Один день (джен)

Оказывается, птицы умеют смеяться.

Непонятно, что именно развеселило пернатых, но их звонкие трели определённо не могли быть ничем иным — они просто заходились от смеха. И, надо признать, делали это куда мелодичнее, чем большинство людей. Светлее. Тоньше. Их смех был волшебным, он превращал осень в весну, смывал с неба вчерашние тучи, наполняя мир прохладной голубизной, он раскрашивал недалёкий лес всеми оттенками золотой парчи и багрянца взамен бурой дерюги близкого увядания.

Минерва по-кошачьи потянулась, перевела взгляд с окна на столик у кровати и...

... И увидела букет георгинов. Очень простая, прозрачного стекла ваза удивительно подчёркивала необычность самих цветов — ясно-голубых, словно осколки сегодняшнего неба. Минерва вдруг засомневалась: а есть ли такие в природе? Но букет что-то напомнил ей, что-то давно забытое, детское, милое и очень-очень радостное, как первое нарядное платьице или пушистое покрывало, которым мама укутывала ее, укладывая спать.

Думать, откуда взялись цветы, не хотелось. Она и не стала. Ведь можно же просто порадоваться тому, что они есть?

Последнее время у неё было не так уж много поводов для радости.

Тихонько напевая про себя, — петь вслух ей казалось всё же несолидным — Минерва отправилась в Большой зал и в холле внезапно столкнулась с Элфинстоуном Уркхартом. При виде неё лицо бывшего начальника и нынешнего ухажёра расплылось в совершенно счастливой улыбке:

— Минерва, дорогая, как я рад вас видеть!

Ещё вчера ей казалось, что после его предложения и её категорического «нет» их отношениям пришёл конец. Но, собственно, почему из-за этого она не должна радоваться его приезду? Элфинстоун всегда был интересным собеседником, и если он на неё не в обиде...

— Взаимно. Какими судьбами к нам?

Он покосился на шумную толпу вокруг и понизил голос:

— Я приехал ещё вчера. У меня есть довольно любопытное поручение от Министерства, и я рассчитываю на вашу помощь. Вы ведь не откажете мне по старой дружбе, не так ли? Давайте встретимся после уроков.

Минерва кивнула — такой замечательный день совсем не хотелось портить спорами — и уселась на своё место между Помоной, хохочущей над каждым словом сидящего слева от неё Филиуса, и лучезарно улыбающимся Дамблдором.

Впрочем, директор почти всегда лучезарно улыбался. Уж такой он был человек.

В классе царило самое искреннее и неприкрытое веселье. Вопреки обыкновению, Минерва не стала одёргивать учеников. Пускай развлекаются, лишь бы не хулиганили.

Не без труда согнав с лица улыбку, она дождалась тишины и заговорила спокойным, «учительским» тоном:

— Занимайте свои места, доставайте палочки. Соберс, будьте добры, раздайте кубки, по одному на каждого. И поторопитесь.

Минерва взмахнула палочкой, и на её столе появилась объёмистая коробка с древними на вид кубками. Этому её научил Дамблдор, сообщив по секрету, что коробка возникает всегда, стоит лишь позвать, а потом исчезает по окончанию урока. Наверняка её появление как-то связано с комнатой, полной ночных горшков, глубокомысленно добавил он. И Минерва, как часто бывало, так и не смогла решить для себя, шутит он или действительно видит эту связь. Вообще-то она не одобряла подобное поведение, но Альбус Дамблдор был едва ли не единственным исключением из ее собственных строгих правил.

— Движения палочкой просты, они основываются на базовых, которые вы помните с начальных курсов. Единственная ваша задача — точно, четко и своевременно сделать вот так...

Минерва поставила перед собой один из кубков, чуть приподняла широкий рукав мантии, вскинула руку и резко рассекла воздух палочкой, сплетая простой, но изящный узор из невидимых тончайших линий. Кубок дернулся, покрылся шерстью и превратился в упитанную бурую крысу. Минерва едва заметно поморщилась и строго оглядела класс. Она никогда никому не собиралась признаваться, что вообще-то немного боится крыс.

Урок проходил в своем обычном темпе: у кубков отрастали лапы, усы, они покрывались шерстью или начинали неожиданно пищать. Ученики дружно посмеивались над очередной неудачной, но забавной модификацией. Полностью преобразовать кубок в крысу пока не получалось ни у кого. Минерва любила эти уроки, они были интересны, познавательны, да и дети довольно азартно подходили к делу. Был случай, когда ученик, заранее вызнав тему урока, принес в кармане крысу и в нужный момент подменил ею кубок. Только вот его крыса оказалась обыкновенным серым пасюком...

В тот год ученики были, пожалуй, изобретательнее нынешних.

— Если вы хотите добиться успеха, — привычно говорила Минерва, глядя по очереди на каждого ученика, — сосредоточьтесь, успокойтесь, четко выполняйте все действия, внятно произносите заклинание и будьте уверены в своих силах...

Несмотря на то, что практически все кубки остались целы (хотя и не сказать, что невредимы), урок прошёл как нельзя лучше.

После уроков Уркхарт пригласил её прогуляться. Они отошли к берегу озера, подальше от высыпавших на воздух учеников. Вода сегодня отражала синеву неба, и не верилось, что кто-то мог наречь это озеро «Чёрным». «Лазурное» подошло бы куда больше.

Минерва внезапно вспомнила георгины на тумбочке — они были того же цвета, что небо и озеро. Ещё один радостный штрих этого дня.

Элфинстоуну, похоже, не больше неё хотелось говорить о делах, но он всё же был чиновником, а значит — человеком долга.

— ... и в этом документе упоминалось «Осеннее проклятие Хельги Хаффлпафф». Сначала мы решили, что это глупая шутка — Хельга и проклятия? Но потом...

Минерва слушала его, не в силах согнать с лица улыбку. Ну разве не забавно, что однажды в этот день, двадцать второго октября, в Министерство прилетели подряд три совы от директора Хогвартса — ещё прежнего, Диппета, — с письмами столь разного настроя и содержания, словно их писали разные люди? Да ещё, судя по всему, собираясь написать следующее письмо, директор напрочь забывал о предыдущих.

Если это было шуткой — Минерве она нравилась!

Припомнились и другие подобные странности. И Уркхарта послали с ними разбираться. А он решил просить помощи у Минервы — потому что она, как он отметил, «всегда отличалась отменным здравомыслием».

— И что же от меня требуется?

— Ничего особенного. Наблюдать. Запоминать. Анализировать.

— Я постараюсь.

Почему бы и нет? Это будет забавно!

Они просидели в библиотеке до поздней ночи, листая книги и обсуждая чуть ли не посекундно сегодняшний день. Но так ни к чему и не пришли.

* * *

Солнце светило сквозь шторы и распахнутое настежь окно. Свежий воздух пробрался в комнату и принес запахи осени, недавнего дождя... и чего-то ещё, странного и малоприятного. Минерва решила, что это очередное варево Хагрида. Тот с огромным энтузиазмом готовил совершенно несъедобную еду, которой щедро угощал всех, кто не решался сразу отказаться или не успевал сбежать. И очень обижался, когда никто не просил добавки.

Минерва сладко потянулась на кровати, по-кошачьи выгибая спину, и решила навестить Хагрида. Хотя бы для того, чтобы узнать о его новом блюде подробнее.

Интересно ведь, каким именно способом он на этот раз умудрился загубить самые обычные продукты.

Ваза, полная георгинов, стояла на столе. На этот раз они были кремовые с ярко-розовой серединкой, в которую так и хотелось сунуть нос, втянуть аромат и изучить получше, может, посчитать количество лепестков... Великолепные цветы — сложные, большие и умеют произвести впечатление.

На этот раз?

Минерва удивилась случайно пришедшей на ум фразе. Она никогда не ставила в своей спальне цветов, а тем более георгинов. Насколько она знала, их вообще не выращивали в Хогвартсе. Кстати, а эти-то откуда взялись?

Почти всё время до начала занятий (за вычетом двух минут на принесённый домовиком кофе) Минерва изучала вазу и стоящие в ней цветы, но так и не поняла, как, откуда и с чьей помощью они сюда попали. Они просто были.

Крайне заинтригованная, она отправилась на урок. С цветами ещё будет время разобраться, главное всё-таки — работа!

Ученики расселись по своим местам. Минерва неторопливо оглядела их, задерживая взгляд на каждом, а затем указала на коробку с кубками.

— Ваша задача сегодня... — она замялась и поправила очки. Столько раз уже кубки превращались в крыс, а что, если... — Ваша задача сегодня — сотворить с этими кубками что-нибудь необычное. Дополнительные баллы тем, чьё заклинание я не сумею опознать!

Ученики радостно зашумели. Они сами горели желанием поэкспериментировать и отличиться. В воздухе замелькали руки и палочки, разной громкости голоса выкрикивали магические и не совсем магические слова, кубки начали взрываться, вылетать в окна, один намертво прилепился к потолку, а другой вырос до размеров стола. Минерва прекратила эту вакханалию напоминанием, что у них всё же урок Трансфигурации, а не Чар. В классе стало поспокойнее, и она смогла заняться тем, что её давно уже занимало: откуда всё же берётся коробка с кубками? Дамблдор говорил о какой-то странной комнате. Полной ночных горшков, но это ведь не кубки, в самом-то деле! Да и где та комната?

К концу занятий Минерва уже знала — где. Это оказалось не так уж сложно: слова Дамблдора, несколько вроде бы тёмных фрагментов из книг, несколько заклинаний...

Почему она раньше над этим не задумывалась?

У входа в Большой зал она столкнулась с Элфинстоуном Уркхартом. Бывший начальник и нынешний ухажёр выглядел озабоченным, но при виде неё улыбнулся вполне искренне:

— А я уже хотел искать вас, Минерва. Мне нужна ваша помощь. Вы не возражаете против небольшой прогулки после обеда?

Минерва не возражала. Она была заинтригована.

— ... и в этом документе упоминалось «Осеннее проклятие Хельги Хаффлпафф». Сначала мы решили, что это глупая шутка — Хельга и проклятия? Но потом...

Минерва с интересом слушала. Всё это было очень любопытно, но чем она могла помочь?

— И что же от меня требуется?

— Ничего особенного. Наблюдать. Запоминать. Анализировать.

Наблюдать? Пока что она не заметила ничего необычного... хотя...

Цветы! И собственная странная мысль.

Ни магия, ни расспросы, ни розыски в библиотеке так и не помогли им понять, откуда взялся этот букет.

* * *

Воздух сегодня был... какой-то особенный, она просто почувствовала это, едва открыла утром глаза и увидела на столе букет георгинов. Все оттенки красного, от нежно-розовых до карминовых — банальность, но не менее прекрасная, чем самая изящная выдумка. А в центре букета красовался огромный ярко-алый цветок. Интересно, кто прислал этот очаровательный подарок?

— Вы просто сияете, Минерва, — сделал ей за завтраком комплимент Флитвик и продолжил что-то нашёптывать на ухо Армине Маколей, слишком хорошенькой и слишком юной для профессора ЗОТИ. Та мило краснела и хихикала.

Дети на уроке смущенно переглядывались и застенчиво улыбались. По программе у этого курса должно было идти превращение серебряного кубка в крысу, но Миневре не хотелось сегодня видеть крыс. Поэтому она изменила задание: наполнить кубок цветами. Ученики оживились, их движения были полны вдохновения, голоса — уверенности в своих силах. Большая часть получившихся цветов оказалась алыми розами. Кое-кто из мальчиков тайком подарил их соседкам, а к концу урока едва ли не все букеты поменяли хозяев. Минерва делала вид, что ничего не замечает. Почему бы и нет, право?

Уроки пролетели незаметно. Вместо обеда Минерва внезапно решила прогуляться, но сделать это ей не удалось: в холле обнаружился Элфинстоун Уркхарт. Бывший начальник и нынешний ухажёр смотрел на неё так, словно и не было недавнего категорического «нет». Минерва вздохнула: он был совсем неплохим человеком, этот Уркхарт, но она по-прежнему считала, что её сердце принадлежит другому. А впрочем... если этому «другому» оказалось мало памяти о юношеских чувствах, то и она ничем не связана, не так ли?

— Минни, дорогая! — в его голосе было столько мужественности, что у Минервы сладко заныло в груди. — Я вас искал! Только вы можете помочь мне в одном исключительно сложном деле!

Его глаза тем временем словно пытались проникнуть сквозь ткань её мантии. Вопреки обыкновению, это не вызвало у Минервы раздражения. Пару секунд спустя она поняла, что слово «возбуждение» тут будет куда более уместно. А, гори оно всё адским пламенем! Разве она не женщина?

В ходе дальнейшего обсуждения выяснилось, что разговаривать о важных и секретных вещах лучше всего там, где им никто не помешает. Например, в Выручай-комнате. Приглашать его к себе Минерве всё же не хотелось.

Впрочем, Выручай-комната оказалась гораздо более подходящей, чем её аскетическая спальня. Правда, совсем не для разговоров.

И только вернувшись поздним вечером к себе, Минерва задумалась: откуда же она знает про эту волшебную комнату? Ей кто-нибудь сказал? Вроде нет...

Думать об этом не хотелось.

* * *

Утро не заладилось. Окно, оставленное на ночь приоткрытым, распахнулось настежь, напустив в комнату промозглый осенний воздух. Чем-то нестерпимо воняло. И хотя день, впервые за последнюю неделю, обещал быть солнечным, это не вызывало обычной радости.

На столе снова стояли георгины. На этот раз в осенних тонах: желтые и оранжевые, беспорядочно сунутые в вазу. Кому-то явно не хватило терпения, умения и вкуса, чтобы правильно составить букет. И вся эта пестрота раздражала, пробуждая в памяти смутные воспоминания о не слишком радостных временах. Таких же, как мысль о традиционных овсянке и тостах.

Впрочем, на завтрак можно и не ходить.

В классе тоже было прохладно, точнее — промозгло. Минерва тоскливо отметила, что кое-где давно требуется ремонт, а от сквозняков, особенно зимой, не спасает даже жарко растопленный камин. В углу пестрели несколько кружочков конфетти, оставшихся от вчерашнего занятия. Домовики, похоже, совсем обленились!

Минерва глубоко вдохнула, стараясь успокоиться, сделала палочкой замысловатое движение, и беспорядок исчез без следа. И всё равно, надо будет назначить отработку парочке учеников и заставить их вылизать класс дочиста. Почему-то она была уверена, что сегодня нарушителей будет достаточно. Минерва сама удивилась своей убежденности. День как день, вот только она, кажется, без повода взвинчена сверх меры. Другим ее настроение вряд ли передастся.

В последнем она ошибалась. На первом же уроке ученики больше переругивались шёпотом, чем занимались делом. Ни у кого не получилось ничего, даже отдаленно напоминающего крысу. Кубки жалобно пищали, отращивали хвосты, но ни один не оброс шерстью и тем более не обзавелся полноценными лапами (короткие зачатки конечностей — не в счет). Привычным усилием воли Минерва сдержала раздражение и ничего не сказала ученикам на прощание. Она была лучшего мнения об этом курсе.

Как, кажется, и обо всех остальных. Что за день такой сегодня, а?

По окончании занятий, едва выйдя из класса, она наткнулась на Элфинстоуна Уркхарта и с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться. Какого чёрта он здесь делает?

Сам Уркхарт тоже выглядел раздражённым — впрочем, не удивительно после их последнего разговора. Однако заговорил он довольно сдержанно — и вовсе не об их отношениях:

— Здравствуйте, Минерва. Я хотел бы просить вашей помощи в деле, порученном мне Министерством.

Чёрт возьми, что он себе вообразил? С чего вдруг она должна заниматься делами Министерства, где давно уже не работает? У неё что, своих дел мало?

Огромным усилием воли, отработанным на тупоголовых учениках, Минерва сдержала вспышку раздражения. Возможно, дело и впрямь важное?

— Что вы хотите?

— Это не для посторонних ушей.

— Хорошо. Пойдёмте. Тут есть одно помещение где нас точно никто не потревожит.

Вести его к себе Минерва не собиралась.

— ... вроде бы мелочи, но кое-кто в Министерстве всё же забеспокоился. И мне почему-то кажется, что не напрасно. Скажите, вы ничего странного сегодня не замечали?

Странного? Да нет, что тут странного, если ученики не желают нормально выполнять задания, в классе дует, а распустившиеся вконец при добрячке-директоре домовики проявляют халатность? Всё нормально и привычно, как этот дурацкий букет на столе...

Букет? Привычно?!

Чёрт побери, у неё на столе никогда раньше не было никаких букетов! Тем более синих. Не говоря уже о розовых.

Что?!

— Вы что-то вспомнили?

Да. Она вспомнила, где они находятся, хотя и не могла сообразить, откуда знает о свойствах этой комнаты. Да и о ней самой, коли уж на то пошло.

— Давайте выйдем и зайдём снова. Возможно, что-то прояснится.

Он поморщился — предложение было как минимум странным. Но взял себя в руки и подчинился.

Когда они снова вошли в Выручай-комнату, на строгом письменном столе лежала книга, сперва принятая Минервой за любовный роман. То ли из-за фривольного названия — «Язык цветов», то ли из-за яркой обложки. Минерва подавила вздох разочарования и досады и раскрыла книгу. Если Комната им её подсунула — значит, в этом есть какой-то смысл!

Это оказался совсем не любовный роман, а довольно строгий научный трактат. И георгины там нашлись — и розовые, и жёлтые, и даже голубые. Каждому из них соответствовало несколько параметров: чувство, возраст, настроение... или все они сразу.

Минерва раздражённо бросила книжку на стол. Даже если разобраться в хитросплетениях цветов и оттенков, это не поможет понять, откуда у неё уверенность, что цветы были не жёлтые или не только жёлтые. Равно как и определить, откуда они вообще взялись и почему её это не удивило.

Не слишком охотно они отправились в библиотеку. Но в книгах, посвящённых памяти и манипуляциям с воспоминаниями, подобной информации тоже не было.

* * *

Минерва открыла глаза и едва не ослепла. Свет утреннего солнца, сфокусировавшись в стекле стоявшей на столе вазы, бил в лицо не хуже ослепляющего проклятия.

Какой идиот снова поставил тут ЭТО?!

Ваза с тёмно-бордовыми георгинами раскололась от удара об стену. Цветы, удивленно поникшие, упали на пол, сразу превратившись в никому не нужный мусор. Минерва щелкнула пальцами, вызывая домовика, что вообще-то делала очень редко. Она всегда считала этих маленьких созданий вполне полноправными и самостоятельными личностями, не понимая, но принимая их выбор: видеть смысл жизни в выполнении чужих приказов.

— Да, мадам.

Посреди комнаты появился очень старый домовик. Его колени подгибались, а подслеповатые глаза были наполовину прикрыты. Он должен был вызывать жалость и сочувствие... Но Минерва, сама не своя с утра, жестко приказала ему убраться в комнате. Раз явился, значит, еще может исполнять свои обязанности.

В коридоре она столкнулась с Элфинстоуном Уркхартом, бывшим начальником, который вот уже несколько месяцев приставал к ней со своими нежными чувствами. Если он и сейчас заикнется о чем-нибудь таком... ну, труп не труп, но табуреткой побыть ему придётся.

Мысль о том, каково будет Элфинстоуну в роли табуретки, вызвала у Минервы неожиданно острое удовольствие. Да что это такое с ней сегодня?

Впрочем, он тоже был настроен отнюдь не на лирический лад:

— Я хотел поговорить с вами о важном деле, Минерва, но если вы не в духе...

— Если это не срочно — давайте обсудим всё после обеда.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и скрылась в своем кабинете. Пожалуй, стоит успокоиться. Будет не слишком этично повышать голос на учеников, а то и заколдовать их в свое удовольствие... в тыквы! Она не поддавалась подобным импульсам даже в том возрасте, который принято называть «переходным». Не стоит начинать теперь.

— Возьмите кубки и постарайтесь не разломать их до конца урока. Сосредоточьтесь, даже вы уже должны были усвоить необходимые движения, ведь вы пытаетесь выучить их почти шесть лет.

Ученики хмуро взирали на нее и остервенело размахивали палочками. Получался совсем не тот узор, который требовался для совершения волшебства, а грубые рваные движения. Кубки прыгали, летали по классу, пищали, ударяясь о стены. Несколько штук все же треснули. Минерва не хотела это останавливать и даже не пыталась поправлять и разъяснять, как делала обычно. Пусть помучаются! Она тоже человек и не обязана вечно терпеть их глупость, своенравие и патологическую уверенность в собственной безнаказанности.

Уркхарт дожидался её в коридоре. Минерве снова захотелось кинуть в него если не заклинанием, то хотя бы чем-нибудь тяжёлым, но она сдержалась. Обещание есть обещание!

— ... и вот я со вчерашнего вечера здесь. Но пока ничего такого не заметил. А вы? Не было ли сегодня чего-нибудь странного?

— Ну, если не считать странным, что какому-то идиоту пришла в голову идея подсунуть мне цветы...

Уркхарт вспыхнул как от Инсендио:

— Если вы думаете, что это был я... Мерлинова ...!

Последнее относилось к нахальному первокурснику, который налетел на чиновника и, даже не извинившись, помчался дальше. Опознать его Минерва не успела.

— Я ему что, привидение, чтобы пытаться пройти сквозь меня?!

— Привидения!

— Что? — Уркхарт уставился на неё так, что у Минервы просто рука заныла от желания кинуть в него заклинанием. Как он смеет!

Усилием воли она смирила себя. Дело прежде всего!

— Если речь о проклятии Хельги, то почему бы не спросить у тех, кто мог её знать? Например, у Серой Дамы? Или у Толстого Монаха?

Возмущение в его глазах медленно сменилось пониманием.

— Хорошая мысль! Я попробую разговорить Даму. А вы, если не возражаете...

Ничего у него не вышло — привидение Равенкло злобно прошипело, что по поводу проклятий лучше обратиться к Кровавому Барону, и исчезло в стене. А вот Минерве повезло. Хотя и пришлось припугнуть Монаха несуществующим — по крайней мере, ей неизвестным — заклинанием для уничтожения призраков. Но дело того стоило — после долгих поисков в библиотеке они отыскали-таки выцветший, растрёпанный фолиант по цветоводству, на полях которого, по словам Монаха, Хельга любила делать записи. Ещё несколько часов ушло на перелистывание и попытки разобраться в хитросплетениях староанглийского. К счастью, большинство записей были сугубо практическими.

Внезапно Минерве пришла в голову странная мысль: георгины. Проклятая ваза, неведомо как попавшая к ней в комнату. А что, если...

На странице, посвящённой георгинам, действительно обнаружилась запись. И действительно довольно странная: «Если нельзя дважды войти в одну реку, то почему бы не выйти дважды на один берег? И пусть вода смоет лишнее для тех, кто не сумел увидеть дно».

Дважды выйти на один и тот же берег? Увидеть дно?

Неужели нельзя было писать яснее!

В любом случае, было уже слишком поздно для того, чтобы разгадывать загадки. Это вполне могло подождать до завтра.

* * *

Не каждое утро бывает добрым. Эту золотую истину Минерва выучила в не самые легкие времена своего детства. Что бы не утверждали мудрые философы и старцы, всякое утро отличается от предыдущего. И нельзя сказать, что это плохо. Всё дело в контрасте и смене впечатлений, только и всего.

В этот раз Минерва едва смогла заставить себя встать с кровати. Ничего не хотелось, только лежать, смотреть в потолок и как можно меньше думать. Она пообещала себе сходить в Больничное крыло после завтрака. Возможно, микстура-другая смогла бы ей помочь. Хотя... не всё ли равно?

Она почти не обратила внимания на белые георгины. Довольно красивый букет в той самой вазе, что она разбила. Разбила? Как это может быть, ведь ваза целая? А впрочем — всё равно.

Ученики смотрели на редкость пустыми глазами, но это почему-то не вызвало раздражения.

— Давайте повторим движения палочкой, нужно... — Минерва вскинула руку и остановилась на полуслове, а потом села за свой стол, сложила руки в замок, посмотрела поверх очков и устало продолжила: — Хотя откройте свои учебники и прочтите все сами.

Точно также она поступила с остальными классами. Возражений не последовало — сегодня даже самые отъявленные хулиганы вели себя на редкость индифферентно. Оно и к лучшему.

Идти на обед не хотелось, но Минерва взяла себя в руки. Если не пойти — придётся потом объясняться с Дамблдором, а этого ей хотелось ничуть не больше.

Задумавшись, она едва не наткнулась на Элфинстоуна Уркхарта. При виде неё в его непривычно тусклых глазах появилось нечто, похожее на радость.

— Минерва, дорогая, вы очень кстати. Если мне сейчас что-то и требуется — так это ваш светлый ум.

В данный момент Минерве меньше всего хотелось бы разбираться в чужих проблемах, но с порога отказывать старому другу в помощи было не в её правилах.

— Всё, что в моих силах.

— ... И вот я подумал: если найти что-то, принадлежащее перу лично Хельги, то там может оказаться разгадка. Но как это сделать? Библиотека Хогвартса огромна, а когда неизвестно, что надо искать...

— Зачем же перекапывать библиотеку? — вяло возразила Минерва. — Можно просто пойти в Выручай-комнату. Там непременно будет то, что тебе надо, главное — правильно пожелать.

Уркхарт тяжело вздохнул:

— Боюсь, сейчас там окажется только постель. Максимум — мягкое кресло. И, кстати, где эта комната?

Минерва мимоходом отметила, что он даже не поинтересовался, что это за комната такая. Как и тем, хочется ли ей самой туда идти. Потому что ей — не хотелось. Шестой этаж! Её собственные апартаменты куда ближе. Правда, там не будет автографа Хельги Хаффлпафф — только прозрачная ваза с георгинами, неведомо откуда взявшаяся. Ну и пусть! Делами вполне можно заняться завтра.

Всё это она и изложила Элфинстоуну. Он был полностью согласен и даже вызвался её проводить, хотя отведённая ему спальня находилась на целый этаж ниже. Минерва оценила это как почти героизм, вполне достойный приглашения зайти на чашку чая. Хотя сейчас ей совсем не хотелось пить чай в компании. Да и без компании тоже. Несмотря даже на то, что чаепитие послужило бы неплохой альтернативой проверке домашних работ.

К счастью, он отказался.

Двойное самопожертвование требовало награды. И Минерва честно попыталась понять, откуда всё же взялась на её столике ваза с цветами. Белыми георгинами, навевающими мысли о спящей земле, укрытой снежным одеялом... или о белой хрустящей простыне её собственной постели...

* * *

Спокойный, мягкий свет лился в приоткрытое окно, словно приглушённый осенней прохладой. К запахам вчерашнего дождя и осенних листьев примешивался куда менее приятный — не иначе, ветерок тянул со стороны домика Хагрида. Стоило бы, пожалуй, подарить ему поваренную книгу... хотя, скорее всего, она у него и так есть. Впрочем, увлечение изготовлением малосъедобных кушаний ничем не хуже и не лучше других.

Минерва неторопливо — до завтрака было ещё много времени — поднялась, накинула свой любимый «шотландский» халат и только тогда обратила внимание на вазу с георгинами, украшавшую прикроватный столик. Любопытно, откуда они могли взяться, да ещё такие — глубокого, спокойного синего цвета? Насколько она знала, георгины такими не бывают. Впрочем, она не так уж и много знала о георгинах. Последователи и последовательницы добрейшей Хельги Хаффлпафф почему-то дружно предпочитали мирным цветам воинственные магические растения.

Проверив на всякий случай цветы на наличие любовных или вредоносных чар и не найдя ни тех, ни других, Минерва отправилась на завтрак. В Большом зале было тише обычного, даже первокурсники вели себя довольно сдержанно. Взглянув на преподавательский стол, Минерва решила, что угадала причину: рядом с Флитвиком, что-то обсуждавшим с преподавательницей астрономии, сидел чиновник из Министерства. Её бывший начальник Элфинстоун Уркхарт.

К сожалению, перестав быть её начальником, Уркхарт решил переквалифицироваться в ухажёра. Минерва, в принципе, не имела ничего против, но пока что не собиралась замуж. Из соображений насквозь романтических и не слишком сочетающихся с образом сурового профессора трансфигурации.

Поэтому она не стала объяснять Элфинстоуну причину. Просто сказала «нет».

Любопытно, что он тут делает, тем более так рано? Видимо, приехал ещё вчера. Но с чем? Вроде бы в Хогвартсе в последнее время не случалось ничего такого, что требовало бы разбирательства на уровне Министерства.

На её сдержанное приветствие Уркхарт ответил вежливым полупоклоном. Видимо, так же, как и она, считал, что их личные отношения отнюдь не стоит демонстрировать всем и каждому.

Спокойный завтрак словно задал тон всему дню: на уроках ученики приятно удивляли вниманием и сосредоточенностью. Даже весьма сложное задание по превращению серебряных кубков в крыс сегодня получалось куда лучше обычного. Уже к середине урока одна из девочек добилась несомненного успеха, хотя из-за сохранившегося куска кубка её крыса больше походила на броненосца. К концу урока исчез и этот дефект, и Минерва с чистым сердцем начислила своему факультету десять баллов.

Впрочем, у следующих классов дела пошли ненамного хуже.

Слегка усталая, но довольная, она вышла из кабинета и обнаружила в коридоре Уркхарта.

— Вы не слишком проголодались, Минерва? Мне необходимо обсудить с вами очень серьёзный вопрос. Может быть, зайдём в класс?

Минерва заколебалась, но только на пару секунд. Каковы бы ни были их отношения, Элфинстоун до сих пор не давал ни малейшей причины для недоверия.

— Не стоит, там нам обязательно помешают. Пойдёмте лучше ко мне. И можно попросить домовика принести нам обед прямо туда. Ведь разговор, как я понимаю, не на пять минут?

Уркхарт кивнул, соглашаясь.

— ... И вот теперь вы знаете ровно столько же, сколько я или кто бы то ни было другой. Я надеюсь на ваш светлый ум, Минерва. И на ваше знание Хогвартса. Вы просто обязаны были заметить странности, если таковые имеются!

Минерва задумалась. Странности? Пожалуй, ничего странного она сегодня не заметила. Разве что ученики были необычно прилежны, но всё же не настолько, чтобы считать это чудом. А уж тем более проклятием.

Её взгляд упал на дверь спальни, и в памяти тут же всплыло искомое «странное».

— Синие георгины? — удивился Уркхарт. — Не знал, что такие существуют. И жаль, что не мне пришла в голову эта замечательная идея — послать вам цветы.

— Но их никто не посылал!

— Откуда вы знаете?

А действительно — откуда она знает? Она ведь не выясняла. Или...

Ну не амнезия же у неё!

— Хорошо, давайте рассуждать логически...

Логические рассуждения очень быстро привели их в тупик. И тем не менее, Минерва была почти уверена: разгадка где-то рядом. Надо только хорошенько подумать. И побольше узнать о георгинах.

Точнее, хоть что-то узнать.

— В библиотеке наверняка есть книги на эту тему. И наверняка не так уж много, почему бы нам не поискать их?

— Может, потому, что проще и быстрее поручить это одному из здешних эльфов?

Минерва вздохнула, слегка досадуя, что эта светлая мысль пришла не в её голову, и щёлкнула пальцами, второй раз за сегодняшний день вызывая домовика. Хм... пожалуй, это тоже несколько нетипично для неё. Но с другой стороны — так уж складываются обстоятельства. Не каждый день в Хогвартсе пытаются раскрыть древние тайны.

Не прошло и десяти минут, как на столе перед ними лежала стопка книг. Собственно, «стопка» — сильно сказано, книг было всего четыре: «Цветоводство в условиях севера», «Цветы в интерьере», «Язык цветов» и толстенный, сильно выцветший «Каталог весьма полный растений маггловских, а также и магических, коим на земле британской произрастать возможно».

Обожавшая старинные книги Минерва начала с последнего. Поля фолианта, как это нередко бывает в старых книгах, были испещрены заметками, в основном одним почерком. И на странице, посвящённой георгинам...

«Если нельзя дважды войти в одну реку, то почему бы не выйти дважды на один берег? И пусть вода смоет лишнее для тех, кто не сумел увидеть дно».

Они переглянулись и чуть ли не хором начали:

— Где-то я уже это...

Замолчали они тоже одновременно. И одновременно же потянулись к «Языку цветов».

«Голубые цветы (кроме роз): свет, радость, высота. Синие: простота, благородство. Тёмно-синие: разум, спокойствие...»

Спокойствие. Тёмно-синие цветы. Георгины.

Вода течёт, но берег постоянен...

А если...

Одно движение палочкой. Повинуясь её воле, синий выцветает, меняет оттенок, обретая чистоту, прозрачность, и... что?!

Одновременно с изменением цвета меняется форма лепестков: из сочных, чётко очерченных они становятся лохматыми, более тонкими. Головки цветов укрупняются, чуть подрастают стебли — и вот уже в вазе стоит совершенно другой букет.

... Смех птиц за окном. Лазурное озеро.

Рядом ахнул Элфинстоун — тоже вспомнил?

Минерва сосредоточилась и снова взмахнула палочкой. «Как» подумаем потом, сейчас стоит разобраться с «что».

... Кремовый букет, похожий на затейливый торт. Кубок, парящий под потолком на серебряных крылышках.

Так вот откуда она знает про Выручай-комнату!

Минерва уже уверенно взмахнула палочкой...

... и залилась краской по самые уши. Осторожно скосила глаза на Уркхарта — и встретила такой же смущённый взгляд.

— Минни, я...

— Если вы сейчас начнёте извиняться — я превращу вас в табуретку!

Кажется, она уже высказывала такое желание.

Вскоре оказалось что нет, не высказывала. Но испытывала.

— Значит, за один день мы все прожили целую неделю? Или всё-таки за неделю — всего один день?

— Сложный вопрос...

— Как вы считаете, это уже конец?

— Нет. Я считаю, что это — начало.

А почему бы и нет?

За этот день — или неделю — они прожили целую жизнь.

Радость. Любопытство. Страсть. С этого всегда начинается. А вот дальше...

Раздражение. Злоба. Усталость.

В юности веришь, что «дальше» не наступит никогда.

Теперь они точно знают: наступит. Но — и это куда важнее — они точно знают, что сумеют справиться. Главное — не позволить спокойствию превратиться в равнодушие.

И пусть вода забвения уносит всё лишнее, чужое и чуждое, грозящее обрушить берега и обратить светлый поток в болото. В болото, где аромат цветов таит в себе яд, а ягоды созревают так поздно, что вместо солнечной сладости наливаются горечью осени.

Проклятие? Благословение?

* * *

По подоконнику стучал дождь. Минерва досадливо поморщилась: с вечера она оставила окно приоткрытым, теперь под ним наверняка лужа. Ну да ладно, не в первый раз. Стоит ли расстраиваться из-за таких пустяков?

Она легко улыбнулась, накинула халат и отправилась умываться. Но на пороге ванной комнаты всё же оглянулась, чтобы ещё раз полюбоваться букетом на прикроватном столике. Семь разноцветных георгинов в простой стеклянной вазе — они скрывали в себе загадку, которую Минерва надеялась разрешить ещё до завтрака.

Нет, на этот раз она точно знала, кто их прислал.

Но где, спрашивается, он умудрился ночью добыть синие георгины?!