Marwnad Llywelyn ap Gruffudd | Элегия на смерть Лливелина ап Грифида (джен)

Леденеет от ужаса сердце, услышав стенанья

По тому, кто дубовым щитом заслонял Аберфрау.

По тебе, раздававшему золото щедрой рукою,

По тебе, кто дороже земель и богатств моей бедной отчизны,

Не рыдает мой рог золотой — о король мой, Лливелин,

Недостоин носить я твой дар: не вернёт тебя глупая песня.

Горе мне, господин мой, позора не знающий сокол,

Горе мне, в грязь земную упал он, судьбой обескрылен,

Горе мне, я растоптан бедой, обескровлен утратой,

Горе мне, я узнал, что король мой врагами растерзан.

Он, наследник Кадваладра, стрелами сыпал, как градом,

Обагрённые копья ломал, свой народ защищая;

Укрывал нас в ненастье. Но ныне иные укрыты

Точно саваном, снегом, а я, точно саваном, — скорбью.

Повелитель несметных отар, разбрелось твоё стадо!

Пусть тебя отведёт к тихой заводи Пастырь Небесный.

ㅤ

Как же зол я на сакса за то, что был дерзко ограблен,

Как же тщетны попытки унять боль от этой потери.

Палом выжжено сердце, лишённое всякой надежды, —

Милосерден ли Тот, кто меня без него здесь оставил?

Только и остаётся мне, что воспевать его вечно,

Только и остаётся, что помнить и память баюкать,

Только и остаётся мне знать, что отныне и присно

Обречён я рыдать на ветру поминальную песню.

Господин мой утраченный, — непоправима утрата, —

Господин мой, отрада Камри, что врагами повержен,

Господин мой законный и истинный, слышишь ли крик мой?

Даже Бога сегодня я в смерти твоей упрекаю!

Господин, ты берёг нас. Тебя мы сберечь не сумели.

Добрый мой господин, неужели всё станет лишь пылью?

Храбрый мой господин, ты был львом, что царил над страною,

Несгибаемый мой господин, от забот поседевший,

Господин мой, любимец судьбы, что был Мерлину равен, —

Как посмели они попытаться вкусить твоей крови?

ㅤ

О Господь, мне бы только услышать опять этот голос —

Слитный голос народа Камри, сыновей Аберфрау!

О Господь мой Христе, моё сердце от жалости рвётся.

О Господь, об одном лишь тебя умоляю — избавь их

От саксонских мечей, от саксонских руки и закона,

От тяжелых саксонских мечей и от града ударов, —

От сразивших владыку Камри беспощадных ударов, —

От известий о том, как убит был властитель Бодфео.

Он был избран на царство, но стал для народа слугою,

Он был честен и прям, как стрела, что летит над страною,

Был свечой, что наш путь осветила, львом Гвинеда гордым,

Был рождён для короны, для места на троне, для славы.

ㅤ

Скорбный плач, песнь предсмертная, льётся над нашей страною,

Скорбный плач по убитому льву Нанкоэла, защитнику Нанко.

Много пролито слёз, что струятся по лицам усталым,

Много наших людей воронью на поживу досталось,

Много крови лилось на траву и смешалось с землёю,

Много чёрных одежд разорвали кричащие вдовы,

Много дум невесёлых блуждает средь нас, словно тати,

Много пало отцов, сыновей без защиты оставив,

Много древних домов превратились теперь в пепелища,

Много стало домов бесприютных, как осенью рощи, —

И стенаний так много, как будто Камланн повторился,

Много пролито слёз по Камри после кровопролитья.

ㅤ

И при мысли о том, что погиб наш король златорукий,

Что никто не вернёт мне его, что его позабудут,

Леденеет в груди моей сердце, становится камнем,

Увядает осенними травами, бурой листвою.

ㅤ

Разве всем вам не слышно, как буря рыдает и воет?

Разве всем вам не видно, как гнутся под ветром деревья?

Разве всем вам не видно, как море волнами рвёт берег?

Разве всем вам не видно — победа досталась неправым!

Разве всем вам не видно, как солнце навеки уходит,

Как с небес, разбиваясь о скалы, обрушились звёзды?

Разве вы разуверились в Боге, слепые безумцы?

Как не видите вы — этот мир угасает и меркнет!

Добрый Боже, пусть воды зальют эту грешную землю, —

Ни к чему больше медлить, коль скоро конец неизбежен.

ㅤ

Нет спасенья из этой темницы, что болью зовётся,

Нет в ней места для жизни — о горе нам, в горе живущим! —

Ни ключа, ни замка нет, ни двери, ни мудрого слова:

Лишь одна нам открыта дорога — по юдоли скорби.

ㅤ

Каждый род из Камри отражал его честь своей честью,

Каждый воин готов был сложить свою голову в битве,

Каждый клялся ему в своей верности, каждый был верен,

Каждый князь, каждый вождь, каждый лорд перед ним преклонился,

Каждый город и кантрев он вместе сковал своим словом —

Но единство теперь рассыпается ржавью и прахом;

Он защитник был сильным и слабым — и каждый младенец

По нему теперь горько рыдает в своей колыбели.

ㅤ

Что мне проку от хитрости, голову мне уберёгшей?

Что моя голова мне, коль сам я хозяин ей здесь: он лишился

Головы — той, что с плеч его наземь скатилась,

Головы — той, которой страдать не придётся отныне,

Головы его мудрой — властителя, воина, брата,

Головы не простой, человечьей, — драконьего князя,

Головы, что вводила врагов его в трепет и ужас,

Головы, что теперь на копье носит сакс-победитель?

Голова господина! Как выдержать боль от утраты?

Голова господина души моей, рядом не помнившей страха,

Голова, что все девять князей увенчали короной,

И рука, что к победе вела девять гордых недрогнувших княжеств —

Голова короля — и рука, из которой меч выбили саксы,

Голова соколиная, крылья, что резали тучи,

Голова вожака, голова поседевшего волка!

Пусть дарует ей мир и покой наш Владыка Небесный.

ㅤ

Господин благородный, опора в беде, наша крепость,

Господин, чья страна простиралась от моря к Ллидау,

Господин наш, последний законный король Аберфрау,

Пусть Небесное Царство наградою станет твоею.