Перо феникса (гет)

— Ну, если у тебя так часто болит голова, то надо с этим что-то делать!

Драко Малфой выскочил из спальни — со всей дури хлопнув дверью и вмазав по ней ногой — и кинулся вниз по лестнице. Ответом ему были показанный вслед средний палец, злая ухмылка Астории и возмущённые перешёптывания портретов, изумлённых таким поведением обычно сдержанного наследника.

В гостиной, схватив с полки горсть дымолётного порошка, Драко кинул её в камин и, прошептав «Паркинсон Холл», через пару мгновений уже здоровался с Панси.

— Что… опять?! — Панси отложила в сторону свежий номер «Ведьмополитена» и, грациозно поднявшись из кресла, прошествовала к бару. Бросив на Драко озадаченный взгляд, она налила полстакана «Огденского» и протянула ему вместе с бутылкой.

Благодарно кивнув, Драко опрокинул выпивку в горло и закашлялся. Панси постучала ему по спине и тут же пожалела об этом — Драко схватил её руку, на мгновение прижал к своей щеке и начал целовать пальчики, поглядывая, как голодный книзл.

— Мой ответ тот же: нет! — вырвав руку из захвата, Панси села в кресло, уткнувшись в журнал.

— Прости! — Драко плеснул в стакан ещё огневиски и опустился в соседнее кресло. — Я помню и про твоего французика, и про помолвку, но… — в отчаянии стукнув кулаком по столу, он будто сник, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

— Когда всё это началось? — тихий голос Панси задевал за живое. — Ведь были времена, когда она надышаться на тебя не могла. Молчи, не перебивай! Со стороны-то всё лучше видно. Тем более, заинтересованным личностям. Что уставился? Для тебя новость, что я имела на тебя виды?

Драко ничего не ответил, лишь пожал плечами.

— Имела! Да я в шоке была, когда ты сделал предложение Гринграсс! Но сейчас речь не обо мне. Тем более, что ты всё же вернулся. — Панси усмехнулась и, подмигнув, продолжила: — Да, это льстит моему женскому самолюбию.

— И поэтому ты мстишь мне отказами?

— Мщу? Да я хоть раз тебе отказала, пока не встретила Франсуа? — ухмылка Панси вышла какой-то жалкой.

— Прости! — Драко поймал её руку и сжал в ладонях. — Не думал, что для тебя это было так серьёзно.

— Да не было там ничего серьёзного! — Панси фыркнула и, вмиг посерьёзнев, произнесла: — В отличие от Дафны. Вот для неё твой выбор стал настоящим ударом. А сейчас я смотрю на Асторию, а вижу Дафну. Такая же злобная сучка стала.

— Да ладно! Дафна классная: весёлая, непосредственная…

— Угу, только ей счастье сестры, как кость поперёк горла. — Сказала, как выплюнула, и вернулась к журналу.

Драко задумался. Панси, конечно, была права: то, что Дафна завидовала сестре чёрной завистью, только слепой мог не заметить. Потому, наверное, и уехала в путешествие, и носу не кажет. Но Астории пишет раз в неделю. Вроде, нашла кого-то в Америке, счастлива, но в гости не зовёт.

— Когда я заговорил о втором ребёнке. — Панси повела бровями, а Драко, отхлебнув из стакана, в задумчивости продолжил: — Ты спрашивала, когда всё это началось?! Вот, отвечаю.

* * *

Проводив Драко тяжёлым взглядом и непристойным жестом, Астория откинулась на подушках и задумалась: как быть дальше? Долго ли ещё муж будет терпеть её выкрутасы и то, что допуск к телу имеет лишь в строго определённые дни? Дни, когда сама природа защищает её от беременности. Иногда Астории казалось, что Драко готов взять её силой — останавливает лишь глупая гордость.

— Сам виноват, надо было делать правильный выбор! — ухмыльнулась в сторону свадебной фотографии и наложила на неё чары невидимости. — Так-то лучше!

Взглянув на фиал с противозачаточным зельем, ставшим абсолютно бесполезным в тот момент, когда Драко заявил о своём желании иметь ещё одного наследника, Астория тяжело вздохнула:

— А так всё хорошо шло… — и провела пальцем по фотографии, сделанной три года назад в Париже — тогда они с Драко были ещё счастливы.

* * *

— Играй, играй, блюдечко,

Катись, катись, яблочко:

Показывай поля и моря,

И широкие луга,

И стрельбу, и пальбу,

И гор красоту,

И небес высоту!

Как сказала это Астория, так всё и явилось:

И поля, и моря,

И широкие луга,

И стрельба, и пальба,

И гор красота,

И небес высота.

Дафна смотрела на сестру и задавалась вопросом: «Она что, блаженная?!» Ведь не ради лесов и гор Дафна перелопатила кучу тёмномагической литературы да заказала в лавке Борджина и Берка наливное яблочко — золотое блюдечко, выложив кругленькую сумму. Не для того целый год ждала, предвкушая скандал в молодой семье, пока агенты Борджина разыскивали артефакт по всему миру. И уж точно не для того подарила Астории, чтобы та развлекалась да совершала воображаемые путешествия. Так бездарно использовать сильнейший артефакт!

Взяв у Астории яблочко и блюдечко, она пропела:

— Играй, играй, блюдечко,

Катись, катись, яблочко:

Покажи, с кем муж милуется,

Кем любуется,

О ком ему тоскуется.

Как сказала это Дафна, так… ничего и не произошло.

— Ну, мне твоего мужа, естественно, не покажут, но принцип ты поняла, да?!

Астория улыбнулась:

— Я не собираюсь следить за Драко. Я ему доверяю. — И давай опять нашёптывать про поля, да моря, да широкие луга.

* * *

Вынырнув из воспоминаний десятилетней давности, Астория взяла наливное яблочко — золотое блюдечко и протянула:

— Играй, играй, блюдечко,

Катись, катись, яблочко:

Покажи, с кем муж милуется,

Кем любуется,

О ком ему тоскуется.

И как всегда, ничего не произошло. Мерзкий артефакт не желал признавать в ней леди Малфой.

— Я — Астория. Жена Драко Малфоя! — повторяла она, стоя перед зеркалом и расчёсывая волосы: ежедневные самовнушения помогали и ей поверить в это. Иногда это было трудно, несмотря на приём дважды в день оборотного зелья — спасибо профессору Снейпу, сумевшему привить многим своим ученикам любовь к зельеварению. Очень полезная наука оказалась! Жаль, запатентовать усовершенствование «Оборотного», не вызвав подозрений, нельзя. Сестра была столь же далека от всяческих наук, как теперь от человеческого облика.

И никто не заметил подмены. Никто!

Вот только магию обмануть не удавалось.

* * *

— Почему? Почему?! Почему она??! — рыдания Дафны превратились в истерику. Закрывшись в своей комнате, не в силах вынести счастливого щебетания сестры, Дафна Гринграсс оплакивала свою несостоявшуюся помолвку.

Отец уже не раз намекал им с Асторией, что одна из них станет избранницей Драко Малфоя — договорённость с Люциусом была достигнута ещё в стародавние времена, скреплена не одной бутылкой огневиски и, что намного важнее, немалыми инвестиционными вложениями.

Но Дафна всегда была уверена, что Драко сделает предложение именно ей! Ведь это с ней он просиживал часами в библиотеке, корпя над домашними заданиями; сидел за одной партой на нумерологии и зельеварении, перекидывался записочками на истории магии; с ней смеялся над неуклюжими попытками Уизли волочиться за Грейнджер и вздохами почти поголовно всех девиц по Поттеру. И с ней целовался за теплицами после уроков травологии. С ней, а не с Асторией, которую называл «занудой, похлеще профессора Бинса» и обходил стороной.

Так почему же кольцо-то на палец он надел не ей, а Астории?

Подойдя к зеркалу и, услышав: «Пора на диету садиться, детка!», — Дафна выругалась и прошептала: «Я думала, он выше этого!»

Почему природа распорядилась так несправедливо? Почему наделила Дафну коренастой фигурой, широкими плечами и практически полным отсутствием талии — в отца — в то время как у Астории были изящные формы, вьющиеся белокурые волосы и звонкий смех, похожий на переливы колокольчика.

Как же Дафна ненавидела свою фигуру и мечтала быть похожей на Асторию! Знала, что на ту парни засматриваются, прохода ей не дают, но верила, что её Драко не как все.

Даже после того, как застукала его с этой стервой Паркинсон, верила.

На заигрывания Панси с Малфоем Дафна всегда смотрела сквозь пальцы, уверенная, что уж той-то вообще ничего не светит: у её отца нет должного влияния на Люциуса, да и приданое за ней дадут в разы меньше.

Но Астория… это удар под дых, нож в самое сердце и «Авада» промеж глаз, вместе взятые!

— Всё равно ты будешь моим! — пообещала Дафна в пустоту и приступила к обдумыванию плана.

* * *

Но план с треском провалился.

— Дура! — шептала Дафна, ворочаясь в кровати бессонной ночью. — Верит она ему, видите ли! Можно подумать, Паркинсон просто так сияет. Ведь наверняка этот кобель… — При воспоминании о Драко глаза, как всегда, наполнились слезами и, вдоволь наревевшись, Дафна забылась беспокойным сном, отодвинувшим все проблемы, а к утру подкинувшим решение задачи.

Сварить зелье иллюзий не составило никакого труда. Накачать им так любимые Асторией мятные пастилки было ещё проще. Выслушать её рассказ, как она застукала «своего драгоценного» на супружеском ложе в компании стервы Паркинсон — верх блаженства, если бы не одно «но»: портрет Абракаса, так не вовремя решивший заговорить с женой внука и разрушивший тем самым всю иллюзию.

Дав себе зарок, что с третьей попытки всё обязательно получится, Дафна закрылась в библиотеке и не отвечала на письма друзей и вызовы по каминной сети. В столовую и то спускалась, когда родители уже посылали за ней домовиков. А к концу второй недели отыскала среди кипы книг нужную. Ещё две недели ушло на её внимательное прочтение и составление формулы нужного зелья и ритуала. Оставалась сущая ерунда: купить ингредиенты и сварить зелье.

Вот тут-то и пришло время трудностей: вместо того, чтобы похвалить «научные изыскания» дочери, родители принялись воспитывать, заявив, что не дело молодой барышне проводить время над котлом, отвергая прогулки с кавалерами. А за ужином отец протянул ей приглашение на бал в Министерство Магии от одного влиятельного и немолодого приближённого нового министра.

На бал пришлось пойти. Во-первых, чтобы задобрить отца, во-вторых, потому что там был «он». Да, не один. Да, с женой. Но сердце всё равно пустилось в пляс от одной его улыбки и чуть не выпрыгнуло из груди от целомудренного братского поцелуя в щёчку.

Астория была хороша! Материнство пошло ей на пользу, добавив загадочности взгляду и округлости стратегически важным местам.

У Дафны засосало под ложечкой, когда она увидела, как Драко нежно поддерживает жену под локоток, приглашая на танцпол, как прижимает к себе, обнимая за талию и ведя в танце, как целует пальцы, подводя к сестре и будто извиняясь за то, что вынужден покинуть на некоторое время: дела.

Астория смеялась, рассказывая о последних подвигах Скорпиуса, гонявшегося вчера за павлинами в надежде заполучить перо из хвоста, и получившего первую в своей жизни серьёзную травму. О том, с каким удовольствием он слушает сказки, переживает за героев и пытается вставить своё веское слово, огорчаясь, что язык ещё не всегда ему подчиняется. Как любит Драко с ним беседовать, рассуждая о квиддиче и шансах сборной на победу, как смешно за ними наблюдать, когда один с умным видом вещает, а другой, копируя отца, поддакивает.

Вернувшийся Драко с восторгом поддержал беседу о сыне, но, лишь заиграл вальс, увлёк Асторию в центр зала.

Дафна тоже была приглашена. Её кавалер оказался неплохим танцором, но куда ему было до…

Бросив быстрый взгляд в сторону Драко, Дафна тяжело вздохнула, сослалась на усталость и, выбежав из министерства, аппарировала: дома её ждали котёл и подготовленные ингредиенты для зелья.

* * *

— Привела злая колдунья принцессу на речку. Кинулась на нее, привязала на шею камень и бросила в воду. А сама оборотилась принцессой, нарядилась в её платье и пришла в её замок. Никто злую колдунью не распознал. Принц вернулся — и тот не распознал.

— Колдунья и… камень на шею?! Ты что ребёнку голову ерундой забиваешь?

— Привет, Дафна! — Астория отложила книгу и улыбнулась сестре. — Эта сказка у нас хит сезона.

— Привет, милый! — Дафна потрепала Скорпиуса по белобрысой макушке и вручила леденец на палочке.

Присев рядом с Асторией, она извлекла из пакета два яблока и со словами: «Смотри, какие румяные в нашем саду выросли», — протянула одно сестре.

— Ах, какая прелесть! — Астория зажмурилась от удовольствия, вдохнув терпкий яблочный аромат, и откусила кусочек, потом ещё и ещё… пока не почувствовала головокружение и боль в животе. Яблоко выпало из ослабевших пальцев и укатилось под лавку. Ища помощи у сестры, Астория протянула к ней руку, но наткнулась на холодный взгляд и направленную в свою сторону палочку.

Прошептав отработанную до автоматизма формулу, Дафна нарисовала в воздухе руну и выпустила в Асторию сноп искр. На мгновение всё вокруг заволокло туманом, а когда он рассеялся, на скамье сидел феникс.

— Ну, надо же… феникс! — изумилась Дафна и наколдовала золочёную клетку. — Под цвет перьев. Смотри, даже дверки резные.

Посадив птицу в клетку, Дафна вызвала домовика — благо Астория, выйдя замуж, забрала из отчего дома свою няньку — и приказала отнести клетку с фениксом в «Волшебный зверинец» в Косом переулке.

— Нет, чтобы в лягушку превратиться. Поселилась бы на болоте где-нибудь в Уэльсе и ждала своего принца. — Дафна засмеялась и, наколдовав «Эванеско», уничтожившее остатки недоеденного сестрой яблока, вытащила из кармана фиал с оборотным зельем и отпила глоток. — Милый, беги: мамочка сказку дальше будет читать, — крикнула она расправлявшемуся c бабушкиной клумбой Скорпиусу и взяла книжку.

* * *

Август в Косом переулке — самое горячее время. Опытные маги, у которых нет детей-школьников, стараются в конце лета здесь даже не бывать: ни в кафе Фортескью спокойно не посидишь, ни в книжном манускрипты не полистаешь. За ингредиентами очередь, у мадам Малкин тоже…

Скорпиус Малфой всегда был уверен, что первым его приобретением — стоит лишь получить письмо из Хогвартса — будет волшебная палочка. Но август внёс свои коррективы: в храм волшебных палочек Скорпиус зашёл, уже купив школьную форму и набор для зельеварения. Драко со свёртками остановился в дверях, с трепетом наблюдая, с каким уважением его сын приближается к мистеру Олливандеру, с каким восторгом сжимает в руках очередную палочку и откладывает в сторону с промелькнувшим на долю секунды разочарованием, с какой надеждой тянется за следующей.

— Ничего-ничего, молодой человек, — шептал Олливандер, откладывая в сторону футляры с отвергнувшими Скорпиуса палочками, — она где-то здесь!

Драко подошёл к сыну и ободряюще положил руку ему на плечо, будто подтверждая слова великого мастера: «С вашим отцом тоже было не всё так просто…» Поддавшись воспоминаниям, он не сразу заметил, что на лице Скорпиуса расцвела довольная улыбка, а из кончика палочки вместо нескольких искр появился прекрасный феникс.

— Берёза и перо феникса… сила и хрупкость — какое нестандартное сочетание, — бубнил Олливандер. — Но первым же заклинанием патронус?! Невероятно!

— Это не патронус, — голос подвёл Драко, сорвавшись на фальцет, едва феникс опустился ему на плечо и пропел голосом Астории:

— Милый мой супруг!

Милый мой сынок!

Заколдовала меня сестрица любимая,

Сестрица любимая да единственная.

Позавидовала моему счастью женскому,

Превратила в птицу безвольную.

Живу в «Волшебном зверинце» уж много лет,

Жду, когда злые чары рассеются.

Как услышал Драко эти слова, так и сорвался с места. Забежав в «Волшебный зверинец», нашёл взглядом феникса и остановился, как вкопанный, не в силах сделать больше ни шага. Феникс слетел с жёрдочки и, сделав круг под потолком, сел на руку Драко, совсем как его копия в магазине Олливандера.

— Пап? Это… это… это… — Скорпиус дёргал отца за мантию, не в силах закончить фразу.

— Мама, — сказал Драко и отшатнулся: феникс вспыхнул, оставив дырку на его рукаве.

— Мамочка, — прошептал Скорпиус и заплакал, а уже через мгновение сквозь пелену слёз увидел, как из горстки пепла восстаёт его мать.

* * *

— Знаешь, Дафна, а Скорпиусу нравится на Равенкло.

Сидя на резной скамье под розовым кустом, Астория Малфой накрошила в блюдце сладкую булочку и поставила на травку перед крупной вороной. Та повела клювом, будто оценивая свежесть принесённого угощения, и принялась за изюм. «А тесто пусть павлины лопают», — говорил весь её вид.

Астория улыбнулась: магия обернулась против сестры, но стоит той лишь раскаяться в содеянном, как чары спадут.

Одно беспокоило Асторию — Скорпиус далеко. Тоскливо без него дома. Ночи-то муж скрашивает, а днём только вот с Дафной и остаётся беседовать. Не знала Астория, что учебный год ещё закончиться не успеет, а ей будет о ком заботиться, кого в носик целовать да по головке гладить.

КОНЕЦ