Красная спальня (джен)

Дело было поздним вечером. После долгого разговора с сестрой я вдруг решила, что давным-давно пора спать. Сестра была из тех людей, что: «Если я не сплю, не спит никто». И, как она делает чуть ли не каждую ночь, Дина (ее так звали) начала говорить громче и бросила в меня подушку. Я лишь лениво пробормотала что-то, подтянулась и, бросив ругательство в ее адрес, укуталась в одеяло с головой. Меня так и манило в сон, но судьба говорила иначе. Послышался громкий стук о дверь и в комнату, чуть ли не подпрыгивая на месте, вошла мама. Недавно она сменила работу, из-за чего возвращалась домой поздно. Мы почти не виделись, так как она была слишком занята, а вечером не хотела тревожить нас и наш (а скорее мой) сон. Итак, войдя в комнату мамаша села на кровать сестры и бодрым голосом воскликнула:

— Девчата, не поверите, что я вам сейчас расскажу…

Но все, чего я хотела в этот момент, — так это покой! Вынув голову из-под одеяла, я сказала:

— Мам, давай завтра… Я спать хочу…

И сказав это, я сразу почувствовала на себе обиженный взгляд.

— Даже не хочет слушать…

— Ну, ладно-ладно! Только давайте быстренько.

— Да я вас не задержу тут. В общем, слушайте, что произошло сегодня на работе… — И мама начала рассказывать. По-моему, она говорила о своей старой работе. Я собиралась спросить, почему она все еще там, но мне так и не представилась такая возможность. Я даже не заметила, как все мы втроем оказались на красной, огромной кровати. Сама комната изменилась. Было темно, но я в точности запомнила, что и как там стояло, ведь, кроме кровати и толстых, темно-красных занавесок, покрытых узорами, в этой спальне ничего не было. Ни ковра, ни ночной тумбочки. Ничего! Видимо, я настолько сильно хотела спать, что решила, что все это нормально. Нормально до тех пор, пока чей-то женский, тонкий голосок не пропел три ноты. Голос раздался где-то справа от кровати (как-раз там, где сидела Дина. Я сидела по левую сторону, а мама с самого краю, напротив меня).

— Дина, не пой! Мама рассказывает вообще-то, — вдруг сказала я, перебивая маму.

— А я и не пою, — бросила в мою сторону сестричка. — Я думала, это ты пела.

«Отлично! Нас здесь четверо!» — подумала я, подгибая ноги к себе, на всякий случай… То же сделала и Дина, но мама одна спокойно продолжала рассказывать свою историю, пока ее ноги свисали прямо с кровати. Иногда я задаюсь вопросом, насколько смелые у нас мамы… Возможно, они лишь притворяются, что боятся пауков и крыс! Кто их знает! Ну, уж точно не я. На данный момент все, о чем я думала, были эти темно-красные занавески, которые приподнялись вверх, будто невидимый нам человек крепко сжал ткань в руке и поднял ее высоко вверх. Снова пропелось три ноты, и началось какое-то шептание, вскоре перешедшее в тревожные кошачьи звуки. Чисто для справки… У нас уже как три года нет кошек в доме. Я приподнялась на коленах и сказала достаточно громко, чтобы эта нечисть меня услышала:

— Что бы ты ни было, оставь меня и мою семью в покое!

И сразу притаилась, так как на самой макушке, на корнизе, выползла черная, старая кошка. Ее ярко желтые глаза смотрели исключительно на меня. Признаюсь, что мне было страшно. Я шепотом спросила Дину, где находится выключатель света, но сестра вдруг повернулась на меня с таким лицом, будто я просила ее съесть таракана.

— А здесь его нету, — послышался ответ.

— Как это, «нету»?

— А вот так… К нам ведь недавно приходили электрики. Они сказали, что на время отключат нам свет. Ну а в этой спальне выключателя сроду не было. Здесь даже лампы нет!

Я была уверена, что лицо мое было бледнее листа бумаги. Но больше меня поражал тот факт что моя мама все еще продолжала рассказывать о работе. Она даже не обернулась на старую кошку, когда та стала кричать не кошачьим голосом и рвать занавески. Когда полотно приподнялось высоко, я заметила, что за ним нет окна. Пустая, серо-белая стена. Мама рассмеялась, дойдя до той части своего рассказа, где директор сказал ей и ее коллегам, что они уволены. Но смех этот не помогал моему страху и волнению. Мгновение, и я проснулась. Я вскочила с кровати, осмотрела свою комнату (именно свою, а не ту красную спальню, что вообще принадлежит моему отцу), и трижды пересчитала пальцы на каждой руке (так как самый эффективный метод понятия, что это не сон, — считать свои пальцы на руках). Тем же утром я вышла на балкон и взглянула вниз. Там лежали темно-красные занавески, которые кто-то порезал на одинаковые куски ткани, чтобы потом накрывать стулья и стол на улице.