Не так (джен)

Педагогика эффективна только тогда, когда наказание соразмерно проступку и ребенок может рассчитывать на прощение.

(приписывается А.С. Макаренко)

Ночь

Холодный лунный свет проникал в окна кабинета защиты от темных искусств, скользил по партам и не давал покоя профессору, задумавшемуся у думоотвода. Серебристая субстанция переливалась и бликовала, показывая яркие картинки из прошлого, а он никак не мог решить, нужны ли ему воспоминания.

Ведь без них легче дышится, да и на сердце спокойнее.

С другой стороны, слитые воспоминания, доставлявшие боль, содержали в себе и солнечное счастье. К которому за четверть века он привык.

Утро

Жизнь Тома Риддла изменилась в то хмурое лето, когда в первый раз за несколько недель прояснилось на небе, а дверь сиротского приюта распахнулась перед леди в сером твидовом костюме.

— Клеманс Стронг, профессор частного пансиона, — представилась она девушке, открывшей дверь. Та стояла, машинально вытирая мокрые руки о серый фартук, и смотрела во все глаза на элегантную даму. — Я к миссис Коул, — уточнила гостья.

— Ага! — девушка отошла в сторону, порываясь то ли сделать книксен, то ли побежать за заведующей. Но не нашла ничего лучшего, чем оглянуться и закричать: — Миссис Коул! Миссис Коул!

— Иду! — крикнули из глубины коридора.

Официальный разговор с заведующей занял не так много времени: внешний облик посетительницы и ее манера держаться расположили к ней миссис Коул, чему поспособствовало и желание мисс Стронг забрать одного из проблемных сирот.

— Он очень странный мальчик, — по дороге к комнате Тома говорила заведующая.

— У нас есть опыт работы с такими детьми, — успокаивала ее мисс Стронг, и миссис Коул так и не решилась подробнее рассказать о странностях воспитанника.

Том, сидевший с книгой на кровати, очень удивился визиту посетительницы. Захлопнул книгу и уставился на вошедшую, внимательно рассматривая ее одежду, лицо, темные волосы, скрученные в тугой узел; и впервые почувствовал в этом холодном приюте тепло.

— Вы моя ма... — он осекся, так как гостья грустно улыбнулась и покачала головой. Мальчик быстро взял себя в руки, скрывая разочарование, которое привычно заполнило его целиком.

А мисс Клеманс едва сдержалась, чтобы не обнять его.

— Я твоя учительница. Мисс Клеманс.

— Моя учительница?

— Я профессор маггловедения в одной школе на севере Шотландии. Ты записан в эту школу с рождения.

— Значит, там знают моих родителей? — с волнением спросил мальчик.

— Не совсем, у нас немного иная система записей. — Мисс Клеманс повернулась к заведующей. — Мы могли бы с Томом прогуляться до ближайшего парка? Полагаю, нам предстоит серьезный разговор.

— Конечно, конечно, — быстро согласилась миссис Коул, — только постарайтесь, чтобы мальчик вернулся к обеду. Он у нас в два по полудню.

— Мы управимся, — кивнула профессор странного предмета на «М» и повернулась к Тому. — Молодой человек, вы готовы?

Том вскочил, пригладил и без того послушные волосы.

— Я готов, мэм.

До парка они шли молча, хотя Тому хотелось о многом расспросить мисс Клеманс. Ничего удивительного, что он первым нарушил молчание.

— Вы действительно учительница?

Мисс Клеманс не обиделась.

— Действительно.

— А что это такое — маггловедение?

— У тебя хорошая память, Том.

— Я много читаю, — похвастался мальчик.

— Тогда тебе будет несложно освоиться в нашей школе.

— А что это за школа?

— Школа для одаренных детей, Том, — ответила мисс Клеманс, довольная тем, как загорелись у мальчика глаза.

— Я знал, что я особенный, — с волнением произнес он. — Я всегда это знал. Со мной происходят необычные вещи.

— Например?

— Я двигаю предметы, не касаясь их руками.

— Можешь сдвинуть вон ту обертку от конфеты?

Том усмехнулся. Цветной фантик стрелой взвился вверх, набирая скорость, а потом по кривой дуге понесся вниз на хорошо одетого богатого мальчика.

Мисс Клеманс вскинула руку, и фантик медленно развернулся к ним, а потом рассыпался сказочным фейерверком. Том с восторгом смотрел, как меняют цвета крошечные искорки, перед тем как растаять в теплом августовском воздухе. Он оглянулся: лондонцы продолжали невозмутимо прогуливаться по аллеям, не замечая ничего необычного.

— Ты так тоже сможешь, и очень скоро. — Учительница с любопытством смотрела на него, всем своим видом показывая, что вот теперь можно задавать вопросы.

— Здорово, — оценил он ее фокус. — А почему никто не обратил внимания? — и, поколебавшись, добавил: — Мэм?

— Обычные люди не любят верить в чудеса. Но правда заключается в том, что я наложила на нас антимаггловские чары.

Мальчик сосредоточенно размышлял.

— Антимаггловские?

— Мы называем обычных людей магглами. Мои чары делают нас незаметными для них.

— А кто мы?

— Скажи мне сам, Том.

— Волшебники? — недоверчиво спросил мальчик.

— Да. Волшебники.

— А вы нормальная?

— Уточни.

Том замялся.

— Ты имеешь в виду, что тебя в приюте считали ненормальным?

— Они меня боятся! — не без вызова сообщил Том.

— Вот как? — мисс Клеманс улыбнулась. — В чем же это выражается?

— Они готовы были поделиться со мной своими ценностями, только чтобы я не пугал их. Как Баффи.

— А что ты сделал с Баффи?

— С ним ничего. Пока еще. Зато с его кроликом...

Мисс Клеманс внимательно посмотрела в глаза мальчику и нахмурилась.

— Вот мисс Коул тоже сердилась, — разочарованно протянул Том, — даже обещала отправить меня в сумасшедший дом.

— Нет, я не сержусь. Просто... как же тебе объяснить, Том. Ты сильней всех в приюте. Из-за своих магических способностей. Но ведешь себя как слабый.

— Неправда. Я не слабый. Я ни разу не плакал.

— Сильному не нужно держать всех в страхе, Том. Вот ты меня боишься?

— Нет.

— Но ты же не считаешь, что я слабая.

Том долго колебался перед тем, как ответить, взвешивая за и против. Мисс Клеманс спокойно ждала, глядя прямо на него.

— Нет, вы не слабая.

— И мне незачем доказывать свою силу, Том. Если ты уверен в себе, она и так чувствуется. А вот чтобы стать уверенным в себе, нужно проделать большую работу. Если хочешь, я научу тебя.

— Сегодня?

— Почему сегодня?

У мисс Клеманс в руках вдруг появился толстый конверт с тяжелой сургучной печатью.

— Кажется, твой, — довольно хмыкнула она, передавая конверт Тому. Тот протянул руку и долго вертел письмо в руках, разглядывая адрес и удивительную печать с барсуком, змеей, орлом и львом.

— Чего же ты ждешь? Вскрой его...

Том немедленно сломал печать и жадно принялся читать:

«Уважаемый м-р Риддл!

С радостью извещаем, что Вы приняты в Школу колдовства...»

Жар восторга сменил легкий озноб, когда Том пробежался по списку литературы и оборудования. Мальчик нахмурился, и мисс Клеманс пришла на помощь.

— Затруднения?

— Никаких, мэм, просто у меня нет денег.

Он слегка побледнел, но смотрел на нее твердо.

— Было бы несправедливо, чтобы учиться могли только дети из обеспеченных семей. Не беспокойся.

Она достала кошелек.

— Здесь небольшая сумма денег, которую школа выделила тебе. На нее ты сможешь купить самое необходимое.

— А где продаются учебники магии? Не в простом же магазине.

— В простом магазине их не купишь, ты прав. Все необходимо можно приобрести на Диагон-аллее. И если поторопишься, успеешь сегодня до обеда.

— Но как туда попасть, мэм?

— У тебя должен быть листок со схемой. Но если хочешь, я туда сейчас направляюсь и знаю более короткий путь.

Мальчик колебался.

— Только до трактира «Дырявый котел», — предложила мисс Клеманс, и Том с облегчением согласился.

Полдень

— Проходи, Том. — Директор Диппет был настроен дружелюбно. — Мисс Клеманс рассказала о твоем желании остаться в школе на каникулах.

— В Хогвартсе отличная библиотека, сэр, — проговорил Том, — мне бы хотелось на каникулах прочесть книги, в которых говорится не только о школьных предметах. А в приют ведь нельзя будет взять ничего магического.

— А почему бы тебе просто не отдохнуть, Том?

— Вы же знаете, сэр, что у меня нет родителей, поэтому мне нужно каждую минуту использовать с толком.

— Даже странно, что шляпа не отправила тебя в Равенкло, — вздохнул Диппет. — Что же нам с тобой делать?

— Просто оставьте, сэр, на лето. Я обещаю помочь разобрать книги мадам Пинс...

— Мадам Пинс на все лето уезжает из Хогвартса. Как, впрочем, не она одна.

— Неужели в Хогвартсе никого не останется?

— Почему никого? Профессор трансфигурации. Но он как раз был против того, чтобы ученики оставались на каникулах.

— Но вы разве не обладаете властью приказать ему?

— Нет-нет, это не лучший выход — настраивать против себя Дамблдора. Лучше поговори с мисс Клеманс. Думаю, она сможет убедить Альбуса...

Вечер

Профессор ЗОТИ не очень любил вспоминать сиротский дом в Лондоне, но сегодня, когда мисс Клеманс, по словам директора Дамблдора, отправилась в новое приключение, он думал о том, как ему повезло. Повезло, что из всех преподавателей Хогвартса за ним отправилась она. И хотя все учителя его жаловали, он чувствовал отчужденность, свою инородность для всех. Кроме нее.

Кто как не она была способна убедить Альбуса, что тот видит в Томе свои недостатки и потому предвзят? Это ее заслуга, что сейчас у него с директором нормальные отношения. Кто как не она была способна одним взглядом всколыхнуть забытое чувство вины и желание исправиться? Превзойти себя? Увидеть радость и ощутить теплоту где-то внутри.

Дамблдор говорил слова про силу любви, а Том думал, что мисс Клеманс действительно обладала даром любить. Дамблдор знал, как правильно поступать в теории, а практика всегда была за ней. Даже в повзрослевшем мальчике она вызывала чувства и желания, которые к одиннадцати годам уничтожил приют. У Тома никогда не было матери. Но у него была мисс Клеманс.

— Том, — Дамблдор печален, несмотря на все слова о «приключении», — мы все любили Клеманс Стронг, мы знаем, что ты ей был как сын... но это не повод оставаться одному в горе.

Том усмехнулся. Горе. Нет, Альбус, не горе, а настоящее отчаяние, ужас перед смертью. Нельзя смириться. Никогда.

— Я не могу подписать твое заявление об уходе, Том.

— А я не могу остаться, Альбус.

— Она часто говорила, что школа стала для тебя домом. Она бы хотела, чтобы ты остался...

Том долго молчал. Прежде чем подумать, что попытаться победить смерть он сможет и не покидая дома, родного дома, пускай и осиротевшего. Так даже будет правильней. Только нужно избавиться от глупой человеческой боли и воспоминаний.