Оплатить счет (гет)

Ты сегодня взволнован. Я чувствую это, даже не успев полностью проснуться. Дрема еще манит меня, не отпуская из заботливой колыбели.

Запах, доносящийся из смежной комнаты, заставляет пробудиться уже окончательно. И подтверждает опасения: сегодня мы пьем кофе.

Твоя уверенность в собственной непостижимости в последнее время вселяет в меня странную нежность — и в эти моменты я молчу еще старательнее, чем прежде.

Тяжело свисающие шторы препятствуют настойчивому лучу света, норовящему проникнуть сквозь них. Я испытываю прилив веселья, и оно, заполняя меня воздушным прикосновением, прогоняет мрачные мысли. Уже несколько минут я бессмысленно наблюдаю за толщей полумрака. Он не желает уходить и, оседая на бархатной ткани, покрывает ее хрупкой темнотой.

Интонации твоего голоса наваливаются неподъемным грузом, рассеивая первые проблески надежды. Он тверд и так же холоден, как твое презрение к моей слабости.

Взгляд говорит больше, чем все мои страхи. В серых бездонных колодцах неподвижно застывает равнодушие и, пронзая что-то внутри, рассыпается мелкими осколками. Где-то на задворках сознания вспыхивает болезненное раздражение, и я с силой сжимаю в руке бежевое покрывало в попытке удержать неуместное чувство.

Обжигающе горячий кофе вовсе не твой стиль. Теперь он окончательно превратился в сигнал опасности. На миг позволяю себе забыться: ледяные руки приятно согреты, а душа полностью во власти твоих глаз. Аромат горячего напитка разносится по комнате, окутывая меня мягким теплом. Мгновение со свистом рассекает любой намек на печаль и тихо замирает, не решаясь потревожить безумный всплеск счастья.

Воспоминания все больше захватывают разум в свои сети. Образы прошлого проносятся перед глазами, охотно увлекая меня в свою замысловатую игру...

Мне не известна цена. Но совсем скоро я получу очередной счет, даже не сетуя на чрезмерную дороговизну. Ты укротил меня — и я лишилась права проклинать.

* * *

— Агуаменти, — насмешливый голос ворвался в мое сознание, а холодная струя воды мгновенно избавила от остатков сна.

Я подавила желание рассмеяться. Такие моменты, когда ты являлся передо мной безо всяких масок, были огромной редкостью.

Изобразив негодование, я резко вскакиваю, с обидой глядя в прищуренные глаза. Секундная насмешка сменяется выражением спокойствия — и я недоверчиво хмурюсь.

— Опаздываете к чаю, Беллатрикс.

Я слышу строгость в интонациях и не могу удержаться от виноватой полуулыбки, только сейчас заметив две чашки дымящегося напитка.

— Напомнить высушивающее заклинание? — равнодушно интересуешься ты, а я чувствую поднимающееся раздражение и нетерпеливо взмахиваю палочкой, принципиально применяя невербальное.

Черный чай... Ты не терпишь никаких дополнений к этому терпкому напитку. А я, по правде говоря, имею пристрастие к шоколаду. К черным плиткам, которые ломаются при малейшем нажатии и дарят удивительно приятные ощущения. К послевкусию, соединяющему в себе резкие ноты двух противоположностей. «Сладость никогда не бывает полной без горечи...», — внезапно вспыхнувшая мысль заставляет меня усмехнуться.

Твоя усталость прошла. Несколько коротких взглядов рисуют мне картину твоего состояния, наконец-то принося спасительное успокоение. Рассвет неспешно вползает в комнату и окончательно воцаряется в ней, коснувшись утомленного лица. Недовольно сжатые губы изредка размыкаются, чтобы произнести магическую формулу. В твоих глазах зажигается огонь, и я поглощаю его без остатка, с грустью понимая, что твое внимание сейчас безраздельно приковано к ненавистному мне миру расчетов.

Изящные завитки на пожелтевшем пергаменте. Я вглядываюсь в них, с досадой ощущая, как в душе поднимается отвращение к такой нелепой чувствительности. Ты пишешь так же быстро и четко, как пытаешь Круциатусом. Вдавливаешь каждую букву в пергамент, будто желая оставить на нем оттиск.

Я безумно хочу порвать этот чертов листок... Смять и выбросить, глядя тебе в глаза.

В голове неприятно стучит, но я не обращаю на это внимания, с ненавистью рассматривая ровный почерк. Тошнота накатывает внезапно. Голову пронзает сильная боль, и я, лишь успев вовремя стиснуть зубы, удерживаюсь от крика. Мир вокруг начинает кружиться, и всякая попытка сконцентрироваться заканчивается неудачей. Через пару секунд я оказываюсь в кровати. К губам прикасается фиал, и я послушно пью.

— Я полагаю, что приказывал тебе сообщать мне обо всех изменениях в твоем состоянии, не так ли? — твой голос вызывает страх.

— Да, — я покорно киваю.

Вспышка безумия угасает. В ушах звенит, и я непроизвольно подношу к ним руки в попытке унять неприятные ощущения.

— Превосходно, Беллатрикс, — холодно произносишь ты, намереваясь уйти.

— Простите меня, милорд.

Усмешка на твоих губах пугает, и я ощущаю себя в ловушке. Путы твоего обаяния уже давно сковали меня непроглядной тьмой. Уголки губ поднимаются еще выше — и мне чудится, будто невысказанный смех уже разносится вокруг в безумном вихре твоей власти, отскакивая от стен и закручиваясь в спирали, чтобы еще больше оглушить меня. Головокружение набирает обороты, и я, тяжело дыша, откидываюсь на подушку.

— Я прощаю тебя в последний раз, Белла.

Улыбка мучительно медленно тает в твоих глазах — и кошмар исчезает.

— Ты все еще... психически нестабильна. Тебе необходимо зелье, — тихий шипящий голос странно убаюкивает, и до меня не сразу доходит смысл слов.

Ты снова улыбаешься, поймав внезапно всплывший образ в моей памяти.

«Я не сумасшедшая!» — эти слова были последним, что я сказала, прежде чем послать проклятие в собственную сестру. Андромеда не кричала. Просто упала на дощатый пол, прижимая руку к груди. Алая кровь, смешиваясь с мягкой теплой пылью, мгновенно утратила свой завораживающий цвет.

«Вот чем она станет, когда ты выйдешь замуж за этого поганого грязнокровку! Поняла?!» — мой крик эхом раздавался в забытой лачуге, поднимаясь вверх и обрушиваясь на почти что неподвижное тело.

Тишина слишком долго держала меня в плену. Давила на уши и оседала страшным грузом невысказанной ярости. Но в тот день я вырвалась — и она отступила, утонув в моем смехе.

Андромеда наконец-то услышала меня. Я точно знаю.

— Ты никогда не повторишь этого снова, Белла, — обманчиво спокойный голос возвращает меня в реальность.

Я хочу возразить, но ты кладешь руку на мой лоб и убираешь взмокшие от пота волосы. В глазах зажигается опасный огонь, и я не решаюсь сопротивляться ему.

— Никогда, — шепчу в ответ.

И ты снова улыбаешься.

* * *

Последние глотки сделаны, и я понимаю, что совсем скоро лишусь всего. Ты равнодушно молчишь, читая в моих глазах неизвестность.

Блеклый луч замирает и ослабляет напор на темно-зеленый бархат. Я безумно хочу рассмеяться, но звук, едва не вырвавшийся из моего горла, немного отрезвляет. Я молчу.

Ты что-то произносишь. Каждая интонация голоса впечатывается в память. Я скорее угадываю, чем слышу твои слова, в которых нет ни капли эмоций.

Сегодня вечером... Сердце резко замирает, и я будто со стороны слышу свой хриплый голос: «Мой Лорд, я не смею перечить вам, но, может быть, Трелони лжет, и Поттеры...» Ты нетерпеливо прерываешь меня, и я чувствую ту боль, которая посещает при крушении последней надежды.

Ты запираешься у себя в кабинете, и лишь скрип двери оповещает меня о твоем уходе.

Он погиб, сраженный приближающейся непогодой. Дерзкий луч исчез без следа, возомнив, что способен изменить многолетнюю полутьму.

Теперь я улыбаюсь. Больше нет преград и того, кто смог бы прервать мое веселье одним взглядом. Обрывок мысли о собственной комичности — и я не в силах остановить хохот, бешено сметающий последнюю выдержку.

Забавно: чем больше я смеюсь, тем тяжелее нависает груз. Это напоминает лабиринт. Бесконечную череду коридоров, в которой нет места логике. Обитель, где иллюзия пленяет разум и на короткое время превращается в реальность.

Я вскакиваю, стараясь выиграть хоть немного времени перед надвигающимся безумием. Песочные часы с резким звоном падают на пол, рассыпаясь на множество осколков. Песчинки растекаются вокруг, образуя бесформенную массу.

Внезапно всколыхнувшийся ужас заставляет меня замереть на месте. Я никогда не верила в предчувствия, но сейчас точно знаю, что случилось что-то непоправимое.

Дождь гулко стучит в окно, и пронзительная молния на мгновение озаряет унылый пейзаж за окном.

Больше нет времени на мольбы. Счет предъявлен — пора оплатить его.