Призрак Хогвартса (гет)

Masquerade! Paper faces on parade…

Пианист как будто исчез, растворился в вихре перемен. За три месяца Хогвартс почти позабыл о нём. Теперь Лили была звездой, блистала на всех уроках Магии Пения. Все были очарованы её голосом и возносили её до небес. Но девушка не обращала особенного внимания на похвалы, лесть и появившихся поклонников. У неё был Джеймс. Он ни разу не оставил её с той ночи на крыше. Как и обещал, он был рядом. И теперь они вместе собирались пойти на Рождественский бал-маскарад.

В праздничный день, Канун Рождества, Большой зал превратился в феерическое место. Он встретил Лили и Джеймса пышноцветьем маскарада, непередаваемым буйством красок, ослепительным блеском и сотнями масок. Толпа, разодетая во все цвета радуги, кружилась в танцах. У Лили и Джеймса поначалу закружились головы от этого вихря. Плеск вина, блеск огней, шут и царь, плут и змей, след белил, свет и мгла, блик румян, лик врага...

— Только подумай! – восхищенно прошептала Лили. – Мы вместе...

— Но почему мы должны скрываться? – в который раз спросил Джеймса. – От кого мы прячемся? – и попытался поцеловать девушку, но та отстранилась.

— Нет, Джеймс, все увидят...

— И пусть видят! Разве это преступление? – Лили опустила голову. – Лили, чего ты боишься?

— Не будем об этом! – вскинула голову девушка, лучезарно улыбнувшись, и вложила руку в ладонь Джеймса. Тот, улыбнувшись, вывел её в середину зала и закружил в вальсе.

Возле преподавательского стола Дамблдор и Рейе вели приятную беседу.

— Что за вечер! – с восторгом восклицал Рейе.

— Тишь и гладь! – в тон ему ответил Дамблдор, отправляя в рот очередной леденец.

— Благодать! – согласился Рейе. – Три месяца покоя, три месяца райской тишины!

— Все здоровы, все бодры... – оживленно подхватила стоящая рядом Помфри.

— Предлагаю тост! За счастливый год без тревог и забот! – поднял бокал

Дамблдор, и послышался дружный звон бокалов.

Танцующие пары все кружились и кружились. Казалось, все сегодня были счастливы. Лили и Джеймс не замечали никого вокруг, сегодня в этом мире существовали только они. Вихрь красок опьянял их, и Джеймс вдруг остановился и поцеловал девушку.

Внезапно музыка смолкла. Маски с недоумением обернулись к сцене и увидели, как из полумрака появилась фигура человека в длинном манто. Когда лучи люстры выхватили его из темноты, собравшиеся ахнули и невольно отшатнулись. Человек был одет в кроваво-красные одежды, и огромное манто волочилось за ним, словно королевская мантия. На лице у него была маска, напоминавшая череп. Вид его внушал необъяснимый ужас. Он был страшен, словно смерть... Красная смерть.

Лили замерла как вкопанная. Она почувствовала, как Джеймс машинально сжал её руку.

— Что притихли, господа? – незнакомец заговорил, и у Лили по коже прошел мороз. Голос был пугающе красив, и Лили почувствовала, как сердце привычно ёкнуло. – Вы решили, что ушел я навсегда?

Собравшиеся зачарованно слушали Пианиста, и никому даже не пришло в голову вынуть палочку, чтобы атаковать главного врага школы. Гипнотический голос не давал слушателям сделать ни шагу. Лили подумала: вот это и есть Магия Пения.

— Вы скучали обо мне? – саркастично обратился Пианист к администрации школы. – Приветствую вас, господа! Мне хотелось бы дать несколько инструкций, чтоб дела получше шли, – он с угрозой в голосе обратился к Нарциссе, испуганно вцепившейся в очередного кавалера. – Нарциссе не мешало б поучиться играть, а не как козе по сцене скакать. А моим учителям, – повернулся он застывшим Рейе и Дамблдору, – хочу напомнить, что их место в кабинетах, не на сцене, – Пианист выдержал паузу и взглянул на Лили. Девушка едва дышала.

— Что же до нашей звезды, мисс Лили Эванс... бесспорно, её голос хорош, ей это известно, – обыденным тоном, будто обсуждая очередную театральную звезду, проговорил он. – Но если она хочет преуспеть, ей нужно много ещё узнать. Возможно, гордость позволит ей вернуться ко мне. Ко мне, своему учителю... – последние слова он прошептал уже совсем другими тоном: он просил, он умолял.

Лили на ватных ногах подошла к Эрику. Она ещё раз взглянула в его глаза, огромные, выразительные голубые глаза. Они не могли принадлежать монстру с черной душой и окровавленными руками. Позднее Лили не могла объяснить самой себе, почему она совершил этот роковой поступок. Наверное, в тот момент ей хотелось увидеть его настоящего, увидеть его лицо, сорвать эту маску хладнокровного и жестокого убийцы, чтобы обнаружить под ней мягкого и ласкового Ангела. Что она и сделала.

В зале поднялся крик. Собравшиеся словно очнулись от забытья, чтобы погрузиться в кошмарный сон. Открывшееся зрелище заставило некоторых заорать от испуга, вторых – в ужасе прижать ладони к губам, третьих с отвращением отвернуться, чтобы не видеть изуродованную плоть. Ибо половина лица Эрика представляла собой бесформенную массу кожи, вытянутую в уродливые узлы, алые рубцы глубоких шрамов, искаженную линию губ и отсутствие половины носа.

В первый момент Лили увидела в глазах Эрика непонимание и обиду впервые обманутого ребенка. Он неотрывно глядел в её глаза и безмолвно спрашивал: зачем? Лили успела тысячу раз пожалеть о своем порыве. В прошлый раз, когда он сняла с него маску, он простил её. Подарит ли он ей свою милость на этот раз, Лили не знала. И разум её твердил, что шансы на спасение равны нулю.

Эрик оглянулся по сторонам, встречая отвращение, страх и презрительные насмешки. Он вскипел и вновь повернулся к Лили. Злоба исказила его лицо ещё больше, девушка попыталась отойти от него, но Пианист цепко ухватил её за руки и прошипел:

— Ты в моих оковах – ты принадлежишь мне!

С этими словами он пропел несколько грубых, резких нот, направив руку на сияющую люстру. Ученики в страхе закричали, увидев, как она, зловеще позвякивая, устремилась вниз. Воспользовавшись суматохой, Эрик достал фиал с зельем и разбил его об пол. Мгновенно поднялась стена дыма, и Пианист, завернув Лили в своё красное манто, исчез.

Люстра продолжала падать прямо на учеников, не успевающих убежать. Они заорали и приготовились к неминуемому столкновению, но Дамблдор едва успел взмахом руки отвести люстру в сторону. Она ударилась о пол и разбилась. Словно солнце внезапно потухло, и Большой зал осиротел.

Джеймсу не хватило лишь секунды, чтобы схватить Лили за руку. Он с досадой выругался и развернулся, но его едва не сбила с ног обезумевшая толпа. Юноша с трудом вырвался, направляясь к преподавательскому столу. Он искал единственного человека, который мог ему помочь. Джеймс выхватил взглядом из толпы медсестру Хогвартса и, с трудом протискиваясь через мечущихся учеников, подбежал к ней.

— Куда он потащил её? – резко спросил Джеймс, хватая женщину за руку.

— Пойдем, Джеймс, я отведу тебя, – запыхавшись, произнесла она, – но помни: держи палочку наготове, – и мадам Помфри уверенно повела Джеймса к выходу.

Они спускались по подземельям, петляя по коридорам. Джеймс смутно подумал, что сам он уже сто раз заблудился бы в этом лабиринте, но медсестра уверенно вела его.

— Дом Эрика Ненаносим, вычислить его местонахождение практически невозможно. И чтобы я могла найти путь, он дал мне заколдованный амулет, – мадам Помфри сняла с шеи красивый кулон в форме соловья и вложила его в ладонь Джеймса. – Дальше я пойти не могу. Помни, Джеймс, палочка наготове.

Джеймс кивнул и решительно двинулся по ступенькам. Надетый на шею кулон подсказывал путь. Он вытащил палочку и твердо пообещал себе, что без Лили он не вернется.

* * *

You alone can make my song take flight –

It's over now, the music of the night…

— Вниз опять – в подземелья отчаяния! Вниз плывем мы – в тюрьму моей души! Вниз во тьму – тьму, глубокую, как ад!.. – неистово гребя, прокричал Эрик на съёжившуюся в лодке Лили. В этот час, казалось, весь подземный лабиринт изменился до неузнаваемости: вода была темной, озерная гладь вздрагивала под веслом, огонь на факелах, развешанных на стенах, подрагивал. Таинственность и спокойствие подземелья канули в Лету вместе с добрым Ангелом Музыки. Эрик на мгновение остановился и повернулся к Лили. – Что, спроси, меня держит здесь –

в царстве мрака и теней? – сквозь зубы процедил он. – Не какой-то смертный грех – только ужас внешности моей! – уже с криком ответил он на собственный вопрос. Эрик отвернулся и вновь взялся за весло, уже со слезами в голосе бормоча: – Прочь гонимый от всего! Только ненависть везде! Добрых слов – ни от кого! Сострадания – нигде!

Лили не сводила с него глаз. В её душе бушевали эмоции. Жаждущий крови монстр вёз её в свое царство тьмы. Она безоружна, беззащитна перед ним. В этот момент она с ужасом гадала, что он уготовал ей. Решетчатые ворота поднялись с замогильным скрежетом, и лодка вплыла в дом Эрика.

— Лили, почему? За что?.. – еле слышно прошептал он, но Лили услышала, и, повинуясь порыву, она потянула к нему руку, чтобы успокоить, но лодка ударилась о берег, и Пианист довольно грубо вытащил её из лодки. Он остановился и мрачно уставился в одну точку. Решетка тем временем с грохотом опустилась вниз, и этот звук особенно обреченно прозвучал в гнетущей тишине. Лили, с трудом переборов ужас, свирепо обратилась к нему:

— Утолил свою жажду крови?

Эрик не удостоил её ответом, а лишь иронично взглянул в её сторону. Лили осмелела и продолжила:

— И теперь я стану игрушкой для плотских утех?

Эрик вздрогнул и слегка подрагивающим голосом ответил:

— Судьба, по чьей воле тону я в крови, лишила меня плотских утех... но жалость твоя не поможет! Отныне ты вечно будешь видеть это! – он с отвращением указал на своё лицо.

— Твоё лицо меня больше не пугает, – медленно произнесла Лили. – Твоя душа – вот что мне ужас внушает.

Эрик отступил назад и опустил голову, но внезапно вскинул её и зловеще улыбнулся:

— Погоди-ка, дорогая, у нас гости! – и повернул голову в сторону озера. Лили проследила за его взглядом и вскрикнула: с другой стороны решетки стоял Джеймс. Девушка бросилась к кромке воды, но замерла, услышав голос Эрика. – Сэр, это воистину непередаваемое удовольствие! Надеялся я, что Вы появитесь, и моя мечта сбылась! – Пианист приобнял Лили за плечи, развязно улыбаясь. Девушка попыталась вырваться. Джеймс дернулся и вцепился в прутья решетки.

— Освободи её, слышишь?! Освободи!

Эрик отпустил девушку и иронично обратился к ней:

— Какой текст, какие слова...

— Джеймс, всё бесполезно... – не обращая внимания на Эрика, отчаянно произнесла Лили.

— Я люблю её! Слышишь, люблю! Будь милосерден!

— Мир не был милосерден со мной! – прорычал Эрик и отвернулся.

— Лили!.. – изнывал от беспомощности Джеймс и обратился к Пианисту: – Пусти меня к ней!

— Вы – мой гость, сэр... – сухо ответил Эрик, и по мановению его голоса решетка поднялась. – Добро пожаловать! Вы думали, я ей наврежу? – с видом оскорбленной невинности спросил Эрик, приближаясь к Джеймсу. – С чего это мне наказывать её за твои грехи? – конец слова потонул в звуке, больше похожем на грозный рык, и прежде чем Джеймс успел вскинуть палочку, его шею обвила серебристая веревка. Волшебное лассо, слухами о котором делились гриффиндорские кумушки. Лили вскрикнула и зажала рот руками. Её ноги подкашивались, сердце едва не выскакивало из груди. Эрик же яростно торжествовал:

— Как теперь ты убежишь?! Никто не спасет тебя, разве что... Лили, – он обернулся к полумертвой от страха за Джеймса девушке и продолжил: – Купи его свободу за любовь! Отвергнешь меня – и он мертвец. Вот твой выбор!

Лили не верила своим ушам. Она как рыба открывала и закрывала рот, не в силах вымолвить не слова. Она чувствовала себя преданной, все её мечты лежали в руинах. Она, наконец, вновь обрела дар речи:

— В слезах, что я могла пролить о твоей судьбе, теперь есть только ненависть к тебе! – конец фразы она выкрикнула с гневом и недоверием.

— Слишком поздно для жалости, пути назад нет! – с мрачным торжеством покачал головой Эрик, обвивая тело Джеймса серебристыми веревками. Связанный Джеймс отчаянно пытался вырваться и причитал:

— Лили, прости, я так хотел освободить тебя...

— Решай: останешься со мной или он отправится на свет иной? – продолжал Эрик. – В любом случае, я выиграю!

— Что толку лгать ей, чтобы спасти меня? – ядовито бросил Пианисту Джеймс.

— Вот твоя точка невозврата! – произнес Эрик.

— Ангел Музыки... – со слезами пропела Лили. – Ты обманул меня. А я слепо доверилась.

— Не испытывай моё терпение, – нетерпеливо и тяжело дыша, проговорил Эрик. – Делай выбор! – и жестом затянул петлю на шее Джеймса покрепче.

Лили в растерянности остановилась и переводила взгляд с одного на другого. Её пугал этот выбор. Обречь себя на вечное заточение? Или позволить ему убить её возлюбленного? Больше всего на свете Лили мечтала, чтобы это оказалось всего лишь кошмарным сном. Но драгоценные секунды шли, а просыпаться она не спешила. Напротив неё стоял беспощадный, кровожадный дьявол. Его душа, как и его лицо, была изуродована навсегда. Но в то же время это был человек, давший ей голос, подаривший свои прекрасные песни, он был её ангелом-хранителем все эти годы. И даже несмотря на то, что Джеймс в любую минуту мог умереть от руки Эрика, Лили не могла подавить в себе это щемящее сердце чувство – жалость. Всепоглощающая жалость и сочувствие. Лили, не отводя взгляда от него, ступила прямо в воду к Эрику.

— Бедное мрака создание... – прошептала она. – Что за жизнь ты знал?.. – в глазах Эрика появился трепет, и Лили окончательно сделала свой выбор: – Мерлин видит, я докажу: ты не одинок... – Лили подошла вплотную к мужчине, одними губами прошептала: «Я люблю тебя» и, потянувшись, поцеловала его.

Джеймс с изумлением и ужасом наблюдал за происходящим. Он не мог принять её выбор, он был готов умереть, но только не видеть Лили в объятьях этого монстра!

Лили слегка отстранилась от Эрика и взглянула в его глаза. В полумраке она толком не могла разглядеть их. Собственные же чувства она понять не могла. Отрицать, что поцелуй вызвал у неё отвращение, она тоже не могла. Поэтому девушка поддалась неведомому порыву и снова прикоснулась к губам Эрика. Поцелуй был горьким от её слез, но полным искреннего чувства – жалости.

Когда девушка прервала поцелуй, Эрик с недоверием взглянул на неё. Он трясся, как осиновый лист, по его щекам лились слезы. Лили с непониманием захлопала ресницами. Эрик взял её за руку и подвел к величественному зеркалу высотой до потолка в богатой золотой раме. По верху его была вырезана надпись: «Еиналеж еонтеваз а кил ен ужакоп я». Лили взглянула в зеркало и невольно отшатнулась. Она увидела себя с ребенком на руках, а рядом с ней стоил Джеймс. Он ласково улыбнулся и поцеловал отражение Лили в висок. Настоящая девушка не понимала: она что, видит будущее?

— Это зеркало показывает самые сокровенные желания, – упавшим и тихим голосом произнес Эрик и взглянул в зеркало. – Я вижу, как обнимаю тебя, что я красив, как раньше. Но ты... – мужчина вновь взглянула на Лили, – ты видишь не меня.

Эрика вновь одолел приступ слёз, он отвернулся от Лили и, не глядя на Джеймса, выкрикнул:

— Забирай её! Забудьте всё, что было! Возьмите лодку и уходите!

Лили на несколько секунд оцепенела, не веря в услышанное, а потом бросилась к Джеймсу. Он крепко обнял её, радостно смеясь. Эрик был почти на пороге спальни, когда повернулся к ним и с отчаянием крикнул:

— Уходите! Прочь! Оставьте меня!

Эрик прошел в свою комнату и плюхнулся прямо на твердый пол. Шкатулка, стоящая перед ним, по волшебству заиграла нежный мотив. Эрик слабым и срывающимся голосом пропел:

— Маскарад! Вышли маски на парад... спрячь лицо – и тебя найти не смогут...

Внезапно он услышал шаги и взглянул на приближающуюся девушку. Рыжеволосая фея из его мечтаний подошла к нему вплотную. Сердце Эрика заколотилось, как бешеное: надежда в его душе затеплилась. Вдруг она решила остаться с ним? Но Лили присела рядом и поцеловала его в лоб. В её глазах Эрик мог прочитать всего два слова: прости и прощай.

— Лили, я люблю тебя... – прошептал Эрик и протянул ей чудесную шкатулку. Лили осторожно приняла её и, с трудом сдерживая слёзы, ушла из царства Ангела Музыки вместе с Джеймсом. Все кончено, и смолкла Музыка Ночи.