Каблуки и прочие неприятности (джен)

Люциус Малфой с удивлением и оторопью смотрел на спускающуюся вниз по лестнице супругу. Таким взглядом — недоуменным и изумленным — он смотрел на нее все двадцать лет их брака, с тех пор, как был, к своему величайшему неудовольствию, посвящен в главную тайну Нарциссы. А ведь на людях она такая чинная, такая приличная, идеальная супруга, светская львица, ледяная статуя... может ведь, если ей это нужно! Это было единственное условие, которое молодой Малфой поставил своей супруге после памятного шокирующего разговора. Никто не должен об этом знать вне их семьи. Никто не должен даже догадываться об этом. Никакого компромата, ни малейшего повода, никому, никогда. Нарцисса приняла эти правила и свято их соблюдала. А Люциусу оставалось терпеть ее непристойные причуды все остальное время и старательно сдерживаться, срываясь не чаще трех раз в месяц.

— Доброе утро, дорогой, — едва не порхающая Нарцисса подскочила к нему, вскользь поцеловала в щеку и направилась к выходу в парк.

— Ты опять? — обреченно спросил Люциус, скорее чтобы задержать ее еще на пару минут и насмотреться, чем чтобы придраться или поссориться. Нарцисса это тоже понимала.

— Конечно, опять, — ослепительно улыбнулась она. — Как и каждое утро последние пять лет. Никак не пойму, что тебе не нравится. Это полезно и очень бодрит.

— Да кто тебе сказал такую глупость?! Магглы? — все-таки не выдержал он.

— А магглы в этом уж точно побольше тебя понимают, — парировала она, все еще улыбаясь. Ее хорошее настроение было неистребимо, как Темный Лорд. Когда она уже открывала дверь, он послал в нее легкие согревающие чары, просто для того, чтобы полюбоваться на ее сердитую физиономию, для разнообразия.

— Милый, сколько раз тебе повторять: мне не холодно! — она вышла и захлопнула дверь, а Люциус подошел к окну, чтобы понаблюдать за супругой, как каждое утро в последние пять лет. Сколько раз он видел эту сцену, а она по-прежнему кажется ему нереальной. Минут пять Нарцисса стоит около крыльца, размахивая руками и ногами, потягиваясь, подпрыгивая и даже просто старательно дыша. Потом достает из кармана куртки (Мерлин, куртки! Розовой, маггловской!..) какую-то ерунду, от которой тянутся черные нити, сосредоточенно распутывает их, втыкает концы нитей себе в уши, остальное убирает обратно в карман и бежит по тропинке вглубь парка.

Люциус не помнил наверняка, но кажется, идею бегать по утрам Нарциссе подали эти длинные колдографии под названием сериалы. Она сказала, что это считается хорошим способом держать себя в форме, и Люциус не мог не признать, что результаты действительно были видны, и он даже был бы ими доволен, если бы лицезрел их исключительно единолично и в пределах спальни. Но та непристойная одежда, которую она называет джинсами, наглядно демонстрирует достижения миссис Малфой всем встречным магглам каждый раз, когда она выбирается в Лондон за покупками или тайком сбегает в гости к сестре, и вот это Люциуса уже совершенно не устраивало, но сделать он ничего не мог: никто из магов, кроме семьи ее сестры, не видел ее в таком неподобающем виде, а значит, условия их договора были соблюдены. Оставалось терпеть ее возмутительные шмотки и этот... бег. Первые два года она бегала без этого кошмара в ушах, но потом решила, что так веселее. Да, веселее — не то слово, особенно смотреть на эту паутину из окна.

Фигура Нарциссы скрылась за деревьями, и Люциус обернулся от окна, чтобы сказать уже ожидающему распоряжений эльфу:

— Завтрак на всех через час.

Эльф кивнул и исчез с тихим хлопком, а на лестнице появился Драко.

— Доброе утро, отец, — сказал он и, дождавшись приветственного кивка, спросил: — Мама уже убежала?

— Да, только что.

Они понимающе переглянулись. Драко, к счастью, не передался дефект его матери. Он был совершенно нормальным чистокровным магом, который не только умеет правильно себя вести и правильно жить, но и получает от этого удовольствие. В последнее время, правда, жизнь их стала гораздо мрачнее, но Люциус не переставал тешить себя надеждой, что это временно. Временно его положение беглого заключенного. Временно их служение. И то, о чем он так и не решился сообщить сияющей Нарциссе, тоже...

— Ты уже сказал ей? — ход мыслей Драко в последнее время был пугающе похож на его собственный.

— Еще нет. Скажу за завтраком.

— В таком случае, не хотел бы я там присутствовать, — усмехнулся Драко. Впрочем, они оба знали, что это не совсем так. Так и не привыкнув к причудам Нарциссы, они научились получать от них какое-то извращенное удовольствие. Знал бы кто-нибудь, на что похожа их семья изнутри... но никто никогда не узнает. Они с Драко этого не допустят. Не только потому, что для любой чистокровной семьи это настоящий позор, но и потому, что ни у кого и никогда не должно быть повода обидеть Нарциссу. Если для того, чтобы защитить ее, им приходится быть берегущими имидж занудами, они вполне к этому готовы.

Через час Нарцисса присоединилась к мужу и сыну, уже сидящим за столом. Люциус перестал прятаться за газетой, Драко окинул взглядом ее костюм и улыбнулся. Туфельки на низком каблуке, длинная юбка с разрезами до колена, яркая кофточка с коротким рукавом... он определенно будет скучать по этому всему. Отец все тянул и не мог собраться с духом, но к концу чашки кофе все-таки решился изложить Нарциссе последнюю новость.

— Темный Лорд изъявил желание сделать Малфой-Мэнор своей резиденцией.

Нарцисса побледнела, уронила ложку, чертыхнулась, полезла за ней сама вместо того, чтобы вызвать эльфа, выпрямилась, окинула сына и мужа испуганным взглядом и неуверенно сказала:

— Не может быть. Вы ведь это не серьезно?

— К сожалению... — сказал Люциус. Больше ничего он сказать не успел, поскольку лицо Нарциссы обрело прекрасно известное ее семье неприятное выражение, какое появлялось у нее всякий раз, стоило ей провести в корсете и на каблуках больше трех часов.

— Вы хотите сказать, — холодно начала она, — что мне придется пристойно, как вы выражаетесь, выглядеть все время, круглые сутки? — мужская часть семейства Малфоев сокрушенно молчала. — И терпеть здесь Беллу с ее заморочками? И слушать про маглов и их никчемность от тех, кто о них знает только по магловедению, да и то на «выше ожидаемого»?!

Да, Нарцисса Малфой была магглолюбкой, и двадцать лет в браке с поборником чистоты крови не смогли этого изменить. Скорее уж, измениться и подстроиться пришлось ему самому. Глядя на магловские шмотки жены и ее механические игрушки, он иногда задавался вопросом, так ли плохи магглы, как ему рассказывали с детства, но воли подобным рассуждениям не давал: все-таки в Окклюменции он был гораздо хуже того же Снейпа. А если подобные мысли прочитает Лорд... об этом тоже лучше не думать, на всякий случай. Если бы двадцать лет назад он знал... впрочем, даже если бы он знал об этом заранее, в личной жизни он вряд ли захотел бы что-то изменить. Нарцисса, конечно, с причудами, но в отличие от той же Беллатрикс хотя бы тихая. Ну, почти. Если не злить.

Люциус собрался с духом — говорить, так все сразу! — и, выбрав недлинную паузу в возмущенной речи жены, выпалил:

— И придется убрать телевизор!

— Как убрать? — в ужасе прошептала она.

Телевизор был гордостью Нарциссы и самой большой загадкой поместья. Люциус так и не понял, как Нарцисса и эльфы смогли обустроить эту магловскую коробочку, работающую на токе из розетки, в доме, где ни единой розетки нет, зато магии столько, что ни одна магловская ерунда работать не должна. Телевизор работал и показывал Нарциссе разные картинки, из которых она без устали черпала идеи, делавшие жизнь семьи еще разнообразнее и веселее, хотя казалось бы, куда уж больше.

— Дорогая, ты же понимаешь, если здесь будет Лорд и кто-нибудь увидит, то...

— Как убрать?! — с негодованием вновь спросила она. — Ты хочешь сказать, что Андромеда будет смотреть «Доктора Кто», а я нет?!

Бум! Дзынь! Хрусть!

Драко с преувеличенно серьезным видом смотрит в тарелку, эльф со столь же серьезным видом убирает осколки посуды, которую Нарцисса отправила в полет легким движением руки. Она говорила, что у дочки Андромеды проблемы с координацией... вероятно, это у них семейное. И очень жаль, что у Беллатрикс подобных проблем нет.

— Люциус, я же и месяца не вытерплю! — жалобно сказала Нарцисса.

— Я знаю, ты сможешь. Ради меня и Драко. Мы будем рядом и поможем, — пустые слова, конечно, но что еще он мог сказать? Они действительно постараются помочь, но как можно помочь девочке, внезапно лишенной всех любимых игрушек?

Надо отдать Нарциссе должное: она мужественно держалась, когда пришло время. Никто не догадался бы, как тяжело ей это дается, и только иногда, ночью, за запертой дверью спальни и пятью заклинаниями от подслушивания она позволяла себе пожаловаться мужу. И только он знал, насколько ей все это надоело. Ну, может быть, Драко догадывался, но знал — только Люциус. Поэтому только он не удивился тому, чему удивилась вся Магическая Британия, когда Гарри Поттер стал давать показания по делу Малфоев. Пресса изумленно рассуждала о силе материнской любви и борьбе добра и зла в отдельно взятой душе. Люциус оставил привычку читать газету и пить кофе одновременно, чтобы случайно кофе не пролить. Нарцисса же просмотрела первые несколько публикаций о себе и своем неожиданном поступке, хмыкнула: «Что бы они понимали» и ушла в парк, восстанавливать форму.

И правда, что бы они понимали! Сами бы попробовали столько времени провести на каблуках, в корсете и пышных юбках, без любимого сериала и даже без пробежек по утрам! Но теперь жизнь постепенно входила в совсем новое русло и становилась вполне прекрасна. Самые дорогие мужские кроссовки, которые Люциус сумел найти в маггловском Лондоне без помощи супруги, ждали своего часа в его шкафу на нижней полке. В конце концов, Нарцисса говорит, это полезно. Так почему бы и нет?