Сага о вселенских героях (гет)

Триста шестьдесят пять дней

до Великой победы

"Турум-бурум, турум, пубум-пурум-бум-бум, бум-бум бам-ба-а-ам...". Из комнаты доносилось загадочное шебуршание. Жалобно звякнул замок, дверь открылась и закрылась, повеяло могильным холодом, напоминающим о темницах и пытках Инквизиции. По очереди скрипнули ступенька лестницы и половица в коридоре. На пышном ворсе ковровой дорожки отчётливо проступали осторожные шаги неведомого невидимки. Так, мысленно напевая мелодию из "Розовой пантеры", вышел Гарри Поттер на свой зловещий ночной промысел...

В другом времени и месте попыталось наступить утро. Оно приняло обличье сфинкса Сарданапала и было встречено без энтузиазма: на осторожных замирающих аккордах позднего вечера обитательницы комнаты без Чёрных Штор, отдавая посильную дань здоровому образу жизни, привыкли сопеть по соответствующим плоскостям — кроватям, гробам и диванам.

С присущим ему безжалостным эгоизмом сфинкс перебудил всех: и Таню, и Пипу, и Гробыню. Стаскивая с них одеяла, он ловко увернулся от пылких красных и зелёных искр, которыми спросонья разбрасывались Таня и Гробыня, и даже умудрился безнаказанно боднуть Пипу. После этого сфинкс невозмутимо расположился в центре комнаты. Потянуло палёным.

— И чего ему от нас надо? — скривилась Пипа.

— Вон, на ошейнике у него записка закреплена! — объявила Склепова, удивительно зоркая для человека, упавшего лицом в подушку. — Гроттерша, топай давай доставать.

Танино чувство протеста перед несправедливостью и угнетением ещё не проснулось, и она, не желая ввязываться в долгие споры, нехотя поднялась. На человеческое создание, посягнувшее на ошейник, сфинкс бросил подозрительный взгляд, но даже не зашипел, притворившись солидным египетским изваянием.

Таня вгляделась в мудрёные завитушки, встряхнула лист бумаги, чтобы те немного расступились, и растерянно прочла:

— “Гробыне Склеповой без промедления явиться ко мне в кабинет. Академик Сарданапал”, — как только она замолчала, буквы на бумаге начали блекнуть и исчезать.

— Он напрашивается на проблемы с двуногими? — искренне возмутилась Пипа. — Принять меня за Склеп! — она в негодовании резко притянула своё одеяло, перевернулась на другой бок и затихла, бесцеремонно проигнорировав, как уничижительно зыркнул на неё сфинкс.

— Если тебя заключают в Дубодам, я вышлю тебе скатерть-самобранку, — зевнула Таня. Постель тепло обняла её быстрее, чем Семь-Пень-Дыр успевал высчитать задолженность клиента за год при кредите в девять с половиной зелёных мозолей и ставке тринадцать процентов в месяц.

Ворча себе под нос, Склепова потянулась за одеждой. Дымок, тоненько поднимающийся от подпаленного шальной искрой письменного стола, она мстительно тушить не стала.

В холодильнике было пусто. Не нашлось ни ростбифа, ни вчерашних тостов, ни остатков подгоревшего бекона, ни рататуя, с которым были связаны особые надежды Гарри, ни даже запасного варианта — неказистой пачки диетического йогурта. Из просторных недр холодильника взирала зимняя безмятежная пустота и крайне огорчала Гарри.

— Не пойму, кто же это всё слопал? — недоумевал он себе под нос. — Дадли добросовестно храпел всю ночь. А вечером здесь была еда! — он ещё раз оглядел холодильник, убедился в полном отсутствии полагающегося ему содержимого и захлопнул дверцу.

Всё насмарку! Иногда самые продуманные операции проваливаются по столь прозаическим причинам. Обидно.

Внезапно с лестницы донёсся отчётливый скрип ступеньки. Чертыхаясь, Гарри поспешно натянул мантию-невидимку. От злополучной половицы не слышалось ни звука — шагали осторожно.

Жестом заправского домушника Дадли открыл дверь на кухню... Незримой тенью скользнул мимо стола... Плавным и лёгким движением достиг холодильника... победно потянул на себя дверцу... и обмер, застыв с глупо приоткрытым ртом. Свет, бьющий изнутри холодильника, придавал его фигуре в сумраке кухни ауру мученического страдания. Гарри только посмеивался. Однако когда разочарованный Дадли попытался жалобно прохныкать что-то, пришлось вмешаться: в планах не значилось даже намёков на задушевные разговоры с дорогими дядюшкой и тётушкой, равно как Гарри пока не собирался менять статус с Мальчика-Который-Выжил на Мальчика-Которого-Выжили(-Из-Дома).

— Дадли, идиот, тихо!

— Кто здесь? — Дадли, побледнев, метнулся под сомнительную защиту дверцы. Похоже, затем он намеревался совершить тактическое отступление внутрь холодильника.

— Кто, кто... твой голодный братец! — взвыл потусторонним голосом Гарри и стащил мантию.

— Это всё ты? — Дадли яро засверкал очами и принялся надвигаться на Гарри. Тот слегка забеспокоился. Свой нос нравился ему целым.

— Дадли, помни, что ты на диете. Тебя вообще тут не должно быть! Дадли, успокойся! Тебя услышат, и нам обоим влетит! Дадли...

Деловая беседа была прервана неожиданно скрипнувшей ступенькой. Тяжёлые шаги неумолимо приближались к кухне.

Дадли с пугающей отчётливостью узнал в поступи все грозящие ему салатно-листьевые и морковные проблемы; паника захлестнула его. Пометавшись взглядом по кухне, он с несчастным видом уставился на Гарри. Тот смягчился.

— Ладно, — и попытался накинуть на кузена мантию. Нет, по росту она вполне проходила! Но по ширине еле сходилась на одном Дадли, не говоря уже о том, что неплохо было бы втиснуться туда и Поттеру. В результате после непродолжительной, но ожесточённой борьбы Гарри выпала незавидная участь прятаться между плитой и шкафчиком, а мантия осталась у Дадли.

Грузный как медведь, дядя Вернон приближался к холодильнику ничуть не менее важно и неторопливо, чем навороченный американский крейсер. Его воображение рисовало блюда одно другого аппетитнее. Тосты и овощи манили его фантазию в эйфорические дали, а вместе с припрятанной как раз для таких случаев бутылочкой арманьяка ночной приём пищи превращался в настоящий сеанс обретения смысла бытия.

Брови дяди приподнялись, опустились, а затем и вовсе недоумённо сошлись на переносице. Разочарованный и голодный, дядя Вернон затворил дверцу, развернулся и, приподнявшись на цыпочки, попытался найти своё последнее утешение — арманьяк! Но на шкафчике царила такая же стерильная пустота. Такого удара дядюшка не вынес, и всё, что ему оставалось — это тоскливо побрести спать, без смысла бытия, как и прежде. Скрипнула лестница, и дом нырнул в тишину.

— Облом, — злорадно сказал кто-то со стороны стола. Гарри едва не подпрыгнул. Судя по загудевшей от удара дверце печи, Дадли тоже.

— Кто здесь?! — в один голос воскликнули они.

— Народ, народ и ещё раз народ! — ответили со стола. — А этой братии, как известно, не надо для счастья ничего, кроме хлеба и зрелищ. И того и другого у вас в избытке... — рассуждение прервалось неприлично активным чавканьем. Чуткий нос голодного Гарри уловил запах тостов, — так что я, пожалуй, задержусь в этом гостеприимном доме не меньше чем на часок!

— Покажись, — несчастным голосом обиженного ребёнка попросил Дадли.

— Вот нет чтобы познакомиться виртуально, расписаться в вечной дружбе и презентовать мне пару пуговиц от ваших пижам на память! Что за люди, сразу переходят к конкретике, — возмутился голос, скороговоркой пробормотал какую-то тарабарщину и...

На столе, невозмутимо болтая ногами, сидел лопоухий парень и с неумеренно здоровым аппетитом лопал румяный тост. Вся еда, ранее обитавшая в холодильнике, живописно располагалась возле незнакомца. Правда, на данный момент её оставалось всего ничего...

— Всем привет, я Ягун, играющий комментатор, выдающийся человек современности и просто мужчина в расцвете сил! Моя бабуся утверждает, что в расцвете сил болтливости и наглости, но опустим это. Мою подробную биографию оставим на закуску. Сведения о родителях, справку с места жительства, паспорт и визу я потом как-нибудь мимоходом, в другой раз занесу. А вообще я мирный, спокойный, незлобивый человек, просто люди гады попадаются! Так, нет, это уже не из моего репертуара... А, собственно, чего это вы так на меня смотрите? — осведомился парень.

— А, собственно, чего это ты забыл в этом доме? — шёпотом взревел Дадли. Громче быть недоброжелательным он не мог: что если вернётся отец, а он на кухне? Оба родителя сейчас не знали жалости и вовсю гоняли его, чтобы мальчик придерживался диеты: слишком уж хорошо стал исчисляться вес Дадли в тётях Петуньях.

— Вот балда я! — огорчился Ягун. — А ведь Медузия четыре раза повторила: сначала письмо, потом всё остальное, болтовня в смысле. На! — небрежно вытерев руки декоративной салфеткой, любовно уложенной тётей Петуньей в центре стола, он вытащил из кармана сложенную вчетверо бумажку и протянул её настороженному Гарри. Тот с удивлением осознал, что это вовсе не пергамент никакой, а наспех сложенный лист из обычной маггловской тетради. Развернув и уткнувшись в него носом, Гарри начал разбирать буквы.

Гарри, как ни жаль мне сообщать об этом, но обстоятельства вынуждают: тебе не удастся поехать в этом году в Хогвартс. Война принимает серьёзный оборот, и я хочу по возможности защитить тебя. Здесь, в эпицентре событий, риск слишком велик.

Сегодня ночью я навестил моего старого друга, академика Черноморова. Он не отказал мне в просьбе предоставить тебе укрытие. Безотлагательно отправляйся к нему.

Сроки твоего пребывания в Тибидохсе и характер твоего обучения здесь обсудим лично, когда ты сюда доберёшься.

Зная, как ты привязан к своим друзьям, я не решился отправить тебя одного с профессором Снейпом. Рон, Гермиона и некоторые другие ученики поедут с вами в сопровождении нескольких членов Ордена.

Надеюсь, я не слишком огорчил тебя такими новостями.

Удачи,

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор.

Гарри окинул письмо долгим взглядом и, сгруппировавшись, приготовился в один прыжок достигнуть входа на кухню:

— Довольно неожиданно. А это письмо точно настоящее? Чем ты докажешь, что ты не Пожиратель?

— Проснись и пой, бдительный ты наш! — раздался бойкий девичий голос слева. Поспешно обернувшись, Гарри и Дадли обнаружили в дверном проёме долговязую девицу не самой классической внешности. В неверном свете зарождающегося дня её волосы казались фиолетовыми. Она, ступая тонкими длинными ногами, подошла ближе, и Гарри заметил: справа на неё поглядеть — та ещё пройдоха, смотрит лукаво, так и хочется перепрятать пятифунтовую купюру в заднем кармане подальше; а слева — прелестная легковерная хохотушка. — Шерлок Холмс небось в гробу перевернулся!

— У Шерлока Холмса нет гроба, — взмахнул надкушенным тостом Ягун.

— Пусть тогда Конан Дойл за двоих отдувается, — отмахнулась она. — Ты налипший сахар-то как, видишь? Вот! И ещё сомневаешься в подлинности?!

Говорила она непонятно, но очень уверенно.

Гарри послушно представил себе, как Волдеморт собственноручно, не доверяя такое важное дело Пожирателям, крошит лимонную дольку на приобретённую специально для составления своих коварных планов тетрадку в мелкую клеточку, и неуверенно хихикнул.

— О! Процесс пошёл, — обрадовалась девушка. — Да из тебя ещё даже можно человека сделать.

— Гробыня, ну мы же договорились не обзываться! — укорил ее Ягун. — Посмотри только, до чего ты вон того, упитанного, довела! Тебе хоть стыдно? Кстати, мальчик, ты кто?

"Мальчик" с расширившимися от ужаса глазами пятился, явно дерзая повторить подвиг брата и втиснуться между плитой и шкафчиком, но всё же нашёл в себе силы представиться:

— Ды-ды-ды-дадли...

— Какое необычное имя! — восхитился Ягун.

— Как ты думаешь, пора звать Гуню или не пора? — задумчиво спросила Гробыня.

— Пора, — изрёк Ягун. — Хотя он, кажется, уже сам идёт...

Вновь исполнили свою нехитрую, но слаженную партию ступенька и половица. За спиной Гробыни открылась дверь на кухню, и у её ног поочередно приземлились чемодан, в котором Гарри ошеломлённо признал свой собственный, метла “Молния”, стопка книжек, котёл, клетка для Букли и фотоальбом, когда-то подаренный Хагридом. Вслед за имуществом Гарри в кухню ввалился такой бугай, что в помещении резко стало тесно.

— Я тут это, вещи чуток собрал, одежду то есть... остальное пусть сам собирает, — гулко кашлянув в кулачок, как почудилось Гарри, размером с футбольный мяч, сообщил новоприбывший.

Пока владелец всех этих пожитков сидел и методично заталкивал книги в чемодан под навязчивое "Пурум-бурум, пурум, пубум-пурум-бум-бум, бум-бум бам-ба-а-ам...", Ягун ловко выудил из общей кучи тоненькую брошюрку.

— Я только посмотрю, можно? — вежливо осведомился он у Гарри, уже открыв её. — Бла-бла-бла... “Как преодолеть депрессию”. Что ж, любопытно, что советуют нам многоуважаемые психологи. “Совет 1/3. Не давайте себе сидеть и горевать о неудавшейся жизни”. Разумно, мамочка моя бабуся! Едем дальше. “Совет 2/3. Чтобы дать выход своим эмоциям и избежать апатии, совершайте эксцентричные, не свойственные для вас поступки. Запишитесь на курсы игры на волынке, сообщите друзьям, что намерены постричься в монахи, познакомьтесь на улице с кем-то, к кому в обычном состоянии ни за что не подошли бы, купите одежду в совершенно непривычном для себя стиле, спойте любимую песню в людном месте, выучите наизусть своё генеалогическое древо до десятого колена, признайтесь в любви соседке-старушке (и непременно будьте милы и романтичны), заведите себе крокодила, жирафа, ежа или скунса (если нет денег, то — ребёнка)”. Какая, однако, фантазия. Гарри, тебя случайно не этот совет привёл сегодня на такую оживлённую, но запретную кухню?

— Этот, — признался Гарри.

— Вообще-то может и помочь, я думаю. По крайней мере, вкусно поешь, — авторитетно заявил Ягун. Желудок Гарри завистливо забурчал. — “Совет 3/3. И прекратите наконец покупать всякую идиотскую литературу!”. Хорошая брошюрка, со вкусом. Забирай, — Ягун протянул её Гарри. — Ну что, граждане, по пылесосам и веникам! На одной гостеприимной полянке в Крохем Хёрст нас ждут подвиги, завтрак — я имею в виду ещё один завтрак — и вообще народ, жаждущий узнать, ради какой высокой цели его подняли ни свет ни заря. Дунем через окно или пойдём чинно и уныло через дверь?

Конечно же, они пошли к входной двери.

— Пока, Дадли, — гнусаво сказал Гуня и бочком вышел на улицу. Гробыня и Ягун топтались возле замешкавшегося Гарри. От зелёной тоски не в меру болтливый Ягун принялся прислушиваться к звукам сверху.

— Можно я раскрою почтенному обществу один твой маленький секрет? — доверительно похлопывая Дадли по руке, осведомился Ягун.

Кузен Поттера вытаращился на дорогого гостя с немым ужасом. Видимо, в голове Дурсля-младшего мгновенно родился приличный список неприличных вещей, которых знать Отечеству о нём не положено.

— Да ты не боись, я ведь даже не читая твои мысли, а так, пальцем в небо! Ну мне очень-очень интересно! Можно?

Мычание Дадли любой человек истолковал бы как яростное “нет”, но Ягун понял всё по-своему.

— Чтобы все думали, что ты спишь, ты оставил в своей комнате магнитофон, который прилежно за тебя храпит! Я так и слышу эти богатырские нотки. Умно, да!

Дадли с облегчением сполз по стенке:

— Да нет... это моя подружка Сьюзан...

Только Ягун решил было обрадоваться тому, что пациент обрёл дар речи, как до него дошёл смысл сказанного.

— Да... наверное, это очень... мощная девушка, — только и смог выдавить он.

— Куда там Пипе! — подтвердила Гробыня.

— А всё-таки твой братец — истинный англичанин! — задумчиво изрёк Ягун, когда все четверо, пользуясь скрытной серостью предрассветной мглы, без маскировки рассекли воздух и поднялись в облака.

— Почему это? — удивился Гарри.

— Нет, мы, конечно, ожидали, что русских будут бояться, но не до такой же степени! — продолжил свою мысль Ягун. Не успел Гарри открыть рот, чтобы просветить несведущих насчёт некоторых фобий наследника Дурслей, как Ягун уже продвигал следующую идею:

— Может быть, у тебя папа или мама — русской национальности? А то что-то ты ни разу не испугался...

— Прости, а все русские такие? — осторожно поинтересовался Гарри, думая, что тогда он непременно свихнётся. Вот Волдеморт огорчится...

— Нет, конечно, — оскорбился Ягун. — Все остальные ещё хуже!

Фоново звучащая в голове Поттера "Розовая пантера" медленно, но верно превращалась в что-то похожее на "Ой, мама, мама, Шикыдым, шикыдым!!!".

На месте встречи в разной степени потрёпанности и усталости находились Снейп, Тонкс, Гермиона, Джинни и старшекурсник, знакомый Гарри лишь в лицо. Вокруг них высились бастионы чемоданов. При виде Гарри Гермиона и Джинни бросились к другу на шею, едва не сбив его с ног.

— Мы ужасно, ужасно рады тебя видеть!

Изъеденный мрачными мыслями и тревогами за друзей Гарри стиснул объятия так крепко, что у Гермионы, кажется, даже хрустнули рёбра. Волну счастливого облегчения не смог отравить даже кислый взгляд Снейпа.

— Раз, два, три, четыре, пять... что-то больно много зайцев сбежало погулять... — фамильярно пересчитал количество присутствующих лбов Ягун. — Кстати, здрасьте!

Нестройным хором англичане поздоровались, подозрительно косясь на пылесосы русских. Гарри порадовался, что ему хватило выдержки не выдать своего священного ужаса перед фактом, что на ЭТОМ можно летать.

— Кто хочет кофе? — спросил Ягун.

Кофе хотели все, поэтому из болтающегося за спиной Гломова походного рюкзака были извлечены огромная кружка и термос.

— Как, все из одной чашки? — запротестовал Снейп, который, к слову, провёл уже несколько сумасшедших ночей на ногах и поэтому нуждался в кофе на пару бидонов больше остальных.

— Вы ещё скажите “негигиенично”! — обиделся Ягун. — Вот не люблю таких людей: “comme il faut”, “общественные права”, “вежливость и взаимопомощь”, “культура речи”, “охрана окружающей среды”, “проблемы молодёжи”, “в здоровом теле здоровый дух” и ещё куча других правильных, но очень громких слов. А как копнёшь глубже, так там как у капусты — много раз всё красиво завёрнуто в пёструю обёртку из расшаркиваний, разглагольствований и прочих реверансов, а внутри прозаическая кочерыжка, которой место на мусорке, — тараторил Ягун. — Но фиг, собственно, с вами! Я вам не мама! — заявил он вконец опешившему Снейпу и достал ещё восемь припыленных стаканов.

В рекордно короткие сроки выпив свою чашку кофе, проснулась Гробыня. Как самая окультуренная из всех троих русских, она наконец догадалась, что пора бы уже представиться:

— Гробыня Склепова! Лысегорская ведущая на магвидении, тёмная ведьма с магнетическим характером, люблю экстрим, свиданки, дорогие шмотки... ещё я немножко люблю Гуню Гломова, но оставим это пока за кадром.

Ягуна так и подмывало от души прокомментировать представление одноклассницы, но он мужественно сдержался. Тем временем Гробыня продолжила:

— Вот это языкастое недоразумение — это Ягун. Имейте в виду, что он телепат и имеет маленькое, но противное хобби лазить по чужим мыслям, — на всякий случай она юркнула за спину Гломова. Но Ягун был настроен миролюбиво: он просто раздал всем по бутерброду с копчёным окороком (таким количеством припасов их снабдила, конечно же, его бабуся Ягге) — правда, проигнорировав осторожно выглядывающую из-под локтя Гуни Гробыню.

— А я?!

— А ты гадости всякие про меня говоришь, — беззлобно ответил Ягун.

— Хочешь, я тебе комплиментов отсыплю? Хочешь? Его глаза, как два мелкокалиберных бриллианта! Его брови, как шнурки на моих любимых ботинках! Его белые зубы свели меня с ума, ведь ни одна лошадь, пусть даже слопавшая тыщу тюбиков Колгейта, не сравнится зубами с Ягунчиком! Его нос привносит приятное разнообразие на это благородное лицо — вроде бы он сначала ровный, а потом — бац! — крючочком, — распиналась Склепова.

— Я курносый, — возмутился Ягун.

— А кто тебя спрашивает? — резонно спросила Гробыня. — Его чувственные губы...

— Так, всё, хватит! — не выдержали Гуня и Ягун.

— Пытка комплиментами продолжалась два часа. К концу жертва могла только жалобно стонать! — веселилась она.

Заткнуть рот Склеповой получилось только бутербродом.

За те полчаса, которые потребовались опоздавшим, чтобы добраться до Крохем Хёрст, как ни странно, никто никого не убил. Гарри только диву давался: компания выдалась донельзя странная.

Первым, кто прибыл, оказалась Луна Лавгуд. На лице её было написано отрешённое выражение. Поглядев куда-то сквозь Тонкс, она задумчиво изрекла:

— Что-то сегодня мозгоглоты шалят.

— Наверное, ты имеешь в виду мозгошмыгов? — осведомилась Гермиона. Она старалась поддерживать такие ровные отношения с Луной, какие только могла.

— Может быть, — туманно ответила Луна. — Я сегодня их ещё не искала. А вот мозгоглоты на каждом углу.

— Наверное, они что-то празднуют? — предположил Ягун с серьёзным лицом.

Луна бросила взгляд своих выпуклых бледно-голубых глаз куда-то в район его уха.

— Кто знает. Я ещё плохо говорю по-мозгоглотски.

Гуня подавился бутербродом.

«Знай наших!» — патриотично подумал Гарри. Не только русским ведь буянить.

Следом за Луной пешком пришёл запыхавшийся встрёпанный Рон. За собой он волочил большой рюкзак, явно повидавший многое в жизни, и метлу.

— Рональд Биллиус Уизли! — загремела Джинни, сразу становясь до ужаса похожей на свою маму. — У тебя есть что сказать в своё оправдание? Пятьдесят пять минут! Я не знала, что и думать!

— Мистер Уизли, — вкрадчиво проговорил Снейп. — На каких условиях я согласился взять вас в продвинутый класс зельеварения?

Рон шарахнулся от него как чёрт от ладана:

— Что значит — согласились?!

— Порядок, это действительно Рон! — улыбнулась напряжённая до этого момента Гермиона. Рванувшись вперёд обнять друга, она словно натолкнулась на препятствие — вспомнила о том, что Джинни голосила вовсе недаром. — Где тебя носило почти час?

— Э-э-э...

— Начало вашего объяснения, мистер Уизли, поражает красноречием, — язвительно сообщил Снейп. — Почему вы посчитали себя выше указания отправляться вместе с вашей сестрой?

— У меня было срочное дело, э-э-э... личного характера, — нашёлся Рон.

— Боюсь, что здесь не до секретов, Рон, — сочувственно произнесла Тонкс. — Твоё поведение слишком подозрительно.

Ягун заржал. Все присутствующие недоумённо воззрились на него, словно на глубоко неадекватного человека.

— Да что вы насели на ребёнка? — улыбаясь от уха до уха, укоризненно спросил Ягун. — Игрушки он упаковывал, игрушки. Тайком от мамы, детские свои. Немного задержался.

Уши Рона застенчиво засияли нежно-коралловым цветом. У Снейпа не было слов.

— Здорово! — восхитилась Джинни. — А ты не взял мою тётушку Минни?

— Обижаешь, сестрёнка, — возмутился Рон. — И даже нашу с тобой пожарную машину тоже.

Следующим на полянку прилетел осунувшийся Ремус Люпин. Выглядел он откровенно неважно: сильно постарел, похудел. Поседевшие волосы сбились в колтуны. На метле он держался неловко, словно его мышцы стали каменными и не позволяли принять удобную позу. Гарри давно его не видел, и теперь на него навалилось шокирующее чувство реальности; все здоровались с профессором, и было заметно, как вымученно и болезненно тот принимает приветствие.

Это было похоже на то, как срывается прежде сжатая до предела пружина. Все полтора долгих летних месяца Гарри заставлял себя уходить от исступленного бессилия повернуть время вспять и исправить все, закрывался от чувства горя, которое только иссушало его и лишало сил. Его долг перед магическим миром гнал вперед, и Гарри, словно не знающая сбоя машина, без устали штудировал книги и тренировался с приходящими по очереди членами Ордена феникса.

То, как он заставлял себя жить и справляться, было жестоко и безжалостно. Но другого выхода Гарри для себя не видел.

Было просто невыносимо смотреть на такого учителя и друга. Его вид обнажил перед Гарри ту истину, от которой он бежал не глядя — он внезапно, в один момент, во всей полноте ощутил, что, если бы он дал волю своему чувству потери, то ему было бы так же плохо.

Это был какой-то сильный импульс, но Гарри не мог осознать, к чему — в нём всё клокотало, он одновременно был и зол, и опустошён; что было бы для него сейчас лучше: остаться в одиночестве или подойти поближе к Рону и Гермионе — он совсем не знал.

За него решила Гробыня. Смерив его одним пронзительным взглядом, она неожиданно тёплыми пальцами взяла его за руку и потянула в сторону, за ближайшее к краю полянки дерево.

— Что ты такой трагический? — доверительно спросила она.

— Ты не поймёшь, — оборонительно сказал Гарри. Его несколько покоробила формулировка её вопроса.

— Куда уж мне, недалёкой, — покивала русская.

— Нет, я не хочу тебя обидеть, — раздражённо произнёс он. — Просто оставь меня.

— Тебе нужно на кого-нибудь наорать, — знающим тоном сообщила Гробыня. — Как насчёт того, чтобы я тебя достала вопросами? Будет повод выкричаться от души?

— О Мерлин, — Гарри закрыл лицо руками и с силой потёр лоб. Буря внутри него сбилась в невнятное, ни на что не направленное, месиво чувств. — Знаешь, бесцеремонность не всегда хороша.

— Я бесцеремонна?! — ошеломлённо переспросила Склепова так, будто Гарри только что сказал ей, что у неё вырос хвост. — Да нет же! Так проявляется мой изюм.

— Что, прости?

— Мой изюм... а, наверное, магопереводчик барахлит! Странно, до этого вроде бы неплохо справлялся, да? Так вот: это моя очаровательная особенность.

Гарри честно открыл рот, чтобы сухо сообщить, что это не очаровательно, а неприлично. Прозвучало бы как следует, он был уверен, что после такого тона, каким он был готов заговорить, она наверняка отстанет.

Но не смог. Хорошие они были, эти трое русских.

— Как-то её в тебе в избытке, — прокомментировал он.

— Что, опять из ушей лезет? — обеспокоенно откликнулась Гробыня, пытаясь скосить глаза.

Гарри фыркнул.

— Ага! Ты меня просто разыгрываешь, — почти серьёзным тоном «догадалась» Склепова. — Готовься к мести.

— Весь дрожу, — заверил её Гарри.

— Готов возвращаться? — выглянув из-за дерева на поляну, спросила она.

— Да, нужно, — ответил он.

Пока их не было, успела явиться профессор Трелони. Полупрозрачная шаль с блёстками окутывала её сверкающим облаком. Очки на носу прорицательницы превзошли всех своих предшественников: глаза Сивиллы Трелони казались такими огромными, будто вместо линз она вставила увеличительные стёкла.

— Вы так родственно смотритесь рядом, — пропел Ягун, подводя Луну Лавгуд, которая всегда была немного не от мира сего, за локоть к новоприбывшему профессору.

Джинни бросила на него возмущённый взгляд, ухватила его за плечо и с натугой пододвинула к ближайшему пню.

— Вы тоже с этим пнём родственно выглядите! — удовлетворённо выдала она.

— Дурдом какой, — пробормотала Тонкс.

Следующим прибыл разъяренный, словно сто тысяч демонов, Грозный Глаз Грюм, в сопровождении съежившегося Дина Томаса, которого тряс за лацкан, как тряпичную куклу. Одет Дин был в полосатую сине-жёлтую пижаму, и судя по всему, жить пижаме осталось уже недолго, буквально пару встряхиваний за шиворот. Гломов на всякий случай щёлкнул суставами пальцев. В воздухе потянуло рукоприкладством.

— Кругом враги! О чем ты посмел думать, когда без прикрытия сунулся в бой?! Без палочки! Вопиющий идиотизм! Какая самонадеянность! Постоянная бдительность, постоянная осторожность, неужели это нужно выгравировать на каждой извилине твоего крошечного младенческого мозга?!

— Аластор, мне кажется, мальчик хочет что-то сказать, — хрипло проговорил Люпин.

— Да, он хочет мне кое-что сказать! Он хочет рассказать мне, почему мешал аврорам работать. Может, ты ещё и засланец? Или ты сдаться им хотел? Правильно, зачем обороняться, лучше перебежать на ту сторону загодя!

— Аластор, он правда хочет что-то сказать, — быстро вставила Тонкс, пользуясь тем, что дыхание у старого вояки перехватило.

— Пусть попробует, — тоном, не обещающим ничего хорошего, проронил Грюм.

— Я спал, когда на дом напали, — мрачно сказал Дин. — Вот и всё. Как смог вскочить с постели, так и вскочил.

— Вот уж нет! — зарычал аврор. — Это не твой дом, а значит, ты пришёл туда с определённой целью. Ты намеревался перейти на сторону этих тварей! Ты мешал аврорам работать!

— Пф, — подал голос Ягун. — Ну и фантазия.

Все головы поражённо обернулись к нему. Затем так же слаженно повернулись к потерявшему дар речи Аластору Грюму.

— Он просто нашёл этот дом по Интернету — искал место для ночлега, — уверенно сообщил Ягун. — И не вращайтесь на меня.

Вместо того чтобы остановиться, магический глаз Грюма от такого хамства закрутился с поистине головокружительной скоростью. Что и говорить: с тормозами у Ягуна иногда случались проблемы. Он был способен с ходу определить, кто король, кто дурак, а кто успешно совмещает обе эти почётные должности, но когда входил в раж, голос разума смывался далеко и надолго.

— Что это ещё за фрукт? — прошипел аврор. — Русский делегат? Баб-Ягун, Гломов или Склепова?

— Мистер Склепова, — с достоинством представился Ягун. — И я вправду советую вам не заморачиваться проверкой бедного парня. Он чист.

— Дамблдор писал о телепате в группе, которому можно доверять. Но это был не мистер Склепова... Кто из вас Баб-Ягун?

Гробыня и Гуня переглянулись.

— Ну, я, — пряча улыбку, произнесла Склепова.

— Насколько помню, это был мистер, а не мисс, — опасно сощурился Грюм.

— У нас, у русских, пол меняется под настроение, — беззаботно сообщила девушка. — Стыдно браться за дипломатический контакт и не знать таких элементарных вещей!

Гарри осознал, что стоит с раскрытым ртом. Боковым зрением он заметил, как Снейп закрыл руками лицо, а плечи его дрожат.

«Вот и галлюцинации пошли», — догадался Гарри.

За те минут десять, которые потребовались, чтобы прояснить ситуацию и по-настоящему всех со всеми познакомить, как ни странно, снова никто никого не убил. Гарри уже ничему не удивлялся.

Того старшекурсника, с которым Гарри не был знаком, оказалось, звали Майкл Тобин.

— А почему ты без невесты? — с интересом спросила Майкла Джинни.

— Нет у меня больше невесты, — махнул рукой тот. — Мы разошлись во мнениях насчёт одного змеемордого тату-мастера.

— Успокаиваемся. Завершаем обсуждение личной жизни мистера Тобина, — с нажимом произнес Снейп. — Мистер Уизли, успокаиваемся — это вовсе не значит, что нужно из-за всего лишь одного вопроса, причём невинного, смотреть на свою сестру таким взглядом, будто только что кто-то был удостоен чести ударить вас по голове.

Гломов радостно гыкнул.

— Развернись, горе мое рукопашное, — потребовала Гробыня. Гуня просиял и повернул к ней спину с рюкзаком, сгибая ноги в коленях так, чтобы ей было удобнее копаться в главном отделении. — Не то, не то... вот!

На свет был извлечен старый оборванный ботинок с отклеившейся подошвой.

— Красавец, правда? — скривившись, Склепова держала его двумя пальцами. — Ну что, никто не захотел добраться своим ходом?

— Погодите, мисс Склепова. У нас есть незавершённое дело, — мягко сказал Ремус. — Мистер Томас?..

— Да, профессор? Я так понимаю, я лишний?

— На магглорожденных объявлена большая охота, — по-деловому начал Снейп. Тон его был на удивление нейтральным. Гарри подумал, что это потому, что никакому студенту, даже разгриффиндористому гриффиндорцу, профессор не желает смерти. — Думаю, профессор Дамблдор одобрил бы предложение отправиться вам вместе с нами.

— Вы едете в Россию? — спросил Дин. — Я догадываюсь, что нет времени поговорить со мной обо всём, что меня интересует, но всё же — как надолго и что там будет?

— Это не Россия. Просто русская магическая школа, — сообщил Ремус. — Там будет относительно безопасно. Конечно, бывают и места, укрытые получше. На свете есть уголки, которых война с Тем-кого-нельзя-называть ещё совсем не коснулась. Но рано или поздно вас везде найдут, и вам придётся сражаться.

Он обвёл Гарри, Гермиону, Джинни, Рона, Луну, Майкла и, наконец, Дина мрачным, измученным взглядом.

— Вот почему предложение Сарданапала, который обещал не только спрятать группу детей из Хогвартса, но и по мере сил подготовить к бою, так выгодно отличается от любого другого. Профессору Дамблдору сейчас не до обучения студентов.

— Я хочу поехать с вами, — твёрдо сказал Дин. — Мне в Англии делать больше нечего.

— Что ты имеешь в виду? — переспросил у него Люпин.

— Родителей и сестёр больше нет, — коротко, каким-то ломким голосом ответил он.

— Тогда стартуем, — махнул рукой Грюм. И начал инструктаж: — Портал настроен на дикий пляж — максимально близкую к Тибидохсу точку на континенте. Если нас ждёт засада, Поттер, миссис Трелони и те, кто успеют вместе с ними, снова хватаются за портал и возвращаются сюда, дальше по обстоятельствам; остальные остаются сражаться. Вопросы?

Гарри чувствовал, как вспыхивает лицо. Всего лишь из-за старого пророчества ему больше помогут выжить, чем остальным. И никто не задавал вопросов, будто всё идёт как надо. От этого стало особенно тошно.

— Если же засады нет, — продолжил аврор, — то Поттер и миссис Трелони выпивают по Оборотному зелью и запасаются дополнительными пузырьками. Пьёте их каждый час.

Трелони моргнула. Гарри засомневался, точно ли она всё понимает. Выглядела она... затуманенно.

— Затем рассаживаемся по полётным средствам и отправляемся в сторону школы, на запад. Лететь на расстоянии примерно десяти футов друг от друга, не рассредотачиваться. Над океаном может встретиться кто и что угодно! Поэтому ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

Склепова подпрыгнула от неожиданности. Англичане посмотрели на неё снисходительно. Непривычная, что с неё взять.

— Shtoh jeh tuck whopeet-tah, — пробурчала она.

— Что ты сказала? — заинтересовался Дин. Его всегда занимали иностранные языки — с нецензурной точки зрения.

— Ничего интересного, — отмахнулась Гробыня. — Зачем так вопить, говорю.

— На такой громкости, мисс Склепова, есть надежда, что хоть что-то осядет в ваших головах, — на правах педагога разъяснил профессор Снейп.

— На такой громкости есть надежда, что к моей голове затем можно будет обращаться только в письменном виде, потому что я самым верным образом оглохну, — проворчала Гробыня.

— Ну со мной-то ты всегда сможешь поболтать! — «утешил» её великодушный телепат Ягун. — Ну что, я говорю пароль от портключа?

Студенты и их преподаватели протянули руки к ботинку. Рон подумал, что довольно странно это — невольно толкаться плечами со Снейпом с одной стороны и с Гломовым с другой.

— Zаshtshееshtshауоushtshееkhsуа!

Последней мыслью до телепортации Гарри кольнуло осознание того, что дом — Хогвартс — он покидает надолго. И тревожно метнулось ещё одно слово: «навсегда».

«Фред и Джордж далеко... тогда здесь точно не обошлось без русских», — решил Гарри. На груди у него ощущалась приличная тяжесть, горло чем-то сдавило, под коленями лежало что-то остроугольное... Набравшись смелости, Гарри открыл глаза.

Оказалось, что сверху на нём с самым что ни на есть мечтательным видом лежит Луна Лавгуд. Однако сгрузить её пока что некуда, потому как находились они в самом центре напрочь спутанного клубка из людей, чемоданов, мётел и пылесосов. Остальной пейзаж за всем этим безобразием не просматривался.

— Это засада! — прокричал, не сориентировавшись в происходящем, Грюм откуда-то из-под Гермионы. В лоб Гарри полетел злополучный портключ. Гарри ловко увернулся, ботинок угодил в чей-то неопознанный бок. Пытающийся подняться Рон, не подумав, отпихнул ботинок в сторону — и, естественно, исчез. Разумеется, чтобы через несколько секунд появиться снова — и, конечно, сверху на Луне. Гарри охнул. Ботинок скатился по чьим-то мантиям, не контактируя с кожей, и сгинул в недрах барахтающихся студентов, преподавателей и авроров.

— Гарри, мне кажется, на нас напал мозгодав, — сдавленно проговорила Луна. — Я чувствую, что он на мне.

— Это я! — успокоил её Рон и попытался слезть.

— Рон, убери своё копыто с моей груди! — разъярённо приказала Джинни.

— Кто на нас напал?! Соблюдайте бдитель... мммфсть! — попытался подать голос Грюм.

— Это мозгода-а-ав! — известила Лавгуд.

— Профессор Снейп, это моя шея!

— Эй! Зачем же тыкать метлой в рёбра?

— Гарри, твоя нога у меня на животе! Ноге хорошо, животу не очень! — возмутился Ягун. Тот послушно попытался передвинуться, но Луна и Рон напрочь лишили его возможности осмотреться и понять, как бы все они могли распутаться, не отдавив ничего друг другу.

— Профессор Снейп, вы когда-нибудь свалите с моей шеи или нет? — осведомилась Гробыня.

— Только после того, как Уизли перестанет пытаться поставить свою ногу на моё плечо!

— Тонкс, ты как?!

— Постоянная бдительность! — донеслось со дна кучи.

— Эй, не локтями же! — взвыла Тонкс откуда-то из-под Снейпа.

— Прошу убрать с моего лица ботинок. Ботинок чёрный, со шнурками. Размер не видно. Нога — в серых носках, — вежливо попросил Майкл Тобин.

— Я вижу будущее! — радостно заявила Трелони откуда-то слева от Гарри.

— Это не будущее, это моя нога! Ай, щекотно ведь! — вскричал Ягун.

— Чем вы все так недовольны? — прогнусавил Гуня, уже поднявшийся на ноги и вытряхивающий из кучи-малы Гробыню. — Ну, полежал на мне чей-то чемодан, так что мне, жалко, что ли?

— Джинни, слазь с меня! У меня есть девушка, — раздался весёлый голос Ягуна. — Ай! Если ты так будешь слазить, то она мной интересоваться больше не будет!

— Гарри, это твоя нога? — удивилась Гермиона. — А почему она так далеко?

— Потому что эта нога — не Гарри, — простонал Люпин.

Наконец все распутались и поделили конечности. Наступила пора, когда можно осмотреться по сторонам. Пейзаж оказался неприветливым. Телепортировались они на большие валуны у самой кромки моря (или океана? Гарри не знал точно).

— Рон, а как тебе удалось вернуться к нам? — спросил Гарри с любопытством. То страшное шипящее слово, которое произнёс Ягун в качестве пароля, по мнению Поттера, мог одолеть разве что змееуст.

— Ну, я не разобрал, что там Ягун выдал, — принялся пояснять Рон. — Но я испугался, что вы без меня улетите. И попробовал пошипеть просто так. Ну, с произвольными вкраплениями гласных и свистящих. Портключ сработал.

— Ну вот, — восторжествовала Гробыня. — Я говорила нашим стариканам, что пароль не годится! «Только русский, только русский способен...»

— Видимо, портключ делал профессор Дамблдор, — заметила Тонкс. — А для него это слово звучало ничуть не понятнее, чем для всех нас. Поэтому оно и переносит в ответ на всё подряд.

— А почему это не исправят? — удивилась Джинни. — Это же ужасно неудобно!

— То есть то, что любую группу людей, которой взбредёт в голову переместиться в другую магическую зону портключом, запросто может перепутать вот так, как нас сейчас — тебя не поражает? — спросила Гермиона. — Маги перестали продвигаться вперёд и совершенствовать заклинания! Считается, что если волшебство срабатывает, то к чему пробовать его улучшить?

— Наверное, там очень заумно, — предположил Рон. — Я вот и не знал, что бывают какие-то зоны...

— Ну, конечно, есть, Рон, — нетерпеливо ответила Гермиона. — Почему бы иначе мы колдовали палочками, а они — кольцами? — она махнула рукой в сторону русских.

— Э-э-э... в общем, даже учить то, что уже есть, сложно! — торопливо отозвался он. — Представляю, каким мозгом надо было быть, чтобы это всё придумать.

— И что? — свирепо накинулась на него Гермиона. — Достаточно одной Вингардиум левиосы на все случаи жизни?

— Я такого не говорил! — сразу пошёл на попятную Рон.

— Я обязательно дорасту до того, чтобы сделать что-то новое для магов, — с затаённым мечтательным блеском в глазах сказала Гермиона.

Она была такая живая в этот момент. Гарри стало больно. Ему ужасно хотелось, чтобы с Гермионой и Роном всё было в порядке.

Разобрали и чемоданы. Повертев в руках ужасно погнутую клетку для Букли, Гарри положил её к ботинку, заколдованному в портал. Кажется, проще придумать сове новое жилище.

— Снейп, уничтожишь портключ? — спросил Грюм. Он вращал своим магическим глазом во все стороны, выискивая хоть одну живую душу помимо них.

— Здесь сломанная метла. Испепелите её, пожалуйста, — обратилась Тонкс.

— Мою клетку тоже, пожалуйста, сэр, — попросил Гарри.

Зельевар недобро поглядел на него исподлобья. Парень торопливо отошёл подальше от клетки, чтобы Снейп не перепутал, кого надо убирать. Проводив его мрачным взглядом, профессор вскинул палочку:

— Инсендио!

Занялось быстрое пламя. Когда небольшой костёр погас, на камнях уже ничего не было видно.

Как оказалось, у английской нации обнаружились неистощимые запасы терпения. Только ими объяснялся тот факт, что ни подозрительно бездеятельный Ягун, ни, наоборот, очень деятельная Склепова до сих пор не пострадали. Ни физически, ни морально.

Возможно, Гуня Гломов тоже, ради справедливости, был бы должен пострадать, но всерьёз представить его в такой роли как-то не выходило.

Сначала Гробыня заставила Гуню снова чуть согнуть колени и принялась раскапывать груду всяких ненужностей в рюкзаке на его спине.

Пузырьки с Оборотным зельем не нашлись.

Тогда Гробыня потребовала, чтобы ей подтащили вон тот камешек. Богатырь Гломов, даже не покраснев от натуги, приказ выполнил и принёс указанный валун. Взобравшись на него, Гробыня к своему неудовольствию обнаружила, что камень неустойчивый. Это не помешало ей развернуть Гуню к себе спиной и с головой зарыться в недра рюкзака так, что наружу торчали одни только загорелые ноги. Народ меланхолично наблюдал за концертом, видимо, смирившись, что сегодня никто никуда не торопится.

— Мать вашу, где зелье? — вынырнула Гробыня.

— В боковом кармане, — с готовностью ответил Ягун.

— И ты молчал?!

— Ты не спрашивала, — объяснил он.

— Да я тебя... — сердито начала Склепова. Глыба под ней в ответ на резкие движения пошатнулась, и Гробыня со всего размаху слетела прямо на Ягуна. К счастью, тот успел её поймать.

— ...придавлю? — весело закончил за неё Ягун.

— Именно! — грозно пообещала Гробыня.

— А почему нельзя было снять рюкзак и уже на земле искать в нём зельё? — недоумённо спросила Гермиона у Ремуса.

— Думаю, на нём наложены какие-то чары, — очень серьёзно ответил тот.

Рон и Гарри украдкой обменялись улыбками. Было здорово видеть, что эта троица сумела немного развеселить Ремуса.

— Дружище, выглядишь просто безнадёжным ботаном, — огорчённо вынес свой вердикт Рон, описывая вокруг превратившегося Гарри круг.

— А что ты хотел? Это наша местная библиофильская достопримечательность, — лопоухий Ягун всегда был готов раздать нужную и ненужную информацию.

— Ух ты! А как меня зовут? — спросил Гарри. Его очки почти подошли новому телу, и теперь он пытался углядеть своё отражение в ближайшей луже.

— Шурасик. Надеюсь, его тараканы в голове тебе через зелье не передадутся! — отозвалась Гробыня. — Я уже привыкла, что с тобой можно разговаривать.

— Ах. Как волнительно снова быть молодой! — в третий раз за буквально минуту после превращения вздохнула Трелони.

— Бедная Лизон вне своего репертуара настолько, насколько это только возможно. О Древнир, дайте мне фотоаппарат, — сказал Ягун.

— Как это — не хватает мётел?! — услышали они возмущённый вопль Аластора Грюма. Тот стоял чуть в стороне ещё со времён поиска бутылочек с зельем — сверялся с направлением по карте и возился с карманным прибором непонятного для Гарри назначения.

— Так. Одна сломалась, пока мы распутывались, — объяснила Тонкс.

— А я и вовсе без палочки, какая уж тут метла... — добавил Дин.

— Как без палочки? А если сражение? — вскричал аврор. — А, ну да, без палочки, точно...

— А почему мы не призовём её? И мётлы? — спросил Майкл.

— Мы далеко от цивилизации. Могли бы сгонять портключом поближе, но его уже спалили. Представляешь, в каком состоянии до нас долетит предмет, столкнувшийся с таким количеством препятствий? Я так не один пылесос Хап-цапом угробил, — объяснил Ягун.

— Кроме того, Акцио отсюда до Англии не у каждого сработает, расстояние слишком большое, к тому же придётся преодолеть границу магозоны. Да и призывающее перемещает предмет по кратчайшему пути, с горем пополам справляясь с поиском дверей и окон. Земля круглая, поэтому попытка вызвать палочку Дина обернётся тем, что она воткнётся в грунт с такой силой, что наверняка сломается. Мы даже не получим обломков, ведь она, сломавшись, уже перестанет быть палочкой, — лекторским тоном сообщила Гермиона.

— Какой гениальный способ лишить врагов оружия! — восхитился Ягун. — Берём вашего Дамблдора, берём список Пожирателей смерти и за минут десять ломаем палочки каждого.

— Ерунда, — отмахнулся Грюм. — Каждый приличный маг накладывает на палочку защиту от призывания против его согласия. Иначе зачем нужен Экспеллиармус?

Гарри искренне понадеялся, что на его лице не такое же пришибленное выражение, как у Рона. Оба даже не знали о существовании такой защиты. Было похоже, что остальные студенты тоже. Это немного примирило его с действительностью, но всё равно было стыдно, что в голову никогда даже и не закрадывалась мысль обезоружить противника призыванием палочки. По идее, Акцио — это не нападение, а значит, выстави противник Протего, оно бы ему ничем не помогло...

— Что ж, значит, на двух мётлах будут лететь по двое, — сделал вывод Ремус. — По идее, наиболее боеспособных, то есть авроров, лучше не стеснять в движениях.

— Тем, кто держится в воздухе не очень, в паре летать не стоит, — прикинула Джинни. — Есть особенности: и вести перегруженную метлу трудно, и удержаться у кого-то за спиной тоже непросто. Хотите, кто-то полетит со мной?

— Лучше со мной, — тут же покровительски вызвался Рон. — Я думаю, так бу...

— О, а давайте я полечу с профессором Снейпом! — весело перебила его Склепова. Ей понравилось доставать зельевара: у него на лице проступали такие занятные бордовые пятна! Но профессор только отмахнулся, а Гуня насупленно поглядел на Гробыню сверху вниз.

— Нет уж. Организуем дело разумно, — отрезал Грюм. — Уизли летят вместе. Вторая пара... Тобин, ты нормально летаешь?

— Квиддич не люблю, а так — вполне сносно, — кивнул тот.

— С тобой Сивилла, — решил Грозный Глаз.

— Люблю свежие, отдающие сумасшедшинкой решения! — усмехнулся Ягун.

Тяжела жизнь магспиранта, а в особенности магспиранта первого курса! Пока школьники отдыхают на заслуженных летних каникулах, если вам не повезло затесаться в ряды магспирантов, то вам придётся выполнять ворох заданий, неизменно нагоняющих мысли о бренности бытия.

Например, очень уныло писать за Медузию какую-нибудь бумажку в Магщество. У самой Горгоновой на это занятие стойкая аллергия.

Если удаётся избежать знакомства с шедеврами бюрократической мысли, то по школе всё равно нужно передвигаться осмотрительно, иначе и опомниться не успеете, как уже будете помогать Тарараху ловить какую-нибудь сбежавшую от лечения кусачую животинку.

Ещё, бывает, приходится мчать в ближайший магвазин — его примерно в трёх с половиной часах лёта содержит семья водяных, — чтобы подобрать Великой Зуби очередной роман. Примерно столько же размышлений о печально подневольном статусе магспирантов вызывает просьба поискать в огромной стопке новых каталогов что-нибудь для усмирения усов и бороды Сарданапала. Академик — человек самых демократичных взглядов, но по какой-то непостижимой причине ещё никто не сумел ему отказать.

По вечерам у вас моцион: вы патрулируете школьные коридоры, с переменным успехом играя роль дежурного пугала. Младшеклассники, как правило, не ведутся и показывают на вас пальцем. В их хихиканье слышится плохо скрытое злорадство. Тем временем Поклёп нежно лобызает бочку Милюли и вообще прекрасно проводит время.

Рано или поздно вы начинаете завидовать дистрофикам и даже малодушно пытаетесь питаться хуже: молодому здоровому организму не миновать тяжкой доли переносить на своих двоих габаритные чемоданы-кровати-шкафы во время бессмысленных переездов, столь обожаемых администрацией. В Тибидохсе любая простая деревянная тумбочка какой-нибудь фабрики «Дружба» за пару лет непосредственной близости к юному неустоявшемуся волшебнику наглатывается магического фона настолько, что идея левитировать её становится не самой благоразумной.

Вся эта деятельность при этом носит восторженно добровольный характер, прикидываясь, будто выбор и пути отступления есть. Многие подозревают, что они действительно существуют: в библиотеке, где-то между полками «Сказки, легенды и мифы» и «Спорные произведения, написанные под действием галлюциногенных веществ». Но на самом деле даже там их никто не видел.

Вот и сейчас магспиранты носились по Тибидохсу, забыв обо всём на свете. Какие там уединённые бухты с раскалённым белым песком и пенящимися волнами бесконечного океана, когда учителя потребо... простите, призвали освободить целых пять комнат, а Жилой Этаж и так уже переполнен? Даже выселение выпускников, некоторые из которых напросились провести лето в Тибидохсе, не спасало бы. Было похоже на то, что вскоре придётся заселять все комнаты по трое.

— Ни за что. Вот только кетчупа в рюкзаке мне не хватало. Не буду я жить с этой чокнутой кулинаршей! — размахивала руками какая-то четверокурсница. С её кольца яростно срывались то колючие зелёные, то тлеющие красные искры.

— Ничего ты не понимаешь, — отвечала ей другая девица, которую магспиранты надеялись подселить к первой. — Тебе дай волю — ты будешь питаться одними скатертями-самобранками. Еда — это творчество!

— Мне довольно и того, что я учусь с тобой в одном классе! Что твоё творчество забыло у меня на тетрадках?

— А то ты не знаешь очищающих заклинаний!

— Я-то всё знаю. Но ты у меня жить не будешь! — эмоционально выдала хозяйка комнаты и захлопнула дверь.

Её одноклассница перехватила сковородку, которую держала в правой руке, поудобнее, и осторожно подошла ближе к комнате. Следом семенил Кузя Тузиков с её чемоданом наперевес.

Взмыленные магспиранты переглянулись. Таня явственно ощутила, как у неё электризуются волосы.

— Мне кажется или... — начала она.

— Ложись! — успела взвизгнуть Верка Попугаева, прежде чем полыхнула ослепительно белая вспышка. Стены содрогнулись. Под Тибидохсом завыл Безглазый Ужас. В кабинете Медузии посыпалась штукатурка. За Жуткими Воротами захохотали.

— Я не специально! Достаньте меня отсюда! — раздался из-за злосчастной двери испуганный голос.

— Вот уж нет, — ломким голосом, но чрезвычайно сердито отозвался Тузиков. Вид у него был подпаленный и недовольный. На правой ноге у него медленно расплывался красочный синяк, оставшийся от встречи с чемоданом. — Сиди теперь там, пока рак на горе не свистнет.

— Я не знала, что оно из списка ста запрещённых! — жалобно ответили ему. — Ну пожалуйста, отоприте меня! Мне тут страшно.

«Бедный Кузя! — с жалостью подумала Таня. — Ведь он даже не магспирант. Мы обещали ему, что нужно всего лишь отнести чемодан».

У неё болели ушибленные при экстренном приземлении бок и локоть. Интересно, можно ли было, падая, использовать Чебурыхнус парашютис? Вряд ли бы он сработал прямо на земле.

— Нелегальные вечеринки? — как ни в чём ни бывало выходя из-за поворота, осведомилась Шито-Крыто. — Кто-то счёл, что будет забавно сделать из Тибидохса один большой фейерверк? Я всегда «за».

— Я не знала-а-а! — с отчаянием закричали из комнаты. — Я больше не буду. Достаньте меня отсюда.

— Тут некромаги неподалёку прогуливаются, с Шурасиком беседуют, — сообщила страдалице Рита. — Может, позвать на подмогу? Они наготове.

За неприступной дверью издали невнятный всхлип. Похоже, помощь некромагов популярностью не отличалась.

— Я сама её отопру, — приняла мужественное решение вторая четверокурсница. Она уже поднялась с пола и теперь разглядывала свою сковородку на предмет повреждений. — Заодно потренируюсь.

— Вот и отлично. Хорошего вечера, — произнёс взъерошенный Тузиков. — От меня передашь ей подзатыльник.

Почуяв волю, магспиранты и выпускники наскоро убедились, что слегка поджаренный чемодан четверокурсницы перемещён на максимальное близкое расстояние до двери в комнату, и дезертировали на долгожданный отдых. Денёк выдался погожий, поэтому всех потянуло на свежий воздух.

Далеко уйти, правда, им не удалось. На финишной прямой путь внезапно оказался преграждён Поклёпом.

— Кого зомбировать? — сурово спросил он. Рядом с ним высилось большое старое зеркало под пыльным покрывалом, то самое, которое при вызволении учителей из плена тумана Тибидохсовцы вытянули в Зал Двух стихий. Конечно же, убрать его раньше никто не удосужился. — Кто произосил заклинания из списка ста запрещённых?

— Мы не знаем, — с самым честным видом ответила Таня. В неё впился сверлящий взгляд завуча. Воцарилась зловещая пауза.

— Так-та-а-ак, — протянул Поклёп. — Бездельничаем, Гроттер?

— Как раз ищу поручения, Поклеп Поклёпыч! — спрятала улыбку она.

— Движешься в правильном направлении, Гроттер, — ехидно одобрил он. — Итак, ты, Шито-Крыто и некромаги в полном составе немедленно отправляетесь дежурить у входной точки Грааль Гардарики. Вам нужно впустить английскую делегацию.

— Из Магфорда, что ли? А почему только мы? И некромагов здесь нет, — удивилась распоряжению Таня.

— Нет, кое-кто другой, — нехотя процедил завуч. — Некромаги скоро придут. С собой берёте зеркало.

— Его-то зачем? — упавшим голосом спросила Рита.

— Через него увидите приближение группы людей в сопровождении Ягуна, Склеповой и Гломова, — объяснил Поклёп. — Как заметите — разблокировывайте Гардарику. Пароль — Зомбировать всех. С двумя искрами защита откроется.

— А если мы кого-то не того впустим? — опасливо поинтересовалась Таня. — Любезно попросить их улететь обратно?

— Позвать меня, — кровожадно ответил завуч и ретировался. Припыленное зеркало осталось стоять неподъёмным грузом посреди коридора.

Судя по тому, что тема зомбирований за последнюю минуту была упомянута дважды, сегодня настроение Милюли оставляло желать лучшего.

— Ну, мы пошли отдыхать, — с притворным сочувствием вздохнула Верка. — Меня Дуся ждёт...

— Попугаева, Тузиков, Горьянов, Жикин! За мной! — громыхнул Поклёп, находящийся уже вне зоны видимости.

Тузиков понуро подтянул шорты. Попугаева трагически сложила руки на груди. Демьян скривился. Жикин шустро пробежался глазами по окрестностям, не нашёл путей к отступлению и обречённо сделал первый, самый мучительный, шаг в сторону работы.

— Вот это поворот, — восхищённо пробормотала Таня. — Как сказал бы Ягун: «Люблю свежие, отдающие сумасшедшинкой решения».

Входная точка Гардарики, к вашему сведению, находится в воздухе. Не на земле. Фломастером в небесах она не отмечена. Поэтому решить, где встать так, чтобы находиться возле неё, — задача непростая.

— Чего ты остановился? — недовольно осведомилась Шито-Крыто у Бейбарсова, с видимым напряжением несущего зеркало. — С Пельменником общения не хватает? Давай дальше!

— Оставь дух Склеповой в покое, будь собой. Вход на Буян здесь, — спокойно ответила ей Лена.

— Почему это? — удивилась Таня. — Малышей всегда привозят дальше. Мы, бывает, их на песках встречаем.

— Не знаю, — пожала плечами Свеколт. — В магическом мире глупо привязываться к географическому положению. Вот вход, — она подняла руку. С её ладони сорвался голубой шарик света. Очертив в воздухе петляющую кривую, он замер в высоте. От него по куполу побежали концентрические круги, делая Грааль Гардарику видимой.

— Какая вообще разница? — чувствуя себя неучем, спросила Таня. — Ведь Гардарику можно пройти и в других местах.

— Ку-у-ол за-ечатан, — обернулась Аббатикова, стоявшая поодаль. Очевидно, она была встревожена и, волнуясь, как всегда, немного коверкала слова, не совсем чётко проговаривая часть согласных. — Что-то слу-илось.

— Это насчёт войны? — тут же насторожилась Шито-Крыто. — Мне казалось, нас не касаются игрушки других магозон.

— Начинается Мировая магическая война, — хмуро ответил Глеб, потирая ладони. Зеркало было не слишком-то приспособлено для переноски. — Нас это коснулось бы рано или поздно. Похоже, теперь русские тоже в действии.

— Что за глупость, — фыркнула Рита, расслабляясь. — Это всё байки.

— Ты, наверное, внимательно следишь за новостями по теме, раз так уверенно говоришь? — усмехнулся Глеб.

— По зудильнику пару раз слышала... — уже не так безапелляционно ответила Шито-Крыто.

— Зу-и-ий-ик! — с запалом повторила за ней Жанна. — Там ни-е-го нет. Ты бы-а в Ев-о-е не-а-вно?

— В Европе? Нет. На Лысой Горе всё как всегда, — пожала плечами Шито-Крыто.

— Ты бы ещё в деревню к прабабушке съездила, чтобы узнать мировые новости... — язвительно прокомментировала Лена. — Скажем так: у нежити в Европе появилось много корма!

— Вас из-за этого не было всю эту неделю? Что вы видели? — спросила Таня.

— Да. Мы совершили небольшую экскурсию, — начал Глеб. — Порасспрашивали, поглядели... картина вышла весьма безрадостная. Официальная власть свержена. Нейтрально настроенных магов почти нет. Сторонники Волдеморта фанатичны, сторонники Дамблдора в ответ тоже ожесточились. Хотя бы эти имена-то вы слышали? — некромаг дождался от Тани и от Риты по неуверенному кивку. — В Великобритании всё в движении — если в поселении большинство магов встали на сторону, например, Волдеморта, то приверженцы Дамблдора снимаются с места и ищут себе новое жильё, и наоборот. Очень много дуэлей. Судя по состояниям, в которых находят лопухоидов, обычных людей вовсю используют для тренировки в боевых заклинаниях.

— А что Магфорд? — Таня подумала о Пуппере. Что там с ним сейчас?

— Магфорд же в другой магозоне, у него, можно сказать, своя собственная Англия — та, которая «наша». Разве ты не знаешь? — удивился Глеб. — Впрочем, неважно. Единственной магической школой Великобритании является Хогвартс.

— Никогда о такой не слышала, — пристыженно признала магспирантка Гроттер. О том, что Англий бывает много, она тоже даже не подозревала, но сознаваться ещё и в этом ей стало неловко. То, что Хогвартс — единственная школа, в то время как есть ещё и Магфорд, окончательно сбило её с толку, и она решила не вдаваться в подробности.

— В Магфорде, по-видимому, все закрылись от внешнего мира на самый надёжный щит, который нашли в библиотеке, и даже носа из-под него не показывают. Что касается Хогвартса, то вокруг него события развиваются особенно динамично, Хогсмид, деревню с правами доступа к защите Хогвартса, обе стороны отвоёвывают по очереди. Периодически в лес поближе к Хогвартсу наведывается сам Волдеморт, проводит полчаса в упражнениях со взламывающими заклятиями и уходит обратно изучать литературу по теме.

— Как вы это узнали? — полюбопытствовала Таня. — Вы видели его? Какой он?

— Познакомились с семейством смертофалдов из этого леса. Их он не заинтересовал, поскольку был мерзостно неаппетитен. Они прямо так и сочли: мерзостно.

— Вряд ли кто-то, кто даже неспособен сломить обычную защиту, может спровоцировать серьёзную войну, тем более мировую, — пренебрежительно произнесла Шито-Крыто.

— У Хогвартса не са-ая обычная, — уже спокойнее произнесла Жанна. — Дамблдору, похоже, повезло быть директором в замке, который можно замкнуть. По край-ей мере, нам так кажется.

— Ладно. И всё же: всё, что вы говорите — только внутренние разборки англичан, — возразила Рита. — Что ещё?

Некромаги переглянулись, безмолвно совещаясь. После краткого мига Глеб кивнул, и заговорила Лена:

— В происходящем есть некоторые аномалии, о которых пока что рано судить, но они уже заранее тревожат. По-настоящему тревожат. Мировая война — не самая серьёзная из бед, которые могут случиться, если мои подозрения верны. Насчёт твоих убеждений, что дело исключительно внутреннее и континента никак не касается... в войне активно участвуют уже четыре магозоны, а задеты ещё шесть. Ты веришь, что Волдеморту хватит половины мира? Он захочет весь.

— У него не получится, — уже, как показалось Тане, из упрямства буркнула Шито-Крыто. Видимо, ей было досадно, что так легкомысленно отнеслась к событиям в мире. — Ну, что он там сделал в этих ваших магозонах? Убил парочку младенцев?

— Принимаешь нас за паникёров? — подняв бровь, поинтересовался Глеб. Хотя он не сердился всерьёз, от него повеяло могильным холодом. — Французского Министерства магии и чар — аналога наших чиновников с Лысой Горы — больше нет. Его стёрли с лица земли. По мнению общественности, работников Министерства убили; лично я сомневаюсь, что всё так радужно. У французов были очень перспективные разработки по части превращения человека в зомби, они этим занимались просто ради жизнерадостного такого интереса, и мне кажется, что на них же самих их идеи и были испробованы. Для выживших ситуация осложнилась тем, что, как оказалось, их служба безопасности считала полезным тайком от граждан собирать и хранить архив волос и ногтей практически каждого французского чародея. С их гипертрофированной бюрократической системой никто не удивлялся никаким требованиям... В первые дни после падения Министерства Пожиратели занимались тем, что сверялись с архивом, выпивали подходящую порцию Оборотного зелья и отправлялись по адресу. Сотни магов убиты или пропали без вести. Нежить пирует. Скажешь, что пример Франции ни о чём не говорит, та же английская магозона, ничего нового? А как тебе то, что недавно произошло в Тюбинге? По-видимому, все погибшие отказались обучать Волдеморта своему искусству. И только подумай, каких размеров катастрофа грянет, если Учитель, к которому бы он подобрал подход, таки нашёлся.

— Но как же всё могло зайти так далеко? Почему у нас никто ничего толком не знает и не обращает внимания? — Таня не понимала. — Откуда у Волдеморта столько сторонников?

— Потому что у нас во главе Лысая Гора. Там ещё помнят, какой бардак начинается, когда пахнет жареным. Вампиры идут по шумок захватывать Тибидохс. Мертвяки пользуются моментом и объедаются лопухоидами до такой степени, что трескаются и расползаются на отдельные куски... Оборотни решают, что их исконной территорией была Трансильвания, и пытаются её захватить. Купидоны прекращают разносить почту, нацепляют латы и меняют стрелы на боевые, — медленно произнесла Шито-Крыто. — Удержать поток зелёных мозолей в такой обстановке просто невозможно.

— Так и есть, — подтвердил Глеб. — А Сарданапал считает нас детским садом и по-отечески бережёт от нервных потрясений. Что касается сторонников, то Волдеморт набирает их в каждой стране, куда приходит. Причём новички на вид такие же сумасшедшие фанатики, как и те, кто с ним уже давно. От предлагаемых благ явственно несёт как от сыра в мышеловке, даже не верится, что есть столько идиотов на свете. Пропагандируется очищение мира от грязнокровок, то есть тех, чьи родители не маги. При этом сам он полукровка, а в приспешники принимает всех, даже полезных для дела лопухоидов. Логики не прослеживается, не правда ли?

Все замолчали. Таня в шоке обдумывала услышанное. Как можно было пропустить такие события?

— Но почему Грааль Гардарику закрыли? Ещё дня два назад она была открыта. Теперь это кажется чересчур беспечным, но всё-таки — почему вы думаете, что что-то случилось и теперь мы вступаем в войну? — наконец спросила она.

— Вчера вечером мы, возвращаясь на Буян, встре-или Дамблдора. Проводили его к Сарданапалу, подели-ись своими наблюдениями. Он похва-ил наш английский, восхитился нашими добрыми сердцами, изрёк, что это са-ое важ-ое в наше тёмное время — и абсолютно ни-е-о не рассказал взамен, — проговорила Жанна.

— А потом среди ночи к Шурасику из кабинета Сарданапала пришёл сфинкс с запиской, — печально продолжила Лена. — Его убедительно попросили предоставить пять волосков для Оборотного зелья. Шурасик пошёл к директору, чтобы сделать это лично. Несмотря на поздний — или ранний, для кого как — час, в кабинете собралось немало народу: сам Сарданапал, Дамблдор, Медузия, Ягге и Ягун со Склеповой и Гломовым. Следом за Шурасиком пришла ещё и Зализина. Получив от них двоих по пять волосков, их вытолкали наслаждаться теплом постелей. Но даже за короткий промежуток времени Шурасику удалось понять, что происходит, — в голосе Лены прозвучало удовлетворение.

— И что же? — с нетерпением подалась к ней Таня.

— С нами будет учиться ключевая фигура в войне с Волдемортом. Гарри Поттер.

Почудилось ли Гарри, что неподалёку кто-то есть? Да.

Доверился ли он этому чутью? Конечно, нет.

И всё случилось буквально в один момент: вот только что ветер пружинисто бил в лицо, по ноге мерно стучал пристёгнутый к метле чемодан, вокруг, время от времени сближаясь, чтобы переброситься парой слов, летели остальные. А спустя миг — Ягун прерывает болтовню, напряжённо зависает в воздухе и затравлено оглядывается по сторонам; Снейп бледнеет и подаёт Грюму какой-то знак; и в Грюма из ниоткуда летит ярко-сиреневый луч невербального заклятия.

— Протего!

— Диспелио! — крикнул Люпин.

Из его палочки появилась плёнка, похожая на поверхность мыльного пузыря. Быстро раздуваясь, она обминула Рона, державшегося ближе всего к Люпину, затем Грозного Глаза, и облепила Трелони. Гарри замер, увидев, что прорицательница принудительно принимает свой настоящий облик.

— Твою мать... — вырвалось у Тобина, и Гарри был полностью с ним согласен: добравшись до напавших на них магов, заклинание Ремуса разрушило их маскировку.

Их был целый строй!

Маги были в плащах Пожирателей, и их заклятия сыпались со всех сторон — сверху, снизу, сбоку. Действовали они деловито и без суеты: методично простреливали каждый просвет, использовали любую ошибку и пытались убрать из борьбы старших.

Отчаянно уворачиваясь от вспышек заклинаний, Гарри, сам не толком не поняв, как, оказался впереди Грюма.

— Мне за спину, живо! — приказал аврор.

— Протего, — он отбил Ступефай, потом ещё один и ещё сразу два незнакомых заклятья.

— Поттер, я кому сказал!.. — рявкнул Грозный Глаз.

На мгновение воцарилась звенящая тишина. Гарри понял, что попал. Тут уже было не до пряток, он нырнул вниз, за ним — большинство Пожирателей. Краем уха он услышал команду на неизвестном языке, что-то про Поттера, и вряд ли дружелюбное. Гарри нёсся, рассекая воздух затейливыми зигзагами — никакой щит поставить он просто не успевал. В бешеной гонке, с длинным хвостом из преследователей, он быстро домчался до самой воды.

— Торнадос! — солёно-горькая пена заливала очки и лицо, и Гарри летел наугад, надеясь только, что от брызг Молния если и размокнет, то не сразу. Позади кричали, у многих смерч швырял мётлы в бурлящие волны, — наверное, немало Пожирателей захлебнулось водой, прежде чем кто-то смог понять, что вообще происходит. Ветвистая огненная молния прошила толщу воды прямо у головы Гарри, и, отшатнувшись, он метнулся вверх.

Чемодан, всё ещё пристёгнутый к метле, ощутимо потяжелел; метла слушалась еле-еле. Гарри не глядя запустил руку в карман, куда вроде бы кидал мантию-невидимку, и вытянул её оттуда. Карту Мародёров, лежащую где-то на дне, было жалко до слёз, но времени уже не оставалось. Мокрыми, мигом одеревеневшими на холодном ветру пальцами он отцепил ручки чемодана от древка Молнии. Смотреть, как все его вещи скрываются в пучине океана, Гарри не стал, а вместо этого рванул обратно в небо, поближе к своим.

— Вот он!

Его окружали; мантия-невидимка хлопала по плечам, на такой скорости Гарри никак не мог найти момент и надёжно спрятаться под неё. К нему пытался подлететь на помощь Снейп, но его отрезали заклятиями.

— Ступефай! Ступефай! Ступефай!!!

Пожиратели держали крепкие щиты, и ни одно заклинание Гарри не могло их пробить. Он почувствовал, что его переполняет настоящая паника.

— Сектумсемпра! — хлёстко взмахнул палочкой Снейп. Один из Пожирателей безвольно обвис на руках своих соседей, из порезов по всему его телу толчками выливалась тёмно-алая кровь.

— Гломус вломус, — до Гарри донёсся гулкий голос здоровяка Гломова. Тот тоже спешил на помощь Гарри. Своими тяжёлыми ударами бугай прокладывал дорогу пылесосу среди самой толпы Пожирателей Смерти, пока Снейп остервенело расшвыривал заклятие за заклятием.

— Поттер, делай хоть что-нибудь!!!

Гарри, который в залитых водой очках видел ещё хуже, чем без них, наобум шарахнулся от зелёной вспышки Авады Кедавры и проорал:

— Что!?

— Что-нибудь!

Ещё одна Авада, уходя от неё, Гарри едва не попал под ещё одну Сектумсемпру Снейпа. Неужели вообще ничего нельзя сделать?!

— Импервиус!

Теперь он мог видеть, хотя и слегка размыто. Пожиратели вокруг были без масок. Они оказались совсем ещё молодыми — ни одному на вид не дашь больше двадцати пяти.

— Нет чтобы в школе учиться и по вечеринкам ходить, — буркнул он себе под нос, кидаясь прочь от ярко-красного луча Ступефая. — Импедимента! — заклинание угодило в цель, но тут же пришлось выставлять Протего и улепётывать сразу от трёх Круцио. С Поттером не церемонились.

Снейп и Гуня Гломов успели совместными усилиями разбросать ещё нескольких Пожирателей, прежде чем кто-то крикнул "Огниус максима", и мир погрузился в огненный ад. Щиты Гарри пружинисто вытолкнули его из шара пламени, прямо на кого-то из неприятелей; Гарри отшатнулся в сторону, резко разворачивая метлу.

Нацелив палочку прямо на сердце Поттера, перед ним на метле сидел, напряжённо выпрямившись, Драко Малфой. Схватка его не особо задела: расцарапанное лицо и обожжённые руки — сущие пустяки.

— Только дёрнись, Поттер, — предупредил слизеринец, почему-то настороженно оглядываясь по сторонам.

— Только дёрнись, Малфой, — с чувством произнёс Гарри, вскидывая свою палочку в ответ. Почерневшая, в покрытой копотью руке, она всё ещё должна была работать. — У меня реакция тоже ничего.

Они сверлили друг друга взглядами, но ни один не хотел атаковать первым: Малфой — по неизвестным причинам, а Гарри — потому что был здорово озадачен, что в него до сих пор не запустили Авадой Кедаврой. Вокруг воняло, а дальше футов пятнадцати ничего не было видно — густой чёрный дым заволакивал всё, поэтому как продвигаются дела у остальных, ни Гарри, ни Малфой не могли знать.

Внезапно послышался чей-то высокий, словно нечеловеческий крик. Малфой побелел и вцепился в палочку так, что казалось, будто она сейчас разломится. Крик повторился.

Малфой рывком бросился туда, откуда кричали, напоследок через спину наугад швырнув в Гарри фиолетовый луч, вроде того, каким попали в Гермиону в Министерстве. Заклинание прошло высоко над головой гриффиндорца. Пока Поттер обалдело хлопал глазами, противник скрылся в дыму.

Мантия-невидимка всё ещё была на плече, но явно повреждённая — вся в саже, она обвисла чёрными клочьями.

Из клуб дыма выскочил юркий пылесос Гробыни. На ней дымилась одежда, а концы волос ещё тлели. Надрывно кашляя, она спросила:

— Ты в порядке? Гуню и Ягуна не видел?

— Ага. Видел, но до взрыва, — ответил Гарри, оглядываясь по сторонам. — А ты как?

— Да у меня пылесос минут через пять грохнется, — пожала плечами Склепова. — Ему не очень понравился температурный режим.

— Перелазь ко мне, — шокировано предложил Гарри. Такой идиотизм у него что-то не совсем укладывался в голове: летать на горящем изнутри пылесосе...

— А, поймает кто-нибудь, — легкомысленно бросила она. — Если тебе так хочется сделать идеальную мишень, лучше уж вы к нам.

— Нет, не хочется, — покорно ответил Гарри и дал себе слово далеко от Гробыни не отлетать.

— Пошли искать наших, — не дожидаясь его ответа, ведьма рванула вперёд, в дым, туда, где скрылся Драко Малфой и откуда сейчас доносились выкрики заклинаний. Пришлось Поттеру последовать за ней.

Плотная чёрная завеса длилась где-то дюжину футов, не больше, а дальше Гарри и Гробыня наткнулись на горячую схватку. Кажется, здесь были почти все: сразу от двоих Пожирателей отбивалась Гермиона, за ней спина к спине против нападающих сражались Ягун и Рон, где-то вверху мелькала тоненькая фигурка Тонкс. Хотя тело Грюма тряслось в судорогах, старый аврор сосредоточенно прорежал кольцо из врагов, сгрудившихся вокруг него. Ниже на наспех наколдованных носилках валялись Луна и Джинни, одна — мертвенно бледная, другая — вся в ожогах. Рядом с ними надсадно гудел пылесос с Гуней и кое-как удерживающимся за спиной Гломова Снейпом — видимо, метла Снейпа сгорела.

— Инсендио! — атаковал Гарри ближайшего Пожирателя. Чёрный плащ загорелся, и противник принялся с криками поливать себя водой из палочки. — Ступефай!

— Пундус храпундус, — звонко воскликнула Гробыня. Её перстень полыхнул двумя багрово-красными искрами, и двое Пожирателей с храпом повалились лицом на свои мётлы.

— Экспеллиармус! Конфундус! Протего! Фурункулус!

Ещё пятерых сообща сумели вывести из строя Гарри и Гробыня, прежде чем Пожиратели спешно перегруппировались, и в новоприбывших посыпались разноцветные лучи заклятий.

— Давай я атакую, а ты защищаешь, — щёлкнула пальцами Склепова.

Гарри кивнул, метнулся в сторону от шальной Сектумсемпры Снейпа и наложил Протего на себя и Гробыню.

— Фурыллис эббус труфус бонирайис аппендицитус болотомус, — снова ослепительно полыхнули красные искры, темноволосая Пожирательница Смерти опасно согнулась на метле, вопя от боли. Гарри, страхуя русскую ведьму чуть снизу, едва успел выставить блоки против целой серии заклятий в их сторону. — Панидис паленус, — это заклятие срикошетило от чьего-то брошенного щита, пострадал от него только Рон. — Ой! Трыгус шипелус. Труллис запуллис! — изо всей силы замахнувшись, Гробыня отшвырнула сильно дымящуюся трубу от своего пылесоса куда-то в гущу схватки и ласточкой прыгнула на метлу Гарри. Оба ухнули вниз, от вопля Склеповой у него заложило уши; только выправив полёт, Гарри понял, что мантии-невидимки на плече уже нет. Далеко внизу её тоже не было.

— Вон оно! — Гробыня махнула рукой куда-то вверх и в сторону. Гарри послушно вскинул голову.

— Что, Поттер, тряпочка нужна? — ехидно ухмыляясь, уже совершенно спокойный и уравновешенный Малфой перебросил мантию себе через плечо. — Тогда полетели!

Заложив крутой вираж, он скрылся в дыму. Не раздумывая, Гарри бросился за ним. Случайно задел кого-то плечом, увернулся от посланного вдогонку Инсендио, на ходу бросил Ступефай в удобно подвернувшегося Пожирателя...

Дым оказался густой. Сюда не доносились крики и шум схватки, а вытянув руку вперёд, Гарри понял, что пальцы почти не видно.

— Ну и где он? — шёпотом спросила Гробыня. От боевой девушки, ещё только что эффектно разгромившей кучу Пожирателей, не осталось и следа. Она доверчиво прижималась к Гарри, обнимая его за талию, чтобы не упасть с метлы.

О том, что доверчивым и наивным из этих двоих был как раз Поттер, деликатно умолчим.

— Не знаю...

— Неужто сбежать от меня вздумали? — на парочку налетело нечто огромное и чёрное. У этого огромного и чёрного было какое-то аномальное количество рук, ног и совсем уж неопознаваемых выступов и неровностей. — Аааапчхи!

Сажа комьями посыпалась во все стороны, и НЛО приобрело человеческие очертания.

— Ягун, ты, что ли? — выпалила Гробыня.

Гарри моргнул.

— Я, что ли! Потрёпанный, подпаленный, придавленный, но не побеждённый, — подтвердил он, отряхиваясь.

Гарри моргнул.

— Идиот! Я чуть разрыв сердца не получила, — заявила Склепова.

— Какого из? У тебя главное сердце железное, и в коробке с запасными ещё штук сто, — как всегда, не особо беспокоясь о чувстве такта и прочих телячьих нежностях, ляпнул Ягун. Ему повезло, что Гробыня не родилась василиском — сложись жизнь иначе, он бы уже безмолвно рассекал воздух в виде каменной глыбы.

Гарри моргнул.

— А кое-кому запасные мозги бы не помешали, — ядовито прошипела Гробыня.

Гарри надоело моргать, и он решил вклиниться:

— Ребят, а вы тут Малфоя не видели?

— Кого? — переспросил Ягун.

— У тебя белобрысой дылды с хамским взглядом и оборванной тряпочкой в руках не пролетало? — перевела Гробыня.

Вопрос вышел несколько припоздавшим, потому что белобрысая дылда изволила явиться самолично. Дым ещё не развеялся, поэтому заметить друг друга они смогли только ярдах в двух.

— Экспеллиармус! — выкрикнул Гарри, Малфой чудом увернулся от луча заклятия, кувыркнулся в воздухе, пропуская под собой зелёные и красные искры из колец русских, и сдавленным голосом, панически оглядываясь по сторонам, выдал:

— Эй, эй, подождите! Да не колдуйте же!

Гробыня, Ягун и Гарри смерили его озадаченными взглядами.

— Я здесь в заложниках! Отбейте меня от них!

— Хорош заложничек, — возмутился Ягун. — Кто эту, как её, Трелони в океан отправил?

— Я же не мог открыто выступить за вас. А что, если победят Пожиратели? — ответил слизеринец таким тоном, будто это было нечто само собой разумеющееся. — Кроме того, ручаться за то, что она жива, не буду, но я попытался наколдовать ей спасательный круг, и она вроде должна была быть в сознании. И я молчал, пока была возможность, что они не узнают, что вы не просто какие-то маги, а сопровождающие Поттера.

— Малфой, ну ты и змеюка! — у Гарри не было слов.

В Ягуна полетел жёлтый луч. Все трое отшатнулись. При виде Пожирателя, выпустившего это заклятие, Малфой рванул вверх, на прощание бросив в направлении Гарри какое-то заклинание. Оно угодило в спину другого Пожирателя и оказалось чарами окрашивания в зелёный.

— О-па, и вправду нормальный чувак, не наврал, — изрёк Ягун. Тем временем Гробыня уже оперативно убрала единственного свидетеля того, что Малфой сражался не всерьёз.

— Давайте вернёмся ко всем, — попросила Склепова. — Раздобудем мне метлу, там свободная найдётся... тревожно мне что-то.

В дыму они наткнулись ещё на двоих улепётывающих Пожирателей, но здесь реакция Гарри не стормозила, и первой же порцией Ступефаев он вырубил врагов. Их тела полетели вниз. На одну из освободившихся мётел спешно пересадили Гробыню.

— Импедимента!

— Авада Кедавра!

— Диссекто!

— Ступефай!

— Сектумсемпра!

Крики схватки обрушились на них, отчаянные, безнадёжные. В воздухе стоял тяжёлый запах, вокруг всё заволокло удушливым дымом, внизу ярдах в тридцати на наколдованных носилках вперемешку лежали раненые, кого кто успел поймать; хотя Пожирателей осталось не очень много, они сумели сбить обороняющихся в кучу и теперь обстреливали их со всех сторон.

— Инсендио! — послал заклятие в ближайшего же врага Гарри; почти долетев до противника, луч без всяких звуков и вспышек исчез.

— Затопталес капиталес, — ярко-красные искры Гробыни постигла та же судьба, что и Инсендио Поттера. — Что за хрень?!

Ягун толкнул Гарри локтём и показал наверх. Щурясь, тот попытался понять, что там такого особенно интересного.

В воздухе зависли двое, в одном легко узнавался Малфой, другой же Пожиратель был в маске. И от них двоих исходила магия такой силы, что её почувствовал бы даже полный маггл.

— Они защищают своих! — воскликнула Склепова. — Так, где Гуня?

Пока Гарри безуспешно выискивал в небе Гломова и Снейпа, они обнаружились сами —Гробыня выдохнула с видимым облегчением. Им повезло не оказаться ни в окружении, ни среди раненых и мёртвых, ни среди упавших в океан. И сейчас перегруженный пылесос вынырнул из дымовой завесы над головами Малфоя и того самого Пожирателя.

Не сговариваясь, Гарри, Гробыня и Ягун бросились на помощь своим.

— Сектумсемпра!

— Ступефай!

— Искрис фронтис форте!

— Совестиум!

— Панидис паленус!

— Суффоко!

Пожиратель смерти сосредоточенно держал свою защиту, а вот Малфой с каждым ударом по щиту белел прямо на глазах, как будто из него выкачивали все силы.

— Гломус вломус, — скороговоркой шепнул Гломов и рванул пылесос вперёд. От удара пудового кулака Гуни худощавый Пожиратель согнулся пополам, но не свалился; нанести ещё одну сокрушительную атаку Гломов не успел — щит отбросил его на несколько ярдов, так, что пылесос едва удержался в воздухе. Малфой душераздирающе закричал:

— Отпусти меня! Я больше не могу!

Но Пожиратель только вновь скрестил пальцы, и Малфой, захлебнувшись воздухом, замолчал. Взгляд у него стал совсем безумным.

— Малфоя не трогаем! — крикнул Ягун. — Только главного!

— Все вперёд! — резко скомандовал Снейп.

Гарри машинально резко сорвался с места, столкнулся с точно так же автоматически подчинившимися Ягуном и Гробыней; надрывая глотки, они с воплями налетели на Пожирателя. Поттер двинул врагу по лицу, Склепова сорвала с противника маску, расцарапав тому кожу до крови, Ягун скрутил ему руки. Полубессознательного Малфоя оттеснили в сторону.

— Гломус вломус, — снова произнёс Гуня и замахнулся...

— Нет! Стой! Не надо! — взмолилась вдруг Гробыня. — Пусть кто-то...

Пожиратель дёрнулся, стряхивая с себя захват Ягуна — Гарри и Ягун буквально повисли у того на руках, ещё один такой рывок и колдун бы однозначно вырвался.

— Бей! Сейчас же! — рявкнули в один голос Поттер и Снейп.

И на висок Пожирателя обрушился мощнейший удар. Громко хрустнули позвонки в шее противника, глаза его налились кровью, а голова откинулась под неестественным углом.

— Ну уж нет... тогда я заберу тебя с собой, — мгновенно ослабевая, просипел враг. — Спиритус деструо...

Склепова вскрикнула, но сделать уже ничего не могла — из груди мага вырвались тёмные путы, извиваясь, охватили Гуню, и взгляды Гломова и Пожирателя остекленели одновременно.

— Нет! Не-е-ет!!! — со звериным воем кинулась к своему парню Гробыня. Трясущимися руками она подхватила тело Гуни, с неведомой силой перетащила на свою метлу и полетела куда-то прочь, в сторону.

— Оставь его на носилках, нам ещё сражаться, — крикнул ей вслед Снейп.

— Нет! Не отдам! Он живой! Оставьте нас! Панидис паленус!

Мантия на Снейпе вспыхнула; девушка стремительно бросилась вниз.

— Трыгус ш... Трыгус шипелус, — автоматически погасил пламя Ягун.

Он попытался издать ещё какой-то звук, но не смог ничего сказать, не получилось. В глазах у него стояли слёзы.

— Аллево, — хладнокровно произнёс Снейп. — Вам, Поттер, надеюсь, успокоительного не требуется? Мистер Гломов может быть и жив. Сейчас нужно закончить бой, если это окажется нужно, погоревать вы успеете и потом. Вперёд! Драко, тебя это тоже касается.

— Но, крёстный...

— Мы победим, — вздёрнул подбородок зельевар. — Ты сражаешься за нашу сторону.

И они нырнули вниз.

Там, внизу, была настоящая мясорубка. Заклинания прошивали воздух в каждом футе, без щита не выживешь и пяти секунд. Мелькала и Авада Кедавра, несмотря на сложность и опасность задеть своих же. Гарри показалось, что он заметил в самой гуще сражения фиолетовые волосы Гробыни.

— Мистер Поттер, вы намерены и дальше прохлаждаться на свежем воздухе? — язвительно осведомился Снейп, поудобнее перехватив трубу пылесоса. — Отсюда им ничем не поможешь.

Гарри вздохнул, обернулся к Малфою в смутном порыве предложить биться вместе, отказался от этой идеи, и полетел не изощряясь, по прямой — при такой густоте заклятий уже не играло никакой роли, прёшь ты вперёд как танк или виляешь, словно заяц.

— Протего, Протего, Ступефай, Протего, Экспеллиармус! — в руки влетела палочка какого-то из Пожирателей, Гарри было некогда, и он просто швырнул её куда подальше; вряд ли кто-то сумеет её сейчас поймать. — Протего...

Лица перед глазами смазались, он уже не очень разбирал, кто перед ним, а надеялся только, что своих успеет узнать, прежде чем ударит. По голове мазнуло чьё-то Диссекто.

— Импедимента, ой, Гарри, прости! Это ведь ты? — на него налетела Гермиона.

— Давай спина к спине, уже не могу... — выдохнул он.

Спиной к спине сражаться было удобнее, не приходилось постоянно вертеться волчком, наколдовывая новые и новые Протего. Да и Пожиратели наконец начали сдавать, отступая под отчаянным натиском оставшихся бойцов. Особенно их устрашала Гробыня.

Если честно, видя, как бьётся русская ведьма, Гарри и сам пугался. Ей было всё равно, сколько и каких ранений она получит. Она совалась в самое пекло, в одиночку против троих, четверых, даже пятерых, и умудрялась там выживать. В глазах у неё горела ярость, такая жгучая, что самые стойкие Пожиратели перепугано отшатывались назад, стоило им увидеть Склепову.

— Фризио! — распалённая схваткой Пожирательница Смерти направила свою палочку на Гарри; не думая, Поттер вильнул в сторону от бирюзового луча, успел даже себя поздравить — и услышал вскрик Гермионы.

— Фините Инкантатем, Гермиона, ты в порядке? Энервейт!

Но ничего не подействовало. Подруга вроде бы оставалась в сознании, но взгляд был расфокусированным, и она не двигалась.

— Давай, я унесу её, — приблизился бледно-синий Рон. Из длинного глубокого пореза на его бедре фонтанчиком била кровь. — Держись, Гарри! — отбиваясь, он стал прокладывать себе дорогу к раненым, перекинув Гермиону через древко своей метлы.

Гарри остался один. Далеко не все Пожиратели вокруг находились лицом к нему, но он быстро понял, что если его атаковать со разных сторон, то вполне хватит и, скажем, троих. Надо было прорываться.

— Ступефай! Протего! Протего! Конфундус!

Чудом не угодил под шальную Аваду, шарахнулся в сторону и едва сумел увернуться от красных искр Гробыни. Сердце колотилось как сумасшедшее, словно готовое вот-вот выскочить. Щиты. Ступефай той же самой Пожирательницы, которая задела Гермиону — снова еле ускользнул; в ответ послал Инсендио — она смогла увернуться.

А потом что-то толкнуло его в спину, и мир погрузился в небытие.

К полудню солнце разошлось не на шутку, разогрев Танину макушку до таких температур, что, Таня была уверена, уже можно было готовить яичницу. Вдобавок, по ощущениям, у неё начали обгорать нос и открытые плечи.

Ожидание затянулось. Кто-нибудь один стойко и неотступно держался возле зеркала, а остальные время от времени наведывались осведомиться, не подошло ли к концу это утомительное задание, чтобы затем разбрестись в разные стороны.

Сейчас была Танина очередь дежурить. Она пробовала наматывать круги вокруг зеркала, лежать на траве возле него, сидеть, прислонившись к нему, пробовала думать о Ваньке, о войне и о будущем, но на периферии сознания то и дело шмыгало чувство, что за ней наблюдают, и сбить нервное напряжение у Тани не получалось — по опыту, где-то неподалеку скрывался некромаг с маньячным желанием нарисовать её десятитысячный портрет. Она хмыкала, разумно предполагая, что её облезлый нос представляет сейчас собой весьма невысокую художественную ценность, но сознавала, что его всё равно запечатлеют.

Так вот, Ванька… Они так и не договорились о чём-либо определённом. В один момент устав спорить, кто кому уступит — Таня ли едет вместе с ним в леса или он с ней поступает в магспирантуру, — они перестали обсуждать это вовсе. И всё шло, как шло. Соблазна манипулировать Ванькой рассказами, что останется в Магфорде, к счастью, не осталось: незадолго до предполагаемого выезда Тани и Ягуна на подготовку к драконбольному матчу со сборной мира магфордцы высосали из пальца очередное дурацкое правило по поводу необходимых проверок для того, чтобы попасть на заветную территорию Магфорда. Прочитав это требование, их тренер Соловей помрачнел, мучился весь вечер, думал, и после тренировки подозвал ребят:

— Решать-то вам, но я считаю, что лучше вам не ехать на этот матч.

— Почему, мамочка моя бабуся? — огорчился Ягун. Его планы по покорению Магфорда были уже полностью разработаны и только изнывали от бездействия в столе (а также под столом, на кровати, под кроватью… с аккуратностью у Ягуна дела обстояли примерно так же, как с молчаливостью).

— Чтобы попасть туда, теперь нужно доказать, что ты не низшая нежить. Они изобразили на скорую руку декокт, чтобы отличать её. Лет пять всё будет в порядке. Ну а там как повезёт… Может проснуться неожиданное пристрастие к, скажем так, ещё подвижному шашлыку.

— Разве по нам не видно, что мы не того? Рожек у нас нет, слизью не воняем, — удивилась Таня.

Соловей замешкался с ответом.

— Подстраховаться они хотят, — туманно пояснил он наконец.

— Магфордиоты они, всё с ними ясно! С такой паранойей и моей бабусе не сладить, — воскликнул Ягун. — Ну и леший с ними. Пусть играют без нас. Мы же можем отказаться?

Соловей поправил повязку, не желая признаваться, что о Тане и Ягуне он заботится больше, чем о своей главной страсти — драконболе, и неловко произнёс:

— Ну, наложат штраф какой-нибудь или внеплановую проверку устроят. Ерунда, напустим на них Абдуллу.

Сказано — сделано. Через две недели Таня уже читала письмо от Гурия. «Дорогой Таня! Я до сих пор не мочь верить, что у вас такой барбарский страна. Ты есть окэй? Разрешить я забрать тебя в Магфорде? Я волноваться. Для всегда твой, Гурий Пуппер».

«Дорогой Гурий, — написала она ему в ответ. — Передаю привет твоему почившему русскому. (Говорить привет твой забытый русский). Кушаю я хорошо, спасибо! К сожалению, в Магфорд я не еду, поэтому мы там не встретимся и забрать меня там ты не сможешь чисто технически, прости! Таня».

Матч они смотрели в итоге по большому зудильнику, собравшись всей драконбольной командой Тибидохса.

— Да-а-а, номер десятый, без нас они просто летающие калоши! — придирчиво выдал Тане Ягун, пытаясь уследить за пируэтами игроков, не вписывающимися в экран. В голос его закралось сомнение.

— Они обречены, — с готовностью настоящего верного друга подтвердила Таня.

— Не массируйте здесь свои чакры собственной важности! — замахала руками сидящая на диване Гробыня. — Этот парад метёлок с GPS-навигаторами и прочими ленточками не о вас.

«Метёлки» Магфорда действовали как ладный, отрегулированный до миллиметра механизм и под конец лихой комбинацией вырвали у сборной мира победу с перевесом всего лишь в одно очко.

— Разве вы болеете не за сборную мира? — озадаченно спросил у Тани маленький первокурсник, разглядывая ликующе скачущего по Жилому Этажу Ягуна. При каждом прыжке факелы на стенах тоже сотрясались, несомненно, разделяя его радость.

Таня на порыве взъерошила ему чёлку и с сияющей улыбкой заверила его:

— Мы вообще — за мир!

Теперь она, по крайней мере, знала, каких именно зомби боялись в Магфорде.

Едва только освободившись от остатков экзаменов и учёбы, Ванька рванул, как и хотел, в лес. Его письма оттуда были обрывочными и очень счастливыми. Таня видела, что наедине с собой, окружённый природой, он окончательно становился таким целостным и не знающим изъянов, каким и должен был быть по своей натуре. Конечно, она радовалась за него, но этот Ванька, скрываемый многими километрами между ними, был… далеко. Во всех смыслах.

Недели две-три назад, в конце июля, Таня без предупреждения отправилась к нему в гости. Просто поглядела в мрак ночи за окном, ощутила, что ей очень одиноко и грустно, и даже не взяла с собой ничего — только кольцо, контрабас и смычок. Точного места, где поселился Ванька, она не знала, а её познания в географии оставляли желать лучшего, но когда такие мелкие препятствия останавливали Грозную Русскую Гроттер? Её гнало вперёд. Она летела и летела сквозь холод и тьму, клубящуюся плотными облаками, и злой высотный ветер колюче воровал с её глаз слёзы. На тысячи километров вокруг не было ни единой живой души, которой было бы до неё дело.

Когда занялся рассвет, Таня уже чувствовала себя кем-то другим. Начинался новый день. Она снизилась и полетела медленнее. Сердце чутко подсказывало ей, что оставалось не больше часа.

Домик она едва не пропустила, прежде всего потому, что Ваньке он не подходил. Ванька — это камень или дерево, материалы первородные, настоящие; а здесь сквозь ветви проглянула кирпичная постройка в стиле «дядюшка завещал мне загородную резиденцию».

Она приземлилась и сделала первые неверные шаги. Ноги пока что слушались её неважно.

В одном из окон загорелым пятном мелькнуло родное лицо. Распахнулась дверь. Ванька, такой весь ванькистый Ванька от непослушного вихра на макушке до тапочек, явно надгрызенных какой-то живностью, замер в проходе. Казалось, он не верил своим глазам.

— Привет, — просто сказала Таня.

Он подошёл к ней несмело, словно впервые, и бережно обнял.

— Прости, — прошептал он ей в волосы.

— Нет, ничего, — без выражения ответила Таня.

В тайге она провела шесть дней. Училась то ли жить с этим новым Ванькой, то ли быть без него рядом. Расскажи Таня кому-нибудь о том, как проходило там, вдали от всех людей, время, — наверняка истолковали бы, что их с Ванькой тропинки расходятся; но Таня знала, что это неправда. Можно сказать, раньше они шли под руку, а теперь идут по разным сторонам дороги и тянутся друг к другу, едва встречаясь кончиками пальцев. Главным для неё было, что им по-прежнему по пути.

Как же всё будет, когда наступит война?

Это с лопухоидами схематично и понятно: у одной стороны всякие там танки, гранатомёты, истребители и люди, и у другой. Есть условия — бьются, нет — расходятся. Перед магией же Танина фантазия пасовала. Простой Кофеус эспрессо — и сражайся хоть сутками напролёт. Физически ты почти неуязвим: в любой критический момент можно сосредоточиться и телепортировать. Арсенал атакующих заклятий буквально бесконечен, хватило бы фантазии. Маги практически всемогущи, — и практически всемогущи все.

Впрочем, всесилия Таня не чувствовала никогда. Напротив, чем старше она становилась и чем более сложные заклинания ей удавались, тем отчётливей она ощущала, что один человек — это лишь крупица, мельчайшая песчинка в огромном мироздании.

Но если и вправду начинается мировая война, то Таня, сколь бы ограниченными силы её ни были, никак не видела себя прячущейся по укрытиям, в безопасности. Она могла только реально что-то делать, а надеяться на то, что все проблемы решит кто-нибудь другой — это малодушный удел тёмных магов ⁽¹⁾. Вот и Ванька наверняка тоже не сможет сидеть сложа руки. Конечно, легко сейчас смело рассуждать, когда лениво лежишь на травке под солнцем. Ведь даже Лео и Софья, её родители, были людьми из храброго десятка — а и им пришлось укрыться в непролазной чаще, только бы уберечь маленькую дочь и разработки по Талисману Четырех Стихий от Чумы-дель-Торт с её армией нежити. Но Таня отвечала за одну себя. Она бы ни за что не смогла себе простить, если бы продолжила заниматься переносками чемоданов по Жилому Этажу, будто пока люди гибнут не прямо на Буяне, это не по-настоящему. Что же до её беспомощности, то, как показали встречи с Чумой и тем же Фудзием, не всё так однозначно.

«Вот пусть я охраняю… что я охраняю? Например, это зеркало — от врагов. И как я это делаю?» — подумала Таня, с известной долей самокритичности примериваясь к возможной роли бесполезного балласта.

Она огляделась. Задачка! Подобраться можно с любой стороны. Обнести зеркало стенами — Туманус прошмыгус, и стену пройдут. Блокировок от Тумануса Таня не знала. Поставить оповещательное заклинание по кругу радиусом метров в пятнадцать? А сколько раз они с Ванькой и Ягуном сигналки самого Поклёпа обманывали? Да, к слову — не только по кругу защита нужна, а ещё и сверху и снизу. Может, зеркало можно просто покрыть ядом? Ага, а потом Таню устранят, и от яда пострадает кто-то из друзей. Вот леший, да похитить у Тани зеркало было легче, чем отобрать у годовалого ребёнка погремушку! Что бы она ни придумывала, тут же легко приходило в голову, как это обойти.

«Похоже, по натуре я и близко не защитник, — с досадой решила Таня. — И ладно! Похитить его я бы, наверное, смогла».

В эту сторону её воображение действительно работало поживее, и ей даже удалось сочинить пару схем, которые нормальный адекватный мозг защитников вряд ли смог бы учесть — они включали в себя купидончиков, удочку и два подкопа.

— О чём думаешь? — внезапно раздался голос сзади неё. Таня вздрогнула от неожиданности.

Часовым не вызываться. Решено.

Жанна обошла зеркало и встала перед ним. Её смуглое лицо размыто отражалось, искажаясь в волнах, бегущих по поверхности. Она молчала, выжидая.

— Я думаю о том, что вы нам рассказали, — осторожно ответила Таня, приподнимаясь. — Это многое меняет.

— Ты собираешься участвовать во всём этом? — спросила Аббатикова, пытливо разглядывая её сверху вниз.

— Конечно! И вопроса не стоит. Иначе я просто себя уважать перестану, — твёрдо сказала Гроттер.

— Очень хорошо, — кивнула Жанна. И неожиданно решительно продолжила: — Потому что тогда ты начинаешь прямо сейчас, пока эти паникёры не заперли нас в замке!

— Что-что?.. — только и смогла ответить Таня.

— …только лишило нас возможности помогать друг другу, ничего не было видно, налетаешь — и в этой саже даже и не знаешь, на кого, на своего или чужого.

— А ещё можно было аппарировать…

— Поразительно своевременное замечание, Уизли. Если бы можно было аппарировать, мы бы с самого начала не летели и не перемещались портключом, не правда ли?

— Да мы вообще неплохо справились. Просто не повезло.

— Я так испугалась, когда она схватила Гарри…

— Что же теперь будет? Они известят Того-кого-нельзя-называть, и?..

— Так просто — не известят.

— Давай, Малфой, просвети нас о ваших порядках.

— Знаю, это нелегко заметить, Тобин, но я в той же камере, что и ты. Просто сейчас заставляют аппарировать только каких-нибудь пленников, кого не жалко. А ими таких решающих новостей, как захват Поттера, не сообщишь. И совами тоже. Каминной сети тут нет, единственный портключ, насколько я в курсе, потратили позавчера. Либо крепость гонят прямо к Тёмному Лорду, либо кто-нибудь полетел к нему.

Гарри мутно, тяжело выныривал из забытья. Голоса то приближались, то отдалялись, и он отупело пытался понять, что происходит, почему так гулко, так сыро и так сильно воняет. Он лежал в неудобном положении, кажется, на чьих-то коленях, и его гладили по голове, безнадежно запутываясь в волосах.

— Тише, тише, — шепнул голос Гермионы ему на ухо.

— Где мы? — с усилием вырываясь из дурноты, спросил он, раскрывая глаза.

Ответ ему уже не понадобился. Они находились в тускло освещённом единственным факелом каменном подвале со скошенным потолком; каждый камень кладки был густо покрыт вязью мерцающих красноватым рун. То тут, то там у широких колонн лежали люди, в темноте больше похожие на комья грязного тряпья.

Они попали в плен.

Гарри медленно сел. Рон был здесь, по левую руку от заплаканной Гермионы. Он держал на руках Джинни — в ужасных ожогах, но, к счастью, живую. Несмотря на обстоятельства, они оба открыто улыбнулись Гарри. Постепенно начиная соображать быстрее, Гарри пересчитал лица: Луна, Майкл, Дин, Малфой, Снейп, Тонкс, Ремус.

Грозный Глаз?

Русские?

— Где остальные? Сколько мы здесь? Что произошло? — в волнении выпалил он.

— Вы всё пропустили, мистер Поттер. Ваша Избранность, насколько я понимаю, решили отправиться в отпуск. Что ж, вам удалось. Я впечатлён. Премия бездарности и халатности по заслугам ваша. У вас ещё есть небольшие шансы исправить положение, сделав карьеру в биологии: сведения, что у некоторых мозг — рудиментарный орган, будут революционными.

— Профессор Снейп хочет сказать, Гарри, что мы здесь несколько часов, что Аластора забрали на допрос часа два назад, и что про остальных мы ничего не знаем — их сразу увели в другую камеру, — мягко сказал Ремус. — Никто из нас существенно не пострадал, кроме, может быть, Сивиллы — её судьба неизвестна.

— Мистер Люпин хочет сказать, что мы здесь находимся исключительно по вашей милости, — процедил Снейп. — И наша судьба ничуть не более известна.

— В общем, нам пришлось сдаться после того, как тебя без сознания схватила Пожирательница Смерти, — торопливо вставила Гермиона. — Как я поняла, ситуация вышла патовая, тебя было не отбить.

— Было жутко, Гарри, — тихо сказал Рон, и все ненадолго замолчали.

— Но почему всё вообще началось? Что вы там делали? — вдруг спросил у Малфоя Гарри.

— Летали, — пожал плечами тот.

— Брось разыгрывать невинность! — фыркнул Тобин.

Слизеринец зыркнул из-под свисающей на глаза чёлки. Вид у него был самый недоброжелательный.

— Я думаю, что мы просто столкнулись с охраной невидимой крепости, — предположил Дин. — Наверное, они решили, что мы сюда не просто так залетели, а именно ради захвата.

— Можно было просто передвинуть эту… крепость прочь с нашей дороги, — недоверчиво отозвался Гарри. — Мы бы даже ничего не узнали.

— Это если предположить, что мы здесь случайно. А если мы летели специально чтобы найти её, то обязательно нужно узнать, откуда мы знаем, где она сейчас. Нужно знать, кто слил информацию, — продолжила Джинни.

— А не слишком ли мы молодо и зелёно выглядим, чтобы крепости-то захватывать? Да и не много нас, — засомневался Гарри.

— Пусть не крепости захватывать вас, Потти, посылали, а дать точные координаты и позвать кого-то посерьёзнее… — протянул Малфой. — Ни умных, ни хотя бы опытных людей тут не много. Впрочем, их везде недостаёт. Нечего искать логику там, где её нет.

— Верно, мистер Малфой, это точно был не боевой состав, — подтвердил Снейп. И задумчиво добавил: — Что за человек держал вас под контролем?

Малфой скривился. Гарри заметил, что те пленники, кто подслушивал их разговор, содрогнулись от вопроса. Кое-кто из них даже непроизвольно заскулил.

— Это был командующий крепостью, Ян. Фамилию он ото всех скрывал.

На мгновение в подвале воцарилась тишина. Затем посыпалось разноголосье:

— Скрывал?

— Этого ублюдка больше нет?

— Вы убили его?

— Кто теперь командующий?

Откуда-то раздался грохот. Колотили чем-то тяжёлым.

— А ну тихо там! — на ломаном английском прикрикнули на них. — Головы поотрываю!

Пленники зашуганно вжались в пол, на всякий случай расползаясь подальше друг от друга. Даже окрика хватило, чтобы повергнуть их в полнейший, всепоглощающий ужас.

— Что будем теперь делать? — зашептал Гарри. — Мы можем отсюда сбежать? Кто-нибудь придёт за нами?

— Да, Поттер, конечно, спасательная бригада уже выехала, — саркастически прокомментировал Снейп. — Напрягите извилины и не говорите глупостей хотя бы минут пять.

— Нас могли бы вытащить Гробыня и Ягун! Наверное, у них есть какая-нибудь экстренная свя...

Поток речи Гарри прервали ощутимый щипок от Гермионы и, что подействовало более напрямую, ладонь Рона, зажавшая ему рот.

— Гарри, ты всех нас погубить хочешь? — прошептала Гермиона ему на ухо. — Не говори ничего важного! Профессор Снейп вообще не разрешал никому разговаривать, пока я не начала плакать.

— О… — растерялся Гарри. — Извините.

Его утешало одно: зная Снейпа, вполне могло быть, что спасательная бригада действительно уже выехала.

Клац. Клац. Клац.

Она застегнула последний крючок бронежилета и покосилась на своё размытое отражение в зеркале. Ну и дикость! Вообще-то предполагается, что в таком наряде ты станешь выглядеть как длинноногая девица на постере. И ещё декольте должно прилагаться.

Таня же выглядела неповоротливой тушей, потяжелевшей килограмм на десять.

«Сейчас они мне ещё шлем дадут, да?» — с опаской подумала она, бросая взгляд на перешёптывающихся некромагинь. У тех, похоже, был спор. Таня навострила уши и разобрала, что они часто повторяли слово «хлеб»… ну ладно, не очень правдоподобная версия. Препирались они из-за Глеба.

Их можно было понять. Бейбарсов вряд ли обрадуется их затее, и судя по тому, что его рядом нет, действовать они собрались без его ведома. Чему он не обрадуется ещё больше.

Назревала большая глупость. Даже обсуждать тут нечего: сущий идиотизм. Три девицы собрались штурмовать летающую невидимую крепость. Отличный план!

У неё всё просто горело. Тревога за Ягуна и Гробыню, да и за Гуню тоже, пульсировала внутри, побуждая сорваться с места и броситься что-нибудь делать, что угодно. Иного повода ей и не требовалось. Но хотелось знать, ради чего туда так стремятся Свеколт с Аббатиковой.

— Там наверняка огромная библиотека. Сарданапал меня и близко к ней не подпустит. Хочу стащить что-нибудь, — ответила Лена не задумываясь.

— Обожаю хаос и разрушения! — с воодушевлением почти одновременно с ней сказала Жанна.

Они покосились друг на друга, затем на Таню.

— Ну, в общем, действительно надо. Если хочешь, полетим без тебя, — быстро сказала Аббатикова.

— Да нет, я очень хочу помочь, если это возможно, — осторожно произнесла тогда Гроттер. — Но… не слишком уж нереально? Можно пойти со старшими!

— Им, если честно, не до того, — поморщилась Жанна. — Все провели ночь на ногах, некоторые, похоже, и не одну. Скорость реакции не та. Они там обсуждают, не выпить ли каких-нибудь зелий, а если выпить, то каких, и не понадобятся ли эти зелья позже, и… короче, поверь: это надолго. И от Ягуна, и от некого Северуса они получили по сообщению, что их дела плохи, но пока стабильны, так что никто не спешит сломя голову.

— Кроме нас, — поправила Таня.

— У нас свой диагноз, да, — глядя чуть в сторону, слегка улыбнулась Жанна.

У неё была очень славная улыбка. Каждый раз, когда Тане случалось это заметить, ей казалось, что она успевала ухватить что-то тайное, искреннее и живое, чего не знала о себе даже сама Жанна. Из троих некромагов Аббатикова была самой непостоянной, самой взбалмошной и безудержной. Иногда это означало, что она совершала просто безумные поступки (вот как сейчас), а иногда она выглядела очень человечной и настоящей, в отличие от Лены и Глеба.

Бронежилет Тане выдали из котомки весьма аутентично алтайского вида, которая откуда ни возьмись появилась у Свеколт.

— Это наш трофей из поездки. Надевай, — распорядилась Лена. — Поможет, если где-нибудь не успеешь с щитовым заклинанием.

— А вы?

Некромагини уставились на неё с вежливым интересом, словно она сказала что-то занятное.

— Если в нас запустят чем-то опасным даже для нас, то опознавать потом будут по форме вмятины в стене, — прокомментировала Жанна. — Ну или по размерам кучки пепла. Так что это для тебя.

И отвела Лену в сторонку, спорить насчёт Глеба.

Едва только вернувшись с контрабасом, Таня увидела, как по земле метнулась быстро увеличивающаяся тень. Вовремя вскинув голову, она успела узреть, как на скорости снаряда, выпущенного из пращи, жёстко приземляется ступа. В ней каменным изваянием застыл очень мрачный Бейбарсов.

— Ой, — странным голосом сказала Жанна.

Выглядел Глеб готовым зверски убивать: побледневший, с лишёнными блеска чёрными глазами, руки судорожно сжимают трость. Он гибко выскочил из ступы, словно хищник, подкрадывающийся к жертве. Таня порадовалась, что она уже в бронежилете.

— Ты хочешь нас остановить? — храбро вызвала она огонь на себя.

Глеб на какую-то долю секунды замер на месте. Не знай Таня, как он зол, она бы могла подумать, что он не понимает вопроса.

— Нет, — после заминки произнёс он. — Останавливать никого не буду.

— Но мы же совершаем большую глупость! — удивилась Гроттер.

— Barba crescit, caput nescit⁽²⁾, — проскрипел её перстень. Его мнение по поводу происходящего, точнее, мнение Таниного деда Феофила Гроттера, оставившего потомкам часть своего сознания в кольце, выражалось весьма лаконично.

— Рад видеть вашу сознательность! — одобрил Глеб. — Её так сразу и не разглядишь. Итак, я жду объяснений, — припечатал он.

— Ты не разрешил бы, — тихо, но твёрдо сказала Лена, подходя ближе. За ней всё ещё опасливо ступала Жанна. — Особенно с Гроттер.

По лицу Глеба пробежала тень.

— Мы что, позавчера познакомились? — так же тихо ответил он. Он смотрел прямо Лене в глаза. — Я должен лететь вместе с вами. Только втроём мы представляем собой внушительную силу. А останавливать вас… нет, серьёзно? Конечно, я и сам понимаю, что оно стоит того.

— И ты даже сог-асен, чтобы Таня тоже бы-а там? — недоверчиво спросила Жанна. — Там будет очень опасно!

— Опасно? Да что ты говоришь. Если тебя это заботит, то какого Древнира её защищают два недонекромага, а не одна целая боевая единица?

— Но тебе туда не-зя, — возразила Аббатикова. — Ты не -ожешь сопротив-яться преобразователю.

— Могу, не могу… это всё пустая трата времени, — отрезал Бейбарсов. — У тебя же не хватит фантазии представить, что я вас сейчас отправлю и помашу платочком вслед?

Нет, столько фантазии ни у кого не было.

— Может, не платочком, а чьей-нибудь берцовой костью, — буркнула Таня себе под нос.

В первые мгновения скорость шокирует. Воздух бьёт так, что почти больно дышать. Земля смазывается и уносится куда-то вниз. Это нестерпимо, это неконтролируемо. Ты дрожишь всем телом, вытягиваешься в звенящую струну, и тебя несёт вперёд ещё, ещё быстрее, туда, где предельное устремление перерождается в свободу.

Ты бесконечен. Тебя не остановить.

…Заряженная энергией, Таня спохватилась не сразу, а только спустя пару минут после вылета через разблокированную Гардарику.

— А мы, получается, знаем, куда лететь? А что мы вообще знаем?

Встречный ветер снёс её голос, и её смог услышать только Бейбарсов. Оглянувшись, Таня с удивлением увидела, что вопрос вызвал на его лице какое-то определённое, но непонятное ей выражение.

— Что такое? — растерянно спросила она.

Глеб, сощурившись, разглядывал её из-под руки, которую держал козырьком.

— Таня, хватит рисковать. Веди себя осторожнее, — наконец веско сказал он.

— Ты про что? — не поняла она.

Он рывком подлетел ближе, выравнивая ступу так, чтобы быть рядом.

— Нам пора поговорить. Сейчас сойдёт? — дождавшись настороженного кивка, он продолжил: — В первую очередь, я хочу извиниться за то, как давил на тебя всё это время.

— Что-что? Ты? Извиниться?! — недоверчиво воскликнула Таня. — Неужто у Сарданапала в кабинете кикимора сдохла?

— Ладно, вправду извиняться я не собираюсь, — он ухмыльнулся. Улыбочка получилась донельзя наглая — словно Искриса фронтиса просила. Танино кольцо потеплело, чувствуя направление её мыслей. — Но всё же правила игры меняются.

— Продолжай, — с подозрением сказала Таня.

— Всё, что есть я, определила, направила и оформила ты. Когда я подходил к грани превращения в чудовище, ты отводила меня…

— …к какой-нибудь другой грани? — отозвалась Таня. Она знала, что склонна впечатляться речами, доля пафоса в которых превышала некоторый разумный порог, и старалась ехидничать на опережение. Глеб даже никогда не рассказывал ей, как вышло, что она каким-то таинственным образом стала важна для него ещё до их первой встречи. Но её и не тянуло настаивать, так как никаких приятных версий в голову не шло: детство Глеб провёл вместе с Жанной и Леной в отрезанной от мира алтайской землянке, готовясь к принятию некромагического дара. Если, например, в их ежевечернем быту между полётами в ступах и соревнованиями, кто поднимет больше мертвяков за раз, было принято тренироваться в удалённом наведении проклятий, в качестве бонуса подсматривая за жизнью Тибидохса, то Таня в самом деле предпочла бы не знать об этом.

— Не перебивай, — метнул в неё острый взгляд Глеб. — Я был устремлён только к тебе и не умел строить планов, не связанных с тобой. Я хотел получить тебя, и не собирался считаться с тем, что думаешь ты — я знаю тебя, как никто другой, и знаю, что я — это то, что тебе нужно.

У Тани вырвался возмущённый возглас. Просто не было слов.

Глеб не обратил на это внимания и так же размеренно продолжил:

— Но кое-что изменилось. Сейчас неважно, с кем ты будешь. Нужно приложить все силы прежде всего на то, чтобы ты пережила эту войну, — уверенно сообщил он.

— То есть ты утверждаешь, что просто отступишься… и всё? — непонимающе переспросила Таня. Она ждала подвоха.

— А что, ты переменила своё отношение ко мне? — чуть другим, менее серьёзным, тоном ответил Бейбарсов, протянул руку и невесомо провёл по её плечу. — Ты только скажи.

— Всё по-прежнему! Мой ответ — нет, — решительно отклонилась она. Манёвр сбил ей центр тяжести, и пришлось спонтанно переходить в кувырок.

Глеб дождался, пока она выровняет контрабас, и снова вернулся к делу.

— Согласись, это было бы очень глупо — продолжать в том же самом благополучном духе и в итоге... — он не стал договаривать.

— Но если ты намерен уберечь меня, то почему же я сейчас лечу в логово непонятно к кому? — задала закономерный вопрос Таня.

Бейбарсов откинул волосы со лба.

— Ты так говоришь, будто это мне легко даётся, — проговорил он.

— А разве не легко? — быстро, не давая себе раздумать, спросила Таня.

— Нет, — просто ответил Глеб. — Тебя может сломать каждый. Терпеть это не могу.

— Ну не настолько я и беспомощный одуванчик! — фыркнула Гроттер.

— Ты никогда не соприкасалась с настоящей жестокостью, — не слушая её, продолжил некромаг. — И это настолько видно, ты просто не представляешь. Ты ничего не представляешь из того, что будет дальше.

— Эй, я уже дралась кое с кем, — резонно возразила Таня.

Но Глеб только покачал головой.

— Мне жаль, что нельзя сохранить тебя такой невинной, какая ты сейчас. Такой, которая ещё ни к чему не готова.

— Перестань, — начала всерьёз сердиться из-за его упорства Таня. Он будто действительно забыл, с кем разговаривает. Или он никогда и не воспринимал её всерьёз? — Академик не пустит учеников быть пушечным мясом. Да, мы все будем помогать, но всегда контролируемо. И я могу постоять за себя. Сама.

Он хмыкнул.

— Как скажешь. Не буду спорить. Кто сорвался вслед за тремя весьма подозрительными личностями, даже не интересуясь, куда летим и не ловушка ли это?

— Я вам… доверяю, — осторожно ответила она.

— Вот и я об этом! — воскликнул Глеб. В его голосе прорезалось что-то, что можно было принять за нотку отчаяния. — Таня, не доверяй никому. Вообще никому.

— Нет, — непоколебимо отозвалась Таня. — Доверять нужно. Никому не верить — значит быть слабее.

— Что за афоризмы в стиле Сарданапала? Теперь это может слишком плохо кончиться.

— Давай закроем тему, пока я не сказала тебе что-нибудь резкое? Я не очень счастлива получать от тебя указания, знаешь ли, — категорично сказала Таня. — Ты можешь вернуться к объяснениям, почему ты не реализовал супер-пупер-план запереть меня подальше от всех опасностей этого злого мира. Не нашлось подходящего подвала?

Глеба задело, она это увидела.

— Просто без комментариев, — сквозь зубы процедил он. — Ответную гадость я придумаю тебе попозже, ладно?

— Разве она так нужна?

— Ага. Заслуживает. Для меня это очень сильное решение — уважать твою свободу. Я вынужден постоянно напоминать себе о нём, каждый день. Ты же принимаешь его как должное.

— Почитай Всеобщую декларацию прав человека! Все принимают это как должное, — съязвила Таня.

Но сама пообещала себе сбавить обороты. К замкнутым помещениям она относилась прохладно.

— Спасибо за поддержку. Мне приятно, — с иронией откликнулся Глеб. — Нет, боюсь, для меня насильно посадить тебя в средней мрачности подвальчик до тех пор, пока здесь всё не наладится, — не выход. Может быть, в другой раз…

— Никакого другого раза! — отрезала Гроттер. — Так почему мы всё-таки сейчас в самое пекло летим?

— В крепости хранят очень полезные артефакты. Достоверно знаю только об одном — преобразователе, который позволяет выкачивать магию из человека, обращая её в мощное колдовство. Я просто должен почистить их запасы или, в самом крайнем случае, уничтожить весь склад.

— Но ведь это можно отлично сделать вместе с академиком!

— Эта штука настолько тёмная, что Сарданапал точно настоит на том, чтобы изгнать её из нашего мира. Как по мне, она может очень пригодиться. В такие времена не до чистоплюйства, — снисходительно проговорил Глеб.

— А я предположительно полностью разделяю твою позицию и всегда охотно берусь поработать бензопилой?

— А ты летишь не по убеждениям. Ты тут потому, что тебе учиться надо. С реальным миром знакомиться.

— Ну ты и нахал, Бейбарсов.

Терпение Тани оборвалось, и она отлетела прочь, снова заняв место в центре широкого треугольника, образованного в воздухе некромагами.

Жанна с напускным недовольством перекинула Лене монетку. В ответ на Танин вопросительный взгляд она пояснила, перекрикивая ветер:

— Мы спорили, попытаешься ли ты его побить или нет!

Против воли Таня улыбнулась.

— Если я в доле, то могу побить и сейчас! — крикнула она обратно.

Летающая крепость устроена незатейливо и просто. Большую часть срока своей службы она обычно проводит в невидимом облике, наполненная солдафонами без малейших следов чувства прекрасного; исходя из этого, зодчие архитектурными изысками не заморачиваются: в сердце крепости закрепляется полётный кристалл, вокруг возводится защитный решётчатый куб, над ним в высоком-высоком потолке круглый вход-влёт в крепость, а оставшиеся кубические метры делят между главным залом и расходящимися, словно лучи, боковыми проходами. Каждый из коридоров завершается окошком бойницы и входом в периферийное помещение. Это, пожалуй, то единственное место, где архитектор может позволить себе некоторую долю самовыражения: где разместить дверь, слева или справа? Если слева, то крепость из духа противоречия называется правоориентированной, а если справа — то левоориентированной⁽³⁾.

Честно говоря, о разделении крепостей на лево— и правоориентированные не знает никто, кроме Брайана МакКорнуэлла, юного дарования, которое буквально этой весной защитило пятисотстраничный труд о летающих крепостях, и его наставника, почтенного магфордского профессора. Впрочем, никто и не говорил, что передовая наука должна быть доступна широкой публике.

В данном конкретном случае у публики, в общем-то, и не было большого шанса на просвещение. Вечером после защиты счастливого свежеиспечённого носителя учёной степени встретили пятеро тёмных балахонов и почти без повреждений отправили на принудительную практику.

Коей Брайан на данный момент нагло и пренебрегал.

— Почему мялся так долго? — начальствующим тоном осведомился пленник, едва только Брайан закончил снимать с него ограничители и блокираторы, позволяя говорить и двигаться. — Или туда, или сюда — или делаешь, или нет. «Немножко освободить пленника» — такого не бывает.

— Риск оценивал… — робко отозвался Брайан, во все глаза глядя на него. Покрытый старыми и свежими шрамами самого неприятного вида, с протезом вместо ноги и жутковатым подвижным вставным глазом, облачённый в форму пленник откровенно пугал. — А почему вы… разуваетесь?

Мужчина бросил взгляд исподлобья, окончательно стащил тяжёлый ботинок с целой ноги и последовательно вытянул изнутри пару амулетов, несколько склянок с зельями и большую полосу ткани, при ближайшем рассмотрении оказавшейся мантией-невидимкой.

— Когда в булочную ходишь, тоже по часу тратишь? Пф, оценщик! — он надел ботинок обратно и медленно, почти уверенно встал на ноги. Чувствовалось, что в схватке его крепко задели.

— Вы, кажется, не особенно благодарны.

— Что мне, станцевать тебе? — аврор цепко оглядел его. — За то, что поступил по чести — спасибо. За исполнение — погонял бы я тебя по полигону… Где моя палочка?

— У меня её с собой нет, — ещё больше растерялся Брайан.

— Мозгов у тебя нет, вот что… — пробормотал себе под нос он. — И колдуешь ты кольцом, от него никакого проку, не обобрать мне тебя. Вспоминай, куда складывают палочки заключённых?

— Да что там вспоминать: ко мне же и складывают. Я завхоз.

— Размещение патрулей, охрана, другие пленники? — по-деловому, словно решая теоретическую задачку, осведомился он.

— Ну, э-э-э… я сюда пробрался просто потому, что увидел, что они все собрались у другой камеры, празднуют что-то. Решил, может, тут кому-то помочь смогу, да заодно, может, вы со следом на мне сладите. Но если ваша команда там, мы туда не проберемся. Я только думал вам метлу дать и выпроводить. Ну, и палочку отдам, получается, — Брайан нервным движением взъерошил волосы на затылке.

— Нас-то они и празднуют. Ничего, ничего, — он хищно улыбнулся.

— Вам помочь? — несмело предложил Брайан.

— Скорее уж, не мешай! — пренебрежительно ответил пленник, уже накидывая мантию-невидимку. — Больно ты домашний.

Брайан почувствовал, как авторитет аврора неумолимо сползает вниз. Несправедливо это было. Да, домашний — и что? Умный боец никогда не станет играть во всезнание и обязательно узнает, какими ресурсами располагает. Ставки слишком высоки, чтобы рисоваться и считать себя круче остальных.

— Я целую кучу всего знаю про крепости, — прохладно произнёс Брайан.

Голова пленника — единственное, что осталось доступным глазу, — замешкалась.

— Десять секунд, — после мимолётной паузы согласился он. — У тебя есть десять секунд, чтобы придумать, как здесь радикально изменить положение дел.

— Объявить пожарную тревогу, — тут же откликнулся Брайан. — Дать сигнал о приближающемся противнике. Испарить какое-нибудь ядовитое зелье. Наколдовать кромешную темноту.

— Нет. Мне нужно, чтобы на какое-то, пусть даже краткое, время каждый был занят собой, а не мгновенно бросился искать диверсантов. А зелье аккуратно не распылишь — кому-то больше достанется, кому-то меньше. Не годится.

Брайан задумался. И вдруг на его веснушчатом лице появилась усмешка. Он скептически покачал сам себе головой, но затем снова улыбнулся и, наконец, решительно кивнул.

— Будет, господин аврор. Давайте только раздобудем вам палочку и метлу.

Ответом ему был подозрительный взгляд.

…Выходим на финишную бредовую линию! К нам уже отправились.

…Склепова.

…Гробы-ы-ыня!

…Ау.

…Что опять, лопоухое ты недоразумение?

…Перестань пропадать.

…

…Склепова, эфирь давай. Я тут расписываю, что главного у нас зовут Костыль.

…Чего-о-о? Вы там просто созданы друг для друга!

…Только сейчас додуматься об этом спросить. Молодцы ребята.

…Я так тараторил без умолку — они разве только свои собственные имена не забыли! Не тренированные.

…Крутись как хочешь — у меня это был первый вопрос.

…Я работаю на Бессмертника Кощеева.

…Но, может, ты его Костылём называешь :)

…Уф-ф-ф. Вернёмся домой — с тебя компенсация за моральный ущерб. Что мне тут сочинять теперь?

…

…Эй, я тебя не слышу.

…Если ты меня слышишь, отзовись. У Грюма там движуха, пора нам отсюда выбираться.

…Склепова, думай громче!

— Урок один. Птичек вон там вдалеке видишь? — пытливо спросила у Тани Жанна.

— Кажется, вижу, — подозрительно откликнулась она. — А что, это не птички?

— Нет, это люди, — подтвердил Глеб. — Если присмотришься, увидишь, что они на мётлах.

Таня до рези в глазах вгляделась в далёкие точки, но ничего не заметила. «Ладно, неважно!», — решила она и, смаргивая слёзы, с иронией подтвердила:

— Угу, точно-точно. Итак, какой же у нас гениальный план?

— Разве происходящее никак не навело тебя на мысль, что наши действия — антоним слову «план»? — непонимающе удивилась Лена, нехотя притормаживая. — Отсюда мы их ничем не достанем, подлетим ближе — они заметят нас и станут невидимыми вслед за крепостью.

— А почему мы сами не станем невидимыми? — не поняла Таня.

— А ты умеешь? — с готовностью переспросила Жанна.

— Ну… должна уметь, кажется. В билетах на экзамене точно было, — убеждённо заверила некромагов Таня.

— Да? — заинтересовался Глеб. — И никаких там мутных фаз луны?

— Нет, — ожидая подвоха, ответила Таня. К своей досаде, она никак не могла вспомнить формулировку заклинания. Может, Невидимус неслышимус? Или Глазаневидус? Нет, как-то не звучит.

— И контрабас тоже невидимым будет?

— Конечно.

— Было бы удобно. А сколько мы пробудем невидимыми? — любознательно спросил Глеб.

Таня подумала.

— Кажется, минут пятнадцать.

— М-м-м. Можно у тебя взять автограф?

Жанна и Лена смерили его укоризненными взглядами.

— Прекрати издеваться над бедным неучем, — велела Жанна. — Таня, ты путаешь с отводом глаз. Стать незаметным действительно несложно, но любой нормальный часовой руководствуется не только глазами. Задача стать полностью невидимым при помощи какого-нибудь заклинания разрешима только в отдельных, очень редких случаях. Все пользуются артефактами или амулетами.

Таня пристыженно вздохнула, виновато разглядывая свой смычок. Вот дед был великим учёным. На скольких уроках они проходили его творения и теории… например, контрабас, на котором она сейчас так беспечно держится в воздухе, они изучали целую неделю. А её родители и вовсе легендарны. Сама же Таня не может справиться даже со школьной программой.

— Не расстраивайся, — спокойно сказал Глеб. — Просто запомни.

Она недоверчиво вскинула голову — и замерла.

Не насмешка, нет. Не покровительственное высокомерие. Даже не безмолвный вопрос: как ты, справишься?

Нечасто на неё смотрели с такой глубокой, осознанной уверенностью в ней.

Их взгляды встретились. Это была всего секунда, исполненное открытости мгновение, которое наступило только затем, чтобы тут же уйти; Глеб дрогнул. На его лице проявилась незримая печать обречённости — он словно прощался с Таней. И в Тане тут же снова поднялось ещё не до конца улёгшееся негодование.

Да какое у него право так себя вести?

Бесило до жути.

Подстёгнутая возмущением, горе-наследница Гроттеров не раздумывая предложила:

— Может быть, тогда замаскируемся под птиц?

— Можно, — покладисто согласилась Лена. — Но, как и с отводом глаз, нас могут раскусить. Тогда уж точно придётся идти напролом, а специальных навыков для битвы в воздухе ни у кого из нас нет — только у вас двоих опыт драконбола, это не в счёт. Если другого выхода не будет, то так и сделаем, куда деваться.

— Я бы телепортировала, — вздохнула Жанна, — да рисковать не хочется.

Лена и Глеб только отмахнулись.

— А что не так? — нахмурилась Таня. — Хороший способ.

— Помимо незначительного риска угодить в стену крепости — им обычно пренебрегают,— приходится учитывать, что с переносами творится что-то неладное, — угрюмо сказал Глеб. — Первой начала сбоить аппарация, затем — её аналоги в других магозонах. Про нашу телепортацию пока ничего плохого не слышно, но, мы уверены, это только вопрос времени. И нашей осведомлённости.

Сознавая, что время и место не располагают к долгим обсуждениям, Таня оставила тему. Нужно было думать о том, как спасти Ягуна с Гробыней и Гуней.

А что, если, наоборот, не скрываться, а наколдовать ещё множество иллюзорных Тань, Глебов, Лен и Жанн и всем вместе ринуться на противника? Хотя нет, убедительно не выйдет… И кроме того, договорились ведь считать, что дозорные всевидящие, раскусят, где мираж, а где настоящее.

Значит, что-нибудь дальнобойное.

— Может быть, заколдуем какую-нибудь птичку, чтобы она через время, скажем, взорвалась, и заставим её лететь к ним?

— Да, я тоже в этом направлении думаю, — призналась Жанна. — Но взрывов не хочется.

— А что у вас в чудо-котомке есть? — поинтересовалась Таня.

— Учебники, — ответила Лена. — Еда. Спальники. Ничего полезного, в общем.

Внезапно Танин перстень прокашлялся.

— Vos venistis in ipso tempore et opportune⁽⁴⁾, — важным тоном изрёк Феофил. И пробурчал: — Везёт же дилетантам…

Взоры тут же обратились к сторожевому патрулю вдалеке. Не поспорить!

Чем дальше Виктор продвигался в допросе, тем глубже убеждался, что пленники ничего из себя не представляют. Юные, глупые. Ни в чём не разбираются, думают, что Тёмный Лорд вправду хочет уничтожить абсолютно всех грязнокровок, и нет чтобы дальновидно проявить себя с лучшей стороны для него — бездумно пошли под контроль лагеря идиотов, которые считают, что обвал прежнего мира можно остановить.

Их бы напоить сывороткой правды, да нет её, здесь предусматривали держать только пленников, уже отпевших своё. Пришлось прикидываться инквизитором — то расправой грозить, то экспериментальными зельями и артефактами. Девчонка легко пугалась. И не скажешь, что стольких прямо в пучину отправила.

А если спросишь, почему она оборвала эти жизни, наверняка пафосно ответит, что во имя вселенского добра. Как же, как же: вы — добро, а мы, значит, зло.

Виктор никогда бы не смог лицемерить перед косными⁽⁵⁾, восхищаясь, какие они умные, как много умеют, и всё без магии. «Смотрите, они такие ущербные, и живут ведь как-то!» Отдельные особи заслуживали уважения, и с ними он спокойно работал. В общей же массе они были картонные, намертво застрявшие в круговерти своего крошечного мирка, похожие друг на друга как чешуйки саламандры. Как-то раз Виктору довелось пожить в их городе — через три недели сбежал, когда в очередное утро не получился Люмос, и ещё долго приходил в себя.

Если косных не остановить, магия уйдёт. Врастут в землю заросшими холмами дорогие его сердцу румынские драконы, растворятся в воздухе единороги, попрячутся в норы да и забудут путь наружу ворчливые гномы. Только хаос — вечное, многоликое зло — будет временами прорываться в этот мир, но даже его, такой слабый отзвук чудесного, которое когда-то случалось, перестанут замечать и узнавать. Каждый раз, когда Виктор думал об этом, его прошибал озноб.

И если вдуматься, никогда не бывало, чтобы тех, кто хотел изменить целый мир, повсеместно понимали и поддерживали. Всё должно идти, как идёт, следует придерживаться традиций… отступать нельзя, ведь здесь у меня такое мягкое кресло и такая вкусная еда… долой их, таких же заплесневелых и вросших корнями в своё тёпленькое местечко, как и косные!

Виктор полностью поддерживал Тёмного Лорда. Некоторые роптали от часто встречавшихся жестокостей и откровенного садизма, но он вполне обоснованно полагал, что там, где началась война, уже никому не остаться конфеткой.

Наше дело правое — этого достаточно.

— Значит, сопротивления не было? — огорчённо спросил Гарри у Рона. — Совсем?

— Было-было, не всё только на тебе держится, дружище, — усмехнулся Рон. — Но их, — он указал наверх, не желая называть Гробыню и Ягуна по именам, — быстро скрутили.

— Неужели ничего нельзя было сделать? — прошептала Гермиона.

— Ну, сейчас кажется, что что-нибудь и можно было, — нехотя признал Рон. — А если ещё неделю подумаю, так точно что-то сочиню. Меня, наверное, остановило то, что Снейп и Грюм даже не пытались.

Лязгнула дверь, и в помещение проникли неожиданно яркий свет и шум. Охранники, похоже, что-то праздновали.

— Обед! — коротко возвестил мужской силуэт, вталкивая внутрь тяжёлую тележку, загромыхавшую по каменному полу, и под взрыв хохота стражи запер дверь, снова оставив всех в полумраке. Пленники потянулись к еде, но многие наталкивались на стены и колонны, словно разучились ходить, и падали.

— Не ешьте это, — вполголоса посоветовал Малфой, тоже вставая.

— Чтобы тебе больше досталось? — презрительно прокомментировал Майкл.

— Если хочешь тоже стать наркоманом, то вперёд, набивай желудок, — огрызнулся тот. — А если нет, то слушайся людей умнее тебя.

— Хоть воды-то нам можно? — с раздражением спросил Дин.

Малфой провёл у тележки несколько минут, пытаясь взболтать содержимое одного из котлов и повернуть его к свету. Затем он вернулся с большой кружкой, которую, игнорируя жадные взгляды, протянул Снейпу. Зельевар сначала сунул в неё нос, потом вылил немного жидкости на пол поближе к факелу, внимательно пригляделся и, наконец, утвердил:

— Употреблять можно, но только несколько глотков, — сам он к питью не притронулся, сразу пустил его по кругу.

В кружке оказалась вода, и до того вкусная — Гарри отхлебнул немного, да уже и не мог оторваться. Прохладная, чуть сладковатая… Сквозь блаженное забытьё он смутно слышал «Поттер, Поттер!», но смог осознать это, только когда из его рук выбили чашку. Перед ним, стоя на одном колене, застыл Снейп, внимательно оглядывая его.

— Похоже, ты очень восприимчив, — ошеломлённо пробормотал Рон и начал отряхиваться от воды. — Что-то мне уже не хочется…

Дину, Луне и Люпину, которые уже успели отпить из кружки, явно стало не по себе; остальные тоже вдруг почувствовали, что жажда их вовсе не мучает.

Снейп наконец-то отстранённо кивнул и резким движением вернулся на своё место. От его взметнувшейся мантии донёсся запах дыма.

— Что они туда добавляют? — помотал головой Гарри. — Зачем?

— Эта крепость — для экспериментов, — нехотя объяснил Малфой. — Тут подбирают заклинания, чтобы новички могли быстро освоить, а блоки были сложные. Зелья исследуют, артефакты — всё, что нужно в боевых действиях. Пока работали над вопросом, что делать с проблемными магглами, подсадили всех нас сразу на несколько зелий. А тратиться на реабилитационный курс пока ни к чему.

— Но как же ты сюда угодил? — в растерянности спросила Джинни. — Разве ты не… успешный Пожиратель Смерти?

— Работаю под прикрытием, — вздёрнул нос Малфой. — Инспектирую, чтобы они тут ничего лишнего не изобрели.

— И я бы так хотела, — в восхищении промолвила Луна. — Никто не должен владеть нами.

— Крупно налажал где-то, — шёпотом перевёл Рон Гарри и Гермионе.

Гарри посмотрел на Снейпа. Тот отстранился от разговоров, вернувшись к размышлениям о чём-то своём. А ведь это конец его шпионской карьеры: спасут их или нет — сегодня он раскрыл свою истинную сторону. Интересно, почему он не обратился к Пожирателям с заявлением, что он только заложник?

Возможно, Гарри в чём-то ошибался? Хотя Снейп и выглядел адски, нечеловечески усталым, на его лице нельзя было увидеть признаков возможного отчаяния или беспомощности. Он хладнокровно выжидал свой час, не выказывая и тени какой-либо эмоции. Даже сам Гарри на его месте, наверное, сейчас бурчал бы проклятия в адрес студентов-неумех, которые подвели не только себя, но и сотни, тысячи людей со всего света, которым не посчастливилось зависеть в этой войне от Избранного. Да Гарри и на своём собственном месте был уже близок к этому… Но остальные держались хорошо, без паники, и Гарри понимал: стоит ему подать вид о тех жутких мыслях, что бродят в его голове — боевой настрой он сорвёт гораздо сильнее, чем прежде расплакавшаяся Гермиона.

«Наверное, Снейп сейчас просто пьёт на завтрак, обед и ужин по пинте успокоительных зелий, — сделал логичный вывод Гарри. — Иного объяснения его терпению нет!»

Чтобы надёжно отвлечься от опасных направлений в мыслях (Снейп-в-глубине-души-адекватен — думать в эту сторону Гарри терпеть не мог), он решил немного размяться. Он уже вставал ненадолго, но тогда было не к чему ходить — только и достопримечательностей что угол, отведенный под туалет. А сейчас можно было поближе посмотреть на обед.

Он проходил мимо третьей по счёту колонны, когда кто-то, прежде скрывавшийся в тени, неожиданно цепко ухватил его за лодыжку.

— Гар-р-ри Пот-т-тер, — с мерзким придыханием произнёс человек, нелепо извиваясь на полу. Гарри спешно отставил левую — свободную — ногу подальше, опасаясь, что этот тип попытается схватить и её.

Рон и Гермиона, а за ними и остальные, почуяв что-то неладное, заторопились на помощь.

— По-о-оттер, — повторил человек. И в голосе, и в движениях его ощущалось какое-то безумное ликование. — Ш! Ш-ш-ш! Полегче, полегче, волк, — махнул он костлявой рукой, отгораживаясь от Ремуса, который подошёл ближе всех. Тот замер, приготовившись к броску.

— Да, это я, — напряжённо ответил Гарри. — Что вам от меня надо?

Человек скрючился у его ног в до того невозможной позе, будто у него не было костей; а глядел исподлобья — по-звериному.

— Я виж-ж-жу тебя, — со странной почтительностью, даже трепетом выдохнул он. — Я вижу тебя.

— Я Поттера тоже вижу, но не сказать, чтоб это вызывало во мне столько радости, — прокомментировал Малфой. — Чего ты хочешь, Эдгар?

— Ты не понимаешь! — молниеносным рывком развернулся к нему человек. — Х-ш-ш-ш! Ш! Ш-ш-ш!

Гарри пришлось нащупать колонну — его ногу выпускать и не думали. Стряхнуть с себя длинные пальцы было попросту невозможно, захват становился только крепче.

Малфой отшатнулся и брезгливо скривил губы:

— Это местный сумасшедший. Обычно он потише.

— Он наш-ш-ш. Наш! — Эдгар крутился между обступившими его людьми, словно разозлённая собака.

— Чей — ваш? — осторожно выступила вперёд Гермиона. На её лице светилось сострадание к этому жалкому созданию.

— Тех-х-х, кто ви-и-идит его, — он скорчился, уходя от её протянутой руки. — Он долж-ж-жен уйти с-с-с на-а-ами. С-с-с нами.

— Вы не очень-то хорошо рекламируете своё общество, — отозвался Гарри с иронией, ещё раз пытаясь отцепиться чокнутого. — Но можете оставить адрес.

«Чтобы знать, куда я… ах ты зараза… ни ногой».

Однако адреса он не получил.

Стены с натугой застонали, и их всех швырнуло в сторону. Гарри помогло то, что он держался за колонну; по нему прокатился этот сумасшедший, и его шипение оборвалось хрустом. Кто-то визжал. На них бросился скошенный потолок. Взревело пламя факела — в него что-то угодило, — но тут же погасло под обеденным котлом воды. Мимо Гарри неконтролируемо пролетела Джинни — он не дотянулся, чтобы поймать её, и на какую-то секунду отключился, приложившись и без того раненной Диссекто головой к камням.

Когда он снова открыл глаза, где-то вверху была уже распахнута дверь, через проём которой в темницу врывался яркий свет. По помещению над людьми туда-сюда металась фигура, разбрасывая росчерки коричневого. Мётлы!

— О, твои очки, Гарри, — произнёс откуда-то сзади голос Дина. Гарри дезориентированно принял их, и окружающее наконец-то стало чётким.

— Служба спасения светлой стороны всегда так разрушительно работает? — протянул Малфой. — Пожалуй, мне с вами не по пути.

Было с чем согласиться. Всюду царил хаос. Людей раскидало, как тряпичных кукол — большинство едва шевелились.

Грюм, а именно он носился над их головами, кинул Гарри и Дину по палочке. Затем две метлы.

— Что это за хрень была вообще? — донёсся слабый голос Рона.

— Крепость перевернули! — бодро известила Луна. — Как вам на потолке?

Сквозь дверной проём снаружи пролетел красный луч заклятия и взметнул по стене фонтан каменного крошева.

— Офигенно нам тут на потолке! — откликнулся Дин.

Охранники, конечно же, попытались закрыть дверь. Удачи им. Каждый ударил по ней, чем в голову пришло, и магостойкий огнеупорный металл попросту снесло куда-то прочь. Узники всей ордой повалили через проём.

— Люмос, — тихо сказал Гарри, оглядываясь.

В помещении ещё оставались люди — те, кому было не по силам сдвинуться с места. Кто-то стонал. Кто мог поручиться, что среди них не найдётся своих?

— Эй, Гарри? — окликнул его Рон, летевший последним. Он и Гермиона зависли у прохода. — Ты чего, тут остаться решил?

— Мы не проверили, что улетаем все, — пояснил Гарри, водя палочкой из стороны в сторону. — Вдруг мы забыли здесь, например, Джинни?

— Джинни там, с ней порядок! — махнул рукой наружу Рон. Гермиона смотрела на Гарри наполненным болью взглядом — она всё понимала. — Да брось ты, нашим надо помогать. Все на виду — кого мы могли тут оставить?

Гарри покачал головой, перекинул ногу через метлу и полетел над покатым полом, всматриваясь в пленников. Большинство выглядели плохо ещё до падения на потолок — сейчас они почти не реагировали на Гарри, иногда только лепетали что-то вслед, даже и не поймёшь, на каком языке.

И за очередной колонной…

— Вот кого, — резко вдохнул он.

Там лежала Тонкс. Без видимых повреждений — лежала и лежала. Будто отдыхала.

— Мерлин, как ты догадался вернуться? — побледнел Рон, подлетая ближе. — Нужно её вынести!

— А если у неё позвоночник сломан? — ответил Гарри. — Мы же не знаем, что с ней. Больше хоть никого? — он приподнял палочку повыше.

— Гермиона здесь, Джинни там, профессор Люпин — тоже… Дин, Майкл, Луна — с ними всё нормально, их я видел. Грюм — само собой. Малфой и Снейп — что этим слизеринским гадам сделается? Так что нам здесь искать некого.

— Вингардиум Левиосой её? — опасливо спросил Гарри. — А вдруг мы только хуже сделаем?

— Если ничего не сделаем, ещё больше навредим, — решительно проговорил Рон. — Давайте только вы, ладно? Моя палочка, кажется, совсем от меня не в восторге. И где Грюм такую раздобыл…

Гарри мужественно — или, наоборот, трусливо — проглотил слова о том, что нужно сначала проверить, вообще жива ли Тонкс. Переглянувшись с Гермионой, он поднял Тонкс в воздух и осторожно перенёс к дверному проёму, за которым начинался коридор.

Холл, открывшийся внизу, выглядел ужасно. Высота была гораздо большей, чем в темнице. Всего несколько стражников перенесли падение, но их сопротивление уже сломали — Грюм, Снейп и Ремус как раз отбирали у них палочки.

— Похоже, ситуация взята под контроль и без нас, — с сожалением прокомментировал Рон. — А я только открыл в себе годовые запасы кровожадности.

— Не откладывай их в сторону, — встревоженно огляделась Гермиона. — Где же русские? Почему их нигде нет?

Гарри оценивающе посмотрел на тёмные проёмы вверху. За каждым скрывалось по проходу — возможно, с русскими, а возможно, и с подкреплением для обороны крепости. Летние тренировки не слишком прибавили ему опыта, но по крайней мере Грюма он изучил досконально и хорошо представлял себе, как тот мыслит.

— Самые провальные операции, — назидательно говорил ему Грюм после очередного Эннервейта, — заканчивались так плохо вовсе не потому, что авроры были тупицами или их плохо готовили. Неумение мыслить — личное дело каждого: туго соображаешь — со схватки тебя и нескольких неудачников, не догадавшихся отодвинуться от тебя подальше, выносят вперёд ногами, вот и всё. Единственный способ наверняка увести за собой на тот свет поразительно много людей — это попытаться спасти всех до единого.

Он не станет искать русских: из крепости нужно выбираться как можно скорее, иначе они потеряют всех. Трезвый расчёт, у Грюма нет выбора.

Но Гарри так ещё не может, не умеет и не хочет учиться. И у него тоже нет выбора.

Последние секунды перед влётом в крепость были самыми страшными. Волна паники захлестнула Таню, и магия вышла из-под контроля, заметалась, тормозя контрабас. Изнутри полыхали отсветы заклинаний, доносились крики: пусть и приглушённые твердью стен, но яростные, горячие, рычащие. А Таня — Таня здесь и сейчас была пуста, и ответить тем, кто дрался внутри, ей было нечем.

— Идиос нафигус, — решительно шепнула защитное заклинание она, немеющими пальцами направляя смычок вверх.

Группа дозорных, оказавшаяся в крепости совсем незадолго до них, ещё не успела сильно рассредоточиться по холлу, и Таня и некромаги очутились в опасном окружении.

— Выше, не за ними пришли! — не давая ей растеряться, скомандовала Лена. — Попробуй позвать Ягуна.

Амулеты на шеях некромагов блеснули, объединяя силы, и в руках у Жанны соткался искрящийся комок чистой энергии. Размахнувшись, она бросила его в три самые напористые фигуры в чёрном, и внизу стало полегче.

…Ягун?

Тане никто не отозвался, но появилось смутное чувство направления. Она повертела головой, чтобы убедиться, что ей не чудится и что оно действительно указывает куда-то.

— Нам туда, — кивнула она.

— Левый коридор или правый? — сосредоточенно спросил Глеб, держа трость наготове.

— Не знаю, нужно между ними. Давайте же! — она полетела первой.

Вот ведь демон! Коридор вёл не направо, как нужно, а налево — с той стороны отчётливо виднелся прямоугольник неверного света. Некромаги переглянулись, и, не переговариваясь, разделились: Жанна рванула вперёд, а Бейбарсов и Свеколт вылетели обратно в холл. Таня замешкалась.

— Она проверит преобразователь, не жди, — окликнул её Глеб.

Таня с трудом развернулась, чудом избежав встречи со стеной — для немаленького контрабаса здесь было слишком тесно.

— Ступефай! — донеслось сзади, и она краем глаза увидела вспышку алого цвета. Тут же последовал ещё всполох, небесно-голубой, и всё содрогнулось от грохота. — Ступефай!

Сквозь поднявшуюся каменную пыль проступили очертания человека на метле, который надвигался прямо на Таню.

— Искрис фронтис, — без промедления атаковала его она, но он легко, умело погасил её искры, чтобы, пользуясь лучшей маневренностью, проскользнуть над её головой. И в мареве его щита Таня вдруг увидела длинный росчерк очень знакомых фиолетовых волос. Она едва успела подкрепить щит незнакомца, когда к ней на помощь с разных сторон прибыли Жанна и Глеб с Леной.

— Гробыня?!

— Ты знаешь её? — обернулся парень. Он говорил по-английски, однако Таня его поняла. Программа младшей лопухоидной школы ещё не полностью выветрилась из её головы, и она была полностью готова к беседам о Лондоне, столице Великобритании (единственном Лондоне, единственной Великобритании; злосчастные две Англии до сих пор не давали Тане покоя). Кто-нибудь другой на её месте мог бы ещё поведать про свою семью, но что бы Таня ни рассказывала о Дурневых в классе, это всегда заканчивалось плохо, так что она свыклась с двойками за сочинения о родственниках.

— Знаю, — подтвердила она. — Что с ней?

Он бросил на неё озадаченный взгляд, но догадаться, что она имела в виду, было несложно, хоть она и сказала что-то не то. Так что он осторожно спустил Гробыню с метлы на пол. Некромаги без церемоний оттеснили обоих к брошенным ступам, и Таня подарила спине Глеба недовольную гримасу.

Парень фыркнул, немного расслабляясь. На вид ему было долговязые и нескладные шестнадцать лет. Его — взъерошенного, угловатого, с самыми ясными зелёными глазами на свете — Таня легко могла представить играющим в карты на всякие дурацкие желания или рисующим карикатуры на подружек вместо важного урока вроде нежитеведения. И в то же время в нём подсознательно чувствовалось что-то не легкомысленное, а пронзительное, даже запредельное. Крылось ли это ощущение в том, как устало, но строго к себе он не опускал плечи, прислонившись к стене, или в том, какой силы защита угасала вокруг него, Таня не знала; пусть её укорят в вечном, неисправимом романтическом восприятии, но с этим человеком она всё угадала правильно, она была уверена.

— Не разбираюсь в этом, — он безуспешно попытался пригладить волосы. На ладони у него остался кровавый след. — Я Гарри, — он протянул было руку, но заметил, что она в крови, и, поморщившись, принялся вытирать её о джинсы.

— А я Таня, — задумчиво представилась она в ответ. Гарри — имя распространённое. Поттер или не Поттер?

— Танйа? — переспросил он, навевая тёплые воспоминания о Пуппере, которому Танино имя поначалу тоже плохо давалось.

— Таня.

— Танья?

— Таня, — чувствуя себя дятлом, с улыбкой повторила Таня.

— Таниа? — из последних сил уточнил Гарри.

— Ну, почти, — согласилась она, и они пожали друг другу руки. Официально, как полагается, это сделать не получилось из-за спины Глеба, но Таня не могла сдаться и никак не поддержать человека, который посреди сражения, обливаясь кровью, нашёл минуту, чтобы улыбнуться ей — она на короткое мгновение переплела свои пальцы с его. Гарри рассмеялся и, когда Таня попыталась отстраниться, не сразу отпустил её, шутливо сопротивляясь.

Нашептавшись над Гробыней, некромаги расступились.

— Опять Гроттерша? — обречённо открыла глаза Склепова. — Почему мир спасает всегда Гроттерша? Почему мне не приходит на помощь команда мускулистых юношей в облегающих шортиках?

Едва договорив, она помрачнела. Таня переглянулась с Глебом, не решаясь отреагировать на чужое, незнакомое выражение лица Гробыни. Тот, казалось, понял больше неё, но и сам не знал, что делать, ища ответа у Тани. Лена, словно сама того не сознавая, дотронулась до локтя Жанны, и на лица обеих легла холодная тень.

— Давай, — просто сказал Гарри, помогая Гробыне подняться. — Вы не знаете, где Ягун?

— В следующем коридоре, — тоже по-английски ответил ему Глеб. — Нам нужно спешить.

Стоило отдать должное — с приведением Склеповой в чувство они потеряли совсем не много времени. Внизу, в холле, чёрных балахонов всё ещё теснили. Прикрывая собой безоружную Гробыню, они наспех, мимоходом атаковали нескольких Пожирателей (Таня и Жанна дважды выбрали одну и ту же цель, что заставило Таню нервно усмехнуться) и скрылись в соседнем переходе. Коридор встретил их несколько истерическим криком Ягуна:

— Нет, ты у меня таки поболтаешь с коллегами… моей бабуси! — и звуками борьбы.

Жанна ещё на лету, заворачивая в помещение, материализовала голубую некромагическую искру. Противник Ягуна никак не мог ожидать подмоги пленнику и, лишённый даже малейшей защиты, одеревенел. Второй надзиратель лежал в углу, бледный и дрожащий — у него, похоже, была сломана нога, и ничто другое его не интересовало.

Пыхтя, Ягун высвободился из мертвецкого захвата и попытался подняться. Таня бросилась к нему, притянула его разбитое лицо к себе и в потрясении замерла: друга было почти не узнать.

— Ну всё, — трагическим тоном резюмировал Ягун. — Сейчас я утону.

— Утонешь? Почему? — сквозь ком в горле непонимающе выдавила она. Очертания синяков и ссадин, такие безжалостные и чёткие, сейчас почему-то расплывались.

— Потому что меня кое-кто зальёт! Слезай с меня, кикимора водяная!

И он крепко её обнял.

— Нет такой кикиморы, — буркнула Таня ему в плечо.

Покидая комнату следом за Гарри, она встретилась глазами с Пожирателем. Он сжимал свою ногу и тихо раскачивался. Если бы Таня могла, она бы проследила, что ему воздастся за каждую минуту, в которую Ягуну пришлось быть таким сильным. От души бы проследила.

Мужчина просто смотрел на неё.

— Болеус обуздатус, — помедлив, тихо сказала она, выпуская яркую зелёную искру, и быстро вышла. Контрабас в её руках стал чуть-чуть легче.

— Ты мою палочку уже третий раз проверяешь, — пожаловался Дин. — Да, она, конечно, не моя, но по-прежнему и не твоя.

— Прости, — развёл руками Гарри. — Уже всех обошёл, она как сквозь землю провалилась. — Он поёжился: — Надеюсь, они её не спустили в океан…

Вокруг них все сновали с последними приготовлениями, подгоняемые зычным голосом Грюма. Если так пойдёт, Гарри придётся лететь без палочки.

— О, Тонкс, ты пришла в себя! — вдруг воскликнул Дин. Гарри обернулся следом. Действительно, она уже лежала с открытыми глазами, бессмысленным взглядом рассматривая палочку в руках. — Ты в порядке?

— Полный бардак, никакого порядка, — фыркнула Тонкс. — Собираю вот, где я и кто я. И которая из «я»…

Гарри и Дин обменялись усмешками.

— Это твоя палочка, Тонкс? — посерьезнев, спросил Гарри.

Она повертела её, будто видя впервые в жизни.

— Вроде нет, — она сделала пасс. — Но неплохая! Какого гриндилоу меня не заэнервейтили? Неужели у вас здесь было так горячо? Вы все целы? — Тонкс обеспокоенно приподнялась.

Посмотреть было на что. Как всегда после нешуточного боя, обстановка была погружена в хаос. Вместе со здешними пленниками народу собралось тьма. Кто-то кого-то лечил, от чего то и дело полыхали вспышки заклинаний, кто-то сгребал вещи из инвентаря завхоза. Гермиона как раз сейчас нашла рюкзак Рона. Она едва не перекинула его хозяину, но была остановлена окриком:

— Не-е-ет! — подойдя ближе, Рон отобрал сумку. — С ней нужно бережно, аккуратно. Вот так, — Рон осторожно погладил застёжку, прежде чем начать прилаживать рюкзак к метле.

Гермиона, никогда не видевшая Рона ни бережным, ни аккуратным, потеряла дар речи.

— Там что, особо ценный запас Плеймага за последние три года? — подколола его Джинни.

— Игрушки детские! — с уверенностью ответил Рон.

Джинни попыталась изумлённо приподнять брови, но её ожоги ещё не исцелили, и лицо было не готово к мимике.

— Это здорово. Как вспомню, сколько времени мы проиграли этой пожарной машиной, пока папа не раскрыл нам, что она должна ездить не в ту сторону! Интересно, а зачем же она нам нужна? — с нажимом закончила она, стоя перед Роном, глаза которого забегали.

— Спать без них не могу, — перешёл на торопливый шёпот он. — Потом! Всё потом! Я очень занят. У меня пристёг к метле не прирюкзачивается, в смысле, наоборот...

— Покраснел он лет так на десять выпусков Плеймага, — вполголоса прокомментировал Гарри Дин, и они прыснули втроём с Тонкс.

Глядя на неё, Гарри вдруг заметил, что за ней находится не Пожиратель смерти без сознания, как ему казалось раньше, а просто маг в обычной мантии. И, если подумать, Майкла Тобина нигде не было видно — на этой мысли Гарри машинально снова проверил, точно ли Рон и Гермиона здесь. Он бы не вынес, если бы их забыли в крепости.

Присев на корточки возле неподвижного тела, Гарри действительно узнал Майкла. Это было ужасно, они вылетали с минуты на минуту и могли бы случайно оставить его здесь — как с этим потом жить?

— Эннервейт, — произнёс Гарри, но заклинание не подействовало. Он слегка потряс его — тщетно. Гарри уже направил палочку, готовый попробовать Эннервейт ещё раз, как вдруг взгляд его упал на задравшийся левый рукав Майкла.

С дурным предчувствием Гарри отодвинул ткань выше.

Так и есть, на его предплечье зияла метка.

— Что у вас там, Поттер? — отстранил его Снейп. Гарри не мог не отметить невольно, что тот опустился рядом с ним как раз так, чтобы левую руку Майкла не было видно никому.

Снейп внимательно осмотрел безвольное тело, проверил пульс и наложил диагностические чары. Что бы они ему ни сказали, результат явно заставил задуматься. Побарабанив по полу, Снейп вывернул карманы Майкла, обнаружив только палочку Гарри. С раздражением, будто это досадная мелочь, отвлекающая от важных дел, он передал её владельцу и жестом указал удалиться.

— Но сэр… — вырвалось у Гарри.

Снейп повёл свободной рукой, и Гарри почувствовал упругий толчок беспалочковой магии, отгоняющий его прочь. Ладно, ладно. Можно было и вслух сказать.

Внезапно раздался тревожный сигнал гонга, перекатываясь и отдаваясь эхом по всей крепости. Камни загудели.

— К нам приближаются! — объявил Грюм, мрачнея. — Всем приготовиться к бою!

Прошла минута, две. Ничего не произошло. Все переглядывались, но когда Луна осмелилась шевельнуться, Грюм начертил в воздухе ярко-красные буквы:

«Постоянная бдительность!»

Гарри почувствовал, что устал направлять палочку на вход в крепость.

Именно этот момент выбрал Ягун, чтобы невинно поинтересоваться снаружи:

— У вас там всё в порядке, что так тихо-то? Мы вылетаем или останемся чаю попить?

Гарри искренне понадеялся, что русские всё-таки нашли Гуню, как хотели, и смогут заслониться им от народного гнева.

1) Взгляды на тьму и свет в «Тане Гроттер» и «Гарри Поттере» существенно различаются.

Вернуться к тексту

2) Борода растёт, а голова не становится мудрее (лат.)

Вернуться к тексту

3) На самом деле логика как раз правильная, согласованная с определениями правой и левой систем координат.

Вернуться к тексту

4) Вы пришли вовремя и кстати (лат.)

Вернуться к тексту

5) Încuiați— по-румынски «магглы». Дословно: невосприимчивый к новому, замкнутый, упёртый.

Вернуться к тексту