Ошибки юности (гет)

Чтобы привести себя в порядок перед встречей, пришлось повозиться. Брюки даже после обновляющих чар выглядели поношенными, а у парадной рубашки, оставшейся еще со школы, оказались слишком короткие рукава, и их пришлось закатать. На трещины, покрывающие дорогие, но старые ботинки, Драко навел маскировку уже на подходе к Пэнсиному дому, чтобы хватило подольше. Он попытался было трансфигурировать подобранную на улице палку в розу, чтобы не идти с пустыми руками, но с ограниченной магией получилось такое убожество, что Драко плюнул и пошел так. В конце концов, если Пэнси спустит его с лестницы, без цветка он будет выглядеть менее глупо.

Адрес Пэнси он узнал у Гойла, последнего из старых знакомых, кто не шарахался от него при встрече и даже иногда давал взаймы. Со времени громкого судебного процесса над единственным уцелевшим после войны Малфоем прошло не так много времени, и все мало-мальски неприглядные подробности его жизни, начиная с детства, местами перевранные и преувеличенные, до сих пор смаковали в газетах. Драко просто повезло, что Гойл и чтение несовместимы.

Дом находился в фешенебельном районе, недалеко от Косой Аллеи. Первые два этажа занимали зажиточные магглы, на третьем, закрытом от непосвященных чарами, обитали волшебники. Драко прошмыгнул в подъезд, пристроившись за рассеянным магглом, и подождав, пока тот не скрылся за дверью, начал подниматься по монументальной мраморной лестнице, покрытой роскошной ковровой дорожкой. Что ни говори, а приятно было снова оказаться в чистом и красивом доме. Конечно, не Малфой-мэнор, но, по крайней мере, не противно смотреть по сторонам и не несет плесенью и подгоревшей кашей, как в том клоповнике, где последние месяцы обитал он сам.

Дойдя до последнего лестничного пролета, Драко невольно замедлил шаг. Разговор намечался скорее неприятный, и дело было совсем не в том, что его репутация в волшебном мире была безнадежно испорчена. Он был виноват не только перед магической Британией, но и лично перед Пэнси.

По-хорошему он тогда должен был сам с ней поговорить. Сразу, как только узнал о родительских планах, но он все как-то откладывал, а потом, совсем незадолго до последней битвы, в «Пророке» вышло объявление о его помолвке с Асторией Гринграсс. Пэнси неделю ходила зареванная и с тех пор демонстративно его игнорировала. Тогда он, помнится, даже испытал облегчение, что не пришлось объясняться и выслушивать истерики. Проблем хватало и без того.

Сразу после войны навалились заботы с судебным разбирательством, и тоже было не до Пэнси, а когда и с этим было покончено, показалось неуместным как-то оправдываться через столько времени. К тому же Малфои никогда не извиняются, или почти никогда. Если только на кону не стоят свобода и магия. Драко до сих пор коробило, когда он вспоминал о своем публичном покаянии в зале суда.

Он поморщился, и, чтобы отвлечься от нервирующих мыслей, снова сосредоточился на приятной обстановке богатого дома. В светильниках третьего этажа вместо маггловских электрических лампочек плясали болотные огоньки, отчего свет казался мягче, а еще, приглядевшись, Драко заметил, что стилизованные ирисы на обоях медленно распускаются.

Какое-то время он тупо рассматривал цветы, оттягивая неизбежное, пока его не вывела из транса хлопнувшая внизу парадная дверь. И мысли снова вернулись к событиям почти двухлетней давности. Злополучная помолвка не была его решением, хотя тогда он даже не стал спорить с родными. Астория так Астория. Ему на тот момент вообще было безразлично на ком жениться, что Астория, что Пэнси... Да хоть Амбридж! В те несколько жутких месяцев, когда Темный Лорд гостил в Мэноре, впечатлительный подросток насмотрелся такого, что балансировал на грани нервного срыва. Именно тогда Драко окончательно осознал, что взвалил на себя, приняв Метку, и, расставшись с иллюзией собственной неуязвимости, сомневался, что доживет до конца войны.

Формальное письмо от Гринграссов о том, что его помолвка расторгнута, он получил вместе с повесткой в аврорат в первую неделю после победы над Волдемортом. После этого потянулась бесконечная череда допросов и очных ставок, за которыми последовали суд, конфискация и ограниченная магия.

«Это всего лишь Пэнси, и терять все равно нечего», — в последний раз уверил себя Драко и свернул в светлый широкий коридор. Ему не пришлось искать квартиру. Школьная подруга поджидала его у одной из лакированных дверей. Видимо, сработали сигнальные чары. Сначала Драко показалось, что на ней маггловский деловой костюм, но по мере того, как он приближался к Пэнси, ее одежда видоизменялась, в конце концов превратившись в мантию с блестящим значком министерского международного отдела.

Он читал об этом прорыве в магической моде: для магглов и волшебников такая одежда выглядела по-разному, в соответствии с их представлениями о принятых нормах. Видимо, в его случае мантия была не уверена в его статусе. Драко скрипнул зубами — даже несчастная тряпка норовила поиздеваться, чего уж ждать от людей. Пэнси спокойно смотрела на него, сложив на груди руки. Драко с облегчением отметил, что в ее взгляде не было ни ненависти, ни уже ставшего привычным презрения, ни обиды. Скорее, любопытство.

— Здравствуй, Пэнс, — как можно теплее произнес Драко и улыбнулся. Он уже давно не был похож на того ангелочка с платиновыми локонами, в которого Пэнси была влюблена в школе, и вряд ли его улыбка все так же гипнотически действовала на нее, но попробовать стоило. Хуже ведь не будет.

— Вообще-то, приличные люди присылают сову, прежде чем приходить в гости, — Пэнси смотрела на него в упор, и Драко слегка поежился.

— Я такой неприличный, что терять уже нечего, — попытался пошутить он и снова растянул губы в улыбке.

— И чем я обязана визиту? — светским тоном поинтересовалась школьная подруга.

— Соскучился, — просто ответил Драко, почти не покривив душой. Последнее время ему и поговорить-то было практически не с кем.

— Ну, проходи, раз пришел, — хмыкнула Пэнси. Драко приободрился. Первый порог пройден, с лестницы его не спустили. Он последовал за ней в изящно обставленную гостиную. Скромная министерская служащая явно не была стеснена в средствах.

В отличие от него, послевоенная жизнь Пэнси складывалась вполне благополучно. Ее родители не были официальными последователями Темного Лорда, а призыв схватить Поттера накануне последней битвы списали на нервы. Мол, перепугалась, сама не знала, что несет. И ведь никому даже не приходило в голову попрекать ее трусостью. К девушкам в этом плане не принято предъявлять претензии, и теперь Пэнси делала успешную карьеру в Министерстве, где ее острый ум и способность заводить нужные связи оказались очень кстати.

— Кофе будешь? — не оборачиваясь, спросила она.

— Давай, — ответил незваный гость. Он терпеть не мог кофе, и Пэнси не могла этого не знать.

Драко в который раз обругал себя за недальновидность. Конечно, даже расстанься они тогда друзьями, все равно он не смог бы открыто подойти к ней сейчас в людном месте, но вполне можно было бы рассчитывать на то, что старая подруга, например, подкинет пару галлеонов или нажмет на пару рычагов в министерстве. А сейчас надеяться на помощь особо не приходилось.

Пэнси взмахнула палочкой и произнесла неизвестное Драко заклинание, должно быть, из новомодных — магическая наука не стоит на месте.

— Сейчас будет готово, — объяснила она и жестом указала ему на диванчик цвета аврорских мантий, а сама устроилась в кресле напротив, закинув ногу на ногу.

— Я слышал, ты идешь в гору, — начал светскую беседу Драко, расположившись на мягких подушках. Его вальяжная поза не очень вязалась с приклеившейся заискивающей улыбкой.

— А я слышала, что ты бьешь баклуши, — в тон ему ответила Пэнси.

— Это не так, — соврал Драко, — и вообще мне недавно предложили работать в Министерстве, — он проследил взглядом за вплывшим в комнату кофейным сервизом, который, облетев его по дуге, плавно и беззвучно опустился на низкий столик между ними.

— В рамках программы реабилитации, — закивала Пэнси, насмешливо глядя на него. — Подавать перья Уизли и иже с ними. И ты их послал — далеко и надолго.

Чтобы скрыть смущение, Драко занялся кофе: положил в чашку сахар и начал медленно помешивать. Он не думал, что Пэнси так хорошо осведомлена.

— Так зачем ты пришел? — она снова окинула его таким проницательным взглядом, что слизеринцу невольно вспомнился покойный Снейп.

— Мне уже третий раз отказывают в разрешении на портключ, — хмуро сообщил он, не поднимая глаз, — мне здесь нечего ловить, Пэнс, а во Франции у меня родственники.

— Понятно, я так и думала, — вздохнула Пэнси. — Я посмотрю, что можно сделать. Это все?

Драко немного сбило с толку то, как она так легко согласилась помочь, пусть даже только на словах.

— Спасибо, Пэнс, — с чувством произнес он. — Это не все. Я хотел извиниться перед тобой... давно... просто... — слова как-то не складывались в осмысленную фразу. То ли от того, что он чувствовал себя не в своей тарелке, то ли потому, что, проводя столько времени в одиночестве, разучился связно разговаривать.

— Просто ты трус, Драко Малфой, — хмыкнула Пэнси, — а еще эгоист и тряпка.

Драко виновато развел руками. Мол, какой есть. Он был готов к обвинениям, и заранее решил, что лучше не спорить.

— А ведь я тогда была беременна, — словно между прочим, заметила Пэнси, жестом призвав сахарницу на свою сторону стола.

Драко на миг показалось, что его ударили оглушающим заклятием, неожиданно и со спины. Он медленно поднял на нее ошарашенный взгляд.

— Ты... Что? — голос внезапно пропал. Если до сих пор было просто неловко, то теперь стало отвратительно.

— Что слышал, Малфой, — Пэнси криво усмехнулась. — Я тогда не успела тебе сказать, сначала была не уверена, а потом прочла...

— И как... — Драко в замешательстве окинул взглядом стройную фигурку девушки.

— А никак, дорогой, — проворковала Пэнси, сплетая на коленях пальцы с ухоженными накрашенными ногтями. — Стакан зелья, несколько неприятных часов, и — никак.

Драко прошиб холодный пот. Еще в детстве он как-то увидел в лавке Борджиа большую прозрачную банку с жутким заспиртованым зародышем, который с тех пор регулярно являлся ему в кошмарах, пока с началом войны их не вытеснили новые. А теперь, получалось, что... Драко было страшно додумывать эту мысль, хотя умом он понимал, что за такой короткий срок у Пэнси просто не могло сформироваться ничего такого, что хоть отдаленно напоминало бы это.

— Почему ты мне не сказала, Пэнс? — тихо произнес он.

— А разве бы это что-нибудь изменило? — в голосе Пэнси не было ехидства, только печаль и какое-то снисходительное понимание, от которого у Драко на душе стало еще поганее.

Он нервно провел ладонью по лицу, ему не хотелось отвечать на этот вопрос даже себе. Пэнси была права. Сто раз права: трус и тряпка.

— Прости меня, Пэнс, — голос Драко прозвучал глухо, в горле стоял ком. — Я должен был...

— Да что уже. Было и прошло, — невесело усмехнулась Пэнси. — Ошибки юности.

Все это было слишком неожиданно, и Драко знал, что настоящее понимание накатит на него чуть позже, и, возможно, потребуются все силы, чтобы пережить еще и это. Он медленно поднялся, и, не глядя на Пэнси, поплелся к двери. Совершенно не хотелось, чтобы она стала свидетельницей его терзаний.

— Подожди, Малфой, — окликнула его подруга, когда он уже стоял на пороге.

Драко обернулся: она все так же сидела, закинув ногу на ногу, перед двумя нетронутыми кофейными чашками.

— Ты больше в тот буфет не ходи, тебя вычислили, — на лице Пэнси была какая-то жалостливая гримаса.

— Откуда ты... они узнали? — спросил он, заливаясь краской. Выплачиваемого ему Министерством пособия катастрофически не хватало, и обычно под конец месяца он, пользуясь чарами незаметности, совершал набеги на дешевую маггловскую забегаловку, где платили на входе. В этом месте всегда было многолюдно, и его слабых чар как раз хватало на то, чтобы прошмыгнуть мимо кассы.

— За тобой негласный надзор, так что не играй с огнем, дорогой. Это я тебе так, по старой...хм... из факультетской солидарности.

— Спасибо, Пэнси, я учту, — выдавил из себя Драко и чуть не завыл, живо представив, как в коридорах министерства скучающие служащие, прихлебывая кофе, обсуждают его вылазки.

— Будь здоров, Малфой, я пришлю тебе сову, если будут новости.

— До свидания, Пэнси, спасибо за все.

Он готов был провалиться сквозь пол, но вместо этого просто повернул дверную ручку и вышел в коридор. Он не помнил, как спускался по лестнице, как добирался до облезлого панельного дома и как возился с маггловским ключом, открывая свою меблированную каморку.

* * *

— Краше в гроб кладут, — бесцеремонно сообщило зеркало со стены, как только Драко переступил порог и включил свет. Зеркало было одним из немногих магических предметов, которые ему было позволено взять с собой из Мэнора. Драко иногда казалось, что оно мстит ему за то, что после роскоши поместья и блистательного Люциуса Абрахаса Малфоя вынуждено отражать такую убогую обстановку и измученного нуждой наследника.

— Заткнись, сам знаю, — прошипел Драко, стараясь не смотреть на бледного худого двойника за стеклом. Он присел на корточки перед обшарпанной тумбочкой и открыл верхний ящик. Сдвинул батарею фиалов со снотворными и нащупал в дальнем углу фигурный флакон с гладкой круглой крышечкой. Последний. Густая жидкость с перламутровым блеском. На сколько ее хватит, если не злоупотреблять? На месяц? На два? А дальше как? Лучше не загадывать.

«Пэнси, можно сказать, повезло. Вряд ли она могла бы рассчитывать на карьеру и вообще на нормальную жизнь, оставь она моего ребенка, останься я с ней», — попытался оправдаться перед собой Драко, но это как-то не помогло. Наоборот, ко всему прочему вылезла еще и горечь от того, что он, потомок древнейшего магического рода, стал изгоем, связываться с которым себе дороже.

«А еще она могла и соврать из мести. Может, ничего и не было», — Драко сделал вторую попытку договориться с совестью, но до конца убедить себя все равно не удалось. Он с детства знал Пэнси и легко определял, когда она лжет, а когда нет. «Она могла измениться», — призвал он на помощь свое слизеринство. «И после первого же глотка ты именно в это и поверишь», — ехидно сообщил внутренний голос.

Привычно отмахнувшись от него, Драко принес из ванной свою расческу, снял с нее светлый волос и осторожно открыл бесценный фиал. По комнате разлился тонкий аромат духов «Белая орхидея» — тех самых, которыми всегда пользовалась мать. Драко сглотнул и выругался, он совсем забыл об этом свойстве зелья. Стараясь игнорировать сдавивший горло спазм, он поднес волос к сверкающей жидкости, и тут его окончательно накрыло. В аромат вплелись нотки дорогого вишневого табака и горящих сосновых поленьев, и Драко застыл, очарованный коварным зельем.

Воображение в красках нарисовало некогда обыденную, а теперь такую невозможную картинку: далекий довоенный вечер в Малфой-мэноре, родители неторопливо беседуют в каминной, мать вышивает, а отец раскуривает трубку. Давясь подступившими слезами, Драко, как сквозь пелену, смотрел на то, как волос с еле слышным шипением растворяется в зелье. Наконец он очнулся, резко вытер глаза рукавом и так крепко завинтил фиал, что чуть не сорвал резьбу. Поставив зелье на тумбочку, добрел до узкой кровати с продавленным матрасом и, сбросив ботинки, на которых снова проступили трещины, повалился на вылинявшее покрывало. Оставалось подождать ровно десять минут, чтобы зелье настоялось.

Наваждение уже растаяло, и щемящая тоска по прошлому отступила, снова выпустив на первый план Пэнси с ее запоздалым признанием, жуть в банке у Борджиа, стыд за то, что его мелкое воровство обнаружено, и вместе со всем этим ненависть к себе. Слабому, жалкому существу, которое в очередной раз ткнули носом в собственное ничтожество. Насколько было бы легче, если бы Пэнси просто дала ему пощечину и не пустила на порог. Драко сжал зубы и стал смотреть на электронное табло маггловских часов.

«А ты все-таки стал убийцей. Косвенно, не по своей воле, но стал», — контрольным проклятием прозвучал издевательский внутренний голос. — «Как и тогда на башне. От судьбы не уйдешь». Драко задохнулся и, вскочив с кровати, стал нервно мерить комнату шагами.

Оставалась еще минута, и он придвинул ближе стоящий под зеркалом стакан с водой.

— Потерпи, скоро полегчает, — тихо сказал он своему отражению. Зазеркальный двойник выглядел замученным и несчастным, и, кажется, не поверил.

Стараясь дышать через рот, Драко снова открыл фиал и, порывшись в ящике, достал пипетку. Двух капель должно хватить. Все-таки он уже не истеричный подросток. Только однажды он пил три, в самый первый раз, на шестом курсе — после попытки свести счеты с жизнью. Драко хорошо запомнил этот вечер. Ему просто повезло, что и отец и крестный в тот вечер остались ночевать в имении. Благодаря мастерству Снейпа даже шрамов не осталось, а когда зельевар залатал тело и ушел к себе, отец научил залечивать душу. Тогда, после провала миссии и аудиенции у Темного Лорда, такой оригинальный способ использования Амортенции пришелся очень кстати, и Драко тактично не стал уточнять, как часто им пользуется сам Люциус.

Вот оно, наследство, которое у него не смогли отнять. Точным движением, как на уроке зельеварения, Драко капнул в стаканчик. Раз и еще раз.

— Твое здоровье, — сказал он горько усмехнувшемуся отражению и залпом выпил содержимое.