Проклятье наших душ (гет)

Большой зал Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс сиял тысячами огней. Множество свечей парило под зачарованным потолком, на полу и на стенах мерцало кружево светотени. Ночь была на удивление звездной, хотя еще вечером небо было сплошь покрыто тучами, и дождь пригибал к земле деревья в Лесу. Казалось, звезды на потолке были отражением трепещущих от сквозняка, но не гаснущих лепестков пламени свечей.

Во главе каждого факультетского стола, которые были пока довольно коротки, сидел его Основатель в парадной мантии.

Ровена повернула голову к слизеринскому столу и встретилась взглядом с Салазаром. Сегодня он выглядел холодным и решительным.

Молодая женщина невольно вздохнула и перевела взгляд на Мерлина, который сидел за преподавательским столом. Сейчас он занимал его в гордом одиночестве, так как Основатели на этот вечер стали его учениками.

— Как вы знаете, — начал Мерлин, и в зале повисла тишина, — месяц назад ко мне обратились два моих ученика, которых я по праву считаю своими магическими наследниками. Они хотели выяснить, кто из них является более сильным волшебником. Я долго думал, как организовать это противостояние, чтобы оно не выглядело примитивной дуэлью, и решил, что это должен быть магический турнир. В нем будут три задания, третье из которых — дуэль. Но, помимо этого, я позволю себе ставить Салазару и Годрику баллы. Прежде чем все начнется, оба соискателя должны будут заключить магический договор. Для этой цели я создал Кубок Огня.

Перед Мерлином возник домовой эльф и протянул ему большой деревянный кубок, покрытый грубой резьбой. Ровена скривила губы и подумала: «Мог бы создать что-нибудь изящней». Она нахмурилась от собственной мысли, отмечая, что стала размышлять, как Салазар.

Молодая женщина вновь посмотрела в сторону слизеринского стола. Лицо Салазара было очень серьезным. В отличие от Ровены, он не обратил внимания на простоту кубка, с ожиданием глядя на синие языки пламени, вырывающиеся из него. Вновь раздавшийся голос Мерлина оторвал Ровену от созерцания возлюбленного:

— Я сделал этот кубок еще и в надежде, что вы будете проводить Турнир между своими факультетами или даже между Хогвартсом и другими Школами Магии. Вы кладете кусочки пергамента с именами кандидатов прямо в огонь. Кубок Огня выбросит имена достойных, подтверждая, что магический договор заключен именно с ними. Когда-нибудь кандидатов не будет только двое, и Кубок сам станет выбирать Чемпионов. Пока же я опустил в него два пергамента, на которых Слизерин и Гриффиндор подали заявку мне на разрешение их спора.

Кубок засиял ярче, заставляя слезиться глаза от синих языков пламени, танцующих над ним. Вдруг пламя налилось красным, взметнулся столб искр, и из кубка вылетел обгоревший кусок пергамента.

— Салазар Слизерин, — торжественно прочитал Мерлин.

Салазар встал со своего места и важно прошествовал к преподавательскому столу.

— Поздравляю! — сказал Мерлин.

Он протянул волшебнику обгоревший кусок пергамента, и Салазар принял его с таким видом, будто учитель вручил ему документ, в котором подтверждалось, что он теперь правитель всего магического мира. Ровена тяжело вздохнула. Салазар оглянулся, они встретились взглядами, и у нее кольнуло сердце. «Это не к добру», — подумала она, видя, как в его глазах появляется выражение коварства и торжества…

Любви забвенье звезды напророчили,

Пророчит беды нам с тобою вновь.©

В кухне дома Блэков, где по-прежнему находился штаб Ордена Феникса, у плиты привычно суетилась миссис Уизли. Время шло к обеду, на который, кроме постоянно проживающих здесь (а это Рон, Джинни, Гарри и Гермиона), ожидался почти весь Орден Феникса. За длинным кухонным столом сидели Джинни и Гермиона, которых Молли попросила помочь в приготовлении еды.

Девушки почти не разговаривали, так как Гермиона никак не могла отойти от смерти своих родителей. Это случилось буквально три дня назад. Тогда девушка тоже работала на кухне, и тут мама сказала, что у них закончился лук, а без него суп сварить невозможно. И, так как Гермионе все еще было нельзя колдовать на каникулах, она выскочила из дома, чтобы купить его.

Не успела Гермиона далеко отойти от дома, как рядом с ним возникли двое Пожирателей Смерти в черных мантиях и белых масках, взмахнули палочками и раздался мощный взрыв. Как в замедленной съемке она наблюдала за тем, как дом разлетается на кусочки, а над его обломками всплывает черная метка.

Вокруг началась суета, к дому помчались пожарные машины и толпы любопытствующих соседей, а девушка не могла пошевелиться. Из транса ее вывело прикосновение чьей-то руки. Гермиона обернулась — рядом с ней стоял Ремус Люпин.

— Пойдем, — сказал он, — пока они не вернулись и не поняли, что ты жива.

Гермиона действовала как во сне. Она позволила обнять себя, и они переместились на площадь Гриммо. Только к вечеру девушка вышла из транса и разрыдалась в предоставленной ей комнате, оплакивая смерть родителей...

В камине загудело пламя, возвращая Гермиону из тягостных воспоминаний. Она посмотрела на камин — оттуда выходил Артур Уизли. Поздоровавшись с женой, он неожиданно обратился к девушке:

— Гермиона, в Министерстве знают, что ты живешь у нас, поэтому они передали этот конверт мне.

— Что это такое? — спросила она.

— Судя по надписи, это от твоих родителей, — ответил мистер Уизли.

Гермиона удивилась и сказала:

— Мои родители были маглами, — голос дрогнул от этих слов, и ей пришлось на секунду замолчать, но в следующий миг она продолжила, — каким же образом их письмо попало в Министерство Магии?

— Извини, я этого не знаю, — ответил мистер Уизли. — Посмотри внутри, может, там ты найдешь ответ. Если тебе тяжело делать это одной, то я думаю, что Джинни или кто-нибудь другой может составить тебе компанию.

Как бы это не было и в самом деле тягостно, но Гермионе вовсе не хотелось, чтобы кто-то присутствовал, когда она будет читать письмо от родителей. Тем более Джинни не была близкой подругой, а Гарри, который мог бы поддержать ее, занимался своими делами и не подходил на роль утешителя, так как просто не умел этого делать.

— Спасибо, — ответила Гермиона мистеру Уизли, — но я справлюсь сама.

Взяв письмо, она поднялась в свою комнату, села за стол, вскрыла сургучную печать, на которой находился оттиск двух незнакомых гербов, и углубилась в чтение.

«Дорогая Гермиона!

Твои любящие родители, Джейн и Чарльз Грейнджер».

Содержание письма многое объяснило Гермионе. Когда возродился Волдеморт, она увлеклась историей магии и с удивлением узнала, что, по идее, маглорожденных магов не должно быть. Она много расспрашивала своих сокурсников, которые были из семей маглов, и узнала, что у всех есть дальняя родня, связанная с магическим миром. И только себя она считала исключением. Теперь же все встало на свои места.

Впрочем, от этого знания ей было ни тепло, ни холодно. Поэтому Гермиона просто с грустью несколько раз перечитала письмо родителей, и тут в ее дверь постучались. Некоторое время она сомневалась, стоит ли ей открывать, так как думала, что за дверями стоит миссис Уизли, которая решила ее утешить. Утешение от чужой матери в ее состоянии было не тем испытанием, которое она могла бы вытерпеть. Но врожденная вежливость не позволила сделать вид, что она не слышит стука.

Вздохнув, Гермиона открыла дверь. Это был, к ее счастью, Гарри. Он очень изменился за лето, верней, даже за тот месяц, который они не виделись, — парень вырос, осунулся, стал еще серьезней, чем раньше, и его глаза не улыбались, также как и ее. Ведь Гарри тоже недавно потерял своего близкого человека — крестного. К тому же на его плечи лег груз знания, что именно ему предстоит бросить вызов Волдеморту.

Возможно, Гарри сам пришел к ней, узнав о письме, или его послала миссис Уизли, но было такое ощущение, что он пришел ее утешать. Однако он не коснулся содержания письма, а сказал следующее:

— Хотел похвастаться, чему я тут недавно научился. Может, это отвлечет тебя. В общем, ты же знаешь, что со мной занимаются все, кому не лень. Я решил, что кое-чему могу научить и тебя, а именно вынимать из головы свои воспоминания. Знаешь, как ни странно, когда помещаешь их в думоотвод, становится легче.

— Спасибо, — сказала Гермиона. — Ты же знаешь, что я всегда готова учиться.

Надо сказать, она была очень благодарна своему другу, который решил не лезть к ней в душу с пустыми соболезнованиями или попытками неумело утешить, а избрал почти деловой тон и решил отвлечь ее новыми знаниями.

* * *

— Дамблдор одолжил мне на лето свой думоотвод, — сказал Гарри, когда они пришли в его комнату.

Артефакт стоял на столе, таинственно мерцая в солнечных лучах. Гермиона подошла к нему, на ходу доставая палочку. Гарри продолжил объяснение:

— Чтобы тебе было понятней, я покажу тебе, как это делается. Но я не могу решить, что бы тебе показать. Те мысли, которые лежат на поверхности, доставать достаточно просто. А я бы хотел, чтобы ты поняла принцип извлечения того, что происходило давно, и даже было забыто. Может, у тебя есть какие-нибудь предложения?

Теперь задумалась Гермиона. Ей не хотелось заставлять друга вспоминать что-то личное, а из школьной жизни она знала, вроде бы, все. И тут она вспомнила второй курс, когда Гарри нашел Тайную Комнату.

— Знаешь, — сказала Гермиона, — я давно хотела посмотреть, как выглядит Тайная Комната Салазара Слизерина. Спуститься туда в реальности невозможно — этого не позволит Дамблдор. Но увидеть все равно хочется.

— Просто Тайную Комнату я показать не смогу. Это будет, скорее, воспоминание о происшествии в ней, — ответил Гарри.

— Но это даже интересней. Ты ведь уже не переживаешь об этом? — спросила Гермиона.

— С чего бы, — хмыкнул он. — Я же вышел оттуда победителем. Джинни тоже жива и здорова. А то, что исчез призрак Волдеморта, так туда ему и дорога.

Гарри снова повторил жест и слова заклинания, приложил палочку к виску и сказал:

— Для лучшего извлечения воспоминания надо на нем сконцентрироваться.

После этих слов его глаза немного расфокусировались, а когда они приняли осмысленное выражение, он стал медленно отводить палочку от виска, и за ней устремилась серебристая нить. Гарри опустил кончик палочки в чашу, и пару минут извлекаемая мысль струилась вниз от его виска к ней.

— Все готово, — сказал он наконец. — Можешь смотреть.

Гермиона приблизила свое лицо к той странной субстанции, которая была в чаше. Она испытала нечто похожее на то ощущение, которое возникает при перемещении через портал.

Через мгновение девушка стояла в туалете Плаксы Миртл перед раковиной, которая была входом в Тайную Комнату. Рядом с ней стоял двенадцатилетний Гарри. Недалеко от него — Рон и профессор Локхарт, который с ужасом наблюдал, как Гарри шипит. Кран вспыхнул опаловым цветом и начал вращаться. Через мгновение вместо него была широкая труба, уводящая вниз.

И вот уже Гарри и высокий молодой человек, так очаровавший Гермиону, стоят друг против друга. У Риддла в руках была палочка Поттера, а тот, стоя на коленях, занес руку с клыком василиска над дневником. Какую-то долю секунды оба смотрели на дневник, затем мальчик вонзил клык прямо в его сердцевину. Раздался долгий, продирающий до мозга костей вопль, и фигура Тома Риддла стала таять, а Гермионе показалось, что ей вырвали сердце. И вторя этому воплю, она вырвалась из воспоминаний.

— Боже мой! — воскликнула Гермиона, и из ее глаз потекли слезы.

Хорошо, что Гарри не спросил ее, почему она плачет. Если честно, Гермиона и сама до конца не понимала, почему.

— Кажется, я не справился с ролью утешителя, — несколько смущенно и растерянно сказал Гарри спустя пару минут.

Он явно не знал, что теперь ему делать, однако девушка успокоилась сама и пояснила:

— Не знаю, что на меня нашло, прости... Давай теперь я попробую что-нибудь вынуть из своей головы, чтобы закрепить обучение.

Гарри с облегчением вздохнул. Гермиона выбрала для демонстрации совершенно нейтральное воспоминание и вскоре за обучением забыла перенесенный ею шок.

Занятия Гарри и Гермионы были прерваны громким стуком. В комнату вошла миссис Уизли:

— Идите обедать. Я хочу покормить вас пораньше, чтобы вы не путались под ногами.

Гермиона и Гарри молча последовали за ней, не решаясь спорить. У Гермионы запоздало проснулись муки совести оттого, что она не вернулась помогать миссис Уизли с обедом. Пока они ели, в коридоре постоянно раздавался звонок, обозначая, что пришел новый член Ордена Феникса, поэтому Молли все время поторапливала их.

— Смотрю, миссис Блэк больше не надрывается, — сказала Гермиона, покидая кухню.

— Дамблдор, к счастью, нашел способ заткнуть старушке рот, — пояснил Гарри.

— Не смейте подслушивать под дверью, — предупредила их миссис Уизли.

— Она когда-нибудь перестанет видеть в нас детей? — с раздражением спросил Рон.

— Вряд ли, — сказала Джинни. — Биллу уже под тридцать, а она ему, пока он жил в Норе, поправляла воротничок и требовала, чтобы он возвращался не позднее десяти.

За разговорами они поднялись по лесенке на второй этаж и остановились на балконе, глядя в холл, в который как раз входил Дамблдор.

— Надо же, сам директор пожаловал, — сказал Гарри. — Надо бы подслушать, так как его приход означает что-то серьезное. Рон, доставай Удлинители ушей.

Рон стал рыться в карманах и вытащил несколько шнурков телесного цвета, на обоих концах которых были уши: одно миниатюрное, другое — гигантское.

Подростки стали ждать, когда последний член Ордена Феникса скроется за дверью столовой, где и проходило собрание, а затем опустили вниз Удлинители ушей. Шнурки стали удлиняться до тех пор, пока гигантские уши на их концах не прилипли к двери.

— Два района в Уэльсе, три в Шотландии и три в Восточной Англии — это ты называешь "раскачиванием"? — услышала Гермиона обвиняющий голос Грюма. Он звучал так, будто она сама сидела в столовой, недалеко от старого аврора.

— Да, раскачивается, — сказал Бруствер, к которому и был, по-видимому, обращен вопрос. — Ты забыл, что было в прошлый раз?.. Гибли не только маглы, но и семьи, причастные к магическому миру.

— А сейчас разве не то же самое происходит? Грейнджеры убиты, Томасы убиты, Абботы тоже убиты. Эмили Боунс послано предупреждение. Тебе, кстати, тоже, — парировал Грюм.

— Друзья, о чем вы спорите? — вмешался Дамблдор. — Меня беспокоит то, что мы, как и раньше, проигрываем по всем фронтам. Министерство с его аврорами никак не может рашевелиться, а нас слишком мало. Пусть сейчас выступит каждый, кто занимается вербовкой.

— Прошу прощения, — раздался недовольный голос Снейпа. — Но я настаиваю, чтобы меня выслушали первым. Мне некогда тут отдыхать.

— Хорошо, Северус, мы тебя слушаем, — согласился директор.

— По моим сведениям, — начал Снейп, — Волдеморт затевает в Министерстве Магии переворот. К сожалению, он мне не слишком доверяет, и я не знаю фамилий. Могу только сказать, что несколько членов Везенгамота и несколько служащих разных отделов в Министерстве находятся сейчас под «Империо».

— И ты так спокойно об этом сообщаешь?! — взорвался Грюм.

— Ты предлагаешь мне лить слезы? — огрызнулся зельевар. — Мое дело сообщить, а ваше дело думать.

Грюм разразился ругательствами, и Гермиона отодвинула Удлинитель от своего уха, чтобы не слушать их. Дверь столовой хлопнула, и все их Удлинители ушей полетели вниз. Из столовой вылетел Снейп и первое, что он сделал, поднял глаза на них, будто предполагал, что они тут стоят.

— А ну марш отсюда! — рявкнул он. — Еще раз узнаю, что вы этим занимаетесь, и Гриффиндор лишится пятьсот баллов еще до начала учебного года.

Подростки отпрянули от перил.

— Вы не имеете права, — осмелился возмутиться Рон напоследок.

— Хотите проверить, мистер Уизли? — угрожающе прошипел Снейп и вылетел из дверей дома.

— До чего же я его ненавижу! — сказал Рон. — Тебе, Гарри, надо поставить памятник. Мало того, что ты занимаешься с ним на каникулах, так ты еще до сих пор жив. Но за что тебя стоит поругать, это за то, что ты не убил Снейпа.

— К сожалению, я и не собираюсь. Более того, должен сознаться, что я его уже не так ненавижу, как раньше. Этот гад настолько знает свое дело, что одно это вызывает во мне уважение к нему. А на занятиях по окклюменции я получил подтверждение, что он на нашей стороне.

Рон неопределенно фыркнул, а Гермиона еще раз подумала, что Гарри очень сильно повзрослел за то время, пока они не виделись. Можно даже сказать, что его будто подменили. Это уже был не импульсивный подросток, а взрослый человек, способный поступиться своей гордостью ради дела.

— Ну, чем мы теперь займемся? — спросила Джинни.

— Не знаю, кто чем, а я иду в лабораторию, — сказал Гарри. — Снейп обещал мне в конце недели устроить экзамен за прошлые курсы по зельеварению, и если я его завалю, то памятник ты мне, Рон, поставишь уже посмертно.

— Снейп совсем спятил, — покачал головой Уизли. — Ну, а ты, Гермиона?

— Я рассчитывал, — вместо нее ответил Гарри, — что она поможет мне. Снейп объясняет по-прежнему отвратительно, а требует более строго, чем на уроках.

— С вами все ясно. Спрашивать, согласна ли Гермиона помогать тебе, я не собираюсь. Ее хлебом не корми, дай поработать, — фыркнул Рон.

Гермиона и в самом деле не собиралась отказывать Гарри. Она любила с пользой тратить свободное время. Тем более после смерти родителей ей в голову лезли мрачные мысли и хотелось плакать. Поэтому девушка молча отправилась вслед за Гарри в лабораторию.

* * *

В свою комнату Гермиона вернулась только поздно вечером. После принятия ванны она легла в постель и довольно быстро заснула, и ей стал сниться красочный сон.

Гермиона стояла посреди школьного двора недалеко от главного входа и любовалась на Хогвартс. Южная и Восточная башни уже были построены. Строительство Северной подходило к завершению — ее крышу надо было только покрыть черепицей. Зато Западную башню только-только начали воздвигать, поэтому основная работа домовых эльфов была сосредоточена на ней.

Она еще раз провела по носу Венеры, потрепала ее за ухом и с улыбкой обернулась…

Тут сон резко переменился, и Гермиона оказалась в воспоминаниях Гарри о Тайной комнате в тот миг, когда она оборачивалась на голос Тома Риддла. Как и тогда, сердце кольнуло.

Том-призрак оторвался от колонны и пошел в ее сторону. Гермиона смотрела на его приближение с замиранием сердца и предвкушением чего-то прекрасного. Вскоре они стояли друг против друга и вглядывались в глаза. В голове билась мысль: «Наконец-то!» Он наклонил голову и поцеловал ее в губы.

Гермиона в тот же момент проснулась. «Что это было? — подумала девушка. — Не мог же он мне понравиться?» Однако она сама понимала, что лукавит. Том не просто нравился ей — это было какое-то узнавание. Будто они уже когда-то виделись, любили друг друга и были счастливы. Но это же совершенно невозможно. Или нет?..

Хотя до рассвета оставалось еще много времени, заснуть никак не удавалось. Едва Гермиона закрывала глаза, она тут же начинала видеть перед собой приближающееся лицо Тома Риддла и надеялась, что он снова ее поцелует.

— Я совершенно спятила, — пробормотала она вслух. — Это ведь не просто мальчик, а будущий Волдеморт — красноглазое чудовище, которое терроризирует весь магический мир.

Но все было напрасно. Гермиона в ужасе понимала, что где-то на задворках собственного разума она готова сопереживать чудовищу только за то, что он когда-то был Им. Причем она никак не могла вспомнить, кем же Он был. Однако Гермиона знала, что она любила Его и любит до сих пор ту часть Волдеморта, которая осталась в нем от ее Возлюбленного.

* * *

С этого дня по ночам Гермионе начали сниться сны, которые были почти одинакового содержания. Сначала ей виделся строящийся Хогвартс и его окрестности, по которым она гуляла в сопровождении все того же невидимого ею спутника. Они бродили вдоль озера, летали на пегасах, обсуждали строительство Хогвартса. И постепенно девушка пришла к выводу, что видит времена Основателей.

Гермиона понимала, что связана с ними. Также она знала, что ей обязательно надо вспомнить, кто они такие, что их связывает. Но всякий раз, когда девушка поворачивала голову, чтобы посмотреть на спутника, или пыталась взглянуть в зеркало, чтобы увидеть свое отражение, сон менялся, и она снова возвращалась в воспоминания Гарри о Тайной комнате. Гермиона видела Тома Риддла, который, в отличие от воспоминаний из думоотвода, не разговаривал с Гарри, а обращался к ней, и почти каждый раз сон заканчивался его поцелуем.

Эти сны лишали девушку душевного равновесия. Поэтому, чтобы избавиться от них, она старалась загрузить себя работой днем. Несмотря на лето, Гермиона изучала новые учебники, занималась с Гарри зельями и чарами, участвовала в его тренировках по ЗОТИ, но ничего не помогало. Едва она закрывала глаза, как сны повторялись вновь и вновь.

Лето неслось к завершению, а странные сны не прекращались. Более всего, естественно,волновал повторяющийся в разных вариациях поцелуй с Томом. Гермиона была уверена, что такие сны будут мешать ей в учебе, поэтому, обдумав все сотни раз, она решила попросить Гарри показать ей самое страшное, по ее мнению, воспоминание, а именно момент прихода Волдеморта в дом Поттеров.

В последний день каникул Гермиона решилась совершить задуманное. Она с друзьями вернулась из Косого переулка с ворохом новых вещей к учебному году и посчитала, что благодушное настроение после прогулки не позволит Гарри отказать ей (а он вполне мог это сделать, учитывая, что она собиралась просить).

— Гарри, — сказала Гермиона, когда Рон и Джинни пошли помогать матери, и они остались вдвоем в ее комнате,— я сразу должна извиниться за бестактность, но у меня есть к тебе необычная просьба. Понимаешь, твое воспоминание о Тайной Комнате никак не может выйти у меня из головы. У меня что-то заклинило, и я очаровалась Томом. Мне стыдно признаться, но он снится мне каждую ночь.

— Вполне понимаю, — невесело усмехнулся друг. — Том Риддл был очень красив. Я, конечно, парень, но могу это оценить. Джинни мне тоже рассказывала, что еще почти год плакала о смерти «славного паренька» Тома, забывая, кем он был. Возможно, это часть магии, вложенной в дневник, и я невольно перенес ее в воспоминание. Но как я могу тебя избавить от этого?

— Не мог бы ты показать его злодеяния? — робко попросила она.

— Ты имеешь в виду нападение на дом моих родителей? — спросил Гарри тихо. Гермиона кивнула. — Да, ты права, я не люблю это вспоминать, но сделаю ради тебя.

Гарри вздохнул, сосредоточился, а затем поднес к виску палочку, чтобы вытащить необходимое воспоминание. Когда думоотвод наполнился, он сказал:

— Когда ты это просмотришь, будь добра, уничтожь.

Он показал, как очищать сосуд от ненужных воспоминаний.

— Спасибо, — поблагодарила Гермиона.

Гарри вышел из комнаты, видимо, не желая присутствовать при "просмотре".

* * *

Гермиона несколько минут колебалась, затем приблизила лицо к думоотводу и решительно погрузилась в воспоминания.

Она стояла рядом с детской кроваткой. В ней сидел маленький черноволосый мальчик, над которым склонилась мама, явно пытаясь уложить спать малыша. Вдруг по дому прошла волна магии, и под ее воздействием зазвенела люстра на потолке. Гермиона вздрогнула вместе с миссис Поттер. Даже маленький Гарри испугался.

Он снял с головы капюшон и уставился своими красными глазами в зеленые глаза Гарри, и Гермиона, наконец, смогла рассмотреть черты Волдеморта. На миг темный маг оторвал свой взгляд от Гарри и, будто почувствовав присутствие кого-то еще, уставился на нее. Их глаза встретились, и сердце девушки пропустило удар. «Салазар? Мой возлюбленный? — мелькнула в голове у Гермионы неизвестно откуда взявшаяся мысль. — Боже мой, что ж ты с собой сделал?!»

Она пошатнулась и выронила думоотвод из рук, вернувшись в реальность.

— Я когда-то была Ровеной? — внезапно осознала она, вспомнив прошлое воплощение своей души. — А это чудовище — Слизерином?.. Лучше бы я этого не знала!

И она заплакала.

Гермиона еще долго рыдала, уткнувшись в подушку. В ее голове слышался голос шотландской гадалки, которую когда-то услышали Ровена и Салазар:

«И нет на земле для вас другой половинки. И только вместе вы будете счастливы».

«Это какая-то злая насмешка, — думала Гермиона. — Моей судьбой не может быть монстр». Но что-то подсказывало ей, что как бы она ни сопротивлялась, как бы ни выдумывала себе другого партнера, все это будет совершенно не то. Более того, пророчество старой гадалки убеждало ее, что раз уж они встретились в одной жизни, то другой партнер вообще невозможен. На нее никто просто не обратит внимания как на девушку, особенно после того, как она все вспомнила.

Наконец, устав от слез, Гермиона уснула. И тут же она оказалась в том самом сне, когда они с Салазаром обсуждали открытие Хогвартса, — сне, с которого все началось. Только теперь он имел свое продолжение.

Ровена снова погладила Венеру по носу, потрепала ее за ухом и обернулась к собеседнику. Как бывает только во сне, Гермиона и участвовала в этой сцене, и как бы была сторонним наблюдателем. Поэтому она смогла рассмотреть черты Салазара, сравнивая его с Волдемортом, которого видела в воспоминаниях Гарри о нападении на дом его родителей. Да, безусловно, это был один и тот же человек. Хотя волосы Слизерина ниспадали до лопаток, выражение лица было более мягким, а в черных глазах не было даже намека на красный отсвет.

Как и всегда, когда Ровена оказывалась в сильных объятьях Салазара, ее сердце учащенно забилось. На щеках появился девичий румянец, и внутри нее вспыхнуло предвкушение. Однако она пропустила тот момент, когда Салазар еще больше придвинулся к ней и поцеловал ее в губы. Она растворилась в этом поцелуе…

Гермиона резко проснулась. «Боже, как же мы были счастливы. Что же с нами случилось?» — горько подумала она. Что-то подсказало ей, что на последний вопрос она вскоре узнает ответ.

После такого резкого пробуждения, Гермиона еще долго ворочалась в своей постели и заснула только под утро, без всяких сновидений.

* * *

Проснулась Гермиона оттого, что миссис Уизли трясла ее за плечи.

— Я никак не могу тебя добудиться, — сказала она. — Это так на тебя не похоже. Давай вставай скорей и спускайся завтракать. Пожалуй, ты будешь последняя.

— Простите, — сказала Гермиона. — Мне что-то не спалось вчера.

— Тем не менее, тебе придется проснуться, — назидательно сказала женщина.

К счастью для девушки, она не стала читать лекцию, что сегодня не время валяться в постели, а просто вышла из комнаты.

На Гермиону обрушилась лавина звуков. Где-то в доме хлопали двери, раздавался взволнованный голос Рона, который кричал: «Где мои носки?», слышался топот ног и смех Джинни — характерные звуки поспешных сборов, столь привычные по прежним посещениям Норы. Оттого, что они были в доме Блэков, ничего не изменилось.

Ее саму эта суета не касалась, так как вещи Гермиона собрала заранее. Что волновало девушку на самом деле, так это встреча с Гарри и возможные вопросы. Но она надеялась, что, по крайней мере, сегодня, минует их.

Когда Гермиона спустилась на кухню, там были все обитатели дома. Миссис Уизли покрикивала на всех, поторапливая с завтраком.

— Поезд отходит в одиннадцать. До вокзала почти полчаса ходьбы. Уже почти десять, а у вас еще конь не валялся, — раздавался ее гневный голос.

Гермиона вжала голову в плечи, стараясь быть незаметнее, и шмыгнула к столу. К счастью, женщина только смерила ее недобрым взглядом.

Пламя в камине окрасилось в зеленый цвет, и из него вышел Аластор Грюм.

— Ваша поездка на поезде отменяется, — сказал он вместо приветствия. — Дамблдор посчитал, что для Поттера это слишком опасно. Поедете вместе со мной на «Ночном Рыцаре» часов через пять.

— Ну вот, — протянул Рон. — И за фиг было вставать в такую рань?

— Во-первых, — сказала его мама назидательным тоном, — вам давно было пора налаживать режим. А во-вторых, у тебя до сих пор половина чемодана не собрана. Ты собираешься ехать в Хогвартс в одной пижаме?

Сын разумно не стал перечить. Миссис Уизли удовлетворенно вздохнула и вновь занялась прибывшим гостем. Дальнейший завтрак проходил в более спокойной обстановке. После него все разбрелись по своим комнатам.

Миссис Уизли выгнала их за пятнадцать минут до намеченного срока отъезда. Грюм появился почти следом за ними, в новой хогвартской мантии, опираясь на свою палку.

— Как вы понимаете, я буду вашим новым преподавателем ЗОТИ. Надо же мне побыть учителем по-настоящему, — усмехнулся он. Усмешка на его обезображенном лице выглядела устрашающе.

Подгоняемые миссис Уизли, которая не понятно из-за чего волновалась, они вышли на улицу. Грюм проголосовал автобусу. Ночной рыцарь появился минуты через три. Как и прошлой зимой, Стэн Шанпайк, кондуктор автобуса, уставился на Гарри.

— Закрой рот, — рявкнул на него Грюм и подтолкнул Поттера в автобус.

Ночной рыцарь помчался, заставляя пассажиров мотаться из стороны в сторону. Честно говоря, по доброй воле Гермиона никогда бы не прибегла к этому жуткому транспорту. Впрочем, наверняка многое зависело от водителя, а Эрни, по ее мнению, был сумасшедшим, так как совершенно не заботился о комфорте пассажиров.

Поездка прошла без всяких происшествий, и уже через час они высадились у ворот Хогвартса. До приезда основной массы учеников оставалось еще часа четыре.

— Оставляйте свои вещи в холле и идите в гриффиндорскую башню. Пароль: «Меч Гриффиндра», — сказал Грюм.

Они так и поступили. Перед дверью гостиной Гарри неожиданно придержал Гермиону за локоть и спросил:

— Ну как, помогло?

Девушка от неожиданности даже споткнулась. Она не знала, что ответить ему. Говорить правду она не собиралась, а врать не хотелось. Однако рефлекс сработал раньше, чем она все обдумала, и Гермиона утвердительно кивнула. Она ждала других вопросов, но их, к ее счастью, не последовало.

— Ну и слава богу, — сказал Поттер и отпустил ее.

По всей видимости, ему тоже не очень хотелось обсуждать эту тему.

* * *

Обычная школьная жизнь лучше всяких успокоительных зелий отвлекла Гермиону от потери родителей, но даже она не могла полностью избавить ее от мыслей о прошлом. Ей очень хотелось узнать все подробности жизни Ровены, которой она когда-то была. Гермиона уже не сомневалась, что это так. Портрет основательницы Хогвартса, висящий недалеко от гостиной Рейвенкло, подтверждал внешнее сходство между ними.

Гермионе даже было удивительно, что никто не видит этого сходства. Возможно, потому, что она сама была обычной растрепанной девчонкой, а Ровена была изображена на портрете со сложной прической, была немного старше и гораздо представительней.

К сожалению девушки, сны о прошлом, которые посещали ее, не контролировались ею. Первые две недели это были бессвязные зарисовки о прогулках Ровены и Салазара, о пустых разговорах, о жарких поцелуях и объятьях. И только в середине сентября ей приснилось, по ее мнению, что-то стоящее.

Ровена первой вошла в учительскую. Сегодня был знаменательный день — первый педсовет Хогвартса. На прошлой неделе они долго уговаривали все вчетвером Мерлина взять на себя обязанности директора.

Ровена покидала собрание со странным чувством. Не было ли это решение концом их дружного сотрудничества? Не приведет ли оно в итоге к расколу?

* * *

Ходя на занятия, Гермиона внутренне соглашалась с Ровеной, что идея о разделении Хогвартса на факультеты была очень плохой. Единственное, что ее удивляло, что за столько веков в этом плане ничего не изменилось. Она пошла в библиотеку, взяла в очередной раз «Историю Хогвартса» и перечитала устав школы. Оказывается, Гермиона забыла, что менять структуру школы, не меняя ее названия, нельзя. Это было оговорено самими основателями.

Размышления о прошлом невольно притягивали Гермиону к тому, чтобы следить за делами Волдеморта в настоящем. Теперь она смотрела на него иначе. Ей хотелось увидеть в нем отражение Салазара, но в этом монстре вообще было трудно увидеть человека, не то что бывшего возлюбленного. Его деяния были все страшнее и страшнее. Более всего ее поразило последнее сообщение в «Ежедневном пророке» с массой движущихся фотографий.

Пожиратели Смерти во главе с Волдемортом напали на небольшой городок в пригороде Дублина. Глядя на разрушенные дома и десятки жертв, можно было подумать, что тут недавно прошел артобстрел или землетрясение. Но даже не это вызывало приступ ужаса. Не всем маглам, на которых напали Пожиратели, повезло умереть сразу же. Волдеморт оставил несколько семей, чтобы потом мучить одно поколение на глазах у другого.

Стараниями Риты Скиттер, которая вернулась в «Ежедневный пророк», можно было лицезреть эти зверства в газете. Гермиону более всего поразило удовлетворенное выражение на лице Волдеморта (если можно было назвать это лицом), когда он смотрел на страдания жертв, а особенно на просьбы о милосердии.

«Что же сделало тебя таким жестоким, Салазар? — подумала девушка. — А если ты таким всегда и был, то как же тебя любила Ровена?»

Через пару дней после выхода этой шокирующей статьи Гермиона получила ответ о корнях ненависти Салазара к маглам и грязнокровкам.

В связи с зимними каникулами, которые начались в день зимнего солнцеворота, Хогвартс был пуст от студентов. В первый же год его открытия основатели решили, что будут отпускать учеников из школы домой на традиционные кельтские праздники, а летом их обучение будет прерываться.

Ровена тяжело вздохнула…

Звонок будильника, оповещающий о подъеме, вырвал Гермиону из сна.

После нападения под Дублином сны и реальность переплелись для Гермионы в тугой клубок. Её успеваемость даже немного снизилась, и девушка перестала получать по всем предметам только "выше ожидаемого" и "превосходно". Все чаще и чаще у нее стали появляться "удовлетворительно". А все оттого, что все ее мысли были заняты воспоминаниями об увиденных снах и о деяниях Волдеморта в реальности.

На первый взгляд, действия Волдеморта не имели почти никакой цели. Он нападал на маглов и магов, которые поддерживали Орден Феникса и Дамблдора, с каждым разом становясь все более жестоким. Но Гермиона, которая умела делать выводы, полагала, что он тренируется для нападения на Хогвартс, потому что среди его жертв было много магов, у которых были хорошо защищенные замки. Гарри поддержал ее выводы, а вот Дамблдор отнесся к этому скептически.

— Молодые люди, — сказал директор, улыбаясь чуть снисходительно, — это нереально. Хогвартс — очень защищенное место, и нужно предательство очень многих изнутри, чтобы кто-то ворвался в него снаружи.

Гермиона с Гарри не стали спорить, хотя были уверены, что многие старшекурсники Слизерина, которые явно уже имели черные метки на запястьях, могли пойти на предательство. Просто они знали, что Дамблдор высмеет и это предположение, считая, что кучка студентов не может создать достаточной мощи, чтобы сломать защиту. И вообще он был уверен, что студенты — это дети и вступают в ряды Пожирателей Смерти не из-за убеждений, а ради желания выделиться и поиграть в войну.

После каждого нападения Волдеморта и его приспешников, подробно освещавшегося в печати с сопровождением движущихся фотографий, Гермиона обязательно видела свои странные сны. В какой-то степени они были продолжением сна о нападении на замок Слизерина. Иногда Гермиона видела споры Салазара с другими основателями, в которых он доказывал необходимость запрета на обучение маглорожденных магов. Иногда она снова погружалась в воспоминания о самом нападении, которые Салазар передал Ровене, и с содроганием наблюдала за зверствами маглов под предводительством Джозефа.

А иногда это были просто разговоры между Ровеной и Салазаром. Женщина пыталась уговорить возлюбленного не переносить свою злобу с одного маглорожденного мага на всех. Но это был напрасный труд. К сожалению Ровены, эти разногласия ухудшали личные отношения в паре. Они с Салазаром все больше и больше отдалялись друг от друга.

Отношения между Салазаром и Годриком тоже становились все более прохладными. От былой дружбы не осталось уже и следа, зато появилась неприязнь и раздражение друг на друга. Дело в том, что Салазар беспочвенно обвинял в деяниях Джозефа Годрика, ссылаясь на то, что он его ученик. Ровена боялась, как бы отношения между мужчинами не переросли в ненависть. Это было чревато магическим конфликтом.

Гермиона поддерживала мнение Ровены, что нельзя переносить ненависть с одного человека на других. Взять хотя бы Хвоста. Тот был предателем и Пожирателем Смерти, хоть и окончил Гриффиндор. Но он был скорее исключением из правил. А вспомнить Снейпа? По внешним признакам этот человек был темным магом и окончил Слизерин, а на деле был одним из ярых последователей Дамблдора и Светлых сил. Рискуя своей жизнью, он шпионил в стане врага и принес больше пользы, чем любой другой член Ордена Феникса.

* * *

Несмотря на тревожную внешнюю обстановку, с приходом октября были разрешены походы в Хогсмид. Гермиона не очень-то жаждала этих прогулок. Их знаменитое "Золотое трио", можно сказать, распалось. Она сама была слишком погружена в свои мысли. Гарри же львиную часть времени посвящал магическому совершенствованию, готовясь к битве с Волдемортом. Он почти не вылезал из подземелий Снейпа, которого разоблачили, и который открыто теперь занимался его обучением.

Рон на них обоих злился. На Гарри — за то, что тот не находил времени веселиться, а на Гермиону — за то, что она перестала обращать на него внимание, как на парня. Он демонстративно кокетничал с девушками на глазах у Гермионы, пытаясь вызвать у нее ревность. Она не очень понимала, откуда у него появилась такая фантазия. Возможно оттого, что она когда-то рассердилась на Рона и Гарри из-за того, что они не пригласили ее на Святочный бал. Однако обида была вызвана не тем, что она ожидала каких-то романтических отношений от своих друзей. Ее просто разозлило то, что они не видели в ней девушку.

Гермина собиралась провести свои выходные, как всегда, в библиотеке, стараясь отвлечься от собственных мыслей о прошлом за приготовлением уроков. Однако перед отбоем к ней подошел Гарри.

— Гермиона, — сказал он, дико смущаясь, — у меня к тебе необычное предложение. Мне настоятельно рекомендовано отдохнуть. Тебе, я думаю, это тоже не помешает. Поэтому я приглашаю тебя в Хогсмид.

— У меня сейчас не то настроение, — сказала она, — чтобы развлекаться. Почему бы тебе не сходить с Роном?

— Если честно, — ответил Гарри, — то именно его предложение заставило меня обратиться к тебе. Наш рыжий друг никак не может вырасти. Ему бы только развлекаться, а в последнее время у него появилось навязчивое желание найти мне подружку. Но ты же понимаешь, что у меня сейчас совсем нет времени гулять с девушками.

Сказав последнюю фразу, Гарри смутился еще больше и сказал:

— Я, кажется, говорю какую-то глупость, потому что ты тоже девушка. Просто я подумал (только не обижайся), что мы с тобой просто друзья и ты не начнешь строить планы, что я буду за тобой ухаживать.

Он замолк на секунду и добавил:

— Черт, я опять говорю что-то не то. Ты наверно на меня рассердилась.

— Нет, — ответила Гермиона. — Я понимаю, что ты хочешь сказать. Я тоже считаю тебя симпатичным парнем, но ты для меня только друг.

— Ну и слава богу, — вздохнул Гарри облегченно. — Тогда ты нормально отнесешься к тому, что я скажу. Понимаешь, я подумал, что если мы будем ходить с тобой вдвоем в Хогсмид, то Рон отстанет от меня со своими девочками, а мы с тобой спокойно отдохнем. Я последнее время не слишком люблю болтать, ты тоже молчалива, поэтому мы сможем спокойно отдохнуть и выпить пива.

— Я согласна, — ответила Гермиона.

Вечером, после прогулки в Хогсмид, она долго думала, что хорошо поступила, согласившись на нее. Ей действительно не хватало прогулки, особенно с Гарри. После нее у Гермионы осталось впечатление, что она вернулась в беззаботное детство, что все снова как прежде. С этими мыслями она и уснула.

* * *

Ровена давно обдумывала, что бы такого предпринять для восстановления отношений между ней и Салазаром. Поэтому она с радостью откликнулась на его приглашение прогуляться в горы. День был солнечный и теплый, места были очень красивыми и романтичными. Они много целовались, и Ровене казалось, что все снова как прежде.

— Постой! — остановила ее провидица. — Вряд ли ты остановишь его сейчас, Ровена. Но перед последней битвой вы снова встретитесь. Попробуй остановить его своей любовью перед падением в пропасть.

Гермиона резко проснулась. Признаться, она была в ужасе от этого сна. "Неужели мне предстоит увидеть Волдеморта в последней битве и умолять его не убивать Гарри?" — подумала она потрясенно. Ведь совершенно очевидно, что речь шла именно об этом сражении. Правда, Гермиона не совсем понимала, как Гарри связан с той давней историей. И пока было не ясно, что же была за битва, после которой душа Салазара была проклята. Но Гермиона была уверена, что вскоре узнает об этом из дальнейших снов.

* * *

Разыскивая связь между Гарри и событиями тысячелетней давности, Гермиона перечитала "Развитие и упадок темных искусств", "Современную историю магии" и "Величайшие события волшебного мира в 20 веке". Но как она и помнила, ничего о предках Поттера там не было. Мальчик, который выжил, упоминался во всех трех книгах вообще вскользь.

Тогда Гермиона подняла подшивку старых номеров "Ежедневного пророка" и журнала "Придиры", который славился нестандартным изложением событий. Именно в журнале она нашла версию, которую посчитала достоверной после своих снов.

В частности там было:

"Как все мы знаем, исчезнувший Темный Лорд провозглашал себя наследником Слизерина. Старинный род Поттеров уходит корнями к Гриффиндору. О соперничестве и ненависти двух Основателей Хогвартса ходят легенды. Именно в этом соперничестве кроется многолетнее преследование "Сами знаете кем" семьи Поттеров. И именно поэтому он хотел убить младенца Гарри Поттера, видя в нем наследника Гриффиндора..."

В ту же ночь Гермиона увидела во сне начало неприязни Годрика и Салазара.

Ровена пришла на первый педсовет после осенних каникул, которые провела в своем замке. В учительской уже были Мерлин, Хельга и Салазар. Следом за ней вошел Годрик. Он был сильно рассержен и возбужден.

Их недолгое повторное сближение, пиком которого была прогулка в горы, пошло на спад, и они снова стали друг от друга отдаляться. Тем не менее, Ровена пока не знала, как бы она поступила, возникни вопрос о маглорожденных магах во время педсовета. Поддержит ли она Салазара или выступит против? Вспоминая зверства маглов в его владениях, Ровена ощущала в душе колебания, нужно ли учить маглорожденных магии. Может, Салазар прав, и у них совсем другие обычаи и традиции? И, может, действительно опасно давать им во владения знания о высшей магии?

* * *

В самом начале учебного года Аластор Грюм, начиная свою деятельность в качестве преподавателя ЗОТИ, сделал довольно необычную вещь. Он собрал всех старшекурсников, начиная с пятого и кончая седьмым, и сказал им:

— В наше непростое время главное — это бдительность. Конечно, школа чародейства и волшебства неприступна, но я считаю, что дополнительная охрана ей не помешает. В прошлом году Гарри Поттер вел кружок по ЗОТИ под названием "Отряд Дамблдора". Я решил сохранить это название и существование самого отряда, изменив, однако, его функции и подход к подбору членов. Новый "Отряд Дамблдора" будет патрулировать коридоры Хогвартса наравне с преподавателями. Снимать баллы с учеников за опоздания после отбоя они не будут иметь права, так как главной их обязанностью станет наблюдение за безопасностью. Если им покажется, что кто-то ведет себя подозрительно, они могут его обездвижить и доставить ко мне. В течение следующей недели все желающие вступить в такой отряд пройдут специальный отбор. Они должны знать в совершенстве определенный минимум заклинаний, список которых я вывешу. И я оставляю за собой право применить легилименцию, чтобы выявить мотивы вступления в отряд.

Гермиона, естественно, записалась и прошла отбор. С тех пор, примерно раз в неделю, она дежурила со своей группой, в которую входил и Гарри. Так как они ходили не всей толпой, а по двое, то они с Гарри стали напарниками.

В очередной раз дежурство сразу пошло с какими-то странностями. Еще до отбоя, когда дежурство только началось, Гарри с Гермионой заметили подозрительное возбуждение некоторых слизеринцев. Они собирались стайками и что-то обсуждали. К сожалению, по таким пустякам придираться было нельзя.

После сигнала отбоя они задержали одну за другой сразу четыре парочки, которые шли совсем в противоположную сторону от слизеринской гостиной. Их не убедили слова, сказанные Пэнси Паркинсон ядовитым тоном:

— Вы же не полиция нравов. Сами, небось, пользуетесь положением, дежуря после отбоя.

— Даже если так, то мы не нарушаем правила, а вот ты нарушаешь. И мы имеем право тебе указать на это, — невозмутимо парировал Гарри.

Конечно, если бы парочки вели себя более естественно, может быть, Гарри и Гермиона закрыли бы глаза на это, но что-то в поведении слизеринцев было не так. Поэтому они решили, что те что-то замышляют.

Примерно около часа ночи, проходя мимо заброшенного класса на четвертом этаже, Гарри и Гермиона услышали довольно громкое перешептывание. На сей раз у них не возникло подозрения, что за дверью заговорщики. Они были уверены, что там прячется парочка, и решили туда не заглядывать. Но тут из-за двери послышался гул, характерный для перемещения по каминной сети, и следом за ним в классе увеличилось число голосов.

Больше не раздумывая, Гарри с Гермионой ворвались внутрь. Кроме Милисенты Булстроуд и Блейза Забини, в аудитории были трое Пожирателей Смерти в черных мантиях и белых масках. Они не ждали случайных визитеров, поэтому несколько опешили. Гриффиндорцы же не растерялись. Почти в следующую секунду последовали несколько заклинаний "Петрификус Тоталус".

Два Пожирателя и Милисента были обездвижены, однако еще один Пожиратель и Забини сумели отклониться. Слизеринец попытался выбить палочку у Гермионы "Экспелиармусом", а Пожиратель Смерти применил к Гарри "Ступефай". Но Поттер парировал оба заклинания, выставив магический щит. Под его прикрытием, гриффиндорцы снова выкрикнули "Петрификус Тоталус", и противники были обездвижены.

— Надо срочно подать сигнал тревоги, — сказал Гарри. — Убежден, что это не единственные гости в Хогвартсе.

Гермиона была полностью с ним согласна. Оповестив Грюма о нападении Пожирателей смерти на Хогвартс и связав всех пятерых магическими путами, они пошли выяснять, где были еще проникновения. Однако сколько они не бегали по этажам, больше Пожирателей Смерти им не встретилось. Минут через тридцать по громкой связи Хогвартса Аластор Грюм объявил:

— Всем дежурным собраться в кабинете ЗОТИ, прихватив с собой трофеи. Проникновение в Хогвартс остановлено.

Гарри с Гермионой вернулись к аудитории, где оставили слизеринцев и Пожирателей Смерти, и, применив к ним "Мобиликорпус", левитируя их перед собой, пошли в кабинет ЗОТИ.

Неудавшееся нападение Пожирателей Смерти на Хогвартс имело довольно большой масштаб. В целом через каминную сеть проникло двадцать Пожирателей. Если учесть слизеринцев, помогавших им, то цифра была довольно впечатляющая. Но гениальная задумка разбросать проникновение по разным каминам привела к провалу из-за бдительности дежурных и своевременного сигнала тревоги, поданного Гарри и Гермионой.

Грюм поднял весь преподавательский состав и весь "Отряд Дамблдора", поэтому тех, кого не обезвредили сразу дежурные, а их было еще четыре пары, обезвредили другие. Самому Аластору Грюму пришлось столкнуться не с Пожирателями Смерти, а со змеей Волдеморта. В тот момент, когда раздался сигнал тревоги, в его камин проникла Нагайна, так что, можно сказать, Гарри и Гермиона, в какой-то степени, спасли старого аврора от нападения змеи. Он сумел быстро сориентироваться и разнести Нагайну с помощью "Бамбарда".

Проснувшийся Дамблдор заблокировал камины Хогвартса, поэтому новые Пожиратели через них не проникли. Последующее разбирательство показало, что нападающие, не сумев применить к оператору каминной сети "Империо", наложили на него заклятье оцепенения.

Ночью, после окончательного разбора нападения Пожирателей Смерти, Гермионе приснился очередной сон о прошлом.

Ровена опаздывала на срочное собрание совета Основателей. Трудно было предугадать, чем оно закончится. После смерти Мерлина голоса в совете вполне могли бы разделиться поровну. Впрочем, не в этот раз. Когда она вошла в учительскую, остальные были уже там.

Ровена покидала учительскую с тяжестью в сердце. Она была против методов, которые применял Салазар. Но разрешение спора с помощью магической дуэли ей тоже не нравилось. Да, это были древние традиции, но ей бы хотелось, чтобы они были нарушены и спор разрешился с помощью дискуссии. Но ни Годрик, ни Салазар никогда не пойдут на это. У Ровены все более и более складывалось убеждение, что этот поединок будет иметь трагический исход, и что именно это и есть та развилка, о которой их с Салазаром предупреждала прорицательница.

* * *

На очередном общем собрании Отряда Дамблдора Аластор Грюм сказал:

— Попытка проникновения в Хогвартс Пожирателей смерти благополучно провалилась. Но это не означает, что мы должны почивать на лаврах. Наоборот, вы должны совершенствовать боевые навыки. Поэтому с сегодняшнего дня мы будем практиковать дуэльные встречи. К моему сожалению, мой протез не позволяет быть руководителем этих дуэлей. К счастью, у нас есть хороший специалист по ЗОТИ. Это, разумеется, профессор Снейп. Но одному ему будет трудно справиться со всеми вами, поэтому у него будет ассистент. Это Гарри Поттер. А чтобы ни вы, ни я не сомневались в компетенции вашего товарища, будет устроена показательная дуэль между ними.

Грюм повернулся к Поттеру и Снейпу и сказал им:

— Господа, прошу вас на подиум.

Гарри и Мастер Зелий сделали то, что их просили. Гермионе подумалось, что демонстрация, в общем-то, не нужна, так как никто из Отряда Дамблдора не сомневался в компетенции Гарри, но полюбоваться на дуэль таких двух достойных противников было интересно. Год назад она бы поставила на профессора Снейпа, но сейчас исход дуэли был для нее непредсказуем.

Гарри и Снейп сошлись на середине подиума, отсалютовали друг другу палочками, поклонились и разошлись на исходные позиции. Аластор Грюм дал отмашку. Дальнейшие события развивались с безумной скоростью в абсолютной тишине. Красные вспышки заклинаний, серебристые отсветы магических щитов, изящные уклонения от прорвавшихся заклинаний — и ни единого звука. В какой-то момент противники то ли зазевались одновременно, то ли специально сделали это, но два красных луча прорвались сквозь щиты. Гарри и Снейп синхронно перекувырнулись в воздухе и недвижно упали на подиум.

Грюм направил на поверженных противников палочку и применил к ним Отменяющее заклинание. Гарри и Мастер Зелий поднялись и пожали друг другу руки.

— Как видите, — сказал Аластор Грюм, — эта дуэль закончилась ничьей, так как оба противника почти равны друг другу по силе. Другой исход этой встречи возможен был бы, применяй они более сильные заклинания. Но это дружеский поединок, а не магическая дуэль.

— Я думаю, — сказал Снейп, — все заметили, что мы с мистером Поттером обменивались только невербальными заклинаниями. Я надеюсь, что вскоре все вы достигнете такого же уровня. Вербальный способ возможен лишь, когда вы плохо видите противника или применяете Непростительные заклятья, чего светлому магу делать нежелательно и даже опасно.

После показательной дуэли Поттера и Снейпа, были проведены блиц-дуэли среди всех членов Отряда Дамблдора, в которых партнеры обменивались по паре невербальных заклинаний, чтобы продемонстрировать уровень владения этим разделом магии. В завершении Грюм сообщил о расписании дальнейших встреч и объявил собрание закрытым.

* * *

Вечером, когда Гермиона уже лежала в своей кровати, ей в голову пришла мысль, что дуэль Гарри и Мастера Зелий может считаться аллегорией противостояния Слизерина и Гриффиндора, если бы они не враждовали, а только соперничали. Ей страстно захотелось увидеть ту знаменитую дуэль и ее исход. Едва Гермиона заснула, как вновь погрузилась в прошлое.

Ровена проснулась с тяжелым чувством, так как сегодня был особый день — дата магической дуэли Салазара и Годрика. Пока шли выпускные экзамены у студентов, и они ждали их результатов, Хельга все время пыталась отговорить соперников от намерений. Но те были настроены решительно и не желали искать компромисс в споре.

Она первой наколдовала носилки прямо под Салазаром и стала левитировать их в Больничное крыло. Хельга поступила таким же образом с Годриком.

По мере приближения к Хогвартсу, фигура Ровены виделась все более и более с высоты, пока сон не сменился ощущением полета и окончательно не закончился. Оставшуюся часть ночи Гермиона спала без сновидений.

* * *

После неудачного нападения Пожирателей смерти на Хогвартс Дамблдор запретил ученикам посещать по выходным Хогсмид. Однако в магическом мире началось очередное затишье. Волдеморта с его слугами не было ни слышно, ни видно. Поэтому чем быстрее приближались осенние каникулы, тем больше студенты роптали по поводу запрета. Хогсмид постоянно патрулировался аврорами и казался очень безопасным. Домой многие не собирались, а гулять на каникулах только по территории Хогвартса было неинтересно.

Мнение студентов поддерживал и Корнелиус Фадж. Он забрасывал Дамблдора письмами с просьбами отменить запрет. В конце концов, директор сдался. Гермиона и Гарри не поддерживали оптимизм директора. Но начавшиеся каникулы расставили акценты по-другому. На территории Хогвартса было действительно очень скучно. Тут нельзя было ни купить сладостей, ни выпить сливочного пива. Тут даже нельзя было приобрести письменные принадлежности, которые были необходимы для продолжения учебы.

Поэтому, вслед за другими учениками школы, Гермиона и Гарри тоже стали посещать Хогсмид. Там в самом деле повсюду ходили авроры, а за ними следили особенно внимательно. Вернее сказать, не за ними, а за Гарри, так как когда Гермиона вошла в аптеку, а он остался на улице, то сопровождение не последовало за ней. Такое положение дел, с одной стороны, раздражало, но с другой — рождало уверенность, что ничего плохого не случится.

Частые прогулки в Хогсмид и спокойная обстановка там позволили Гермионе отвлечься от снов о прошлом, которые с приходом каникул перестали приходить к ней. Честно сказать, она думала, что распрощалась с ними навсегда. Однако накануне последнего дня каникул Гермиона вновь погрузилась во сне в прошлое.

Ровена медленно шла по берегу озера, прощаясь с ним. Решение далось ей с трудом, но она не могла поступить иначе. И Хогвартс, и его окрестности — все вызывало в ее сердце боль. В тот момент, когда Салазар скончался после магической дуэли с Годриком, пережив соперника всего на пару дней, душа Ровены словно разорвалась на две части. Одна все еще оставалась жива, пусть и была подернута печалью, другая часть умерла вместе с возлюбленным.

Считая разговор завершенным, она двинулась дальше по берегу озера, не обращая внимания на Хельгу. Ей хотелось впитать в себя каждый участок территории школы и самого замка, так как она была уверена, что никогда больше этого не увидит. По крайней мере, в этой жизни.

* * *

Последний день каникул был ветреным и холодным, и даже периодически накрапывал дождик. Видя это, Гермиона и Гарри сначала не хотели идти в Хогсмид, но все-таки это был последний день каникул. Впрочем, многие думали также, и Хогсмид был полон учеников. Зато в такую погоду было приятней сидеть в чуть душном баре "Три метлы" и потягивать сливочное пиво, отбросив мысли о скором возобновлении занятий.

Собираясь уже возвращаться в Хогвартс, Гарри сказал:

— Зайдем в магазин "Все для квиддича"? Хочу еще раз полюбоваться на новую метлу. Покупать ее мне нет никакого резона. Я не играю сейчас в команде, да и в дальнейшем вряд ли пойду в профессиональный квиддич. А метла стоит очень дорого, чтобы купить ее просто так, но полюбоваться ею хочется. Тем более хозяин магазина утверждает, что к следующим выходным метлы уже не будет.

— О, только не это, — сказала Гермиона. — На что там можно любоваться? Метла и есть метла, ручка да прутья. Ну, может, дизайн отличается и внутренние характеристики, которых уж точно не видно на витрине.

— Ничего ты не понимаешь, — возмутился друг.

— Да, не понимаю, — подтвердила она. — Поэтому, пока ты будешь как баран смотреть на полированное древко и особо загнутые прутья, я лучше схожу в магазин канцелярских принадлежностей и куплю себе, да, пожалуй, и тебе, пару дополнительных перьев и новые чернила.

— Иди куда хочешь, — сказал Гарри. — Только ты наверняка справишься быстрей меня, поэтому тебе все-таки придется заглянуть в магазин "Все для квиддича".

— Естественно, — усмехнулась Гермиона, — чтобы оттащить тебя от этой треклятой витрины. Ты уже надоел мне со своей метлой за эти каникулы. Так что учти, едва я появлюсь в магазине, ты немедленно его покинешь.

Они синхронно фыркнули, демонстративно задрали свои носы и отправились каждый к двери своего магазина. Сопровождающие их авроры пару секунд раздумывали, как им быть, а затем оба отправились за Гарри. "Наверное, тоже пошли любоваться на метлу", — подумала Гермиона, посмотрев им вслед, и вошла в магазин.

Здесь почти никого не было. Ожидая продавца, Гермиона повернулась к двери, над которой звякнул входной колокольчик. Вошла какая-то пожилая волшебница. Девушка потеряла интерес к ней и обратила свой взор на витрины. Через пару минут на левом плече Гермионы сжалась железной хваткой рука, в правый бок уперлась волшебная палочка, и в то же мгновение мир раскололся надвое, что было присуще аппарации.

Когда мир снова стал целым, Гермиона оказалась в полутемном холле какого-то особняка. Он был неуловимо похож чем-то на дом Блэков: дверь, ведущая вниз к кухне, и лестница на второй этаж, были точно такими же. Едва они в нем появились, как ее похитительница, а это была та самая женщина, которая вошла в магазин следом за ней, произнесла подряд несколько заклинаний, обездвиживая, связывая и поднимая Гермиону в воздух. Похитительница стала левитировать ее вниз. Спустившись по небольшой лестнице, она прошла мимо кухни, туда, где в доме Блэков была кладовка. Здесь же за дверями оказалось пустое каменное помещение, явно используемое как камера.

Похитительница отменила заклятье левитации, и Гермиона упала на каменный пол. Женщина грубо схватила ее за волосы, подволокла к стенке и, отменив заклинание обездвиживания, рывком заставила Гермиону подняться. После этого она применила какую-то неизвестную магию, в результате которой Гермиона оказалась прикованной к стене с высоко поднятыми над головой руками. Похитительница вытащила из ее кармана волшебную палочку и полюбовалась своей работой.

— Здорово я все придумала, — сказала она хриплым голосом, который показался Гермионе смутно знакомым. — Темный Лорд будет мной доволен.

Она сняла с себя чары маскировки, и Гермиона узнала в похитительнице Беллатрису Лестрейндж.

— Ну что, грязнокровка, гордись, ты в гостях у моего Лорда, абсолютно беспомощна. Я с удовольствием убила бы тебя, но это не входит в его планы. Мой Лорд думает, что этот гриффиндорский дурачок Гарри Поттер кинется спасать тебя из его плена. А если пообещать ему, что ты останешься жива и невредима, то Поттер согласится на поединок с ним. Поэтому он не разрешил пока тебя калечить, но немного проучить тебя за то, что ты связалась не с теми, никто не помешает. Пыточное проклятье следов не оставляет. КРУЦИО.

Тело Гермионы скрутила невероятная по силе боль. Ей не с чем было это сравнивать, так как ее никто в жизни и пальцем не трогал. Сначала Гермиона держалась, стараясь не закричать, не желая доставлять удовольствие мучительнице своим криком. Но это было по-настоящему непереносимо, и она не выдержала. Лестрейндж безумно рассмеялась, явно испытывая наслаждение от чужих мучений, но потом, будто опомнившись, отвела палочку, прекращая воздействие проклятья.

— Надеюсь, — сказала она, — когда Гарри Поттер откликнется на призыв Темного Лорда и явится сюда на бой с ним, мой Лорд позволит мне закончить начатое сегодня. Тогда я смогу лично прикончить тебя. А сейчас я пойду наслаждаться своей наградой, которую получу от него за твою поимку.

Лестрейндж снова рассмеялась и покинула камеру. С ее уходом тело Гермионы, натянутое как струна, расслабилось. Но это не принесло облегчения, так как она тут же повисла на цепях, удерживающих ее у стены. Только сейчас, в этой камере, Гермиона поняла значение своего последнего сна о прошлом. Он будто предостерегал ее, что если она уйдет из Хогвартса, то никогда туда больше не вернется. Как ни странно, слез у нее не было. Возможно, это было шоком от похищения и последовавшего за ним пыточного проклятья, или ее разум понимал, что слезы абсолютно бесполезны. Но, так или иначе, она не плакала.

Гермионе было немного страшно за Гарри. Она была уверена, что он согласится на этот поединок ради спасения ее жизни, да и просто так, потому что это было его предназначение. Но вот чем закончится эта встреча, угадать было сложно. За последний год магическая сила Поттера возросла во много раз. Но был ли он готов к поединку с Волдемортом? К сожалению, по всей видимости, ей не узнать исход этой битвы. Гермиона была почти стопроцентно уверена, что едва начнется поединок, ее убьет Лестрейндж.

* * *

Время в камере словно остановилось. Гермиона могла отмечать его только по тому, насколько она все больше обвисала на поддерживающих ее в вертикальном положении цепях. К тянущей боли в подмышках примешивалось неприятное ощущение в кончиках пальцев ног. Их покалывало невидимыми иголочками. Но, как ни странно, очень скоро девушке все это стало абсолютно безразлично, и она впала в некоторое подобие сна.

Очнулась Гермиона оттого, что поддерживающие ее цепи внезапно исчезли, и она сразу рухнула на пол.

— Поднимайся, — приказала ей Лестрейндж. — Мой Лорд изъявил желание увидеть тебя. У него закрались сомнения, рискнет ли из-за тебя жизнью Поттер.

Гермионе хотелось бы думать, что Гарри не поддастся на провокацию, но она слишком хорошо знала своего друга. Будь на ее месте любая другая девушка или даже парень, он бы сделал все от него зависящее, чтобы сохранить им жизнь. Была, конечно, слабая надежда, что Дамблдор не отпустит Гарри, но мизерная. Гарри умел быть изворотливым, когда думал, что его решение правильное и он должен бросить вызов силам зла.

Размышляя обо всем этом, Гермиона пыталась подняться с пола, но после пыточного проклятья и висения на цепях тело ее не слишком-то слушалось, поэтому процесс вставания занял больше времени, чем было терпения у Лестрейндж. Пожирательница нетерпеливо подошла к ней, грубо схватила за шиворот и дернула вверх. Давящий на шею ворот заставил Гермиону подчиниться. Она приложила все усилия, чтобы встать на ноги.

Лестрейндж потащила ее к выходу. Ноги Гермионы плохо слушались ее, и Пожирательнице смерти приходилось прилагать большие усилия, чтобы заставить ее передвигаться. В конце концов, ей это надоело, и она применила к Гермионе "Мобиликорпус".

— Если бы мой Лорд не ждал тебя срочно, я бы не облегчила твои мучения, — сказала она. — Но я обещаю, что ты за все это потом расплатишься.

Сказав это, Лестрейндж стала левитировать Гермиону наверх. Вскоре они оказались на втором этаже особняка. Едва Лестрейндж вошла в одну из распахнутых настежь дверей, за которой оказалась небольшая гостиная, как она прекратила действие заклинания и Гермиона упала на пол, довольно ощутимо ударившись.

— Милорд, — сказала Лестрейндж, — грязнокровка у ваших ног.

— Почему она в таком состоянии? — раздался холодный голос Волдеморта.

Гермиона удивилась, что не заметила сразу его, когда влетела в комнату. Оказывается, он сидел в полутемном углу в кресле, недалеко от входной двери. Теперь он шел к ним, такой высокий, худой и страшный. Гермиона впервые видела Волдеморта. Он был абсолютно таким, как его описывал Гарри: змеиное лицо, багровые глаза с вертикальными зрачками. В нем не было ничего человеческого и ничто не напоминало о том, что этот монстр был когда-то красивым мальчиком Томом.

Волдеморт произнес какое-то заклинание, и Гермиона почувствовала вернувшуюся в тело силу.

— Теперь ты можешь встать, Грейнджер, — сказал он.

Гермиона поднялась и без страха глянула на него, отбросив волосы с лица. Реакция Волдеморта была очень странной. Он словно отшатнулся от Гермионы. Их взгляды встретились, и ей показалось на миг, что она видит перед собой Салазара. Девушка даже тряхнула головой. Волдеморт повторил ее жест. Затем он снова стал бесстрастным и сказал, обращаясь к Лестрейндж:

— Оставь нас.

— Но, мой Лорд, вы обещали, что я буду присутствовать при разговоре, — сказала Пожирательница.

— Ты смеешь мне перечить? — холодно осведомился он. — Кто дал тебе это право?

В глазах Лестрейндж мелькнула обида, но она подчинилась и покинула комнату. Едва за Пожирательницей смерти закрылась дверь, Волдеморт сделал шаг к Гермионе, и его длинные тонкие пальцы взяли ее за подбородок. Их взгляды снова встретились, и Гермионе снова показалось, что это Салазар. Следующая фраза, произнесенная Волдемортом, свидетельствовала о том, что он видит в ней Ровену.

— Не думал, — сказал Волдеморт, — что я встречу тебя в этой жизни.

Было так странно слышать сожаление в голосе монстра, но оно, тем не менее, там было.

— Почему мы встретились так поздно, Ровена? Думаю, не имеет смысла предлагать тебе присоединиться ко мне.

— Разумеется, — ответила Гермиона, прежде чем успела обдумать ответ. — Но мне кажется, что наша встреча с тобой, Салазар, не случайна. Ты подошел к тому самому краю, о котором когда-то говорила прорицательница.

Девушка сама была шокирована своими словами. Складывалось такое впечатление, что это говорила не она, а ее прошлое воплощение. Впрочем, наверное, так оно и было. По крайней мере, так же думал и Волдеморт.

— Наивная глупая Ровена, — сказал он. — Неужели ты думаешь, что я верю гадалкам? Моя душа почти что бессмертна. Я проделал такой путь, а Годрик все время мне мешал. Я доведу наш спор до конца.

После этой фразы Волдеморт потряс головой, будто приходя в себя.

— Ну, надо же, мисс Грейнджер, какие тайны скрывает твоя кудрявая головка. Но они не помогут твоему гриффиндорскому герою. Я встречусь с ним в поединке. Теперь-то я уверен, что он будет. И заруби себе на носу, я выйду из него победителем.

Гермиона не знала, что на это ответить. Она тоже теперь была сама собой — обычной гриффиндорской девчонкой, и не ей было спорить с великим темным магом. Однако в ее сердце неумолимо вползали какая-то безысходная тоска и предчувствие непоправимой беды, и даже, на удивление, жалость к этому монстру. Она готова была ненавидеть себя за эти чувства, но они были.

— Ладно, — сказал Волдеморт, — хватит лирики. Хотя то, что я узнал, в корне меняет кое-какие мои планы. Ты больше не вернешься в ту камеру. Я не позволю Беллатрисе, чтобы с тебя упал хотя бы один волос. Ты останешься жить, Грейнджер, и когда я одержу победу, я найду время вернуть себе человеческий облик, и ты будешь моей.

Гермиону передернуло от такой перспективы, но она была слишком умна, чтобы спорить с дьяволом. К тому же оставалась призрачная надежда, что Гарри выиграет бой. Волдеморт хлопнул в ладоши и перед ним появился домовик.

— Отведи мисс Грейнджер в гостевую спальню, следи за тем, чтоб никто не смел входить туда, корми и выполняй ее требования, если они связаны с едой, одеждой и необходимыми вещами для поддержания ее хорошего самочувствия, — сказал Волдеморт ему.

Домовик низко поклонился.

— Иди за ним, — сказал Волдеморт Гермионе. — Надеюсь, тот факт, что ты гриффиндорка в этом воплощении, не сделало тебя глупее. Ты прекрасно должна понимать, что тебе не удастся сбежать отсюда по дороге в комнату, так что и не пытайся. Мои слуги и домовики прекрасно вышколены. Не создавай проблем ни себе, ни мне.

Гермиона кивнула головой в знак согласия. Она прекрасно понимала всю бессмысленность таких попыток. Вслед за домовиком, она покинула гостиную.

* * *

Комната, куда ее привели, была великолепна. На двух больших окнах висели легкие шелковые занавески. У одной из стен стояла широкая кровать под серебристым балдахином, у другой — туалетный столик с огромным зеркалом и шкаф. Пара кресел на ковре перед камином и столик с фруктами.

— Вам что-нибудь нужно, мисс? — спросил ее эльф.

— Я хотела б помыться, — ответила она.

— Здесь есть ванная, — указал домовик на не замеченные ею двери. — Там все необходимое. Ниппи пока позволит себе приготовить мисс еду.

— Спасибо, — сказала Гермиона.

Она не понимала сама себя. По всем правилам и законам логики, ей надо было бы страшиться своей предстоящей судьбы. Возможно, даже надо было бы плакать и биться в истерике, но ничего подобного не было и в помине. Гермиона была абсолютно спокойна. Поэтому она отправилась в ванну и долго, почти с наслаждением, мылась, затем надела приготовленную домовиком красивую и богатую мантию и съела предложенный обед. Когда домовик исчез, Гермиона для проформы проверила окна и дверь. Они, разумеется, были надежно закрыты. После этого она разделась, легла в теплую и удобную постель и моментально уснула.

Потянулись неразличимые дни. Гермиона чувствовала себя птицей в золотой клетке. Ее замечательно кормили и одевали. Она могла принять ванну и даже почитать магические романы, которые нашла в комнате на туалетном столике. К ней никто не приходил, кроме домовика, и, судя по этому, во внешнем мире ничего не происходило. По-видимому, тем или иным способом Дамблдору пока удавалось удержать Гарри от попыток бросить вызов Волдеморту.

О своем будущем Гермиона старалась не думать. Но что-то ей подсказывало, что эта жизнь подходит к концу. Однако эти случайные мысли почти ее не волновали. Ей не приходило в голову, что она пожила слишком мало или что это несправедливо. Даже наоборот такое развитие событий казалось Гермионе правильным. Словно сама смерть была ей на данном этапе необходима.

* * *

Новый день начался вполне обыденно. Гермиона проснулась и позавтракала. Затем уселась в кресло читать очередной роман из стопки книг, которая обновлялась волшебным образом. Внезапно дверь комнаты с грохотом распахнулась, и в нее ворвалась разъяренная Беллатриса Лестрейндж. Она применила какое-то незнакомое Гермионе заклятье, в результате которого девушку вырвало из кресла и бросило на пол к ногам Пожирательницы смерти.

— КРУЦИО, — выкрикнула Лестрейндж.

Тело Гермионы пронзила боль. Женщина наклонилась и схватила ее за волосы.

— Я не знаю, каким образом ты околдовала моего Лорда, но я не отдам тебе его. Он сказал мне, что когда закончится битва, вы будете вместе. Ты уже наверняка размечталась, что так и будет. Но этого не случится! Пусть он потом меня убьет, но и тебя с ним не будет.

Лестрейндж отпустила волосы Гермионы, выпрямилась и сказала:

— АВАДА КЕДАВРА.

Зеленый луч смерти ударил Гермионе в грудь. В следующее мгновение неведомая сила повлекла ее душу из комнаты. "Я умерла, — пронеслась мысль. — И что теперь?" Сила, которая вырвала ее из тела, повлекла ее дальше. Вскоре она увидела Волдеморта и Гарри, которые сражались. Она с сожалением посмотрела на эту пару. "Я не могу им помочь, — подумалось ей. — Теперь они погубят друг друга".

— Еще не поздно все переиграть. Ты можешь это сделать, — раздался голос. — Ты понимаешь, что если они доведут этот бой до конца сами, то ваши три души больше никогда не воплотятся?

— Но что я могу сделать? — спросила она.

— Останови его. Умоляй одуматься, — ответили ей.

Она рванулась вниз, становясь постепенно призраком. Волдеморт и Гарри стояли друг против друга, их палочки связывала магическая нить, в середине которой была золотая бусина сцепившихся заклинаний.

— Ты выдохнешься быстрее, мальчишка, — сказал Волдеморт напряженным голосом.

— Посмотрим, — парировал Гарри. — Я не так слаб, как тебе кажется.

— Салазар, — вмешалась она, — задумайся, вспомни, что тогда предрекла прорицательница! Ваша ненависть с Годриком достигла сейчас апогея. Вы снова погибнете вместе в этой схватке, но в этом случае не будет уже продолжения. Однако у вас есть шанс. Салазар, ради нашей любви, проиграй. Прости Годрику то, за что ты его ненавидишь.

Волдеморт поднял на нее глаза, и это были глаза не монстра.

— Любовь моя, тебя убили? — нежно спросил он, и в его голосе были нотки Салазара.

— Да, — ответила она с сожалением. — Но если ты сделаешь так, как я прошу тебя, то нам обещали, что мы будем еще счастливы вместе.

Пару секунд он раздумывал, а потом сказал:

— Хорошо.

В то же мгновение золотая бусина на магической связи разрослась и вошла в палочку Волдеморта. Его тело взорвалось, а душа ее возлюбленного вырвалась из этого страшного плена. И они устремились вперед, туда, где их ждало счастливое будущее.

Года промчались. В новом воплощенье

И будем счастливы на этот раз с тобой.©

Большой зал Хогвартса был освещен сотней факелов. Их колеблющееся пламя хорошо освещало развешанные по стенам флаги. По случаю Турнира трех волшебников, к традиционным флагам факультетов и Хогвартса добавились флаги Дурмстранга и Шамбатона. За преподавательским столом прибавилось народу, так как по обеим сторонам от директора Хогвартса сидели директора иностранных школ.

Посередине стола стоял большой деревянный кубок, покрытый грубой резьбой, — это был Кубок Огня, которому предстояло сегодня выкинуть имена Чемпионов. Пока над ним плясали только синие языки пламени. Очень скоро это пламя трижды окрасится красным, взметнется сноп искр, и из кубка вылетят обгоревшие пергаменты с именами участников.

Керолайн даже не пыталась предугадать, кто станет чемпионом. Если признаться, то ей было все равно, так как в Хогвартсе было много достойных студентов, а представители других школ были для нее пока на одно лицо. Она сама, к сожалению, не могла принять участие в турнире, так как Гарри Поттер, директор Хогвартса, ввел возрастной ценз. В турнире могли принять участие только те, кому исполнилось семнадцать лет на момент зажжения кубка. Ей же семнадцать исполнилось только вчера.

Многочисленные студенты за всеми четырьмя столами уже изнывали от нетерпения. Наконец директор поднялся со своего места и поднял руку, призывая к тишине. Когда все смолкли, седовласый маг сказал:

— Вот и закончилась эта неделя, в течение которой можно было кинуть свое имя в кубок. Сейчас мы узнаем имена наших чемпионов. Напоминаю, что с того момента, как имя проступит на пергаменте, претендент не будет иметь возможности повернуть назад, так как он заключит с кубком магический договор. Я надеюсь, что все три участника будут бороться честно. Да победит сильнейший!

Едва он закончил свою речь, как кубок засиял ярче, и в снопе искр вылетел первый пергамент.

— Чемпион Дурмстранга — Ричард Грей, — прочитал Поттер.

Керолайн видела, как из-за слизеринского стола встал высокий черноволосый парень и гордо прошествовал к преподавательскому столу. В груди у девушки что-то екнуло. Не понимая природы возникшего волнения, она смотрела, как чемпион берет в руку пергамент.

— Поздравляю! — сказал директор и пожал участнику руку.

Грей поднял над головой обгоревший пергамент и обернулся к залу. Его взгляд встретился с взглядом Керолайн. На нее глядели такие знакомые и родные глаза. "Наконец-то", — пронеслось у нее в голове. Да, это был, несомненно, Он, ее возлюбленный, и это была именно та, обещанная им свыше новая встреча. "Теперь-то мы будем непременно счастливы", — подумала она и улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ такой же радостной и все понимающей улыбкой.