Сквозное зеркало (гет)

ГЕРМИОНА

«Шестой курс... Так странно. Мне всего несколько дней осталось до магического совершеннолетия, а я до сих пор не могу привыкнуть, что я не чужая в этом мире. Все мне кажется, что дернут за плечо и скажут: «Хватит мечтать, девочка, никакой магии не существует!». И ведь должна же уже вырасти из этих глупых детских страхов, а нет-нет, да и накроет с головой.

Вот как сейчас. Посмотреть со стороны, все как всегда — первый праздничный ужин после приезда в Хогвартс, представление очередного преподавателя ЗОТИ — надо же, профессор Снейп все-таки добился этой должности, речь Дамблдора. Так ведь бывает каждый год, но почему-то меня накрыло такое чувство нереальности происходящего, что хоть плачь.

Надо посмотреть на что-то привычное — на Гарри и Рона, например. Вот только изученные вдоль и в поперек мальчишки сейчас заняты... Рон с Лавандой сидели в обнимку, болтая какие-то любовные глупости, Гарри время от времени бросал красноречивые взгляды в сторону Джинни Уизли и слегка краснел, когда она отвечала ему столь же пылким взглядом.

Это было непривычно и неправильно, но именно эта неправильность убеждала меня в том, что окружающий меня мир — не выдумка моего сознания. Того, что нравящийся мне парень влюблен в другую девушку, я бы точно не смогла придумать...»

Гермиона очнулась от своих размышлений и посмотрела в сторону учительского стола — ее заинтересовал новый профессор зельеварения. Как бы гриффиндорцы ни относились к профессору Снейпу, он был мастером своего дела и давал довольно обширный объем знаний, а вот чего ожидать от профессора Слизнорота, девушка не знала. Ей не хотелось опускать планку в своем уровне знаний.

— Снейп добился-таки должности преподавателя ЗОТИ, — пробормотал Гарри, проследив за взглядом своей подруги.

— Радует только, что это всего на один год, — включился в разговор Рон. — Вряд ли он продержится дольше, учитывая, что эта профессорская должность проклята.

— Не говори ерунды, Рон.

— Ничего это не ерунда, Гермиона. Кто у нас преподавал ЗОТИ больше года?

— На это были объективные причины. Гарри, — девушка повернулась ко второму своему другу, — как ты думаешь, профессор Слизнорот, он какой? Ты ведь с ним уже знаком.

— Не знаю, мы с Роном ведь не будем изучать Высшие зелья, так как не сдали по этому предмету СОВЫ на превосходно. — Поттер улыбнулся, глядя на расстроенное лицо подруги. — Но каким бы он ни был, все равно будет лучше Снейпа.

— Профессора Снейпа, Гарри. Рон, ужин заканчивается. Мы, как старосты, должны все показать первокурсникам.

Рыжеволосый горестно вздохнул, но тут же на его лицо набежала довольная улыбка — он все-таки стал старостой, хотя был уверен, что на эту должность выберут Гарри. И хотя быть старостой значит тратить часть времени на организаторскую работу, одобрение семьи возвышало его в собственных глазах.

В свою комнату Гермиона вернулась уже после отбоя и сразу же упала на кровать. Ее соседка уже мирно спала, чему девушка очень позавидовала, так как ей еще нужно разобрать вещи. После такого суматошного дня невольно подумалось, что эта должность, о которой она мечтала еще с первого курса, принесет ей только хлопоты, но Гермиона одернула сама себя — это когда ж она сдавалась на пути к намеченной цели. И разве ее хоть раз пугали трудности? Это просто усталость...

Несколько минут поборовшись с желанием заснуть прямо так, не раздеваясь, девушка начала при помощи палочки рассовывать по шкафам свои вещи. И пусть все в школе считают, что девушке стоит одеваться более соблазнительно, чтобы обратить на себя внимание парней, своим свитерам и джинсам Гермиона решила не изменять. Хотя, глядя на милующихся Рона и Лаванду, очень хотелось всегда выглядеть так, как на Рождественском балу во время Тремудрого турнира. Вот только... Если Рон и тогда не обратил на нее внимания, то вряд ли обратит и теперь. Она для него просто друг, что-то вроде Джинни, только постарше. А вот разглядеть в ней девушку, влюбленную девушку, у него никак не получается. В отличие от Гарри. Тот все понял сразу, но по своей врожденной деликатности решил никак не вмешиваться в отношения своих лучших друзей.

А потом ему стало не до того — это проникновение в мысли Волдеморта, Амбридж с ее «методикой обучения», этот бой в Отделе Тайн Министерства... И потеря Сириуса, от которой он до сих пор отойти не может. Несмотря на свой бодрый вид, любое упоминание крестного или событий, предшествующих его смерти, вызывает у Гарри острое чувство вины. И он замыкается в себе.

Гермиона посмотрела на то, что она, задумавшись, вертела в руках — зеркало. То самое, которое сразу же после похорон Сириуса Гарри отдал ей. «Пусть будет у тебя, — сказал он потухшим голосом, стараясь не встречаться с девушкой глазами. — Иначе я точно сойду с ума, постоянно вглядываясь в него в надежде опять пообщаться с крестным...» Гермиона тоже старалась не смотреть в это зеркало. Конечно, Сириус не был ей настолько близок, но она успела привязаться к этому сильно побитому судьбой человеку. И его потеря отдавалась в ее сердце болью.

И вот сейчас, вглядываясь в холодную поверхность, девушка заметила там какое-то движение. Присмотревшись внимательно, она вздрогнула и выронила магический предмет, который, к счастью упал на кровать и не разбился.

— Сириус! — не веря сама себе, прошептала Гермиона, вглядываясь в знакомые черты мальчишки в школьной мантии. — Не может быть...

Впрочем, рассмотреть получше у нее не получилось, так как изображение исчезло. Вместо Сириуса-подростка на девушку смотрело ее собственное изумленное лицо.

РЕГУЛУС

«Шестой год... Казалось бы, ничем не отличается от предыдущих — вон послушать только, как Дамблдор соловьем заливается, — а все равно такое ощущение, что изменится очень многое. По крайней мере, для меня.

Нет, осознание этого факта не пришло ко мне внезапно за праздничным столом Хогвартса. Скорее всего, эта мысль преследовала меня уже давно, просто я старался отгонять ее как можно дальше. Первый звоночек прозвучал, когда Сириус собрал вещи и ушел из дома.

Ох уж этот мой старший братец... Он, наверное, всю свою сознательную жизнь доказывал и себе и окружающим, что фамилия Блек досталась ему по чистой случайности. Поступил на Гриффиндор, водился со своими дружками-маглолюбами, нарушая все возможные правила, во всем противоречил леди Вальбурге. Но последняя его выходка показала, что чтить правила нашей семьи он вообще не намерен, за что и был выжжен с семейного гобелена.

Наверное, мне стоило обрадоваться, что теперь я являюсь единственным наследником Блеков, но это обстоятельство не вызывало у меня ничего кроме злости. Я совершенно не понимал, как брат может настолько пренебречь своим положением члена древней и всеми уважаемой чистокровной семьи с многовековыми традициями. Как он может променять общество лучших представителей аристократии на общение с презренными осквернителями крови и полукровками. Он ведь даже с грязнокровками спокойно общается, не находя в этом ничего унизительного.

Тогда, впервые в жизни мне стало стыдно. Стыдно от осознания того, что такой человек как Сириус одной со мной крови. И что самое страшное, приходится родным братом...»

Регулус наблюдал за дурачившимся за гриффиндорским столом братом. Громкий смех Сириуса, казалось, выделялся из общего гула Большого Зала и заставлял его младшего брата невольно морщиться.

Впрочем, такую же реакцию недостойное поведение старшего Блека вызывало у еще одного человека за слизеринским столом. Нарцисса Блек, стараясь не слишком показывать на публику свое негодование, кипела от бешенства.

Кузина Нарцисса была самой любимой родственницей Регулуса. В детстве все три кузины были частыми гостями у них дома. Но старшая, Беллатриса, считала ниже своего достоинства обращать внимание на младших сестер и кузенов. Казалось, что те семь лет, на которые она была старше Регулуса, заставляли ее чувствовать себя очень взрослой. Впрочем, возможно, помолвка с человеком, который был старше ее на десять лет, тоже придавала Беллатрисе значения в собственных глазах и заставляла ее быть резкой и нетерпимой к тем, кто не признавал ее авторитет или не разделял ее взглядов.

Андромеда была совсем другой — доброй, мягкой, заботливой. Но это не мешало ей, точно так же как и ее старшей сестре, держаться особняком. Она словно бы жила в каком-то своем личном мире, откуда иногда выходила, но куда никогда и никого не желала впускать. И все-таки с ней Регулусу было общаться куда приятнее, чем с надменной Беллатрисой.

Каково же было его удивление и разочарование, когда эта воспитанная и приятная девушка, которая благодаря положению семьи могла сделать прекрасную партию с представителем практически любой чистокровной аристократической семьи, вдруг, вопреки воле родителей, вышла замуж за нищего грязнокровку.

Скандал, который тогда бушевал в семье Блек, Регулус, наверное, не забудет никогда в жизни. Ему тогда как раз исполнилось одиннадцать, и он с нетерпением ожидал сову из Хогвартса. Несмотря на то, что в прошлом году Распределяющая Шляпа отправила его старшего брата на Гриффиндор, мальчик был уверен, что уж он-то точно не посрамит семейных традиций и будет учиться на самом лучшем факультете для представителей чистокровных семей, имя которому дал сам Салазар Слизерин.

Тогда-то в саду он и увидел заплаканную Нарциссу, которая рассказала ему, какой позор навлекла на семью Андромеда.

Кузина Нарцисса, лучшая подруга его детских игр, веселая и добрая, сейчас рыдала навзрыд, не заботясь ни о своем внешнем виде, ни о том, что о ней могут подумать окружающие. И вид плачущей девочки напугал Регулуса гораздо больше мрачных и сердитых взрослых, которые на семейном совете решали, что же делать с отступницей. И даже больше того момента, когда имя Андромеды Блек навсегда исчезло с семейного гобелена, безжалостно выжженное рукой главы рода.

И кто тогда мог представить, что выжженное черное пятно среди имен славных предков будет не последним позорным клеймом на родовом гобелене. Что Сириус, только укрепивший свои бунтарские замашки на факультете Годрика, воспитующего лишь пустоголовых нарушителей вековых устоев, решит покинуть семью, отказавшись от родства со старинным родом Блек...

Регулус смотрел на сидевшую напротив Нарциссу и ободряюще ей улыбнулся. Кузина практически незаметно улыбнулась ему в ответ и завела незначительный разговор на постороннюю тему, который должен был показать всем недоброжелателям, что избавляясь от недостойных членов своей семьи, Блеки становятся только сильнее. И в который уже раз Регулус подумал о том, насколько повезло с невестой Люциусу Малфою.

Наконец-то этот казавшийся бесконечным ужин закончился, можно было со спокойной душой закрыться у себя в комнате и лечь спать, но Гойл, вежливо извинившись перед Нарциссой, отозвал Регулуса для важного разговора. Конечно же, этот разговор касался вступления в ряды последователей Темного Лорда, и Блек про себя поразился тому, как можно быть настолько недальновидным — пытаться вести разговор на столь серьезную и опасную тему в коридорах школы, заполненных учениками.

Он что-то уклончиво ответил Гойлу и, твердо пообещав обсудить все позже, в более подходящей обстановке, раздраженный вошел в свою комнату. Его раздражение никак не было связано с Темным Лордом — решение о вступлении в его ряды было принято давно и активно поддерживалось родителями. Просто из-за выходки Сириуса возникло невысказанное вслух сомнение в дальнейших действиях его, Регулуса. И от осознания этого факта хотелось пойти в гриффиндорскую гостиную и в кровь разбить ухмыляющееся лицо брата. К сожалению, подобное поведение недостойно аристократа и все свое раздражение Регулус Блек мог выплеснуть только на вещи, которые со злостью доставал из сундуков и раскладывал в шкафах.

Увидеть плохое настроение в действиях молодого аристократа могли только очень хорошо знавшие его люди, для всех остальных он просто выполнял не слишком приятную, но нужную работу. На лице Регулуса застыло выражение вежливой скуки, которое не изменилось даже тогда, когда ожило стоящее на столе сквозное зеркало и звонкий девичий голос изумленно произнес: «Сириус? Не может быть...»

ГЕРМИОНА

«Да уж, нужно взять себя в руки, а то видения не приводят ни к чему хорошему. Благо что ребят рядом не было, а то пришлось бы объяснять то, что и сама толком не поняла. Скорее всего, мне вчера от усталости просто показалось, мое воображение сыграло вот такую глупую шутку. Хотя что-то в этом видении было неправильно, кроме того, что Сириус выглядел моим одногодком. Какая-то мелкая деталь, которая постоянно ускользала от моего внимания. Но чем больше я об этом думала, тем туманнее становились мои воспоминания.

Рон бы точно посчитал меня сумасшедшей, а Гарри бы очень расстроился, что не он увидел это. Тяжело ему было вспоминать свою беспечность и то, что так и не рассмотрел толком подарок Сириуса. Это ведь многое могло поменять, а в его жизни — точно все... Хорошо хоть Джинни немного отвлекала его от мрачных мыслей.

Та битва в Отделе тайн многое поменяла — Министерство наконец-то признало возрождение Волдеморта и оправдало Сириуса Блэка. Посмертно... Иногда мне приходила в голову мысль: насколько быстро бы оправдали этого человека, если бы он остался жив? Учитывая судебное разбирательство с Гарри, это могло затянуться надолго. И все это время он провел бы в Азкабане, без вины виноватый. Как когда-то Хагрид.

Каково все это было вытерпеть гордому гриффиндорцу, привыкшему всегда находиться в компании друзей... Стоп!»

Гермиона чуть не упала на ровном месте, сообразив, что же показалось ей вчера неправильным: Сириус-подросток был одет в слизеринскую мантию. Бродяга никогда бы не оделся в мантию враждебного факультета, значит, видела она тогда совершенно другого человека.

Она выскочила из комнаты в общую гостиную и, невзирая на ранний час, побежала в библиотеку. Ей срочно нужно было прочитать что-то о сквозных зеркалах, потому что посетившая ее догадка была просто невероятна — каким-то образом она смогла через зеркало связаться с кем-то из родственников Сириуса, которые все поголовно учились именно на Слизерине.

Мадам Пинс не удивилась раннему ее визиту в царство книг. За пять лет хранительница хогвартской библиотеки привыкла к тому, что прибытия мисс Грейнджер можно ожидать в любое время, как и к тому, что среди книг она ориентируется не хуже ее самой. Гермиона вежливо кивнула мадам Пинс и, не теряя времени, отправилась к полкам, на которых стояли тома, посвященные различным магическим артефактам. В том, что зеркала семейства Блэк являются именно артефактами, сомневаться не приходилось, уж слишком редко в магическом мире использовалось настолько удобное средство общения.

Гермиона отобрала с десяток книг, среди которых помимо тех, в которых описывались различные виды магических устройств, оказался и выпускной фотоальбом Блэка, и со вздохом отправилась в Большой Зал на завтрак. Все-таки не зря друзья посмеивались над ней — среди книг Гермиона забывала обо всем на свете, вот и сейчас, если бы не легкое покашливание мадам Пинс, она даже не взглянула бы на часы. Нет, конечно, пропускать завтрак ей было не впервой, но только сейчас она была старостой, и это накладывало на нее определенные обязанности.

— Нам уже успели столько задать? — удивился Рон, когда она поставила рядом с собой на скамью увесистую стопку книг.

— Нет, — Гермиона улыбнулась, стараясь не морщиться при виде Лаванды, — это я взяла в свободное время почитать.

— Если ты будешь столько читать, — авторитетно заявила Браун, — то совсем скоро ничего не будешь видеть и наденешь очки, как профессор Трелони.

Представив на секунду, как она будет выглядеть в огромных очках с толстыми линзами, Гермиона засмеялась, с радостью заметив, что губы Гарри тоже изогнула слабая улыбка — первая после смерти крестного.

— Главное, чтобы я после этого пророчества выдавать не начала, — пробормотала она, принимаясь за завтрак.

До уроков еще нужно было успеть раздать расписание младшим курсам и занести книги в свою комнату. Рассчитывать на помощь Рона не приходилось: судя по тому, каким затуманенным взглядом он провожал отошедшую к подругам Лаванду, сразу же после завтрака он постарается остаться с ней наедине. Эта мысль была неприятна. Почему-то Гермиона всегда считала, что не способна на ревность, но сейчас именно это чувство поселилось у нее в груди. Вот только не было в нем ядовитой ненависти, о которой она столько читала или слышала, просто какая-то легкая брезгливость и на самом дне сердца — боль.

Когда Рон окончил завтрак и убежал, Гермиона посмотрела в сторону Гарри, ожидая, что тот тоже постарается остаться с Джинни. Но он внимательно рассматривал лежащие рядом с подругой книги. На его лице проступало заметное удивление, словно Гермиона случайно раскрыла какой-то его секрет.

— Почему ты выбрала эти книги? Ты знаешь? — голос Гарри был настолько тих, что даже сидящая рядом с ним Гермиона с трудом разбирала слова, терявшиеся в шуме школьников

.— О чем знаю?

— Я что, как-то проговорился о разговорах с Дамблдором?

— Нет, — Гермиона говорила решительно, но так же тихо. — Ты ничего нам не рассказывал, кроме того, что он просил тебя съездить с ним к профессору Слизнороту. Было что-то еще?

— Да, но...

— Гарри, если это нельзя рассказывать, тогда ничего не говори — я пойму и не обижусь. Но если нужна моя помощь, ты просто скажи. Ты же меня не первый день знаешь — тайны я хранить умею, точно так же как и добывать информацию.

Да, об этом Гарри Поттер знал наверняка, не сомневаясь более, кто его самый преданный друг, но рассказывать такое, не посоветовавшись с директором... Возможно, это было и неправильно, возможно, в какое-то другое время он бы и промолчал, но сейчас был уверен, что рассказать все Гермионе — самое правильное из всех его решений.

— Не здесь, — так же тихо прошептал он и взял книги. — Я помогу тебе занести их в комнату.

Это было уже интересно. Похоже, за прошедшие несколько дней не только у нее появился секрет. Гермиона чувствовала себя немного виноватой, не решившись ничего рассказать, но она все еще не была уверена в своих догадках.

— Вы только посмотрите! — раздался за спиной голос Малфоя. — Поттер, ты так опустился, что уже грязнокровкам носильщиком служишь...

— А ты подпевалой Волдеморту.

Гермиона посмотрела в потемневшие серые глаза, и ей срочно захотелось ударить его чем-то по голове, пока он не успел придумать ответ и не втянул Гарри в неприятности в самом начале учебного года.

На этот раз удача была на их стороне — пока Малфой хватал ртом воздух, ей удалось затащить Гарри подальше от него, а там уже и до родной гостиной было рукой подать.

— Тебе не кажется, что Малфой сейчас немного не такой, как раньше? — глаза Гарри были зло сощурены.

— Может быть, для него было неожиданностью, что его отца могут посадить в Азкабан?

— А может, он принял метку?

— Думаешь, Волдеморт стал бы связываться с мальчишкой?

— Ну, этот мальчишка учится в Хогвартсе и может быть очень полезен для каких-то дел внутри школы.

— Ты прав, за ним стоит последить, он же не опытный шпион — обязательно на чем-то проколется...

— Хорошая идея, — согласно кивнул Гарри, с облегчением сваливая книги на кровать, — но я хотел поговорить о другом.

Проверив, чтобы в комнате и рядом с ней никого не было, Гермиона наложила заглушающие заклятия. Она постаралась встать так, чтобы Гарри не заметил вывалившийся из общей стопки школьный альбом, но тот уже совершенно забыл о книгах.

— Волдеморт создал крестражи, — прошептал он, несмотря на установленные заклинания, — осколки души, позволяющие ему жить практически вечно...

Гермиона увидела, как опустились плечи ее друга, и сама стояла ошарашенная такой новостью. Вся магическая Британия ждала от шестнадцатилетнего мальчика чуда в войне с могущественным Темным волшебником, даже не думая о том, что Гарри — обычный подросток, которому может быть тяжело или страшно. А вот теперь ему еще и довелось узнать, что и так практически непобедимый маг обеспечил себе возможность выжить при любых условиях. Гермиона тяжело вздохнула и положила руку на плечо Гарри:

— Я с тобой в любом случае. И я найду способ, как эти проклятые крестражи уничтожить...

* * *

Вечером Гермиона увлеченно читала книги, делая на кусках пергамента выписки. Ее соседки по комнате уже давно спали, поэтому, чтобы с утра не было ссоры по поводу того, что сумасшедшая зубрила не дает им спать по ночам, Гермиона задернула полог и наложила несколько заклинаний.

Она поставила перед собой две неравнозначные задачи и с привычной педантичностью старалась выполнить обе одновременно, благодаря Мерлина за хорошую память. Но, как назло, в прочитанных книгах на интересующие ее темы практически ничего написано не было — зеркало позволяло связаться с человеком, если четко произнесешь имя, но Гермиона точно помнила, что тогда молчала и, что самое главное, ни о каких разговорах во времени речи не шло. Значит, все ей показалось и можно забыть о глупой затее...

— И что такое интересное читает лохматая мисс? — раздался насмешливый голос из лежащего на тумбочке зеркала.

РЕГУЛЮС

«Мысли о моем брате до добра не доводят, вот уже даже его поклонницы начали нас путать. Эта вчерашняя гриффиндорка удивилась, узрев меня вместо Сириуса, она же, скорее всего, и не подозревала, что у ее кумира брат имеется. А судя по тому, как Сириус при наших редких встречах морщится и делает вид, что мы не знакомы, то он уже давно для себя решил, что в Хогвартсе единственный Блэк — это он. Так что, думаю, на красно-золотом факультете обо мне и не подозревают.

Не то чтобы такое отношение сильно задевало — я за свои неполных шестнадцать привык, что для брата всегда был ходячей обузой и объектом неприязни, но такое его отношение к семье злило. Это ведь не только моя семья, это ведь и его семья... Ах да, уже нет. Он предпочел стать осколком, сам по себе, словно материализовался из воздуха. Наверное, такое положение сильно греет его самолюбие — вот он я какой правильный и со всех сторон идеальный, презрел все устои и обычаи, чтобы доказать свою правоту.

Я слишком много времени трачу на мысли о моем брате. Ну да, каким бы он ни был, он все равно остается моим братом. Только хватит уже думать о том, что было бы, если бы все пошло по-другому, если бы у меня на самом деле был старший брат, а не просто еще один человек в нашем доме. Лучше подумать о том, как защитить зеркало, чтобы не было у меня больше повторения вчерашнего.

Интересно, в какой семье та девушка воспитывалась? Ведь, если судить по внешнему виду — встрепанным волосам и помятой мантии, — то явно никакая приличная семья такую замарашку не потерпит. Неужели мой братец связался с грязнокровкой? Тогда откуда у такого отброса столь ценный артефакт, который могут себе позволить только самые древние аристократические семьи? Скорее, полукровка... Хотя какое мне дело до того с кем Сириус Блэк крутит роман? Нет у меня времени разбираться в сердечных предпочтениях совершенно постороннего человека, у меня своих дел полно.

Нужно вставать, потому что сегодня еще до завтрака инструктаж команды по квиддичу. Потом нужно будет поговорить с Гойлом и Эйвери. Надеюсь, Мальсибор тоже придет, а вот Снейпа видеть не хотелось бы — его кислое лицо и угрюмый вид могут испортить любую дружескую беседу. Кроме того, он полукровка, и хотя его мать из древнего и уважаемого чистокровного рода, но совершила проступок пострашнее кузины Андромеды — вышла замуж за маггла! И, похоже, это у них наследственное, стоит вспомнить, как сам Снейп ходил следом за этой гриффиндорской грязнокровкой. А у нее из всех достоинств только и имеется, что потрясающая способность зубрить, которая позволила ей в прошлом году стать старостой. Грязнокровка — староста факультета! И это в Хогвартсе! Не зря портрет моего предка Финеаса Блэка так тоскует по старым временам. В мире творится что-то неладное, совсем неладное...

И тут почему-то снова вспомнилась вчерашняя девушка, вернее то, что в ее облике не соответствовало действительности, и на что я сразу не обратил внимания — на ее потрепанной школьной мантии был значок старосты гриффиндорского факультета».

Размышления не мешали Регулусу собираться: сказывалась многолетняя привычка — леди Вальбурга не терпела расхлябанности в своих отпрысках и методы искоренения были самыми жесткими. В детстве это казалось несправедливостью, но со временем стало понятно, что порядок, как в вещах, так и в мыслях, позволял выкраивать много свободного времени.

Разговор с будущими соратниками вышел какой-то странный, вроде бы все и обговаривали заранее, но вот проскальзывало какое-то пренебрежение по отношению к Блэку, словно они знали или делали что-то такое, о чем Регулус в силу возраста не знал. Он никогда раньше не думал, что разница в один год может сделать слизеринца еще более высокомерным, чем он есть на самом деле, и заставить его говорить полунамеками с теми, кому раньше абсолютно доверял.

— Темный Лорд верит в нашу преданность, — заносчиво говорил Мальсибор, явно чувствуя себя приближенной к лидеру персоной, — но преданных и даже готовых на деле доказать свою преданность много. Поэтому, ему стоит приближать к себе самых лучших.

— Это ты так решил?

Умел Гойл задавать глупые вопросы, даже странно было видеть подобную скудость ума у потомственного аристократа, эта мысль промелькнула на лицах у всех остальных присутствующих при разговоре, но осталась совершенно не ясна самому задавшему вопрос.

— Нет, Гойл. Естественно я бы не стал высказывать просто собственные догадки.

— И что нам теперь делать?

— Решить, чем вы сможете быть полезны Лорду, еще не вступая в ряды его последователей...

Регулус внимательно посмотрел на Эйвери, ожидая его реакции. Ну не на Снейпа же ровняться, с тем все понятно — сирота-полукровка сделает все, что угодно, лишь бы стать равным в элитной организации магического мира. Да ему и не придется сильно напрягаться, ведь о его успехах в зельеварении не догадывался только профессор Слизнорот, а все остальные уже давно оценили вновь изобретенные зелья. С Гойлом тоже все было понятно — не отличаясь слишком древней родословной, его семья могла запросто купить все, что угодно. А для проведения реформ, задуманных лордом Волдемортом, деньги не покажутся лишними.

У Эйвери же была ситуация схожая с самим Регулусом — знатная чистокровная семья и приличные школьные успехи. Вот только семьи их придерживались строгих правил, не позволяя своим отпрыскам во всем рассчитывать на капитал и связи родни, первые шаги в жизни приходилось делать без особой поддержки. Разве что молчаливое или не очень молчаливое одобрение, и ничего более. Но однокурсник смотрел на Блэка с тем же молчаливым вопросом и, судя по всему, тоже пока не знал, что ему предпринять.

— Вы пока подумайте, а потом все ваши идеи будут рассмотрены.

* * *

Капитан команды поставил тренировку в первый день учебы, объясняя это тем, что лучше сразу увидеть, потеряли ли игроки форму за лето или нет. И стоит ли присматривать на замену более молодых.

Покидать команду не хотел никто, а зная, что у капитана слова с делом никогда не расходятся, слизеринцы выкладывались по полной в течение четырех часов, с трудом добравшись до раздевалки уже практически перед отбоем. Но никто не жаловался, потому что противники у них были сильными, а выставлять себя на посмешище они, как аристократы, не привыкли. Вернее, сильными противниками можно было назвать только команду гриффиндорцев; ни Райвенкло, ни Хаффлпаф не могли поставить серьезных игроков, поэтому игра за кубок шла только между львиным и змеиным факультетами.

В свою комнату Блэк вошел уже после отбоя, возблагодарив Мерлина, что он живет в ней один. Сейчас на вежливую беседу с соседом не было никаких сил. Хотелось только упасть на кровать и проснуться утром. Но заснуть Регулусу не удалось, так, словно и не было никакой усталости — сон отказывался приходить. Пить зелья было ниже его достоинства, поэтому он стал вспоминать вчерашнее происшествие, надеясь, что так сон придет быстрее.

Кем на самом деле была та девушка? Не могло же на гриффиндоре быть одновременно две девушки-старосты, потому как вторым старостой был один из друзей Сириуса Блэка. Да и вряд ли бы кто-то надевал чужую мантию... Ну, может, случайно, в спешке...

Зеркало опять оживилось, и Регулус лениво повернул к нему голову, собираясь высказать нахалке все, что о ней думает. Вот только девушка, находящаяся по ту сторону зеркальной поверхности, даже не подозревала о том, что связалась с ним. Она сидела на кровати и делала выписки из книг, постоянно покусывая перо и бормоча что-то практически неслышимое. Выглядела она довольно забавно и о правилах приличия не имела ни малейшего представления.

— И чем таким интересным занята лохматая мисс? — спросил он насмешливо, понимая, что заснуть в ближайшее время все равно не сможет.