Темная магия (гет)

Посвящается Кате

* * *

На вопрос, кто его любимый писатель,

— Мартин Иден.

С.Довлатов

* * *

Уяснив себе это, Мартин принялся за изготовление рассказов

3) звон свадебных колоколов.

Дж.Лондон

— Как он мог со мной так поступить! Что он со мной сделал! А-а-а-а-а! У-у-у-у-у!

Вопли Мэри Макдональд разносились по всей гриффиндорской гостиной.

Девочки, как могли, утешали ее.

— Успокойся, Мэри…

— Он не стоит твоих слез…

— Он просто мерзавец, и больше ничего….

— Подлец, каких мало, — всхлипнула Мэри.

— Забудь…

— Вот, выпей воды…

— Может быть, тебе сходить в больничное крыло?

— Не надо. Я лучше лягу.

Мэри поднялась в спальню и бросилась на кровать.

А ведь все так хорошо начиналось…

…В этом годе Мэри решила ходить на Руны. Курс был рассчитан всего на два семестра, и читал его специально приглашенный из Оксфорда лектор. Приятели Мэри выбрали другие предметы.

Кабинет руноведения оказался совсем маленьким, парт на восемь. Больше половины класса занимали очкарики с Рейвенкло — похоже, сюда записался весь их курс. На заднем ряду шушукалась парочка хаффлпаффцев. Первая парта была завалена наглядными пособиями — таблицами, схемами, черепками, обломками дерева; в середине ее стоял большой камень. Мэри тихо села за свободный стол.

Где-то через десять минут от начала лекции за дверью раздались приглушенные голоса:

— Пошли, чего ты стоишь…

— А я не пойду, у меня прорицания.

— Ты же сам меня подбил сюда записаться!

— Ну понимаешь, я сначала хотел… а потом подумал… В общем, иди один.

Послышались удаляющиеся шаги, вздох и осторожный стук в дверь:

— Извините, можно войти?

Профессор, не прекращая лекции, рассеянно махнул рукой. Опоздавший сел рядом с Мэри. Это был мальчик со Слизерина, по фамилии Мальсибер. Они сталкивались на совместных уроках, но никогда не разговаривали. Мэри даже не помнила, как его зовут: ей казалось, что у него вообще есть только фамилия. Обычно он ходил в компании двух других слизеринцев — Эйвери, мальчика с глупым выражением лица, и угрюмого «Севы», о котором любила распространяться ее лучшая подруга. Мэри на всякий случай отодвинулась на самый край парты и крепче вцепилась в перо.

Первые два занятия профессор рассказывал об истории и лингвистических особенностях рун. Мальсибер пару раз заглядывал к Мэри в конспект, а она — к нему. На третьем занятии они начали прописывать руны. Мальсибер попросил у Мэри промокашку, а она посоветовалась с ним, как лучше писать руну «инг». На четвертом занятии они уже «резали руны» — на специальной доске, специальным ножом писали свои имена. Оказалось, что Мальсибера зовут Малькольм, и профессор радостно объявил, что он «очень по-германски аллитерирует со своей фамилией». Мэри тоже аллитерировала со своей фамилией. Это было хорошо.

После урока Мальсибер признался, что сокращенно его зовут Маль, и поэтому никто не знает, имя это или фамилия. Мэри сказала, что ее сокращенно зовут все равно Мэри. И они разошлись каждый по своим делам.

После пятого занятия Мэри и Малькольм вместе пошли в библиотеку и там проболтали до самого вечера. Теперь новоиспеченные друзья приветливо здоровались, встречаясь в столовой и в коридорах, а на других уроках старались сесть поближе.

На шестом занятии, когда они, наконец, начали проходить мистические характеристики рун, Мэри поняла, что влюбилась.

* * *

Они гуляли с Малем по берегу озера, глядели вниз с вершины самой высокой башни, сидели на широких школьных подоконниках. Он приглашал ее в Хогсмид, и они пили чай с пирожными в кондитерской. Он читал ей по вечерам непонятные стихи, которые все равно ей нравились, и угощал вишневым вареньем. Один раз он даже прокатил ее на метле.

Однажды, незадолго до рождественских каникул, подруга отвела Мэри в сторону и, приняв озабоченный вид, сообщила:

— Говорят, что Мальсибер занимается темной магией. Смотри, поосторожнее с ним!

Но Мэри ей тогда не поверила.

На каникулы они уехали домой и каждый день писали друг другу письма. Вернувшись в школу, они все так же гуляли по двору и по лестницам.

Вчера они, наконец, поцеловались — в темном закутке, возле кухни. Эйвери, единственный, кто сочувствовал их роману, следил, чтобы никто не зашел, и отгонял любопытных.

А сегодня, когда она пришла на завтрак и приветливо помахала ему рукой, он на нее даже не взглянул и остался сидеть, приобнимая какую-то девицу с седьмого курса и что-то нежно шепча ей. Днем Мэри попыталась с ним заговорить, но он отвернулся и, взяв эту блондинку под руку, ушел.

Как он мог с ней так поступить! Это хуже, чем темная магия!

…И Мэри зарыдала еще громче.

Рядом зашуршало, и кто-то потрогал ее за плечо. Мэри обернулась. Это была, конечно, Лили Эванс — главная активистка курса и, как мы уже знаем, лучшая подруга Мэри.

— Так… — многообещающе начала Лили. Мэри села на кровати, прижимая к себе подушку.

— Бросил? — спросила Лили, сочувственно цокая языком. — Что я тебе говорила!

Мэри быстро взглянула на подругу и снова уставилась вниз.

— Нет, ну вот негодяй! Променять тебя на какую-то белобрысую дуру! Я уверена: его подбил этой Эйвери! Два сапога пара! Не понимаю, и зачем Сева с ними дружит? — распалялась Лили. Мэри тихо глотала слезы.

— Ты с ним разговаривала?

Мэри открыла было рот, но Лили продолжала:

— Нет? И правильно! Не здоровайся, отворачивайся, делай вид, что его не замечаешь и вообще игнорируй! А я пойду …хм… побеседую с Севой.

Лили убежала. Мэри проводила ее несчастным взглядом.

* * *

— Северус, пойми, после того, что они сделали с Мэри Макдональд… Это же просто Темная магия!

— Теперь это называется «Темная магия»? — глупо хихикнув, спросил Северус. За романтическими увлечениями товарищей он не следил — больше всего сейчас он интересовался своими собственными переживаниями — и поэтому сделал естественный для подростка его возраста вывод.

— Ты ничего не понимаешь! — вспылила Лили. — Все время общаешься с этим Эйвери! Совсем уже отупел!

— А что тут тако…

Лили резко развернулась и ушла.

— Лили, подожди…

— А что ты тут стоишь? А почему ты такой грустный? А где Лили? А… — это из-за поворота появился Эйвери. Любая его реплика, которая не начиналась с «а», начиналась с «ну».

Эйвери оглядел Северуса и грустно констатировал:

— Ну вот, еще один. Пойдем, мне там бабушка конфет прислала. И «Шахнаме».

* * *

Мэри решила взять себя в руки и последовать совету Лили. На Рунах она попросила профессора рассадить их с Мальсибером.

— Ну пересядьте, — недоуменно пожав плечами, ответил профессор. — Постойте, только не садитесь за первую парту и не трогайте камень. Мы его сегодня будем читать.

— Наконец-то, — тихо проворчал входивший в класс рейвенкловец. — Я его уже две недели назад расшифровал.

Профессор улыбнулся в бороду и начал урок. Мэри села к своей знакомой с Рейвенкло, Рейчел. Мальсибер остался на прежнем месте. Он бросал на Мэри тоскливые взгляды и не переставая грыз перо.

* * *

— Эйвери, отстань. Читай про себя, если тебе так хочется.

— Ну это же стихи!

Еще через минуту:

— Ну Маль, ну не надо. Ну хочешь, я с ней поговорю?

— Она меня не любит. Наверное. И родители расстроятся. И вообще.

Прошло еще минут десять. Мальсибер читал учебник. Эйвери лежал на кровати и разглядывал картинки в «Шахнаме».

— Ну ты же писал папе?

— Писал, — со вздохом ответил Мальсибер.

— А что он тебе ответил?

— Что пятый курс — хорошее время для поиска невесты. Что помолвка длиной в два года — то, что надо. Чтобы я посмотрел по сторонам. Что им не очень важно, с какого она факультета. И что важнее всего им приданое. Потому что у нас по праву майората все уйдет старшей сестре. И еще какие-то сложности.

— Ну и что тут такого?

— А то! Откуда я знаю, какое у нее приданое?

— А спросить…

— И так все понятно! Она вообще полукровка! У ее матери ничего нет… в реестрах ничего не записано… а про отца неизвестно! Какое тут может быть приданое, о чем ты?!

Мальсибер захлопнул учебник и выскочил из комнаты.

Камень они, конечно, прочитали, но на этом все хорошее закончилось.

* * *

Бабах!

Котел с грохотом перевернулся. Зелье вытекло и разъело пол.

— У кого это там руки кривые? — заворчал через плечо Северус. — Вообще учиться не дают!

— Ну Сева, — прошептал в ответ Эйвери, — Маль не виноват, он же… Ну ты понимаешь. Ну ты варишь свое, а мы свое.

— Идиоты! Сами ничего сделать не могут и другим мешают …! — он закончил свою тираду нецензурной бранью, усвоенной от отца, пролетария, но быстро осекся — к ним приближался профессор Слагхорн. Он ухмыльнулся, погрозил Северусу пальцем, а Мальсиберу велел остаться после уроков.

* * *

Мальсибер, действительно, стал плохо учиться. Мэри от него не отставала. На лекциях она рисовала в конспекте цветочки и разбитые сердца. Домашние задания она не понимала и делала кое-как; или вообще не делала. Глядя в учебник, она думала о чем-то своем. На заклинаниях она путала слоги, на превращениях забывала махать палочкой. Даже на руноведении она не смогла ответить, какие она знает защитные руны. Рейвенкловцы ей подсказывали. Профессор поинтересовался, что с ней такое. Мэри хлопнула глазами и пролепетала:

— Я… не знаю.

— Вы, стало быть, не сделали домашнее задание?

— Не сделала…

— Что тут скажешь! Кто же может ответить?

Многие подняли руки. Мальсибер уткнулся в конспект — он тоже ничего не прочитал.

Мэри почти ничего не ела ни за завтраком, ни во время обеда, ни за ужином. Мальсибер тоже похудел и выглядел как-то невзрачно. Однажды Мэри заметила, что, когда он наливал себе сок, руки у него тряслись, как у алкоголика.

По ночам Мэри плакала в подушку.

Лили советовала ей отвлечься и развеяться, Рейчел — прочитать пару романов девятнадцатого века и сделать вывод, что ее страдания не оригинальны.

Ей сделала внушение староста. Эта высокая, мощная девушка больше всего интересовалась квиддичем, успеваемостью и здоровым питанием. Она сказала:

— Мэри, я не знаю, что с тобой, но так больше продолжаться не может. Ты ничего не ешь. Поэтому ты слабеешь. Поэтому ты плохо учишься: ничего не запоминаешь и не можешь сосредоточиться. Ведь отсутствие белка вредно для мозга! Так что прекращай свои глупости. Иначе мы из-за тебя потеряем все баллы! Я уже не говорю об экзаменах.

Через два дня Мэри заплакала прямо на уроке зельеварения. Слезы попали в котел и испортили все зелье. Профессор Слагхорн только головой покачал. Мэри решила, что больше она не выдержит, и что им обязательно нужно поговорить. Она оглянулась. Эйвери на задней парте что-то втолковывал Мальсиберу. Потом они опрокинули свой котел, и началась суматоха.

* * *

— Я, конечно, все понимаю, — обнадежил профессор Слагхорн. — Эйвери, выйдите, пожалуйста, за дверь. Я хочу поговорить с Малькольмом с глазу на глаз.

— А почему? Ну я же его друг… — затянул Эйвери, но все-таки вышел.

— Так вот. Я понимаю: у вас любовь…

Мальсибер закусил губу.

— …Но об учебе тоже не следует забывать. Посмотрите, скоро экзамены, а вы отстаете почти по всем предметам. Может быть, вам стоит позаниматься дополнительно? Иначе останетесь на второй год. Я, пожалуй, напишу вашему отцу.

Мальсибер испугался. Отца ему было обрадовать нечем. С той блондинкой он расстался почти сразу, а искать новую наследницу миллионов у него не хватило бы ни сил, ни желания. Если теперь отец узнает, что он еще и запустил учебу, станет совсем плохо.

Мальсибер упросил профессора Слагхорна не писать пока родителям и пообещал немедленно взяться за ум.

На следующий день после уроков Мэри подошла к Мальсиберу с твердым намерением объясниться. Она зажмурилась, сжала кулаки и набрала побольше воздуха. Но Мальсибер ее опередил.

— Мэри, — сказал он, — мне нужно с тобой поговорить. Пойдем на улицу.

Они устроились на берегу озера, на стволе поваленного дерева. Мальсибер взял ее за рукав, глубоко вздохнул и начал рассказывать.

* * *

— В общем, я придурок, — заключил он.

— Но если твой папа против, значит, ничего не поделаешь…

Они решили расстаться окончательно. Мэри утешала себя мыслью, что поступает правильно. Но на самом деле такое «сознательное самопожертвование», как она мысленно называла свой поступок, пользы никому не принесло. Она все так же не могла сосредоточиться и плакала по ночам, а он старался лишний раз не попадаться на глаза профессору Слагхорну.

Прошла неделя. Мэри брела по школьному двору. Ярко светило весеннее солнце. На лужайке мальчики с их курса устроили драку. Раздавались веселые крики. Кто-то играл в чехарду. Первокурсники прыгали через скакалочку. Еще издалека она увидела, что Мальсибер сидит на привычном месте, на берегу озера. Она осторожно подошла к нему. Он вскочил и схватил ее за руку.

— Мэри, — сказал он, — я так больше не могу. Я напишу отцу. Мне все равно, что он подумает. После школы мы поженимся, я устроюсь на работу, мы снимем квартиру…

— О, Малькольм! — и Мэри бросилась ему на шею.

* * *

Они, конечно, подтянули все предметы и легко сдали экзамены. Профессор руноведения пригласил всю их группу поступать в Оксфорд. Рейчел обещала попробовать.

Мальсибер снова читал Мэри непонятные стихи, которые, как оказалось, писал Эйвери, и угощал ее абрикосовым вареньем, которое Эйвери присылали из дома.

Наступили летние каникулы.

— Отец разрешил пригласить тебя в гости, — глядя в пол, начал Мальсибер. — Не знаю, почему, но, в общем, ты… приезжай.

Подругам Мэри об этом приглашении рассказывать не стала, иначе Лили прочитала бы ей лекцию об опасностях, которые поджидают юную девушку в семействе подозрительных темных магов. Мэри представила, как Лили говорит, сложив руки на груди: «Ходят слухи, что они полукровок жарят живьем и едят».

* * *

— Папа, это Мэри Макдональд… Помнишь, я о ней писал…

Поджарый мужчина в костюме внимательно посмотрел на Мэри и протянул ей руку для приветствия.

— Так, значит, это та самая Макдональд. Из рода Макдональдов. Малькольм, почему же ты мне сразу не сказал?

— О чем вы? — изумилась Мэри.

Мальсибер-старший отмахнулся:

— Потом, потом. Объявим помолвку, поженитесь. Все формальности, — он поморщился, — мы как-нибудь уладим.

Мэри оглядела комнату. На стене висели почетные грамоты. Одна из них гласила: «Мистеру Мальсиберу, совладельцу сети кафе-мороженых Фортескье, от партнеров». Эмблема. И фотография. Большое желтое «М». И ее дядюшка.

— Ах, — сказала Мэри и села на пол.

Вскоре после окончания школы Малькольм Мальсибер женился на богатой наследнице, владелице двадцати процентов акций огромной сети ресторанов быстрого питания. Свадьба прошла тихо, о ней знали лишь самые близкие друзья. Однако Мальсибер не спешил выводить жену Мэри в магический свет, и слухи о его семье вскоре утихли.

Известно лишь, что они не разошлись до сих пор, муж состоит в какой-то организации, а ценные бумаги жены приносят неплохой доход.