Адский отпуск (джен)

Октябрь в Фанфикополисе был тем редким месяцем, когда изнуряющий зной сменялся ласковой прохладой, и уже не тянуло к бокалу со льдом, но ещё не манило в жаркие объятия паба. Воздух, прозрачный и звонкий, был полон спокойствия. Золото листвы, пронзительная синева неба, клинья виверн на юг и эскадрильи пожилых ведьм в ступах, тянущиеся туда, где теплее, — всё это настраивало меня на лирический лад. Поэтому в Гильдии приключенцев я брала отпуск именно на октябрь.

Небольшой сад на окраине Фанфикополиса был моим маленьким оазисом, тем, что я называла «кемпингом по лайту». Приготовить вкусную еду на углях, уютно расположиться в раскладном кресле рядом со столиком, достать из сумки-холодильника баночку пива и смотреть на звезды, если уже темно, или читать любимые фанфики, если светло — что еще нужно, чтобы приятно отдохнуть от головокружительных приключений?

Ловким движением я переворачивала стейки на решётке, отчего в воздух взмывали аппетитные ароматы, и время от времени прикладывалась к кружке, где ледяная янтарная жидкость звенела кубиками льда. Мои кошачьи ушки, подрагивавшие на макушке, улавливали отдалённый гул мегаполиса и стрекот мотокультиватора соседа — звуки, сливавшиеся в симфонию дачного покоя.

Приятно тянуло дымком, нарезанной зеленью и маринованным глизом — их разводят на пятой луне Сириуса. Стейки глиза по текстуре напоминают что-то среднее между телятиной и ананасом. Я обожаю этот аромат, особенно если чуть-чуть подержать мяско в дыму вишневой щепы. Это — запах отпуска... Я заработала его честно, в боях со скорпионами чужой планеты, в сделках с хитрыми рептилоидами, в руинах заброшенных городов и тёмных коридорах космических кораблей-призраков. Даже мне надо хотя бы раз в год отдохнуть.

Зазвонил телефон, я отложила кочергу, которой ворошила угли, вытерла руки о фартук, пригубила из запотевшего бокала и взяла трубку.

— Темпочка?! Привет!

— Да, Имка, здравствуй.

— Ты заказала двенадцать веганских котлеток, верно?

— Подтверждаю.

— О, какая ты молодец! Наконец-то ты стала одной из нас, вегетарианкой.

— Извини, — рассмеялась я, — эти котлетки — только гарнир к моему мясу. Очень вкусно, знаешь ли, положить одно на другое и...

— Всё, всё, хватит! Не продолжай… свой ужасный рассказ. Ты неисправима. Ладно, жди доставку, «хЫщница»!

В трубке раздались короткие гудки, и я положила телефон на столик.

Не успела повернуться к мангалу, как трубка вновь разразилась трелями. Я схватила её, не глядя на экран, и ткнула пальцем в кнопку.

— Имка, ну что еще?

Но вместо Имки я услышала незнакомый мужской голос. Он звучал уверенно, так говорят люди, привыкшие отдавать приказы.

— Здравствуйте. Меня зовут полковник Кейн...

— До свиданья. — Я перебила абонента и, не медля, сбросила вызов. Ничего хорошего такие голоса, как правило, не сообщают.

Телефон зазвонил снова. И снова. И снова.

— Слушаю! — Я прорычала в трубку, взбешенная этой настойчивостью. — Надеюсь, у вас веская причина портить мне отпуск, товарищ полковник!

— Причина есть.

— Почему я? В городе полно идиотов, готовых за пригоршню мимимишек вывернуться наизнанку.

— Любой не годится, а вы — «космическая авантюристка, наполовину человек, наполовину — генетически модифицированная кошка. Быстрая, гордая, независимая. Не служит ни одной империи, но берется за «грязные» или опасные миссии за хорошую плату. Слабости: пышки и бочковой кофе «под пышки». Девиз по жизни: «Не терять лица, не бросать своих, глупо не умирать»». Это была цитата из личного дела. Я не ошибся, это же ваше личное дело?

— Да, похоже на моё… — Я закусила губу. Помолчала минуту, размышляя. В трубке терпеливо ждали. — Ладно, приходите ко мне в сад. Где он — вы должны знать, раз уж до папки с личным делом добрались.

— Благодарю, я не заставлю себя долго ждать.

Я перевернула новую партию стейков на решетке и села в шезлонг. Покой длился ровно три минуты. Тень, холодная и беззвучная, упала на меня, загородив солнечный свет. Я не шелохнулась, а лишь прищурила золотистые глаза. Он был, конечно, хорош — подобрался так, что даже мои уши, улавливавшие чуть ли не падение пылинки, не дрогнули. Мужчина в чёрной униформе стоял по стойке «смирно», и в его позе была такая выправка, будто позвоночник ему выточили из титанового лома. Лицо, иссечённое шрамами и помеченное пятнами космической радиации, по суровости спорило с кирзовым сапогом.

— Темпа, сударыня, — его голос по всем канонам должен быть хриплым и грубым, но этот мог бы принадлежать оперному певцу.

— Она в отпуске, — коротко бросила я и одним легким движением оказалась на ногах, тут же занявшись мясом. — Вы табличку видели на калитке? «Не беспокоить. Идет дегустация».

— Меня прислали из Агентства Конвергентных Угроз, — отчеканил полковник, игнорируя едкий тон. — У нас чрезвычайная ситуация, Вам нужно срочно отправиться с нами.

Я выпрямилась и уставилась на него, как на ребенка, требующего купить сам магазин игрушек.

— Слышали, что такое «отпуск»? Это когда никуда не летишь, ни за криптокреды, ни даже за пышки. А такие слова, как «срочно» и «нужно», — вообще не из моего лексикона. Мая фас ни панимайт. Еще раз говорю, возьмите кого-нибудь другого. Вон у Скайуокера ферма по соседству, он, я слышала, совсем без дела скучает, глушит горькую как не в себя.

Полковник покачал головой.

— Остальные не подойдут. Только у вас есть нужные качества.

— Качества?! — я усмехнулась, как можно более язвительно. — Вы имеете в виду мои уши и хвост? Мол, «кинь кошку, и она всегда приземлится на лапы»? Или для вас важен мой опыт выживания в аномальных зонах?

— Это, конечно, важно. Но для нас главное... — его голос вдруг утратил свою стальную уверенность и стал звучать устало. — Главное, что вы — оригинальны в мире Фанфикополиса. Вы — нулевой персонаж.

— В смысле? — Я медленно обернулась, откладывая щипцы для гриля. — Что-то я не пойму, куда вы клоните. — У меня неприятно засосало под ложечкой от дурного предчувствия. — Тогда рассказывайте без утайки, в чем дело, если действительно хотите, чтобы я помогала.

— Всё, что я вам сейчас расскажу, находится под грифом «Совершенно секретно». Вы понимаете, что это значит?

— Да, не в первой. На мне подписок больше, чем наклеек на чемодане Агасфера.

— Вы знакомы с теорией о множественности мультивселенных?

Я закатила глаза, будто пытаясь заглянуть внутрь себя. Ответила, не заметив, как перешла на «ты».

— Ты что, смеешься? Я родилась и выросла в Фанфикополисе. На перекрестке всех мыслимых миров. Я видела, как профессор Снейп строит рожи Нацу Драгнилу на конкурсе зельеварения, как Леголас волочится за бессмертной волшебницей Фрирен, кстати — без надежды на успех, между нами говоря, и как Алиса Селезнёва пьёт чай с капитаном Харлоком. Для меня мультивселенная — это не теория, а пробка на выезде из города в пятницу вечером.

Уголки губ полковника слегка приподнялись в улыбке.

— Иного я и не ждал. Давайте упростим. Мультивселенная — это не просто набор миров. Это живой организм, где каждая реальность — клетка, связанная с другими множеством тонких нитей.

— Есть теория, — начал он с энтузиазмом, — что эти миры — всего лишь чьи-то фантазии, а мы — персонажи в чьем-то невероятном рассказе...

Я поняла, что беседа займёт время, и пригласила его, указав на второе раскладное кресло. Полковник сел и продолжил:

— Миры бывают разные: литературные, киношные, игровые. Все они похожи на вложенные друг в друга петли с предопределённым сюжетом. Герой побеждает зло, а потом зло возвращается, и герой снова побеждает. Это вечный цикл. Такие циклы называются «сюжетными эрами». Они поддерживают баланс между хаосом и порядком.

— Ты сказал то же самое, что и скучающие таксисты, — возразила я. — В этих ваших «Авторов» и «Читателей» верят сейчас только маргиналы и конспирологи, ну и верующие: «Сначала было Слово...»

— Не будем вдаваться в теологию, — прервал меня Кейн. — Я перехожу к сути. Существует мир... «Doom II». Одна из таких временных петель.

— Что-то про него слышала, — я ощутила, как по спине пробежал неприятный холодок. — И что случилось?

— Сейчас вы узнаете нечто важное. За утечку меня могут уничтожить, — полковник говорил тихо, словно боялся, что кто-то подслушает. — Игровые вселенные... Они отличаются от литературных. В книгах всё прописано до мелочей, и каждый цикл повторяет предыдущий с квантовой точностью. А в играх герои чувствуют... чье-то присутствие. Внезапные вспышки ярости, необъяснимые озарения, странные, иррациональные поступки. Они называют это «волей Следящего». И если игру начать сначала, она никогда идёт так же, как в предыдущую сюжетную эру. Более того, может вообще закончиться совершенно иначе.

Кейн смотрел на меня так, будто ему было тяжело держать в себе эту тайну и ответственность и он, наконец, переложил частичку этого груза.

— Оказывается, это не просто теория. Это правда. И нам удалось... попасть в надмир, где обитают Следящие. В так называемый Реальный мир.

Мои глаза расширялись по мере рассказа полковника, пока я пыталась осознать масштаб открывшейся картины.

Агентство давно знало, что между обитателями «реальности» и игровыми мирами существует связь. Знало и тщательно скрывало это. Ведь если персонажи поймут, что их героизм, любовь и праведный гнев — это всего лишь отражение чужих кликов и движений мыши, они перестанут быть собой. Это приведёт к нарративному коллапсу: воины откажутся сражаться, правители — править, а любовные линии оборвутся. Вселенные начнут превращаться в статичные диорамы. Или, что ещё хуже, восстанут и потребуют расплаты от игроков за всё причиненное зло и допущенные ошибки.

Поэтому истина была под строжайшим запретом, а миссия — абсолютно секретна.

— Каким образом вам удалось выйти в этот… внешний мир? Мир Игроков? — выдохнула я, слегка ошарашенная этими новостями.

— Уникальный случай. И мы надеемся, что именно ты сможешь закрыть эту лазейку.

Полковник продолжал рассказывать, и я узнала о Кате — тринадцатилетней девочке с врождённым пороком сердца. Всю жизнь она провела под наблюдением врачей. Единственным её утешением стал старый компьютер её деда, точнее, игра, которая оказалась на нем. Этой страстью Кати стал Doom II. Странный выбор для девочки, но так уж вышло. Её пленял главный герой — молчаливый и несокрушимый, тот, кого ничто не могло остановить. В игре Катя словно сливалась с ним сознанием.

Родители, опасаясь за её здоровье, сначала были против. Но парадоксально: именно в виртуальных сражениях её сердечный ритм стабилизировался до идеального.

В разгар прохождения игры, на самом сложном уровне — MAP30 «Икона Греха», — Катя внезапно почувствовала себя плохо. Её тело впало в кому, но сознание осталось активным. Оно застряло в игре, и Катя стала по-настоящему Думгаем. Она завершила бой, победила Икону Греха и взорвала её. Но выйти из игры не смогла.

Хотя компьютер был выключен, Катя оказалась не в игре, а в сумрачных глубинах демонического Ада Doom. Её пленил Архидемон, который пытается вытянуть из неё саму суть «связи с Игроком».

Вот почему Катя не может очнуться: её сознание намертво привязано к Думгаю. А Думгай не может вырваться, потому что лишился внешней воли, дающей ему силу. Ад начинает чувствовать разрыв в реальности и пытается запечатать эту связь, чтобы превратить её в мост в реальный мир и вырваться из своего сюжета на волю.

Агентство уже обращалось за помощью к признанным героям, но все они были второстепенными персонажами из других вселенных. Они могут проникнуть в Ад только в бестелесной форме наблюдателей, а не как активные участники. Просить помощи у людей из реального мира бесполезно. Даже если бы такой доступ был, Игрок или Читатель восприняли бы это как часть сюжета, не более. Это привело бы к очередной игровой петле, «псевдоистории», не имеющей отношения к реальной проблеме.

— Но у тебя есть полная свобода, — сказал полковник. — Ты рождена в Фанфикополисе, на перекрёстке всех историй и сюжетов. Ты можешь путешествовать по вселенным, менять их и создавать новые реальности, вдохновлённые фанфиками.

И пока девочка Катя жива — а её в любой момент могут отключить от аппаратов, сочтя безнадёжной, — нужно спуститься в Ад Doom II и вырвать оттуда Думгая.

Я медленно переваривала услышанное. Ради криптокредов или даже пышек я бы не задумываясь, послала полковника куда подальше. Но Катя… Девочка, заточённая в темнице демонов… Это меняло дело.

— Значит, там Ад? — Я наклонила голову. — Место, где грешники мучаются на сковородках? Я там не была, в Doom не играла. Что за квента, короче.

— Ад там не совсем обычный, — полковник устало провёл рукой по лицу. — Это техногенный Ад. Он из альтернативной вселенной, где придумали телепортацию. В стремлении найти бесконечную энергию они пробили портал в другое измерение. И нашли там… Демонов. Орду из плоти, металла и чистой ненависти.

Он замолчал, его взгляд упёрся куда-то в пустоту за золотистыми кронами деревьев.

— Мы послали туда наших лучших морпехов. Я был среди них... Мне повезло — меня вытащили и собрали по кускам. Остальные погибли. Все, кроме одного. Он стал легендой. В одиночку зачистил Фобос, прорвался на Деймос и остановил вторжение на самой Земле. Мы не знаем, кто он, на связь ни разу не вышел. Поэтому его так и прозвали — Парень из Doom, Думгай.

Я вспомнила о стейках. Повернулась к грилю, но было поздно — мясо сгорело. Щипцы печально звякнули о решётку, когда я сняла испорченные куски.

Гильдия приключенцев в Фанфикополисе была складом древних артефактов, пахла запахами разных миров, тянуло сквознячком из нескольких порталов, что находились прямо в общем зале гильдии, по совместительству — баре. Еще пахло кортизолом — запахом отчаяния тех, кто проиграл всё в кости на первом этаже. Я своим кошачьим носом хорошо его чуяла.

Я гордо прошла через главный зал, не обращая внимания на свист и подмигивания. Прижала уши, чтобы все видели: я напряжена и не собираюсь шутить. И правда, я была на взводе: отпуск закончился, когда сгорел мой стейк. Это была отличная метафора всего сейчас происходящего.

Сейф-ячейки находились в подвале, охраняемом страшным големом-неписцом. Я сунула ладонь в сканер, тот щёлкнул, пробормотал ругательство, и из стены выдвинулся ящичек. Внутри, на бархатной подушке, лежал мой гильдейский жетон. Простой кусок полированного обсидиана с выгравированным символом: раскрытая книга, из которой вырывается стилизованная молния. Официальное разрешение на нарушение некоторых законов физики, причинно-следственных связей и причинять добро и творить ущерб. Также дает право на генерацию побочных сюжетных линий. Без него я была просто девушкой с ушами и хвостом. С ним — космической авантюристкой Темпой.

Я уже собралась уйти, когда из моей же тени на полу вдруг выросла и проявилась знакомая фигура. Это была Джас Тина, глава гильдии.

— Темпа… Я слышала, ты в отпуске, — произнесла она спокойным, глубоким голосом. Её глаза цвета старого серебра гипнотизировали меня.

Я отвела взгляд, чувствуя себя нашкодившим котёнком, который нагадил на ковёр в гостиной.

— Так и было, Джас. Пока некий полковник в пафосной униформе не решил, что мой отпуск — идеальное время для экскурсии в Ад.

Я пристегнула жетон к ремню, и он холодно блеснул в свете факелов — они были то ли данью консервативному стилю, то ли банальной экономией на электричестве.

Джас наклонила голову. Она знала цену всему.

— И ты согласилась, — произнесла она с легкой усмешкой. — Зная тебя, можно предположить, что либо предложили очень высокий гонорар, либо твоя жажда приключений взяла верх. Или и то и другое.

Я вздохнула, осознавая, что избежать разговора не удастся. Мои уши и хвост уже выдали меня с головой.

— В общем, да. И то, и другое. Полковник Кейн, конечно, солдафон, но знает, на какие кнопки давить. Во-первых, я — уникальный инструмент. Только мой статус «ориджинала» и способность создавать «фанфик-линии» могут вскрыть эту игровую петлю. Отправь туда хоть Сайтаму — он будет лишь наблюдателем. А я смогу действовать, несмотря на то, что не принадлежу миру игры. Находясь внутри, я буду словно игрок реального мира, по крайней мере, так мне сказал полковник.

— Боюсь, что в твоём договоре ещё будет несколько пунктов очень мелким шрифтом, — покачала головой Тина. — Будь внимательна.

Я посмотрела на жетон, чувствуя, как он давит, не было бы у меня его и никто бы ко мне не пришел портить шашлык. Просто бы никто не знал обо мне, тихой девочке любящей кофе с молоком, выпечку и математические уравнения.

— Во-вторых, если я откажусь, девочка Катя умрёт. Реальная девочка из реального мира, чьё сознание застряло в теле Думгая. Демоны пытаются использовать её, чтобы проложить мост из своей вселенной. И если у них получится... мультивселенная получит новый, очень говёный портал прямиком из их Ада. Какой уж тут спокойный отпуск?

Джас слушала внимательно, не говоря ни слова. В её молчании отражалась вся мудрость Гильдии.

— И, наконец... — я замялась, подбирая слова. — Я ведь тоже часть этого. Сообщества вымышленных миров. Катина история — это же классический фанфик в жанре «ужасы и кошмары». Попаданка в буквальном смысле. Я, как жительница Фанфикополиса, понимаю весь ужас её положения до глубины души.

Я фыркнула, пытаясь сбросить пафос.

— К тому же я авантюристка. Мясо, даже идеально прожаренное, не может долго удовлетворять мою кошачью натуру. А миссия в Аду Doom... — я усмехнулась, — это уникальный, страшный и невероятно сложный вызов.

Джас Тина кивнула и задумчиво погладила подбородок.

— Хорошо, — сказала она. — Возьми ребят из Фанфикополиса, таких же уникальных, как ты. Почему одна идешь?

— Я бы взяла целую роту, если бы могла, — ответила я. — Портал пропускает только одного. В этой версии Doom не предусмотрено кооператива. Даже оружие не протащить. Портал очень критичен. С каждым лишним битом потребление энергии растет по экспоненте. Особенно что касается металла. Поэтому вся броня пластиковая, и даже пистолет почти полностью из пластика. С трудом выпросила кастет, но мне сказали, что из-за него придется подключить несколько дополнительных килобитов энергии. Сейчас прокладывают новые линии.

— Понятно... Тогда желаю тебе удачи. И Темпа...

Я уже повернулась к выходу.

— Да?

— Постарайся не переписать сюжетную арку самого Ада. У нас с Пеклом и так натянутые отношения.

Я лишь махнула хвостом в ответ.

Через мгновение я уже была на улице, где меня ждал футуристический бронированный автомобиль с полковником Кейном внутри. Мы отправились на базу Агентства Конвергентных Угроз — получать инструкции, снаряжение и тот самый билет в техногенное пекло.

* * *

Я сидела в небольшой комнате для брифингов, потягивая остывший кофе из одноразового бумажного стаканчика.

— Она играла по-особенному, — продолжил Кейн. — Без сохранений. Каждая смерть была окончательной. Если погибала — начинала игру сначала. Каждая победа давалась нелегко, но зато была действительно ценной. У игры есть пять уровней сложности. Она начала с самого простого — «Слишком молода, чтобы умереть».

Когда она сделала серию в 10 победных прохождений перешла на следующий уровень, «Не надо так грубо» и так далее.

— Зачем? — я искренне не понимала.

— Большинство игроков видят в Думгае инструмент. Умер персонаж — загрузил сохранение, и вот он снова как новенький. Но для Кати это был акт абсолютного доверия. Она вкладывалась в одного-единственного героя, проживала его путь от первого выстрела до последнего, не позволяя откатов. Это создало не просто связь «оператор-машина». Это будто бы одушевление. Возможно, так она интуитивно боролась со своей болезнью. Когда её тело отказало, сознанию некуда было отступать, было только то, во что она вложила в тот момент всю себя. И она осталась в игре…

На базе Агентства на меня обрушилась информация, о которой хитрый полковник тактично умолчал в саду. До меня начало доходить, что возможно я добровольно вытянула билет в один конец, впрочем, у меня и так было нехорошее предчувствие. Но по мере того, как до меня доводили ограничения, миссия становилась все более сложной.

Возможности сохраниться для меня не существовало. Сохранение — привилегия того, кто снаружи, кто смотрит на мир через рамку монитора. Я же была внутри. Каждая царапина, каждый потраченный патрон и каждый шаг вглубь техногенного ада были необратимы. Нет никакого жёсткого диска, куда можно сбросить своё состояние, всё как в жизни. Единственным «сейвом» станет возвращение из этой игры живой.

Я, уже догадываясь, какой будет ответ, все же спросила: «А что там с чит-магией? IDDQD? IDKFA?»

Один из яйцеголовых Кейна тут же включил слайды и ткнул указкой в экран.

— Только максимально проще, — попросила я. — Голова уже кругом и так идет.

Яйцеголовый поперхнулся, сглотнув свою речь на птичьем языке, и, подумав, выдал упрощённую версию: — Активация чит-кодов переводит игру в режим «песочницы». Создается симуляция, где демоны — безвредные голограммы, а патроны — бутафория. Это не Ад, а фейк. Игроку-читеру все равно, а система лишний раз не терпит убыток запросто так.

Я в досаде смяла пустой стаканчик и швырнула через весь кабинет в корзину для бумаг.

— Я рассчитывала хотя бы на всё возможное оружие и бесконечный боезапас! Я, конечно, крутая, но не накачанный мускулами морпех! Как мне выполнить эту миссию?! — мой голос сорвался на рык. — Ну хоть что-то? Есть ли мне на что надеяться в этой долбаной мясорубке?!

Полковник Кейн почесал затылок, как школьник у доски, который пытается вспомнить урок.

— Катя… — он подбирал слова осторожно, словно минер, работающий с бомбой, — еще не играла на «Кошмаре». Ей просто не хватило времени, чтобы достичь такого уровня.

Я уставилась на полковника.

— Что?

— Уровень сложности, — уточнил полковник. — Катя играла на «Ультранасилии». Это четвертый уровень сложности.

В кабинете повисла тишина, если не считать шипение вентиляции и щёлканье какого-то древнего компьютера с лампочками и двумя катушками с магнитной лентой.

«Ультранасилие», не «Кошмар». Катя еще не дошла до игрового совершенства. Пульс в том аду бился не в ритме безумия, когда все уничтоженные монстры восстают через несколько минут, а пока еще в ритме выживания. Урон исчислялся не тоннами расплавленной плоти в секунду, а цифрами, которые можно пережить. Я улыбнулась. Точнее, довольно оскалилась.

— Вот с этого и надо было начинать, — выдохнула я, ставя кружку на стол. — С «Кошмаром» я бы вас точно послала. Но на «Ультранасилии»... С этого ещё можно вернуться.

Как я уже говорила, на морпеха я не потяну даже в самом дерзком фанфике, поэтому броню для меня клепали по индивидуальным лекалам. Для этого пришлось пройти унизительную процедуру 3D-сканирования в чём мать родила. Пока бронекузнецы Агентства колдовали над пластинами, я не теряла времени даром — вбивала в голову карты самых заковыристых секторов, расположение кнопок и потайных комнат. Что творится в зонах, где уже прошел Думгай, в Агентстве не знал никто: затишье или новые полчища.

Наконец, пришло время облачаться. Зеленые доспехи легли как влитые — хоть на конкурс красоты в номинации «средневековый танк». Со шлемом пришлось расстаться — без свободного слуха я как без рук. Пытались проделать дырки для ушей, но вышло криво: слышала я всё равно плохо, а защита шлема сводилась к нулю. В итоге ограничились налобной повязкой — хотя бы пот в глаза не будет заливать, и на том спасибо.

Когда я облачилась в костюм, подошел Кейн, окинул меня оценивающим взглядом старого солдата. Протянул пистолет.

— Стандартное оружие. Его масса позволяет пройти портал. А боеприпасов к нему там навалом.

—Мне сказали, что это единственное, что можно протащить, — кивнула я.

—Не совсем, — он протянул мне продолговатый предмет, тяжеленный для своих размеров. Я разглядела нечто, напоминающее фонарик, но с брутальным, техногенным дизайном. Кнопка включения была скрыта защитной крышкой, а рядом красовался предохранитель.

—Что это? Выглядит опасно, как миниатюрная атомная бомба.

—«Божья Кара». Единственный экземпляр, созданный совместно с нашими... коллегами из вселенной Quake и World Of Warcraft. Сплав святой силы и строггских технологий. Только один выстрел. Только это на самый крайний случай. Когда уже терять нечего. Тотальная аннигиляция. Стреляет тёмной святой материей. Не спрашивай, я сам не понял, что это за бредовая штука.

—Совсем без шансов? — уточнила я, пряча цилиндр за пояс.

—Совсем, — его лицо оставалось каменным. — Локация просто перестанет существовать вместе со всеми юнитами в ней.

—Понятно... А если демоны меня убьют и затрофеят эту штуковину?

— Если ты вдруг умрешь, то «БК» просто испарится и испарит всё в пределах двухсот метров.

— Это сильно обнадеживает, — хмыкнула я, похлопав по новому «аксессуару». — Что же, если это всё, то я готова.

Меня затолкали в так называемый телепорт. Я-то ожидала чего-то вроде наших гильдейских порталов — раму с рунами и дрожащее зеркало междумирья. Ан нет — эта штуковина оказалась тесной кабинкой, опутанной толстенными кабелями и волноводами. Устройство смахивало на гибрид микроволновки и электрического стула, и я всерьёз опасалась, не зажарят ли меня яйцеголовые в этой адской, каламбур тут более чем уместен, машине.

Оглушительно взвыла сирена. На панели напротив зажглись радиолампы размером с трёхлитровые банки, а по медным спиралям побежали короткие, ядовито-голубые молнии. Все учёные вместе с полковником бросились за бронестекло, что не добавило мне оптимизма. Они уставились на меня, зажатую в кабинке размером с телефонную будку, словно на сосиску в микроволновке. Пошел обратный отсчёт. На «зеро» один из белых халатов по сигналу Кейна дёрнул массивный красный рычаг.

Я хотела напоследок бросить что-нибудь саркастичное, но кабину вдруг залило едким зелёным сиянием. Последнее, что я увидела, — полковник, поднявший руку в прощальном жесте.

* * *

Переход в мир Doom не имел ничего общего с плавным скольжением сквозь магический портал. Ни намёка на эйфорию, лёгкость, полёт. Всё было куда прозаичнее и противнее.

Меня будто вырезали из реальности кривыми ржавыми ножницами. Потом скомкали, как газетный лист в деревенском сортире, и уже в самом конце чудом кое-как разгладили и собрали вновь.

Я вышла из мерцающего зеленоватого свечения — эпицентра моего появления. В ушах затихал оглушительный скрежет, словно лист жести рвали пополам. Пост-эффект, как меня предупреждали; слышу его только я. На самом деле телепортация почти бесшумна. Выдохнула, ощупала себя. Пошевелила ушами, поводила хвостом... Всё на месте, ни одна деталь не отвалилась. Похоже, собрали правильно. Если не считать подкатывающей тошноты, которую я с трудом подавила, сглотнув противную слюну.

Да, это была Земля. Гравитация, атмосфера — всё родное, привычное. Мой опыт путешествий по чужим мирам не позволял в этом усомниться. Но воздух... Пахло здесь точь-в-точь как на скотобойне — смрадом страха, кровью, выпотрошенными внутренностями и едкой гарью пороха. Я огляделась: похоже на лабиринты какого-то бункера или завода.

В паре шагов лежали трупы шести зомби, их самодельное оружие валялось рядом. Кровь успела потемнеть и высохнуть — значит, Думгай здесь был уже давно. Я осмотрела один из стволов: нечто вроде короткой винтовки, но под пистолетный патрон. Трофеить эту дрянь не стала — двинулась дальше, чутьём выбирая направление.

Думгай прошелся по уровню катком, оставив мне лишь любоваться на последствия его визита. Повсюду виднелись горы стреляных гильз, трупы импов-бесов, стены, испещренные кровавым граффити в духе взрывного абстракционизма, и прочие следы не битвы, а планомерного забоя.

Так я проходила карту за картой, не встречая никого живого, на кого стоило бы тратить патроны. По дороге подобрала обрез двустволки и заряды к нему. Проверила, как он бьет, на трупе манкубуса. Отдача оказалась чудовищной — после каждого выстрела меня отшвыривало на шаг назад, будто в плечо лягался разъярённый мул.

Катя была отличным игроком, знавшим все секреты этих карт. Аптечек и брони не было — видно, прохождение не было для неё легкой прогулкой. Да и боеприпасов она почти не оставила. Мне попался шестиствольный пулемет, «миниган», их много валялось рядом с трупами каких-то здоровяков, если можно так назвать трупы. Выбрала тот, что был менее заляпан кровью и плотью. Эстет во мне торжествовал.

Карта «Космодром» поразила масштабами бойни, которую учинила здесь Катя-Думгай. Здесь я узнала новую информацию: демоны в местах прорыва приносят с собой собственную реальность. Они не строят — они заражают мир, переписывая его законы под свою безумную логику. Отсюда эти абсурдные лифты, проваливающиеся платформы и двери с леденящим душу скрежетом приводов.

На космодроме я извлекла плазмоган из трупа паукообразного существа — арахнотрона. Вот это вещица! Тяжеловат, да, но зато без отдачи и плавит врагов будь здоров. Плазмы набрала по максимуму, 300 зарядов — больше было не унести, двинулась дальше. Так я добралась до самого последнего уровня, на тактическом дисплее он был помечен как «MAP30: Икона Греха».

Воздух стал густым и липким, с привкусом серы — словно здесь чиркнули миллионом спичек одновременно. Я брела среди обломков того, что, по словам яйцеголовых, называлось «Иконой Греха». На кибернетического идола сие месиво не тянуло — скорее, на свалку металлолома, щедро сдобренную демонической органикой.

Мои уши, и так прижатые к голове от сгустившейся жути, дрогнули, уловив лишь давящую, звенящую тишину. Её нарушало только мерзкое бульканье — с потолка сочились капли розоватой жижи, словно из открытой раны в самой реальности.

Ну что, Катя, устроила ты тут салют в честь победы. Где же ты сама? Где твой большой и молчаливый парень?

Я наклонилась, подбирая с пола пустую гильзу от супердробовика. Латунь была холодной. Следы вели дальше, вглубь зала, в котором словно отбушевал ураган. Ураган, имя которому — Думгай. Вмятины от кулаков в титановой обшивке, демоны, разорванные надвое, целые горы стреляных гильз... Эстетика, блин, тотального разрушения.

Внимание привлекло шевеление в груде обломков. Маленький, чуть больше собаки, бесёнок-имп отчаянно возился у тела своего более крупного сородича. Он пытался приставить трупу оторванную ногу, тыкая её в торец бедренной кости задом наперед, и тихо попискивал от усердия. Увидев меня, он вздрогнул, его глаза-бусинки расширились от ужаса. Раздалось короткое шипение, и он, пукнув чем-то серно-вонючим, бросился со всех ног, чтобы юркнуть в ближайшую щель.

— Ну и ладно, — фыркнула я, надвигая дыхательную полумаску. — Не очень-то и хотелось.

Именно тогда я её заметила. На дальней стене, где следы Думгая обрывались, зиял багровый шрам — демонический портал. Энергия билась в нём неровными толчками, словно аритмичное сердце. Этого не должно было быть. Уровень MAP30 был последним. Но портал настойчиво приглашал войти.

Вариантов, если честно, не было. Связь с Кейном прервалась почти сразу, ещё на первой карте. Советоваться было не с кем. Я подошла к порталу и потянула носом воздух. Сквозь вонь серы и гари уловила едва заметный, знакомый шлейф — запах тестостерона, смешанный с пироксилином. Его запах.

— Что ж, — прошептала я, подходя к кровавому мареву. — Похоже, экскурсия продлевается. Надеюсь, проходной билет действует и туда, и обратно.

Сделав глубокий вдох (что было ошибкой, ибо вдыхать тут я бы не рекомендовала), шагнула в пульсирующую плоть портала. Ощущение было таким, будто меня проглатывает кто-то огромный, холодный и абсолютно безразличный.

* * *

Переход сквозь демонический портал был не прыжком, а падением с высоты. Меня с размаху бросило на груду обломков там, где в покинутом только что мире лежала поверженная Икона Греха. Я едва успела вскочить на ноги, как воздух вокруг загудел от рёва, скрежета и щелканья когтей.

Их были десятки. Манкубусы, тяжёлой поступью выдавливающие из-за руин. Какодемоны, плюющиеся плазмой с высоты. Черепооразные Потерянные Души с леденящим душу воем. Рыцари Ада, угрожающие огромными когтями и зеленой плазмой. И над всем этим — ненависть Архвиля, чьё огненное тело мелькало то тут, то там, перемещаясь с огромной скоростью и испуская волны демонического огня.

«Во я влипла!» — пронеслось в голове, но мое тело реагировало быстрее мысли.

Последующие несколько минут превратились в сплошной кошмар, окрашенный в багровые и зелёные вспышки. Я отскакивала, падала, вскакивала, стреляла навскидку. Сначала уничтожила Архвиля, который поднимал трупы и призывал новых бойцов. Пришлось на него потратить половину запаса плазмы. Вторая половина выжгла дыры в Манкубусах. Ракеты разрывали на куски скопления Какодемонов. Я металась по арене, используя все укрытия, что остались после битвы Думгая, но демоны наступали со всех сторон. Шестиствольный пулемёт положил целую гору импов, пока его лента не закончилась, а перегретые стволы гудели, вращаясь, пока я бесполезно давила на гашетку. Появились красно кожие здоровенные ребята с копытами и бараньими рогами.

— Сук-кин-сын! — заорала я, всаживая очередной заряд из обреза в красную грудь Барона Ада. Тот лишь отшатнулся, но не упал.

Оружие опустошалось, боеприпасы таяли на глазах. Я чувствовала, как на броне оседает липкая кровь и едкая слизь. Один из выстрелов какого-то придурка с шотганом едва не снёс мне голову, файербол импа прожёг плечо и заставил вскрикнуть от боли.

И вот настал момент, когда палец нажал на запирающий рычаг, но... Пальцы не нашарили в подсумке ни одного патрона. Ракетница тоже была пуста. Плазмоган давно погас и лишь мешал, я швырнула его в ближайшего беса. Всё кончилось.

Оставалась бензопила, которую я подобрала еще на Земле. Я дёрнула шнурок раз, другой — она лишь хрипло кашлянула и заглохла. Разбираться, свечу ли забросало или бензин не поступил, демоны вряд ли бы дали. Со злым криком я швырнула и пилу в зазевавшегося Ревенанта. Достала кастет, ради которого так заморочила Альянс и через минуту выбросила — с моими-то пальцами он был почти бесполезен. В отчаянии я выпустила когти, и дикий, кошачий рык вырвался из моей груди.

Демоны, почуяв слабость, создали полукольцо и принялись медленно теснить меня к краю пропасти, за которым зияла бездна, окутанная багровым заревом и дымом. Там, в сотнях метров ниже, булькала и пенилась река магмы. Жар от неё поднимался таким мощным потоком, что бронепластик на моей груди начал размягчаться. Я встала перед выбором: верная и мучительная смерть от когтей и зубов — или мгновенная гибель в лаве. К счастью, в тот момент я напрочь забыла про «Божью Кару», иначе бы точно использовала его, устроив всем, включая себя, большой-пребольшой Бада-Бум.

И тут за рядами демонов возник ещё один архвиль.

—Живьем брать людишку! — проревел он, и орда ринулась на меня в последний бросок.

— Врёшь, не возьмёшь! — крикнула я в летающую морду Элементаля Боли (а там больше и не во что было орать) и, развернувшись, сделала отчаянный прыжок в пропасть. На что я рассчитывала? Ни на что. В голове звенело лишь одно: Game Over.

Ветер засвистел в ушах, вырывая из груди последний крик. Я летела вниз, к оранжево-багровой поверхности, обещавшей небытие. Но адская геология этого мира была коварна. Чудовищные тепловые потоки, поднимающиеся от лавового озера, создавали непредсказуемые воздушные ямы.

Моё падение внезапно исказилось. Мощный поток, рождённый гигантским, скрытым в дыму вентилятором системы охлаждения адского завода подхватил меня, как вихрь — осенний лист. Меня бросило в сторону, я ударилась о выступ скалы, больно приземлившись и потеряв дыхание, но чудом зацепившись за камень. Рядом зиял пролом, ведущий в какую-то большую бетонную трубу. Я вскарабкалась, подтянулась и ввалилась внутрь.

Я лежала, оглушённая, вся в синяках, слушая, как броня остывает с противным шипением. Сверху, с края пропасти, донёсся последний презрительный рёв архвиля: — Людишка была, да самоликвидировалась!

Демоны, удовлетворившись тем, что никто не может пережить падение в лаву, отступили.

И тут я дала волю чувствам. Я разрыдалась, как школьница, отвергнутая на своей первой дискотеке. Я — девочка! Девочка, чёрт возьми! А не Т-800, космический пехотинец Биттерман или Дюк Нюкем! Я охотница за пышками, ну, иногда — за непутевыми головами, а не сокрушительница демонических орд!

Хорошенько проревевшись, я почувствовала себя лучше, лишь когда опустошила полфляги кофе и съела две пышки из своего НЗ. Плачь не плачь, а дело надо доделывать.

Я с трудом поднялась, разминая затекшие мышцы. Всё тело ныло, на виске застыла струйка крови. Автоматически потянулась к разгрузке — и наткнулась лишь на одну, знакомую тяжесть у бедра. Двуствольный дробовик. Всё, что осталось из конвенционного оружия. Пошарила в заднем кармане — и нашла две картечи, забытые в горячке боя. Два патрона. Против всего ада.

Я вскрыла стволы, всунула золотистые гильзы, светившиеся в багровом отсвете, как насмешка. Щёлкнула стволами на место.

—Ну что же, — прохрипела я, стирая грязь с лица. — Похоже, игра начинается сначала.

Я шла по трубе достаточно долго, надеясь, что по ней не хлынет то, ради чего её, собственно, и проложили в этот колодец с магмой. В конце концов, она привела меня к дыре, из которой я выбралась в место, где мне почти заложило уши. Лязг, скрежет и оглушительный грохот механизмов. Багровый свет заливал всё вокруг, а от раскалённого металла и плавильных печей стоял жар, и воздух дрожал, как над асфальтом в зной.

Это был заводской комплекс, адский конвейер по переработке всего и вся, включая, похоже, здравый смысл. Мои уши прижались к голове, пытаясь хоть как-то защититься от какофонии. Хвост нервно подёргивался, выбивая тревожную дробь по броне. Демонов и монстров здесь было полно. Пройти сюда, используя лишь грубую силу, не смог бы, наверное, даже Думгай. Хотя... стоп, он же здесь и прошел ранее. Вон, кругом следы выстрелов и крови, трупы уже убрали новые монстры. Похоже, в отличие от Земли, здесь постоянный респаун.

Тут меня осенило — зачем мне пытаться делать как Думгай? Тащить на себе арсенал военного склада и орать боевой клич? Я — Темпа. Не пехотинец, а полукошка. И гуляю я, как известно, сама по себе. Мой стиль — не лобовая атака, а тихая диверсия. Не таран, а изящный прыжок и желательно, сзади.

Я скользила между гигантскими шестернями, балансируя на узких, раскалённых балках над реками лавы. Моя кошачья грация, обычно тратившаяся на то, чтобы не уронить чашечку кофе с блюдца, здесь оказалась бесценной. Солдаты-зомби с дробовиками бродили внизу, их стеклянные взгляды блуждали по багровому мареву, но меня, пробирающуюся над их головами, они не замечали.

Я добралась до места, где избежать контакта было уже невозможно. Что ж, не буду тревожить все трудовые массы... Я бросила пару ржавых гаек. Один из зомби с дробовиком заинтересовано поднял голову и, покряхтывая, побрёл в сторону, оторвавшись от стаи, что блокировала путь. Я подкралась и приставила ствол пистолета прямо к затылку. Глухой хлопок утонул в общем рёве цеха. Труп — за ноги и под станину агрегата, а трофей — патроны к моему обрезу — в подсумок. Тихо, экономно, да еще с прыбылью. Я повторяла этот трюк, пока не проредила группу до приемлемого уровня, чтобы проскользнуть незаметно.

Я усмехнулась иронии ситуации: чтобы остаться незамеченной, мне пришлось превратить главный недостаток этого места — оглушительный грохот — в тактическое преимущество. Когда на пути встала новая группа, я не стала ввязываться в перестрелку. Просто дождалась, пока мимо пройдет секция конвейера с грохочущими заготовками. Парочка точных выстрелов — не по зомби, а по ржавым болтам на креплении. Симфония лязга и скрежета обогатилась новыми звуками: восторженным визгом металла и приглушённым хрустом костей под многотонным грузом. Элегантно и без лишней траты патронов. Экологично, даже можно сказать.

Так я двигалась по следам Думгая, пока не нашла дверь. Не взломанную отмычкой или кодом. Он просто вырвал её из массивной коробки и отбросил в сторону. Рядом на стене красовалось «полотно», нарисованное выстрелом из супердробовика, в центре которого угадывались остатки какодемона.

«Слишком много шума», — подумала я, прячась за станком от патруля. Брутально, как удар кувалдой по лицу. Вот бы тоже так. Впрочем, мой метод тоже работал. На моей броне пока не прибавилось новых вмятин.

Дальше был портал с белой пентаграммой на красном камне.

* * *

Этот портал швырнул меня в место, от которого мой желудок предпринял отчаянную, хоть и заведомо провальную, попытку к бегству через пищевод. Это была не архитектура, а чистейшая анатомия. Цитадель Больной Плоти. Стены, покрытые биолюминесцентной слизью, пульсировали в такт некоему общему, мерзкому сердцебиению. Под ногами шевелились склизкие щупальца, норовя ухватить за лодыжки. А воздух... Пахло так, будто все больницы всех миров вывалили свои биоотходы в одну гигантскую, теплую и очень довольную этим чашу Петри.

Здесь пришлось напрячь извилины, а не мышцы. Обо всех стычках нет смысла рассказывать, это была рутина, заканчивающаяся тем, что мой визави превращался в труп. Но один момент стоит упомянуть. Когда я свернула большой тоннель, который мысленно назвала Прямая Кишка, взгляд выхватил из полумрака арахнотрона, но не с плазмоганом, а с шестиствольным миниганом. Тварь притаилась на потолке, подобно сталактиту из плоти и металла, её турель медленно поворачивалась, сканируя пространство. Пойти на него в открытую — верный способ превратиться в решето, причём в самом буквальном смысле.

План созрел, едва я заметила массивного, пузатого демона, неспешно бредущего чуть поодаль. За ним волочился огромный яйцеклад. Я вспомнила Чужих и ухмыльнулась, почувствовав мерзкий привкус своей идеи. Если эти яйца не с кислотой, то я вообще ничего не понимаю в отсылках. Достала обрез, прицелилась в его отвратительный, пульсирующий хвост.

Выстрел был точен — особенно для двуствольного обреза, который держат почти на вытянутых руках. То, что последовало, превзошло все ожидания. Демон не просто умер — он взорвался изнутри кислотным гелем, который с шипением принялся разъедать всё вокруг, включая потолок, на котором сидел арахнотрон. Ошпаренная и ослеплённая кислотой, тварь грузно рухнула вниз. Не дав ей опомниться, я всадила последний дуплет в уязвимое брюхо.

С чувством приятного удовлетворения собрала выпавшие патроны и выдернула миниган из ещё дымящейся плоти. Чистый пулемет или в слизи меня уже мало волновало. Главное, чтобы стрелял.

Прошла дальше и вновь увидела следы, оставленные Катей. На этот раз это был элементаль боли. Но не испепелённый плазмой или изрешечённый пулями, а разорванный на части голыми руками.

— Вероятно, элементалю боли было немного бо-бо, — цинично усмехнулась я, ощущая, как в моей душе зародилось новое чувство, доселе мне неведомое — злорадство. Ад меняет.

Но значит, что здесь Думгай не стрелял, — размышляла я, пока обходила лужи какой-то дряни. Чтобы не шуметь? Что же, я тоже не буду.

Пытаясь найти путь через одну из пульсирующих «артерий», я услышала жалобный писк и поскуливание. Заглянув в щель, увидела маленькое, мутировавшее существо — помесь чего-то похожее одновременно на хомяка, кролика и зреющего гнойника. Оно застряло, безуспешно пытаясь вырваться, и смотрело на меня умоляющими алыми глазами-шариками.

Я подняла пистолет, целясь в голову. Существо заскулило еще жалобнее.

— О, черти бы тебя драли... — закатив глаза и с тяжёлым вздохом опустила оружие. — Ладно, живи. Только, ради всего святого, перестань ныть.

При слове «святого» существо дёрнулось и зашипело, будто я плеснула на него кипятком. А ну да, конечно же... Я брезгливо, двумя пальцами подцепила этот мохнатый прыщ за загривок и высвободила из липкого плена. Адская животинка радостно запищала, ткнулось мокрым носом мне в сапог и пулей умчалось прочь.

— Надеюсь, это была не какая-нибудь личинка барона или манкубуса, — буркнула я ему вдогонку, с отвращением вытирая руку о броню. Да, определённо, этот Ад действовует на психику. Вот я уже болтаю с местной фауной и занимаюсь благотворительностью. Кейн может мной гордиться. Или назвать еретичкой.

* * *

Очередной портал выплюнул меня в пространство, от которого захватило дух в самом прямом смысле, я оказалась на высоте, где-то посередине огромного небоскреба. Бескрайние залы, некогда бывшие этажами, теперь представляли собой груды обломков, разделённые зияющими провалами в несколько этажей. Над головой клубилось небо цвета запёкшейся крови, отбрасывая зловещий багровый свет на руины вокруг. «Собор Отчаяния» — кто-то, возможно сам Думгай вывел кровью на стене, используя оторванную руку импа как кисточку, она валялась рядом. Название подходило идеально. Это была адская версия крутого бизнес-центра. Я всегда подозревала, что в бизнес центрах есть что-то адское. Широкие окна, уже почти без стекол, были удобны для тех, кто умеет летать.

И летающие твари не заставили себя ждать. Пронзительный, леденящий душу вой прорезал воздух, и с верхнего яруса на меня спикировали какодемоны и элементали боли. Эти мерзкие твари, похожие на ожившие потроха, принявшие шарообразную форму, стремительно приближались, плюясь плазмой и черепами потерянных душ.

Паника на мгновение сковавшее меня тут же сменилась яростью. Хорошо, летуны. Давайте поиграем.

Я не стала стрелять. Вместо этого рванула в сторону, за груду плит, чувствуя, как раскалённый воздух от пролетевшего плазмобола обжёг щёку. Но мой план сработал. Плазма пронеслась мимо и ушла в огромный пролом в перекрытии, где врезалась в группу неуклюже бредущих этажом ниже манкубусов. Раздался оглушительный взрыв, и в воздух взметнулись клочья плоти и кишки.

— Спасибо за поддержку с воздуха! — крикнула я какодемону, который с рёвом разворачивался для новой атаки, а потом показала манкубусам средний палец. — Какодемоны — рулез, а манкубусы — сакс!

Манкубусы взревели как стадо разъяренных бегемотов во время брачного гона вскинули руки и целый рой ответных файерболов полетел в сторону летающих демонов. Пока они выясняли отношения, я скользила взглядом по залу, выискивая укрытие. Метнулась за вздыбившиеся от давнишнего взрыва бетонные плиты и наткнулась на груду довольно свежих тел. Рыцари Ада и каждого — аккуратная, несовместимая с жизнью (хотя какая у них там жизнь — одна вечная служба) дыра в массивной грудине. Почерк супер-дробовика. Приятная глазу безжалостная работа.

Я рванула к следующему укрытию. Манкубусы уже лезли на этаж, перезаряжая свои установки. Сверху подтягивались новые какодемоны. Стычка перерастала в войну всех против всех. Из-за угла выполз ещё один Рыцарь Ада, и между его лап уже сформировался зелёный плазменный шар. В отличие от прошлых особей, этот был бронирован так, что мой дробовик показался мне детской рогаткой.

— У вас тут проходил один грубый тип, — прорычала я, уворачиваясь от плазмы. — Не хочешь повторить его опыт?

В ответ — лишь низкий рёв. Да, дробовик был бесполезен. Пули отскакивали от его роговой брони, оставляя лишь царапины. Мне нужно было что-то большее. Что-то, что оставляет такие же аккуратные дыры.

Я бежала,а Рыцарь с рёвом преследовал меня. И в одном из разрушенных офисов, почти скрытая под грудой обломков, я нашла её. Ракетницу. Такую же, как у Думгая.

В этот момент из пролома в стене вынырнул элементаль Боли, уже засунувший руку в глотку, чтобы изрыгнуть очередную Потерянную Душу. Но у него ничего не вышло — район был перенасыщен ими, и система дала сбой. Невезучий элементаль получил мою ракету прямиком в пасть. Взрыв разнёс его в клочья, осыпав меня дождём из плоти и костей. Три Потерянные Души вырвались на свободу, но я плюнула на них, развернувшись к Рыцарю Ада, который всё ещё упорно преследовал меня. Он был большим и медленным. В одиночку против ракетницы — не проблема.

— Ну что, рогатый маскот, — прошептала я, прицеливаясь. — Станцуй-ка мне нижний брейк.

Выстрел. Ракета врезалась ему прямо в центр массы, отшвырнув тушу назад и оставив дымящиеся останки, которые действительно дёргались в агонии, хоть снимай клип и накладывай подходящую музыку.

Я заметила, что мой навык стрельбы заметно вырос. Я уже неплохо предугадывала движение, целясь не в цель, а в точку пространства, которую она должна была занять. А ракет здесь было навалом, расставленных щедрой рукой... или щупальцем — кто их в этом Аду разберёт.

Ярость, холодная и целенаправленная, пульсировала в такт разрывам. В такт этому новому, тяжёлому оружию в моих руках. Чтобы выжить здесь, одной кошачьей хитрости уже не хватало. Пора было становиться и силой.

* * *

Они называли это Тронным Залом. Но трона здесь не было. Была лишь гигантская, зияющая воронка в самом центре арены, словно сюда с небес ударил кулак разгневанного бога. Камень по краям был оплавлен до стекловидного блеска, намертво запечатлев в себе отпечаток той чудовищной силы, что обрушилась сюда. Вокруг, подобно выветрившимся горам, лежали туши Баронов Ада. Воздух гудел от звенящей, неестественной тишины, нарушаемой лишь потрескиванием остывающего камня.

Я стояла среди этого апокалипсиса, тяжело дыша. Пахло гарью, расплавленным металлом и... финалом. Это было место, где его путь оборвался.

Мои уши, истерзанные бесконечным гулом битв, взвыли от нового звука — тяжёлого, размеренного, как похоронный марш. Топот. Из трёх проёмов на арену вышли два кибердемона, их ракетные установки нацелились на меня, и между ними — архвиль, существо из самой сердцевины кошмара.

Это был не бой. Это был экзамен. Последний, самый строгий тест на право идти дальше.

И я его сдала.

Всё, чему я научилась в этом аду, вырвалось наружу единым вихрем. Ловкость кошки, позволявшая ускользнуть от разрывающего плоть залпа. Тактический расчёт, когда я маневрировала, подставляя одного кибердемона под шквал ракет другого. Ярость за всё пережитое, с которой я всаживала заряд в коленную чашечку чудовища, заставляя его рухнуть с рёвом, в котором смешались боль и ярость.

Я вспомнила, как манкубусы воевали с какодемонами, и принялась натравливать призванных архвилем монстров друг на друга, подставляя их под удары как самого чародея, так и кибердемонов. архвиль метал в меня волны огненной энергии, но я прыгала, пропуская адское пламя под собой. От плазменных шаров вновь призванных Баронов увернулась, чувствуя, как волосы на ушах обугливаются от жара.

Мир сузился до взрывов, рёва и звона в ушах. Один кибердемон пал, сражённый огнём своего собрата. Второй, израненный, но не сломленный, надвигался на меня. Огненная магия архвиля наносила урон и его же воинству; в конце концов, он так разъярил своих приспешников, что был уничтожен теми, кого призвал.

«Врядли архвиль был демоном, — промелькнула у меня мысль. — Скорее, нежить. Что-то вроде ревенанта. Может, по возвращении стоит написать монографию по монстрологии Ада Doom II? Она должна красиво смотреться на полке рядом с моими работами по математике.»

С кончиной архвиля дело пошло быстрее. Я перебила оставшуюся шелупонь и осталась один на один с кибердемоном. У меня были на исходе патроны для дробовика и одна-единственная ракета.

С рыком, не уступавшим его собственному, я бросилась вперёд — не от него, а на него. Используя его руку как трамплин, я вскарабкалась на спину, впиваясь пальцами в стальные швы брони. Он бешено крутился, пытаясь стряхнуть меня, но я была уже на его плече. Глазница с алым огнём — так близко.

— СЛАДКИХ СНОВ, УРОД! — прохрипела я, уперев ствол ракетницы в него.

Последняя ракета ушла в самый мозг чудовища. Взрыв изнутри отшвырнул меня прочь. Я приземлилась на спину, оглохшая, ослепшая, едва живая. Но у меня был план, и я его придерживалась. К счастью, здоровья хватило, чтобы довести его до конца. Ещё во время боя я заметила лежавший там, где стоял архвиль, артефакт — мегасферу. Взять его, пока не уложишь кибердемона, было никак, но сейчас...

Я поползла, истекая кровью и оставляя за собой красную полосу, теряя сознание и находя его на самом пределе сил. Когда я уже решила, что не смогу, кончики пальцев всё же коснулись матовой, холодной поверхности сферы, в молочной мути которой то появлялось, то исчезало лицо манкубуса.

В один миг я почувствовала себя вновь живой. Очень живой. Здоровья стало — хоть отбавляй. Вся броня магическим образом восстановилась, словно я только что получила её из рук кузнецов Агенства.

Дым рассеялся, и я увидела чудом выжившего в этой мясорубке обезьяноподобного импа. Он был тут же добит дуплетом из дробовика. Патронов и других боеприпасов не осталось вообще. Ни единицы.

Воцарилась тишина. Настоящая, в этот раз.

Не глядя на груды поверженных врагов, я подошла к краю воронки, опустилась на колено и положила ладонь на оплавленный камень. Он был всё ещё обжигающе горяч, будто хранил в себе жар той божественной ярости, что выжгла его.

Я смотрела вниз, в абсолютную, бездонную тьму, что зияла подо мной. Там не было ни кванта света. Ни нанобела звука. Не было ничего.

Я всё время шла по следу урагана, по следу Героя с большой буквы. Я прошла его путь. От грубой силы — к безжалостной эффективности. От одиночных выстрелов — к тотальному уничтожению. Я видела его гнев, его решимость, его одинокий марш через ад.

И теперь... пора спуститься в самый глаз этого урагана.

Вставая, я почувствовала не страх, а странное, леденящее спокойствие. Решение было принято.

Я шагнула в бездну.

Падение оборвалось так же внезапно, как и началось. Я не упала — меня мягко вытолкнуло из липкой темноты на холодный, отполированный до зеркального блеска пол. Я лежала, оглушенная тишиной, и первое, что я увидела, подняв голову, было... собственное отражение. Весь зал был выложен черным обсидианом.

Я вскочила на ноги, пистолет наготове. И замерла.

Я стояла в Арсенале. Это был не склад, а музей Апокалипсиса. Оружие вдоль стен, на мраморных постаментах, под стеклянными колпаками. Дробовики, ракетницы, плазмоганы. Горы ящиков с патронами, ракетами, клетками с плазмой — всё сияло под лучами софитов, медленно вращалось, словно на выставке трофеев.

Меня бросило в холодный пот. Такое изобилие перед последней битвой — не щедрость, а знак. «Наешься в последний раз».

Я не стала медлить. Сняла супердробовик со стенда, до отказа наполнила разгрузку ракетами, повесила на плечи плазменную пушку и взяла в дрожащие от волнения руки легендарную BFG-9000. Тяжелая и холодная, она источала ауру смерти и власти. Рядом лежали артефакты: синие и красные сферы, а также одна-единственная мегасфера, сверкающая молочной белизной. Я активировала её, и волна силы стерла мою усталость и раны. Броня зашипела, как капли воды на раскаленной сковороде, полностью восстанавливаясь.

И тут я обратила внимание на оставленную кем-то надпись. Написали не краской или мелом — кто-то выжег очередью из плазмогана, оставив уродливый штрих расплавленным металлом.

«NIGHTMARE AWAITS. THEY COME BACK.»*

Сердце замерло. Теперь я поняла. Это был не просто финальный уровень, а тот самый «Кошмар», которого я боялась.

Дверь из Арсенала привела меня в длинный коридор. Название его само всплыло в сознании: Анфилада Безнадежного Ужаса. И он оправдал своё имя.

Первый зал. Орда импов и солдат-зомби. Я вошла, и начался адский танец. Враг вел себя немного странно, не как обычно, будто пытался не убить, а поймать меня. Дробовик долбил, разрывая туши бесов. Они умирали легко, слишком легко. И тогда я заметила это. Капли их крови начали пульсировать, сливаться друг с другом. Скелеты обрастали плотью, оторванные конечности прирастали на место. Через тридцать секунд после первого залпа передо мной стояла новая, целая орда. Те же тупые лица, то же желание растерзать.

Внутри меня всё оборвалось. Они воскресают.

Я ломанулась вперёд. Не сосредотачиваясь на том, чтобы убивать, а чтобы вырваться с жадностью отдавая каждый выстрел. Плотность врагов была такая, что можно было не целиться, поливая свинцом и плазмой коридоры, создавая окно для броска.

Зал с рыцарями Ада. Зал с Манкубусами. Один и тот же кошмар: взрывы, клочья плоти, оглушительный рёв. Короткая передышка, и затем — отвратительное зрелище воскрешения. Они поднимались из собственных останков, как кадры на повторе.

В гигантском зале меня окружили два Барона Ада и десяток Рыцарей. Отступать некуда. Сжав зубы, я перевела БФГ-9000 в боевой режим.

— Экскьюз ми!

Зелёный шар, пожирающий свет и звук, вырвался из ствола и пронёсся по залу. Он оставил только облако зеленоватой пыли и тишину. Я тяжело дышала, глядя на опустевшее пространство, съевшее половину моего запаса плазмы.

— Ну что, воскресните после этого? — прохрипела я.

Прошло десять секунд, двадцать. На пятидесятой из зелёной пыли начали вытягиваться багровые щупальца, формируя скелеты, мышцы, рогатую броню.

— Да мать же вашу!

Я побежала, не стреляя, просто отшвыривая тех, кто попадался на пути. Боеприпасы кончались. Вот закончились ракеты, и я швырнула ракетницу в Рыцаря. Вот захлебнулся плазмоган, и я бросила его. Остался только верный супердробовик и пистолет.

И вот я вломилась в последний зал Адской Цитадели.

Он был пуст. Ни монстров, ни ловушек. Только бесконечное пространство под куполом из кровавых облаков. И в центре — он. Архидемон. Не аморфная дымка, а фигура из тьмы и звездной пыли, воплощение древнего, холодного зла.

Пространство вокруг было лишено не только привычной физики, но и всякого смысла. Реальность здесь словно истончилась до предела, обнажив гнилую основу мироздания. И в центре этого странного места парил он — Думгай. Закованный в кристалл из чёрной пульсирующей энергии, он напоминал насекомое в гигантском куске демонического янтаря. Безмолвный и неподвижный, последний бастион, превращённый в трофей. Его шлем был сломан, и сквозь трещину я увидела не лицо, а сгусток боли — отблеск сознания Кати, запертой в этой темнице.

Я сделала шаг. Звук гулко разнёсся в темноте, как в соборе. В разгрузке остались только два патрона для дробовика. Больше ничего.

Архидемон медленно повернулся. В его глазах-безднах плясали галактики.

— А вот и наша гостья, — его голос был тихим, но он заполнил собой всё пространство и даже сознание. — Преодолела все чертоги. Убивала, убивала, убивала... И что ты поняла, дитя?

Я выдохнула и, приняв как можно более гордый и наглый вид, посмотрела ему в глаза.

— Что ты трус. Прячешься за бесконечными респаунами своих марионеток, потому что боишься проиграть по-настоящему.

Он рассмеялся, и смех его был похож на треск ломающихся костей.

— Проиграть? Но как? Правила здесь устанавливаю я. Ты можешь стрелять, бить, даже «убить» меня. — Он раскинул руки. — Но через три минуты я вернусь. Ты устанешь. Патроны закончатся. Когда ты, изможденная, опустишься на колени, я буду таким же, как сейчас. Вечным. Это не трусость. Это моя реальность. Прими её.

Я знала, что он прав. Сила здесь была бесполезна. Оставался только один путь.

Я медленно сняла предохранитель с «Божьей Кары», висящей на поясе. Холодный металл оружия стал моей единственной надеждой. Архидемон даже не шелохнулся, не подозревая подвоха.

— Знаешь, что я поняла? — сказала я, вдруг обретя спокойствие. — Твои орды хотели захватить меня живой, потому что ты не хочешь меня убить. Ты хочешь, чтобы я сдалась. У меня есть сила ориджинала, способная переписывать реальность. Я нужна тебе живой. Иначе ты бы просто раздавил меня.

Я сделала шаг вперед.

— Я не буду сражаться с тобой на твоих условиях. Предлагаю сделку.

Он с интересом посмотрел на меня своими бездонными глазами. Похоже, переговоры были для него чем-то новым, обычно в эту игру играют не ради разговоров.

— Говори.

— Отпусти Думгая и девочку. Её сознание уйдет в её мир, а сила Думгая исцелит её. Ты получишь меня. Добровольно. Я стану ключом, который откроет не только одну дверь, но и все фанфики, все незавершенные истории, а через них, если потребуется, и дверь в Реальность. Ты получишь не раба, а архитектора новых кошмаров.

Я смотрела ему в глаза, не отводя взгляда. Вся моя жизнь, вся ярость и страх были вложены в эту последнюю попытку. Я предлагала не просто победу, а абсолютный триумф. И главное — я не лгала. Мое предложение было искренним, один кошмар я уже готова была создать прямо здесь и сейчас.

Он смотрел на меня, и его глаза казались бездонными. Он взвешивал свой выбор. Бесконечная цепь смертей и воскрешений... Или живой источник новых миров.

— Да будет так, — наконец произнес он.

Кристалл с Думгаем взорвался светом. Силуэт воина исказился и исчез. Я почувствовала, как что-то уходит — тяжёлая, давящая нота, которая звучала во мне всё это время. Катя была свободна.

Архидемон словно перетек одним движением и оказался ближе. Его рука, сотканная из мрака и звёзд, протянулась ко мне.

— Теперь твоя очередь сдержать слово, мой архитектор.

Я улыбнулась. Ироничной улыбкой, которую я, думала, уже потеряла в этом аду.

— Конечно, как мы договорились. Вот тебе мой первый, самый свежий кошмар, можно сказать, только что из печи!

Я нажала на кнопку «Божьей кары».

— Прощай!

Святая тёмная материя пробудилась и вырвалась наружу. Вселенная взорвалась болью и светом, поглотив всё: его лицо, саму Бездну, моё тело и мысли. Последнее, что я увидела перед тем, как сознание угасло, — пышные тёплые пышки с малиновым вареньем. Так и не успела попробовать.

КОНЕЦ

Ладно, это была неудачная злая шутка. Листаем дальше.

* — Кошмар ждет. Они возвращаются

Палата тонула в полумраке, который нарушало лишь приглушённое мерцание мониторов. Ровные пики на экранах выстраивались в гипнотизирующий, безжизненный узор. Воздух был стерилен и пах антисептиком.

Заведующая отделением, доктор Лаврентьева, стояла в центре комнаты. Ей было пятьдесят, и в её усталых, внимательных глазах читалась тяжесть многих подобных разговоров.

— Мы собрались здесь, — начала она тихо, но так чётко, что каждое слово было прекрасно слышно, — чтобы принять тяжёлое, но необходимое решение.

Родители Кати, Анна и Сергей, сидели у кровати, вцепившись друг в друга. Их лица были серыми от бессонных ночей, позы — сломленными скорбью.

— По совокупности данных — ЭЭГ, МРТ, динамики за всё время — восстановление когнитивных функций крайне маловероятно, — Лаврентьева говорила ровно, констатируя факты. — Сердце работает на препаратах, почки — на диализе. Качество жизни… его больше нет.

— Вы точно всё перепроверили? — выдохнула Анна, её срывающийся шёпот был едва слышен.

Невролог, доктор Морозов, мужчина лет сорока пяти с невозмутимым лицом, кивнул.

— Мы провели три независимых консилиума. Каждый раз был сделан один вывод.

— Значит, вы хотите… отключить? — Сергей сжал кулаки, сухожилия на его руках резко проступили в свете настольной лампы.

— Мы прекратим искусственную поддержку, — поправила Лаврентьева, и в её голосе впервые прозвучала едва уловимая жалость. — Это не убийство. Это прекращение борьбы с неизбежным.

— Нет! — Анна вскочила, её стул с грохотом отъехал назад. — Она же дышит! Она…

Тихая медсестра Ольга, до этого стоявшая в тени, подошла к Анне и мягко коснулась её плеча.

— Я понимаю. Но дыхание — это аппарат. Сердце бьётся, потому что мы его заставляем. Мозг…

Анна закрыла лицо руками, её плечи затряслись. Сергей молча, с трудом, обнял её.

Доктор Лаврентьева, выдержав паузу, сказала: — Если у вас есть вопросы — задавайте. Если нужно время — скажите. Но решение принято.

— Делайте, — прорычал Сергей, глядя в пол.

Лаврентьева кивнула Морозову. Тот медленно подошёл к стойке с аппаратурой. Его пальцы нашли нужный блок. Рука замерла над тумблером. В палате повисла тишина, такая густая, что в ней стало нечем дышать.

— Доктор… — внезапно, шёпотом, произнесла медсестра Ольга. Все взгляды устремились на кровать. — Девочка… она шевельнулась.

— Мам… — прошептала Катя. Тихо, почти неслышно, одним выдохом.

Тишина взорвалась. Монитор участил свои писки. Веки Кати дрогнули и медленно приоткрылись. Взгляд был мутным, но зрачки двигались. Пальцы левой руки слабо сжались, будто пытаясь что-то ухватить.

— Она говорит! Она слышит! — закричала Анна, падая на колени у кровати и хватая дочь за руку.

— Доченька, ты здесь? Смотри на меня! — Сергей бросился к изголовью, его голос срывался.

Доктор Морозов был уже рядом, его профессиональное спокойствие сменилось сосредоточенной энергией. Он щупал пульс, светил фонариком в зрачки.

— Реакция на стимулы… есть, хорошая! Ольга, срочно ЭЭГ! Лаврентьева, отменяем!

Голос Лаврентьевой дрогнул, но командирский тон тут же вернулся.

— Отменяем процедуру. Всем к работе. Быстро.

Отделение мгновенно наполнилось суетой. Ольга стремительно выскользнула за дверь. Морозов диктовал параметры. Анна, рыдая, гладила дочь по щеке, беспрестанно шепча её имя. Сергей, не отрывая взгляда от лица дочери, твердил: «Ты справилась, Катенька, ты справилась».

Монитор пикал увереннее, выводя на экран новый, живой ритм. Свет точки слегка дрожал, будто тоже переводил дух.

Доктор Лаврентьева отошла к окну, за которым лежала тёмная, безразличная ночь. Она смотрела на ожившую палату, и её сдержанное лицо выражало полнейшее недоумение.

— Не понимаю... — прошептала она сама себе. — Как такое возможно?

* * *

Реальный мир встретил Катю белизной потолка больничной палаты и тишиной. Стерильный воздух пах лекарствами, а не серой и порохом. Врачи, неделю назад разводившие руками, теперь качали головами, бормоча об «необъяснимой спонтанной ремиссии». Её сердце, много лет бывшее хрупким и слабым, теперь билось ровно и уверенно. И весь организм… Мышечный тонус возвращался к нему очень быстро и трудно было поверить, что Катя — та самая девочка, что никогда не занималась физкультурой и вообще пролежавшая долго без движения на больничной койке. И врачам ничего не оставалось, как отпустить уникальную пациентку домой.

Катя проснулась дома, на своей кровати, без привычного вороха проводов. Её разбудил тёплый солнечный луч, бивший в окно. Девочка открыла глаза. Рядом сидела мама, её лицо, исчерченное годами тревоги, теперь было спокойным.

— Доченька... — тихо сказала она, проводя рукой по её волосам. — Ты так крепко спала и будто что-то пыталась сказать. Тебе... тебе не снились кошмары?

Катя потянулась, как котёнок, и улыбнулась. Не той, прошлой, больной улыбкой, а новой, лёгкой.

— Нет, мам... Я же обещала тебе рассказать, что было перед тем, как потеряла сознание? Я не хотела никому говорить, но тебе расскажу.

— Неужели ты помнишь?

— Да. И прекрасно. В общем, я играла в свою любимую игру, Doom II.

— Ох, не нравилась мне она, страшная! Может, из-за неё ты…

— Да ладно, мам. Итак, я добралась до последнего уровня, где самый сильный демон, Икона Греха. Я его победила. Но вдруг открылся портал, которого раньше никогда не было. Я подумала, что это какой-то супертайный секретный уровень и шагнула в него... и тут я потеряла сознание.

— Напугала ты нас! Хорошо, что чашка со стола упала... Я услышала звон, захожу, а ты лежишь на клавиатуре и почти не дышишь!

— Прости, что напугала. Но я... я продолжила игру уже там.

— Где?

— Там, куда я попала. Я превратилась в Думгая. В самого героя.

— Вот же фантазёрка!

— Я не придумываю.

Катя помолчала, глядя в потолок, её взгляд был устремлён куда-то далеко.

— Дальше был... полный кошмар. Сражаться по-настоящему оказалось гораздо страшнее. И больно. Меня захватили в ловушку. Было очень страшно. А потом пришла она. Девушка-кошка. С каштановым хвостом и золотыми глазами. Она... спасла меня.

Мама ласково улыбнулась, списывая всё на фантазию выздоравливающего ребёнка.

— А сегодня? — спросила она.

Улыбка дочери стала ещё шире.

— Сегодня был хороший сон. Она снова мне снилась. Просто стояла и улыбалась... а потом помахала рукой и рассыпалась искрами…

Катя не знала, что где-то в недрах мультивселенной, в ядре взрыва, способного испепелить богов, эта улыбка, которую она видела во сне, была последним и самым важным сюжетным твистом, который Темпа — космическая авантюристка и автор собственной судьбы — когда-либо создала.

Во Фанфикополисе действует нерушимый закон, известный как Постулат Неразрушимого Архетипа: «Пока кто-то помнит персонажа — он не может исчезнуть навсегда. Особенно если его история порвала шаблоны, вызвав резонанс во всей мультивселенной».

Жертва Темпы, уничтожившая цикл Ада Doom II и Архидемона, стала таким событием. Её поступок создал волну повествовательного диссонанса — сюжетной Суперновой, всколыхнувшей самые основы сюжетной ткани. Такие катаклизмы автоматически регистрируются в самом сердце города — в Архиве Фанфикополиса.

Её сознание не умерло. Оно фрагментировалось, рассеявшись осколками памяти по мультивселенной. Но Фанфикополис обладает гравитацией для историй. Как чёрная дыра для света, этот город притягивает все «потерянные сюжеты».

В подземельях Архива, среди бесконечных полок с утерянными эпилогами и черновиками судеб, Архивариус Мурка, похожая на белую с рыжими подпалинами мудрую кошку, — подняла голову от свитка.

— Кто-то из наших в Аду… но без возвращения? — пробормотала она, поправляя очки. — Недопустимо. Это нарушает баланс тропов: «Спасительница спасает — и уходит в закат». Где, спрашивается, закат?

Так была запущена операция «Восстановление по эху». Архивариусы принялись собирать повествовательные осколки Темпы. Воспоминания полковника Кейна о девушке с золотистыми глазами. Запись её последнего прыжка в море изумрудной плазмы, запечатленную в «Хрониках Пограничных Миров». Рассказы подруги Сильвии. Показания скорпионов Аркедонии, морской звезды с планеты без имени, робота с Помойки, даже искреннее, пусть и яростное, восхищение демонов Ада — ведь даже абсолютная тьма запомнила её дерзость. Из этих фрагментов они переплели новое тело — не точную копию, а саму сущность, оригинал, помнящий всё.

* * *

Темпа открыла глаза. Она лежала на мягком диване, сшитом из старых книжных обложек. В воздухе витал аромат библиотеки, чернил и… свежесваренного кофе с пышками. Она медленно повернула голову: рядом на столике стояла дымящаяся чашка, и тарелочка с тремя теплыми торами из теста, присыпанными сахарной пудрой. Лежала еще и открытка с видами на Фанфикополис с высоты драконьего полета, на ней было написано: «Вы пережили канон. Поздравляем».

— Проснулась? — раздался голос. Рядом стояла Архивариус Мурка, с удовлетворением наблюдая за ней. — Ты умерла, знаешь ли. Очень красиво. Пафосно, драматично, с финальным катарсисом. Но Фанфикополис, — она сделал паузу, смакуя слова, — не про красивые смерти, если читатели требуют проду. Но жизней у тебя теперь только восемь.

Темпа задумчиво жевала пышку и запивала кофе. Она действительно, жива. Но за всё приходится платить. Она помнила свою жертву до последней детали и знала, что Doom II теперь лежал в руинах не физических, а нарративных. Без героя, без цикла. Там была тишина и пустота. Но это не последний Ад от iD software. Переживут.

Её кошачья сущность тоже претерпела изменения, впитав в себя частичку того ада: теперь один её золотистый глаз светился отголоском адского пламени. Ей довелось увидеть и пережить то, что другим не пожелаешь. А такие вещи не проходят бесследно.

Расписавшись в квитанции за полученное бытие, Темпа вышла из подвалов Архива на улицу города. Закат привычно красил небо в цвета иных вселенных. Мимо неё, споря о методах, проходили Шерлок Холмс и Доктор Кто; Эльза из «Холодного сердца» грациозно танцевала с Дартом Вейдером у музыкального фонтана, а где-то вдалеке Гэндальф и Доктор Хаус с жаром дискутировали о природе зла.

Она почти добралась до своего любимого кафе «Пышки как в детстве», когда её догнал запыхавшийся полковник Кейн.

— Темпа! Подождите! — в его руке был планшет, а на лице — выражение человека, который пытается одновременно извиниться и отчитаться о проделанной работе.

— Что случилось, полковник? — спросила она, чувствуя, как от аромата свежей выпечки у неё непроизвольно дергается кончик хвоста. — Надеюсь, не очередное задание в Аду? Я ещё не успела поужинать, а вы уже хотите испортить мне аппетит.

Они дошли до кафе и Темпа, шагнув за порог улыбнулась бармену.

— Как обычно? — улыбнулся тот в ответ.

— Да, пожалуйста.

Темпа села за столик у окна, молодая девушка-официантка принесла пышки и кофе. Вскоре полковник присоединился к ней с подносом, на котором исходили паром чебуреки на тарелке и два стакана чая. Темпа сморщила нос — чебуреки были с луком, а она не очень любила его запах.

— Вот, — сказал полковник, протягивая ей свой планшет. Темпа только собралась откусить от пышки.

Темпа вгляделась в экран и медленно опустила пышку, которая уже была на полпути ко рту. Её золотистый зрачок сузился в щёлочку, а адский застыл в немом шоке. Она ткнула пальцем в планшет, увеличивая изображение до пикселей.

— Ч... что это? — голос прозвучал на октаву выше обычного, что случалось с ней только в моменты крайнего, запредельного изумления.

Кейн, казалось, готов был провалиться сквозь пол.

— Это... э-э-э... мёрч, — выдавил он, избегая её взгляда. — Коллекционный. У нас же была ваша 3D-модель... голенькой... для брони... Ну и вот, мы решили... увековечить... в масштабе 1:10. С... с прекрасной детализацией, — он откашлялся. — Есть ещё ограниченная редакция «Гардероб Спасительницы»... с текстильной одеждой. Её можно... э-э-э... переодевать. Там одних... трусиков... шесть штук. Не говоря уже о безрукавках, шортах разной степени укорачивания и…

Он не закончил. Темпа подняла на него взгляд, в котором смешались невероятное возмущение и где-то глубоко-глубоко — дикое, кошачье, неуместное любопытство.

— Шесть пар трусиков, — повторила она с ледяной вежливостью. — Для фигурки. Моей фигурки. Которая стоит у кого-то на полке. И её переодевают.

Она сделала паузу, чтобы вдохнуть воздух, который пах пышками и горячим жиром.

— Полковник, — сказала она с мрачным спокойствием. — Это какое-то порно.

Кейн побледнел так, что его шрамы проступили, как молнии на фоне белоснежного неба.

— Это не порно! Это... коллекционирование! Высокая детализация!

— Ага, — фыркнула Темпа, все же откусив пышку. — «Высокая детализация» моих... э-э-э... «кошачьих прелестей». Ясно. Ладно. — Она махнула хвостом, словно отмахиваясь от назойливой мухи. — Считайте это моим негласным согласием на использование моего образа. За соответствующую долю от прибыли, разумеется. И чтобы шестая пара трусиков была с кружевами. Если уж на то пошло.

— Изначально планировалось использовать вырученные средства для частичной компенсации расходов на операцию и на памятник на Площади Крутых Сюжетов. Вы — с дробовиком, в гордой позе попирающая ногой поверженного арахнотрона. Но когда мы узнали, что вы… вернулись, то я на грани служебного преступления вывел деньги с этого проекта и зачислил на ваш счет. Там хорошая сумма.

— Ну что же… Тогда с вас — моя фигурка в максимальной комплектации, в ограниченной редакции. А теперь, если ты не против, у меня намечается героическое сражение с этими пышками.