Рейстлин и рыцарь Соламнии (джен)

Для весны ночь была прохладной, и это, несомненно, было причиной того, что в таверне собралось так много людей.

Таверна не привыкла к такому скоплению людей. На самом деле она не привыкла ни к какому скоплению людей, потому что была новой, настолько новой, что в ней всё ещё пахло свежесрубленным деревом и краской, а не несвежим элем и вчерашним рагу. Таверна называлась «Три листа» в честь популярной застольной песни того времени.

Таверна располагалась в...

Но где именно она располагалась, уже не имеет значения. Таверна будет разрушена пять лет спустя во время Драконьих войн. Но пройдет ещё какое-то время, прежде чем Королева Тьмы погрузит мир в то, что, как она надеялась, станет вечной ночью.

Однако уже в те годы, незадолго до войны, её зловещая тень начала распространяться.

Гоблины всегда были проблемой в этом королевстве, но внезапно небольшие банды разбойников, нападавшие на отдельные фермы, превратились в армии, атакующие деревни.

— Что предлагает его светлость? — поинтересовался маг, одетый в красную мантию, который занимал столик, ближайший к камину и самый удобный в переполненной таверне.

Никто бы и не подумал присоединиться к нему.

Хотя маг выглядел болезненно, его мучил сиплый кашель, от которого он едва не сгибался пополам, те, кто служил с ним в предыдущих кампаниях, шептались, что он был скор на гнев и проворен в своих заклинаниях.

— Стандартная ставка — два куска стали в неделю и награда за уши гоблинов. — Я зарегистрировал нас. — Ответивший на вопрос мужчина был крупным, дородным воином. Он сел напротив того, кто его спрашивал.

Сбросив свой простой, ничем не украшенный плащ в жаркой комнате, воин обнажил мускулистые руки размером с древесные стволы и грудь, как у быка. Он отстегнул от пояса меч и положил его на ближайший стол. Меч выглядел так, будто им хорошо и умело владели.

— А когда мы получим плату?

— После того, как прогоним гоблинов. Сначала он заставит нас её заслужить. — Конечно, — продолжил маг, — он не станет тратить деньги на тех, кто умрёт. — Почему ты так долго?

— Город переполнен! Здесь собрались все наемники по эту сторону Ансалона, не говоря уже о торговцах лошадьми, лавочниках, кузнецах и всех кендерах, которые в данный момент не за решеткой. Нам повезет, если мы найдем место в поле, чтобы разложить свои одеяла этой ночью.

— Привет, Карамон! — крикнул мужчина в кожаных доспехах, подходя к столу и хлопая воина по спине. — Не возражаешь, если я зайду в твою палатку? — спросил он, садясь. — В этом заведении только стоячие места. Это твой близнец, о котором я так много слышал? Познакомь нас.

Маг поднял голову и пристально посмотрел на незнакомца.

В тени красного капюшона блеснули золотые глаза со зрачками в форме песочных часов. Свет в таверне отражался от его золотистой кожи. Рядом стоял деревянный посох, явно и зловеще магический, увенчанный многогранным кристаллом, зажатым в когтях дракона.

Мужчина сглотнул, быстро поднялся на ноги и, поспешно попрощавшись с Карамоном, отнёс свой эль в дальний угол общей комнаты.

— Он посмотрел на меня так, словно увидел на смертном одре! — пробормотал мужчина, обращаясь к более благосклонным к нему собеседникам.

— Сегодня будет холодная ночь, Рейст, — сказал воин своему брату тихим голосом, когда они остались наедине. — В воздухе пахнет снегом. Тебе не стоит спать на улице.

— И где же ты предлагаешь мне спать, Карамон? — спросил маг тихим насмешливым голосом. — В норе, как кролик, потому что это всё, что мы можем себе позволить. — Он прервался, закашлявшись так, что у него перехватило дыхание.

Его близнец с тревогой посмотрел на него. Вытащив монету из потрёпанного кошелька, висевшего у него на поясе, Карамон поднял её.

— У нас есть это, Рейст. Ты можешь переночевать здесь сегодня и завтра.

— А чем мы будем питаться в это время, брат мой? Нам не заплатят как минимум две недели.

Карамон понизил голос и, перегнувшись через стол, схватил брата за руку, чтобы притянуть к себе: "Если понадобится, я могу что-нибудь раздобыть."

— И сам угодишь в тюрьму, глупец! — Маг отшатнулся от прикосновения брата. — Люди лорда рыщут по всему лесу, охотясь на браконьеров с чуть меньшим энтузиазмом, чем на гоблинов. Нет, мы вернёмся в лагерь сегодня вечером. Не беспокойся обо мне. Ты же знаешь, как я это ненавижу, со мной всё будет в порядке. Я спал и в худших местах.

Рейстлин снова начал кашлять, и спазмы сотрясали его хрупкое тело до такой степени, что казалось, будто оно вот-вот разорвётся. Вытащив тряпку, он прижал её ко рту. Те, кто с беспокойством взглянул на него, увидели, что, когда маг убрал тряпку, она была вся в крови.

— Принеси мне кипяток! — приказал он Карамону, с трудом произнося слова, потому что на мгновение потерял дар речи. Опустившись в угол, он закрыл глаза и сосредоточился на дыхании. Те, кто был рядом, слышали, как воздух свистит в его лёгких.

Карамон вглядывался в толпу, пытаясь найти барменшу, и кричал, требуя кипяток.

Рейстлин подвинул мешочек через стол к брату, тот взял его и аккуратно отмерил немного содержимого в кружку.

Сам хозяин таверны поспешил к ним с горячим кипятком в дымящемся чайнике. Он уже собирался налить воду, как вдруг у двери поднялся шум.

— Эй, ты там! Убирайся, мелкий засранец! Кендерам вход воспрещён! — закричали несколько гостей.

— Кендер! С чайником в руке хозяин в панике убежал.

— Эй! — раздражённо крикнул Карамон вслед убегающему трактирщику, — ты забыл нашу воду!

— Но я же говорю тебе, что у меня здесь есть друзья! — раздался пронзительный голос из дверного проёма.

— Где? — На мгновение повисла тишина.

— Привет, Карамон! Помнишь меня?

— Во имя Бездны! — пробормотал Карамон, ссутулив свои широкие плечи и опустив голову.

Невысокая фигура ростом и телосложением с двенадцатилетнего подростка, с лицом двадцатилетнего мужчины и невинным выражением широко раскрытых глаз трёхлетнего ребёнка, радостно указывала на палатку воина и его брата.

Фигура была одета в ярко-зелёную тунику и оранжевые полосатые штаны. Длинные волосы были закручены в пучок на голове и свисали на спину. На поясе висели многочисленные мешочки с вещами всех, кому не посчастливилось встретиться с ним на пути.

— Тогда вы за него отвечаете, — мрачно сказал хозяин, ведя кендера через комнату и крепко сжимая его хрупкие плечи.

Началась дикая суматоха: мужчины запихивали кошельки под рубашки, в штаны или куда-то ещё, где, по их мнению, ценности были бы в безопасности от ловких и проворных пальцев кендера.

— Эй! Наша вода! — Карамон попытался схватить хозяина гостиницы, но вместо этого получил пригоршню кендеров.

— Ирвиг Взломщик, — представился кендер, вежливо протягивая руку. Друг Тассельхофа Непоседы. Мы познакомились в «Последнем приюте». Я не мог задержаться. Возникло недоразумение из-за лошади. Я сказал им, что не крал её. Не могу понять, как она за мной увязалась.

— Может быть, потому что ты крепко держал поводья? — предположил Карамон.

— Ты так думаешь? Потому что я, — Ай-ой-ой!

— Брось это! — сказал Рейстлин, крепко сжимая тонкое запястье кендера.

— О, — робко произнёс Ирвиг, отпуская мешочек, который лежал на столе и теперь направлялся в карман кендера. — Это твоё?

Маг бросил на брата пронзительный, полный ярости взгляд. Тот покраснел и неловко пожал плечами.

— Я принесу тебе воды, Рейст. Прямо сейчас. Э-э, хозяин гостиницы!

— Ну, взгляни-ка туда! — сказал кендер, ёрзая на стуле, чтобы повернуться лицом к входной двери, за которой скрылась небольшая группа путешественников. — Я пошёл за этими людьми в город. Ты не представляешь, — возмущённо прошептал он так, что его голос отчётливо разнёсся по комнате, — какой этот человек грубый! Он должен был поблагодарить меня за то, что я нашёл его кинжал, а не...

— Приветствую вас, сэр. Приветствую вас, миледи. Хозяин учтиво поклонился. Мужчина и женщина в тяжёлых плащах, судя по всему, были хорошо одеты. Вам, несомненно, понадобится комната, а затем ужин. В конюшне есть сено для ваших лошадей.

— Нам ничего не нужно, — сказал мужчина грубым голосом. Он держал на руках маленького мальчика и, пока говорил, опустил ребёнка на пол, а затем размял руки, как будто они у него болели. — Нам ничего не нужно, кроме места у вашего камина. Мы бы не вошли, если бы моя жена не чувствовала себя нехорошо.

— Нехорошо? Хозяин постоялого двора попятился, выставив перед собой кухонное полотенце как щит, и искоса посмотрел на них. — Не чума ли это?

— Нет, нет! — сказала женщина тихим, интеллигентным голосом.

— Я не больна. Я просто устала. И продрогла до костей, вот и всё. — Протянув руку, она притянула сына к себе.

— Мы прошли долгий путь.

— Шли пешком! — пробормотал трактирщик, которому не понравилось, как это прозвучало. Он присмотрелся к одежде членов семьи повнимательнее.

Несколько мужчин, стоявших у огня, отошли в сторону, другие поспешили занять скамейки, а переутомленная официантка, не обращая внимания на ожидающих посетителей, обняла женщину и помогла ей сесть.

Женщина безвольно опустилась на стул.

— Вы бледны, как полотно, миледи, — сказала официантка. — Позвольте мне принести вам медовую настойку с бренди.

— Нет, — сказал мужчина, подходя к жене. — Ребёнок крепко вцепился в отца. У нас нет денег, чтобы заплатить.

— Тс-с-с. Поговорим о деньгах позже, — быстро сказала официантка. — Считайте, что это мой подарок.

— Мы не примем благотворительность! — голос мужчины сорвался на гневный крик.

Мальчик прижался к матери, которая взглянула на мужа, а затем опустила глаза.

— Спасибо за ваше доброе предложение, — сказала она барменше, — но ничего не нужно. Мне уже гораздо лучше.

Хозяин, наблюдавший за своими гостями, заметил, что при свете камина их одежда выглядела далеко не так роскошно, как поначалу. Подол плаща мужчины был обтрёпан, а сам плащ был поношенным и испачканным в грязи. Платье женщины было чистым и опрятным, но много раз штопанным. Мальчик, которому на вид было лет пять или шесть, был одет в рубашку и брюки, которые явно когда-то принадлежали его отцу и были укорочены, чтобы подогнать их под его маленькое худое тело. Хозяин уже собирался намекнуть, что только те, кто тратит деньги в его гостинице, имеют право на его камин, но его отвлек крик, донесшийся из кухни.

— Где этот кендер? — в панике закричал трактирщик.

— Я здесь! — нетерпеливо крикнул Ирвиг, поднимая руку и махая ею. — Я вам нужен?

Трактирщик бросил на него злобный взгляд и убежал.

— Хм, — сказал Карамон себе под нос, не сводя глаз с женщины. Она устало откинула капюшон плаща, обнажив бледное худое лицо, некогда красивое, а теперь встревоженное и измученное заботами и усталостью.

Она обняла сына, который обеспокоенно смотрел на неё снизу вверх, и прижала его к себе.

— Интересно, когда эти двое в последний раз ели, — пробормотал Карамон.

— Я могу спросить у них, — услужливо предложил Ирвиг. — Эй, леди, когда...

Карамон зажал рот кендеру.

— Это не твоя забота, брат мой, — раздраженно отрезал Рейстлин. — Приведи сюда этого идиота-трактирщика с горячей водой! — Он снова закашлялся.

Карамон отпустил извивающегося кендера (который на самом деле молчал целых три минуты из-за того, что ему не хватало дыхания, чтобы говорить) и поднялся на ноги, глядя поверх голов толпы в поисках хозяина.

Из-под кухонной двери валил дым.

— Думаю, он ещё не скоро придёт в себя, Рейст, — торжественно произнёс Карамон. — Я позову барменшу. — Он попытался поймать взгляд барменши, но та склонилась над женщиной.

— Я пойду и приготовлю вам чашечку хорошего тарбеанского чая, миледи.

— Нет. Всё в порядке. В этой таверне тарбеанский чай бесплатный. Правда? — сказала она, бросив угрожающий взгляд на других посетителей.

— Да. Бесплатный. Бесплатный, — хором ответили мужчины.

Мужчина в плаще и сапогах нахмурился, но проглотил все слова, которые хотел сказать.

— Эй, иди сюда! — крикнул Карамон, но барменша по-прежнему стояла перед женщиной, теребя в руках фартук.

— Миледи, — нерешительно начала она тихим голосом, — я говорила с поваром. Сегодня у нас много работы, не хватает рук. Если бы вы могли нам помочь, это было бы актом милосердия, миледи. Это стоило бы ночлега и еды.

Женщина бросила быстрый умоляющий взгляд на мужа.

— Ой-ой, — пробормотал Карамон и опустился обратно на свой стул.

Лицо её мужа побагровело.

— Ни одна жена рыцаря Соламнии не будет работать в таверне! Мы все трое скорее умрём с голоду или отправимся в могилу первыми!

Все разговоры, шутки и смех в таверне стихли, и по мере того, как распространялись слухи, в зале постепенно воцарилась тишина. Все взгляды устремились на мужчину. К его щекам прилила горячая кровь. Он явно не собирался раскрывать эту информацию о себе.

Его рука потянулась к гладко выбритой верхней губе, и тем, кто наблюдал за ним, показалось, что они почти видят длинные, ниспадающие усы, которые были отличительной чертой рыцаря Соламнии. В том, что он их сбрил, не было ничего необычного.

На протяжении многих веков Орден стоял на страже справедливости и закона на Кринне. Теперь рыцарей ненавидели и проклинали, обвиняя в том, что они навлекли на мир гнев богов.

Что за беда заставила этого рыцаря и его семью покинуть родину без денег и с голой одеждой на плечах? Толпа не знала, и большинству из них было все равно. Теперь владелец был не единственным, кто хотел, чтобы рыцарь и его семья уехали.

— Пойдем, Эйлин, — хрипло сказал рыцарь. Он положил руку на плечо жены. — Мы не останемся в этом месте. Только не здесь, где они обслуживают таких, как он! — Его прищуренные глаза остановились на Рейстлине, на красной мантии, которая выдавала в нем волшебника, и на волшебном посохе, который стоял рядом с ним.

Рыцарь резко повернулся к официантке.

— Я так понимаю, что властелин этого королевства ищет людей для борьбы с гоблинами. Не могли бы вы сказать мне, где его найти?

— Он ищет бойцов, — пропел мужчина в дальнем углу гостиной. — А не симпатичных мальчиков, наряженных в модные железные костюмы.

— Эй, ты ошибаешься, Натан, — крикнул другой. — Я слышал, что его светлость ищет кого-то, кто мог бы возглавить полк — полк овражных гномов!

Все одобрительно засмеялись. Рыцарь задохнулся от ярости и потянулся к рукояти меча. Его жена нежно положила руку ему на плечо, останавливая.

— Нет, Гавейн, — пробормотала она, поднимаясь на ноги. — Мы пойдем.

— Оставайтесь на месте, миледи. А что касается вас... — Барменша обвела взглядом шумную толпу. — Закройте свои рты, или это будет последнее холодное пиво, которое я налью кому-либо в этой гостинице на сегодняшний вечер.

Подавленные этой ужасной угрозой, мужчины притихли.

Обняв женщину, барменша подняла глаза на рыцаря.

— Вы найдёте его светлость в ратуше шерифа, примерно в миле дальше по улице. Идите по своим делам, сэр рыцарь, а ваша жена и мальчик пусть отдохнут.

— Там много грубых мужчин, — добавила она, видя, что рыцарь собирается отказаться. — Это неподходящее место для вашего ребёнка.

К ним поспешил хозяин. Ему бы очень хотелось вышвырнуть всех троих из своей таверны, но он видел, что толпа на стороне его барменши и поддерживает женщину.

Он только что потушил пожар на кухне, и последнее, что ему было нужно, — это бунт.

— Уходите, сэр рыцарь, пожалуйста. — тихо попросил хозяин гостиницы. — Мы позаботимся о вашей даме.

У рыцаря, похоже, не осталось выбора. Закусив губу, он неохотно согласился.

— Галет, присмотри за своей матерью. И никому не говори ни слова.

Многозначительно взглянув на мага, рыцарь накинул плащ на плечи, натянул капюшон на лицо и вышел из таверны.

— Его светлость не станет иметь дело с рыцарем Соламнии, — предсказал Карамон. — Половина армии разбежалась бы, если бы он его нанял. Почему он так на тебя посмотрел, Рейст? Ты даже ничего не сказал.

— Рыцари не питают любви к магии. Это то, что они не могут ни контролировать, ни понять. А теперь, брат мой, принеси горячей воды! Или ты собираешься смотреть, как я умираю здесь, в этой жалкой таверне?

— О, конечно, Рейст. — Карамон встал и начал искать в толпе официантку.

— Я пойду! — Эрвиг вскочил на ноги и, увернувшись от Карамона, исчез в толпе.

Снова послышались разговоры и смех. Хозяин спорил с двумя посетителями из-за счёта. Барменша исчезла на кухне. Жена рыцаря, уставшая от дороги, прилегла на скамью. Мальчик стоял рядом с ней, защищая её, и держал её за руку.Но его взгляд был прикован к магу в красном.

Рейстлин бросил быстрый взгляд на брата. Увидев, что Карамон занят попытками привлечь внимание барменши, маг сделал лёгкий приглашающий жест рукой.

Ничто не кажется таким сладким, как запретный плод. Глаза мальчика расширились. Он огляделся, чтобы понять, не имеет ли маг в виду кого-то другого, затем снова посмотрел на Рейстлина, который повторил жест. Мальчик легонько потянул мать за рукав.

— Ну же, давай. — Дай своей маме поспать, — пожурила его барменша, пробегая мимо с подносом, уставленным кружками. — Веди себя хорошо несколько минут, а когда я вернусь, я принесу тебе угощение. — Она исчезла в толпе.

— Эй, там! Официантка! — Карамон размахивал руками и ревел, как бык. Рейстлин бросил на него раздраженный взгляд, затем повернулся к мальчику.

Медленно, движимый непреодолимым любопытством и восхищением, ребёнок отошёл от матери и подкрался к магу.

— Ты правда можешь колдовать? — спросил он, округлив глаза от удивления.

— Сюда, сюда! Карамон, видя, что ребёнок явно мешает его брату, попытался отогнать его. — Иди к маме.

— Карамон, заткнись, — тихо сказал Рейстлин. Он перевел взгляд своих золотистых глаз на мальчика. — Тебя зовут Галет?

— Да, сэр. Меня назвали в честь моего деда. Он был рыцарем. Я тоже собираюсь стать рыцарем.

Карамон улыбнулся брату.

— Напоминает тебе о Стурме, не так ли? Эти рыцари, они все дураки, — добавил он, совершив ошибку, которую допускают большинство взрослых, полагая, что у детей, поскольку они маленькие, нет чувств.

Мальчик вспыхнул, как сухой трут, брошенный в огонь.

— Мой отец не дурак! Он великий человек! — Галет вспыхнул, возможно, осознав, что его отец не казался ему таким уж великим. — Просто он беспокоится о моей матери. Мы с ним можем обойтись без еды, мы мужчины. Но моя мама... — Его нижняя губа задрожала, а глаза наполнились слезами.

— Галет, — сказал Рейстлин, бросив на Карамона такой взгляд, что тот снова принялся звать официантку.,

— Хочешь увидеть магию?

Мальчик, слишком ошеломленный, чтобы говорить, кивнул.

— Тогда принеси мне кошелек своей матери.

— Ее кошелек пуст, сэр, — сказал мальчик. Несмотря на свой юный возраст, он был достаточно взрослым, чтобы понимать, что это постыдный поступок, и его щеки вспыхнули.

— Принеси его мне, — сказал Рейстлин тихим, едва слышным голосом.

Галет на мгновение замер в нерешительности, разрываясь между тем, что, как он знал, ему следовало сделать, и тем, чего ему так хотелось.

Искушение оказалось слишком сильным для шестилетнего мальчика.

Развернувшись, он побежал обратно к матери и осторожно, не потревожив её сон, вытащил кошелёк из кармана её платья.

Он развернул его и протянул Рейстлину, который взял его своими длинными изящными пальцами и внимательно изучил.

Это была маленькая кожаная сумочка, расшитая золотой нитью, какие носят знатные дамы для хранения драгоценностей. Если в этой сумочке когда-то и были драгоценности, то они давно были проданы, чтобы купить еду и одежду.

Маг вывернул сумочку наизнанку и потряс её. Она была обшита шёлком и, как и сказал мальчик, была, к сожалению, пуста. Затем Рейстлин, пожав плечами, вернул его мальчику. Галет нерешительно взял его.

— А где же волшебство? -Он немного расстроился.

— И ты собираешься стать рыцарем, как твой отец, — сказал Рейстлин.

— Да! — Мальчик сморгнул слёзы.

— С каких это пор будущий рыцарь лжёт?

— Я не лгал, сэр! — Галет покраснел. — Это подло!

— Но ты сказал, что кошелёк пуст. Загляни внутрь.

Испугавшись, мальчик открыл кожаный мешочек. Удивлённо присвистнув, он вытащил монету, а затем с восторгом посмотрел на Рейстлина.

— Иди и положи кошелёк на место, только тихо, — сказал маг. — И ни слова никому о том, откуда взялась монета, иначе заклинание будет разрушено!

— Да, сэр! — торжественно произнёс Галет.

Вернувшись, он незаметно положил «мамин кошелёк» ей в карман.

Таким мастерством мог бы гордиться даже кендер. Присев на корточки рядом с матерью, он начал жевать кусочек засахаренного имбиря, который бросила ему барменша, время от времени останавливаясь, чтобы заговорщически улыбнуться магу.

— Это всё, конечно, хорошо, — проворчал Карамон, опираясь на стол, — но что мы будем есть на следующей неделе?

— Что-нибудь подвернётся, — спокойно ответил Рейстлин. Подняв свою хрупкую руку, он сделал слабый жест, и барменша поспешила к нему.

Мягкий свет сумерек сменился ночью. В таверне стало ещё более людно, жарко и шумно.

Жена рыцаря спала, не обращая внимания на суматоху. Её усталость была настолько очевидна, что многие смотрели на неё с жалостью и бормотали, что она заслуживает лучшей участи. Мальчик тоже заснул, свернувшись калачиком на полу у ног матери. Он даже не пошевелился, когда Карамон поднял его на руки и уложил рядом с матерью.

Ировиг вернулся и сел рядом с Карамоном. Раскрасневшийся и счастливый, он высыпал содержимое своих набитых кошелей на стол и начал с удовольствием сортировать его, одновременно ведя непрерывный односторонний разговор.

Через два часа сэр Гавейн вернулся. Каждый мужчина в таверне, который видел, как он входит, подталкивал соседа, чтобы тот замолчал, и все затихли и стали внимательно наблюдать за ним, когда он вошёл в общий зал.

— Где мой сын? — потребовал он, мрачно оглядываясь по сторонам.

— Прямо здесь, в безопасности, в тепле и спокойствии, — ответила служанка, указывая на спящего ребёнка. — Мы его не украли, если ты об этом думаешь.

Рыцарю хватило такта, чтобы покраснеть.

— Мне очень жаль, — хрипло сказал Гавейн, — и я благодарю вас за вашу доброту.

— Рыцарь или служанка, — смерть не делает различий. По крайней мере, мы можем помогать друг другу в жизни. Я разбужу вашу даму.

— Нет, — сказал Гавейн и протянул руку, чтобы остановить её.- Пусть спит. Я хочу спросить вас, — он повернулся к хозяину, — могут ли она и мой сын остаться здесь на ночь? Утром я заплачу вам, — сухо добавил он.

— Заплатите? — Хозяин подозрительно уставился на него. — Вас нанял его светлость?

— Нет, — ответил рыцарь. — Похоже, у него есть все бойцы, которые нужны, чтобы справиться с гоблинами.

По комнате прокатился вздох.

— Я же тебе говорил, — сказал Карамон брату.

— Заткнись, дурак! — резко ответил Рейстлин. — Мне интересно, где он собирается найти деньги этой ночью.

— Его светлость говорит, что недалеко отсюда есть лес, и в этом лесу есть крепость, которая не нужна ни ему, ни кому-либо еще, потому что на нее наложено проклятие.

— Какая проклятая крепость? Где? Что это за проклятие? — спросил взволнованный Взломщик, вскарабкиваясь на стул, чтобы лучше видеть.

— Проклятие Девы, в ответ раздалось несколько голосов. — Она называется Обитель Смерти. Никто из тех, кто вошёл в неё, не вернулся.

— Обитель Смерти! — выдохнул кендер с затуманенным от восторга взором. — Какое чудесное название!

— Истинный рыцарь Соламнии может войти в неё и вернуться. По словам его светлости, чтобы снять проклятие, нужен истинный рыцарь. Я планирую отправиться туда и, с помощью Паладайна, совершить этот подвиг.

— Я пойду с тобой, — великодушно предложил Ирвиг, но Карамон выдернул у него из-под ног опору, и кендер в зелёной одежде рухнул лицом на пол.

— Его светлость пообещал щедро меня вознаградить, — заключил Гавейн, не обращая внимания на грохот и протестующие вопли кендера.

— Угу, — усмехнулся хозяин. — А кто оплатит счета твоей семьи, если ты не вернёшься, сэр Истинный Рыцарь? Ты не первый из таких, кто отправляется туда, но я ни разу не видел, чтобы хоть кто-то вернулся!

Толпа закивала и зашушукалась.

— Его светлость пообещал обеспечить их, если я потерплю неудачу, — ответил Гавейн спокойным и ровным голосом.

— Его светлость? О, тогда всё в порядке, — сказал хозяин, снова повеселев. — И я желаю вам всего наилучшего, сэр рыцарь. — Я лично провожу даму и вашего прекрасного мальчика, если можно так выразиться, до их комнаты.

— Подождите минутку, — сказала барменша, проскользнув под локтем хозяина и встав перед рыцарем. А где же маг, который отправится с тобой в Обитель Смерти?

— Со мной нет мага, — ответил Гавейн, нахмурившись. А теперь, если тебе больше ничего от меня не нужно, я должен уйти. — Он посмотрел на спящую жену и нежно коснулся её волос. Однако, опасаясь, что она проснётся, он отдёрнул руку.

— Прощай, Эйлин. Надеюсь, ты поймёшь. — Быстро повернувшись, он направился к выходу, но хозяин схватил его за локоть.

— Он не маг!

— Но разве его светлость не сказал вам? Только рыцарь и маг могут снять проклятие Девы! Потому что именно из-за рыцаря и мага на крепость было наложено проклятие.

— И еще из-за кендера! Закричал Ирвин, вскакивая на ноги. — Я уверен, что слышал, будто для этого нужны рыцарь, маг и кендер!

— Его светлость упомянул какую-то легенду о рыцаре и маге, — презрительно сказал Гавейн. Но истинному рыцарю, верующему в своего бога, не нужна помощь ни одного существа на Кринне. — Освободившись от хватки хозяина, рыцарь направился к двери.

— Вы действительно так жаждете расстаться с жизнью, сэр Рыцарь — Пронзительный шёпот прорезал шум в таверне, погрузив её в гробовую тишину. — Ты правда веришь, что твоей жене и сыну будет лучше без тебя?

Рыцарь остановился. Его плечи напряглись, тело задрожало. Он не обернулся, но взглянул на мага через плечо.

— Его светлость обещал. У них будет еда и крыша над головой. Я могу их этим обеспечить. По крайней мере, так.

— И вот с криком «Моя честь — моя жизнь» ты бросаешься навстречу верному поражению, в то время как, склонив свою гордую голову и позволив мне сопровождать тебя, ты мог бы добиться победы? Как это типично для вас всех, — сказал Рейстлин с неприятной улыбкой. — Неудивительно, что ваш Орден пришёл в упадок.

Лицо Гавейна покраснело от гнева, вызванного этим оскорблением. Его рука потянулась к мечу. Карамон, зарычав, потянулся к своему мечу.

— Убери оружие, — рявкнул Рейстлин. — Ты молод, сэр рыцарь. Удача не была к тебе благосклонна. Очевидно, что ты дорожишь своей жизнью, но, будучи в отчаянии, ты не знаешь другого способа с честью избежать своего несчастья. — Его губы скривились, когда он произнёс последнее слово. — Я предложил свою помощь. Ты убьёшь меня за это?

Рука Гавейна крепче сжала рукоять меча.

— Правда ли, что для снятия проклятия нужны рыцарь и маг? — спросил он у тех, кто был в таверне.

(И кендер! — возмущённо пропищал чей-то пронзительный голос.)

— О да. Воистину так, — подтвердили все вокруг.

— Были ли те, кто пытался это сделать?

При этих словах мужчины в таверне переглянулись, а затем посмотрели на потолок, пол, стены или уставились в свои кружки.

— Несколько, — сказал кто-то.

— Сколько это «несколько»? — спросил Карамон, видя, что его брат всерьёз настроен сопровождать рыцаря.

— Двадцать, может, тридцать.

— Двадцать или тридцать! И никто из них не вернулся?

— Ты слышал это, Рейст? Двадцать или тридцать, и никто из них не вернулся! — решительно сказал Карамон.

— Я слышал. — Опираясь на посох, Рейстлин поднялся из-за стола.

— И я тоже! — сказал Ирвиг, пританцовывая от волнения.

— И мы всё ещё собираемся, не так ли, — мрачно сказал Карамон, затягивая пояс с мечом.

— Некоторые из нас, то есть. Не ты, Ковырятель Носов.

— Ковырятель Носов! Услышав это отвратительное искажение имени, давно почитаемого кендерами, Взломщик на мгновение оцепенел от шока и забыл увернуться от огромной руки Карамона.

Схватив кендера за длинный хвост, большой воин ловко привязал его за волосы к одному из опорных столбов таверны.

— Зачем ты это делаешь, маг?— подозрительно спросил Гавейн, когда Рейстлин медленно прошёл через комнату.

— Да, Рейст, зачем мы вообще этим занимаемся? — Карамон выпалил это уголком рта.

— Из-за денег, конечно, — невозмутимо ответил Рейстлин. — А какая ещё может быть причина?

Толпа в таверне вскочила на ноги, возбуждённо переговариваясь, выкрикивая указания и советы и делая ставки на то, вернутся ли искатели приключений.

Взломщик, крепко связанный, кричал, умолял и чуть не рвал на себе волосы, пытаясь освободиться.

— Меня зовут Взломщик! — возмущенно завопил он.

Только барменша увидела, как Рейстлин, проходя мимо, очень нежно взъерошил волосы спящего ребенка.

Половина посетителей постоялого двора провожала их по старой, заброшенной тропинке к опушке густого леса. Здесь, под вековыми деревьями, которые, казалось, были недовольны тем, что их покой был нарушен, толпа пожелала им удачи.

— Вам нужны факелы? — крикнул один из мужчин.

— Нет, — ответил Рейстлин. — Ширак, — тихо произнес он, и хрустальный шар на навершии его посоха вспыхнул ярким сиянием.

Толпа восхищенно ахнула. Рыцарь искоса взглянул на светящийся посох.

— Я возьму факел. Я не пойду ни при каком свете, источником которого является тьма.

Толпа попрощалась с ними, а затем вернулась в гостиницу, чтобы дождаться исхода.

Шансы на то, что "Обитель смерти" оправдает свое название, были высоки. Пари казалось таким надежным.

Дело еще в том, что Рейстлину было непросто убедить Карамона не делать ставку против них.

С факелом в руке рыцарь двинулся по тропе. Рейстлин и его брат шли в нескольких шагах позади, потому что молодой рыцарь шагал так быстро, что хрупкий маг не мог за ним угнаться.

— Ну вот, — сказал Рейстлин, опираясь на посох, — теперь рыцари оказывают нам любезность.

Гавейн тут же остановился и с каменным лицом стал ждать, пока они его догонят. Это была не только вежливость, но и здравый смысл — держаться вместе в таком темном и мрачном лесу, как этот.

— Карамон, ты что-то слышал? — Все трое прислушались, затаив дыхание.

Зашуршали листья на деревьях, хрустнула ветка. Рыцарь и воин схватились за оружие.

Рейстлин сунул руку в сумку, зачерпывая пригоршню песка и мысленно уже произносил слова усыпляющего заклинания.

— Вот и я! — привет! — весело крикнул пронзительный голос. На свет появилась маленькая зелено-оранжевая фигурка.

— Извините, я опоздал, — сказал Ирвин. — Мои волосы застряли в гостиной. Он продемонстрировал половину того, что когда-то было длинным хвостом. — Мне пришлось освободиться!

— Моим кинжалом! сказал Карамон, выхватывая его.

— Это твой кинжал? Разве это не странно? Я мог бы поклясться, что у меня был точно такой же!

Сэр Гавейн остановился и нахмурился.

— Это достаточно плохо, что мне приходится путешествовать в компании мага.

— Я знаю, — сочувственно кивнул Ирвиг. — Нам просто придётся смириться с этим, не так ли?

— А, пусть этот малыш идёт с нами, — сказал Карамон, испытывая угрызения совести при виде того, что когда-то было задорным хохолком на макушке кендера. — Он может пригодиться, если на нас нападут.

Гавейн колебался, но было очевидно, что единственный способ избавиться от кендера — разрубить его пополам.

И хотя Клятва и Мера не запрещали рыцарю убивать кендеров, они и не поощряли этого.

— Нападут! — фыркнул он. — Нам ничего не угрожает. Рыцарь продолжил путь, а Ирвиг запрыгал рядом с ним. — По крайней мере, так мне сказал его светлость.

— И что еще рассказал вам его светлость? — Спросил Рейстлин, откашлявшись.

Гавейн сурово посмотрел на него, очевидно, задаваясь вопросом, какую пользу может принести ему этот болезненный маг.

— Он рассказал мне историю о проклятии Девы:

"Давным-давно, еще до Катаклизма, волшебник в красных одеждах, такой же, как ты, похитил молодую женщину из замка ее отца и перенес ее в эту крепость. Рыцарь, жених молодой женщины, узнал о похищении и отправился в погоню, чтобы спасти её. Он догнал мага и его жертву в крепости в этом лесу. Волшебник, разгневанный тем, что его коварным планам помешали, призвал Королеву Тьмы, чтобы та уничтожила рыцаря.

Рыцарь, в свою очередь, призвал на помощь Паладина. Силы, высвободившиеся в последовавшей за этим битве, были настолько могущественными, что не только уничтожили волшебника и рыцаря, но и после смерти продолжали втягивать в свой конфликт других."

— А ты не позволил мне заключить такое пари! — укоризненно сказал Карамон брату.

Рейстлин, казалось, не слышал его. Он был погружён в свои мысли.

— Ну, — резко сказал Гавейн, — что ты думаешь об этой истории?

— Я думаю, что, как и большинство легенд, она переросла свою правду, — ответил Рейстлин. — Например, волшебник в красной мантии не стал бы обращаться за помощью к Королеве Тьмы. Это могут делать только волшебники в чёрных мантиях.

— Мне кажется, — мрачно сказал Гавейн, — что ваш род погряз в тьме, независимо от того, какого цвета мантии они носят. Как говорится, лиса рядится в овечью шкуру.

— Да, — сердито ответил Карамон. — И я сам слышал несколько высказываний о таких, как ты, сэр Тупоголовый. Одно из них гласит:...

— Хватит, брат мой, — возразил Рейстлин, его тонкие пальцы крепко сжали руку Карамона. — Побереги дыхание для того, что ждет тебя впереди.

Группа продолжила путь в напряженном молчании.

— А что случилось с девой? — Внезапно спросил Ирвиг.

Все трое вздрогнули, забыв в своей озабоченности о присутствии кендера.

— Что? — прорычал Гавейн.

— Дева. Что с ней случилось? В конце концов, проклятие называется Проклятием Девы.

— Да, это так, — сказал Рейстлин. — Интересный момент.

— Так ли это? — Ирвин радостно запрыгал, рассыпая содержимое своих мешочков по дорожке и чуть не сбив Карамона с ног. — Я пришел к интересному выводу!

— Я не понимаю, почему это называется Проклятием Девы, за исключением того, что она была невинной жертвой, — ответил рыцарь, немного подумав.

— Ах, — сказал Ирвин с порывистым вздохом. — "Невинной жертвой." — Я знаю, каково это!

Все трое продолжили свой путь. Идти было легко, тропа через лес была ровной и прямой.

Слишком ровной и слишком прямой, по мнению Карамона, который утверждал, что она словно была обречена на то, чтобы как можно быстрее привести их к гибели.

Через несколько часов после полуночи они подошли к крепости, известной как "Обитель Смерти."

Её каменный фасад мерцал серовато-белым светом в свете звёзд и бледной, тонкой серебристой луны. Массивная и прочная, крепость была спроектирована с учетом функциональности, а не красоты. Она была квадратной, с башнями на каждом углу для наблюдения. Стена, соединяющая башни, окружала сооружение, главным назначением которого, вероятно, было размещение войск. Большие деревянные двери, окованные сталью, позволяли входить и выходить.

Но солдаты не появлялись здесь уже очень-очень давно. Зубчатые стены осыпались, а в некоторых местах и вовсе обрушились. Стены были рассечены гигантскими трещинами. Возможно, они появились во время Катаклизма, а может быть, из-за предполагаемой магической битвы, которая произошла внутри. Одна из башен обрушилась внутрь себя, как и крыша центрального здания. Они видели очертания сломанных балок, чернеющих на фоне мириад сверкающих звёзд.

— Крепость пуста, — сказал Карамон, с отвращением глядя на неё. — Здесь никого нет, ни магов, ни кого-либо ещё. Я удивлен, что эти шутники в гостинице не послали нас сюда с сумкой и не велели встать посреди тропинки и кричать: "Сюда, бекас!"’

— Это и будет задачей, которую я поставлю перед тобой, мой неуклюжий брат!Рейстлин начал кашлять, но заглушил звук рукавом. — "Обитель Смерти" не опустела! Я слышу голоса вполне отчётливо, или мог бы, если бы ты замолчал!

— Я тоже слышу, как кто-то зовёт на помощь! — в ужасе произнёс Гавейн. — Там в ловушке рыцарь моего ордена, и он зовёт на помощь! Рыцарь с мечом в руке бросился вперёд. — Я иду! — крикнул он.

— Я тоже! — завопил Ирвиг, прыгая вокруг Рейстлина. — Я слышу голоса! Я уверен, что слышу голоса!

— Что они тебе говорят?

— Хочешь знать, что они говорят мне? — "Еще по кружке эля! -’Вот что я слышу, они кричат.

— Ждать! — Рейстлин потянулся, чтобы схватить рыцаря, но Гавейн уже стремительно бежал к огромным двойным деревянным дверям.

Когда-то эти ворота были закрыты, надежно заперты от любого врага. Теперь дверь была угрожающе открыта.

— Он идиот! Иди за ним, Карамон! Не позволяй ему ничего делать, пока я не приду!

— Еще по кружке эля? — Карамон непонимающе уставился на брата.

— Ты безмозглый болван! — Прошипел Рейстлин сквозь стиснутые зубы. Он указал дрожащим пальцем на крепость. — Я слышу голос, зовущий меня, и узнаю в нём голос одного из моих собратьев! Это голос мага! Кажется, я начинаю понимать, что происходит. Иди за ним, Карамон! Свали его, сядь на него, если это всё, что ты можешь сделать, чтобы удержать его, но ты должен помешать Гавейну отдать свой меч рыцарю!

— Рыцарю? Что? А, ладно, Рейст! Я иду. Не надо так на меня смотреть. — Давай, Задира.

Хохолок Эрвига возмущённо подпрыгнул. — Я Взломщик.

— А, неважно! Эй, подожди! — Карамон, сопровождаемый ликующим кендером, бросился за рыцарем, но опоздал:

Гавейн уже ворвался в крепость. Добравшись до деревянных дверей, Карамон замешкался, прежде чем войти, и бросил тревожный взгляд на брата.

Рейстлин, опираясь на посох, шёл так быстро, как только мог, и кашлял почти при каждом шаге, пока не показалось, что он вот-вот упадёт. Тем не менее он продолжал идти и даже сумел поднять посох и сердито указать им на Карамона, приказывая ему без промедления войти в крепость.

Ирвиг уже шмыгнул внутрь. Обнаружив, что он один, он развернулся и помчался обратно.

— Ты идёшь? Здесь так темно и жутко. И знаешь что? — Кендер восторженно вздохнул. — Я действительно начинаю слышать голоса! Они хотят, чтобы я пришёл и помог им сражаться! Только подумай об этом! Можно мне одолжить твой кинжал?

— Нет!— прорычал Карамон. Теперь он тоже мог слышать голоса.

— Я прав! Все знают, что волшебники — мерзкие создания, порождённые тьмой. Ради гордости и чести нашего Ордена Меча, присоединяйтесь ко мне!

— Моё дело правое! Все знают, что рыцари прячутся за своими доспехами, используя свою силу, чтобы запугивать и угрожать тем, кто слабее их. Ради гордости и чести нашего Ордена Красных Мантий, присоединяйтесь ко мне!

Карамон начал испытывать неприятное чувство, что в крепости не так безлюдно, как ему сначала показалось.

С неохотой, мечтая, чтобы брат был рядом, он вошёл внутрь. Большой воин не боялся ничего в этом мире, что сотканно из плоти и крови.

Но Эти жуткие голоса звучали холодно и глухо, и это действовало ему на нервы. Как будто они кричали ему что-то из глубины могилы.

Они с кендером вошли в длинный коридор, ведущий от внешней стены к внутреннему залу. Коридор был украшен различными защитными механизмами для борьбы с вторгшимся врагом. Он мог видеть звездный свет сквозь бойницы, расположенные вдоль потрескавшихся каменных стен.

Лишенный зажженного посоха брата и факела рыцаря, Карамон был вынужден на ощупь пробираться в темноте, следуя за мерцающим пламенем, сияющим перед ним, и он чуть не ударился головой о железную решетку, которая была частично опущена с потолка.

— На чьей стороне ты хочешь быть? — с нетерпением спросил Ирвиг, потянув Карамона за руку, чтобы заставить его идти дальше. — Думаю, я бы хотел стать рыцарем, но потом я захотел стать магом. Не думаю, что твой брат позволил бы мне одолжить его посох.

— Тише! — резко приказал Карамон, и его голос дрогнул в пересохшем горле.

Коридор заканчивался. Он увидел, что за спиной кендера открывается огромный широкий зал. Сэр Гавейн стоял прямо перед ним, высоко подняв факел, и выкрикивал слова на языке, которого большой воин не понимал, но догадался, что это соламнийский.

Шум голосов стал громче. Карамон почувствовал, как они тянут его в разные стороны. Но другой голос, голос внутри него, был сильнее. Это был голос его брата, голос, который он любил и которому доверял, и он помнил, что тот сказал: "Ты должен помешать Гавейну отдать свой меч рыцарю!"

— Оставайся здесь, — твёрдо сказал он Ирвингу, положив руку на плечо кендера. — Ты обещаешь?

— Я обещаю, — сказал Ирвинг, впечатлённый бледным и серьёзным лицом Карамона.

— Хорошо. — Повернувшись, Карамон продолжил идти по коридору.

— Что там происходит? — Ирвиг заёрзал от нетерпения. — Отсюда ничего не видно. Но я же обещал. Я помню!

"Он же не имел в виду, что я должен остаться здесь, на этом самом месте? Он просто хотел, чтобы я оставался в крепости!" — К счастью, кендер уже крался вперёд с кинжалом Карамона (который он присвоил себе) в руке.

— О боже! — выдохнул Ирвиг, подходя к большому воину сзади. — Карамон, ты видишь то же, что и я?

Карамон видел. С одной стороны зала, облачённые в сияющие доспехи и с мечами в руках, стояли рыцари. С другой стороны стояла армия волшебников, их мантии развевались, словно от порывистого ветра.

Рыцари и волшебники повернулись лицом к вошедшим незнакомцам, и Карамон с ужасом увидел, что каждый из них был гниющим трупом.

Перед своим войском материализовался рыцарь. Этот рыцарь тоже был мертв. На его теле отчетливо виднелись следы многочисленных ран.

Страх охватил его. Карамон, вжался в стену, но рыцарь не обратил внимания ни на него, ни на застывшего рядом с ним кендера. Неподвижные глаза мертвеца смотрели прямо на Гавейна.

— Брат-рыцарь, я призываю тебя Клятвой и Мерой прийти мне на помощь в борьбе с моим врагом. — Мёртвый рыцарь сделал жест, и на некотором расстоянии от него появился волшебник в красных одеждах, разорванных и испачканных кровью. Волшебник тоже был мёртв, и, судя по его ранам, смерть его была ужасной.

Эрвиг бросился вперёд.

— Я буду сражаться на твоей стороне, если ты научишь меня колдовать!

Карамон схватил кендера за загривок, поднял его в воздух и швырнул назад. Ударившись о стену, кендер сполз на пол, где несколько забавных мгновений пытался отдышаться. Карамон протянул дрожащую руку вправо.

— Гавейн, давай выбираться отсюда! — Рыцарь оттолкнул руку Карамона и, опустившись на одно колено, начал класть свой меч к ногам рыцаря.

— Я приду вам на помощь, сэр рыцарь!

— Карамон, останови его! — Шепот с шипением пронесся над камнем и тенью. — Останови его, иначе мы все погибнем!

— Нет! — сказал мертвый рыцарь, и его горящие глаза, казалось, впервые увидели Карамона. — Встань рядом со мной в бою! Или ты трус?

— Трус?! — Карамон сердито посмотрел на него. — Ни один мужчина не посмеет назвать меня так!

— Послушай меня, брат мой! — Приказал Рейстлин. — Ради меня, хотя бы ради кого-то другого, иначе я тоже погибну!

Карамон бросил испуганный взгляд на мертвого волшебника и увидел, что пустые глаза мага устремлены на Рейстлина. Мертвый рыцарь наклонился, чтобы поднять меч Гавейна.

Подавшись вперед на негнущихся ногах, Карамон пнул оружие ногой, и оно покатилось по каменному полу.

Мертвый рыцарь взвыл от ярости. Разъяренный Гавейн вскочил, но Карамон в отчаянном броске сумел схватить рыцаря за плечи. Гавейн развернулся и начал бить его голыми руками.

Легион мёртвых рыцарей зазвенел мечами о щиты, а волшебники подняли свои безжизненные голоса в ликовании, которое стало ещё громче, когда в комнату вошёл Рейстлин.

«Какой интересный опыт», — подумал Ирвиг, ощупывая себя, чтобы проверить, не сломаны ли у него рёбра. Обнаружив, что цел и невредим, он поднялся на ноги и посмотрел, что происходит.

— Боже мой, кто-то потерял меч. Я сейчас его подниму!

— Волшебник в красных одеждах! — кричали мертвецы Рейстлину. — Присоединяйся к нам в нашей битве!

Краем глаза Карамон заметил выражение лица брата: Напряжённый и взволнованный Рейстлин смотрел на волшебников, и в его золотых глазах горел яростный, нетерпеливый огонёк.

— Рейст! Нет! — Карамон выпустил Гавейна из рук.

Рыцарь ударил его в челюсть, отправив огромного воина на пол, и бросился за мечом, но обнаружил, что Ирвиг крепко сжимает его, а выражение сияющей радости на его лице начинает исчезать по мере приближения рыцаря.

— О, нет, — твердо сказал кендер, прижимая меч к груди. — Искатели-хранители. Ты, очевидно, больше не хочешь этого.

— Рейст! Не слушай их! — Карамон, пошатываясь, поднялся на ноги. — «Слишком поздно», — подумал он.

Его брат шёл к мёртвому волшебнику, который протягивал костлявую руку к светящемуся посоху.

Холодные пальцы почти коснулись его, когда Рейстлин внезапно развернул посох горизонтально и выставил его перед собой. Свет кристалла вспыхнул, и мёртвый волшебник отпрянул от хрупкого барьера, как будто тот обжёг его.

— Я не вступлю в вашу битву, ибо это битва вечна! — Рейстлин возвысил свой голос над шумом. — И в ней никогда не будет победителя.

При этих словах мертвецы перестали взывать. В зале воцарилась задумчивая тишина. Гавейн перестал угрожать кендеру и обернулся.

Ирвиг, внезапно потеряв интерес к мечу, уронил его на пол и прыгнул вперёд, чтобы посмотреть, что происходит. Карамон потёр ноющую челюсть и настороженно наблюдал за происходящим, готовый броситься на защиту брата.

Рейстлин, опираясь на посох, кристалл которого, казалось, сиял ещё ярче в холодной темноте, шагнул вперёд и остановился в центре зала.

Сначала он посмотрел на рыцаря — гнилое, разлагающееся лицо под разбитым шлемом, костлявая рука, сжимающая ржавый меч.

Молодой маг перевел взгляд своих золотистых глаз на красные одежды волшебника, изодранные в клочья ударами мечей, покрывавшие тело, которому веками было отказано в покое смерти.

Затем Рейстлин, подняв голову, уставился в темноту.

— Я хотел бы поговорить с девой, — сказал он.

Из темноты материализовалась фигура молодой женщины и встала перед магом. Она была светловолосой и хорошенькой, с овальным лицом, густыми каштановыми волосами и голубыми глазами, которые были яркими и одухотворенными.

Она была такой прекрасной, такой теплой и, казалось, живой, что Карамону потребовалось несколько мгновений, прежде чем он понял, что она давно мертва.

— Ты тот, кто снимет проклятие, не так ли? — спросил Рейстлин.

— Да, — ответила девушка голосом, холодным, как конец света. — На чьей ты стороне, маг? Вот гордость, — она указала на рыцаря, — и вот гордость, — она указала на мага. Кого ты выберешь? Не то чтобы это имело большое значение.

— Я сражаюсь ни за то, ни за другое, — ответил Рейстлин. — Я не выбираю гордость. Я выбираю, — он помолчал, затем мягко произнес, — я выбираю любовь.

Темнота обрушилась на них с тяжестью и силой лавины, погасив даже магический свет посоха.

— Ух ты! — раздался благоговейный голос кендера.

Карамон моргнул и огляделся, пытаясь что-то разглядеть в кромешной тьме, плотной и непроницаемой, как камень.

— Рейстлин? — в панике позвал он.

— Я здесь, брат мой. Тише. Молчи.

Почувствовав, как чья-то рука сжимает его плечо, Карамон протянул свою и коснулся тёплой человеческой руки..

Гавейн? — прошептал он.

— Да, — сказал рыцарь напряженным голосом. — Что происходит? Я не доверяю этому магу! Из-за него нас убьют.

Пока что мне кажется, что он проделал хорошую работу, сохранив наши жизни, — мрачно сказал Карамон. — Смотри!

— Ширак, — сказал Рейстлин, и кристалл засиял ярким светом. Перед Рейстлином, освещенная его посохом, стояла молодая женщина.

— Ты разрушил проклятие, юный маг, — сказал дух. Есть ли что-нибудь, о чем ты хотел бы попросить меня, прежде чем я отправлюсь на долгожданный отдых?

— Расскажи нам свою историю, — попросил Рейстлин. Согласно легенде, маг похитил тебя силой.

— Конечно, так говорили те, кто никогда не утруждал себя поисками истины! — презрительно сказал дух. — И их слова подливали масла в огонь моего проклятия. — Правда в том, что мы с магом любили друг друга.

Мой отец, — рыцарь Соламнии, запретил мне выходить замуж за волшебника. Он обручил меня с другим рыцарем, которого я не любила. Мы с магом сбежали вместе. Я ушла по собственной воле, чтобы быть с мужчиной, которого любила.

Рыцарь последовал за нами, и мы бежали в это место, зная, что оно давно заброшено. Мы с магом могли бы сбежать, но он сказал, что ради своей чести должен повернуться и сразиться.

"Ради своей чести!", — с горечью повторила она. Её голубые глаза смотрели в темноту зала, словно она могла увидеть то, что произошло здесь много лет назад. — В этих стенах он вызвал рыцаря на бой, и они сражались: один — мечом, другой — магией. Они сражались ради своей чести!

И пока я беспомощно наблюдала за их ссорой, я поняла, что ни один из них не любил меня так сильно, как каждый из них любил свою недостойную гордость.

Когда они оба умерли, я стояла над их телами и молилась богам, чтобы все люди, погрязшие в своей гордыне, пришли сюда и оказались в плену. Затем я покинула это место и отправился в мир.

Я нашла человека, который любил меня так сильно, что был готов жить ради меня, а не умереть за меня. Я была благословлена богатой, насыщенной жизнью, окружёна любовью.

После моей смерти мой дух вернулся в это место и с тех пор пребывает здесь, ожидая того, кто будет любить достаточно сильно, чтобы не обращать внимания на голоса. — Её взгляд устремился на Карамона, а разум — к тому, кто оказался достаточно мудр, чтобы разрушить чары.

— И теперь, юный маг, ты освободил их и освободил меня. Я упокоюсь рядом с тем, кто терпеливо ждал меня все эти годы. Но сначала я хотела бы спросить тебя об одной вещи: Как получилось, что ты увидел и понял истину?

— Я мог бы сказать, что у меня перед глазами был блестящий пример, — сказал Рейстлин, искоса взглянув на рыцаря. — Сэр Гавейн покраснел и опустил голову. Маг, слегка улыбнувшись, добавил, — но было бы более правдиво сказать, что это было в основном из-за любопытства кендера.

— Меня? — ахнул Ирвин, пораженный этим открытием. — Это обо мне он говорит! Я сделал это! Я снял проклятие! Я говорил тебе, что это должен быть рыцарь, маг и кендер!

Образ молодой женщины начал таять.

— Прощай, — сказал Рейстлин. — Да будет твой покой безмятежным.

— Всего хорошего, юный маг. Я хочу сделать вам предупреждение. Вы были очень близки к тому, чтобы сдаться. Тебя спасли твой ум и твоя воля. Но если ты не изменишься, я предвижу время, когда та участь, которой ты сейчас избежал, в конце концов настигнет тебя. — Голубые глаза закрылись, и больше их никто не видел.

— Не уходи! — взмолился Взломщик, бросаясь вперёд и хватая руками пустоту. — У меня так много вопросов! Ты была в Бездне? Каково это — быть мёртвым? О, пожалуйста...

Карамон осторожно подошел ближе, не сводя глаз с того места, где только что был дух, опасаясь, что женщина может внезапно вернуться. Его большая рука легла на плечо брата

.- Рейст, обеспокоенно спросил он, что она имела в виду под последними словами?

— Откуда мне знать? — Рявкнул Рейстлин, вырываясь из рук брата. Он начал сильно кашлять. — Пойди поищи дров для костра! Разве ты не видишь, что я замерз до смерти?

— Конечно, Рейст, — мягко сказал Карамон. Давай, помоги мне, Ушастик.

Взломщик, — автоматически поправил кендер и поплелся за большим воином. — Подожди, мой кузен Тас узнает об этом! Даже дядя Ловец — самый знаменитый кендер всех времён — не смог снять проклятие!

Гавейн молча стоял, пока Карамон и кендер не покинули крепость. Затем, медленно, с мечом в руке, он приблизился к магу.

— Я обязан тебе жизнью, — неохотно и неловко произнес он. Согласно Кодексу и Мере, я обязан быть тебе преданным. Он протянул магу рукоять меча. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Рейстлин судорожно вздохнул. Он взглянул на меч, и его тонкие губы искривились.

-"Что ты хочешь, чтобы я сделал?" — Нарушил свою клятву. Сжёг свою меру. Как сказала дева, живи ради тех, кого любишь. На мир надвигается тьма, сэр рыцарь, и любовь может стать единственным, что нас спасёт. — Губы рыцаря сжались, лицо вспыхнуло.

Рейстлин смотрел на него в упор, не двигаясь, и выражение гнева на лице Гавейна сменилось на задумчивое.

— О, и, сэр рыцарь, — холодно добавил Рейстлин, — не забудьте отдать нам нашу долю награды.

Гавейн расстегнул пояс с мечом и снял его с пояса.

— Возьми всё это, — сказал он, бросая меч и пояс к ногам мага. — Я нашёл кое-что гораздо более ценное. — Слегка поклонившись, он развернулся и вышел из крепости.

На небе взошла красная луна. Её жутковатый свет просачивался сквозь разрушающиеся стены древней крепости, освещая путь. Маг остался стоять в пустом зале. Он всё ещё чувствовал под пальцами мягкие и шелковистые волосы ребёнка.

— Да, сэр рыцарь, — ответил Рейстлин. Он постоял некоторое время, обдумывая слова духа. Затем, пожав плечами, он крепче сжал свой магический посох. — Дулак, — сказал он, и свет погас, оставив его стоять в темноте, освещённой лишь лучами красной луны.