Стекло и сталь (гет)

Джокер, в силу своей непростой судьбы, никогда особо не полагался на других людей. Это было что-то вроде защитной реакции, наряду с его юмором, за которым он пытался скрыть собственную уязвимость. Нет, конечно, он не был засранцем в чистом виде, но отношения с другими людьми давались ему непросто.

И в жизнь такого человека влетел безудержный шторм по имени Джейн Шепард. Она была даже не штормом — смерч, сносящий всё на своём пути.

Женщина солдатской закалки, которая успела повидать многое, будучи в N7 — специальной программе подготовки бойцов Альянса в Арктурской академии, о которой ходили тысячи баек. И на Акузе, где она стала единственной выжившей, потеряв всех своих товарищей, видя, как их выпотрошил молотильщик.

Казалось, человек прошёл через мясорубку. Ничего удивительного, если бы после всего этого она озлобилась и полностью отдалась слепому выполнению приказов сверху.

Но с самого начала она не производила впечатление сломленного человека. Наоборот, первое, что увидел Джокер при встрече с ней — улыбку. Улыбку на лице, изрезанном шрамами, и яркие, живые зелёные глаза, внимательно изучавшие собеседника.

Девушка, что своей харизмой и силой привлекала не только людей, но и другие расы. Капитан, которая сумела объединить в команду самых разношёрстных личностей.

Она была внимательна к каждому. Для Эшли и Кайдена она стала примером солдата, который не идёт вразрез со своими принципами, даже нося солдатскую форму. Для Гарруса она стала наставницей, показывающей, что за любое решение ты несёшь ответственность. Для Рекса — надёжным напарником, который не предаст. Для Лиары — человеком, способным поддержать и не осудить за наивность. Для Тали — другом, свободным от стереотипного мышления в отношении её народа.

Она могла колко ответить Джокеру на его глупые шутки, а иногда и сама скверно пошутить. Её короткие рыжие волосы метались в стороны, когда она заразительно смеялась.

И вот тут начинались проблемы.

Потому что саркастичный пилот с хрупкими костями и слишком острым языком вдруг ловил себя на том, что каждый раз ищет взглядом её рыжую макушку — после высадки, в коридорах, за обедом в столовой.

Проблемой стали и мелочи, которые его предательский разум зачем-то запоминал.

Например, то, какой довольной она возвращалась с заданий на Мако — словно ребёнку подарили долгожданную игрушку. Даже если сам Мако при этом выглядел так, будто подумывает подать на неё в суд за жестокое обращение с техникой. И когда она, услышав очередную его колкость, невозмутимо бросала: «Отлично. Если он ещё в состоянии формулировать претензии — я водила аккуратно», невольная улыбка трогала губы Джокера.

Или то, как она аккуратно кладёт руку на спинку его кресла, когда диктует координаты нового курса для корабля — от чего мурашки по его спине начинают наворачивать бесконечные круги.

Или в каком восторге она была, когда узнала, что Джокер «угнал» Нормандию ради доказательства собственного пилотского мастерства. Она с детским любопытством выпытывала подробности похлеще его сестрички Хилари. А потом ещё не раз напоминала ему о его «подвиге». Она, кажется, была действительно впечатлена, из-за чего шея Джокера возмутительно краснела сильнее.

У неё есть два любимых пистолета в арсенале, о которых она может говорить часами, с особой любовью и восторгом. И, что особенно возмутительно для серьёзного солдата и Спектра, Шепард наклеила на них милых котиков из какой‑то древней игрушки Cat Quest.

«Я надеюсь, вы не собираетесь угрожать этим пистолетом преступникам?» — сказал Джокер, когда впервые увидел обновлённый “Стилет”. — «Потому что это… это просто ужасное неуважение к их важным персонам. Или, может быть, особая тактика очарования? Серьёзно, капитан, я думаю, враги будут сдаваться ещё до первого выстрела.»

Он помедлил, наблюдая за рыжим котиком в рыцарских доспехах на оружии, и добавил с лёгкой усмешкой: «Если это всё-таки тактический приём, то, честно говоря, его нужно записать в инструкцию по ведению психологического подавления. Хотя… я боюсь, что теперь и моя репутация пилота выглядит слишком суровой на фоне этого пушистого рыцаря.»

Все эти моменты, связанные с Джейн Шепард, казались Джокеру несуразными, неправильными и вместе с тем такими очаровательными, что одни только мысли о них вызывали улыбку. И осознание. Осознание того, что такой яркой, сильной и потрясающей девушке незачем слабый калека вроде него. Она ценит его навыки пилота, и от этого он гордится ими ещё сильнее. Но этого недостаточно. Он не её уровня, не её калибра. Она может выбрать кого угодно из своего окружения: слухи о романтических воздыхателях шли один за другим. А Джокер не такой дурак, чтобы ставить себя наравне с ними.

Всё, что ему остаётся — одергивать себя каждый раз, когда она вызывает у него улыбку, и отшучиваться острыми шутками, чтобы скрыть свои ненужные и тоскливые мысли.

А потом случился Вермайр.

* * *

Вермайр случился внезапно для Шепард и команды: Кайдан погиб. Впервые за долгое время после Акузы Джейн теряла товарища, и это ощущалось, как удар молотком по затылку. Воспоминания навалились тяжёлым грузом, сжимая сердце, и погружаясь в них, она вновь вспоминала своё обещание — быть сильнее, чтобы защитить тех, кто ей дорог. Она чувствовала себя обязанной защищать каждого, кем командовала.

Конечно, Шепард не была настолько наивна, чтобы верить, что это всегда возможно. Потеря снова сильно била по ней. Глубже, чем она предполагала, оставляя после себя странное опустошение. И как бы она ни старалась казаться сильной для всех — получалось из ряда вон плохо.

Властелин, Сарен... Разговор с Эшли после всего произошедшего. А потом ещё и Совет, раздражающий своим бездействием и недоверием. Шепард нужно отправиться на Ил, нужно найти Канал и предотвратить угрозу в лице "Властилина". Вместо этого чёртовы политиканы отстранили её от командования, а корабль останется на Цитадели. Джейн чувствовала свою беспомощность перед чёрной бездной её памяти и страха повторения трагедии. Она устала.

Столовая ночью была пуста: тёмные углы, приглушённый свет ламп, едва слышный гул корабля — всё это словно обволакивало её, успокаивая и одновременно подчёркивая одиночество. Утром они должны будут покинуть корабль.

Шепард прошла к шкафчикам, её шаги отдавались тихим эхом по пустому помещению. Она опустилась на пол, ощущая холодную поверхность под собой. Запрокинула голову, закрыла глаза и позволила себе на мгновение просто быть собой — усталой, потрясённой, опустошённой. Внутри всё ещё бурлила боль, но здесь, в тишине, она могла позволить себе дышать, осознавая тяжесть утраты и слабость, которую обычно скрывала за маской силы.

Неожиданно она услышала шаги. Странные и прерывистые, словно кто‑то пытался идти, но каждый шаг давался с усилием. Шепард открыла глаза, чтобы посмотреть на того, кто прервал её уединение.

— Плохой день, капитан? — проговорил Джокер, ковыляя ближе.

Его болезнь не давала парню нормально ходить, и ему стоило огромных усилий каждый раз дойти до столовой. И всё же он приходил. Что бы Джокер не говорил о своей инвалидности и стеклянных костях, сила воли у него была железная. И это нельзя было не заметить — и не восхищаться.

Шепард молча наблюдала, как он осторожно сел рядом, облокачиваясь на шкафчики. Его глаза — обычно наполненные иронией — теперь смотрели на неё с лёгким беспокойством. Она видела, как даже в его привычной уверенной манере пробивалась усталость, как каждый шаг и движение давались ему ценой усилий.

Она вновь закрыла глаза и глубоко вздохнула. Они не касались друг друга, но она ощущала тепло рядом.

— Давай подумаем, — начала девушка. — Мы встретили представителя, видимо, агрессивного вида, и теперь он угрожает нам полным уничтожением. Потом мы упустили Сарена… и потеряли Кайдана.

Она нахмурилась, словно мысли причиняли ей сильную боль, руки переплелись на груди.

— А ещё Совет не видит истинного врага и не позволяет нам выполнить нашу работу и отправиться на Ил, — добавил Джокер, важно кивая.

— Точно, — в тон ему проговорила Шепард, открывая глаза, и зелёные искры в них блеснули в раздражении. — Меня отстранили от командования, и мы застряли на Цитадели.

— Ну, — Джокер ухмыльнулся, скользнув взглядом по Шепард, — Если так посмотреть, мы в полном дерьме, капитан. Нас распустили, значит можем спокойно отправиться домой, попивая чай и ожидая полного уничтожения.

Шепард прищурилась:

— Ха. Это было в моих планах, пока я не осознала, что у меня отвратительный характер, Джокер. А значит, я сделаю всё, чтобы выполнить своё задание, даже если весь чёртов Совет против.

Джокер кивнул, слушая её, а сам тем временем проверил омни-тул. На экране мигало сообщение. Он щёлкнул по нему и поднял бровь.

— Что ж... — он улыбнулся, возвращая взгляд к капитану. — Похоже, я нашёл кого-то с точно таким же ужасным характером. Андерсон хочет встретиться в "Сверхновой".

Шепард внезапно улыбнулась, словно внутри неё что-то щёлкнуло и встало на место. Она выпрямилась и поднялась на ноги, стряхивая с себя усталость, как броню после затянувшейся перестрелки.

Джокер машинально потёр шею, будто поражённый резкой сменой её настроя.

— Вот это я понимаю, — пробормотал он. — Капитан, у вас явно зависимость от спасения галактики. Не могли бы вы хоть на три минуты оставить её в смертельной опасности — ради приличия?

Она фыркнула и протянула ему руку. Джокер замер на секунду, явно колеблясь, но всё же вложил свою ладонь в её. Шепард помогла ему подняться быстро, но аккуратно. Когда он встал, они оказались слишком близко друг к другу, и она всё ещё держала его за руку.

И в этот момент Шепард вдруг поняла: да, она готова сражаться дальше. И дело было не только в сообщении Андерсона. Джокер спустился сюда — в столовую. Просто чтобы поддержать её. Небольшой разговор, но его ирония, обострявшаяся именно в такие тёмные моменты, помогла ей вынырнуть из мрачных мыслей.

Нет смысла сидеть и тонуть в сожалениях. Она найдёт способ добраться до Ила. Обязательно найдёт.

Она осознала, что всё ещё держит его руку. Он смотрел прямо в её глаза, словно пытался просканировать состояние девушки. Это внимание… смутило. Шепард поспешно опустила руку. Она редко краснела в неловких ситуациях, но сейчас щёки неприятно потеплели.

— Я останусь на Нормандии, — сказал Джокер, прочистив горло. — На всякий случай. Не хотелось бы бегать туда-сюда, вдруг Совет внезапно образумится и... передумает.

Он чуть не рассмеялся от своих же слов.

Шепард кивнула, и напряжение внутри неё окончательно отпустило. Он останется на корабле. Значит, в любой момент она может на него положиться.

И этого было достаточно, чтобы снова идти вперёд.

* * *

Джокер сидел в кресле пилота, уставившись на экраны, будто они могли первыми выдать плохие новости. Предчувствие зудело где-то под кожей. Он чувствовал себя персонажем из «Особого мнения» — только без ванны, провидцев и стильного пальто. Зато с тем же знанием: если сейчас не проверить системы, то потом будет поздно.

Руки сами сорвались с места, пальцы летали по панелям, глаза бегали по экранам. Диагностика. Щиты. Двигатели. Маскировка. Всё в зелёной зоне. А ощущение никуда не делось.

"Мы в дерьме, капитан…"

Он поморщился.

Ну конечно. Его поганый рот. Не мог сказать что-нибудь по-человечески. Что-то вроде: «Не вини себя, ситуация и правда отвратительная, но я рядом». Нет.

— Браво, Моро, — тихо буркнул он. — Эмоциональная поддержка уровня «галактика обречена, расслабься». Хан Соло мной бы гордился.

Чёрт.

Всегда сильная. Всегда уверенная. И Джокер, глядя на неё, забывал, что случилось на Акузе. Через что она прошла и сколько строчек прибавилось в её списке потерь.

И всё же… несмотря на весь тот бред, что он нёс, она пришла в себя. Это было видно. Та Шепард, что он заметил на экране монитора — с опущенными плечами, потухшим взглядом — на время отступила.

Ему хватило пары мгновений, чтобы решиться в тот момент. Он встал с кресла, не думая о боли. Он знал — сейчас он должен быть хотя бы просто рядом с ней.

Тёплая, крепкая рука, в которую он тогда вложил свою. Неожиданная улыбка — та самая, что каждый раз заставала его врасплох, будто он не имел на неё никакого иммунитета.

Он прикрыл глаза, вспоминая её лицо.

Так. Стоп. Моро. Никаких отвратительных мыслей.

Интерком щёлкнул.

— Джокер, — раздался голос Шепард.

Он вздрогнул так, будто его поймали за чем-то запрещённым. Шея мгновенно залилась краской.

— На связи, капитан, — отозвался он уже ровным, профессиональным тоном.

Пауза. А потом — лукавство в её голосе:

— Не хочешь ли ты… снова украсть Нормандию?

Он опешил, а потом расхохотался, откинув голову назад.

— Чёрт возьми, Шепард, — выдохнул он. — Это именно то, что я хотел услышать.