Жизнь, в которой нет тебя (гет)

Знаешь, Гарри, это было очень жестоко. Если ты думал, что так защищаешь нас, оберегаешь от боли, то ты глубоко заблуждался. Это подло и мерзко, но я не буду сдерживаться и все же скажу, что не тебе жить с осознанием чертовой вины и понимания, что все могло было быть иначе, если бы...

Ты страдал восемь месяцев, а мы будем всю оставшуюся жизнь. И не стыдно тебе? Да, тебе сейчас все равно.

Ты рассказал Рону и Гермионе о своей болезни, а мне нет. Ладно, я знаю, что ты бы и от них все скрыл, но они упертые, как стадо баранов, все пронюхали. Уверена, ты не был в восторге. Но еще я догадываюсь, что тебе стало легче. И, может быть, стоило передать часть груза с твоих плеч на мои. Зачем ты врал, зачем притворялся?

Ты снова строил из себя героя, верно? Расшибусь в лепешку, но никому не позволю страдать вместо себя. Полоумный дурак, ты всегда был таким, ты знаешь это? Ты до самой смерти страдал от чертового синдрома самопожертвования, и к чему это привело?

Ты умер.

Знаешь, Гарри, а всем плевать, какая это была смерть: смерть героя или же простая смерть простого человека, это ты придумывал себе какие-то только тебе одному известные причины. Какая к черту разница, не стало тебя от клинка, или же ты просто споткнулся и упал в пропасть?

Тебя-то все равно нет. И только это имеет значение.

Если бы я все же узнала об этом раньше, ты бы, наверное, говорил мне, что все дело в людях, в том, что они могут подумать. Мол, как это — чтобы великий Гарри Поттер, победитель Волдеморта, умирал от совершенно естественной магловской болезни. Дурак ты, Поттер, я же всегда видела тебя насквозь. Иногда мне даже казалось — безумие, конечно, — что тебе нравилось терпеть боль в одиночку.

Именно из-за тебя я теперь долгое время не смогу простить Рона и Гермиону за то, что они скрыли от меня твою болезнь. Прекрасно знаю, что ты их попросил, даже заставил, но сути это не меняет. Если бы ты мне все сам рассказал...

Хотя смысл сейчас думать о том, что было бы? Волшебный мир не такой уж и волшебный. Потому что тогда бы я не была настолько слепа и заметила бы все, поняла. Нет, конечно же, я видела, что с тобой что-то не так, видела, как ты изменился, подмечала твою замкнутость и нежелание общаться.

А я обижалась на тебя за это, ты знаешь? Думала, что дело во мне, что ты решил бросить меня. Мерлин, как же глупо! Навыдумывала себе сотню разных причин — одна другой не лучше — и терзалась этим. Дура. Надо было пойти и все вытрясти из тебя, а не жаться в угол и гадать, когда же настанет тот роковой час.

И он настал.

Ты все-таки бросил меня. И, Мерлин тому свидетель, лучше бы это было по той причине, о которой я думала. Лучше бы я ненавидела тебя не за то, за что я ненавижу тебя сейчас.

Ты сначала привязал меня к себе, а потом исчез, оставив мне лишь море боли. А еще ты своей смертью сорвал сразу две свадьбы, ты в курсе? Ну, про нашу ты, конечно, знаешь, но Рон и Гермиона отложили свою, потому что... потому что не могут сейчас.

Им больно, Гарри, ты видишь? Чувствуешь нашу чертову боль?

Я всегда считала, что лучше быть тем, кто мертв, чем тем, кто оплакивает мертвого. Это в сотни раз хуже, от этого не спастись, не убежать — остается лишь медленно сгорать, ожидая, пока от тебя останется только пепел.

Мама стала совсем плоха. Она как будто бы потеряла второго сына. Ты мог не говорить о своей болезни ей — и ты правильно сделал — но ты должен был сказать мне. И своим друзьям. Ты был не одинок. Ты сам отгородил себя от всех, отталкивал нас, невесть что навязывая самому себе, а ведь мы были тут — только протяни руку. Мы были готовы бежать к тебе, стоило тебе бы лишь позвать, но ты молчал. Упрямый баран. Ты был еще упрямее меня, я уже поняла.

Да, я знаю, ты бы спросил меня, как бы я поступила на твоем месте. А я бы ответила, что мне плевать, как сделала бы я, главное — что сделал ты сам.

Восемь месяцев ты таял как свеча и никому старался не показать этого. Поздравляю, это была героическая смерть — наверняка если ты и думал о смерти, то это была бы гибель героя. Что бы ты там ни думал про магловскую онкологию, про «банальность» жизни, что бы я сама ни говорила, я признаю — все это требовало огромной храбрости и стойкости. Которыми, к сожалению, тебя не обделили.

Я эгоистка, Гарри, я чертова эгоистка. Мне проще думать о том, что ты виноват, скрывая от нас свою болезнь, чем о том, как ты мучился и страдал. Мне страшно думать об этом. Я даже не хочу представлять. Но даже несмотря на это, я предпочла бы быть рядом с тобой, зная об этом ужасе и рыдая по ночам в подушку, чем сейчас сидеть, уставившись в стену и ощущать дыру внутри себя. Ради тебя я бы выдержала.

И тогда твои похороны не показались бы мне таким ужасным испытанием. Я бы выжгла из себя воспоминания об этом дне, но тогда все станет совсем пустым. Ты собрал половину магического мира, и все они оплакивали тебя. Тебе бы это не понравилось, я знаю. Ты ненавидел славу, ненавидел, что люди возносят тебя.

Ты просто не понимал. Они любили тебя. Как человека, не как героя. Ты равнял их всех под одну планку, ты выдумал, что совершенно все ждали от тебя лишь того, чтобы ты построил Ковчег и спас их от потопа, но в реальности все было совсем не так. Ты бы перестал так думать, если бы видел свои похороны. Я уверена.

Наверное, даже Дамблдора и то не хоронили с такой торжественностью. Это было... Нет, я не хочу вспоминать об этом. Мне хватает и того, что, только я закрою глаза, передо мной сразу мелькают лица моей семьи, Гермионы, Невилла, Луны — всех твоих друзей и учителей. Это хуже любого кошмара. Хотя не тебе теперь пересматривать все это в своих снах.

Я не могла плакать, когда стояла перед твоим гробом и смотрела на тебя. Я вообще не могла ничего: ни пошевелиться, ни сказать что-то. Казалось, что это я умерла. Хотя, наверное, так оно и было. Сейчас я не чувствую ничего. Не чувствую жизни.

Я думала, нет ничего хуже того, что я уже пережила. Оказалось, есть, ты же не можешь без сюрпризов. Ты решил добить нас всех своим последним «прощай», своим образом, который ты умудрился запихать в Омут Памяти. Это было хуже пытки, Поттер! Смотреть на тебя, слушать твой голос и понимать, что все это иллюзия, что тебя нет, что вот-вот ты испаришься и исчезнешь навсегда! Оставил свое завещание и ушел довольный?

А не пошел бы ты...

О, Мерлин...

Спасибо, что хоть твое послание можно было смотреть только раз — или же это бы стало нашим чертовым наркотиком до конца наших дней.

МакГонагалл уже заказала твой портрет. Да не только она! Твой портрет будет висеть в каждом третьем доме Лондона, и не знаю, как ты будешь выкручиваться из положения. Потому что пока я все тебе не выскажу, ты не сбежишь от меня, понял?

Но портрет — это не живой ты, и понятия не имею, как долго буду свыкаться с этой мыслью. И как вообще буду жить с осознанием, что тебя нет.

Я не могу не думать о том, что жизнь обошлась с тобой слишком несправедливо. Или судьба, кто из них там... Неважно. Ты годами выживал, чтобы когда-нибудь прийти к тому моменту, когда можно будет просто жить. Ты так хотел этого, но... Твои желания редко сбывались.

Я... я скучаю по тебе. Знал бы ты, как сильно. Хочется выть. Мы все скучаем. Даже твоя сова тоскует. Рон с Гермионой уехали — не знаю, куда. Сказали, что им нужно время, что все здесь им напоминает о тебе. И это слишком больно. Они и меня с собой звали, но я отказалась. Во-первых, кто-то должен присматривать за мамой, да и даже если я уеду куда-нибудь в Антарктиду, ты все равно увяжешься за мной. Ты теперь будешь ходить за мной тенью, и даже если я захочу, ты не уйдешь.

Кажется, что прошла уже целая жизнь, а на самом деле твои похороны были лишь три дня назад.

Зачем ты умер? Зачем ты пошел на это чертово квиддичное поле? Ну неужели... Боже...

Боль была бы меньше, если бы все оказалось зря. Снейп, Помфри, МакГонагалл — все они твердили, что способа нет. И ты им поверил, черт тебя подери! Ты сразу сдался, даже не допустив мысли о том, что, быть может... Что стоит все рассказать нам. Мы всегда находили выход даже из самой трудной ситуации, помнишь?

И они нашли. Рон и Гермиона. Они нашли способ, и вероятность, что он сработает, была довольно высока. Они же просили тебя подождать, они же сказали, что придут. Тебе нужно было только потерпеть. Всего пару часов. Такая мелочь по сравнению с тем, что ты вытерпел, правда?

Ты не знал, что так случится. Просто не мог знать, верно? И поэтому ты написал свое завещание и распрощался с нами с помощью Омута? Конечно, это была случайность.

Конечно.

Чертов дурак, что же ты натворил? Ты бы мог сейчас готовиться к нашей свадьбе, ты бы... Мог сейчас жить. Вы с жизнью разминулись буквально на миг, и это действительно так, ведь всего пара часов... Когда позади остались тысячи.

Ты умер не от лимфомы, как ты этого боялся. Кто бы мог подумать... Падение с метлы. Ты до самого конца оставался героем, самим собой, и я горжусь тобой. И всегда буду. Но просто невыносимо больно понимать, что этого могло и не быть, мне бы не пришлось гордиться твоей стойкостью перед смертью. Я бы гордилась тем, каким прекрасным отцом ты станешь, я бы гордилась твоими достижениями на работе и в жизни...

Я восхищаюсь тобой и ненавижу тебя за то, что ты сделал.

Если бы я знала, я бы остановила тебя. Мы бы вместе дождались Рона и Гермиону и потом спасли бы тебя. Ты столько раз спасал на всех, не требуя благодарности, но не позволил сделать это нам. Ты просто решил за всех. Посчитал, что так для нас будет лучше.

Кто разрешил тебе это делать? Как ты мог знать, что будет лучше для нас, для меня? Ты не Трелони, в конце концов.

В последнем своем послании ты попросил нас отпустить тебя и жить дальше. Словно тебя и не было. И ты сказал это с такой улыбкой на лице, что мне захотелось тебя ударить. Больше всего на свете в тот момент я жалела, что не могу этого сделать.

Ты попросил нас о том, что никто и никогда не сможет выполнить. И ты знал это. Мерлин, ты точно знал это, но все равно попросил. Ты снова думал, что делаешь это ради нас, а причинил лишь большую боль.

Всю свою жизнь ты отчаянно спасал нас, чтобы в конце убить самому.

Не самое лучшее решение, не находишь?

Я надеюсь, что тебе там хорошо. Что ты встретился с родителями, крестным, Люпином... И надеюсь, что ты чувствуешь вину за свою подлость, чувствуешь нашу боль и жалеешь о том, как поступил с нами. Понял, как нам плохо без тебя.

Чтобы в следующий раз не посмел.

Не знаю, когда смогу смириться с тем, что ты умер. И смирюсь ли вообще. Это слишком... слишком тяжело. Я же любила тебя. И сейчас люблю. Я буду жить этим, и это будет убивать меня быстрее, чем какой-либо яд.

Я не знаю, какой она будет — жизнь без тебя. И, по правде говоря, мне страшно узнавать. Я не хочу, не представляю. Но мне придется, потому что ты бы желал этого. Я переступлю через все, но сколько бы ни прошло лет, что бы ни случилось, частичка тебя всегда будет во мне. И я буду знать, буду верить, что мы еще увидимся — не в этом мире, в следующем. Ты встретишь меня на развилке, возьмешь за руку, и мы пойдем по той дороге, где наши пути никогда не разойдутся.