Воронёнок. Жизнь начинающего мага (джен)

Одиннадцатилетний мальчик стоял в магазине мадам Малкин на табурете и размышлял о превратностях своей короткой жизни. Ещё неделю назад он считал, что его родители разбились насмерть в автомобильной аварии, а он отделался шрамом на лбу и жуткими головными болями, которые, к слову сказать, усиливались перед грозой. Ещё неделю назад он спал в чулане под лестницей и не мог поверить, когда дядя Вернон пришёл к нему, и натужно улыбаясь, чем вызвал приступ тошноты у своего племянника, предложил занять вторую спальню его кузена. Именно неделю назад его кузен Дадли впервые не получил от отца то, что требовал. Мало того, что не получил, так ещё и затрещину отхватил.

Гарри до сих пор вспоминал ошарашенное лицо Дадли. До этого дня на него никто ни разу не поднял руку. Было ли ему жалко кузена? Нет, не было. Дело даже не в том, что кузен со своей шайкой часто колотил его, не в том, что он вечно наговаривал на него родителям и те не разбираясь, наказывали Гарри, дело было в том, что за всё надо платить.

Дядька Вернон Дурсль может и не был лучшим человеком на свете, но отцом он был хорошим. Китообразному кузену разве что птичьего молока не давали, но тот не ценил ни стараний матери, ни благожелательного отношения отца.

Если бы у Гарри был жив отец, если бы он так к нему относился, как Дурсли относятся к своему отпрыску, разве он посмел бы ему хамить? Правильный ответ — никогда. Отца надо уважать. Сам он дядю Вернона не уважал — за бесхребетность в отношении вконец оборзевшего Дадли, за то, что сам часто становился козлом отпущения по причине его плохого настроения, и за невоздержанность в пище.

Обид на свою семью у Гарри тоже не было. Как он успел понять, тётка с его матерью совсем не общалась, а его Дурслям просто навязали. Кормили, худо-бедно одевали и в интернат не отдали. И на том спасибо.

А вчера он выяснил, что является волшебником. Вот как это называется. Гарри иногда казалось, что он не такой как все, но он считал, что у него просто очень сильные электромагнитные поля вокруг тела и повышенная регенерация. Все эти термины он узнал, читая в библиотеке, поскольку никому до него дела не было, он ходил туда всегда, как только появлялось свободное время. Книги он брал с тех полок, до которых мог дотянуться, а ими как раз были полки с медицинской литературой, учебниками физики, в которых он ничего не понимал, но читать всё равно было интересно. А ещё на нижних полках стояла растрёпанная, засаленная так, что хоть суп вари история древнего мира и средних веков. Книга была толстая, с красивыми иллюстрациями. Годам к десяти Гарри научился великолепно их срисовывать. Это всегда его успокаивало.

— Когда он говорил со змеёй в зоопарке, а затем заставил стекло исчезнуть, то он решил, что умеет слышать на сверхвысоких частотах, возможно, благодаря им он и заставил стекло пропасть. В любом случае, он очень хотел попасть в Хогвартс, нужно же было понять суть явлений, которые постоянно происходили рядом с ним и которые, возможно, создавал он сам.

* * *

Линейка, измерявшая Гарри, со стуком упала на пол и привлекла внимание блондинистого мальчика, который стоял в глубине магазина на скамеечке. Он посмотрел на него, немного поморщился при виде поношенной, явно с чужого плеча одежды, но всё же сказал:

— Привет! Тоже в Хогвартс?

— Да.

Затем мальчик начал рассказывать Гарри кучи ненужных подробностей о том, кто покупает ему учебники, кто будет выбирать волшебную палочку, да какой питомец у него будет. В итоге, манерно растягивая слова, новый знакомый сообщил Гарри, что ему нужна новая гоночная метла, которую он обязательно протащит в школу.

Гарри почувствовал, что его мозги медленно кипят от такого обилия информационного бреда. Голова потихоньку начинала болеть. Этот мальчик Гарри не нравился, хотя это было субъективно. Гарри Поттеру не нравился вообще никто, кроме, пожалуй, кошек полоумной кошатницы мисс Фигг, да и те только потому, что молчали всегда. Гарри снова меланхолично задумался, не послать ли приставучего мальчишку в тех же выражениях, в каких Дадли посылал его? Идею он признал несостоятельной, а что если они попадут в один класс или того хуже в одну спальню? Зачем ему наживать врагов на ровном месте.

— А у тебя есть своя собственная метла?

— Нет.

— А в квиддич ты играешь?

— Нет, — Гарри неимоверным усилием подавлял в себе раздражение.

— А я играю…

«Бла, бла, бла… Когда же ты наконец замолчишь, голова уже пухнет», горько подумал Гарри.

— А ты уже знаешь, на каком ты будешь факультете?

«Да на любом, где тебя не будет, трепло белобрысое», но вслух опять ответил:

— Нет.

— Ну, вообще-то никто заранее не знает, это уже там решат, но я знаю, что я буду в Слизерине, вся моя семья была там…. — Гарри воспользовался шансом и умело заткнул болтуна.

— Так это ваша семейная традиция? Это очень правильно, что ты так чтишь свою семью. — Белобрысый раздулся от удовольствия как обожравшийся опарыш.

— Ну и ну, ты только посмотри на этого! — Блондин показал пальцем на Хагрида, который махал Гарри и показывал на два огромных рожка мороженного, которые он купил для Гарри.

— Это Хагрид. — Спокойно ответил он мальчишке. — Он работает в школе.

— А-а-а! Точно, он там прислуга, — протянул блондин.

— Он лесник. Кстати, зачем в школе Лесник?

— Ой, там рядом со школой находится Запретный Лес и лесник…. — дальше Гарри не слушал.

— Что же такого есть в том лесу, что на должность лесника наняли такого здоровяка?

— А ведь верно…. — мальчик задумался. — Надо всё рассказать отцу.

— Хорошая мысль. Поторопись.

— Всё готово. — Улыбающаяся женщина в розово-лиловой мантии с рюшами протянула блондину свёрток. Тот надменно кивнул и покинул лавку, наконец-то воцарилась тишина и Гарри вздохнул с облегчением.

Теперь Гарри сидел с Хагридом на лавочке и размышлял о том, что только что узнал. Мороженое было вкусным, но Гарри не был ему рад. Он с сожалением смотрел на лесника. Как малый ребёнок, уже почти полдень, столько разных дел, а он мороженное купил. Лучше бы отвёл в кафе, где можно нормально позавтракать.

— Ты чой-то такой грустный, — спросил Хагрид, глядя на Гарри.

— Мистер Хагрид, мои родственники не сильно одобряют, когда я не занят делом или учусь, поэтому не могли бы вы мне разрешить погулять здесь? — Лесничий задумался. Косой Переулок — место безопасное, но вдруг мальчик свернёт в Лютный, но глядя на поникшего Гарри, ответил:

— Хорошо, но в дальний конец улицы не ходи. На всякий случай дам ориентир, если на стенах или перекрёстках ярко-синие фонари или такие же стрелки, то туда сворачивать нельзя. Это такое страшное место, что можно и не вернуться.

— Понятно. Прямо как Хакни.

Гарри кивнул, взял у Хагрида ключ от сейфа и кошелёк и пошёл покупать всё необходимое для школы. В книжном магазине Гарри приобрёл полный комплект учебников за первый курс, поколебался, но всё же взял книгу про квиддич. Надо же узнать, что это такое. А ещё взял историю Магической Британии. Как ни странно весы и телескопы продавали в том же книжном магазине, только в другом отделе, а вот за котлом и ингредиентами для зельеварения пришлось идти в аптеку. «Боже, ну и вонь!» подумал Гарри заходя в помещение. С трудом сдерживая подступающую к горлу тошноту, Гарри прохрипел:

— Мне всё для зелий. Завернуть и вынести. — Помощник аптекаря кивнул, а Гарри выскочил на воздух. Там он ещё долго стоял, пытаясь отдышаться.

Теперь оставалось купить основную вещь — волшебную палочку. Вывеска на магазине гласила: «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года нашей эры», но сам магазин был настолько пыльный, грязный и тесный, что Гарри невольно подумал, а не занимается ли его владелец контрабандой чего-нибудь. Настолько уж обстановка к этому располагала.

«Интересно, а торговля органами распространена в магическом мире?» — Гарри решил не входить внутрь магазина, а постоять у дверей. Пусть хозяин покажется, тогда и видно будет. Может сразу удрать придётся.

— Добрый день, — послышался тихий голос. Гарри вздрогнул и начал всматриваться в сумрак помещения. Наконец он увидел старичка, его серебристые, словно лунного цвета глаза, мерцали во мраке помещения.

— Здравствуйте. — Гарри внимательно следил за старичком, желая поскорее смотаться из этого места.

— О, да. Я так и думал, что скоро увижу вас, Гарри Поттер. У вас глаза как у вашей матери. Кажется, только вчера она была у меня, покупала свою первую волшебную палочку. Десять дюймов с четвертью, элегантная, гибкая, сделанная из ивы. Прекрасная палочка для волшебницы. А вот твой отец предпочёл палочку из красного дерева. Одиннадцать дюймов. Тоже очень гибкая, чуть более мощная, чем у твоей матери, и великолепно подходящая для превращений.

Правда не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника.

Старичок всё ещё что-то говорил, а Гарри вдруг обнаружил, что его измеряет линейка. Тонкая, серебряная и весьма нахальная.

— Какой рукой колдуете? — спросил старик.

— Я правша. Скажите, вы знали моих маму и папу?

— Не лично. Попробуйте вот эту палочку. — Гарри взмахнул предложенной палочкой и вазу, стоявшую в дальнем углу, разнесло вдребезги.

— Не то. Эту.

— Вы не знаете, где они похоронены? — Олливандер на секунду замер. — А тебе не говорили?

— Нет, — взмах палочки и помещение заволокло дымом.

— Годрикова Лощина. В истории Магической Британии есть карта. Над могилой мемориал, мимо не пройдёшь.

— Спасибо. Можно ещё один вопрос? — Взмах другой палочкой и под ногами захлюпало болото.

— Да.

— Как попасть в Хогвартс?

— С платформы девять и три четверти. Вокзал Кингс Кросс.

— А как на платформу попасть?

— Просто пройди в колонну между платформой девять и десять. Лучше разбегись, тебя магия пропустит. Обнаружить платформу может только волшебник. Ну-ка, вот эту попробуй.

Гора опробованных палочек всё росла и росла, но ни одна из них не выбирала Гарри. Лавка уже выглядела так, будто она подверглась бандитскому налёту. Наконец Олливандер вздохнул:

— А вы необычный клиент, мистер Поттер, не так ли? Не волнуйтесь, где-то здесь у меня лежит то, что вам нужно…а кстати…действительно, почему бы и нет? Конечно, сочетание очень необычное — остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая прекрасная палочка.

Гарри взял палочку, взмахнул ей, и с потолка посыпалась штукатурка, стены задрожали, а ладонь зажгло так, будто в руках у него были раскалённые угли. С полок полетели коробки с палочками, одна из них, довольно пыльная и судя по-всему старая, шлёпнулась прямо под ноги Гарри.

— Простите, сэр. — Тихо сказал Гарри глядя на озадаченного Олливандера. — Я помогу убрать.

Гарри присел на корточки, не спуская, однако, пристального взгляда со старичка и поднял упавшую палочку. Палочку из остролиста он отшвырнул в дальний угол, уж больно сильно она обожгла его.

Мальчик не понял, что произошло. У него в руке была чёрная волшебная палочка. Ладонь сначала захолодило, потом по руке побежало живительное тепло, а из палочки посыпался фонтан сине-золотых искр.

— Любопытно… очень любопытно…

— Извините, что именно кажется вам любопытным?

— Видите ли, мистер Поттер, я помню все палочки, которые сделал. В истории Магической Британии много было кровавых драм. Были и славные победы, и страшные поражения. Были востребованы и разные профессии. Эта палочка сделана из горького дерева — плакучей ивы, сердцевина её волос единорога. Такие палочки всегда были у палачей или целителей. Так кто же вы?

— Я Гарри. Гарри Поттер.

Гарри возвращался в Литл Уингинг. Голова гудела от обилия полученной информации, жары и голода. Всё-таки мороженное не замена хорошему обеду. Мальчик позвонил в дверь, ему открыла тётя Петуния, как всегда поджала губы:

— Где ты шлялся неблагодарный?! Мы столько для тебя делаем, а ты не ценишь! Что это ты притащил?! У нас приличный дом, держи всё это в своей комнате! На! Ешь!

На стол грубо поставили тарелку с овсянкой, рядом положили кусок яблока, тост без джема, но с маслом и стакан холодного чая.

Гарри не мешкая, быстро всё съел, поблагодарил тётю, помыл посуду и поспешил скрыться у себя в комнате. До отъезда в школу оставался ровно месяц, нужно было изучить как можно больше информации о новом мире.

Август в Суррее был неприятным месяцем. Листва из изумрудно-зелёной стала пыльной. Чувствовалось приближение осени, воздух, казалось, стал густым и клейким, было почти нечем дышать. Гарри посмотрел в окно, потом на пустую клетку. Этот недалёкий человек, Рубеус Хагрид, подарил ему в честь дня рождения большую полярную сову и две коробки совиного корма. Молодец, нечего сказать, а то, что совы должны есть живой корм? А то, что такие родственники как его, не позволят держать сову в доме? А уж после поросячьего хвоста Дадли… Гарри вспомнил, что Хагрид хвастался, что хотел превратить его кузена в свинью и снова вздрогнул. Какая безответственность! Глупый и трусливый Дадли тогда точно бы с перепугу удрал, а ведь свиньи плавать не умеют, утонул бы ещё спасаясь с маяка, а если нет…. Вдруг кто-нибудь поймал бы и съел его?

— Никогда, больше никогда не стану есть свинину. — задумчиво сказал Гарри, глядя в предрассветное небо. В раскрытое настежь окно комнаты влетела сова, меланхолично посмотрела на хозяина, села на свою клетку и начала методично расклёвывать добытую на ночной охоте мышь.

— Букля, а Букля? — Гарри именно так назвал свою сову, за цвет перьев, который был один в один с цветом судейского парика. — Может быть, поищешь себе другого хозяина?

Сова презрительно посмотрела на Гарри и обиженно ухнула.

— Сама посуди, зачем я тебе? Думаешь, я буду сюда писать? Думаешь, у меня будут друзья? — сова не отвечала. Она считала его своим хозяином и всё. Пусть гонит, но она не улетит. — Ну, как знаешь.

Гарри опустился на кровать и взял в руки учебник зельеварения. Сейчас его интересовало, можно ли совместить зелья с антибиотиками? Возможно ли внутривенное введение зелий, а если да, то с каким эффектом? Почему в учебнике написано, что главное в зельях качественно выбрать ингредиенты и правильно их нарезать, но ни слова не сказано о том, как их выбирать и как нарезать.

Учебник трансфигурации Гарри понравился, было несколько непонятных формул, но в целом все упражнения были рассчитаны на то, чтобы развить фантазию. Главное, что нужно было понять, так это то, что надо чётко представлять себе не только результат, но и все промежуточные стадии процесса.

Польза от совы всё же была, как был вынужден признать Гарри. Тётка Петуния перестала заходить в его комнату, она брезговала, да и совы побаивалась. Гарри как-то невзначай обронил, что совы птицы агрессивные, плохо приручаемые и всегда атакуют то, что их пугает.

Дядя Вернон всё также шипел на него, что он бесполезный дармоед, но подзатыльников больше не отвешивал. Нельзя было с точностью сказать из-за чего. Возможно, боялся, а возможно был рад, что почти на десять месяцев избавится от «любимого» племянника.

Даже Дадли не пытался его избивать при всяком удобном и неудобном случае, он теперь больше трясся, что скажут будущие одноклассники, когда узнают, что у него поросячий хвост. Проблему, как всегда, разрешил дядя Вернон. Он договорился об операции в частной клинике, конфиденциальность была гарантирована.

Так и проходил остаток лета. У Гарри появлялось всё больше и больше вопросов о магическом мире. После посещения Косого Переулка, он понял, что является у магов какой-то знаменитостью. Все так его благодарили, рассказывали о том, какая честь для них лично видеть его. Какой он великий, как они его любят. Гарри снял очки и положил их на пол рядом с кроватью:

— Твари лживые, — сказал он глядя в потолок. — А все же, чего они все от меня хотят? А этот заика вообще мутный какой-то. Интересный подбор преподавателей. Как он преподавать-то собрался? Значит защиту от тёмных искусств придётся изучать самостоятельно. Хотя какая к чёрту защита? Лучшая защита — это доскональное знание. Надо что-то решать, — и Гарри взял учебник по чарам. Он не видел смысла заучивать за лето всё наизусть. Единственное, что он начал учить — это название трав, используемых в зельях и их внешний вид. На форзаце учебника в красной рамке было написано несколько предупреждений. Больше всего запомнился безоар, который можно было найти в желудке у козы. «Боже, вот это гадость. Надо стащить у тётки какие-нибудь лекарства из аптечки, зелья я точно пить не стану».

В последний день августа Гарри добился того, что дядя Вернон решил отвезти его на вокзал, но правда сказал, чтобы до следующего лета, тот даже не появлялся на Тисовой улице. «Можно подумать, что эта улица предел моих мечтаний», но вслух ответил:

— Да, дядя Вернон.

Выбрав наиболее приличные джинсы из своего гардероба, надев футболку и тщетно попытавшись расчесать волосы, Гарри ещё раз всё проверил и стал ждать. На вокзал его дядька доставил ровно к десяти часам. Дядя Вернон перетащил чемодан на тележку и сам отвёз на перрон:

— Ну что ж, мальчик, вот ты и на месте. Вот платформа девять, а вот платформа десять. Твоя платформа, по идее, должна быть где-то посередине, но судя по-всему, её ещё не успели построить.

Гарри посмотрел на довольного дядю Вернона, вспомнил, насколько тот ненавидел всё необычное и сознавая, что скоро его родня будут ему не указ, прямо на глазах у дядьки толкнул тележку в колонну разделяющую платформы девять и десять. Он очень боялся, что всё это злая шутка, что сейчас тележка упадёт и его чемодан и клетка окажутся на земле, но этого не случилось. Тяжёлая тележка подалась вперёд, и Гарри пошёл за ней. Он исчез за барьером на глазах у разозлённого дядьки. Тот от досады стукнул кулаком по колонне. Естественно, кулак он разбил.

Оказавшись на платформе, Гарри утёр пот со лба. Он до последнего мига боялся, что ничего не получится. Мальчику показалось, что он попал на эвакуацию после бомбёжки. По платформе сновали бесхозные кошки, паровоз, Бог знает какого года выпуска, пускал клубы пара. То тут, то там сновали женщины в платьях разных эпох. Можно было встретить и даму, одетую в элегантное платье девятнадцатого века, и женщину в современном деловом костюме и людей, одетых в нижнее бельё.

— Бабушка, я снова потерял жабу, — растеряно говорил круглолицый мальчик, мимо которого проходил Гарри.

— О, Невилл, — тяжело вздохнула пожилая женщина.

Гарри подошёл к вагону и понял, что чемодан слишком тяжёлый, да ещё сова эта чёртова. Он поставил клетку на перрон и начал затаскивать чемодан в вагон. Тот выскальзывал и каждый раз больно приземлялся на ногу.

— Эй, парень, помощь нужна? — Гарри пристально посмотрел на рыжего детинушку. Оценил открытый взгляд, улыбчивое лицо и кивнул, намеренно тряхнув головой так, чтобы чёлка скрыла шрам. Хватило ему и того, что в школе на него все пялились. — Эй, Фред! Иди сюда и помоги мне! — тут Гарри увидел ещё одного такого же парня. Это были близнецы. Вдвоём они затащили чемодан в пустующее купе.

— Ну, бывай, мелкий. Встретимся в школе, — Гарри кивнул.

— А что ты молчишь? Ты немой? — Гарри отрицательно покачал головой. Он сел у окна, ещё раз убедился, что шрама не видно и стал разглядывать перрон, ожидая отправления поезда. Внимание привлекло беспокойное рыжее семейство. Матушка давала различные советы своим сыновьям, гладила по волосам маленькую рыженькую девочку, оттирала нос рослому мальчику, и ухитрялась спросить у старшего парня, всё ли тот взял.

Стало обидно, ему чуть ли пинка в дорогу не дали. Гарри отвернулся от окна и пробурчал:

— Спать буду, — он прикрыл глаза и вскоре действительно задремал. Дважды открывалась дверь, шумный рыжий мальчик увидел, что хозяин купе спит, прикрыл её как можно тише, хотя получилось у него слабо. Второй раз дверь открылась так, будто в купе должна прибыть сама Королева Великобритании.

— Да, — произнёс манерный голос, — здесь его тоже нет.

— Драко, а ты уверен? — спросил другой мальчик, плотно сбитый и курносый.

— Уверен. Идём, — дверь закрылась, Гарри сквозь сон поморщился, но не проснулся. Он не слышал, как проехала тележка со сладостями. Он не слышал, как кто-то из мальчишек подавился вскриком. Это Ли Джордан показал ему гигантского тарантула. Он спал и видел самый прекрасный сон в своей жизни. Он видел, что тоже был нужен, что у него есть родители, что для них он любимый ребёнок. Он видел, как мама укладывает его спать, гладит по голове и говорит:

— Я люблю тебя сынок. Я буду скучать.

Одиннадцатилетний Гарри Поттер отчаянно завидовал большинству детей. Не вещам, игрушкам или сладостям. Он завидовал тому, что у них были любящие родители, а он остался один на белом свете.

Кто-то постучал в дверь купе. Гарри проснулся и сердито крикнул:

— Да! — дверь открылась. На пороге стоял тот круглолицый мальчик.

— Ты не видел мою жабу? Я потерял её. — Гарри обвёл купе глазами и ответил:

— Её здесь нет, а тебе лучше уйти.

— Хорошо, но всё равно, спасибо.

— Перебил весь сон, растяпа! — Поттер плюхнулся на сиденье. Он снова попытался заснуть, но не тут-то было, дверь в купе снова открылась, на этот раз без стука. На пороге стояла взлохмаченная девочка:

— Ты не видел жабу? Невилл её потерял, а я помогаю ему её искать. Так ты её видел? — спросила она прямо-таки начальственным тоном.

Гарри она напомнила тётку, та всегда разговаривала с ним в таком ключе. Он уезжал в школу, рассчитывая хоть как-то изменить свою жизнь, а тут такие события. Зелёные глаза из-под очков зло сверкнули:

— А ну вон пошла!

— Что? Как ты себя ведёшь, я ….

— Во-первых, надо стучать. Во-вторых, Невилл здесь уже был. В-третьих, если ты сейчас же не ушьёшься, я выволоку тебя за космы! Вон из этого купе!

Девочка заплакала, пробормотала что-то про невоспитанность и отсутствие ума и убежала.

— Скажите, какая цаца, — змеёй прошипел Гарри. Мальчик, которого звали Невилл, пристально посмотрел на него и сказал:

— Зачем ты так? На кого-то злишься, а на неё сорвался. Да и извини, что не постучали, это моя вина, не удержал её, — Гарри посмотрел на мальчика, уголок его губ дёрнулся, но он сказал:

— Жабы вообще-то воду любят, посмотри в туалете.

— Спасибо, — Невилл благоразумно покинул купе.

Гермиона Грейнджер, а именно так звали девочку, которую Гарри так грубо выставил из своего купе, сидела и плакала. Таких злых детей она не знала даже в своей школе, где её не любили. Она всегда считала, что это от того, что она умнее. Предположить, что это потому что она была надменной, самоуверенной и доносила учителям о всём, что ей казалось неправильным, она не могла.

Гарри Поттер сидел на диване и смотрел в окно. Девочка разозлила его всерьёз. Мало того, что вломилась без стука, но ещё и отчитывать его попыталась. Он выходил из себя и по меньшему ряду причин. У спасителя волшебного мира никогда не было друзей. В первом классе об этом позаботился Дадли. Он избивал всех, кто пытался общаться с Гарри. На улице дурную славу ему создала тётка. До семи лет Гарри был скромным, добрым мальчиком, но всем было плевать. Кузен его бил, родные и одноклассники унижали. Единственными друзьями его стали книги, из них он черпал разные цитаты, остроты и как итог за год сделался жёлчным, язвительным и по-детски жестоким. Теперь попытки оскорбить его кончались слезами обидчика. Как-то его одноклассница смеясь над ним на школьном дворе заявила:

— Вы только посмотрите, как одет этот сын пьяницы. Как его вообще пустили в школу. Его место в тюрьме, — класс дружно рассмеялся, громче всех хохотал Дадли. Гарри гордо расправил плечи и ядовито сказал:

— Да. Я сын пьяницы, но по крайней мере я знаю кто мои родители и рождён я в законном браке. А от кого тебя твоя потаскуха мамаша родила, я не знаю, — девочка захлопала глазами. Это была правда, в её документах в графе отец стоял прочерк, — Так что как максимум, я сопьюсь, а ты точно будешь дешёвой шлюхой, как твоя мать.

Девочка убежала жаловаться, Вернон Дурсль выпорол Гарри. Тот не плакал и прощения просить отказался. Как итог, он испортил репутацию девчонке и её матери, им спешно пришлось покинуть не то что город, а графство.

Гарри Поттер жалел и понимал людей настолько, насколько жалели и понимали его. Короче говоря, он никого не щадил. Его оружием были слова и он умело ими пользовался.

По громкой связи объявили, что поезд прибудет на станцию через десять минут. Гарри переоделся в форму. Вещи, как и было указано, он оставил в вагоне, забрал только палочку да ключ от сейфа, и ещё кошелёк.

Дорога к Хогвартсу впечатлила его, как и многие первокурсники, он запомнит её на всю жизнь. Он плыл в одной лодке с занудной девочкой, которая кидала на него осуждающие взгляды. По её глазам было видно, что она плакала. Рядом с ним сидел Невилл, которому жабу вернул Хагрид и рыжий паренёк, который постоянно жаловался на то, что если его распределят на Слизерин, то он сразу уедет домой.

Потом они все долго поднимались по тропинке и наконец дошли до парадных ворот большого замка. Хагрид, пересчитав детей и убедившись, что жаба Невилла всё ещё при нём, постучал кулаком в ворота.

Дверь распахнулась. На пороге замка стояла высокая, черноволосая женщина, со строгим лицом. Умные, проницательные глаза были скрыты очками в прямоугольной оправе. Она осмотрела толпу первокурсников строгим взглядом.

Жизнь никогда не баловала Гарри Поттера, а совместное проживание с "любящими" родственниками под одной крышей сделало его осторожным. А ещё от тётки он научился быстро составлять психологические портреты людей. Нет, Петуния Дурсль не учила его этому специально, просто у всех Дурслей была привычка говорить в его присутствии так, будто его здесь нет. Те характеристики, которые язвительная Петуния навешивала на соседок, учителей, звёзд эстрады и политиков оказывались невероятно точными. Любимый или нет, Гарри Поттер всё же был ей кровным родственником, поэтому часть этого таланта унаследовал, а потом, глядя на тётку, ещё и развил.

Глядя на женщину, он решил, что от неё следует держаться как можно дальше. Судя по тому, как она посмотрела на промокших и перепачкавшихся детей. Как недовольно глянула на рыжего мальчика с полоской грязи на носу, поджала губы, увидев, что застёжка на мантии этого Невилла съехала на плечо, она искренне была уверена, что ребёнок рождается со знанием уставов, правил и предписаний.

— Профессор МакГонагалл, вот первокурсники.

— Спасибо, Хагрид. Я их забираю.

Она повернулась и повела детей куда-то, сначала они прошли мимо огромных дверей. Судя по гулу голосов, там было полно народа, но будущих первокурсников провели в какую-то каморку.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — наконец поприветствовала их профессор МакГонагалл, — скоро начнётся банкет по случаю….

Гарри даже не стал вслушиваться в эту галиматью. Он оценивал других детей и самого профессора. Та сейчас одухотворённо вещала о том, как важен факультет в жизни студента, что выиграть какой-то там кубок очень почётно. Сам мальчик думал о другом. Детям не предложили снять промокшие, ставшие неподъёмными дорожные плащи, никто не удосужился спросить, не промокла ли их обувь. А уж до той крамольной мысли, чтобы предложить им чего-нибудь горячего, она не додумалась. Между тем он ясно видел, что один мальчик очень сильно замёрз, а у другой девочки с косичками мышиного цвета уже вовсю течёт из носа.

«Только бы не попасть к этой дамочке в класс», кисло подумал Гарри.

— Церемония отбора начнётся через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями, — «утешила» и без того усталых и немного напуганных детей профессор.

Гарри пригладил непослушные вихры, засунул очки в карман и на этом закончил наводить марафет. Он решил послушать, о чём будут говорить другие ученики.

— Наверное, надо будет пройти через какие-нибудь испытания, — прошептал рыженький паренёк. Все дети испуганно замолчали, кроме той нахалки, которая вломилась в его купе в поезде. Громким, театральным шёпотом она начала рассказывать о том, что она за лето прочитала и выучила наизусть все книги. Потом девочка начала перечислять все заклинания, которые по её мнению могут понадобиться. Она посмотрела на Гарри, ожидая, что тот испугается своего невежества и начнёт спрашивать у неё совета.

Гарри в итоге не выдержал:

— Беда, беда, беда, — скорбным голосом запричитал Гарри. Все обернулись и посмотрели на него. Кто заинтересовано, кто с испугом. — Нет у нас, скорбных умом, шансов. Среди нас появилась личность, которая, страшно сказать, умеет читать.

Девочка часто заморгала, на её глаза навернулись слёзы. Блондин, которого Гарри встретил в магазине одежды, засмеялся, два его друга, больше похожие на шкафчики, противно заржали. Рыжий мальчик не выдержал и усмехнулся. Только тот, который представился Невиллом, покачал головой, явно не одобряя злых слов.

Появление призраков немного разрядило обстановку. Все смотрели либо с ужасом, либо с любопытством. Гарри приободрился. В голове сразу возникли вопросы. Насколько призраки материальны? Это полноценные личности или отголоски эмоций тех, кто жил? А могут ли они сдвигать предметы или нет? А способны ли они навредить человеку?

Дверь в комнату открылась, и профессор МакГонагалл повела будущих учеников в Большой зал, предварительно выпроводив призраков в достаточно невежливой форме. Гарри сразу же сделал вывод, что призраки в замке идут сразу после мебели.

Посередине зала стояла старая табуретка, а на ней лежала не то что старая, а древняя, остроконечная шляпа. «Неужели кролика надо будет извлечь?» Гарри истерично хихикнул, но шляпа вдруг шевельнулась и запела. Он внимательно слушал текст, складный, интересный и самобытный. «Вот это да! Она что мыслящая? Или так запрограммирована? Или кто-то передаёт ей мысли?»

Когда шляпа допела, рыженький мальчик сзади фыркнул. Он что-то проворчал насчёт старших братьев, которые ему наврали. Гарри не слушал, он обдумывал слова шляпы. Сейчас он опасался, что не подойдёт ни для одного из факультетов и его отправят домой.

— Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — сказала МакГонагалл, — Аббот, Ханна!

Куда и кто распределялся, Гарри было всё равно. Он слышал сзади шепотки, что в Слизерине учатся только тёмные и злые колдуны. Кто-то в ответ надменно фыркал, а Гарри смотрел на манеры тех, кто шёл к столу под зелёными знамёнами, ухватил суть. На Слизерине учатся родовитые аристократы, без протекции, происхождения и связей там делать нечего. Отстранённо он отметил, что Мисс Я Всех Умней отправилась на Гриффиндор, туда же пошёл и Невилл. Куда распределились другие, он не обратил внимания. Запомнил только, что тот блондин, как-то там Малфой отправился на Слизерин. Наконец профессор громко произнесла:

— Гарри Поттер! — он выдохнул как перед прыжком в воду. «А вдруг не возьмут? Ладно, проблемы будем решать по мере их поступления».

— Она сказала Поттер? — неслось ему вслед.

— Тот самый Поттер?

Он на ватных ногах подошёл к табурету, сел и шляпа упала на его глаза.

— Так, так, так. Что я вижу?..

«Как это? Она разумна!» думал Гарри «Эта вещь разумна? Или это человека превратили? Или это….»

— Всё с тобой, мальчик, ясно, — тихо сказала шляпа и в следующую секунду заорала. — КОГТЕВРАН!!!

Он снял шляпу, положил её на стул и на нетвёрдых ногах двинулся к бронзово-синему столу.

На мгновение в зале повисла тишина, казалось, что можно услышать как бьётся каждое сердце, но потом зал взорвался аплодисментами. Церемония отбора продолжилась. Гарри занял место за своим столом.

— Я Пенелопа Кристалл, староста девочек. А вот это, — девушка показала на рослого юношу, — Майкл Треверс, староста мальчиков.

— Очень приятно, — искренне ответил Гарри.

Пока распределялись остальные ученики, Гарри разглядывал остальные факультеты. В глаза бросилось сразу, то, что на Когтевране было очень мало народа. За факультетским столом сидело всего двадцать восемь человек на все семь курсов. В этот год сюда, помимо него распределились ещё только трое. Терри Бут, Мэнди Броклхерст и Падма Патил.

Распределение было окончено, табуретку и Шляпу унесли. Встал седобородый директор, поприветствовал всех учеников. Немного постращал старшекурсников, а затем произнёс какую-то белиберду. В пустовавших тарелках тут же появилась еда.

— Скажите, пожалуйста, это что были секретные слова? — спросил Гарри у Тревеса. Тот посмотрел на Пенелопу и уважительно кивнул.

— Наш человек, — заметила девушка, — да это сигнал, что можно подавать еду.

Гарри окинул стол голодными глазами. Как же хотелось всего и много, но рисковать своим желудком он не стал. Положил себе немного ростбифа, овощей, подливы. Взял несколько мятных леденцов. Если их подали, значит, в каком-то блюде есть много чеснока, потом можно освежить дыхание.

Он ел неторопливо, стараясь нормально насытиться, чтобы не маяться потом всю ночь больным животом. Он съел примерно половину тарелки, когда понял, что голод уже отступил и теперь можно посмотреть на сокурсников.

— Меня зовут Терри, — мальчик был таким же брюнетом, как Гарри.

— Гарри, приятно познакомиться, — Гарри врал ему не то что было приятно, ему вообще было фиолетово, но ссориться с сокурсником он не стал. Разговор не клеился. Терри не знал, что спросить, а Гарри не стремился беседовать. В итоге мальчик проявил деликатность и отстал от Гарри, чем тут же заработал очко в свою пользу. Мальчик Который Выжил не любил, когда к нему лезли. Если надо будет, он сам спросит.

Уже подали десерт, как внезапная вспышка боли обожгла его лоб. Он повернулся к преподавательскому столу и увидел как человек в глухой, чёрной мантии смотрит на него. Глаза мужчины были обсидианового цвета, в свете свечей казалось, что зрачка у этих глаз нет. Кто знает, может так оно и было, но не это напрягло Гарри. Мужчина смотрел на него такими глазами, какими смотрят на призраков прошлого. Гарри понял, что это за взгляд и мысленно содрогнулся. Наверное, он сам так смотрел на своего кузена Дадли. Наделённый сверхтонким чутьём, которое он развил благодаря Дурслям, он сразу понял, что мужчина его ненавидел. Интересно, за что?

— Кто это? — спросил мальчик у старосты.

— Профессор Северус Снейп. Преподаёт зелья. Специалист хороший, преподаватель — плохой. Предвзят ко всем, кроме своего факультета. Хамит, язвит, переходит на личности. Часто повышает голос. Никогда не пытается ударить или запустить в тебя каким-либо предметом. Объяснять свой предмет не будет. Начнёшь готовить зелья, встанет рядом и будет давить на нервы, пока ты не ошибёшься. На первом уроке будет спрашивать, пока не завалит, баллов от него не жди.

— Спасибо, что предупредил.

— Обращайся, — Староста улыбнулся.

Глаза уже слипались, хотелось спать, наконец, объявили об окончании пира. Гимн школы, по мнению Гарри, петь было необязательно. Не только он так считал. Уже совсем уставшие они пошли в свои факультетские гостиные. Староста привёл первокурсников к арке, украшенной изображением ядовитого плюща. За аркой начиналась голая стена, рядом стояла статуя.

— Я есмь альфа и омега, начало и конец. Жаждущему дам даром от источника воды живой.

— Абсолютно верно, — ответила статуя и стена начала таять. Показалась дверь, и все вошли в факультетскую гостиную.

— Это пароль в нашу гостиную, — сказал староста, обращаясь к первокурсникам.

В спальне мальчиков, рассчитанной минимум на семь человек, стояло две кровати. Это были большие кровати из тёмного дерева, под ярко-синими балдахинами, застеленные сине-серебряными одеялами. Вещи уже были доставлены, постели разобраны. Оба мальчика переоделись и забрались под одеяло. Последнее, что слышал Гарри, погружаясь в сон, было пожелание спокойной ночи. Ещё один плюс Терри. Он оказался не болтлив.

Во сне Гарри видел родителей, он не помнил их лиц. Не помнил их голоса, но верил, что родители его любили. По щекам мальчика ползли дорожки слёз, но никто их не видел.

В первую же неделю пребывания в Хогвартсе, Гарри понял, что лично в его жизни ничего не изменилось. На него так же пялились, как и на старом месте учёбы. Только там причина была в поношенной одежде, а здесь в шраме.

— Вон он, смотри!

— Где?

— Да вон же, идёт!

Гарри решительно направился в сторону двух болтливых учеников. Судя по цвету шарфов, это были первокурсники Гриффиндора и Пуффендуя.

— Что обсуждаем? — зло спросил Гарри. Терри стоял рядом. Не то чтобы Гарри был ему симпатичен. Разве может нравиться человек, который чуть что готов взорваться. При этом умён, язвителен и явно недобр? Но интересен он был. Иногда Гарри выдавал такие «перлы» или философские рассуждения, что терялись даже старшекурсники. Да и соседей по спальне до конца школы не предвиделось, вот Терри и ходил за Гарри повсюду.

Мальчики стушевались. Пуффендуец покраснел, а гриффиндорец был более боек, он посмотрел на Гарри, давая понять, что не боится:

— А почему ты не на Гриффиндоре? А?! Мои родители говорили мне, что ты обязательно будешь там.

— А твои родители не говорили тебе, что ты должен находится в интернате для умственно отсталых?! Почему ты не там?

Терри побледнел. Вот так вот просто взять и оскорбить сокурсника, да ещё так. «И почему он не на Слизерине?» подумал Терри. Гриффиндорец покраснел и зло сказал:

— А на кулаках тебе слабо? Без палочек? — на самом деле мальчик был уже второкурсником, учился хорошо и происходил из чистокровной и богатой семьи. Все мужчины этого семейства занимали высокие посты в Аврорате, Министерстве по связям с Магическим Миром и мальчик знал, что Гарри магловоспитанный и не стал кидать в него заклятиям, хотя и стоило.

— Давай! — Гарри зло сверкнул глазами и потащил с носа очки, которые теперь уже не были замотаны скотчем. Их починила Пенелопа Кристалл. — Тебя как звать?

— Ирвин, — процедил гриффиндорец уже примериваясь куда ударить.

— С дороги! — раздался ледяной голос профессора Снейпа, — Все с дороги!

Профессор, совершенно не обращая внимания на затевающуюся драку, черным вихрем прошёл мимо. В одной руке он чуть ли не за шкирку волок шестикурсника гриффиндорца. Рядом шёл притихший слизеринец. Он зажимал сломанный нос, из которого до сих пор хлестала кровь. Вид имел жалкий и затравленный. Бровь его была рассечена, мышиного цвета волосы прилипли ко лбу.

В коридоре начали собираться зрители. Рыжий первокурсник-гриффиндорец бежал за профессором и всё пытался что-то объяснять. Снейп не останавливался:

— Минус десять очков с Гриффиндора, за пререкание с преподавателем.

— Но профессор, Селвин оскорбил семью МакКинона.

— Рукоприкладство в школе запрещено. Ещё минус десять очков с Гриффиндора, и минус десять с Когтеврана.

Вся троица скрылась за поворотом.

— Заметил таки, мышь летучая! — выругался Ирвин. — И как….

— Вы что хотели здесь драться? — раздался возмущённый голос. Мальчики повернулись и увидели Гермиону. — А как же правила?! И вообще, я считаю…

— А ведь не МакКинон виноват в той драке, — не обращая внимания на Гермиону, сказал Гарри. Ирвин подумал и кивнул. — Надеюсь, нос у Селвина долго не срастётся.

— Как вы можете….

Но истеричные возгласы Гермионы слушать не стали. Все пошли выяснять, что случилось, и куда Снейп потащил участников драки.

— Гарри, а можно задать тебе вопрос? — Терри посмотрел на сокурсника.

— Я не люблю вопросов, но сегодня, так и быть отвечу, — Ирвин и Уизли отправились в гостиную своего факультета за новостями. Поттер и Бут ушли в библиотеку «готовиться к Истории Магии».

— Почему ты решил, что МакКинон не виноват?

— Селвин отвратительный актёр. Когда Снейп тащил гриффиндорца, он сначала вышагивал за ними как победитель, только когда появились свидетели, он начал демонстративно вытирать нос, хвататься за рёбра и держаться за стену. Переигрывает…

Последствия драки оказались самыми фантастическими. Двое участников инцидента попытались выяснить отношения в кабинете Дамблдора, как итог отчислили обоих. Не стоило директора злить. Снейп же впервые был доволен Дамблдором как директором, тот взял да и переставил расписание. Теперь Слизерин имел сдвоенные пары с Когтевраном, а Гриффиндор с Пуффендуем. Довольны были все, включая слизеринцев, что вообще бывало редко.

В общем Хогвартс ничем не отличался от обычной школы. Здесь также враждовали класс на класс, также выбирали с кем за кого и против кого дружить, так же находились свои неформальные лидеры, имелись заучки и радетели порядка, которые отравляли жизнь всем вокруг. К последним Гарри тут же причислил Грейнджер.

Когда они пересекались в коридорах, а такое случалось довольно часто, он часто слышал, как она либо вещала о том, что что-то там читала в учебниках, либо привязывалась к тем, кто нарушал правила. Её противный менторский тон был очень хорошо слышен издалека. Если бы она не подходила и не начинала «наводить порядок», то вряд ли кто из учителей бы обратил внимания на нарушения, а так они подходили и снимали баллы.

Тут разворачивался второй акт трагедии, Гермиона вставала в позу и начинала стыдить шалопая тем, что эти баллы с таким трудом заработаны, а их не берегут. За первую неделю учёбы она так достала весь факультет, что её не избивали только потому, что она девочка.

Ответ на свой вопрос о призраках Гарри получил на второй день пребывания в Хогвартсе, когда Пивз став невидимым, ухватил его за нос и заорал:

— Попался!

Особую заинтересованность Гарри Поттера вызывал старый школьный завхоз Аргус Филч. Это был тощий, плешивый старик. Казалось, что он покрыт пылью и если присмотреться, то можно увидеть и следы паутины на нём. Была у Филча тощая, пыльно-серая кошка, миссис Норрис. Кошка была замечательная, по мнению Гарри. Она всегда появлялась там, где начинали нарушать правила, а уже через несколько минут приходил запыхавшийся завхоз. У них определённо была связь, и Гарри очень хотел узнать, каким образом она устанавливается, а для этого нужно было подкатить к Филчу.

Пока это не представлялось возможным. Завхоз поймал его, Терри и того рыжего Уизли с Гриффиндора, когда они пытались открыть какую-то запертую дверь. К несчастью за эту дверь вообще было нельзя ходить. Директор ещё на праздничном пиру об этом говорил. Самое обидное было в том, что они и не собирались туда идти, просто заблудились.

Филч начал угрожать, что запрёт их в подземелье, но проходивший мимо профессор Защиты от тёмных искусств выручил их.

Занятия Гарри интересовали, но, как и любой одиннадцатилетний ребенок, он находил в них не только плюсы, но и минусы. Астрономия его раздражала. Это же надо додуматься, каждую среду, ровно в полночь тащить два класса на Астрономическую башню и там смотреть в телескоп, запоминать названия звёзд и планет и запоминать их движение. Бесспорно, это очень интересно, но один раз. Не говоря уж о том, что в учебнике астрономии была куча ошибок. Обрадовало только одно, когда после первого урока астрономии они вернулись в гостиную Когтеврана, их там ждал профессор Флитвик. Преподаватель чар и их декан. На столе лежала стопка учебников и такая же стопка астрономических атласов и даже фотографий, сделанных со спутников.

— Первокурсники, — обратился он к детям, — сейчас вы возьмётё учебники и карты. В конце года вернёте.

Гарри был рад, что они будут изучать астрономию не по архаичным и недостоверным учебникам.

— Ой, но они же маггловские, — воскликнула Мэнди Броклхерст. Она была из чистокровной семьи и к не волшебникам относилась как к диковинным зверям. Убивать не стоит, но и подходить не нужно.

— Да, — спокойно ответил декан, — это лучшие учебники, которые были разработаны для обучения детей и подростков.

— А мама говорит, что магглы дикие, необразованные и колдунов жгут на кострах.

— Да, всё так и было, лет четыреста назад. А сейчас они превосходят нас во многом.

— Неправда! — возмутилась Мэнди. — Они… Они… Глупые, самоуверенные и боятся нас.

Профессор только грустно улыбнулся, глядя на маленькую девочку, а Гарри, пришедший в ярость от тупости Мэнди, тут же сказал:

— Конечно, боятся! Я вот тебя как увидел, тоже испугался. Мне две ночи твоя физиономия снилась в кошмарах!

Мэнди зарыдала, и схватив учебники, бросилась в спальню девочек.

— Гарри, ты понимаешь, что так нельзя? — профессор был серьёзен. Филиус Флитвик держал свой факультет в строгости. В отличие от МакГонагалл или Снейпа, его ученики не боялись. Они его уважали и это дорогого стоило. Здесь зачастую учились более родовитые волшебники, чем на Слизерине.

— Да, профессор, но она такая дура.

— Гарри, об умственных способностях будем судить, когда окончите Хогвартс. Не переходи на личности, это некрасиво. Ты же прошёлся не по её словам, а по внешности, а это неприемлемо. Ты оскорбил её.

— Профессор, она оскорбила меня первой.

— Как это?

— Моя мама была маглорождённой, я сам о магическом мире узнал только месяц назад, а эта девочка нас с животными сравнила. Я признаю, что не сдержался, но кто бы смог?

— Гарри, — строго сказал декан, — я с ней поговорю, но ты не должен переходить на личности. Понятно?

— Да, сэр.

Гарри и Терри направились в спальню мальчиков. Бут смотрел на Поттера с неодобрением, но и с сочувствием.

— Гарри, она-то ладно, но ты зачем связался?

— Потому что она дура. Как её на Когтевран-то взяли?

Терри не ответил, он достал расписание. Должна была начаться трансфигурация.

— Гляди, нам её с Гриффиндором поставили.

— А почему не со змеями?

— Не знаю, но вообще-то львята вспыльчивые, а барсучата талантливы в трансфигурации. Может быть, боятся, как бы что не случилось. Змеи хоть честолюбивы, но знаешь фамильные таланты…

— Понятно. Зависть — основное качество львятника.

— Ну, зачем так грубо.

— Зато правдиво. Ладно, посмотрим, что будет.

— Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — произнесла профессор МакГонагалл, — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернётся. Я вас предупредила.

А теперь записывайте и заучите наизусть: Трансфигурация есть процесс изменения формы без изменения сути, иными словами форма не определяет содержание. Это первое и основное правило трансфигурации.

С этими словами она превратила письменный стол в свинью. Та бодро хрюкая, пробежала по классу, вернулась на место и МакГонагалл снова превратила свинью в стол.

— Кто-нибудь понял смысл данной фразы?

Гарри поднял руку. Манера преподавания ему понравилась. Не очень-то хотелось случайно стать подставкой для зонтов или кухонным чайником. Сейчас он был уверен, что не найдётся дурака, который попробует сорвать урок декана Гриффиндора. Более того, он был уверен, что на её уроках нештатных ситуаций не бывает.

Гарри поднял руку, он не рвался с места, он не трясся, он просто смотрел на профессора и ждал, когда ему позволят говорить. Гермиона тоже подняла руку, тянула её как можно выше и как собачонка смотрела на преподавателя.

Профессор немного поколебалась, с одной стороны Гермиона — ученица её факультета, а с другой Гарри Поттер — сын одного из лучших учеников по классу трансфигурации.

— Да, мистер Поттер?

— Трансфигурация меняет только форму. Вы сейчас обратили стол в свинью и обратно, но если бы мы захотели съесть эту свинью, чтобы насытить голод, то у нас ничего бы не получилось. Эта свинья внутри деревянная, изменена только форма, но не суть.

— Совершенно верно, мистер Поттер. Десять очков Когтеврану. Сейчас вы получите спички, к концу занятия вы должны попытаться превратить их в иголки.

Дело оказалось трудным. Ни у кого с первого раза не получилось. Мальчик по имени Шимус вообще сжёг свою спичку, Уизли тыкал в свой учебный материал и почти рычал заклинание, но ничего не получалось.

Терри пытался спокойно, но чётко произнести слова, проблема была в том, что он никак не мог сконцентрироваться. Спичка приобрела металлический блеск, но формы не изменила.

Гарри смотрел на свою спичку, держал палочку и тихо шептал слова заклинания. Он сосредоточенно прикрыл глаза, стараясь представить себе, как спичка сначала меняет цвет, затем удлиняется и заостряется.

— Подведём итог, — Тихо сказала профессор МакГонагалл. — Мисс Грейнджер, десять очков. — Учительница показала слегка заострившуюся и поблёскивающую спичку. — Мистер Поттер — пятнадцать очков. — В руках у преподавателя была крепкая, грубая, сапожная игла. Мистер Бут — пять очков. — Она продемонстрировала поменявшую цвет спичку. — Домашнее задание: реферат об основных правилах трансфигурации и исключениях из них.

Урок Защиты от Тёмных Искусств был похож на цирковое шоу. Шоу это происходило вместе с курсом Гриффиндора. Грейнджер пыталась цитировать учебник наизусть, Квиррелл заикался и пытался рассказать, как при помощи игуаны избавиться от кого-то там. Гарри даже не слушал, он решил приобрести себе пистолет, надёжнее будет. Он был занят тем, что вооружившись учебником трансфигурации, набрасывал план реферата, над которым решил заняться на истории магии. Всё равно, привидение, читавшее её, давно впало в маразм. Там все либо спали, либо занимались своими делами.

* * *

Профессор зельеварения влетел в класс аки огромная летучая мышь. Он взял журнал и стал изучать фамилии учеников. Он остановился, дойдя до фамилии Поттер.

— О, да, — негромко произнёс он. — Гарри Поттер. Наша новая знаменитость.- Кто-то из слизеринцев засмеялся.

«Даже вот как!» зло подумал Гарри, «Не знал я, что такой знаменитый. Новый способ прославиться. Любой ребёнок пожелает, чтобы его родителей убил маньяк» Пока Снейп рассказывал ученикам, какие они бараны, как они ничего не умеют, Гарри всё больше злился. Ему не было дело до красоты кипящего котла, до околдовывания чьего-то разума. Он совершенно искренне полагал, что у большинства людей и околдовывать нечего. Он не слушал Снейпа.

— Поттер, — вдруг резко спросил Снейп, — Что получится, если я смешаю измельчённый корень асфоделя с настойкой полыни?

— Напиток живой смерти — редкое и сильное усыпляющее зелье, сэр. — Гарри отвечал не поднимая глаз на зельевара. Лицо Снейпа начало вытягиваться.

— Так, а где вы будете искать безоаровый камень?

— В желудке у козы, — ответ прозвучал ещё тише.

— А какая разница между волчьей отравой и клобуком монаха?

— Это просторечные названия аконита, сэр, — Гарри поднял голову и посмотрел в глаза профессора Снейпа.

Как зельевар не отпрянул, он сам не понял. Он привык видеть в учениках уважение, подобострастие, страх, злобу и обиду, но вот такой ненависти он не видел. Тем страшнее было, потому что на него смотрел ребёнок. Эта была не детская ненависть, не хамская Поттера-старшего. Это была та ненависть, которая перерезает чужое горло и заставляет смотреть, как кровь врага заливает кончики твоих сапог.

— Так, варим зелье от фурункулов, рецепт на доске. Живо приступайте.

За первую неделю, проведённую в школе, Гарри понял, что его отношение к людям ни на грамм не изменилось. Он ненавидел, как он сам считал, всех и вся. Девочек за тупость, мальчиков за излишне производимый шум, слишком счастливый вид и наличие родителей. Он уже знал, что в школе, кроме него сирот не было. Всех кто-то ждал, кто-то писал, присылал подарки, сладости и письма.

Письма приходили как с совами, так и с почтой. У школы был собственный абонентский ящик на магловской почте, зарегистрированный на какой-то пансион юных химиков.

Страшно было сознавать, но у Гарри Поттера было ледяное сердце. В одиннадцать лет он стал бездушным циником. Не хотел ни славы, ни признания, ни «великих дел» которыми грезил спятивший изготовитель волшебных палочек. Он хотел только комфорта и покоя. Чтобы не чувствовать себя ущербным он выписал себе магическую газету «Ежедневный Пророк», толк от неё был, ещё какой. Все новости в ней отдавали абсурдом, так что хотелось дико хохотать. Фотографии двигались, шрифт менялся самопроизвольно, так что после пяти минут чтения болела голова. Гарри очень хотел узнать, какому идиоту пришла идея так сделать газету. Новости тоже радовали, они варьировались от тем «Как украсть миллион» и до грабаул караулят.

Вот и сегодня на первой полосе газеты красовалась статья о попытке ограбления банка Гринготтс, всё было расписано. Хорошо так, подробненько, даже ход расследования.

— Нет, а что? Правильно! Вдруг вор ещё не успел спрятаться, надо же его поторопить! — Гарри положил газету на стол. Терри ничего не сказал, а лишь привычно покачал головой.

— Ребята, у меня для вас новости! — Пенелопа Кристалл посмотрела на первокурсников. — Расписание поменяли. Урок полётов будет проходить со всеми факультетами сразу.

— Но почему?

— Стадион забронирован квидиччными командами для тренировок, а курс полётов ознакомительный. Так-то.

— Тогда понятно.

Послышался шум крыльев, совы несли почту. Гарри хмуро уставился в свою тарелку, в глазах ребёнка стояли слёзы. Никто ему не напишет, никому он не нужен, значит, так тому и быть. Он быстро доел, залпом выпил стакан оранжевой бурды, так он именовал тыквенный сок и отправился на занятия. Терри догнал его по дороге, глядя на однокурсника, он ничего не сказал, понял, что не стоит ворошить старые, но, тем не менее, такие больные раны.

Проходя мимо Гриффиндорского стола, Гарри краем глаза увидел, как незадачливый жабовладелец рассеянно вертел в руках прозрачный шарик, в котором начала проявляться густая красная дымка. Вещь заинтересовала Гарри:

— Простите мою навязчивость, но что это?

— Напоминалка, — грустно протянул мальчик, — она становится красной, если её владелец что-то забыл. Но я не помню, что я забыл.

— Выбрось её. Это самая бесполезная вещь в жизни, — Невилл посмотрел на Гарри и вздохнул. — Я не шучу. Вот скажи, ты можешь с утра составить список важных дел на день?

— Да.

— А потом по этому списку написать все вещи, необходимые для их выполнения?

— Да.

— Ну и всё, тогда забывать ничего не будешь, — и Гарри пошёл дальше не оборачиваясь на поражённого такой простой логикой Рона Уизли, на как всегда напыщенную от сознания собственного «ума» Грейнджер и на растерянного Невилла.

Гарри рассматривал инвентарь для полётов. Эти мётлы знавали и лучшие дни, но сейчас они выглядели как уборочный инвентарь нерадивого дворника. Прутья торчали как попало, древки были в царапинах, пятнах и потёртостях. «Н-да. Это определённо не мой вид спорта. А интересно, может Вернон, как под ним земля не провалится, прав. У них в коврах самолётах моль ещё не завелась?»

— Вытяните правую руку над метлой! — скомандовала мадам Трюк — преподаватель полётов, — И скажите ВВЕРХ!

— ВВЕРХ! — хором крикнули все.

Тут началось светопреставление. У кого-то мётлы послушались сразу, Гарри был в их числе. У кого-то они не сдвинулись с места, это был Невилл, у кого-то просто катались по земле. Гермиона не смогла призвать метлу, чем доставила многим удовольствие.

Преподаватель показала, как садиться на метлу, чтобы не соскользнуть, а потом пошла по рядам, проверять, кто как сел. Она громко отчитала Драко Малфоя, сказав ему, что он не так держит метлу.

— Но я летаю не первый год! — женщина посмотрела на него и заявила, что он просто не так летал все эти годы. Мальчик густо покраснел, а Гарри всмотрелся в Драко и вдруг понял, что он делает всё правильно, просто он левша, поэтому древко удерживает левой рукой, а не правой как все.

Гриффиндорцы просто смеялись и тыкали в Драко пальцем. Серые глаза слизеринца зло засверкали, было ясно, что он захочет отомстить. Возможность представилась совсем скоро. Бедный, вечно рассеянный Невилл, так боялся, что окажется единственным, кто не смог взлететь, что оттолкнулся раньше времени от земли. Метла потеряла управление и мальчик упал. Мадам Трюк повела его в больничное крыло, приказав всем оставаться на земле.

— Вот растяпа! — засмеялся Малфой и вдруг увидел в траве напоминалку Невилла. — Держится как мешок, а туда же. Летать полез.

— Заткнись! — заступилась за сокурсника Парвати Патил.

— О-о, ты заступаешься за него? Однако у тебя странный вкус. Не думала, что кому-то нравятся толстые, плаксивые мальчишки.

— Надо её спрятать! — Драко подкинул напоминалку на ладони.

— Отдай её мне, пожалуйста, — наконец сказал Гарри. Как он сдерживал свою ярость, он и сам не знал.

— Нет! Надо спрятать, чтобы этот растяпа поискал.

— Вы серьёзно полагаете, что это смешно? — Гарри изумлённо поднял брови.

— А что, разве нет?

— Сам посуди. У него сломано запястье — это раз. Сейчас ему очень больно — это два. Он проведёт остаток дня в лазарете — это три. Завтра он о ней уже и не вспомнит — это четыре. А теперь вопрос! Смысл её прятать?

Драко начал колебаться. Он уже был готов отдать Гарри напоминалку, но порывистый Рон Уизли всё испортил.

— А ну, дай сюда! — он рванулся к Драко. Тот ухмыльнулся, оттолкнулся от земли и завис в воздухе на высоте метров шесть.

— А ты отними!

Рон оттолкнулся от земли и взмыл в воздух. Гермиона начала что-то говорить про то, что из-за этого снимут баллы, что могут исключить, но её не слушали. Гарри холодно наблюдал за этими действиями с земли.

— А Малфой увереннее на метле сидит, нежели Уизли. Зря рыжий связался. Того гляди сорвётся, а до земли прилично. Маги ведь не могут убиться? — Гарри не обращался ни к кому, он просто рассуждал вслух. Терри смотрел на него и ужасался такому цинизму, у всех дух захватывало, а Гарри было всё равно. Он и напоминалку-то похоже забрать пытался только потому, что хотел попрактиковаться в риторике.

Тем временем Драко Малфой просто швырнул напоминалку в окно директорского кабинета, а сам начал спускаться вниз. Рон же решил показать свою лихость и кинулся за маленьким шариком. Послышался звон бьющегося стекла. Как Альбус Дамблдор успел наложить Аресто Моментум, никто не понял, на то он и великий маг, но только Рон со всей силы влепившийся в каменную стену, не упал на землю, а завис в воздухе.

Таким разгневанным директора не видели уже давно. Уизли с переломом рёбер, челюсти и обеих рук отправили в больничное крыло на неделю. На поле примчались все деканы, мадам Трюк и сам директор.

— Что здесь происходит? — синие глаза обычно спокойного Дамблдора гневно сверкали.

— Это всё слизеринцы! — выкрикнула Парвати.

— Это гриффиндорцы виноваты! — ответила Паркинсон.

— Кто-нибудь может внятно рассказать, что случилось? — директор строго смотрел на первокурсников.

— Оба виноваты, кретины, — констатировал факт Гарри Поттер.

— Мистер Поттер, не потрудитесь объяснить откуда такие глубокомысленные выводы? — голос Снейпа сочился ядом. Гарри посмотрел на него, как на больного, потом вздохнул и холодно изложил.

— Когда Невилл Лонгботтом падал, то выронил напоминалку. Драко Малфой схватил её и хотел спрятать, а Рон Уизли попытался отобрать её силой. Драко взлетел в воздух, Рон последовал за ним. Малфой выбросил напоминалку в окно, а Уизли зачем-то ломанулся за ней. Вот и всё.

— Мистер Поттер, — на этот раз не выдержала МакГонагалл, — почему вы их не остановили?

— А зачем, профессор? Во-первых объясните как? Я пытался забрать напоминалку по-хорошему, но Рон сам всё испортил.

— Но ведь физически, вы могли не дать ему взлететь? — тихо спросил директор.

— Мог, но не стал вмешиваться. Мне это ни к чему. Рон сам виноват и за свою глупость расплачивается.

— Да, дела. Факультеты, марш на обед, деканы за мной.

* * *

— Альбус, как он так может? Он же даже не попытался остановить мистера Уизли! — Минерва не знала, как ей реагировать.

— Профессор, он же просто ребёнок. Не сориентировался ещё, он поймёт, что так нельзя. Вы как думаете, Филиус?

— Даже не знаю. По-моему его ничего не интересует, кроме науки. У меня был только один такой же ученик. Желчный, умный, циничный и язвительный.

— Да? И кто же? — голос Снейпа был холоден как лёд.

— Вы.

— Я?

— Да, вы. Он такой же, как вы. Дикий, язвительный и бесстрастный.

— Ну, знаете…

— Тихо! — директор хлопнул ладонью по столу. — Делать-то что?

— Я думаю, — начал декан Когтеврана, — дело в семье. Надо узнать как обстоят дела у Гарри дома.

— Дельная мысль. Я скажу Арабелле Фигг, чтобы она проследила за Гарри этим летом. Пока мы его не можем забрать, кровная защита, будь она неладна.

— А кто ещё может его защитить?

— Крёстный, но сами понимаете…

— Да, понимаем. Так что же сделать ничего нельзя? — грустно спросила МакГонагалл.

— Можно, нужно дать ему понять, что на свете существует не только наука, но и дружба, любовь, привязанность.

Профессор Флитвик только грустно вздохнул. Он помнил, как Гарри отзывался о сокурснице, видел, как он постоянно сдерживает своё раздражение и не был уверен, что такой подход принесёт хоть какие-нибудь плоды. Одно он мог сказать точно, Гарри не был жестоким. Он просто был нелюбимым и от этого не умел любить сам. У него явно не было друзей, и он не собирался ими обзаводиться, только Терри не спросил его. Этот мальчик сам ходил за ним, сам слушал его и как-то умел гасить вспышки раздражения у юного когтевранца.

Северус Снейп хмыкнул, пробормотал что-то про дурную поттеровскую кровь и невольно поёжился, вспоминая красивые зелёные глаза, горящие ненавистью.

За историю с метлой и напоминалкой Слизерин отделался штрафными баллами, а Уизли неделей в больничном крыле, но самой страшной карой для него были нотации Гермионы. Альбус Дамблдор уговорил преподавателей не писать матери Рона. Молли он знал ещё со школы, она была вспыльчивой, но отходчивой. В этот раз Снейп был согласен с директором. Узнай Молли, что её сын чуть не разбился, она не стала бы его ругать, хотя и стоило, но точно устроила бы скандал из-за того, что подлые слизеринцы строят козни.

Вся школа ещё неделю обсуждала такое потрясающее событие как травму ученика, но время летело быстро, особенно для Гарри. Он пару раз видел тренировки сборной по квиддичу Когтеврана, сразу заметил летающий маленький мячик-снитч, но сама игра его не впечатлила.

— Вот смысл от этой игры какой? Зачем ты меня сюда привел? — бухтел Гарри, глядя на Терри. Тот уже привык, что его сосед по комнате всё время ворчит.

— Ну ты сам посмотри….

— Да знаю я, все носятся, норовят друг друга с метлы сбить, очки считают, а потом кто-то хватает снитч и игре конец. Смысл-то какой?

— Ну как ты не понимаешь….

— Кто все эти люди на поле? Может лучше сразу выпустить снитч и ловцов, а не устраивать цирк-шапито в воздухе.

— Ох, Гарри…

— Одиннадцать лет как Гарри. Я пошёл.

— Куда?

— В чарах тренироваться.

— Можно с тобой?

— Как хочешь, мне фиолетово.

Гарри даже не заметил, что профессор Снейп, стоявший неподалёку, слышал весь разговор от начала и до конца. Сказать, что он удивился, это не сказать вообще ничего. Джеймс Поттер болел квиддичем, а Гарри так разнёс любимую игру всех магов, что даже он улыбнулся, признавая правоту мальчишки.

Время теперь бежало не останавливаясь, приближался Хэллоуин. Этот праздник Гарри, мягко говоря, не любил, а грубо выражаясь, ненавидел. Дядька как-то обмолвился, что его папаша разбил машину именно в этот дрянной праздник, а на следующий день он обнаружил его у себя на пороге.

Вот и сейчас, весь замок за неделю стал превращаться в тыквенное царство. Повсюду летали тыквы, свечи, капающие воском везде, где только можно.

Да не капали они, если уж честно, но только Гарри мысленно плевался и утверждал обратное. Наконец наступил день, который Гарри ненавидел. Хэллоуин, сегодня вечером должен был состояться торжественный пир. По всему Большому залу летали чёрные летучие мыши, за завтраком то и дело шли перешёптывания. Старшекурсницы спрашивали друг друга, какие украшения они наденут, девочки помладше слушали их, разинув рот. Юноши и мальчики сдержано на них смотрели.

Гарри вяло ковырял ложкой в овсянке, уже был обед. Над головой снова пронеслась атмосферненькая летучая мышь.

— Интересно, они уже во всю еду насрали? — мальчик швырнул ложку на стол.

— Гарри, как же так можно? — возмутилась Пенелопа.

— Действительно. Как так можно? Пускать такую живность в зал, где люди едят? — ехидно ответил Гарри.

— Я не про это? Откуда ты знаешь такие слова?

— От милого кузена, чтобы он сдох.

— Гарри…

Но мальчик не слушал, он просто встал и вышел из-за стола, он как раз направлялся к выходу, когда увидел, что за столом Гриффиндора как-то тихо. Через несколько секунд он понял, что отсутствует Бобёр-оборотень, а в миру Гермиона Грейнджер.

Разделение на факультеты всегда было весьма условным, все знали, что никогда не общаются Гриффиндор и Слизерин. Когтевран поддерживал нейтралитет и общался со всеми факультетами, поэтому Гарри подошёл к ало-золотому столу и тихо сказал:

— Доброго дня и приятного аппетита.

— Спасибо, — ответили сразу несколько голосов.

— А не удовлетворите ли вы любопытство воронёнка?

— Давай, излагай, — бойко ответил мальчик, Дин Томас — кажется.

— А вы что, Бобра в сортире утопили?

— Что?

— Где наше Лихо Большезубое?

— Не знаем. Достала всех, — зло фыркнул Рон.

— Надо же? А что так?

— Понимаешь, мы проходили сегодня чары левитации совместно с барсуками, — начал рассказывать Рон, — Сам понимаешь, заклинание требует концентрации, внимания и чёткости движения.

— Ну…

— Так вот, сегодня она своей жертвой выбрала меня….

— Как и вчера, — заявил Фред.

— И позавчера, — добавил Джордж.

— И вообще с начала года! — хором сказали близнецы.

— Увы, — Рон не попросил их заткнуться, — я честно пытался представить, как перо летит в воздух, а наша зануда давай мне в ухо жужжать «надо говорить ЛевиОса, а не ЛевиоссА», а то я и сам не знаю, но этот ночной кошмар не мог никак успокоиться. Вот я и нахамил ей, а после занятий она пропала неизвестно куда.

— Лихо вы тут. Ну, желаю не найти её.

— Спасибо на добром слове.

Гарри отправился к кабинету чар, прикидывая, как перо может летать. Около дверей уже стояли слизеринцы. Некоторые из первачков недобро смотрели на Гарри, но молчали. Это не Гриффиндорец, вороны мстительны, можно обидеть сейчас, а ответ получить через десять лет. Ссориться с ними себе дороже.

Профессор Флитвик оглядел учеников, приветливо улыбнулся и спросил:

— Все помнят те чудесные движения палочкой, которые мы с вами разучивали?

— Да, профессор, — хором ответили два класса.

— Хорошо. Ваша задача поднять перо.

Гарри сразу понял, почему разозлился Рон. Он видел контуры пера, видел, как оно дрожало и пыталось подняться, но как только концентрация внимания падала, а такое случалось постоянно, всё приходилось начинать сначала. Отвлекало решительно всё. Бурчание троллеподобного Гойла, визгливый голос Паркинсон, гудение Крэбба.

В итоге Гарри Поттер промаялся целый урок, но к концу всё же поднял своё перо. Впрочем, это удалось сделать многим. Даже Крэбб и Гойл справились и это несмотря на наличие одного мозга на двоих. Да и тот принадлежал Драко Малфою, как ядовито заметил Гарри, когда белобрысый мальчик в который раз пытался объяснить кому-то из них, что говорить и махать палочкой надо одновременно, и нет, это заклинание придумано не грязнокровкой.

Наступило время праздничного пира, на который Гарри идти не хотел, но Терри уболтал его. Это был единственный человек, который не обижался на Гарри и которому Поттер ещё не нахамил.

— Ладно, пойдём, только молчи.

Они спустились в Большой Зал, и начался пир. Гарри осмотрел стол, попросил передать ростбиф с кровью, подливу и салат и принялся не спеша есть, наблюдая за «конкурирующими» организациями.

Слизеринцы громко смеялись над тем, как Драко Малфой довольно смешно пародировал какую-то старшекурсницу с Гриффиндора. Барсуки чинно переговаривались, обсуждая, судя по всему, качество пира. Стол алознамённого факультета периодически взрывался от хохота. Дред и Фордж показывали очередные розыгрыши.

— Быть беде, — проворчал Гарри, подкладывая себе в тарелку картофель.

— Ну, вот почему ты всегда такой мрачный?

— Я не мрачный, а объективный.

На этих словах дверь в зал распахнулась, и профессор Квиррелл сообщил, что в подземелье тролль, а потом потерял сознание.

— Давай добьём? — предложил Гарри, посматривая то на профессора, то на Терри.

— Ты что? Серьёзно? Это же преступление…

— Хотелось бы хоть раз оправдать тёткины ожидания, чтобы ей одни жабы снились, — тихо сказал Гарри, пока старосты строили их и, повинуясь приказу Дамблдора, отправлялись в башню. Терри запомнил эти слова, но внимание не заострил.

Мимо пробежали Гриффиндорцы. Жабовладелец Невилл схватил рыжего парня за руку прошептал:

— А где Гермиона?

— Не знаю, — Рон побледнел, на лице остались одни веснушки.

— Парвати говорила, что она плачет в туалете.

— Она же ничего не знает. Бежим.

— Терри, — тихо сказал Гарри, — быстро беги к нашему декану. Вообще к любому из преподавателей, я попробую остановить этих двух недоделков.

Недоделки, это было ещё мягко сказано. Гарри видел, что впереди промелькнула мантия Снейпа, но мы же гордые. Позвать профессора на помощь никак нельзя. Мало было этого, они успели заманить вонючего тролля в туалет и запереть его там. Через несколько секунд послышался детский визг, а затем под страшным ударом вылетела дверь. Рон и Невилл застыли в дверном проёме как изваяния.

— Да где же учителя, — сквозь зубы процедил Гарри, но понял, что спасаться придётся самим, — Бегите, идиоты! — закричал он.

— Там Гермиона! — и Рон, как Дон Кихот на ветряную мельницу, бросился внутрь туалета, Невилл шмыгнул за ним. Снова послышался визг. Бесшумной тенью Гарри побежал за ними, мысленно благодаря Дадли и его дружков, за то, что навык скрытности он прокачал до ста.

Картина, представшая его взору, была поистине фантасмагорическая. Полненький Невилл, метался под ногами у тролля, тот пытался его схватить. К счастью, безуспешно, Рон размахивал палочкой, очевидно кастуя заклинание. Гермиона сидела под раковиной и стеклянными глазами смотрела перед собой, Гарри быстро подбежал к ней, схватил за руку и попытался вытащить к выходу. Толку не было, девочка была испугана и не могла пошевелиться.

— Я тебя, дура, сейчас за космы поволоку! — рыкнул Гарри. Гермиона вздрогнула и начала выползать из убежища. — Шевелись!

Они умудрились проскочить между ног тролля и вскочить в коридор.

— Бежим! — крикнул Гарри Рону и Невиллу. Лонгботтом послушался сразу, а Рон посмотрел на Поттера и крикнул:

— А как же тролль?

— Тролль — просто отлично! А ты труп, если не убежишь!

Четверо детей выскочили прямо под ноги профессорам. Дамблдор ушёл в туалет и через несколько секунд послышался храп уснувшего тролля.

— О чем, позвольте вас спросить, вы думали? — возмущённо спросила профессор МакГонагалл, — Вам просто повезло, что вы остались живы! Почему вы не в спальне?

Гермиона открыла, было, рот, чтобы ответить, но тут послышался злобный голос Гарри:

— О, позвольте, сейчас я всё расскажу. В старосты Гриффиндора назначили не пойми кого. Глупая девчонка полдня не была ни на одном занятии. Это заметили все, кроме её сокурсников. Очевидно она, вместо того чтобы подумать над своим поведением, ревела здесь над своей исключительностью и недооценённостью, поэтому про тролля не слышала.

Двое де… (Гарри очень хотел сказать дегенератов, но решил не ссориться с профессором трансфигурации) детишек, вместо того, чтобы доложить вам, как декану своего факультета, улизнули её спасать. Заметьте, старосты не заметили их отсутствия. Как итог: мы все здесь.

— Всё же вам просто повезло…. — декан Гриффиндора была смущена тем, что мальчик когтевранец так отозвался о её факультете, но не признать его правоту не могла. Масла в огонь подлил Снейп.

— Мистер Бут ещё десять минут назад доложил нам о ситуации, почему же вы, дорогая Минерва решили сначала обыскивать подземелья?

— Северус, но тролль…

— Нужно было сначала эвакуировать детей, а уж потом ловить тролля.

— Не при учащихся, — строго заметил Дамблдор. — Деканы, проводите учеников в гостиные их факультетов. Пир продолжится там.

Гарри покорно пошёл за профессором Флитвиком. Тот не был сердит или удивлён.

— Гарри, ты молодец, что послал за подмогой.

— Спасибо, профессор. Можно спросить?

— Да, конечно.

— Откуда здесь тролль?

— Не бери в голову. Его уберут.

— Надеюсь, а то не охота доставлять дядьке радость, откинувшись в первый же год.

— Что? — переспросил декан.

— Ничего, всё в порядке.

«Дело точно в семье», думал профессор, «надо рассказать директору». Гарри об этих мыслях не подозревал. В начальной школе, в которую он ходил, всем было на него плевать. Нет, конечно, увидев поношенную одежду, его сразу отправили в кабинет медсестры. Та вызвала врача, он осмотрел мальчика и заявил, что тот здоров.

Надо отдать должное, что из Дурслей его бил только Дадли. Вернон брезговал, хотя затрещину всё же мог дать, а Петуния боялась. Так что он и представить не мог, что он волнует хоть кого-то.

Ближе к зиме погода становилась всё хуже и хуже. Ледяной, пронизывающий ветер сменялся дождём, что, впрочем, не мешало проводить занятия по астрономии на открытой площадке. Иногда ученики падали, ломали себе запястья. Их тут же доставляли в больничное крыло, но никто почему-то не подумал о том, что, может быть, не стоит проводить занятия на астрономической площадке.

Учиться стало совсем невозможно, приближался первый матч по квиддичу. Даже Терри, обычно такой сдержанный не мог удержаться, и всё время рассказывал Гарри о предстоящей игре. Матч должен был состояться между сборными Гриффиндора и Слизерина. В случае победы алознамённого факультета Гриффиндор выходил на второе место в кубке школы и теснил Когтевран на добрую сотню очков, что вызывало беспокойство у старост. Гарри вообще не понимал, зачем так нервничать. Независимо от того, кто выиграет, лидером кубка будет Когтевран. Когда он заявил об этом Терри, тот поперхнулся тыквенным соком и спросил:

— Ты что, открыл в себе дар предсказания?

— Терри, ты же не дурак. Во всяком случае, я так думаю, — услышать такое от Гарри было всё равно, что узнать, что ты выиграл в лотерею пять миллионов галеонов. — Сам посуди. Проигравший факультет будет мстить выигравшему. Пойдут нарушения дисциплины, драки и взаимные оскорбления. Снейп снимет кучу баллов с Гриффиндора, МакГонагалл со Слизерина, а мы в сторонке посмотрим.

— А ты за кого болеть будешь? — спросил Терри.

— Что?

— Кому ты желаешь победы?

— Мне всё равно, но выиграет Слизерин.

— Почему?

— У них ловец сильнее. Флинт взял агрессивную манеру игры, может пару «кошек» искалечить.

— Ох уж эти слизеринские змеи. Разве так можно?

— А почему нет? Спорт это такое дело…. Ты думаешь у магглов по-другому?

— Не знаю. У меня оба родителя волшебники. Ой… — но Гарри на него не разозлился. Не мог он злиться на тихого, рассудительного Терри. На других мог, а на него нет.

— Гарри, а ты заметил, что профессор зельеварения хромает?

— Нет, я на него не пялился, а на уроке зелий моя задача выжить, — хохотнул Мальчик-Который-Выжил. Он соврал, профессор забрал у него книгу «История Квиддича». Не то чтобы Гарри она была интересна, но он привык составлять своё собственное мнение по любому вопросу. Он бы и забыл про неё, но книга была библиотечная, а Гарри вовсе не был уверен, что профессор отнесёт её мадам Пинс. Не потому что рассеянный, а потому что сволочь вредная.

Приложив немного мозгов, Гарри решил, что книгу Снейп забрал в учительскую и решил попросить её обратно. Возле дверей «паслись» Грейнджер, Невилл и тот рыжий мальчик. Мисс Всезнайка хоть и имела надутый вид, но уже чувствовалось, что теперь она проводит много времени с этими двумя мальчиками.

«Нормально», подумал Гарри «пережив некоторые события нельзя не стать друзьями»

Он робко постучал, ему не ответили, и он решил открыть дверь. В учительской оказались только Снейп и Филч. Старый завхоз протягивал зельевару бинт, а тот ругал, на чём свет стоит какую-то трёхголовую тварь. Он повернул голову на звук открывшейся двери:

— ПОТТЕР! — «Да, до дяди Вернона ему как до Берлина раком. Он, что серьёзно полагает, что я испугаюсь?»

— Профессор, не могли бы вернуть книгу, сэр? — Гарри уставился прямо в чёрные глаза Снейпа.

— ВОН ОТСЮДА! НЕМЕДЛЕННО ВОН! — прежде чем Снейп успел снять баллы или назначить отработку, Гарри исчез, будто сквозь землю провалился.

— И как? Удачно? — поинтересовался рыжий мальчик.

— Как сказать. Тебя как зовут-то?

— Рон Уизли, а её, — он указал на лохматое недоразумение, — Гермиона Грейнджер.

Гермиона надменно фыркнула, Гарри даже комментировать не стал.

— А это, — Рон показал на мальчика, пострадавшего на квиддичном поле, — ….

— Невилл Лонгботтом, — закончил Гарри.

— Ты как-то странно на вопрос ответил, — вернулся к теме Рон.

— Похоже, в нашей школе хранят что-то. Я, правда, не знаю что? Идёмте на улицу, здесь много посторонних.

Все четверо вышли на школьный двор, Терри устроился с книгой в стороне. Он всегда выбирал нейтральные позиции. Такой он человек был. Неконфликтный.

— Так что там хранят? — уши Рона покраснели от любопытства.

— А я знаю? Оружие, наркотики, может что другое, но это охраняют несколько бойцовых, крупных собак.

— Да ладно! С чего ты так решил, Воронёнок? — и верно, Гарри и был похож на воронёнка, выпавшего из гнезда. Нахохлившийся, обиженный и ранимый, скрывающий свой характер за толстым слоем льда.

— Уизли, ты, что не видел? У него вся нога раскурочена, — спокойно ответил Гарри. — Судя по следам зубов это крупная собака бойцовской породы, а поскольку следы расположены совершенно под определённым углом, то одна собака этого сделать не могла. Их минимум, три.

— Ничего себе! — восхищённо протянул Рон. — А ты умный! Так это они Снейпу ногу так изуродовали, что он хромает.

— Надеюсь, будет заражение, — мстительно прошептал Гарри.

— Гарри, как ты так можешь! — опять влезла Гермиона, — Он же профессор Хогвартса! Он….

— И это не мешает ему плохо преподавать свой предмет, издеваться над слабыми и доставать всех вокруг. Если, когда-нибудь, его трахнут кирпичом по голове, полиция даже не сможет очертить круг подозреваемых. Нет, вру! Двоих можно убрать сразу.

— Кого? — глаза Рона становились всё больше и больше. Гарри был таким…. Необычным, его обороты были малопонятны, но образны. Он единственный из всех первокурсников не боялся Снейпа.

— Аргуса Филча, у него ревматизм, он руки так высоко не поднимет и директора, потому что он найдёт грамотного исполнителя.

Гермиона задохнулась от возмущения. Как так можно столь пренебрежительно отзываться о столь почтенных людях?

— Может, разведаем, что в школе запрятано? Это вероятно что-то ценное? — Рон начал ерзать от нетерпения.

— Давай, отличная идея. Только потом мне расскажи, что это, тоже знать хочется.

— А ты не с нами? — удивился Рыжик.

— Нет, конечно. Я мозг, и буду руководить процессом на расстоянии. Мной рисковать нельзя. Возьми с собой Лонгботтома.

— Гарри, — голос Гермионы стал пронзительнее, хотя это трудно было представить. — Зачем ты их подстрекаешь? Это непорядочно!

— Я не подстрекаю, а стимулирую здоровый интерес.

Мальчик Который Выжил обогнул гриффиндорцев и пошёл в башню Когтеврана. Он завалился на кровать и, засыпая, блаженно улыбался, вспоминая лицо профессора Снейпа, когда он увидел его изуродованную ногу.

— Гарри, Гарри, Гарри, — Терри тряс его за плечо, — просыпайся! Сегодня квиддич! После обеда уроков не будет. Мы идём смотреть матч!

— Господи! — возрыдал Гарри из кровати, — что же я в своей жизни сделал, а главное кому?!

— Ты не рад? Это такая игра! Такая замечательная! Такая….Такая….

— Ладно, всё. Игра просто супер, лучше не бывает, но только умоляю, заткнись. Голова болит.

За завтраком царила суматоха. Стол Гриффиндора гудел как развороченный улей. Рыжий староста тщетно пытался призвать к порядку. Близнецы Уизли сидели и бдительно охраняли нового ловца своей команды, какого-то второкурсника.

Слизеринцы злобно зыркали в их сторону и тоже были сосредоточены. Их ловец выглядел спокойным и уверенным в себе.

— Ты что не ешь? — спросил Терри, обратив внимания на то, что Гарри сегодня пьёт только сок.

— Не могу. Голова раскалывается.

— Пойдём к мадам Помфри, — Бут забеспокоился. Гарри вздрогнул, вспоминая какие ингредиенты идут в зелья и ответил:

— Не, это нормально. У меня таблетки есть. Таблетки это…

— Я знаю, что это такое. Я неплохо разбираюсь в культуре не магов. Тебе их врач назначил?

— Да, — не моргнув глазом, соврал Гарри. На самом деле он их просто стащил у тётки из аптечки.

На трибунах места не было. Что Гарри сразу бросилось в глаза, так это то, что на змеиных местах сидели только Слизеринцы, а Гарри оказался рядом с Терри. К ним же присоединились и Рон с Гермионой. Невилл нашёл их несколько позже, Тревор опять сбежал, и пришлось его разыскивать. Матч начался, дети гомонили как заведённые. Рон что-то кричал о подлости слизней. Прошло только полчаса, а Слизерин вёл со счётом сто двадцать восемьдесят.

Ловец Слизерина, похоже, заметил снитч. Он заложил крутой вираж, но мелкий гриффиндорец трусом точно не был. Он свалился в глубокое пике и постарался догнать соперника. Гарри этого не видел, боль была невыносимой, и он прикрыл глаза. Послышался треск и Поттер оказался под трибунами. Его пропажу заметили не сразу. Первым хватился Терри, он увидел проломленную трибуну, отметил, что не слышал треска досок. Да его и не было и пихнув Рона и Невилла указал на место, где сидел Гарри.

— Ничего себе! Эй, ты как? — Рон хотел спрыгнуть вниз, но Бут удержал его, и правильно сделал. Он засветил люмос на кончике его палочки. Невилл вздрогнул и вскрикнул. Гарри лежал на куче каких-то лиан, а те переползали по его телу.

— Дьявольские силки, — испуганно сказал Лонгботтом. — Гарри! Не отвечай! Лежи и не шевелись! — крикнул ему Невилл.

— Что ты сказал? — Бут травологию не любил, а это растение изучали лишь на пятом курсе.

— Если он заговорит, или просто пошевелится, то они его задушат. Хорошо, что он такой выдержанный, иначе всё! Надо кого-нибудь позвать!

Растение как будто бы услышало мальчика и начало медленно распускать свои смертельные тенёта.

— Люмос Солем! — Невилл направил свою палочку на петли силок. Яркий солнечный свет вспыхнул под трибуной, но растение не убрало веток. — Такого не может быть.

Гермиона раскрыла рот от внезапной догадки.

— Что-то или кто-то поддерживает защитные чары на растении.

— Невозможно, люмос солем, — и снова ничего, — это сильное магическое растение. Маг, способный полностью защитить его от солнечного света должен быть очень опытным и сильным.

— Значит это преподаватель, — вставил слово Рон. — Невилл, быстрее, оно же его задушить может.

Гермиона же взяла бинокль, с которым она пришла на матч и посмотрела на трибуну учителей. Она задохнулась от возмущения. Снейп, кажется, видел, что тут происходит и шептал какие-то заклятия себе под нос.

— Я сейчас, — Гермиона быстро побежала к трибунам профессоров, по дороге сбила Квиррелла, но даже не извинилась, не до того было и подпалила мантию зельевара. Тот даже не заметил, пока кто-то сзади не закричал:

— Профессор, вы горите. Снейп вскочил со своего места и попытался затоптать огонь, съедавший его плащ.

В то же время на другом конце трибун Невилл ещё раз произнёс заклинание, и силки начали обугливаться, а потом и вовсе рассыпались в прах. Рон спрыгнул вниз, а так как был сильно выше Гарри, подтолкнул его и помог выбраться. Сам подпрыгнул и подтянулся на обломках скамьи. В эту минуту вернулась раскрасневшаяся и запыхавшаяся Грейнджер.

Гарри смерил её взглядом и сказал:

— А ты не дура. Далеко не дура. Кто?

— Снейп, — тихо ответила опешившая Гермиона. Услышать такую оценку от Гарри она не ожидала.

— Невилл, Рон, Спасибо, — продолжил тем временем Гарри.

— Надо срочно рассказать всё директору! — взяла себя в руки Гермиона.

— Доказательства? — Гарри не обругал её, не обозвал выскочкой. Это был большой прогресс в их отношениях. — Растение сгорело. Нас на смех поднимут, а с моей репутацией заявят, что я хочу привлечь к себе внимание.

— И что нам делать? — спросил Терри.

— Нам? — удивился Гарри. — Вы тут все больные или как? От меня сейчас надо держаться подальше. Это не детская игра. Здесь победителю достаётся смерть.

— Ну, знаешь! — фыркнул Рон, — ты за кого нас держишь?

Послышался истошный радостный визг со стороны слизеринских трибун. Их ловец поймал снитч. Команда выиграла с разгромным счётом.

— О, нет, — простонал Рон.

Гарри ничего не ответил. Он не верил, что с ним хотят дружить. С чего вдруг? Родная тётка и двоюродный брат не питали к нему родственных чувств, тогда почему другим детям он не безразличен? Так не бывает. Он был рад, что Рон отвлёкся, но за своё спасение был всё же благодарен.

— Я же говорил, что победит Слизерин, — Гарри повернулся к Терри.

— Боюсь и в остальном ты был тоже прав, — Бут кивком головы указал на шушукающихся старшекурсников Гриффиндора.

— Идём в гостиную, чую в коридорах сегодня лучше не появляться, — тут Гарри посмотрел на Гермиону и добавил, — эй, Грейнджер, ты вообще ничего, но с вороньим гнездом не ходи, а то птицы заведутся.

Она уже хотела заплакать, но тут Невилл поймал её за локоть и сказал:

— Перевожу. Он считает, что ты красивая, а с причёской будешь смотреться лучше. Так что попробуй уложить волосы.

— Молодец, Нев, соображаешь, — и Гарри покинул поле.

— И всё же он странный, но интересный, — буркнул Рон.

— Невилл, а ты откуда про силки знаешь? — Гермиона была девочкой любопытной.

— Ой, я травологию люблю. Мне бабуля на восемь лет подарила четыре теплицы и шикарный набор рассады. У меня там такие экземпляры: тентакулы, силки, цапень, разрыв-трава, — Гермиона завороженно слушала Невилла.

— Они нашли друг друга, — и Рон занялся более насущными делами. Отправился искать поесть после такого-то стресса.

Зима в этом году была хоть и поздняя, но достаточно суровая. Замок отстроенный на равнине был продуваем всеми ветрами, а поскольку он возводился в те далёкие времена, когда комфортом считалось наличие крыши над головой, никто и не думал о том, чтобы сделать коридоры Хогвартса тёплыми.

Стены обледенели, ученики бодрой рысью перемещались между аудиториями, почтовая связь с замком прекратилась, отрезая школу от внешнего мира. Те немногие совы, которые смогли пробиться сквозь снежные бураны, Гарри даже решил, что магические, ну не может же буран идти десять дней к ряду, попали под опеку Хагрида. Лесничий оказался к тому же местным ветеринаром, вот такой вот многопрофильный лесник, с неоконченным магическим образованием.

Хагрид Гарри нравился. Даже не так, Поттер жалел этого добродушного великана, искренне считая его убогим. А убогого обижать — грех большой. Большинство детей не могли уже ни о чём думать, кроме как о своих тёплых, уютных домах.

Половина младшекурсников простудилась и попала в цепкие руки медиковедьмы. С кашлем, насморком и болью в горле было достаточно легко покончить. Бутылочка бодроперцового зелья творила чудеса. Правда, ещё часа два из ушей валил дым. Когда Гарри впервые столкнулся с гриффиндоркой, возвращавшейся из больничного крыла в таком вот виде, он лишился дара речи.

«Ничего же себе? Интересно, а здесь вообще слышали про коагуляцию белка от высоких температур? Какое чудесное место, как же здесь живым остаться? Хорошо, что тётка, хоть и злая жаба, а заставила привиться от гриппа».

Труднее всего приходилось на уроках зельеварения, тело неосознанно само двигалось к единственному источнику тепла — горелке. Наложить согревающие чары на себя он не мог по малолетству, а Снейп заботился только о своём факультете, остальные хоть жгитесь, хоть мёрзните, хоть совсем сдохните. В общем, самая обычная школа, только и всего.

Как и предсказывал Гарри, в кубке школы теперь лидировал Когтевран. Близнецы Уизли потеряли баллы, заколдовав снежки гоняться за Квирреллом и врезаться ему в затылок. Вуд подрался с Маркусом Флинтом, Лонгботтом расплавил котёл и остальные по мелочи.

МакГонагалл в долгу не осталась, поэтому Слизерин резво терял баллы на трансфигурации. Снейп тоже не оставался в долгу. В общем, это был дурдом, о чём Гарри как-то и сообщил Буту. Тот вздохнул, но ничего не ответил.

Как-то утром декан Гриффиндора обошла всех студентов и составила список тех, кто желает остаться на каникулы в Хогвартсе. Таких было мало, но Гарри был в их числе. Терри уезжал домой, Страшный Сон Расчёски тоже, зато в замке оставался Рон и, как ни странно, Невилл.

За неделю до Рождества приступили к украшению замка. Как-то выбравшись из подземелий после урока зельеварения, Гарри и Терри обнаружили пихту, которая медленно и вальяжно вышагивала по коридору. Пихтой оказался Хагрид, который нёс её в замок, при этом по сторонам он не смотрел. Чуть не зашиб Рональда Уизли, который со всего разгона врезался в неё. Образовался небольшой затор, который вызвал бурное недовольство учеников.

— Привет, Хагрид, — Рон покраснел, — помощь не нужна?

— Не…. Я в порядке, но всё равно спасибо….

— Может быть, вы будете так любезны и дадите мне пройти? — спросили сзади, манерно растягивая слова. Это был Драко Малфой. Он высокомерно смотрел на Рональда, а сзади ухмылялись Кребб с Гойлом. Драко уже открыл было рот, чтобы сказать гадость, но Гарри, раздражённый шумом, теснотой и этим затором не дал высказаться Малфою.

— Быки на стрелке! Фотографию предоставил местный журнал «Общества памяти, общины склероз».

Рон Уизли засмеялся, правда он не знал, что такое стрелка и кто такие «быки», но по смыслу догадался. Малфой скривился и патетически спросил:

— Уизли, ты никак подзаработать решил? Я полагаю, после окончания школы ты планируешь остаться здесь в качестве лесника? Ведь хижина Хагрида по сравнению с домом твоих родителей — настоящий дворец.

Будь Рон более выдержанным и красноречивым, он бы поинтересовался, зачем Драко лазил к нему домой, а потом в хижину Хагрида. Неужели решил стать домушником? Но Рон ни одним из этих качеств не обладал, поэтому просто накинулся на Малфоя с кулаками, за что и поплатился. Снейп оштрафовал Гриффиндор на пять очков.

— Его спровоцировали, профессор Снейп, — пояснил Хагрид. Этот Малфой его семью оскорбил! Вот!

Гарри глядя на робкие заступничества добряка и здоровяка мрачно думал: «Уж лучше бы молчал, даже если этот гад и решит, что не прав, то баллы точно не добавит, а Уизли невзлюбит ещё больше».

— Я его достану, — ярился потом Рон. — Обязательно достану. Я его….

— Что ты его?! Что?! — не выдержал Гарри. — Одумайся. Он единственный наследник богатого и влиятельного рода, а ты босяк. Нравится наживать врагов? Вперёд! Безумству храбрых — венки со скидкой!

Рональд обиделся и ушёл, буркнув на прощание, что Гарри язвительная сволочь и вырастет он в профессора Снейпа.

Рон обиделся на Гарри и решил, что дружить с ним больше не будет. Хорошо, что он не уведомил Поттера об этом, тот бы долго смеялся. То, что он спас трёх, по его мнению, недоумков, вовсе не записывало их в его друзья автоматом. Немного остыв, он всё же написал матери о том, что Гарри остаётся один в Хогвартсе, потому что, очевидно, не слишком любим родственниками. Подробно рассказав причины ссоры, он просил не упоминать, от кого подарки. Уизли был не слишком умён, но и только. Подлым он не был.

— Пошли в библиотеку, — Гермиона выловила Рона и Невилла.

— Зачем?

— Фламель!

— Кто? Это-то нам зачем?

— Помнишь, Хагрид обмолвился, что то, что прячут в Хогвартсе личное дело директора и Николаса Фламеля?

— Ну?

— Так вот, узнаем, кто такой Фламель — поймём, что прячут в Хогвартсе. Я уезжаю, а вы с Невиллом займитесь поисками.

Наконец начались каникулы. Гарри остался один в спальне мальчиков и наслаждался тишиной и покоем. За первые два дня он сделал все домашние задания и теперь только и делал, что дремал. Одиночество не тяготило, он ведь всегда был одинок, а сейчас просто наслаждался покоем. Уизли Шестой, как иронично иногда называл Рона Поттер, уже давно остыл. Мать прислала ему письмо, в котором подробно расписала ему правоту Гарри, как это не прискорбно было. С власть имущими лучше не ссориться.

Рон несколько раз пытался вытащить Гарри в Большой зал поиграть в шахматы, или на улицу поиграть в снежки. Пытался намекнуть на приключения по ночам, но не добился ничего кроме ледяного:

— Не хочу.

В канун Рождества Гарри лёг спать, предвкушая праздничный завтрак, с которого он принесёт в спальню различных закусок и будет смотреть на метель за окном и читать книгу. Проснувшись утром Гарри заметил, что у его кровати лежат несколько свёртков, завёрнутых в подарочную обёртку.

— Подарки?! — впервые в жизни Поттер удивился. Он осторожно взял первый свёрток, развернул. Это была флейта, тут даже записку читать не нужно было. Грубая, чуть кривоватая. Хагрид сделал её сам. Таких дорогих вещей у Гарри ещё не было. Никто и ничего не делал специально для него, он прижал флейту к груди, покачал немного и спрятал на дно сундука, бережно завернув в рабочую, поношенную мантию.

Конверт от Дурслей даже не стал вскрывать. Швырнул в камин и вся недолга. Развернул огромный, но лёгкий свёрток и обнаружил свитер, добротный, с высоким горлом, явно ручной вязки и коробку с домашним печеньем. К подарку была приложена открытка с поздравлениями от миссис Уизли. Гарри мысленно поблагодарил её и взял на заметку написать ей благодарственное письмо. Сарказм сарказмом, но хамом он не был.

Больше всего порадовал подарок от Терри, это было несколько книг по продвинутой трансфигурации и…. визитка магазина в Косом Переулке. В этом магазине можно было заказать магловскую одежду и обувь.

В последнем свёртке оказалась серебристая мантия, ткань её напоминала очень прочную паутину. Гарри осторожно повертел её в руках, обнаружил странную записку, да и решил отложить. Сначала нужно было выяснить все её свойства, а уж потом на себя надевать.

Рождественский ужин был выше всяких похвал, Гарри даже не знал, что ему попробовать. Впервые с момента поступления он был в приподнятом настроении, даже наличие профессора Снейпа не испортило его.

После чая все пошли взрывать хлопушки. Магическая пиротехника была с сюрпризом, поэтому Гарри обзавёлся ещё и Бородавчатым порошком, который заботливо припрятал. Ну, а как же? Вдруг любимая тётушка Мардж в гости нагрянет. Надо же её красавицей сделать, может какая жаба и позарится. Контр-адмиральскую фуражку он «забыл» на столе за ненужностью, а вот обнаружившихся белых мышей захватил с собой. Он не любил грызунов, но эти мыши ему были нужны.

* * *

Старый, ворчливый Аргус Филч шел по коридору, шаркая ногами и ругая пакостящих студентов, Пивза и всех подряд, как вдруг заметил Поттера, сидевшего на корточках в углу. От увиденного он выпучил глаза. Мальчик гладил Миссис Норрис, та мурлыкала, тёрлась об его руки и вид имела довольный, хотя Филч знал, что раньше кошка ласкалась только к нему.

— Поттер? Как тебе удалось?

— Белые мыши из той хлопушки, мистер Филч.

Завхоз удивился ещё больше. Обычно услышав его скрипучий голос, первокурсники норовили сбежать, а этот мальчик оставался спокоен.

— Вы тоже любите кошек? — Гарри продолжал чесать Миссис Норрис за ушком.

— Да, Поттер.

— А что это за порода?

В сущности Филч оказался неплохим стариканом, ворчливым, мизантропным, но очень умным. Замок он знал как свои пять пальцев, а Поттеру и вовсе стал симпатизировать, особенно после того, как Гарри шутовским заклинанием зачаровал весь уборочный инвентарь завхоза. Тому теперь оставалось только сказать «Вперёд», и тряпки, швабры, веники и губки начинали убирать грязь. Стоило сказать «Стоп!» и инвентарь сам улетал в кладовку.

Спокойный и желчный Поттер понравился Аргусу настолько, что он непрозрачно намекнул, что тот может гулять по замку. Иногда, не часто, и Миссис Норрис его не найдёт. Гарри пожал плечами, поблагодарил и спросил:

— А как вы так друг друга чуете?

— Понимаешь, — старик замялся, — я сквиб. Это…

— Я читал. Простите, я этого не знал.

— Ничего. Ты хороший парень, тебе скажу. Иногда фамиллиары бывают и у сквибов.

— Вы слышите её мысли?

— Да, а она мои. Ладно, уже ночь на дворе. Иди в башню, отдыхай, — и Филч улыбнулся. Лицо его преобразилось и стало чуть добрее.

Гарри отправился в башню, но совершенно забыл, что именно сегодня лестница меняет направление. В итоге он оказался в другом коридоре, ведущем в башню Гриффиндора. Немного постояв и подумав, он решил срезать путь, пройдя через пустые коридоры. За окнами было темно, светила полная луна и было прекрасно видно. Тусклый блеск привлёк его внимание, он подошёл ближе и увидел великолепное зеркало в чёрно-серебряной оправе. Мельком взглянул в него и обомлел. Сначала в нём ничего не отражалось, кроме Гарри. Потом за его спиной проступила изящная женская фигурка. Рыжие волосы, зелёные, как у него глаза. Она улыбнулась.

— Мама, — прошептал ребёнок и приложил руку к холодной поверхности зеркала. В зеркальной глади появился мужчина. Чёрные непослушные вихры и очки.

— Папа, — Гарри обернулся, в надежде, что они стоят рядом с ним, что живы, но нет. Только тьма за спиной. Он снова посмотрел в зеркало. Мама улыбалась, а папа с гордостью смотрел на него.

Рот Гарри сжался в горькую складку. Он пришёл в ярость.

— Мерзкая стекляшка, — орал он, — ты издеваешься?

Мальчик развернулся, разрушительная волна стихийного выброса прошла по залу. Старые парты ломались, трещали, а Гарри хватал обломки мебели и швырял их в зеркало, силясь разбить его.

— Дрянь! Пакость! Мерзость! Ненавижу! Зачем же так?! — он уже в голос рыдал и даже не сопротивлялся, когда старческие руки отобрали у него кусок стула и притянули его к себе. Впервые за десять лет Гарри плакал как ребёнок, всхлипывал и не мог ничего сказать. Он успокоился только через час, отстранился и увидел директора. Тот с грустью смотрел на него, а потом тихо спросил:

— Ты знаешь, что показывает это зеркало?

— Да! — дерзко воскликнул ребёнок. — Оно издевается! Дарует на несколько мгновений тебе мечту и счастье, а потом отбирает его. Мерзкая вещь, её надо разбить.

Директор вздохнул, но у него хватило такта не спросить, что видел Гарри в зеркале. Надо будет — сам расскажет. Дамблдор повёл ребёнка в башню Когтеврана, тот уже не плакал, а только рвано вздыхал.

— Как вы нашли меня? — спросил он тихо.

— Домовики донесли.

— Понятно. Что может быть хуже, чем увидеть то, чего у тебя нет? — Гарри спрашивал скорее сам себя, но тут директор тихо ответил.

— Только увидеть то, что ты не сделал, то, что сделал, — Дамблдор вздохнул. Весь путь до башни они прошли молча и каждый думал о своём, и только когда Гарри лёг в кровать он подумал, а с каким же грузом живёт директор, и через какую боль он улыбается каждый раз?

Дамблдор пошёл не в свои покои, а в рабочий кабинет. Его снова посетила мысль «Выпить бы». Он потер губы сухой ладонью и взял из вазочки лимонную дольку — годами проверенное средство.

Каникулы закончились и учёба потекла своим чередом. Гарри взял в библиотеке книгу о различных магических артефактах, точнее о мантиях. Он тихо читал её вечерами, но ничего стоящего не попадалось, наконец, он решился и спросил помощи у Терри.

Бут долго и придирчиво рассматривал мантию, которую Гарри держал в уличных перчатках, а потом протянул руку, чтобы пощупать.

— Руки убери! — осадил Гарри.

— Да что с тобой? — Терри был удивлён.

— Ты про террористов и биологическое оружие слышал?

— Немного, я же не живу в мире магглов.

— Хорошо, а легенды греческие читал?

— А это причём?

— Помнишь судьбу Геракла?

— Жена вымочила его одежду ядом в наказание за супружескую измену. Он умер в страшных муках.

— Именно. Я не знаю, кто мне это прислал, но надеюсь, что её можно проверить.

— Хорошая мысль, но на ком? Хотя….

Терри хлопнул в ладоши:

— Эй! Сюда! — перед ними возникло ушастое создание, глаза его были похожи на теннисные мячики. Кисти и ступни его были несоразмерно большими. Одет он был в чистую белоснежную наволочку с гербом школы, на голове его красовалось вафельное полотенце. Существо поклонилось, почти касаясь пола кончиком своего длинного, крючковатого носа:

— Пикки, прибыл. Чего изволят молодые господа?

— Что это такое? Ты можешь сказать? — допрос домовика решил вести Терри. Гарри же наблюдал за невиданным существом и анализировал ситуацию. Он был слишком расчётливый для своего возраста, но ведь он и рос как сирота. Дурсли дали ему крышу над головой, кормили со своего стола, но не любили его никогда. Правда это не мешало дядьке распускать руки если он плохо учился. Это Дадли мог приносить какой угодно табель, и все говорили, что он просто слишком увлекающийся мальчик. От Гарри Петунья ждала только хороших и отличных оценок, чтобы показать всем, как они хорошо позаботились о подкидыше с дурной кровью. Поэтому склонность к чтению и анализу у него проявилась очень рано.

— Это мантия, сэр.

— Спасибо, просветил неучей, — не выдержал Гарри. Домовый эльф тут же хлопнулся на колени и попытался треснуться лбом. — Стоять! Для чего нужна эта мантия?

— О, Гарри Поттер, сэр! Это мантия невидимка, — эльф снова поклонился.

— Да, дела? А кто эту записку написал? — Гарри сунул эльфу листок испещерённый бисерными буквами.

— Я не знаю, сэр.

— А как можно проверить вещь на безопасность?

— Пикки может, сэр! Пикки умеет!

— Хорошо, когда сможешь?

— Хоть сейчас, сэр.

Через десять минут было установлено, что вещь полностью безопасна, что было чудесно. Домовика отпустили, а Гарри посмотрел на Терри и спросил:

— А ему точно можно верить?

— Точно. Все домовики связаны с Хогвартсом контрактом. Если они попытаются навредить кому-то из учеников, то погибнут мучительной смертью.

— А если он шахид? Это…

— Я знаю, что значит это слово. Нет, у них нет идей. Они полуразумны и это доказано. Живут стаями, подчиняются патриарху своей стаи и хозяину. Вложить в их головы такую крамольную мысль нельзя.

— А прикормить, как чужую собаку?

— Тоже нет. Проверено жизнью.

— Это хорошо.

Учёба потекла своим чередом. Гарри успешно учился, доводил до слёз сокурсниц, глумился над учениками параллельных классов, по выходным играл с Миссис Норрис, и слушал рассказы старого завхоза о школе. Тот считал Поттера самым чудесным ребёнком, возможно потому, что Гарри был слишком взрослый.

— Мальчик, у тебя великое будущее. Ты будешь как профессор Снейп. Гарри едва схватил себя за язык, уж очень хотелось сказать, что выглядеть сальноволосым бомжом, это точно не мечта всей его жизни. Поэтому он просто молчал и гладил мурлыкающую кошку.

— Мистер Филч, — Поттер единственный из учеников, кто произносил это имя без брезгливой гримасы, — а почему вы так сердитесь, когда ученики ходят по школе? Ну, помимо их хамского поведения?

— Я боюсь, что меня в Азкабан упекут.

— За что? — Гарри был удивлён.

— Мальчик, замок строился в десятом веке. Знаешь, какие глухие и тёмные времена были.

— Конечно.

— Тогда ещё не было разделения мира на магглов и магов. Каждый уважающий себя барон держал в замке хотя бы одного мага. Представляешь, если бы Хогвартс стали брать штурмом? Здесь же дети. Естественно в коридорах было много магических ловушек, чтобы дать время убежать жителям замка. Те же доспехи к примеру. Хороший боевой трансфигуратор отправит их воевать одним только взмахом палочки.

— Надо же, как интересно, — Гарри был восхищён, — так вы намекаете, что любую ловушку здесь можно активировать? Случайно это сделать возможно?

— Не знаю, но вот тайник открыть можно. А что в том тайнике, Бог его знает. Тот же Хагрид, он когда ещё учился, нашёл тайник в замке, а в нём яйцо акромантула. И вывел наш любитель волшебных тварей паучка. Такие вот дела. Его за это исключили и палочку сломали.

— А что, при исключении палочку ломают всегда?

— Нет, зачем. Но если был нанесён вред здоровью, совершено опасное деяние, то да. Акромантулы разумны, но они хищники и едят всё, что не их вида. Так-то, как интересно, наблюдать за ними, но в замке растить — это уж увольте. Ладно, мальчик, заговорил я тебя, а тебе уже в башню пора. Иди давай.

Гарри вернулся в комнату, Терри посмотрел на него, покачал головой, но ничего не сказал. Гарри обдумывал то, что услышал от завхоза. Значит, в замке важна разумная осторожность. Вполне правильно. Он встал, выглянул в окно, выходящее на запретный лес и как раз увидел как Невилл, Уизли Шестой и Грейнджер выскакивают из хижины Хагрида. Они резво побежали к замку, Рон при этом неловко размахивал руками как ветряная мельница. Тут и вспомнился рассказ Филча.

— Пойду прогуляюсь перед сном, — Гарри просто информировал соседа. С собой он его не звал. Он резво поднялся с кровати. Он нагнал неугомонную троицу и посмотрев на их лица сказал:

— А что это такое? Грейнджер, постриги патлы, умоляю тебя, а то мистер Филч перепутает твою голову со шваброй.

— Ха-ха-ха! — она впервые не заревела. — Что тебе, Поттер?

— Что вы там увидели, что бежали с такой скоростью?

— Ничего, — промямлил Невилл.

— А, понятно. Когда это ничего будет тобой закусывать, вспомнишь мои слова, — он уже развернулся, чтобы уйти, но Рон окликнул его.

— Эй! Иди сюда!

— Рон, не думаю…. — менторским тоном начала Гермиона, но была бесцеремонно перебита Гарри.

— Да кто бы сомневался. Там что, ещё один акромантул?

— Что? — Рон побелел. Он боялся пауков до ужаса.

— Именно. Поинтересуйтесь как-нибудь, за что Хагрида исключили из школы.

— Ты наговариваешь, — возмутился Рон.

— А мне это зачем? Какая выгода?

— Ты хочешь нас рассорить.

— А зачем?

— Ну…

— Вот и я о том же. Что такого добыл наш лесничий?

— Яйцо дракона, — нехотя сказал Рон, который был неформальным лидером этой компании. Что не удивительно. Гермиона поучала, Невилл вечно мямлил, а Рон его защищал. — Слушай, мой брат, Чарли. Он драконолог, может забрать дракона, когда он выведется. Ты нам не поможешь?

— Возможно. Каков план?

— Ночью мы проберемся на Астрономическую башню и вынесем дракона. Ты же вроде с кошкой Филча ладишь? Отвлеки её, прошу.

— Не вопрос. Всё уладим. Ориентировочно, когда операция?

— Неделю где-то.

— Хорошо.

— Тогда через три дня обсудим подробности.

Гермиона была удивлена. Как-то легко Гарри согласился, и не зря она сомневалась. Гарри ушёл в замок, но пошёл не в спальню, а к профессору Флитвику, которому тут же и выдал полученную информацию.

Вечером в сопровождении Дамблдора и МакГонагалл профессор Флитвик двинулся к хижине Хагрида. Яйцо изъяли и уже совершенно официально передали драконологам. Альбус Дамблдор обставил дело так, что именно лесничий изъял у подозрительного незнакомца столь ценное яйцо, уведомил о том директора и просил передать потенциально опасное существо под соответствующий надзор. Сам герой рыдал так громко и так умолял не забирать милое создание, чтобы после того как Пушка заберут не было так одиноко, что утром вся школа была в курсе о гигантской собаке в запретном коридоре. Зато все вылазки туда сразу же прекратились, собачьим кормом стать никто не спешил.

— Ты! Это ты нас выдал! — гневно прошептал Рон Уизли, столкнувшись в коридоре с Гарри. — Ты предатель!

— Какие слова. Ещё что-нибудь скажешь?

— Да как ты мог? А если бы….

— Нас бы всех поймали! — резко сказал Гарри. — Хотя, очевидно, у вашей троицы мозг один на всех, и вы решили им не пользоваться. Если бы кто-нибудь чужой узнал об этом, то Хагрида бы уволили? И как ему жить без работы?

Уизли покраснел, но признать правоту Гарри не хотел. Поэтому пробурчав под нос что-то вроде, что погорячился, он отправился на трансфигурацию, а Гарри на зелья. Он не видел как Квиринус Квирелл задумчиво смотрел ему вслед. В голове его шёл диалог сущностей.

— Мальчишка осторожен, повелитель. Что нам делать?

— Я сам им займусь, дай только срок.

— Но Фламель….

— Не успеет, скоро всё изменится.

Экзамены в школе начались как и всегда внезапно, наверное, каждый сдававший их хоть раз, знает, что всегда не хватает одной ночи, пятнадцати минут и одного взгляда, чтобы на сей раз точно-точно всё запомнить.

На улице стояла ужасная жара. В огромном кабинете, в котором проходили экзаменационные работы, было не только жарко, но и невыносимо душно.

— Сорвать экзамен что ли? — поинтересовался тихо Гарри, но Терри обернулся и услышал.

— Как? Что ты намерен делать?

— Техника безопасности ни к чёрту. Засуну в рот мыла и изображу эпилептический припадок. Пусть побегают. Заодно умнее будут. Помещение должно быть проветриваемым.

— Гарри, это уже…

— Расслабься, шучу. Может быть…

Перья, которые не позволяли владельцу хитрить, повеселили изрядно. Только маглорождённые поняли, что это дешёвая уловка, чтобы не пытались достать шпаргалки. Ведь им же с первого курса твердили, что за принуждение мага или магла к чему-нибудь с помощью магии — наступает уголовная ответственность.

Экзамены заслуживали самого тщательно описания, ибо это были первые магические экзамены у всех. Профессор Флитвик приглашал студентов по одному в свой кабинет и требовал заставить плясать лежащий на столе ананас.

Чтобы провернуть такой трюк, нужна была твёрдость рук, чёткость движений и пространственное воображение. Гарри изгольнулся от души. Ананас плясал что-то поистине дьявольское и торжественно отстукивал похоронный марш.

— Гарри, — профессор Флитвик внимательно посмотрел в глаза ученика, — что это?

— Реквием по мечте. Или выбор мелодии тоже регламентирован?

— Нет, нет, что ты.

Экзамен по трансфигурации для Гарри был несложным, сказалась наследственность. Он удачно обратил мышь в табакерку, причём узор на ней оказался из эсесовской свастики, хорошо, что МакГонагалл не разбиралась в этом. Она была неплохим преподавателем, но человеком с на редкость зашоренным мировоззрением застывшим где-то в начале девятнадцатого века.

Экзамен у профессора Снейпа можно сказать был простым. Нужно было просто написать состав отнимающего память зелья, но ученики перенервничали. Сам преподаватель летал по классу как огромная летучая мышь, что-то рявкал из-за спины гриффиндорцев, демонстративно показывал пальцами на ошибки слизеринцам, пытался смутить когтевранцев. Пуффендуйцев вообще не замечал.

Последний экзамен был сдан, можно было расслабиться, и, пока дети отдыхали, загорали у озера, он был занят более насущными вопросами. Как он уже понял за год, проведённый в школе, здесь всем плевать на учеников. Живы? Ну и ладно, остальное не трудности деканов. Через неделю надо было отбывать к Дурслям и вряд ли кого-нибудь пришлют к ним домой, чтобы Гарри отвести за покупками к школе. Поэтому действовать нужно было сейчас.

Он написал довольно вежливый заказ в книжный магазин, отправил Буклю, привязав к её лапе мешочек с предположительной суммой денег, которой должно было хватить на все учебники, и задумавшись посмотрел в окно.

Голову пронзило острой болью, да так, что он схватился за лоб.

— Эй, эй, эй, — Терри подскочил к Гарри, — что не так?

— Голова.

— Пойдём в больничное крыло.

— Не стоит. Просто мигрень, — врать он умел мастерски, при этом свято веря в свою ложь. Ему верили все и всегда, ну за исключением родственников. Делать было, откровенно говоря, нечего, и он пошёл искать Миссис Норрис. Общение с ней успокаивало.

Филч, радующийся тому, что ученики скоро разъедутся по домам, был в прекрасном расположении духа, поэтому Гарри решил посидеть подольше, прежде чем идти в спальню.

— …. знаешь, я понимаю твоего хозяина, — он рассеяно гладил кошку. Не люби никого, и не придётся терять. Миссис Норрис вдруг вскочила на четыре лапы и зашипела.

— Что….ммм…. — рот Гарри зажали рукой. Потом кто-то резко поставил его на ноги и повёл какими-то коридорами на третий этаж.

«Снейп! Вот же скотина! А что же он задумал?» — по спине мальчика побежал холодный пот. «Боже, а если он педофил?»

Гарри попытался вырваться из стальной хватки железных пальцев, попытался прокусить руку в перчатке, но ничего не получилось. Его толкали вперёд, а он обдумывал, какую бы болезнь себе выдумать, чтобы не случилось чего-нибудь мерзкого. Пусть лучше убьет со злости, чем так.

Когда Гарри затащили в запретный коридор — стало страшно по-настоящему. Над огромным люком дрых трёхголовый пёс. Под мордой его растеклась огромная лужа слюны, он даже толком не успел испугаться, как его толкнули в люк, всё также, не разжимая плеча. Отвратительные лианы тут же зашевелились, но отпрянули от солнечного света.

Следующей комнатой оказался огромный зал, заполненный птичками, приглядевшись Гарри понял, что это различные ключи. Всё ещё удерживая Гарри, легко, будто бы пушинку, маг поднял руку и чёрный огонь прошёл волной по залу. С писком, скрежетом и воплями ключи рассыпались в прах. Все кроме одного, обгоревший ключ упал со звоном прямо под ноги Гарри.

Мальчик начал дрожать. Он даже не понимал, что хочет этот маньяк, зато точно знал, что до утра его никто не хватится. От этого начинало тошнить, ещё одна дверь и перед ними предстала огромная шахматная доска. Теперь Гарри отпустили, точнее, швырнули на середину доски, а незнакомый, холодный и жестокий голос сказал:

— Играем.

Гарри трясся всю партию, он даже не пытался сбежать. Всего лишь маленький, напуганный мальчик, вовлечённый в страшную дьяволиаду. Ноги не слушались и он сейчас думал о том, как бы не обмочиться от ужаса. Вокруг летели камни, штукатурка. Снейп, закутанный в глухую мантию, так чтобы не было видно лица, отдавал приказы. Наконец-то партия была окончена. Белый король снял корону и поклонился, а потом открылся проход.

Больно удерживая ребёнка за шиворот, похититель втащил его в следующий зал. Снова вспыхнул огонь, единственное, что было доступно, так это стол, на котором стоял ряд бутылочек, но к ним они даже не прикоснулись. Гарри грубо разжали рот, надорвав при этом уголок, и влили какое-то отвратительное снадобье, стало холодно, а его уже тащили прямо в огонь.

«Сожгут как ведьму», пронеслось в голове и тут же пропало. Последний зал и его наконец-то отпустили, точнее толкнули. Гарри пролетел несколько метров, впечатался носом в уже знакомое ему трижды проклятое зеркало. Потоком хлынула кровь, мальчик подслеповато щурясь зажал нос пальцами, когда услышал приказ:

— Повернись! — Гарри инстинктивно пятился от опасности, но не подчиниться не получилось. Он замер на секунду, перед ним стоял не Снейп — Квирелл.

— Ч-что в-вы от меня х-хотите? Пустите? З-зачем….

— Достань из зеркала то, что там спрятано.

«Что там прячут? Оружие? Яд? А, точно, философский камень! Да как же я его достану-то? Он же ненормальный. Он же меня убьёт!» — хотелось разрыдаться в голос. Ему же только одиннадцать лет. Сомневаться в том, что его убьют не приходилось.

Но здесь же, рядом с детским страхом и отчаянием рождалось другое чувство. Жгучая боль, холодная ненависть к тому, кто загубил жизни его семьи, сделал его сиротой и поэтому он должен сам выцарапывать от этого мира то, что другим дано просто так. Чтобы там ни было, Гарри решил, что это не отдаст. Упрямство и отчаяние. Любовь и благородство были пинками отогнаны в дальний угол сознания.

Карман что-то оттянуло, Гарри посмотрел в зеркало и увидел в нём себя, но не в этом возрасте. Парень лет пятнадцати, со взлохмаченными вихрами, сигаретой в зубах. Из под чёрной футболки, на руках, скорее жилистых, чем мускулистых бежали татуировки.

— Жизнь дерьмо! — отражение подбросило в руке красноватый камень, а потом засунуло его в свой карман.

Рвано вздохнув Гарри сипло спросил:

— Почему? Почему я?

— На самом деле подошёл бы любой. Дамблдор не умеет обставлять свои дела. Те ловушки, их нельзя пройти. Они убьют любого, кто не их ставил, но есть одно большое «НО». Это же школа, тут же детишки. Поэтому наш деятель света зачаровал всё так, чтобы если какой олух сюда забредёт, то он не пострадает.

-З-значит, я п-просто под руку подвернулся.

— Не с-с-совсем, — послышался голос, больше напоминавший шипение змеи. — Дай я с ним поговорю.

— Повелитель, но вы сейчас так слабы.

— У меня достаточно сил! — Квиррелл размотал свой нелепый тюрбан и повернулся к мальчику спиной. Гарри не смог сдержать крик при виде серого, пергаментного лица змеи. До этого он и не предполагал, что у змей бывают лица. — Камень у него! Принеси мне его, немедленно. Мальчишку — убить!

Квиррелл кинулся на Гарри, сбил ребёнка с ног и начал душить. Инстинкт самосохранения у человека основной, вот и Гарри нелепо дёргал ногами, пытался сбросить с себя руки в перчатках, но не выходило. Воздуха оставалось всё меньше и меньше. В глазах темнело, и тут Гарри вспомнил уроки самообороны в школе. Если душат, нужно хватать не за руки, а попытаться выцарапать глаза.

— А-А-А, — лицо Квиррелла покрылось ожогами. Было видно, что он испытывал жуткую боль. Гарри озадачился, но услышал вопль Воландеморта.

— УБЕЙ ЕГО!

«Либо меня, либо его…» мальчик первый подбежал к безумцу и, схватив за лицо, не отпускал. Он видел, как в глазах стоит боль и ужас, видел как плавится и падает кусками плоть, обнажая скелет. Его тошнило, но он не отпускал. Он так и стоял на месте, даже когда то, что было профессором, осыпалось пеплом на пол. А потом он упал. Ему казалось, что его зовут, но он блуждал во тьме и не мог найти выход.

Сознание возвращалось, голова раскалывалась, будто бы кто-то надел на неё кастрюлю и теперь стучит по ней половником. Наконец он открыл глаза.

— Так вот ты какое, крыло больничное…. — тихо просипел он. Затем поднялся на локте и начал озираться в поисках воды.

— Тише-тише. Лежи, — Гарри узнал директора. — Тебе ещё рано вставать. Что-нибудь хочешь?

— Пить, пожалуйста, — ему тут же подали чашку с водой.

— У тебя, наверное, много вопросов….

— Давайте по порядку. Сколько я здесь?

— Три дня.

— Это он пытался убить меня? — директор понял, кого имел в виду Гарри.

— Да.

— Ясно. А это что? — Гарри скептически посмотрел на кучу сладостей рядом с собой.

— Это от сокурсников, друзей, близких.

— Друзей? — бровь Гарри изогнулась, и Дамблдору на мгновение показалось, что он видит перед собой одиннадцатилетнего профессора Снейпа. — Не знал, что они у меня есть. Я подачек не беру. Пусть уберут.

Директор покачал седой головой, грустно посмотрел на мальчика, но не стал ничего говорить. Просто позвал мадам Помфри. Та начала убирать сладости, но тут снова заговорил Гарри.

— Нет-нет! Постойте. Вот это я возьму, — он выудил коробку с пирогом. Судя по записке, написанной кривым, но крупным почерком, его прислал Хагрид. Да, он помнил, что тот торт, который он принёс ему, был малосъедобен, но разве в этом дело. Ведь можно будет покормить голубей. Хагрид добрый и глупый. Чисто маленький ребёнок. Поттер не стал его обижать. Немного поколебавшись, он взял ещё пакеты от Уизли, Невилла, Грейнджер и Бута. Остальное отдал безо всякого сожаления.

* * *

Банкетный зал был украшен знамёнами Когтеврана. Как Гарри и предполагал, вражда Слизерина и Гриффиндора вышла боком обоим факультетам, хотя змеи сохранили почётное второе место. Еда была выше всяких похвал, Гарри, как и год назад, ни с кем не хотел говорить, но Терри всё также сидел рядом, и Поттер нехотя чувствовал плечо неболтливого и надёжного друга.

Уже на вокзале, перед самым отъездом к ним подошёл Хагрид и протянул мальчику книжку. Тот поблагодарил великана, раскрыл её и чуть не задохнулся. На него смотрела живая фотография той женщины, которую он видел в зеркале. Рядом стоял тот же мужчина. Ребёнок впервые видел своих родителей. Глаза мерзко защипало, а Гарри вдруг обнял великана.

— Я весь год посылал сов ко всем кто их знал, — как бы оправдываясь сказал лесничий.

— Спасибо.

Поезд тронулся в Лондон. Гарри теперь ехал не один. Терри сидел в том же купе. Повисла тишина, только шуршание альбомных страниц нарушало её. Терри поднял глаза от книги и увидел, что глаза Гарри влажные.

— Пойду в коридор. Здесь как-то душно, — сказал Терри и вышел из купе. Как только дверь закрылась, Гарри зарыдал. В голос, отчаянно, как будто только вчера узнал о смерти родителей. Он плакал пока не заснул. Вернувшийся Терри посмотрел на друга, вздохнул и тихо пробурчал:

— Это всё из семьи.

На вокзале Кинг-Кросс было всё так же шумно. Гарри увидел миссис Уизли, обнимающую своих детей. Смешную рыжую девочку, которая краснея смотрела на него. Он подошёл к ним и вежливо сказал:

— Спасибо ещё раз за свитер и сладости.

— Тяжёлый был год, Гарри, — он предпочёл разговор не продолжать. Толкнул свою тележку в направлении машины Вернона Дурсля. Он не видел, как Терри Бут смотрел ему вслед.

Родственники Гарри ему не понравились. Они смотрели на племянника как на человека, которого просто терпят. Иной раз к чужим относятся душевнее. Радовало только одно. Гарри не ссутулился и несмотря на то, что дядька явно злился — испуганным не выглядел, но всё же надо было что-то написать Гарри, чтобы убедится, что с ним всё в порядке.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Примечание к части

Конечно, дети достаточно безбашенные, но я никогда не поверь в то, что одиннадцатилетний ребёнок имеет смелость и мужество десантника, изворотливость шпиона и моральные принципы Архангела Михаила.