Не ищи в моем взгляде тепла. (джен)

В гостиной дома номер четыре по Тисовой улице собралось все семейство Друслей. Тетя Петуния и дядя Вернон ворковали над своим ненаглядным сыночком, который занимал большую часть дивана, стоящего перед телевизором. В доме царила полная идиллия и гармония, которую не могла нарушить даже отвратительная погода за окном. В глазах родителей читалось слепое обожание, когда они обращали свои взоры на белобрысое чадо, которое увлеченно наблюдало за происходящем на экране большого телевизора.

— Дадличек, малышок, ты хочешь еще пирога? — поглаживая сына по голове, спросила Петуния. Мальчик кивнул и что-то утвердительно хрюкнул, пытаясь за раз проглотить внушительный кусок пирожного. Наблюдавший за этим дядя Вернон лишь умилился:

— Какой хороший у мальчика аппетит, а? Он весь пошел в отца, — довольный мужчина поднялся из кресла, отложив газету в сторону, и потрепал ребенка по прилизанным белесым волосам.

— Мама! Этот дурацкий фильм мне уже надоел! Я хочу другой, — заныл младший Друсль и в расстроенных чувствах бросил пустой коробкой от кассеты в сторону телевизора. Миссис Друсль мгновенно подскочила к своему чаду, сумев при этом не перевернуть тарелку с новой порцией черничного пирога. Водрузив блюдо на журнальный столик перед сыном, Петуния подняла коробку и, подойдя к шкафчику с кассетами, обратилась к мальчику:

— Малыш, не расстраивайся, давай посмотрим другой фильм. Какой тебе поставить? — Женщина начала перечислять названия, с каждым новым мальчик все больше кривился и в конце концов вскочил и недовольно закричал:

— Я не могу смотреть все это! Они мне все надоели! — Дадли топнул ногой так, что напольный светильник рядом с диваном угрожающе закачался, — вы совсем обо мне не заботитесь!

Друсли со всей возможной для них скоростью подбежали к сыну и попытались обнять отпихивающегося мальчика.

Вернон, от столь непривычных для него физических нагрузок покрывшийся испариной, громогласно доказывал сыну, что такая оплошность, какая случилась сегодня, более не повторится, и от своего и маминого имени приносил свои извинения пострадавшему Дадличку.

Петуния, от волнения доходя до противного визга, заверяла «своего малыша», что завтра же утром, как только Дадли проснется и пообедает, они отправятся в магазин и купят много-много новых кассет, а пока «малышок» может поиграть в свою новую приставку.

Успокоившись, Дадли внял советам матери и, переместившись на пушистый ковер, включил игру.

Родители, усевшись на диване, с любовью наблюдали за своим одиннадцатилетним сыном.

Они не заметили тихо приоткрывшейся двери и легких шажков ребенка. Маленький Гарри остановился у входа в залитую светом гостиную и с тоской наблюдал за счастливой семьей. Он не был ее частью, поэтому нечего было расстраиваться, что никто никогда не смотрит на него так, как тетя Петуния сейчас смотрит на Дадли, никто никогда не хвалит его, не дарит игрушек, не балует конфетами, просто это не его семья.

Его родители умерли, родственники не забывали ежедневно напоминать мальчику об этом. Некому было обнять его или улыбнуться ему, он был здесь один. Он будет один: раз люди так его не любят, почему он должен их любить? Мальчик был таким же, как и миллионы других таких мальчишек, но в отличии от них, он никому не был нужен, Гарри не уставал напоминать себе это.

Ребенок тяжело вздохнул и тихо кашлянул, чтобы привлечь внимание родственников. Тетя Петуния повернулась на звук и, заметив племянника, брезгливо сморщилась. Перед ней стоял маленький худощавый мальчишка с нелепо торчащими во все стороны волосами, с которых, как и с безразмерных грязных тряпок, в которые он был одет, текла вода. Текла вода на ее новый персидский ковер, который она так берегла. Петуния мгновенно вскочила с дивана и подлетела к нерадивому племяннику. Быстрым движением она столкнула его с любимого ковра, не забыв дать подзатыльник за такое отвратительное поведение. Мальчик не удержал равновесие и упал на скользкий паркет.

— Ах ты, негодный мальчишка! Посмотри, что ты сделал с ковром! Ты испортил его, вечно ты все рушишь, ломаешь, паршивец! Управы на тебя нет! — Голос тетушки с каждым словом становился все выше, она скрипнула зубами от злости и обратилась к мужу: — ты взгляни на это, Вернон! Он испортил мне ковер!

Грузный мужчина лениво приподнялся и повернулся к жене, одарив племянника взглядом полным отвращения:

— Накажи, его, Петуния, оставь этого пакостника без ужина, будет знать, как портить чужое имущество, — тетя одобрительно кивнула, соглашаясь со словами мужа. Она схватила успевшего подняться Гарри за ухо и под хохот Дадли выдворила в коридор.

— Уберись здесь, и чтобы ни одной капли не осталось, я приду, проверю. Сегодня ты без ужина, я еще посмотрю, как ты убрал сад, если опять все сделал кое-как останешься без завтрака. — Гарри беспокойно поднял взгляд на тетю, такая перспектива его не вдохновляла.

— Я сделал все что мог, тетя, но ведь на улице темно и дождь, — губы Петунии скривились, она занесла руку, желая дать новую оплеуху лентяю, но в последний момент передумала, на такого и силы тратить не хочется.

— Работай, сам виноват, что дотянул до грозы, мог вполне и до дождя управиться.

Мальчик взглянул на тетю, еле сдерживая гнев: как он мог успеть выполнить все ее указания так быстро? Он был удивлен, что справился хотя бы за день, и за это опять должен голодать.

— Опусти свои глазищи, урод неблагодарный, мы тебя кормим и содержим, должен же ты как-то возмещать нам ущерб.

— Мам, а урод останется здесь, когда я уеду в школу? — отвлекшись от видеоигры, спросил Дадли.

Нежный взгляд Петунии обратился к любимому сыну. Она отошла подальше от грязного и мокрого племянника, который принялся активно работать шваброй под грозным взглядом ее мужа.

— Нет, милый, он не останется здесь, нам хватает того, что ему придется проводить здесь лето.

— Он поедет в школу Святого Брутуса, как раз для таких, как он, никудышных ничтожных отбросов общества, из которых никогда ничего путевого не выйдет, — смакуя каждое слово, произнес дядя Вернон, достаточно громко, чтобы Гарри услышал его.

Мальчик лишь крепче сжал в руках швабру и заработал быстрее, стараясь не обращать внимания на мерзкий смех двоюродного братца.

— Слышал, Поттер? Ты будешь учиться с такими же уродами, как и ты, может и друзей там найдешь. Хотя кто с тобой дружить-то захочет, когда ты явишься туда в этих вонючих обносках, которые тебе мама приготовила, — Дадли захохотал громче прежнего и его смех подхватили родители, умиляясь остроумию сына. Вернон с гордостью похлопал мальчика по плечу и, отсмеявшись, сказал:

— Какой умный мальчишка! Молодец, сын, с этим так и надо. А ты, — он встал и подошел к начавшему дрожать от холода Гарри, — что ты здесь возишь этой тряпкой? Пошел вон, никакого от тебя проку нет, права была Мардж, сдали бы тебя в приют и не мучились. — Мужчина отобрал у ребенка швабру и, отставив ее в сторону, потащил мальчика за ворот рубахи в сторону чулана.

Мальчик не сопротивлялся, он знал, что это бесполезно, ему не справится с этим боровом, слишком уж Гарри был мал и слаб, но ведь так будет не всегда.

— Завтра отмоешь весь дом, я лично прослежу, гаденыш, чтобы нигде ни пылинки не было, а Петуния тебе и крошки не даст, пока не заработаешь, — он с силой пнул ребенка ногой, и мальчик упал прямо на продавленную кровать, расположенную в его небольшой каморке под лестницей.

— Черт! Весь вечер испортил, засранец! — проворчал дядя Вернон, запирая чулан.

— И почему он не может вести себя, как Дадличек, посмотри, такой милый мальчик, — задыхаясь от восторга, проговорила Петуния, ласково ероша блондинистую шевелюру сына.

— Он родился уродом, и ничто его уже не исправит, не всем же быть такими, как наш малыш, — отозвался мужчина, обнимая жену за плечи.

Щелчок замка, и кромешная тьма. Гарри остался один на один с собой и своим пустым желудком, самое плохое в этом было то, что ночью добыть еды не получится: он здесь заперт. Гарри присел на краешек кровати, которую нашел на ощупь, стараясь не задеть головой паутину.

Из гостиной доносились приглушенные голоса: Друсли еще не собирались спать, они наверняка опять обсуждают его, Гарри. Конечно, мерзкий урод, который стал для них обузой после смерти пьяниц-родителей.

Вот только Гарри им не верил. Его родители не могли быть пьяницами, они были хорошими людьми, он уверен в этом. Мама с папой любили его так же, как Друсли любят своего «Дадличка», нет, они любили его гораздо сильнее. Гарри обхватил себя руками, представляя, как мама обнимает его, пытается согреть своим теплом, и только то знание, что мальчик кому-то нужен, согревает ребенка, но зубы по-прежнему стучат, а тело покрылось гусиной кожей. Малыш тихо охнул: он забыл, что одежда еще не высохла после дождя и холодной бесформенной грудой липнет к худенькому тельцу. Гарри быстро стащил с себя рубашку и брюки и юркнул под протертое колючее одеяло, сжавшись в комочек, чтобы сохранить остатки тепла.

Он закрыл глаза…прошло лишь несколько секунд, и появилась она…молодая рыжеволосая женщина с теплой нежной улыбкой, она часто приходит сюда. Мальчик дернулся, подался вперед, не раскрывая глаз, надеясь хотя бы во сне почувствовать тепло материнских объятий, услышать успокаивающий стук маминого сердца. Но женщина лишь с грустью в бездонных зеленых глазах, таких же, как у Гарри, покачала головой. Мальчик тихо всхлипнул, неосязаемой рукой мама погладила сына. Гарри, словно издалека слышал песню, тихую успокаивающую, ее пел до боли знакомый родной голос…

По дому разносилось противное визгливое пение тетушки Петунии, которая, несмотря на присутствие племянника, была в прекрасном расположении духа. Проводив мужа на работу, Петуния принялась возиться со своими орхидеями, к которым питала слабость. Ее огромная коллекция этих цветов поражала и вызывала зависть всех соседок, чего, собственно, женщина и добивалась.

Однако столь рьяное внимание к своим растениям, тетя проявила из-за приближающегося ежегодного конкурса садоводов, который она, к своей гордости, выигрывала постоянно.

Вот и сейчас Петуния, мурлыча себе под нос очередную песенку, услышанную по радио, расставляла и переставляла по несколько раз на застекленной веранде горшки.

Дадли, которому увлечение матери было также интересно, как и изучение математики поспешил ретироваться, сбежав на улицу к друзьям.

Гарри же сегодня позволили немного отдохнуть, поэтому он домывал посуду и со спокойной душой собирался последовать примеру кузена.

Вытерев руки и повесив полотенце обратно на крючок, Гарри постарался как можно тише выйти из дома. Слепящее солнце ударило в лицо, мальчик зажмурился, стараясь привыкнуть к яркому свету.

Мальчик вышел за калитку и быстрым шагом добрался до детской площадки, скрывшись в тени деревьев, Гарри наблюдал за детьми, которые, несмотря на жару, весело играли.

Невдалеке у качелей собралась группка мальчишек одного с Гарри возраста, там был и его кузен. Ребята со скукой глазели на детей помладше, которые весело проводили время, копошась в песочнице. Внезапно один из дружков Дадли вскочил и упорно начал на что-то показывать пальцем, чтобы его товарищи обратили на это внимание. Гарри довольно быстро сообразил, что Полкинс, видимо, его все-таки заметил. Теперь ребята повеселели, они нашли себе занятие по душе. «Охота на Гарри» — любимая игра компании Дадли, в которой он сам исполнял не последнюю роль.

Единственное, что оставалось Гарри — бежать. Мальчик выскочил из своего укрытия и, что было мочи, побежал в сторону дома. Однако до него ему добежать не удалось, но и побоев он избежал: старая чокнутая соседка миссис Фигг чуть не послужила мальчику подушкой для торможения. Гарри едва успел остановится, чтобы не сбить с ног почтенную леди, которая, завидев своего старого знакомого, которого с ней так часто оставляли Друсли, начала настойчиво приглашать мальчика на чай.

Дадли не был настолько глуп, чтобы нападать на кузена при взрослом, он остановился и стал поджидать Гарри на противоположной стороне улицы.

Однако старушка не собиралась так просто отпускать Гарри, увлеченно рассказывая о том, как поживают ее кошки, миссис Фигг двинулась следом за мальчиком, несмотря на то, что до этого шла в совершенно другую сторону.

Дойдя до порога дома номер четыре, она успела поведать Гарри о двух своих новых подопечных, которых мальчик еще не видел. Закончив свой рассказ на этой впечатляющей ноте, соседка откланялась и спешно засеменила в магазин.

Немного растерявшись от столь сильного внимания старой кошатницы, мальчик некоторое время продолжал неподвижно стоять на крыльце, рассеяно глядя в след соседке. Однако завидев приближающуюся компанию кузена, Гарри юркнул в дом.

Он как можно тише прошел по темному прохладному коридору и, миновав гостиную, где все еще находилась тетя, оказался у себя в чулане. Растянувшись у себя на кровати, мальчик наслаждался долгожданным бездельем. После жаркого солнца темный прохладный чулан навевал сон на измотанного ребенка, который даже не мог вспомнить, когда в последний раз ему позволяли валяться до обеда.

Гарри, не в силах сопротивляться нахлынувшей усталости, прикрыл отяжелевшие веки и провалился в сон…

Резкий крик тети Петунии вырвал мальчика из царства Морфея:

— Поттер! Я знаю ты у себя, маленький поганец! Немедленно выходи, иначе я позову Вернона!

До Гарри медленно дошел смысл сказанного… Он не очень хотел иметь дело с дядей, который всегда приходит в компании с кожаным ремнем. Вскочив с кровати, и все-таки, задев головой нависшую паутину, мальчик побежал на кухню, откуда доносился голос тети.

Петуния одарила племянника неприязненным взглядом.

— Явился, наконец. Мы с Верноном уезжаем в Лондон, приедем только к вечеру. Настоятельно рекомендую тебе не разочаровывать нас и приготовить к этому времени ужин, ты и так сегодня вел себя отвратительно.

Гарри лишь с удивлением взглянул на родственников: чем же он опять провинился, что его заставляют готовить? Мальчик искренне ненавидел это занятие, ни разу оно не обошлось без неприятностей. Один раз ребенок, не удержав тяжелую сковороду, выронил яичницу прямо себе на ногу, облив себя горячим маслом. А мелкие ожоги и порезы сопровождали его каждый раз, как он шел на кухню.

— А ты хотел нас обмануть, паршивец? — прищурившись, сказал Вернон, — Ничего не выйдет! Дадличек нам все рассказал и про старушенцию и про то, как ты нормальных детей задирал. Так что опусти свои глазенки, здесь ты никого не проведешь.

Гарри зло взглянул на кузена, развалившегося на диване и с любопытством наблюдавшего эту сцену. Заметив его взгляд, Дадли насмешливо улыбнулся и показал мальчику язык.

— Это неправда, дядя. Кузен сам натравил на меня свою банду. Они хотели меня побить! — Гарри сам не понимал, зачем говорит все это. Видимо, в нем все еще говорило совершенно детское и наивное чувство справедливости.

— И правильно сделали бы, мерзкий лгунишка! Как ты смеешь обвинять Дадличка в обмане! — взвизгнула тетушка Петуния и в расстроенных чувствах хлопнула дверью холодильника гораздо сильнее, чем надо.

Гарри запоздало прикусил себе язык. Зря он это сказал, сейчас еще что-нибудь придумают для него, чтобы не думал, что жизнь малина.

Однако ему повезло.

— Ох, Вернон, мы же опаздываем! — вскрикнула Петуния, тыча длинным костлявым пальцем в часы, висевшие на стене.

Грузный толстяк тяжело поднялся со стула, на который присел лишь минуту назад, утомленный разговором и при этом зло пробурчал:

— А все этот мальчишка, вечно всем жить нормально мешает.

Гарри подумал, что лучше сделать вид, что не услышал последних слов дяди. К тому же такие замечания уже давно не ранят его. Он привык быть один и пытаться выжить, даже если жить не для кого. Ничего, он справится, доживет здесь до совершеннолетия и поминай как звали, Гарри о них больше не вспомнит.

Чета Друслей прошествовала по садовой дорожке, по пути здороваясь с выглянувшей из окна соседкой.

Хлопнула дверца машины и Друсли уже были на пути в Лондон.

— Ну что, братец, хочешь развлечься? — из гостиной донесся голос Дадли. Над диваном появилась белобрысая макушка, а затем и откормленная физиономия кузена.

Гарри поежился, знал он эти развлечения, пожалуй, самым ужасным наказанием, которое могли придумать Друсли, было именно это. Сидеть в запертом доме с воинственным кузеном, который не прочь размяться, за неимением большего свободного пространства, на своем любимом брате, так еще надо ужин приготовить.

С неподражаемым воплем какого-то индейского племени, поселившегося, возможно где-то в латинской Америке, и котором его кузен точно и не подозревал, Дадли бросился за Гарри, стуча ладонью по металлическому подносу, в котором недавно тетя приносила сыну пирожки, на манер бубна.

Гарри быстро увернулся от кулака Дадли и побежал в гостиную.

Вредный кузен не собирался оставлять Поттера в покое, он помчался за ним с такой скоростью и ловкостью, на какую был только способен, от его топота, казалось, ходуном ходил весь дом.

Гарри не выдержал и крикнул ему из-за кресла:

— Дадли, это ты бегаешь, или в нашем городе началось землетрясение, а мы и не знаем? — он ловко увернулся от пущенной в него подушки, — включи телевизор, может уже эвакуация началась.

Кузен красный от злости, зарычав, бросился в сторону Гарри, который вновь увернулся от его удара. Видимо, младшему Друслю надоело бегать за слишком уж проворной дичью, на его физиономии появилось подобие ехидной улыбки. Он резко остановился и, злорадно посмеиваясь, потрусил на застекленную веранду. Гарри, чуя неладное побежал за кузеном, которого он застал за весьма экзотическим занятием: Дадли балансируя на стуле тянулся к самой высокой полке с орхидеями. За долю секунды Поттер понял намерения брата и уже кинулся ловить стремительно падающий горшок с пышными белыми цветами, но лишь рассек себе щеку отлетевшим от пола черепком.

Со стула послышался довольный голос братца:

— Это был мамин любимый цветок, она специально убрала его подальше. А как она носилась с этим горшком, который ты только что разбил, — его губы растянулись в мерзкой ухмылке, — вот тебе попадет.

Дадли тяжело спрыгнул со стула и, посмеиваясь, побежал смотреть телевизор.

Гарри едва сдержался, чтобы не кинуть в след братцу что-нибудь тяжелое. Наказание его ждет страшное, можно было и не сомневаться. Тетя Петуния не простит ему гибель любимого цветочка.

Мальчик коснулся щеки и быстро отдернул руку: лицо полоснуло болью, видимо, порез был довольно глубоким. Поттер побежал в ванную, придерживая рану кухонным полотенцем, которое все еще оставалось в его руках.

Глава пока не бечена, у моей беты серьезные проблемы с компьютером(

Приношу извинения, если ошибок окажется слишком много.

* * *

Мальчика с силой швырнули в чулан, не обеспокоившись тем, что ребенок, пытаясь задержаться о дверной косяк, вывихнул руку и, упав, ударился виском о край кроватки. Перед глазами Гарри потемнело, на мгновенье исчезли даже звуки, но эту пелену внезапно прорвал басистый голос его дядюшки:

— Урод, да чтобы глаза мои тебя не видели! Мерзкое отродье, свалился на нашу голову!

Дверь чулана захлопнулась, оставив мальчика в кромешной тьме одного. Гарри тихо заплакал, обида в его душе теперь соперничала со злостью. Несправедливость снедала его, не редко ему приходила мысль. Чем же он хуже этого наглого избалованного поросенка? Почему для Дадли все, а за его же проступки Гарри теперь вынужден неделю сидеть здесь в темноте, довольствуясь лишь водой и черствым хлебом?

Мальчику не удалось подавить громкий всхлип, он же обещал себе не плакать, обещал вести себя как мужчина, а теперь снова разревелся, как маленький.

Гарри еще не испытывал такой злости на этих людей. Чувство несправедливости — да, но не злость.

С силой сжав в маленьком кулачке край старого одеяльца, мальчик прошептал сквозь сжатые зубы:

— Я отомщу, отомщу, кузен тоже будет сидеть в чулане, а я буду смеяться, долго смеяться, — и словно бы хотел показать, как именно, Гарри залился громким смехом, остановить который был не в силах.

В гостиной послышались голоса.

— Вернон, мальчишка просто не в себе, — визгливо произнесла Петуния.

— Он урод с рождения, это не исправить, — ответил ее муж уверенно, — Ты, мразь, сегодня еды не получишь! Заткнись, а то я разберусь с тобой по-настоящему.

Гарри обнял свои колени, весь сжался, стараясь прекратить этот смех. Он пытался глубже дышать, и постепенно ему удалось унять истерику.

Теперь он лишь тихо повторял:

— Я вам отомщу, отомщу, отомщу….

— Не надо, — раздался рядом мягкий мелодичный голос.

Ребенок вздрогнул и поднял взгляд. Рядом с ним на полу присела женщина, его старая знакомая, его…мама. Она никогда раньше не разговаривала с ним, он лишь слышал ее колыбельную. Несмотря на темноту вокруг, в которой Гарри не мог видеть даже собственной руки, маму он разглядел прекрасно, все та же красивая рыжеволосая женщина с доброй, но грустной улыбкой, и глубокими зелеными глазами, порой такими тоскливыми и одинокими…

— Мама? — тихим осипшим голосом отозвался мальчик, в отчаянии протягивая руки к единственному дорогому ему существу.

— Я здесь, — также тихо проговорила она, срывающимся от переполняющих ее чувств голосом. По бледным полупрозрачным щекам женщины покатились серебристые слезы.

— Мама! — воскликнул в отчаянии Гарри, — мамочка, почему ты плачешь? Мама не надо, — проговорил он и сам заплакал.

— Тише, тише мой маленький, — ласково прошептала женщина, — пожалуйста, не плачь, мой милый, ты не представляешь, как я люблю тебя!

— Это они тебя обидели? — спросил мальчик, борясь со слезами, — Они? Я отомщу им мама, и за тебя и за меня!

С глубокой тоской женщина смотрела в лицо сына, по щекам ее не переставали катиться слезы, разжав закусанные губы, она прошептала:

— Знаешь, Гарри, я никогда не желала для тебя такого будущего. Я всегда мечтала увидеть тот день, когда ты счастливый и веселый отправишься в школу, как ты будешь рад письму…Никогда я не верила, что настанет такой час, когда ты станешь никому не нужен, а я как бы ни хотела не смогла бы тебе помочь…О мне так больно, мой малыш!

— Мама! — прошептал Гарри, безуспешно пытаясь взяться за руку матери, однако пальцы его хватали лишь воздух. Слезы застилали глаза, жгли ссадину на щеке, но мальчик и не пытался их стереть.

— Прости, прости, — шептала женщина, неосязаемо проводя по щекам мальчика ладонью, — у меня не так много сил, малыш, прости, но мне так хотелось поговорить с тобой, увидеть тебя…Пообещай мне, пожалуйста, что ты простишь их, Петуния не такая, она просто до сих пор помнит наш раздор…— грустно проговорила мама.

— Хорошо, хорошо, мама, я не буду обижаться на них, только не уходи, умоляю, не уходи! — воскликнул Гарри, пытаясь ухватиться за мать, которая с тоской смотрела на сына и постепенно растворялась в окружающей темноте.

Теперь мальчик плакал громко, все его отчаяние, вся боль и те, не могли полностью высвободиться с этими рыданиями. Так плохо Гарри еще не было, что-то подсказывало ему, что мама не скоро придет к нему снова.

Он не обращал внимания на стук дяди Вернона, который кричал что-то угрожающее.

Гарри на него не обижался, он ведь обещал маме, это ведь ее родственники. Однако он не мог больше терпеть их, не мог выносить дурацкие несправедливые наказания. Мальчик твердо для себя решил: он не должен больше здесь находиться, так будет легче и Друслям и ему.

Когда сил плакать больше не осталось, Гарри забравшись на свою постель, начал размышлять.

Сейчас он знал твердо лишь одно: ему необходимо покинуть этот дом, во что бы то ни стало.

Сделать это можно ночью или же днем, когда его в очередной раз выгонят на улицу на весь день, но тогда он не сможет взять с собой хотя бы немного еды.

Взвесив все, Гарри решил, что лучше всего бежать ночью, тогда его и не заметит никто, и деньги на ночной автобус можно будет незаметно взять у тети на кухне, где она хранит наличные, сбереженные на еду.

А куда он пойдет дальше? Ответ пришел почти сразу — Лондон. Где, как ни в огромном мегаполисе можно затеряться. Потом он придумает что-нибудь, может быть, наймется кому-нибудь помогать, он ведь многое умеет.

Теперь надо было решить самую сложную задачу — как выбраться из чулана. Гарри уже давно начал ковырять петли двери, однако сил выломать ее у мальчика пока не хватало. Он лишь медленно раскачивал едва поддающийся механизм, постепенно разламывая деревянный косяк.

По расчетам мальчика через пару дней усиленной работы, ему удастся выйти наружу.

Небечено.

Дорогие читатели!

Прошу простить за долгую задержку и молчание. Тяжелая болезнь и темпереатура целый месяц не давали мне нормально заняться работой. Теперь придется многое нагонять так, что я очень извиняюсь за редкие обновления)

* * *

Звонкий щелчок, с которым дверь слетала с петель, казался очень громким в наступившей тишине. Затаив дыхание, Гарри прислушивался к звукам наверху. Ничего. Только привычный храп дяди Вернона.

Облегченно вздохнув, мальчик, подхватив старый потертый портфельчик, когда-то отданный ему Дадли. Туда он собрал все свои пожитки, тоже перешедшие к нему во владение от кузена.

Тихо стараясь не наступать на скрипучие половицы, ребенок направился на кухню. Выдвинув тяжелый ящик, мальчик, не решаясь включить свет, полагаясь лишь на собственное осязание, начал искать аккуратно свернутую трубочку футов. Вот его пальцы коснулись рифленой бумаги, от волнения Гарри затаил дыхание. Схватив свернутые купюры, ребенок запихнул их во внутренний карман курточки, задвинув ящик на место.

Гарри решил выйти через черный ход, замок там открывался не так шумно. Захлопнув за собой дверь, не потрудившись замкнуть ее, мальчик с облегчением вдохнул прохладный ночной воздух июля.

Теперь он бежал, времени оставалось не так много. Последний автобус до Лондона отходил, как было известно мальчику, в час ночи, осталось не больше пятнадцати минут. Гарри сейчас был очень рад, что когда-то ему пришлось сопровождать тетю Петунию, которой что-то потребовалось в большом городе, а машины дяди Вернона, как и его самого, поблизости не оказалось. Пока тетушка ругалась с кассиршей из-за чего — Гарри уже не помнил, мальчик с полчаса изучал расписание, которое теперь хорошо сохранилось в его памяти.

Бежать ребенку приходилось по неосвещенным аллеям, чтобы не стать замеченным патрулем. Порой он прятался за темными кустами ровно выстриженной живой изгороди.

Едва дыша, Гарри вбежал в небольшое здание местного автовокзала, где от силы можно было насчитать четыре платформы отправления. Понимая, что времени на покупку билета у него нет, ребенок запрыгнул в нужный автобус. Проход в салон ему преградил контролер. Щуплый в летах мужчина с седыми волосами, отдающими желтизной, вид у него был явно не приветливый.

— И куда это мы без билета? — строго спросил он.

Гарри достал из кармана взятые у тети деньги и умоляюще взглянул на контролера:

— Можно мне с вами расплатиться? Пожалуйста, мистер, — он протянул добрую половину своих сбережений, что, по его подсчетам, в несколько раз превышало стоимость билета.

Контролер нахмурился и спросил:

— А куда это ты на ночь глядя едешь?

Этого вопроса Гарри боялся больше всего, но он надеялся, что придуманное им заранее объяснение сработает.

— Мы с семьей были в гостях. А потом меня и другого мальчика, к которому мы приехали, отправили погулять. Мы решили поиграть в прятки, а потом я так спрятался, что заблудился. Потом за мной погнались большие ребята, они загнали меня в тупик, избили, забрали игрушки и сломали их, а вот немного моих денег не нашли. — Причитал Гарри, едва не рыдая. — Пожалуйста, помогите мне, я знаю, как добраться до своего дома, там я постучусь к соседке и попрошу позвонить родителям, они же волнуются.

Контролер, выслушав монолог мальчика, еще немного сомневался, явно видя прорехи в этой истории, но пожилая дама на первом сидении воскликнула:

— Да имейте же вы сердце! Автобус едет полупустой, а у мальчика и деньги есть билет оплатить. Представляю, как его родители сейчас не находят себе места!

Нахмурившись, мужчина кивнул и, отсчитав нужную сумму из денег мальчика, отдал ему остальное, указав на свободное место.

* * *

— Эй, малец, мы приехали, ты выходить собираешься? — раздался над ухом неприятный голос контролера.

— Что? — не понял спросонья Гарри.

— Лондон, — повторил контролер.

— Ах, да, простите, мистер, еще раз спасибо, — пробормотал мальчик, хватая свой рюкзачок и выпрыгивая из автобуса.

* * *

Все тот же кабинет, он не меняется годами. Снейп помнил его еще со времен своих школьных лет, здесь разве что прибавилось несколько любопытных приборов, а так все прежнее. Кабинет директора менялся только вместе с самим директором. Альбус Дамблдор же, пока никому уступать свое место не собирался.

Он стоял, погруженный в свои мысли, без привычной беззаботной улыбки на губах. Задумчивый взгляд его был устремлен на алеющее закатом небо за окном.

— Вы вызывали меня, директор? — задал Снейп привычный вопрос, с которого обычно начинался почти любой их разговор.

Дамблдор поднял на него мрачный взгляд и кивнул, проговорив:

— У нас серьезная проблема, Северус.

Снейп вскинул брови, спросив:

— Какая?

— Гарри Поттер исчез сегодня ночью.

Профессор зельеварения едва смог сдержать тяжелый вздох, он и так с ужасной неохотой ожидал начала нового учебного года, в связи с приездом в школу поттеровского отпрыска, который, без сомнений, был копией своего отца. Теперь же, Снейп вынужден раньше времени иметь дело с ненавистным ребенком, одно присутствие которого воскрешает боль прошлого, не дающую по ночам спать.

— То есть, как исчез? Не мог же он раствориться, за ним ведь приглядывали. — устало спросил профессор.

— Сигнал, как раз, и поступил от миссис Фиг, которую мы поселили по соседству. Она сообщила, что семья, в которой жил Гарри, уже обратилась в полицию, однако пока что ничего не известно, кроме того, что мальчик покинул дом сам.

Снейп невесело усмехнулся, отозвавшись:

— Понятное дело. На Поттеров это похоже, видимо, мальчишке не купили какую-то игрушку, вот и устроил этот спектакль.

Директор покачал головой, с грустью проговорив:

— Ты не знаешь всего, Северус. Семья, в которую я поселил Гарри, никогда не покупала мальчику игрушек. Как бы нам не хотелось для юного Поттера лучших условий, к сожалению, мы их устроить не можем, ты ведь понимаешь?

На лице зельевара на протяжении всего монолога директора играла знакомая многим саркастичная улыбка, он протянул:

— Неужели, несмотря на все ваши увещевания, эти магглы так и не купили юному герою золотой трон?

— Северус! Дело серьезное, а ты снова возвращаешься к старой закрытой теме. — Жестко проговорил Дамблдор, с суровостью во взгляде глядя на своего подчиненного.

Снейп не обратил внимания на тон директора, спросив:

— Что, собственно, вы от меня хотите?

Директор присел в свое кресло, тяжело вздохнув, и сказал:

— Думаю, пора тебе исполнить свое обещание, мальчик мой. Я поручаю поиски ребенка тебе. Также прошу тебя выяснить все обстоятельства этого инцидента.

Профессор скривился от мысли, что придется нянчиться с сопляком, но ему хватило мгновенья, чтобы вернуть себе беспристрастное выражение лица.

Красноречивым взглядом показывая все, что думает о таком поручении, Снейп холодно с почтением проговорил:

— Да, господин, директор, я выполню ваше поручение.

НЕБЕЧЕНО

* * *

Угрюмый мужчина в черном плаще появился в туманных сумерках у большого яркого указателя, гласящего: «Тисовая улица».

Не обратив на него внимания, он уверенно прошел вдоль ряда одинаковых, ничем не примечательных домов, на фоне которых сам выглядел весьма необычно.

Остановился он у небольшого коттеджа с металлической цифрой четыре на белой свежевыкрашенной двери. Незнакомец привычным жестом потянулся к карману, однако рука его дрогнула на полпути, с минуту постояв что-то обдумывая, он нажал на звонок.

Дверь ему открыла высокая худая блондинка с лошадиной челюстью, рассеяно вытирая стакан о край фартука. Подняв взгляд на незнакомца, глаза женщины в ужасе расширились, она, охнув, прошептала:

— Ты! — ее попытка тут же захлопнуть дверь была прервана подставленным башмаком мужчины, который, не ожидая приглашения, шагнул внутрь дома.

— Как всегда наблюдательна, Петуния, — хмыкнул мрачный тип, скучающе глядя на женщину.

— Вернон! — завизжала блондинка, — к нам пришел ненормальный!

С верхнего этажа послышался громоподобный топот и уже через пару минут толстый усатый хозяин стоял рядом с женой и, тяжело дыша, тыча пальцем в незнакомца, орал:

— Убирайтесь вон! Вон из моего дома! Мы не потерпим здесь присутствия таких!

Снейп скучающе наблюдал за разворачивающейся сценой, вертя между тонких пальцев палочку. Сделав легкий выпад, он заткнул Вернона, который теперь лишь открывал и закрывал рот, как рыба.

Отошедшая подальше, побледневшая от страха блондинка визгливо спросила:

— Тебе что нужно, Снейп? Зачем пришел?

Северус любезно улыбнулся своей давней знакомой, вызвав у последней ужас. Он ласково проговорил:

— А попробуй-ка угадать?

— Этот ваш сумасшедший мальчишка меня больше не волнует! Он вор и псих! Говорит все время с кем-то в темноте, так теперь еще и все мои деньги выгреб и исчез куда-то, так пусть больше не возвращается, гаденыш! — все тем же визгливым голосом прокричала Петуния, поморщившись при одном упоминании о племяннике.

— Моральный облик Поттера меня не интересует, — равнодушно отозвался Снейп, — меня больше волнует причина его побега и возможные места, куда он мог податься.

— Черт его знает, куда он мог податься! — истерично воскликнула Петуния. — Ну а повод…он разбил растение из моей коллекции, самое лучшее, а потом свалил все на Дадли. Пришлось его наказать, а гаденыш взял да и сбежал.

Зельевар, будучи опытным легиментом, понял, что что-то женщина от него скрывает, однако к самому побегу это отношения не имело. А все остальное, касающееся хоть краем жизни Поттера, Снейпа не волновало.

— Это весьма похоже на сына Поттера, — протянул Северус, — я, впрочем, и подозревал, что дело обстоит приблизительно так.

— В городе его нет, мы прочесали все, — добавила, опомнившись, Петуния.

— Что ж, рад был с тобой повидаться, Петуния, — ехидно заметил зельевар, выходя из дома.

— Не возвращайся сюда больше, Снейп, — пробормотала женщина.

— Пошел вон! — крикнул вдогонку Вернон, к которому вдруг вернулся голос.

Однако пришелец его уже не слышал, едва отойдя от аккуратного дома семьи Друслей, Снейп исчез с негромким хлопком в сгущающихся сумерках.

* * *

Уютно устроившись в большой коробке от холодильника, Гарри собирался скоротать свою вторую ночь вне дома Друслей.

Мальчик старался быстрее заснуть, чтобы голод, утоленный скудным хот-догом, не успел вернуться. Сбегая из дома, он многое упустил из виду, и хотя у него были деньги и более-менее сносное место ночлега, мальчик совершенно не подумал о том, как будет жить дальше, когда хозяева дома, в подвале которого он прятался, его обнаружат, а деньги, взятые им из сбережений тети, закончатся.

Тревога и волнения о будущем, скорее всего, были одной из причин бессонницы мальчика. Гарри тяжело вздохнул, выбираясь из своего укрытия, унылая темнота подвала окутывала душным запахом плесени и сырости из-за пролегавших неподалеку труб. Неловко споткнувшись об одну из них, незаметную при отсутствии освещения, ребенок растянулся на холодном каменном полу, разодрав ладони и коленки.

Какие-то царапины не сильно испугали юного беженца, он все-таки был мужчиной и жгучая, противная боль в ладонях почти не отвлекала его. Ребенок не очень четко представлял себе, куда именно направляется, жажда действий, похоже, просто не давала ему покоя.

Тихо и аккуратно, стараясь не привлечь внимания к себе, мальчик прошмыгнул через приоткрытое окно, подставив к нему небольшую лесенку, найденную все в том же подвале. Ему оставалось только надеяться, что никто из хозяев не догадается перекрыть этот нехитрый лаз, проникнуть через который возможно лишь ребенку.

Гарри понимал, что глупо было бродить по ночному городу, будучи десятилетним мальчишкой, он привлечет внимание полиции, которая сразу же отвезет его к дяде с тетей, однако едва ли он мог справиться с непреодолимым желанием идти куда-то вперед, создавая иллюзию активного действия. Он обязательно придумает что-нибудь, у него все будет хорошо.

Яркий свет, выделивший из темноты маленькую хрупкую фигурку мальчика, заставил его вздрогнуть: погруженный в свои мысли Гарри и не заметил, как вышел на большую улицу, где его слишком легко обнаружить. Мальчик так и стоял, не смея шелохнуться, надеясь, что его просто не заметят, как бы абсурдно это ни звучало. Он слегка повернул голову лишь в тот момент, когда грубый мужской голос окликнул его:

— Эй, парень, ты что там стоишь? Знаешь, который сейчас час? Где твои родители?

Гарри стоял и молча смотрел на подошедшего к нему полицейского, слепящего его привыкшие к темноте глаза фонариком.

— Парень, я с тобой разговариваю, — раздраженно повторил мужчина.

— Я стою здесь потому, что бежать сейчас поздно. Я не знаю, сколько времени потому, что у меня нет часов. А родители мои умерли. — Рассеянно ответил ребенок, сохраняя удивившее даже его самого хладнокровие.

— Идем-ка, — устало протянул полицейский, хватая мальчика за плечо и увлекая в сторону дежурной машины.

— Я сам пойду, не надо, — проговорил ребенок, морщась от хватки мужчины.

— Как хочешь, — пожал плечами тот, открывая дверцу машины и пропуская Гарри внутрь.

* * *

Унылая комната, окрашенная в грязно-желтый цвет, была освещена флюаресцентными лампами, свет которых всегда раздражал мальчика. Он сидел на обычном деревянном стуле, разглядывая стенды, которыми были увешаны стены небольшого офиса. На большинстве из них была собрана коллекция фотографий и фотороботов разыскиваемых преступников. В какой-то момент ребенок серьезно подумал о том, что здесь вполне может быть и его изображение, ведь он тоже украл деньги и сбежал из дома.

— Итак, Гарри Поттер, значит, — задумчиво проговорил дежурный, постукивая ручкой по столу. — Что говоришь, делаешь в Лондоне? — ухмыльнулся он.

— Ищу работу, — совершенно серьезно ответил Гарри, взглянув на своего собеседника.

Послышался тихий смех с соседнего стола, где сидел напарник этого полицейского.

— Какой он у нас серьезный, Джон. Хватит пацана пытать, все равно он тебе больше не скажет. Пробей имя по нашей базе, может, найдешь что-нибудь.

* * *

Из дремы Гарри вывел упавший с гулким грохотом стул, именно тот, на котором он недавно сидел. Мальчик вздрогнул, вскочив с потертого диванчика, где провел последние пару часов. На открывшуюся перед ним сцену он порядком не знал, как реагировать: у заваленного стула лежал тот самый дежурный полицейский, он был без сознания, а вот над ним возвышалась фигура в черном плаще с надвинутым на лицо капюшоном. Уже подумывая над тем, чтобы закричать, Гарри увидел, как бедный полицейский отрывается от земли и благополучно опускается в свое кресло, а черная фигура спокойно ставит упавший стул на место и оборачивается к мальчику.

Это был не вампир и не жуткий призрак, как невольно подумал Гарри сначала. Это был обычный мужчина, ну не совсем обычный, но все-таки он не походил на сверхъестественного монстра.

— Ну и что вы уставились, как полоумный, Поттер? — скривился мужчина, встретившись взглядом с ребенком. Лицо его приятным было назвать трудно, его отнюдь не красил крючковатый нос и жуткие холодные черные глаза, а бледная кожа, отдающая желтизной, показалась мальчику восковой. Он невольно вжался в спинку дивана, не желая разговаривать с этим неприятным человеком, который к тому же знал его имя.

— Я, конечно, подозревал, что умом вы пошли в отца, но, похоже, в своей тупости вы его превзошли. — Зло продолжал человек в черном плаще, — Чем же магглы так обидели Великого Гарри Поттера, что он не пожелал более освещать их дом своим присутствием? — с сарказмом спросил мужчина.

— Вы знали моего отца? — едва выговаривая слова непослушными губами, прошептал мальчик, пропуская мимо ушей оскорбления и издевки, он привык к ним.

— К сожалению, мистер Поттер, — холодно отозвался человек, — я отнюдь не горжусь таким знакомством.

— Почему? — с искренним удивлением спросил ребенок, в тайне боясь услышать то, что ежедневно всем соседям и родне повторяли Друсли: родители этого мальчишки были беспробудными пьяницами.

— Слишком много вопросов, — грозно нахмурившись, проговорил мужчина в черном плаще.— С вами, мистер Поттер, желают побеседовать.