Антарктический ужас (джен)

Планета Друидия разочаровала. Да, в ее кафе пахло почти так же, как и в пышечных Фанфикополиса — прогорклым маслом и жареным тестом, но всё это было не то. К тому же вместо пышек тут пекли пончики, а это совсем другое дело, это как пышкой назвать крампетсы или, не к ночи будь помянуты, донаты. Но в животе урчало, и Темпа, тяжко вздохнув, купила три пончика, а затем направилась к кофейному автомату.

Автомат «Оракул-666» был старым, но рабочим, его экран зловеще светился зеленым. Он предложил два варианта: с сахаром или с «гаданием на кофейной гуще». Цена была одна, и Темпа, которая терпеть не могла сладкий кофе, ткнула «гадание». Из автомата донесся странный технический звук, похожий на ехидный смешок.

Автомат урчал, пока готовил напиток, а затем выдал маленький конвертик. Темпа вернулась за столик, откусила пончик, сделала глоток кофе и вскрыла конверт. Она ожидала увидеть что-то вроде «Сегодня у вас замечательный день, вам сопутствует удача» или «Посвятите этот день общению с друзьями», но на листке бумаги были такие строки, что на хвосте шерсть встала дыбом: «Метаморф-пришелец из Туманности Андромеды похитил рецепт Абсолютной Пышки. В данный момент его преследует Космическая Полиция, но они его не догонят. Он только что совершил скачок на миллион лет назад, где столкнется с планетой, именуемой Земля, и его корабль врежется в ледяной щит Антарктиды. Корабль вмерзнет в вечную мерзлоту, и сам пришелец вместе с ним, в коконе из заварного крема. В 1982 году по местному времени полярники раскопают корабль и извлекут тело пришельца и он ...»

Естественно, на самом интересном предсказание обрывалось. Темпа взяла еще чашку кофе, чтобы получить продолжение, потом еще одну и еще. После четвертой чашки стены начали что-то бормотать, а после пятой фикус на окне сделал ей книксен. Но в конвертах была одна чушь, типа «Луна сегодня в Водолее, идеальный день для стрижки когтей». Темпа поняла, что кофеина ей пока хватит.

— «Марми», ты можешь прыгать в прошлое? — связалась Темпа с искином «Мармеладного Сердца», её космической шхуной, на которой она бороздила просторы Галактики.

— У меня стоят гипердрайвы от «Джинджер-Бир корпорейшнз», — с гордостью ответила искин. — Теоретически они могут компенсировать тахионный дисбаланс для ретротемпорального скачка, но для этого нужно экзотическое топливо — упорос. Без него мы зажаримся в локальном временном пузыре, как котлета в микроволновке.

— Насколько экзотическое? — спросила Темпа.

— Ну как сказать... У некоторых производителей перманентный дефицит упороса, а есть и такие, у них этого упороса — ну просто завались. Даже не знают, куда его деть, вот и шлют кому попало.

— Во что бы то ни было, я достану это топливо, и мы отправимся в прошлое! — воскликнула Темпа так громко, что в кафе стали оборачиваться на беспокойную посетительницу. Но Темпе было на это наплевать. — Секрет Абсолютной Пышки будет наш!

* * *

Легко было сказать, но нелегко сделать. Поиск уникального топлива сам по себе вылился в приключение, но мы расскажем об этом в другой раз. В конце концов, Темпа нашла огромные залежи упороса на огороде Вероники Смирновой, известной личности в узких кругах Фанфикополиса и его «Клубка элитных друзей».

Вероника, в прошлом сама охотница за редкостями, пока не завела сто котов и кошек, узнав о цели экспедиции, только вздохнула: «О да... Понимаю. Детство, аутизм и вот это вот всё... Ладно, бери упороса сколько хочешь и лети куда знаешь, но будь осторожна».

«Мармеладное Сердце» было заправлено упоросом под самую горловину, и Темпа, для начала разогнавшись до скорости смеха и порядочно отлетев от ближайших миров, толкнула ручку темпорального акселератора «от себя», направляя свою шхуну в прошлое, в 1982 год.

Она опоздала. На норвежской базе всё уже было кончено — кругом лежали лишь крошки бисквита.

Проклятый метаморф опередил всего лишь на шаг. На норвежской базе уже случилось самое страшное. Хуже, чем Темпа могла предположить.

Она вошла в главный модуль, держа найденную в тамбуре винтовку на перевес. В нос ударила волна пьянящего запаха, того, что мог бы исходить из кухни богов, а не от полярной исследовательской станции. Ваниль, корица, запах сдобы. И стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь мерным гулом печей.

Никто не нападал, никто не окликал. Темпа прошла дальше и остановилась, пораженная увиденным: в столовой сидели и стояли они, норвежские полярники. Точнее, то, во что они превратились. Их кожа стала гладкой, золотисто-коричневой, словно из идеально пропечённого песочного теста. Глаза — две аккуратные изюминки, в которых застыл ужас и какая-то нечеловеческая кулинарная одержимость. Из небольшой рваной раны на руке одного из них сочилась не кровь, а густой брусничный сироп.

Они медленно, как заводные куклы, перемещались по кухне. Один месил в миске тесто, другой смазывал противень. Их движения были лишены обычной человеческой плавности, они стали чёткими, механическими, как у роботов.

Их изюминки-глаза повернулись, когда Темпа сделала шаг.

— Tørr... — просипел один голосом, напоминающим шелест пергамента для выпечки. — Tørr...

— Тесто... — перевёл другой, его глазурированные губы с трудом формировали слова. — Нам... нужно... свежее тесто...

От этого сочетания знакомого запаха и леденящего душу зрелища у Темпы по спине пробежали мурашки. Ее хвост взъерошился, а уши прижались к голове. Это было куда страшнее, чем любая космическая амёба, желающая тебя сожрать. Это было извращение самой сути жизни.

Но тут её кошачий нюх уловил нечто иное. Слабый едкий шлейф, почти потерявшийся в запахе ванили. Он вёл вглубь станции.

Темпа осторожно проскользнула мимо пряничных зомби, которые, к счастью, интересовались только мукой, колбасками из теста и яйцами.

В техническом отсеке, среди разворошенных ящиков с оборудованием, лежало тело чужака-пришельца. Оно напоминало груду полупрозрачного желатина, из которого торчали обломки карамельных пластин и несколько стеклянистых глаз на стебельках, похожих на конфеты «Чупа-чупс».

Космический корабль метаморфа, должно быть, был оснащён какой-то системой безопасности. Видимо, когда полярники попытались его вскрыть, сработала защита, и часть пришельца была уничтожена. Этого оказалось достаточно, чтобы нарушить его способность полностью контролировать свою форму. Он смог принять облик повара, но не смог удержать его. И теперь его истинная, раненная сущность просочилась наружу, как начинка из плохо слепленного пирожка.

Он был ещё жив. Один из глазных чупа-чупсов медленно повернулся и уставился на Темпу, и она приняла слабый, едва различимый мысленный импульс, полный боли, голода и безграничной, космической тоски:

...Эта планета... вся... должна... превратиться в... кекс...

Пока первая половина существа отвлекала Темпу, вторая, принявшая облик собаки, неслось через снежные торосы к фанфикополисианам на станцию. (У Фанфикополиса в Антарктиде была своя научно-исследовательская станция, Визенгам Стейшн.)

Темпа, не мешкая, замаскировала «Мармеладное Сердце», так как никто не должен видеть артефактов из далекого будущего, вскочила в небольшой вертолет и бросилась за монстром. Она нагнала его почти у самой фикрайтерской базы, выпрыгнула из вертолета и открыла огонь из винтовки по псу. Но промахнулась.

— Выпустите меня! — кричала Темпа, пытаясь разогнуть прутья клетки. Но они были рассчитаны на какого-то сильного зверя и не поддались. — Вы не имеете права ограничивать свободу разумных! Свободу не остановить!

В помещение зашел доктор Долохов, он был старшим биологом станции. В руке он держал шприц для забора крови.

— Не дергайся, мне нужно взять капельку крови на анализ.

— Вы не собаку на станцию впустили, а космического монстра!

— Сиди спокойно, ты сама — монстр из космоса! — отрезал доктор Долохов. — Мы еще посмотрим, что ты такое — с кошачьими ушами и хвостом!

— Вы не понимаете...

— Кстати, наш кинолог Селмек... Вдруг оказалось, что он здорово готовит! Настоящий гений кулинарии. Очень вкусно!

— Вы уже что-то ели?!

— Нет пока, но запах из камбуза стоит просто бомбический.

— Не ешьте его стряпню!

— С чего бы?

— Я вам докажу, что он уже не он! Выпустите меня!

— Нет! Сиди тихо, и тогда я принесу бисквита от нашего нового шефа.

Темпа была готова плакать от бессилия, но никакие уговоры не помогали.

Но прошло два часа, и в помещение, где стояла клетка Темпы, ввалился доктор Долохов. Он был бледен, руки тряслись так, что он с трудом попал ключом в замок. Лязгнула дверца.

— Выходи. Ты была права. На станции происходит что-то неправильное, что-то очень странное.

Темпа выскочила из клетки, выхватила и тут же натянула свою куртку. Профессор потупился и отвел глаза. Именно он оставил пленницу в одном кроп-топе.

— Рассказывайте, док.

— Понимаете, вдруг один за другим члены нашей станции начали петь песни про пироги и пирожные, строить самодельные духовки, танцевать с миксером, словно это маленькая фея, а за нашу промышленную профессиональную печь на камбузе вообще идет драка. И мука... Ее запасы уменьшаются с каждым часом, а там, между прочим, на всю зиму рассчитано. Раньше января её не завезут!

— Всё ясно. Глазурь уже среди вас.

— Кто?

— Глазурь. Так я назвала метаморфа. Надо же его как-то называть.

— Что мы будем делать? Как отличить тех, кто уже превратился в монстров, от тех, кто просто поддался общему вайбу или любит готовить?

— Есть идея...

* * *

Через полчаса все столпились в большой кухне, Темпа держала в руках самодельный, но очень эффективный огнемет, на его конце с шипением горело голубое запальное пламя.

— Среди нас — космический монстр. Он превращает любую биологическую плоть в кулинарный продукт. Сейчас мы выясним, кто это...

Полярники загалдели, посматривая друг на друга.

— Тихо! Следите, чтобы никто вам ничего не сунул в рот или не предложил откусить!

После этих слов все опасливо разошлись на некоторую дистанцию, какую позволило помещение, и стали с подозрением бросать косые взгляды друг на друга.

— Так, сначала профессор Долохов.

— Что?

— Готовь!

— Что готовить?

— Что вы умеете?

— Ну... яичницу.

— И всё? Ладно, давайте.

Профессор взял сковородку и поставил на плиту. Бросил на нее кусочек масла, и едва тот растаял, выбил яйца. Одно получилось с желтком, а другое — болтункой. Посолить профессор вообще забыл.

— Так, Долохов, идите сюда, — Темпа вручила ему в руки огнемет. — Я вам доверяю.

Потом была очередь доктора Паули Бэл, старшего механика Мелоди Миднайт и Дарт Леи, геолога. Все они доказали, что люди — Паули Бэл бросила спагетти в холодную воду, Миднайт — нарезала ветчину кривыми кусками, а Дарт Лея почистила картошку так, что половина клубня улетела в отходы. В этот момент не выдержала Мандолина, метеоролог. Она зарычала и с криком: «Не так, ты что творишь?! Кто тебя учил так картоху чистить?!» выхватила нож и тут же была объята пламенем из огнемета. Вскоре она растеклась шоколадно-карамельной лужицей, оказалось, что это был уже не человек, а конфета.

Исур, помощник биолога — человек, отмерила муки на глаз, не дочитав рецепт до конца.

Энни Нова, капитан станции, человек — слишком часто перемешивала на сковородке и не дала подрумяниться. А еще нарезала жареное мясо до того, как оно отлежалось, «отдохнуло» хотя бы десять минут.

Этого издевательства над продуктами не выдержал другой монстр под видом пилота Рены Пиэс. Пришлось сжечь, и спасаясь от пламени, ее мармеладная голова вытягивалась, вытягивалась, повисая на нитях из жевательной резинки, а потом упала на пол. Из нее выскочил длинный язык и утянул голову под стол. Пока все занимались тушением горящего тела бывшего пилота, голова выпустила шесть лап из хрустящей соломки и поползла под раковину мойки.

Ее заметила метеоролог Ревенс Илд: — Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! — сказала она, указывая на часть монстра.

Темпа тут же залила ее горящим бензином. Раздался ужасный скрежещущий вой, словно вода уходила сразу в сотне сливов раковин.

— Так, вроде бы всех проверили... — сказала Темпа и наконец-то смогла расслабиться.

— Нет... — доктор Долохов посмотрел на нее расширившимися от большой дозы феназипама зрачками. — Нэд.

— Нэд?

— Да. Наш повар Нэд. Мы заперли ее в отдельном сарае.

— Почему?

— Чтобы она не выпила наше шампанское. Это же на Новый год.

— Так, всем — тушите пожар, а я пошла за Нэд!

Темпа схватила огнемет и выскочила на улицу. Там бушевала пурга. С трудом она добралась до деревянного барака. Нед уже не было на месте. Но остались следы ее пребывания. На дощатом столе она выцарапала надпись «NAD», а в углу пыталась что-то создать из запчастей, что лежали в этом же сарае. Радиолампы и катушки с намотанной проволокой, рычажки и переключатели, резисторы и масленки, трубки от двигателей и платы от сломанных научных приборов были скручены в какой-то сложный и уже работающий аппарат. Темпа присмотрелась к бегающим по схемам маленьким молниям и с трудом разгадала назначение техники.

Это был супермега-микроволновый хоттер-тостер-блендер-комбо-скоро-мультивар! Если бы космическому монстру удалось притащить его из Антарктики на Большую землю, то планета была бы обречена.

Но самое главное — рядом с ним лежал... РЕЦЕПТ АБСОЛЮТНОЙ ПЫШКИ!!!

Пурга выла, как голодная выпь на болотах, пронизывая даже комбинезон и выдувая из тела тепло. Кругом царило серое снежное месиво, в котором не было видно ни неба, ни земли. Только девушка-кошка, почти занесённые снегом следы, и где-то впереди — повар Нэд, которая уже не была поваром. Она ковылял к своему кораблю, к своей единственной надежде сбежать с этой ледяной пустыни, и Темпа упорно шла за ней, сжимая в окоченевшей руке ствол винтовки.

Но в левом кармане, у самого сердца, лежало нечто, согревавшее её куда лучше любого пуховика. Скрученный в трубочку, испещрённый странными загадочными символами листок — рецепт Абсолютной Пышки. Тот, что выпал у монстра из кармана, когда он выламывал дверь сарая. Свиток был тёплым на ощупь и пах… так пахнет сбывшаяся мечта. Настоящая, неподдельная.

Темпа нагнала беглянку у самого корабля. Неказистая, покрытая инеем капсула, наполовину вмёрзшая в лёд. Люк был открыт, приглашая свою хозяйку в убежище.

— Стой! — крикнула Темпа, но ветер подхватил крик и унёс в белое ничто.

Она обернулась. Её лицо — лицо доброго повара вдруг поплыло, как масло на сковороде. Черты расползлись, слились, и на миг Темпа увидела то, что скрывалось под ними: нечто бледное, пластичное, с бездонными чёрными глазами. Метаморф.

— Темпа, — её голос звучал теперь иначе, с нечеловеческим тембром и акцентом. — Зачем нам бороться? Присоединяйся ко мне. Ты получишь такое же тело! Посмотри, какая в нем гибкость образовалась! Ты во что угодно сможешь превратиться! Это такая свобода!

— А в себя? В себя смогу? — спросила Темпа.

— Конечно!

— Но тогда зачем мне присоединяться к тебе, если и так я — это я?! — пока Темпа несла эту чепуху, мозг ее напряженно работал в поисках способа навсегда и гарантированно избавиться от чужака.

Вдруг её рука вытянулась, как тягучее тесто, превратившись в идеальную, румяную пышку, которую она протянула девушке.

— Мы превратим эту скучную планету в величайшую кондитерскую вселенной! Ты сможешь создавать пышки любого размера, любой формы! Ты будешь ими править!

У Темпы потекли слюнки. «Проклятье, я не ела пышек уже очень давно. Чёрт возьми, монстр знал, куда бить. Представить только… бесконечный поток Абсолютных Пышек. Моя личная утопия».

Но тут она вспомнила, как из вентиляции норвежской базы тянуло сладким, тошнотворным запахом ванили от пряничных людей. И представила их изюминки-глаза. Пустые кафе и столовые Фанфикополиса, где не с кем будет разделить восторг.

— Что толку… — прошептала она, и слова застыли в воздухе ледяным облачком. — Что толку есть пышки, если ими не с кем поделиться?

Лицо-маска пришельца исказилось гримасой ярости и разочарования. Он рванулся к люку. Темпа — за ним.

Внутри корабля пахло чем-то чужим, затхлым и кислым, словно пролитое молоко высохло, а потом протухло. Они схватились в тесном пространстве кабины. Пришелец был сильнее, его тело обвивалось вокруг Темпы, как упругий полимер, сжимая рёбра. Но она была отчаяннее и с когтями. Темпе было что терять, вернее, что спасать.

Она с силой пнула монстра, и тот на мгновение потерял опору и упал в коридор корабля. Темпе удалось дотянуться до панели управления и резко ударить по ней ладонью. Раздалось шипение, и аварийные замки с грохотом захлопнули дверь. Она не была рассчитана на серьезный штурм, но должна задержать чудовище хотя бы на минуту. Монстр отпрянул, а девушка-кошка откатилась к пилотскому креслу.

— Что ты хочешь сделать?! — проревел пришелец.

— Отправляю тебя в круиз, — выдохнула она, стирая кровь с губы. — Очень долгий полет в подпространстве и без обратного билета.

Пальцы Темпы замелькали над клавиатурой, вводя координаты, которые «Марми» назвала бы «абсолютно рандомными, с уклоном в никуда». Но когда она с торжествующей улыбкой нажала на запуск, раздался пронзительный, жалобный визг зуммера.

«ТОПЛИВНЫЙ РЕЗЕРВ КРИТИЧЕСКИЙ. ЗАПУСК ДВИГАТЕЛЯ НЕВОЗМОЖЕН».

Чёрт. Чёрт! Корабль был почти пуст. Он дрейфовал сюда на остатках вещества, и сейчас их не хватало даже на то, чтобы выйти на орбиту.

Метаморф, поняв это, издал звук, похожий на смех кипящего молока, и принялся вскрывать дверь, его форма снова начала течь, превращаясь в нечто с клешнями.

Темпа лихорадочно оглядела кабину. Провода? Нет. Пластик? Конвертер не примет. Ее одежда? Смешно и холодно.

И тут ее рука дотронулась до ткани куртки, а взгляд остановился, остекленел. Там, в кармане, чуть-чуть оттопыривал ткань тот самый, тёплый листок с рецептом.

«Марми» как-то говорила, что некоторые органические соединения с уникальной молекулярной решёткой… Артефакты… Особенные сакральные вещи...

Сердце девушки упало куда-то в живот. Нет! Только не это.

Но метаморф уже вскрыл дверь, выпрастал в образовавшуюся дыру щупальце с лезвием на конце и занес его для удара.

Решение пришло мгновенно, горькое и неизбежное. Темпа выхватила рецепт. Точнее — РЕЦЕПТ. Он был таким теплым, таким живым в ее руке. Она посмотрела на загадочные знаки, в которых была заключена мечта всей ее жизни. И прошептала:

— Прости.

Затем рванула крышку топливного конвертера и сунула свёрток внутрь.

На секунду воцарилась тишина. Потом конвертер издал довольное урчание. Послышался мягкий хлопок — звук распада материи на кварки. По корпусу корабля пробежала приятная, ровная вибрация. На панели загорелся зелёный индикатор «К ПОЛЁТУ ГОТОВ».

Метаморф застыл, его щупальце обмякло. В бездонных глазах она увидела не злость, а… Потерю, равную той, что испытывала Темпа.

— Запуск, — прошептала она, нажимая на кнопку.

Люк, в который они только что ворвались, с шипением захлопнулся, отсекая Темпу от маленького мирка корабля. Она отбежала подальше от черного блюдца и обернулась, чтобы увидеть, как то начало мигать, как поплыли его контуры. Затем блюдце дрогнуло и исчезло, будто его и вовсе здесь не было. Растворилось навсегда.

Темпа стояла одна посреди ревущей антарктической бури, и по ее лицу текли горячие слёзы, которые тут же замерзали на щеках. Она спасла мир. Но в кармане теперь была лишь горстка ледяной пыли и пустота, которую не заполнить ни одной, даже самой Абсолютной Пышкой.