Преломленные хлеба

Малфой стоит у оконного проема, повернувшись спиной к нарядно украшенному залу имения Блетчли и рассматривает уродский мраморный фонтан в саду. За его спиной играет музыка и какие-то люди поздравляют бледную и настороженную Панси Паркинсон, которая официально сегодня стала невестой Майлза Блетчли. Бледность и настороженность Персефоны напрямую связана с высоким блондином в черном у окна — с Малфоем, который любезно приехал поздравить обоих друзей со столь знаменательным событием. Каждый раз, когда глаза Паркинсон обегают зал, она возвращает взгляд на его спину и затылок, и в ее глазах появляется и сразу же исчезает затравленное выражение, почти боль.

Малфой отлично чувствует ее взгляд каждый раз, когда она на него смотрит — но не поворачивается. Им не о чем разговаривать. Он поздравил и ее, и ее будущего мужа, преподнес какую-то драгоценную хрень, рассыпался в комплиментах перед миссис Паркинсон, которая едва в обморок не упала, увидев его, и теперь выжидал момента, когда можно будет уйти с приема, чтобы это не выглядело оскорбительным.

Он не знает и не хочет знать, как его отцу удалось совершить невозможное — добыть это разрешение на поездку во Францию, но почему-то это чертовски важно для Люциуса, а Драко прельстила мысль сыграть романтического героя, возможно, последний раз в жизни, и он соглашается воспользоваться приглашением Паркинсонов — но в реальности все оказывается совсем не так притягательно, как в его мыслях. Панси вовсе не спешит заломить руки и пасть перед ним на колени, моля о прощении, Майлз вообще искренне радуется его приезду и Драко стоит большого труда избавиться от навязчивого общества бывшего соигрока. В общем, реальность как всегда подводит, и Малфой уже жалеет, что согласился на визит, но условия разрешения таковы, что он не может и вернуться в Англию раньше оговоренного числа — его счастье, что его не сопровождают два аврора, иначе это выглядело бы окончательно нелепо.

Поэтому он гостит в поместье Блетчли, со скукой участвует в развлечениях молодежи, дальновидно отказывается от полетов на гиппогрифе — из его нелюбви к этим животным кузины Майлза — Флоранс и Клэр — сочинили романтическую историю, не зная правды, — и ждет, когда сможет покинуть Францию. в которой всем наплевать на Малфоев и на то, чем живут чистокровные английские семьи. Франции практически не коснулась война и французские маги хотят забыть обо всем этом "некрасивом инциденте" как можно скорее. А он, Драко Малфой, досадное напоминание.

Он отлично чувствует это, поэтому держится с еще большей холодностью, почти граничащей с грубостью, надменный, самоуверенный, необыкновенно похожий на собственного отца в такие минуты, внутри кипя от ярости и едва справляясь с желанием обнажить почти пропавшую, но все еще угадывающуюся Метку на коже, сунуть предплечье всем под нос и закричать что-то типа "За страну, чистоту крови и магию!" или что там еще любил болтать Долохов, чтобы заставить их вспомнить, чтобы стереть сытые улыбочки с их лиц... Но он сдерживает это самоубийственное желание, потому что что бы не говорили о Малфоях, они не психи. Даже если наполовину в них течет кровь Блэков.

Официальная часть окончена и он, выждав положенные приличиями полчаса, уходит в свою комнату, где садится за стол, чтобы ответить на очередное письмо от Лавгуд.

28 декабря 1998

Луне Лавгуд, Когтевран, 7 курс, Хогвартс, Шотландия.

Драко Малфоя, Блетчли-Кастл, Франция

Здравствуй, Лавгуд.

Поздравляю тебя с прошедшим Рождеством. Хочу предупредить сразу, что уроки французского я давать не собираюсь — поверь, мне найдется, чем заняться и без этого обременительного обещания.

Я не буду комментировать твою догадку о наргле, которого я сотворил из котенка — оставлю это на совести моих экзаменаторов. Как бы то ни было, я дипломированный волшебник. А когда ты вывалишься из своих странных мечтаний и посмотришь на обратный адрес, то увидишь. что я еще и во Франции. Министерство меняет свои решения. мой отец — настоящий волшебник, и я имею честь поздравить будущую миссис Блетчли лично. Не могу сказать, что это обстоятельство делает нас счастливее, но об этом стоило подумать заранее, не так ли?

Мерлин, Лавгуд, ты поражаешь меня — вспомнила, что у меня была метла. Нет, серьезно, я поражен — я не ожидал, что ты сможешь заметить мою метлу. Конечно, это достаточно неожиданно для игрока в квиддич — иметь метлу, но все же. Ты обратила внимание. Да, сарказм. Или ты уже научилась определять сама?

Пожалуй, я воспользуюсь твоим любезным предложением — я имею в виду, передать письмо Гойлу. От одного письма ему же не станет хуже? Может быть, наоборот, ему это поможет. Я не могу понять, почему нельзя его навещать. Я уверен, что если бы он увидел меня, ему бы, ну, стало лучше. Он, понимаешь, иногда нуждается в том, чтобы ему объяснили, что происходит, и я вовсе не уверен, что его мать делает это правильно, а его отец в Азкабане. Так что если сможешь это устроить, напиши мне.

Имя мне выбрала Нарцисса — в ее роду было принято давать детям имена созвездий или ярких звезд. Да впрочем. ты наверняка знаешь об этом больше меня, ведь ты наверняка была в ее доме — на площади Гриммо, так что даже чуть больше меня знаешь о Блэках — о настоящих Блэках. Так вот, Драко — это название созвездия Дракона. Не могу сказать, что меня вдохновляет делить имя с огромной тупой и скользкой тварью, но, как ты понимаешь, меня не спросили. Впрочем, меня могли звать куда тупее — например, Гаррольдом. Или Эдуардом. Или еще как-то.

Я ненавижу, когда смеются над моим именем. Над Малфоями вообще нельзя смеяться. Никогда. Хотя кому я рассказываю.

Ты не отличишь издевательств, даже когда люди будут обкидывать тебя пивными пробками.

Не напоминай мне про комплименты. Я был ужасно пьян. Обычно я куда более изобретателен, когда дело касается подобных словесных конструкций. И да, если бы ты отогнала от себя всех мозгошмыгов, ты была бы ничего. А лучше, если бы ты вообще не упоминала мозгошмыгов — но это мой совет на будущее. Когда будешь беседовать с парнем, который, скажем так, тебе небезразличен, не упоминай всех этих существ, поняла? Лучше хихикай и хлопай ресницами, или что вы там еще делаете. А то даже Лонгботтом не выдержал. Понимаешь, не очень приятно иметь немного чокнутую девушку. Для этого, наверно, самому надо быть немного не в себе. Так что у тебя были шансы с нашим Мальчиком-Выживальчиком.

Мордред и Моргана, я веду уроки сексуального воспитания для Лавгуд. Блейз бы аплодировал мне. Если бы не умер от смеха.

Ты правда не помнишь Нотта? Теодора Нотта? Такого высокого молчаливого парня? Он сидел рядом с Пьюси за столом в Большом Зале — как раз со стороны стола Когтеврана. Не помнишь? Он бегал за Снейпом, когда на первом занятии маггловедения Кэрроу чуть не убила твоего Лонгботтома. Нy что же, я не удивлен. К чему запоминать слизеринца, совершившего разумный поступок, когда можно восхищаться вашим самоубийственным гриффиндорским благородством.

И не спорь со мной. Тебе идет Гриффиндор. Хотя я сейчас неправ. Если бы ты была с Гриффиндора, я не смог бы писать тебе. Ты совсем другая, но и не похожа на когтевранку. Ты просто Лавгуд. Что бы это ни значило.

Ты пишешь, что не хочешь меня использовать. Представь себе, это меня насмешило. Я просто попытался представить, зачем бы я мог сдаться Героине войны. Скажи, Лавгуд, тебе уже вручили орден? Ты горда собой?

Я не хочу говорить про семью, думаю, ты поймешь меня. Что еще неизвестно о моей семье? Что еще не растрепали журналисты? Могу сказать только одно — я никогда не перестану быть частью рода. И если бы у меня был выбор, я бы опять сделал то, что сделал.

Оставь идею с клобкопухом, мне он незачем. И твой журнал тоже. Не думаю, что твоему журнала пойдет на пользу, если его редактором стану я. Я пока не решил, чем буду заниматься, но думаю, что ничем. Вряд ли у меня получится стать самым молодым Министром Магии. Как и вообще — Министром Магии, как считаешь? Ладно, чтобы ты не ломала голову над тем, как написать мне это, скажу сразу — я пошутил. Это был сарказм. Для Министерства я слишком неблагонадежен, для Аврората я слишком неблагонадежен, для Мунго я слишком неблагонадежен, для Хогвартса я слишком... Словом, ты поняла.

Думаю, я вернусь домой и проведу жизнь в своей комнате, размышляя о прошлом. Вполне достойное занятие для последнего Малфоя.

Д.М.

P.S. Прости, что спросил о матери.

Выздоравливай.

У тебя нормальное имя, ~~просто я словом, я не уверен, что нам надо обращаться друг к другу по именам~~ Луна.

Малфой тщательно запечатывает письмо и велит блетчевскому эльфу принести сову, которую можно послать в Шотландию.

Когда сипуха с его письмом улетает, он замечает вдали еще одну сову, явно стремящуюся к его окну. Не закрывая створок, он велит эльфу проваливать, и с вялым интересом думает, кто же решил написать ему, кому вообще известно, что он во Франции...

31 декабря 1998.

Драко Малфою. Туда, где ты сейчас. Сова знает. Надеюсь…

От Луны. Хогвартс. Луны Лавгуд.

«Здравствуй, Драко,

И тебя с прошедшим Рождеством. Я очень-очень рада получить твое письмо. Это почти как в сказке — на Рождество получать письма.

Драко, пусть у тебя все будет хорошо-хорошо! Даже и не знаю, что пожелать. Такого. Очень славного. Это Рождество такое странное. Страннее всех прошлых. Думаю, ты это понимаешь… После всего. И после прошлого Рождества.

Драко, это ничего, что не хочешь немножко поучить меня французскому, я не буду расстраиваться. Нет, я вру, на самом деле расстраиваюсь. Совсем немножко, не волнуйся. Вот и даже тетушка из Франции, у которой я кое-что спросила, видимо обрадовавшись моей заинтересованности таким красивым языком, прислала мне на Рождество толстенный том-словарь… Правда и не знаю как к нему подступиться. Там так много слов. Это такой большой словарь, Драко. Он просто огромный. Старые-престарые пергаментные листы, исписанные многимb поколениями рода Лавгудов по французской линии. (Это я откопала на чердаке свою родословную… Она у меня даже есть! Представляешь?) Так вот. Старые пергаментные листы. И пахнет ужасно. Каким-то древним табаком. Как будто всю жизнь этот словарь пролежал в Кабаньей голове, рядом с коробом, куда кидают окурки уже целое столетие, наверное… А может и дольше. Но мне все равно нравится. И запах уже тоже.

Так и представляю себе этот том, лежащий в завесе дыма… И пахнущий так же — дымом, туманом и древностью. И вот какая я ужасная ученица, если бы ей стала у тебя… Все внешнее про эту книгу меня интересует сейчас больше. Потому что ничего в ней не понимаю. Ужасно. Но вдруг когда-нибудь пойму...

Но так что ты совершенно правильно не взялся меня учить. Это было бы еще куда более ужасно. Ты, наверное, и так уже закатываешь глаза, читая эти строки. Но я не обижусь. Это почему-то приятно. Потому что ты совершенно прав.

Луна молчит и по-французски не говорит. Хотя нет. Вот это слово очень славное: Lune. Из любопытства и посмотрела. Ничего не понимаю, но посмотрела. Луна. Lune. Как Луна на небе. Как мое имя. Я рада, что тебе оно нравится и что называешь его нормальным. Спасибо. И очень славно от тебя его было услышать. Мне понравилось. И звучит сразу как-то по-другому, когда его пишут… Спасибо.

И пишу я тебе au clair de la lune. И я пишу. Потому что люблю писать ночью. И вот это вот — по-французски совершенно не к месту, я знаю. Но звучит. Так. Ну, может, ты поймешь… Или закатишь глаза, а я улыбнусь снова. Потому что почувствую и улыбнусь. Я всегда улыбаюсь, читая твои слова. Потому что светло. Чтобы ты не писал про меня. А вот часто грустно. То, что не про меня пишешь. То, что про мир. И я не хочу, чтобы ты грустил более. Не надо.

А твое имя тогда звучит… Ох, нет. Я не буду своим нехорошим познаванием новых языков лезть в твое имя. Которое прекрасное. И вовсе и не ассоциируется с тем: «Не могу сказать, что меня вдохновляет делить имя с огромной тупой и скользкой тварью», что ты написал. О, я так не считаю. Спасибо что рассказал. Это очень так. И твое имя звездное! Это же прекрасно! Я даже на тебя немножечко раздосадована за «огромную тупую и скользкую тварь». Это же вовсе не так интерпретируется… Ты делишь имя не с драконом страшным и ужасным (которые, кстати очень волшебные и отличные), а с небом, прекрасным и великолепным. Бесконечным, как сама жизнь, и это мир. Представь себе только… Что тебя назвали именем, которое дали созвездию люди тысячи и тысячи лет назад… Они смотрели на небо. Увидели прекрасное. Нужное, важное, что ведет ночью путников и корабли. И назвали. Ты не ощущаешь трепета, Драко Малфой? Теперь сама еще больше ощущаю трепет, даже вот мурашки по коже пошли, по самому-самому настоящему. В твоем имени, Драко, — история. Это прекрасно. И имя и фамилия — они не просто так. Они связаны и даны: с любовью — от матери, и с историей — от отца. А это многое добавляет чудесности, волшебства. И тебя. Твое имя. Оно тебе очень идет. Потому что оно твое. И это вполне логично.

Да, и вот все-таки драконы не так плохи как ты описываешь. Но тебе виднее, конечно… Но ты только подумай! Дракон — волшебный, хитрый, богатый, сильный, еще и огнем умеет… Это здорово. Это сказочно. Но ты не дракон. Ты Драко. И мне все равно нравится. Хотя со звездами куда величественнее и красивее звучит. Звездное имя… Твоя мама просто молодец. Она дала тебе идеальное имя, которое помогает тебе с небес звездной мудростью и светом. И ты тоже становишься как свет. Для тех, кому захочешь его подарить. Свет звезд и ночи.

И нет, нет, не извиняйся за то что спросил меня про маму… Ни в коем случае не извиняйся за такое хорошее, Драко. Наоборот — это очень и очень приятно и дорого мне. Очень-очень. И я полностью тебе доверяю. И могла бы и могу тебе рассказать все. Но это очень грустная история. А я очень длинно рассказываю грустные истории… А и так много болтаю всякой глупости. Но хотя бы не грустной. Не хочу, чтобы ты вдруг грустил из-за меня. Как ты еще терпишь такую Луну? Но спасибо за это терпение. За то, что разговариваешь со мной все равно, хоть и это тоже тебе немножко обременительно, мне кажется. А может и не немножко… Не отвечай. Не хочу знать, на сколько не немножко. Лучше про другое ответь…

Почему ты считаешь, что я не пойму когда в меня будут кидаться пробками? А может это вообще будет какая-то игра?

И смеяться над твоим именем я точно не буду. Непонятно вообще, что может быть смешного в именах тех, кого любишь. И вообще смеяться над людьми нехорошо. Только по-дружески. Такое скорее приятно. Потому что это дружба. А с ней и узнаешь о себе многое. То, чего не замечаешь сама…

И почти научилась определять сама. Это я про сарказм. Но ты так хорошо его шифруешь! Про метлу я прямо смеялась, наивно прочитав и поверив, что ты был удивлен, что я заметила, и серьезно кивнула на слова о том, что для игрока в квиддич необычно иметь метлу… А потом рраз и осенило — а это сарказм! Драко, это так смешно, я просто смеюсь и улыбаюсь над собой. Это и правда так смешно — что я не могу отличить сарказм и шутку от реальности. Ведь правда? Или это ужасно глупо и наивно… Не отвечай на это. Почему я начала просить тебя не отвечать? Отвечай мне пожалуйста. Просто, видимо, я хочу остаться в твоем представлении более хорошей собеседницей, и не знать, что это не так. Это будет очень грустно. Потому что тогда не смогу ничего написать. И я не знаю, что буду делать. А что собеседница грустная, подозреваю и так…

И значит не говорить о мозгошмыгах? О, Драко ты меня не немножко расстроил. Это значит, я всегда буду одна. Потому что я не могу не говорить правду. Если что-то существует, есть, преобладает в мире, как можно об этом молчать… И на это не отвечай, потому что мне страшно. Мне почему-то сегодня очень страшно. И не хочется, чтобы ты думал обо мне хуже. А если и думаешь уже, то чтобы я не знала. Глупо правда? Но мне будет грустно. Нет, говори все что хочешь. Правда. Твое мнение мне очень важно. Но и страшно. Что ты вдруг не ответишь никогда. И понять — что странная Лавгуд снова одна. И я не хочу тебя использовать. Почему это смешно, Драко? Я буду рада пока ты пишешь, пока говоришь со мной. Но не использую. Я просто… А я представляешь не могу выразить — а что же это за «просто». В любом случае, я считаю тебя своим другом. И можешь заавадить мне за это. Я разрешаю. Если тебе не понравится. Но если ничего, то знай — друзей не используют. С ними все разделяют. Разделяй со мной радость и грусть. И я буду счастлива помочь и разделить. Только если ты захочешь… Я не хочу тебя использовать. И не буду. И нужен ты мне не как героине войны и прочее (которой я себя не очень считаю, почему ты меня так назвал? Это сарказм? ), а как тот, кому пишешь и получаешь тепло. И хочешь дарить его в ответ как можно больше. Даже если так получается не очень... И радость. Если получается. Что тебе подарит радость от меня? Нет, только не говори «отсутствие письма»… Это очень страшно. Я сегодня неправильная Лавгуд — я сижу, пишу, грущу и мне страшно. Что это последнее письмо. Или что это вообще последний день жизни… Хотя, может, это не плохо? Все что происходит. Наверное, так надо. Не буду спорить и не буду гадать. Я буду просто ждать.

И возвращаясь к другой теме… Немного смущающей. Но думаю могу с тобой поговорить. С тобой не страшно. Хотя и немножко…

Да, и не буду говорить о мозгошмыгах, а ведь все равно буду одна. Потому что — безумие не пропьешь. Это мой дядя так говорит. И это очень смешно всегда казалось. А вот сейчас поняла. E`clipse de la lune…

Так что правильно Невилл от меня сбежал. Не захотел «иметь немного чокнутую девушку», как ты говоришь. Но мы же общаемся все равно с Невиллом и он всегда очень мил! То есть не сбежал и не сбегал. Как и всегда, был и сейчас есть. Но ты, конечно, имеешь в виду другое "сбежал"…

Блейз точно умрет. Пусть не умирает, пусть лучше аплодирует. Я посмущаюсь, но подумаю над твоими словами. И привыкла, что радую людей тем, что не разбираюсь так во многом. Не понимаю просто. И не знаю, почему, Драко. Прости, если временами куда более глупая, чем нормальные девушки. Я Лавгуд. Это нормально, наверное…

Но я так рада, что я для тебя просто Лавгуд, даже и без принадлежности к факультету. Это снимает с меня какую-то ответственность. Просто Лавгуд, это звучит и мне нравится, Драко. Я твоя просто Лавугд, чтобы это ни значило. Потому что я тоже не знаю.

И хихикать я тоже не умею. Так что точно буду одна. И Орден мне вручили, но он меня не радует. Мне хочется плакать, когда его вижу. Не знаю, чем я должна гордиться. Наоборот. Сделала так мало и ничего, что бы ни сделала. Как и ты говоришь — что сделал бы тоже самое. Мне кажется, в это войне все так. Да и не важно все это. Хочешь, я подарю тебе свой орден? Он красивый и все такое. Просто тяжелый и грустный. Мне кажется, в таком доме, как Малфой-мэнор, он будет выглядеть куда счастливее. А мне будет приятно, что ты его хранишь для меня у себя. Спасибо. Даже представив это, мне уже легче. И даже думая, что он уже не в шкатулке под зеркалом, а у тебя где-то ,можно представлять, что в шкатулке его уже нету… Хотя это не преуменьшает грусти той, что он вызывает… Только чуть-чуть.

Да, я напишу той хорошей женщине, которая работает в Мунго. Она очень хорошо общалась с моей матерью. Она мне не откажет. Письмо передать точно. А вот на счет встречи не знаю, как получится. Но я так напишу, что получится. Я даже могу пойти с тобой. Если не прогонишь.

Сделаем так: я напишу, расскажу какой ты хороший, что я за тебя ручаюсь целиком и полностью, и как Гойлу нужна помощь. А она тогда сама тебе напишет, когда все будет более-менее известно. И вместе решим, пойдем рядом или по-одиночке. Потому что я бы хотела поддержать Гойла тоже, имей ввиду. И тебя.

Помню Нотта. Просто я не была уверена в его имени. Он же мне не представлялся никогда лично… Ты же знаешь. Вот как-то и запамятовала, видимо. Хотя теперь очень хорошо помню. И мне стыдно много. Сложно помнить людей поименно, когда с ними не общаешься близко, но это так не оправдывает. То есть, ты их помнишь, и что молчаливый, и где сидел. Но как-то не ассоциируешь сразу. Спасибо, что напомнил. Извини, что так глупо забыла. Этот Теодор очень хорошо помог. Только почему мой Невилл? Это так странно звучит. У меня есть: мой папа, мой дом, мой конверт для письма (который, впрочем, скоро станет твоим уже сразу, как положу туда письмо), а Невилл такой же мой, как и всех. Он бабушкин. И Ханны. И других тоже. Ведь он за всех боролся. За всех воевал. Он очень хороший. И ты можешь испытывать меня сарказмом, но к Невиллу я не чувствовала ничего, кроме дружеского тепла. Ты же на это намекаешь, да? Или не намекаешь… Но мне почему-то так важно пояснить.

И к Гарри тоже. Если тебе вдруг интересно. Так что шансов у меня не было… Какой бы ты в это слово «шансы» не вкладывал смысл. Но с ним так славно было сходить на вечеринку к Горацию Слизнорту! Так забавно было, а он так мил… Ой. А я тебя там помню. Это немножко грустно, думаю, ты не хочешь об этом говорить. И мне опять грустно, что я не замечала тебя так как надо на твоем шестом курсе. Вдруг бы помогла тебе. Я бы так хотела. Прости меня.

Вывалилась из своих мечтаний, как ты верно подметил, и ведь знал, что так будет, Драко, и наконец-то заметила основательно — ты во Франции. Это здорово и славно. Но раз тебе там не радостно… Ничего. Все будет хорошо. Ты вернешься домой и забудешь. И не надо сидеть в своей комнате. Это не дело для молодого человека с звездным именем Драко и Малфоя. Да ты это и сам, думаю, знаешь. И лучше, чем Лавгуд всякие любопытные. Все будет хорошо, я знаю.

И Министром бы ты был замечательным. Хоть ты и указал тут сарказм, а я серьезно. Хороший министр Драко Малфой. Аристократичный и начитанный. Знающий политику и языки. И магию. Тут согласись — это важно. Так что был бы очень хорошим. Это я тоже знаю. Есть вещи, которые я просто знаю. Вне зависимости от чего-либо, знаю. И все тут. Может, чувствую. А что-то вижу и догадываюсь, предполагаю. И в Хогвартсе тебя бы приняли хорошо. Я знаю. Со временем, конечно, тут надо подождать немножко, конечно… Может, тебя и считают неблагонадежным сейчас, но все меняется. Честь — она никуда не уходит. Ее всегда можно вернуть. Она остается, даже если другие ее больше не видят. Но ты-то знаешь. И я знаю. Так что все будет хорошо. Не сиди в своей комнате. И ты не последний Малфой. Ты найдешь себе хорошую девушку, добрую и понимающую, красивую и умную, аристократичную и хорошую, которая тебя будет любить, и женишься на ней. И это же будет прекрасно. И вас уже будет двое. А потом, может, и трое. Так что, Драко, ты не будешь последним. Это я тоже знаю. И родители твои живы. И они всегда рядом. Потому что это родители… Они могут и не знать об этом, но все равно рядом. Мне хочется так думать всегда.

Конечно, понимаю тебя… Прости, что спросила о твоей семье. Я не очень читаю газеты, но могла бы и понять, догадаться, что это не очень хороший вопрос. Прости. Мне очень грустно, если тебя расстроила. Прости.

А миссис Блетчли давай пожелаем счастья. Ведь это она потеряла тебя, а не ты ее, верно? Все хорошо. Все будет хорошо. Взойдет солнце и над Малфой-мэнором, Драко. Все будет хорошо. Главное что вы все живы. Вся ваша семья. Живы и рядом, а это столь дорого стоит. И я тебе немножко завидую. Да, глупая Лавгуд умеет завидовать. Прости меня, за все. Я очень глупая Лавгуд…»

Луна осторожно поднялась на ноги с пола в спальне, куда опустилась прямо в серебристом платье часов пять назад. И даже не заметила, как время пролетело, как вечер сменила темная ночь, pа чтением, написанием и поглядыванием в окно. Сегодня был немного излишне торжественный праздник в Хогвартсе по случаю Рождества, Нового года, для учеников. Чтобы подбодрить их. Показать, что Хогвартс еще цел, что все его раны если не залечены до конца, но вместе они справятся. Все сделают. И умеют праздновать, даже когда на глазах слезы.

А Луна получила письмо. И никуда уже не ушла. Ей и так было не весело. А тут она просто опустилась по стене возле своей прикроватной тумбочки. Прочитала письмо. И написала на него ответ. Серебристый дождь из звезд за окном ее совсем сегодня не радовал. Луне хотелось плакать, глупо и по поводу. И без повода. Хотя это только кажется — без повода. Если девушке хочется плакать — она сразу так многое в это вплетает на какой-нибудь одной из грустных основ. Это вполне нормально, наверное… Но это же Луна. Ей нельзя грустить. Просто нельзя. Иначе мир остановится, став не тем миром совсем и для нее. Зачем тогда жить? Что тогда в нем видеть ей еще? И Луна, как только встала, шмыгнула носом, собралась с мыслями, приняла душевное равновесие обратно, на смену дрожащему где-то глубоко внутри и щемяще состоянию, и вышла из комнаты. Прогуляться все-таки в Большой зал, поприсутствовать немножко (главное, чтобы речи сегодня не надо было говорить…), а потом в совятню на встречу к восходящему утру — отправить письмо Драко. Драко Малфою. Сарказм которого она почти научилась понимать. Почерк которого она уже не сможет забыть. Она будет очень ждать ответа. Или Авады. Лучше Авада от него чем без ответа...

«С Рождеством еще раз, Драко. Твоя просто Лавгуд.»

__________________________

*при свете луны

*Лунное затмение.

...

После той встречи во Франции с дальними родственниками по линии Лестрейнджей Драко отчетливо понимает, что именно ради этого отец сделал все то возможное и невозможное, чтобы отправить Драко на эту помолвку. Люциусу было наплевать на бывшую невесту сына, зато он сумел использовать эту возможность и встретиться со старыми соратниками, пусть и не лично. Конечно, его бы из Англии не выпустили ни за что, а в отношении Драко Министерство было более лояльным — не то слова Поттера так подействовали, не то дело еще в чем-то. Если этому причиной перлюстрация малфоевской почты, то Драко поклялся себе писать Лавгуд в два раза чаще, однако времени все никак не представлялось.

Из Франции он больше не писал, да и покинул Блетчли-кастл он на третий день нового года, едва успев получить ответ от Лавгуд, да так, не читая, сунуть его в карман пиджака, отправляясь в Каминный центр. В Англии его встречал отец — вот уж действительно, сюрприз так сюрприз, но Драко больше не обольщался. Он прекрасно понимал, чем обязан этой вспышке отцовской любви, и уверенно кивнул настороженному отцу, выходя из международного камина.

Краткая церемония подтверждения его личности, пара сканирующих заклинаний, проверка палочки на запрещенное колдовство, и он вместе с отцом выходит из Министерства, неторопливо шагая по мраморным полам и сохраняя привычный надменный вид. Что там несется им в след, какие оскорбления полушепотом, а то и в голос, их не заботит. Или Драко просто очень хорошо удается равнодушный вид.

Аппарировав к мэнору, Люциус поворачивается к сыну:

— Как Франция?

— Несколько сыровато, зато познакомился с дальней родней, — отвечает Драко, слабо улыбаясь, а потом достает из внутреннего кармана пиджака несколько пергаментов, перевязанных обрывком шнурка. Это документы для Гринготтса. Согласно им в распоряжение Малфоев поступают несколько тайных сейфов Лестрейнджей по указанию наследников.

Люциус одобрительно кивает, забирает бумаги и кладет руку на плечо сыну.

— Отец, это же не правда? То, что они говорят? Ты не собираешься развязать третью войну и сам стать Темным Лордом? — не может не спросить Драко.

— Конечно, нет. — Светлая бровь отца ползет выше в саркастической гримасе. — Более того, это старые долги. Я немало потратил, пока твоя тетка, ее муж и свояк находились в Азкабане, да и после, так что это просто расчет.

— Но Тэсс Сэбир уверена в другом, — недоверчиво говорит Драко, вспоминая высокую и потрясающе красивую блондинку за тридцать, невесту Рабастана Лестрейнджа еще довоенных лет, племянницу Антонина Долохова, которая и собрала вокруг себя родственников Розье, Роули, Мальсибера... Которая считает, что для Англии еще не все потеряно. Которая считает, что снабжает деньгами и ценными артефактами английское Сопротивление, во главе которого стоит Люциус Малфой

— Мадемуазель Сэбир скоро поймет, что все кончено. Никто не может обмануть историю, ни она, ни даже Лорд, — холодно говорит Люциус, а потом разворачивается и идет прочь, к мэнору, где на крыльце уже появилась мать в светлом манто поверх легкого домашнего платья.

Драко остается стоять на пронизывающем зимнем ветру, ежась даже под теплой мантией, а потом задирает голову и смотрит в серое небо, расчерченное черными голыми ветвями платанов.

Поступок отца его не удивляет, но он клянется себе, что больше не даст использовать себя вслепую. Что он должен был знать, что задумал Люциус. Что тот должен был посоветоваться с ним. Потому что это и дело Драко тоже — спасать род от разорения.

Впрочем, теперь банкротство им не угрожает. Гоблины всегда были лояльны к старым клиентам, и не выдали секретные сейфы Министерству при аресте. За определенный процент они пойдут навстречу Люциусу и подтвердят переход сейфов в собственность Малфоев.

Помолвка Паркинсон принесла Малфоям спасение от разорения. И Драко прогоняет усилием воли из памяти последнюю встречу с Панси в библиотеке Блетчли-Кастла в ночь перед возвращением в Англию, и ее теплые губы, и сумбурные слова о чувствах, и просьбы о прощении, и тонкие пальцы, цепляющиеся за пуговицы его рубашки... Au revoir Pansy.

18 января 1999 года

— Да, Нарцисса. Мне очень нравится Астория Гринграсс, — вежливо и равнодушно отвечает Драко на очередной вопрос матери за завтраком.

Нарцисса Малфой кидает на Люциуса многозначительный взгляд поверх фарфоровой чайной чашки и легко улыбается сыну. Завтрак проходит довольно неплохо, по мнению Драко, который после поднимается с яблоком в руке в свою комнату — он все же выполняет свой план по поводу того, что собирается просидеть в комнате всю оставшуюся жизнь, как писал Лавгуд, — и вспоминает, что не прочел ее письмо, занятый сборами домой и прощанием с семейством Блетчли.

Разумеется, эльфы, чистившие костюм, не уничтожили письмо, и уже порядком потрепанный и свернутый пополам конверт лежит прямо на столе Драко, куда он не взглянул за прошедшие две недели. Надкусывая яблоко, Малфой рвет конверт и достает пергамент, исписанный уже таким знакомым почерком Лавгуд. В груди странно теплеет, и он читает письмо, шагая взад-вперед по комнате, где-то хмурясь, где-то фыркая, а где-то и вовсе непонятно самому себе улыбаясь.

Ответ приходит ему на ум почти моментально, и он откладывает яблоко, берясь за зачарованное перо.

Луне Лавгуд, Когтевран, 7 курс, Хогвартс, Шотландия.

Драко Малфоя, Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия

Здравствуй, Луна Лавгуд. Раз уж ты упорно называешь меня по имени, думаю, с моей стороны будет просто невежливо писать просто Лавгуд.

Наверно, ты была права. Это Рождество самое странное. Не плохое, нет, у меня есть опыт в совершенно отвратительных рождествах, а это просто странное. Ты знала, что французы на рождество не только поют гимны, но и танцуют под звон колокольчика? Никогда не видел ничего нелепее, однако они казались очень веселыми и довольными. К счастью, я успел сбежать до того, как миссис Блетчли — не Паркинсон, а мать Майлза, — ухватила меня и заставила войти в круг. Хорош я был бы со своим траурным видом посреди этого рождественского безумия. Все эти дурочки, восклицающие "о-ля-ля" по любому поводу, хихикающие и обожающие целоваться... Мерлин, я скучал по Дурмстрангу.

И да, Луна Лавгуд, наплюй на мои советы. Лучше не хихикай. Право, так намного лучше. И лучше болтай про мозгошмыглов, чем хихикай. В этом, по крайней мере, есть безумие, но не глупость.

И зачем тебе французский язык, Лавгуд? Собралась в экспедицию за круассаногрызами? Это такие существа, которые по ночам грызут свежие круассаны в буфете... Слышала о таких? Конечно, нет, потому что я только что выдумал этих круассаногрызов. Ладно, не обращай внимания. Так зачем тебе язык?

И кстати, по словарю много не выучишь. Вообще не выучишь, максимум — это запомнишь пару слов и то в написании. Нужно обязательно разговаривать. С кем ты будешь разговаривать по-французски? Неужели с Поттером? Или с Уизли? у них вроде где-то затесалась француженка, чемпионка из Шармбатона. Она будет тебя учить?

И да, я удивлен, что у тебя есть тетушка во Франции. Дело в том, понимаешь, что мне с детства казалось, что у любого приличного человека должна быть тетушка во Франции — а тут оказывается, что и у тебя... В общем, я удивлен.

Да еще и родословная. Впрочем, что ты удивляешься? Ты же чистокровная, как никак. Сестра моего деда, Ариадна Малфой, была теткой твоей матери, так что мы с тобой в какой-то степени родственники. Хотя после того, как я нашел общих родственников с Поттером, Уизли и Лонгботтомом, меня уже сложно напугать чем-то подобным. Есть свои минусы в древнем роде.

Я понял, что тебе нравится мое имя. Наверно, тебе и Астрономия нравится. Хотя тебе нравится все подряд, а подчас такое, что и не предсказать. Например, сидеть в подвале. Знаешь, сначала, получив то письмо, я подумал, что ты издеваешься. Сейчас я думаю, что ты не умеешь. Просто не сумела бы сформулировать издевку, даже если от этого зависела бы твоя жизнь. Это удивительно. Чем еще ты меня удивишь, Лавгуд?

К слову об имени. Эта традиция — она изрядно мне поднадоела. Хуже того, я уже знаю, как будут звать моего сына... Не то, чтобы в виду последних событий я был так уверен, что род будет продолжен, но мои родители полны решимости сделать для этого все... Наверное, они оба жалеют до смерти, что не могут заделать наследника вместо меня. Не удивлюсь, если отец будет лично отбирать мне жену на предмет пригодности к деторождению и запирать нас в спальне, пока наследник не будет получен...

Ладно, я не хотел грубить и касаться таких вещей. Тебе и думать о таком не нужно, хоть твоя кровь не грязнее крови Гринграсс или Булстроуд. Уж наверное, ты можешь сама выбрать имя ребенку. Хотя я не против того, чтобы моего сына звали Скорпиус. Это сохранит дух Блэков, если ты понимаешь, о чем я. Нарцисса будет счастлива. Она расстраивается, что ее семейства больше нет, и я — последний Блэк, потому что оба ее кузена умерли до того, как осчастливили бабку Вальбургу наследниками. Впрочем, боюсь, я и Малфой последний. Мир будущего будет принадлежать Уизли и Поттерам, они отвоевали это право.

Я рад, что ты делаешь успехи в опознавании сарказма, Лавгуд. Признаться, я считал всю вашу компанию необучаемой. О, за исключением Грейнджер, конечно, но ее сверх-обучаемость тоже мало что имеет со здравым смыслом. Так что ты приятно меня поражаешь. Извини, я не пришлю тебе цветов по этому поводу. Я вообще ненавижу всю эту ерунду с цветами.

И не надо со мной ничего разделять. Все эти глупости вроде "преломи хлеба" и так далее... Мерлин, Лавгуд, я даже писать об этом не буду. Это глупость. Дружбы не существует. Люди просто друг друга используют ко взаимному удовлетворению. Когда оба удовлетворены — тогда и дружба. Ты никогда не замечала, как рушится дружба? Когда один начинает слишком многое требовать от второго, вот как. Когда нарушаются условия сделки.

И между нами не дружба. Сама подумай, чем мы можем быть полезны друг другу? Ты уже все сделала и я тебя поблагодарил. Условия выполнены. Однако если ты хочешь продолжать этот фарс — я не против. Мне просто все равно. Ты иногда смешишь меня, вот и все. Например, когда пытаешься выяснить, как нужно вести себя с парнем.

Ты же об этом хотела спросить, когда писала все эти строки про Лонгботтома и шансы с Поттером?

Кстати, конечно, я пошутил о шансах с Поттером. Достаточно одного взгляда на мелкую Уизли, чтобы понять, что она швырнет Авадой в любую, кто захочет только рядом постоять с Героическим Поттером. Так что не вздумай с ним флиртовать. Мне будет жаль потерять собеседника, который еще не до конца понимает мой сарказм. Мне хочется довести сей скорбный труд до конца.

Ты права, я имел в виду совершенно другое сбежал. И все равно, даже с мозгошмыгами, ты куда интереснее любой хаффлпаффки. Впрочем, не думай лишнего: дело в хаффлпаффках, а не в тебе.

Так, возвращаясь к теме. Просто прекрасно, что ты не умеешь хихикать. Просто стой с одухотворенным видом. Молчи. Улыбайся. Опускай ресницы. Никогда не произноси "О-ля-ля"! Парням нравятся такие загадочные девушки. Не исключено, что если ты сумеешь некотрое время не болтать о шмыгомозгах, то найдется идиот, который...

Впрочем, не таким уж он будет идиотом. Не думай, что я считаю, будто ты можешь понравиться только идиоту. Нотту же ты нравилась. Хотя Нотт тоже порядком... Ладно. Это не важно. Напиши ему, если захочешь, они с матерью в Испании...

О, что я пишу. Драко Малфой, первые шаги на ниве сватовства...

На этом, пожалуй, остановлюсь, пока письмо не превратилось в настоящий бред.

Жду от тебя информацию о волшебнице из Мунго. Письмо Гойлу прилагаю здесь, отдельным пергаментом. Как видишь, оно небольшое, просто несколько строк. Если ты прочтешь, не страшно. Надеюсь, что его можно будет посетить, как ему станет немного лучше, Нарцисса вчера рассказывала, что он опять никого не узнает и у него кошмары.

Д. М.

P.S. И мне совсем не нужен твой орден. Да Люциус умрет от возмущения, вздумай я притащить в дом такую пакость. Нет уж, это для вас, герои, вы и наслаждайтесь. Мне ни к чему эти подачки, Малфои никогда не унижались.

P.P.S. И я опять забыл, что хотел обращаться к тебе по имени. Так что вот — надеюсь, ты хорошо провела каникулы, Луна.

Он пишет быстро, не перечитывая, и сразу же запечатывает письмо в конверт, а потом ставит фамильную печать, наслаждаясь оттиском герба на сливочно-белом конверте. Забытое яблоко с потемневшими местами укусов по-прежнему лежит на краю стола, и когда Драко открывает окно и свистом зовет сову из совятни в башне другого крыла, то угощает большую коричневую птицу кусками яблока, отламывая их руками. А потом очищает пальцы заклинанием и привязывает пергамент к лапе недовольно нахохлившейся птицы, предугадывающей дальний полет.

...Луна шла по мощеному двору Хогвартса, смотря себе под ноги. Зима вступила в свои права по-настоящему, серьезно взявшись за Хогвартские земли. Сегодня был день, когда под ногами рассыпаны бриллианты. На мощеный крупными камнями двор будто высыпали из большого мешка мелкую крошку и развеяли равномерно по ветру... Но Луне не хотелось кружиться. Ей не хотелось улыбаться. Ей не хотелось смотреть на небо, которое ее обманывало своей синевой позднего вечера. Оно обманывало ее сейчас, она не верила ему. Скоро, совсем скоро, она надеялась, это пройдет. Но боялась и знала, что будет уже немножко другой, собой другой, которая пережила что-то очень странное. Когда ничего не можешь поделать со своим состоянием. Когда ты скучаешь по человеку, которого, кажется, не знаешь и, кажется, знаешь всю жизнь... Тебе просто надо знать, что он есть.

28 января 1999 г.

Луна, привычно улыбаясь и подперев голову обеими руками, смотрела, подняв взгляд вверх, на потолок Большого зала. Там сыпал снег. Темно-серые тучи покрывали небо этого утра. Совиная почта прилетела, и Луна улыбнулась и совам, которые на бреющем полете опускались красивыми полукругами к своим хозяевам. Это всегда было так красиво. А потом, потом мягкие пушистые перышки, случайно слетавшие с совушек, можно было найти в воздухе. Подставить ладошку и поймать. Перышки — они такие же прекрасные, чудесные и необыкновенные как... Луна не додумала мысль. Перед ней опустилась большая коричневая сова. Уставшая и глядевшая на нее недобрым взглядом. Всю эту неделю были жестокие метели, наверное, сова по этому не очень счастлива. Ведь ей нужно было лететь так далеко... Уилтшир. Англия. Драко Малфой. Слова, строчки, которые привычны, читай — необходимы, в памяти, но которые каждый новый раз заставляют замирать всем своим существом. Луна сразу узнала светлый конверт, точнее, узнала почерк на конверте, витиеватый, четкий, такой любимый почерк. Она уже не знала, как жить, не видя этот почерк. Она не ожидала увидеть его сегодня. Сегодня совсем не ожидала. Каждый день ждала. А именно сегодня, когда загляделась на небо и, казалось, ушла в другие миры, где знает, что все спокойно, оно пришло... Зимний день. Сегодня такой день, когда ощущаешь тепло в холоде за окнами, за стенами. Когда уютно и светло, и все освещают теплые мерцающие другим теплом свечи в полумраке зимнего дня.

Вечер. Библиотека, где хорошо думать, где хорошо быть. Где хорошо писать, зная что никто не отвлечет. Окно напротив снова темнотой сияет. Тишина. Сегодня еще мало кто ходит в библиотеку. Год только недавно начался, оставляют уроки на выходные, на завтра, на потом... А Луна приходит сюда, приходит полистать красочные бумаги с картонными вкладышами диковинных растений, животных. Почитать что-то, рассеянно наматывая и разматывая один локон на пальцы. А сегодня у Луны было ее маленькое и большое чудо — письмо. От Драко Малфоя.

Чернила простого черного цвета в которых видишь так много, серебристо-белое перо в руке и отсветы свечей на руке и темная тень по другую сторону письма перемещается вслед за нестройными рядами строчек Лавгуд.

"Драко,

Здравствуй.

Мне приятно, что ты зовешь меня теперь и по имени иногда. Не знала, что это так волшебно и приятно, когда тебя зовут по имени... Поэтому буду звать тебя всегда-всегда по имени и дальше. Оно красивое. Да, оно мне очень нравится. А ты можешь меня звать, как тебе больше нравится. Я не посчитаю это невежливым, если зовешь просто Лавгуд. Тем более, счастье уже было — почувствовать, как тебя зовут по имени. Мне большего не надо.

Звон колокольчика... Драко, я не видела, но мне кажется это очень и очень красиво. Танцевать под колокольчики... Это же очень волшебно. Можно закрыть глаза и слушать этот легкий перезвон невесомых колокольчиков. Хотя я согласна, если делать это в кругу и довольно хаотично, волшебство потеряется. Поэтому я рада, что ты успел сбежать и тебе не пришлось участвовать в том, что не радует. Мне хочется, чтобы тебя все радовало. А девушки... Почему это плохо: смеяться, радоваться и любить целоваться? Но хорошо, что ты почему-то скучаешь. В Дурмстранге, видно, было спокойнее. Наверное, когда девушек слишком много, это угнетает. Вот в чем, наверное, дело.

Я буду слушать твои советы. Только у меня все равно не получается их выполнять... Например, сегодня я не задумываясь сказала "о-ля-ля", увидев жабу под своей кроватью. Что это за жаба и что она там делала, я не знаю. Но тут же покраснела, потому что ты советовал не говорить так, а я почему-то сказала. Не думая и не собираясь... Это грустно.

Почему я хочу знать язык? Сейчас попробую ответить. Но сначала скажу, что твои круссаногрызы просто прелесть. Смеялась целый день, вспоминая их. (Вот и еще одно правило-совет "не хихикать" нарушено. Я очень плохая ученица в чем бы то ни было, похоже...) Но круассаногрызы... Они же такие милые... Мне кажется, они очень добрые. Ведь питаясь только круассанами в буфете, нельзя быть злыми. Ты же их не выдумал, правда? Я их вижу как настоящих и верю уже. Скажи, что не выдумал?

Язык... Драко, знать другой язык — это чудесно. Ты чувствуешь в себе новые силы. Ты можешь выразить свои чувства и эмоции дюжиной новых слов. И это только одну эмоцию. А если целый день уметь заместить теми чувствами, которые под другим переводом открывают новые смыслы, дают новые силы. Это чудесно, Драко. Ты разве не чувствуешь этого, когда говоришь на другом, не важно даже каком, языке? Я чувствую, когда ты говоришь мне. А как это почувствовать самой... Флер! Точно. Флер Уизли научит меня. Я попрошу. Но я все же по-прежнему считаю, что ты бы научил лучше. Но спасибо за подсказку с учительницей... Ты все равно меня учишь, даже не подозревая. И словарь. Буду им просто любоваться. Ты совершенно прав. И я на практике осознала, что он мне не поможет. Но он красивый и слова в нем красивые. Все же это лучше, чем ничего не знать... Там можно и перевод посмотреть и гербарий сушить...

Да, тетушка из Франции. Тут есть какой-то сарказм... Или нет? Драко, тут я не поняла есть сарказм, но я все равно улыбаюсь. Она сестра моей бабушки по стороне матери. Они обе очень любят меня опекать... Но все равно приятно. Просто они напоминают... В общем они считают, если постоянно говорить со мной о матери, и при этом говорить и писать одно и тоже, мне станет легче. А это совсем не так. Мне потом очень плохо, Драко. Ты знаешь такое чувство? Когда поговорить с одним человеком о чем-то важном приносит облегчение, а с другим — только боль и неприятное чувство, как будто по твоей душе прошлись. Добрыми намерениями. Которые очень тяжелый след оставляют порой. Как суметь всегда понимать, где заканчиваются эти грани... С тобой всегда хорошо, когда поговоришь. О чем бы то ни было.

Мне приятно, что нас с тобой что-то связывает вот по дальним родственникам. Это значит, мы не чужие друг другу. Я рада, что мы такими стали. Для меня это не фарс. Даже если "фарс" кончится, у меня будет прошлое и то, что уже знаю, а этого уже достаточно, чтобы считать, что твоя жизнь удалась хорошенько.

Я так счастлива. Просто писать, даже не всегда улыбаясь. Драко, может, это и есть дружба. Не нарушать условия сделки. Не требовать от тех, кто тебе дорог, от своих друзей больше, чем они могут сейчас на данный момент и хотят. Это дружба. Это жизнь. Если нам кто-то дорог, мы должны уметь уступать и, более того, хотеть уступать — это же прекрасно. Или не так? Ведь если подумать, то и у жизни нет никакого смысла. Когда она нарушает условия сделки, делающей нас счастливыми, мы ропщем, негодуем, расстраиваемся... Но есть то, что всегда будет с нами. То что ничем не заменить. Даже заклятием Забвения, даже смертью — это наши близкие, их дружба и любовь, забота, их тепло, которые были и есть. И я рада, что смешу тебя. Может, это и есть условия нашей сделки?.. Я все равно помню о тебе и хочу чтобы был счастлив. Без всякой сделки. Ты можешь поверить, что это так? Мне нравится смешить тебя. Не хочу тебя огорчать. И не считай, что это дружба. Мы... Не знаю кто. Доведи свой скорбный труд до конца, Драко... Мне будет очень этого не хватать, если не доведешь. Но все равно не буду считать, что что-то разрушилось. Но буду грустить, правда буду. Очень сильно.

Спасибо, что в конце письма снова назвал меня Луна. Это было очень приятно, Драко. И все-таки хочется считать тебя чем-то больше, чем просто "фарс"... А если нельзя дружба, то как бы тебя считать... Я буду просто помнить о тебе всегда испытывать тепло, улыбаться, или грустить, если у тебя не все хорошо."

Луна отвлекается, задумавшись. И рассеянно проводит пальцами по фамильной печати на конверте. Она красивая. И воск, он теплый, наверное, очень здорово каждый раз видеть, как на теплом воске появляется герб твоего рода.

Полчаса смотреть в окно. Для Луны это просто и, возможно, даже мало. Чтобы подумать обо всем, о чем надо подумать. Чтобы подумать о человеке, который далеко и написал ей это письмо, а ей надо написать в ответ. Что-то, что его порадует. А не заставит грустить, как загрустила вдруг Луна без видимых причин. Может ей просто не хочется чтобы это был просто фарс? Она немножко верит, что это не так... Чувствует.

"Мне нравится, как ты решил назвать своего сына, и что твоя мама Нарцисса будет этим счастлива. Ты такой хороший, что беспокоишься и о том, как будет чувствовать себя твоя мать, и знаешь, чему она порадуется. Это добро. И Астрономия мне нравится, верно. Я лучше не буду писать о своих возможностях выйти замуж и назвать как-то детей... Скажу сразу, дорогой Драко, на ниве сватовства (Это отличный сарказам. Или нет? Ну, если просто шутка, тоже не менее отлично!). Так вот на ниве сватовства, Драко. Я не буду писать Нотту. Тем более он сам, как ты говоришь... Не важно. Не буду. Больше ничего не скажу.

Но все же если говорить о детях... Я бы назвала их так, как понравится мужу. Думаю, весело вместе выбирать имена. Что-нибудь необычное, но и не очень, чтобы самим не забыть. А у тебя все будет хорошо, как иначе. И не надо "получать" наследника. Лучше будет, если вы с женой просто будете любить и он сам как-то придет, не спрашивая. А у тебя будет жена. Ну, как иначе. Не будешь последним Малфоем и Блэком тоже, я чувствую. Все у тебя будет хорошо. И не присылай мне цветы. Они, когда их много и не живые — это грустно очень. Ты можешь мне прислать семена. И я их посажу в горшочек и смогу вырастить и думать о тебе. А летом посажу вокруг садика и буду совсем радостная. Они будут жить, пока не умрут, а значит, пришло их время. Но никто не убил их намеренно. И "преломить хлеб"... Это меня порадовало неожиданно. Ведь мы уже "преломили хлеб". Пили с тобой чай в подземельях. И разделили то, что в одиночку преломить и разделить было бы очень сложно. Мы разделили боль, и лично я тебе очень благодарна. Поэтому мне нравилось там сидеть. Если бы не болеющий мистер Олливандер, которого мучили... Было бы совсем хорошо. И чем я тебя удивлю? Я еще не знаю, милый Драко. Надеюсь тебе понравится, когда удивлю. Это приятно, что считаешь могу удивить, и это радует. Драко, и что такое флиртовать? Слышала, как девушки что-то такое произносили... Но не знаю, как это делается и зачем. Но заранее не буду. Надеюсь, это правило-совет запомнится и не будет перейден. Потому что я никак не хочу расстраивать Джинни.

Прилагаю тебе письмо от Мэри. Это к ней надо обратиться. Здесь она пишет, по каким дням и как удастся тебе посетить Грегори в его палате. Я не смогу пойти с тобой, это будет слишком заметно, так мне сказали... Но тебя одного проведут. Я и Мэри не обещаем, что получится часто, но один раз, когда Гойлу будет лучше, проведут. Я очень переживаю за него. Это очень большое несчастье, что так вышло. Твое не прочла. Оно же для Грегори, пусть он только сам его прочтет. Или ему прочтет Мэри. Ты очень хороший, что заботишься о нем, Драко. Ты мне расскажешь, как все прошло, когда получится сходить, ладно?

Касательно ордена... При чем тут подачки, милый Драко? Я написала совсем иное: я хочу, чтобы у тебя было что-то мое. Это почему-то важно. Не подачки, не потому что я хвалюсь, а потому что важно, чтобы у тебя что-то было мое. Это объединяет. Я очень глупая Лавгуд? Не пиши больше строк про унижение от меня. Это ранит, потому что я не хотела. И если перечтешь те строки письма, еще раз, посмотри на них другим взглядом... Потому что просто хотела тебя порадовать. Но, в принципе, моему отцу очень нравится этот орден, так что ничего. Хотя ему тоже грустно на него смотреть. Ведь ты знаешь, чем он занимался, пока я сидела у тебя в подвале. Работал против всех. Печатал ложь. Печатал неугодную уже своим, моим друзьям правду... И ему это не все простили. Он предал нас, не предавая, понимаешь? Никто не может обвинить его по-настоящему, но и снять вину совсем, тоже никто не может.. Ему очень тяжело от этого, я знаю. И ничем не могу помочь. Так что мы понимаем Малфоев больше, тем тебе кажется. Только что это поняла особенно сильно. Мы знаем, что такое шепотки недоверия за спиной, что такое недоверие от друзей, что такое неприсланное приглашение от родственников...

Драко... Спасибо. Твое письмо очень славное и надеюсь у тебя тоже все сейчас славно. Надеюсь, у меня есть что-то в письме, что тебя порадует и повеселит. А я хочу научиться до конца понимать твой сарказм. И я бы попробовала сформулировать насмешку, если бы от нее зависела, например, твоя жизнь.

Луна. Или Лавгуд. Это не важно, дорогой Драко Люциус Малфой."

9 февраля 1999

Драко без аппетита ковыряет в тарелке апельсиновое суфле на в конце обеда у Гринграссов, не замечая даже вкуса, под пристальным взглядом миссис Гринграсс. Однако вовсе не ее внимание отбивает у него аппетит. Дело в том, как на него смотрит сидящая напротив младшая дочь Гринграссов, Астория. Пожалуй, если бы ему предложила подобрать сравнение для ее взгляда, он счел бы подходящим вариант с мертвым василиском. Она смотрит на него как на мертвого василиска — одновременно и боясь, и испытывая отвращение. Симпатией там и не пахнет.

Он вздыхает, и на его вздох тут же отвечает Нарцисса, которая начинает жаловаться на разыгравшуюся мигрень и извиняется, что отправится домой сразу же после обеда. Мистер Гринграсс сочувствует, миссис Гринграсс начинает советовать какое-то новое зелье, рецепт которого будто бы обнаружили в дневниках Снейпа, а Астория продолжает всматриваться в Малфоя. Наконец он не выдерживает и поднимает голову, встречаясь взглядом с карими глазами девчонки, которую знал с детства. Астория вспыхивает и тут же отводит глаза.

— Какая жалость, Нарцисса, — говорит Люциус, когда все встают из-за стола и направляются в гостиную, провожать миссис Малфой. — Ведь вы с Драко так хотели посмотреть оранжереи очаровательной Кассандры. Боюсь, мне нужно кое-что обсудить с Дельфиусом и я не смогу составить компанию сыну...

Началось, думает Драко и с тоской смотрит на Асторию.

— Астория с удовольствием покажет Драко оранжереи, — тут же отвечает Кассандра Гринграсс, игнорируя недовольный вид мужа.

Драко подает Астории руку, за которую та хватается так, будто желает убедиться, что у него нет клешней и шупалец, и они выходят через двери террасы в сад и направляются к стеклянному строению оранжереи.

Когда они скрываются с глаз родителей, девушка осторожно выдергивает руку из-под руки Драко и он позволяет ей это сделать, нисколько не удивленный. Только не после ее взглядов за обедом.

— Астория, — спокойно говорит он и даже фыркает, когда она дергается при звуках его голоса. — Ты же понимаешь, что это не просто визит из вежливости?

Астория, Тори, на год младше его и своей сестры Дафны, влюбленная в него в детстве, отводит глаза и едва слышно произносит:

— Да... Ты хочешь жениться на мне...

Драко фыркает громче уже от формулировки. Мерлин подери, да не хочет он на ней жениться. Но спорить с отцом он тоже устал, поэтому они обедают сегодня у Гринграссов и сейчас Астория показывает ему оранжереи, в которых он разбирается хуже, чем в маггловском искусстве, и до которых ему дела меньше, чем до состояния здоровья грейнджерского кота.

Астория же понимает его усмешку по другому. Она сжимает кулаки и произносит уже куда увереннее:

— Этому не бывать, Драко. Никогда я не стану твоей женой. Никогда я не свяжу свою жизнь с убийцей и Пожирателем...

— Я никого не убивал, — устало говорит Драко, когда находит, наконец, что сказать. Кажется, Астория перечитала романтической литературы — столько громких слов вместо одного спокойного "нет". И опять она его не понимает, решая, видимо, что он пытается оправдываться.

— Ох, Драко, не заставляй меня думать о тебе еще хуже. Давай останемся друзьями. Я прошу тебя, положи этому конец... Не заставляй меня, прошу.

Обида черной вязкой волной затапливает Малфоя с головой. Да что эта девчонка вообще о себе возомнила? Что он ночами не спит, думая о том, как затащить ее под венец?

— Дура, — коротко и сквозь зубы цедит он и уходит из оранжереи, хлопая дверью напоследок в порыве глупой злости и совершенно наплевав на то, что неприлично оставлять Асторию одну.

— Ваши цветы очаровательны, но, кажется, мне тоже нездоровится. Прошу извинить меня и открыть камин, — говорит он, появляясь в гостиной, где мистер и миссис Гринграсс в компании Люциуса должны бы наслаждаться беседой о приданом. Судя по их лицам, беседа не состоялась. Люциус поднимается, холодно прощается с Гринграссами, и вместе с Драко они вступают в большой камин в холле. Драко замечает входящую заплаканную Асторию и произносит "Малфой-мэнор".

Люциус в ярости сразу же удаляется к себе, но Драко даже не нужно спрашивать, что произошло, потому что это понятно и так. Дельфиус Гринграсс, еще в прошлом году сетовавший на слишком поспешную для молодого человека помолвку с Паркинсон, более не заинтересован в возможности породниться с Малфоями, и если Драко воспринимает это достаточно стоически, то у Люциуса в буквальном смысле шок.

Драко поднимается в библиотеку, велит эльфу принести чашку кофе и порцию коньяка, а потом садится в кресло у отключенного от сети камина. Денек так себе, настроение откровенно плохое, поэтому он цепляется за малейшую возможность подумать о чем-то позитивном. Так или иначе, но источником позитива становятся мысли о посещении Гойла. Он написал письмо этой Мэри, и та довольно благожелательно к нему отнеслась, за что, вероятно, следовало бы поблагодарить Лавгуд — в последнее время тех, кто к нему благожелательно относился, можно было сосчитать по пальцам одной руки, а Лавгуд возглавляла этот список...

Перечитывая ее письмо, Драко зацепился глазами за кусок текста, где когтевранка рассуждала о цветах и просила прислать семена. Наверное, он бы проигнорировал этот момент, если бы не желание поблагодарить. А еще внезапная мысль о том, что в это отношении Лавгуд похожа на его мать — увлечение Нарциссы Малфой розарием было широко известно.

Драко допивает коньяк, забывая о кофе, и выходит из библиотеки, направляясь к комнатам матери.

— Нарцисса? — осторожно стучит он, хотя и знает, что никакой мигрени нет и в помине, просто мать знала, чем закончится посещение Гринграссов и хотела избежать этого всеми силами.

Ему разрешено войти, и Драко вступает в царство бежа, белого и золотого. Высокий ворс ковра полностью заглушает его шаги. Нарцисса сидит с книгой в руках в кресле у окна, но у Драко возникает чувство, что она не прочла ни строчки с того момента, как села в кресло.

— Ну как?

— Никак.

Им обоим все понятно, и Нарцисса отворачивается, бездумно листая книгу. Когда Драко подходит ближе, он видит, что это старый альбом с колдографиями еще из ее детства на Гриммо. А еще видит следы слез на лице матери в отражении в окне. У Нарциссы свое горе и оно касается не только злоключений семейства Малфой.

— Мам, — зовет Драко и Нарцисса резко оборачивается — он не звал ее так с тринадцати или четырнадцати лет. — Один человек помогает мне добиться посещения Грега. Очень сильно помогает. И вряд ли я смогу отблагодарить ее схожей услугой, учитывая наше положение. Не могла бы ты поделиться со мной саженцами своих голубых роз?

Изумленно вскинутые на секунду светлые брови миссис Малфой его забавляют.

— Ее? Ну конечно, я отберу для тебя цветы, но ты же должен знать, насколько они прихотливы, — с непонятной улыбкой говорит Нарцисса.

— Мне кажется, она справится, — Драко игнорирует неявный вопрос матери о личности помощницы и подходит к ней ближе, опуская руку на плечо.

— Жаль, что с Асторией Гринграсс так вышло, — сочувствующе произносит мать.

— А мне нет, — пожимает плечами сын.

Какое-то время они оба смотрят в окно, на собственные отражения в стекле, на серый гравий центральной аллеи. Затем Нарцисса сбрасывает оцепенение, откладывает альбом, зовет эльфа и отдает ему распоряжение ждать ее в оранжерее через несколько минут и подготовить все необходимое для пересадки голубых роз. Когда она выходит из комнаты, накидывая теплую шаль, на ее губах по-прежнему улыбка, а в глазах — энтузиазм.

Драко возвращается в библиотеку.

Луне Лавгуд, Когтевран, 7 курс, Хогвартс, Шотландия

Драко Малфоя, Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия

Лавгуд. Луна. Меньше энтузиазма, прошу. У меня разыгрывается зубная боль, когда ты в одном абзаце употребляешь больше трех раз слова "волшебно" или "красивое".

Мне понравились твои слова о том, что угнетает, когда девушек много. Впрочем, когда ни одной — тоже угнетает. Хотя и в меньшей степени.

И знаешь, лучше не слушай мои советы. Серьезно, Лавгуд, единственный совет, который я могу тебе дать, это совет не слушать моих советов. Я умею находить неприятности, а вот избегать их не умею, так что подумай еще раз, стоит ли воспринимать всерьез то, что я говорю.

Я часто говорю не совсем то, что должен. И не совсем то, что хочется. Некий гибрид, который мало общего имеет с реальностью. А вот ты, хоть и болтаешь постоянно про всяких несуществующих животных, всегда говоришь то, что хочешь. Наверное, в твоей вселенной все эти штуки и правда существуют. А еще благодарные слизеринцы. По крайней мере, один точно. Я второй раз благодарю тебя, Лавгуд. И второй раз не понимаю мотивов твоих поступков. Гойл точно не самый приятный твой знакомый, хотя вряд ли он сравнится здесь со мной, не он же держал тебя в тюрьме... Знаю-знаю, ты не считаешь, что это была тюрьма, но это БЫЛА тюрьма. И от того, что ты скажешь, суть не изменится. Я знаю, что это была тюрьма. Но возвращаясь к Гойлу. Он умеет быть по-настоящему неприятным малым, но он был со мной с самого детства. Я бы спас и Винса, но не смог. Иногда я думаю, что должен был побежать за Крэббом, свернуть направо, а не налево, и тогда, возможно, он был бы жив, или мы оба были бы мертвы. Впрочем, это уже не для переписки.

Итак, о благодарности. Во-первых, я готов помочь тебе усовершенствовать письменный французский, устным пусть занимается шармбатонка. Ну и вряд ли ты захочешь часто со мной встречаться. Даже мои бывшие однофакультетники шарахаются от меня как от чумного дракона. И это не пустые слова. Сегодня я имел несчастье едва не довести до суицида Асторию Гринграсс, если ты ее помнишь... Хотя почему если. Она же твоя однокурсница. Так вот эти выходные мисс Гринграсс проводила в кругу семьи, с ужасом ожидая моего появления в качестве своего жениха. Merde! Будь я хотя бы в половину так отвратителен, как про меня рассказывают и как она обо мне думает, я был бы новым Темным Лордом. Пожалуй, после смерти займу место Кровавого Барона, раз уж Снейп не заинтересовался. Ужас Подземелий — не худший вариант для меня и даже весьма привлекательный на сегодняшний день. Как ты считаешь, я справлюсь? Пугать младшекурсников у меня вроде всегда получалось, хотя испугать взрослую девчонку удалось впервые.

Я тоже не люблю французских тетушек, но у меня их почти и не осталось. Хотя в свой последний визит во Францию я познакомился с интересной волшебницей. Она мне не тетушка в строгом смысле слова, но могла бы быть женой брата мужа моей родной тетки. Учитывая древность родов моих родителей — практически близкая родственница по сравнению со многими остальными. Она вряд ли будет мне писать, а жаль. Хотя за такую переписку мне бы точно светил Азкабан, и даже Поттер не помог бы...

До чего же тебе хочется повесить на нас ярлык. В смысле, на нас с тобой. Я понимаю, что "мы с тобой" звучит как-то неправильно, но все равно. Просто мы почему-то продолжаем переписываться. Я уже высказался на этот счет — на счет того, почему продолжаю. Ты тоже. Не стоит рассуждать на тему друзей. Ты слишком спешишь, Луна. Ха-ха.

Ладно, Лавгуд, вряд ли ты поймешь эту шутку, а я не имею настроения объяснять ее. Может быть когда-то потом мы вернемся к этому разговору.

И да, я требую объяснений, почему это ты не будешь писать Нотту. Считаешь его слизеринским ублюдком? Презираешь пожирательское отродье? Так я тебе открою страшную тайну, Лавгуд. Нотт ничем не хуже меня. Ничем.~~Так что подавись своей гордостью победителей...~~

Так. Я не хотел грубить. Я вообще пишу это письмо, чтобы поблагодарить тебя, Лавгуд. Еще раз за слушание, и за Гойла тоже. Эта роза, которая появилась, когда ты открыла конверт, и пропала через минуту — это голубая роза. Сорт, который вывела Цедрелла Блэк. Любимый сорт моей матери. Цвет даже немного подходит к твоему факультету. В конверте есть пакетик с уменьшенными саженцами этой розы. Верни им нормальный размер Финитой и посади в горшок. Короче, Лавгуд, я сам не разбираюсь в этой ботанике, но надеюсь на твою тягу к новым знаниям и цветам. Это не семена, конечно, но прими эту розу в знак благодарности.

Флиртовать? Я даже не знаю, как тебе объяснить, Лавгуд. Разве в вас, девушках, это знание не встроено на генетическом уровне? Или ты не настоящая девушка? Это шутка.

Это, разумеется, никоим образом не выразит степень моей признательности и благодарности, но хоть что-то, Лавгуд.

Что касается твоего отца, я сочувствую ему, Лавгуд, но, по моему мнению, он вел себя так, как должен был вести себя в этой ситуации. Если бы он рисковал тобой ради Поттера и его шайки, я бы... Ну, словом, я уважаю твоего отца. Возможно, ты не ждешь таких слов от меня, но нет ничего важнее семьи, Лавгуд. Я понял это не так рано, как должен был бы, да и вообще предпочел бы не понимать, но тем не менее, если и существует что-то, в чем я совершенно уверен, так это то, что нет ничего важнее семьи. Подумай, утешило бы твоего отца сознание того, что он сражался за ваше правое дело, если бы ты погибла? Моего отца бы не утешило. То, что я остался в тот день в замке... Отец до сих пор припоминает мне это, а мать моментально грустнеет. Впрочем, я-то вообще был уверен, что мы все умрем. У отца не было палочки, мать свою отдала мне, и они были там, в Лесу...

Не стоит вспоминать, думаю, ты согласишься. Хотел писать только о чем-то хорошем, а получилось то, что получилось. С тобой мне почему-то легко дается говорить о самых разных вещах.

Спасибо тебе еще раз.

Д.М.

А круассаногрызов я все же выдумал.

Малфой вкладывает в конверт пакетик с принесенными эльфом розами, запечатывает конверт и колдует над ним, что-то сосредоточенно бормоча и морща лоб. Светло-голубое сияние окружает конверт на мгновение, и он убирает палочку. Холодный кофе неприятно горчит, но острая обида и разочарование сегодняшнего дня прошли без следа. Наверное, Лавгуд и правда значит для него что-то. Задумываться об этом Драко не хочется, чтобы не сбить хорошее настроение, поэтому он отсылает сову с письмом и идет искать мать, которая ожидаемо задержалась в оранжерее.

14 февраля 1999 г.

Голубая роза на мгновение вечности появляется перед глазами Лавгуд. То, что она чувствует, не передать словами. Она замирает, перестает дышать, думать. Она просто смотрит на невесомые, небесные, хрустально хрупкие лепестки видения, розы с небес... Она не живая. И такая живая, какой не была никакая роза в представлении Луны. Она втягивает воздух, протягивает руку. Выпавший на стол конверт так и лежит с полувыпавшим письмом, где видны стройные строчки знакомого ей человека. Но сегодня Луна их сразу не видит. Она видит синеву с неба. Она видит ручей, в котором отражается весь мир. Она видит...

Бледные, чуть дрожащие пальчики касаются розы и в тоже мгновение она исчезает, растворяется в воздухе небесного своего мира. Луна чувствует себя попавшей в сказку. Она чувствует себя волшебницей. Нет, не той что умеет зажигать Люмос на кончике волшебной палочки. Нет, не той, что мановением палочки может притягивать к себе вещи. И даже не той, которая повернувшись на месте в завихрении своих белых волос, исчезает в одном и появляется в другом месте. А той, у которой из-под руки исчезают и появляются розы. На секунду, всего на секунду, но она это чувствует.

Минутой ранее.

Луна Лавгуд осматривалась смятенно вокруг. Сегодня в Хогвартсе все было так... Луна даже не могла описать как. Все были такие счастливые. Или наоборот, не очень счастливые. Падма Патил рядом с ней целовалась с семикурскником-когтерванцем, вот она уж точно несчастной не выглядела. Луна видела, что многие из пар Хогвартса таким образом сегодня начинают завтрак, и учителя их даже не гоняют. Или не успевают гонять. Валентинов день. Когда все считают, что уж именно в этот-то день надо вспомнить о своем любимойлюбимом и одарять его повышенным вниманием. А так же рассылать валентинки и дарить всякие странные штуки на шеи и руки.

Занявшись своим тыквенным соком, Луна думала о том, что сегодня день какой-то счастливый. Луну, может, и не радовало преобладание красных и розовых тонов в этот день повсюду. Она больше любила небесно-голубой и солнечно-желтый цвет. Но ей нравилось ощущать счастье вокруг. И легкую бесшабашность, свободу, когда все перестают хотя бы на время скрывать свои чувства. Покосилась на Патил. Легкий румянец, и Луна уже снова смотрит на небо, которое в ее представлении не должно быть украшено разноцветными сердечками в виде мишуры. Лучше цветы. Розы, например... Такие, каких не бывает. Такие, которые увидишь только один день из тысячи...

Почта сегодня тоже напоминала что-то хаотичное. Все ждали не валентинок, так подарков от юношей, которые либо заканчивали учебу в другом месте, либо закончили ее ранее. Все чего-то ждали. И дождавшись, выражали свой восторг бурными вскриками. Луна ничего не ждала. Она мирно сидела в задумчивой отрешенности от всего и вся.

Теплой улыбкой приветствовала Луна сову, опустившуюся перед ней на стол. Узрев печенье, сова уделила свой взор ему больше, чем доставке письма белокурой девушке. Накрошив прямо на скатерть одно из печений под неодобрительный взгляд брезгливой соседки слева, Луна отвязывает письмо и, поборов желание прижать к себе и изучать внимательно, открывает.

— Луна, что это?.. — тихо слышен голос Джинни Уизли, откуда-то взявшейся рядом. Луна выбирается из своих видений, из своего чуда... Вокруг нее любопытные и удивленные глаза. Где-то улыбки, где-то может насмешки. Луна уже перестала различать. Пока Луна пребывала в другом мире, остальные пребывали вполне себе здесь. И видели то, что видели. Луна Лавгуд получила письмо. Это неинтересно. Она постоянно их получала от кого-то. Наверное, все отец не может успокоитmся и пишет чуть ли не каждый день. А иногда приходили письма, которые повергали Лавгуд в мечтательно-счастливое состояние на целую неделю. И даже гораздо дольше. Ее голос менялся, она улыбалась и была еще ласковее со всеми, чем обычно. И даже становилась не такой отрешенной от мира. А тут Лавгуд получила не просто письмо... Перед ней раскрылась вызванная чьей-то умелой магией роза. Голубая, небесного цвета роза... И это событие не могло не вызвать отклика и любопытства тех, кто хорошо знал чудаковатую девчонку с Когтервана. Всегда одна, это привычно, это нормально, это их мир. Кто посмел его нарушить? С Лавгуд и так что-то странное творилось последнее время, то она ходила со светлой печалью на лице, то со светлой улыбкой, то мечтательно что-то рисовала на уроке... Нет, это все привычно. Но и как-то по-другому. Она стала чаще искать одиночества. А иногда, наоборот, была среди людей и счастлива и не казалось ненормальной, а казалась вполне себе нормальной девушкой, а главное — счастливой, но немного грустной порой. Луна, которую все знали, постепенно исчезла, так что никто и не заметил. А теперь заметили. Она вся та же. И улыбка и ожерелье из сухой рябины, но что-то в ней изменилось. Бесповоротно.

Луна вздохнула. Глубоко вздохнула, отчаянно. Постепенно краснея. Луне казалось, что здесь становиться невероятно душно. Она совсем не хотела краснеть, но так получалось само собой. Когда Луна видела на столе конверт, от которого она не ожидала ничего такого. Наверное, если бы это произошло в любой другой день, никто бы толком и не заметил. Мало ли у Лавгуд чудачеств и волшебства в конвертах... А именно сегодня. В Валентинов день, все восприняли это так, как не могла воспринять сейчас Луна. Она затрепетала от одной мысли, что он мог так жестоко над ней пошутить. Или... Ведь не мог же он? Ох, или мог? Мысли спутались... Все вокруг считали, что мог. Наверняка это какой-то тайный ухажер Луны... Все ясно. Девочка выросла. Поборов желание спрятать лицо в ладонях, Луна пришла к выводу, что самым лучшим будет схватить письмо и убежать. Но Падма Патил ее опередила. С ужасом видя, как конверт оказывается в ее ухоженных руках с маникюром по случаю праздника, Луна подумала об обмороке. Но ничего не случилось. Мир не рухнул.

Джинни Уизли не зря была отличным и сейчас даже лучшим игроком в квиддичной команде. Быстрым неуловимым движением она выхватила конверт у Падмы из рук, глянула многозначительно на Луну, мол иди за мной, и быстро вышла из зала. Поспешно поднявшись, чуть не забыв сумку, споткнувшись о скатерть, Луна выбежала из зала оставив за спиной возмущенную Падму и подоспевших Парвати с Ромильдой, в голос обсуждающих что это такое было и что мало Джинни утопить и отдать гигантскому кальмару в домработницы. Нет, Луна не боялась, что они все узнают, что она общается с Драко Малфоем. Она боялась, что все узнают, что Драко Малфой общается с ней. А ей совсем-совсем не хотелось его расстраивать своей глупостью. Что не догадалсь открыть письмо в каком-нибудь другом месте. Что все узнают... и он огорчится. Что его Лавгуд куда глупее, чем он, может, подозревал. И совсем-совсем и точно не будет с ней общаться.

Выбежав из дверей Луна в панике оглядывалась, искала взглядом Джинни. Она знала милую Джинни, та не пойдет прикреплять ее письмо к доске объявлений и рассказывать всем направо и налево. Но все равно ей было немного страшновато. И немного смущательно. Вот так, да, видя этот взгляд и улыбку Джинни, которая, прислонившись к стене и улыбаясь, смотрела на Луну Лавгуд.

— Драко Малфой, ну кто бы мог подумать... — протянув Луне явно не прочитанное письмо надписью вверх, Джинни, еще раз улыбнувшись так ужасно понимающе тепло и немного озорно одновременно, встряхнула своими длинными переливающимися солнцем волосами и ушла быстрым шагом по коридору, улыбаясь.

Джинни не стала приставать с вопросами, не стала допытывать и спрашивать. Она все поняла, и у Луны уже не было шансов все исправить. На неделе ее захватывающая и запутанная история про то, как Драко Малфой случайно прислал ей письмо, с гербологическими чарами, а на самом деле оно было вовсе не ей... Она так спасала Драко, не себя. Луна очень переживала, даже и зная добрую и ласковую Джинни. А та, сидя за соседней партой на истории магии, только по-прежнему улыбаясь так понимающе, кивнула, что Луна поняла — ничего у нее не выйдет.

— Да, да, Луна, конечно. Я все поняла. Случайно, конечно. Все поняла. А ты не прослушала, Рагнорок — это гоблин или эльф?..

"Драко...

Спасибо тебе... Даже слов не могу подобрать. Если бы я могла тебе подарить солнце и его вечный свет, то я бы это сделала. Но я не могу. Поэтому говорю просто спасибо."

Луна смущенно смотрела на пергамент прямо перед собой. Она не знала как начать, как продолжить. Она чувствовала тепло и нежность. Уже забылось все смятение того четырнадцатого февраля. Уже забылась и стала привычной немного любопытная, но такая тактичная улыбка Джинни. Уже все забылось. А письмо на которое она никак не могла ответить не забылось.

20 февраля 1999 г.

"Драко... Даже забыла поздороваться. Здравствуй. И все же еще раз. Спасибо. Спасибо за розы. За обе... Это было чудесно, спасибо... А те розы, которые волшебные, живые, я посадила... Спросила у мадам Спраут как получше ухаживать, потому что сама заробела, зная то, что знаю, сажать. А она рассказала и теперь каждое утро и перед сном я вижу эти розы, которые вроде начали приживаться... Я боюсь и жду, когда они зацветут. Спасибо...

Я даже попыталась нарисовать то, что увидела. Но у меня ничего-ничего не получилось... Ты сам можешь посмотреть, я приложила листочек. Это не похоже... Ни разу не похоже. Это было видение. Красочное и тонкое. А у меня просто клякса, но в цвете было так же... Спасибо тебе. Я никогда этого не забуду.

И меньше энтузиазма... Я постараюсь, Драко. Очень-очень. Но ты передай и своей маме большое спасибо... Спасибо тебе. Вам. Ты сделал мне очень дорогой подарок, я это чувствую. И не в смысле денег, конечно. Я уточняю, чтобы у тебя точно не осталось сомнений. Как мне дорого и важно.

И я буду слушать твои советы. Всегда-всегда. И воспринимать всерьез.

Ты говоришь то, что говоришь — это так и должно быть. Это ты, ты такой и это прекрасно. И не ты ищешь неприятности, просто так грустно получилось, что они находят тебя. Так бывает, Драко, ты вовсе не виноват. И всегда буду рядом и помогать, если посчитаешь, что совсем неприятность. Я действительно не поняла что за шутку ты имел в виду про друзей... Объяснишь, когда будет настроение и вернемся к этому вопросу? И мне нравится как звучит "мы с тобой". Очень даже нравится. И никуда не спешу. Не знаю куда, но не спешу. Мир прекрасен, в нем надо жить, не спешить и не медлить, только так.

И даже я не всегда говорю то, что хочется. Очень часто не говорю. Иногда это может обидеть людей. Да, и слишком много правды, особенно которую никто не хочет слушать, вносит диссонанс в этот мир. А и это грустно. Очень. И штуки мои, конечно, существуют. Мы то, во что мы верим. Мы правда начинаем верить в то, что принимаем к себе в сердце. Я приняла тебя. И то, что ты хороший человек. Поэтому мне не нравится, когда ты наговариваешь на себя. Совсем не нравится. Потому что это не так. Не слушай и не смотри на тех, кто считает иначе. Ты же мне веришь?

И почему ты начал усовершенствовать мой письменный французский язык с таких оригинальных слов? Вот все-таки словарь приносит и какую-пользу, кроме сушения там гербария... И почему ты считаешь, что я не захочу с тобой часто видеться? Я с радостью буду с тобой видеться.

И может и была тюрьма... Но я ее такой не считаю. Мы как воспринимаем, тем и является, опять же. А ты не был тюремщиком, хоть и был. И не благодари меня... Я рада, если все получиться или уже получилось с посещением Грегори. Я буду очень счастлива. Ему так сейчас нужна поддержка. Не для переписки? Буду ждать, когда настанет время "не переписки". Тогда я скажу тебе... Да и сейчас скажу. Ты не виноват. В том, что случилось с Крэббом. Не благодари. И за слушание тем более. Я всего лишь сказала правду. Всегда ее говорю. Не умею придумывать. (Хотя ты может скажешь иначе вспомнив "штуки"? А они все же существуют... Хоть может и в своем мире. Где их увидит только тот, кто захочет увидеть.)

И с радостью повторюсь, что буду с тобой видеться, встречаться, даже и если много. Почему часто это плохо... Почему считаешь нет... А те, кто шарахаются... Нехорошие люди. Забудь. Когда угодно. И французскому письменному буду с радостью у тебя учиться. Там дальше и посмотрим, что с устным. Флер с радостью меня подкорректирует и подучит. Я так тебе благодарна.

А дружба... (Ты говорил, не будем говорить, но я все же скажу немножко.) Дружба — это зеркало. Она зеркалит нас. Отражает друг в друге. И так все легче становиться в мире... Это зеркало обменивает душами людей. Это дорого. И когда зеркало мутнеет, все кажется в жизни кончается. Но в это не верю. То, что было — оно есть всегда. Главное не давать разрушать мелочам. И забывать. Может это и сделка, но я люблю ее. И не надо становиться Ужасом Подземелий... О, Драко, я уверенна у тебя отлично получиться, если ты захочешь. Но может не надо?

И что за французская тетушка, которая не тетушка? Почему, ты считаешь, она не будет тебе писать? Мне кажется, она могла бы. Это будет интересная переписка... Она все думает по-другому, она старше. Да и надо даже и с почти родственниками общаться и узнавать! Только я не поняла, почему Азкабан светит... Наверное, мне лучше и не знать. Но ты учти, Драко, мне интересно очень.

Нотт... Драко. Ты меня очень огорчил. Хочешь я напишу ему? Ему грустно? Раз ты хочешь знать, напишу почему так написала. Я не хочу ему писать. Я не знаю зачем. Зачем мне ему писать? Драко, на ниве сватовства... Ты хочешь от меня избавиться? Просто так вышло, что мы с тобой переписываемся... А кто такой Теодор Нотт мне почти неизвестно. И зачем узнавать? Не потому что Пожиратель или еще что-то такое. Просто это тоже самое что мне написать Трейси Дэвис... Ничего... Ты не грубишь... Просто я не так объяснила и сказала.

И я не победитель. Тебя не побеждала, Драко, никого не побеждала. А с тобой мы (и опять мы с тобой...) прошли вместе небольшой отрезок, мы были рядом, на одном. Мы на одной стороне стояли, хоть внешне и казалось на разных. Я так чувствую. Никогда не хочу тебя побеждать. И мы боролись с тем, что приносило зло, с тем кто убивал наших родных, с тем, кто разрушал и губил наши семьи. Больше ни с кем. И не думаю, что за это стоит давать орден. Но как вышло... И то, что ты был с нами в Хогвартсе в тот день многое говорит. Я считаю ты очень храбрый, Драко. И не говори, что у тебя на это присутствие были свои причины и вовсе не для нас и не для защиты Хогвартса. Все равно храбрый. Понимаю как твои родители переживали. И что все мы умрем. Думаю, каждый из нас в какой-то момент начинал так думать. Даже я. Но мы все живы, а значит не просто так. И мне кажется, у тебя очень хорошая мама, Драко. Я это еще в подземельях тюрьме-не тюрьме заметила. Она добрая. И очень любит тебя, но думаю ты и сам хорошо это знаешь. И то, что отдала тебе палочку. То что отпустила, не желая отпускать, но зная, что иначе ты не можешь. Она же вообще всех нас спасла. Ради тебя, Драко. Это тебе и ей надо давать орден. За семью. За вашу любовь. И не говори, что это глупости... Оставь глупой Лавгуд хоть немножко помечтать. Я тоже считаю, что ничего нет важнее семьи. Ничего. Когда нет семьи и ты не существуешь, когда все плохо в семье, хочется раствориться и спрятаться. Потому что чаще всего, ты ничего не можешь сделать... Как мы с тобой... Я просто сидела в подземельях. Ты сделал гораздо больше. То, за что ты теперь хочешь быть Ужасом Подземелий. Но я как никого уважаю тебя. Потому что знаю ради чего. А нет ничего важнее семьи. Не слушай других. Ты всегда делал то, что следовало и мог. А остальное расставила судьба и другие люди.

Спасибо за то, что ты сказал про моего отца. Мне очень важно. И что ты его уважаешь. И что не уважал бы, если он поступил бы иначе. И тогда бы мы и не познакомились... Кажется я теперь смогу лучше ему помочь. Хотя думаю он и сам все понимает. Поэтому не раскаивается и принимает все стоически. Поэтому хочу чтобы и ты понял... Что все судьба. А мы делаем свой выбор в сторону нашего правильно и нашего неправильно. Хоть и не всегда это бывает верно. Ведь правильно и неправильно у каждого свое.

Ну, раз я все-таки девушка и у меня врожденное, я просто подожду, когда проявится... Вечно спрашиваю какие-то глупости, милый Драко, прости.

И я хочу тебя беречь. Просто беречь. Ты этого заслуживаешь. И если простое письмо будет как-то этому способствовать, я буду счастлива.

Говори со мной о разном. Говори о грустном, обо всем. У меня тоже как-то получается говорить с тобой обо всем. И мне становиться очень легче. Спасибо тебе.

Жалко так, про круассаногрызов... Но я буду верить. Все равно буду. Ведь то, что придумано один раз, продолжит жить в вечности..."

Луна запечатала конверт и оглядываясь пошла отправлять письмо.

Так теперь страшно... Не за себя. За Драко. Мало ли, кто что подумает. А они просто... Если не друзья, то кто-то же? А Луне было все равно. Она на самом деле не хотела вешать ярлыков. Без них как-то лучше.

"Пиши мне. Все что угодно пиши. Надеюсь у тебя все хорошо. И еще раз: не становись Ужасом Подземелий... Кто же тогда будет учить меня французскому и сарказму? Я шучу. Пытаюсь. Потому что не хочу, чтобы ты этим самым Ужасом...

Твоя Луна."

Глава опубликована: 14.04.2012

Отключить рекламу

Предыдущая глава Следующая глава

20 комментариев из 27

Показать ещё 7 комментариев

Takihiro

15 декабря 2011

Здравствуйте автор!

Вау! Просто нет слов, одни эмоции. Определено великолепнейший фанфик. Начав читать не смог остановится пока не прочитал до конца(2 главы).
Для меня этот фанфик делит первое место с "Моя сероглазая ведьма". Два лучших фанфика с пейрингом Драко/Луна.

Сюжет великолепный, построен очень грамотно. В центре только Луна и Драко и больше ничего, никаких других героев, событий и т.д.

Очень сильно зацепили переживания героев, их мысли, чувства. То, что вы написали тут *показывает пальцем на голову* с помощью воображения оживает.

Остался в восторге от переписки героев. Такое чувство, что это переписка двух вполне реальных людей, а не вымышленных персонажей. Под вашим пером" они просто оживают.

Из минусов: большой размер глав. Нет-нет, это конечно же не плохо, даже с одной стороны хорошо, но устаешь от читать главы такого ОГРОМНОГО размера. Смело можно было разбивать на две части каждую главу.

Спасибо за фик, с нетерпением жду продолжения.Удачи, успехов, музы
С У.В.

Loony&Greybeck автор

19 декабря 2011

Takihiro...
Я просто прочитала и в эмоциях. И захотелось прочитать "конкурентный" фанфик. С любовью прочитать) Потому что любим этот пейринг и тех кто так же видит и считает.
Спасибо. Очень важные слова сказали. Очень задело что-то важное. Спасибо.
Отвечала Луна...
P.S. За огромные главы, да, извините) Что-то нас тянет на эпичность и масштабность - все или ничего выкладывать.
Но по секрету: вторая глава пишется, пойдет уже третьей)

jula

12 марта 2012

Для меня в вашей истории все ОЧЕНЬ убедительно.То, что действие течет так неторопливо - так это сама жизнь. Из других фанфиков с этим же пейрингом, по-моему, заслуживает внимания "Война труса". Но вы, авторы,его не торопитесь читать - напишите, напишите, напишите новую главу.....

	Loony&Greybeck автор 20 марта 2012
jula, Спасибо. Очень важно получать такие отзывы. Пишем)

Рина-де-М

15 апреля 2012

Вот уж действительно-Вау! Как только увидела пейринг,сразу решила прочесть. Как только начала читать,не смогла остановиться. И сейчас 4 утра,а я не могу заснуть от прочитанного. А вы легиллименцией случайно не владеете? Иначе как вы смогли создать фик моей мечты? Спасибо вам за это огромное! Подписалась и жду проды;)

Loony&Greybeck автор

15 апреля 2012

Рина-де-М, отвечает Вам Loony:
Спасибо! Это раз.
Спасибо! Мы волшебники, легеллименцию осваиваем и думаю мы очень рады, что написали фанфик Вашей мечты. Это два и три и четыре:)
Это непередаваемо. Сидеть где-то далеко и в тоже время близко и знать, что то, что мы написали вместе, обсуждали, выкладывали... Читают и думают, запоминают что-то, не могут заснуть. Да, как я сама теперь засну?)
Рада бесконечного за каждого читателя, которого повеселило или как-то по-другому порадовало то, что мы написали вместе. Спасибо еще раз) Без таких читателей писалось бы немножко иначе. Так же, но и иначе, спасибо.

	Chamomilla 15 апреля 2012
Ммм, шедевр эпистолярного жанра. Только совы у них как-то долго летят, не находите?

Takihiro

16 апреля 2012

Ух... чудесная глава. Столько тепла.. я едва не поплыл как свеча, такое тепло во мне вызывали эти строки.
В том моменте, когда Драко писал, что ему подберут невесту родители, я немного заволновался что будет конец не с хэппи эндом: Драко женится на Астории...
Но, после посещения Малфоями Гранграссов, вздохнул с облегчением. Ведь так хочется хэппи энда в этой красивой истории )) а не печалится неразделенной любви этих двоих, когда после свадьбы они бы продолжали переписываться...
Такой редкий пейринг заслуживает только хороших концовок!
Очень(!) ждем продолжения.

пы.сы. а совы действительно как то долговато летят )

Loony&Greybeck автор

16 апреля 2012

Loony отвечает Вам:

Chamomilla, спасибо за шедевр эпистолярного жанра)Очень приятно.

Takihiro, очень волшебно (да, в Лавгуд много энтузиазма использовать эти слова (волшебно, красивое...) в одних абзацах и везде)итак, очень волшебно, читать какие эмоции вызывает и что правда переживания есть за героев и их судьбу. Это важно. Спасибо.
Мы тоже хотим хэппи энда.

И p.s. обоим дорогим читателям. Если бы совы летели быстро, мы бы вообще никогда не дописали)) Не то, чтобы я против писать это вечно... С таким соавтором. Но все же. Считайте это милой неточностью, чтобы ускорить сюжет. Просто до сих пор доподлинно неизвестно в совах, сколько же им лететь:)
На самом деле спасибо. Особенно я, буду в дальнейшем следить за своими соводоставками письма, чтобы они не летели уж слишком неправдоподобно долго. Но так хочется, чтобы в их жизни мы увидели больше, чем если бы совушка прилетала день в день или в примерные тому сроки... Очень хочется.
И спасибо, за то тепло и пожелания, что дарят ваши отзывы.

	Chamomilla 16 апреля 2012
Просто может, совы-то прилетают быстро, а с ответом они собираются не сразу?=)

Loony&Greybeck автор

16 апреля 2012

Loony отвечает:
Chamomilla, с ответом они тоже собираются не сразу :)
Это действительно важно, спасибо) Пусть совы летят быстрее, а отвечают еще подольше. Но Луна не может долго отвечать! А иногда может... А вот как-то я объяснила долгий долет совы метелью...)
Луна совсем не может долго отвечать порой... Ей кажется, что она потеряет все что на душе, написав письмо в мыслях, вместо бумаги и все исчезнет и слов не найдется... А иногда наоборот - надо найти эти слова, поймать их воздухе, воде, дожде и людях.
Спасибо за отзывы и обсуждения)Я буду учитывать все)

	Takihiro 26 февраля 2013
Невероятно шикарная глава, все как всегда на высоте! Очень жду встречи Драко и Луны

jula

1 апреля 2013

Вот оно, удовольствие! Дорогие авторы, я оптимистка и хочу верить, что та красивая светловолосая дама на вокзале, что стояла рядом с повзрослевшим Малфоем, провожая Скорпиуса в школу, была она. Она и никто другой. А если все-таки не она, то расскажите дальше о ее жизни. Сперва о долгой жизни, потом о легкой смерти. Ну как научить себя быть такой же честной и вдумчивой, как она?

Loony&Greybeck автор

14 апреля 2013

Takihiro, спасибо вам большое. За слова и за ожидание встречи. Очень приятно и особенно, когда ждут. Я это говорила, может, даже ранее такое, но это из того, что неизменно) Спасибо!

jula, спасибо вам также большое и огромное. Рады очень, что нравится, что удовольствие, позволю и за Грейбека сказать. Это же одно из самого-самого ради чего писать и выкладывать на обозрение. И тоже, что так смотрите в будущее, а значит, есть куда смотреть, а это так важно.
Спасибо!
А что дальше... Пусть пока будет тайной) Может, и мне, ведь так это прекрасно что-то знать, но никогда до конца, потому что живет и творится всегда немного иначе. Хорошие финалы очень высказали, спасибо, что небезразлична судьба этих героев.
И про последнее... Тоже хотелось бы научиться. Луна никогда не обманывает ни себя, ни других, ей кажется это бесконечно важным и чуть ли не самым главным в жизни. И я с ней согласна - правда, а самое главное, для себя правда, такое важное.

P.S. С вами говорила Луни)

Лав-ю-ту

24 июля 2013

Ооо божечки, какое чудо. Ваш прекрасный фанфик я обнаружила в конце мая, как раз перед экзаменами, и, конечно, читала и перечитывала его вместо того, чтобы готовиться)) это проосто невероятно, можно читать бесконечно) но очень грустно, что давно не было новой главы..

	Эм Кей 3 июля 2014
Неужели у этой истории не будет того долгожданного окончания? Читала, не останавливаясь, глава за главой, и всё, какая-то нелепая точка. Почему так?

Loony&Greybeck автор

28 июля 2014

Мы есть, мы помним. Простите.
Пока ситуация такая, что продолжение не пишем, но как и прежде планируем. Надеемся, верим не меньше тех, кому проникла в душу эта история Драко и Луны, что она будет дописана.
Спасибо вам за отзывы, ожидание, внимание и понимание того, что важно авторам и их героям.
Ваша Луна.
Спасибо за искренность и тепло.
Я бесконечна рада, что эта история до сих пор приносит свет, удовольствие и веру в добро и во всё, что мы хотели передать в своих текстах.

	Хэлен 8 сентября 2016
мрачно-депрессивное начало не впечатлило. видимо, не мой кактус.

	Loony&Greybeck автор 17 октября 2016
Helen 13, правильно, кактус должен быть любимым) Все равно спасибо за отзыв)

jula

2 января 2019

Луни, Грейбек!
История не забывается. Точнее, не забывается, что она заморожена. Более верибельного развития событий для этого пейринга сложно придумать, пока, во всяком случае, не находила.
Реальная жизнь диктует свои законы, написание макси-фика зачастую становится зыбким и сомнительным делом, увы.
Но хотелось, чтобы вы знали, что время показало (во всяком случае мне), насколько особенным был ваш зачин :D

Чтобы написать комментарий, войдите

Если вы не зарегистрированы, зарегистрируйтесь

Хрустальные человечки (гет)

Преломленные хлеба