случай пожара не было подготовлено ни одной бригады пожарных. Не было подготовлено подкрепление на случай прорыва баррикад. Никто не был назначен ответственным за сбор стрел, выпущенных противником через баррикады.

Кишпа осматривал баррикады так же, как и Танис. Но в отличие от полуэльфа, маг искал одно конкретное лицо.

— Где Мертвиг? — воскликнул он. — Кто-нибудь его видел? С ним всё в порядке?

— Старый гном сказал не начинать бой без него, — нервно рассмеялся эльф у главных ворот.

— Старый? — проревел гном с каменным лицом, тяжело ступая по улице в сторону главной баррикады. — Кто сказал, что я старый?

Дойдя до баррикады, гном остановился и уставился на незнакомцев. Он вопросительно посмотрел на Кишпу, тот взглянул на Таниса и Скоуарра и кивнул, словно говоря: «Я их знаю, не волнуйся».

Мертвиг пожал плечами. — Я иду, — сказал он.

Пока гном взбирался на крепостную стену, Кишпа обернулся и посмотрел на приближающуюся армию людей. Он стоял на баррикаде, словно маяк в красной мантии, олицетворяющий несокрушимую надежду. Стоявшие позади него эльфы смотрели на него как на своего спасителя, а быстро приближавшиеся люди — как на свою главную цель. Несмотря на то, что в жилах Кишпы текла эльфийская кровь, было очевидно, на чьей стороне его симпатии, преданность и даже любовь.

— Надеюсь, твоя магия сильна, — крикнул Танис Кишпе. — Эта деревня не готова к долгой осаде.

Маг, казалось, его не слышал. Кишпа бормотал тёмные заклинания. Колдовство началось.

Танис ждал чего-то грандиозного. Единственное, что изменилось, — это близость атакующих орд.

Люди, нуждавшиеся в новых землях и воспитанные в духе недоверия и ненависти ко всему и всем, кто не был похож на них самих, устремились вперёд. Вскоре они окажутся в пределах досягаемости длинных луков.

Кишпа продолжал петь, закрыв глаза и непрерывно двигая руками. Казалось, что его кожа светится слабым серебристым сиянием, возможно, из-за меняющегося света послеполуденного солнца. Низко в небе двигалось тёмное облако.

Передние ряды человеческой армии прекратили наступление, опустились на колени, натянули длинные луки, наложили стрелы и выпустили их в сторону баррикад... и в сторону Кишпы.

Танис тут же выскочил из-за укрытия и схватил мага за колени, сбив его с ног, в то время как над ними в воздухе просвистела туча стрел. Они вдвоём скатились с повозки и с грохотом рухнули на землю с внутренней стороны баррикады, подняв тучу пыли.

Более десятка эльфов во главе с гномом Мертвигом бросились помогать Кишпе подняться. Он отмахнулся от них, велев вернуться на свои посты.

— Я полагаю, ты думаешь, что это погасит твой долг передо мной, — сказал маг Танису.

Танис почувствовал, как его губы сжались от непреклонного вида мага.

— Во время войны не существует такого понятия, как долг за спасение жизни, — с достоинством сказал он. — Одна из обязанностей воина — спасать жизни своих сослуживцев; таким вещам не следует вести счет.

— У тебя есть характер, — смягчился маг.

Танис решил, что откровенность — лучшая тактика. — Мне от этого будет мало толку, если твоя магия не сработает, — сказал он, не сводя глаз с Кишпы. — И я боюсь, что твои заклинания не возымели никакого эффекта, кроме как привлекли несколько сотен стрел в твою сторону.

Кишпа едва сдержал смех.

— Я что, похож на Скоуарра? — спросил Танис.

— Нет, — ответил маг. — Но ты ненамеренно забавляешь меня. Посмотри через баррикаду и оцени мою магию.

Танис вскарабкался на перевёрнутую повозку и посмотрел на болото, покрытое грязью и тиной. Небо над открытым полем почернело от тяжёлых дождевых туч, из которых лил ослепительно сильный ливень. За считаные минуты поле превратилось в трясину.

Эльфы ликовали. Многие покинули свои позиции на северной и южной сторонах периметра деревни, чтобы собраться на восточной баррикаде и насладиться зрелищем магии Кишпы, а также создать свой собственный «дождь»: стрелы, которые смертоносным градом обрушились на беспомощных людей.

Человеческая армия была уничтожена, а атака с востока захлебнулась. Но пока превосходящие силы людей увязали в грязи и крови, с юга практически незаметно атаковали другие силы.

Крики о помощи осаждённых эльфийских защитников, оставшихся на своих постах, были почти не слышны из-за грохота, возвещавшего о кажущейся победе на востоке.

Не особо задумываясь, сотни эльфов наблюдали за тем, как враг всё глубже увязает на востоке, в то время как другие бросились в рукопашную схватку с людьми, которые прорвались через восточную стену и входили в деревню. Танис знал, что самая большая опасность исходит не от этих людей.

— За мной! — крикнул он всем эльфам, которые были в пределах слышимости. — Мы должны отбить южную баррикаду. Тот, кто контролирует эту стену, будет контролировать вашу судьбу.

Они были небольшим отрядом эльфов, противостоящим постоянно растущему числу людей. Танис увидел, что Скоуарр, с повязкой на голове, молча бежал рядом с ним в атаку.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — прохрипел на бегу Узкоплечий. — Ты думаешь: «Почему он сейчас не шутит?» Что ж, я скажу тебе почему: когда ты по уши в дерьме, — сказал он, — лучше всего держать рот на замке.

Солдаты-люди хлынули через южную баррикаду, как вода, низвергающаяся с водопада. Но впереди была плотина, которая должна была остановить надвигающуюся волну, плотина не из земли и дерева, а из небольшой фаланги эльфийских крестьян во главе с Танисом.

Когда Танис бросился в бой, он почувствовал страх, которого раньше не испытывал. Он был достаточно уверен в себе, чтобы сражаться с несколькими врагами одновременно; он делал это много раз. Но он никогда не сражался с таким количеством врагов без своих верных товарищей. И всё же он шёл вперёд. Он привык, что справа от него находится Флинт Огненный Горн. размахивающий своим устрашающим боевым топором, слева — Стурм Светлый Меч, орудующий своим смертоносным мечом, а Карамон Маджере раскидывает врагов во все стороны, тысячей способов демонстрируя своё присутствие. На мастерство Китиары в фехтовании, хупак Таса и магию Рейстлина всегда можно было положиться, чтобы уравнять шансы. Он был бесстрашен, когда шел с ними в бой. Но был полон страха без них.

И все же он продолжал сражаться.

Он понятия не имел, можно ли рассчитывать на то, что деревенские эльфы, которые бежали с ним к крепостным стенам, будут сражаться как солдаты. На самом деле, он понятия не имел, сколько эльфов на самом деле откликнулось на его призыв штурмовать баррикады. Их могло быть всего трое или четверо, а могло быть и двадцать или тридцать. У него не хватило духу оглянуться и посчитать.

Но он продолжал идти.

Танис знал только, что Скоуарр был рядом с ним, когда началась атака, и человек всё ещё был рядом, когда они приблизились к баррикадам. Узкоплечий не был Флинтом, но он должен был подойти.

* * *

Женщина стояла на балконе. Прямо под ней люди сражались с эльфами на улицах. На востоке она видела основную армию людей, которая пыталась укрыться от непрекращающегося ливня, который лил только на них. Однако вид, открывавшийся на юге, внушал ей ужас. Баррикады были прорваны. Небольшой отряд человеческой армии прорвался, и все предостережения Кишпы о том, что нужно покинуть Анкатаваку, вспомнились ей.

Но она отмахнулась от них, как сделала это тогда. Она не сбежит из своего дома, пока у неё есть силы дать отпор. Женщина казалась хрупкой, но это было не так: в её груди билось огромное сердце. Однако её утончённое лицо противоречило боевому духу женщины. Она казалась вечно юной, загадочно женственной, с сияющими карими глазами, такими тёмными, что они казались почти чёрными, с невероятно густыми ресницами. Её блестящие глаза, завораживающие почти так же, как магия Кишпы, резко контрастировали с её нежной бледной кожей. У неё был прямой гордый нос, изящные чувственные губы и густые вьющиеся волосы, ниспадавшие почти до талии. Каждая черта её лица сама по себе поражала своим совершенством. Все черты её лица вместе захватывали дух.

Это была Бранделла.

С длинным луком в руках и кучей стрел рядом. Бранделла прицелилась в человека, перелезающего через баррикаду, и отпустила тетиву. Она видела в своей цели не собрата по человеческому роду, а врага. Конечно, она испытывала угрызения совести из-за убийства, но не из-за того, что защищала свой дом, друзей и свою с Кишпой жизнь.

Её стрела попала в цель, глубоко вонзившись в левое бедро солдата. Он упал навзничь, схватившись за ногу, а затем скатился с внешнего края баррикады и исчез из виду.

Именно тогда Бранделла увидела, как эльфы пытаются отвоевать крепостную стену. По её подсчётам, за баррикадами собралось около сотни человек, но лишь дюжина или около того жителей деревни пытались отвоевать стену.

С трудом сдерживая ярость, она начала стрелять по врагу, засевшему на баррикадах, отчаянно пытаясь выиграть ещё несколько мгновений для горстки эльфийских мучеников. Несмотря на град стрел, она ожидала, что атакующие эльфы будут быстро уничтожены превосходящими силами людей. Хотя некоторые эльфы и пали, остальным всё же удалось продолжить бой, шаг за шагом оттесняя людей к вершине крепостной стены.

Бранделла присмотрелась и увидела кого-то, кого никогда раньше не встречала. Он был выше других эльфов и сражался с такой яростью, какой она никогда не видела. Он встал впереди остальных, мускулистое тело в кожаной броне, и подбадривал эльфийских солдат, сражаясь как храбрый воин, о котором она мечтала в детстве, — мужчина, который придёт к ней из мифического мира и отправит её в великое путешествие в вечность. Всем сердцем она надеялась, что он не погибнет.

* * *

Танис понятия не имел, сколько людей он убил. Он был весь в крови и собственном поту. Его широкий меч рассекал врагов, оставляя за собой красную полосу, за которой следовали остальные из его небольшого и постоянно уменьшающегося отряда.

Танис не знал, что у группы было секретное оружие. Это был Скоуарр. С головой, тщательно замотанной бинтами, за исключением маленьких прорезей для глаз, носа, рта и ушей, он представлял собой устрашающее зрелище. Он был похож на восставшее из мёртвых существо, на призрака, который мог убивать, но сам не мог быть убит.

Ужасные крики, вырывавшиеся из-под его бинтовой маски, звучали неземным и пугающим образом. Люди не могли знать, что эти крики были истерическим бредом перепуганного человека, который понятия не имел, что он кричит в своём ужасе. Не знали этого и его товарищи по оружию, которые сражались всё яростнее и быстрее, следуя его примеру.

Куда бы он ни бросился, люди отступали, пугаясь его бешено размахивающего меча. Вскоре Танис и многие из оставшихся эльфийских воинов воспользовались эффектом, который Скоуарр произвел на врага, и атаковали тех, кто уже пятился от страха.

Отчаянная тактика сработала, и строй людей начал колебаться и распадаться. Танис бросился вперед, парируя удар боевого топора, а затем ударил противника ногой в живот и сбросил его с вершины баррикады. Ещё один человек набросился на Таниса, пытаясь обхватить его ноги руками и повалить на землю.

Чего человек не учел, так это того, что стрела, появившаяся из ниоткуда, вонзится ему в затылок. Его руки ослабли, а обмякшее тело врезалось в Таниса. Полуэльф восстановил равновесие, гадая, кто выпустил стрелу, которая спасла ему жизнь.

Бранделла мрачно улыбнулась, выхватывая еще одну стрелу из своей быстро уменьшающейся стопки.

* * *

Битва за баррикаду была в самом разгаре. Хотя Танис и остальные добрались до вершины крепостной стены, теперь им нужно было удерживать её, пока не подоспеет подкрепление из деревни. С наступлением сумерек их положение стало ещё более шатким.

Только восемь эльфов, из присоединившихся к нему в атаке, остались на ногах, но несколько из них были тяжело ранены. Они не смогут долго продержаться. Бранделла натянула тетиву своего длинного лука и выпустила смертоносную стрелу. Затем снизу, с балкона, до неё донёсся отчаянный голос.

— Бранделла! Ты всё ещё здесь?! — в отчаянии воскликнул Кишпа. — Я надеялся, что ты на том корабле в гавани.

Бранделла увидела мага внизу, на улице.

— Не обращай на меня внимания, — крикнула она в ответ. — Ты должен использовать свою магию, чтобы спасти наших людей на южной баррикаде.

Кишпа покачал головой.

— Я не могу, — простонал он нараспев. — Я измотал себя заклинанием "буря", до утра у меня не хватит сил на другое заклинание. Мертвиг говорит...

Бранделла наложила на лук еще одну стрелу. Она прицелилась в отдаленную баррикаду, бросая резкие слова в адрес своего возлюбленного.

— Неважно, что говорит Мертвиг. Ты видел, что сделали наши эльфы, как они сражались? настаивала она.

— Да, — признался он. — Они действительно храбры, но тебе следовало быть на том корабле!

Она выпустила стрелу и с удовлетворением наблюдала, как ещё один солдат-человек упал с баррикады. Её тон оставался нетерпеливым.

— Пожалуйста, Кишпа, не говори больше о том, чтобы я уехала. Скажи только, что ты поможешь этим бедолагам на крепостной стене!

Бранделла не сразу заметила паузу, последовавшую за её словами.

— Я попытаюсь, — наконец торжественно произнёс Кишпа. — Я сделаю это, потому что ты меня об этом просишь.

Его тон отвлёк её от размышлений, напугав, и Бранделла с ужасом осознала, чем он рискует ради неё. Она перегнулась через перила балкона, глядя на улицу, и закричала:

— Подожди! Не жертвуй собой! Я не это имела в виду…

Но было уже слишком поздно. Кишпа уже впал в транс и бормотал священные, давно забытые слова, которые должны были сотворить волшебство. Его мантия мага выделялась на сером фоне брусчатки, как всплеск алой крови.

Закончив, он рухнул на землю.

Боевой меч Таниса, инкрустированный серебром, с таким же успехом мог быть булыжником с рукоятью. Его рука так устала, что он едва мог поднять меч. С наступлением сумерек, после более чем четырёх часов ожесточённого боя, Танис и остальные все еще стояли на баррикаде, а очередная волна солдат-людей штурмовала крепостную стену.

Их было восемь окровавленных защитников против почти пятидесяти свежих людских сил. Танис с опаской оглянулся через плечо. Он был потрясён, но не удивлён, увидев позади себя пустые улицы. Никто не шёл им на помощь. Жители деревни отправились за людьми, которые уже прорвались через баррикаду. Они были заняты мелкими стычками и драками от двери к двери и не подозревали, какая участь их ждёт, если Танис и его небольшой отряд будут уничтожены. Он поник от усталости и держался на ногах только благодаря силе воли.

«Неужели всего день назад, — подумал полуэльф, — он угодил в огонь вместе с Плотником, или же до этого пожара оставались десятки лет?»

Скоуарр стоял рядом с Танисом, его перевязанная голова была забрызгана человеческой кровью. Он никого не убивал, но его присутствие в их рядах, несомненно, сыграло ключевую роль в отважной обороне эльфов. Он уже давно перестал кричать от ужаса, главным образом, как подумал Танис, потому что мужчина мог говорить только хриплым шёпотом, и даже это, казалось, причиняло ему боль.

Человек — неужели Танис когда-то считал его слабым? — давно перестал бояться, его воспалённый разум был полон воспоминаний о битвах, в которых он участвовал и которые пережил. Несмотря на то, что его горло жгло, как будто он проглотил раскалённые угли, ничто живое или мёртвое на Кринне не могло помешать ему говорить сейчас…

— Думаю — да, я точно знаю, — мне следовало стать рыцарем Соламнии, — с болью в голосе выпалил он.

Танис посмотрел на него и с трудом сдержал улыбку, сравнив Узкоплечего Скоуарра с мускулистым Стурмом Светлым Мечом.

— Представь, — прохрипел Скоуарр, — я так долго сражался со всеми этими солдатами и всё ещё жив! Ни единой царапины! — Он схватил Таниса за руку и воскликнул:

— Они видят, что я иду, и бегут! Представь себе! Ах, но тебе не нужно это представлять. Ты можешь увидеть это своими глазами! Они боятся меня и моего меча, отшатываются при каждом моём шаге. Пусть приходят! — взвизгнул он.

Из-за резких движений Скоуарра из-под повязки выбились пряди светло-каштановых волос, но он, казалось, этого не замечал. Вместо этого он принял вызывающую позу в угасающем свете.

— Пусть приходят! — провозгласил он. — Пусть увидят, что их ждёт от рук Скоуарра Узкоплечего! Я никого из них не боюсь. Больше не боюсь! Никогда! Говорю вам, пусть приходят!

Танису хотелось обнять это несчастное создание, которое было готово умереть с достоинством великана. Если кто-нибудь, друг или враг, осмелится сказать Узкоплечему правду, Танис поклялся, что убьёт обидчика. Заблуждение Скоуарра было величайшим благословением богов. Танис надеялся, что, когда придёт его время, он сможет умереть с гордостью.

Первая линия солдат-людей с мечами и боевыми топорами наготове взобралась на баррикаду и направилась к Танису и остальным, выкрикивая ругательства и боевые кличи.

Танис стоически держался на месте, но не Скоуарр. Узкоплечий насмехался над ними в ответ, крича сквозь боль:

— Я насыплю вам смерти полные животы! Вы думаете, что у вас численное преимущество, но это значит лишь то, что больше вас погибнет от моего меча! Вперед! Умрите!

Если раньше Скоуарр пугал врагов своими бессвязными криками, то теперь он выводил их из себя своей безрассудной смелостью. Люди, казалось, не хотели связываться с окровавленным воином, который явно был не в себе. Люди разделились и взобрались на крепостные стены по обе стороны от Скоуарра, предпочитая нападать на других, а не на фигуру с окровавленной повязкой на голове.

Танис держал в руках щит, который подобрал ранее у павшего человека. Он швырнул его в одного из наступающих солдат, решив, что его боевая рука слишком слаба, чтобы держать меч одной рукой. Он обхватил рукоять своего клинка обеими руками, понимая, что это его последний бой.

Без всякого предупреждения странное покалывание пробежало по его пальцам и рукам. В угасающем свете заката его меч засиял красным и, к его удивлению, стал необычайно лёгким. Он задавался вопросом, не галлюцинация ли это, как у Скоуарра. Даже если и так, то он намерен насладиться этим.

Он замахнулся мечом на атакующего солдата. С быстротой, которую чаще можно увидеть в обращении с ножом, чем с мечом, он взмахнул клинком, описав широкую дугу, и одним быстрым и точным движением отрубил солдату руку.

Застав Таниса врасплох, другой человек попытался ударить его ножом в бок. Со скоростью молнии полуэльф увернулся, и его палаш отразил выпад противника. Мгновение спустя человек лежал на баррикаде, истекая кровью, — первая жертва светящегося красного меча Таниса.

Справа от себя Танис услышал крик Скоуарра:

— Боишься сразиться со мной, да? Тогда я сам приду к тебе!

"О, нет," — подумал Танис. — "Не делай этого, Скоуарр!"

Размахивая мечом над головой, Скоуарр сделал именно то, чего боялся Танис: он в одиночку бросился вниз по баррикаде на приближающиеся вражеские войска.

Танис не мог позволить Узкоплечему умереть, не попытавшись помочь ему. Для обоих это было равносильно самоубийству, но если бы Танису тоже суждено было умереть, он бы сделал это с тем же талантом, что и Скоуарр.

— Принесите мне еще жертв! — Танис дико закричал, подражая вспыльчивому Скоуарру, и помчался вдоль баррикады за своим другом, рубя всех, кто вставал у него на пути.

— Смерть тем, кто преграждает мне путь! Кто сразится со мной? Кто хочет умереть?

Танис заколол человека, который собирался опустить боевой топор на голову Скоуарра. Он разрубил другого солдата, который пытался пронзить Узкоплечего копьём. Со своей стороны, Скоуарр, похоже, не имел ни малейшего представления о том, что ему грозит опасность. Он продолжал размахивать мечом и кричать, словно одержимый чувством собственной неуязвимости.

Что касается Таниса, он знал, что смерть не заставит себя ждать. Но его рука с мечом не уставала, и клинок летал навстречу врагу. Ещё один солдат пал, затем ещё один. Но боевое чутьё Таниса подсказывало ему, что врагов слишком много и они слишком близко. Он не мог сразиться со всеми ними.

Позади себя Танис услышал дикие крики оставшихся эльфов, с которыми он сражался, чтобы отвоевать баррикаду.

Затем люди дрогнули и побежали!

— Что за… — воскликнул Танис, наблюдая, как солдаты бросают своих убитых и бегут, перепрыгивая через баррикаду.

Сумеречный воздух разорвал ещё один эльфийский крик. Гневная вспышка Скоуарра передалась его товарищам-воинам, придав им храбрости, которая выходила далеко за рамки обычного мужества. Увидев, как Скоуарр и Танис несутся вниз по крепостной стене, они отбросили осторожность и с безумием, яростью, почти радостью бросились в бой.

Людям это надоело. Сражаться с восемью такими безумными существами было выше их понимания. Вместо этого они развернулись и побежали.

— Возвращайтесь, трусы! — Насмехался Скоуарр, явно не желая заканчивать то, что, без сомнения, было лучшим часом в его жизни. Он бросился в погоню за врагом.

Танис быстро схватил его за развевающийся край бинтов, которые наконец-то начали развязываться.

— Все кончено! — твердо сказал Скоуарру полуэльф. — Теперь ты можешь отдохнуть.

Забавный человечек уставился на Таниса сквозь прорези в бинтах. Его взгляд затуманился... а потом он потерял сознание.

* * *

В ту ночь на каждой улице и в переулке деревни горели факелы. В Анкатаваке бродили солдаты-люди, и их нужно было найти. Это было еще не все. Нужно было разработать новые планы обороны на случай, если армия людей снова нападет на рассвете, что было почти наверняка.

Танис, надежно спрятав свой странно светящийся меч в ножнах, приготовился оставить Скоуарра на попечение его товарищей по оружию. Эльфы собрались в передней части ближайшего зала и при свете факелов деловито разматывали повязку на голове Скоуарра, желая увидеть храбреца, который помог одержать победу. Танис наблюдал за происходящим со спины.

Наконец последняя повязка была снята, и перед ними предстал худощавый мужчина с короткими светло-каштановыми волосами.

— Человек? — воскликнул один из эльфийских солдат.

— Что? Человек? — переспрашивали другие эльфы, потрясённо уставившись на Скоуарра.

— Он не эльф! — воскликнул раненый эльф.

— Не эльф? — повторяли другие.

В группе воцарилась тишина, пока около дюжины пар миндалевидных глаз изучали явно не эльфийские черты Скоуарра. К одному круглому уху все еще прилипал кусочек бинта, и улыбка Скоуарра стала кривой, когда он оглянулся на своих спутников, с которыми встретился всего несколько минут назад. Наконец, он прочистил горло.

— Вы слышали историю о жреце, маге и лудильщике? — с надеждой спросил он.

Танис замер, надеясь, что ему не придется защищать человека от эльфов, которых Скоуарр помог спасти. Тишина затягивалась, улыбка Скоуарра угасала, а эльфы продолжали переглядываться в недоумении. Один старый эльф фыркнул, затем резко вдохнул и покосился на своих коллег.

— Человек! — удивлённо пробормотал он.

Другой эльф, весь в грязи и поту, расхохотался.

— Будь я проклят! — прокомментировал он, а затем протянул руку и хлопнул Скоуарра по спине. Ещё один эльфийский рот растянулся в улыбке и разразился хохотом.

Когда смех распространился среди эльфов, Танис расслабился и выскользнул за дверь. Выйдя на улицу, он услышал разговор о возведении памятника в честь героизма Скоуарра... если, конечно, Анкатавака выживет.

Свет более чем пятисот факелов окутывал прибрежную деревню мерцающим оранжевым сиянием, пока Танис искал на улицах подсказки, которые могли бы привести его к Бранделле или к отцу.

— Вы знаете женщину по имени Бранделла? — спрашивал он у снующих мимо эльфов.

— Да, — отвечали все, кого он расспрашивал.

— Где я могу ее найти? — тут же спрашивал он.

Все они отвечали:

— Там же, где и Кишпу, конечно.

— И где же он?

Никто не знал.

Никто не видел мага с самого вечера. Волшебник, по-видимому, исчез. На его поиски были отправлены отряды эльфов. Без его магии жители деревни не могли надеяться сдержать человеческую армию.

Танис попытался найти возлюбленную Кишпы другим способом. Он вспомнил, что, по словам Клотника, Бранделла была ткачихой.

— Где Бранделла работает со своим ткацким станком? — спросил он у полного эльфа-кузнеца.

— Работает и живёт в одном и том же месте, дружище, — сказал кузнец, затачивая один из бесчисленных мечей и ножей, которые оставили у него на ночь.

— Знаешь, моей жене очень нравятся шали, которые делает Бранделла; она постоянно их носит. Они обходятся мне в целое состояние. Но оно того стоит. Жена счастлива, понимаешь?

— Это важно, — согласился Танис, стараясь сохранять терпение. Возможно, обычная болтовня помогала кузнецу сохранять спокойствие, поддерживая иллюзию, что обычная жизнь все еще возможна.

— Но не могли бы вы сказать мне, где она живет? — настаивал Танис.

— Попробуй подняться на второй этаж вон с той стороны, — сказал кузнец, указывая потертым молотком на мощеную улицу. — Видишь тот выступ?

Танис кивнул.

— Это ее квартира. Моя жена...

Поблагодарив кузнеца, Танис побежал прямо к карнизу и посмотрел на темные окна. Он быстро прошел через дверной проем и поднялся по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки за раз.

Громко постучав в дверь на верхней площадке лестницы, он остановился и стал ждать, гадая, как будет выглядеть Бранделла, как она себя поведет.

К его ужасу, никто не открыл дверь.

Танис посмотрел вниз. Убедившись, что в тени на лестнице никого нет, он толкнул дверь плечом. Она поддалась и с грохотом распахнулась. Танис поморщился.

Он зажег свечу, которую нашел у двери и оглядел просторную комнату.

В углу стоял ткацкий станок, а рядом с ним — корзины с ярко-красной, желтой и фиолетовой пряжей. В дальнем конце стояла неубранная кровать, от простыней исходил экзотический аромат, и там же стояло несколько корзин с пряжей. Затем он увидел то, что должен был заметить с самого начала: все четыре стены были покрыты огромной фреской, и даже потолок был частью этой масштабной картины.

Несмотря на скудный свет единственной свечи, изображения были яркими и живыми. Танис не мог понять, где начинается и где заканчивается фреска, и чем дольше он вглядывался в неё, тем меньше это имело значение. Картины рассказывали историю, у которой не было ни начала, ни середины, ни конца. На них были изображены Кишпа, его идеальное телосложение, безупречное лицо, а его внутренняя сущность сияла в голубых глазах царственной чистотой. Сияла не магия мага, а искусство художника.

Там также были изображены дети, играющие в игры. Одна из детей — девочка с чёрными непослушными кудрями — всегда была повернута к зрителю спиной. Изысканно одетые эльфийские танцовщицы двигались под музыку, которую почти можно было услышать. Здесь же была изображена девочка постарше, с густыми чёрными кудрями, ниспадающими на спину; её лицо тоже было скрыто. Там были сцены весёлых праздников, которые, как было ясно, открывались с террасы, расположенной справа от Таниса.

Все сцены, куда бы он ни посмотрел, были радостными и счастливыми, кроме одной. На потолке, над кроватью, Танис заметил женщину с тёмными кудрями. На этот раз её лицо было скрыто плечом мужчины, который бежал к свету, казавшемуся очень далёким. Мужчина подхватил её на руки и понёс вперёд, и всё её тело словно говорило: «Я пойду с тобой к самому источнику света».

Пытаясь разглядеть лицо женщины, Танис поднёс свечу ближе к потолку. Художник хорошо скрыл её черты. Отведя свечу в сторону, он кое-что увидел. Свеча выскользнула из держателя и упала в корзину с пряжей, стоявшую на полу возле кровати. Он быстро схватил свечу и потушил начинающийся пожар, но обнаружил в корзине слегка подгоревший лист бумаги.

Он поставил свечу обратно в подсвечник, поднёс записку к пламени и прочитал:

«Дорогая моя, пожалуйста, сделай так, как я тебя прошу, и думай только о своей безопасности. Дом — это просто место, где можно жить; не стоит рисковать жизнью ради его спасения. Я знаю, о чём ты думаешь: я лицемер, потому что остаюсь здесь и сражаюсь. Я остаюсь, потому что это мой долг. Моим предкам было бы стыдно, если бы я бросил детей их друзей, когда моя магия нужна им больше всего. Я остаюсь не из гордости и не из желания. Моё единственное желание — быть с тобой. Ты в моём сердце, в моих мыслях каждую секунду каждого дня. Пожалуйста, твоя человеческая жизнь слишком коротка, чтобы рисковать ею здесь. Отправляйся в Квалинести. Наши люди знают тебя, и ты будешь в безопасности среди них, несмотря на твою расу. Береги себя, чтобы я мог любить тебя дольше. Я найду тебя там, когда битва закончится. Иди к рыбаку по имени Риша. Он пообещал мне, что переправит тебя на корабль в гавани, который отправляется в Квалинести. Ты можешь положиться на него, он выделит тебе место на своей лодке. Не медли. Сделай это ради меня и знай, что я всегда тебя люблю. Твоя верная Кишпа"

— Риша, — прошептал Танис.

Он уже собирался выбежать за дверь и направиться к гавани, когда вспомнил, что в картине над кроватью было что-то такое, что напугало его и заставило уронить свечу. Он поспешно поднял свечу, чтобы быстро взглянуть на картину, и увидел, что мужчина, несущий к свету девушку с чёрными кудрями... был ли это он!

Или нет?

Черты лица мужчины на потолке казались слишком идеальными, слишком красивыми, слишком величественными. Нет, решил он. В чертах лица было лишь отдалённое сходство, но не более того. Не более...

— Риша? да, все знают старину Ришу, — сказал жилистый эльф, чинивший свой маленький ялик у кромки воды. — В последнее время он держится особняком. Даже не помог переправить женщин и детей на корабль, — добавил он, указывая на открытое море.

Хотя Танис и не задал своего вопроса, теперь он знал, что Бранделла не сделала того, о чём просила Кишпа: она не отправилась в Квалинести.

— Возможно, старик умнее большинства, — продолжил эльф. — Наверное, хорошо, что он не взял с собой лодку. Я и сам жалею, что взял.

Танис был ошеломлён.

— А как же женщины и дети? — спросил он. — Их ведь нужно было вывести из деревни, не так ли?

— Конечно, — согласился рыбак, и его лицо покрылось морщинами, — но волны были очень коварными, и там было слишком много лодок. Одна из них постоянно ударялась о другую. Вот так у меня и появилась дыра в носовой части. Мы потеряли четырех женщин и шестерых детей, которые утонули; они были бы в большей безопасности в деревне, рискуя жизнью среди людей, чем в этих бурных водах. Да, Риша — мудрый старик.

— Я хочу встретиться с Ришей, — сказал Танис. — Где я могу его найти?

Эльф хрипло рассмеялся, обнажив белые зубы на фоне смуглой кожи.

— Может, ты и хочешь с ним встретиться, но он может не захотеть с тобой встречаться. У Риши не так много посетителей. И ему это нравится.

— Он всегда может меня прогнать. Просто скажи мне, где его найти.

Эльф сплюнул на песок и указал на другую сторону пляжа.

— В дальнем конце, за пирсами. Там, в скалах, есть хижина. Может, ты увидишь свет. А может, и нет. Но он там.

* * *

У кромки воды было прохладно, темно и тихо, а вдали от деревенских огней глазам было легче. Тяжелые волны разбивались о песок, оставляя белую пену, окрашенную в розовый цвет красным светом Лунитари.

Танис вдыхал влажный ночной воздух, шагая по песку; запах моря бодрил его, помогая забыть о боли в руках и ногах. Запах соли и водорослей приятно контрастировал с вонью, царившей во время битвы, хотя эльфы в целом предпочитали жить в лесистой местности вдали от моря.

Проходя мимо шаткого деревянного пирса, выступавшего в бурные волны прибоя, Танис внезапно остановился. Сам не зная почему, он обернулся и уставился на старое деревянное сооружение. Ему показалось, что он услышал какой-то странный звук, который не должен был там звучать. В ту же секунду стая птиц сорвалась с пирса и улетела, подхваченная сильным морским бризом.

Его эльфийское зрение не обнаружило ничего необычного. Танис расслабился. Должно быть, это птицы, решил он.

Он снова зашагал вперёд, размышляя о том, что скажет, если застанет Бранделлу и Кишпу вместе. Как полуэльф объяснит своё присутствие? Возможно, он мог бы сказать: «Вся деревня ищет тебя, Кишпа. Пожалуйста, поторопись. Старейшины разрабатывают новые планы по защите деревни. Ты должен быть там!" — Танис решил, что, как только маг уйдёт, он сможет поговорить с Бранделлой наедине и объяснить ей, зачем он за ней пришёл. А потом, с досадой подумал он, она решит, что я тупой дурак.

Он, как ребёнок, пнул песок. Потом остановился. Снова раздался этот звук. Он обернулся и посмотрел на пирс, вглядываясь в тёмные тени под деревянным сооружением, затаив дыхание и прислушиваясь. То, что он услышал, было похоже на приглушённый крик. Или, может быть, это был взмах крыльев — только на этот раз птиц не было видно.

И разве он не увидел под пирсом слабое красное свечение? Возможно, его эльфийское зрение, которое улавливало ауру живых существ даже при слабом освещении, зафиксировало прибрежное животное.

Его пульс участился. Это были совсем не те птицы, которых он слышал раньше. Птицы улетели, испугавшись звука, который он уже слышал. И вот он услышал его снова. Это был крик.

Танис бежал по мягкому песку так быстро, как только могли нести его ноги. Он ничего не слышал из-за собственного тяжёлого дыхания и шороха песка под ногами, но воспоминание об этом крике заставляло его бежать ещё быстрее.

Под покосившимися и гниющими деревянными досками пирса не было видно света. Танис не мог разглядеть, кто там был, но его эльфийское зрение показывало что-то большое, похожее на человека. И, конечно же, при свете Лунитари за спиной Таниса тот, кто или что бы там ни было, мог его прекрасно видеть.

В темноте высокий, крепко сложенный мужчина с широкой грудью склонился над избитым телом перепуганной женщины. В одной руке он держал длинный нож с тонким лезвием, а в другой — богато украшенный тяжёлый щит. Мужчина прижал колено к горлу женщины, чтобы она не кричала, и наблюдал за приближением незваного гостя. По решительной походке чужака он понял, что им предстоит сразиться. Он улыбнулся при этой мысли.

Человек убил двенадцать эльфов после того, как перелез через баррикаду. Он думал, что его сослуживцы захватят деревню, но по какой-то причине за ним последовало лишь несколько солдат. Оказавшись в ловушке внутри эльфийской крепости, он с наступлением ночи убил ещё семерых жителей деревни, пробираясь по переулкам и прячась в тени. Но эльфийские патрули приближались с каждой минутой. Ему нужен был заложник, чтобы держать их на расстоянии, пока его товарищи-солдаты не нападут снова на следующий день.

Провидение предоставило ему такого заложника.

Она шла одна по пляжу, когда он её увидел. Он выскочил из своего укрытия, схватил её и потащил, брыкающуюся и сопротивляющуюся, обратно в темноту под гниющим старым пирсом.

Едва способная дышать, женщина лежала почти без сознания, больше не сопротивляясь.

Услышав, что кто-то приближается, человек не обращая на нее внимания, поднялся с корточек и направился к внешней деревянной колонне. Ему не нужен был заложник, чтобы защитить себя от одного-единственного эльфа. Спрятавшись, человек стал ждать.

Дойдя до пирса, Танис замедлил шаг, но не из страха, а из осторожности. Он не хотел попасть в ловушку. Прежде чем пойти дальше, он крикнул:

— Есть там кто-нибудь? С вами всё в порядке?

Ответа не последовало.

Это его встревожило.

Там кто-то был. Кто-то вскрикнул. В этом Танис был уверен. Полуэльф благоразумно шагнул в темноту под пирсом, а затем бесшумно опустился на песок, и его силуэт перестал выделяться на фоне лунного света.

Танис напряжённо вслушивался в звуки, которые могли бы его выдать. Он слышал только, как волны разбиваются о переднюю часть пирса и как вода бурлит у свай, уходящих в море. Он не слышал голосов, не видел движения. Единственным запахом был запах моря и водорослей.

Человек вздрогнул. Куда делся незваный гость? Он исчез. Человек, не привыкший бояться, не запаниковал. Он понял, что его враг умён. "Это будет хорошая битва", — подумал он, — "о которой можно будет рассказывать у потрескивающего костра."

Танис осторожно продвигался вглубь темноты.

Человек не двигался. Он хорошо знал правила игры. Тот, кто первым проявит себя, скорее всего, погибнет.

Несмотря на шум моря, в темноте под пирсом царила гробовая тишина. Это был свой собственный мир безмолвного предательства и скрытности.

Танис, уткнувшись лицом в холодный песок, начал ругать себя за то, что отступил от своего долга. Его задачей было найти Бранделлу. У него не было причин находиться под этим пирсом в поисках бог знает чего. Вскоре он начал думать, что ему стоит прекратить это занятие; он терял драгоценное время. То, что он здесь делал, никак не влияло ни на мир, ни даже на Кишпу.

Он почти убедил себя встать и уйти, когда услышал справа от себя слабое дыхание. Он уже звал этого человека, но тот не ответил. Это могло означать, что здесь, в темноте, прячется враг.

Полуэльф подошел ближе, положив руку на рукоять своего меча. По звуку дыхания Танис понял, что находится всего в нескольких футах от своего врага. Его враг выдал себя, и он умрет за эту ошибку.

Одним плавным движением Танис вскочил на ноги, вытащил свой палаш из ножен и взмахнул смертоносным лезвием в направлении звука.

Как только Танис обнажил свой меч, клинок засиял мерцающим красным светом, озарив нижнюю часть пирса тусклым, потусторонним сиянием. Только тогда Танис осознал свою ужасную ошибку.

Острый край его меча опускался на шею неподвижного, беззащитного гнома. Танис не мог остановить клинок, который уже пришёл в движение. Всё, что он мог сделать, — это броситься влево, прочь от женщины, и надеяться, что он каким-то образом промахнётся. Лезвие со свистом рассекло влажный ночной воздух и с силой вонзилось в песок прямо над головой женщины.

Человек услышал, как палаш выходит из ножен, и приготовился к убийству. Красное свечение меча удивило его, но благодаря этому свету его атака стала намного проще. Он ясно увидел своего врага и бросился на него, нацелив нож прямо в середину спины Таниса. Но человек не ожидал, что его враг увернется от него в самый последний момент.

Танис почувствовал скользящий удар в плечо, когда человек пронесся мимо. Полуэльф перекатился и одним легким движением вскочил на ноги, высоко подняв светящийся меч. Человек так же быстро пришел в себя, защищаясь ножом и щитом. Скрипучий пирс нависал над ними на расстоянии вытянутой руки.

Двое мужчин встретились взглядами. Человек увидел полуэльфа, который выглядел устрашающе, но при этом был растерян и не уверен в себе: лёгкая добыча.

Танис увидел себя.

У них были одинаковые глаза, одинаковые губы, одинаковые черты лица. У мужчины был сильно сломанный нос и длинные чёрные волосы, как и описывал Клотник. Единственное, чего не хватало в описании отца, которое дал жонглёр, — это рваной раны на правой ноге.

Это был тот самый человек, которого Танис так хотел найти, с которым хотел встретиться, о котором хотел узнать больше, но теперь, когда он оказался с ним лицом к лицу, Танис не знал, что делать. Может, стоит сделать какой-то жест? Что, если он покажет этому человеку, что не желает ему зла?

Танис опустил меч, надеясь, что его отец, поражённый их сходством, сделает то же самое.

Человек увидел свой шанс. Он выбросил руку с ножом вперёд, чтобы перерезать горло полуэльфу.

С губ Таниса сорвался крик, не от удивления или страха, а от бесконечной печали. Он отшатнулся, инстинктивно подняв зачарованный меч, чтобы отразить удар. Нож столкнулся с мечом, лица мужчин оказались всего в нескольких сантиметрах друг от друга, и Танис больше не мог этого выносить. «Посмотри на меня!» — крикнул он искажённому отражению самого себя.

— Разве ты не видишь? Я...

— Следующий, кто умрёт! — выругался человек, закинув одну ногу Танису на плечи и толкнул его.

Танис споткнулся и тяжело упал на спину. Его голова сильно ударилась о землю, на мгновение оглушив его. У человека было преимущество, и он воспользовался им. Прыгнув на Таниса, он ударил полуэльфа щитом в лицо — чтобы причинить ему боль и отвлечь от следующего шага, который, как знал Танис, заключался в том, чтобы одним длинным движением ножа вспороть полуэльфу живот.

Его отец был крупнее, тяжелее и сильнее Таниса. Но такие мастера, как Китиара, Стурм и Флинт, научили полуэльфа защищаться так, как не смог бы ни один обычный солдат.

В тот момент, когда нож человека устремился к его животу, Танис сделал сальто и перекатился, отшвырнув отца в сторону. Нож не попал в цель.

Оба вскочили на ноги, Танис — быстрее человека. С любым другим врагом, который явно намеревался его убить, Танис бы не церемонился. Но этот человек был его отцом.

Перестанет ли Танис существовать, если убьёт этого человека, или его положение в памяти Кишпы защитит его? Будет ли справедливо пощадить человека, который впоследствии изнасилует мать Таниса? Или это гнусное деяние уже произошло? Танис быстро принял решение и взмахнул мечом, нанеся глубокий порез на правую ногу отца. Мужчина закричал и, прихрамывая, попятился назад, из раны хлынула кровь.

— Сдавайся! — предложил Танис. — Тебе больше ничего не угрожает. Клянусь!

Человек не обратил на него внимания. Он достаточно насмотрелся на этого полуэльфа и не хотел иметь с ним ничего общего.

Солдат подошёл к распростёртой на земле женщине-гному, которая беспомощно лежала в красных тенях. Он опустил щит и поднял её за талию, приставив нож к её горлу.

— Бросай свой меч, или она умрёт, — сказал он.

Танис уставился на этого человека, который был его отцом.

— Ты что, убьешь беспомощную женщину? — спросил он дрожащим голосом.

Солдат горько рассмеялся.

— Ты сомневаешься во мне?

Дикий, звериный взгляд человека сказал Танису, что его отец говорит правду. Он бы убил её.

Женщина пошевелилась и открыла глаза. Танис впервые внимательно посмотрел на неё и ахнул. Это была Йеблидод, гномиха, которая пыталась спасти ему жизнь на скале с помощью верёвки из шалей.

Танис выронил меч.

— Ты неплохо сражаешься для полуэльфа, — заметил человек.

— Я надеялся, что ты окажешься лучше, — сказал Танис едва слышным шёпотом. — Мне следовало догадаться после того, что ты сделал с моей матерью.

Но, возможно, его отец ещё не встретил его мать. Возможно, этот разбойник ещё не надругался над ней, разрушив её жизнь. Внезапно Танис понял, что ему всё равно, даже если убийство этого человека будет означать, что он сам никогда не родится.

Если это означало, что его мать будет избавлена от жестокого нападения этого человека, возможно, это стоило его собственной жертвы. Испытывая отвращение к человеку, который был его отцом, Танис не мог гордиться своей кровью.

Когда человек попятился от Таниса, выбираясь из-под пирса и волоча за собой Йеблидод, рыбаки, которые ухаживали за своими лодками, двинулись по пляжу. Человек увидел их и спрятался за сваей, на мгновение забыв о Танисе.

Полуэльф бросился на отца. Йеблидод увидела это и укусила его за большой палец той руки, которая держала нож у её горла. Человек вскрикнул и отпустил её. Когда она упала на землю, Танис врезался головой в живот солдата и оттолкнул его к деревянной колонне.

От удара нож выпал из руки солдата, но он был скорее напуган, чем ранен. Он ударил Таниса кулаками в затылок — раз, два, три — пока полуэльф не пошатнулся и не упал на колени. Человек пнул его в голову, и Танис упал навзничь, дважды перевернувшись в воздухе.

Солдат отчаянно пытался найти свой нож в песке. Но Танис упал рядом со своим мечом и потянулся к нему.

Человек увидел, как полуэльф поднял светящийся красный меч. Он побежал.

Танис гнался бы за ним до самого края света, но Йеблидод закричала: «Помогите мне!»

Недолго думая, Танис остановился, чтобы помочь избитой и окровавленной женщине. Он выругался себе под нос, глядя, как его отец исчезает в ночи.

Лицо Йеблидод было рассечено от удара наручником до виска, и кровь текла по ее щеке, капая с подбородка. На шее были синяки, ей было трудно дышать.

Танис увидел боль в глазах избитой женщины и подумал о своей матери. "Насколько же хуже, должно быть, было ей?", — когда из-за неприятных ощущений внизу живота он схватил две пригоршни песка и сжал их, ожидая, пока боль утихнет.

Но этого не произошло. По его лицу побежали капли пота, и он начал медленно бить кулаками по земле, снова и снова, всё сильнее и сильнее.

Он встретился со своим отцом и был потрясён. "Сколько от этого человека-зверя было в нём?" Хуже того, в его власти было избавить мир от этого чудовища, но он потерпел неудачу.

Танис больше не мог этого выносить.

С криком боли, от которого Йеблидод испуганно всхлипнула, Танис резко убрал свой светящийся меч в ножны. Затем, скрывшись под покровом тьмы, он вскочил на ноги и поднял на руки избитую женщину.

— Сейчас я отведу тебя в безопасное место, — сказал он сквозь стиснутые зубы, сдерживая слёзы. — А потом я позабочусь о том, чтобы человек, который так с тобой поступил, умер. Он посмотрел на неё сверху вниз и хриплым шёпотом добавил: «Клянусь жизнью моей матери!».

Она кивнула, вздохнула и закрыла глаза.

Она была лёгкой, как ребёнок, в его объятиях, пока он бежал по пляжу, а лёгкий хлопок её длинной юбки развевался на морском ветру. Он отнёс её в деревянную хижину Риши, которая была ближе всего из известных ему мест. Свет не горел, но он всё равно постучал в дверь.

— Уходи! — крикнул кто-то сердитым голосом.

— Я не уйду! — крикнул Танис с яростью, о которой даже не подозревал. — Открой эту дверь. Женщине нужна помощь. Открой сейчас же!

Дверь приоткрылась, и Танис пинком распахнул её, ворвавшись в тёмную комнату.

— Зажги свечу! — приказал Танис.

Мгновение спустя в комнате вспыхнул тусклый свет. Лихорадочно соображая, куда бы положить Йеблидод, он повернулся и заметил ветхую кровать под окном, но с ужасом обнаружил, что на ней уже кто-то лежит.

Кишпа лежал на тюфяке без сознания. Красные одежды подчеркивали худобу мага. Его грудь едва двигалась от поверхностного дыхания.

— Убери его! — приказал Танис, поворачиваясь лицом к изможденному старому эльфу, у которого, тем не менее, были крепкие мышцы на руках и ногах.

— Он болен, — сказал старик. — Я не буду его трогать.

— Если ты не уберешь его, я вышвырну его из этой кровати. Клянусь, — предупредил полуэльф. Йеблидод, без сомнения, разбуженная резкостью его тона, беспокойно заерзала в его объятиях.

При свете свечи осунувшееся лицо рыбака выглядело ещё хуже.

— Ты не понимаешь, — возразил старик. — Это...

— Кишпа, — закончил Танис, понизив голос, когда Йеблидод снова пошевелилась. — Да, я знаю. С ним всё будет в порядке. Я знаю. Он доживёт до глубокой старости. Не волнуйся за него. Но этой женщине сейчас же нужна помощь.

Старик не хотел двигать Кишпу, пока не узнал женщину в объятиях полуэльфа.

— Йеблидод? Расскажи мне, что случилось, — приказал он, подходя ближе. Танис уловил слабый запах рыбы.

Танис быстро терял остатки самообладания.

— Сейчас это не имеет значения. Просто освободи для нее место!

Риша сделал, как ему было сказано, и опустил мага с кровати на ковер из шкур животных. Кишпа пошевелился, но не проснулся.

— Принеси мне горячей воды и бинты, — сказал Танис. — И одеяло.

Старик сделал, как ему было велено. Танис неуклюже пытался обработать порезы и синяки Йеблидод. Затем из дверного проёма позади него раздался хриплый женский голос.

— Что случилось? Кто пострадал? — спросил новый голос.

Танис обернулся и увидел женщину, подобной которой он никогда не встречал. Её бледная кожа буквально сияла на фоне тёмных вьющихся локонов, а каждая тонкая черта её лица выглядела так, словно была нарисована мастером в идеальных телесных тонах. Её фигуру подчёркивал тонкий чёрный тканый топ, туго обхватывающий узкую талию и подчёркивающий длинные стройные ноги. На ней были коричневые кожаные туфли с серебряными пряжками и тканая юбка цвета молодой листвы.

У Таниса не было никаких сомнений в том, что он смотрит на Бранделлу. И сама по себе она могла бы вызвать у него тот шок, который он сейчас испытывал. Но сходство с другой женщиной, отголосок былой любви пронзили полуэльфа, словно огненная стрела из длинного лука.

У Бранделлы были длинные, почти до талии, чёрные волосы; короткие чёрные кудри Китиары обрамляли её лицо. Но карие глаза обеих могли бы принадлежать сёстрам. Бранделла была более мягкой, женственной версией Китиары.

Кит принадлежала ему — "насколько вообще какой-либо мужчина мог осмелиться претендовать на эту неистовую фехтовальщицу" — всего несколько дней назад. И теперь она путешествовала, одни боги знают где, со Стурмом Светлым Мечом.

Он знал, что Китиара посмеялась бы над нынешней болью Таниса.

"Что, Танталас? Не жалеешь?" — усмехнулась бы она, одарив его своей кривой улыбкой и разбередив раны, нанесенные их расставанием. Но в ее голосе прозвучала бы страсть, от которой у него перехватило бы дыхание.

Он не мог представить, чтобы эта женщина, Бранделла, над кем-то насмехалась. Он понял, что пялится на нее, и заставил себя перевести взгляд на ее спутника. За Бранделлой стоял гном — Мертвиг. Когда гном увидел, кто лежит на подстилке, он бросился через всю комнату с криком: — Йеб-биэль Йеб-би!

Йеблидод слабо подняла руки, приветствуя мужа, а Танис отошёл в сторону. Гном плакал у её постели, а она гладила его по голове.

— Я в порядке, — заверила она его тихим шёпотом, хрипло пародируя своё прежнее тёплое альт-сопрано. — Немного отдохну, съем супчик, и всё будет хорошо.

— Что случилось? Кто это с тобой сделал? — спросил Мертвиг, и слабый подбородок на его морщинистом лице задрожал. Он вытер глаза краем темно-коричневой рубашки.

— Человек. Но он, — сказала она, указывая на Таниса, который тихо стоял в темном углу, — он боролся с ним и прогнал его прочь.

Мертвиг благодарно кивнул Танису, явно не в силах выразить то, что было у него на сердце. Полуэльф всё понял: гном Флинт был таким же.

Несмотря на боль, Йеблидод казалась напуганной и потрясённой случившимся. Бранделла отослала Мертвига и занялась гномихой.

— Где Канфо? — тихо спросил старый рыбак.

— Я не смогла найти целителя, Риша, — тихо ответила Бранделла, не поднимая глаз от низкого трёхногого табурета, на котором она сидела рядом с шаткой кроватью. — Здесь много больных и умирающих. Он может быть где угодно.

Она рассеянно посмотрела на Кишпу, который неподвижно лежал на меховом подстилке на полу.

— Но Канфо пришёл бы, если бы знал, что это Кишпа, — настаивал расстроенный рыбак. Его жесты отбрасывали причудливые тени на голые стены освещённой свечами хижины. — Они нашли бы его для тебя и отправили сюда.

— Мы не могли рисковать, — жалобно сказала Бранделла. — Если бы все узнали, что Кишпа болен и не может использовать свою магию для защиты деревни, началась бы паника. И так многие беспокоятся, что нашего мага нигде не могут найти. Если бы они не придумали отвлекающий манёвр, Анкатавака уже была бы охвачена страхом.

— Отвлекающий манёвр? — спросил Танис.

Бранделла кивнула, не глядя на него.

— Забавный человечек, которого они провозгласили героем, — объяснила она, осторожно вытирая лоб Йеблидод влажным лоскутком одной из своих шалей. Бранделла оглянулась через плечо на старого рыбака. — Боюсь, что нам одним придётся защищать деревню. И я чувствую себя виноватой, — добавила она, а её глаза внезапно наполнились слезами, — потому что это я виновата в том, что он дошёл до такого состояния.

Старый эльф шагнул вперёд, быстро вспыхнув от гнева.

— Ты виновата? В чём?

Она вернулась к уходу за Йеблидод, не обращая внимания на скрытую угрозу Риши.

— Я слишком многого от него потребовала, — она попыталась говорить спокойно, хотя Танис ясно видел боль в её глазах.

— Люди собирались пробить южную стену, — сказала она. — Осталась лишь горстка защитников, и я умоляла его использовать магию, чтобы спасти их, ведь они были так отважны. Он сказал мне, что ещё слишком слаб, чтобы снова использовать магию, но я настаивала.

Бранделла запнулась, затем глубоко вздохнула и, взяв себя в руки, укрыла Йеблидод одеялом, завершив тем самым свои хлопоты. Женщина-гном, успокоенная прикосновениями подруги, быстро уснула.

На густых ресницах ткачихи заблестели слёзы.

— Он произнёс заклинание, — продолжила она. — Я не знаю, что это было и сработало ли оно, но сразу после этого он упал. Он так и не приходил в себя больше.

Это было утверждение, а не вопрос. По её лицу скатилась слеза. Она не стала её вытирать.

— Он тебя предупреждал! — взревел старый рыбак. — Если он умрёт, это будет на твоей совести! А если он умрёт, клянусь богами, я и твою голову снесу! Я скормлю её рыбам! Риша расхаживала по комнате, явно забыв о двух пострадавших, лежавших неподалёку.

— Хватит! — крикнул Танис. В ту же секунду он выхватил свой палаш, и его зловещее красное сияние озарило маленькую хижину.

Теперь он прекрасно понимал, откуда исходит сила его клинка. Кишпа зачаровал меч, спасая его жизнь и, вполне возможно, жизнь всей деревни Анкатавака.

— Я же говорил тебе, — прорычал полуэльф. — Кишпа выживет. Будь хорошим другом своему магу и забудь о своих клятвах.

Мертвиг, дрожавший от напряжения, закричал:

— Не убивай его! — Бранделла попыталась заставить его замолчать, то и дело поглядывая на неподвижных Йеблидод и Кишпу.

— Воин-волшебник! — воскликнула Риша. — Я никогда таких не видел!

— Я не волшебник, — резко сказал Танис, опуская меч так, чтобы его острие оказалось у лица старого эльфа, и понижая голос, чтобы угодить Бранделле. — Я всего лишь друг Кишпы и слуга его госпожи.

— Ты лжёшь! — выпалил Риша, не обращая внимания на то, что клинок находится в опасной близости от его носа. — Ты, должно быть, воин-волшебник. У тебя есть волшебный меч, и ты уже дважды предсказал будущее. Откуда ты знаешь, что Кишпа выживет?

Прежде чем Танис успел ответить, Бранделла схватила его за руку и сжала её.

— Это правда? С Кишпой все будет в порядке? — тихо спросила она, ее темно-карие глаза горели надеждой.

Хотя Танис прекрасно понимал, что ему будет трудно объяснить, откуда он это знает, он не мог отказать ей в покое, в котором она так отчаянно нуждалась.

— Да, — сказал он. — Он будет жить.

Из горла Бранделлы вырвалось рыдание. Затем она снова посмотрела на Таниса, более пристально, и внезапная, странная вспышка узнавания промелькнула в ее глазах. Она ахнула.

— Я... я не знаю, как… как скоро Кишпа оживет, — предположил Танис, смущенный ее реакцией на него.

Он сглотнул и, взяв себя в руки, добавил:

— Я не знаю, сможет ли он помочь Анкатаваке, когда взойдет солнце и люди возобновят атаку. Я знаю только, что он проживёт долгую жизнь.

— Тогда ты маг, — самодовольно протянула Риша. — Ты мог бы помочь Анкатаваке!

— Я же сказал тебе, что я не маг. Но я знаю этого мага, — загадочно произнёс Танис, указывая на Кишпу, лежащего без сознания. — И тебе не нужно беспокоиться о его здоровье.

— А что с Йеблидод? — взмолился Мертвиг. — Ты тоже знаешь, что с ней будет?

— С ней всё будет в порядке, — сказал полуэльф, решив, что нет смысла говорить обратное. — Вам не нужно о ней беспокоиться.

Мертвиг и Риша наконец-то потеряли дар речи. Впервые за долгое время в ветхой хижине рыбака воцарилась тишина. На лице Риши по-прежнему читалось подозрение, а на лице Мертвига — только облегчение. Бранделла вытерла слёзы и пристально посмотрела на полуэльфа.

— Кто ты? — наконец спросила темноглазая ткачиха тихо и ласково. Её голос был ровным. — Ты чужестранец в Анкатаваке, но утверждаешь, что знаешь моего Кишпу. Ты называешь его другом и заявляешь, что ты мой защитник. Почему? И какой магией ты владеешь, чтобы у тебя был такой меч?

— Ты задаешь правильные вопросы, Бранделла. — Танис осмелился посмотреть ей в глаза. Из-за слёз она казалась ещё бледнее, но полуэльф понял, что за мягкой внешностью скрывается стальной характер, такой же сильный, как и его меч, который он теперь убрал в ножны.

— Ты знаешь моё имя? — спросила она.

— Я хорошо его знаю.

— Тогда используй его с умом и расскажи мне то, что я хочу знать, и то, что мне нужно знать.

— Меня зовут Танис, — медленно начал он, пытаясь решить, как много он должен ей рассказать.

Свеча затрещала. Мертвиг продолжил свое дежурство рядом с женой, а рыбак опустился на деревянную скамью у двери.

Танис знал, что его проблема заключалась в том, что в какой-то момент ему придется забыть о старшем Кишпе. Ему сказали, что Кишпа поможет ему. Но как? И когда? Не зная этого, он не хотел рассказывать Бранделле слишком много правды, опасаясь, что она будет над ним смеяться. И он ещё не знал, сразу ли она доверится своему возлюбленному — мужчине, который попытается помешать ей покинуть это время и место.

— Я родом из далёких краёв, — начал он, не совсем уверенный в том, что собирается сказать. — И я не владею никакой магией, кроме той, что дал мне Кишпа. Это он привёл меня сюда. И именно он зачаровал мой меч. Видишь ли, я был на южной стене деревни, когда твой маг произнёс заклинание.

Бранделла больше ничего не слышала. Она просто смотрела на Таниса, вспоминая, как он выглядел издалека, с крепостной стены.

"Да",- подумала она,- "это был он… мужчина из её сна."

Скоуарр стоял на тяжёлом деревянном столе в окружении счастливых эльфийских лиц, преклонявшихся перед ним. Они были именно там, где он хотел их видеть: слушали...

Сегодня вечером этот весельчак говорил быстро и уверенно. Он провёл рукой по своим коротким волосам — похоже, эльфам особенно нравилась его причёска — и выдал новую шутку. — Однажды я спросил пожилого эльфа: „Чем ты объясняешь свою старость?“ Его ответ был таким: Дело в том, что я родился очень давно! — Он широко раскрыл свои янтарные глаза и многозначительно кивнул в сторону толпы. Эльфы расхохотались.

Скоуарр скромно опустил взгляд, воспользовавшись возможностью взглянуть на подарок эльфов. Они снабдили стройного человека новой одеждой — тёмно-зелёными брюками и курткой, которые предпочитали мужчины Анкатаваки, — взамен грязных лохмотьев, в которых он сражался с человеческими солдатами.

После целого дня кровавой бойни и смертей шутки Скоуарра были как глоток свежего воздуха, способ забыть и не думать о том, что ждёт их с наступлением утра.

— А если говорить о погоде, — продолжал он, — то единственное, что хорошо в дожде, — это то, что его не нужно разгребать.

В заднем ряду эльфийка средних лет, одна из нескольких женщин, решивших остаться и сражаться бок о бок с братьями и мужьями, вскрикнула и толкнула своего спутника. Толпа снова разразилась смехом и аплодисментами.

Скоуарр выступал уже больше двух часов. Он вспомнил почти все шутки, которые знал, и даже придумал несколько на ходу.

— Это чудо, — пробормотал он и мысленно добавил: «А может, это магия».

В глубине души он задавался вопросом, не наложил ли этот юный маг, Кишпа, на него заклятие, из-за которого он стал таким забавным, или не наколдовал ли он целую деревню смеющихся эльфов.

Сам факт того, что эльфы хихикали над его шутками, казался ему ещё более удивительным, чем то, что они провозгласили его великим воином. У эльфов на Кринне было не самое лучшее чувство юмора — по крайней мере, с человеческой точки зрения, снисходительно подумал он. Эльфы, как правило, были довольно сдержанными и серьёзными.

Но сегодня они были совсем не серьёзными. Скоуарр наслаждался их смехом, пока сам не начал покачиваться от него.

Так могло бы продолжаться до рассвета, если бы в зал не ворвался старейшина и не закричал: — На улицы! Все! Мы должны найти Кишпу!

Скоуарр нахмурился; его слушатели отвлеклись.

— Что такое? — спросил он вошедшего. — Что-то случилось?

— Маги! — воскликнул старейшина, и его голубые глаза сверкнули под копной седых волос.

— Один из наших шпионов вернулся из лагеря людей. Он говорит, что завтра им помогут волшебники. Мы должны найти Кишпу!

Не желая уступать своё почётное место, Скоуарр смело крикнул:

— Если нужно найти мага, то я помогу вам его найти! Затем он опустился на колени и тихо спросил:

— Кто-нибудь знает, где он может быть? Есть хоть какие-то идеи?

— Некоторые говорят, что он использовал свою магию, чтобы превратиться в поле мерцающих водорослей, — сказал молодой житель деревни с широко открытыми глазами.

Скоуарру не хотелось показывать свое невежество, но он все равно задал этот вопрос.

— Зачем ему это делать?

Другой житель деревни рассмеялся.

— Это что, очередная шутка? -

— Нет, правда, — возразил Скоуарр, понизив голос.

Эльфы, сидевшие ближе всех к столу, начали обмениваться удивленными взглядами, и комедианту не хотелось бросать тень на свою репутацию.

— Вы не знаете, что такое мерцающая трава? — удивленно спросил тот же житель деревни. Когда Скоуарр покачал головой, эльф продолжил. — Она цветёт только ночью, получая необходимый ей свет от луны. Но когда лепестки ловят свет под нужным углом, мерцающий цветок ослепляет любого, кто находится поблизости, и приводит его в замешательство.

— А, — сказал Скоуарр, понимающе кивнув. — Этот мерцающий цветок. Я знал об этом. Значит, Кишпа окружает лагерь людей, чтобы они не напали на нас ночью? Ты это пытаешься сказать?

— Это то, что я слышал.

Другой житель деревни вставил:

— Но это не то, что я слышал. — Он подошел к первому говорившему и сказал:

— Мой дядя сказал мне, что кто-то видел, как Кишпа стал невидимым, чтобы он мог ходить среди людей незамеченным и узнавать их военные планы.

Другие эльфы перешептывались и высказывали свои предположения.

— Мы теряем время, — пожаловался старейшина деревни, который и выступил с предупреждением. Он протолкался в центр комнаты, где хозяйничал Скоуарр. — Это всего лишь слухи, пустая болтовня, глупые сплетни. Не в духе Кишпы исчезать без следа. Даже его возлюбленная-человек, Бранделла, пропала. Но Кишпу нужно найти и рассказать ему об этой новой угрозе. Без его помощи люди вытеснят нас в пролив Алгони.

— Бранделла не исчезла, — пискнул эльф из дальнего угла комнаты. — Я видел её совсем недавно, она спешила к рыбацким лодкам. — Она была одна? — спросил старейшина. — Нет, с гномом Мертвигом, но это было странно. Они как будто прятались в тени.

— К рыбацким лодкам! — приказал Скоуарр, наслаждаясь звучанием своего властного баритона. Ещё больше ему понравилась реакция эльфов. Они сделали так, как он сказал!

* * *

— Ты что-то слышишь? — спросил Мертвиг, сидя на корточках у кровати жены.

— Там кто-то есть, — согласился Танис, стоявший в дальнем конце комнаты и слышавший слабый голос, доносившийся с ветром. Он повернулся к Рише, который подошел от скамьи к окну и отодвинул рыболовные сети, служившие занавеской.

— Ты что-нибудь видишь?

— Там толпа! — ответил старый рыбак, явно испугавшись. — Я не могу сказать, насколько большая, но, похоже, не менее пятидесяти факелов освещают дальнюю часть пирса, где пришвартованы рыбацкие лодки.

— Что они делают? — шепотом спросила Бранделла.

Танис подошел к окну, чтобы посмотреть. Он поморщился.

— Кажется, у них есть цель. Похоже, они ищут что-то...

— Или кого-то, — перебила его Бранделла, глядя на Кишпу, который лежал рядом с ней, ничего не подозревая. Одна рука продолжала поглаживать лоб волшебника.

— Беда! — внезапно выпалил Риша.

— Что случилось? — одновременно спросили Мертвиг и Бранделла.

— Они идут сюда, — сказал Танис, стараясь не встревожить женщину, которая так сильно заботилась о своём маге. Она схватилась за горло.

— Они не должны знать! — возразила она. — Они потеряют надежду. Не впускай их!

— Возможно, у нас нет выбора, — сказал Танис.

Бранделла вскочила и бросилась через всю комнату к полуэльфу. Она взяла его руки в свои и сжала их. Ее близость почти лишила его присутствия духа. Кит была красавицей, а Лорана — воплощением юной эльфийской прелести, но сама сущность Бранделлы разбивала сердце.

От ее прикосновения он почувствовал, что становится таким же красным, как его пылающий меч.

— Ты сказал, что он поправится, — сказала она. — Ты сказал, что он выживет. А теперь подумай обо всех тех, кто погибнет, если люди Анкатаваки впадут в панику.

Кожа Бранделлы была нежной, как фарфор, под чёрной рубашкой и свободной зелёной юбкой, которые явно были сотканы на её станке. Танис почувствовал, как румянец неумолимо поднимается к его волосам. Однако юная ткачиха, казалось, не замечала, какое впечатление она на него производит.

— Бежать некуда, — продолжила она. — Некоторые смогут спастись, перебравшись на рыбацкие лодки, но остальные будут убиты, если наша оборона падёт. Умоляю тебя, потяни время! Не дай им узнать правду. Если жители деревни будут сражаться, у них есть шанс. Если они побегут, они умрут. Ты воин. Ты знаешь, что я говорю правду.

Красота этой женщины была почти невыносима. От тепла её рук, аромата её волос и кожи, совершенства каждой черты у Таниса пересохло во рту. Но в ней было нечто большее, чем привлекательность её тела. В ней была та же энергия и страсть, которые привлекли его в Китиаре. Без, как он надеялся, слишком человеческого стремления к власти.

— Я сделаю всё, что в моих силах, — пообещал Танис.

— Ты достойный человек, — просто сказала она, глядя в его раскрасневшееся лицо.

Он хотел спросить, достоин ли он её, но сдержался. Тем не менее он понял, что не хочет отпускать её руки. Прошла минута. "Ему показалось, или она тоже не хотела отпускать его руки?"

— Они приближаются, — объявил Риша.

Танис разжал пальцы. Бранделла застенчиво улыбнулась ему.

Мгновение спустя Танис открыл дверь, вышел на улицу и, сжимая рукоять меча в ножнах, повернулся лицом к приближающейся толпе.

— Смотрите! — воскликнул эльф, которому, видимо, надоело топтаться на мокром песке возле рыбацких лодок. — В окне Риши горит свет!

— Может, он видел Бранделлу и Мертвига, — предположил другой эльф. — Давайте спросим его.

Среди эльфов, которых было почти сто, прокатился одобрительный ропот, и Скоуарр поспешил выйти вперёд, крича:

— Мы не успокоимся, пока не найдём Кишпу! — Со стороны Скоуарра это была не просто бравада. Ему нравилась эта роль, он в полной мере вжился в образ героя, но он также беспокоился за мага. В конце концов, Кишпа спас ему жизнь на скале, и человек не забывал о своём долге. Если Кишпе понадобится помощь, Скоуарр готов был её оказать. Он даже думал, что способен на это.

Факелы горели, освещая путь по пляжу для встревоженных эльфов и их временного лидера. Волны разбивались о их ноги, отражая свет факелов.

Когда поисковая группа поднялась по скалам к хижине Риши, Скоуарр почувствовал, как у него затекли ноги и руки. Его одолевала усталость, но он не собирался сдаваться. Он хотел снова стать героем, а для этого нужно было найти Кишпу.

Когда Скоуарр повёл толпу к хижине, дверь полуразрушенного старого здания внезапно приоткрылась. Золотистый свет озарил темноту, и в мерцающем сиянии появился силуэт сильного и прямого воина, который остановился и стал ждать.

* * *

Танис решил оставить дверь в хижину Риши открытой. Если бы он закрыл её за собой, это выглядело бы так, будто он пытается не пустить толпу внутрь. Лучше, решил он, сделать вид, что ему нечего от них скрывать.

Когда они подошли ближе, Танис не поверил своим глазам.

— Это ты, Хума, герой Копья? — крикнул он.

— Это никакой не Хума.

Эльфы, стоявшие позади шутника, одобрительно засмеялись. Танис, однако, ничего не сказал.

-Что ж, — сказал Скоуарр с мягким сарказмом, — судя по тому, как вы от души смеялись над моей шуткой, я теперь точно знаю, что перед моими глазами стоит мой дорогой друг Танис, который никогда не отличался чувством юмора. — В ответ полуэльф слегка улыбнулся.

— Конечно, я мог ошибиться, — продолжил Скоуарр, и на его худощавом лице отразилась надежда.

— В первый раз ты был прав, — сказал Танис с ноткой игривости в голосе. Однако, когда факелы толпы подошли достаточно близко, Скоуарр увидел суровое выражение на лице полуэльфа.

— Я беспокоился о тебе, — сказал Скоуарр, и эльфы позади него внезапно затихли и стали терпеливыми. — Я не видел тебя после битвы. Я боялся, что с тобой что-то случилось.

— Ты потерял сознание, и я оставил тебя с друзьями. Или мне сказать «с поклонниками»?

— С хорошими друзьями, — многозначительно произнёс весельчак, махнув рукой в сторону эльфов, стоявших позади него.

— Понятно, — сказал Танис. — Но что вы все здесь делаете, когда вам нужно отдыхать перед битвой, которая наверняка начнётся на рассвете?

— Мы пришли на поиски Кишпы, — сказал Скоуарр.

— Если я его увижу, — коротко ответил Танис, — я ему передам.

— Где Риша? — спросил кто-то из толпы. — Что ты делаешь в его доме?

— На женщину напали под пирсом, — объяснил Танис. — Это сделал солдат-человек. Я привёл её сюда.

— Он её убил? — спросил пронзительный голос.

— Нет. Но она была ранена.

— Да, но где Риша? — настаивал эльф, стоявший позади толпы.

— Я здесь, — хрипло крикнул старый рыбак из окна. — А теперь оставьте нас в покое.

— Кто она? Кто пострадал? — одновременно спросили несколько любопытных эльфов. Танис не ответил им. Вместо этого он протянул руку и коснулся плеча Скоуарра, заметив его новую одежду, но сказав лишь:

— Помнишь гномиху, которая пыталась помочь нам на утёсе?

— Конечно… о… не она? Танис кивнул. Скоуарр устало протёр глаза. — Я чувствую себя ужасно, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Просто ужасно.

— С ней всё будет в порядке, — сказал Танис.

— Как её зовут? — крикнул кто-то.

— Йеблидод, — не задумываясь ответил Танис, а через мгновение осознал всю серьёзность своей ошибки.

— Она жена Мертвига! — одновременно воскликнули несколько эльфов.

Коренастый эльф, стоявший позади Скоуарра с факелом в руке, крикнул:

— Должно быть, именно сюда Мертвиг направлялся с Бранделлой. И если Бранделла там, то, готов поспорить, и Кишпа тоже!

Эльф бросился вперёд, пытаясь протиснуться мимо Таниса в хижину. Полуэльф схватил его, случайно выбив из руки эльфа горящий факел. Факел взмыл над скалами и упал на пляж, где его с шипением погасил влажный песок.

— Ты не можешь туда войти, — строго сказал Танис.

— Кто ты такой, чтобы меня останавливать? Танис подумал, что в голосе говорящего больше воинственности, чем свойственно эльфам.

— Тот, кто заботится о Йеблидод, — просто ответил он. — Она сейчас спит, и её не следует беспокоить.

— Я тебя не знаю, — огрызнулся крестьянин. — Насколько я знаю, ты напал на бедную женщину и...

Не успел он договорить, как Танис с диким криком набросился на эльфа. Он схватил эльфа за горло голыми руками. Шестеро эльфов с трудом оттащили Таниса от его почти задушенной жертвы.

Эльфы повалили Таниса на землю и готовились избить его до бесчувствия, когда Скоуарр закричал:

— Стойте! Он мой друг!

Неохотно эльфы выполнили приказ своего героя. Танис уставился на Скоуарра, когда поднялся и сел на твердую землю.

Смешной человек криво улыбнулся ему в ответ.

— Что я могу сказать, я им нравлюсь.

Танис улыбнулся в ответ. Он был рад, что они его оценили.

— Знаешь, — сказал Скоуарр, — единственное, что можно получить без особых усилий, — это большие проблемы.

Многие эльфы посмеялись над его шуткой. Танис лишь кивнул. Скоуарр, в свою очередь, обречённо покачал головой. Он наклонился к Танису и пожаловался:

— Ты самый сложный слушатель из всех, что у меня были.

— А как же все те стрелы? — напомнил ему Танис.

— Второй по сложности слушатель, — поправил себя шутник.

Пока они были рядом, Танис воспользовался случаем. Тихим, но настойчивым голосом полуэльф прошептал:

— Уведи их отсюда. Скоуарр вопросительно посмотрел на друга. Он не знал, кто или что на самом деле пряталось в этой хижине, но у весельчака не было никаких сомнений в том, что происходит что-то странное. Ему было очень любопытно, в какую игру играет полуэльф.

Скоуарр поджал губы, отошёл от Таниса и стал обдумывать варианты. Он задавался вопросом, возложат ли жители деревни ещё больше славы на его хрупкие плечи, если он обнаружит то, что Танис не хотел бы, чтобы они нашли.

Он также задавался вопросом, что сделает с ним Танис, если он предаст доверие полуэльфа. Славу манила, но Скоуарр не хотел стать погибшим героем. Кроме того, он неплохо справлялся, следуя указаниям Таниса. Он решил сделать это снова и надеяться на лучшее.

— Вперёд, товарищи солдаты, — объявил Скоуарр. — Мы зря тратим здесь время. Скоро рассвет, так давайте встретим его во всеоружии. Мы должны быть готовы сражаться с людьми, с Кишпой или без него. Разве мы не храбры?

— Мы храбры! — закричала толпа, распаляя себя.

— Разве мы не сильны? — его голос зазвучал громче.

— Мы сильны!

— Разве мы не готовы? — на последнем слове Скоуарр поднял кулак.

— Мы готовы!

— Тогда давайте готовиться к бою. — Он сделал паузу, а затем сказал:

— К баррикадам!

— К баррикадам!

Раздались громкие возгласы, и толпа быстро спустилась по каменистой тропе к пляжу. Скоуарр поразился тому, какое впечатление он произвёл на этих эльфов. Он почти — но не совсем — надеялся, что умрёт в этот день и ему больше никогда не придётся возвращаться к обычной жизни, когда закончится череда похвал и почестей.

Он задержался, пока его спутники спешили прочь.

— Ты молодец, — с благодарностью сказал Танис, когда они остались наедине. — Прими мою благодарность.

Узкоплечий склонил голову в знак признательности.

— Мне было приятно помочь тебе. Но есть ещё кое-что.

— Да?

— Ты должен рассказать мне, что происходит, — взмолился Скоуарр. — Почему ты никого не пускаешь в хижину?

Танис уже собирался что-то сказать, когда в дверном проёме позади них появилась фигура, заслонившая свет. Скоуарр прищурился, чтобы разглядеть, кто там стоит, и Танис тоже обернулся.

— Я рад, что спас вам жизнь, — слабо произнёс Кишпа, стоя в дверном проёме, из-за которого в ночь лился свет. — Кажется, я сделал правильный выбор.

Рядом с Кишпой появилась красивая женщина. Свет отбрасывал таинственные тени на её великолепное лицо, частично скрытое облаком чёрных локонов. Она взяла мага под руку, чтобы он не упал, едва держась на ногах. Скоуарр был рад, что нашёл Кишпу, но Бранделла его поразила.

— Кто она? — прошептал он Танису.

— Женщина, которую невозможно забыть, — ответил полуэльф.

— Что?

-Неважно.

Затем, обращаясь к магу, Танис сказал:

— Я заверил Ришу и Бранделлу, что ты поправишься.

Волшебник прищурился.

— Так они сказали. Ты знал или просто догадывался?

— Разве это важно, если я был прав?

— Может быть, важно, — задумчиво произнёс Кишпа. — Но сейчас нет времени размышлять над этим вопросом. Входите оба и расскажите мне, что происходит в Анкатаваке. Я должен знать всё.

Танис и Скоуарр направились к двери, но их внимание привлёк крик, донёсшийся со стороны деревни. Они все обернулись, чтобы посмотреть, в чём дело.

Толпа, которая сопровождала Скоуарра, очевидно, выманила одного из солдат-людей из укрытия и теперь гналась за ним.

Кишпа, как и полуэльф, мог разглядеть это с помощью эльфийского зрения, хотя они оба сомневались, что Скоуарр и Бранделла смогут разглядеть что-то в деталях. Танис увидел, что солдат был крупным, а его длинные ноги позволяли ему идти вразвалку.

Танис попытался сфокусировать взгляд на лице мужчины. Однако расстояние и темнота были слишком велики. Тем не менее человек был подходящего роста, и его заметили возле пляжа. «Возможно, это он», — подумал Танис. "Это может быть мой отец." Недолго думая, полуэльф бросился в сторону человека.

Бранделле придётся подождать. Старому Кишпе придётся подождать. Всему придётся подождать, пока Танис не сдержит обещание, данное Йеблидод — и самому себе.

— Куда ты идёшь? — крикнул Скоуарр.

Танис не ответил.

Остальные, стоявшие у хижины Риши, пожали плечами и направились в дом. Все, кроме Бранделлы, которая задержалась на улице, наблюдая, как Танис исчезает в темноте.

* * *

Пока Риша ходил за лодкой, а Скоуарр спал, свернувшись калачиком, на полу, Мертвиг расхаживал взад-вперед, пытаясь придумать, как попросить Кишпу о помощи.

Он хотел подарить жене красивый, изящный стеклянный шар, созданный знаменитым Пиклакером. К сожалению, цена была ему не по карману. Но если Кишпа просто поручится за него, художник будет обязан продать ему шар.

Мертвиг был гордым гномом. Ему было нелегко просить об одолжении. Но в конце концов он всё же спросил:

— Как давно ты меня знаешь, Кишпа?

Кишпа, сидевший на деревянной скамье у двери в накинутом на плечи красном плаще, защищавшем его от холода в хижине, приподнял бровь.

— Всю свою жизнь, — ответил маг. — Ты это знаешь. Почему ты задаёшь мне такой вопрос?

Мертвиг перевел дыхание, принял решение и продолжил:

— Потому что мне нужно, чтобы ты поручился за меня.

— Кому? — осторожно спросил маг.

— Пиклакеру. — Гном старался выглядеть решительным, но слабый подбородок подвел его. Он дрожал от волнения.

— Я слышал, ты присматривался к его товарам, — с сомнением произнес волшебник. — Тебе действительно не следовало...

— Никаких лекций! — внезапно вспылив, перебил его гном. — Я просто хочу, чтобы ты передал художнику, что я стою столько же, сколько одна стеклянная безделушка. — Он отвернулся от мага, скрестив короткие руки на груди. — Вот, я это сказал.

— Эта «безделушка», — саркастически заметил маг, — стоит больше, чем ты зарабатываешь за год. — Мертвиг обернулся.

— И что с того? Она имеет ценность. Я всегда могу продать шар позже, если не смогу заплатить. Кроме того, я не прошу тебя купить его для меня, я просто прошу тебя сказать Пиклакеру, что ты за меня ручаешься. — В его голосе прозвучали умоляющие нотки. — Если ты это сделаешь, старый друг, он отдаст его мне. — Мертвиг увидел, как Кишпа взглянул на Бранделлу, ища у неё поддержки. Она кивнула.

Мертвиг знал, что Бранделла, как и Кишпа, не считала своим делом решать, что правильно, а что нет. Ткачиха считал, что долг мага — не судить своих друзей, а давать им то, что он может, и позволять им самим делать выбор. Если Мертвиг хотел влезть в долги ради жены, то это было его решение. Гном знал, что пока он не просит Кишпу оплатить счёт, она не увидит ничего плохого в том, что предлагает Мертвиг. "Но Кишпа, скорее всего, придерживается другого мнения", — беспокоился Мертвиг. Он жалел, что вообще начал этот разговор.

Кишпа нахмурился, увидев реакцию Бранделлы.

— Я не знаю… — медленно произнёс он. — Это дело чести. Если я поручусь за тебя, а ты не сможешь заплатить, я буду выглядеть дураком в глазах Пиклакера — и всей деревни. Разве ты не понимаешь? Разве ты не понимаешь, что просишь меня рискнуть собственной репутацией? Я бы сделал это, если бы тебе нужна была еда, крыша над головой — что-то серьёзное. Но ты хочешь купить глупую, бесполезную безделушку.

Мертвиг топнул ногой и посмотрел в сторону, где всё ещё спала его жена.

— Не говори мне о глупостях и бесполезности, — возмущённо возразил гном, понизив голос до шипящего шёпота. — А как же твоя коллекция нелепых заклинаний? Во сколько они тебе обошлись?

На лице Кишпы отразилась усталость, и длинный рукав его красного балахона задрожал, когда он провёл рукой по глазам, взъерошив свои чёрные волосы. Очевидно, он не хотел спорить. Он просто вздохнул и бестактно ответил:

— Разница в том, что я не покупал ничего, что было бы мне не по карману.

Эти двое, которым на следующий день предстояло сражаться не на жизнь, а на смерть, смотрели друг на друга через увеличивающуюся пропасть в их давней дружбе. Мертвиг едва сдерживался.

— Говорю тебе, я должен достать этот стеклянный шар для Йебби, особенно после того, что она пережила сегодня вечером. Она это заслужила! Кроме того, — жалобно добавил он, — я всем уже сказал, что достану его.

Кишпа, казалось, разрывался между разумом и сердцем. Он не смотрел Мертвигу в глаза.

— Я… я бы хотел тебе помочь.

— Клянусь богами, если что-то пойдёт не так, дураком буду я! А не ты! — сказал гном, и его голос внезапно стал холодным как камень. — Просто скажи Пиклакеру, что я отдам долг. Я не собираюсь просить милостыню.

Маг устало поднялся со скамьи и положил руку на плечо Мертвига, пытаясь разрядить обстановку. Красные одежды Кишпы казались почти кричащими на фоне землистых тонов запятнанной одежды Мертвига.

— Пожалуйста. Ты придаёшь этому слишком большое значение, — сказал волшебник, и его страдальческое лицо внезапно напомнило о том, каким стариком он станет. — У тебя нет причин злиться на меня. Мы просто по-разному смотрим на вещи. Я могу наложить на тебя заклинание и создать…

— Нет, — раздражённо ответил гном, сбрасывая руку Кишпы со своего плеча. — Я сказал, что куплю ей стеклянный шар. Тот самый стеклянный шар. Я ей обещал. Я держу своё слово. Ты мне поможешь или нет?

— Нет.

* * *

Танис увидел, как солдат-человек резко свернул на узкую улочку. Толпа эльфов тоже заметила его и последовала за ним, требуя его крови. Танис, шедший позади эльфов, боялся, что они доберутся до человека раньше него.

— Он нырнул в конюшню! — раздался крик впереди. Конюшня находилась рядом с кузницей, и Танис знал, где она. Вместо того чтобы следовать за эльфами, он обошёл конюшню, надеясь поймать человека, когда тот попытается ускользнуть через чёрный ход.

Однако он был не единственным, кто так думал.

Небольшая группа эльфов отделилась от толпы и бросилась к задней части конюшни. Они добрались туда раньше Таниса, и именно они столкнулись лицом к лицу с человеком.

Трое из них были вооружены, а четвёртый держал факел, отбрасывавший танцующие блики на решительные лица разъярённых эльфов.

Лицо человека оставалось в тени. Танис услышал учащённое дыхание сражающихся и треск факела, когда завернул за угол. Он бросился к группе. Четвёртый эльф упал первым: меч человека пронзил его грудь. Факел и эльф одновременно упали на землю, свет быстро погас в луже крови, угаснув вместе с тем, кто его держал.

В наступившей почти полной темноте, когда красная луна отбрасывала на всё вокруг странное сияние, другой эльф бросился на человека, размахивая боевым топором. Человек увернулся и полоснул его клинком, нанеся эльфу глубокую рану в боку. Эльф вскрикнул, выронил оружие и рухнул на землю.

Двое оставшихся эльфов настороженно держались позади, видимо, надеясь сдержать человека, пока к ним не присоединятся остальные эльфы. Человек бросился на двух жителей деревни, стоявших у него на пути.

Несмотря на темноту за конюшней, эльфийское зрение Таниса позволило ему разглядеть спину высокого и сильного человека, который замахнулся своим широким мечом на молодого эльфа, явно уступавшего ему в силе. Рядом с ним на землю рухнул ещё один эльф, которому почти пополам перерезало правую ногу.

Основной отряд эльфов услышал звуки битвы и скоро присоединится к своим односельчанам. Человек должен был знать об этом. Он намеревался быстро расправиться с оставшимся эльфом, который преградил ему путь. Но Танис был там, чтобы остановить его.

Полуэльф оторвался от земли и бросился на человека, когда меч солдата опустился на несчастного молодого эльфа. Танис ударил человека плечом под колени, сбив его с ног. Меч человека выпал из его руки, когда они оба упали и несколько раз перекатились по земле.

Человек оказался сверху и быстро прижал Таниса к земле. Солдат потянулся к своему поясу и вытащил из ножен длинный нож с тонким лезвием. Танис посмотрел на человека, который собирался его убить.

В тот же момент изо рта человека хлынула кровь. Из горла мужчины торчал кончик меча. Он выронил нож и мёртвым упал на Таниса. Молодой эльф, которого Танис спас всего мгновение назад, склонился над парой, вытащил свой нож из тела человека и вытер его о рубашку мертвеца. Затем он одним толчком ноги отбросил труп от Таниса и протянул полуэльфу руку в знак дружбы.

Танис был благодарен по двум причинам: он был жив, и ему не отказали в возможности убить своего отца.

Мёртвый человек был ему незнаком.

* * *

Чернильно-серый свет ранней зари стал ещё тусклее из-за тумана, который начал наполнять город со стороны пролива Алгони. В этом мрачном свете напряжённые жители Анкатаваки наблюдали и ждали.

Те, кто выжил в битве накануне, стояли на крепостных стенах с восточной, южной и северной сторон города, и страх был их постоянным спутником. Накануне они осмелели благодаря присутствию Кишпы. Как будто этого было недостаточно, к ним присоединились два отважных незнакомца — смелый человек Скоуарр и его загадочный спутник-полуэльф. Эта пара сыграла важную роль во вчерашнем сражении.

Однако с наступлением нового дня эльфы обнаружили, что Кишпа исчез, а ни Скоуарр, ни Танис не заняли позиции на баррикадах. Они испугались, что их бросили. Хуже того, они испугались, что их дело безнадёжно.

Поползли слухи, что на стороне людей теперь маги. Казалось, что у осаждённых защитников Анкатаваки мало шансов на выживание. Люди, скорее всего, действительно собирались сбросить их в море, как и обещали. Многие эльфы втайне подумывали о том, чтобы сесть на рыбацкие лодки и сбежать, пока есть возможность.

Чем ближе был рассвет, тем менее тайными становились разговоры. Когда стало ясно, что люди сворачивают лагерь и готовятся к нападению, эльфы начали отступать, громко споря и время от времени вступая в драки.

Сначала несколько эльфов с восточной баррикады спустились на улицу и поспешили к морю под сердитые крики тех, кто остался. Однако вскоре пример беглецов вдохновил остальных, и десятки эльфов со всех трёх сторон деревни побросали оружие и побежали по главной улице Анкатаваки к лодкам.

Однако на полпути к берегу они наткнулись на гнома, молодого мага и забавного на вид человека с узкими плечами. Троица стояла на узкой мощеной дороге, преграждая им путь. По обеим сторонам виднелись лавки.

— Вы не пройдете! — провозгласил маг.

Бросив вызов волшебнику, маленький человечек и гном обнажили мечи, предупреждая тех, кто может ослушаться приказа.

Это была не фаланга устрашающих солдат, преграждающих путь бегущим эльфам. Это были всего лишь трое мужчин, один из которых владел магией, а двое других были с мечами, и они стояли друг напротив друга в туманном утреннем воздухе. Маг был бледен и слаб, а его спутники, судя по их виду, не были опытными воинами. И всё же бегущие эльфы остановились. Они не посрамят ни своего волшебника, ни его старого дорогого друга, ни своего героя — ни себя самих.

— Я возвращаюсь на баррикады, — объявил маг, сверкнув голубыми глазами. — Я не сдамся. Я буду защищать нашу деревню, наши дома, наш образ жизни. Я возвращаюсь. Идемте со мной.

Затем гном с грубым лицом и скошенным лбом многозначительно прорычал:

— Я возвращаюсь на баррикады, потому что для меня дружба и верность — не пустые слова. Идемте со мной. — Прежде чем кто-то успел что-то сказать, смешной человечек с торчащими волосами и узкими плечами произнёс:

— Я тоже возвращаюсь. Ваша битва — моя битва. Сегодня, как и вчера, твоя деревня — моя деревня. И сегодня, как и завтра, моя кровь — твоя кровь. Я возвращаюсь. Идемте со мной. —

После этих слов у Скоуарра по коже побежали мурашки. Может быть, подумал он, ему стоит забыть о том, что он смешной, и сосредоточиться на том, чтобы быть героем.

Толпа неуверенно зароптала.

— Я тоже возвращаюсь, — наконец сказал один измождённый крестьянин. Он развернулся, и двое его друзей последовали за ним. То ли от стыда, то ли воодушевлённые, жители деревни, число которых постоянно росло, развернулись и пошли обратно к баррикадам, воспрянув духом и высоко подняв головы.

Эльфы, которые остались на баррикадах, чтобы защищать свою деревню, мрачно ждали нападения людей, когда позади них разразилась какофония. Раздались свистки, радостные возгласы и пение. Дезертиры вернулись, словно новая армия подкрепления. Но самым воодушевляющим зрелищем были Кишпа и Скоуарр, шедшие во главе отряда.

Скоуарр пообещал, что найдёт мага и приведёт его обратно. Он сдержал своё слово.

Когда маг и герой вчерашнего дня наконец поднялись на баррикады, Анкатавака была уже не та деревня, которая боится.

Но тогда битва ещё не началась.

Туман на пляже был таким густым, что Танис не мог понять, взошло солнце или нет.

Он возвращался в хижину Риши в мрачном свете, который отражал его мысли. Теперь он понимал, что шансы найти отца были ничтожно малы.

Людей было слишком много, а времени — слишком мало. Как только утром снова начнётся битва за Анкатаваку, многие погибнут — возможно, и сам Танис. И когда одна сторона выиграет битву, другая будет уничтожена. Он поклялся Йеблидод, что отомстит тому, кто на неё напал. Его разум оцепенел от стыда; он вряд ли смог бы выполнить свою клятву.

С тяжёлым сердцем он поднялся по скалам, ведущим к дому Риши. Только подойдя к хижине, Танис с удивлением заметил, что там не горят свечи, как было, когда он уходил. "Что-то случилось?" — Он бросился к двери и с тревогой распахнул её, даже не потрудившись постучать.

Бранделла испуганно подняла голову. Она сидела рядом с Йеблидод и протирала голову спящего гнома прохладной влажной тканью. Женщина приложила палец к губам, призывая Таниса вести себя тихо.

Танис покорно кивнул, чувствуя, как напряжение покидает его шею и плечи. Он оглядел убогую однокомнатную хижину и увидел, что там были только Бранделла и Йеблидод.

— Куда подевались остальные? — прошептал он.

— Подожди, — беззвучно произнесла она одними губами, вставая и направляясь к нему.

Подойдя к нему, она взяла его за руку и вывела за дверь. Некоторое время они шли молча, серый туман окутывал их, пока они шли между скал к пляжу. Они могли видеть друг друга, но больше ничего не было видно, хижина казалась лишь тёмным силуэтом вдалеке.

— Кишпа, Мертвиг и Скоуарр вернулись на баррикады, — объяснила Бранделла. — Они ушли совсем недавно. — Она накинула на голову шаль, но капли влаги всё равно стекали по её вискам.

— А Риша?

— Он пошёл посмотреть на свою лодку. Когда он вернётся, он присмотрит за Йеблидод. — Бранделла с любопытством посмотрела на него. — А что насчёт тебя? Ты останешься здесь или пойдёшь сражаться с людьми?

— Возможно, ни то, ни другое, — честно ответил он. — Я пришёл сюда не просто так.

— Я знаю, — сухо заметила она.

Танис обошел ее и с двух сторон взял за плечи.

— Ты знаешь? — спросил он.

— Да, — ответила она с озадаченным видом, слегка отстраняясь от него. — Скоуарр объяснил нам это прошлой ночью, после того как ты сбежал. Он сказал, что вы приехали в Анкатаваку, чтобы найти двух человек.

— Да. Я понимаю. — Танис глубоко вздохнул. Он слышал шум волн вдалеке, но они терялись в серости. Туман, казалось, душил его. А может, это была Бранделла. Туман окутывал её лицо, смягчая черты и создавая ауру, которая как нельзя лучше подходила женщине, ставшей воспоминанием.

— Человек, за которым ты гнался? Он был одним из тех, за кем ты пришёл? — спросила она, осторожно высвобождаясь из объятий Таниса.

— Нет, — ответил полуэльф, не зная, что делать со своими руками. В конце концов он притворился, что ему холодно, подул на пальцы и потёр их друг о друга.

— Тогда зачем ты побежал за ним? — настаивала Бранделла.

— Сейчас это не имеет значения, — сказал он, опустив голову. Он чувствовал, как влага тумана стекает по его кожаной одежде. Где-то в море кричали чайки.

— Кажется, для тебя это всё ещё имеет значение, — сказала она, протягивая руку и нежно касаясь его щеки, — иначе ты бы не выглядел таким грустным. — Она удивила его своим нежным жестом и, кажется, сама была немало удивлена своей смелостью.

— Ты очень добра, — хрипло прошептал он.

— А ты очень смел. — Это было утверждение, а не комплимент. Её взгляд был открытым, а не кокетливым. — Я видела тебя вчера на южной баррикаде. Я надеялась, что ты выживешь

— Я тоже на это надеялся, — сказал он с улыбкой.

Она рассмеялась — тёплым и заразительным смехом, который дался ей легко.

— Должно быть, ты перенял чувство юмора Скоуарра, — сказала она.

Танис приподнял бровь.

— Ты находишь Скоуарра забавным? — Она кивнула, и в её тёмных глазах мелькнуло веселье.

— Не знаю, в том ли дело, что он говорит, или в том, как он это говорит, но да, он меня смешит. Разве он не замечательный?

— Похоже, что так.

— Но он не просто забавный, — продолжила женщина. — Он ещё и рассказывает самые удивительные истории. По правде говоря, мне было трудно в них поверить. Например, он рассказал несколько историй о тебе.

— Ох... — Танис повернулся к морю.

— Он сказал, что ты появился из ниоткуда, прямо посреди сражения. Он наблюдал за происходящим из дупла дерева, и в один момент ничего не было, а в следующий — ты уже стоял там.

Краем глаза полуэльф заметил, что ткачиха смотрит на него, ожидая реакции.

Танис переступил с ноги на ногу на усыпанном водорослями песке. Он не знал, будет ли у него еще возможность поговорить с Бранделлой наедине. Если он собирался рассказать ей, зачем приехал в Анкатаваку, то сейчас самое подходящее время. Она дала ему шанс; он только надеялся, что сможет убедить ее в том, что говорит правду.

— Я действительно появился из ниоткуда, — тихо сказал он.

Она невольно отступила на шаг, сжимая узел шали на шее.

— Значит, ты ненастоящий! — выдохнула она, широко раскрыв глаза. — Ты — образ, привидение!

Танис запрокинул голову и рассмеялся. Её слова прозвучали с такой иронией, что он не смог сдержаться.

— Я ненастоящий? — сказал он, задыхаясь от собственных слов, отошёл от Бранделлы на несколько шагов, а затем повернулся к ней лицом. Он развёл руками. — Я — привидение? О, как бы я хотел, чтобы Скоуарр это услышал, — добавил он с широкой улыбкой. — Он думает, что у меня нет чувства юмора. Если бы он только знал!

— Только знал что? — Спросила Бранделла, озадаченная странным поведением Таниса.

— Что я здесь единственный, кто на самом деле реален. Ты, Йеблидод, Кишпа, Скоуарр, Анкатавака, люди за баррикадами — все вы лишь образы, живущие в памяти умирающего старого мага. Когда он умрёт, вы все исчезнете. Это не та жизнь, которой ты жила; это та жизнь, которой ты жила, какой он её помнит. Я — настоящая плоть и кровь. Я — живое существо, бродящее среди призраков прошлого одного человека. Он наложил заклинание и отправил меня сюда.

— Ты сошла с ума

— Ты же не веришь в это, — сказала Танис. — Ты же знаешь, что Скоуарр говорил правду. Ты же знаешь, что я пришла сюда не просто так.

Её замешательство, казалось, сменилось гневом. На высоких скулах появились розовые пятна. — Ты не можешь просто стоять здесь и говорить мне, что меня не существует, — возразила она. От досады она отпустила шаль, и та соскользнула с её роскошных волос. Танис затаил дыхание.

— Ты существуешь — в памяти, — сказал он. — Ты реальна — в памяти. Ты живёшь и дышишь — но это не твоя жизнь. Я пришёл, чтобы это изменить.

В горле у неё вдруг застряло рыдание, и Танис почувствовал угрызения совести за то, через что он заставил её пройти.

— Нет, — воскликнула она, отворачиваясь от него и почти растворяясь в тумане. Подобно бесплотной фигуре, она окликнула его из окутавшего их тумана, и её слова прозвучали как болезненный крик:

— Ты мне снился, но я боялась!

Танис быстро прошёл сквозь туман и протянул руку. Он схватил Бранделлу за руку и притянул к себе.

— Не бойся меня, — взмолился он. — Старый маг послал меня сюда за тобой, Бранделла. Чтобы освободить тебя.

Она стояла на своём, и её локоны в гневе растрепались.

— Освободить меня от чего? — потребовала она. — От моей счастливой жизни? От мужчины, которого я люблю? Это невозможно. Я отказываюсь говорить об этом.

Танис покачал головой.

— Ты не понимаешь. Это предсмертное желание Кишпы.

Она выпрямилась, защищаясь, и отступила на шаг.

— Он не умирает. Ты сам это сказал. Ты сказал, что он доживёт до глубокой старости.

— Так и было. И так и есть. Послушай меня. Там, откуда я родом, прошло девяносто восемь лет с тех пор, как ты заботилась о Кишпе здесь, в хижине Риши. Там, откуда я родом, он уже стар и умирает на выжженной поляне, лежа у почерневшего дерева и представляя тебя, вспоминая твою славную юность. И именно он — старый маг, старый Кишпа — послал меня сюда, чтобы я забрал тебя из его памяти, пока ты не исчезла.

— Это ложь! — Бранделла вскрикнула, и её глаза вспыхнули. — Это уловка. Кишпа подозревал, что тебе нельзя доверять. Он мне так и сказал. А теперь я вижу, что ты пришёл, чтобы уничтожить нас. Я тебе не позволю!

К величайшему изумлению Таниса, Бранделла достала из-под шали нож с коротким лезвием. Она действовала быстро, а Танис был слишком ошеломлён, чтобы пошевелиться. Но она споткнулась, когда вонзила нож в бок Таниса, и из раны над бедром потекла кровь.

Прежде чем она успела ударить его снова, он схватил её за запястье и сжимал его, пока она не выпустила рукоятку ножа.

— Ты делаешь мне больно, — запротестовала она.

— Я мог бы сказать то же самое о тебе. — С этими словами он поднял нож и бросил его в камни на краю пляжа.

Из, к счастью, небольшой раны тонкой струйкой сочилась кровь. Он остановил кровотечение, прижав большой палец к порезу.

— Ты несправедлива ко мне, — сказал он с большим спокойствием, чем можно было ожидать от человека, на которого только что напали. — Я не причиню тебе вреда. Я лишь хочу сделать то, о чём меня попросила Кишпа. И, боюсь, времени у нас немного. Он может умереть в любой момент, и тогда нам всем конец.

Она уже собиралась отвернуться, но, похоже, передумала.

— У тебя, должно быть, мозги набекрень, — возразила она.

— Пожалуйста, — взмолился он. — Подумай немного. Представь себя на его месте. Ты частично эльф. Ты прожил ещё девяносто восемь лет, а человек, которого ты когда-то любил, давно умер. Но ты хорошо её помнишь и всегда о ней думаешь. И теперь ты лежишь при смерти. Вот только в твоей памяти она всё ещё молода и полна жизни, такой, какой ты её всегда представлял, как бы ни изменили её годы. Разве ты не хотела бы, если бы могла, чтобы этот образ продолжал существовать, даже если бы разум, который его помнил, больше не жил? Разве это не было бы для тебя в момент твоей смерти величайшим проявлением любви, которое ты только могла себе представить?

Бранделла не сразу ответила. Её глаза наполнились слезами.

— Да, — наконец сказала она. — Это был бы великий акт любви. — Затем она вытерла глаза и, взяв себя в руки, сказала:

— Это прекрасная мысль, но это не значит, что твои слова правдивы. Ты просишь меня бросить человека, которого я люблю, ради красивых слов.

— Не ради красивых слов, — возразил Танис. — Ради любви. Бранделла, — прошептал он, с трудом произнося эти слова, — я стремлюсь к идеалу, который обрёл Кишпа.

Всю свою жизнь я жаждал того, что когда-то было у него с тобой. Он скорбит о потере. У меня этого никогда не было, и я скорблю ещё больше из-за того, что, возможно, никогда этого не узнаю. — Бранделла смотрела на него светящимися глазами. Танис достал из внутреннего кармана туники кусок некогда яркой ткани, на которой всё ещё виднелись выцветшие оттенки красного, жёлтого и фиолетового. Он протянул его ей. Бранделла медленно взяла его и осмотрела.

— Это моя ткань, — дрожащим голосом произнесла она. Танис кивнул. Она перевернула ее, руки дрожали, лицо стало пепельным. — Это остаток того самого шарфа, который я плела для Кишпы последние несколько дней. Как это может быть дома, в недоделанном виде, а здесь, в древнем и потрепанном, она поднесла руку ко рту, губы ее дрожали.

Танис только внимательно наблюдал за ней. Его сердце разрывалось от сочувствия к ее замешательству. — Кишпа дал тебе это? — спросила она, поднимая взгляд. — В знак своей любви. Танис заметил, как изменился её взгляд, и понял. Она поверила.

Бранделла оторвалась от Таниса и побежала обратно к хижине. Полуэльф не знал, как реагировать на её поведение. Была ли она вне себя от радости или от отчаяния?

В хижине Бранделла стояла с длинным луком в руке и колчаном со стрелами за спиной.

— Как только Риша вернётся, я пойду на баррикады, — заявила она тихо, но решительно. Йеблидод пошевелилась в постели, услышав эти слова, но не проснулась.

— Но как же желание Кишпы? — спросил Танис, стоя в дверях. — Разве ты не понимаешь? Он может умереть в любой момент.

— Я понимаю, — яростно возразила она. — Но я не пойду с тобой. Не сейчас. Я люблю того Кишпу, который на баррикадах сражается за свою деревню. Именно Кишпа заставил меня, человека, почувствовать себя как дома в эльфийской деревне, которую я теперь люблю.

На лице ткачихи отразились печаль и гнев. Бранделла переоделась в наряд, более подходящий для битвы, чем вчерашняя юбка и блуза из ткани — коричневые леггинсы цвета оленьих глаз и тёмно-зелёная верхняя рубашка. Этот костюм придавал ей вид спокойной уверенности. Её уверенность в себе снова напомнила Танису о Китиаре.

— Пойми меня, Танис, — твёрдо сказала Бранделла. — Я была всего лишь девушкой, которая плыла на обломках невольничьего корабля, затонувшего в Проливе. Цепи всё ещё были на моих ногах, и их тяжесть должна была утянуть меня за собой с того куска корпуса, за который я цеплялась, чтобы выжить. Если бы Кишпа не увидел меня во время шторма, я бы погибла. В бушующем море он отправился на поиски. Чтобы спасти меня. — Она отвернулась от Таниса, явно смущённая тем, что собиралась сказать.

— Сначала я любила его из благодарности. Он относился ко мне по-доброму и старался сделать так, чтобы его эльфийские друзья — и гномы, такие как Мертвиг и Йеблидод, — не пренебрегали мной из-за моей расы. Затем, — смело сказала она, снова глядя Танису прямо в глаза, — он научил меня учиться, чтобы я могла учиться дальше сама. Я научилась ткать, рисовать, стрелять из длинного лука... и, наконец, когда я выросла, я научилась любить его. И он ответил мне взаимностью.

— Теперь ты просишь меня бросить моего мага, — недоверчиво продолжила она, качая головой, — бросить Кишпу, которого я так хорошо знаю, потому что, по твоим словам, у старого Кишпы есть желание? Но я не знаю старого Кишпу. Я не знаю, как его изменили годы. Я знаю только, что моему Кишпе будет очень больно, если я сейчас его брошу.

Она покачала головой, когда Танис попытался возразить.

— Послушай меня, — сказала она. — Он ослаб из-за того, что зачаровал твой меч. Он никогда бы в этом не признался, но он боится за себя, за меня и за деревню. Если я сейчас его брошу, это разобьёт ему сердце. Как я могу заслужить любовь Кишпы будущего, если я отказываюсь от Кишпы настоящего?

— Ты так красноречива в своей преданности, — тихо сказал Танис. — И все же...

Она оборвала его повелительным жестом.

— Не говори больше ни слова, — приказала она. — Я пойду с тобой, когда битва закончится. Не раньше. Я не подведу моего Кишпу, когда он будет нуждаться во мне больше всего. Если то, что ты говоришь, правда, и я всего лишь воспоминание, я бы не хотел, чтобы мое исчезновение в трудную минуту стало его последним воспоминанием обо мне.

— Значит ты пойдёшь со мной, когда битва закончится? — спросил Танис.

Она всё ещё колебалась. Затем...

— Да. — На её нежных чертах внезапно отразилось принятое решение.

— Тогда я провожу тебя до баррикад, — настоял он. — Я буду сражаться рядом с тобой и сделаю всё, что в моих силах, чтобы тебе не причинили вреда. Но независимо от того, выиграем мы битву или проиграем, когда она закончится, я возьму тебя с собой.

— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы с тобой тоже ничего не случилось, — сказала она, внезапно тепло улыбнувшись.

* * *

Туман окутывал берег, но большая часть деревни купалась в ярком утреннем солнце. Лавки с каменными фасадами казались пустыми. Танис и Бранделла поспешно шли по пустым улицам, прислушиваясь к звукам битвы впереди.

— Оно началось, — мрачно сказала она.

Они побежали к баррикадам и увидели, что эльфийские защитники в панике бегут вдоль восточной стены. Сотни голосов со всех сторон кричали Кишпе, умоляя его что-нибудь предпринять, пока не стало слишком поздно.

Очевидно, происходило что-то ужасное. Танис и Бранделла взобрались на крепостную стену и направились к Кишпе, который стоял на виду на вершине баррикады. Добравшись до вершины, они увидели, что повергло эльфов в состояние животного страха.

— Клянусь богами! — воскликнул Танис.

Человеческая армия разрослась до невероятных размеров, пополнившись подкреплением, которое насчитывало более пяти тысяч, а возможно, и все десять тысяч.

— Откуда они все взялись? — удивился Бранделла, щурясь от солнца.

Войска противника были практически неисчислимы и надвигались на Анкатаваку, словно бескрайнее людское море. Они растянулись во все стороны, выходя на открытые луга со всех трёх сторон деревни. И они продолжали выходить из леса.

У эльфов не было достаточного количества стрел, чтобы убить такое количество людей, даже если бы они попадали в цель каждой выпущенной стрелой. Все они понимали, что шансы на успех были ничтожны. Их вот-вот настигнет армия, превосходящая их численностью по меньшей мере в тридцать раз.

И все же Танис был удивлен, увидев Кишпу, фигуру в красных одеждах, четко вырисовывающуюся на фоне восточного неба, спокойно взирающую на приближающуюся человеческую орду. Танис огляделся в поисках Скоуарра и Мертвига, удивлённый тем, что их нигде не было видно.

Кишпа, подозрительно взглянувший на Таниса, когда полуэльф появился с Бранделлой, наконец ответил на вопрос своей возлюбленной.

— Они появились, — сказал он как ни в чём не бывало, — с помощью заклинания, и так же они исчезнут.

— Нам кажется, что мы их видим? — спросил Танис.

Кишпа расправил свои красные одежды, развевающиеся на утреннем ветру.

— Нет, это заклинание дублирования, — объяснил он. — Большинство из них — фантомные отражения гораздо меньшего числа настоящих солдат. Смотрите, — сказал Кишпа и указал на молодого светловолосого человека с характерным сине-жёлтым колчаном. — А теперь посмотрите туда, где он переходит ручей вброд. И туда.

Танис и Бранделла проследили за его пальцем. Белокурый воин нёс такой же колчан через ручей; не далее чем в 30 ярдах от этого солдата мимо дерева пробежал его двойник.

Кишпа выглядел довольным собой, его расслабленная улыбка контрастировала с окружающей обстановкой.

— Возможно, им удалось бы меня одурачить, — признал он, — но они перестарались, скопировав слишком много солдат. Это вызвало у меня подозрения, и я стал смотреть внимательнее. Именно тогда я заметил, что слишком многие из них одеты совершенно одинаково, одинаково держат луки и бегут в ногу друг с другом. Вот тогда я и понял.

— Заклинание, между прочим, элементарное, — добавил он, — но я никогда не видел, чтобы оно применялось с таким размахом. В лагере людей, должно быть, не меньше полудюжины магов. Если это заклинание хоть как-то отражает их силу, то ни одно из них не является особо продвинутым, но вместе они могут создать очень мощную магию.

— Ты достаточно силён, чтобы остановить их? — обеспокоенно спросила Бранделла, обнимая мага. Её карие глаза тепло смотрели в его голубые. Танис отвёл взгляд.

— Я не знаю, — честно ответил маг. — Мне нужно беречь свою магию, поэтому я должен контратаковать относительно простым заклинанием.

— Надеюсь, у тебя есть план, — раздражённо сказал Танис, — потому что, отражения это или нет, они подбираются слишком близко.

— Если Скоуарр или Мертвиг справятся со своей задачей, то мы, возможно, — ах, как раз вовремя! — воскликнул маг, указывая вниз, на ворота деревни.

Узкоплечий резко затормозил внизу, держа в руках небольшой металлический ящик.

— Откройте ворота! — приказал Кишпа.

— Нет! — хором воскликнули эльфийские защитники. Те, кто не ответил, испуганно посмотрели на несогласных, но не сдвинулись с места.

— Делайте, как я говорю! — сердито скомандовал маг.

Никто не пошевелился. Танис, Кишпа и Бранделла смотрели на море разъярённых эльфийских лиц с миндалевидными глазами. С проклятием Танис спрыгнул с баррикады и побежал по булыжной мостовой к воротам. Он потянулся к верёвке, привязанной к блоку, и уже собирался дёрнуть за неё, как вдруг прямо над ним на зубчатой стене появился испуганный эльф с ножом и попытался перерезать верёвку. Вместе с этим Бранделла пустила стрелу, которая пробила рукав эльфа и пригвоздила его к стене.

Танис потянул за верёвку с блоком; затем, когда ворота распахнулись, полуэльф поклонился ткачихе наверху. Она наклонила голову и подмигнула.

Как только ворота открылись, маг крикнул Сковарру:

— Открой свой ящик и высыпь его содержимое на землю прямо за воротами. Затем возвращайся внутрь. А ты, Танис, закрой ворота! — Скоуарр и Танис сделали то, что им было велено.

Человеческая орда быстро приближалась, заполняя открытое пространство между лесом и деревней. Грохот их натиска был оглушительным, но Кишпа сосредоточился на своём заклинании, повторяя одни и те же странные слова снова и снова.

Казалось, ничего не происходило — пока с передовой не донёсся испуганный крик.

Люди закричали ещё громче, когда Танис вскарабкался обратно на баррикаду. Полуэльф отвернулся от того, что происходило внизу:

Гигантский паук с длинными ногами, покрытыми чешуёй, и острыми челюстями превращал людей на своём пути в груду изрезанной и истекающей кровью плоти.

Человеческие отражения убитых или раненых приняли такой же окровавленный вид, как и оригиналы, и казалось, что многие из них падают в агонии. Существо убивало бесшумно, но крики жертв были оглушительными.

Бранделла с ужасным криком отвернулась от этого зрелища; многие эльфы отреагировали так же. Вскоре один лишь вид отвратительного существа заставил настоящих солдат броситься наутёк, а их двойники тут же последовали за ними. Однако те люди, что были дальше, натянули тетиву и выпустили стрелы в сторону гигантского паука.

Воздух наполнился градом беспорядочно летящих стрел, и, возможно, опасаясь, что они могут убить существо, Кишпа продолжил бормотать что-то на давно забытом языке, издавая звуки, которые, как подозревал Танис, мог знать и понимать только Рейстлин.

Кишпа, как понял Танис, из чувства справедливости использовал то же заклинание дублирования, что и его собратья-люди. По мере того как слова мага становились всё более проникновенными, крики снизу переросли в душераздирающий вопль, когда люди внезапно оказались лицом к лицу с растущей армией гигантских пауков.

Пауки избегают сражений, если только не чувствуют угрозы и не понимают, что у них нет выбора. За баррикадами у них было только одно направление, куда они могли легко уйти. И с этого направления летели болезненные стрелы и ползли тысячи людей.

Из-за того, что пауки постоянно перебирали своими чешуйчатыми лапами в толпе людей, стало практически невозможно определить, кто из пауков был оригиналом, а кто — волшебными дубликатами. Убийство подходящего паука, возможно, и положило бы конец испытаниям людей, но им пришлось сражаться со всеми ними одновременно. Стрелы, летевшие с эльфийских баррикад, сделали испытание еще более мучительным для солдат.

Армии людей, как реальные, так и нереальные, бежали как один. Они развернулись, как корабли в штормовом море, накренившись на одной волне, а затем выровнявшись, словно по ветру. Наслаждаясь человеческой кровью, настоящий паук последовал за ними, желая большего. Остальные монстры-двойники последовали за ним в жутком танце десятков тонких, длинных, с острыми краями ног, которые заскользили по открытому лугу, словно в кошмарном сне. Люди обратились в бегство.

Эльфы на баррикадах ликовали, радуясь своему освобождению. Они скандировали «Кишпа!», и их голоса эхом разносились по утреннему небу.

Маг же в изнеможении прислонился к плечу Бранделлы. Поддерживая своего возлюбленного, ткачиха бросила на Таниса взгляд, который, казалось, говорил: «Видишь? Я же говорила, что я ему нужна», и Танис коротко кивнул.

Горстка благодарных жителей деревни бросилась к своему магу и взвалила его на плечи. Бранделла последовала за ними. Остальные эльфы танцевали на баррикадах, почти забыв о своей знаменитой сдержанности.

— Мы должны устроить пир! — кричал целитель Канфо, бегая по главной площади на своих коротких ножках.

— Да, пир! — вторили ему эльфы, сбегая с крепостных стен.

— Мы должны послать за женщинами, чтобы они вернулись к нам! — кричал Канфо. — Нас спасла великая магия!

Раздались громкие возгласы, и Кишпа, на лице которого читалась усталость, тем не менее просиял от похвалы. Неудивительно, подумал Танис, что маг запомнил этот момент во всех подробностях много лет спустя.

— Давайте разожжём костры на берегу! — объявил Канфо. — Пусть каждый принесёт столько еды, сколько сможет. Мы поделимся нашими скудными запасами в честь победы.

Баррикады опустели, и эльфы деревни в радостном оцепенении понесли Кишпу прочь.

Скоуарр остался с Танисом. Стройный человек снова облачился во вчерашние лохмотья — без повязок, — несомненно, чтобы сохранить своё новое облачение.

— Почему ты не идёшь с ними? — спросил полуэльф.

— Вчера я был их героем, — пожаловался он, дуясь.

Танис улыбнулся своему слишком человечному другу.

— Эльфы не так непостоянны, как люди, Скоуарр. Они не забудут, что ты сделал. Но сейчас Кишпа заслуживает похвалы. Не ревнуй его.

— Кто сказал, что я ревную? — вызывающе спросил Узкоплечий.

Танис не ответил. Его внимание привлекло странное громкое царапанье. Казалось, оно доносилось откуда-то сзади. Он оглянулся через плечо и в ужасе отшатнулся. Длинная, тонкая, окровавленная паучья лапа свисала с баррикады!

— Я вовсе не ревную, — раздражённо продолжил Скоуарр. — Я удивлён, что ты вообще мог подумать...

Танис протянул руку, схватил Малыша за шиворот и развернул к себе.

Скоуарр побледнел, увидев ещё одну ногу.

— Это невозможно, — сказал человек, не веря своим глазам.

Ещё одна нога перебралась через стену. Затем ещё одна. Баррикада заскрипела под тяжестью, словно предчувствуя грядущий ужас, когда паук надавил на передние ноги. Внезапно в поле зрения появилось гротескное тело существа, его задние ноги качнулись вперёд, и оно закрепилось на вершине зубчатой стены.

Мгновение спустя вдоль стен баррикады начали появляться длинные, пропитанные кровью, острые как бритва паучьи ноги. Они появлялись со всех сторон, цеплялись, тянулись, карабкались. Они поднимались, пауки-двойники следовали за своим хозяином, и это видение смерти неумолимо двигалось вниз по баррикадам.

— Я чувствую себя мухой, — пробормотал Скоуарр.

— Ты и на вкус как муха, — ответил Танис.

— Теперь он шутит.

Полуэльф обнажил свой зачарованный меч, клинок которого светился красным. Скоуарр последовал его примеру и вытащил из ножен свой палаш. «

— Нет, — сказал Танис, останавливая человека, прежде чем тот успел вытащить меч из ножен. — Иди за помощью. Я слежу за настоящим пауком, и если мне удастся сдержать его, двойники не пойдут вперёд.

— Ты не справишься с ним в одиночку, — настаивал Скоуарр.

Танис был тронут, хотя и готовился к бою.

— У тебя широкие плечи, друг мой, — сказал он. — Никогда не позволяй никому говорить тебе обратное. Но ты можешь помочь мне, только если сделаешь то, о чём я прошу. Иди за Кишпой сейчас же. Паук не будет ждать, пока мы спорим.

Но Скоуарр всё ещё колебался.

— Я не знаю, стоит ли мне идти. — Танис развернулся и приставил клинок к горлу Скоуарра.

— А теперь ты знаешь? — Скоуарр моргнул.

— Э-э… да.

— Тогда иди!

Человек сделал так, как приказал Танис, и побежал со всех ног в ту сторону, куда ушли жители деревни.

Огромный паук, тронутый магией, почувствовал присутствие магии Кишпы в светящемся красном металле меча Таниса. Это было опасно. Паук потёр свои жуткие лапы, и воздух пронзил пронзительный скрежещущий звук. Танис понял, что это был сигнал его двойникам, чтобы они образовали вокруг него защитный круг. Они бросились к своему хозяину, мелькая лапами.

Танис, отчаянно пытаясь не упустить из виду единственного настоящего паука в этой армии гигантских гротескных существ, бросился на них с поднятым мечом.

Ворвавшись в эту паутину из монстров, Танис в первую очередь подумал, что совершает самоубийство. Пауки возвышались над ним, и он задавался вопросом, что хорошего может сделать даже зачарованный меч, если он может атаковать только ноги этих существ. Тем не менее он рубанул по конечности первого монстра, преградившего ему путь.

Он отрезал кусок ноги; чудовище брызнуло кровью, доказывая, что, хотя оно и было двойником, это был не мираж. Оно могло убивать и быть убитым само. И то, что случилось с одним двойником, случилось со всеми: кровь хлынула из множества отрубленных ног.

Раненые, твари пришли в неистовство. Те, кто был ближе всех к Танису, попытались ударить его своими острыми лапами. Однако у Таниса был более быстрый и острый клинок. Его светящийся палаш, словно продолжение руки, мелькал то слева, то справа, отрубая куски паучьих ног, как будто он был безумным дровосеком.

Кровь текла по улице, как вода из родника в горах. Но для Таниса эта вода не была ни прохладной, ни освежающей; его боевое снаряжение было забрызгано горячей жидкостью, из-за которой булыжники под ногами стали скользкими.

Ему нужно было подняться повыше, — думал он, пытаясь сохранить равновесие в потоках крови.

Когда он наносил удары при каждом шаге, пауки испуганно расступались перед ним, пока он не добрался до баррикад. Именно здесь ждал настоящий паук, армия его защитников была уничтожена и истекала кровью. Настоящий паук не пострадал ни от одной из ран, полученных другими.

Танис потер лицо, чтобы стереть кровь, которая почти ослепила его. Казалось бы, бесконечная атака пауков ослабла, и многие из них, прихрамывая, уползали прочь на своих кривых лапках.

Но слева от него огромный паук, массивный и невредимый, начал плести паутину.

Резким движением тонкой лапки он швырнул паутину в полуэльфа, который безуспешно пытался увернуться от липкого вещества. Клейкая паутина схватила воина, который тщетно пытался освободиться, подавляя панику, поднимавшуюся в его груди. Двумя передними лапами паук потянул паутину за собой, сбивая Таниса с ног. Полуэльф скатился с баррикады и упал на залитую кровью улицу. Его меч выскользнул из руки и запутался в паутине у его ног.

Паук подтащил тонкий белый кокон ближе. Полуэльф, оглушённый падением и потерявший ориентацию, перевернулся на спину. Чудовище, явно уверенное в своей добыче, подтянуло Таниса ещё одной лапой. Когда Танис оказался почти под ним, чудовище начало опускать своё массивное тело, и с его клыков потекла слюна.

Тёмная тень заслонила солнце. От ужасного запаха Таниса чуть не стошнило. Запах гниющего мяса вывел его из полубессознательного состояния. Танис открыл глаза и сквозь туманную белую пелену увидел истекающую слюной челюсть паука.

Он начал поднимать руку, но меча в ней не было. Он лихорадочно озирался по сторонам, пытаясь найти клинок. Но всё было напрасно. Время было не на его стороне. Без меча он не мог защититься. Запутавшись в паутине, он в безмолвном ужасе наблюдал, как паук готовится его сожрать.

Чудовище закричало. Рёв, раздавшийся так близко от Таниса, причинил ему боль. Затем паук внезапно отвернулся от него, ослабив хватку.

Борясь с липкой паутиной, Танис повернулся, чтобы посмотреть, что произошло. Сквозь тонкие ноги паука Танис увидел своего неожиданного спасителя. Это был Мертвиг! Старый гном подкрался к существу сзади и разрубил нижнюю часть одной из его ног своим боевым топором. И теперь монстр направил свою ненависть на нового врага.

* * *

Мертвиг проклинал себя за глупость. "Что хорошего он мог сделать, кроме как погибнуть вместе с полуэльфом?" И всё же он должен был что-то сделать, чтобы помочь благородной душе, которая спасла его Йеблидод.

Гном бездумно бросил тяжёлую кожаную сумку, которую нёс из переулка, и бросился на монстра в надежде отвлечь его внимание от Таниса. И ему это удалось. "Но кто теперь спасёт его самого от гнева смертоносного существа?"

Мертвиг снова выругался, громко и от души. В его старом сердце было много боевого опыта, и Мертвиг знал, что в бою не стоит рассчитывать на помощь чего-то, кроме оружия, которое ты держишь в руках.

Этого оружия — его топора и ножа с длинным изогнутым лезвием — было недостаточно против этого парящего чудовища. Тем не менее Мертвиг стоял на своём, размахивая топором над головой. Он собирался метнуть его в то место, где сходились ноги паука, надеясь попасть в один из его выпученных глаз и ослепить его. Возможно, тогда у него появился бы шанс схватить тяжёлый мешок и убежать. Это был его единственный шанс.

Паук, казалось, не видел угрозы в топоре, который описывал круги над головой гнома. Он сделал выпад тремя лапами, низко опустив тело. В этот момент гном выпустил свой топор. Оружие взмыло вверх, рассекая воздух под таким углом, что прошло высоко над головой паука. Оно не задело ничего, кроме баррикады позади чудовища.

— Реоркс! — взревел Мертвиг и бросился на землю за массивной кожаной сумкой.

Как только Мертвиг отвлек внимание паука, Танис снова попытался найти свой меч, ощупывая его по краям паутины. Он не смог его найти. Он хотел поднять голову, но удерживающий кокон вокруг его тела сделал это невозможным. Расстроенный, он пнул нижний конец лямки ботинком, надеясь порвать ее.

Она не порвалась. Однако из-за движения его ноги что-то зацепилось за перевязь рядом с его правой ступнёй и заскребло по земле. Танис услышал этот звук и обрадовался. Он нашёл свой меч.

Танис быстро перевернулся на правый бок. Свернувшись так сильно, как позволяла липкая перевязь, он правой ногой приподнял лезвие и наклонился, чтобы дотянуться до него правой рукой.

Его пальцы коснулись края рукояти палаша.

Танис вытянулся так сильно, как только мог. Он продвинулся ещё на дюйм, но так и не смог схватить меч. Его мышцы, казалось, вот-вот порвутся от напряжения, но он вытянулся ещё сильнее. На этот раз его пальцы смогли обхватить конец рукояти. Затем он слегка потянул за рукоять, и меч оказался у него в ладони.

Меч засиял багровым светом.

Танис поднял клинок, и тот с лёгкостью разрезал паутину. Он был свободен.

Вскочив на ноги, полуэльф увидел, что Мертвиг в опасности, когда гном нырнул за мешок.

Как только Мертвиг взмыл в воздух, Танис длинными прыжками помчался вверх по ближайшему зубцу. Наверху он увидел, что гному удалось на мгновение увернуться от острых лап паука. В следующий раз чудовище не промахнется.

Полуэльф должен был убить его сразу или погибнуть при попытке. Оценив расстояние, Танис пробежал по верху баррикады к телу паука, а затем выпрыгнул на открытое пространство. Он летел по воздуху, пока не приземлился на спину монстра, его меч стал якорем, глубоко вонзившись в тело паука.

Паук взревел от шока и боли, отчаянно пытаясь сбросить Таниса со спины. Танис соскользнул вправо, но крепко сжимал обеими руками рукоять своего палаша. Под тяжестью тела полуэльфа лезвие медленно опустилось вниз, вспоров брюхо чудовища.

Паук попытался дотянуться до Таниса своими болтающимися лапами, но это было невозможно. Затем он врезался боком в баррикаду, едва не раздавив Таниса. Полуэльф предвидел удар и отскочил в сторону, вытаскивая меч из тела паука. Но прежде чем чудовище успело подняться, Танис снова прыгнул.

Одним быстрым и мощным ударом он вонзил меч в центр тела существа, туда, где сходились все его нервы и органы чувств. В этот момент все раненые двойники исчезли. А единственный поверженный паук свернулся и тяжело рухнул на землю, мёртвый.

Танис упал вместе с существом и приземлился у подножия баррикады.

Мертвиг поспешил к полуэльфу и опустился рядом с ним на колени.

— Ты ранен? — Гном бесконтрольно дрожал, его лицо было пепельно-серым.

Танис, тяжело дышавший после падения, сначала не мог ответить. Он с трудом сел, но у него кружилась голова.

Мертвиг обхватил голову полуэльфа, которая шла кругом, и прижал её к своим коленям.

— Йеблидод заставляет людей делать это, когда они чувствуют слабость. Оставайся здесь и дыши медленно. Я приведу целителя, — приказал гном. Но Танис схватил Мертвига за руку и не отпускал. Через несколько мгновений Танис смог говорить. Он поднял голову.

— Я в порядке, — прохрипел он. — Помоги мне встать.

С помощью гнома Танис поднялся на ноги. Несмотря на лёгкую дурноту, он с облегчением обнаружил, что цел и невредим. Чего нельзя было сказать о пауке.

— Я никогда не видел ничего подобного... — начал Мертвиг.

Танис не дал ему закончить. Вместо этого полуэльф сказал:

— Если бы не ты... — Он справился с очередной волной головокружения, затем продолжил. — Я обязан тебе жизнью, Мертвиг. Если я и могу что-то сделать... — На этот раз Мертвиг прервал его, подняв на него оскорбленный взгляд.

— Это я перед тобой в неоплатном долгу за спасение моего малыша. Но тут он замолчал, услышав вдалеке шум бегущих по улице людей. — Но раз уж ты об этом упомянул, — поспешно поправился Мертвиг, — ты кое-что можешь сделать. Умоляю тебя, не говори никому, что я был здесь. Ты меня не видел. Никогда. То, что ты сделал, ты сделал в одиночку. Могу я рассчитывать на твоё слово?

Танис был в замешательстве.

— Но почему…?

— Пожалуйста. Я должен услышать твоё слово! — настаивал гном.

— Конечно, но...

— Тогда это будет торжественная клятва, — сказал Мертвиг. С этими словами он бросился к тяжёлому мешку, который уронил ранее, взвалил его на плечо и побежал по тёмной аллее. Он уже скрылся из виду, когда Скоуарр, Кишпа и Бранделла свернули за угол, ведя за собой сотни эльфов в направлении полуэльфа.

* * *

Скоуарр и остальные замедлили шаг, а затем и вовсе остановились. При виде Таниса, стоящего в одиночестве рядом с поверженным пауком, все они испытали благоговейный трепет.

Кишпа изучающе посмотрел на полуэльфа.

— Я боялся, что ты погиб, а пауки разграбили деревню, — сказал маг, явно испытывая облегчение.

Реакция Бранделлы удивила всех — особенно, похоже, Кишпу. Остановившись и осмотревшись, она вдруг бросилась вперёд и крепко обняла полуэльфа.

Многие миндалевидные глаза удивлённо расширились, но никто не произнёс ни слова, кроме Кишпы, который, подойдя к Танису, сдержанно сказал:

— Мы благодарны тебе за то, что ты сделал для Анкатаваки. — Затем он мягко, но решительно отвёл Бранделлу от окровавленного полуэльфа.

— Расскажи нам, как ты это сделал, — взволнованно попросил Скоуарр, не обращая внимания на ревность Кишпы и смущение остальных эльфов. Танис, застигнутый врасплох одобрительным возгласом Бранделлы, попытался преуменьшить значение своих действий, сказав:

— Я бы не выжил, если бы Кишпа не наложила заклинание на мой меч. Кроме того, мне просто очень повезло.

— И хватило храбрости, — добавил Скоуарр, гордясь своим другом.

Глаза Кишпы сузились. Казалось, он боролся с несколькими чувствами: смущением из-за реакции Бранделлы на Таниса, уважением к его храбрости и, возможно, ревностью из-за того, что он делил внимание жены с полуэльфом, который все больше становился его соперником.

Танис, наблюдая за происходящим, гадал, какое чувство одержит верх.

Он получил ответ, когда маг в красном повернулся лицом к толпе.

— Сегодня мы должны отпраздновать еще одну победу, — воскликнул волшебник. — На пир!

Это был праздник, который запомнится на долгие годы.

Вдоль пляжа горели костры, и все веселились. Скоуарр был рад, что Танис оказался прав. Всё позднее утро и ранний полдень человека окружали доброжелатели, которые хвалили его за героизм. В конце концов, о нём не забыли. Он сиял от радости.

Позже, когда Скоуарр наконец разыскал Таниса, он обнаружил полуэльфа сидящим в одиночестве на скалистом выступе на краю веселящейся толпы и наблюдающим за успокаивающим монотонным плеском волн.

— Где ты был? — спросил Узкоплечий.

— Спал. Я уже почти забыл, каково это.

В этот момент появился Мертвиг, ведя под руку Йеблидод. Порез на её виске был перевязан и частично скрыт широкополой шляпой. Она была бледна, но казалась намного сильнее. Шок от нападения, по-видимому, прошел, и хороший, продолжительный отдых сотворил с ней чудеса.

Канфо, целитель, примчался к Йеблидод, чтобы узнать, как она себя чувствует. Он явно был доволен ответом, потому что широко улыбнулся и воскликнул:

— Друзья, сегодня мы приветствовали многих героев, но есть один, который остается невоспетым.

Благодаря своим выдающимся целительским способностям она помогла спасти многих из вас и ваших друзей от верной смерти после первого дня битвы. Прошлой ночью она сама была на волосок от гибели, но вернулась к нам целой и невредимой! И это наша Йеблидод!

Все зааплодировали.

Лицо Мертвига сияло. Он смотрел на жену взглядом, в котором читалось благоговение. Она ответила ему смущённым взглядом.

— Я не знаю, что сказать, — прошептала она мужу.

— Просто скажи «спасибо», — ласково ответил он.

Она смиренно опустила голову, не в силах произнести ни слова. Кишпа и Бранделла громко аплодировали вместе со всеми.

Мертвиг призвал толпу к тишине и провозгласил:

— Канфо, ты и все наши друзья знаете, как много для меня значат жена и сын. Как и вы, я хотел отправить свою семью подальше до нападения. Но Йеблидод, как и некоторые другие женщины, — тут Кишпа бросил колкий взгляд в сторону Бранделлы, — не захотела уходить. Она отослала нашего мальчика, чтобы уберечь его, но сама осталась, чтобы добавить свои целительные силы к чудесным способностям Канфо.

Один эльф, явно не в лучшей форме после нескольких кружек победного эля, встал на песок и разразился ещё одним громким криком — хотя было неясно, кому он аплодирует: Йеблидод, Канфо, победе или элю. Его сородичи, хихикая, повалили его обратно на песок. Мертвиг терпеливо посмотрел на небо и стал ждать, когда все замолчат.

— Что касается меня, то я, как и все вы. Делал, что мог, на баррикадах, — сказал он, и солнце отбрасывало странные тени на его суровое лицо. — Учитывая опасность, с которой мы все столкнулись, многие из вас, я уверен, давали своим близким обещания, что сделают для них то-то и то-то, если битва закончится хорошо. Я тоже дал такое обещание.

Йеблидод удивилась, когда её муж продолжил:

— И теперь, на ваших глазах, я сдерживаю эту клятву.

Мертвиг открыл маленькую коробочку и достал из неё хрупкий стеклянный шар с изящной гравировкой, который в лучах солнца переливался, как огромный бриллиант. Это я дарю своей возлюбленной Йеблидод на ваших глазах.

Стеклянный шар, который удобно лежал в руке Мертвига, был почти прозрачным, с едва заметными лазурными и мшистыми разводами. Мертвиг осторожно передал его Йеблидод двумя руками.

— Чистота стекла символизирует чистоту любви моей жены, — провозгласил он, не сводя глаз с Йеблидод. — Синие нити воспевают небо, которое наблюдает за этим моментом. Зелёные нити в стекле… ну, они просто напомнили мне о нежных зелёных глазах моей настоящей любви, — заключил он.

Толпа дружно вздохнула, а Йеблидод, не замечая двух огромных слёз, катящихся по её щекам, погладила стеклянную безделушку и поднесла её к солнцу. Даже Танис был тронут. Все зааплодировали и заулюлюкали — кроме Кишпы.

Маг в смятении нахмурился и посмотрел на Бранделлу. На её лице тоже было беспокойство. Однако это не помешало ей захлопать в ладоши, выражая признательность старому гному за его романтический жест.

После своей речи Мертвиг гордо провёл жену через толпу, но держался на расстоянии от Кишпы. Он также держался подальше от Таниса. Полуэльф был озадачен странным поведением Мертвига.

Внезапно всё погрузилось во тьму. Исчезло солнце. Не стало пляжа. Не было слышно голосов толпы. Вокруг была пустота, если не считать громкого, неровного биения сердца. Не было ни верха, ни низа. Не было ни востока, ни запада. Танис оказался в ловушке в пустоте, не поднимаясь и не опускаясь. Он вытянул руку вперёд, пытаясь нащупать что-нибудь в темноте. Но ничего не было. Только стук, который, казалось, становился всё тише с каждой секундой.

Полуэльф потянулся за мечом. Это был бесполезный жест: сражаться было не с кем. Беспомощный, не знающий, что делать, Танис воскликнул:

— Ты должен жить! Я спасу твою Бранделлу. Продолжай сражаться!

"Услышал ли его Кишпа?" — Танис так и не узнал. Но через мгновение снова выглянуло солнце.

Он вернулся на пляж, по-прежнему сидя на камне, и праздник продолжался. Но было уже гораздо позже, чем всего минуту назад. Солнце стояло низко, отбрасывая на песок длинные янтарные тени. На горизонте виднелась красная луна Лунитари.

Ещё больше тревожило то, что счастливая идиллия, царившая всего несколько секунд назад, превратилась в противостояние между Мертвигом и эльфом с бледным лицом, которого Танис не знал. Лица наблюдателей были мрачны.

— Я видел, как ты тайком выходил из дома моего дяди, — заявил эльф, чьи медово-каштановые волосы едва доходили ему до плеч. — Я не мог представить, что ты там делал. Я знал, что вы с ним когда-то были друзьями, но это давно закончилось. Моему дяде не было дела до тебя и твоих гномьих замашек.

Мертвиг открыл рот, но Канфо, чьи карие глаза тревожно блестели, перебил его.

— Сейчас такой радостный момент, — сказал целитель, вставая между молодым разгневанным эльфом и расстроенным Мертвигом. Канфо повернулся к эльфу.

— Не нужно этих резких слов. Ты расстроен смертью своего дяди. Мы понимаем…

— Ты ничего не понимаешь! — возмущённо крикнул эльф. — Этот гном, зная, что Азураки мёртв, вломился в его дом и разграбил его, пока мы все были на баррикадах!

Услышав это чудовищное обвинение, собравшиеся эльфы замолчали. Слышны были только шум волн, разбивающихся о берег, и потрескивание угасающих костров. Слабый запах жареной оленины смешивался с обычными ароматами морского побережья.

Наконец, Канфо осторожно заговорил.

— Подумай минутку, юноша. Будь уверен в том, что говоришь. Я уверен, что Мертвиг простит тебя, если ты возьмешь свои ужасные обвинения обратно.

— Я не возьму свои слова обратно, — решительно заявил эльф.

— Тогда я не прощу! — Взорвался Мертвиг. — Как ты смеешь так клеветать на меня? И это здесь, перед моей женой, моими друзьями...

— У тебя нет друзей, вор!

Мертвиг набросился на юного эльфа, который отпрянул назад, к своим сородичам. Канфо и ещё несколько эльфов схватили гнома и удержали его.

— Гномы! — пробормотал один старый эльф. В его ледяных голубых глазах отражалась вера в превосходство эльфов, которая была одним из наименее привлекательных качеств этой расы.

Танис, который сам часто становился объектом ненависти как людей, так и эльфов, почувствовал, как в его сердце зарождается сочувствие к отважному гному, который осмелился жить среди эльфов.

— Я видел его! — настаивал юноша, и его бледные щёки задрожали от возмущения. — Он вышел из дома Азураки с сумкой через плечо. Я вошёл в дом после него, и не все ценности были на месте. Украдены! Он ограбил мёртвого!

— Ложь! — возразил Мертвиг, и на его скошенном лбу выступили капли пота. — Не слушайте его!

— Какие у тебя есть доказательства? — спросил Канфо у молодого эльфа.

Обвинитель гордо вздернул свой круглый подбородок. — Только то, что я видел собственными глазами.

— Вот! — взорвался гном. — У него нет ни малейших доказательств, подтверждающих его возмутительные обвинения.

Эльф начал вырываться из рук, которые все еще держали его, его ноги оставляли выбоины на песке.

— Я не лгу. Спросите у гнома, как ему удалось купить стеклянный шар для своей жены. Вы все знаете, что он беден. Спросите его об этом.

Танис слушал всё это, высматривая в толпе Бранделлу. При упоминании сумки, которую якобы носил Мертвиг, полуэльф задумался. Он видел, как гном прятался за такой сумкой во время битвы с пауком. И всё же Мертвиг спас ему жизнь в той битве. Всё, о чём он просил взамен, — это молчание Таниса, и тот дал обещание.

Полуэльф надеялся, что ему не придётся нарушать эту клятву. Но больше всего он надеялся, что Мертвиг невиновен. Затем Танис заметил Бранделлу. Она сидела рядом с Кишпой, и у обоих было мрачное выражение лица. Полуэльф соскользнул со скалы и подошёл достаточно близко, чтобы услышать их разговор.

— Ты должен заступиться за Мертвига, — тихо сказала Бранделла магу, сжимая его руку.

— И что я должен сказать? — спросил он тихо, но с отчаянием.

— Что ты веришь в него. Скажи им, что ты на его стороне. Это будет иметь большое значение.

Её глаза сверкали тёмным блеском на фоне тёмно-зелёной рубашки. Кишпа выглядел неуверенным.

— А что, если он виновен?

— Тогда, — возразила Бранделла, — ты был бы неправ в одном, но прав в другом.

— В другом? — Маг приподнял брови. — В верности своему другу, — просто ответила ткачиха.

Он помолчал, явно колеблясь.

— Я верен истине, — наконец решительно произнёс он.

Бранделла склонила голову набок и погладила бархатистый рукав его красной мантии.

— Разве ты не защитил бы меня, если бы я солгала или украла?

— Это другое, — ответила Кишпа, отводя взгляд.

— Нет.

— Это другое, — настаивал он.

— Для меня — нет.

— Пожалуйста, — сказал он, качая головой. — Хватит. Дай мне послушать.

Она отпустила его руку. Танис пробирался сквозь напряжённую и всё более разгневанную толпу.

— Я честно выменял этот стеклянный шар, — возмущённо сказал Мертвиг.

— С помощью чего? — потребовал эльф.

— Э-э… тебе-то что?

Толпа зашумела, недовольная уклончивым ответом гнома.

— У кого ты купил шар? — осторожно спросил Канфо.

— Я бы предпочёл не говорить, — ответил Мертвиг.

— "Он бы предпочёл не говорить", — передразнил его молодой эльф, — потому что если бы он сказал, то ты бы узнал, что за этот стеклянный шар заплатили сокровищами моего дяди.

— Где был Мертвиг, когда люди начали атаку? — спросил задумчивый эльф, терпеливо выслушивавший все обвинения.

— Он ушёл с Узкоплечим Скоуарром, чтобы найти паука для Кишпы, — ответил другой эльф, из-под пепельно-русых волос выглядывали заострённые уши.

— Да, но он так и не вернулся, — заметил ещё один эльф.

Мертвигу стало не по себе от этих комментариев.

— Я не хотел возвращаться без паука, — сказал гном. — И я не знал, что Скоуарр так быстро его нашёл.

— Очень удобно, — язвительно заметил эльф, обвиняющий гнома.

— Это правда, — настаивал Мертвиг.

Скоуарр выступил вперёд, чтобы защитить несчастного гнома.

— Он говорит правду, — вмешался Узкоплечий. — Мы разделились, чтобы у нас было больше шансов найти то, что нужно Кишпе.

— Где ты его оставил? — настаивал Канфо.

— Я не очень хорошо знаю деревню, — признал человек. — Кажется, это было перед большой белой хижиной, перед которой росло много светло-голубых цветов.

— Это дом моего дяди! — заявил юный эльф.

Шум среди жителей деревни стал ещё более угрожающим. Друзья обвинителя отпустили его.

Канфо провёл рукой по своей лысой голове, разглядывая гнома.

— Лучше расскажи нам, у кого ты купил стеклянный шар, — сказал он. Танис услышал, как Йеблидод ахнула.

— В это невозможно поверить, — заикаясь, произнёс Мертвиг. — Вы верите в эту клевету?

Канфо не ответил. Вместо этого он сказал:

— Было бы лучше, если бы ты назвал нам имя твоего продавца. Так мы сможем снять с тебя эти обвинения.

Мертвиг разволновался, и Танис увидел, как глаза Йеблидод, недавно наполненные счастливыми слезами, снова заблестели.

— Ну, я не вижу, что в этом хорошего, — сказал гном. — И это ужасно несправедливо. Я хочу, чтобы цена, которую я заплатил, оставалась тайной. Этот шар был подарком, и моей жене не нужно знать, сколько я за него заплатил. — Он бросил на толпу умоляющий взгляд, но, похоже, все были против него. Лишь несколько эльфов ободряюще кивнули гному.

Йеблидод подошла к мужу и нежно взяла его под локоть. Мертвиг бросил на нее быстрый смущенный взгляд и отвернулся.

— Так ты расскажешь нам, кто тебе его продал? — спросил Канфо, изображая облегчение.

— Это был художник Пиклакер, — сказал Мертвиг.

— Пиклакер здесь? — Позвал Канфо.

Когда ответа не последовало, целитель спросил:

— Кто-нибудь его видел?

Воздух наполнился громким гулом, пока все переговаривались между собой, спрашивая, кто в последний раз видел известного эльфийского художника. Наконец кто-то, стоявший рядом с Кишпой, крикнул:

— Мой брат сказал, что он покинул деревню сразу после того, как люди ушли.

— Ещё один удобный ответ, — прорычал разъярённый эльф, обвинивший Мертвига в воровстве.

— Я не знал, что он ушёл, — возразил гном.

— Тогда расскажи нам, как ты ему заплатил. Что ты ему пообещал? — настаивал юноша.

Мертвиг замялся. Он поймал взгляд Кишпы и в этот момент посмотрел на него так, словно умолял что-нибудь сказать.

Маг молчал, его взгляд был пуст.

— Я… я дал ему… дал ему обещание, — запинаясь, произнёс Мертвиг. — Я сказал ему, что… что заплачу ему своей работой.

— Ты лжёшь! — заявил молодой эльф. — Ты не смог бы заплатить столько, сколько просит Пиклакер, даже за год работы. Может, и за два не смог бы!

— Скажи этому неотесанному мерзавцу, чтобы он следил за языком, когда разговаривает со старшими, — сказал Мертвиг Канфо, собравшись с духом.

— Я слежу за своим языком, — парировал юноша, — когда разговариваю с честными старшими!

Мертвиг попытался схватить юношу, но его удержали чьи-то руки. Эльф стоял в стороне, уперев руки в бока, с понимающим выражением лица.

Тем временем Канфо перевёл взгляд на Кишпу, ожидая, что маг решит проблему, встав на защиту гнома. Кишпа, однако, сидел почти неподвижно, и единственным заметным движением, было трепетание его чёрных волос на ветру.

Он не смотрел целителю в глаза. Для Канфо это было красноречивым сигналом.

— Это неподходящее место для обсуждения этих обвинений, — произнёс целитель. — Завтра старейшины деревни соберутся, чтобы выслушать показания и вынести решение. Давайте больше не будем говорить об этом сегодня.

Мертвиг был ошеломлён.

— Нет! — закричал он, вырываясь из рук тех, кого он когда-то называл друзьями. — Я не буду представать перед судом за то, что подарил своей жене украшение! Я лучше уйду из Анкатаваки, чем буду подвергаться такому унижению.

Канфо ничего не сказал.

Кишпа ничего не сказал.

Танис, однако, не мог промолчать.

Мертвиг с тоской наблюдал за тем, как полуэльф пробирается к расчищенному месту в центре толпы.

— Я не знаю, насколько обоснованы обвинения, выдвинутые против гнома, — громко сказал Танис, — но я хочу сказать то, о чем никто больше не знает.

Мертвиг покраснел. Ему хотелось крикнуть: «Предатель!» — но он понимал, что это плохо для него закончится. Вместо этого он ссутулился и опустил голову, словно защищаясь от холодного пронизывающего ветра.

— Вы мало что обо мне знаете, — сказал Танис жителям Анкатаваки. — И, честно говоря, я мало что знаю о вас. Но я знаю, что такое самопожертвование и храбрость, и я видел это — и выжил, чтобы рассказать об этом, — благодаря гному, который сейчас под подозрением.

Несколько эльфов забормотали что-то и заёрзали. —

— Гном живёт здесь уже давно, — сказал эльф, который до этого молчал. — Давайте не будем торопиться.

Несколько других жителей деревни кивнули в знак согласия.

Танис подождал, пока они замолчат. Лучи заходящего солнца окрасили его волосы в красноватый оттенок. Его кожаная куртка тоже приобрела красновато-коричневый оттенок. Мертвиг понял, что Танису было бы гораздо комфортнее выслеживать оленей в лесу, чем выступать перед несколькими сотнями эльфов.

"В отличие от Скоуарра", — подумал Мертвиг, — "полуэльф говорит из чувства долга, а не из любви к вниманию."

Танис продолжил:

— Да будет известно, что гном Мертвиг пришёл мне на помощь, когда я сражался с гигантским пауком. Он спас мне жизнь, рискуя при этом собственной. По причинам, которые он мне не объяснил — возможно, из скромности? — он попросил меня не воздавать ему по заслугам.

Йеблидод обвела взглядом присутствующих, приглашая их покритиковать её любимого Мертвига.

— Я нарушаю своё слово, говоря это, ведь как я могу молчать? — продолжила Танис. — Я вступаюсь за него сейчас, потому что такой героизм едва ли вяжется с представлением о воре. Я спрашиваю вас всех: стал бы вор рисковать своим нечестно нажитым сокровищем — не говоря уже о собственной жизни — чтобы спасти незнакомца от верной смерти?

Пока эльфы переговаривались между собой, впечатлённые аргументами Таниса, Мертвиг услышал, как Бранделла сказала Кишпе:

— Он красноречиво говорит в защиту твоего друга. Разве ты не должен сделать то же самое, пока у тебя ещё есть шанс?

Мертвиг слегка повернул голову, чтобы услышать ответ мага. Кишпа покраснел.

— Я предупреждал Мертвига, — угрюмо сказал маг. — Он сам сделал свой выбор.

— Значит, ты думаешь, что он лжёт? Ты думаешь, что он виновен?

— Я… я не знаю. Я просто…

Гном и Кишпа заметили, как изменилось выражение лица Бранделлы. Маг замолчал; Мертвиг тоже почувствовал, что ему стало интересно. Что-то встревожило Бранделлу. Он окинул взглядом толпу и увидел, как Танис пробирается в их сторону.

— Что не так? — Спросил Кишпа у своей возлюбленной.

— Ничего. — Бранделла отвернулась от Кишпы, невольно дав Мертвигу возможность ясно увидеть душевную боль в ее нежных глазах.

— Я лучше знаю, — настаивал маг. — Пожалуйста, скажи, что тебя беспокоит?

Она вздрогнула.

— Со мной все будет в порядке. Просто не двигайся.

Бранделла мужественно попыталась сдержать эмоции и спокойно пропела:

— Смотрите, а вот и Танис, — когда полуэльф подошёл к ней с другой стороны.

Танис приветливо кивнул Кишпе, а затем что-то сказал Бранделле на ухо. Едва заметно дрожа, она кивнула в знак согласия, произнесла несколько слов, которые маг и гном не услышали, и полуэльф быстро ушёл.

Мертвиг видел, что все мысли Кишпы были заняты не его дилеммой. Что-то происходило между полуэльфом и Бранделлой. И, судя по решительному выражению лица Кишпы, маг поклялся выяснить, что именно.

— Я пришёл напомнить тебе о твоём обещании, — прошептал Танис Бранделле. — Битва окончена. Тебе пора покинуть это место, пока ты — и всё здесь — не исчезло. Встретимся за хижиной Риши.

Ткачиха на мгновение задумалась о том, чтобы остаться и исчезнуть, когда старый волшебник перестанет видеть её во сне. В мысли о том, чтобы умереть вместе, было что-то притягательное.

"Но кто вспомнит о Кишпе, если она умрёт? Кто сохранит память о нём?"

Она согласилась встретиться с Танисом.

Прежде чем полуэльф начал расхаживать по саду, он заглянул в дом Риши и с облегчением и радостью обнаружил, что рыбака нет дома. Со своего места Танис не мог видеть праздник на пляже, но он видел мерцающие волны пролива Алгони. Солнце скоро скроется в его глубинах, и золотой огонь на поверхности воды погаснет. Он надеялся, что исчезнет вместе с Бранделлой так же быстро и легко. Полуэльф вдруг почувствовал, как сильно забилось его сердце. Теперь, когда он был так близок к тому, чтобы выполнить обещание, данное старому магу, он с ужасом осознал, что понятия не имеет, как ему вернуться в своё время! Клотник сказал ему, что Кишпа сделает это. Но как? И когда? Танис погрузился в раздумья, когда услышал тихий голос:

— Я здесь. — Она стояла в дальнем конце сада, рядом с домом. Косые лучи заходящего солнца освещали её волосы, придавая тёмным кудрям соблазнительное красноватое сияние, от которого сердце Таниса забилось ещё сильнее. Он поспешил к ней.

* * *

Бранделла сказала Кишпе, что устала и хочет пойти домой. Если он что-то и знал об этой женщине, так это то, что ложь не сходила с её губ.

А вот недоверие давалось ему легко. Маг начал следить за ней на безопасном расстоянии. Но Скоуарр увидел, что Кишпа уходит с праздника, и поспешил к нему.

— У меня есть кое-что для тебя, — пропел весельчак. — Ты слышал о маге, который всегда говорит „нет“?

— Нет.

— Попался! — заявил человек. Кишпа увидел, как Бранделла резко свернула с тропинки, ведущей к её дому, и нахмурился.

— Не нравится, да? — спросил Скоуарр. Кишпа не ответил. Он ускорил шаг, резко свернул направо и последовал за Бранделлой.

— Вот ещё одна, — не унимался Узкоплечий, не отставая от мага.

— Не сейчас, — отрезал Кишпа, отмахиваясь от Скоуарра.

— Что я сделал? — спросил Скоуарр с выражением обиженной невинности на лице.

"В этом маленьком человечке могла бы течь кровь кендера", — подумал маг.

— Прости, — вздохнул Кишпа. — Мне нужно заняться кое-чем личным. Возвращайся на пляж и развлекайся.

Скоуарр обошёл мага и остановился перед ним. Он заискивающе улыбнулся.

— Как я могу хорошо проводить время, если мой любимый волшебник злится на меня?

Кишпа неохотно остановился.

— Я не злюсь на тебя, — сказал он с заметным раздражением, наблюдая за тем, как Бранделла снова сворачивает. Похоже, она шла к хижине Риши окольными путями. "Зачем ей это?" — подумал он.

Он обошёл Скоуарра и ускорил шаг, а этот чудак последовал за ним. Однако маг не успел уйти далеко, как пронзительный крик заставил его снова резко остановиться.

— Это Йеблидод, — сказал Скоуарр, оглянувшись через плечо.

Женщина-гном подошла к ним нетвёрдой походкой, с опухшими от слёз глазами.

— Кишпа, вернись, — умоляла она. — Возвращайся на пляж и помоги моему Мертвигу.

— Новые неприятности? — спросил маг.

— Ты нужен ему, — сказала Йеблидод. Она потянула его за мантию, схватила за руки, рыдая от страха и боли.

Хотя Кишпа отчаянно хотел последовать за Бранделлой, у него не было настолько жестокого сердца, чтобы отказать жене своего старого друга. Бросив тревожный взгляд в ту сторону, куда ушла Бранделла, он глубоко вздохнул и вместе с Йеблидод пошёл обратно.

— Я не могу просто уйти, не попрощавшись, — печально сказала Бранделла, глядя на мерцающее море. Они с Танисом сидели так тихо, что к их ногам на песок опустилась небольшая стая чаек, явно надеясь, что у них есть чем поделиться.

Танис понимал, что времени может остаться совсем немного, но он также знал, как тяжело расставаться с теми, кого любишь, не попрощавшись. Он подумал о внезапном отъезде Китиары. Суровые черные глаза чаек напомнили ему о гневном блеске в глазах Кит, когда она убегала.

Бранделла увидела печаль на его лице и, казалось, почувствовала в нем родственную душу.

— Что причиняет боль сильнее: сам отъезд или отсутствие прощания? — жалобно спросила она.

— И то, и другое. Он хрипло рассмеялся, вспомнив прощальную пощечину, которую получил от Кит. — Но, в конце концов, — задумчиво добавил он, — лучше рассказать кому-нибудь о своих чувствах и услышать ответ. Без этих слов, за которые можно держаться — к добру это или к худу, — ты просто плывешь по течению.

Бранделла плотнее закуталась в шаль, спасаясь от сумеречного холода.

— Ты плывешь по течению? — она спросила.

Его молчание, казалось, было достаточным ответом. Бранделла сделала внезапное движение, чтобы взять его за руку, затем, казалось, передумала и просто сидела тихо.

Ткачиха не была похожа ни на одну женщину, которую он когда-либо знал, подумал Танис, но она не могла принадлежать ему. Это сводило его с ума.

Она нарушила неловкое молчание, спросив:

— Что мне делать?

С трудом сглотнув, он предложил:

— Оставь Кишпе записку. Так у него всегда будут твои слова. У него будет за что зацепиться.

Она на мгновение задумалась, а затем медленно и печально произнесла:

— Да, так будет лучше. Иначе я, возможно, вообще не смогу с ним расстаться.

В этот момент Танис вспомнил о зачарованном письменном инструменте, который дал ему Кишпа. Маг сказал, что за ним охотится банда слигов. Он был прав: здесь они его не найдут. Танис достал инструмент из внутреннего кармана туники и протянул ей.

— Когда-то он принадлежал Кишпе, — сказал он с чувством. — Он отдал его мне, чтобы я мог оставить его в этом времени и месте. Из его рук в мои, а из моих в твои. Я отдаю его тебе, чтобы ты написала ему прощальное письмо.

Она с любовью взяла его. Он был деревянным и простым, но для Бранделлы это, похоже, не имело значения. Когда-то он принадлежал её Кишпе.

— Спасибо, — сказала она, сдерживая эмоции.

Смутившись, полуэльф сказал:

— Я прошу тебя об одном. Когда закончишь писать, оставь перо. Не бери его с собой.

— Я сделаю так, как ты просишь, — сказала она и в знак благодарности обняла полуэльфа, чем спугнула полдюжины чаек, сидевших у их ног.

От запаха её волос и прикосновения её рук к его спине у Таниса закружилась голова.

Мгновение спустя она неловко отстранилась.

— Ты в порядке? — спросил он шёпотом.

Она кивнула, но не посмотрела ему в глаза.

— Я пойду и напишу записку.

Он подумал, что слишком охотно согласился.

— Да. Хорошо. Когда закончишь, встретимся у восточных ворот деревни.

Едва она отошла от него, как он позвал её:

— Пожалуйста, поторопись! — Он не был уверен, сказал ли он это, потому что боялся, что время на исходе, или потому что ему просто нужно было увидеть её как можно скорее.

* * *

Скоуарр не последовал за Кишпой и Йеблидод. Он наблюдал за Танисом, Кишпой и Бранделлой и видел каждое их движение. Этот шут был не так прост; он чувствовал, что назревают неприятности, и решил, что как спаситель Анкатаваки он обязан попытаться их предотвратить.

Появление Йеблидод стало для него большой удачей. Но Кишпа не собирался медлить. Скоуарр решил разобраться с этим сам, и поскорее, пока великая победа, в которой он сыграл столь важную роль, не была омрачена предательством и убийством.

Скоуарр пошёл по тому же пути, что и Бранделла, надеясь, что его худшие опасения не оправдаются. Обойдя хижину Риши, он обнаружил, что они оправдались.

То, как Танис защищал Мертвига, тронуло многих эльфов Анкатаваки. Но Канфо видел, что Кишпа остался невозмутим; маг так мало заботился о гноме, что волшебник в красном одеянии ушёл, не сказав ни единого доброго слова о своём старом друге.

Пока участники празднества спорили между собой, принимая ту или иную сторону, целитель решил раз и навсегда решить вопрос о виновности или невиновности Мертвига.

— Я посылаю гонца за Пиклакером, художником, — сказал Канфо. — Когда его приведут, он расскажет нам, как ему заплатили за работу. Если ему заплатили краденым, Мертвиг будет наказан. Если он взял у гнома обещание выполнить работу за плату, то с обвинителем гнома поступят жестоко. Так и будет.

Казалось, все были довольны решением Канфо. Все, кроме Мертвига.

— Немыслимо! — воскликнул он, задыхаясь от ярости. — Моя честь под вопросом? Значит, меня будут считать преступником, пока завтра не докажут мою невиновность? Это слишком большое оскорбление!

Йеблидод почувствовала, что у Мертвига больше проблем, чем он может решить. Когда ей показалось, что мир вокруг рушится, она ускользнула и побежала за Кишпой. Он всегда был другом её мужа. Конечно же, он не подведёт Мертвига сейчас, когда тот больше всего в нём нуждается.

Когда Йеблидод вернулся через некоторое время с Кишпой на буксире, Мертвиг всё ещё возмущался несправедливостью решения Канфо. Многие эльфы отвернулись от гнома, но Кишпа мог сплотить народ вокруг своего друга. Но только если бы он сам этого захотел.

Мертвиг не видел мага; он был слишком занят собственной защитой. Кишпа услышал, как его старый друг заявил:

— Я прожил здесь всю свою жизнь. Вы все меня знаете, но, похоже, единственный мой друг во всей Анкатаваке — это практически незнакомец!

Услышав эти слова, маг почувствовал глубокий стыд и наконец обрёл дар речи.

Перебив Мертвига, маг прогремел:

— В этой деревне у него не один друг, и я считаю себя одним из них!

Все повернулись к Кишпе. Но ненадолго.

Гном был слишком обижен и зол на мага, чтобы позволить ему говорить, что бы тот ни сказал. Пронзительным голосом Мертвиг закричал:

— У тебя был шанс высказаться, Кишпа. У тебя было много шансов высказаться, но ты этого не сделал. Думаешь, мне нужна твоя помощь сейчас? Сейчас, когда вся деревня ополчилась против меня?

— Мы не ополчились против тебя, — заверил его Канфо. Однако на лицах в толпе не было видно уверенности.

— Я на твоей стороне, — просто сказал Кишпа.

Мертвиг топтался на месте, размахивая руками.

— Слишком поздно, — в ярости заявил гном. — Слишком поздно. С меня хватит этого места. Если бы я был эльфом, этого бы не случилось. Вы бы не относились к своему сородичу с таким презрением. Я больше не буду этого терпеть. Мы с Йеблидод уходим. Мы найдём новый дом там, где нашему слову будут доверять.

— Мертвиг, нет! — воскликнул Кишпа с ужасом на лице.

— Ты называешь себя другом? — бросил гном магу.

— Да. Конечно, я... — Кишпа сделал несколько поспешных шагов и оказался на расстоянии вытянутой руки от своего бывшего товарища. Остальные эльфы отступили.

— Тогда позаботься о том, чтобы моего сына отправили ко мне, когда корабль вернётся, — сказал Мертвиг.

— Это будет твоей обязанностью. Принимаешь ли ты это? Или, — саркастически добавил он, — это противоречит твоему высокому кодексу поведения — заниматься подобными делами? — Кишпа побледнел.

— Я… Я позабочусь о твоем сыне, — сказал он сдержанно.

— Спасибо. А теперь дайте дорогу Йеблидод и мне. Мы покидаем Анкатаваку с честью и достоинством. Пусть никто не говорит иначе!

Сбитая с толку и не желающая смотреть на лица, которые она знала больше ста сорока лет, жена гнома взяла мужа под руку и прошла с ним мимо Канфо, мимо Кишпы, мимо всех, в добровольное изгнание.

* * *

Первое, что сделала Бранделла, переступив порог своего дома, — бросилась к ткацкому станку. Она зажгла одну свечу и лихорадочно принялась за работу над незаконченным шарфом, который планировала подарить Кишпе. Это будет ее прощальный подарок. Так и должно было быть, потому что это был тот самый шарф, который он носил с собой до самой старости.

Работая за ткацким станком, Бранделла плакала. Слёзы текли по её щекам и капали на ткань. Когда шарф был готов, на нём было видно не только её мастерство, но и её любовь.

Она бережно положила шарф на кровать, прислонив его к длинной пуховой подушке. Дрожащими руками она взяла со стола лист пергамента и села писать. Слова давались ей с трудом:

«Милый моему сердцу, — я бы никогда тебя не бросила, будь у меня выбор. Но Танис пришёл за мной, и я не могу ему отказать. Видишь ли, он приходил по твоей просьбе, с помощью твоей магии, когда ты был уже стар. Он говорит, что жизнь, которой мы живём, ненастоящая.

Она такая, какой ты её помнишь в свои последние дни. В старости ты всё ещё думаешь обо мне. Я люблю тебя за это — и за многое другое. Как ты не забыл меня, так и я обещаю, что не забуду тебя. И я всегда буду любить тебя. Поверь в это. Носи этот шарф, который я соткала из своих слёз при нашем расставании. Но не плачь по мне, потому что я всегда буду с тобой. Навсегда, Бранделла"

Она могла бы сказать так много всего, могла бы вспомнить так много всего, что согрело бы его душу, но она не знала, с чего начать и чем закончить. Поэтому она оставила всё как есть, надеясь, что её признание в любви, не омрачённое другими мыслями или воспоминаниями, яснее всего расскажет ему о её чувствах.

Она оставила записку поверх шарфа и направилась к двери — пока ей в голову не пришла одна мысль. Она подняла глаза к потолку и уставилась на рисунок, который нарисовала так давно. Там она увидела, как Танис уносит её прочь. Но нарисованный ею сон не рассказал ей, удалось ли Танису осуществить задуманное. "Что, если Танис потерпел неудачу? Что, если он не смог стереть её из памяти Кишпы? Что, если он сбежит, а она нет? Что Танис будет о ней думать?" — Она бросилась обратно к столу и написала ещё одно письмо, на этот раз для полуэльфа.

Закончив, она перечитала его и закрыла глаза, чтобы сдержать эмоции. Одно было ясно: она знала, что Кишпа не поймёт; он не должен был этого увидеть. Она сложила письмо, положила его в металлическую шкатулку и тут вспомнила, что должна оставить инструмент, которым писала оба письма. Она положила ручку в шкатулку с запиской для Таниса, закрыла её крышкой и, прихватив шкатулку, выбежала на улицу в сгущающихся сумерках.

По пути к восточным воротам Анкатаваки Бранделла остановилась на том месте, где Танис убил гигантского паука. «Воин помнит все поля своих сражений», — подумала она и закопала здесь металлический ящик. Позже она расскажет об этом Танису. Если он выживет, а она нет, она хотела, чтобы он знал: он никогда не должен чувствовать себя потерянным.

Разрыв с Мертвигом был достаточно болезненным, но узнать, что Бранделла его бросила, Кишпа был не в силах. Он стоял в одиночестве, тихо всхлипывая и сжимая в одной руке яркий шарф, а в другой — её записку.

В голове у него крутилась тысяча отвратительных мыслей о предательстве. В своей записке она говорила о любви.

"Что она знала о любви, если могла так с ним поступить? Что она знала о любви, если могла так легко исчезнуть с незнакомцем? И эта чепуха о том, что он будет воображать и вспоминать её в старости, — как полуэльф убедил её в этом? Зачем Танис сочинил эту ложь?"

— Я должен был дать ему утонуть, — кричал он на фигуры, нарисованные Бранделлой на стенах и потолке. — Я должен был убить его сто раз за то преступление, которое он совершил, украв мою Бранделлу. Мою Бранделлу! Не его!

Возможно, она и поддалась на его уловки, но она узнает о его обмане и вернётся ко мне с ещё большей любовью, чем прежде.

"Я верну её!" — поклялся он. — "Я должен!" — Но он не двигался с места.

Ему всё ещё не верилось, что она ушла. Он ещё раз взглянул на шарф и записку в своих руках. Внезапно он выкрикнул что-то неразборчивое, скомкал письмо и швырнул его вместе с шарфом в стену.

Еще до того, как они ударились и упали на пол, он бросился за ними, быстро подхватив их с нежностью, с какой можно было бы поднять ребенка. Это было все, что у него осталось от нее. По крайней мере, на данный момент.

* * *

Они стояли у восточных ворот. На земле, где всего несколько часов назад был разбит враг, все еще виднелись пятна крови.

— Я думал, что ты передумала, — признался Танис.

— Я много раз обдумывала это, — с тревогой ответила Бранделла. — Если бы я не привыкла к магии Кишпы, я бы решила, что всё, что ты говоришь, — бред сумасшедшего. Даже сейчас я сомневаюсь, стоит ли мне доверять свою жизнь тому, от кого мне следовало бы бежать.

— Мои заверения ничего не значат. Только когда ты увидишь, что тебя освободили, ты поймёшь, что я говорил правду.

Она стояла без тени смущения, опустив руки. На поле боя вдалеке запела луговая птица, а затем замолчала.

— Тогда я жду.

Солнце село, и единственным источником света были два факела, освещавшие восточные ворота. Танис взял один из них в руки.

— Следуй за мной. Нам нужно попасть в одно место, — объявил он с большей уверенностью, чем испытывал на самом деле. — Именно оттуда магия Кишпы перенесёт нас.

Танис взял ее за руку и повел прочь из Анкатаваки сквозь темнеющую ночь. Воздух был сладок, и полуэльф представил, как он ведет свою женщину на прогулку под звездами.

"Взгляни на нее", — подумал он, оглядываясь через плечо. "Она пришла так охотно, с такой любовью, чтобы быть со своим мужчиной. Какой контраст с Китиарой!"

Фехтовальщица поступала так, как ей хотелось; во всяком случае, Танис последовал ее совету. Но Бранделла… Танис нахмурился.

"Если бы только эта ночь принадлежала ему, а не Кишпе. Но о чём только он думал? Он пришёл, чтобы выполнить поручение старика, а вместо этого размышлял о том, как бы украсть воспоминания мага? Это он — Танис, а не Мертвиг, должен предстать перед судом", — подумал полуэльф.

Но Бранделла так нежно ему улыбнулась. Её рука так идеально легла в его ладонь...

Танис споткнулся о пень и едва не упал.

— Ты в порядке? — Бранделла подошла ближе, и он почувствовал аромат полевых цветов и гвоздики. В темноте её блузка цвета лесной зелени казалась чёрной. Её глаза сияли на фарфоровом лице.

— Э-э, думаю, да, — ответил он. Чтобы скрыть смущение, Танис посветил факелом на пень, как будто изучал причину своей оплошности. Тень пробежала по верхушке пня, когда свет пронесся рядом.

— Лощина, — сказал полуэльф. — Кажется, мы уже близко. Именно здесь Скоуарр спас мне жизнь. Это значит, что я стоял вон там, когда впервые появился в этом месте. — Он направил свой факел в центр поросшего травой луга.

По какой-то причине — Танис надеялся, что это было желание Бранделлы продлить их совместное времяпрепровождение — они вдвоем очень медленно пошли в указанном направлении. Он все еще держал ее за руку.

Наконец, он сказал:

— Я думаю, это то самое место, где я появился. — Он глубоко вздохнул.

— Подожди! — На ее освещенном факелом лице не было страха. Что-то еще шевельнулось в нем, но он не знал, что это значит.

— Что случилось? — он спросил. Заговорила Бранделла.

— Если что-то пойдет не так...

— Все будет в порядке.

— Послушай меня, — приказала она, притягивая его к себе. — Если ты вернёшься в свой мир без меня… если я не смогу оставить память о Кишпе… если я исчезну… тогда иди к тому месту, где ты убил гигантского паука. Я оставила кое-что для тебя там, у подножия баррикады, в ящике. Это только для тебя. Для тебя, Танис. Ты понимаешь?

— Да, — сказал он. Его разум, захваченный её близостью, словно опустел.

— Пора, — наконец добавил он. — Ты готова? — Она закрыла глаза и кивнула.

Взяв её за руку, Танис крикнул в темноту:

— Кишпа! Верни нас! Бранделла снова твоя. Освободи её! — Ничего не произошло. — Кишпа! — Я здесь, — ответил голос Кишпы. Танис почувствовал облегчение — "В конце концов, они не умрут в памяти мага."

Но тут тело Таниса напряглось от шока. Это был голос молодого человека, а не старого мага, находящегося при смерти. И Танис почувствовал, как к его спине прижалось острие ножа.

— Если ты попытаешься обернуться, — сказал Кишпа голосом таким же острым, как его нож, — я воткну этот клинок тебе в спину так глубоко, что его кончик выйдет у тебя из груди.

Танис не пошевелился. Однако Бранделла развернулась и бросилась к Кишпе.

— Ты не понимаешь, — взмолилась она, протягивая руки к своему возлюбленному. Кишпа оттолкнул её.

— Я понимаю достаточно, — прорычал он. — Полуэльф набил тебе голову хитроумной ложью, а ты был настолько глупа, что послушалась его.

— Это не ложь, — сказал Танис, стараясь не двигаться. — Ты стоишь на пути своего последнего желания.

— Думаю, нет, — выплюнул Кишпа. Думаю, никакой «магии» не существует. Скорее, мой странный друг, ты стоишь на пути своего последнего вздоха!

— Нет, Кишпа! — воскликнула Бранделла. Она бросилась к его руке.

Танис тут же отпрыгнул от мага, и клинок вонзился в воздух. Но Кишпа тоже был проворен. Он прыгнул вперёд, когда Танис развернулся, и полуэльф увидел, как в него летит нож.

Правая рука Таниса взметнулась вверх и схватила за запястье руку с ножом, и на мгновение они сцепились в схватке.

Это длилось недолго. Танис был намного сильнее их обоих, и он не только оттолкнул нож, но и сбил мага с ног.

— Я мог бы убить тебя с помощью магии, — крикнул Кишпа, поднимаясь на ноги с искажённым от ярости лицом, — но я лучше сделаю это голыми руками. Ты предатель и вор. Ты злоупотребил моим доверием и украл мою женщину.

Когда Кишпа бросился на Таниса с ножом, Бранделла пробежала между ними, крича:

— Прекратите! — Кишпа не остановился. Танис оттолкнул её локтем, подставив себя под удар мага.

Но прежде чем Танис успел пошевелиться, из темноты выпрыгнула маленькая фигурка, врезалась в плечо Кишпы, развернула его и повалила на землю.

Это был Скоуарр.

Маг был скорее удивлён, чем ошеломлён. Он быстро пришёл в себя и вскочил на ноги. А вот с Узкоплечим дело обстояло не так хорошо. Он упал на землю головой вперёд и остался лежать неподвижно, из носа у него текла кровь.

В ярости Кишпа бросился на Скоуарра с явным намерением разрубить Узкоплечего, как дыню.

Танис обнажил свой клинок, и меч заблестел в ночи красным светом.

— Оставь его в покое! — приказал полуэльф. — Он тебе не враг. Его единственное преступление в том, что он мой друг.

— Это уже само по себе преступление! — заявил Кишпа.

— Тогда ты должен убить меня тоже, — вызывающе сказала Бранделла. — Я тоже его друг. Как и ты должен быть.

Она встала перед Кишпой, преграждая ему путь к рослому человеку, который лежал, оглушенный, на лесной прогалине.

— Это безумие, — закричал маг. Он отвернулся от Скоуарра и двинулся на Таниса, угрожающе размахивая ножом в руке. — Кто тебя сюда послал? — потребовал Кишпа. — Что за злая магия стоит за всем этим?

— Говорю тебе, здесь нет ничего злого, — настаивал Танис, держа зачарованный меч наготове. — Это ты меня сюда послал!

— Пф! Я в это не верю! — С этими словами Кишпа взмахнул ножом, целясь Танису в голову.

Полуэльф инстинктивно попытался поднять свой меч, чтобы отразить удар. Но не смог. Красное свечение исчезло, а меч стал слишком тяжёлым, чтобы его поднять. В последний момент Танис отскочил в сторону, и клинок Кишпы рассек его кожаную тунику.

Маг горько рассмеялся.

— Твой меч нельзя использовать против того, кто его зачаровал. Ты умрёшь.

Танис выронил клинок, но остался на месте. Он не побежит.

— Он беззащитен, — крикнула Бранделла, бросаясь к Кишпе. — Ты не можешь убить безоружного. Это не в твоём духе. Неужели это тот Кишпа, которого я любила? Которого я всё ещё люблю? — Она потянулась к нему, но он снова оттолкнул её.

— Неужели это та Бранделла, которая бежала от меня? Которая предала меня? — воскликнул маг.

С грацией кошки ткачиха длинными, уверенными шагами подошла к Танису. В одной руке она держала пылающий факел, а другой взяла Таниса за руку. Затем она подняла глаза к звёздному небу и воскликнула:

— Кишпа! Волшебник мудрости и любви, услышь меня в своём воображении. Прости себя за свою неопытность, ревность и юношеский задор. Я знаю, что ты всегда был добрым и великодушным человеком. И я всегда буду помнить тебя. Освободи меня, чтобы я могла помнить тебя так же, как ты помнил меня.

Никто не пошевелился. Даже Кишпа. Они ждали грома. Молнии. Облачка дыма. Ничего не произошло.

Маг шагнул вперёд.

— Отпусти его, — тихо сказал он.

Она начала ослаблять хватку, но Танис не отпускал её руку. В воздухе больше не чувствовался сладкий аромат леса; он вообще ничем не пах. Ветер больше не ласкал его; он перестал дуть. Звёзды больше не были таинственными; они исчезли в чёрной пустоте. Что-то происходило…

Танис хотел что-то сказать, предупредить их, но не успел. Мир исчез. Не было ни света, ни тьмы, ни оттенков серого. Ни тепла, ни холода, ни каких-либо других ощущений. Не существовало ничего, кроме пустоты… и медленного, неровного биения сердца… и Бранделлы.

Она парила в этом загробном мире вместе с ним, держа его за руку, но казалось, что она находится за много миль от него. Казалось, она пыталась что-то сказать, но он не мог разобрать её слов в гнетущем мраке. Несмотря на своё эльфийское зрение, он едва мог её разглядеть. Когда он попытался притянуть её ближе, то обнаружил, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Когда он попытался окликнуть её, то понял, что звук его голоса заглушает глухой стук невидимого сердца.

Затем, без всякого предупреждения, сердце забилось быстрее. И сильнее. Мрак медленно рассеивался. Краски, звуки и привычные зрелища вернулись. Но не знакомый вид Кишпы, охваченного ревнивой яростью. Память старого волшебника изменилась — возможно, намеренно, подумал Танис, — и теперь полуэльф обнаружил, что идет, повернув голову, и смотрит на Бранделлу. Она собиралась заговорить с ним, когда он споткнулся обо что-то и чуть не потерял равновесие.

— С тобой все в порядке?

— Э-э-э… Думаю, да, — сказал он, направляя факел на предмет, который стоял у него на пути. — Это был пень.

— Я не это имела в виду. Я имела в виду то, что произошло, когда всё погрузилось во тьму… когда Кишпа чуть не… — у неё перехватило дыхание, — когда он чуть не… чуть не умер.

— Ты испугалась? Танис взял её за другую руку.

— Не за себя, — сказала она. — За Кишпу. Я почувствовала его, ощутила его близость так, как никогда раньше. Я заговорила с ним. Он понял, что это я, и я почувствовала его радость. Ты слышал, как забилось его сердце? Он так хочет жить!

Танис возразил:

— И он так хочет помочь тебе жить. Смотри! — Полуэльф указал на пень. — Разве ты не видишь? Он перенёс нас в то время, когда я споткнулся об этот полый ствол дерева. Он не хочет, чтобы нас снова поймал его младший двойник. Он дал нам шанс, и мы должны воспользоваться им по максимуму. — В его голове роились идеи. — Дай мне три длинных куска ткани, — потребовал Танис.

— Зачем?

— Нет времени объяснять. Просто дай мне ткань. Она трижды разорвала подол своей блузки длиной до бёдер и протянула ему куски зелёной ткани. — Что теперь? — спросила она с серьёзным лицом.

Танис взял куски и сказал:

— Залезь внутрь ствола и возьми с собой факел. — Она выглядела неуверенной.

— А ты?

— Просто залезай!

Из дупла пня в ночное небо ударил луч света. Кишпа увидел его и бесшумно приблизился. Он подумал, — "не спустились ли Танис и Бранделла в туннели под скалами? Это объяснило бы появление света".

Очевидно, он был недалеко от них. Магия Кишпы помогла ему выследить их. Остальное сделает его гнев. Маг вытащил нож и направился к источнику своей ярости.

* * *

Танис присел за пнем, укрывшись в тени, отбрасываемой факелом Бранделлы. Он услышал Кишпу раньше, чем увидел его. Благодаря своему острому эльфийскому зрению, он вскоре увидел и мага. Он также заметил нож.

Он не хотел причинять вреда магу, но и сам не хотел пострадать или погибнуть. И он определённо не хотел убивать волшебника хотя бы потому, что такое действие могло привести к тому, что маг перестанет существовать в будущем. В таком случае убийство молодого Кишпы было бы равносильно убийству его самого и Бранделлы.

"Почему умирающий старик не стёр их из своей памяти? У него была такая возможность, но он этого не сделал. А может, он не смог этого сделать." — Танис покачал головой. Он отказывался в это верить.

Кишпа приближался, и Танис проклял себя за то, что отвлёкся. Ему нужно было точно рассчитать время, иначе нож мага вонзился бы в его тело по самую рукоять… а клинок был длинным.

Полуэльф едва заметно изменил положение, словно животное, готовящееся прыгнуть на добычу. И Кишпа остановился. Казалось, он почувствовал опасность. Танис понял, что его могла предупредить его магия. Невозможно было сказать наверняка, поэтому полуэльф сохранял спокойствие и ждал, когда Кишпа сделает следующий шаг.

Маг вглядывался в темноту, но, по-видимому, не видел ничего необычного, а затем медленно направился к пню, словно заворожённый светом, исходившим изнутри.

Танис, наблюдая за его приближением, ещё глубже спрятался за пнём, чтобы его не было видно. Даже когда мага осветил свет, исходивший изнутри полого дерева, Танис оставался неподвижным и ждал.

Выйдя из темноты, маг, казалось, осмелел и стал двигаться быстрее. Три быстрых шага привели его к краю пня, и он наклонился, чтобы посмотреть вниз. Прежде чем Кишпа успел сфокусировать взгляд на горящем факеле внизу, Танис поднялся со своего укрытия и замахнулся правым кулаком на голову мага.

Его мощная правая рука уже была готова поразить цель, когда произошло размытое движение, и из темноты вылетела маленькая фигурка, ударив Кишпу и Таниса. От удара они отскочили друг от друга.

Маленькой фигуркой, ударившей их, был Скоуарр.

Снова.

Танис совсем о нём забыл. Он тихо выругался.

Узкоплечий упал на землю и на мгновение потерял сознание.

Пока Скоуарр наблюдал за происходящим, Кишпа и Танис обошли пень, освещая его призрачным светом факела. Маг всё ещё держал в руке нож, но Танис благоразумно не стал доставать свой меч.

— Я не причиню тебе вреда, — тихо сказал Танис.

— Но я хочу причинить тебе вред, — сердито ответил маг.

— Танис! — воскликнула Бранделла.

Раздался свист яркого, ослепляющего света. Бранделла бросила факел прямо в дупло пня. Повинуясь инстинкту, маг бросился за ним.

Пока волшебник отвлекался на факел, Танис перепрыгнул через дупло, отбросил горящую деревяшку в сторону Скоуарра и врезался головой в грудь Кишпы. Маг упал.

Они сцепились на земле, и Танис отчаянно пытался увернуться от яростных выпадов Кишпы. Ему это почти не удавалось. Лезвие полоснуло полуэльфа по верхней части правой руки, оставив рану, из которой по запястью потекла кровь.

Кишпа пытался нанести более глубокий удар, в то время как Танис пытался прижать свободную руку мага. Кишпа оказался удачливее полуэльфа: на этот раз клинок вонзился в верхнюю часть спины Таниса, разрезав его тунику и оставив на левом плече тонкую струйку крови, которая текла по диагонали.

Когда Танис почувствовал, как клинок во второй раз пронзает его плоть, боль наконец заставила его с силой ударить Кишпу кулаком в левое плечо. Удар обрушился на мага, как молот, и его рука содрогнулась, но он не выронил нож.

Однако Танис был так занят тем, что пытался отобрать у Кишпы его клинок, что не обратил внимания на другую руку мага. Кишпа схватил камень и ударил им Таниса по затылку. Полуэльф мгновенно обмяк.

Скоуарр наблюдал за всем происходящим, уронив челюсть. Кишпа, придавленный полуэльфом, попытался сбросить противника с себя. Танис, возможно, не понимал, где он находится и с кем сражается, но, несмотря на боль и замешательство, он изо всех сил старался удержаться на Кишпе.

Маг снова ударил его камнем, но на этот раз камень попал Танису в спину, а не в голову. Новая волна боли помогла полуэльфу прийти в себя. Прежде чем маг успел ударить его ещё раз, Танис схватил Кишпу за волосы и стал бить его головой о землю, пока глаза мага не остекленели и он не перестал сопротивляться.

— Помоги мне, — прохрипел Танис Скоуарру.

Скоуарр с трудом поднялся на ноги.

— Помочь тебе? — пискнул он. — Зачем? Бой окончен.

Танис с трудом поднялся на колени. Он покачался там мгновение, прежде чем упасть.

— О, — сказал Скоуарр, спеша к полуэльфу. — Давай, я помогу тебе встать.

— Нет. Вот, — слабым голосом произнес Танис, протягивая три полоски ткани от рубашки Бранделлы. — Свяжи ему руки и ноги. И заткни ему рот кляпом.

Узкоплечий взял три куска ткани и сразу же принялся за работу, пока Танис лежал рядом, пытаясь избавиться от боли и вялости.

— Как же это делается? — спросил Скоуэрр, демонстрируя сложный узел, стягивающий запястья мага.

— Хорошо.

Кишпа зашевелился.

— Быстрее! — поторопил Танис. — Ты должен закончить, пока он не успел произнести заклинание.

Скоуарр быстро засунул магу в рот кусок ткани и начал лихорадочно связывать Кишпу.

— Что ты делаешь? — спросила Бранделла, вылезая из дупла. На её лице страх боролся с гневом.

— Убеждаюсь, что меня не превратят в дерево или рыбу, — ответил Скоуарр.

— Это необходимо? — потребовала она, поворачиваясь к Танису.

Полуэльфу удалось подняться на ноги, но они подкашивались.

— Если мы хотим получить преимущество, то да, — ответил он.

— Преимущество в чём? — спросила она, разглядывая ткань, которая удерживала Кишпу в беспомощном положении. Танис предостерегающе посмотрел на неё, но она отмахнулась от него.

— Возможно, нам придётся связать его, но я прослежу, чтобы путы не были слишком тугими. Куда бежать? — повторила она.

— Туда, где умирает старый Кишпа, — объяснил он. — Это по пути к Утехе. Я тут подумал: может, нам стоит быть поближе к тому месту. Может, поэтому он не смог вытащить нас из своей памяти: мы слишком далеко.

Она смягчилась при упоминании древнего мага и посмотрела на Кишпу сверху вниз.

— Я так рада, что ты успел постареть, — прошептала она.

— Это гораздо лучше, чем альтернатива, — согласился Скоуарр, который явно не понимал, о чём она говорит.

— Пойдём, — сказала Танис. — Мы не можем терять ни минуты. Теперь ты, как и я, знаешь, насколько близок к смерти наш старый друг. Наше путешествие займёт время, а у него его почти не осталось.

— Я иду, — ответила она. Но она не встала, потому что Кишпа открыл глаза.

Из-за кляпа во рту он мог издавать только неразборчивые звуки.

Она поцеловала его в лоб.

— Прости, — сказала Бранделла. — Я не могу тебе помочь.

Он снова попытался заговорить, качая головой и умоляя её взглядом.

— Я люблю тебя, — сказала она, — но Танис говорит правду. Послушай меня: я слышала, как бьётся твоё древнее, отважное сердце, и я говорила с тобой. Я чувствовала твоё присутствие повсюду вокруг себя. Ты умираешь, вспоминая, какими мы были раньше. Вот только меня больше не будет, когда ты… когда ты умрёшь. Ты этого не хотел, поэтому послал Таниса за мной. Я знаю, это звучит невероятно, но это правда. Я бы хотела, чтобы ты в это поверил.

Кишпа в отчаянии закатил глаза и издал ещё несколько звуков, которых она не поняла. Он явно хотел, чтобы она вынула кляп. Она покачала головой и погладила его по волосам, таким же чёрным, как у неё, но прямым.

— Я отправляюсь с Танисом туда, где ты умрёшь, почти через сто лет в будущем, — прошептала она. — Он надеется, что там магия сработает лучше. Что бы ни случилось... — Она не смогла договорить. Она просто наклонилась над ним, обняла его и поцеловала в глаза.

Он давился кляпом, пытаясь заговорить с ней, но Танис оттащила её.

Кишпа начал биться на земле, пытаясь освободиться.

— Пойдёмте, — поторопил Скоуарр.

— Ты не пойдёшь, — ответила Танис.

— В конце концов он сам освободится от пут, — сказала Узкоплечий. — Когда он будет свободен, то, что он сделает со мной, если я буду здесь, уже не будет смешным. А смех — это дело всей моей жизни. Так что я пойду с вами двумя.

О ночных путешествиях не могло быть и речи: дороги могли быть смертельно опасны. В темноте человек мог с такой же лёгкостью упасть в канаву и сломать ногу, как и попасть в лапы к ворам. Однако у Таниса, Бранделлы и Скоуарра не было выбора. Им пришлось идти в темноте. Освещая себе путь единственным факелом, они двинулись на восток. Но не успели они уйти далеко, как Бранделла приказала:

— Стой!

— Что такое? — С тревогой спросил Скоуарр. Его светло-каштановые волосы стояли дыбом по всей голове. Сегодня вечером он больше походил на комика, чем на спасителя Анкатаваки.

Бранделла сделала жест рукой.

— Поднеси факел поближе к Танису.

Озадаченный полуэльф застыл на месте, когда Узкоплечий направил факел в его сторону.

— Как я и думала, кровь, — укоризненно произнесла Бранделла. — Почему ты мне не сказал?

— Я... — Она перебила его:

— Не важно. Я знаю. Ты не хотел меня беспокоить. Или раны не болят. Или ещё какая-нибудь глупая отговорка. Что ж, мы остановимся прямо здесь и сейчас и обработаем твои раны, чтобы ты не умер у нас на руках.

— Нет времени... — снова попытался Танис.

— Тихо! — приказала она. Это была не та ткачиха, склонная к самоанализу; Танис увидел Бранделлу, которая осыпала стрелами нападавших людей — "неужели это было меньше суток назад?"

— Ты рисковал жизнью ради меня; самое меньшее, что я могу сделать, — это рискнуть своим будущим ради тебя, — быстро сказала она. — Мы останавливаемся! -Спорить было бесполезно.

Танис позволил ей осмотреть порезы и обработать их ещё одним куском ткани — на этот раз отрезанным от нового костюма Скоуарра, несмотря на его протесты.

— По крайней мере, порезы больше не кровоточат, — сказала Бранделла, работая так близко к ране, что Танис чувствовал её дыхание на своей коже. — И всё же мне бы хотелось, чтобы у нас была мазь.

— Всё в порядке, — заверил её Танис. Её руки были тёплыми, а прикосновения — нежными. Для полуэльфа этого было достаточно.

Наконец Бранделла сказала, что они могут продолжать путь. Они шли почти всю ночь, останавливаясь только для того, чтобы ткачиха время от времени осматривала раны Таниса. В конце концов, усталость начала одолевать их.

— Утром у нас будет больше времени, если мы немного поспим до рассвета, — предложил Скоуарр после того, как споткнулся о валун на обочине тропы и упал. Он потер берцовую кость, которую ободрал о гранит.

— Он прав, — признала Бранделла.

Танис неохотно согласился. Они нашли ровную, поросшую травой площадку недалеко от тропы и устроились там, чтобы немного отдохнуть. Скоуарр вызвался первым нести дозор.

Он тут же заснул.

* * *

Танис резко проснулся. Какой-то звук потревожил его сон. Моргая в сером рассветном тумане, он увидел, что факел погас. Он сел и снова прислушался, пытаясь понять, что его разбудило. "Может, в кустах зашевелилось какое-то животное? Или это был просто сон? Может, Скоуарр слишком громко храпел?"

— Храпел! — тихо возмутился Танис. — Скоуарр!

Стройный человек лишь пошевелился и что-то пробормотал. Звук, разбудивший его, снова донёсся с тропы, эхом разнёсшись по дремучему лесу. Это был крик, слабый, но безошибочно узнаваемый.

— Вставай! — крикнул Танис, вскакивая на ноги и хватаясь за меч.

— А? — пробормотал Скоуарр. Он уставился на него стеклянным взглядом. — Я не спал!

Бранделла осторожно поднялась на ноги. Она могла бы сойти за оленя, так бесшумно она передвигалась по поляне. Она ничего не сказала, но в ее глазах был вопрос.

— Следуйте за мной, но ведите себя тихо, — сказал Танис. — Не показывайтесь на глаза, если можете. И с этими словами Танис бросился бежать по тропе.

Он оставил ножны позади; его обнаженный меч светился красным от предвкушения. Деревья мелькали мимо, когда он мчался по тропе. Крики стали громче. Он был уже близко и замедлил шаг. Крики, казалось, доносились прямо из-за поворота.

Тропа повернула, и он тоже — натыкаясь прямо на группу из четырех гоблинов, которые напали на гнома Мертвига и его жену Йеблидод. Она кричала и забрасывала злобных существ камнями.

У Мертвига текла кровь, но он продолжал сражаться с чудовищами. Однако существ было слишком много для одного гнома. Он размахивал своим мощным боевым топором, но этого было недостаточно. Его несколько раз ударили ножом, причем довольно сильно. сломанный зуб гоблина торчал из его правой ноги. Тем не менее, он продолжал сражаться.

Танис бросился на гоблинов, выкрикивая проклятия при каждом взмахе своего меча.

Существа, которые, как правило, получали удовольствие от боя, пока перевес был в их пользу, похоже, не возражали против второго противника. В конце концов, два к одному — неплохие шансы, и измученный гном уже был готов упасть.

Самый высокий из гоблинов, грязно-оранжевый монстр с лимонно-желтыми глазами, стоял ближе всех к Танису. Он повернулся лицом к полуэльфу, держа в одной руке широкий меч, а в другой — дубинку, подозрительно напоминавшую человеческую бедренную кость. Одним простым движением запястья высокий гоблин швырнул дубинку прямо в голову Таниса. Дубинка перевернулась в воздухе, и Танис разрубил кость мечом — на этот раз удачно.

Испуганное существо, бросившее дубинку, фыркнуло и пробормотало что-то на гоблинском языке. Танис, который знал несколько фраз на гоблинском, невесело улыбнулся. Это было слово «Удача!»

Гоблин замахнулся мечом на приближающегося незнакомца, явно ожидая, что Танис по глупости напорется на острие его клинка. Танис продолжал идти. Вот это удача.

Танис действительно попал под удар меча гоблина, но ловко парировал его. Подойдя ближе, он ударил существо кулаком в горло. Гоблин упал на землю, задыхаясь.

Увидев это, трое других гоблинов бросили сражаться с Мертвигом, чтобы сразиться с новой неожиданной угрозой. Двое гоблинов бросились на Таниса, один из них размахивал боевым топором в своих длинных лапах, другой — окровавленным палашом. Третий начал обходить полуэльфа сзади, держа в руках топор.

Вскоре он оказался совсем рядом с Танисом, с поднятым наготове топором, но в этот момент упал набок, и большой камень сильно ударил его в лицо, разбив скулу и нос.

Бранделла метнула гранитный булыжник.

Скоуарр подбежал к поверженному гоблину, чтобы убедиться, что тот больше не поднимется. Он опустился на колени рядом с оглушённым существом и спросил:

— Ты из тех невезучих гоблинов, которые, даже если бы пошёл дождь из супа, держали бы в руке только вилку? — Существо не рассмеялось. Оно не могло. Ему перерезали горло. Глаза, тусклые как при жизни, так и после смерти, закатились.

Двое оставшихся гоблинов оскалили свои острые клыки; незваные гости уравняли шансы. Танис воспользовался тем, что гоблины были застигнуты врасплох, и вонзил меч в живот одного из них, но отвратительное существо вцепилось в клинок и не отпускало его. Когда умирающее существо отвернулось от Таниса, оно вырвало меч из руки полуэльфа.

В тот же момент другой гоблин нанёс Танису скользящий удар боевым топором в то же место на плече, которое ранил Кишпа. Танис поморщился от боли и попятился, едва не споткнувшись о корень дерева.

Гоблин-разбойник воспользовался преимуществом и снова замахнулся. Танис отскочил в сторону, но на этот раз потерял равновесие и упал. Последний гоблин ухмыльнулся — и тут боевой топор Мертвига ударил его сзади, проломив череп.

— Ну и наглость — так меня игнорировать, — сплюнул гном на мёртвого гоблина у своих ног. Затем он со стоном тяжело опустился на землю.

Йеблидод подбежала к нему.

* * *

Танис вырвал зуб из ноги Мертвига, а затем Йеблидод применила свою целительную силу к своему мужу. По крайней мере, она попыталась. Гном был тяжело ранен; то, что он так благородно и так долго сражался, свидетельствовало о его храбром сердце. То, что он вообще выжил, когда солнце взошло над Кринном, было всецело заслугой Йеблидод.

— Ты спас мне жизнь во второй раз, — смиренно сказал Танис умирающему гному. Мертвиг покачал головой и закашлялся. На его губах появились пятна крови. — Ты заступился за меня… дважды, — наконец прохрипел он. — Ты был рядом… когда мне больше всего была нужна… нужна была помощь. Я этого не забуду.

— Ш-ш-ш, — успокаивала его Йеблидод. — Отдохни.

Деревья, окутанные утренним туманом, безмятежно покачивались над головой, контрастируя с мучительной сценой внизу.

— Что ты делаешь здесь, на пути к Утехе? — спросила Бранделла жену Мертвига.

— Самоизгнание, — ответила почтенная гномиха, прикладывая мокрую ткань к разгорячённому лбу мужа. — Канфо настаивал на суде, а Мертвиг не смог стерпеть такого оскорбления. Мы ушли прошлой ночью.

— Вот так просто? — спросила она. — После стольких лет?

— Да, — сдержанно ответила Йеблидод, и её зелёные глаза заблестели над слегка горбатым носом. — Я не хотела идти, но таково было желание Мертвига. Мы собрали всё, что у нас было, сложили в ручную тележку и ушли.

— Но твоя тележка… — растерянно спросила Бранделла. Она прищурилась, глядя сквозь туман на ярко раскрашенную тележку.

— Это не… — перебил её Танис. — Их повозка упала в море, когда они пытались спасти меня и Скоуарра.

Йеблидод слегка покраснела.

— Соседка и подруга одолжила нам свою повозку. У нас в Анкатаваке всё ещё есть друзья, что бы там ни думал Мертвиг, — добавила она с грустью.

Все трое некоторое время сидели молча, наблюдая за тем, как глаза Мертвига закрываются, словно он спит.

— Ты не можешь продолжать путь, — внезапно сказал Танис женщине-гному. — Мертвиг слишком болен. Ты и сама прошла через испытания. Ты должна вернуться в Анкатаваку. Его гордость сейчас не так важна, как его жизнь. Мертвиг снова открыл глаза.

— Нет! — взмолился он. Он схватил Таниса за руку. — Я не вернусь.

— Почему? — спросила Бранделла. Гном отвернулся.

— У меня нет друзей… Я не знаю друзей… в Анкатаваке, — задыхаясь, произнёс он.

— Конечно, знаешь, — настаивала Бранделла. — А как же Кишпа? — Он покачал головой с бесконечной печалью в глазах. Глаза Бранделлы наполнились слезами. То же самое произошло и с Йеблидод.

— Вы с Кишпой так долго были близки — и вот до чего дошло, — тихо сказала ткачиха. Женщины поднялись и отошли на небольшое расстояние, обнявшись. Мертвиг смотрел им вслед.

— Где человек? — спросил гном, хватая Таниса за руку.

— Скоуарр стоит на страже. Что? Ты хочешь с ним поговорить? — Танис попытался встать.

— Нет, — хрипло возразил Мертвиг. — Только ты. Наедине. Пока я могу.

Танис наклонился ближе.

— Что такое? — Мертвиг поджал губы и пристально посмотрел на полуэльфа. — Я не могу… не могу рассказать Йеблидод… или Кишпе… никому, — прохрипел он. — Но я… должен.

— Рассказать что? — спросил Танис, стараясь говорить тихо.

— Правду. Перед смертью. Я не могу… не могу унести её с собой в… в могилу.

Танис начал возражать, но остановился. Было очевидно, что гном долго не протянет.

— Я слушаю, — мягко сказал Танис.

— Я виновен… виновен, — сказал Мертвиг и вздрогнул. — Я украл… украл, чтобы купить… чтобы купить стеклянный шар. Я солгал. Но я не мог признаться в этом. Не перед… Йеблидод. — Ты понимаешь? — Танис уже собирался ответить, когда рядом с ним резко затормозил Скоуарр. — Кто-то идёт! — объявил он, едва сдерживая волнение. — Думаю, это Кишпа. Нам нужно идти! Танис поднял руку, останавливая Скоуарра. Он повернулся к Мертвигу, чтобы сказать, что всё понял. Но старый гном был мёртв.

Полуэльф быстро отвёл Бранделлу и Скоуарра в безопасное место за деревьями неподалёку.

— Он скоро придёт, — сказал Узкоплечий.

Человек был прав. Кишпа решительно шагал по тропинке в развевающейся алой мантии, почти чёрной в неясном свете зари. Бранделла инстинктивно пошла ему навстречу; она знала, что почувствует Кишпа, когда выйдет на поляну и увидит, что Мертвиг мёртв. Танису пришлось схватить её за руку, чтобы остановить.

— Йеблидод будет там с ним, — тихо сказал Бранделле полуэльф. Она кивнула и тихо всхлипнула.

— Мы обойдём лагерь по широкой дуге, — добавил Танис, обнимая Бранделлу за плечи. — Нам лучше уйти.

* * *

Они шли не останавливаясь, не зная, насколько близко позади них может быть юный Кишпа, и не зная, когда тьма смерти погасит их надежду оставить память древнего волшебника.

Через два дня они добрались до леса, в котором Танис много лет спустя переживёт страшный пожар и подружится с умирающим магом. Деревья были не такими высокими, какими Танис их помнил до пожара, и пруд был не таким широким. Однако место, где Кишпа однажды сядет и начнет творить свою магию, было легко найдено. Танис привел Бранделлу на это место и сказал:

— Прямо сейчас он думает о тебе, стоя на этом самом месте.

Бранделла опустилась на колени и погладила прохладную, влажную траву.

— Я... — начала она и сглотнула. — Я пыталась представить, как бы выглядел Кишпа в старости.

Танис не смог помочь ей, не рассказав о разрушительном действии пламени. Он задумался в поисках ответа.

Скоуарр спас его.

— Вы уже уходите? — крикнул человек с берега пруда. Он изо всех сил старался скрыть свою печаль.

— Мы попытаемся, — ответил Танис. — Давай попрощаемся, друг мой.

Скоуарр, на котором был едва ношенный новый костюм, а вихры на голове были на удивление аккуратно уложены, бросил в воду последний камень и направился к полуэльфу и Бранделле. Он обнял их обоих.

— Я ненавижу прощания, — сказал он. — Они никогда не бывают смешными.

Танис кивнул.

— Я буду часто думать о тебе, — сказал он.

Бранделла поцеловала его в щеку. Он покраснел.

— Ты можешь думать обо мне все, что хочешь, — сказал Скоуарр полуэльфу. — А я буду думать о ней.

Несмотря на — нет, благодаря — мрачной атмосфере, все они рассмеялись.

Из глаз Скоуарра потекли слёзы — от смеха, как он настаивал.

— Ладно, — сказал он, — теперь смейся. Ты долго тянул, полуэльф.

И тогда пришло время.

Скоуарр отступил, чтобы посмотреть, как Танис и Бранделла берутся за руки и зовут Кишпу, чтобы тот перенёс их из его памяти в настоящее.

Они скандировали его имя.

Они пели для него.

Они кричали для него.

Они умоляли его.

Ничего не произошло.

— Ты так быстро вернулся? — съязвил Скоуарр.

* * *

Танис забрел в лес, подальше от пруда. Его ноги гудели от усталости, а голова раскалывалась от попыток придумать другой способ добраться до старого Кишпы. В конце концов он понял, что должен взглянуть правде в глаза: он никогда не покинет это место. Он пытался, но у него ничего не вышло. Лучшее, на что мог надеяться Танис, — это то, что старый маг проживёт ещё немного и у Таниса будет время для себя перед неизбежным погружением во тьму.

Теперь, зная, что это последний мир, который он увидит, Танис почувствовал ужасное одиночество. Он пообещал, что встретит своих старых друзей через пять лет в таверне «Последний приют». Этой встречи не суждено было состояться. Когда он не появится, они все станут гадать, что с ним случилось.

Кит решила бы, что он избегает её, если бы она сама появилась. Стурм мог бы предложить отправиться на его поиски, а Карамон ухватился бы за возможность такого приключения. Но Рейстлин, мрачно улыбаясь, никогда бы не позволил брату отправиться в такое путешествие.

Рейстлин. Заподозрил бы молодой маг, что именно магия помешала Танису вернуться к ним? Тас был бы огорчён тем, что полуэльф не вернулся, но потом, скорее всего, забыл бы об этом, потому что так уж устроены кендеры.

Хуже всего Танис переживал из-за Флинта. Старый гном был ему братом, отцом, дядей и другом. Флинту придется нелегко, если он никогда не вернется. Старый гном был груб и хвастлив, но у него было сердце, которое вполне могло разбиться. И оно разбилось бы. Флинт догадывался о том, о чем другие не позволяли себе думать: если Танис не появится в гостинице "Последний приют", это будет означать, что он мертв. — Он отчаянно хотел избавить Флинта от боли, которая постигнет его в тот далекий день.

И тогда Танис понял, что может это сделать.

Полуэльф побежал обратно через лес к поляне, где его ждали Бранделла и Скоуарр. Он продирался сквозь ветви деревьев и перепрыгивал через кусты, но не потому, что знал, как покинуть память мага, а потому, что спешил домой, чтобы увидеться с самым дорогим ему другом.

Из всех его товарищей в этом времени был только Флинт Огненный Горн. Гномы легко могли прожить больше ста лет. Флинт был бы молод и отважен — "или, по крайней мере, настолько отважен, насколько это вообще возможно для Флинта", — поправился Танис.

Если Танис не сможет вернуться к воссоединению, он сделает следующее: найдёт Флинта прямо сейчас.

Бранделла и Скоуарр сидели с широко раскрытыми от удивления глазами, пока он бежал к ним. Он только что прорвался сквозь деревья и обогнул пруд с другой стороны, как вдруг всё изменилось.

Пруд, деревья, холмы вдалеке — всё исчезло, и на его месте мгновенно появилась Утеха. Чтобы пройти этот путь от поляны, потребовались бы дни, но он оказался в Утехе в мгновение ока. "Как будто его желание сбылось. Или нет?"

У подножия массивного валлина, на котором располагалась гостиница «Последний приют», сидели Бранделла и Скоуарр. Они выглядели такими же удивлёнными, как и он.

— Как мы здесь оказались? — растерянно спросил Скоуарр.

— Я не знаю, — ответил Танис. — Если только это тоже не часть воспоминаний Кишпы.

Он опустил глаза, не в силах больше смотреть на Бранделлу, и сказал:

— Оставшееся время ты должна провести со своим магом. Ему хотелось протянуть руку и обнять её, но вместо этого он сказал:

— Найди его, Бранделла. Дай ему понять, что ты его любишь.

А потом он поделился своими чувствами:

— Ты должна дать понять тому, кого любишь, что ты всегда будешь дорожить им. — Его глаза засияли. — Всегда.

Её лицо озарилось. Танис задумался, что бы это значило, но не стал выяснять. Он шёпотом попрощался и поспешил прочь.

* * *

Танис постучал в круглую дверь. Вокруг плоских камней, ведущих к жилищу Флинта на первом этаже, росли сорняки. Танис вспомнил, что поначалу горный гном с опаской относился к перспективе жить на деревьях. Зов эля был достаточно силён, чтобы заманить Флинта на винтовую лестницу в «Последний приют», но гном всё равно предпочитал селиться пониже. Дубовая дверь свидетельствовала о таланте мастера-оружейника: петли, засовы, дверная ручка были выполнены с мастерством.

— Кто там? — спросил знакомый голос, который, как подозревал полуэльф, был приглушён элем.

— Друг.

— Невозможно, — отозвался голос. — Я не... — ик — ни с кем не дружу.

— Это неправда, — возразил Танис.

— Ты называешь меня лжецом? — Танис услышал звук отодвигаемого стула.

— Нет, — поспешил ответить полуэльф. — Вовсе нет. Я просто говорю, что у тебя есть друзья, о которых ты даже не подозреваешь.

Последовала пауза; гном, должно быть, обдумывал такую возможность. Затем

— Хммм. Маловероятно! — последовал ответ.

Танис устало оперся рукой о стену жилища.

— Нам обязательно разговаривать через дверь, Флинт?

— Ты знаешь, как меня зовут? — Кузнец подошел ближе к двери. Танис надеялся, что вспыльчивый гном не стоит с боевым топором в руке всего в нескольких шагах от него. Он постарался, чтобы его голос звучал дружелюбно.

— Более того. Я также знаю, что ты один из четырнадцати братьев и сестер.

Еще одна пауза.

— Кто тебе это сказал?

— Ты сам это сделал?

— Невозможно!

— Пожалуйста, открой дверь.

Танис услышал, как отодвинулась щеколда. Затем дверь распахнулась, и на пороге появился молодой, хоть и пьяный Флинт Огненный Горн.

Полуэльф мог только восхищаться его лицом без морщин, округлым, но ещё не выпуклым носом, подтянутым, хоть и немного пухлым телом. И всё же у него были румяные щёки, густая борода и яркие глаза. Танис и не подозревал, как ему было одиноко, пока не увидел своего старого друга. Едва сдерживая нахлынувшие эмоции, Танис выпалил:

— Я нашёл тебя! — Флинт выглядел невозмутимым.

— Поздравляю. Теперь ты можешь уйти.

Гном тут же начал закрывать дверь.

— Подожди! — Флинт вздохнул, но остановился.

— Что такое? Что?

— Я просто хочу с тобой поговорить.

Танис знал, что Флинт его не узнает, но всё же надеялся, что в глазах гнома мелькнёт узнавание. Он не увидел в глазах гнома ничего подозрительного. Гном вгляделся в полуэльфа, стоявшего в дверном проёме.

— Ты мне не знаком. Ты говоришь не как знакомый. От тебя даже не пахнет знакомым, — раздражённо сказал Флинт. — Ты выглядишь так, будто прошёл через слишком много сражений за слишком короткое время.

Тем не менее Флинт почувствовал странное родство с полуэльфом, возможно, из-за того, что видел нужду в лице незнакомца. Он и сам знал, что такое нужда. А может, подумал гном, я просто пьян. Флинт недружелюбно спросил:

— Поговорить? О чём?

— Можно войти?

— Я сам выйду. Если это по делу, мы поговорим в гостинице.

— Я угощу тебя жареной картошкой Отика с пряностями, — предложил Танис.

Гном поднял на него взгляд, и его борода подозрительно задрожала.

— Какой еще Отик? — Танис покачал головой. Конечно, Отик еще не купил Гостиницу.

— Неважно, — сказал он. — Я угощу тебя элем.

Они поднялись в таверну «Последний приют», расположенную высоко на величественном валлине.

Два старых друга, которым ещё предстояло встретиться в реальном мире, сидели друг напротив друга: один ел картошку, другой пил эль. Танис окинул взглядом большой главный зал таверны. Стены были грязными от сажи, а витражные окна настолько закопчёнными, что невозможно было понять, день на дворе или ночь. Пол выглядел так, будто его не мыли целый месяц. А запах не поддавался описанию. До этого момента Танис ни разу не был так благодарен Отику. Что касается нынешнего хозяина гостиницы, то он казался порядочным, хоть и неряшливым человеком. Он был высоким и худым, с кривым носом и грустными зелёными глазами. Флинт называл его «Эй, ты».

Гостиница и её владелец не имели для Таниса особого значения. Главное, что он был здесь с Флинтом Огненным Горном.

— Так ты хочешь купить одну из моих игрушек? — спросил гном, запивая похлёбку водой.

— Нет. Я… я просто хочу узнать, как у тебя дела, — сказал Танис и тут же почувствовал себя глупо.

Флинт прищурился и склонил голову набок. Казалось, он задумался — работа, которая давалась ему с трудом из-за выпитого плохого эля.

— Я имею в виду, — неловко добавил Танис, — как ты управляешься со своим бизнесом без помощника?

— Зачем мне помощник? Я в расцвете сил! — Гном сел, приняв оборонительную позу.

— Ну, может наступить время, — предположил Танис, — когда тебе понадобится кто-то, кто будет вести твои книги, взыскивать долги с тех, кто должен тебе деньги, и тому подобное.

Флинт допил свой эль и крикнул через плечо:

— Эй, ты, принеси мне ещё! — Хозяин таверны стоял прямо за его спиной и слушал.

— Не знаю, как насчёт остального, о чём ты говорил, парень, но Флинту определённо нужен кто-то, кто будет вытаскивать его из этого заведения, когда он напьётся и ввяжется в драку.

Он сморщил свой кривой нос, схватил кружку Флинта и протёр стол тряпкой, от которой деревянная поверхность стала ещё более жирной.

Танис улыбнулся. Он вытаскивал вспыльчивого гнома почти из каждой таверны Ансалона, когда они вместе путешествовали по стране. Но до этого ещё несколько десятилетий. — Однажды, — тихо сказал он Флинту, — у тебя появится помощник, который будет делать всё это за тебя.

На лице гнома отразилось недоверие.

— Это будет день, когда я назову кендера своим другом, — усмехнулся гном.

Танис подавился картошкой.

— Эй, ты бы налил Танису немного эля, чтобы помочь ему смыть застрявшую в горле еду? — Полуэльф с благодарностью выпил и как раз переводил дыхание, когда чья-то рука тяжело опустилась на его правое плечо.

— Я искал тебя, — сказал Кишпа.

Танис устал убегать от мага. Более того, он устал слышать имя Кишпы на устах Бранделлы. "Чем маг пожертвовал ради этой женщины? Что маг сделал, чтобы показать свою глубокую привязанность?"- По мнению Таниса, Кишпа был далеко не так предан Бранделле, как он сам. Однако женщина любила Кишпу больше всего на свете. И это задевало.

Рука, лежавшая на его плече, не беспокоила полуэльфа. Его беспокоила другая рука. Однажды Кишпа приставил нож к его спине, и он мог сделать это снова. В тот момент Танис был готов сломать эту руку во всех возможных местах. Танис схватил руку, лежавшую на его плече, и всем телом рванулся вперёд, перебросив мага через голову. А также через голову удивлённого Флинта.

Кишпа приземлился на спину, на деревянный стол, который рухнул на пол под его весом.

— А я-то думал, что это ты не даёшь Флинту драться, — пожаловался "Эй, ты", быстро подсчитав стоимость стола и прибавив её к счёту Таниса.

— Он молодец, — одобрительно сказал Флинт трактирщику, когда Танис поднялся и пошёл за магом. Гном на всякий случай поднял свою новую кружку с элем.

— Да, но сможет ли он возместить ущерб? — спросил трактирщик, и его печальные глаза стали ещё печальнее. За время знакомства с гномом он явно привык к дракам в баре.

— Я заплачу за всё, что он разобьёт, — предложил Флинт. — Я не видел хорошей драки с тех пор, как...

— С сегодняшнего утра, — сказал "Эй, Ты."

— Это помогает мне переварить завтрак, — объяснил гном.

— Ты видел этот удар в живот? Этот парень, с которым я пил, точно знает, как нужно бить.

— Не списывай со счетов того, другого, — предупредил трактирщик. — Кажется, он способен выдержать многое.

Танис дрался с холодной яростью, обрушивая на Кишпу град ударов в живот и голову. Маг пошатывался от каждого удара, но не сдавался и не истекал кровью. Как ни странно, он не сопротивлялся. Тяжело дыша, Танис поднял Кишпу над головой, а затем снова швырнул, на этот раз в стену. Маг с глухим стуком ударился о стену и безвольно сполз на пол.

— По крайней мере, на этот раз он ничего не сломал, — сказал хозяин таверны.

— От всей этой возни у меня пересохло в горле, — пожаловался Флинт, наблюдая за тем, как Танис обращается с магом. Гном залпом выпил эль.

Танис направился к стене, чтобы поднять Кишпу. Но прежде чем он добрался до стены, маг спокойно поднялся сам. Полуэльф настороженно остановился.

— Разумный ход, — прорычал Кишпа. — Моя магия защитила меня от твоей атаки. Но что защитит тебя от моей?

— Магия! — громко возмутился Флинт, вскакивая на ноги и случайно опрокидывая стол. — Несправедливо! Никто ничего не говорил о магии.

Танис осторожно отодвинулся влево, поближе к перевернутому стулу, пока Кишпа направлялся к полуэльфу. Когда Кишпа оказался прямо перед ним, Танис поднял одну из перевернутых ножек стула и ударил ею мага по голове. Ножка разлетелась на дюжину осколков. Но Кишпа просто стоял на месте, одаривая Таниса злобной улыбкой.

Трактирщик снова что-то нацарапал в контрольном листе. Флинт протянул ему недопитую кружку, которую тот взял, не сказав ни слова.

Флинт наблюдал, как Кишпа и Танис снова встретились взглядами.

— Где Бранделла? — спросил маг.

Танис почувствовал странное удовлетворение.

— Я не знаю. Ты скучал по ней? — Полуэльф не видел, как двигались руки мага.

Никто их не видел. Тем не менее Танис получил удар в глаз, от которого пошатнулся. Невидимый кулак ударил его в скулу, едва не лишив сознания, и так сильно мотнул его головой в сторону, что он развернулся на пол-оборота. От удара в живот он упал на колени. Кишпа при этом не пошевелился. И не продолжил избиение, когда Танис упал. Он просто глубоко вздохнул, как будто ему пришлось нелегко, а затем молча встал над упавшим полуэльфом.

— Борода Реоркса! — взревел Флинт и бросился на Кишпу, ударив его головой в спину. Застигнутый врасплох, Кишпа упал вперед и приземлился на Таниса.

— Жаль, что у меня нет боевого топора! — прорычал гном.

Однако и без своего любимого оружия он вряд ли был беспомощен. Когда Танис сел, Флинт ударил Кишпу коленом в поясницу, заставив мага застонать.

— Будешь знать, как приставать к людям со своей магией! — заявил гном. Затем он нанес удар, целясь в висок мага. Но промахнулся и попал Танису в грудь.

— О. Прости», — сказал гном, когда Танис упал навзничь.

Тем временем Кишпа пробормотал себе под нос несколько слов, которых ни Танис, ни Флинт никогда раньше не слышали. Без всякого предупреждения Флинт оторвался от спины мага, словно марионетка на ниточках. Он завис в воздухе под потолком.

— Эй, ты, опусти меня! — потребовал гном.

Хозяин постоялого двора пожал худыми плечами.

— Не знаю как.

— Я имел в виду его! — Раздраженно сказал Флинт, размахивая руками и ногами. Гном указал на мага. — Отпусти меня и сражайся честно!

— Двое против одного — это "честно"? — Спокойно спросил Кишпа, его голубые глаза были кроткими.

— Мальчик уже был повержен, — возразил Флинт. — Когда я ударил тебя, мы были один на один. Он безуспешно попытался ударить мага ногой в голову.

Танис предпринял еще одну попытку подняться на ноги. Маг схватил полуэльфа за тунику одной рукой, по-видимому, удерживая его на месте, чтобы ударить другой.

— Кишпа! — пропел новый голос от дверного проема. — Не надо!

Маг повернулся лицом к двери. Его глаза засияли радостью, а лицо озарила широкая улыбка. Он отпустил Таниса и подбежал к своей Бранделле. Когда он это сделал, Танис устоял на ногах, но Флинт внезапно рухнул на пол, с глухим стуком ударившись о деревянные доски.

— Спасибо, — пробормотал гном себе под нос, вытаскивая занозы из бороды.

— Я тебя повсюду искал, — заявил Кишпа, обнимая Бранделлу. Скоуарр выглянул из-за женщины и проскользнул в комнату, стараясь не попадаться магу на глаза.

Тем временем Бранделла вырвалась из рук Кишпы. Выражение лица мага мгновенно стало мрачным.

— Что случилось? — спросил он, следуя за ней в таверну.

Она оттолкнула Кишпу и поспешила к Танису, нежно коснувшись его разбитого лица.

— Зачем ты это сделал? — спросила она мага.

— Потому что он это заслужил, — вызывающе ответил Кишпа. — Я мог бы убить его, но не стал. В конце концов, ему предстоит путешествие. И, — добавил он с бесконечной грустью, — тебе тоже.

Её рука соскользнула с подбородка Таниса. Кудрявые волосы обрамляли внезапно просветлевшее лицо.

— Кишпа… ты пришёл не для того, чтобы остановить нас? — Он покачал головой. Она обняла его и поцеловала в шею, в щёку, а затем в губы. Танис, пошатываясь на ослабевших ногах, отвернулся и опустился в кресло.

— Я пытался сказать вам, когда у меня во рту был кляп, — объяснил Кишпа, — но никто из вас не хотел вынимать его и слушать меня. То, что вы мне сказали... имело смысл. Я верю вам. Я пытался догнать тебя, чтобы сказать.

— Тогда зачем ты дрался со мной? — Потребовал ответа Танис.

— Ты первый начал, — проворчал маг.

— Мужчины! — воскликнула Бранделла. Затем она снова поцеловала Кишпу и поправила его мантию. — Всё было напрасно, — задумчиво произнесла она. — Мы не попрощаемся, потому что не можем уйти. Кажется…

— Ты ошибаешься, — мягко сказал он. — Ты можешь уйти. По крайней мере, можешь, если моя магия достаточно сильна.

Танис услышал волшебника и несколько раз моргнул, пытаясь вспомнить, что так давно говорил ему Клотник. "Он сказал, что именно Кишпа вернёт их в настоящее. Но он не уточнил, какой именно Кишпа." — Танис резко рассмеялся. — "Всё это время он пытался уговорить не того Кишпу помочь им, в то время как сам убегал от того, кто был ему нужен!"

— Прости меня за Мертвига, — нежно сказала Бранделла, поглаживая лицо своего возлюбленного. Маг опустил голову.

— Это ещё одна причина, по которой я пришёл на помощь, — сказал он. — Я ошибался насчёт Мертвига, и он умер. Я не могу рисковать и поступать так же с тобой. — Бранделла обняла его.

— Хотел бы я знать, что происходит, — сказал Флинт.

— Такое сплошь и рядом в трактирном деле, — доверительно сообщил Эй Ты гному. — Учишься не обращать внимания. — Он налил Флинту ещё эля.

С помощью Скоуарра Танис, прихрамывая, добрался до того места, где Кишпа и Бранделла обнимались. Он откашлялся, чтобы привлечь их внимание, и сказал:

— Лучше не ждать. Если ты можешь освободить нас от воспоминаний старого Кишпы, сделай это поскорее. — Маг неохотно оторвался от Бранделлы и кивнул.

— Я не знаю, сработает ли моя магия. Я переосмыслил все свои заклинания, пытаясь найти новую комбинацию, которая даст желаемый эффект. Не знаю, смогу ли я это сделать.

— Но ты можешь попробовать, — возразил Танис.

— Я так и сделаю. Но сначала я хотел бы поговорить с Бранделлой наедине. Танис, прихрамывая, подошел к гному и трактирщику у стойки. Флинт оценивающе посмотрел на полуэльфа.

— Ты хорошо поработал, — сказал Флинт. — Но есть одно правило. — Он наклонился ближе. Танис поморщился от запаха несвежего эля, исходившего от гнома.

— Никогда не дерись с волшебниками. — Танис посмотрел Флинту прямо в слегка покрасневшие глаза.

— Тогда зачем ты бросился мне на помощь? — Флинт пожал плечами. — Ты выглядел так, будто тебе не помешала бы помощь. Ты вообще кто такой?

— Его зовут Танис, — сказал Скоуарр, незаметно подошедший к троице. — Но он редко бывает весёлым».

— А ты? — спросил гном у Узкоплечего. — Расскажи мне что-нибудь забавное.

Скоуарр сел рядом с Флинтом и начал тихо рассказывать ему историю…

Пока Скоуарр говорил вполголоса, Танис подошёл к Бранделле и Кишпе. Маг увидел его и с сожалением подвёл женщину к дверям «Последнего дома». Танис присоединился к ней и взял её за руку.

Кишпа поцеловал её в последний раз. А затем он удивил Таниса, сказав:

— Полуэльф, я не доверю её никому, кроме тебя. Я благодарен тебе за то, что ты пришёл за ней. Я знаю, что ты рисковал не только своей жизнью, но и всем миром, чтобы сделать это для меня. Не думай, что это ускользает от меня.

Танис коснулся руки Кишпы.

— Желаю тебе хорошей жизни.

Кишпа накрыл ладонью руку Таниса, но ничего не сказал.

Маг отступил на шаг, бросил на Бранделлу последний любящий взгляд и закрыл глаза. Губы Кишпы зашевелились. Сначала Танис не услышал, чтобы он что-то говорил. Однако вскоре он различил едва уловимые странные слова, произносимые в особом ритме. Песнопение стало громче.

В этот момент Танис услышал, как Флинт хохочет. Скоуарр нашёл благодарную аудиторию.

Песнопение Кишпы стало ещё громче.

Танис почувствовал притяжение магии. Вскоре его разум наполнился образами. Он увидел выжженную поляну рядом с прудом. Он увидел пепел, плавающий в воде. Он услышал прерывистое дыхание древнего Кишпы. Но всё это было размытым — нереальным, недосягаемым, но каким-то образом осязаемым. Они с Бранделлой парили там, глядя вниз с высоты, словно видели картину в облаке, которая менялась вместе с ветром.

Они приближались. Он чувствовал запах гари. Он даже ощущал тепло солнца. Вскоре земля под ним показалась ему достаточно реальной, чтобы можно было на неё ступить.

Внезапно он заметил перемену. Того, что он заметил, больше не было.

И тут он понял: старик перестал дышать. Земля под его ногами исчезла. Поляна исчезла. Зрелища, запахи — всё исчезло. Осталось только непроглядное мрачное ничто и знакомый стук бьющегося сердца. Вот только оно билось слишком медленно и неровно. Танис всё ещё держал Бранделлу за руку, но не мог разглядеть её в темноте.

Кишпа, дряхлый и опалённый огнём, проигрывал свою последнюю битву.

Хотя они не слышали друг друга, Танис и Бранделла звали Кишпу, умоляли его ещё немного побороться со смертью, остаться в живых и вернуть их домой.

Их крики не были услышаны.

Кишпа был мёртв.

Сердце замерло.

Танис понял, что они могут вечно существовать в этом загробном мире, плывя по чёрному морю в разуме, который больше не может ни думать, ни чувствовать.

Тьма казалась пустой, безрадостной и, казалось, бесконечной… пока они не увидели вдалеке луч света. Он был крошечным, но ярким. И он становился всё ближе. Было ли это солнце? Луна? Огонь, который поглотит их? Танис знал только то, что они летят прямо на него.

Яркий свет исходил не от звезды, не от луны и не от огня. Это был просто проём в конце почти бесконечного коридора, похожий на яркий свет, который видишь, глядя на вход в шахту из ее глубины.

Когда Танис и Бранделла наконец выбрались из темноты, они упали на клумбу, утопающую в ярких цветах. Над ними стояли деревья с ярко-фиолетовыми листьями. Ослеплённые светом, они несколько минут не видели ничего, кроме вспышек ярких цветов. Пока они ощупывали клумбу, Танис окликнул Бранделлу:

— Ты в порядке? Ты не пострадала? — Голос Бранделлы донёсся до него сквозь красные, оранжевые, фиолетовые и пурпурные пятна.

— Вроде ничего не сломано. А ты как? — Он снова попытался сфокусироваться на чём-то, похожем на хризантему, хотя никогда не видел хризантем такого оттенка зелёного.

— Хорошо. Я в порядке. По крайней мере, я так думаю.

— Интересно, где мы находимся, — сказала Бранделла, протирая глаза.

— Ты в моем саду! — прогремел сердитый мужской голос. — И ты все портишь!

Танис попытался ползти на голос, давя коленом розовое пятно.

Голос стал более резким.

— Не двигайся! Ты делаешь только хуже. Подожди, пока твои глаза привыкнут.

Они сделали так, как им было велено. Когда они сели, Танис спросил:

— Что это за место, кроме твоего сада? — Повисла пауза.

— Ты не знаешь? — Танис покачал головой.

Тишину нарушил короткий смешок баритона.

— Ну, это место — Посмертие. Все, кто сюда приходит, знают об этом.

— Цветочные сады в Посмертии? — удивился Танис.

Перед ним медленно возник в фокусе бело-чёрный тюльпан, а затем снова исчез.

— Этого не может быть, — объяснила Бранделла. — Мы не мертвы. По крайней мере, я так не думаю. Мы мертвы, Танис?

Танис изучал тюльпан. Когда он снова появился в фокусе, он был лавандово-чёрным. Танис покачал головой, надеясь прояснить мысли, и перед его глазами пронеслось облако разноцветного снега.

— Понятия не имею. Надеюсь, что нет.

Их глаза постепенно перестали слезиться, и они смогли разглядеть, что их окружает. Они увидели цветы и деревья. И увидели мужчину, который пристально смотрел на них. Это был человек средних лет, высокого роста, с окладистой бородой, элегантными закрученными усами и жилистыми руками. Очевидно, в молодости он был хорошо сложенным и сильным мужчиной. Он был одет просто: в свободные белые брюки и струящуюся белую рубашку.

Десятки лепестков прилипли к кудрявой шевелюре Бранделлы. Она посмотрела на Таниса и хихикнула, и Танис понял, что его собственные рыжевато-каштановые локоны выглядят точно так же.

— А, так вы уже видите? — спросил мужчина. — Тогда, пожалуйста, покиньте мой сад.

Они осторожно выбрались из цветов. Мужчина был на полголовы выше Таниса. Бранделла попыталась смягчить раздражение мужчины.

— Я никогда не видела таких цветов, — сказала она. — Они прекрасны.

Она опустилась на колени, чтобы понюхать распускающийся желто-зеленый цветок с розовыми и красными вкраплениями на лепестках. Мужчина, казалось, смягчился и снисходительно улыбнулся ей.

— Они из Эпохи Грез, — сказал мужчина, уперев руки в бока. — На Кринне они больше не растут. То же самое можно сказать и о деревьях.

Она понюхала цветок, и на её лице отразилось удивление.

— У него нет запаха, — озадаченно сказала она, покачиваясь на каблуках.

— В этом-то и беда, — признался их проводник. — Они хорошо выглядят, но они мертвы. Как и всё остальное здесь.

— Всё, кроме нас, — с надеждой в голосе поправила Бранделла.

Бросив на них странный взгляд, садовник повернулся и, уходя, сказал:

— Если это так, то вы очень скоро об этом пожалеете.

— Почему? — спросил Танис, следуя за широкой спиной человека в белой рубашке по дорожке, выложенной красной плиткой, которая контрастировала с обилием пурпурных и розовых цветов в растительности.

— Да вы, наверное, умираете с голоду, — бросил мужчина через плечо будничным голосом. — Здесь нечего есть. Ничего съедобного нет. Здесь все мертво: животные, фрукты, даже деревья. Все мертво. Таким же будешь и ты, если не выберешься отсюда.

Они поспешили за садовником, пока не оказались у подножия небольшого холма, почти полностью покрытого белыми деревьями, кустами и цветами. Там было несколько темных пятен, но их было не очень много.

— Если это Смерть, как нам уйти от нее? — Спросил Танис. — А есть какой-нибудь способ?

Мужчина не обратил внимания на Таниса и указал на холм из белых лепестков.

— Это моё, — гордо сказал он. — Я бы хотел, чтобы он был меньше и белее, но, — скромно добавил он, — это лучшее, что я мог сделать при жизни.

— Это очень мило, — небрежно сказал полуэльф, стряхивая с плеч лепестки, — но как нам выбраться отсюда? Ты должен нам помочь!

Мужчина спокойно сменил направление и двинулся в сторону Таниса. Он не выглядел угрожающе, поэтому Танис не стал защищаться. А стоило бы. Мужчина молниеносно выбросил руку и обхватил пальцами горло Таниса.

Он сжал его.

Танис попытался оторвать костлявые пальцы нападавшего от своей глотки, но хватка была словно у самой смерти. Перед глазами полуэльфа заплясали синие пятна.

— Танис! — закричала Бранделла. — Я… не могу пошевелиться. Она стояла в нескольких футах от него, застыв в попытке помочь ему.

Полуэльф был на грани потери сознания, когда мужчина отпустил его. Танис пошатнулся и упал на гладкую плиточную дорожку, хватая ртом воздух. Танис скорее почувствовал, чем увидел, как Бранделла расслабилась, и посмотрел на садовника, который сердито произнёс:

— Мой холм не просто „очень красивый“. Посмотри на холмы и горы вокруг. Что ты видишь?

Танис посмотрел, но не смог ничего сказать. Ответил Бранделла.

— Сотни, а может, и тысячи высоких тёмных гор во всех направлениях, — неуверенно произнесла она.

— Очень хорошо, — сказал мужчина. Его лицо было бледным, а взгляд — ужасным. Танис понял, каким грозным он, должно быть, был при жизни. Губы мужчины были тонкими и сжатыми от гнева. Рядом, в полном контрасте с настроением садовника, с небольшого куста на землю падали розовые лепестки.

— Очень хорошо, — снова сказал мужчина, указывая на холмы. — А моя гора маленькая и белая. Те другие вершины — там, и там, и там, — и он выделял каждое слово, тыча костлявым пальцем, — это ложь и ужасные преступления моих соседей. Мой холм олицетворяет мои ошибки, когда я жил на Кринне. Я не идеален. У меня были свои недостатки.

Танис прищурился.

— Гордыня? А может, скверный характер? — прохрипел он, поднимаясь с тропинки.

Садовник удивлённо посмотрел на Таниса. В его глазах появилось неохотное уважение, а уголки губ слегка приподнялись в намёке на улыбку.

— Хорошие догадки, — ответил мужчина и невозмутимо продолжил. — Что касается твоего требования, чтобы я „должен“ был помочь тебе покинуть Посмертие, то позволь мне сказать, что твоя судьба меня не волнует. Кроме того, все рано или поздно приходят сюда.

Бранделла осторожно подошла к мужчине.

— При всём уважении, — сказала она, явно надеясь не разозлить смотрителя сада, — сюда могут прийти все, но некоторые могут прийти раньше времени. Я не имею в виду, что они умирают молодыми, но им здесь вообще не место. Пока не место. А если это так, то должен быть способ вернуться. Не могли бы вы рассказать нам, как мы можем вернуться? — Мужчина пристально смотрел на ткачиху.

— Хорошо сказано, — наконец произнёс он, поклонившись с изяществом, которое соответствовало его белому костюму. — Сказано с уважением и достоинством. Возможно, я всё-таки расскажу вам то, что знаю.

— Вы очень добры, — мило сказала Бранделла, собравшись с силами и пустив в ход всё своё немалое обаяние.

«Боги, она сейчас сделает реверанс», — подумал Танис, не вставая с места, и начал говорить, но женщина взглядом заставила его замолчать. Однако она осталась стоять.

Мужчина указал на горизонт, на самую высокую из неприступных гор.

— Говорят, что на другой стороне горы Фистандантилуса находится портал, ведущий обратно в Жизнь. Конечно, насколько мне известно, никто никогда не поднимался на монумент зла, воздвигнутый волшебником. Даже сам Фистандантилус. Он живёт по эту сторону от него, всегда в его тени, никогда не видя дневного света.

— Если ты знаешь, что это путь обратно к Жизни, — безрассудно спросил Танис, — почему бы тебе самому не попытаться вернуться? — Их проводник долго и пристально смотрел на него.

— Полуэльф, твоя человеческая сторона иногда берёт верх над эльфийской, — прокомментировал он. Танис нервно сглотнул, но сохранил невозмутимое выражение лица. Он начал подниматься, на случай, если мужчина снова нападёт на него.

— Я прожил свою жизнь, — наконец ответил мужчина. — Я прожил её хорошо. Мне больше нечего делать, кроме как стареть и дряхлеть. Те, кто пришёл после меня, говорят, что я оставил после себя кое-какую репутацию. Зачем её портить? Кроме того, здесь у меня есть мои цветы и, как правило, тишина, — добавил он, многозначительно взглянув на Таниса, — чтобы ухаживать за ними. Этого ответа достаточно для тебя, мой любознательный юный разоритель садов?

— Да, — ответил Танис, нервно покусывая губу, — Но еще один вопрос, если позволите?

Мужчина помолчал, задумался, затем кивнул.

Танис посмотрел в глаза мужчине и спросил:

— Кто вы?

Садовник небрежно ответил:

— Меня зовут Убийца Драконов. Хума — Убийца Драконов. Я был рыцарем Соламнии.

У Таниса перехватило дыхание, а в голове помутилось от шока. Наконец он смог выдавить из себя шёпотом:

Хума-Копейщик... — Человек в белом, окружённый пёстрыми красками растительности, которая, казалось, сошла с ума, вопросительно приподнял бровь, глядя на полуэльфа.

— Меня так тоже называли. Значит, ты слышал обо мне?

— Да. О да, — сказал Танис, благоговея перед героем, который, согласно мифу, изгнал злых драконов с Кринна в Эпоху Снов.

— Приятно, что меня помнят, — просто сказал мёртвый рыцарь. — Но теперь ты должен отправиться в обратный путь, в Жизнь. Если у тебя не получится, возвращайся и посмотри на мои цветы. У меня лучший сад во всем Посмертии! — Он поймал взгляд Таниса, запрокинул голову и рассмеялся. — Или это говорит моя гордость?

* * *

Они шли часами напролет, но солнце так и не сдвинулось с места прямо над их головами, облака не плыли по небу, а мертвецы, населявшие этот мир, казалось, не шевелились.

Наконец они наткнулись на старую, изможденную женщину с растрепанными седыми волосами и маленького светловолосого мальчика, похожего на херувима. Они чинили колесо повозки. Повозка опасно накренилась на перекрестке, расположенном на крутом холме, у подножия которого протекал быстрый ручей.

— Вы можете помочь мне и моему внуку? — взмолилась женщина старческим, надтреснутым голосом. Одетая в поношенное темно-синее платье, которое, как был уверен Танис, уже несколько столетий как вышло из моды, старуха устало прислонилась к фургону. Маленький мальчик, одетый в такую же старомодную облегающую рубашку и бриджи цвета засохшей крови, выглядел подавленным.

— Если мы сможем, — любезно согласился Танис. — Это колесо, похоже, не так уж сильно сломано.

Кожа женщины была покрыта пигментными пятнами, а волосы выцвели. Она выпрямилась и отошла от повозки.

— Дело не в колесе, — резко сказала она, сверкнув глазами над тонким носом. — Повозку уже не починить. Нам нужно кое-что другое.

— О? — Танис поймал себя на том, что его рука тянется к палашу, хотя он и не знал почему.

— Иди сюда, — настаивала женщина, указывая на полуэльфа.

Бранделла взяла Таниса за руку и удержала его.

— Я ей не доверяю, — прошептала она Танису на ухо. — Посмотри, как она что-то прячет за спиной. Танис кивнул.

— Просто скажите мне, что вам "нужно", и я сделаю все, что смогу, — крикнул он, отступая.

Женщина нахмурилась.

— Ничего особенного, — слабым голосом произнесла она. Ее голос дрогнул, и на лице появилось выражение бесконечной меланхолии. — Всего лишь немного доброты.

Танис почувствовал, как чувство вины окутывает его, словно лепестки цветов Хумы.

— Небольшая жертва, — жалобно продолжила она. — Возможно, ваши жизни.

Маленький мальчик, который был с ней, хихикнул, одобрительно кивая головой.

— Танис, посмотри им в глаза, — предупредила Бранделла.

Даже на расстоянии полуэльф увидел, как глаза этой пары загорелись ярким синим пламенем.

Мальчик снова рассмеялся.

— Я вижу вас! — радостно воскликнул он, глядя на Таниса и Бранделлу.

— Я вижу, что вы живы и что ваши сердца всё ещё бьются.

Он повернулся к старухе и взволнованно воскликнул:

— Они всё ещё бьются. Они бьются!

— Демоны? — прошептала Бранделла.

Танис взялся за рукоять меча, но не стал вынимать клинок из ножен.

— Я не буду сражаться со старухой и мальчишкой, — сказал он.

Ведьма рассмеялась вместе с ребёнком, они спрыгнули с повозки и медленно, уверенно направились к Танису и Бранделле. Старуха медленно вывела руку из-за спины, и в ней оказалась маленькая лопата с острыми как бритва краями.

Это было похоже на жуткую версию одной из детских игрушек Флинта — что-то, с помощью чего можно выкопать небольшую ямку в очень твёрдой поверхности. Она держала лопатку перед собой, как оружие, пока они с мальчиком кружили справа.

— Милые люди», — пробормотала Бранделла себе под нос. Они с Танисом попятились, сошли с тропы и скрылись в высокой траве в направлении ближайшего ручья.

— Оно бьётся! — пропел мальчик.

— Бьётся! — эхом отозвалась старуха.

Солнце слепило Таниса и ткачиху, которые то и дело вытирали глаза рукавами. Бранделла засомневалась.

— Мы не можем идти задом наперёд, — сказала она. Сделав ещё несколько шагов, Танис и Бранделла вышли из высокой травы и ступили на тонкий слой листьев и веток. В этот момент земля под их ногами с треском раскололась. Они пытались удержаться на ногах, перепрыгивая через груду мелких камней, но по инерции упали в яму глубиной пятнадцать футов.

Ни один из них серьезно не пострадал; мягкая, влажная почва смягчила их падение. Они пригнулись, когда над ними показались два бескровных лица с глазами, полыхающими синим пламенем.

— Это сработало, бабушка, — сказал парень ведьме.

— Но почему? — Танис тихо спросил Бранделлу. А потом он встал и задал тот же вопрос тем, кто был наверху. — Чего вы от нас хотите?

— Ваши бьющиеся сердца! — воскликнула старуха, потрясая лопаткой. — Держать в руках бьющееся сердце живого человека — значит оставить Посмертие и вернуться к Жизни.

Мы ждали на этом перекрёстке три тысячи восемьсот восемьдесят один год, надеясь, что этот день настанет. — Она хлопнула в ладоши. — Наше терпение было вознаграждено.

— Пока еще нет, это не так, — возразил Танис. — Ты не знаешь наверняка, правдива ли эта история. Нам сказали, что путь из Посмертия в Жизнь находится по другую сторону горы Фистандантилуса. И сказал нам это не кто иной, как Хума — Копейщик!

— Кто? — спросила старуха.

Танис бросил на ведьму ошеломленный взгляд.

— Да ты что, самый знаменитый герой на всем Кринне! — закричал он.

Она, казалось, задумалась, а затем покачала головой.

— Должно быть, это было уже после меня. Никогда о нём не слышала, — сказала она, пожав плечами.

Танис был вне себя от досады.

— Даже если наши бьющиеся сердца — твой путь из Посмертия, ты не можешь добраться до них оттуда, где стоишь, так же как и мы не можем сбежать от тебя из этой ямы.

— Неверно! — прощебетал маленький светловолосый мальчик. — Ты ослабеешь от голода. Тебе нужно поесть.

Он понимающе кивнул.

— Раньше я ел. Еда была вкусной. Мне нравился суп. Правда, бабушка? — спросил он, дергая женщину за синюю юбку.

— Да, — ответила она, погладив мальчика по голове. — Ему нравился мой рыбный суп, — с гордостью рассказывала она своим жертвам.

— Вы заснете перед смертью, — продолжал маленький мальчик. — Тогда мы спустимся вниз и вскроем тебя бабушкиной лопатой. Возьмём ваши сердца в руки, вернёмся к Жизни и будем есть суп. Верно, бабушка? — Она улыбнулась и кивнула, от чего пучок седых волос на её затылке развязался.

— Теперь ты понимаешь, почему я так им горжусь, не так ли? — Танис сел на мягкую землю, не обращая внимания на злорадствующих мертвецов наверху, и попытался подумать.

Бранделла со вздохом опустилась рядом.

— Я знаю, сейчас не время говорить об этом, — сказала она, — но я проголодалась. И еще мне ужасно хочется пить. Она снова вздохнула и подергала нитку, свисавшую с ее мягких кожаных туфель.

— Это пройдет, — сказал Танис.

— Да, и мы тоже, ведь мы уже в могиле.

Несколько мгновений они сидели молча, обдумывая правдивость её слов, пока Бранделла в гневе не ударила кулаком по стенке ямы. На землю упал большой ком земли. Глядя на небольшую дыру, которую она проделала в стене их гробницы, она подняла голову и сказала:

— Вот и всё! — Танис лишь посмотрел на неё.

-Что? — Она бросилась к полуэльфу, не обращая внимания на грязь, в которую испачкала колени своих плетёных штанов. — Ручей поворачивает сразу за этой ямой. Наверное, поэтому земля такая мягкая и влажная. Разве ты не видишь? — воскликнула она, и её голос зазвенел от волнения. — Кажется, я знаю, как мы можем... — Танис зажал ей рот рукой.

— Тише, — прошептал он ей на ухо. — Они слушают.

Она послушно кивнула, и Танис убрал руку от её рта, оставив на её щеке грязное пятно. Она наклонилась к полуэльфу и тихо сказала:

— Земля такая мягкая, что мы можем выкопать себе путь отсюда. Те двое наверху понятия не имеют, откуда мы появимся.

— На это может уйти больше времени, чем нам осталось жить, — предупредил он её.

— Сколько мы проживём, если не попробуем? — спросила она, раздражённо нахмурив брови. — У тебя есть идея получше, полуэльф? — Танис поджал губы и задумался. Затем он сказал:

— Давай начнём копать.

Танис копал землю своим мечом, который больше не светился красным, а Бранделла обеими руками оттаскивал в сторону комья земли, которые он откалывал от стены.

— Что вы там делаете? — спросила старуха, заглядывая в яму. Танис и Бранделла не обратили на неё внимания; они продолжали яростно копать.

— Что они делают? — спросила старуха у внука.

— Роют туннель, — догадался мальчик. С самодовольной ухмылкой бабушка мальчика сказала:

— Они умрут задолго до того, как докопаются до вершины. Глупые создания.

Танис и Бранделла обливались потом, разгребая землю руками и ногами, как собаки, роющие яму в поисках кости. Чем усерднее они работали, тем сильнее потели, а чем сильнее они потели, тем суше становилось у них в горле.

— Как далеко мы от выхода? — тяжело дыша, спросила Бранделла после нескольких часов изнурительного труда. К пятну, которое Танис оставил на её щеке, добавился слой земли.

— Думаю, еще около шести футов. Из-за сырых стен туннеля его голос звучал глухо, и ткачиха вздрогнула. Она остановилась, и горсть земли выпала из внезапно ослабевших пальцев.

— Мы ведь не справимся, да? — спросила она.

— Не знаю, — ответил Танис. — Просто продолжай копать.

Каждая мышца в теле Таниса ныла от напряжения, которое он испытывал, работая в таких тесных условиях. Бранделле приходилось не лучше: её ногти были сломаны и кровоточили. Грязь покрывала их одежду снаружи и изнутри, а земля попадала в глаза, уши и рот.

— Не знаю, сколько ещё я смогу это терпеть, — устало сказала она.

— А у тебя есть идея получше? — мягко поддразнил её Танис, повторяя её предыдущий вопрос. Он не мог понять, рассмеялась она или всхлипнула, но она продолжала копать.

— Вода просачивается внутрь! — Бранделла испуганно взвизгнула. — Я слышу, как она капает! Изнутри ямы они не могли разглядеть, в каком направлении копали. Очевидно, они двигались в сторону ручья. У основания туннеля быстро образовалась грязная лужа, а вскоре вода из ручейка превратилась в тонкий, но постоянный поток. Вскоре всё дно пологого туннеля превратилось в грязевую жижу, из-за чего им стало сложнее работать. Они то и дело поскальзывались и падали, пытаясь копать.

Танис был впереди, он вытянулся во весь рост и упирался головой и руками в то место, где в туннель поступала вода. Бранделла стояла позади него и тянулась вперёд, чтобы достать грязь, которую Танис отбрасывал в её сторону. Её задачей было брать эту грязь и отбрасывать её ещё дальше в туннель.

Меньше всего она ожидала в тот момент почувствовать, как что-то щекочет её лодыжку и ступни; она уже давно потеряла обувь. Она закричала и забила ногами.

Танис отодвинулся в сторону; в полумраке она едва могла разглядеть его перепачканное грязью лицо.

— Что это? — спросил он.

— Я… не знаю, — ответила она, опасаясь, что маленький светловолосый мальчик спустился за ними. В том положении, в котором они находились, едва способные пошевелиться, даже ребёнок мог легко подобраться к ним сзади.

Щекотка продолжалась, несмотря на её попытки вырваться.

Затем она прекратилась. Началась. Прекратилась.

Танис, отчаянно пытаясь помочь ей, перевернулся на бок и предпринял отчаянную попытку отодвинуться назад и прижаться к ней.

Но щекотка была вызвана грязью, которая начала падать на её ноги с потолка туннеля. Она поняла, что происходит, когда у неё под ногами начал рушиться весь туннель...

— Обвал! — закричала она.

Танис не успел далеко уйти, когда услышал её крик. Он обернулся и схватил её за плечи, уводя в безопасное место. По крайней мере, на данный момент.

Когда пыль и грязь, которые едва не задушили их, наконец осели, Бранделла положила голову на живот Таниса и в отчаянии сказала:

— Мы в ловушке. Мы не можем выбраться сейчас, мы не можем вернуться в яму. Когда вода поднимется, мы утонем.

Танис думал о том же: в этой жизни больше не придется копать. Единственным утешением, о котором он мог думать, было то, что эти два упыря, ожидающие на вершине ямы, не смогут добраться до них, пока полуэльф и ткачиха еще живы. Танис молча гладил Бранделлу по покрытым грязью волосам. Он прислонился головой к стене, из которой сочилась вода, и задумался не о своей скорой смерти, а о жизни.

Китиара. И Лорана, — эльфийская принцесса, с которой он вырос, которая была влюблена в него много лет и подарила ему кольцо с золотыми листьями плюща, которое он носил до сих пор. Его товарищи…

— Мне жаль, что ты не успела познакомиться с Флинтом, — наконец сказал он, закрывая глаза, чтобы не видеть темноту. Он продолжал гладить ткачиху по волосам.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Кто такой Флинт?

— Гном из таверны. Он был моим самым близким другом.

— Тебе будет его не хватать, — просто сказала она. — А ему будет не хватать тебя. Мне так жаль, что я стала причиной твоей потери.

Он провел пальцем по изгибу ее уха.

— Нет, — сказал он. — Никогда так не думай. Я сделал то, о чем просил Кишпа, по собственной воле. Это был мой выбор. Ты ни в чем не виновата.

— И все же... — настаивала она.

Его рука легла ей на затылок. Она принадлежала Кишпе, пока маг был жив. Возможно, за то короткое время, что им оставалось, она могла бы стать его.

— Скажи мне, Танис, — сонно спросила она, почти смирившись со смертью, — закончились ли войны в твоё время?

Он горько рассмеялся.

— Что бы сделали все эти генералы? Как бы они выжили? — Она приподнялась на локтях и протянула руку в темноту. Её пальцы коснулись его подбородка, щеки, заострённого уха.

— Ты невысокого мнения о людях, не так ли, Танис? — мягко спросила она.

— Некоторые люди мне очень нравятся, — многозначительно возразил он. Ему хотелось видеть выражение ее лица.

— Мне тоже, — прошептала она.

Сейчас, больше чем когда-либо, ему хотелось, чтобы на ее лицо падало хотя бы немного света. Даже его эльфийское зрение было здесь бесполезным, ракурс был неправильным. "Что она пыталась ему сказать? Или, скорее, что он пытался услышать?"

Он задавался вопросом, почему был таким неуверенным в себе. Почему он не мог быть с ней более откровенным? В конце концов, времени оставалось не так уж много. Вода прибывала все быстрее; туннель был почти наполовину заполнен холодной, удушливой слизью, и вся она стекала вниз, к их ногам.

— Сколько у нас времени? — тихо спросила Бранделла.

— Немного, — мягко сказал он. — Еще час. Может, и меньше.

Мысли Таниса блуждали. Он вспомнил, как был молод. Они с Лораной вместе пошли купаться. Вода была холодной, и они тесно прижались друг к другу на берегу, чтобы согреться. Даже воспоминание не могло прогнать холод.

— Ты что-нибудь слышишь? — спросила Бранделла.

Вынырнув из своих грёз, Танис смог сосредоточиться только на звуке воды, стекающей в туннель.

— Нет, — сказал он, прислушиваясь, но не слыша голосов. Однако через мгновение он понял, что она имела в виду. Раздался глухой стук, и вода, казалось, стала шуметь ещё сильнее, стекая в углубляющийся пруд, в котором они лежали.

Земля позади Таниса, там, где в туннель поступала вода, начала отваливаться от стены большими кусками. Обломки грязной земли соскальзывали и падали вниз, и с каждым новым обвалившимся участком туннеля внутрь попадало всё больше воды.

Уровень воды начал стремительно подниматься. Танис понял, что смерть придёт гораздо раньше, чем он рассчитывал. Вода уже доходила им до плеч, а скоро достигнет и голов. Пройдёт всего несколько минут, и вода зальёт им рты и носы.

Они обнялись, наслаждаясь теплом.

Внезапно глухой звук превратился в рёв. Стена, которую они долбили, рухнула, и в туннель хлынула холодная вода.

Вода хлынула в туннель с такой силой, что Таниса и Бранделлу отбросило к дальней стене гробницы, как щепки в бушующем прибое. Они барахтались в стремительном потоке, отчаянно пытаясь вынырнуть на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Но поверхности не было. Вода почти мгновенно заполнила туннель до самого верха. Из-за огромного давления воды и уклона туннеля они оказались практически прижаты к обрушившейся части. И всё же сила воды заставила Таниса понять, что выход действительно есть — если только они смогут плыть против течения и пробраться через разрушенную стену туннеля, через которую хлынула вода.

Лёгкие Таниса горели, и он чувствовал, как в его мозгу, словно пузырь, который вот-вот лопнет, нарастает паника от неминуемой смерти. Он больше не мог задерживать дыхание.

Мутная вода мешала ему видеть в эльфийском зрении. Тем не менее ему нужно было найти Бранделлу. Он шарил руками в мутной, бурлящей жиже, пока не схватил её за руку. Держа Бранделлу на буксире, он оттолкнулся от обрушившейся части туннеля и поплыл против бурного потока. Изо всех сил работая ногами и отчаянно гребя свободной рукой, он почти добрался до выхода.

Но течение было слишком сильным. Его и Бранделлу отбросило назад с невероятной силой, превратив их тела в тараны. Они врезались в дальний конец туннеля с такой силой, что Танис больше не мог задерживать дыхание. Его рот открылся.

Но и туннель тоже.

Обломки, преграждавшие им путь из пещеры, поддались. Они превратились в жидкую грязь, которая стала гребнем быстро движущейся волны. Таниса и Бранделлу подхватило потоком и, хватая ртом воздух, понесло обратно по туннелю, который они прорыли.

Через несколько секунд они оказались на дне ямы. Кашляя до тех пор, пока им казалось, что у них вот-вот разорвутся внутренности, Танис и Бранделла отползли от отверстия, из которого хлынула мутная вода.

Сухая старуха и её внук наклонились, чтобы посмотреть, что происходит. Они наблюдали, как дно ямы быстро заполняется водой.

Мальчик улыбнулся.

— Они живы. Бабушка!

— Так и есть, дитя, — ответила она. — И они по-прежнему наши пленники.

Он поднял два пальца. — Двое из них и двое из нас, — серьёзно сказал он.

По мере того как уровень воды в яме поднимался, Танис и Бранделла были вынуждены встать. Их мышцы протестовали после непривычных нагрузок последних нескольких дней. Затем, когда яма превратилась в глубокое озеро, им пришлось плыть по течению. Вскоре они обнаружили, что поднимаются вместе с уровнем воды к вершине ямы

— Что будут делать эти двое... там, наверху?… ну, когда мы доберемся… близко к ним?" — Спросила Бранделла, задыхаясь.

— Все, что в их силах, — ответил Танис, стараясь как можно внимательнее следить за парочкой наверху, все еще откашливаясь грязной водой.

Старуха что-то сказала маленькому мальчику, который кивнул и улыбнулся. Они вместе поспешили к углу ямы и, наклонившись, каждый что-то подобрал с земли.

Ни Танис, ни Бранделла не могли разглядеть, что было в руках у гулей.

— Они что-то замышляют… — прохрипел Танис. — Будь осторожна.

Яма продолжала наполняться водой из туннеля внизу, вода стекала по склону из русла ручья, протекавшего выше по склону. Танис и Бранделла стояли всего в полутора метрах от края ямы. Ещё два шага, и Танис почувствовал, что может дотянуться до суши и выбраться из воды.

— Сейчас! — закричала старуха, размахнувшись и бросив камень прямо в Таниса; он с плеском пролетел рядом с его головой. Мальчик бросил свой камень в Бранделлу. Он попал ей в руку, она поморщилась от боли.

— Ещё! — крикнула старуха. — Целься им в головы!

Теперь стало ясно, почему гули так долго выжидали, прежде чем начать действовать. Они собирались оглушить их, а затем вытащить из воды, когда те окажутся на поверхности.

— Ныряй! — приказал Танис.

Бранделла сделала максимально глубокий вдох и нырнула под воду. Когда она погрузилась в мутную воду, ей в спину попал камень.

Танис последовал за ней, и камень задел его ухо, когда он погрузился в воду. Он знал одно: когда он вынырнет, чтобы глотнуть воздуха, он будет как можно дальше от старухи и мальчика.

Плывя на глубине фута от поверхности, он вслепую пробирался к дальнему краю ямы. Почувствовав под собой илистую стену, он рванул вверх, надеясь, что инерция поможет ему добраться до края и выбраться наружу. Вместо этого он оказался прямо под теми двумя, которым было нужно его сердце.

Они предугадали его действия и убежали на дальний край ямы. Оба метнули камни размером с кулак с расстояния всего в несколько футов. Один попал Танису в плечо. Другой едва не задел его висок; Танис отбил его вытянутой рукой.

Упав обратно в воду, Танис едва успел сделать вдох, прежде чем снова нырнуть. Он плыл в произвольном направлении, и это оказалось мудрым решением. Когда он вынырнул, чтобы глотнуть воздуха, ведьма и её внук были уже в пяти метрах от него, и камни, которые они в него бросали, пролетели мимо.

Танис не видел Бранделлу. Он надеялся, что она тоже вынырнула, чтобы глотнуть воздуха, и снова ушла под воду. Однако о том, чтобы дождаться, пока она вынырнет, не могло быть и речи. Он сделал три быстрых вдоха, затем набрал полные лёгкие воздуха и нырнул, в то время как в его сторону полетели новые камни.

Танис снова выбрал случайное направление. Плывя достаточно глубоко под водой, чтобы его не было видно, он добрался до другого края ямы. С горящими лёгкими он изо всех сил оттолкнулся от дна и вынырнул на поверхность, стремясь добраться до сухой земли. Двух гулей там не было.

Это был его шанс. Уперевшись ладонями в край ямы, он начал выбираться из воды. Рядом с его бедром плюхнулся камень. Ещё один камень отскочил от его руки. Крякнув, он вытащил из ямы одну ногу, а затем и другую. Он откатился от края и поднялся на ноги. Старуха и мальчик бежали к нему, и мальчик швырнул камень, который пролетел над головой Таниса. Старуха взмахнула своим мастерком, словно это был кинжал. Он был достаточно острым, чтобы сойти за кинжал.

Даже сейчас Танис не стал бы обнажать против них свой меч. Но он без колебаний стал бы защищаться. Мальчик не стал нападать на него, но старуха подошла к полуэльфу с ненавистью в глазах.

— Мне нужно твоё сердце, — завыла она.

Танис схватил её за запястье и выбил из рук лопатку с острыми краями. Мальчик потянулся за ней, но Танис был быстрее. Он швырнул лопатку в яму, и она тут же скрылась из виду.

Пока Танис удерживал старуху, прижав её руки к телу, Бранделла выбралась из ямы и поспешила к нему. Она схватила мальчика сзади и оторвала его ноги от земли. Он вырывался и пинался, но она крепко держала его, ведь её руки были сильными благодаря многолетним тренировкам в стрельбе из лука.

— Что мы будем с ними делать? — спросила она, не убирая руку с груди мальчика. Его глаза вспыхнули, когда он посмотрел на Таниса.

— Нам нужно время, чтобы сбежать.

Танис посмотрел на Бранделлу, а она — на него, и их одновременно осенила одна и та же идея. С оглушительным всплеском два гуля упали в яму с водой.

— Я не умею плавать! — пролепетала старуха. Маленький мальчик обхватил ее обеими руками за шею. Она тщетно пыталась ослабить его хватку.

— А еще ты не можешь умереть, снова — крикнул в ответ Танис.

* * *

— Я в жизни не была такой грязной, — сказала Бранделла, когда они прошли около мили.

— Это то, что имеют в виду, когда говорят:

— "У тебя соринка в глазу»? — спросил Танис, и на его измождённом лице появилась кривая ухмылка. Она посмотрела на него, приподняв брови. Она пыталась стереть с лица следы их пребывания в туннеле, но только размазала грязь ещё сильнее. Кое-что высохло и превратилось в тонкую плёнку.

— Скоуарр гордился бы тобой, полуэльф. Ты почти научился шутить. — Он фыркнул.

— Ты и сам выглядишь забавно, — поддразнила она, — с этими полосами грязи в волосах.

Танис возразил:

— Ты тоже немного изменилась с тех пор, как я впервые увидел тебя в хижине Риши. — Она хихикнула.

— Хижина Риши. Разве это не был дворец? — Он присоединился к её смеху.

— Выглядело так, будто там не убирались со времён Катаклизма.

— Ну, мы тоже там не убирались, — ответила она. Они снова рассмеялись.

Затем они посерьёзнели, осознав, что их товарищи, оставшиеся в Анкатаваке, исчезли после смерти Кишпы. Некоторое время они шли под палящим солнцем. Местность была плоской, сухой и унылой. Лишь несколько сорняков пробивались сквозь корку земли. Через некоторое время они уже не поднимали глаз, а просто шли в тишине, опустив головы.

— Может, найдём пруд или ручей, где можно будет умыться, — наконец сказал Танис.

Она кивнула, шаркая мокрыми ботинками, которые выловила из ямы с помощью палки, пока Танис отгонял двух гулей доской от повозки старухи.

— Я бы даже не отказалась выпить чистой воды для разнообразия. У меня во рту до сих пор привкус грязи.

— По крайней мере, это было что-то съедобное, — пошутил Танис, чувствуя, как урчит его желудок. Женщина улыбнулась в ответ. Затем она подняла голову и замерла. Танис сделал ещё несколько шагов и оглянулся на неё, вопросительно глядя в глаза.

— Танис… — прошептала она, указывая на дорогу впереди. Он поднял голову. Впереди возвышалась гора Фистандантилуса.

Внезапно оказалось, что солнце совсем не согревает. Он дрожал, несмотря на яркий свет.

— Что это там у подножия? — спросила Бранделла всё тем же тихим голосом. Он посмотрел. Это была деревня.

— Интересно, кто там живёт, — восхитился Танис, глядя на маленькую деревушку, приютившуюся в луче света у подножия высокой тёмной горы Фистандантилуса.

— Будем надеяться, что они дружелюбны, — предположила Бранделла.

Голодные и жаждущие, они побрели по тропинке к окраине яркого и шумного городка. Танис обратил внимание на людей, кендеров, эльфов и гномов, которые то и дело забегали в тёплые и уютные на вид здания, расположенные вдоль главной дороги, ведущей через деревню. Он вдруг улыбнулся и рассмеялся.

Бранделла вопросительно посмотрела на него. С её подбородка на грязную рубашку, которая когда-то была зелёной, упала засохшая грязь. Она сказала:

— Ты, кажется, на удивление в хорошем настроении, учитывая, где мы находимся.

Ему пришлось признать, что это так.

— Я всегда думал, что смерть — это что-то вроде вечного сна. Но здесь солнце всегда в зените. Здесь никогда не бывает темно — кроме как вокруг мрачных, зловещих гор, — нигде не идёт дождь, не дует ветер… здесь каждый день как идеальный летний день.

Бранделла скривилась.

— Однообразно, не правда ли?

— Надеюсь, мы не пробудем здесь достаточно долго, чтобы это стало проблемой, — сказал он.

— СТОЙТЕ! — Из-за забора донесся новый голос. Они остановились и с изумлением наблюдали, как обладатель голоса, дрожа от страха, выскользнул перед ними. — СТОЙТЕ!

— Мы остановились, — терпеливо объяснил Танис.

Существо, которое едва доставало Танису до пояса, съежилось.

— Не причиняй мне вреда! — Оно буквально скукожилось от страха.

— Овражный гном! — Воскликнула Бранделла. — Как думаешь, чего он хочет?

В ответ толстенькое маленькое существо стянуло с плеча кожаный мешочек и сунуло в него руку. Оно вытащило сплющенный кусок жареного теста.

— Магия! — пискнул гном. — Стой! — Танис вздохнул.

Бранделла опустилась на колени и протянула руку ладонью вверх.

— Как тебя зовут? — тихо спросила она. — Можно посмотреть, что у тебя там? Она полуобернулась к Танису и сказала:

— Смотри. Он нашёл здесь еду! — Танис откашлялся.

— Бранделла, я думаю…

Гном свернулся в дрожащий клубок на утоптанной земляной улице. Свободной оставалась только одна рука, которая полукругом размахивала заплесневелым тестом. Из-под грязного рукава выглядывал зелёный, как водоросли, глаз. Бранделла восприняла это как приглашение. — Смотри, — сказала она. — Он предлагает... — Танис покачал головой.

— Я не думаю… — Внезапно гном подпрыгнул, завопил во весь голос: «МАГИЯ!» — и швырнув жареное тесто на землю и бросился под укрытие ближайшей лестницы. Тесто с треском упало на землю и рассыпалось. Его начинка превратилась в пыль. Бранделла осторожно ткнула в него пальцем и поморщилась.

Полуэльф попытался изобразить сочувствие.

— Я предполагаю, что овражный гном умер с этим в рюкзаке, — сказал Танис.

Овражный гном появился снова и направился обратно на улицу.

— У тебя сильная магия! — провозгласил он, указывая на ткачиху и Таниса. — Ты все еще здесь! — Его тусклые глаза расширились.

— Магия? — Спросила Бранделла. — Кто он такой, кстати?

На её вопрос ответил не полуэльф, а существо, которое было чуть ниже овражного гнома. Оно напоминало мускулистого человеческого ребёнка, если не считать заострённых ушей, оливковых глаз и оранжево-рыжих волос, заплетённых в длинную косу на макушке.

— Это городской страж. Разве это не интересно? Откуда вы двое? Вы ведь живые, не так ли? Я тоже была живой. Но теперь я мертва. Это тоже довольно интересно, но не так интересно, как быть живой, — затараторило существо.

— Кендер, — простонал Танис. — Я застрял в Посмертии с кендером и овражным гномом.

Бранделла осталась стоять на коленях, но настороженно поглядывала на новое существо.

Кендеры печально известны своим любопытством, которое обычно проявляется в «нахождении» множества блестящих, часто дорогих предметов, которые «случайно» выпадают из сумок, кошельков и рюкзаков незнакомцев.

Из вещей Бранделлы, которые можно было легко украсть, остались только её грязные ботинки, но у них были блестящие пряжки, и женщина-кендер бросала на них одобрительные взгляды.

— Где мы? — спросила ткачиха у кендера.

— Ягорн. Там полно мертвецов, — ответила кендер, протягивая руку и подтаскивая к ней овражного гнома. Кендер, похоже, привыкла к запаху гнома, но Бранделла поморщилась.

— От него воняет дохлой крысой, — пожаловалась она.

— Спасибо за комплимент, — заметила кендер.

Овражный гном просиял, подобрал кусок теста и, обойдя кендера, протянул его Бранделле.

— Сильная магия. Бери, — сказал он. Она неохотно протянула руку.

— Спасибо, — сказала она. Танис нетерпеливо переминался с ноги на ногу рядом с троицей.

— Странный город, где главным стражем является овражный гном. От кого он его охраняет? Кендер, переведя взгляд на ножны Таниса, посмотрела на полуэльфа сияющими глазами.

— Никто не заходит в деревню грязнее, чем Клим. И конечно, до сих пор мы не видели никого грязнее Джарда. Но городской совет говорит, что мы должны поддерживать имидж, ведь мы живём в тени горы Фистандантилуса и всё такое.

— Многие приходят, чтобы подняться на неё? — спросила Бранделла. Кендер выглядела удивлённой и заинтересованной, что было типично для представителей её расы.

— Зачем кому-то это делать? Не то чтобы это была плохая идея. На самом деле я бы хотела попробовать. Как думаешь, что там может быть? — Кендер остановилась, чтобы рассмотреть серебряную пряжку, которая внезапно появилась у неё в руке. Бранделла вскрикнула и выхватила украшение у существа. Она снова прикрепила его к ботинку.

Танис с трудом сдержал улыбку.

— Скажи, это твоё? — невинно спросила кендер. — Хорошо, что я его нашла, да? Вы пришли сюда, чтобы взобраться на гору?

— Мы ищем портал в Жизнь по ту сторону, конечно, — объяснил Танис. Кендер рассмеялась. То же самое сделал и гном.

— Кажется, ты смешнее, чем думаешь, — мрачно сказала Бранделла полуэльфу.

— Портал? — переспросил овражный гном. Кендер похлопала его по плечу, затем повернулась к Танису и Бранделле.

— Кто рассказал вам о портале?

— Хума-Копейщик, — ответил Танис. Овражный гном снова рассмеялся.

— Человек с цветочным садом? — спросила кендер.

— Да, это был он, — ответила Бранделла.

— Он говорит всем, что он Хума. Что довольно невероятно, потому что...

— Ты хочешь сказать, что это не так? — потребовал Танис.

Кендер в кои-то веки промолчала. Гном бросил на Таниса снисходительный взгляд, который, казалось, говорил: "Ты что, такой глупый?"

Танис подумал, что для гнома это довольно резкое заявление.

Но полуэльф понял намёк. Затем он тихо спросил:

— Значит, портала нет?

— Если он и есть, то его никто никогда не находил. Хотя я бы хотела посмотреть, — прощебетала кендер. — Но, думаю, никто не пойдёт со мной. А ты бы пошёл?

Правильно истолковав злобный взгляд Таниса, кендер поспешила прочь, и её оранжево-красная коса задрожала от спешки.

— Нет, думаю, что нет.

Танис отвёл Бранделлу в сторону и тихо сказал:

— Если мы хотим узнать о горе Фистандантилуса, нам нужно найти кого-то, с кем можно поговорить, кроме овражного гнома и кендера.

Он потянул себя за кожаную тунику: когда она была мокрой, она была слегка скользкой, а когда высохла, стала жёсткой и тесной.

— Есть ли поблизости место, где мы можем смыть с себя эту грязь? — спросил кендера Танис.

— О да, — с энтузиазмом ответила она. — Прекрасное место!

— Где?

— В купальнях Бехобифи. Это белое здание слева. То, что с мыльными кустами на дальней стороне. Туда Бехобифи сливает воду после использования, — поделилась кендер. — Иногда я помогаю Бехобифи присматривать за одеждой людей, пока они купаются.

Бранделла с сомнением посмотрел на него.

— Он нанимает кендера для охраны ценностей? — Кендер отвернулась.

— Ну, не то чтобы нанимает. Я просто помогаю по-дружески. Понимаешь, чтобы быть вежливой. На самом деле Бехобифи иногда даже не знает, что я рядом.

— Готов поспорить, что так и есть, — пробормотал Танис.

Бранделла с трудом сдержала улыбку и обратилась к кендеру.

— Ты можешь отвести нас туда? — ласково спросила она, ловко доставая вторую пряжку из сумки существа. Оливковые глаза снова расширились.

— Ого! Ты и вторую потеряла? Хорошо, что я была рядом и не дала тебе потерять их навсегда. Я имею в виду, что это было бы…

Бренделла и Танис шли по главной улице Ягорна, слушая болтовню женщины-кендера и чувствуя за спиной запах овражного гнома. Они почти не привлекали к себе внимания, пока овражный гном вдруг не указал на них и не закричал:

— Живые! Живые! Волшебство!

Вскоре вокруг них собралась толпа любопытных. Кендер развлекалась тем, что находила «потерянные» предметы, пока люди, гномы и другие существа разглядывали двух незнакомцев.

К счастью, они добрались до Купальни.

Овражный гном постучал в девятифутовую дверь, а затем в ужасе бросился бежать по улице и свернул в переулок.

Дверь открылась, и их встретил восьмифутовый минотавр, закутанный в простыню. Получеловек-полубык посмотрел на толпу, которая следовала за Танисом и Бранделлой, и, раздув ноздри, с сомнением спросил:

— Вы все хотите помыться?

— Только мы, — ответил Танис. Бранделла молча смотрела на зверя.

— Только живые, — объяснил полуэльф.

Зверь обратил на них свой нежный, влажный взгляд.

— Живые? — спросил минотавр. — Я не видел ни одного из них здесь больше трёх тысяч лет. А теперь сразу двое! — Он взял Таниса и Бранделлу за руки и повёл их внутрь. Кендер помахала ему на прощание.

— Для меня большая честь, что вы хотите принять мои ванны, — почтительно произнёс Бехобифи. — Клянусь богами, — добавил он, — вам они тоже не помешают. Осмелюсь предположить, что вы довольно грязны. Неужели все живые существа такие грязные? Неужели на Кринне теперь только грязь и слякоть?

Танис улыбнулся и покачал головой.

— Это произошло недавно. Мы бы хотели привести себя в порядок, а потом найти дорогу обратно в Жизнь. Мы слышали, что по другую сторону горы Фистандантилуса есть портал, который перенесёт нас туда.

— Это та история, которую рассказывает Хума, не так ли? — Минотавр, казалось, сочувствовал существу, известному на Кринне своей кровожадностью. Танис и Бранделла переглянулись, оба в отчаянии.

— Мало кто в это верит, — продолжил минотавр, показывая им две ванны, наполненные горячей мыльной водой. Его голос был таким низким, что его было трудно расслышать.

— В конце концов, сама идея портала немного старомодна, вам не кажется? — Он покачал рогатой головой. — Я не знаю, откуда берутся эти слухи.

Бехобифи натянул простыню на верёвку, чтобы разделить две ванны. «Когда закончишь мыться, — сказал он, указывая на стопку полотенец, — возьми одно из них и выйди через заднюю дверь. Мягкий огонь поможет тебе высохнуть.

Минотавр уже собирался уйти, когда Танис окликнул его:

— Если портала нет, то есть ли другой способ выбраться из Посмертия? Хоть какой-нибудь способ? — Существо помедлило и почесало копытом одну ногу.

— Сотни теорий. Может, тысячи. Например, гномы-механики Ягорна уже пару тысяч лет работают над машиной, которая должна вернуть нас всех к Жизни. Она тоже должна сработать. Ты заметил, что солнце здесь не заходит? — Танис неуверенно кивнул.

— Ну, гномы считают, что если в Посмертии наступит ночь, то для всех нас, кто здесь живёт, должен наступить новый день Жизни, — сказал Бехобифи и плотнее завернулся в простыню.

— Значит, они пытаются создать машину, которая сможет утащить Солнце с неба?

— Они думают, что смогут решить эту проблему через три-четыре тысячи лет. Но, должен признать, это так же правдоподобно, как портал Хумы, верно? — Он одарил Таниса невинным взглядом.

К сожалению, Танису пришлось согласиться. Он начал раздеваться; с другой стороны перегородки он слышал, как Бранделла делает то же самое. Туфелька с грохотом упала на пол, и из-за тонкой занавески донёсся тихий плач.

— Мои пряжки! — причитала Бранделла.

Мокрый до нитки, в обернутом вокруг тела полотенце, Танис вышел через заднюю дверь во двор за банями минотавра — и замер на месте.

— Назад! — приказал Танис. — Возвращайся внутрь! Быстрее! — Бранделла, застигнутая врасплох, споткнулась и упала на скользкий кафельный пол в дверном проеме. Танис, не сводивший глаз с ужасающего зрелища во дворе и охваченный непостижимым страхом, не смотрел, куда идет. Он споткнулся о ее ноги и рухнул на нее, размахивая руками.

— Дракон! — крикнул он.

— Не бойся, — прогремел громкий, низкий, но недружелюбный голос. — Я вижу, Бехобифи не предупредил тебя; он иногда забывает.

Танис скатился с Бранделлы, и они оба сели в дверном проеме, уставившись друг на друга. В тени рощи тихо сидел старый серебряный дракон, из его ноздрей тянулась тонкая струйка дыма.

— Я Мягкое Пламя, — сказал дракон с чем-то, что, возможно, было драконьим эквивалентом улыбки. — Жар моего огненного дыхания поможет тебе высохнуть. Пожалуйста, подойди ближе. Я не обожгу тебя.

Страх перед драконом угас. Танис встал и попытался держаться с достоинством, что было непросто, когда он был одет только в полотенце.

— Оставайся здесь, — прошептал он Бранделле.

— Если бы он хотел убить нас, он мог бы это уже сделать, — возразила она. — Я иду с тобой.

Танису это показалось странным, поэтому он не стал возражать. Они вышли в холодный двор.

— Это хорошее место, — сказал Мягкое Пламя. — Стой там.

Дракон выдохнул чистое голубое пламя, вспыхнувшее рядом с ними. Они оба вздрогнули, но сумели удержаться от того, чтобы не броситься наутек. Воздух вокруг них стал горячим, но не настолько, чтобы быть невыносимым, и вскоре, с каждым дуновением огня, вода, стекавшая с их тел, начала быстро испаряться. Даже их волосы высохли.

— Минотавр принесет вам вашу одежду, всю вычищенную, — сказал Мягкое Пламя. — А пока подойди и почеши меня под подбородком. Мне нравится это ощущение.

Танис попятился, но Бранделла бесстрашно подошла к зверю. — Ты был таким же дружелюбным при жизни? — спросила она, проводя ногтями под челюстью зверя.

— О-о-о, это так хорошо, — вздохнул Мягкое Пламя, приподнимая подбородок еще выше. Он облизал свои драконьи губы раздвоенным языком и издал горловой смешок.

— Нет, — наконец ответил он. — Я был сущим кошмаром, когда был молод и жив. Вы бы видели меня во время того, что вы называете Вторыми драконьими войнами. Там была одна битва... — Бехобифи прервал его, появившись в дверях бани.

— Ты же не собираешься рассказывать им свои старые военные истории, не так ли? — спросил минотавр.

— Почему бы и нет? — возмущённо спросил дракон, окутанный туманной серебристой аурой из-за пара в ванне. — Мои истории могут быть старыми для тебя, но для них они в новинку.

— Может быть, и так, — быстро сказал Бехобифи, — но нас ждут другие клиенты. Пожалуйста, поторопись со своей историей, а также со всеми своими приукрашиваниями.

Дракон фыркнул, и жар от его огненного дыхания опалил каменную стену. Танис понял, насколько приручённым был зверь и каким он мог бы стать, если бы разозлился. Он решил не злить его.

— Приукрашивания? — пожаловался дракон. — За такое оскорбление я должен уничтожить всё твое заведение! — У Таниса сложилось впечатление, что минотавр и дракон регулярно вели этот разговор на протяжении последних нескольких столетий.

— Делай, что хочешь, — вздохнул минотавр. — Только делай это быстро.

Бехобифи протянул Танису и Бранделле их свежевыстиранную одежду и вернулся в дом.

— Мы бы с удовольствием послушали твои истории, — сказал Танис, — но мы спешим. Нам нужно выяснить, как вернуться в мир живых, и как можно скорее.

— Похоже, это волнует многих, — заметил дракон. — Интересно, почему?

— Мы не можем говорить за остальных, но нас здесь быть не должно. Мы всё ещё живы, — сказала Бранделла, почесывая Мягкое Пламя под левым ухом.

— Ааахххх… Ооооххх. У тебя это хорошо получается.

Дракон потянулся, как огромный полосатый кот.

Танис вернулся, чтобы почесать дракона под его правым ухом.

— Эхххх… Аааааа. Это слишком замечательно для слов. Какие милые существа, вы должны сделать это для меня. Я почти ненавижу тот факт, что должен помочь вам уйти. — Он закрыл глаза.

— Значит, есть способ? — Взволнованно спросил Танис. Они с Бранделлой обменялись взглядами; ткачиха продолжала гладить серебряного дракона, быстрыми, ловкими движениями почесывая его чешуйчатую шею. Существо несколько раз ударило по земле огромной когтистой задней лапой; несколько веток отломились от деревьев и упали на землю.

— Я не знаю, — сказал Мягкое Пламя. — Но я знаю вот что: единственный способ выбраться из Посмертия для тебя — это магия; она не подействует ни на кого другого здесь.

Существо открыло глаза, в которых читалось скорее понимание, чем сонливость.

— Я слышал от друга, медного дракона, историю о новом странном заклинании, которое предлагают все маги; возможно, это именно то, что вам нужно.

Взгляд Мягкого Пламени переметнулся с Таниса на Бранделлу и обратно. Затем низкий голос продолжил.

— По словам моего друга, у недавно умершего волшебника была целая коллекция странных и необычных заклинаний...

— Кишпа, — выдохнула Бранделла, сжимая руку Таниса. Глаза дракона снова закрылись, но голос продолжал звучать.

— Все волшебники любят обмениваться заклинаниями, например, заклинанием огня на заклинание тьмы. Конечно, — продолжил дракон, поворачивая шею так, чтобы Бранделла могла дотянуться до труднодоступного места, — здесь они мало что могут сделать с помощью своей магии, но им нравится коллекционировать; это повышает их статус среди коллег. В общем, появился этот новый маг и сразу же раздал — ничего не прося взамен — одно из своих заклинаний всем магам, которых смог найти.

— Где этот новый волшебник? — спросила Бранделла.

— Хотел бы я тебе сказать, — ответил Мягкое Пламя, пожав массивными чешуйчатыми плечами, — но он может быть где угодно. Посмертие — это огромное пространство, простирающееся за пределы воображения. Его невозможно найти.

Бранделла вздохнула.

— То заклинание, которое он отдал, то, которое, по твоим словам, может нам помочь, — ты знаешь, что это за заклинание? — спросил Танис.

— В этом-то и странность. Это заклинание совершенно бесполезно для мёртвых в нашем мире. Заклинание позволяет Живым покинуть мир Мёртвых; это то самое заклинание, которое...

— ...которое понравилось бы Кишпе, будь он жив, — ликовала Бранделла. — Это именно то — одно из бесполезных заклинаний, которые он собирал, — бесполезное как в мире Живых, так и в мире Мёртвых.

— Для всех, кроме нас, — добавил Танис.

— И он, должно быть, знал это, — воскликнула она, и по её лицу побежали слёзы радости.

— Будешь продолжать в том же духе, — предупредил дракон, — и мне придётся снова тебя высушивать.

Бранделла поцеловала покрытую чешуёй щёку дракона и радостно воскликнула, обращаясь к Танису:

— Разве ты не видишь?

— Да, — признался Танис, удивляясь своей ревности. Казалось, даже после смерти Кишпы полуэльф не мог соперничать с магом.

— Мы должны найти того, у кого есть это заклинание, и как можно скорее, потому что без еды и воды мы будем слабеть. И это должен быть тот, кто поделится с нами.

— Потише, — потребовала Бранделла. — Я слышала, что некоторые драконы владели магией. Ты знаешь это заклинание? — Старый серебряный дракон покачал головой.

— Я ничем не могу тебе помочь. Единственная магия, которую я знаю, — это предохранять мои губы от ожога, когда я выдыхаю огонь.

— Где мы можем найти волшебника, который знает это заклинание? — Настаивала Бранделла.

Мягкое Пламя указал носом на темную гору.

— Как я уже сказал, Посмертие — это обширное пространство, в котором есть место для новоприбывших. Ближайший маг — это он. Фистандантилус наверняка знает это заклинание и умеет его применять.

Танис почувствовал, как по спине у него пробежал холодок страха. Мягкое Пламя одарил его мудрым взглядом, словно понимая, что он чувствует по отношению к злому волшебнику.

— Но будь осторожен, — предупредил дракон. — Если он вам поможет, то потребует плату — и это может быть не та цена, которую вы готовы заплатить.

* * *

— Я с трудом могу глотать, — с болью в голосе сказала Бранделла.

Танис мечтал об эле и пряном картофеле в таверне «Последний приют».

— Вода, которую Бехобифи дал нам перед уходом, совсем не помогла. Как и еда, — пожаловался он. — У меня никогда не было такого сухого горла.

Им ничего не оставалось, кроме как тащиться дальше.

По словам Мягкого Пламени, Фистандантилус жил в хижине на вершине предгорья, но они уже несколько часов поднимались в гору и до сих пор не нашли дом волшебника.

На вершине горы, где жил Фистандантилус, клубились тёмные тучи. Пока они поднимались ещё выше, на них обрушился холодный дождь, и вода не приносила им удовольствия. На огромной зловонной куче шлака под ними ничего не росло; она была покрыта сернистой грязью, а по бокам торчали острые тёмные камни, похожие на чудовищные кинжалы.

Вскоре они наткнулись на ветхую хижину, частично скрытую оползнем. Её крыша обвалилась, и изнутри доносились жалобные стоны. Бранделла побледнела, а Танис почувствовал, как от страха у него сводит желудок.

— Там происходит что-то ужасное, — сказал он тихо.

— Может быть, волшебник ранен или болен, — без особой уверенности возразила Бранделла.

— Фистандантилус не похож на Кишпу. Фистандантилус был одним из самых злых магов, которые когда-либо жили. Скорее всего, он кого-то пытает.

По блеску ее карих глаз Танис понял, что он сказал именно то, о чем она на самом деле думала, и что ей не понравилось, как он облек ее мысли в слова.

Стоны становились всё громче и настойчивее, как будто тот, кому было больно, знал, что они рядом, и умолял их прийти на помощь.

— Фистандантилус? — позвал Танис.

Стоны прекратились.

— Покажись, — настаивал Танис.

— Я предпочитаю этого не делать, — прохрипел голос. Мёртвое растение вспыхнуло всего в нескольких шагах от них. Танис прыгнул между Бранделлой и источником угрозы, и голос рассмеялся.

— Не утруждайся, полуэльф. Фистандантилус здесь повсюду.

Танис взял Бранделлу за руку.

— Ты не показываешься, потому что не можешь, — заявил Танис с напускной бравадой.

Бранделла предупреждающе посмотрела на полуэльфа.

— Осторожно, — одними губами произнесла она.

— Зачем ты здесь? — потребовал смертоносный голос.

— Если ты такой могущественный, то покажись, — повторил Танис.

Повисла напряжённая пауза, прежде чем Фистандантилус заговорил снова.

— Полуэльф, мне это надоело. Я был невидимкой задолго до своей смерти, когда я променял своё материальное тело на дополнительные годы жизни. Это означало, что я также согласился отказаться от своего тела и в этом мире.

— Если у тебя нет тела, — спросила Бранделла, дрожа не только от страха, но и от сырого, промозглого ветра, — то кто ты?

— Я — магия, — последовал ответ.

Танис почувствовал, как рука Бранделлы вспотела в его ладони. Или, может быть, это он вспотел; он не мог сказать наверняка.

Хотя они никого не видели, они чувствовали на себе взгляд Фистандантилуса и ощущали себя беззащитными перед ним. Наконец мёртвый маг спросил с угрозой в голосе:

— Что привело Таниса и Бранделлу на мою гору?

— Если ты знаешь наши имена, значит, ты знаешь и причину, — сказал Танис, удивляясь собственной смелости.

В конце концов, Фистандантилус использовал свою магию, чтобы уничтожить две огромные армии, включая его собственные войска, во время Войны Врат. Что могло помешать волшебнику, даже если бы он этого не хотел, уничтожить одну человеческую женщину и полуэльфа?

Их окружил смех.

— Верно, — прошипел угрожающий голос. — Я уже довольно давно иду с тобой по этим предгорьям. Жаль, что ты хочешь пить. Я ничего не могу с этим поделать, пока ты жив. Но когда завтра ты умрёшь от жажды, возвращайся, и я наколдую тебе целое море холодной чистой воды.

— Ты волшебник, — с горечью сказал Танис, — но ты бессилен нам помочь. Ты даже себе помочь не можешь.

На этот раз звук, окруживший их, не был похож на смех. Словно тысяча голосов, кричащих от боли, по скалам прокатился крик, от которого у них по коже побежали мурашки. Затем они услышали слова:

— Я создал эту гору тьмы, мрака и ужаса не для того, чтобы помогать кому-то... кроме себя самого.

Подул сильный холодный ветер, обжигающие мокрые брызги хлестали их по лицам, а с серого и бушующего неба лил дождь.

— Если я помогу тебе, — резко сказал он, — то только потому, что ты поможешь мне в ответ. Или ты умрёшь.

— Чего ты хочешь? — настороженно спросил Танис.

— Вернуться к жизни вместе с тобой.

— Я бы многим рискнул, чтобы вернуться к живым, — медленно произнёс Танис, понимая, что, возможно, обрекает себя и Бранделлу на смерть, — но я бы не хотел, чтобы на моей совести было то, что я вернул Фистандантилуса на Кринн.

— Как благородно, — сказал волшебник с сарказмом в голосе. — Ты не запачкаешь руки, но как же женщина? Ты настолько пренебрежительно относишься к её жизни, что пожертвуешь ею, не спросив, чувствует ли она то же, что и ты?

— Ему не нужно спрашивать, — решительно пропела Бранделла. — Ты даёшь нам шанс умереть героями, отказываясь от своей сделки. Мы благодарим тебя за это.

Танис сжал её руку, но не осмелился взглянуть на храбрую женщину, стоявшую рядом с ним. Она тепло ответила на его ласку. Полуэльф вдруг понял, что не боится своей участи. Он чувствовал, что единственное, чего он хочет в жизни, — это обнять ткачиху и прижать её к себе. Однако присутствие невидимого Фистандантилуса удерживало его на месте.

— Ты так заботишься о живых, но что тебе до мёртвых? — зловеще произнёс волшебник. Безжизненное дерево позади них треснуло и рухнуло, разлетевшись искрами при ударе о мёртвую землю.

— Ты говоришь загадками, — холодно сказал Танис, радуясь, что смог подавить инстинктивное желание отшатнуться от взрывных заклинаний мага. — Говори прямо.

— Здесь много тех, кого ты знал, — ответил маг. Его голос звучал в унисон с завыванием холодного ветра, который пробирался сквозь искривлённые мёртвые деревья за его полуразрушенной хижиной.

— Я могу заглянуть в ваши мысли и увидеть тех, кого ты любил и потерял. Они существуют здесь, в моём мире.

Волшебник сделал паузу, и ещё больше камней задрожало и покатилось вниз, как будто маг вдохнул в них жизнь. Если у Таниса и были какие-то сомнения по поводу того, что он имеет в виду, то Фистандантилус развеял их, когда наконец сказал:

— Я не могу снова убить тех, кого ты когда-то знал, но я могу сделать их существование в Посмертии таким же мучительным, как и худшие моменты их жизни.

Танис почувствовал что-то холодное и склизкое на своей голове. Это длилось всего мгновение, но он без всяких сомнений понял, что это было прикосновение Фистандантилуса. Мгновение спустя Бранделла вздрогнула, и Танис понял, что она испытала то же самое.

— Что ты делаешь? — спросил Танис.

— Изучаю, — последовал шипящий ответ. — Например, у Бранделлы была сестра, милая маленькая девочка. Её звали Кадалупи.

Бранделла вырвала руку из хватки Таниса и закрыла глаза. Она задрожала и прошептала:

— Кэдди унесло наводнением.

— Маленькая девочка играет здесь, в залитом солнцем лесу, — продолжил маг, и из ниоткуда ударила молния, попав в хижину, но, похоже, не причинив ей никакого вреда.

— Но я могу вызвать дождь. Я могу пробудить в сознании маленькой девочки страх утопления. — Это был вопль баньши. — Я могу заставить Кадалупи пережить ее худшие страхи. Я могу...

— Остановись! — закричала Бранделла. Танис положил руку ей на плечо. Дрожь пробежала по ее стройному телу. Он страстно желал бросить вызов магу. Победить его. Но Танис не владел магией.

Волшебник усмехнулся, и его низкий смех прозвучал у них в ушах, как жужжание.

— Что касается полуэльфа, интересно, вспоминает ли он о своей бедной матери, которая умерла вскоре после его рождения? — Танис напрягся. Его глаза вспыхнули от гнева, но он сдержался. Он почувствовал, как Бранделла обняла его за талию, предлагая посильную помощь.

— Она была красивой эльфийкой, полной жизни, — раздался голос. — Но хрупкой. Очень хрупкой. И телом, и душой. Здесь, в Посмертии, она ведёт идиллическую жизнь, окружённая заботой близких. Интересно, что бы она почувствовала, если бы я устроил так, чтобы твой жестокий отец появился на её пороге? — Сердце Таниса бешено колотилось в груди, теперь он понимал, насколько сильно ненавидит волшебника. Маг заслужил свою тёмную гору ужасов. И Танис хотел бы похоронить волшебника на её дне.

— Что? Нет ответа? — спросил Фистандантилус с ехидцей в голосе.

— Ты не причинишь вреда моей матери, — процедил Танис сквозь стиснутые зубы.

— Конечно, не причиню. В голосе прозвучала фальшивая уверенность. — Если только ты сделаешь то, что я прошу.

Танис с трудом сглотнул. При жизни маг обладал разрушительной силой; об этом свидетельствовала его мрачная, продуваемая всеми ветрами гора зла. Полуэльф задумался о наследии, которое Фистандантилус оставил на Кринне... и содрогнулся. Однако именно в этот момент полуэльф увидел проблеск надежды. Маг творил свою магию на Кринне; здесь, после Смерти, он был пленником своего собственного творения, существуя в тени своих ужасных деяний. И Танис вспомнил кое-что из сказанного Мягким Пламенем.

Полуэльф остановился, сознательно желая, чтобы эта наполовину сформировавшаяся идея исчезла. Если маг мог читать его мысли, Танис не хотел, чтобы Фистандантилус узнал, о чём он думал.

Повернувшись к Бранделле, он мягко сказал:

— Мы должны обдумать его предложение.

Она потрясенно уставилась на него. Ее темные глаза с темными ресницами сияли на фоне фарфоровой кожи.

— Какая разница, где обитает зло, здесь или на Кринне? — он возразил, увидев ее реакцию. — Жизнь коротка по сравнению с тем временем, которое человек проводит в этом месте. Лучше Фистандантилусу ходить среди живых, чем вечно терроризировать мертвых.

— Ты серьёзно? — холодно спросила она. — Или ты просто пытаешься убедить в этом себя?

— Я пытаюсь сказать тебе, что это наш единственный выход. — Ему не хотелось играть в игру Фистандантилуса, но он знал, что другого выбора нет. Он изобразил на лице усмешку и резко спросил:

— Как ты можешь жить с собой в ладу, зная, что твоя сестра будет вечно в ужасе? — Её губы дрогнули, она не могла говорить.

Сделав вид, что хочет поговорить с ней наедине, он наклонился к Бранделле и прошептал:

— Он уже терпел поражение в прошлой жизни, его можно победить снова.

Танис, конечно, знал, что маг слышал каждое слово. Фистандантилус хранил молчание.

Бранделла, казалось, слегка поколебалась, подумав на мгновение, что их действия, если пара согласится на условия мага, не будут необратимыми.

— Позволь мне поговорить с ним, — сказал он вкрадчиво.

С огромным нежеланием она кивнула.

— Ты говоришь, что заключишь с нами сделку, — осторожно обратился Танис к магу. — Откуда нам знать, что ты выполнишь свою часть сделки?

— Вы не можете знать, — ответил волшебник. — Вы должны довериться мне, потому что никто другой не сможет помочь вам до того, как вы умрёте. Вопрос в том, могу ли я доверять вам в том, что вы выполните вашу часть?

Танис посмотрел на возвышающуюся гору, затем на жалкое подобие хижины и, наконец, на открытую серую землю перед собой, представляя, что там парит волшебник.

— Похоже, — сказал полуэльф, — мы должны доверять друг другу в равной степени.

Голос рассмеялся, словно камни застучали по металлу.

— Доверять друг другу? Вряд ли, — проворковал Фистандантилус. — Ты забываешь, с кем разговариваешь. Я говорю тебе сейчас, что если ты перейдёшь мне дорогу, то будешь сожалеть об этом до конца своих дней — а они у тебя будут недолгими — и все то время, пока ты будешь мёртв. А это будет гораздо, гораздо дольше. Я тебе это обещаю.

— Мне казалось, я тебя знаю, — Бранделла прошептала Танису на ухо. — Так и есть, — загадочно ответил он. Женщина, сжав губы в тонкую линию, бросила на него подозрительный взгляд и вытерла с лица дождевую воду. "Что он имел в виду?" — подумала она.

Они ввалились в хижину волшебника, промокшие до нитки; нескончаемый ветер и дождь безжалостно хлестали их.

Бранделла подумала, что Фистандантилусу повезло, что у него нет тела, которое могло бы страдать от холода и голода. Внезапно ей пришло в голову, что все это, возможно, галлюцинация. В конце концов, она была слаба из-за недостатка еды и сна, а суровая погода взяла свое.

— Это просто ночной кошмар. Я скоро проснусь, — прошептала она себе под нос.

Танис с беспокойством наблюдал за Бранделлой. Она казалась бледной и больной. Они были заняты делом несколько часов, выполняя указания волшебника.

Пока над ними бушевали грозовые тучи, они починили крышу хижины, накрыв её ветками. Затем они вымели из хижины грязь и воду, чтобы там было как можно суше. Конечно, там всё ещё было очень сыро, а из-за тесноты воздух был почти непригоден для дыхания, несмотря на открытую дверь. Но Фистандантилус, похоже, был доволен.

Заклинание, по словам мага, должно было быть произнесено в освещенном, сухом месте, чтобы он был полностью отделен от своего бесконечно мрачного, залитого дождем мира. Очевидно, подумал Танис, волшебник боится, что притяжение Посмертия будет слишком сильным, чтобы преодолеть его. Танис надеялся, что это так... на всякий случай.

— Не зажигай свечу, пока я не начну заклинание, — приказал Фистандантилус. Его свистящий шепот, казалось, стал громче. Танис почувствовал, как по его шее пробежала дрожь страха. Бранделла выглядела всё более напряжённой, под её глазами, на почти прозрачной коже, появились фиолетовые круги.

На голом деревянном столе стояла в подсвечнике единственная свеча. Воск выглядел древним, но не использованным, фитиль обуглился от бесчисленных попыток зажечь его и стоял торчком, словно бросая вызов любому пламени. Рядом со свечой на небольшой кучке рваного пергамента лежали два маленьких чёрных камня.

— Посмотри на стену позади себя, — сказал маг.

Тусклый свет отражался от маленького зеркала в золотой раме.

— Полуэльф, — приказал Фистандантилус, — возьми зеркало и держи его в руках — осторожно. Снаружи буря усилилась. Но, несмотря на шум ветра, Танис слышал вздох мага, словно тот звучал у него в голове.

Танис подошёл к зеркалу. Оно висело на уровне глаз. Он потянулся, чтобы снять его со стены, — и замер. Затем он помахал рукой перед мерцающим куском стекла; его лицо не отражалось. Даже когда он поднёс зеркало под правильным углом, чтобы в него попадал серый свет из дверного проёма, оно ничего не отражало. Танис оглянулся на ткачиху. Она дрожала, но держалась прямо из чистого упрямства.

— Прекрати, — приказал Танису маг. — Я же сказал тебе держать его осторожно.

— Почему это зеркало так важно? — спросил Танис, подходя к столу, на котором стояла свеча.

В комнате стало ещё холоднее.

— Когда я использую заклинание, чтобы вернуть тебя к жизни, ты возьмёшь с собой зеркало, — объяснил голос. — С помощью магии оно хранит мой образ, каким я был при жизни. Когда оно вернётся в твой мир, образ освободится, и я снова буду ходить по Кринну.

Танис посмотрел на толстое странное стекло. Вопреки своему желанию, он не мог не вглядеться в него, пытаясь разглядеть лицо мага, который прятался где-то внутри.

Фистандантилус невесело рассмеялся.

— Это не единственное заклинание, которое отправится с тобой на Кринн из загробного мира. Я наложил на вас обоих заклятие.

Танис заметил, что Бранделла снова заламывает руки; ее глаза остекленели, лицо ничего не выражало. Следующие слова мага только усилили напряжение.

— Помни: Если ты предашь меня, смерть постигнет тех, кто любит тебя больше всего на свете. Тебя предупредили.

Внезапно дверь захлопнулась, и в комнате стало темно. Танис подпрыгнул, но Бранделла, казалось, не замечала ничего, кроме своего страха.

— Пора, — сказал Фистандантилус, от волнения его голос звучал до боли фальшиво. — Приготовься зажечь свечу, человек.

Танис держал зеркало в одной руке, а другой нащупывал руку Бранделлы. Когда он нашёл ее, она отпрянула. Её рука была холодна как лёд.

Песнопение зазвучало так тихо, что его почти не было слышно. Постепенно звук становился громче, а слова — незнакомыми и непостижимыми.

Бранделла пошарила рядом со свечой, пока её пальцы не нащупали два камня. Она несколько раз ударила ими друг о друга, пока на разорванном пергаменте не вспыхнула искра. Она взяла в руки обрывок бумаги и, дрожащими руками, подожгла от него свечу.

Песнопения зазвучали ещё громче. Хижина задрожала, как будто ветер снаружи пытался оторвать её от земли и сбросить с предгорий в долину внизу. Вода и грязь стекали между растущими трещинами в потолке. Мёртвые ветки, перекрещивавшиеся на одном из участков крыши, начали ломаться и падать в комнату. Из груди перепуганной ткачихи вырвался стон, но Танис не осмелился утешить её.

Фистандантилус продолжал петь, и его голос звучал даже громче, чем ветер.

Танис не знал, что разрушает хижину — заклинание или Смерть, пытающаяся удержать свою жертву. Силы магии и природы явно враждовали.

Несмотря на то, что крыша рушилась, а ветер пробирался сквозь обваливающиеся стены, свеча оставалась зажжённой, пламя не дрожало и не колебалось.

Магия была сильна. Танис почувствовал приближение перемен. Времени оставалось мало, но каждый его шаг с этого момента был решающим. При свете свечи Танис протянул руку и схватил Бранделлу за запястье. Она снова попыталась вырваться. Но на этот раз полуэльф не позволил ей этого сделать. В глубине души он знал, что она вполне может пожертвовать собой, чтобы не дать Фистандантилусу вернуться к жизни. Он не хотел, чтобы она делала что-то, что могло бы помешать его планам.

Он был прав. Она боролась за свою свободу, пиная его и пытаясь дотянуться до свечи, чтобы задуть её.

— Предатель! — кричала она, и её лицо исказилось от ненависти.

Если в ближайшее время ничего не произойдёт, они могут пострадать от обломков, которые будут падать вокруг них. Пока что основные балки хижины выдерживали нагрузку, но казалось, что сама земля дрожит.

Откуда-то сверху доносился рев, который с каждым мгновением становился все громче. Сквозь пролом в крыше Танис с ужасающей ясностью увидел, что вызвало этот трескучий звук. Вся вершина темной горы Фистандантилуса, пик которой возвышался над ними, обвалилась, и лавина сернистой черноты обрушилась прямо на хижину.

Все зависело от времени. Танис знал, что если он начнёт действовать слишком рано, Фистандантилус остановит заклинание Кишпы и они оба погибнут под лавиной. Но если Танис будет ждать слишком долго, если он не начнёт действовать за мгновение до того, как заклинание вступит в силу, он рискует самым страшным — вернуть к жизни печально известного волшебника.

Танису пришлось рискнуть, ведь Фистандантилус был полностью поглощён своим делом. Полуэльф позволил себе вспомнить, что сказал старый дракон, Мягкое Пламя: «Волшебникам в Смерти почти бесполезна их магия».

Танис решил, что маг блефовал, что он не имеет власти ни над сестрой Бранделлы, ни над матерью Таниса, что его власть в Посмертии распространяется в основном на пиротехнику, призванную впечатлять посетителей.

В конце концов, маг был обречён оставаться в тени своей ужасной горы. Полуэльф надеялся, что сила Фистандантилуса гораздо более ограничена, чем он предполагал.

Скоро Танису больше не придётся притворяться, что он идёт вместе с волшебником. Что касается полуэльфа, то угроза Фистандантилуса была пустой, и полуэльф его не боялся. Он просто хотел, чтобы маг произнёс заклинание Кишпы.

Но когда наступит подходящий момент для действий?

— Киворек бластене тивеллек виндерфол! — прогремел голос Фистандантилуса. — Тилвванус! Тилвванус! — Этот голос был громче грохота приближающейся лавины, громче даже, чем грохот рушащихся предгорий над хижиной, которые сползали огромными оползнями, угрожая похоронить их заживо, прежде чем лавина довершит их участь.

Бранделла и Танис видели всё это сквозь дырявую крышу и осыпающиеся стены. Ткачиха закричала и снова попыталась отцепиться от полуэльфа, но безуспешно.

Им оставалось жить считаные секунды. Но Танис ждал. Он чувствовал, что заклинание Кишпы ещё не завершено. Должен был появиться какой-то знак, какой-то момент, который подсказал бы ему, что они вот-вот вернутся в мир живых. Но ничего не происходило. И смерть была уже совсем близко.

Бранделла снова закричала. Грязевой оползень надвигался, как приливная волна, и вот-вот должен был обрушиться на них. В тот же миг лавина пронеслась по грязи. Времени не осталось. Танис поднял руку — ту, что держала зеркало, — над головой. — Краем глаза он что-то увидел — свеча впервые затрещала. "Должно быть, это знак!"

Он изо всех сил швырнул зеркало в свечу. Свет погас, и зеркало упало на каменный пол, разбившись на тысячу бесполезных осколков.

— Нет! — закричал маг.

Они услышали свист ветра, рёв огромной грязевой волны и грохот сходящей лавины. Эти звуки наполнили их уши, как эхо прибоя в морской раковине. Однако перед собой они увидели солнце, сияющее в ярко-голубом небе, почувствовали прохладный ветерок на своей коже и услышали хлопанье крыльев: несколько птиц в страхе улетели, увидев человека и полуэльфа в обугленной чаще.

Танис попытался сориентироваться. Это не заняло у него много времени. Он увидел выжженную поляну и покрытый пеплом пруд. В воздухе пахло гарью. Но когда он посмотрел на ствол дерева, на котором отдыхала Кишпа, мага нигде не было видно. Как и Клотника.

— Где мы? — тихо спросила Бранделла, благодарно сжимая руку полуэльфа, которую она недавно так яростно отвергала. — Место кажется знакомым.

— Ты была здесь со мной раньше, когда лес был моложе, до того, как его уничтожил пожар. Бранделла, — тихо и благоговейно произнёс Танис, — мы дома. Именно отсюда я пришёл за тобой. И именно сюда мы вернулись.

— И без Фистандантилуса, — добавила она со стыдом. — Прости. Я тебе не доверяла.

Танис говорил ровным голосом и смотрел прямо на неё. Однако она не смотрела ему в глаза.

— Ты никак не могла знать, что я задумал, — сказал он, сжимая её руку, — и я не мог рисковать и рассказать тебе. Кроме того, главное, что мы здесь.

Наконец она улыбнулась ему и взяла его за другую руку. Её голос звучал мягко.

— Да. Каким-то образом нам удалось… благодаря тебе.

Танис нежно притянул её к себе. Она не сопротивлялась. Когда их тела соприкоснулись, он отпустил её руки и обнял. Бранделла просунула свои руки под руки Таниса и охотно прижалась к нему. Её голова покоилась на его плече.

В этот момент Танис обрёл покой.

Он приподнял её голову, и они посмотрели друг на друга изучающими взглядами. И так же быстро, как он обрёл покой, он его потерял. Полуэльф выполнил свой долг перед Кишпой; теперь он хотел сделать что-то для себя. Но он медлил.

"Что, если она просто благодарна ему? Что, если она обняла его как сестра брата? Что, если она наотрез откажется с ним встречаться? И действительно, чем это отличается от романа с Китиарой?"

Это всё равно любовь между человеком и существом с эльфийской кровью. Даже если в его жилах текла лишь половина эльфийской крови, он был обречён смотреть, как его возлюбленная стареет и умирает — на десятилетия, а может, и на столетия раньше него. Он думал обо всём этом и о многом другом, глядя на её приоткрытые губы и глубокие, манящие глаза. Он должен был знать, что чувствует прекрасная ткачиха, отважная лучница, к Танису Полуэльфу. Но он не знал, имеет ли он право это выяснять.

Сам того не желая, он медленно, осторожно наклонил голову к её лицу. Она пошевелилась в его объятиях. Он не мог понять, прижимается ли она к нему или пытается оттолкнуть. Их напугал голос, раздавшийся неподалёку:

— Кто там? — Словно их застали за чем-то запретным, Танис и Бранделла быстро отстранились друг от друга, неосторожно наступив на почерневшие ветки деревьев. Хрупкая древесина треснула, подняв облачка пепла.

— Бросайте оружие и выходите, — приказал голос, — или я прикажу своим людям осыпать эту чащу стрелами!

— Клотник, это ты?

— Танис?

Полуэльф запрокинул голову и рассмеялся.

— Скажи своим людям, чтобы они исчезли, — сказал он, вытаскивая Бранделлу из кустов.

Когда они вышли на поляну возле пруда, Клотник стоял там один, каштановые волосы и борода были взъерошены, как всегда, а глаза ярко-зеленые под покатым лбом.

— Все мои люди ушли, — сказал он с озорной усмешкой. — Они очень хорошо выполняют приказы.

Танис и Клотник пожали друг другу руки с теплотой старых друзей. Жонглер был явно рад его видеть, и Танис чувствовал то же самое.

— Я думал, ты ушёл навсегда, — признался жонглёр. — Я уже не надеялся, что ты вернёшься. Ты должен рассказать мне всё, что произошло. Всё!

— Я расскажу, — согласился Танис. — Позже. Но сначала нам нужно выпить и поесть. Мы, — сказал он, игриво взглянув на Бранделлу, — так измучены жаждой и голодом, что близки к смерти.

Она улыбнулась ему в ответ, и взгляд гнома устремился к женщине, стоявшей позади Таниса. Он смотрел на неё с восхищением и не без благоговения.

— Танис собрался с мыслями. — Бранделла, ткачиха, позволь представить тебе Клотника, жонглёра. Бранделла, Клотник — друг Кишпы.

Непривлекательный гном с висячими ушами кивнул.

— Я тебя знаю, — наконец сказал Клотник.

Бранделла вгляделась в лицо гнома. Она прошла мимо Таниса и подошла ближе к гному, который, казалось, умолял её о признании.

Она протянула руку и коснулась его лица, а затем провела пальцами по его спутанным каштановым волосам. Клотник посмотрел на неё снизу вверх с детским выражением лица… и она обняла его.

— Это ты, — воскликнула она. — Ты все эти годы был с Кишпой!

Танис в недоумении уставился на них обоих. Он тоже бывал в Анкатаваке, но за время своего недолгого пребывания там не узнал Клотника. А он бы запомнил. В эльфийской деревне было немного гномов. На самом деле, единственными, кого он помнил, были Мертвиг и Йеблидод.

Внезапно глаза Таниса широко раскрылись. Возможно ли это? У Клотника был слабый подбородок, как у Мертвига, и высокий скошенный лоб. У него были ярко-зелёные глаза, как у Йеблидод, и слегка горбатый нос. Но полуэльф не помнил, чтобы видел Клотника в деревне ребенком.

— Ты видел моего отца? — спросил жонглер, прежде чем Танис успел произнести хоть слово.

— Мертвига?

— Да, — сказал Клотник, и глаза его затуманились. — Там ты встретил его?

— Да, действительно, — радостно ответил Танис, радуясь, что может так близко связать прошлое и настоящее для гнома.

— Ты такой взрослый! — Перебила его Бранделла. — Клянусь богами, я не видела тебя с тех пор, как ты был маленьким мальчиком и твои родители отправили тебя на корабле перед тем, как люди напали на Анкатаваку. — Она рассмеялась. — Это было либо почти сто лет назад, либо только на прошлой неделе, — весело сказала она.

"Так вот почему я его там не встретил", — подумал полуэльф.

— Это был последний раз, когда я видел тебя тоже, — сказал Клотник. — Но я всегда помнил самую красивую женщину, которую когда-либо встречал. Ведь Кишпа не давал мне забыть о ней. Но пойдём, — сказал он, — мы поговорим ещё, когда ты поешь и выпьешь.

* * *

— Сколько времени прошло с тех пор, как я ушёл? — спросил Танис, проглотив последний кусочек вяленой говядины, которую принёс Клотник. Бранделла закончила есть и села в сторонке, заплетая свои длинные волосы в толстую косу, которая свисала через плечо.

— Три дня, — ответил жонглёр, невольно глядя на дерево, под которым лежал Кишпа. Танис и Бранделла проследили за его взглядом.

— Когда он умер? — мягко спросил полуэльф.

Клотник не сразу ответил. Он даже не взглянул на своих спутников. Вместо этого он уставился на усыпанную пеплом землю у края пруда, его губы дрожали, а руки тряслись. Бранделла наклонилась и коснулась его плеча, нежно поглаживая его. Её глаза были красными и влажными. Она сменила свой грязный тканый топ на одну из самых длинных белых рубашек Клотника и теперь вытирала слезу со щеки маленького гнома пышным рукавом. Клотник вздрогнул, но позволил ей позаботиться о себе.

— Он… Он… прожил весь первый день, — запинаясь, произнёс гном. Он взял себя в руки, но не поднимал глаз.

— Я не думал, что он проживёт хотя бы час, — сказал жонглёр, качая головой. — Он всё время лежал с закрытыми глазами. Он ни разу не заговорил со мной и даже не замечал моего присутствия.

Наконец Клотник поднял голову и обратился напрямую к Танису.

— Казалось, он переживал что-то среднее между кошмаром и самой сладкой из идиллий. Когда ему было плохо, он метался, стонал и плакал. Когда ему было хорошо, я думаю, он улыбался и даже смеялся где-то глубоко внутри. Ты это видел, Танис? Было ли у него такое в прошлом: отчасти кошмар, отчасти идиллия?

— Полагаю, что да, — задумался полуэльф, внезапно испытав глубокое чувство вины из-за своих чувств к Бранделле.

Клотник снова уставился в пол.

— В тот первый день он чуть не умер дважды, — сказал он. — В первый раз он резко сел и закричал кому-то: «Не сейчас! Не сейчас!» Затем он несколько раз моргнул, как будто был растерян или сбит с толку. Однако вскоре он снова улыбнулся, как будто всё было в порядке.

Во второй раз я действительно подумал, что потерял его. Только стемнело. Луна была низко в небе и отбрасывала на него тусклый красный свет, когда он начал задыхаться и кашлять кровью. Его глаза широко раскрылись, как будто смерть застала его врасплох. Он перестал дышать.

Я прислушался, чтобы услышать биение сердца, но ничего не услышал. Он был абсолютно неподвижен. Я хотел закрыть ему глаза, но остановился.

Клотник прикусил губу и с удивлением посмотрел на Бранделлу.

— Когда я заглянул ему в глаза, — сказал он, — я увидел тебя.

Она взяла его за руку, и по её щекам потекли слёзы.

— Кишпа вернулся к жизни, — прошептал Клотник. Его глаза сверкали, как изумруды. — Ради тебя.

— Где ты его похоронил? — спросила она прерывающимся от волнения голосом.

Клотник поднялся и помог ей встать.

— Я отведу тебя к нему.

Танис решила остаться. Могила находилась на вершине холма за поляной. Клотник оставил её там и вернулся, чтобы тихо посидеть рядом с Танисом.

Её горе было личным. Её слова, обращённые к Кишпе, унесло ветром, но кто сказал, что их не было слышно?

— Расскажи мне о моём отце, — настаивал Клотник, пока они ждали возвращения Бранделлы с места захоронения. Гном и полуэльф сидели на бревне у кромки воды.

— Так вот почему ты нашёл меня в Утехе и привёл к Кишпе? — спросил полуэльф. — Чтобы я встретился с твоим отцом? — Клотник прищурился от резкого послеполуденного света заходящего солнца.

Длинные тени тянулись за ними, и Танис задумался о том, какую тень отец может отбросить на жизнь своего ребёнка. Как хорошо он это знал.

— Я говорил тебе перед тем, как ты вошёл в память Кишпы, что хотел пойти сам, — напомнил ему гном. — Кишпа не позволил. Он что-то скрывал от меня, Танис. Я в этом уверен. Ты был там. Теперь ты знаешь то, что знал Кишпа; его память теперь и твоя память. Что такого он не хотел мне рассказывать?

Танис отвёл взгляд от гнома и снова посмотрел на удлиняющиеся тени.

— Мой отец был злым человеком? В этом дело? — нервно спросил Клотник, видя, что Танис не отвечает.

Танис яростно замотал головой.

— Вовсе нет! Я просто задумался, — успокоил полуэльф Клотника. — На самом деле он был довольно хорошим человеком. Не идеальным. Я бы сказал, лучше, чем большинство.

— Ты мне ничего толком не рассказываешь, — нахмурился жонглёр, бросая в озеро гранитный осколок с острыми краями и следами от огня. Он с глухим стуком упал в воду, подняв облако мокрого пепла и заставив плавающие брёвна покачиваться на волнах.

— Мне не нужны общие фразы. Расскажи мне, что произошло!

— Произошло много чего. Я не знаю...

— Нет, знаешь! — крикнул Клотник, взволнованно вскакивая на ноги. На его округлых щеках вспыхнул румянец, похожий на отблески заходящего солнца.

— Был ли Мертвиг вором? Воровал ли он? Скажи мне! Я слышал разговоры жителей деревни. Одни говорили, что он сбежал, прежде чем дело было улажено. Другие говорили, что он был так оскорблён обвинением, что в гневе покинул Анкатаваку. Без всякой помощи со стороны Кишпы я узнал, что именно после этого случая мой отец умер.

Он заламывал свои короткие руки, а его глаза блестели от боли.

— Моя мать вернулась в деревню и встретила меня, когда корабль доставил меня домой, но я был тогда совсем маленьким и мало что помню. Я знаю только, что после моего возвращения она всегда была очень грустной. Очень долго я думал, что это из-за меня она грустит.

Клотник уставился на свои руки, как будто мог сделать что-то, чтобы избавить Йеблидод от мучений.

Наконец он сказал:

— Моя мать умерла через год после смерти отца.

Танис печально покачал головой.

— Я не знал. Мне жаль, — сказал он. — Она мне очень нравилась.

Он вспомнил её тёплое альт-сопрано, нежность её прикосновений.

— Я всё слышал о своей матери, — сказал Клотник с усталым вздохом. Его голос звучал глухо.

— Я горжусь ею и часто думаю о ней. Она оставила мне тот стеклянный шар, которым я жонглирую. Тот, который ты поймал в таверне.

Танис затаил дыхание.

— Я помню, — тихо сказал полуэльф. — Пожалуйста. Сядь. Я расскажу тебе всё, что знаю.

Клотник сел, не сводя глаз с Таниса. Полуэльф коснулся губами кончиков пальцев, обдумывая свои слова, а гном наклонился вперёд.

— Если ты хочешь знать, каким человеком был твой отец, — сказал Танис, — я могу сказать тебе вот что: он дважды спас мне жизнь. Оба раза, Клотник, он был в большой опасности или испытывал сильную боль — или и то, и другое. В первый раз он напал на гигантского паука, который собирался меня сожрать. Я бы погиб, если бы он не отвлёк монстра на себя.

Клотник просиял от зарождающейся гордости. Но он ничего не сказал, словно не желая прерывать повествование.

— Во второй раз, — продолжил Танис, — он был смертельно ранен, но всё же приполз мне на помощь и убил гоблина, который собирался ударить меня сзади.

Танис посмотрел Клотнику прямо в глаза.

— Разве это похоже на поступки плохого человека?

Косой янтарный свет заходящего солнца озарял лицо Клотника, и его глаза сверкали от удовольствия, которое было гораздо сильнее отражённого сияния яркого шара в западном небе. Нет, подумал Танис, отражённое сияние исходило от Мертвига.

Клотнику казалось, что он сидит прямо, держит голову высоко — даже уши у него были не такими опущенными. Танис понял, что Клотник увидел себя в другом свете: Клотник стал сыном героя. Танис поймал себя на том, что завидует гному.

— Он всё это сделал? — благоговейно произнёс гном.

— И даже больше, — ответил Танис, жалея, что не описывает своего отца. — Он также защищал тебя и был щедр к твоей матери. Его первым порывом было отправить тебя в безопасное место, когда возникла угроза вторжения людей. И он желал твоей матери только самого лучшего — даже, — добавил он, не подумав, — когда не мог себе этого позволить. — Он перевёл дыхание, надеясь, что Клотник не заметил оговорки.

Вспомнив об этом гордом образе своего отца, Клотник покачал головой.

— Тогда почему Кишпа ничего мне не сказал? Почему, когда я спрашивал его о слухах, он говорил, что ничего не знает? Он всегда менял тему.

— По простой причине, — сказал Танис с доброжелательной улыбкой. — Кишпа действительно ничего не знал. Однако Танис не добавил, что он был единственным, кому гном рассказал правду за несколько мгновений до смерти.

— Я всё ещё не понимаю, — сказал Клотник.

— Что?

— Гном развернулся и снова посмотрел на Таниса. Заходящее солнце освещало его силуэт.

— Если в Анкатаваке ходили слухи о моём отце, — спросил Клотник, — почему Кишпа не заступился за него?

— Танис наклонился, чтобы отломить кусок дерева от бревна. Он был занят тем, что отдирал от куска обугленные щепки, а затем вытирал испачканные сажей руки о песчаную землю.

— Он заступился за тебя, не так ли? — ответил Танис, уклоняясь от вопроса. — Он заботился о тебе все эти годы. Разве не так говорила Бранделла?

— Это просто странно, — настаивал гном. — Кишпа взял меня к себе вскоре после смерти моей матери. Бранделла уже исчезла, и я всегда задавался вопросом, не из-за её ли потери он взял меня к себе. Похоже, ему нужен был кто-то, с кем можно поговорить. А я… Мне нужен был кто-то, кто мог бы меня выслушать. Он относился ко мне как к родному. Но когда я вырос и слухи о моём отце не утихли, он забрал меня из Анкатаваки. Мы объездили весь Ансалон. У нас не было друзей, кроме друг друга, и, чтобы развлечь себя и Кишпу, я научился жонглировать.

— И ты хорошо этому научился. Без всякой магии?

— Совсем без всякой, — гордо ответил гном. — Я бы не позволил Кишпе зачаровывать шары. Даже стеклянный, хотя он умолял меня позволить ему это сделать.

Танис понял, что не может говорить.

— Кишпа был мне хорошим отцом. Я просто хотел бы, чтобы он позволил мне войти в его прошлое; я бы с удовольствием увидел своего отца, поговорил с ним.

Гном с опущенными ушами внезапно раскаялся.

— Прости меня, я никогда не спрашивал, нашёл ли ты своего отца. Вот он я, такой озабоченный только собой. Мне следовало бы... — Танис прервал поток слов, взмахнув загорелой рукой.

— Не извиняйся. Если не считать встречи с Бранделлой — а это очень большое исключение, — я бы предпочёл, чтобы ты тоже встретился со своим отцом.

— Он оказался не таким, как ты надеялся?

— Он оказался не таким, как надеялся бы любой другой, — сухо ответил Танис. — Иногда лучше представлять себе правду.

— Но не в моём случае? — спросил Клотник. — Нет, — с улыбкой ответил Танис. — Не в твоём случае. Гном довольно откинулся на спинку стула. Солнце уже почти село, и на землю опустились сумерки.

— Бранделла скоро вернётся, — сказал Танис. — Пока её нет, расскажи мне кое-что.

— Что угодно.

— Почему Кишпа и Бранделла расстались? Ты что-то говорил о её исчезновении.

— Так он это называл. Он редко об этом говорил. Ему было слишком больно об этом вспоминать. Он только сказал, что она нарисовала какую-то картину, которая предсказывала, что её у него заберут. И кто-то действительно пришёл и забрал её. Больше он её никогда не видел.

Танис сидел в оцепенении, и выражение недоумения на его лице скрывала окутавшая их ночная тьма. Однако именно эта тьма в конце концов начала беспокоить полуэльфа.

— Бранделла уже должна была вернуться, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Может, мне стоит убедиться, что с ней всё в порядке.

— Я покажу тебе дорогу, — сказал Плотник. Они тихо шли сквозь ночь, выбираясь с поляны и поднимаясь на холм. Когда они добрались до могилы, Бранделлы там не было.

— Слиги, — прошептал Клотник, принюхиваясь. — Я чувствую их мерзкий запах. Должно быть, они забрали её, — сказал он с отвращением. Он пнул землю.

— Огонь Кишпы их не остановил. Они всё ещё охотятся за этим зачарованным пером. Внезапно он развернулся в темноте и посмотрел на Таниса.

— Ты ведь избавился от пера, не так ли?

— Да, — рассеянно ответил Танис, пытаясь понять, в каком направлении ушли родственники хобгоблинов. — Я оставил его в памяти Кишпы, как он и велел.

Благодаря своему эльфийскому зрению он видел следы слигов по всему месту захоронения, но они не говорили ему ничего нового.

Тем временем в его голове крутились самообвинения. Он ругал себя за то, что позволил Бранделле уйти одной. То, что он проделал с ней такой долгий путь только для того, чтобы потерять её из-за банды слигов, привело его в ярость. Он бы взорвался от досады, если бы не заметил слабый огонёк на далёком холме. Он указал туда.

— Вон там! Похоже на костёр.

Они направились в сторону света. Танис шёл впереди, следя за тем, чтобы их силуэты не выделялись на фоне горизонта. Пригибаясь к земле, они быстро двигались к своей цели. Когда они подошли достаточно близко, чтобы почувствовать запах дыма от костра, Танис пригнулся за обгоревшим пнём и сказал:

— Мы обогнём их сзади. Они вряд ли будут ждать кого-то с той стороны, откуда пришли.

Тяжело дыша, Клотник кивнул в знак согласия. Когда они приблизились к задней части лагеря, гном, задыхаясь, спросил:

— Интересно, где они взяли дрова для костра? Всё здесь сгорело три дня назад.

В ответ Танис зажал рот Клонику и повалил его лицом на землю.

Стоявший неподалёку страж-слиг замер, словно услышал голоса. Сверху доносились звуки шумного лагеря слигов; существо навострило уши, явно пытаясь понять, откуда доносятся эти новые звуки — снизу или из лагеря. С мечом наготове слиг спустился с холма, чтобы выяснить, в чём дело.

— Не двигайся, — прошептал Танис на ухо Клотнику. — И что бы ни случилось, не дай его слюне коснуться твоей кожи — она ядовита. — Клотник кивнул, и Танис убрал руку.

Мерцающий свет костра на вершине холма освещал стража слигов жёлтыми отблесками. Слиг был ростом больше шести футов и не носил одежды, хотя его спина была разрисована широкими чёрно-коричневыми полосами. Его тело представляло собой массу жёсткой, ороговевшей шкуры, которая больше походила на гибкий камень, чем на кожу. По земле волочился хвост. Когда слиг посмотрел в их сторону, Танис увидел, как открылась его длинная узкая пасть, обнажив ряды толстых острых зубов. Его почти роговые уши были огромными и заострёнными.

Клотник повернулся, чтобы прошептать что-то Танису, но полуэльф исчез, не издав ни звука. Оставшись один, не зная, что делать, гном застыл на месте. Клотник мог только в ужасе наблюдать за слигом, пока стражник приближался к тому месту, где он прятался в кустах.

Челюсти слига двигались вверх и вниз, наполняя его пасть слюной. Он спускался с холма, и тяжёлая металлическая серьга, свисавшая с его массивного левого уха, раскачивалась при каждом шаге.

Слиг приближался. Гном попытался вжаться в землю, исчезнуть, но, похоже, это не помогло. Существо продолжало приближаться.

Отойдя в сторону, Танис наблюдал, как слиг поравнялся с ним, направляясь к Клотнику, который суетился в кустах внизу. Как только существо прошло мимо него, Танис вскочил и обнажил меч.

Слиг услышал знакомый звук и с удивительной скоростью развернулся — прямо на клинок Таниса. Полуэльф пронзил мечом горло существа, как раз над похожей на броню шкурой, защищавшей его грудь. Падая, он попытался выкрикнуть предупреждение, но смог только что-то булькать.

Танис не стал дожидаться, пока слиг умрет. Он взял меч существа и подобрал Клотника.

— Вот, возьми это, — сказал он, протягивая оружие гному. — Надеюсь, оно тебе не понадобится.

— Мне оно понадобится ненадолго, — сказал он дрожащим голосом. Даже его каштановая борода задрожала. — Я не боец.

Танис взял молодого гнома за плечи и посмотрел прямо в его зелёные глаза.

— Когда-то я знал человека, который боялся гораздо сильнее тебя, когда впервые отправился на битву. Когда всё закончилось, он не только остался жив, но и стал героем. Ты справишься. Просто держись позади меня. И не двигайся так много, ты привлекаешь слишком много внимания.

Танис осторожно поднимался по склону холма, пока не увидел лагерь слигов. И Бранделлу. Она была привязана к вбитому в землю колу и лежала рядом с костром. Один из слигов, судя по размеру, явно вожак, стоял над ней и плевал ядовитой слюной всего в нескольких сантиметрах от её лица. Слюна падала на землю рядом с длинной косой чёрных волос, перекинутой через плечо. Она не кричала. Она даже не двигалась. Она просто смотрела на слигов с вызовом на лице.

Слигам это, похоже, понравилось, но не настолько, чтобы остановиться. Танис пытался разобрать, что говорит предводитель слигов. Это было похоже на общий язык, но полуэльф слышал только выкрикиваемое предупреждение:

— Говори или умри!

Клотник подполз к Танису и увидел остатки повозки с водой, вокруг которой валялись пустые бочки. Повозка, очевидно, направлялась на поляну, чтобы заправиться у пруда. Гному было интересно, где возница. Его внимание привлекло что-то черное, вращающееся над костром. С него стекали соки, от которых древесина шипела, а пламя вздрагивало. Плотник наклонился ближе и прошептал:

— Где они взяли оленину? Я думал, все животные ушли вместе с огнём.

Танис посмотрел на него ничего не выражающим взглядом, и Клотник понял, что кусок мяса над костром — это не олень. Он с трудом сглотнул и отвернулся.

Танис продолжал осматривать лагерь. Если там была повозка, значит, её кто-то вёз. В дальнем конце лагеря он увидел то, что искал: двух мускулистых быков — буллбоггов.

Шестиногие тягловые животные, помесь лошади, быка и буйвола, были не самыми быстрыми, но выносливыми и надёжными.

— Как быстро ты можешь бежать? — Прошептал Танис.

— Как быстро мне нужно бежать? — нервно спросил гном.

— Быстрее, чем слиги.

— Если они побегут за мной, я побегу быстрее ветра.

— Лучше бы тебе это сделать, — сказал Танис, — потому что ты собираешься напасть на их лагерь — ты и твои "люди" — и тогда ты побежишь так, как никогда раньше не бегал.

Клотник снова сглотнул. С трудом.

* * *

Бранделла сражалась со слигами после того, как они застали её врасплох у могилы Кишпы. Однако она защищала не свою жизнь, а покой Кишпы и жизни Таниса и Клотника. Она любой ценой хотела помешать слигам потревожить могилу её мага и выкопать зачарованное перо, которое они так безжалостно требовали у неё. Она сказала им, что знает, где оно находится, хотя и не собиралась им об этом рассказывать. Она также не хотела, чтобы слиги узнали, что неподалёку от неё находятся двое её товарищей. Она подумала, что лучше умереть за тех, кто так много сделал, чтобы спасти её.

Её бой со слигами был недолгим. Одно из существ сбило её с ног ударом своей гигантской правой руки. Удар был настолько сильным, что на мгновение ей показалось, будто у неё сломана челюсть. Двое самых диких слигов схватили её за руки, намереваясь, как она в ужасе догадалась, съесть их прямо с костями. Их остановил вожак, который оттолкнул их от женщины.

Начинало темнеть. Хотя слиги часто живут в пещерах, они не любят оставаться на открытом пространстве в темноте. Вожак, который возвышался над остальными и имел длинный шрам на морде, приказал своим людям отвести Бранделлу в их лагерь. Там, с помощью пыток, они узнают то, что хотят.

Они зажарили возницу прямо у неё на глазах, заставив смотреть, как мужчина горит на вертеле. Она отказалась говорить. Но она слушала.

— Мы могли бы обменять её на оружие.

— Только если она будет в идеальном состоянии.

— Но если она скоро не заговорит…

— Сломанные кости и ожоги снизят её ценность.

Лидер оборвал их, зарычав.

— Если мы получим перо, это будет стоить того, чтобы пожертвовать её жизнью. Кроме того, — добавил он, — если мы не сможем её продать, мы всегда можем её съесть.

Бранделла тихо лежала у костра, думая о Кишпе, Танисе, Скоуарре и о тех храбрых поступках, свидетельницей которых она стала за последние несколько дней. Несмотря на дрожь в животе, которую она не могла унять, она была полна решимости последовать их примеру. Но она побледнела, когда предводитель слигов взял дощечку из разбитой бочки и поднёс один её конец к огню.

Когда дощечка начала тлеть, слиг подошёл к ткачихе и поднёс горящую деревяшку к её лицу. На общем языке слиг сказал:

— Я собираюсь поджечь твои волосы. Распущенные волосы сгорают мгновенно, но тугая коса должна гореть медленно — это нам подходит». Если ты не скажешь мне, где волшебное перо, я продолжу жечь твою голову и лицо, пока от них ничего не останется. Ты понимаешь? — Она отвернулась.

Его тонкие губы раздвинулись, обнажив острые зубы.

— Да, ты понимаешь.

Бранделла стиснула зубы и решила, что не закричит, даже когда боль станет невыносимой.

Слинг опустил горящий кусок дерева. Бранделла слышала треск дров и чувствовала жар.

Внезапно на западном периметре лагеря раздался крик, и Бранделла закрыла глаза.

— В атаку! — крикнул один из слигов. Мимо неё пронеслись тяжёлые ноги слигов, направлявшихся к месту происшествия.

Бранделла знала, что это Танис и Клотник, и у неё упало сердце. Они напрасно жертвовали своими жизнями. Они не могли напасть на такую большую группу и выжить — там было по меньшей мере двадцать существ!

— Небольшое беспокойство, — сказал предводитель, который не убежал вместе с остальными.

— Мои войска позаботятся об этом. А я позабочусь о тебе.

Он коснулся горящей дощечкой её волос.

Слиг услышал шум раньше, чем увидел его источник. Раздался грохот, от которого содрогнулась земля. Однако существо не спешило отрывать взгляд от горящих волос Бранделлы. Когда оно подняло голову, Танис, ехавший на одном из быков, был уже в нескольких шагах.

Полуэльф пнул слига в грудь, отбросив его назад, в огонь. Слиг закричал и покатился по земле. Тем же движением Танис спрыгнул с буллбогга и, размахнувшись мечом, отрубил длинные косы Бранделлы у основания шеи. Следующим метким ударом он разрубил её путы. Он вложил меч в ножны, запрыгнул обратно на быка и протянул ей руку. Она вскочила и взяла его за руку, запрыгнув позади него на широкую спину буллбогга. Позади них предводитель слигов продолжал кричать, объятый пламенем.

Танис вонзил пятки в широкие бока животного, и оно бросилось бежать, перебирая всеми шестью лапами. Позади него грохотал второй буллбогг, привязанный к первому.

Танис скакал на неповоротливом звере вниз по склону в том же направлении, куда убежала стая слигов. Он подобрался к ним сзади и стал рубить их одного за другим серым металлическим мечом, который выковал для него Флинт. Меч был уже не таким лёгким и послушным в его руках, как когда его зачаровала Кишпа, но он всё равно справлялся со своей задачей.

Пробиваясь сквозь передние ряды врагов, Танис заметил впереди движение, которое контрастировало с дёрганой походкой ящероподобных слигов.

— Клотник! — взревел он.

— Это я! — раздался облегчённый тенор.

Танис придержал своего булбогга, чтобы Клотник успел забраться на второе животное. А затем они поскакали прочь, оставив слигов позади.

* * *

Они напоили быков у пруда на поляне, собрали свои скудные пожитки и быстро двинулись на запад, стараясь как можно дальше уйти от слигов, пока их не настигла усталость.

Когда они наконец остановились, чтобы отдохнуть, Танис вызвался дежурить первым.

Бранделла настояла на том, чтобы дежурить второй, и он пошёл будить её через два часа, незадолго до рассвета. Он опустился на колени рядом с ней и стал наблюдать за тем, как она спит, такая же безмятежная, как почти беззвучная лесная ночь.

Он думал о будущем: она прекрасно вписалась бы в его небольшую компанию друзей. Флинт, Стурм, Карамон и Тас сразу бы поняли, что она одна из них, хотя ей и пришлось бы следить за своими ценностями в присутствии кендера. Даже Рейстлин мог бы принять её, чтобы узнать больше о магии Кишпы.

Конечно. Кит возненавидел бы её, но Бранделла смогла бы постоять за себя в поединке с фехтовальщицей. Вместе они составили бы неплохую команду. И, возможно, со временем Бранделла взглянула бы на него по-новому. Он мог бы подождать. И он подождёт. Танис потянулся, чтобы коснуться её плеча и разбудить. Его рука прошла сквозь неё.

— Бранделла! — воскликнул он. Вздрогнув от глубокого сна, она резко села, и её недавно укороченные локоны рассыпались по плечам.

— Что случилось? Что произошло? — спросила она, оглядываясь по сторонам в поисках признаков опасности. — Слиги?

Вздрогнув от неожиданности, Клотник бросился к бычьим повозкам, прежде чем понял, что двигается только он. Он остановился и оглянулся на Таниса и Бранделлу. И прислушался…

— Я хотел тебя разбудить, — смущённо сказал Танис. — Но там не к чему было прикасаться. Моя рука прошла сквозь тебя! — Она дотронулась до своей руки и почувствовала плоть и кости!

— Должно быть, ты заснул и тебе это приснилось, — успокаивающе сказала она. — Я всё ещё здесь. Видишь? — Она протянула ему руку.

Он потянулся, чтобы взять её, но, хотя он и видел её, он не мог ни прикоснуться к ней, ни сжать её. Бранделла ахнула. Это было правдой.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — спросил Танис, пытаясь утешить её и понять, что происходит. В её глазах мелькнул ужас. — Я чувствую себя так же, как и раньше. Танис! Я не понимаю!

Ранний утренний туман, казалось, проникал прямо в неё. Она словно становилась единым целым с туманом, тонким и воздушным.

— Эти слиги что-то с тобой сделали? — спросил Танис, лихорадочно соображая. — Они дали тебе что-нибудь поесть или выпить? — Она растерянно покачала головой.

— Нет. Ничего.

Танис напряжённо размышлял.

— Подожди! — воскликнул он, протягивая руку, но не решаясь дотронуться до неё. — Когда ты была на могиле Кишпы, что-нибудь произошло? Что-нибудь необычное? — Она смахнула сухой лист с рукава позаимствованной у Клотника белой рубашки.

Лист упал на землю, и Танис поднял его и скомкал. Лист, по крайней мере, был настоящим. Затем она тихо произнесла:

— Не было никакого волшебства. Ничего подобного. Это должно быть что-то другое.

В ее хриплом от сна голосе послышалось отчаяние.

— Это что-то другое, — сказал Клотник. — С этим нельзя бороться мечом, Танис. Мне жаль.

Танис повернулся к Клонику, и на лице полуэльфа отразилась угроза. Он двинулся на гнома со словами:

— Ты говоришь так, будто знаешь об этом всё.

Клотник устало улыбнулся. Он не отступил.

— Тебе не поможет, если ты выместишь на мне свой гнев, — тихо сказал он, и его глаза стали большими и печальными. — Я не знал. Кишпа лишь предположил, что это может произойти. Но даже он не знал наверняка.

— Не знал чего? — взмолилась Бранделла. — Что со мной происходит, Клотник?

— Для Таниса ты такая же настоящая, как сама жизнь, — нежно сказал гном. — Для него твоё сердце бьётся, твоя кожа тёплая на ощупь, а твой голос звучит как музыка, которую исполняет вдохновлённый музыкант.

Бранделла покраснела. Смущённый тем, что его секрет был так очевиден, Танис стал разглядывать деревья поблизости.

— Ты настоящая, потому что он видит тебя реальной, — сказал Клотник.

Предполагалось, что Танис вернётся из воспоминаний Кишпы один, помня о тебе в своём сознании. Вместо этого он пошёл ещё дальше и физически перенёс тебя из воспоминаний Кишпы в свой мир. Кишпа сказал, что такое возможно. Но он также сказал, что если это и произойдёт, то ненадолго.

— Почему? — спросила Танис. — Почему это не может длиться вечно? Почему она не может остаться здесь со мной? — Вот. Теперь она знала. Когда он посмотрел на неё, её глаза были влажными от слёз. Но даже сейчас он не знал, были ли это слёзы сожаления или слёзы жалости.

С бесконечной грустью Клотник сказал:

— Она не может остаться, потому что она — воспоминание. И, как все воспоминания, она должна исчезнуть.

— Если она не исчезла из памяти Кишпы, — возразил Танис, — то не исчезнет и из моей.

— Таково было желание Кишпы, — сказал гном. — Но тебе придётся вспоминать о ней только мысленно. Мы ничего не можем сделать. Она исчезает.

Танису так хотелось обнять её, но теперь это было невозможно.

— Пойдём со мной, — прошептал он Бранделле. Он хотел остаться с ней наедине.

Клотник склонил голову, когда они проходили мимо него по пути к оленьей тропе неподалёку. — Прощай, — сказал он тихим голосом.

Она остановилась. Хотя она и дрожала от страха, не зная, что её ждёт, она поцеловала сына Мертвига в щёку. Они не прикасались друг к другу, но Клотник не сомневался, что его только что благословили.

* * *

Полосы солнечного света косо падали на землю, рождая день. Казалось, что свет пронизывает Бранделлу насквозь, как будто ее там и не было. Она вскрикнула и, спотыкаясь, сошла с тропы, ища тени.

Танис поспешил за ней, крикнув:

— Не бойся.

— Боюсь! — с горечью ответила она. — После того, как я исчезну, я стану просто воспоминанием, чем-то, что произошло в твоем прошлом. Ты будешь жить дальше, а я нет.

— Бранделла, о, моя Бранделла, — сказал он. Под его коленями захрустели опавшие листья, когда он опустился рядом с ней на колени.

— Подумай вот о чём. Моя память — это отдельный мир, как и у Кишпы. Ты будешь жить там. И не пройдёт и дня, чтобы ты не нашла там что-то новое и удивительное.

Она склонила голову набок, её стройное тело словно парило в тени.

— Послушай, — настаивал он, — память и воображение подобны краскам на палитре художника: они постоянно смешиваются, создавая что-то новое. И это то, что ты найдёшь во мне, Бранделла: совершенно новый мир, который ты сможешь исследовать.

Он с трудом подбирал слова, чтобы успокоить её.

— Всё, что я помню о тебе, будет меняться. Иногда, когда я буду думать о том, какой ты была маленькой девочкой, я буду представлять тебя ребенком. И ты снова станешь молодой. Иногда по ночам я буду гулять по городской улице — в месте, где ты никогда не была, — но я буду думать о тебе, разговаривать с тобой. Ты ответишь в моем воображении. Ты сможешь бывать где угодно.

Она сжала руки, отодвигаясь подальше от света.

— Я надеюсь, то, что ты говоришь, правда.

— Я никогда тебя не забуду, — пообещал он, когда она растворилась в тени.

— А я всегда буду с тобой, — сказала она так тихо, что Танис не был уверен, услышал ли он её. А может, и не услышал. Может, это прозвучало где-то внутри него.

Зарджефву, предводитель слигов, омыл своё обожжённое тело в пруду, который они нашли на поляне. Они шли по следам буллбоггов в лунном свете, но, испугавшись ночи, решили не идти дальше. Однако они не прекратили погоню.

Что касается Зарджефву, то сбежавшая женщина наверняка знала, где находится зачарованное перо. Иначе зачем бы этим двоим рисковать жизнью, чтобы спасти её?

С рассветом Зарджефву выбрался из той же воды, которая совсем недавно успокаивала обожжённую плоть Кишпы. Слиг призвал своих воинов.

— Мы проделали долгий путь в поисках зачарованного пера, — сказал слиг. — И теперь мы не остановимся.

— Но у них есть быки для перевозки грузов. Как ты мог допустить такое? — возмущался Гухаз, молодой амбициозный воин, которому не нравилось, что Зарджефву командует.

Казалось, вся группа затаила дыхание. Поставить авторитет Зарджефву под сомнение — было равносильно смертному приговору. Они молча попятились от молодого Гухаза, который быстро понял, что зашел слишком далеко. Тем временем Зарджефву облизал свою морду, обдумывая вызов выскочки. Его крошечные глазки блеснули.

Неудачники не извиняются и не придумывают оправданий. Гухаз, однако, был умнее остальных. Прежде чем Зарджефву успел что-то предпринять, молодой воин поспешно сказал:

— Кажется, я знаю, как мы можем обогнать быков и поймать нашу добычу.

Испугавшись, предводитель слигов отступил и спросил:

— Как? — Гухаз понимающе улыбнулся.

Зарджефву был крупнее и сильнее, но молодой слиг оказался гораздо хитрее. Вскоре он станет главой банды... и у него в руках будет зачарованное перо.

Чтобы Зарджефву решил, что он его боится, Гухаз сделал вид, что смирился, и подошёл к своему лидеру, чтобы прошептать ему план на ухо.

— Следы быков ведут на запад, и по ним легко идти, — тихо сказал он, бросая быстрые взгляды на своих товарищей, которые избегали смотреть на молодого выскочку. — Но нам нужно идти на северо-запад; там есть поселение людей. Мы можем напасть на них и забрать лошадей и повозки. Если погода не испортится и не будет дождя или пыльных бурь, мы легко снова выйдем на след нашей добычи. Мы догоним их за несколько дней.

Зарджефву бесстрастно слушал. Он знал, что юноша прав. Было бы хорошо иметь такого умного соратника. Но это может быть опасно. Последняя мысль пронеслась в голове Зарджефву, когда Гухаз внезапно опустил голову и вонзил свои длинные острые зубы в незащищённое горло предводителя. Но он не разорвал его.

Зарджефву был застигнут врасплох, но смог нанести ответный удар с такой скоростью и силой, что голова Гухаза была снесена ещё до того, как он понял, что его ударили двумя каменными кулаками. Тело молодого слига упало на землю.

Кровь стекала по шее Зарджефву, покрывая его твёрдое, покрытое чешуёй тело. Важность зачарованного пера была как никогда очевидна. Такой обман был бы невозможен, если бы у Зарджефву было это пишущее орудие. Оно защитило бы его банду — и особенно его самого — предсказывая будущее. Рана от укуса, ожоги — всё это была просто боль, которую ему приходилось терпеть. Это было не важно. Единственное, что имело значение, — это заполучить перо.

* * *

Клотник расхаживал перед нагруженными буллбоггами, а привязанные животные смотрели на гнома с невозмутимым, похожим на буйволиное, удовлетворением. Гном не сводил глаз с тенистой оленьей тропы, ожидая узнать о судьбе Бранделлы.

Когда утренний туман рассеялся, Клотник заметил Таниса, который медленно поднимался по тропе обратно в лагерь. Он был один, и выражение его лица было нечитаемым.

Вопрос гнома был очевиден по выражению лица Клотника. Глядя в небо, куда угодно, только не на Клотника, и пытаясь сдержать эмоции, Танис ответил:

— Сначала она боялась.

— А потом? — Клотник подошёл ближе.

— Думаю, она обрела надежду.

Гном кивнул, хотя и не понимал, о чём говорит Танис. В основном он просто хотел утешить полуэльфа.

— Если я могу что-то сделать...

Танис на мгновение задумался.

— Да, — наконец сказал он. — Есть кое-что. Расскажи мне всё, что ты знаешь о Бранделле. Я хочу это услышать и запомнить.

* * *

Клотник говорил, а Танис слушал. Они сидели на холме, наслаждаясь прохладным ветерком, и гном рассказывал ему истории о Бранделле, которые передал ему Кишпа. Это помогло, но даже сейчас Таниса все еще грызла ревность; его возмущало, что все, что он узнавал, основывалось на воспоминаниях Кишпы. Ему так хотелось, чтобы она поговорила с ним напрямую.

Затем он вспомнил, что она написала ему записку.

Она сказала ему, что это только для него и что оно было зарыто в Анкатаваке. Он вскочил на ноги.

— Что? — спросил Клотник.

Танис сначала не ответил. Сомнение пронзило его, как стрела. Она написала ему записку, когда они были в памяти Кишпы. Насколько он знал, это произошло только в воображении старого мага; на самом деле Танис никогда не был в деревне. Если бы он отправился в Анкатаваку, была бы записка на самом деле там? Это казалось невозможным, но он должен был выяснить.

— Пойдем. Мы уходим, — сказал он, протягивая гному руку.

— Куда? — спросил Клотник, принимая протянутую руку и поднимаясь с земли.

— В Анкатаваку.

* * *

Танис подумал о Бранделле, представляя, как она пишет записку. Каждый раз он представлял это по-разному. Однажды он увидел, как она плачет над пергаментом, сочиняя прощальное письмо. В другой раз он представил, как она пишет его с особой тщательностью, рвёт один лист пергамента за другим, не в силах подобрать слова, чтобы выразить свои чувства. В третий раз она написала письмо, в котором рассказала, как её найти, если она когда-нибудь потеряется.

Он представил, как она пишет: «Ищи меня в своих снах».

Он пообещал себе, что так и сделает.

Клотник, видя, что полуэльф погружён в раздумья, не стал его беспокоить. Они ехали бок о бок, направляясь на запад, в сторону Анкатаваки, до которой оставался всего один день пути. Когда гном сказал Танису, что деревня лежит в руинах, покинутая несколько десятилетий назад после разрушительного наводнения, это его не остановило. Он всё ещё хотел отправиться в путь и сказал гному, что надеется найти там кое-что.

Чтобы развлечься, Клотник потянулся к своей дорожной сумке и достал несколько жонглирующих мячей: медный, золотой и стеклянный. Он не тренировался больше недели и не хотел, чтобы его навыки заржавели. Пока буллбогг под ним тащился по тропе, Плотник начал лениво подбрасывать мячи в воздух, описывая ими ровный круг.

Какое-то движение привлекло внимание Таниса, и он взглянул на Клотника.

Полуэльфа поразило, что гном так ловко жонглировал, пока его несло в воздухе движущееся существо. Он заворожённо наблюдал за этим, пока не понял, что Клотник жонглирует изысканным прозрачным стеклянным шаром с синими и зелёными узорами.

У Таниса пересохло во рту. Он хотел сказать Клотнику, чтобы тот остановился, но боялся, что его голос напугает гнома и тот упадёт.

Увидев, что у него есть зрители, Клотник превратил своё упражнение в тщательно продуманное представление. Медный шар взлетел высоко в воздух, за ним последовали золотой и стеклянный. То, что было маленьким тесным кружком, превратилось в умопомрачительно большой эллипс, в вершине которого шар почти исчез.

Танис больше не мог этого выносить. Стараясь говорить как можно спокойнее, чтобы не нарушить концентрацию Клотника, он сказал:

— Это очень хорошо. Но я задаюсь вопросом...

Внезапно буллбогг под гномом споткнулся на колее, и гном подбросил стеклянный шар высоко в небо. Шар взлетел под сумасшедшим углом и улетел далеко вправо.

Танис оценил траекторию и пришпорил быка. Животное побежало быстрее, чем ожидал полуэльф. Он обогнал стеклянный шар, который падал позади него. Отпустив поводок, обвивавший шею животного, Танис спрыгнул со спины зверя и попытался поймать быстро падающий стеклянный шар.

Перевернувшись в воздухе так, что теперь он смотрел в небо, Танис тяжело рухнул на землю спиной вперёд. Стеклянный шар падал с неба прямо на него. Он поднял руки, чтобы поймать его... и Клотник выхватил шар из воздуха прямо над протянутыми пальцами полуэльфа.

Буллбогг гнома чуть не затоптал Таниса, когда пробегал мимо.

Гном развернулся и подъехал к Танису, спросив:

— Ты в порядке? — Полуэльф не ответил. В молчаливой ярости он поднялся, отряхнулся, а затем протянул руку и выхватил стеклянный шар из рук Клотника.

— Никогда больше не жонглируй этим шаром! Никогда!

Клотник попытался забрать шар. Танис не отдал его.

— Почему для тебя это так важно? — спросил гном. — Какое тебе до этого дело?

— Потому что я знаю, чего этот стеклянный шар стоил твоему отцу.

— Он красивый, но старый. Он не может стоить так дорого, — возразил Плотник.

— Он стоил ему жизни, — сказал Танис.

Гном не двигался. Он просто смотрел на прекрасно проработанный стеклянный шар в руке Таниса. Изящные завитки шара навевали воспоминания о голубом летнем небе и зелёных лесах.

— Это был последний подарок, который он купил твоей матери, — смягчившись, объяснил полуэльф. — Он хотел, чтобы она его получила, хотя и не мог позволить себе такую покупку.

— Значит, он всё-таки его своровал? — холодно спросил Клотник.

Танис помолчал. "Что хорошего в правде для Клотника?"

Со своей стороны, Танис предпочёл бы, чтобы ему сказали, что его отец был хорошим и щедрым человеком, вместо того чтобы заставлять его искать горькую правду. В конце концов, важна была не правда, а то, что ты считал правдой. Полуэльф был единственным, кто точно знал, что Мертвиг однажды совершил ужасную ошибку. Он решил, что эта тайна умрёт вместе с ним.

— Твой отец, — сказал Танис, — был человеком, которым можно восхищаться и которого можно уважать. Недолго думая, он объяснил:

— Мертвиг заплатил за этот стеклянный шар своей жизнью, потому что на них с твоей матерью напали гоблины, которые пытались его украсть. Он не позволил им забрать его. И он погиб, сражаясь с ними, и тем самым спас мне жизнь. Так что, друг мой, пожалуйста, больше не жонглируй этим стеклянным шаром. Храни его в безопасности и, глядя на него, вспоминай о любви твоего отца к твоей матери.

Танис протянул безделушку Клотнику, который благоговейно взял её в руки.

— Клянусь душой моего отца, даю тебе слово, — сказал гном.

* * *

Набег на человеческое поселение прошёл успешно, подумал Зарджефву. Не выжил ни один человек, и только один слиг был убит. В результате дерзкого дневного набега оставшиеся пятнадцать слигов завладели небольшим стадом быков и несколькими лошадьми — животных хватило на то, чтобы у каждого слига была дополнительная верховая лошадь.

Они гнали своих животных во весь опор, не заботясь о том, что те могут погибнуть по пути. Когда это случалось, слиг перепрыгивал на другого скакуна и продолжал путь. К ночи они вышли на след женщины и её спасителей. На следующий день они их догонят.

Той ночью в лагере отряд хвалил Зарджефву за его умную стратегию и мудрое руководство. Он гадал, сколько из них подозревают, что идея отправиться на северо-запад, чтобы напасть на людей, принадлежала Гухазу.

Но это не имело значения. После того, что он сделал с молодым слигом, ему никто не мог бросить вызов. И как только у него в руках оказалось зачарованное перо, никто из них не смог бы добиться успеха, даже если бы осмелился попытаться.

Зарджефву, лежавший на твёрдой земле, чувствовал боль от ожогов. Когда он погрузился в сон, его челюсть открылась, и острые зубы заблестели в свете луны в три четверти. Он вспомнил мужчину — или это был полуэльф? — который пинком отправил его в костёр и сбежал с женщиной. Его рептилоидное лицо расплылось в улыбке. Слиги презирали эльфов. Завтра он снова увидит этого эльфа.

Запах солёного воздуха доносился до Таниса с лёгким морским бризом. Он знал, что они приближаются к проливу Алгони. И к Анкатаваке. Сам того не осознавая, полуэльф наклонился вперёд в седле, пытаясь разглядеть хоть какие-то признаки деревни за лесом, по которому они ехали. Он гадал, тот ли это лес, в котором собирались солдаты-люди перед тем, как напасть на эльфийские баррикады. Его отец был среди этих людей.

Танис выбросил это воспоминание из головы. Он не хотел вспоминать об отце. Потирая вспотевшую шею буллбогга, Танис побрёл с ним сквозь деревья, едва различая тропинку; то, что было здесь раньше, давно поглотила природа.

— Когда ты был здесь в последний раз? — окликнул Танис отставшего Клотника.

Гном пробормотал ругательство; Танис услышал, как он оттолкнул ветку, преградившую ему путь.

— Прошло по меньшей мере шестьдесят лет. Наводнение случилось тридцать восемь лет назад. Может, ты помнишь ту зиму, когда дождь шёл почти каждый день?

— Конечно. Я был со своим другом Флинтом. — Танис рассмеялся. — Мы пересекали пустыню в Таладасе, когда начались дожди. Почти за одну ночь пустыня была затоплена. Нам пришлось спасаться, схватившись за утонувшего скрита. Ты когда-нибудь проводил три дня, держась за спину мертвого шестифутового жука?

— Рад сообщить, что нет, не приходилось. — Клотник отбил еще одну ветку.

Их голоса затихли. Сквозь деревья Танис увидел открытое поле; за этим лугом возвышались полуразрушенные стены Анкатаваки. Он указал на деревню, собираясь окликнуть гнома, но Клотник сказал:

— Я вижу.

Затем он добавил печальным голосом:

— Она выглядит такой пустынной.

Даже издалека деревня казалась мёртвой. Они поехали дальше, пересекая открытое поле. Оно было ровным, без каких-либо ориентиров, кроме одинокого ствола дерева. Танис объехал пень, вспомнив о нём. Добравшись до него, он посмотрел вниз и с удовлетворением увидел, что пень внутри пустой.

Впереди показались главные ворота. Они были открыты, и любой мог войти в деревню. Но входить через ворота не было необходимости. То, что когда-то было хорошо укреплённой деревней, теперь представляло собой руины с полуразрушенными стенами, похожими на древние развалины.

Когда они проехали через ворота, на них налетел порыв ветра, поднявший пыль и, как показалось Танису, унёсший их на своих крыльях в другое время. Куда бы он ни посмотрел, он видел деревню такой, какой помнил её. Он видел эльфов на баррикадах на востоке, юге и севере. Он слышал радостные возгласы жителей деревни, когда заклинание Кишпы вызвало дождь и остановило человеческую армию в первый день осады. А когда он посмотрел на юг, то снова увидел битву на вершине баррикады.

Он вспомнил стрелу, которая появилась из ниоткуда и спасла ему жизнь. Окинув взглядом открытую деревенскую площадь, он увидел здание, из которого была выпущена та стрела. Когда-то, очень давно, там жила Бранделла. Он был в её комнате на втором этаже, но только в мыслях Кишпы. Он хотел увидеть её снова.

Двухэтажный дом накренился, одна стена обрушилась. Казалось, что всё строение вот-вот рухнет. Он всё равно подъехал к нему, спешился и направился к двери.

— Куда ты идёшь? — спросил Клотник, сидя верхом на буллбогге.

— Внутрь.

— Это слишком опасно, — предупредил жонглёр.

— Не волнуйся, — беспечно ответил он. — Я буду осторожен. Но на самом деле он не глядя взбежал по шаткой лестнице, которая едва выдерживала его вес. Поднявшись наверх, он увидел, что дверь в дом Бранделлы висит на одной петле. Он толкнул её и вошёл, обнаружив, что в доме нет мебели, одна стена разрушена, а крыша частично сорвана.

Огромная фреска, покрывавшая весь дом, так выцвела от ветра, дождя и солнца, что было почти невозможно различить какие-либо изображения, кроме одного. В дальнем углу, низко на стене, он увидел удивительно свежий рисунок. На нём был изображён мужчина, вид сзади, лицо не видно. Внутри его тела парила фигура женщины, её лицо тоже не было видно. Он протянул руку, чтобы дотронуться до рисунка. Когда он отдёрнул руку, на пальцах осталась краска. Он широко раскрыл глаза.

Неужели рисунок ещё не высох? Или краска частично сошла из-за того, что картина находилась на влажном морском воздухе? И почему он был виден, когда всё остальное померкло? Если ему не изменяла память, её кровать стояла у этой стены. Может быть, тот, кто жил здесь после неё, тоже ставил кровать у стены, чтобы защитить её. А может быть, она была каким-то образом нарисована специально для него. Для этого момента. Ею.

Его внимание привлёк треск. Мгновение спустя раздался громкий грохот, и облако пыли поднялось на второй этаж.

— Танис! — крикнул с улицы Клотник. — Ты в порядке?

Он подошёл к окну.

— Лучше и быть не может! — пропел он.

— Здание рушится, — предупредил жонглёр. — Убирайся оттуда — быстро!

— Я иду.

С этими словами Танис поспешил к двери и направился к лестнице — вот только несколько ступенек в центре лестницы отсутствовали. Именно эта часть ступенек подломилась и с грохотом упала этажом ниже. Полуэльф поморщился. Выбраться отсюда будет нелегко, но другого выхода не было.

Идти медленно, налегая всем весом на каждую ступеньку, было худшим, что он мог сделать. Ему пришлось бежать вниз по лестнице, перепрыгивать через отсутствующую ступени и надеяться, что, когда он приземлится на нижнюю часть лестницы, она не обрушится.

Полуэльф глубоко вдохнул и с головокружительной скоростью помчался вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки за раз. Добравшись до провала между ступенями, он подпрыгнул, пролетел над пустотой и приземлился на нижнюю часть лестницы правой ногой. Лестница сломалась.

Танис ударился о стену справа от себя. Под действием инерции он скатился по лестнице, пытаясь удержать равновесие. Ни Танис, ни лестница не устояли. Танис с силой ударился о последние ступеньки и выкатился через дверь на улицу. Лестница рухнула за его спиной, и облако пыли поднялось в воздух.

Клотник спрыгнул со своего буллбогга и побежал к Танису, который отмахнулся от него.

— Я в порядке, — сказал полуэльф. — Мне просто нужно отдышаться.

На лице гнома отражались противоречивые эмоции: беспокойство, страх, раздражение. Его голос звучал резко, как трухлявое дерево.

— То, что это деревня-призрак, не значит, что ты должен в ней умереть. Будь осторожен.

— Я сделаю всё, что в моих силах, — пообещал Танис, хватая ртом воздух. Пока Танис пыхтел и отдувался, гном в одиночестве отправился на поиски собственных воспоминаний. В конце концов, он вырос в Анкатаваке.

Однако Клотник дошел только до центра деревенской площади, где остановился, поднял голову и улыбнулся.

Вскоре к нему подошел Танис и спросил:

— На что ты смотришь?

— Эта статуя, — с ностальгией ответил гном. — Я помню, как её устанавливали. Я только что вернулся на корабле и узнал, что мой отец умер. Всё в моей жизни изменилось. Я даже не знал, кто этот человек, — сказал он, указывая на обветренную каменную скульптуру.

Танис поднял глаза, и на его лице отразилось изумление. Это был Скоуарр. Он стоял там с мечом в руке, а его голова была обмотана бинтами, которые вот-вот развяжутся. Под ним, на постаменте, была надпись: «Давайте не будем забывать Великого Скоуарра. Он пришёл как чужеземец. Он ушёл как герой».

Пока Танис рассказывал гному о Скоуарре, взгляд гнома упал на какое-то движение в конце улицы.

— Там кто-то есть, — сказал Клотник. Танис не заметил никакой фигуры.

— Похоже, это был старик, который спрятался, когда увидел нас, — объяснил Клотник. — Я пойду за ним.

Если кто-то из эльфов остался после того, как ушли остальные, я могу найти кого-то, кто помнит моего отца. Танис надеялся, что это не так, но придержал язык.

— Иди, — сказал он. — Мне всё равно нужно кое-что здесь сделать. Правильно истолковав взгляд Клотника, полуэльф пообещал:

— Ничего опасного.

Клотник поспешил вниз по улице в сторону пляжа. Некогда аккуратные булыжники валялись в беспорядке, а в промежутках между ними теперь росли сорняки. Танис наблюдал за гномом, пока тот не свернул за угол и не исчез из виду. Полуэльф был рад побыть один. Он не хотел, чтобы Клотник видел его разочарование, если он не сможет найти послание, которое Бранделла спрятала для него. Также он не хотел, чтобы гном читал через его плечо, если он все-таки найдет письмо.

Бранделла сказал, что записка была спрятана у подножия баррикады, где он убил гигантского паука. Судя по расстоянию от главных ворот и улицы, с которой Мертвиг прибыл, чтобы спасти его, Танис легко восстановил это место. Там рос ярко-оранжевый полевой цветок, резко контрастировавший с бледно-зелёными сорняками, усеивавшими замусоренную землю.

Танис выкопал его вместе с корнями, хотел было отбросить в сторону, но потом — сам не зная почему — потратил несколько минут на то, чтобы пересадить его на небольшое расстояние.

Затем он взялся за дело всерьёз. Он вытащил меч и вонзил его глубоко в землю, чтобы размягчить твёрдую глину. Опустившись на колени, он начал копать руками, выгребая землю и отбрасывая её в сторону.

Это была тяжёлая работа в жару. Земля была твёрдой, и никто не знал, на какой глубине может находиться ящик спустя почти сто лет, особенно если паводковые воды нанесли на землю слой ила. И, конечно, всегда была вероятность, что ящика там вообще нет. Танис покачал головой, отказываясь даже думать о такой возможности, и продолжил копать. Он копал всё глубже и глубже, пока не вырыл яму глубиной в ладонь. Затем ещё одну. И всё равно он продолжал копать… надеясь... мечтая... желая, чтобы его собственные воспоминания о Кишпе были такими же реальными, как воспоминания мага.

В конце концов", — рассуждал Танис, — "разве Клотник не говорил, что Бранделла исчезла примерно в то же время, когда её забрал полуэльф? И стал бы Скоуарр героем, если бы Таниса не было рядом с ним? А вдруг он, Танис, действительно был там, в прошлом, жил и дышал, пусть и недолго, каким-то образом преодолев разрыв между воспоминанием и реальностью? «Ты обманываешь себя, Полуэльф», — упрекнул он себя.

И всё же он продолжал копать.

* * *

Зарджефву крался среди развалин деревенских стен. Слиги оставили своих коней в лесу и осторожно пробирались по земле между лесом и деревней, не зная, наблюдает ли за ними их добыча. Отряд Зарджефву рассредоточился позади него, используя обвалившиеся стены и груды выветрившегося мусора в качестве прикрытия.

Вскоре Зарджефву увидел, что Танис усердно работает, пытаясь что-то выкопать из земли. Он подал знак своим воинам, чтобы они не высовывались и ждали, пока он изучит полуэльфа. Когда Танис поднял голову, чтобы вытереть пот со лба, предводитель слигов понял, что человек на деревенской площади — тот, кого он искал, тот, кто пинком отправил его в огонь.

Полуэльф выглядел измождённым и покрытым боевыми шрамами, но на его лице сиял свет, который воин-слиг истолковал как эйфорию от приближения к заветной цели. Зарджефву изобразил гримасу, которая у слигов считалась улыбкой. Он решил, что знает, чего хочет Танис.

Слинг неосознанно потёр свою обожжённую, покрытую твёрдой коркой кожу. Половина его спины и одна рука были обесцвечены из-за того, что он катался по земле в огне. Зарджефву провёл почти два дня, размышляя о том, что он сделает с человеком, который причинил ему эту боль. Он с любовью перебирал в памяти самые жестокие пытки.

Лидеру отряда было ясно, что полуэльф что-то искал. И если это было спрятано так глубоко под землей, то это должно было быть что-то очень ценное — например, заколдованное перо. Зарджефву ухмыльнулся, решив подождать и позволить полуэльфу сделать всю работу, прежде чем слиг заберет приз.

Поглощенный предстоящей задачей, Танис не замечал глаз, наблюдавших за ним из руин. Яма, которую он вырыл, была глубиной почти в руку, и в конце концов он был готов сдаться. Там ничего не было найдено. Все, что он мог показать, когда царапал твердую, усыпанную камнями землю, — это окровавленные пальцы и ноющие руки. С отвращением он швырнул свой меч в дыру.

До его слуха донесся странный звук: лезвие лязгнуло обо что-то металлическое!

Танис мгновенно лег на живот, просунув голову и плечи в дыру. Он вытащил меч и забросил его за спину, разгребая очередной слой грязи. Там было еще больше камней, корней и засохшей глины. И что-то совсем другое.

На ощупь это было похоже на крышку коробки.

* * *

Зарджефву частично спрятался под большой каменной плитой, которая когда-то служила опорой для главных ворот Анкатавы. Для ящероподобного слига было естественным лежать под камнем, где было прохладно и влажно. Обманчиво сонным взглядом он наблюдал и ждал. Он начинал беспокоиться, что больше никого не видит. Где была женщина? Где был сообщник полуэльфа, который должен был её спасти? Неужели они добрались до берега и уплыли? Если так, рассуждал слиг, то что же копает полуэльф?

Когда Танис внезапно спрыгнул в яму, Зарджефву понял, что его ожидание наконец подошло к концу. Он подал сигнал и поднялся на ноги. Четырнадцать других слигов тут же появились, словно по волшебству, выйдя из своих укрытий. Они молча двинулись на Таниса.

* * *

Сердце Таниса забилось сильнее, чем когда он сражался с гигантским пауком на этом самом месте. Он лихорадочно ощупывал находку со всех сторон.

Это была маленькая квадратная шкатулка, всё ещё ярко раскрашенная в красный и синий цвета в том же явно женском стиле, что и картины в комнате Бранделлы, но с вкраплениями ржавчины. Его душа воспрянула от надежды.

Торопливо разгребая землю со всех четырёх сторон, Танис освободил шкатулку, которая пролежала там почти сто лет.

Наконец-то взяв шкатулку в руки, Танис с торжествующим криком выбрался из ямы.

Если бы он посмотрел в сторону окраины деревни, то увидел бы приближающихся к нему слигов. Но когда он выбрался из ямы, то стоял к ним спиной и не видел ничего, кроме своего приза.

Слиги рассредоточились по большой территории, ближайший из них, Зарджефву, был всего в тридцати футах от Таниса и быстро приближался.

Танис попытался открыть ящик, но тот заржавел и не открывался. Он вытащил из-за пояса нож, чтобы попытаться поддеть крышку.

В двадцати футах от Таниса слизни начали собираться в стаю. Они двигались с убийственной бесшумностью, их копья, дубины и боевые топоры уже были в когтистых руках.

Нож, похоже, помог. Танису удалось поддеть им угол крышки и приподнять её. Верхняя часть немного прогнулась и начала отходить, но медленно.

Слизни подкрались на расстояние пятнадцати футов. Зарджефву подал остальным знак, что хочет взять полуэльфа в плен. Пытки будут изощрёнными.

Затем Танис услышал что-то… внутри ящика. Там не могло быть животного; ящик был тщательно запечатан. Тем не менее он отодвинул его подальше от себя и снял крышку. Внутри он увидел две вещи: перо, которое он подарил Бранделле, и сложенный лист древнего пергамента. На пергаменте крупными буквами, написанными на общеупотребительном языке, было предупреждение: «Слиги позади тебя!»

Танис развернулся и увидел длинные руки рептилий, тянущиеся к нему, чтобы повалить его на землю. Не выпуская из рук нож, он полоснул ближайшего слига, заставив его вскрикнуть. Двое других ударили его головами, попав в плечо и грудь.

От удара он упал, и металлический ящик вылетел у него из рук. Перо выпало и упало на землю. Письмо — записка Бранделлы — с нацарапанным на ней предупреждением вылетела из шкатулки и упала в яму, из которой она была извлечена. Резко перекатившись влево и резко вдохнув, когда он кубарем прокатился по осколкам булыжника, полуэльф увернулся от копья, которое с лязгом упало на землю, едва не задев его ногу.

Его меч лежал где-то позади него. Он был бы мертв, если бы не смог добраться до него, — и, вероятно, был бы мертв, даже если бы добрался. Но он должен был попытаться.

Слиги бросились за ним, но самый крупный из них, с уродливыми ожогами на теле, крикнул:

— Добудьте перо! — Слиги растерялись и на мгновение прекратили атаку, чтобы выполнить приказ Зарджефву.

Танис тоже увидел перо, но если бы он схватил его и умер с ним в руке, это не принесло бы ему никакой пользы. Вместо этого он потянулся назад за своим мечом, схватил его за рукоять и перекатился, поднявшись на колени.

Высокий, тощий слиг подобрал перо с земли. Но у него не вышло добыть инструмент для письма. Танис взмахнул мечом, отсекая руку существа и разрубая ему грудь одним взмахом. Перо выскользнуло из безжизненных пальцев.

Ближайшие слиги снова схватились за перо. Танис вскочил на ноги, замахиваясь на одно из существ, но обнаружил, что его меч заблокирован копьем, которое Зарджефву держал за оба конца.

Чёрные глаза с серебристыми вкраплениями смотрели на полуэльфа с ощутимой ненавистью; мощные мускулы существа едва заметно напрягались от усилий.

— Перо наше, — сказал он на гортанном общеупотребительном. — Как и твоя жизнь.

С этими словами он выпустил струю ядовитой слюны в лицо Таниса, пытаясь ослепить его.

Полуэльф увернулся и отступил назад, отчаянно пытаясь не потерять равновесие. Две руки схватили его и попытались раздавить: ещё один слиг. Танис почувствовал, как из его груди с шумом вышел воздух, когда существо изо всех сил попыталось выдавить из него жизнь. Полуэльф попытался сопротивляться, но его руки были прижаты к бокам, и он ничего не мог сделать, чтобы освободиться.

Танис уже был готов потерять сознание, когда слизень внезапно отпустил его. Танис не знал, что его спасло; он просто рухнул на землю. Однако на этот раз его схватили другие руки и подняли на ноги.

— Клотник! — выдохнул полуэльф.

Гном пронзил слига мечом, проткнув его насквозь. Клинок всё ещё торчал в слиге, и Клотник не мог его вытащить.

Танис невольно вспомнил, как Мертвиг спас ему жизнь в этом самом месте. Подняв с земли копьё, которое недавно едва не задело его ногу, он бросил его гному. При этом Танис, тяжело дыша, сумел выдавить из себя:

— Ты напоминаешь мне своего отца.

Клотник просиял.

— Я ещё как следует тебя отблагодарю, — добавил полуэльф. — Сначала нужно забрать у этих тварей зачарованное перо Кишпы.

Лицо гнома исказилось от ужаса.

— Перо? — пролепетал он. — Оно у них?

Им предстояло сразиться с тринадцатью слигами, которые были крупнее и сильнее полуэльфа и гнома. Бежать было бесполезно: им бы ни за что не уйти. Но это была лишь одна из причин вступить в бой. Другая причина заключалась в том, что было совершенно немыслимо допустить, чтобы зачарованное перо с его магией предсказания будущего попало в руки слигов.

Однако очень высокий воин-слиг уже высоко поднял перо и с гордостью протянул его Зарджефву. Танис даже не раздумывал, он тут же бросился в гущу слигов. Клотник последовал за ним, его глаза опасно сверкали, а слабый подбородок был почти твёрдым.

Полуэльф отразил мечом удар дубины, ударил другого слига кулаком в живот, но сам пошатнулся от мощного удара локтем в висок. Тем временем Клотник ткнул слига копьём в бедро, и тот упал на колени. Танис увидел свой шанс.

Он запрыгнул на спину упавшего слига и, поднявшись достаточно высоко, ударил клинком по зачарованному перу, которое держал высокий слиг.

Клинок Таниса запел, рассекая воздух, а затем аккуратно разрезал перо на две половинки.

От яростного рёва Зарджефву его собратья-слиги в страхе попятились. Он так обезумел из-за потери пера, что сломал шею одному из своих воинов, который стоял между ним и Танисом.

Клотник попытался прикрыть отступление Таниса, вонзив острие своего копья в плечо одного слига, а затем ударив другим концом копья в морду другого. Но их было слишком много, и они наступали со всех сторон.

Несколько массивных рук вцепились в ноги Клотника, разрывая его кожу длинными пальцами с острыми когтями. Другие руки схватили его за пояс и потащили вниз.

Танис попытался защитить упавшего гнома, но два слига схватили его за руку, в которой он держал меч, и с лёгкостью обездвижили её. Когда Зарджефву бросился на него, слиги начали сгибать его руку. Полуэльф знал, что они ждут, когда услышат хруст костей.

Откуда-то позади Таниса донёсся пронзительный, неземной крик. Все слиги замерли на месте. Двое, пытавшиеся схватить Таниса за руку, были так поражены, что обернулись посмотреть. Даже Зарджефву остановился, потрясение отразилось на его лице.

Хотя Танис не мог повернуться, чтобы посмотреть, что так удивило слигов, в пронзительном крике было что-то смутно знакомое. В следующее мгновение двое слигов, державших Таниса, отпустили его и бросились бежать. Один из них был слишком медлителен. Меч рассек ему спину, и он, корчась, упал на землю.

Танис повернулся лицом к этому бичу слигов — и увидел Скоуарра! Гранитная статуя ожила. Развевающиеся бинты на голове, невероятно пронзительный крик, в котором смешались страх и отвага, бешено размахивающий меч… это был Герой Анкатаваки во всей своей красе!

Танис был так поражён видом своего старого друга, что едва не стал жертвой острого лезвия слига. Он в последний момент увернулся от клинка и радостно поприветствовал волшебным образом пробудившуюся статую.

Но Скоуарр не ответил. Его губы, высеченные из серого гранита, лишь беззвучно кривились. Он набросился на воинов, удерживавших Клотника, и расправился с ними, словно бог-мститель. Короткие волосы худощавого человека, торчащие клочками из-под бинтов, воинственно вздыбились.

Затем Скоуарр развернулся и, бессвязно крича своим пронзительным голосом, побежал за полудюжиной убегающих слигов.

Однако один слиг не отступил.

Зарджефву боялся странного кричащего существа с развевающимися бинтами, но Танис не внушал ему страха, а ведь именно полуэльф уничтожил его отряд. У него не будет возможности помучить полуэльфа, но, по крайней мере, он получит удовольствие, убив его.

Предводитель слигов отбросил копьё и пригнулся. Его челюсть широко раскрылась, и с языка потекла ядовитая слюна. Он посмотрел на Таниса голодным взглядом. Полуэльф знал, что слиги часто поедают своих жертв, иногда живьем.

Слиг передвигался на четвереньках, медленно сокращая расстояние между ними. Даже сидя на корточках, слиг был почти такого же роста, как Танис. Позади него стонал Клотник, его кровь пропитывала землю давно заброшенной деревни, в которой он родился. Танису нужно было увести врага подальше, поэтому он попятился, не сводя глаз со слига.

Зарджефву наслаждался погоней. Полуэльф казался ему уязвимым; существо одновременно ненавидело и упивалось слабостью своей добычи. Слиг осторожно приближался к Танису, вынуждая его двигаться в определённом направлении, и ждал подходящего момента, чтобы наброситься и вонзить зубы в горло полуэльфа.

Насколько мог судить Танис, он отступил почти на половину открытой деревенской площади. Он бросил быстрый взгляд в сторону и увидел, что Клотник пытается подползти к своему привязанному буллбоггу. Если ему повезёт, гном сможет сбежать.

Затем Танис упёрся во что-то твёрдое. Он оказался в ловушке в центре площади, прижавшись спиной к основанию статуи Скоуарра. На мгновение Таниса охватила паника. Он совершил ужасную ошибку.

Зарджефву прыгнул.

Танис сделал единственное, что пришло ему в голову: он позволил спине соскользнуть вниз по основанию статуи, а сам оттолкнул слига ногами. Его ноги ударили слига в живот, подбросив существо ещё выше. Зарджефву перелетел через основание. Мгновение спустя он вскрикнул и затих.

Сверху на Таниса закапала кровь.

Полуэльф поднял голову и с удивлением увидел, что статуя Скоуарра вернулась на место! На мече статуи висел слиг.

Танис, пошатываясь, поднялся и посмотрел на своего старого друга, ожидая слов или рукопожатия. Статуя, старая и обветренная, была такой же бесстрастной, как и камень, из которого она была сделана.

"Неужели ему приснилось, что Скоуарр пришёл ему на помощь и прогнал слигов?"

Но тут взгляд Таниса упал на надпись под статуей. Она изменилась! Новая надпись волшебным образом отличалась от оригинала: "Ну и что в этом смешного?" — Танис расхохотался.

— Я остановил кровотечение, — сказал Танис, с глубокой тревогой глядя на бледное, искажённое от боли лицо Клотника. — Тебя сильно изранили, особенно спину. Но если не считать нескольких очень эффектных шрамов, с тобой всё будет в порядке. — Он попытался придать лицу ободряющее выражение.

— Я смогу жонглировать? — обеспокоенно спросил гном. — Смогут ли мои руки двигаться естественно?

— Я не знаю наверняка, — ответил Танис. — Но я думаю — да, — Клотник, похоже, остался доволен ответом полуэльфа и закрыл глаза, чтобы отдохнуть.

Выйдя из под тени статуи Скоуарра, куда Танис отнёс гнома, Танис глубоко вздохнул и почувствовал, как расслабились мышцы его шеи и плеч.

Теперь, когда о Клотике он позаботился, ему не терпелось забрать письмо Бранделлы. Он поспешил обратно к вырытой им яме и нашёл на дне сложенный пергамент.

Он был старым, пожелтевшим и потрескавшимся по краям. Танис бережно, с любовью поднял его с места захоронения и медленно направился к Клотнику, читая слова, которые Бранделла написала ему так давно…:

"Танис, который рисковал всем ради меня, я пишу это сейчас, за несколько мгновений до того, как мы с тобой отправимся в, возможно, безнадёжное путешествие. Я знаю, ты уверен, что мы оба оставим память Кишпы, но у меня есть сомнения. Если ты вернёшься в свой мир без меня, я хочу, чтобы ты знал, как много я думал о тебе. И что я чувствовала к тебе. Но ведь ты и так это знаешь, не так ли? Однажды ты спросил меня, что связывает двух людей на протяжении долгого времени. Я подумала, что ты хочешь знать, как мы с Кишпой могли так сильно любить друг друга все эти годы, чтобы ты сам могла каким-то образом постичь секрет такой любви. Что мне ответить?

Я должна взглянуть на своё ткачество и сказать тебе, что та любовь, которую ты ищешь, подобна одному из моих шарфов. Как шарф защищает уязвимое горло от холода, так и глубокая и щедрая любовь защищает то, что уязвимо в тебе, от внешнего мира. Любовь, как шарф, окутывает тебя в самые холодные дни, ещё раз окутывает тебя, когда дуют самые злые ветры судьбы. И, как шарф, великая любовь защищает твоё сердце. Но, как и шарф, любовь можно легко потерять или забыть, если не помнить о ней.

Теперь ты ждёшь меня, пока я пишу письмо, которое ты, возможно, никогда не прочтёшь. Поэтому я остановлюсь на этом, но скажу, что, если ты покинешь этот мир, а я останусь здесь, я буду хранить память о тебе. В конце концов, что такое память, как не способ сохранить то, что ты не хочешь потерять? Прощай, но никогда не говори «до свидания», Бранделла"

Танис подошёл к тихо посапывающему Клотнику и сел рядом с ним на обветренный камень из деревенской стены, перечитывая письмо, которое крошилось у него в руках. Он пытался читать между строк, под строками, вокруг строк — он хотел понять, что именно она имела в виду. Почему она не сказала прямо о своих чувствах к нему? Она ожидала, что он каким-то образом узнает. С другой стороны, может быть, было бы лучше, если бы он мог представить, что она чувствует.

* * *

Пока Танис сидел, погрузившись в письмо Бранделлы, шесть из семи мёртвых слигов, валявшихся среди руин, начали шевелиться. Хотя они продолжали лежать там, где упали, с их телами происходило что-то странное.

Независимо от их размера, формы или ран, из-за которых они упали, они начали трансформироваться. Сначала медленно, но огромные руки становились меньше, а пальцы теряли длинные острые когти. Трансформация набирала скорость, и их кожа теряла чешуйчатую твёрдость. Морды уменьшились, челюсти и зубы утратили свой хищный вид. Уши стали меньше. Тела начали менять форму, внезапно появилась одежда, прикрывающая наготу, а в руках появилось оружие. Вскоре их глаза приоткрылись, но с губ не сорвалось ни звука.

* * *

— Ты не слишком быстро читаешь, полуэльф?

Хриплый голос раздался прямо у него за спиной, и Танис тут же потянулся за ножом.

— Ну-ну. Ничего такого, юноша.

Танис оглянулся через плечо. В нескольких футах от него стоял старый эльф, который, казалось, едва держался на ногах. Его жилистое тело было облачено в выцветшую тунику и тканые штаны, много раз залатанные, но тщательно выстиранные. Полуэльф убрал нож в ножны.

— Не стоит так подкрадываться к людям, — сказал он. — Я не подкрадывался, — фыркнул старик, настороженно глядя на него янтарными глазами. — Я наделал много шума, но ты меня не услышал. Я не удивлён, ведь ты уткнулся носом в эту бумажку.

Танис сложил записку Бранделлы. Старый эльф указал на Клотника и сказал:

— Он и раньше пытался меня найти, но я ему не позволил. Не люблю, когда меня ищут.

Танис не знал, что сказать. Старый эльф ухмыльнулся, и его морщинистое лицо словно помолодело.

— Забавно, — сказал он через некоторое время, — но этот гном кажется мне немного знакомым. — Он сын Мертвига и Йеблидод, — сказал Танис.

— А, — сказал эльф, кивая головой. — Я помню их. Гном был...

— Старый, — резко оборвал его Танис, — держи свое мнение при себе.

Он взглянул на Клотника, чтобы убедиться, что жонглер не проснулся. Он мирно лежал, и Танис был доволен. Эльф скорчил кислую мину, но больше ничего не сказал о Мертвиге.

— Скажи мне, старик, — настойчиво спросил Танис, наклоняясь к эльфу. — Ты помнишь женщину — человека, — которая жила в этой деревне? Её звали Бранделла.

Эльф приложил костлявый палец к нижней губе.

— Бранделла? Дай-ка вспомнить… она была подругой Кишпы, не так ли? — Танис радостно улыбнулся.

— Расскажи мне о ней.

— Мне пора идти, — внезапно объявил эльф, пятясь назад.

— Что случилось? — в тревоге спросил Танис.

— Не люблю толпы. Вот почему я живу здесь один. А теперь прощай.

— Толпы? — спросил Танис. — Полуэльф и спящий гном? Но в этот момент он поднял глаза и увидел то, что наполнило его радостью.

К нему шли Флинт, Стурм, Камарон, Рейстлин, Тас и — его сердце дрогнуло — даже Китиара. Как только старый эльф попятился, Танис сунул записку Бранделлы в карман туники и, радостно вскрикнув, вскочил и побежал навстречу своим верным друзьям.

Впереди шел Флинт Огненный Горн, его длинная борода развевалась в такт шагам, а сильные короткие руки перекидывали боевой топор через плечо. Остальные следовали за ним по пятам. Сначала Танис не заметил, что они не улыбаются.

На самом деле, если бы он присмотрелся повнимательнее, то увидел бы, что на их лицах вообще нет никакого выражения.

— Я думал, вы все разбрелись по всем четырем ветрам, — крикнул Танис, сокращая расстояние между ними. Никто не ответил, но он и не ждал ответа. Он тут же крикнул:

— Как вы меня нашли? — И снова не получил ответа.

Танис подумал, что они, должно быть, принесли плохие новости, иначе не вели бы себя так тихо. Даже Тассельхоф Непоседа казался подавленным — странно для кендера. Тас и Флинт на его памяти ни разу не прерывали свою перепалку.

Танис попытался снова.

— Я не ожидал увидеть вас раньше, чем через пять лет, — воскликнул он.

Когда полуэльф подошёл ближе, он одобрительно оглядел своих друзей. Возможно, они принесли плохие новости, но он не мог не восхититься тем, как прекрасно они выглядели в этот день. Даже несмотря на то, что в его памяти всплывали воспоминания о Бранделле, он понимал, что Кит никогда ещё не была так красива.

Она выглядела именно так, как он себе её представлял: одновременно царственной и дикой, с горящими от предвкушения приключений ярко-карими глазами и коротко стриженными чёрными волосами, выбившимися из-под шлема. Ему было особенно приятно, что Кит пришла вместе с остальными, ведь это означало, что она простила его за то, что он разорвал их отношения той ночью в таверне. Возможно, они ещё смогут остаться друзьями.

Он быстро окинул взглядом остальных.

Стурм стоял прямо и гордо, его доспехи сверкали. Карамон шёл своей обычной развязной походкой, но казался непривычно независимым от Рейстлина — это изменение Танис воспринял с одобрением. Сам молодой маг никогда не выглядел таким здоровым; на самом деле он выглядел даже немного моложе. Танис с большой теплотой вспоминал те дни, когда они с Рейстлином были близкими друзьями.

Широко раскинув руки, чтобы поприветствовать Флинта и остальных хлопками по спине, Танис весело направился к ним. В ответ Флинт замахнулся боевым топором, целясь ему в голову!

Танис увидел, что происходит, и подумал, что это шутка. Он никак не отреагировал — по крайней мере, не сразу. И только когда он понял, что оружие летит в него слишком быстро и слишком сильно, чтобы успеть его остановить, он спросил:

— Что с тобой? — и попытался увернуться. Но было слишком поздно. Если бы он уже не замахнулся, чтобы хлопнуть Флинта по спине, то не смог бы перехватить его руку. Тупой край боевого топора ударил Таниса в плечо, на мгновение лишив его чувствительности.

— Ты что, с ума сошел? — спросил Танис.

Флинт не ответил. Его обычно яркие глаза потускнели. Он просто поднял боевой топор, чтобы еще раз ударить полуэльфа по голове.

Танис повернулся к остальным за помощью. Вместо этого клинок Китиары едва не выпотрошил его. Едва увернувшись, он спросил:

— Зачем ты это делаешь? — Потрясенный и сбитый с толку, он попятился назад, когда его спутники, устрашающе молчаливые, двинулись на него, высоко подняв оружие.

Солнце ярко освещало площадь. Легкий ветерок шевелил сорняки, но это никак не уменьшало жару.

Полуэльф дико огляделся по сторонам.

— Почему никто из вас не хочет со мной разговаривать? Что с вами случилось?

Когда никто не ответил, Танис инстинктивно потянулся к рукояти своего меча. Но он не стал вынимать клинок из ножен. Это были его самые близкие друзья.

Потом он понял, что происходит.

— Фистандантилус! — выдохнул он.

Злой волшебник пообещал ему смерть от рук тех, кого он любил больше всего, если полуэльф и Бранделла обманут его. Из мира мёртвых Фистандантилус каким-то образом привёл в действие своё угрожающее заклинание. И теперь самые близкие друзья Таниса пришли, чтобы убить его. Но он не мог даже подумать о том, чтобы сразиться с ними, ведь они были всего лишь пешками в игре мага.

Он продолжал отступать, отчаянно пытаясь придумать, как разрушить заклинание. И тут его осенило: Скоуарр! Возможно, в статуе осталось ещё немного магии; возможно, её можно использовать, чтобы разрушить чары, удерживающие его друзей в ловушке.

Он развернулся и побежал к гранитной скульптуре.

Шестеро его спутников продолжали идти своим медленным и размеренным шагом, следуя за ним с неумолимой уверенностью, которая пугала больше, чем яростная атака.

— Разрушь чары! — взмолился Танис у Скоуарра. — Используй свою магию, чтобы спасти моих друзей.— Какая бы сила ни была вложена в камень твоей статуи, пожалуйста, используй её сейчас!

Полуэльф повернулся к своим старым друзьям. Они не прекращали наступать. Они рассредоточились, явно намереваясь окружить статую и запереть его внутри.

Клотник, разбуженный мольбами Таниса, обращёнными к статуе, открыл глаза и попытался разглядеть, что же представляет собой опасность. Гном подумал, не играет ли с ним злую шутку его собственный разум. Возможно, он бредил, решил он. Не доверяя собственным чувствам, он ничего не сказал. Вместо этого он попытался встать и помочь Танису сразиться с новым врагом, не понимая, что это друзья полуэльфа.

Гном успел подняться на колени, прежде чем рухнул на землю. С его губ сорвался крик, и Танис бросился к нему.

— Не двигайся, — сказал Танис, оглядываясь на Стурма и остальных. — Ты откроешь раны. Он бы перекинул гнома через плечо и побежал, но знал, что не успеет далеко уйти, прежде чем его догонят друзья. А с Клотником на руках Танис не сможет дать им отпор.

Но даже обдумывая это, полуэльф не мог представить, что будет сражаться с Флинтом и остальными. Острая боль, заставившая Таниса броситься на помощь Клотнику, также прояснила разум гнома. Пока полуэльф склонялся над ним, Клотник оглянулся на то, что так беспокоило его раньше.

— Танис! — воскликнул он, хватая его за тунику. — Я что, спятил? Где мёртвые слиги? — Полуэльф оглянулся. Клотник был прав: тела исчезли, кроме того, что было насажено на меч Скоуарра. Они убили семерых слигов… Танис наконец понял. Это были не его друзья, которые окружили его и собирались убить. Это были образы шести его товарищей, извлечённые из его собственного разума.

Заклинание злого колдуна действовало через мёртвых, которые были его единственным проводником в мир живых. Магия была не такой могущественной, как та, которой когда-то владел Фистандантилус, но её было достаточно, чтобы уничтожить Таниса.

По крайней мере, полуэльф знал, что может сразиться с этими магическими существами. Но сможет ли он победить?

Образ Карамона вырвался из круга и, опустив голову, целенаправленно побежал к Танису, пытаясь сбить его с ног.

Полуэльф ловко увернулся от атаки и сбил Карамона с ног. Здоровяк тяжело рухнул на землю, но быстро вскочил на ноги. Однако Танис больше не обращал на него внимания: образ Таса уже атаковал его своим хупаком. В то же время образы Стурма и Китиары напали на него с двух сторон, их клинки сверкали серебром в лучах солнца. Образ Флинта находился с другой стороны статуи и подкрадывался к нему сзади. Только образ Рейстлина держался в стороне.

Танис наконец потянулся за мечом и с размаху обнажил его. К его изумлению, клинок засиял красным!

Магия снова потекла от его меча по руке в сердце. Молниеносным движением запястья он отрубил Тасу хупак прямо над рукой бегущего кендера. Тем же движением он парировал выпад Китиары, направленный ему в живот, и отбил клинок Стурма в сторону.

Танис потерял равновесие от удара. Карамон легко схватил его за волосы и применил удушающий захват. В ответ полуэльф вонзил острие своего меча в ногу Карамона. Образ Карамона тут же разжал руки и от боли упал рядом с Клотником. Гном воспользовался единственным оружием, которое было у него под рукой. Он поднял свой медный жонглерский шар над головой Карамона…

— Не надо! — крикнул Танис, даже сейчас не в силах поверить, что это не настоящий Карамон.

Клотник не испытывал такого замешательства. Он не обратил внимания на Таниса и размозжил Карамону голову медным шаром. Образ брата Рейстлина несколько раз дёрнулся в предсмертной агонии, а затем медленно превратился в слига на глазах у недоверчивого Клотника.

Если не считать слов Таниса, обращённых к Клотнику, это была странная битва, ведь остальные спутники не издавали ни команд, ни криков, ни ругательств, ни стонов от боли. Их образы не произнесли ни слова и не издали ни звука. Слышался только лязг оружия и мертвая, потусторонняя тишина. Даже ветерок на залитой солнцем деревенской площади стих. Казалось, что деревня Анкатавака — мертвые камни, сорняки, разрушенные здания — затаила дыхание.

Клотник ударил Флинта по правому колену мастерски брошенным золотым мячом для жонглирования; сын Мертвига на самом деле нанес больше урона, чем полуэльф. Танис мог бы легко прикончить Флинта после того, как Клотник покалечил его, но он посмотрел на лицо своего друга и не смог заставить себя сделать это. Он позволил ему ускользнуть, но через несколько мгновений снова отражал яростную атаку Флинта.

Это был образ Китиары, которая пролила первую кровь, ее клинок пронзил бедро Таниса. Рана была незначительной, но полуэльф понял, что он не может вечно рассчитывать на свое мастерство владения мечом в обороне. Даже с зачарованным клинком он не был неуязвим.

Стурм, Кит и Тас перегруппировались, когда Флинт был отброшен, и все вместе напали на Таниса. Полуэльф собрался с духом, выбросил их лица из головы и сосредоточился на их оружии и телах.

Стурм и Китиара одновременно нанесли удары. Танис парировал их одним движением, а затем полоснул Кит по талии. Она не закричала. Но он это сделал. Ему пришлось отвернуться, когда её изображение исказилось.

Из-за своей реакции он оказался беззащитен перед Тасом, который держал в своих маленьких ручках короткий изогнутый нож. Клотник предостерегающе вскрикнул, и Танис увидел образ кендера, у которого каштановый хохолок развевался точно так же, как у оригинала, но было уже слишком поздно.

Лезвие полоснуло Таниса по руке, державшей меч. От боли Танис чуть не выронил светящийся клинок. Скривившись, он взмахнул мечом. К своему ужасу, он пронзил насквозь Тасслехоффа Непоседу. Он в панике наблюдал, как кендер упал на колени. Танис хотел отбросить меч в порыве стыда и отвращения к себе, но прямо у него на глазах маленький кендер превратился в безжизненного слига, который был в четыре раза больше Таса.

Меч Стурма Светлого Меча обрушился на полуэльфа прежде, чем тот пришёл в себя. Даже с помощью зачарованного клинка Танис мог одолеть Рыцаря. Но серебряный жонглерский шар, брошенный Клоником, ударился о клинок Стурма и сбил его с курса.

Танис приставил свой клинок к горлу рыцаря, прямо над нагрудником его доспехов. Стурма — по крайней мере, его образа — больше не было. Танис почувствовал, как к горлу подступает желчь.

Флинт и Рейстлин остались единственными выжившими.

— Фистандантилус! — закричал Танис, не желая убивать и их тоже. — Сдавайся!

— Не нужно кричать, — сказал Рейстлин с бесстрастным выражением лица. Его голос звучал как шёпот давно умершего волшебника.

— У тебя странный набор друзей, и все они хорошие бойцы, кроме этого болезненного мага. Я бы с лёгкостью убил тебя и забрал в свой мир, но, похоже, тебе помогли магией. Я разберусь с этим незваным гостем, можешь не сомневаться.

Танис улыбнулся.

— На твоём месте я бы держался подальше от Кишпы. Он может оказаться тебе не по зубам. Кроме того, ему будет помогать кое-кто ещё.

— Кто?

— Великий воин по имени Скоуарр.

Фистандантилус ничего не ответил; Флинт и Рейстлин просто рухнули на землю, их тела медленно возвращались в форму слигов.

В тот же миг меч Таниса перестал светиться красным. Он поднял его к небесам и сказал:

— Кишпа, я у тебя в долгу.

Он вложил меч в ножны и устало направился к Клотнику, который сидел, прислонившись к основанию статуи.

— Я рад, что всё закончилось, — сказал гном, одной рукой останавливая кровотечение из вновь открывшейся раны. — У меня заканчивались мячи для жонглирования.

В дальнем конце деревни снова появился древний эльф. Он держался на расстоянии, но окликнул их:

— Ты так обращаешься со всеми своими старыми друзьями? — Танис рассмеялся и крикнул в ответ: — Радуйся, что ты для меня просто знакомый.

Затем он махнул эльфу, приглашая подойти. Старый эльф осторожно направился в их сторону.

— Это тот крестьянин, за которым ты гнался, — объяснил Танис Клотнику, который устало кивнул. Когда эльф сел рядом с Танисом, он похлопал его по спине и сказал:

— Ты напоминаешь мне другого молодого человека, который был здесь около ста лет назад. Сражался бок о бок с ним, — сказал он, указывая на статую Скоуарра.

Танис прищурился и открыл рот, чтобы что-то сказать, но старый эльф с ностальгией в янтарных глазах продолжил:

— Та человеческая девушка, Бранделла, о которой ты меня спрашивал?

— Да? — с тревогой спросил Танис.

Морщинистое лицо эльфа приняло мудрое выражение.

— Я помню её. Она была прекрасной ткачихой. У моей жены было несколько её шарфов.

Танис наклонился к эльфу.

— Ты помнишь что-нибудь о ней лично? — Эльф задумался, положив локоть на залатанную штанину.

— Приятная девушка. Её любили в деревне, несмотря на то, что она была человеком. На самом деле, — признался он, — я сам считал её довольно невзрачной. Кишпа же считал её самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел. Эльф сделал паузу, чтобы подумать, а затем добавил:

— Но, конечно, в нём была и человеческая кровь.

— Что с ней стало? — настаивал Танис, а Клотник просто смотрел на него.

Эльф, которому, видимо, надоел этот разговор, встал и отряхнул штаны.

— Однажды она просто исчезла, — сказал он, и у меня сложилось впечатление, что он тоже собирается уходить. — Ушла с тем незнакомцем. Кишпа пошёл за ней, но вернулся один. Эльф поджал губы.

— Он так и не рассказал, что произошло.

* * *

Когда Клотник почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы путешествовать, они с Танисом вместе покинули Анкатаваку и направились на восток. Они пробыли вместе недолго. Дойдя до перекрестка, Клотник свернул в ближайший город, чтобы продемонстрировать свои навыки жонглирования. Танис, однако, жаждал одиночества.

— Прощай, — сказал гном, сидя на козлах. — Возможно, мы больше никогда не встретимся. Выражение его лица стало еще печальнее.

Танис внимательно рассматривал своего друга, запоминая изумрудные глаза, покатый лоб, округлое тело, одежду лесного цвета.

— Можешь быть уверен, что ты останешься в моей памяти, — сказал полуэльф.

Клотник наградил его быстрой улыбкой, настолько похожей на улыбку Мертвига, что у полуэльфа перехватило дыхание.

— А ты — в моей, друг мой.

Затем гном, выпрямившись насколько это было возможно на шестиногом существе с невероятно широкой спиной, направил своего скакуна вверх по тропе.

Танис направился в горы недалеко от Утехи. Во время поездки он часто перечитывал письмо, которое написала ему Бранделла. Но вскоре древний пергамент рассыпался у него в руках. Это не имело значения. Он давно выучил его наизусть.

Прохладные, бодрящие дни и промозглые ночи тянулись перед ним, когда в горах рано наступила осень. В одну из таких ночей, когда он уже почти засыпал, он снова подумал о Кишпе и Бранделле, о том, как они делились своей великой любовью. И тут его осенило, и он резко выпрямился.

— Я спас не только Бранделлу из памяти Кишпы, — прошептал он, — но и самого Кишпу! — Он снова лег, улыбаясь. — Какой мастерский ход, — подумал он. — Какая блестящая идея.

Старый маг придумал это не только для того, чтобы спасти любимую женщину, но и для того, чтобы спасти себя. Ведь в воспоминаниях Таниса Бранделла и Кишпа снова жили вместе, на пике своей юношеской любви, жертвуя самым важным в жизни — друг другом. Что может быть более великим проявлением любви?

Танис вспоминал их любовь так, как её помнил Кишпа. Полуэльф знал, что может всё изменить, если захочет. Он мог представить, что Бранделла на самом деле любит его, и со временем он мог убедить себя в этом. Он знал, что на самом деле воспоминания не только тускнеют, но и меняются, приукрашиваются, а иногда и вовсе создаются с нуля.

Может быть, всё было совсем не так, как помнил Кишпа. Но тем не менее это было прекрасное воспоминание. Как бы сильно оно ни отличалось от реальности, Танис знал, что великая любовь может существовать — и, следовательно, однажды она может появиться и в его жизни.

Когда осень сменилась зимой, Танис начал задумываться о том, что в конце концов, когда он умрёт, история Кишпы и Бранделлы умрёт вместе с ним. Но был и другой способ сохранить её.

Танис планировал попробовать себя в скульптуре после того, как покинет гостиницу «Последний приют».

Сначала его заинтересовало кузнечное дело Флинта, но по-настоящему вдохновила его статуя Скоуарра в Аджикатаваке. В этом камне было волшебство, и каким-то образом он ожил. Танис не знал, сможет ли он создать нечто подобное, но ему не терпелось попробовать. И он сделает это так, что скульптура будет грандиознее, чем жизнь.

Он начал зимой, в мороз и стужу. Он выбрал гранитную горную вершину и кропотливо обрабатывал камень, чтобы придать ему сходство с лицом, исполненным невыразимой красоты, ума и тепла. Тоскливым взглядом она смотрела через узкий перевал на второе творение Таниса: на своего отчаянного, упрямого и любящего мага.

Он работал над своим шедевром каждый день на протяжении более чем четырнадцати месяцев. К весне следующего года он не просто запечатлел их историю в камне, он увековечил её в горах, чтобы она сохранилась навсегда. Он так и не оставил свою подпись на камне и никому не рассказал, что создал. Это был его памятник памяти. И воображению.

Танис больше никогда не брался за резец. Он покинул горы близ Утехи и исчез. Его приключения между завершением работы над творением и встречей с товарищами в таверне «Последний приют», похоже, ещё ждут своего часа.

Что касается его скульптуры, то те фигуры в горах никогда не оживали, как статуя Скоуарра, но они сделали нечто ещё более грандиозное: они ожили в сознании бесчисленных тысяч людей, которые их видели. Люди приходили со всего Кринна, чтобы вдохновиться этими образами.

Со временем появилась легенда о мужчине и женщине и о скульпторе, который их создал. И вот эта легенда.