Пока ты спишь (гет)

Лили Поттер сидела в большом мягком кресле и задумчиво смотрела в окно. Напротив горел камин: языки пламени лизали поленья, превращая их в ярко-оранжевую россыпь углей, угли уютно потрескивали, оживляя комнату и добавляя спокойной домашней теплоты. Золотистые блики огня отражались от стекол, скакали по стенам и путались в рыжих распущенных волосах. На улице бушевала непогода: ледяной ветер швырял в лица прохожих пригоршни мокрого снега, забирался под воротники, заставляя ускорять шаг и вздрагивать всем телом. Обнаженные деревья зябко ежились, в свете фонарей они казались расплывчатыми и почти черными. Сумерки опутывали особняк жадными длинными лапами.

В детстве во время длинных зимних вечеров Лили приходила в комнату к Петунье. Сестры строили домик из стола, стульев и одеяла, забирались в него, включали маленький круглый ночник и читали друг другу вслух сказки. Мама приносила на большом медном подносе густой горячий шоколад  и свежеиспеченные булочки, пахнущие корицей и ванилью. Иногда к дочерям заглядывал папа — обнимал их за плечи и рассказывал им чудесные истории про трехглавых драконов, про прекрасных русалок, про Заколдованных Принцесс, томящихся в высоких башнях и ждущих своих Прекрасных Принцев. Тогда Лили ещё не знала, что она волшебница и на свете существуют настоящие, а не книжные чудеса. Тогда Тунья заботилась о младшей сестричке и опекала её, тогда они дружили, тогда мама и папа были ещё живы и весело смеялись…

Лили прикусила губу. Воспоминания бередили старые раны, снова начавшие саднить. Вслед за ними пришли тревожные беспокойные мысли, стучащие молоточками в висках. Она нервно накручивала на палец длинный волнистый локон, чуть позже все же встала и начала мерить комнату быстрыми шагами. Время сегодня шло удивительно медленно, похожее на тянучку из «Сладкого королевства» или на ягодное желе, которое подавали в Хогвартсе к завтраку. Большие напольные часы пробили одиннадцать раз. Лили посмотрела на циферблат почти с отчаянием, словно стрелки  приближали что-то страшное и необратимое.

Где же ты, Джеймс?

Дежурство Джеймса закончилось уже давно, но не было ни его, мужа, ни сообщения, что с ним все хорошо. Лили так и не смогла привыкнуть к этому постоянно гнетущему ожиданию. Именно поэтому она так рвалась в Орден Феникса, ведь лучше прикрывать спину дорого человека от проклятий, чем сидеть в пустом доме, задыхаясь от безысходности и беспокойства. Джеймс до сих пор ворчал, что ей не стоит подвергать себя опасности и что война — мужское дело. Но только так она могла быть рядом и точно знать: с Джеймсом все хорошо. С Поттером всегда были Сириус, Римус и Питер, но Лили надеялась только на свои силы и верила: именно её безграничная всепоглощающая любовь может уберечь его от самого страшного.

Сейчас Лили молилась своей любви, молилась Мерлину и всем высшим силам в совокупности. Только бы Джеймс вернулся… Усталый, бледный, растрепанный, измученный, пусть даже раненый, но только бы живой. Равнодушное время бежало и бежало, подсмеиваясь над ней, укутавшейся в плед до самого подбородка, сжавшейся в комочек и обнимающей колени. Лили  буквально кожей чувствовала, как проходили минуты, медленно-медленно закручивались в спираль, опутывая своими сетями надежду. Мяукнул пушистый персидский котенок, царапнул палец хозяйки, чтобы привлечь к себе внимание. Лили усадила его к себе на колени и рассеяно погладила между ушей. Малыш замурлыкал, уткнулся носом ей  в ладонь и вскоре задремал.

Лили никогда не засыпала до возвращения Джеймса. Даже если знала, что ему ничего не грозит, что он гостит у Сириуса или сидит в баре неподалеку с Римусом. Ей было необходимо прижаться к широкому плечу, взъерошить черные жесткие волосы, замереть и почти не дышать в крепких объятиях. В другом случае сон не шел или прерывался жуткими кошмарами. В кошмарах мелькали яркие вспышки, пронзительно и страшно кричали люди.

Пламя камина посветлело, а потом стало зеленым — Джеймс шагнул на ковер, ещё договаривая пароль. Осунувшийся, обессиленный, в запыленной мантии, но главное он дышал и улыбался. Улыбался натянуто, с явным усилием, но значит, ничего страшного не случилось, значит, сегодня у него на глазах никто не умер.

Лили бросилась к Джеймсу, почти повисая на шее, вдохнула знакомый коктейль из смеси сандала и миндаля, к которому сегодня почему-то примешивался тонкий запах дыма и гари. Жадно заскользила ладонями по лицу мужа, внимательно вглядываясь в глаза цвета карамели, смотревшие на неё с трепетной лаской. Дыхание Джеймса коснулось виска, потом обожгло ухо.

— Прости, родная, пришлось задержаться. Я правда не мог сообщить. Кто-то из Пожирателей поджег маггловскую больницу, мы еле успели всех вытащить…

Лили торопливо прижалась своими губами к его обветренным губам, не позволяя закончить фразу. Ни слова о войне. Она уже так устала от горя и трагедий. Только щемящая нежность в груди и сладковатый вкус поцелуя. Только прикосновения горячих ладоней к спине и талии.

— Я так скучала, — выдохнула Лили.

Джеймс снова улыбнулся, теперь уже по-настоящему, искренне, её самой любимой улыбкой — милой и слегка виноватой. Они проводят вместе так мало времени — Лили даже уже успела забыть, каково это, когда есть уверенность в том, что завтрашний день они встретят рядом. Она невольно ревновала Джеймса ко всем, с кем ей приходилось делить его внимание, особенно к Сириусу. Правда, она каждый раз сама себя сердито одергивала: у Бродяги совсем недавно погиб брат, и ему как никому сейчас необходима была дружеская поддержка — как хорошо, что у него была Марлин. А ещё нужно было выяснить, что случилось у Римуса. Люпин постоянно грустил и где-то пропадал даже в те редкие моменты, когда вся компания собиралась вместе. Часто заглядывал Питер: рубашки Хвостика всегда мятые, он так и не нашел ту, которая бы их гладила. Больше всего Лили скучала по Алисе и боялась за подругу, вспоминая, как зеленый луч Авады из палочки Темного Лорда проскользнул в миллиметре от виска Лонгботтом.

В доме Поттеров гости не произносили слова «война». Здесь это было запретной темой. В просторной гостиной, в маленькой кухне, в садовой беседке вспоминали школу, обсуждали книги, говорили о том, какой будет их жизнь после… Строили планы и делились мечтами, много смеялись и шутили. Словно маленький солнечный оплот сохранился в мире, где все разваливается на куски и разбивается вдребезги.

— Голодный?

— Ужасно голодный, — усмехнулся Джеймс. — Гиппогрифа могу съесть. Или тебя, — губы Джеймса игриво поползли по её открытой шее, а по телу от позвоночника до кончиков пальцев побежала будоражащая россыпь мурашек, словно они в первый раз наедине, а он в первый раз исследует бархатистую кожу. 

Лили мягко вывернулась, Джеймс сделал вид, что страшно обижен — надулся, нахохлился. Лили не выдержала, рассмеялась, легонько коснулась губами немного колючей щеки. Он снял с плеч мантию, швырнул её на диван, но она не долетела, падая на пол. Джеймс поймал строгий взгляд жены, вздохнул и поплелся поднимать, потом устроился в том самом кресле, хранившем тепло Лили.

— Я тебе сюда ужин принесу. Отдыхай.

Джеймс кивнул, поймал за шкирку котенка, наколдовал из воздуха бантик на веревочке и забавлялся, глядя, как Рыжик прыгает по комнате.

Кухню Лили устроила по-своему вкусу. Нежно-голубые тона, кружевные занавеси на окнах и дверях, множество полок и ящиков, пучки ароматных трав под потолком, очаг для зельеварения. Разнообразие цветов на подоконнике, которые этим вьюжным декабрьским вечером напоминали о лете. А в дальнем углу Лили собиралась повесить омелу, но до Рождества было без малого три недели. Праздников Лили ждала, ей хотелось, чтобы дом снова наполнился друзьями, чтобы все хотя бы на один вечер поверили в хорошее.

Лили ровно и аккуратно резала свежий ржаной хлеб, грела овощи и мясо — с магией это все так легко, всего один взмах палочкой. Лили, выросшая среди магглов, долго привыкала решать бытовые проблемы волшебством. Выложила на тарелку, добавила зелени — Джеймсу необходимы витамины, — достала сюрприз из духовки — его любимый пудинг со сливками и черникой, — ополоснула фарфоровый чайник горячей водой, насухо вытерла белым вафельным полотенцем. Высыпала в сосуд несколько больших ложек черного листового чая, залила кипятком и дала настояться, отдельно заварила травы — мята, душица, листья смородины, — достала огромную чашку, на которой был нарисован олень. Чашку презентовал Сириус, и Джеймс теперь по-детски сердится, когда ему подавали напитки в другой посуде. Сохатый и Бродяга пили чай литрами, и Лили специально выучила несколько разных рецептов, чтобы радовать своих мальчиков. Она уже давно мысленно называла четверку Мародеров только так. А для Джеймса хотелось все делать особенно хорошо, чтобы ему непременно понравилось, чтобы потом слегка смутиться от похвалы в адрес своих кулинарных талантов.

Лили вошла в гостиную с большим подносом, но тут же вздохнула и поставила его на столик у камина. Джеймс спал, подложив под голову маленькую подушку. Видно, он уснул случайно, потому что поза была неудобная — локоть вывернут, ноги упираются в пол. Лили на цыпочках подошла к нему, остановилась, внимательно вглядываясь в дорогие черты. Как же он устал, если даже ужина не дождался. Взгляд Лили отметил, что Джеймс в последнее время похудел — скулы заострились, на шее слегка выпирает косточка. Под глазами глубокие синяки — он не высыпался вторые сутки, из-за постоянных вызовов. К Джеймсу тревожные Патронусы прибегали чаще, чем к ней, ведь в Ордене к женщинам относятся по-джентельменски, стараясь не дергать лишний раз. Небольшой шрам на лбу. Сердце слегка дрогнуло. Наверное, ему было больно, но он не стал ничего говорить, а залечивать нормально так и не научился. Лили достала палочку, прошептала заклинание, и кожа снова стала ровной — она наклонилась к Поттеру, поцеловала в исцеленное место, ласково провела по волосам, очень осторожно, чтобы не разбудить. Джеймс сонно что-то забормотал. Лили прислушалась, и сердце снова задрожало, теперь уже от счастья — она прочла по губам свое имя.

— Мой хороший, мой родной, любимый, — шептала Лили. Ей просто необходимо было сказать эти слова вслух, потому что нежность переполняла душу до краев и стремилась заполнить воздух.

Она присела на подлокотник кресла, прижалась щекой к виску Джеймса. Он даже сквозь сон понял, что Лили здесь, не открывая глаз, обнял ее за талию, перетягивая к себе на колени. Снова замер, начиная дышать спокойно и глубоко. Между бровей Джеймса появилась первая морщинка — не от старости, а как у людей, которые много перенесли и повидали. А сколько всего он уже вынес! Сейчас Джеймс был трогательно-умиротворенный, он казался Лили совсем мальчишкой, тем самым бесшабашным заводилой, который срывал для неё цветы в теплицах мадам Спраут и смело целовал посреди школьных коридоров. Но в то же время, пока Джеймс сжимал её своих объятиях, Лили вообще ничего не боялась. Джеймс улыбался во сне, а она пальцем касалась уголков его рта.

Сегодня она любила Джеймса больше, чем когда-либо ещё.

Сегодня особенный день.

Один из самых лучших дней в её жизни.

Сердце Джеймса стучало спокойно, он сладко сопел, уткнувшись носом в рыжую макушку.

А Лили не могла уснуть. Впервые не могла уснуть рядом с ним. И закрыть глаза не позволяло самое прекрасное и самое долгожданное счастье для каждой женщины.

Потому что Лили Поттер сегодня утром узнала то, о чем Джеймс пока даже не догадывается.

Очень скоро они станут настоящей семьей.

Через восемь месяцев их будет уже трое.