А не спеть ли мне песню... (джен)

Есть только одно благо — Бог. Все остальное — благо, когда смотрит на Него, и зло, когда от Него отвернется. Чем выше и сильнее что-либо в естественной иерархии, тем будет страшнее оно в мятеже. Бесы — не падшие блохи, но падшие ангелы… Любовь — это сильный ангел и потому — сильный бес.

Клайв Стейплз Льюис «Расторжение брака».

Она не была злой и жестокой. Не больше, чем ее кузен-гриффиндорец. Такая же яркая, дерзкая, безрассудная. Она была так же предана своему Дому, своему кругу и так же нетерпима к тем, кто в этот круг не входил. Она была… Когда-то была. А что осталось? Объемное дело в архиве Аврората, имя, нацарапанное на стене в Азкабане. И портрет. Тот самый, что хранил Кричер. Поттер отдал его Нарциссе Малфой вместе с другими портретами Блэков. Избавиться тем же способом от библиотеки он не решился. Все-таки наследство темных магов. Мало ли, что сотворят Малфои, одного василиска было более, чем достаточно.

Портреты Блэков теперь соседствуют с изображениями Малфоев и, кажется, представители благороднейшего рода весьма этим довольны. А еще больше — возможностью наблюдать живых чистокровных магов. Даже Вальбурга смягчилась, она благоволит Драко — тот напоминает ей младшего сына. Но портрет Беллатрикс на виду не повесить — слишком одиозная фигура. Даже ее изображение компрометирует. «Не нужно провоцировать тех, в чьих руках не только наша жизнь, но и будущее нашего рода», — кривясь, говорит Люциус. Ему совсем не хочется видеть свояченицу. Как и Драко. Оба с удовольствием стерли бы из памяти сам факт ее существования. Поэтому Нарцисса поставила портрет сестры в «рабочей» комнате, куда Люциус и Драко не заглядывают. Мадам Лестранж это обстоятельство не расстраивает: «Трусы, амебы, что отец, что сын», — фыркает она: «Даже оскорблять неинтересно».

Нарцисса приходит к сестре, садится на кушетку, открывает шкатулку с рукодельем, перебирает золотые и серебряные нити, цветной шелк, пропускает между пальцев бисер. На гобелене, который она вышивает, за десять лет появилась лишь пара стежков. Мысли ее далеко…

— Зачем, Белла, зачем? — шепчет она.

Красавица на портрете пожимает плечами. Что можно ответить на этот вопрос?

— Я ни о чем не жалею, Цисси.

— Не жалеешь? — Нарцисса прищуривается, — 15 лет в Азкабане, загубленная жизнь, нелепая смерть! У тебя даже могилы нет!

— Действительно, — соглашается Белла, — как же я без могилы?

Нарцисса отмахивается от иронии:

— У тебе могло бы быть все.

— Все? Ничего-то ты не понимаешь, сестренка! Думаешь, фамильный особняк, тряпки, побрякушки, да скользкий красавчик-муж — это и есть все? Бедная дурочка, ты просто никогда никого не любила. Разве что — Драко, но дети — это другое. Наверное…

Нарцисса обиделась:

— Любовь? Да я на вас насмотрелась, на тебя, на Андромеду, и решила — не надо мне такого счастья!

Белла смеется. Не тем хриплым безумным смехом, который появился у нее после Азкабана, а прежним — чистым и звучным, словно перезвон хрустальных колокольчиков.

— Разве это можно решить, Цисси? Хочу — люблю, не хочу — не люблю… Или ты думаешь, вашему Принцу-полукровке нужна была любовь?

— Он не наш, — машинально возражает потрясенная Нарцисса — впервые на ее памяти, упоминая Снейпа, сестра не плюется ядом.

Беллатрикс, кажется, сама поражена этим обстоятельством.

— Он бы спокойно жил со своими книгами, котлами, тварями расчлененными. Ставил бы запрещенные опыты, придумывал темные заклятья и плевать хотел на все магическое сообщество.

Нарцисса кивает в такт ее словам.

— И я бы жила без проблем, — голос Беллы звучит неуверенно. — В самом деле, если бы я не встретила Его, сидела бы дома, воспитывала детей, любила мужа…

Беллатрикс наклоняет голову, словно прислушиваясь к себе.

— Нет! — она решительно встряхивает кудрями. — Никогда! Муж, дети… Я была рождена для Него. Он являлся мне в мечтах, в сновидениях, я чувствовала Его взгляд, слышала Его голос. Я уже любила Его, еще безымянного, незримого. И когда увидела наяву — узнала, поняла — вот Он! — Беллатрикс захлебывается словами и останавливается. Сестра смотрит на нее почти с ужасом — не понимает, не верит! Считает ее слова измышлениями больного разума.

— Я хотела быть Его женой, любовницей, кем угодно. Только Ему это было не нужно, и я стала Его соратницей, Упивающейся Смертью. Просто, чтобы Его видеть, слышать Его голос, быть рядом с Ним. Я понимала, куда Он идет, что с собой делает. Наши мужья еще воображали, что творят большую политику и познают тайные искусства, а я видела — мы превращаемся в банду убийц. В тех самых врагов рода человеческого, какими нас и считали магглы. Он взял на себя роль дьявола, и быть с ним означало отречься от света, от радости, от самой себя. И я отреклась. Я изуродовала свою душу, извратила свой разум, чтобы любить Его. Он превратился в чудовище, Он исчез на 13 лет, Он вернулся из небытия, утратив человеческие черты, но для меня это не имеет значения!

— Ты так его любила?

— Почему же «любила»? Я люблю Его.

— Но ведь, — Нарцисса смущенно замолкает.

— Он мертв? — Белла заканчивает вопрос за нее.

— Ты мертва, — тихо поправляет ее сестра.

— После смерти моей через триста лет

Если спросит меня земля,

Смог ли я позабыть тебя?

Я как прежде отвечу: «Нет!» — декламирует в ответ Беллатрикс.

— Не понимаешь? Не понимаешь, — вздыхает она печально.

— Не понимаю, соглашается Нарцисса. — Я бы могла убить…

— Ты?

— Смогла бы, — Нарцисса игнорирует обидное пренебрежение в тоне сестры. — Чтобы защитить сына я убила бы.

— Неужели? Что же ты побежала умолять о помощи Снейпа? Кстати, а на что ты рассчитывала?

Нарцисса пожимает плечами.

— Наверное, вообразила, что он влюблен в тебя? — насмехается Беллатрикс.

— Нет. Я так не думала, просто…

Просто ей нравилось играть этой мыслью. Как всякой женщине, Нарциссе хотелось иметь собственную романтическую историю, но страсть ее не коснулась, а разврат, сам по себе не привлекал, как не привлекал азарт тайных встреч и угрозы разоблачения. А вот безмолвный поклонник, обожающий ее на почтительном расстоянии… Снейп идеально подходил на эту роль. Нарцисса понимала, что он, скорее всего, просто отдыхает, беседуя с ней на темы исключительно возвышенные. Возможно, он действительно любил музыку, или же вид Нарциссы за фортепиано доставлял ему чисто эстетическое наслаждение. Но понимание не мешало ей фантазировать, и когда над сыном нависла беда, она ухватилась за свои фантазии с отчаянием утопающего. На Спиннерс-энд ее привела безумная надежда. Иллюзорная.

— Если бы Снейп отказался, я бы сама убила Дамблдора.

Беллатрикс морщит носик, и Нарцисса поправляет себя:

— Хотя бы попыталась. Жизнь этого мерзкого старика ничего не значила по сравнению с тем, что угрожало Драко. И целостность моей души тоже. Но если бы Драко стал убийцей, я бы не стала убивать, чтобы лучше понимать его, быть ближе. Это все равно, что совершить преступление только ради того, чтобы занять соседнюю камеру в Азкабане. Безумие!

— Безумие?! Вы все считали меня безумной. Даже Он. Не верил мне, не понимал моей любви. Думал, я сошла с ума в Азкабане, — Беллатрикс обиженно закусывает губу. — А ведь я была права! И насчет Снейпа права! Никто не верил в его предательство. А я знала, знала, что он любит эту рыжую грязнокровку! Пусть, она его не любила, пусть, вышла замуж за другого, умерла — для него все это не имело значения. Как и для меня, — горько усмехается Беллатрикс. — Ничего не имеет значения, кроме любви!

— Так вот почему ты на него взъелась! — Нарцисса не может удержаться от шпильки. — Не смогли решить, чья же любовь выше и жертвенней!

— Ха! — Беллатрикс надменно фыркает. — Его любовь! Она на Небесах с Поттером, а для таких, как он, в райские кущи вход закрыт! Все его усилия, все его жертвы — бессмысленны. Расколотую душу не склеишь и светом не наполнишь! А я, — она вздергивает подбородок, торжествуя, — я с Моим Лордом! Даже если черти жарят нас на кипящем масле, жаримся мы на одной сковороде!

«Дом твой — гроб, жених — мертвец», — вспоминает Нарцисса полузабытые строчки баллады. Она вздрагивает, словно от сквозняка, плотнее закутывается в шаль. Беллатрикс смотрит на нее свысока, едва ли не с жалостью. «Она добилась того, чего хотела», — понимает Нарцисса, вглядываясь в лицо сестры. Ясное, счастливое, не омраченное даже тенью сомнения.