"Прости", которое я никогда не скажу (джен)

Часы пробили полночь. В старину магглы считали, что именно в полночь просыпается вся нечисть. Я близок к тому, чтобы воспринимать всерьез маггловские поверья. Но пятикурсница из Равенкло сказала бы, что это вовсе никакая не нечисть, а обычные мозгошмыги. На самом деле, все гораздо проще. Это человеческий страх.

Вот уже много ночей подряд я не могу уснуть и в страшных муках ночных кошмаров моего бодрствования встречаю первые лучи солнца. Каждый раз стараюсь сохранить в памяти рассвет, ведь он может быть последним. Меня преследуют кошмары, самые страшные из тех, что могут быть. Они страшны тем, что не являются сном. Явь — вот мой кошмар.

Хогвартс погружается во тьму, даже те студенты, что гуляют по ночным коридорам, возвращаются в спальни, а я продолжаю сидеть в своем кабинете, который уже стал таким родным. Помню, как впечатлила меня эта круглая комната, когда я впервые в нее вошел. Тогда мне было четырнадцать, я только предвкушал жизнь, полную великих достижений и счастья. Мне было интересно абсолютно все — политика, экономика, история, точные науки. Даже маггловские. Наш мир никогда не сравнится с их достижениями, они — настоящие гении и полноправные хозяева этого мира. Они, а не мы, как считали многие. Что доказывает это? Элементарно! В круглом кабинете с того времени, как я только переступил его порог, и до сегодняшнего дня ничего не изменилось, разве что я принес сюда некоторые свои личные вещи. Те же книжные полки с пыльными, порой глупыми и нелепыми фолиантами, письменный стол с кипой хозяйственных бумаг и парой чернильниц, думосброс в шкафу... А ведь прошла сотня лет! Какие изменения претерпел бы за эти годы маггловский кабинет? Тогда, сто лет назад, в нем так же были бы книжные полки, листы бумаги на столе и чернильницы. Сейчас кипу ненужных листов заменяет компьютер, сообщения передаются за секунды, а на полке собрано множество видеозаписей, что и думосброс не нужен. Так что там говорил Волдеморт о магглах?

Тогда, сотню лет назад я думал, что впереди меня ждет целая вечность, а седовласый директор казался мне ненужным предметом интерьера, не более. Его время ушло, тогда наступала наша пора. Теперь моя вечность подходит к концу...

Говорят, перед смертью человек вспоминает всю свою жизнь, людей, которых вытеснили из памяти новые лица, старые переживания, которые забылись из-за их нынешней незначительности. Теперь я понимаю, что это так, и заново, изо дня в день, я проживаю свою жизнь. Снова сижу на табурете и разговариваю с Распределяющей шляпой, которая предлагает на выбор целых три факультета! Я снова сдаю первые экзамены и очень волнуюсь, хоть Элфиас Дож заверяет, что я получу по всем предметам "Превосходно". Какая глупая мелочь! Почему нам так сложно понять всю абсурдность наших переживаний в настоящем, в то время как в прошлом мы осознаем ее в полной мере? Что мешает людям перестать мучать себя вечными сомнениями? Наверно, все дело в человечности. Только те самые, глупые, порой абсурдные чувства, делают нас теми, кем мы являемся, определяют характер. Том Риддл тоже осознал всю глупость людских эмоций. Какая ирония, что избавиться от собственной человечности он не смог, даже разделив свою душу на семь частей. Да, Том человечен, не менее, чем я или Гарри Поттер. И как же легко играть на этой человечности! Вот еще один плюс магглам, они создали прекраснейшую науку — психологию. Лет пять назад Батильда Бегшот сказала мне, что если бы я захотел стать Волдемортом, меня бы ждал больший успех, чем его. Она была абсолютно права!

Чем я лучше Тома? Я, вычислив те аспекты его закомплексованной личности, которыми легче всего управлять, делаю это уже на протяжении определенного времени. Он так зациклен на уничтожении Гарри Поттера, как на своей первоочередной задаче, что готов бросить все свои силы и старания на достижение этой цели. Он тратит все свои эмоции на безосновательную ненависть, но он не знает, что ненависть и любовь, как и любые другие сильные чувства и переживания, через десятилетие не будут иметь никакого значения. В прошлом останется лишь память о них. Почти как мои первые экзамены, эти эмоции вызовут лишь грустную ностальгическую улыбку, не более.

Гарри — средний маг, не обладающий выдающимися способностями. В его возрасте и я, и Том вовсю экспериментировали, увлекались науками. Он же хочет просто жить. Прости меня, Гарри. Умоляю, прости меня, но я не могу тебе этого позволить. Ты ни в чем не виноват, но и я не виноват. Даже больше скажу, Волдеморт ведь тоже не виноват! Если бы он вдруг узнал, что "грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда, рожденный шестым ребенком в семье", то занял бы твое место Рон Уизли. То, что ты выполняешь роль приманки для Тома — чистая случайность. И я прошу у тебя прощения не за нее, а лишь за то, что использую ее в корыстных целях.

Корыстных? Что есть корысть, и кто способен это определить? Ты, мой несчастный Гарри, спасаешь тысячи людей. Одним лишь своим существованием! Не глупыми геройствованиями, нет. Твои жалкие попытки спасти всех в прошлом году закончились смертью Сириуса. Это уже на твоей совести, не на моей. Я ему смерти никогда не желал. Ты спасаешь только тем, что человечность Волдеморта — убогая, жалкая человечность, основными составляющими которой являются ненависть, зависть и презрение, — направлена на тебя. Только представь, что бы сейчас творилось, если бы тебя, Гарри, не существовало! Он бы не тратил столько своих сил на одну единственную, такую смешную и жалкую в своей нелепости, цель — уничтожение мальчишки в очках. Он бы расширял армию, уже давно захватил бы Министерство, убил бы тысячи магглов, и пытался захватить власть в других государствах...

Я тебе этого никогда не скажу. Просто не смогу. От этого будет тяжело и тебе, и мне. Тебе — от осознания собственной неуместности в этом мире, от понимания, что ты на самом деле никакой не герой, а лишь обычный парнишка, каких тысячи. Никакой ты не Избранный, ты лишь орудие сдерживания. Мне — от собственного лицемерия. Одно дело, когда осознаешь его сам, ведь ты и только ты — самый близкий для себя человек, а другое дело, когда о твоем лицемерии знает кто-то еще. Истина, она жестока. Лучше не знать.

Я вот до сих пор не знаю, кто убил Ариану. И хвала Мерлину, что не знаю! Вдруг правда окажется слишком горькой для меня. А так, я тешу себя надеждой, что убийцей был Гриндевальд, которому я отомстил за смерть сестры. Я отомстил ему за все!

Из-за него я, самый перспективный выпускник Хогвартса, занялся обучением детей азам Трансфигурации. Этим детям не понять, что есть настоящие науки, они не хотят по-настоящему знать суть магии. Их отправили учиться родители, и они приносят им хорошие отметки за экзамены. Когда захотят узнать — будет уже поздно. Из-за Гриндевальда я заживо похоронил себя в мрачных стенах этого замка. Вначале я любил Хогвартс, ставший для меня вторым домом, потом — проклинал, как узник мог бы проклинать свою сырую камеру. Позже привык, но сейчас мне безразлично.

Я ненавидел Гриндевальда, понимая, что тот недолгий период нашей дружбы был лучшим моментом в моей жизни. Я возненавидел его еще больше, когда понял, что буду заживо гнить в горе книг, бездействовать, но считаться величайшим волшебником. Да, Батильда права во всем! Даже не предпринимая ничего, не занимаясь больше наукой, не путешествуя по миру, практически не покидая стен Хогвартса, я умудрился сыскать себе подобную славу. Достаточно лишь представить, что было бы, начни я действовать!

Но тогда, в сорок пятом, я уговаривал самого себя вызвать Гриндевальда на дуэль. Я не желал ему зла, не хотел причинять боль, а тем более — убивать. Вот, что всегда отличало меня от Тома. Я бы никогда не смог отнять у человека жизнь, по крайней мере, специально. Поэтому я стараюсь не думать об Ариане. Я внушал самому себе целых два года, что должен отомстить за смерть сестры, за свое заточение в стенах средневекового замка, за утраченные иллюзии безоблачного будущего и исчезнувшую надежду на счастье. Я уговорил себя, в то время, как меня уговаривали тысячи магов. Никогда не был дуэлянтом, с чего они все взяли, что имеют права распоряжаться моей судьбой? Смешно, но я сам попался на тот же крючок, на котором сейчас висит Гарри. Мне внушили, я поверил. И продолжал долгие годы оправдывать себя. Повторять снова и снова все те же бессмысленные причины, по которым я должен был мечтать о мести Гриндевальду. Но не мечтал!

Если уж я сравниваю себя с Томом, который смог хладнокровно убить собственного отца, то, пожалуй, стоит упомянуть и о моем малодушии. Мой отец умер в сорок третьем, в Азкабане. Мне пришло письмо-уведомление, я ответил отказом забирать тело. Решил, что у меня нет отца. Нет, не потому что он убийца магглов, злодей и прочее. Перед моим поступлением в Хогвартс газеты только и пестрили заголовками с нашей фамилией. Я приехал в школу знаменитым, на меня косились и показывали пальцем не меньше, чем на Гарри Поттера. И я разозлился. Именно тогда я решил вычеркнуть отца из своей жизни. Как он мог так с нами поступить? Ариане он этим не помог, лишь семья наша пострадала. И мама, оставшаяся без мужа с тремя детьми, вынуждена была перебираться на новое место, в Годрикову впадину, так как в деревне каждый считал своим святым долгом пошептаться за нашими спинами. Многим позже, уже в преклонном возрасте, я буду жалеть о том, что ни разу не навестил отца в Азкабане. А сейчас так хочется сказать ему: "Прости"...

Это слово я хочу сказать многим, но никогда не скажу. Я не скажу его Гарри Поттеру, я не скажу его своему брату, с которым общаюсь не лучше, чем с завхозом Филчем, я никогда не извинюсь перед Северусом Снейпом. Какая двойная мораль, я прошу его убить меня, оправдывая себя тем, что якобы спасаю чистую душу Драко Малфоя. Эдакий чудоковатый старичок, желающий всем счастья и добра. Я противен самому себе! Как будто я не понимаю, что Том презирает жалких людей, у которых смелости не хватит поднять палочку в решающем бою. Драко выживет лишь потому, что Волдеморту может быть полезен его отец. Я играю на человечности, Том играет на человечности... Будет ли предан ему отец, если он убьет сына? Конечно, нет. Поэтому Драко не убьют. Этим я тоже себя оправдываю. А боль от Круцио проходит, любая боль со временем проходит...

Шестикурсник сам не сможет убить меня — еще одно оправдание. А правда проста — мне нужно, чтобы Волдеморт доверял Северусу. Тогда я выиграю свою последнюю войну и сделаю хоть что-то хорошее для этого мира. И новые поколения магов и магглов, предвкушая будущее счастье, постигая разочарования, любя и ненавидя, снова и снова будут сменять друг друга. Слава мне не нужна, пусть все думают, что эта уже не моя заслуга. Главное, чтобы не было войн...

Прости меня, Северус Снейп. Я перед тобой виновен, едва ли не больше, чем перед остальными. Если в случае с человечностью Волдеморта я играю с ненавистью, в случае Гарри Поттера — с чувством долга и справедливости, то у тебя совсем иная история. Мне приходится использовать самое светлое из всех чувств — любовь.

Тогда, шестнадцать с половиной лет назад, ты пришел ко мне, чтобы попросить о помощи. А я обрадовался, в тот день я впервые за долгие годы был счастлив. От того, что появился шанс на нормальное будущее. Не мое — других. Я давно перестал думать о себе. Ты принял мои условия, стал шпионом, рисковал собой, а я понимал, что разрываю твое возможное счастье в клочья и выбрасываю их один за другим.

Чего ты хотел от жизни, бедный слизеринец-полукровка? Конечно, доказать всем, что ты не хуже. Ты и был не хуже, один из немногих по-настоящему достойных студентов, хоть я и не люблю тех детей, которые не способны ответить на обиды, которые готовы терпеть унижения. У тебя были все шансы, ты бы сделал блестящую карьеру в рядах приспешников Волдеморта, занял бы какой-нибудь важный пост в Министерстве, если бы вы победили, изобрел несколько зелий, которые бы совершили прорыв в нашей медицине или приблизили мир к разрушению... Я забрал у тебя это будущее.

Первая любовь, конечно, хорошо. Но есть время, а оно вытесняет не только события из головы, но и чувства из сердца. Ты мог повстречать новую любовь, а прежняя осталась бы в прошлом. Возможно, в глубокой старости ты бы страдал от бессонницы так же, как я сейчас, и вспоминал бы все то, что вытеснило время. Вспомнил бы и красавицу Лили Эванс, улыбнулся...

Что я предлагал взамен? Ничего! И ты согласился. Согласился быть шпионом, не имея каких-либо радужных перспектив в случае нашей победы. Я бы на твоем месте тоже долго не раздумывал, сделал бы все так, как подсказывает сердце, а дальше — будь что будет. Нельзя ожидать от человека того, чего бы ты сам никогда не совершил.

После падения Волдеморта я вытащил тебя из тюрьмы, сделав акцент на том, что ты должен помнить, кого благодарить за свободу. Внушал тебе, что именно ты виновен в смерти своей Лили, ведь это ты рассказал о пророчестве своему господину. Это внушение закрывало сердце, я знаю, ты больше никого не смог бы полюбить. Ты наслаждался чувством собственной вины, как бы дико это не звучало. Мы с тобой вместе — пленники Хогвартса, Северус. Я не один такой. Высокие башни — наша тюрьма от самих себя.

Вчера я рассказал тебе о том, что ждет Гарри Поттера в ближайшем будущем. Ты был зол, а я лишь ехидно заметил, что это прямо-таки трогательно. Да, ты не желаешь зла сыну Лили. И я не желаю. Но все оказалось еще сложнее, чем я думал. Было бы честно сказать Гарри, что он хоркрукс. Опять эти категории морали. Да, честно! Но разве стал бы он от этого счастливее? Мне известно, что он бы выбрал смерть. Он и выберет ее, но позже. Потеряв надежду, человек теряет себя.

Как же я жалок! Не могу убить человека, но так легко распоряжаюсь жизнями. Гарри, тебе придется умереть. Драко, потерпи, прошу тебя, я знаю, что Круцио — это больно. Северус, тебе нужно жить в Хогвартсе, рисковать собой, узнавая любые возможные сведения из противоположного лагеря. Сириус — сиди на площади Гриммо и не высовывайся. Гермиона, Рон, следуйте за Гарри, он один не справится... Как же я себя ненавижу! За то, что так и не могу произнести два простых слова: "Авада Кедавра".

Иногда мне так хотелось сделать что-нибудь... эдакое. Ведь все легко исправить. Заявлять на каждом углу, что Трелони — шарлатанка, пытавшаяся произвести на меня впечатлении при устройстве на работу. Поведать историю о том, как ради этого она якобы высказала десять противоречивых вариантов смерти Волдеморта, и по одному из них он умрет от того, что сам себя запытает Круциатусом. Я лично никогда не верил в пророчества. Рассказать всем, что Гарри Поттер выжил из-за чистой случайности... Мальчишку отправить куда-нибудь в Австралию, там поисковые чары уже не сработают из-за дальности, а мне самому произнести два заветных слова, направив палочку себе в лоб. Но для этого я слишком слаб, мне никогда не хватит силы духа. Ведь насколько проще сделать все чужими руками, Северус уже убивал, ему не страшно. Он же не я. Это у меня руки чистые, а он — убийца!

Когда-то давно я услышал фразу, что убийство калечит душу. Слова мне показались красивыми, да и подходили мне, как еще одно оправдание собственного малодушия. А уж представьте, если эти слова говорит великий маг, которому перевалило за сотню лет, сам победитель темного мага Гриндевальда, председатель Визенгамота и просто мудрейший человек? Естественно, люди верят. Я тоже стараюсь поверить...

Сказал Северусу, что не хочу калечить невинную душу Драко. А что я могу об этом знать? Сам не убивал, чтобы рассуждать на подобные темы, а я все же больше верю эмпирическому опыту. Вот предательства, разочарования, смерть близких — да, душу калечат. В этом можно не сомневаться. В пору бы у Северуса спросить, как его душа поживает, да боюсь, что я искалечил ее уже больше, чем сотня убийств.

Душа... Что это вообще такое? Ни я, ни даже Том, умудрившийся ее разделить, не знаем, что она из себя представляет. Она делится, как одноклеточные? Я все же более высокого мнения об организации собственной души. Магия, магия... Магглы хоть понимают суть того, что изобретают, а мы... Долго я искал информацию о хоркруксах, но так ничего и не смог понять. Как создать — пожалуйста, кладезь полезных советов, а как объяснить сам процесс, что в этот момент происходит, как эта душа делится, открываются ли ворота в иной, духовный мир — этого волшебникам уже знать не дано.

Смотрю на свою почерневшую руку. Морщинистая, дряблая кожа, а теперь еще и черная... Кольцо Перевеллов выглядит на ней нелепо. Его пора снять. Как же сложно отказаться от соблазна взглянуть снова. Я кладу кольцо с черным камнем на ладонь, на мгновение закрываю глаза и передо мной они...

Все те, кому я хочу сказать "прости". Голубоглазая красавица Ариана... Ты смотришь на меня с теплотой, как раньше. Ты не винишь меня. Ведь так?

— Конечно, — отвечаешь ты, улыбаясь, — Не стоит себя винить в том, в чем нет твоей вины. Это был Геллерт, я ведь знаю.

Черноволосая женщина с гордо поднятой головой смотрит немного надменно, она на всех так смотрит. Я помню ее строгий взгляд черных глаз, низкий голос. Она обнимает за плечи Ариану.

— Мама... Ты ведь не обвиняешь меня в смерти сестры?

— Нет, вы с Аберфортом молодцы. И ничего, что вы не дружны, просто у вас разные интересы. Ариана... Я понимаю, что ты хотел жить, узнавать что-то новое. Ты ведь не должен был запирать себя в четырех стенах ради сестры.

— Ты не винишь ее в своей смерти?

— Глупенький, конечно, нет.

Мужчина с черными волосами до плеч смотрит на меня без упрека. В глазах его еще остался блеск, он не потерял интерес к жизни, даже проведя двенадцать лет в Азкабане.

— Прости меня, Сириус.

— Прощаю, — он улыбается. Блэк был, пожалуй, самым большим оптимистом из всех людей, которых мне довелось встретить на своем пути.

Рыжеволосая женщина с изумрудно-зелеными глазами кивает Сириусу, тот машет ей рукой. Мужчина с черными лохматыми волосами, в круглых очках усмехается.

— Простите меня за Гарри...

Женщина улыбается, и открывает рот, чтобы сказать, что прощает. Я бросаю кольцо на стол. Я могу смотреть этот фарс лишь до этого момента. Все — ложь! И никогда Лили и Джеймс Поттеры не простят меня, как не простит и Сириус. Никогда! Лили пожертвовала собой ради жизни своего сына. Кто ей все те маги и магглы, ради которых я готовлю последние в своей жизни действия? Это я могу жертвовать жизнью Гарри, Сириуса, Северуса, многих других, которые еще будут убиты в войне. А что, если на кону будет стоять счастье многих, а цена этого счастья — собственный сын? Но у меня нет детей!

И я все равно хочу попросить у тебя прощение, дорогая Лили. Прости, что я отдал Гарри твоей сестре на воспитание. Да, я не лгал твоему сыну, говоря, что там он под кровной защитой. Она действительно есть. Только смысла в ней не было, ведь Гарри проводил там не больше месяца за весь год. А до его поступления в Хогвартс о Волдеморте вообще никто не слышал. Он мог бы жить в это время где угодно. Но я знал, как Петуния тебе завидовала, я понимал, что и она, и Северус будут одинаково ненавидеть Гарри. Зачем мне это было нужно? Все очень просто! Если бы Гарри рос в среде волшебников, он бы с раннего детства знал, что он знаменит, что он — тот самый Мальчик-Который-Выжил. Он бы стремился соответствовать этому статусу, учился, становился сильнее... и умнее. А я просто хотел выиграть войну, Лили, понимаешь? Если бы Гарри рос в приюте, то мир бы ждало второе пришествие Волдеморта. И, не дай Мерлин, его бы усыновили! Объясняй потом все магглам и пытайся что-то слепить из избалованного ребенка. Прости меня, Лили. И ты, Гарри, прости. За темный чулан с пауками, поношенную одежду, отсутствие игрушек и постоянные издевательства...

Вот они, долгожданные лучи солнца. Заливают кабинет своим теплым светом и приносят уверенность в завтрашнем дне. Не в том, что он будет, а в том, что я все делаю правильно.

Воскрешающий камень лежит на столе, мне он ни к чему. Он ведь такой же лицемерный, как я сам. Мне хватает и своего общества. Выдвигаю ящик стола, вынимаю оттуда золотой снитч. Долго же мне пришлось искать его на старом складе... Это будет мой последний обман в жизни. Эх, Батильда, Батильда... как же ты права, моя дорогая. Тому это не по зубам, а я смогу обмануть человека даже после того, как мое тело начнет истлевать в могиле.

Камень не способен воскрешать, Смерть не была честна с Перевеллами. Он лишь создает иллюзию, все происходит в голове человека. Поэтому Ариана, мама, Сириус, Поттеры прощают меня. Ведь я бы так желал этого. И когда Гарри откроет снитч, когда он возьмет в руки камень, Лили скажет ему, что он все делает так, как должен. Мама его поддержит, ведь он захочет это услышать. Маленькая предсмертная ложь... Лили, прости меня и за этот обман.

Когда-то я сказал Гарри, что для высокоорганизованного ума смерть — это лишь приключение. Я лгал. Каждый человек воспринимает смерть по-своему, в зависимости от многих факторов. Где-то смерть считается подвигом, она престижна. Кто-то боится смерти, а кто-то жаждет ее. На свете столько людей решают покинуть этот свет, неужели они все — искатели приключений? Смерть — это просто смерть. Я, как и в случае с душой, не могу сказать ничего более конкретного. И если меня ждет очередное приключение, то я, по правде сказать, очень расстроюсь. Хочу тишины и покоя, мне не нужны больше приключения.

— Простите меня все, — шепчу в пустоту, крепко сжимая в руках снитч, — Я просто устал от жизни. Не боюсь смерти... жду ее, как освобождения.

Мне стало легче. Улыбаюсь, а по щеке течет слеза. Я готов ко всему — к последнему рассвету, последнему слову и последнему обману. Все уже решено, я больше ничего не боюсь...