Карликовые грифоны (джен)

Ночью Северусу приснился сон. Ему редко снились сны, особенно такие длинные и красочные. Этот был — целая жизнь. Его жизнь. Северус почти ничего не запомнил, только временами вдруг всплывали отрывки — яркие, чёткие, какими редко бывают даже настоящие воспоминания. А вот конец он помнил очень хорошо: пыльная, захламлённая комната, огромная змея, вонзающая клыки в его горло и холодный голос кого-то невидимого: «Мне жаль, Северус...». За миг до укуса он проснулся — ведь во сне нельзя умереть, и боль чувствовать нельзя тоже. Этот голос был отвратительным, и змея была отвратительной, а всего хуже — собственная полная беспомощность. Северус не любил чувствовать себя беспомощным, ему хватало таких моментов в жизни, и он постарался поскорее забыть неприятный сон. Вроде бы получилось. Ведь сегодня был великий день, сегодня он ехал в Хогвартс, Школу Волшебства, чтобы наконец-то занять то место, которое считал своим, на которое имел все права и по рождению, и по способностям! Разве в такой день стоит помнить какие-то глупые сны?

Но неприятности явно не собирались кончаться. На вокзале он старательно искал глазами Лили и, наконец, заметил её в толпе — только для того, чтобы увидеть, как они с сестрой кричат друг на друга. Северус хотел вмешаться — как эта магла смеет орать на его Лили! — но сделать это не было никакой возможности. А потом он потерял их из виду.

Он вновь разыскал Лили только полчаса спустя, в поезде, уже переодевшись в школьную форму — ах, каким счастьем было избавиться от этих мерзких тряпок! Она сидела отвернувшись к окну и не обращая внимания на двух мальчишек, шумно обсуждавших что-то рядом — кажется, первые впечатления от поездки. Северус сел напротив и понял, что она вовсе не любуется пейзажем за окном, а скрывает текущие по лицу слёзы.

— Лили!

— Я не хочу с тобой говорить,— сказала она сдавленно.

— Почему?

— Туни н-ненавидит меня. Из-за того, что мы видели письмо от Дамблдора.

— И что?

Она бросила на него полный неприязни взгляд.

— А то, что она моя сестра!

— Да она всего лишь… — он осёкся. Лили вытирала слёзы и не услышала последних слов.

— Ведь мы... — снова начал он. И снова осёкся. Взгляд зацепился за сидящего напротив лохматого паренька — он ведь был сегодня во сне!

Именно этот или кто-то ужасно на него похожий. А он, Северус, был взрослым, и он нависал над мальчишкой, яростно шипя на него, и, кажется, запустил потом чем-то тяжёлым. Он хорошо помнил свою ярость из-за того, что мальчишка увидел нечто секретное, что он хотел бы скрыть, чего стыдился. Что это было: дневник, фотография, письмо?

Письмо? Петунья злилась из-за подсмотренного ими письма, а он хотел сказать, что она не права, что они не сделали ничего такого... Но он–взрослый тоже злился, и собственная злость не казалась ему неправильной, и поступок лохматого мальчишки во сне выглядел преступлением почти непростительным... Так может быть...

— Ну, хочешь, я напишу ей и извинюсь?

— Правда? — Лили подняла на него засиявшие глаза, и он понял, что готов написать хоть десяток писем её противной сестре. — Давай напишем вместе, я ведь тоже виновата!

— Но я первый полез смотреть, я так и напишу!

— А я тебя не остановила... как ты хорошо придумал, а я не знала, что делать, я совсем не хочу с ней ссориться, она ведь моя сестра, правда?

— Она... — «она всего лишь магла» — уже раз остановленные слова снова едва не сорвалось с языка. И сорвались бы, если бы не яркая, словно высвеченная вспышкой молнии картинка:

... зелёные глаза полыхают гневом, а голос холоден, как лёд:

— Ты выбрал свой путь, я выбрала свой.

— Нет, послушай, я не хотел…

— …называть меня грязнокровкой? Но таких, как я, ты называешь грязнокровками, Северус. Чем я от них отличаюсь?

Стремительный разворот, взвихряются полы лёгкого халатика... она уходит, уходит навсегда, он знает это почему-то абсолютно точно, а он остаётся один...

На этот раз Лили смотрела на него, ожидая продолжения фразы. Он сглотнул, с усилием проговорил:

— ...она ведь не умеет колдовать, ей и обидно. Потому она на тебя и злится.

— Ну конечно! — теперь девочка смотрела на него почти с восторгом. — Как ты правильно сказал, я не буду на неё сердиться, даже если она говорит обидные вещи — она ведь не со зла, да? Просто я волшебница, а она нет, и это же несправедливо, правда?

«Это справедливо, ты лучше неё» хотелось ему сказать, но она, наверное, опять рассердилась бы, и он ответил:

— Да, конечно.

— Несправедливо, — утвердила она. — Когда я выучусь, я попробую придумать способ, чтобы можно было всякого человека сделать магом. Всякого, кто захочет.

Он снова не решился спорить, только сказал осторожно:

— Сперва надо выучиться. Вот бы нас распределили на один факультет! Помнишь, я тебе рассказывал про факультеты?

— Да, конечно. А ты на какой бы хотел? Ты говорил, только я не помню.

— На Слизерин, конечно!

Он сказал это чуть громче, чем прежде. И чуть громче, чем следовало. Лохматый мальчишка, который до сих пор ими не интересовался, услышал его реплику и проговорил явно вызывающе, хоть и обращаясь к своему прежнему собеседнику:

— Кому охота быть в Слизерине? Я бы ушёл в таком случае, а ты?

Второй, холёный мальчик в дорогой мантии, пожал плечами:

— Вся моя семья была в Слизерине.

— Господи, — воскликнул растрёпанный, — а я-то думал, ты нормальный!

Холёный усмехнулся:

— Может, я и нарушу традицию. А ты куда пошел бы, если бы мог выбирать?

Мальчишка поднял невидимый меч:

— В Гриффиндор, где обитают сердцем храбрые! Как мой папа.

Лили, тоже прислушивавшаяся к диалогу, повернула голову и взглянула на соседа с явным интересом. Этого Северус вынести не мог. Он фыркнул, постаравшись вложить в этот звук всё возможное пренебрежение к нахалу. Тот немедленно обернулся:

— Какие-то проблемы?

— Нет, — ответил Северус презрительно. — Если у тебя мышцы вместо мозгов.

— А ты-то куда собрался, если у тебя нет ни того, ни другого? — вмешался холёный.

Лохматый разразился хохотом. Лили, вся вспыхнув, резко выпрямилась, перевела с одного на другого ставший неприязненным взгляд:

— Пошли, Северус, найдем другое купе.

Она поднялась и решительно двинулась к выходу. Северус шагнул было следом, но, словно о верёвку, запнулся о насмешливый взгляд холёного. И — снова вспышкой молнии:

Он висит в воздухе вниз головой... кто-то ругается, ему не видно, кто это, но чудится, что женский голос похож на голос Лили... а прямо перед ним, сверху вниз — этот вот насмешливый, чуть высокомерный взгляд, это вот лицо, только повзрослевшее, немного хищное, ослепительно красивое... смеются несколько голосов... «Петрификус тоталис!» — голос изменился, но не настолько, чтобы не узнать... он падает без движения...

Ярость волной захлестнула его сознание, не сегодняшняя, а та, из сна, принадлежащая беспомощному — почему беспомощному? — объекту насмешек. Сейчас он не был беспомощен и не собирался упускать случая. Отчаянно завизжала Лили, что-то закричал второй мальчишка... Наглый аристократ оказался неожиданно ловким — Северус отлетел к окну, чувствительно приложился затылком о край рамы и озверел окончательно. Кажется, лохматый сначала пытался их разнимать...

* * *

Их заперли в крайнем купе — растерзанных, всё ещё кидающих друг на друга мрачные взгляды. И насквозь мокрых. Пытаясь их разнять, Лили вызвала нечто вроде ливня прямо из потолка и к моменту появления прибежавших на шум старост в купе было по щиколотку воды. Эта и некоторые другие подробности выяснились во время краткого «предварительного» разбирательства. Тогда же Северус узнал фамилии своих противников.

Лили с ними не было — средних лет женщина, которую старосты называли «профессор», увела её с собой, чтобы «привести в надлежащий вид». Уходя, девочка кинула на приятеля взгляд одновременно злой и сочувственный и теперь он мучительно пытался понять, чего в этом взгляде всё-таки было больше.

Поттер, чья мантия сейчас вполне соответствовала причёске, повернулся к Блэку:

— Слушай, какого гоблина ты заявил, что первый начал?

Щёголь, с разбитой губой переставший выглядеть столь лощёным, но почему-то нравившийся Северусу значительно больше, небрежно пожал плечами:

— Во-первых, это в общем-то так и было. А во-вторых, я не хочу на Слизерин. Значит, надо быть как минимум непрактичным, поскольку ни сверхумным, ни сверхтрудолюбивым стать всё равно не получится.

— Ты это серьёзно? — ошеломлённо распахнул глаза Поттер.

— А как же! — опровергая собственные слова, Блэк расхохотался, скривился от боли в лопнувшей губе и повернулся к Северусу. — Слушай, Снейп, ты где так драться научился?

— На улице, — буркнул Северус, пытаясь понять, делает ему Блэк комплимент или опять нарывается. Так и не понял и неожиданно для себя спросил: — А ты?

— Будешь смеяться, но там же, — красавчик снова рассмеялся и тут же схватился за кровоточащую губу. — Ох, что будет, когда маман узнает!

— Она у тебя что, злая?

— Она у меня ар-р-р-ристократичная... а ты молодец, здорово меня подловил. Я-то решил, что ты и правда сбежать собрался, как твоя подружка предлагала, — он глянул на непроизвольно сжавшего кулак Северуса и добавил примирительно: — Да ладно, не злись, она прикольная. Как нас окатила-то, а! Явный талант, хоть и маглорождённая.

— Ты откуда знаешь? — Северус так удивился, что даже перестал злиться.

— Мне книгу «Кто есть кто в магической Британии» в детстве вместо сказок читали.

— В детстве? — хмыкнул Поттер.

— Ага, в раннем, — он снова обратился к Северусу. — Вот у тебя отец магл, так?

— Ну, так, а что? — мгновенно ощетинился тот.

— Да ничего, мне всё равно. А тебе, Поттер?

— Мне тоже пофиг, — отозвался лохматый не оборачиваясь. Он пытался рассмотреть в оконном стекле, так ли сильно распухло левое ухо, как кажется на ощупь. — Только если так, то чего ты на Слиз-то рвёшься? Там нечистокровных не любят.

— Врёшь, — буркнул Северус. Мама всегда говорила, что Слизерин — самый лучший факультет, там учатся самые умные волшебники, он обязательно попадёт только туда...

— Не врёт. С моей кузиной Андромедой на курсе разговаривать перестали, когда узнали, что она с маглорождённым гуляет, — невесело усмехнулся Блэк. И добавил слегка вызывающе: — Только она всё равно за него выйдет, я-то знаю!

— Она всё равно за него выходит! Ну что я-то могу поделать, если даже родители ничего не смогли?! Ты же знаешь...

— Нарси, но ты-то понимаешь, что это пятно на всём роде Блэков? Мало было твоего придурка кузена! Неужели ты не можешь остановить её, это же твоя сестра!

— Люц, я всё понимаю, но Андромеда как с цепи сорвалась! И... ведь это ничего не изменит в наших планах, правда? — голос девушки дрожит. Северус слышит всё это, прячась за партой, рядом валяются рассыпанные учебники и тетради — наверное, он наклонился, чтобы их собрать, а тут вошли эти двое...

— Не знаю, Нарси. Мои родители очень недовольны...

Северус отчаянно замотал головой. Бред, такого не бывает! Но имя?!

— А ты сам-то чего, ты же чистокровный? — попытался он скрыть растерянность за вызывающим тоном.

— Ага, ещё какой! Когда тебе в тысячу первый раз скажут, что «ты должен вести себя как истинный Блэк», — он передразнил чей-то довольно неприятны голос, — то начинаешь чувствовать себя не человеком, а охотничьим карликовым грифоном.

— Кем? — изумился Поттер, даже отвлёкшись от созерцания полученного ущерба.

— Есть такие тварюшки, их уже почти не разводят, а века два назад жутко популярны были у аристократии. Дико редкие, дорогие и породистые. Прямо вылитые Блэки.

Поттер расхохотался:

— Ну ты даёшь! Не переживай, мы все теперь редкие и даже уникальные! До сих пор никто не умудрялся заработать наказание ещё до прибытия в школу! Вот возьмут нас и сразу исключат.

Северус похолодел. А что, если так и будет? Нет, только не это!

— Вот ещё! — чуть высокомерно пожал плечами Блэк. — Я же признался, что это я в драке виноват. А меня не исключат, директору тоже жить хочется. Маман за честь семьи ему голову открутит. Мне тоже, но ему первому!

— Так ты поэтому и сказал, что первый начал? — тоном прозревшего человека воскликнул Поттер. Автоматическим жестом взъерошил и без того растрёпанные волосы и добавил смущённо: — Потому что по-настоящему первым начал я.

— Вот и молчи об этом до второго пришествия Мерлина! Если меня в Хог не возьмут, маман сделает вид, что так и было задумано, и отправит во Францию учиться. А я уже два года о Париже мечтаю, я про него такую книжку читал, закачаешься!

— Опять шутишь?

— Не-а. Да не исключат нас, с чего ты взял? Подумаешь, драка!

— Да, подумаешь... — Поттер помрачнел, уставился в пол и проговорил совсем тихо: — Мама переживать будет. Они всегда мною гордились, а тут такое... глупо вышло.

Блэк тоже стал серьёзен, хлопнул лохматого по плечу:

— Ладно, не кисни, выкрутимся! Правда, Снейп?

— Наверное... — неуверенно проговорил Северус. — Слушай, а распределение правда от желания зависит, или ты просто так спрашивал?

— Ну... — Блэк задумался. — Считается, что Шляпа сама решает, только я ни разу не слышал, чтобы кто-то распределением недоволен остался. Так что, наверное, от желания тоже зависит.

Он вытащил из внутреннего кармана почти чистый носовой платок и прижал к опять начавшей кровоточить губе. Северус пытался разобраться в путанице мыслей: в Слизерине не любят маглорождённых — значит, Лили туда нельзя. Наверное, её туда и не распределят. А его? Он полукровка... но мама ведь была уверена? А зачем? Но это же самый лучший факультет! А почему лучший? Потому, что так мама говорила? А может, с тех пор, как она училась, всё уже изменилось? Что же ему теперь делать? С распределением и вообще?

Он прикрыл глаза и в памяти тут же снова замелькали обрывки этого странного — вещего? — сна:

... он сидит на шаткой табуретке и слышит голос над своей головой: «Слизерин». Он снимает Шляпу и идёт к одному из длинных столов. Светловолосый юноша ободряюще похлопывает его по плечу...

... — Он же подонок! Ты знаешь, что он на днях пытался сделать?

— Да ерунда это, Лили! Он хотел просто посмеяться, и все!

— Это Темная магия, и если ты считаешь, что это смешно...

... — Я больше не могу закрывать глаза. Ты выбрал свою дорогу, я — свою...

... — Есть много других женщин, Северус. Более достойных, чистокровных.

— Но, мой Лорд...

... — Мне жаль, Северус...

— Так, — голос Поттера оборвал воспоминания, — сейчас снова начнётся!

Скрежетнул замок, дверь купе открылась. Северус шагнул навстречу вошедшей женщине.

— Профессор, это я первым начал драку!

Ему в спину упёрлись два взгляда. Он знал, что в них было удивление. Но если бы он обернулся, то увидел бы, что уважения было гораздо больше.

Северус стоял в потрясающе красивом, волшебном и почему-то до оскомины ему надоевшем Большом зале Хогвартса и мрачно ждал распределения.

Для мрачности у него было сразу несколько причин, и одна из них сейчас стояла в трёх шагах от него, перешёптываясь с какой-то толстушкой. Лили явно на него сердилась — поговорить с ней не удалось ни на перроне, ни потом, по дороге от озера в замок, и это изрядно испортило ему удовольствие от давно предвкушаемого волшебного зрелища. Дополнительно злило то, что Блэку с Поттером как раз удалось не только поговорить, но и оказаться в одной лодке. Они и сейчас стояли рядом — разве что за руки не держались.

Стяжать лавры единственного виновника драки Северусу не удалось — на них с редкостным единодушием претендовали все трое, с тем же единодушием уходя от разъяснения причин конфликта. Ничего толком не добившись, их с помощью умывальника и нескольких заклинаний привели в порядок, после чего развели по купе в вагоне старост, запретив выходить до самого Хогсмида. И почти до самого Хогсмида ничего плохого не происходило. Северуса даже угостили шоколадной лягушкой, в которой оказалась какая-то особо редкая карточка, тут же выкупленная у него соседом за целый пакет сладостей. Сладости он припрятал, в надежде угостить потом Лили, остаток пути просидел с книгой и почти успокоился.

За окном уже стемнело, когда в купе заявился староста Слизерина с новостями. Северус за сегодняшний день почти привык к выкрутасам собственной памяти, но при виде белобрысого высокомерного типа воображение подкинуло такой ворох словно из киноужастика взятых картинок, что он едва не прослушал самое главное. А именно: после распределения каждый из участников драки принесёт своему факультету по пятьдесят штрафных баллов.

Это был удар ниже пояса. Кому он нужен с таким-то приданым?

Не говоря уже о том, что штраф распространялся на всех четверых.

Неудивительно, что Лили на него сердится. Но что теперь делать-то, а?

Занятый невесёлыми мыслями, Северус пропустил мимо ушей пение Шляпы. К действительности его вернула только внезапно установившаяся тишина. Он поднял глаза и увидел, как высокая худощавая женщина — профессор МакГонагалл — разворачивает свиток.

— Блэк, Сириус!

Северус остро позавидовал красавчику. Первый в списке, надо же! А ему ещё сколько мучаться...

Блэк медленным шагом — прямо видно было, как он переставляет ноги с заданной скоростью — вышел в центр. Сел на табурет. Он был бледен, но, в общем, держался неплохо. МакГонагалл аккуратно опустила ему на голову Распределительную Шляпу, и зал замер в ожидании. Похоже, про их чудовищный штраф знали уже все.

— Слизерин!

По залу пробежала волна шёпота. За слизеринским столом начали аплодировать — сперва несколько неуверенно, потом громче. А Северус не мог оторвать глаз от лица Блэка, на котором за секунду недоумение сменилось совершенно детской обидой, а та — совершенно взрослой яростью. Обычно Северус был не склонен употреблять эдакие «книжные» слова, но то, что отразилось на красивом, холёном лице никак нельзя было назвать «злостью» — это была именно ярость, чистая и холодная, как сталь клинка. Неизвестно, заметил ли ещё кто-нибудь этот калейдоскоп мимики, потому что несколько мгновений спустя физиономия Блэка не выражала уже ничего. Вообще. Северус даже и представить не мог, что лицо одиннадцатилетнего мальчишки может быть таким — холодно-отстранённым. Он встал, едва заметно вздёрнул подбородок, чуть сильнее расправил плечи — и Северус снова вздрогнул. Это холодное высокомерие остро напомнило ему кого-то из сна — но не Блэка. А ведь там Блэк попал в Гриффиндор —отчётливо вспомнил Северус. Ой, что будет!

За слизеринским столом тоже почувствовали неладное, аплодисменты стихли удивительно быстро. Блэк холодно проигнорировал призывный взмах руки старосты, рядом с которым было оставлено место, и всё так же прямо уселся на край предназначенной для первокурсников скамьи. Теперь взбешённым — и не сумевшим до конца скрыть бешенство — выглядел Малфой. Северус вдруг припомнил, что во сне это место возле старосты досталось ему — не в пику ли непокорному почти-родственнику усадил Люциус рядом с собой безвестного полукровку?

Тем временем МакГонагалл зачитала следующую фамилию — девочки, попавшей в Равенкло — и церемония пошла своим чередом. Зал снова затих только когда прозвучало «Эванс, Лили», утверждая Северуса в мысли, что их имена уже известны всей школе. Лили с решительным видом уселась на табурет, но тут же зажмурилась и открыла глаза, только услышав аплодисменты, последовавшие за словом «Хаффлпафф!» Видимо, «желто-черные» не склонны были слишком явно выражать недовольство доставшимся на их долю штрафом.

— Поттер, Джеймс.

— Гриффиндор!

Лохматый просиял. Стол встретил его почти овацией — похоже, здесь драку сочли поступком героическим. Северус почувствовал, что у него подгибаются ноги. Что же ему достанется?

— Снейп, Северус.

На то, чтобы дойти до табурета не шатаясь, понадобилась вся доступная ему решимость. Шляпа показалась неожиданно тяжёлой. Мама говорила, что иногда она заговаривает с «клиентами», но Северус услышал только ехидный смешок и сразу громко произнесённое:

— Равенкло!

Он медленно пошёл к отныне своему столу, не зная, радоваться или огорчаться. Стол встретил его аплодисментами — сдержанными, но без тени враждебности. Северус присел на свободное место, больше всего на свете желая оказаться в одиночестве. Но об этом не стоило и мечтать. Оставалось делать вид, что он очень интересуется сперва окончанием распределения, а потом — речью директора, хотя на самом деле его абсолютно не волновало ни то, ни другое. Несколько раз он пытался поймать взгляд Лили, но девочка сидела к нему спиной и не оборачивалась.

Тем временем столы наполнились едой, и Северус, несмотря на переживания, с энтузиазмом воздал ей должное. Кормили тут куда вкуснее, чем в родительском доме.

Утолив первый голод, он снова принялся оглядываться. И обнаружил, что Блэк опять принялся разыгрывать из себя того самого карликового грифона. Уникального. Он вылез из-за стола и, не обращая внимания на настороженные взгляды, направился... нет, не к Поттеру, а к самому Северусу. Как ни в чём не бывало, остановился рядом:

— Вот теперь я верю, что эта Шляпа принадлежала Годрику Гриффиндору.

— Это почему? — возмутились из-за другого плеча.

Северус обернулся и обнаружил, что карликовый грифон — существо редкое, но не уникальное. С другой стороны от него стоял Поттер.

— А кого считают самым справедливым из Основателей? — хихикнул Блэк. — Вот Шляпа и поступила справедливо — поделила наши штрафные баллы поровну между факультетами!

— А, точно! — в очередной раз прозрел Поттер, подтверждая изначально выставленный диагноз на счёт мышц и мозгов. И тут же опроверг его, магией подтянув к себе блюдо с пудингом.

— Класс! — оценил Блэк.

— Мама научила! — гордо отозвался лохматый. — Она говорит, что простые бытовые заклинания каждый мужчина обязан знать с детства.

— А женщина? — удивилась сидевшая напротив светловолосая девочка.

— А женщина — и сложные тоже!

— Научишь? — неохотно спросил Северус. Просить Поттера об услуге ему не очень хотелось, но этого заклинания в учебнике для первого курса не было, а штука явно полезная.

— Хоть завтра! — Поттер был сама доброжелательность. Легко обошедшееся наказание в сочетании с удачным распределением привели его в состояние эйфории, сейчас он, похоже, любил весь мир.

— И меня! — немедленно потребовал Блэк.

— Конечно! Хочешь пудинга? Вкусный.

Северус подумал, что до слов о «справедливости Шляпы» лохматый готов был считать распределение нового приятеля на Слизерин едва ли не предательством. И теперь изо всех сил извиняется за невысказанные обвинения.

— Эй, малышня, вы бы вернулись за свои столы, а то вас скоро по спальням разводить будут, — вмешался сидевший наискосок от них старшекурсник. Блэк, успевший удобно устроится на скамейке, неохотно поднялся:

— Правда, надо идти. До завтра, джентльмены!

Поттер торопливо запихнул в рот остатки пудинга и хлопнул их обоих по плечам:

— До завтра!

Его панибратство нравилось Северусу ничуть не больше, чем враждебность, но не затевать же снова ссору! Тем более в ответ на вполне искреннее дружелюбие.

— Доброй ночи, — сдержанно попрощался он и поторопился вернуться к недоеденному пудингу, действительно вкусному.

Спальню ему предстояло делить с тремя однокурсниками. Оказавшись там, все четверо некоторое время смущённо осматривались.

Первым заговорил невысокий круглолицый паренёк, одетый просто, но добротно:

— Ребята, можно моя кровать будет вон та, у окна?

— А моя тогда — вон та, — мотнул Северус головой в сторону ближнего к двери угла. Остальные двое, нацелившиеся было на одну из оставшихся кроватей, принялись азартно разыгрывать её с помощью кната «на десять бросков, чтобы интереснее». Вредная монета легла по пять раз каждой стороной, пришлось переигрывать. Победитель, довольный скорее милостью Фортуны, чем доставшейся «жилплощадью», спрятал монету в карман и объявил:

— Меня зовут Абрахам. Абрахам Крокерсон. Правда, дурацкое имя?

— Нормальное, — пожал плечами его соперник. — А я Кэй Корвин.

— Бенджамин Прюэтт, — в свою очередь представился круглолицый. Взглянул на Северуса. — А ты — Северус Снейп, так? Это ты в поезде подрался?

Крокерсон и Корвин заинтересованно уставились на Северуса.

— А из-за чего хоть дрались? — спросил Кэй.

Признаваться равенкловцам, что дрался из-за нападок убеждённого гриффиндорца на Слизерин, было самоубийственно, да и просто глупо. Северус мрачно изрёк:

— Разошлись во мнениях по поводу одного места из блаженного Августина.

— О, ты тоже читал «Трёх мушкетёров»! — оживился Крокерсон.

— Нет, — признаваться не хотелось, но притворяться было рискованно. — Это Поттер так сказал. А что, интересная книга?

— Классная! Там один молодой дворянин из Гаскони, ну, это область такая во Франции, приезжает в Париж...

Рассказывал Абрахам довольно путано, но это никого не смутило. Про события в поезде больше не вспоминали, что Северуса более чем устраивало. Паршивый день вроде бы решил закончиться вполне приятно. Как бы вот ещё с Лили помириться?

Проснувшись до общего подъёма, Северус решил этим воспользоваться — прийти в Большой зал заранее и подкараулить Лили у входа. Умылся, оделся, вышел в общую гостиную и тут только сообразил, что понятия не имеет, как до этого самого зала добраться. Даже без учёта меняющих направление лестниц.

Вид растерянного первокурсника привлёк внимание двух старших девочек. Выяснилось, что первые два-три дня новичков на завтрак водят старосты, «чтобы не искать их потом по всему замку». Не успел Северус расстроиться, как одна из подружек предложила себя в проводники, а вторая охотно поддержала идею. Всю дорогу девицы щебетали не умолкая, но, надо признать, по делу: разъясняли писаные и неписаные правила Хогвартса. Расстались они у дверей Большого зала.

Долго оставаться там в одиночестве ему не дали.

— Ждёшь мисс Эванс?

Проницательность Блэка Северуса не порадовала. Хорошо хоть «мисс Эванс», а не «Лили»!

— Правильно, надо извиниться, а то из-за нас и ей досталось!

Поттер, разумеется, оказался тут как тут. Интересно, ему теперь всю жизнь от этой парочки не отвязаться? А с другой стороны — втроём каяться куда как проще...

Лили появилась минут через десять. За это время Блэк и Поттер успели сверить выданные накануне расписания уроков и обнаружить, что История магии у Гриффиндора и Слизерина совместная. Северуса это необыкновенно порадовало: по логике выходило, что у Равенкло должны быть общие уроки с Хаффлпаффом. Он решился высказать это предположение вслух, и Блэк, от старших родственниц наслышанный о здешних порядках, подтвердил, что так оно и есть.

— По идее, у нас ещё астрономия должна быть совместной, — прикинул он, рассматривая расписание, — но её здесь нет.

Расписание им выдали пока только на четыре дня, до конца недели. Северус заглянул в своё. Астрономия там была, и он окончательно воспрянул духом.

Группа первокурсников Хаффлпаффа появилась первой из всех. Лили шла за руку всё с той же толстушкой. На робкий оклик Северуса она попыталась было вздёрнуть носик и пройти мимо, но Блэк в корне пресёк это намерение. Он решительно заступил девочкам дорогу, с непередаваемой смесью гордости и покаяния склонив голову:

— Мисс Эванс, позвольте нам принести вам свои извинения.

Северус подумал, что ему и за сто лет так не научиться. И тут же решил, что помрёт, а научится.

— Правда, Лили, не сердись! — пробормотал он.

— А мы тебе любое желание выполним! Ну, чтобы искупить! — присоединился Поттер.

Лили не выдержала тройного напора.

— Ох, мальчишки, какие же вы все идиоты! И, главное, было бы из-за чего драться! Всё равно ведь вас всех не так распределили!

— Ну почему же, мисс, — вежливо возразил Блэк. — Поттеру вот повезло.

— Ага, — подтвердил Поттер с таким горделиво-виноватым видом, что сердиться на него было решительно невозможно. — Но я же не виноват, что Шляпа так решила!

Лили хихикнула, но тут же постаралась принять серьёзный вид:

— Мистер Поттер, вам известно слово «расчёска»?

Тот провёл пятернёй по волосам, только ещё больше взлохматив их.

— Да они всегда так...

— Всегда или нет, а сегодня на обед извольте явиться причёсанным! Сами же сказали — «любое желание».

— И кто меня за язык тянул! — проворчал Поттер. Блэк наклонился к его уху и что-то азартно зашептал. Гриффиндорец заметно повеселел.

— А вы, мистер Блэк...

— М?

— ... к ужину принесёте букет цветов.

— И кто тебя за язык тянул!

— А ты, Северус, сегодня же сочинишь письмо Туни. Ты обещал!

Северусу захотелось скопировать Поттера. Он совсем позабыл данное в запале обещание. Вот чёрт! Придётся теперь что-то сочинять...

За разговором они не сразу сообразили, что уселись за один — хаффлпаффский — стол. Поскольку никто, вроде бы, не возражал, а еды хватало на всех, пересаживаться не стали. Поттер первым ухватил самый аппетитный тост и галантно предложил его даме. Северус ревниво поторопился налить ей сока. Блэк оказал ту же услугу её пухленькой подружке, оказавшейся справа от него. Та расцвела от такого внимания, сразу став гораздо симпатичнее.

К концу завтрака все были уже на «ты».

Выбравшись из-за стола, Блэк потянул Северуса в сторонку и снова проявил проницательность:

— Что там за письмо она от тебя требовала? Неприятное?

— А тебе что? — почти грубо буркнул Северус. Блэк хихикнул:

— Да ничего в общем-то. Но если не очень личное, так могу помочь.

— А ты что, специалист? — его вмешательство Северуса по-прежнему не радовало, но упускать случай было бы глупо.

— Почти. Я на дне рождения Беллы, ну, это кузина моя, одну штуку отмочил, так маман меня заставила всем присутствовавшим письма с извинениями писать. Ни разу не повторившись! Сказала, что пока не напишу, из дома ни ногой, а мне очень надо было. Вот и пришлось включать фантазию.

— Блеск! — Северус перестал сомневаться и кратко изложил суть дела.

— Сделаю, не проблема. У нас вторым уроком История магии, как раз и напишу. К обеду подходи пораньше, перепишешь. Эх, мне бы такое простое задание! Ну где я тут цветов найду? А в деревню не пустят.

— Вот проблема, — фыркнул Северус. — Нарви.

— Нарва-а-ать? — похоже, Блэку такая мысль просто не приходила в голову. — А можно?

— Почему нет? — в свою очередь удивился Северус. — У озера ромашек полно, Лили их любит. Туда-то пустят?

— Ага, конечно. Спасибо! — Блэк просиял и умчался догонять своих.

К обеду Поттер явился тщательно причёсанным на пробор, и Северус понял, почему тот предпочитает природную лохматость: в таком виде бедняга выглядел типичнейшим «маменькиным сынком», из тех, кого сентиментальные пожилые дамы называют «пусечками». Однако «задание» он выполнил.

— Как тебе это удалось? — поинтересовался Северус. Появление Поттера даже отвлекло его от переписывания сочинённого Блэком письма.

— Сирри сказал, что есть специальные чары, его кузина пользуется. Вот я и подлизался к учителю, у нас сегодня как раз Чары первым уроком. Повезло вам с деканом, классный тип!

— Ваша мадам тоже ничего себе, — отозвался Северус, ставя последнюю точку и любуясь результатом. У него самого от подобного слога сводило скулы, но Петунья будет в восторге, это точно!

Обедали они снова всей компанией за хаффлпаффским столом. Увидев прилизанного Поттера, Лили и её подружка дружно захихикали и, после короткого совещания, милостиво позволили ему впредь ходить в своём «естественном» виде. Чем он немедленно попытался воспользоваться, но чары держали крепко. Как минимум до завтра Поттер был обречён изображать пай-мальчика.

Прочитав вручённое Северусом письмо, Лили восхитилась, но тут же уставилась на него с подозрением. Пришлось признаваться. Толстушка Мэри великодушно напомнила, что условия «не пользоваться посторонней помощью» выставлено не было, так что задание тоже решили засчитать. В общем, обед прошёл весело. К ужину Блэк раздобыл не только букет полевых цветов, но и слегка обколотый кувшин в качестве вазы и торжественно водрузил всё это на стол, вызвав лёгкий ажиотаж среди женской части факультета. Одна из семикурсниц даже шепнула своему соседу: «Вот, учись у младшего поколения!» Лили немедленно задрала нос, а Северус пожалел, что подсказал Блэку решение. Правда, тот проявил благородство, по собственной инициативе сообщив, чья была идея.

Допивая чай, Поттер предложил:

— Давайте завтра будем за нашим столом есть?

— А послезавтра — за нашим, — подхватил Северус. Мысль ему понравилась.

Блэк, как ни странно, промолчал и вообще как-то поскучнел.

— Только — ты не обижайся, Сирри — с Малсибером вашим я за один стол не сяду! — добавил Поттер. Блэк пожал плечами:

— Ну и не садись, кто тебя уговаривает?

Тон у него был неожиданно довольный.

— А что этот Малсибер сделал? — робко спросила Мэри. Она, похоже, не могла решить, относится ли к ней прозвучавшее предложение.

«... я не выношу Эйвери и Малсибера. Малсибер! Ну что ты в нем нашел, Сев? Он же подонок! Ты знаешь, что он на днях пытался сделать с Мэри Макдональд?..»

Северус затряс головой. Что же это такое, в конце-то концов!

— Да гадости всякие болтал, — буркнул Поттер. — Я ему хотел морду набить, да Сирри не дал.

— Тебе одного штрафа мало? — поморщился Блэк. — И не зови меня этим дурацким сокращением, терпеть его не могу!

Поттер на удивление послушно кивнул.

Гриффиндорский стол встретил их без восторга. Как Северус вскоре понял — из-за Блэка. Он припомнил, что и за хаффлпаффским столом к слизеринцу поначалу отнеслись настороженно, но здесь враждебность была куда более явной. Кто-то из второкурсников даже попытался спровоцировать ссору. Блэк проявил неожиданную выдержку, удачно делая вид, что не понимает ядовитых намёков. Поттер сопел, но пока сдерживался, Лили сердилась и явно решала, что лучше — отчитать насмешника или просто встать и уйти. Северуса не устраивали оба варианта, он мучительно думал, как бы осадить нахала, но его неожиданно опередила Мэри. Яростно сверкая глазами, что шло ей чрезвычайно, девочка обрушила на задиру целый град не менее ядовитых насмешек. Вокруг захохотали. Инициатор конфликта попытался было отвечать, но быстро скатился до обычной грубости и был осмеян уже собственными товарищами. Довольный Блэк в изысканных выражениях поблагодарил «прекрасную защитницу» и поцеловал ей руку, дерзко отбрив старшекурсника, вздумавшего пошутить по этому поводу. За что был признан галантным кавалером и «нормальным парнем».

На следующее утро появление всей компании за столом Равенкло было воспринято уже почти как должное.

Дни летели незаметно, постепенно складываясь в недели и месяцы. К концу сентября первокурсники уже вполне освоились, и им больше не приходилось всю перемену искать следующую аудиторию. Задавали много, времени на общение почти не оставалось, и Северус был необыкновенно благодарен Поттеру за идею есть всем вместе. Правда, он бы предпочёл, чтобы это «вместе» самого Поттера не включало. Гриффиндорец, по его мнению, уделял слишком много внимания Лили. А она — гриффиндорцу, что было ещё неприятнее. Утешало только то, что внимание это было в основном критическим: Поттер оказался изрядным разгильдяем, что сердило аккуратистку Лили неимоверно.

Иногда Северус пытался вспомнить, что там было в его «невещем» сне по поводу Поттера, но память упрямо не желала слушаться, выдавая картинки только по собственному почину. В частности по этой причине он терпеть не мог Малфоя — слизеринский староста чуть ли не каждый раз вызывал воспоминания, чаще всего разные и практически всегда — неприятные. Хотя там, во сне, Северус обычно был вполне доволен ситуацией. Но здесь, глядя как бы со стороны...

Как назло, не пересекаться с Малфоем не удавалось. Слизеринца страшно бесила демонстративная дружба Блэка с «чужими», и он не намерен был оставлять компанию в покое. Начал, правда, с убеждения: остановил их у Большого зала и категорическим тоном потребовал:

— Мистер Блэк, потрудитесь занять положенное вам место и впредь не нарушать правил.

Сириус начал было отвечать что-то откровенно некуртуазное, покосился на девочек, осёкся и в изысканно вежливых выражениях попросил господина старосту указать, какой именно пункт школьных правил он в данный момент нарушает. Малфой заявил, что согласно правилам подчинение старосте является обязательным. Сириус признал, что да, этот пункт он нарушает и намерен нарушать впредь, и предложил наказать его соответствующим штрафом. Малфой в запале пообещал, но, разумеется, обещание не выполнил — кому же хочется снимать баллы с собственного факультета! Зато начал снимать баллы с остальных, едва завидев их в компании Блэка. Чаще других доставалось Поттеру — то за «ненадлежащий внешний вид», то за «грубость в адрес старосты», но изобретательный Люциус и остальным находил, что поставить в вину.

Любви к Малфою всё это Северусу не добавляло. И если вначале он с удовольствием избавился бы от общества Блэка, то теперь это означало бы сдаться на милость победителя, а сдаваться Малфою Северус не желал.

О Поттере и говорить нечего. Тот скорее дал бы отрезать себе палец.

Через неделю после начала малфоевского террора Блэк не явился к завтраку. Девочки тут же встревожились — не заболел ли? Поттер небрежно махнул рукой:

— Да ну, с чего бы? Проспал небось. Сев, давай ему хоть тостов отнесём, что ли... у них, кажется, Чары первым уроком?

— Мы с вами! — тотчас вскочила Мэри, но Поттер снова отмахнулся:

— Да ни к чему, ещё на урок опоздаете! Мы быстро, — и потянул Северуса из-за стола.

— Ты чего девчонок отшил? — спросил тот по дороге.

— Потому что подозреваю, что ничего он не проспал, — сердито ответил Поттер, — а решил от нас убраться, чтобы Малфой баллы не снимал. А к своим не хочет.

Северус подумал и решил, что с Блэка станется.

Сириуса они обнаружили в оконной нише возле кабинета Флитвика. Увидев их, он обрадовался:

— О, тостики! Спасибо!

— Ты почему на завтрак не пришёл? — мрачным тоном спросил Поттер.

— Прошпал, — прошамкал Блэк, запихнув в рот тост целиком. Прожевал и уже внятно спросил: — А вы что подумали?

— А мы ничего не подумали! — объявил Джеймс. — И ты не вздумай чего-нибудь там... подумать!

— Не вздумаю, не надейся, — хихикнул Сириус, неожиданно становясь очень весёлым. — Ладно, парни, до обеда!

И умчался в класс.

Кажется, они с Поттером прекрасно поняли друг друга.

Некоторое время всё шло хорошо. Даже Люциус от них, наконец, отстал. Не по доброте душевной, конечно, а из-за собственной невнимательности: в очередной раз прицепился к растрёпанным волосам Поттера, не обратив внимания на беседующих поблизости Слагхорна и Флитвика. Сириус, при необходимости вспоминавший о своём великосветском воспитании, вежливо обратился к своему декану с вопросом: можно ли третий раз на неделе снимать баллы за то, что у человека волосы растут определённым образом? Флитвик очень удачно припомнил, что в первый день Поттер обращался к нему с просьбой о помощи, «но не может же мальчик постоянно пользоваться косметическими чарами!» В результате штраф был отменён, а Малфою пришлось выслушать получасовую лекцию на тему «Ответственное отношение старосты к своим обязанностям». Хорошего отношения к компании ему это вряд ли прибавило, но цепляться к ним в открытую он перестал.

Потом Блэк снова опоздал на завтрак. Прибежал в последний момент, бледный и растрёпанный, не присаживаясь, глотнул чаю, запихал в рот кусок яичницы и снова умчался, на встревоженные вопросы невнятно буркнув, что простыл, наверное, сейчас сбегает в больничное крыло и к обеду будет в норме. Девочки ему поверили, тем более, что погода последние дни стояла ненастная, а одеваться, чтобы добежать до теплиц, Сириус, как и большинство мальчишек, ленился. Северус не поверил. От простуды синяки под глазами если и появляются, то под обоими, а не только под левым. Синяк был сведён, но некачественно, след остался достаточно выразительный.

Через несколько дней «простуда» повторилась. На этот раз Блэк появился только к обеду, изо всех сил стараясь скрыть очередной нестандартный симптом в виде хромоты. Девочки, подошедшие, когда он уже сидел за столом, ничего не заметили. Поттер, как вскоре выяснилось, заметил. И не только это.

— Сев, ты видел, Эйвери на завтраке тоже не было? — шёпотом спросил он, косясь на подружек, гневно отчитывавших Блэка за пренебрежение здоровьем. — А Малсибер ухо под волосами прячет, но всё равно видно, что оно у него красное! Дрались они, в хрустальный шар не смотри!

— Не дрались, а избить пытались, — мрачно уточнил Северус.

— Пытались, да не на того напали! — согласился с диагнозом Поттер. Продолжить разговор им не удалось, но на следующий день Сириус предоставил для этого новый повод — синяк на скуле, не слишком убедительно замаскированный под румянец. Правда, на этот раз Северус мог бы ничего и не заметить, слишком был увлечён другим: оживлённым разговором Лили с худощавым, болезненного вида пареньком. Поттера этот факт тоже заинтересовал, и он, по обыкновению, не стал скрывать своих эмоций:

— Что это за тип и чего ему от тебя надо?

— Тебе что за дело?! — фыркнула Лили, но всё же объяснила: — Это Ремус Люпин, он три дня в лазарете пролежал и просил у меня конспекты.

— А почему у тебя? — не удержался Северус.

— У меня почерк разборчивый! И повторяю вопрос: вам что за дело?

— Боимся, как бы кто не обидел наших дам, — невинно пояснил Блэк. Лили фыркнула, Мэри расцвела, но поглядела на кавалера куда пристальнее, чем ему бы хотелось.

— Это что такое?

— Где? — ненатурально удивился Блэк. — А, это? Это я спросонья на косяк налетел.

Неизвестно, поверила ли ему Мэри, но Северус не поверил. Поттер тоже. После завтрака он дождался, когда девочки убегут на урок и решительно воспрепятствовал намерению Блэка последовать их примеру.

— А ну, колись, откуда синяк и что это за «простуда» такая, от которой ноги отнимаются?

Сириус попытался отмахнуться, но понял, что не выйдет, и сдался.

— Ну, подрались, и что? Ты сам говорил, что Малсибер сволочь.

— Скажешь, ты сам на него набросился?

— Ну, не сам...

— ...и не ты...

— Ну, предположим. Парни, не лезьте, это наши дела, сами разберёмся!

— Ну, знаешь!

— Он прав, — возразил Северус. — Если мы в драку полезем — будет только хуже. Надо что-то придумать.

— Ребята, да плюньте, что они мне сделают?! Кулаками драться не умеют, а магией тоже пока не больно-то, а научусь я раньше, пусть не надеются! Лучше слушайте, что скажу, — он оглянулся и заговорил ещё тише. — Я в больничном крыле вчера был и сегодня тоже и могу зуб дать, что этого Люпина там не было!

Парни переглянулись, поняв друг друга без слов.

Продолжить разговор им не удалось — надо было идти на урок. Но вечером, столкнувшись с Блэком возле библиотеки, Северус спросил о том, что давно уже хотел узнать:

— А чего ты на Слизерин окрысился?

— Да с чего ты взял? — Блэк пожал плечами. — Факультет как факультет, надутых идиотов только больше, чем на других.

— А чего ж ты тогда на распределении так разозлился?

— Да я на Шляпу... Я её как человека попросил, чтобы на Гриффиндор отправила, а эта тряпка доисторическая мне знаешь что ответила? «Это для твоего же блага!»

Северусу показалось, что Блэк сказал далеко не всё, но дальше откровенничать уж точно не станет.

— А почему на Гриффиндор? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно, и удивляясь, как неожиданно сильно его это задело.

— Да я же не знал, куда ты попадёшь! А у Джеймса Гриффиндор на лбу написан, крупными буквами и на трёх языках!

— Почему на трёх? — только и спросил ошеломлённый Северус.

— Может, и на четырёх, но я только два знаю.

Северус не сразу сообразил, что имеется в виду два помимо английского.

— Ну ты даёшь! У вас что, так положено?

— Ага, — вздохнул Сириус. — Французский и латынь, скука ужасная, но мы же не какие-нибудь там!

Последние слова он произнёс, явно кого-то копируя, и сморщился, словно откусил разом половину лимона. Северус фыркнул и решил сменить тему:

— А сидеть со своими чего не хочешь? Думаешь, они могут что-нибудь...

Блэк расхохотался:

— Ну ты сказал!

— А чего? Они же бить тебя пытались, скажешь, нет?

— Ну так то в спальне — знают же, что жаловаться не побегу! А за общим столом, у всех на глазах ... да и вообще, если бы Джей к себе не позвал и если бы Люциус за это наезжать не начал, сидел бы я со своими как миленький. А теперь это будет сдаться, как думаешь?

Северус думал точно так же, но развивать мысль не стал. У него возникла смутная пока идея, и её требовалось срочно обдумать. А потом обсудить с Поттером.

Поттера он собирался подкараулить у выхода из гриффиндорской башни, но тот успел раньше.

— Слушай, Сев, надо что-то делать с этими придурками слизеринскими, а то дело добром не кончится!

— Ага, — кивнул Северус. — А ты только притягивать вещи умеешь, наоборот нет?

— Это как — «наоборот»? — удивился Джеймс.

— Ну, понимаешь, есть тут у меня одна мысль... — он покосился на открывшуюся дверь и перешёл на шёпот. Джеймс выслушал внимательно и одобрительно кивнул:

— Класс! Нет, переносить на такое расстояние и так точно не умею, но сделать можно, надо только придумать, чтобы потом не вычислили.

— Только не ври, что умеешь становиться невидимым! — возмутился Северус, заподозривший подвох.

— Именно, что умею! Да не смотри так, не чарами, просто у меня мантия-невидимка есть. Наследственная! Если потренироваться, никто ничего не заметит. Надо только придумать, почему меня на завтраке не было — если вдруг спросят.

Подготовка заняла неделю. Всё это время Блэк ходил явно невыспавшийся, зато без синяков. Девочкам на прямой вопрос он мрачно ответил, что уроки учит допоздна, и, вообще, не их дело. Те обиделись, но Сириус, вопреки обыкновению, сделал вид, что этого не заметил. Поттер только фыркнул тихонько. Потом, наедине, Северус спросил:

— Думаешь, врёт?

— Да без вариантов! — Джеймс снова фыркнул. — Я же его на уроках вижу. У него память знаешь какая, аж завидно! Что-то он действительно делает, потому что в библиотеке просиживает допоздна, ребята говорили. Только вряд ли уроки.

Когда всё было готово, «заговорщики» отловили Блэка у библиотеки, где он действительно просиживал допоздна.

— Скажи честно: эти типы тебя просто бить пытаются или что-то хотят? — потребовал Джеймс. — И не смей говорить, что это не наше дело!

Сириус, который именно это, видимо, и собирался сказать, с минуту помолчал, потом пожал плечами:

— Ну... чтобы прекратил якшаться со «всякими», чтобы старосту слушался... Ребята, ну я правда придумаю что-нибудь! Я уже нашёл парочку охранных заклинаний, теперь бы ещё научится их использовать...

— ... и раньше с недосыпа не помереть. Слушай: следующий раз, когда они начнут что-то такое требовать, ты согласись, только скажи, что им самим хуже будет. Мол, стихийная магия — кто тебя принудит, тому не поздоровится. Или ещё что... Только сядь за столом от них подальше.

— И что будет? — с интересом спросил Сириус.

— Увидишь! Только нас предупреди.

Через два дня Блэк впервые с начала учёбы уселся за слизеринский стол — с самого краешку, подальше от соседей по комнате. Девочкам он накануне сказал, что решил выполнить просьбу декана: Слагхорн и впрямь несколько дней назад мягко попенял нахальному первокурснику за конфликт с соседями.

За завтраком вроде бы ничего не произошло, зато полчаса спустя, на уроке Истории магии, физиономии Малсибера, Эйвери и ещё парочки их приятелей внезапно украсились двумя десятками крупных и весьма болезненных фурункулов, так что всю компанию пришлось отправить в больничное крыло. Один из пострадавших обмолвился, что «Блэк им угрожал», но вялое расследование ничего не дало: Сириус клялся, что понятие не имеет о причинах происшедшего, а на напоминание об угрозах только рассмеялся:

— Да вы что, какая «фамильная магия»?! Пошутил я, хоть у родителей спросите.

От него отстали, тем более, что сидел он далеко от пострадавших и палочку, как утверждали свидетели, не доставал. Происшествие списали на шуточки старшекурсников. За ужином Блэк оказался в привычной компании за столом Равенкло.

После ужина он лихо избавился от общества девочек и потребовал объяснений. Северус признался, что сварил одно простенькое зелье: правильно сваренное, оно излечивало прыщи, а если изменить соотношение компонентов — наоборот. Джеймс, в свою очередь, похвастался мантией-невидимкой, в которой сумел подобраться к слизеринскому столу и накапать зелье в несколько стаканов.

— Надо ещё придумать, что будем делать, если они от тебя и теперь не отстанут! — закончил он. — По второму разу то же зелье лить — начнут проверять серьёзно, мало ли...

— Может, чары какие подыскать? — предложил Северус. Поттер помотал головой:

— Да я уже смотрел, из того, что мы потянем — ничего подходящего. И потом, если с ними прямо в Большом зале что-то случится — засекут, как пить дать, а отсроченные чары нам пока точно не по зубам.

Сириус потянулся было откинуть падающую на глаза чёлку, но замер на полудвижении:

— Слушайте, парни... есть такое зелье, маман пользуется... в общем, для укрепления волос. Фокус в том, что оно только для женщин — вроде бы волшебница, которая его придумала, так от воровства слуг спасалась... интересно, зачем нужны человеческие слуги?

— А какие? — удивился Северус.

— Домовые эльфы, какие же ещё? Хотя да, у вас их, наверное, не было. Те ещё создания, но служат — лучше не придумаешь. Иногда даже слишком хорошо... а, ладно, я не о том. Так вот, если это зелье мужчина выпьет — облысеет как коленка. ПапА однажды так нарвался, перепутал пузырьки.

— Насовсем? — восхитился-ужаснулся Поттер.

— Да нет, месяца на два. Но когда у него утром все волосы на подушке остались...

— Название знаешь? — деловито спросил Северус.

— А то!

Нужный рецепт отыскался в одном из справочников. В изготовлении зелье было не слишком сложным, они решили, что справятся. Поттер предложил заказать недостающие ингредиенты по почте, но Блэк возразил:

— Долго. Давай я лучше Динки напрягу, эльфийку нашу.

— А она как сюда попадёт?

— Да легко! Им наши барьеры не помеха, она всё равно ко мне каждую неделю таскается, письма носит. Маман считает, что это лучше, чем совы.

Он выглянул из-за угла коридора, где происходило совещание, убедился, что там никто не подслушивает, и буднично потребовал в пространство:

— Динки, явись!

Раздался хлопок, и в коридоре возникло странное существо: ростом им по пояс, с серовато-зелёной кожей, большими острыми ушами и клочковатыми серыми волосами. Точнее, седыми — судя по множеству морщин и сгорбленной спине, существо было весьма преклонного возраста. Одето странное создание было в бесформенный балахон, в котором Северус с изумлением опознал наволочку с прорезанными для головы и рук дырками.

— Что угодно молодому господину? — с поклоном прошамкало создание.

— Раздобудь нам вот эти вещи. — Сириус протянул список. — И так, чтобы никто не знал, поняла? Родителям об этом ничего не говори... ну, разве только если специально спросят, так, что не отвертеться, ага?

— Да, молодой господин Сириус, Динки всё поняла! — Эльфийка снова поклонилась, взяла список и исчезла.

— Ничего себе! — пробормотал Северус. — А где она это всё возьмёт?

— У нас дома, — отмахнулся Блэк. — Или ещё где-нибудь... кстати, надо будет потом спросить, если в лавке какой стянет, так деньги отдать, а то нечестно. Но, скорее всего, дома.

— А чего ты ей не велел сразу зелье утащить?

— Ошалел? Маман пропажу заметит — допрос устроит, а не ответить на прямой вопрос хозяина или соврать эльф не может. А всяких запасов у нас полно, если понемножку взять — вряд ли заметят.

— Ладно, так даже лучше, — решил Северус. Ему было любопытно, получится ли сварить зелье.

Компоненты были доставлены уже час спустя, а ещё через день Поттер упрятал в карман флакончик с готовым зельем и принялся ждать подходящего случая. Ждать пришлось довольно долго: соседи приставать к Сириусу теперь опасались. Однако пару недель спустя Малфой снова устроил скандал. Правда, на этот раз Блэк нарвался сам. Уроки полётов у Слизерина и Гриффиндора оказались один за другим, и на перемене, пока мадам Хуч не было на поле, они с Поттером устроили соревнования в высшем пилотаже. Закончившиеся предсказуемым проигрышем Блэка: Поттер летал так, словно родился прямо в воздухе, и ему прочили на следующий год место в команде по квиддичу. Возможно, выходка и сошла бы парочке с рук, но разозлённый неудачей Сириус потерял бдительность, заложил слишком крутой вираж и в результате врезался в дерево, сломав метлу и собственную ногу. Баллы с нарушителей сняли невзирая на травму, так что по выходе из лазарета Блэка ждал разгневанный староста с категорическим требованием «прекратить и начать». А именно, прекратить якшаться со всякими хулиганами с посторонних факультетов и начать вести себя так, как положено наследнику древнего и славного рода. Блэк с восхитительной смесью дерзости и смирения ответил, что уже один раз попробовал, но, если господин староста настаивает... Господин староста настаивал. Блэк послушно уселся на положенное место. Северус, как было условлено, разговором задержал девочек за порогом Большого зала до тех пор, пока Поттер к ним не присоединился, демонстративно появившись из-за угла коридора. Оставалось ждать результата.

Следующим утром Малфой на завтрак не явился, и Сириус счёл это достаточным основанием, чтобы снова сбежать за чужой стол. Но к обеду троицу ждало жестокое разочарование: слизеринский староста восседал на своём обычном месте и со своей обычной причёской. Сириус поколебался несколько секунд, но потом решительно устроился рядом с Мэри. Как ни странно, реакции со стороны старосты не последовало — ни в этот момент, ни позже. Малфой словно перестал замечать ослушника.

После ужина трое заговорщиков устроились на одной из лестничных площадок чтобы обсудить ситуацию.

— Может, он сок не выпил? — с надеждой спросил Северус.

— Выпил, я следил, — возразил Блэк.

— А может, мы неправильно зелье сварили? — предположил Поттер. Северус надулся и хотел было возразить — варил зелье он, нечего Поттеру примазываться! — но вовремя сообразил, что «примазывается» Поттер фактически к неудаче. Точнее — берёт на себя часть ответственности.

— Мне другое интересно, — задумчиво произнёс Блэк. — Пусть на завтрак он не пришёл по совпадению, ладно. Но вот почему ко мне опять не прицепился?

— Надоело? — неуверенно предположил Северус.

— Нет, тут что-то явно не так...

— Это точно! — громом среди ясного неба раздалось у них под ногами. Пролётом ниже, как выяснилось, стояли Лили и Мэри. — А мы-то думаем, что вы от нас всё сбегаете! Ну-ка, признавайтесь, что ещё натворили!

— И учтите, мы всё слышали! — поддержала подружку Мэри. — Про зелье и про Малфоя!

Мальчишки попытались вспомнить, что в точности только что говорили, запутались и начали каяться.

— Идиоты малолетние! — возмутилась Лили, едва дослушав до конца.

— Попрошу вас, мисс! — хихикнул уже успевший оправиться от смущения Блэк. — Я вообще-то старший из присутствующих!

— Значит ты — просто идиот! — отрезала девочка. — Что, непременно драться надо, договориться не дано?

— Я пытался...

— Представляю!

— А вы знаете, — вдруг задумчиво проговорила Мэри, — у Малфоя цвет волос сегодня другой был. Не как обычно. С желтизной. Я ещё подумала — неужели он синькой подкрашивает, как моя бабушка?

Вся компания уставилась на неё в немом изумлении.

— Парик? — почему-то первым сообразил Поттер.

— Возможно.

— Надо снять! — кровожадно потребовал гриффиндорец.

— Зачем? — попробовала возмутиться Лили. — Он же отстал!

— А если снова пристанет?

— Но, ребята...

Её уже никто не слушал. Лили надулась было, но не выдержала и приняла участие в обсуждении.

Предложений было высказано несколько: сова («А как ей объяснить?»), эльфийка («А если поймают?»), Акцио («Оно же в руки прилетит!»). Внезапно Северус вспомнил любимую шуточку одного из соседских мальчишек.

— Леска! — объявил он. — Прикрепляем к парику, тянем...

— А это что вообще такое? — перебил Джеймс. Сириус тоже недоумённо вскинул брови. Им объяснили — в три голоса. Сириус восхитился и тут же внёс конструктивное предложение: не тянуть, а привязать второй конец к ножке стола. Идея была одобрена, но тут встал вопрос: как прикрепить леску к парику?

— Привязать! — решительно заявила Мэри.

— Почувствует!

— Не-а! Давайте на вас проверим!

— Ты, что ли, будешь привязывать? — проворчал Северус.

— Конечно, я! У меня опыт! — гордо заявила девочка, помахав перед носом скептика кончиком косички с пышным бантом. Мальчики дружно принялись возражать. Мэри стояла на своём. Сошлись на разумной мысли, что привязывать будет тот, у кого лучше получится. Через полчаса леска была доставлена, и компания приступила к тренировкам.

Победила Мэри — с разгромным счётом. У остальных либо узел соскальзывал с волос, либо «подопытный» замечал неладное. Мэри же умудрялась проделать всё быстро, ловко и незаметно.

— Я дома младшенькой косички плела, — пояснила она. — А Дженни у нас знаете какая капризуля? Чуть дёрнешь — рёв на весь дом.

Пришлось признать, что младшие сёстры тоже бывают полезны. «В отличие от братьев!» — заявил Сириус, но почему-то задумался.

Операцию назначили на утро.

Ещё начав вставать из-за стола, Люциус Малфой почувствовал неладное. Но остановить движение не успел. Роскошный платиновый парик, в поисках которого два дня назад Добби перерыл все магазины Лондона — не трансфигурировать же первый попавшийся, подновляя потом заклинание каждый час! — предательски соскользнул на пол. И даже успей Люциус поймать его на лету — ситуацию это ничуть бы не исправило.

А громкое «Ах!» его соседки — только ухудшило.

Первым засмеялся какой-то парнишка с Хаффлпаффа, толкнув локтём соседа. Тот откровенно схватился за живот. Одновременно девочка за гриффиндорским столом захихикала в ладошку и зашептала что-то на ухо подружке.

Люциус инстинктивным движением вскинул руки, пытаясь прикрыть блестевшую в свете свечей лысину.

А вот этого делать уже совсем не стоило. Он тотчас осознал ошибку, но было поздно.

Волна смешков прокатилась по всему залу. Малышня ржала в голос. Старшие старались проявить тактичность и прикрывались только что доставленными газетами. Слизеринцы старательно оправдывали репутацию дипломатов, через одного кинувшись доставать из-под стола оброненный кем-то кубок. Преподаватели демонстративно хмурили брови, умело пряча улыбки за чашечками кофе и стаканами сока.

Увидев выражение лица Нарциссы Блэк, Люциус не выдержал и покинул зал с неприличной для аристократа скоростью.

Когда расцелованная в обе щёки Мэри — Северус ограничился поднятым большим пальцем — в сопровождении попеременно ворчащей и хихикающей Лили отправилась на урок, Джеймс заговорщицки оглянулся и тихо проговорил:

— Ну ладно, парни, с Малфоем разобрались, теперь можно и делом заняться. Сириус, ты ведь с ногой в больничном крыле один валялся?

— Ну да, — удивлённо взглянул тот. — Ты же сам меня навещал?

— Ну так вот: этого Люпина в те два дня в Большом зале опять не было! И говорит, что болел, я сам слышал.

Сириус и Северус переглянулись. Здесь явно крылась какая-то тайна.

— А девчонкам ничего не скажем! — правильно понял их молчание Джеймс.

Они снова переглянулись — и кивнули.