Десять Шагов (гет)

«Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену», — постоянно повторяла мать Гермионы, цитируя первые строчки своего любимого романа, перед тем, как познакомить ее с очередным многообещающим «женихом».

— Ты же понимаешь, дорогая, что, сидя дома по выходным, счастья не найти. Или ты крутишься, как белка в колесе, или остаешься за бортом, — следовало неизменное продолжение. Мамам всегда кажется, что они правы. А еще среди них распространено убеждение, что дочери их непременно слушают и внимают советам. Конечно, на самом деле все обстояло не так.

Гермиона была слишком самостоятельной, чтобы прислушиваться ко всему, что говорила ее мать. Правда, та об этом не знала, иначе бы точно утвердилась во мнении, что именно поэтому ее дочь в свои двадцать пять еще не замужем и даже не имеет перспектив получить-таки заветное кольцо на безымянный палец. Заветным, однако, оно было только для мамы. Гермиона была до невозможности одинокой. Одинокой, но не несчастной.

Выплакав все слезы три года назад после расставания с Уизли (именно так, а никак иначе, она теперь называла Рональда), Гермиона твердо решила ни за что не уступать сердечным волнениям и не влюбляться без полного и тщательного анализа положительных и отрицательных качеств возможного избранника. Пока все проходило по плану и внештатных ситуаций не случалось. Но Гермиона почему-то не могла понять, радует ее это или нет.

— Милая, ну это же совершенно невозможно! — возмущалась мама после ухода каждого нового потенциального жениха. — Неужели он совсем тебе не понравился?

В ответ Гермиона предпочитала просто молчать и пожимать плечами: мама вряд ли бы поняла ее позицию по отношению к любви в целом и браку в частности.

* * *

— Доброе утро, Гермиона, — с Гарри они всегда появлялись в Министерстве в одно и то же время и довольно часто ездили вместе в лифте. — Слышал, у вас намечаются перестановки?

Кивнув в ответ на как всегда вполне искреннее и радостное приветствие, Гермиона нажала на кнопку нужного уровня и одной рукой вцепилась в поручень.

— Пока это все только на уровне слухов. Говорят, будто бы Элиота переводят в отдел Магического хозяйства. Но все это, что называется, вилами на воде писано.

— А я более чем уверен, что под собой этот слушок имеет твердую основу. Иначе это не обсуждало бы все Министерство, — Гарри поправил очки и с улыбкой покосился на Гермиону. — Кто займет его место, если он и в самом деле уйдет, уже известно?

Гермиона поморщилась, скорее просто изображая, что ей не нравятся намеки Гарри, чем действительно не одобряя их.

— Это не в моей компетенции. Все решает Кингсли, а не междусобойчик внутри коллектива. После того, как Аврорат твоими стараниями получил полную независимость и едва ли не секретный статус, ничего не изменилось. А если ты на что-то намекаешь, то я сделаю вид, что этого не замечаю.

Лифт, дернувшись, остановился, и Гарри поспешно открыл решетку, выпуская Гермиону наружу.

— Просто ему не найти лучшей кандидатуры, чем ты, мисс будущий начальник отдела обеспечения магического правопорядка, — улыбнувшись на прощание, Гарри вновь захлопнул решетку и нажал на кнопку первого уровня. — До вечера. Не забудь, что сегодня ужин.

— Надеюсь, ты предупредил о моем присутствии Джинни, — пробормотала себе под нос Гермиона, когда Гарри уже не мог ее услышать. За последние три года ее отношения с Уизли-младшей заметно испортились. И дело было вовсе не в том, что Джинни стояла на стороне брата, скорее, даже наоборот (в конце концов, не Гермиону застукали в подсобке с коллегой по работе), а в том, что у Гарри есть подруга, у которой, в свою очередь, нет молодого человека. Это заставляло Джинни ревновать. Пусть необоснованно, но все же неприятный осадок оставался.

Зайдя в кабинет, который ей приходилось делить с еще двумя сослуживицами — миссис Харт и Самантой Аллен, — Гермиона едва не застонала при виде стола, заваленного горой корреспонденции. С десяток служебных записок (и это при том, что рабочий день еще не начался!), несколько толстых конвертов из плотной бумаги без адреса (их Гермиона отложила сразу), уведомление из Гринготтса (неужели они наконец соизволили прислать его в ответ на запрос, который она сделала еще неделю назад?), а также целая стопка на имя Грегори Элиота (ее уже несколько лет упорно принимали за его помощника или секретаря). Саманта, как всегда пришедшая пораньше, чтобы ничего не делать лишние полчаса, даже не подняла взгляда на вошедшую Гермиону. Все ее внимание этим утром занимал маникюр.

— Тебе просили передать, что тебя вызывает министр.

— Зачем? — не закончив чтение довольно сухой записки от Артура Уизли, Гермиона с недоумением посмотрела на Саманту.

— Я тебе не справочное бюро, Грейнджер. Надо было раньше приходить, — судя по лицу девушки, у нее имелось сразу несколько вполне логичных объяснений этому внезапному вызову, но она собиралась держать их при себе просто из-за патологической неприязни к Гермионе. К слову сказать, та тоже не оставалась в долгу.

— Хорошо, я в следующий раз именно так и сделаю. Это все?

Саманта многозначительно промолчала, из чего Гермиона сделала вывод, что лимит разговоров у нее на сегодня исчерпан. Захватив стопку писем для мистера Элиота, она поспешно выскочила в коридор, намереваясь занести их по дороге к кабинету Кингсли Шеклболта. Рабочий день еще не начался, а потому в Министерстве было непривычно безлюдно. Даже служебные записки не проносились стайками под потолком, и за весь неблизкий путь до кабинета министра она увидела лишь одну-две. Поднявшись на первый уровень, Гермиона неторопливым размеренным шагом направилась знакомым коридором, стараясь никак не выдать своего волнения. О причине своего вынужденного визита она догадывалась, но смутное недоверие заставляло ее сомневаться. Все не может быть так безоблачно! Никогда не было, и сейчас не могло!

До кабинета Кингсли Гермиона дошла за пять минут до начала рабочего дня, однако секретарь уже находился на своем месте и писал сразу три деловых письма одновременно, каким-то совершенно невероятным образом успевая следить за новенькими прыткопишущими перьями.

— Меня просили зайти...

Вместо ответа секретарь кивнул в сторону самого кабинета министра. Жест вполне недвусмысленный. Ее действительно ждали. Неуверенно постучавшись, Гермиона толкнула дверь.

Кингсли, заметно постаревший за последние годы, сидел за столом и, слегка нахмурившись, читал какой-то документ, судя по маркировке папки, лежавшей перед ним, это был отчет из Аврората. Гермиону он, казалось, не замечал. Потоптавшись немного у двери, словно нашкодившая первокурсница перед кабинетом директора, она решилась напомнить о своем присутствии деликатным покашливанием. Кингсли молниеносным движением руки убрал пергамент обратно в папку и, подняв голову, улыбнулся Гермионе.

— Не рассчитывал увидеть тебя так рано, присаживайся, — он указал на один из резных стульев напротив своего стола. — Хотя приятно видеть, что в Министерстве еще хоть кто-то приходит задолго до начала рабочего дня.

На подкашивающихся ногах Гермиона преодолела половину кабинета и не без некоторого облегчения опустилась на предложенный стул. Кингсли бросил быстрый взгляд на часы.

— Придется немного подождать. Но зато у меня есть время объяснить тебе кое-что, — министр выдержал небольшую паузу, в которую Гермионе показалось уместным кивнуть. — Во-первых, позволь развеять слух о том, что мистер Элиот переводится в отдел магического хозяйства. На самом деле он уходит в отставку.

Гермиона с облегчением выдохнула. На смену секундному разочарованию пришло первоначально волнение. Неужели то, о чем говорил Гарри всего несколько минут назад, сейчас может оказаться реальностью? Кингсли открыл было рот, чтобы продолжить, но его прервал короткий стук в дверь. И не успел он дать разрешения войти, как на пороге вырос Драко Малфой собственной персоной.

С момента завершения процессов над бывшими Упивающимися Гермиона ни разу его не видела — фотографии в «Пророке» были не в счет. За прошедшие годы Малфой почти нисколько не изменился, и даже затянувшееся вокруг его семьи следствие и утомительные суды над ним самим нисколько на нем не сказались. Разве что черты лица стали чуть более резкими. Коротко кивнув Кингсли, на что тот кивнул ему в ответ, Драко без приглашения сел на второй резной стул напротив Гермионы и вполне по-хозяйски положил правую руку на стол министра.

— Добрый день, мистер Малфой. Вы как раз вовремя.

Гермиона невольно покраснела. Что значит «вовремя»? С другой стороны, если ее объявят начальником отдела, то какой это будет удар по непревзойденному малфоевскому самолюбию! В свои двадцать пять он еще не достиг ровным счетом ничего и лишь пользовался остатками авторитета полностью оправданного отца.

— Здравствуйте, господин министр. Очень рад, что вы меня пригласили.

Судя по выражению лица Кингсли, он от этого был не в восторге. Присутствие Малфоя-младшего его явно раздражало, но Шеклболт, по какой-то причине, был вынужден с ним мириться.

— Я как раз рассказывал мисс Грейнджер об отставке мистера Элиота.

Малфой наигранно-удивленно изогнул брови.

— Мисс Грейнджер тоже работает в отделе обеспечения магического правопорядка?

Гермиона почувствовала, как ее лицо краснеет еще сильнее. И, как назло, она и сказать толком ничего не могла.

— Да, мисс Грейнджер является одним из ведущих сотрудников, поэтому я и решил пригласить ее сюда, — Кингсли прокашлялся и продолжил уже извиняющимся тоном, обращаясь непосредственно к Гермионе. — Я прекрасно помню, что вы знаете друг друга еще со школы, но, позвольте, я вас все-таки представлю. Мисс Грейнджер... Драко Малфой, новый начальник отдела обеспечения магического правопорядка. Мистер Малфой, мисс Грейнджер, ваша правая рука и первый заместитель.

Гермиона покраснела теперь уже до самых кончиков ушей. Хоть она в тайне и рассчитывала на кресло Элиота, но при этом очень хорошо понимала то, что даже героине Войны в двадцать пять с небольшим лет такие должности не достаются. И Гермиона готова была смириться с совершенно любым начальством, но Малфой — Малфой! — который сейчас сидел напротив нее и открыто ухмылялся ей в лицо, — этого она никак не ожидала.

— Спасибо, господин министр. Я вижу, что мисс Грейнджер немного ошарашена произошедшим, но я думаю, что, когда она придет в себя, то все же принесет мне официальное поздравление с моим назначением. Как вы уже сказали, мы вместе учились в Хогвартсе, и я уверен, легко сможем найти общий язык.

Холодный, но вместе с тем слегка насмешливый тон Малфоя привел ее в чувство. Гермиона сглотнула подступивший к горлу комок и сделала глубокий вдох, чтобы немного успокоиться. Пауза затягивалась, и, украдкой бросив взгляд на Кингсли, она поняла, что тот ждет от нее ответной любезности.

— Да... Я тоже думаю, что с мистером Малфоем мы прекрасно сработаемся, — язык толком не слушался, а губы словно одеревенели. Но Кингсли, похоже, было достаточно и этого.

— Что ж, все формальности соблюдены. Гермиона, будь любезна, покажи мистеру Малфою его кабинет. Я полагаю, Грегори уже успел его освободить. И еще собери всех сотрудников, чтобы представить им нового начальника.

Коротко кивнув и посчитав это достаточным, Гермиона молча вышла из кабинета, цокая каблуками, пожалуй, немного сильнее, чем обычно. Оказавшись за дверью, она бессильно прислонилась к стене и, откинув голову назад, закрыла глаза. Впервые за много лет ей хотелось плакать. Сложно было сказать от обиды ли, разочарования или злости. Все внутри нее будто закипало, и Гермионе стоило больших трудов оставаться внешне спокойной. Секретарь Кингсли лишь единожды бросил на нее сочувственный взгляд, но, отвлекшись, поставил кляксы сразу в двух деловых письмах из трех, разозлился и, вновь углубившись в работу, больше не нее не смотрел.

Спустя пару секунд дверь кабинета министра распахнулась вновь. Мгновенно среагировав на это, Гермиона резко открыла глаза и, сделав шаг вперед, отошла от стены.

— Спасибо, господин министр. Конечно, я буду это учитывать.

Закрыв дверь, Малфой мгновенно стер улыбку со своего лица и, засунув руки в карманы дорогих светло-серых брюк, повернулся к Гермионе.

— Что ж, мисс Грейнджер, может, вы будете так любезны исполнить просьбу министра и показать мне мой кабинет?

Кивнув, девушка процедила сквозь зубы:

— Прошу за мной.

Выйдя из приемной, Гермиона быстро зашагала по полупустым коридорам Министерства, даже не оглядываясь на Малфоя. Конечно, она и доведет его до кабинета, но будет совершенно не виновата, если он сам не захочет до него дойти и потеряется где-нибудь по дороге. Редкие служащие, видимо опасаясь ее рассерженного вида, уступали дорогу, прижимаясь к стенам. И на мгновение Гермиона даже почувствовала себя профессором Снейпом в его лучшие годы: суровый вид, сосредоточенное лицо и, конечно, развевающаяся мантия. Впрочем, она тут же отогнала от себя такую мысль. Несмотря на то, что Снейпа признали героем Войны и чествовали как лучшего шпиона эпохи, это не отменяло дурного характера мастера зелий. И, пожалуй, Гермиона была одной из немногих, кто это признавал. Все же остальные, вроде того же Симуса Финигана, который едва ли не каждый день в Хогвартсе страдал от нападок профессора, на вечерах его памяти били себя в грудь и заявляли, что он был едва ли не сущим ангелом. Так что если однажды кто-то вдруг сравнит Гермиону со Снейпом, она непременно уйдет в монастырь: учиться терпению и исправлять испорченный характер.

Однако оказавшись у знакомой двери кабинета, еще вчера принадлежавшего мистеру Элиоту, Гермиона не без сожаления заметила, что Малфой не только не потерялся по дороге, но и ничуть не запыхался.

— Вот ваш кабинет, — она сделала особый упор на второе слово. — Мой будет напротив. Когда его приведут в надлежащий вид, конечно же. Ваш секретарь, я полагаю, уже на своем рабочем месте, со всеми остальными сотрудниками я устрою встречу через час в рекреации на втором уровне. И еще кое-что, Малфой, — сделав шаг ему навстречу, она понизила голос, чтобы никто не услышал, — пресмыкаться перед тобой я не буду. Это не входит в мои служебные обязанности.

Малфой растянул губы в своей коронной усмешке, отработанной и доведенной до совершенства еще в Хогвартсе.

— Теперь я ваш начальник, мисс Грейнджер. Здесь я буду решать, что входит в ваши служебные обязанности, а что нет. И будьте добры, соблюдайте субординацию. Вы не первый год в Министерстве и должны знать, как общаться с непосредственным руководством, — отстранившись от нее, Малфой кисло улыбнулся. — Через час в рекреации на втором уровне. Не опоздайте, мисс Грейнджер.

С самым что ни на есть довольным видом, он захлопнул ореховую дверь приемной прямо перед носом Гермионы.

— Самодовольный дурак.

Простояв перед ней почти целую минуту, прожигая взглядом дыру в полировке, девушка все же взяла себя в руки и, стараясь выглядеть как можно более спокойной и расслабленной, натянула на лицо нейтрально-дружелюбное выражение и медленным шагом направилась к лифтам. Свернув за очередной угол, Гермиона нос к носу столкнулась с Эдвардсом — новичком из отдела Тайн, который как-то крайне странно краснел, стоило ему ее увидеть. Сама себя она упорно утешала мыслью, что он просто попал под действие еще не до конца изученного и испытанного заклинания, дающего такой странный эффект без видимой причины. Вот и сейчас, случайно встретившись с Гермионой в коридоре, Эдвардс мигом залился каким-то совсем уж девичьим румянцем.

— О, мисс Грейнджер, рад вас видеть.

Девушка неохотно улыбнулась в ответ. Впрочем, она не была уверена в том, что у нее вышла действительно улыбка, а не гримаса одного из пациентов ее родителей, которому только что сделали анестезию.

— Как жизнь, Эдвардс?

— О, все отлично, мисс Грейнджер. Я хотел спросить, — он залился краской еще сильнее, отчего Гермионе даже стало немного не по себе, — это правда, что в вашем отделе теперь новый начальник? По Министерству уже прошел слушок...

— А всем ли слухам, ходящим о вашем отделе можно доверять? Ты и без меня знаешь, что только под десятью процентами есть какая-то реальная почва, но и та так глубоко, что ее с трудом можно нащупать. И ты все еще веришь слухам?

Эдвардс приобретал все больше сходства с помидором. Он был уже не просто красным — пунцовым!

— Значит, все это лишь слухи?

— И этого я тоже не говорила. Расслабься, Эдвардс, всему свое время. А сейчас, прости, мне надо идти.

Улыбнувшись ему на прощание, на этот раз вполне искренне, Гермиона пошла дальше. Эдвардс ее забавлял и даже немного напоминал Рона, каким тот был на последних курсах Хогвартса. Но прочь все воспоминания о Уизли! Как там говорит мама, цитируя все маггловские сериалы вместе взятые: «Он теперь герой не ее романа». Что же, пусть будет так. В принципе, у нее сейчас и не было никакого романа, не говоря уже о герое. Один только Гарри, да и тот как на девушку, наверное, никогда и не обращал на Гермиону внимания. Впрочем, это ее как раз и устраивало.

Когда она вернулась в кабинет, миссис Харт была уже на рабочем месте и о чем-то весело рассказывала Саманте. Та на ее щебет обращала внимания не больше, чем на то, какой галстук носит министр по пятницам, но вместе с тем и не забывала иногда кивать. Миссис Харт же это нисколько не смущало: она привыкла вещать в режиме монолога и чужие реплики ей только мешали. «Для разговора, — была убеждена она, — нужен всего один болтливый язык и пара ушей, готовых выслушать все, что им предложат». При этом, ей было совершенно не важно, передадут ли эти уши информацию дальше или отсеют как словесный мусор. Здесь вступало в игру ее второе убеждение: «В разговоре главное не результат, а процесс». Заметив же Гермиону, миссис Харт тут же замолчала. В ее глазах вспыхнул тот самый огонек — предвестник того, что она почуяла сплетню.

— О, мисс Гермиона. Саманта рассказала мне, что вас вызывали к министру. Что-то важное?

— Да, миссис Харт. Будьте добры, оповестите весь коллектив о том, что через час в рекреации состоится встреча с новым начальником нашего отдела.

Глаза миссис Харт округлились, а на лице появилась гримаса удивления. Старушка явно переигрывала: кто, как не она пустила слух о том, что Элиот уходит со своего поста?

— У нас новый начальник? И это не Вы, мисс Гермиона?

— Нет, это не я, — она постаралась придать своему лицу как можно более беспристрастное выражение. — Миссис Харт, просто оповестите всех сотрудников.

— О, мисс Гермиона, всего пару слов. Каков он из себя?

— Молод, красив, амбициозен. Что-то еще, миссис Харт? — не то чтобы Гермиона была согласна с собственной характеристикой Малфоя, но это был самый верный способ отделаться от первой сплетницы если не всего Министерства в целом, то уж их конкретного отдела в частности.

— На что мне такие подробности, мисс Гермиона? Я пожилая женщина. Скажите, он порядочный человек?

Гермиона едва сумела подавить смешок. Назвать Малфоя порядочным человеком у нее не повернулся бы язык. С другой стороны, настраивать весь немаленький коллектив против него с самого начала было не в ее стиле. Она предпочла бы оставить эту привилегию самому Малфою.

— Я полагаю, что если бы он не был порядочным человеком, то министр никогда бы не назначил его на эту должность, не так ли? А теперь, миссис Харт, пожалуйста, идите. Я должна еще успеть подготовить кое-какие бумаги.

Всплеснув руками, женщина послушно вышла из кабинета, на ходу придумывая новые подробности самой горячей сплетни последней недели, ведь информации, полученной от Гермионы, будет явно недостаточно для того, чтобы поднять на уши весь отдел. Уж она-то знает в этом толк. Через час о том, что у отдела обеспечения магического правопорядка появился новый начальник, узнает все Министерство и несколько десятков ведьм и волшебников за его пределами. Что-что, а негласно существующий отдел сплетен работал без перебоя.

Оставшись наедине с Самантой, во время разговора с миссис Харт старательно делавшей вид, что ее вовсе нет кабинете, Гермиона села за свой стол и вплотную занялась документами и письмами, которых за время ее отсутствия стало раза в два больше.

— Значит, бедную мисс Грейнджер оставили без желанного кресла начальницы отдела? Ай-ай-ай, какая жалость!

Гермиона даже глаз не подняла, стараясь показаться абсолютно безразличной к словам Саманты. Та всегда только и ждала момента, когда ее язвительные уколы, даром что не раздвоенного язычка, достигнут цели. За две недели их совместного сосуществования в одном кабинете подобное происходило довольно часто, но Гермиона еще ни разу не подала вида, что она хоть сколько-нибудь задета. Так что попадаться и сейчас на удочку Саманты у нее не было никакого желания.

— С чего ты взяла, что я рассчитывала на это кресло?

— А как же? Амбициозная молодая всезнайка, героиня Войны... По твоему мнению, ты просто создана для этой работы. Вот только Война была давно, и все звания теперь ничего не значат. Всего надо добиваться своим трудом.

Гермиона из последних сил сохраняла остатки спокойствия. Она почувствовала, что краснеет, но постаралась придать своему голосу твердость и не позволить ему дрожать.

— То-то я смотрю, что ты с самого окончания Хогвартса сидишь на этом месте и никуда не можешь продвинуться. Сама-то ты где была во время Войны? Ах да, в эвакуации, вместе со всем слизеринцами. Так что молчи о том, чего не знаешь.

Саманта облизнула губы и, оперевшись локтями о столешницу, подалась вперед, чуть-чуть привстав со своего стула.

— А то что? Уволишь меня?

— Уволить? Боже упаси! С каких это пор у меня есть такое право? Но вот составить отчет о твоей профессиональной непригодности и подсунуть его на подпись министру — почему нет? И переведут тебя, бедную и несчастную, в приемную к какому-нибудь заместителю, где волей неволей придется работать, потому что ты все время находишься под присмотром трех таких же недотеп, как ты. Я достаточно доступно все объяснила? А теперь, будь добра, не отвлекай меня от работы.

Стараясь сохранить как можно более невозмутимый вид, Гермиона начала неторопливо распечатывать конверты с корреспонденцией и раскладывать их содержимое по соответствующим папкам. Лишь однажды она украдкой бросила взгляд на Саманту, стол которой стоял напротив. Недовольно посапывая и что-то то ли бурча, то ли напевая себе под нос, она разбирала свою немногочисленную почту. Хмыкнув, Гермиона вновь вернулась к письму из Гринготтса, которое держала в руках. Что ж, этот раунд остался за ней. Впрочем, расслабляться было еще рано: Саманта с завидной регулярностью находила в своем арсенале поводы для небольших словесных перепалок, из которых Гермионе, к сожалению, не всегда удавалось выходить победительницей.

Когда Гермиона появилась в рекреации со своим любимым ежедневником под мышкой, собрался уже весь отдел. Не было только Малфоя, но ведь и час с момента их разговора еще не прошел. В помещении стоял оживленный гул. У всех на устах было только одно: новый начальник, новый начальник, новый начальник...! Слухи, разнесенные и посеянные миссис Харт и ее товарками, уже приносили свои плоды. Многократно преувеличенные, они просто поражали воображение! Молча протискиваясь между людьми и изредка кивая то одному, то другому, Гермиона наконец оказалась в «мертвой зоне», где стояло лишь несколько самых высокопоставленных чиновников отдела. Это место у фонтана служило некоей сценой во время их общих стихийных и не очень собраний. Поздоровавшись со всеми присутствующими, Гермиона заняла свое место рядом с мистером Тортоном, отвечавшим за кадры в их отделе.

— Ну что, мисс Грейнджер, как вам назначение?

— Вы его уже видели?

Мужчина не смог подавить смешок.

— Еще бы. Не забыли, где я работаю? Лично утрясал все формальности, связанные с его назначением. Так вы не ответили на мой вопрос.

— В вашем вопросе изо всех щелей лезет ирония. Вы и сами все прекрасно знаете, мистер Тортон. Я не в восторге. Впрочем, так же, как и вы. Полагаю, вы работали с его отцом.

Мистер Тортон поправил усы и недовольно крякнул, как это умеют только мужчины его возраста и телосложения.

— Имел сомнительную честь. И если Малфой-младший окажется похожим на своего отца даже меньше, чем наполовину, все мы окажемся в незавидном положении.

Гермиона понимающе кивнула. Ей, к сожалению, нечем было утешить мистера Тортона.

— Поверьте мне, он едва ли не полная копия своего отца. Вы не знаете, как он вообще смог попасть на эту должность со столь сомнительной репутацией, родственными связями, да еще и в таком возрасте?

— Думаю, что не вам делать замечания по поводу возраста, мисс Грейнджер. Вы, кажется, однокашники, — мистер Тортон по-заговорщицки подмигнул Гермионе. — Что же касается всего остального... Ходят слухи, что Малфой делал какую-то не особо чистую работу для Министерства по личному распоряжению самого господина министра. И тот таким образом решил его отблагодарить. Но это всего лишь слухи. Да даже если это и правда, я считаю, что такой пост, не в обиду вам будет сказано, слишком дорогой подарок для мальчишки.

Гермиона задумчиво облизала губы. Значит, Малфой выполнял какую-то работу для Министерства. Но почему она ничего не знает об этом? Ведь даже если такая информация не была положена ей по должности, то уж Гарри, как глава Аврората, должен был владеть ей и, скорее всего, рассказал бы все подруге. Гермиона была полностью уверена в этом. К тому же девушка знала, что он лично отслеживал судьбу Малфоя, не доверяя этого даже самым проверенным сотрудникам. Что же это за работа такая?

Твердо решив это выяснить, Гермиона поспешно написала несколько строк Гарри с приглашением на обед на специально зачарованном бланке и, сложив из него примитивный самолетик, отправила его в недолгое путешествие. В тот момент, когда записка вылетела в коридор, вливаясь в общий поток служебных посланий, кочующих с уровня на уровень, в рекреации наконец появился Малфой собственной персоной.

Несколько секунд все оставалось без изменений, а потом, когда самые внимательные разглядели секретаршу мистера Элиота, а рядом с ней какого-то неизвестного молодого человека, по залу пробежал шепоток. Драко уверенно шел по направлению к фонтану, и толпа послушно расступалась перед ним.

Наконец кто-то узнал в нем «того самого» Малфоя, так что через несколько секунд имя нового начальника отдела было известно уже всем присутствующим.

— Малфой!

— Драко, Драко Малфой!

— Это Малфой, сын того самого, которого судили как Упивающегося.

И если мужская половина зала перешептывалась между собой в основном в неодобрительном тоне, то женскую прошлое новоявленного начальника волновало мало.

— Он такой душка!

— Худощав немного, но и Гарри Поттер тоже не слон.

— В жизни он намного симпатичнее, чем в «Пророке».

— Милый. Только прическа ему совсем не идет.

Но стоило Малфою добраться до импровизированной сцены и поднять руку, привлекая к себе внимание, шепотки мгновенно утихли. Наложив на себя заклинание Сонорус, чтобы его было отчетливо слышно всем, Драко заговорил. Причем заговорил тем вкрадчивым и снисходительным тоном, каким и его отец в былые годы. Мистер Тортон, расслышав знакомые нотки в голосе, презрительно фыркнул, за что Гермиона одернула его за рукав мантии.

— Уважаемые коллеги, позвольте представиться. Драко Люциус Малфой, новый начальник отдела обеспечения магического правопорядка, — он сделал небольшую паузу, окидывая взглядом всем собравшихся. — Поскольку о своем назначении я узнал лишь пару дней назад, я не подготовил никакой душещипательной речи, которая заставила бы вас влюбиться в меня с первого слова и превозносить до небес. Но, откровенно говоря, я и не собираюсь преследовать такой цели. Какой-то особой программы развития нашего отдела на долгие годы вперед у меня тоже нет. Однако если глубокоуважаемый мной господин министр посчитал возможным назначить меня на эту должность, значит, он уверен в том, что я смогу успешно справиться с управлением этой структурой. Что же, теперь несколько слов об изменениях, которые, как вы наверняка думаете, должны последовать. Опять таки, буду откровенен. Я уверен, что большинство из вас даже не заметит, что произошли какие-то кадровые перестановки. Просто работайте добросовестно и выполняйте свои служебные обязанности. На этом все. Вы можете разойтись по рабочим местам.

Сняв с себя заклинание, Малфой повернулся лицом к выстроившимся в шеренгу заместителям и прочистил горло. После Соноруса у него всегда жутко болели связки, и он почти в течение целого часа не мог нормально разговаривать. Но сейчас нужно было «держать лицо» и не показывать своих слабостей.

— Первое рабочее совещание я решил назначить на завтра, когда немного освоюсь. О времени сообщу дополнительно.

Коротко кивнув, Драко развернулся на каблуках и быстрым шагом направился к коридору, ведущему к лифтам, преследуемый верной секретаршей. Гул толпы, которая и не думала расходиться, становился все громче.

— Малфой! Малфой! Драко Малфой! — звучало со всех концов.

Те, кто был помоложе, пожимали плечами. Они плохо помнили, что такое Война и почти ничего не знали о Малфое. По сути, им было все равно. Те же, кто был постарше, неодобрительно качали головами и шепотом передавали друг другу слухи о Черной Метке у него на руке. И лишь молоденькие ведьмочки по-прежнему считали его душкой и спорили о том, свободно ли его сердце. Проходя мимо стайки таких девушек и невольно подслушав их разговор, Гермиона презрительно фыркнула. Она-то уж точно не будет обманута ни его привлекательной внешностью, ни учтивыми манерами. Малфой навсегда останется Малфоем, в чью бы шкуру он не влез и чьей бы маской не прикрывался. К сожалению, даже сам министр забыл об этом.

* * *

Гермиона, как всегда, пришла на обед раньше Гарри. В Аврорате опять был аврал: шли процессы над бывшими Упивающимися, из-за чего работникам приходилось готовить тонны документов для Визенгамота. Так что, сделав заказ для них обоих, она принялась терпеливо ждать друга. И заняло это не так много времени, как могло бы.

В маленьком снаружи, но просто огромном внутри кафе, располагающимся прямо напротив Министерства Магии, Гарри появился с опозданием на десять с лишним минут и, без труда найдя девушку в толпе, поспешил к ней присоединиться.

— Прости, Гермиона, ужасно много работы, ты же сама знаешь. Ну что, я могу тебя поздравить? — Гарри широко улыбнулся, но, не получив ответа на улыбку, обеспокоенно нахмурился. — Что-то не так? Тебя не назначили?

Поставив на блюдце чашку чая, которую она держала в руках, Гермиона покачала головой.

— И я думаю, ты поможешь мне разобраться — почему.

— Не совсем понимаю, о чем ты говоришь.

— Брось, все Министерство знает, кто теперь вместо Элиота.

— Поверь, я ничего не слышал. Говорю же, у нас очень много работы.

— Малфой.

На мгновение в глазах Гарри появилась растерянность, но практически в ту же секунду он понимающе хмыкнул, а складка, залегшая между его бровей, разгладилась.

— Значит, вот как...

— Что ты об этом знаешь?

Гарри недовольно поморщился. По его виду можно было понять, что Малфой и его неожиданное назначение — последнее, о чем он хочет сейчас говорить.

— Вообще, эти данные пока совершенно секретны, но ты рано или поздно все равно все узнаешь. В общем, Малфою не сегодня-завтра дадут звание Героя Войны и вручат Орден Снейпа эдак степени второй. А если он подсуетится и надавит на нужных людей, то и первой.

Гермиона удивленно округлила глаза и едва не поперхнулась чаем.

— Малфою?! — после того, как на ее выкрик обернулось сразу несколько человек с соседних столиков, она понизила голос и, наклонившись поближе к Гарри, торопливо зашептала. — Но ведь он тогда только и делал, что ставил палки в колеса. Вспомни хотя бы Выручай-комнату.

Гарри раздраженно потер шрам, что говорило лишь о том, что ему крайне не нравится тема разговора. Но Гермиона не собиралась бросать все на полпути.

— Я все прекрасно помню. Но Война ведь не закончилась битвой за Хогвартс. Многие Упивающиеся, видишь ли, не захотели сдаваться после смерти Волдеморта и ушли в глубокое подполье. Министерство потратило долгие годы, чтобы вытащить их оттуда. Что ты знаешь о нынешнем процессе над Упивающимися?

— Ничего определенного. То же, что и все.

Гарри сделал глоток чая и невольно усмехнулся.

— Если можно так выразиться — самая крупная партия за все эти годы. И спасибо нужно сказать Малфою. Чертов чистокровный принц.

— Подожди, но ведь о нем ни слова в сводках по Министерству.

— В официальных сводках — да. Но и Орден Снейпа абы за что тоже не дают. Думаю даже, что в честь этого события пересмотрят его роль в битве за Хогвартс, и из откровенного противника Малфой превратится в отчаянного шпиона, своей подрывной деятельностью втиравшегося в ряды Упивающихся. Надеюсь, теперь ты все поняла?

— Ты говоришь загадками, Гарри.

Оглянувшись по сторонам, он потянулся было к палочке, но тут же одернул руку. Заклинания против подслушивания были хороши только тогда, когда разговор происходил в небольшом замкнутом помещении, и тебе бы не хотелось быть услышанным кем-нибудь, стоящим под дверью. Применив его в кафе, где много народу, ты только привлечешь к себе внимание, и всем сразу же захочется узнать, о чем ты говоришь. Напора нескольких не в меру любопытных волшебников ни один, даже самый сильный барьер не выдержит.

— Хорошо. Повторяю только один раз. Во время Битвы Аврорат понес довольно большие потери, а потому задержать всех Упивающихся не было никакой возможности. Всех куда сильнее волновали великаны, да ты и сама это помнишь. Большая часть сторонников Волдеморта сбежала и залегла на дно, над остальными начался первый процесс. Тут-то все и началось. Люциус Малфой ох как не хотел в Азкабан. Его сынок, впрочем, тоже. А перед Авроратом встала новая проблема: остатки Упивающихся. Поступила информация, что они собираются вновь пойти войной на все магическое сообщество. Ужасно было то, что мы даже не знали их приблизительное количество. Но могли бы узнать, если бы у нас появился там свой человек.

— И этим человеком стал Малфой.

— Не так быстро. Да, Малфой, но старший. Люциус наладил связи с подпольным штабом. Там мало кто толком знал что-либо о роли Малфоев в Битве, а потому их приняли с распростертыми объятиями. Еще бы, с их-то деньгами. Но Люциус — трус, каких поискать. Он изворотлив, находчив, когда ему это выгодно, но все-таки трус. Свою свободу он выторговал и дальше лезть не собирался. Но ему-то, в конце концов, не нужно жизнь строить. Достаточно стать затворником в Малфой-Мэноре и не показываться никому на глаза несколько лет. Так он, собственно, и сделал. До сих пор сидит в своем немаленьком доме отшельником. Драко же такая судьба не устраивала, поэтому он и полез во все это.

Сделав глоток чая, Гарри вновь обернулся по сторонам. Всем ближайшим соседям вряд ли было дело до их разговора, и он успокоился.

— Не буду вдаваться в подробности, но он стал для них чем-то вроде Волдеморта. Малфой объявил, что он вернет им былое величие и что-то еще в этом духе. И ты не поверишь, за ним пошли все новые и новые Упивающиеся!

Гермиона невольно хмыкнула. Уж в это она охотно верила. Несмотря на все свои недостатки, Драко обладал двумя очень важными достоинствами: харизмой и обаянием, пусть и своеобразными, малфоевскими.

— В общем, они повывезли из всех щелей. Даже такие, о поимке которых мы и мечтать не могли! В конце концов их стало так много, что Аврорат с ними не справился бы. И Малфой «попал» на несколько лет. Ему нужно было настолько втереться в доверие, чтобы потом он смог бы их по очереди за ручку привести в Азкабан, пересажать по камерам и при этом не вызвать никаких подозрений. В результате примерно так все и вышло. В итоге, он принес Министерству столько, что оставил его в долгу. Я знал, что Кингсли отдаст ему кресло начальника какого-нибудь отдела, но думал, что это будет нечто вроде магического хозяйства или транспорта. Все-таки обеспечение магического правопорядка — это куда большая ответственность, а соответствующего опыта у него нет. Но только, пожалуйста, Гермиона, никому не говори о том, что я тебе только что рассказал. Вся эта история пока находится под грифом «Секретно», и я вообще не имел права...

Гермиона поспешно провела двумя пальцами по губам, делая вид, что закрывает их на замок.

— Ты же меня знаешь. Ни одна живая душа.

Гарри скривился.

— Я и так знаю, что ты ничего никому не расскажешь. Мне главное, чтобы ты кое-кому напрямую не намекала о том, что все знаешь. По крайней мере пока.

— Я постараюсь.

Он несколько секунд смотрел Гермионе в глаза, будто пытаясь понять, правду она говорит или нет.

— Ведь скажешь же...

Она поспешно замотала головой.

— Я правда...

— Не морочь мне голову. Но, раз уж накладывать на тебя Обливиэйт в таком оживленном месте было бы по меньшей мере не осмотрительно, я просто закрою на это глаза.

Гермиона благодарно улыбнулась. Как же это было в стиле Гарри! Пусть не старого, того, который никак не мог смириться с диктатурой Амбридж или упорно искал хоркруксы, но нового, терпеливого и понимающе-великодушного.

— И еще кое-что: пожалуйста, не натвори глупостей. Просто постарайся считаться с Малфоем. Хоть иногда.

— Если он теперь признанный герой Войны, мне что, вилять перед ним хвостиком и прислуживаться? Я не обязана его любить.

Гарри тяжело вздохнул. Порой ему казалось, что они с Гермионой поменялись местами: это она всегда мыслила здраво, отговаривая его от самых разных неразумных поступков. Теперь же эта роль досталась ему. Похоже, возраст и образ жизни начали брать свое. Гермиона вдруг начала включать типично женскую логику, а он стал, пожалуй, более ответственным.

— Ты не обязана его любить, но...

— Уважать, я знаю. Я все равно не могу. Никак. Как вспомню... — Гермиона поежилась. — Я видела, что он делал тогда. И это никуда не денется...

Гарри лишь пожал плечами. Не в его правилах было лезть в чужие чувства. Стараясь отвлечь Гермиону от мыслей о Малфое, он поспешно перевел разговор на другую тему. К счастью, она и сама была не прочь поскорее забыть о нем и заметно оживилась, когда Гарри начал рассказывать, какие шалости творит маленький Тедди Люпин. На целых полчаса мир стал просто миром с его совершенно обыденными трогательными радостями, а не эгоцентричной системой, в середине которой восседал Драко Малфой.

* * *

Вернувшись в свой кабинет, Гермиона с удивлением обнаружила, что ее стол завален служебными записками.

— Ого, похоже, я бью все рекорды по популярности. И это в обеденное время...

Ей никто не ответил. И Саманта, и миссис Харт ушли на обед хоть и раньше нее, но до сих пор не вернулись, что, впрочем, случалось с ними с завидной регулярностью. Взяв первую попавшуюся записку, она с удивлением прочла всего 2 строчки:

«Грейнджер, где мой кофе?

ДМ»

Нахмурившись, она отбросила ее в сторону и развернула по очереди еще несколько. Все записки были примерно одного содержания. Малфою явно было нечем заняться, и он решил терроризировать ее своими служебками с требованиями кофе. Не раздумывая, Гермиона сгребла их в кучу и выбросила в мусорное ведро. Но уже через минуту в кабинет решительно влетела очередная фиолетовая бумажка. Перехватив ее в полете, девушка, нахмурившись, пробежала глазами по строчкам.

«Грейнджер, если через пять минут я не получу свой кофе, то следующая записка будет несколько громче. Если ты понимаешь, о чем я.

ДМ»

Вспыхнув, Гермиона смяла записку и, выбросив ее в мусорное ведро, выбежала в коридор. Это был уже явный перебор. Малфой еще даже не успел толком приступить к работе, как уже начал изо всех сил стараться достать ее.

В коридоре Гермионе так и хотелось сорваться на бег. В голове вертелась только одна мысль: ворваться в кабинет к Малфою и дать ему звонкую пощечину. Такую, чтобы ему навсегда расхотелось лезть к ней. И пусть даже потом будет ныть ладонь — в этом деле главное моральное удовлетворение. Но Гермиона все же через силу заставляла себя идти медленнее, чтобы не привлекать особого внимания. А заодно и дать себе хоть чуть-чуть времени, дабы немного поостыть. Как бы дурно не вел себя Малфой, нельзя было допустить, чтобы он понял, что его подколки ее задевают. Здесь была та же ситуация, как и с Самантой: чем больше равнодушия проявишь, тем быстрее от тебя отстанут. Первое и главное правило противодействия своеобразным энергетическим вампирам, которые поднимают себе настроение за счет скандалов и чужого раздражения.

За пару минут ходьбы по министерским коридорам, Гермиона немного умерила свой пыл. И хотя ладони все еще чесались от желания влепить Малфою пощечину, она все же была уверена, что сможет сдержать себя. Если, конечно, ее многоуважаемый шеф не приготовил нечто такое, что даже знаменитые железные нервы Гермионы не смогут этого перенести. Войдя в приемную, она с удивлением заметила, что в ней никого нет. Ни секретарши, ни каких либо следов ее пребывания здесь. В голове предупреждающе зазвонил колокольчик тревоги, но девушка не обратила на него ровным счетом никакого внимания. В конце концов, не собирается же Малфой нападать на нее в самом сердце Министерства? Это было бы по меньшей мере абсурдно. Постучав в дверь бывшего кабинета Элиота, Гермиона тут же нажала на ручку и решительно толкнула ее вовнутрь.

Малфой сидел в своем кресле за рабочим столом, скрестив на груди руки и лишь взглядом наблюдая за пером, пляшущим над пергаментом. Когда вошла Гермиона, он вскинул голову. Перо, оставшись без контроля, вздрогнуло и упало на бумагу, вопреки всем бытовым законам не оставив даже маленькой кляксы.

— А, Грейнджер, наконец-то. Я, признаюсь, уже устал тебя ждать. Только я что-то не вижу своего кофе.

Гермиона решительно прошла внутрь, захлопнув за собой дверь. Несмотря на те далеко не самые положительные чувства, которые она испытывала к Малфою, выносить сор из избы ей не очень-то хотелось. Пусть об их скандалах и в целом очень напряженных отношениях знают как можно меньше людей.

— Это очень не смешная шутка, Малфой.

Драко усмехнулся.

— Так и знал, что кофе мне сегодня не видать. Но вообще-то это не было шуткой, Грейнджер.

Гермиона даже опешила на секунду. Он что, серьезно надеялся на то, что она как дрессированная собачка тут же понесется выполнять любое его желание? Неужели можно быть настолько законченным эгоистом?

— Наверное, твоя секретарша столько успела натерпеться от тебя за это время, что уже подала заявление об уходе или переводе в другой отдел.

— Нет, — Малфой слегка надул губы. — Я немного подумал и решил ее повысить. Твой кабинет вскорости отремонтируют, а, значит, ты освободишь свое нынешнее рабочее место. Если есть лишний стол и стул, то почему бы не посадить туда хорошего сотрудника? К тому же, Кристен из семьи чистокровных волшебников, пусть и из той ветви, что связалась с магглами. А на работу секретаря можно найти кого-нибудь с кровью погрязнее. Прости, если я тебя оскорбляю, Грейнджер, но ты же все понимаешь.

Гермиона почувствовала, как покрывается красными пятнами. А внешне безмятежный вид Малфоя только подливал масла в огонь. Хотя бы из-за этого ехидного блеска в глазах и невинной улыбки нужно было держаться... Сделав глубокий вдох, Гермиона процедила сквозь зубы:

— И из-за того, что ты отправил домой секретаршу, я теперь должна варить тебе кофе? Именно так ты себе представляешь работу первого заместителя?

Глядя на то, как злится Гермиона, Малфой продолжал безмятежно улыбаться, скрывая за этой улыбкой довольную усмешку.

— Я не говорил, что именно ты должна варить мне кофе. Но как заместитель, ты могла бы найти кого-то, кто бы мог это сделать. Кажется, подбор персонала в том числе входит и в твои служебные обязанности? — на этот раз Малфой не смог сдержать ухмылку. Отведя взгляд от кипящей Гермионы, он перевел его на часы. — Но раз уж ты за час не смогла решить эту проблему, боюсь, тебе придется сделать это самой. Я больше не могу ждать. А знаешь, как обидно быть уволенной из-за такого пустяка?

Поцокав языком, Малфой картинно покачал головой из стороны в сторону. Гермиона, закусив губу, развернулась на каблуках, открыла дверь и выскочила в приемную. Оказавшись в пустом кабинете, она изо всех сил стукнула кулаком по стене, выпуская пар. Костяшки тут же заныли, но ей стало от этого только легче.

Взмахнув палочкой, Гермиона заставила работать старенькую кофе-машину — одну из последних переделок отдела магического хозяйства. После того, как Кингсли стал Министром Магии, очень многие маггловские предметы стали переделываться для нужд волшебников. Правда, далеко не все из них оказывались действительно полезными, но это уже совсем другая история.

Машина довольно зафыркала, мгновенно нагревая уже остывшую воду, а Гермиона присела в опустевшее кресло секретаря, приготовившись немного подождать. Постепенно краска, в которую вогнал ее Малфой, начала сходить с лица, а затуманенные злостью мозги хоть и со скрипом, но продолжили анализировать.

С Драко оказалось не так-то уж и просто, как изначально рассчитывала Гермиона. Даже постоянные тренировки с Самантой ей как-то не особо пригодились. Ну да, как же тут? Саманта по сравнению с Малфоем была просто ангелочком. Если признаться, она не умела язвить так, как это делал Драко: сохраняя доброжелательное выражение лица и ничуть не изменяя интонаций голоса. То есть, по сути, вообще никак не меняясь! У нее всегда все было написано на лбу огромнейшими буквами. Причем еще за десять минут до того, как она собиралась сказать какую-нибудь гадость. Малфой же... О, Малфой! Виртуоз, не поспоришь. Как раз из тех людей, которые могут облить грязью перед всеми так, что ты потом еще будешь ходить и думать, к чему тебе столько комплиментов, в то время как все, кто эти комплименты слышал, будут недобро смеяться у тебя за спиной. Тонко, очень тонко... И очень остро. Но ведь и «Орден Снейпа абы за что не дают»...

Кофе-машина внезапно затряслась, привлекая к себе внимание. Что ни говори, но парочка хороших заклинаний, позволивших этому чуду маггловской техники работать без электричества, значительно упростили их и без того несложную жизнь. Переливая кофе из пластикового кувшинчика в чашку, Гермиона про себя отметила, что ей срочно нужно найти секретаршу. Причем такую, чтобы Малфой не смог ее ни уволить, ни, что того хуже, перевести работать куда-нибудь еще, где она будет такой же бесполезной, как какая-нибудь новенькая скоростная метла в доме у ее родителей. Взмахнув палочкой, девушка подняла в воздух поднос, на который уже успела поставить чашку, сахарницу и какие-то печенья, которые неожиданно нашлись в антикварном буфете времен королевы Виктории. Аккуратно левитируя все это перед собой, она неспешным шагом вернулась обратно в кабинет и водрузила эту нехитрую композицию прямо перед Малфоем. Признаться честно, в какой-то момент Гермиона хотела сделать вид, что что-то напутала и обрушить поднос ему на голову, но что-то подсказало ей, что пока лучше не накаливать и без того непростые отношения. В свете открывшихся событий еще неизвестно, чью сторону примет Кингсли.

— А ты не так уж безнадежна для общества, Грейнджер. Немного тренировки, и из тебя получилась бы отличная секретарша. Жаль, конечно, что министр вряд ли одобрит такое резкое понижение, но ты можешь практиковаться неофициально. У меня как раз освободилось место в приемной...

— Знаете, мистер Малфой, я, пожалуй, откажусь. Думаю, что идеальным выходом было бы вызвать из отпуска мою личную секретаршу. А к тому моменту, как мой кабинет будет готов, я как раз успею подобрать хорошую кандидатуру для вас. Я сейчас же пошлю сову, и с завтрашнего дня все вернется на круги своя. Если же вам — о Боже! — захочется еще чашечку кофе до конца этого рабочего дня, то я думаю, что смогу найти в нашем огромном отделе человека, который смог бы сделать все за меня. Пожалуй, мне даже не придется для этого выходить из кабинета, — Гермиона приторно-сладко улыбнулась. — Что-нибудь еще, мистер Малфой?

Тот лишь качнул головой. На его лице не дрогнул ни один мускул, и невозможно было понять, задело его хоть сколько-нибудь то, что сказала Гермиона или нет.

— Пожалуй, нет, мисс Грейнджер. Можете быть свободны. Если вы мне понадобитесь, я пришлю записку.

Вновь довольно улыбнувшись, Гермиона развернулась и поспешно покинула кабинет. Внутри она ликовала: первая проверка пусть и не с огромным успехом, но пройдена. Драко явно устроил весь этот спектакль, чтобы посмотреть, как сильно она готова ему противостоять. «Поверь мне, Малфой, ты еще не знаешь, насколько я изменилась. Пожалуй, ты будешь неприятно удивлен».

Спустя буквально полчаса все проблемы с секретарем были решены, а от Малфоя так и не пришло ни одного письма до конца рабочего дня. То ли он сам решил разобраться с тем, как делать кофе, то ли нашел еще кого-то, на кого можно было бы свалить подобного рода обязанности, то ли ему больше ничего не хотелось. В любом случае, остаток дня Гермиона провела вполне неплохо, если только не считать вечные ехидные замечания Саманты и непрерывную болтовню миссис Харт. Но это были уже терпимые издержки профессии.

Семейный обед у Уизли, несмотря на всю неоднородность, стихийность и какую-то совершенно особую шумность, был самым что ни на есть скучнейшим мероприятием. Зажатая между Перси и Гарри, Гермиона была вынуждена слушать просто нескончаемый поток итак известных ей министерских новостей из уст первого, в то время, как второй не обращал на нее ровно никакого внимания. Лишь изредка, на несколько мгновений отвлекаясь от Джинни, Гарри поворачивался к ней, чтобы задать формальный вопрос: «Все в порядке, Гермиона?» и отворачивался обратно, не дождавшись ответа.

А все не было в порядке... Настроение, испорченное появлением Малфоя еще утром, сейчас стремительно уходило в глубокий минус, ведь вместо того, чтобы сидеть в своей маленькой уютной квартирке, пить душистый чай и отмокать в ванной, восстанавливая утраченное равновесие, она сидела здесь, вынужденная слушать болтовню зануды-Перси и почти каждые полминуты ловить на себе испытывающие взгляды Рональда, который пришел сегодня с новой подружкой. С <i>очередной</i> новой подружкой... Иногда Гермионе казалось, что меняя девушек, как перчатки, он таким образом пытается вызвать в ней ревность. А ее все не было. Не было ничего, кроме усталости и немного вопроса в глазах: «Да когда ты уже успокоишься?». Глядя на такое поведение Рона, можно было подумать, что Гермиона первая его бросила, но... Раз за разом ловя его взгляды, она уже с трудом сдерживала в себе желание нахлобучить ему на голову тарелку с пудингом. И сейчас ей оставалось только молиться, чтобы его съели раньше, чем Рон успеет довести ее до осуществления этой идеи.

Когда Перси перешел к пересказу какого-то очередного министерского проекта, Гермионе захотелось взвыть от скуки. И зачем только ее позвали? Ах да, близкий друг семьи. Да вот только кому из них, кроме Гарри, который формально пока никак не принадлежит к Уизли, она может быть другом? После ее разрыва с Рональдом все семейство заметно охладело к Гермионе, несмотря на то, что он был признан виновным и стал причиной небольшого скандала. Впрочем, здесь как раз и не было ничего удивительного. Семья есть семья.

Монолог Перси все длился, и Гермиона уже не могла этого терпеть. Виновато улыбнувшись, она аккуратно положила приборы и встала из-за стола.

— Простите, я отлучусь на минутку.

На несколько секунд отвлекшись от своих разговоров, все сидевшие за столом проводили девушку взглядом до двери, но стоило ей выйти на улицу, как веселый гвалт возобновился. В целом, никто и не заметил ее отсутствия, за исключением Перси, который, потеряв верного слушателя, порядком погрустнел.

Гермиона тем временем, помявшись немного у порога, присела на одну из ступенек крыльца. В ушах все еще стоял голос Перси и общий шум столовой, но приятная — божественная! — тишина постепенно вытесняла все это. Как сейчас хотелось просто выйти за калитку и аппарировать. Домой, домой! И не важно, что подумают другие. Останавливало только одно: Гарри. С ним Гермиона так поступить не могла. И раз уж она раньше деликатно не отказалась, то теперь надо было до конца вытерпеть этот вечер. И не будь она Гермионой Грейнджер, если не сделает этого! Вот сейчас она посидит здесь совсем немного, еще пару минут, и...

— Гермиона...

Резко обернувшись, она встретилась взглядом с Гарри и невольно улыбнулась. Все-таки пришел...

— С тобой все в порядке?

Гермиона передернула плечами.

— Просто немного закружилась голова. Решила, что если проветрюсь, то все пройдет. Я сейчас вернусь. Иди.

Но вместо того, чтобы уйти обратно к столу, Гарри сел рядом и вытянул ноги.

— Почему ты все-таки пришла? Я до последнего думал, что откажешься. Но вот, ты здесь...

— Я подумала, что это для тебя важно. Разве нет?

Пожалуй, сейчас была не та ситуация, когда следовало включать «истинную девушку». Она не стала язвить в духе: «Если хочешь, я уйду», не стала обижаться. По мнению Гермионы, все это было просто играми, чтобы проверить дружбу или искренность чувств. А вместе с Гарри они пережили такое, что никакие проверки и подтверждения уже не требовались.

— Сегодня я хотел сделать Джинни предложение.

— Я так и знала.

Немного грусти в голосе. Нет, Гермиона никогда не рассматривала Гарри на роль того, кто смог бы стать больше, чем другом. Просто иногда их настолько близкие отношения создавали иллюзию старой семейной пары, прожившей в браке не один десяток счастливых лет. И так легко порой забыться, поверив в нее, а потом немного странно осознать обратное.

— Я только одного не могу понять, как все Уизли согласились на мое присутствие? Учитывая еще и то, что Рональд пришел со своей новой пассией.

Гарри пожал плечами.

— Если тебе интересно, то это миссис Уизли настояла на том, чтобы я тебя пригласил. Мне кажется, она глубоко сожалеет о произошедшем между тобой и Роном.

— Пожалуйста, не говори мне, что Молли хочет вновь свести нас. Столько времени прошло, неужели она думает, что...

— Она надеется, я полагаю. Мне кажется, что только с тобой она видела более или менее нормальную жизнь для Рона. А все эти его увлечения... Разве ты не заметила, как она смотрела на эту? Да и сам Рон...

Гермиона чуть отстранилась, пытаясь взглянуть Гарри в глаза, но в темноте ничего толком не было видно.

— Стоп. Я сейчас чего-то недопонимаю, или ты снова сватаешь меня к нему? Гарри, ты же разумный человек. Если я так ни с кем и не сошлась после нашего разрыва, это не означает, что я до сих пор сохну по Рональду и только и думаю, как бы его вернуть. Мне просто сейчас никто не нужен. И я тебе об этом говорила не раз.

— Но и ты меня пойми, Гермиона. Я всего лишь хочу помочь, потому что волнуюсь за тебя.

— Если ты беспокоишься о том, что я могу остаться старой девой, то поспешу тебе напомнить, что мне всего двадцать пять. Но даже если я по какой-то причине не выйду замуж, это будет мой выбор и мое решение. И давай закроем эту тему.

Гарри попытался улыбнуться как можно более дружелюбно и понимающе.

— Хорошо. Ты же знаешь, я всегда на твоей стороне.

— Тогда давай просто посидим в тишине две минуты, а потом вернемся ко всем. Мне нужно хоть немного отдохнуть от них. Наверное, я забыла, что на самом деле представляет из себя семейство Уизли.

Друг невольно усмехнулся.

— Ты не забыла. Просто внушила себе, что... — увидев, как ведьминским огнем сверкнули в темноте глаза Гермионы, Гарри замолчал. Для примирения с Роном она явно еще не готова. Хотя, зная характер подруги, она вряд ли вообще когда-нибудь будет в состоянии его простить.

Они просидели с минуту в полнейшей тишине, когда посреди неухоженного двора семейства Уизли вдруг возник столп серебряного света. Гарри и Гермиона мгновенно вскочили на ноги, молниеносным движением вытащив палочки, но столп уже успел окончательно оформится в Патронуса, внешним видом напоминавшего хорька. Друзья обменялись понимающими взглядами.

— Мисс Грейнджер, немедленно явитесь в Министерство. Чрезвычайная ситуация, — голос и интонации Малфоя нельзя было спутать ни с чьими другими. Впрочем, и без этого было вполне понятно, кому принадлежит этот Патронус.

— Прости, Гарри, мне, кажется, пора.

Раздраженно вздохнув, тот взглянул на часы.

— Он вообще в своем уме? Двенадцатый час ночи, а ты сегодня явно не на дежурстве. Малфой осознает, что у тебя может быть личная жизнь?

В отличие от Гарри, Гермиона все прекрасно понимала.

— Именно это он и пытается выяснить. Для него идеально было бы вытащить меня со свидания. Верх мечтаний. Я ведь не имею права не явиться. К несчастью для Малфоя, я не хожу на свидания.

— И не только для него...

— Гарри, не начинай... — улыбнувшись, она дружески коснулась его плеча. — Извинись там за меня. Скажи, что мне очень жаль.

Глядя на ее улыбку, Гарри покачал головой.

— Ты не выглядишь как человек, который глубоко о чем-то сожалеет. С каких это пор тебе общество Малфоя стало приятнее общества Уизли?

— Оно мне неприятно. Просто из двух зол я выбираю меньшее. В данной ситуации Малфой — меньшее зло. Он хотя бы один, и чего от него сейчас ожидать я точно знаю. А чтобы пересчитать всех Уизли у меня даже пальцев на руках не хватит...

Гарри жалобно закатил глаза.

— Только не продолжай, а то обязательно кого-нибудь оскорбишь. Иди уже, а то твой босс вполне может обеспечить тебе выговор.

Оставив друга стоять на крыльце, Гермиона почти бегом бросилась к калитке. Выйдя со двора, она посмотрела в сторону дома. Гарри все еще стоял на крыльце в маленьком квадрате света и вряд ли видел ее в темноте, но девушка на всякий случай помахала ему рукой и лишь после этого аппарировала.

После непроглядной темноты двора семейства Уизли, ночной приглушенный свет главного холла Министерства Магии резал глаза. Поморгав несколько раз, привыкая к нему, Гермиона сдвинулась с места. В это время Атриум был абсолютно пуст, так что стук ее каблуков, почти неслышный днем, в толпе, теперь разносился гулким эхом. Заметивший ее ночной дежурный, скучавший в дальнем конце, тут же встал со своего места и сделал несколько шагов навстречу, но, узнав ее, мгновенно вытянулся по стойке «смирно». Это был совсем еще мальчик, лет восемнадцати, из тех, кто на Истории Магии уже проходил войну с Волдемортом. И, конечно, он знал Гермиону в лицо и даже благоговел перед ней.

— М-мисс Грейнджер?

— Я бы хотела пройти в свой кабинет. Меня срочно вызвали.

— К-конечно, мисс. Третий л-лифт работает.

Решив подбодрить явно волнующегося парня, Гермиона как можно более дружелюбно улыбнулась и похлопала его по плечу, отчего у него даже подкосились колени.

— Большое спасибо.

Идя по коридору к кабинету Малфоя, девушка успокаивала себя как могла. В первые минуты она, конечно, была благодарна ему за то, что он вытащил ее с семейного вечера у Уизли, на котором ей не было места, но сейчас... Стоило Гермионе только представить, что он ночью вызвал ее в Министерство явно ради какой-то ерунды, как на нее волнами начинала накатывать ярость. Но сейчас стоило снова сдерживать свои эмоции, чтобы никак не показать, как сильно она раздражена, и доставить тем самым Малфою гарантированное удовольствие.

Оказавшись перед дверью его кабинета, Гермиона замерла на несколько мгновений, приводя мысли в полный порядок. Теперь она была почти на сто процентов уверена, что вытерпит все нападки Малфоя. Напустив на лицо выражение смертельной усталости, девушка толкнула дверь и вошла внутрь, на секунду застыв на пороге, не понимая, туда ли она вообще попала. И так обычно не особо чистый кабинет теперь превратился в настоящее пристанище хаоса: вокруг валялись какие-то бумажки, огромными стопками, удерживающимися в вертикальном положении только благодаря чарам, громоздились книги и формуляры, рассортированные в неизвестно каком порядке. Сам Малфой стоял на стремянке где-то в районе верхней полки, одну за другой беря в руки книги и небрежно швыряя их по стопкам. Весь его вид был несколько странен: мантия висела на спинке рабочего кресла, ворот безупречно белой рубашки небрежно расстегнут, а из обычно идеальной прически торчали несколько особо непослушных прядей. Все это говорило лишь о том, что этой возней с разборкой книжных полок Малфой занят уже довольно давно, а не устроил ее специально для Гермионы.

— А, Грейнджер. Не ожидал увидеть тебя так скоро.

Она скрестила руки на груди.

— Только не говори мне, что Патронуса ты прислал ради развлечения.

Сейчас, когда на них уже не действовали формальности, как-то совсем легко было избавиться от всех этих «Мисс» и «Мистер» и хотя бы немного отойти от правил субординации.

— Нет, Патронус, кстати, позволь заметить, это горностай, а не то, о чем ты могла подумать, преследовал вполне определенную цель: мне нужно было тебя проверить.

— И как, я прошла проверку?

Драко некоторое время молчал, внимательно рассматривая попавшую ему в руки книгу, размышляя над тем, в какую стопку ее отправить. Наконец определившись, он небрежно бросил ее в дальний угол комнаты, где она, заботливо подхваченная немудреными чарами, заняла свое место на вершине самой высокой пирамиды.

— Смотря с какой стороны посмотреть. Ты преданный сотрудник, Грейнджер, только не умеешь держать свое слово. Сколько часов назад ты пообещала, что пришлешь кого-нибудь, если мне потребуются услуги секретаря? Вместо этого ты пришла сама.

Гермиона шумно вздохнула, пытаясь сдержать злость. Ну, конечно! Малфой не мог просто придумать какую-нибудь ерунду, которая могла стать поводом для ее срочного вызова на работу. Во всем обязательно должна была быть основа для унижения, дополнительная ловушка. И на этот раз она в нее попалась. Когда Малфой заметил, что она поняла это, в его глазах на мгновение блеснул победный огонек, а через маску «своего парня» наконец проклюнулась настоящая малфоевская сущность.

— Ты знаешь притчу про мальчика, который пас овец? Когда ему было скучно, он кричал: «Волки, волки!», и к нему прибегала вся деревня. Но когда волки действительно пришли, никто не отозвался. Так что не заигрывайся, Малфой.

Драко аккуратно слез со стремянки и накинул на плечи свою мантию.

— Боюсь тебя разочаровать, Грейнджер, но мне это не грозит. У того мальчика не было на руках письменного договора со всей деревней, обязывающего ее прийти к нему по крику: «Волки!». Я тут перебирал бумаги, и знаешь, что нашел? Твой трудовой договор, в котором прописано, что ты обязана явиться, если твой непосредственный начальник, то есть я, вызовет тебя любым удобным ему способом, если возникнет чрезвычайная ситуация. При этом степень «чрезвычайности» оценивается мной же, так что лазеек здесь нет. И ты сама знаешь это, Грейнджер.

Гермиона не удержалась и ехидно улыбнулась.

— Конечно, я ведь, когда подписывала этот договор, наивно надеялась на порядочность моего непосредственного начальника. Как же это было неосмотрительно, правда ведь? Но да, я однозначно не рассчитывала на тебя, Малфой.

— Ты даже представить себе не можешь, насколько я люблю быть непредсказуемым, Грейнджер, — он улыбнулся совсем по-малфоевски, прямо как в старые времена, и Гермиона вдруг почувствовала к нему резкое отвращение.

— Может, ты скажешь, ради чего ты меня вызвал?

— Ах, да! — он сделал вид, что это совсем вылетело у него из головы. — Я тут полазил по стеллажам и обнаружил, что половина из принадлежавшего твоему бывшему начальнику — полнейший хлам. Мало того, что он хранил переписку с женой пятилетней давности, так и никакого литературного вкуса у него не было. В общем, все это, — он махнул рукой в сторону самых высоких стопок с книгами и формулярами, — мне не нужно. Делай с ними что хочешь, но чтобы к утру их здесь не было.

Гермиона даже опешила на несколько мгновений. Малфой же начал собираться, явно намереваясь отправиться домой.

— И ты больше ничего не хочешь мне сказать?

Драко скривил губы и покачал головой.

— Пожалуй, нет. Приступай, не обращай не меня внимания.

Это было последней каплей. Гермиона выхватила палочку и, направив ее Малфою в лицо, повысила тон. Такого отношения к себе она уже допустить не могла.

— То есть, ты среди ночи вызываешь меня в Министерство только для того, чтобы я перетаскала все эти чертовы книги куда-то, где они не будут мозолить тебе глаза? Ты слишком далеко заходишь, Малфой. Или ты думаешь, если поработал пару лет тайным агентом, то теперь тебе все можно? Так вот, ты ошибаешься!

Малфой достал свою палочку с некоторой ленцой. Это было лишь формальностью: ему просто ужасно не нравилось быть мишенью.

— Послушай, Грейнджер. Сколько ты, лично ты, а не твой дружок Поттер, который, кстати говоря, разгласил государственную тайну, поймала Упивающихся? Так вот, я посадил их в разы, а то и в десятки раз больше. И я потратил на это три, твою мать, года. Три года моей гребаной жизни. Пока ты купалась в лучах славы героини Войны, решала любовные проблемы с олухом Уизли, я разгребал все то дерьмо, которое оставили не только вы, но и все чертово Министерство. И я с лихвой заплатил за тот последний год в Хогвартсе, за который ты уже собралась меня упрекать. Так что неизвестно еще, кто больше сделал хорошего, доброго и вечного для магического сообщества. Посмотрим лет через двадцать в учебнике по истории Магии. А теперь я ухожу, Грейнджер. И мне бы очень хотелось, чтобы ничего этого завтра утром здесь не было. Кажется, я выразился вполне доступно.

Когда его шаги совсем растворились в тишине пустых Министерских коридоров, Гермиона наконец пришла в себя после того минутного оцепенения, в которое ввел ее Малфой. Конечно, ей нужно было сдержаться, но иногда это чертовски сложно.

Прикинув, что ни один уважающий себя сотрудник Архива не находится в столь позднее время на своем рабочем месте, Гермиона взмахнула палочкой и отлевитировала внезапно ставшее хламом в свой ремонтирующийся кабинет, рассчитывая прийти с утра пораньше и отправить все это добро по месту назначения.

Идя обратно по коридору, девушка с удивлением размышляла о том, что в конце концов этот странный и даже унизительный вызов в Министерство в чем-то пошел ей на пользу. Закончив пустяковое дело менее, чем за пять минут, она смогла с чистой совестью уйти домой, а не умирать с тоски на скучнейшем для нее ужине у Уизли. Почему-то об этом Гермиона забыла сразу же, как только увидела Малфоя. Наверное, он просто был настолько ей противен, что она переставала объективно воспринимать не только его плюсы, но и положительные стороны его поступков.

Погруженная в свои мысли, Гермиона быстро пересекла Атриум, даже не заметив вновь заволновавшегося в ее присутствии дежурного, а затем, едва войдя в зону, где не действовали блокировки, аппарировала.

— Доброе утро, Гермиона, — Гарри надежен, как скала. Каждое, или почти каждое, утро. В одно и то же время. Несмотря ни на что. Но сегодня он явно ждал ее, что было совсем на него не похоже. — Все в порядке со вчерашним вызовом?

Они вместе пошли к лифтам, двигаясь, однако, немного медленнее остальных, чем серьезно раздражали позади идущих.

— Он просто решил поиздеваться. Ему вдруг приспичило выбросить ненужные книги, и он не знал, куда их деть. А самое обидное, что нельзя дать ему настоящий отпор, как в Хогвартсе, в старые добрые времена. А что на счет тебя? Сделал Джинни предложение?

Гарри довольно улыбнулся. Мысль о том, что он наконец-то женится, явно доставляла ему удовольствие. Гермиона вздохнула. Как жаль, что таких, как он, остались единицы, и ей уж точно не светит встретить подобного.

— Да. И она согласилась, конечно. Думаю, поженимся в конце июля или в начале августа, когда будет немного полегче с делами, — зайдя в лифт, Гарри тут же взялся за поручень, и Гермиона последовала его примеру. — Кстати, министр просил меня передать, чтобы ты зашла к нему сразу, как окажешься на рабочем месте. И говоря «сразу», я имею в виду «прямо сейчас».

Гермиона нахмурилась.

— А почему он тебя попросил передать мне это? Неужели не легче было прислать мне сову?

Гарри лишь пожал плечами.

— Со мной он связался через камин. Видимо, боялся, что сову перехватят. Хотя по мне — это уже паранойя. Я лично не припомню ни одного случая перехвата сов за последние пару лет уж точно, — лифт остановился на первом уровне, и Гарри подтолкнул девушку к выходу. — В любом случае, тебе пора. А я еще спущусь в Аврориат. Увидимся.

Выйдя из лифта, Гермиона быстрым шагом направилась к кабинету министра. Что бы там ни случилось, ей надо было еще зайти к себе и забрать оттуда сваленные книги, пока Малфой их не обнаружил и не начал упрекать ее за воображаемый непрофессионализм.

Приемная Кингсли, как и вчера, была пустой, если не считать личного секретаря, который, как ей иногда казалось, просто жил на рабочем месте. Как всегда безупречно выбритый и с иголочки одетый, он лишь мельком взглянул на Гермиону и кивнул на дверь в кабинет министра, а затем снова вернулся к бумагам. Что ж, ее уже ждали, и это обнадеживало.

Постучавшись и дождавшись разрешения войти, Гермиона толкнула дверь.

— Мисс Грейнджер, вы как всегда пунктуальны, — но стоило девушке пройти внутрь, а двери захлопнуться, как Кингсли тут же перешел с официального на тон старого друга. — Рад тебя видеть. Присаживайся.

Указав ей на стул, на котором она сидела вчера, когда ей сообщили ужасную во всех отношениях новость, он встал со своего кресла и подошел к маленькому столику, где стоял еще дымящийся заварочный чайник и несколько чашек из дорогого фарфора.

— Надеюсь, ты выпьешь со мной чашечку чая? Разговор нам предстоит не самый приятный, так что лишним это не будет.

Гермиона кивнула, хотя пить чай сейчас она была не очень расположена. Но министру Магии не так-то легко отказать, даже если вас связывает старая дружба.

— О чем вы хотели со мной поговорить?

Кингсли подал одну чашку Гермионе и, держа другую в руках, вновь сел в свое кресло.

— Знаешь, за что я ценю тебя? За твой ум, конечно, в первую очередь, за храбрость во вторую, а в третью — за прямоту. Что ж, если тебе так не терпится начать, то пожалуйста: разговор будет о Малфое. Но прежде, чем продолжить, я хотел бы знать, что тебе уже известно. А если выражаться точнее, то как много Гарри успел тебе рассказать.

Гермиона вздохнула, понимая, что пришло время говорить правду, ведь это была не какая-то школьная шалость, участие в которой нужно было отрицать до последнего. Когда дело касалось Кингсли, необходимо было выкладывать все сразу, потому что так или иначе ему уже была известна хотя бы десятая часть из того, что он хочет услышать. И что самое ужасное, ты никогда не знал, какая именно.

Почувствовав ее волнение, Кингсли улыбнулся.

— Не беспокойся, я просто хочу понять, с какого момента мне нужно начать. Время — деньги, хоть я и министр, а не бизнесмен. Я, в принципе, и рассчитывал на то, что Гарри тебе все расскажет. Ну так что же?

Гермиона выдохнула с небольшим облегчением. Хотя бы Гарри не попадет. Это уже было неплохо.

— Я знаю, что ему светит Орден Снейпа, знаю за что. Знаю, что мне надо ходить за ним на цыпочках, сдувать пылинки и протирать тряпочкой, но я все равно не понимаю...

— Не понимаешь, почему его поставили именно в твой отдел, хотя должность начальника очень вовремя освободилась и в магическом хозяйстве? — дождавшись, пока Гермиона кивнет, Кингсли продолжил. — Я действительно хотел сделать именно так. У Малфоя вообще нет управленческого опыта как такового, он никогда не работал в Министерстве, поэтому с его заслугами для него это была бы идеальная должность. Возможно, это обидит тебя теперь, но кресло начальника отдела обеспечения магического правопорядка я хотел отдать тебе. И все было бы хорошо, но Малфой отказался.

Гермиона недоуменно покачала головой.

— Подождите, но разве вы вообще должны были давать ему должность? Это же вроде как благодарность за проделанную работу, разве нет? Вы ее выразили, он от нее отказался, и это уже его проблемы.

Кингсли усмехнулся.

— Не все так просто. Да, это его проблемы, но в данной ситуации его проблемы становятся нашими. Он олицетворяет собой очень крупную радикальную силу, которая, находясь вне нашего контроля, может изрядно потрепать нам нервы.

— А таким контролем, конечно же, является крупная должность.

Кингсли взмахнул рукой, показывая, что она права.

— Именно! Если бы Драко ее не получил, он бы несомненно последовал советам отца и стал бы его точной копией образца десяти-пятнадцатилетней давности. После того, как он официально получит свой Орден, популярность Малфоев взлетит на довоенный уровень. Разумеется, такому человеку никто не сможет запретить возглавить какой-нибудь комитет, вроде того же Совета попечителей. И вот тогда бы мы взвыли, потому что окажись Драко под влиянием Люциуса, он мог бы натворить много такого, что лучше бы не творить. Поэтому я был вынужден предложить ему это место. К счастью, он согласился.

Гермиона задумчиво повертела в руках стремительно пустеющую чашку.

— И Малфой оказался под колпаком, — он подняла глаза на Кингсли. — Хотя вряд ли его это смущает. Что вы хотите от меня?

Он развел руками так, будто предполагал, что она и сама должна знать ответ на этот вопрос.

— Присмотреть за ним первое время. Сделать так, чтобы он сам не надел глупостей, а заодно и не саботировал работу всего отдела.

Гермиона усмехнулась и, поставив чашку, уперлась локтями в стол, подавшись при этом вперед.

— Вы, кажется, немного не понимаете ситуацию. Я едва ли не последний человек, которого Малфой будет слушать. Он прекрасно знает, что я презираю и ненавижу его еще со школы, сам испытывает ко мне те же чувства, и явно будет стараться превратить мою работу в ад. И если он захочет сделать что-то неразумное, я его не остановлю.

Кингсли как-то загадочно улыбнулся.

— А ты попробуй найти способ. Я уверен в тебе, как ни в ком другом, иначе нашел бы иную меру контроля Малфоя. И если он так тебя ненавидит, то попробуй действовать от обратного: советуй то, что считаешь неправильным. В любом случае, уволить он тебя, как и всех других высокопоставленных работников отдела, пока не может, а я этого делать точно не собираюсь, если на то не найдется действительно веских причин.

— Вы фактически предлагаете мне должность личного шута. «Угождай хозяину во всем, и будет тебе счастье!». Но только я здесь не ради Малфоя. У меня есть свои интересы и идеалы, которые я защищаю.

Министр вновь одобрительно взмахнул рукой и даже щелкнул пальцами.

— Вот именно! Идеалы. Они у всех разные. Это политика, и пока у власти мы, наши идеалы и считаются приоритетными. Но если власть перейдет к кому-то еще, мы можем потерять все, что построили за последние годы. Где гарантия того, что за этими новыми идеалами не будет стоять новый Волдеморт? Чем больше фигур мы перетянем на свою сторону и чем могущественнее они будут, тем больше шансов у нас выиграть партию или хотя бы свести ее к пату, что нас сейчас тоже устраивает, поскольку мы и так у власти. Все как в шахматах, верно? Итак получается, что Малфой в скором времени станет одной из самых весомых фигур. Не ферзем, конечно, им остается Гарри, пока живет память о Войне, но уж точно ладьей или конем. И поэтому...

— Я все понимаю! Я, конечно же, сделаю все, чтобы принести пользу, как своему отделу, так и Министерству в целом. Но меня все равно безумно раздражает тот факт, что ради этого мне придется сдувать пылинки с Малфоя. И от того, в какие поэтические формы вы облечете объяснение того, почему я должна это делать, мне легче не будет. Да, и я не могу дать никаких гарантий.

Кингсли улыбнулся.

— А этого от тебя никто и не требует. Я рад, что мы поняли друг друга. Думаю, тебе пора идти: рабочий день уже начался, — Гермиона подошла к двери, когда он вновь ее окликнул. — Кстати, совсем забыл сказать. Награждение Малфоя состоится в день годовщины победы, на традиционном министерском балу. Просто, чтобы ты знала.

Гермиона кивнула, даже не оборачиваясь.

— Хорошо, я учту. До свидания, господин министр, — потянув ручку на себя, она открыла дверь и вышла в приемную. Пожалуй, в тот момент у нее был довольно потерянный вид, но некому было это заметить: секретарь даже не поднял головы при ее появлении, а никого другого там по-прежнему не было.

Не задержавшись в приемной, Гермиона поспешно вышла в коридор и направилась к своему ремонтируемому кабинету. А в ушах все еще звучали слова Кингсли: «Возможно, это обидит тебя теперь...». Да, черт возьми, обидит! Зачем вообще надо было говорить это, для чего? Чтобы вызвать в ней еще больше ненависти к Малфою? Отлично, цель достигнута, и что дальше? Разве она сможет сдерживать себя лучше рядом с ним, если будет знать? В этом она очень глубоко сомневалась.

Дойдя до своего старого кабинета, Гермиона уверенно потянула на себя дверь с табличкой «На ремонте» и координатами, где ее теперь можно найти. Книги неаккуратной стопкой по-прежнему лежали в приемной. Взмахнув палочкой, девушка на всякий случай уменьшила их в размере, чтобы легче было засунуть в одну из ее бездонных сумочек, которую Гермиона предусмотрительно захватила из дома. Но сдавать все сразу в Архив не имело никакого смысла: среди этого хлама вполне могло оказаться что-то важное, что Малфой мог не распознать просто по своей неопытности.

Управившись с книгами, Гермиона наконец направилась к своему непосредственному рабочему месту, мысленно продолжая проклинать Драко. Пожалуй, в этот момент она ненавидела его больше, чем когда-либо. Больше, чем когда из-за него собирались казнить Клювокрыла на третьем курсе, больше, чем на пятом, когда он с таким самодовольством носил значок Инспекционной Дружины, больше, чем на шестом, когда из-за него Упивающиеся прорвались в Хогвартс. Больше, чем тогда, на Войне, в Битве... Потому что тогда черное было черным, а белое белым. Малфой был плохой, потому что он был Малфоем, последним гадом и подонком, сынком Упивающихся. Сейчас черное вдруг стало белым, и Драко из чуть ли не врага номер один всего Магического сообщества вдруг превратился едва ли не в его главную надежду и опору, встав в один ряд с Гарри Поттером.

Погруженная в свои мысли, она и не заметила, как добралась до своего кабинетика. Саманта, как всегда, была уже на месте: сидела, закинув ноги на стол, и философски разглядывала свой идеальный маникюр. Вошедшую Гермиону она лишь окинула холодным и неприветливым взглядом. К счастью для себя, Саманта была не в настроении, чтобы лезть к Гермионе, иначе она уж точно получила бы отменный летучемышиный сглаз в лучших традициях мисс Уизли.

Молча пройдя за свой стол, Гермиона разгребла небольшую кучу из образовавшихся служебных записок. Одна из них нетерпеливо подпрыгивала, всем своим видом показывая, что ее непременно нужно прочесть первой. Девушка не собиралась играть с такого рода чарами. Неизвестно еще, кто ее прислал. И если это был, к примеру, Малфой, то он вполне мог зачаровать ее таким образом, что возьми она первой какую-нибудь другую записку, эта могла просто взорваться от возмущения, унеся вместе с собой еще парочку каких-нибудь важных документов. Береженого, как говорится... Развернув записку, она поняла, что была права на все сто процентов.

«Собрание состоится в 10:00 в моем кабинете. Большая просьба не опаздывать.

Д.М»

Гермиона взглянула на часы. Минутная стрелка совсем недалеко убежала от 12, а, значит, у нее есть чуть меньше часа, чтобы немного успокоиться и смириться с мыслью, что она теперь неофициально стала нянькой при столь ненавистном ей Малфое. Нянькой маленького ребенка, который возомнил, что он уже взрослый и теперь имеет полное право не слушать старших.

Не успела Гермиона удобно устроиться в своем рабочем кресле, как в кабинет вошла слегка запыхавшаяся миссис Харт. Она взглянула на часы и обреченно вздохнула.

— Ну вот, опять... Почему в этом трактире всегда такие очереди?

Миссис Харт постоянно опаздывала, за что платила галеонами, сиклями и кнатами, утекавшими из ее зарплаты за каждую минуту, так как в их отделе были просто железные правила дисциплины. По какой-то неведомой причине она патологически боялась аппараций, хотя в свое время едва ли не блестяще сдала экзамен. По слухам, несколько лет назад ее сына расщепило, не сильно, но достаточно для того, чтобы тот несколько дней провел в Мунго. С тех пор миссис Харт предпочитает более безопасные способы перемещения в пространстве, например, каминную сеть. К несчастью, своего камина у нее не было, и она была вынуждена пользоваться им в ближайшем магическом трактирчике, в котором с утра выстраивалась очередь из таких же, как и она, бедолаг.

Однако погрустнела миссис Харт всего на несколько секунд. Ничто, даже опоздание и вычет из зарплаты, не могло испортить ее вечно хорошего настроения.

— Что ж, это всего лишь первый раз на этой неделе, — о том, что сегодня всего лишь вторник, она, видимо, постаралась в этот момент не вспоминать, — так что, наверное, все будет в порядке.

Ни Гермиона, ни Саманта даже не попытались ее в этом разуверить. Миссис Харт, как всегда, не нужен был собеседник. Она прекрасно справлялась и сама.

И рабочий день потек в обычном режиме. Почти бесперебойное щебетание неунывающей миссис Харт, редкие ехидные замечания Саманты, к счастью, обращенные не к Гермионе. Все было как всегда, а ей почему-то хотелось от всего этого взвыть. В тот момент девушка впервые по-настоящему пожалела, что она не одна и не в своем уже родном кабинете. Ей, как никогда, требовалось уединение. Почему же хозяйственный отдел так не торопится с ремонтом?..

Гермиона едва сдержала крик радости, когда увидела, что часы на стене уверенно показывают без десяти десять. Взяв в руки рабочий блокнот, она, не сказав ни слова, вышла из кабинета, чем вызвала удивленный возглас у «оскорбленной таким бесцеремонным поведением» миссис Харт и ехидный смешок у Саманты. Но она этого уже не слышала...

Оказавшись в приемной кабинета Малфоя без пяти десять, Гермиона с удивлением обнаружила почти всю верхушку их отдела здесь. Драко, похоже, решил тоже быть пунктуальным и начать ровно в десять и ни минутой раньше. При появлении Гермионы, все немного нервно повернули головы в ее сторону и приветственно кивнули. Подойдя к столу, за которым сейчас сидела ее, как всегда удивительно спокойная и невозмутимая секретарша, Гермиона остановилась на несколько секунд.

— Все хорошо, Хлоя?

— Да, мисс Грейнджер.

— Малфой ведет себя не слишком... высокомерно?

— Нет, мисс Грейнджер, он вполне вежлив.

— Но судя по выражению твоего лица, он все равно тебе не очень нравится, — последние слова Гермиона почти прошептала, чтобы никто из присутствующих не мог ее услышать. — Не волнуйся, сегодня у меня уже будет собеседование с тремя претендентками на эту должность, так что в ближайшие дни ты снова вернешься ко мне. Ну или в незапланированный отпуск, если кабинет не отремонтируют.

Ободряюще улыбнувшись секретарше, Гермиона отошла от ее стола и приблизилась к мистеру Тортону, стоявшему немного в отдалении ото всех остальных, у стены.

— Рад вас видеть, мисс Грейнджер. Выглядите не очень веселой. Неужели у вас тоже взорвалась эта чертова записка? — он ухмыльнулся.

— Значит, она все-таки должна была взорваться? Так я почему-то и подумала. А что, у кого-то она взорвалась?

Тортон едва подавил смешок.

— Да, у Уилсона. Он в первую очередь решил посмотреть список сотрудников, прибытие которых не было зафиксировано в 9:00. Записка, видимо, обиделась и взорвалась. Список сгорел. Так что все опоздавшие сегодня останутся без штрафов. Не самая плохая новость.

Гермиона улыбнулась. Уилсон отвечал в их отделе за дисциплину и устанавливал ее он поистине железной рукой. Одних только штрафов насчитывалось больше дюжины: от десятка кнатов до пары галеонов. Далеко не всем хотелось расставаться со своими кровными, именно поэтому в их отделе были самые дисциплинированные сотрудники. И поэтому же Уилсон считался едва ли не злодеем №1 среди всех остальных злодеев Министерства. Гермиона подумала, что они с Малфоем отлично споются. Подумала не без некоторого беспокойства.

— Кстати, что это за срочность с поиском секретаря? Вы мне так и не объяснили, мисс Грейнджер.

Гермиона совсем не весело улыбнулась.

— Наш многоуважаемый новый шеф вчера повысил предыдущую секретаршу, повесив на меня все обязанности по поиску новой. Спасибо, что так оперативно предоставили мне списки, а то неизвестно, что ему еще успеет взбрести в голову, пока я разбираюсь с этим.

На небольших часах в приемной пробило десять, и ровно в этот момент дверь в кабинет Малфоя распахнулась. Переглянувшись с Тортоном, Гермиона одной из первых вошла внутрь. На мгновение она даже опешила: от того кабинета, что был здесь вчера, в сегодняшнем не осталось почти ничего: новый цвет стен, новая мебель, новый ковер на полу... Гермиона была здесь сегодня ночью, и ничего этого и в помине не было. Сейчас только десять, и всего час прошел с начала рабочего дня. Отдел магического хозяйства, славившийся на все Министерство своими бюрократическими проволочками (об этом можно было судить хотя бы по тому, что кабинет самой Гермионы они не могли отремонтировать уже больше недели), просто не мог сотворить все это за час. Так неужели сам Малфой это сделал? С точки зрения магии здесь не было ничего особенно сложного: несколько трансфигурирующих заклинаний — и все готово. Но поверить в то, что Малфой снизошел до этого... Нет, сделать этого Гермиона не могла.

Малфой сидел во главе длинного стола, неизвестно как поместившегося во всегда казавшемся таким маленьким кабинете. («Неужели и пространство расширил?» — мелькнуло в голове у Гермионы). Судя по тому, как одобрительно хмыкнул Тортон чуть позади нее, она пришла к выводу, что не одну ее вид всего этого великолепия привел в замешательство. И глядя на Малфоя, который смотрел на вошедших подчиненных, можно было понять, что он буквально кайфовал от того, что читал на их лицах. Впрочем, вряд ли кто-то кроме Гермионы, знавшей его далеко не первый год, это заметил.

Будучи первым заместителем, она оказалась в непосредственно близости от Малфоя, когда они все расселись по местам. Внутри Гермиона непроизвольно напряглась, но внешне старалась выглядеть расслабленной: не стоит давать Малфою повода думать, что он хоть как-то может повлиять на ее эмоциональное спокойствие и равновесие, даже если он уже успел доказать ей обратное. Не стоит сдаваться, даже если ты уже один раз проиграл. Пожалуй, этот урок Гермиона усвоила лучше всех остальных.

И вот теперь все сидели и ждали, когда же он начнет говорить. А Малфой как будто наслаждался этим моментом. Моментом, когда дюжина человек молча ждала его слов. Ждала с любопытством и даже, пожалуй, немного нервничая. Гермиона же едва удерживалась от того, чтобы не хмыкнуть. Неужели он за три года не насмотрелся на людей, которые буквально заглядывали ему в рот? Не хватило?

— Что ж, дорогие коллеги, — последнее слово он сказал таким тоном, что не возникло сомнений в том, что никакими коллегами он их вовсе не считает, а вполне четко ставит между ними границу босс-подчиненные. — Рад приветствовать вас, будучи уже официальным главой отдела обеспечения магического правопорядка.

Малфой выразительно посмотрел на Гермиону, но та сидела с крайне серьезным лицом, отсутствующим взглядом уставившись на галстук мистера Дейвиса, сидевшего напротив, и совсем не среагировала на его совсем даже не тонкий намек.

— Надеюсь, мне уже не нужно представляться. Чем я заслужил такое расположение министра я, к сожалению, не имею права распространяться, поэтому ни подтвердить, ни опровергнуть слухи относительно этого факта я не могу. Я говорю это на всякий случай, хотя уверен, что среди собравшихся присутствуют только серьезные люди, не имеющие склонности сплетничать и доверять сплетням.

Почти все постарались напустить на себя еще более серьезное выражение лица. Но от этого они стали выглядеть только смешнее, и сразу стало понятно, кто именно имеет склонность как минимум к тому, чтобы просто доверять слухам. Малфой едва смог сдержать усмешку.

— Но, приступим сразу к делу, — как по сигналу, все открыли свои блокноты и записные книжки, над которыми тут же заплясали зачарованные перья. — Как я уже говорил вчера, никакой программы развития отдела на долгие годы вперед у меня нет. Более того, я был уверен в том, что отдел обеспечения магического правопорядка — это давно отлаженный механизм, который если и требует чего-то, то только своевременной смены деталей. Когда я был ребенком, мой отец многое рассказывал мне о работе в Министерстве, и я уверил себя, что именно этот отдел станет для меня призванием. Что я вижу сейчас? — Малфой обвел выразительным взглядом всех присутствующих, и лишь Гермиона не опустила глаза. — Единственное, что так и осталось на высоте — это дисциплина.

Услышав «волшебное слово», мистер Уилсон просиял. И Гермиона про себя еще раз отметила, что они с Малфоем действительно споются. Главное, чтобы это не дошло до крайности.

— Мистер Уилсон, я полагаю, — Малфой безошибочно указал на «железного Хью», как его иногда называли за глаза, — отличная работа, просто продолжайте в том же духе. Остальное же... Первое, от чего я пришел в ужас — это делопроизводство. Все просмотренные мною вчера документы рассортированы не пойми как, половина отчетов написана и вовсе не по форме. Я понимаю, что, возможно, в этом отчасти виноват ваш предыдущий начальник. Но мистеру Уилсону это ведь не помешало ответственно и добросовестно подойти к своим непосредственным обязанностям. Что вы мне на это можете сказать, мисс Грейнджер?

Гермиона вынырнула из своего странного транса, в котором пыталась скрыться от нотаций Малфоя.

— Боюсь, мистер Малфой, что по факту, я отвечаю лишь за организаторскую работу, и не имею практически никакого отношения к делопроизводству, за исключением подготовки полноценных ежемесячных и годовых отчетов о проделанной работе. Спешу вас заверить, что с моей стороны никаких вопиющих нарушений в этом отношении допущено не было.

Малфой выразительно изогнул брови.

— Что ж, тогда с этого дня вы отвечаете за все документы, которые попадают мне на стол.

— Да, мистер Малфой.

— Хорошо, тогда продолжим... — перевернув страницу своего блокнота, Малфой провел пальцем по строчкам, словно выискивая что-то особенно уничижительное. — Ах, вот это...

Он продолжал говорить еще около получаса, разнося в пух и прах работу всех департаментов отдела, разбавляя свою речь воспоминаниями его отца о работе довоенного Министерства, в конечном счете едва ли не все сводя к тому, что отныне за то или иное дело теперь будет нести ответственность Гермиона. Она же продолжала сидеть спокойно, не проявляя совершенно никаких эмоций на лице, мысленно постоянно твердя себе одно и то же: «Успокойся... Расслабься... Он просто старается тебя довести, так не позволяй ему этого». Пожалуй, Гермиона толком ничего не запомнила. Оставалась лишь одна надежда на перо, которое должно было старательно конспектировать все, что говорил Малфой. Когда же он, наконец, закончил, почти все, в том числе и Гермиона, вздохнули с облегчением.

— На этом все, — Малфой в последний раз пробежал глазами по последней открытой странице его ежедневника. — Хотя нет. Два последних замечания. Мистер Стюарт, у меня до сих пор нет отчета по всем ночным происшествиям во всех подробностях, пожалуйста. И это касается всех: смена начальства не повод пропустить сдачу ежемесячного отчета. Теперь можете идти. Кроме мисс Грейнджер. Останьтесь, пожалуйста.

Гермиона тяжело вздохнула. Ну, конечно, разве он мог обойтись без этого? Малфой оставался Малфоем. Она кивнула и осталась сидеть, закрыв, однако, ежедневник и убрав перо, справедливо полагая, что оставил он ее здесь не для того, чтобы дать какие-то индивидуальные указания. Когда все вышли, Малфой поднялся со своего стула и отошел в дальний конец кабинета, где стаял графин с водой и несколько стаканов. Достав палочку и взмахнув ей два раза, он заставил стол, за которым сидела Гермиона, начать стремительно уменьшаться в размерах, а графин налить ему воды в один из стаканов. Девушку немного дернуло, когда задвигался стул — и вот она уже сидит боком у самого обычного письменного стола из светлого дерева.

— Я начну без лишних предисловий, Грейнджер. Зачем тебя сегодня с утра вызывал Кингсли?

Мысленно она была уже готова к этому вопросу, поэтому безупречно сыграла удивление.

— И откуда, позволь спросить, ты это знаешь?

Малфой сел в свое кресло, поставив бокал с водой на край стола.

— Принесла в клювике одна не в меру болтливая птичка. Ну так что? Я дождусь ответа на свой вопрос?

— И почему же та же не в меру болтливая птица не донесла тебе содержание всего нашего разговора с министром?

— Потому что даже этой птичке не под силу проникнуть за закрытые двери его кабинета и подслушать его частный разговор. Итак, о чем вы разговаривали с Кингсли?

Гермиона скрестила на груди руки.

— Допустим, он сообщил, когда тебе вручат Орден Снейпа.

— Очень мило с его стороны. Но эти «секретные данные» мог тебе с тем же успехом сообщить тот же Поттер, который передавал приглашение. Зачем же сразу к министру?

Гермиона постаралась добавить в свой голос как можно больше холода.

— А тебе не кажется, что в таком случае это дело исключительно мое и его? Если министр не поспешил посвятить тебя в подробности нашего разговора, значит, тебе о них знать совершенно необязательно.

— И если ты так говоришь, значит, речь, конечно же, шла обо мне.

— Ты слишком эгоцентричен, Малфой.

Он пожал плечами.

— Возможно. Только вот из тебя, Грейнджер, совершенно не получится актрисы. Ты переигрываешь. Безнадежно. Так вот, мне совершенно не обязательно знать весь ваш разговор, чтобы понять, что Кингсли просил тебя за мной присмотреть. Так вот, Грейнджер, этого я тебе не позволю. Если потребуется, я завалю тебя работой так, что у тебя не останется времени на сон, не то, что на меня. Это понятно? Просто не усложняй себе жизнь, Грейнджер.

Гермиона изо всех сил старалась оставаться спокойной. К счастью, это вроде бы получалось неплохо.

— Ты меня просто предупреждаешь, как я понимаю? Так вот, Малфой, в этом отделе моя фактическая власть несколько больше твоей. Даже секретарша в твоей приемной сидит моя, так что я на твоем месте не очень-то обольщалась. Если ты хочешь продолжить играть в шпионские игры, то ты ошибся дверью. Ты уже не в подполье — привыкай к другой игре. Я могу идти, или мы еще померимся с тобой чем-нибудь?

Малфой понимающе усмехнулся.

— Нет, ты свободна, Грейнджер.

Когда Гермиона встала со стула, он взмахнул палочкой, чтобы открыть перед ней дверь. Выйдя в приемную, она мысленно возликовала. Хотя это и не было окончательной победой, но теперь Гермиона и не проигрывала в сухую. Что ж, в игре с Малфоем, как и в игре с той же Самантой, главное — научиться держать удар, а уж поводы атаковать найдутся всегда.

* * *

Остаток рабочего дня прошел на удивление тихо. После вчерашнего Гермиона была готова на все, но Малфой, видимо, не стремился использовать против нее весь свой арсенал сразу. Все их общение свелось лишь к нескольким служебным запискам. Первую из них Гермиона нашла на своем столе поле того, как вернулась с собеседования с последней соискательницей на роль его секретарши.

«Я надавил на отдел магического хозяйства, и к завтрашнему дню они отремонтируют ваш кабинет. Советую поторопиться с подбором персонала, иначе останетесь без секретаря.

ДМ»

Гермиона хмыкнула. Небывалая забота. Впрочем, Малфой преследовал две цели: во-первых, сделать так, чтобы она была как можно ближе к его кабинету постоянно, чтобы как можно чаще дергать ее по всяким пустякам, и, во-вторых, попробовать подловить ее на нерасторопности в поисках все тай же секретарши. Второй цели он, к счастью для нее и к сожалению для него, не достиг.

«Отсылаю вам на выбор три кандидатуры. Каждая готова выйти на работу хоть завтра. Можете нанять всех троих сразу.

ГГ»

Причина, по которой Гермиона так и не выбрала ни одной конкретной секретарши, была проста: малфоевская помешанность на чистоте крови, которую он мог повернуть так, как емe было выгодно. Подбери она ему магглорожденную — он бы заявил, что ему противно даже разговаривать с ней; подбери, наоборот, чистокровную — на Гермиону тут же бы посыпались упреки в том, что она нанимает «аристократов» на такие низкие должности; подбери полукровку... Что ж, здесь у него даже был выбор, какую из двух причин выбрать. В такой ситуации оптимальный путь для Гермионы — это дать возможность Драко выбирать самому. Хотя и здесь были свои подводные камни, он на удивление легко дал ей этим путем воспользоваться, прислав сухую записку:

«Спасибо за старания, Грейнджер. Я оценил твою осторожность. Завтра можешь забрать своего секретаря назад».

Гермиона даже немного удивилась, получив такой ответ. Это было даже чем-то сродни комплименту в его устах. Неужели она довела счет до ничьей? Хотя с Малфоем ни в чем нельзя было быть уверенной. Именно поэтому Гермиона весь день и ждала от него подвоха, но так и не дождавшись, ушла домой с легким сердцем. Прижатая со всех сторон людьми в лифте, она не без некоторого удивления думала, что, оказывается, с Малфоем можно работать вполне по-взрослому, если, конечно, он не устроил для себя маленькую передышку. Вместе с толпой Гермиона вышла в зону, где можно было спокойно аппарировать и, убедившись в том, что никто, даже случайно, не схватил ее за мантию, поспешила домой.

Оказавшись в маленьком дворике, в который выходило всего пару окон, сейчас зашторенных, Гермиона оглянулась по сторонам и достала палочку. Магглов, как всегда, не наблюдалось ни поблизости, ни в окнах, и она успокоилась. Трансфигурировав форменную мантию в неброскую кофточку и джинсы, она быстрым шагом покинула удобный дворик через единственную арку, выходящую на оживленную улицу. Квартирка, в которой жила Гермиона, располагалась в одном из спальных районов Лондона, в самой обычной трехэтажке, каких было много вокруг. И она готова была поклясться, что была единственной волшебницей в радиусе мили отсюда.

Будучи патологической отличницей в душе, Гермиона неукоснительно следовала всевозможным правилам, в том числе свято соблюдала Статут о Секретности. Поставив в своей квартире самую мощную из всех известных ей блокировок, чтобы чуткие соседи не услышали подозрительных хлопков аппараций (да и чтобы непрошеные гости не заявились среди ночи), она даже сама теперь не могла оказаться в своей квартире таким образом. Да и для чего? Никогда не попадаясь на глаза соседям можно вызвать только излишние подозрения. Еще в первый день пребывания здесь Гермиона облезла все ближайшие окрестности в поисках места для аппараций. В поле ее зрения сразу попал дворик рядом с автобусной остановкой, всего в двух кварталах от ее дома. Теперь для соседей она каждое утро уходила на автобус, чтобы уехать на работу, и каждый вечер возвращалась тем же путем. И все было бы идеально, если бы не... почта.

Совы, совы, совы! Остается только гадать, что думают соседи, когда видят, как в окно ее квартиры на третьем этаже стучится очередная сова. Но судя по тому, что Гермиона так и не услышала ни одного вопроса по этому поводу, они нашли себе достаточно правдоподобное объяснение этой странности и с готовностью в него поверили.

Вот и сейчас на окне ее кухни сидела поистине огромная ушастая сова, терпеливо дожидающаяся, пока у нее заберут письмо, которое оно добросовестно доставила. Взлетев по лестнице на третий этаж, Гермиона немного задержалась у двери, стараясь как можно незаметнее орудовать палочкой, снимая защитные заклинания, на случай, если кто-то из соседей смотрит в глазок. Наконец, открыв дверь ключом, она попала в квартиру и, бросив сумку в коридоре, побежала на кухню, торопясь открыть окно и впустить сову внутрь. Заметив Гермиону по ту сторону стекла, та заметно оживилась и даже пару раз ухнула. Когда же девушка, наконец, открыла окно, сова перелетела внутрь и, устроившись на подоконнике, протянула вперед лапу, к которой было привязано письмо.

— Хорошая девочка, хорошая, — почесав сову под клювом, от чего та даже закрыла глаза от удовольствия, Гермиона поторопилась отвязать письмо. Однако даже лишившись своей ноши, та не собиралась улетать. Гермиона, тем временем распечатала конверт и, наконец, достала письмо. Присев на стул, она начала читать.

«Дорогая Гермиона!

Прости, что не писал так долго, но ты же знаешь мою забывчивость! К тому же, я объехал большую часть Европы, здесь столько новых впечатлений, что как-то забываешь даже о старых друзьях. Надеюсь, ты простишь меня за такие слова.

И сразу о главном: я собираюсь вернуться в Англию! Пока, правда, не знаю насколько, но мне в любом случае совершенно негде остановиться на первую неделю. Надеюсь, ты мне не откажешь. Ну а если буду совсем не к месту, так и быть, выстави меня за дверь.

Не отвечай на это письмо: Ариадна не сможет найти меня, потому что я сам не знаю, где буду через полчаса. Позаботься о ней, если тебе не сложно. Ей нужна только клетка, чистая вода и немного совиной еды.

Лукас.

P.S. Чуть не забыл, я буду через два дня, вечером.

P.P.S. Твой ужасный кот все так же ужасен?»

Дочитав письмо до конца, Гермиона улыбнулась. Лукас был первым человеком, с которым она познакомилась в самом начале своей работы в Министерстве. Они просидели в одном кабинете почти год, а потом Гермиона пошла на повышение, а он куда-то исчез. Несмотря на то, что Лукас практически не появлялся в ее жизни все эти годы, они по-прежнему поддерживали дружеские отношения. Он был для нее почти как Гарри, разве что доверяла она Лукасу чуть меньше. Все-таки не он сражался с ней плечом к плечу на Войне, и не с ним она дружила все свои школьные годы. И вот теперь Лукас вновь возвращается в Лондон...

Быстро перечитав письмо еще раз, Гермиона вздохнула. По какой-то причине Лукас на дух не переносил Косолапуса. Впрочем, тот отвечал ему взаимностью. Но теперь Косолапуса уже нет. Гермиона пролила немало слез, когда он погиб под колесами обычной маггловской машины, непонятно зачем перед этим сбежав из квартиры. Да, Косолапус был стар и уже давно не сегодня-завтра грозился умереть от своей старости, но тем страшнее ей почему-то тогда казалась потеря. Пострадав пару месяцев, Гермиона завела себе новую кошку, чем-то напоминавшую МакГоногалл в ее анимагическом обличье, которую назвала Фанни. И в отличие от Косолапуса, она почему-то нравилась всем.

Отложив письмо в сторону, Гермиона уставилась на сову, которая, в свою очередь, выжидательно смотрела на нее, наклонив голову на девяносто градусов.

— Значит, тебе нужна клетка? Посмотрим, что можно сделать.

По счастью, клетка нашлась в кладовке. Она осталась еще со времен, когда в этой квартире жил Рон, а вместе с ним и Сычик. С тех пор у Гермионы так и не дошли руки ее выбросить. Как видимо, к счастью. Увидев в руках у Гермионы клетку, сова заухала: она явно устала после долгого перелета и сейчас нуждалась в отдыхе. Немного поковырявшись в мисках, Ариадна устроилась на насесте и, спрятав голову под крыло, уснула. Фанни, вышедшая откуда-то из спальни, отнеслась к неожиданному соседству вполне спокойно. К совам она давно привыкла и не обращала на них ровно никакого внимания.

Повозившись немного на кухне и поужинав, Гермиона перебралась в гостиную, которая в мгновение ока превратилась в импровизированную библиотеку: вытащив из сумочки книги и формуляры, она вернула им их нормальный размер и занялась их сортировкой. К сожалению для себя, она скоро поняла, что Малфой выбросил только то, что действительно не представляло никакого интереса. Помимо маггловских книг, которыми в последний год интересовался Элиот и которые Малфой даже не взял бы в руки, ничего стоящего здесь не было. У ее бывшего шефа действительно не было никакого вкуса к литературе (опять же, все, что касалось магглов, выбирала для него Гермиона), и он совершенно не умел поддерживать документацию в нужном порядке. Когда Гермиона, наконец, это поняла, ей почему-то стало стыдно. И что только думал Малфой, когда разбирал все это? Она сама придерживалась мнения, что о характере человека можно узнать по его библиотеке. А что если и Малфой думает так же? Что он подумал об Элиоте, которому принадлежали все эти книги? Что он не очень-то умный человек, который, наверняка, не пойми как подобрал себе команду? Что раздал должности не по делам и заслугам, а, что называется, за красивые глазки? Она сама бы наверняка так подумала... А может, Малфой теперь считает, что и сама Гермиона не заслужила эту должность? Подумав об этом, она тут же рассердилась на саму себя.

— Ну уж нет, мистер Малфой, я вам докажу, что я заслужила все по праву! — глядя на стену, где она мысленно нарисовала для себя лицо Драко, Гермиона изо всех сил стукнула кулаком по журнальному столику. Подпрыгнула ваза с вечно свежими цветами, и испуганная кошка убежала в спальню.

А Гермиона вновь уменьшила огромные стопки и убрала их в сумку, намереваясь завтра точно отправить все в Архив.

Спать он ушла с твердым намерением завтра доказать Малфою свою компетентность. И, может быть, даже уличить его самого в обратном. Но здесь уже как повезет.

На следующий день от былой решимости не осталось и следа. Не зря говорят, что утро вечера мудренее. С чего вдруг она должна что-то доказывать Малфою? Драко попал на свое место далеко не самым традиционным путем, пусть теперь сам и пытается убедить всех, что он этого заслуживает. А ей сейчас лучше думать над тем, как выполнить поручение Кингсли так, чтобы Малфой, в два счета раскусивший их маленький секрет, ничего не заподозрил.

Аппарировав в Министерство, Гермиона сразу оказалась в толпе людей, тут же сжавшей ее со всех сторон. Лишь на подходе к лифтам ее, как всегда, свело с Гарри.

— Доброе утро, Гермиона, — и снова этот доброжелательно-беззаботный тон, совершенно независящий от реального настроения. — Выглядишь довольной.

Войдя в лифт вместе с Гарри, она прислонилась спиной к стене кабинки.

— Для этого у меня есть целых две причины. Первая, поздравь меня, кстати: отдел магического хозяйства, похоже, наконец завершил ремонт в моем кабинете. И вторая: ты помнишь Лукаса, моего первого напарника?

Гарри невольно поморщился. Лукаса он недолюбливал. Впрочем, необоснованно ревнуя Гермиону, его в свое время недолюбливал и Рон, так что реакция Поттера была вполне понятной.

— И что Лукас?

— Он наконец возвращается из своего бесконечного тура по Европе. Хочет остановиться у меня на недельку.

И снова это выражение лица! Девушка даже немного рассердилась.

— Только не говори мне, что ты согласилась.

— Конечно, почему нет? Лукас такой же мой друг, как и ты. Если бы Джинни, не дай Бог, выгнала бы тебя из дома, ты же не протестовал бы против того, чтобы пожить у меня, верно? Здесь та же самая ситуация. И я не понимаю, почему ты продолжаешь так беспокоиться за меня. Я абсолютно свободна, и если бы вдруг я захотела начать с ним отношения, то у меня нет формальных поводов отказаться от своих намерений.

— Я просто ему не доверяю. И тебе не советую.

Гермиона дружески толкнула Гарри локтем в бок.

— Хватит меня ревновать, Поттер. Ты почти женатый, и притом не на мне.

Гарри скривился: несерьезность подруги его раздражала.

— Да причем тут это? Он просто скользкий, как ты сама этого не замечаешь?

Такого откровенного хамства она уже стерпеть не смогла.

— Знаешь, Гарри, я была о тебе лучшего мнения. Не думала, что ты настолько долго будешь поддерживать Рона даже там, где его мнение уже ничего не значит. Теперь это только моя жизнь, и я делаю все, что захочу и когда захочу. И не ты меня будешь останавливать.

Словно ставя точки в конце предложений, Гермиона тыкала указательным пальцем в грудь Гарри. Когда она закончила, он спокойно взял ее за запястье и опустил руку вниз.

— Хорошо. Я все понял. И еще мне совершенно не хочется ссориться из-за какого-то там Лукаса. Поговорим об этом потом.

Отпустив ее руку, Гарри, кивнув, скрылся в одном из коридоров. Последовав его примеру, девушка свернула в соседний. Настроение у нее было порядком подпорчено: не хватало ей Малфоя, так теперь и старый друг явно обиделся, хотя изо всех сил старался этого не показать. Но изучившую его вдоль и поперек Гермиону не так-то просто было ввести в заблуждение. Постаравшись отвлечься ото всех этих мыслей, она толкнула дверь собственной приемной, с которой наконец исчезла табличка «На ремонте».

Ее секретарша была уже на месте. Впрочем, как и всегда. Они довольно давно работали вместе, и еще ни разу не случилось так, чтобы придя в свой кабинет, Гермиона не застала Хлою.

— Доброе утро, мисс Грейнджер.

— Доброе утро, Хлоя. Есть что-нибудь для меня?

— Да, конечно, — схватив со стола пачку писем и записок, девушка протянула их Гермионе. — Большинство, видимо, пришло вчера вечером.

— Хорошо, спасибо, — кивнув, она взяла письма и прошла в своей кабинет.

Дверь Гермиона открывала с некоторой опаской: отдел магического хозяйства в последние годы прославился исключительно с негативной стороны. Постоянные проблемы с ремонтами, время от времени возникающие ураганы и штормы в масштабах отдельных кабинетов, погода же за фальшь-окнами порой не менялась неделями, если не месяцами. Там давно пора было навести порядок, но ни у кого почему-то не хватало сил: за последний год в отделе сменилось четыре начальника, но все безуспешно. Вот и сейчас Гермиона опасалась, что подгоняемые не терпящим возражений Малфоем, обладатели синих мантий могли сделать что-нибудь не так. Но оказавшись внутри, она вздохнула с облегчением. Последствия обрушившегося на кабинет Гермионы тропического ливня, не желавшего рассеяться заклинанием <i>Фините</i>, были успешно устранены. Заодно и стены перекрасили в приятный желтый цвет, а в качестве бонуса за окном повисло ясное фальшивое небо. Что было уж совсем невероятным: красной совершенно не пахло, наоборот, чувствовался сладкий аромат сирени. Одобрительно хмыкнув, девушка прошла внутрь и села за стол.

Одно за одним распечатывая письма, она быстро просматривала их и раскладывала на несколько кучек. Некоторые сразу отправляла в мусорную корзину, движением палочки увеличивая точность попадания до ста процентов. И по устанавливающейся традиции имелась непременная записка от Малфоя, что поразительно, еще вчерашняя.

<i>«Зайди ко мне, как только придешь.

Д.М.»</i>

Удивительно, учитывая, что прошлой ночью он вызвал ее в Министерство, чтобы перетащить книги. Почему он не сделал так и в этот раз? Проще простого: послать Патронуса, и у Гермионы не останется выбора. Или все это было лишь очередной малфоевской проверкой на прочность? В любом случае, проявлять рвение девушка не торопилась: с Драко ничего не случится, если она задержится на несколько минут, чтобы зайти в Архив. В конце концов, это тоже его поручение.

Благополучно сдав весь хлам, оставшийся от мистера Элиота, туда, где о нем позаботятся до тех пор, пока какой-нибудь очередной недалекий сотрудник Министерства не выберет его для своего кабинета, Гермиона с чистой совестью отправилась обратно на административный уровень, по дороге встретив восторженного юнца из Отдела Тайн.

— Мисс Грейнджер, — он залился краской, как всегда жутко смущаясь, — доброе утро.

— Здравствуйте, Эдвардс. Как дела?

Парень покраснел еще больше: к такому вниманию со стороны Гермионы он не привык. Глядя на то, как пунцовеют его уши, она невольно вспомнила о Роне и на несколько секунд даже испытала жгучую ненависть к Эдвардсу, но тут же постаралась себя успокоить. Парень уж точно ни в чем не был виноват.

— Все отлично, мисс. Я только хотел вам сказать, — он запнулся, словно почувствовав эту волну неприязни, но тут же продолжил, — вам нужно работать в Отделе Тайн. Так запутать меня позавчера...

Гермиона нахмурилась, не понимая, о чем говорит Эдвардс: тот разговор совершенно вылетел у нее из головы. По правде говоря, она вообще тогда была озабочена совершенно другим... Заметив ее замешательство, парень покраснел до состояния незрелого помидора и поспешил добавить:

— Вы запутали меня насчет вашего нового начальника. Я ведь так и не разобрался, где вы говорили правду, а где лгали. Ну, до тех пор, пока об этом не объявили официально, конечно. Я думал, такие специалисты есть только у нас в Отделе.

Гермиона улыбнулась. Наивность Эдвардса ее умиляла. На вид он был внушительным — с подбором существительного девушка испытывала затруднения, быть может, — детиной? Но то, с каким детским восторгом он относился к своей в общем-то рутинной работе в Отделе тайн, делало его похожим на ребенка-переростка. Вот и сейчас это сходство проявлялось вполне отчетливо.

— Неужели ты думаешь, что только работая в Отделе Тайн, нужно уметь хорошо блефовать? Чушь! Блефовать нужно уметь везде, особенно в верхушках администрации неважно какого отдела. Так что ты тоже учись, и все будет хорошо, — дружески коснувшись плеча Эдвардса, Гермиона вышла на своем уровне, оставив совершенно стушевавшегося парня в лифте в одиночестве.

Неторопливым шагом дойдя до кабинета Малфоя, она толкнула дверь в приемную и, оказавшись внутри, сразу почувствовала что-то неладное. Нет, за секретарским столом уже сидела одна из тех девушек, с которыми она проводила собеседование вчера, но... Сидела она, как сидят за партами прилежные ученицы, вроде той же Гермионы — сложив перед собой руки. Рядом с девушкой лежала только аккуратная стопочка писем, явно приготовленных для Малфоя. Увидев Гермиону, она тут же вскочила с места.

— Мисс Грейнджер, доброе утро... — она хотела что-то сказать, но почему-то не решилась. Лишь открыла рот, но тут же закрыла.

— Доброе утро, Амелия, — и откуда она только помнит ее имя? Их же вчера было трое, и сейчас Гермиона даже лиц тех двоих не могла представить. — Что-то не так?

Девушка торопливо закивала.

— Мистера Малфоя еще нет, и я совершенно не знаю, что делать. В письме, которое он мне вчера прислал, говорилось, что я должна быть здесь за пять минут до начала рабочего дня, чтобы ровно в девять представиться ему и получить все необходимые распоряжения. Сейчас уже почти пятнадцать минут десятого, но мистера Малфоя все еще нет. Это какая-то проверка, мисс Грейнджер?

Слушая ее, Гермиона кивала, показывая полное участие, параллельно думая о своем. Конечно, это была проверка. Драко даже собирался убить двух зайцев одним выстрелом, точнее, проверить сразу двоих: и свою секретаршу, и заместителя. Первую на стрессоустойчивость (а что еще должна испытать новенькая помощница, явившись точно к назначенному сроку и оказавшись в абсолютно пустом кабинете, где ей придется ждать явно специально опаздывающего начальника, если не стресс?), а Гермиону... Ну, конечно, на то, насколько она будет не в себе, когда все-таки его дождется, и дождется ли вообще. Второго, однако, она не собиралась допускать.

— Успокойтесь, Амелия. Насколько я могу судить о характере мистера Малфоя, это вполне в его стиле. Чем более спокойной и уравновешенной вы покажитесь ему при вашей первой встрече, тем лучше вы пройдете эту проверку. Поэтому, просто расслабьтесь. Заварите себе кофе, а заодно и утренний чай мистеру Малфою — это будет еще один способ произвести на него хорошее впечатление. Я подожду его здесь, с вами. Так получилось, что мне он тоже срочно нужен.

Амелия взяла себя в руки практически мгновенно. Видимо, сказывалось то, что она почти два года просидела в приемной мистера Захариуса из транспортного отдела. О его непостоянстве и капризности по Министерству ходили легенды, он тому же Малфою мог дать сто очков форы. Несколько раз взмахнув палочкой, Амелия включила фыркающую кофеварку и подвесила старенький чайник прямо в языки пламени только что разожженного камина. Несмотря на то, что многие изобретения магглов, правда, порядком переделанные под магическую действительность, использовались почти повсеместно, некоторые из них так и не прижились. Те же электрические чайники, работавшие, конечно, уже не на электричестве, а на согревающем заклятии. Как таковой разницы между ним и традиционным аналогом совершенно не наблюдалось: магам в принципе было все равно, где кипятить воду. При желании можно сделать это прямо в стакане при помощи парочки простейших заклинаний. Но большинство волшебников все же по старинке пользовалось каминами или на худой конец плитками. Считалось, что так душевнее, да и вкуснее.

Сев в одно из кресел, Гермиона взяла со столика свежий номер «Пророка» и поспешила скрыться за ним. Исподтишка она изредка поглядывала на постепенно осваивающуюся Амелию. И почему девушка запомнила именно ее? Ответ напрашивался сам собой: потому что подсознательно поняла, что Малфой в любом случае выберет ее. И хотя все три кандидатки обладали примерно одинаковыми послужными списками и недурными внешними данными, именно Амелия была создана для этой работы. Конечно, Малфой бы не подпустил к себе грязнокровку, если бы это было в его силах. Гермиона в этом плане не бралась в расчет: с ней он был просто вынужден мириться. Чистокровную же Драко считал выше работы секретаря, даже на такого начальника, как он. Даже несмотря на то, что девушка-кандидатка могла не принадлежала к аристократическому чистокровному роду, а ее родители жили в небольшом домике где-то на юге Шотландии и вели крайне скромный образ жизни. Казалось бы, проблема решена — нужна всего лишь полукровка, если бы Малфой не повысил предыдущую со словами: «Для этой работы можно найти кого-нибудь с кровью погрязнее». И в этой ситуации Амелия была для Гермионы подарком судьбы. Да, формально ее можно было назвать полукровкой: бабушка и дедушка — волшебники, пусть и не самые чистокровные, отец — маггл, без всяких претензий на магические способности, а вот мама... оказалась сквибом. Отдавая кандидатуру Амелии на рассмотрение, Гермиона фактически поддалась Малфою. Она могла бы и сама нанять ее, и не встретила бы никакого сопротивления с его стороны, потому что все его условия были соблюдены, и придраться ему не к чему. Странно, что она поняла это лишь сейчас. А, может, и тогда понимала? Только подсознательно? И подсознательно же уступила, чтобы завоевать чайную ложку доверия и щепотку хоть какого-то уважения?

Время тянулось медленно. Малфой не появился ни через пятнадцать минут, ни через тридцать. Несколько раз в приемную заходили люди. Кто-то на прием (однако, дела, судя по всему, были не такие уж срочные, раз никто из них не остался ждать), а кто-то искал Гермиону. Но со своего места она так и не сдвинулась, в каждом из этих вызовов подозревая уловку Малфоя. Время все шло и шло. Часовая стрелка уже почти на половину приблизилась к одиннадцати, когда он наконец появился. Амелия тут же вытянулась по стойке «смирно», при этом успев взмахнуть палочкой, чтобы подогреть остывший чайник.

— Мисс Гейбл, подождите еще немного. Мисс Грейнджер, ко мне в кабинет, — Малфой был явно не в духе. И что только на него нашло? Гермиона уже встала со своего места, чтобы пройти в кабинет Драко, когда тот снова обратился к своей секретарше. — Будьте добры, если мистер Стюарт до сих пор не прислал отчета о ночных происшествиях, поторопите его. Он мне очень срочно нужен.

Амелия поспешно закивала. И паники в ее глазах, как успела заметить Гермиона, совершенно не было. Куда уж Малфою до Захариуса?

Оказавшись в кабинете, девушка, ничуть не смущаясь, сразу села на один из стульев, вплотную стоявших у рабочего стола Малфоя. Он же, войдя вслед за ней и захлопнув дверь, садиться не собирался. Расстегнув две верхние пуговицы наглухо застегнутой мантии, он подошел к столу и торопливо начал рыться в бумагах. Наконец найдя нужный прямоугольный кусочек картона, Малфой бросил его перед Гермионой и лишь тогда опустился в свое кресло.

— Хочешь выслужиться перед министром, Грейнджер? Показать, что все под твоим контролем и ни о чем не подозревающий я ничего не подозреваю о министерском поводке? Тогда ты должна будешь пойти со мной.

Нахмурившись, Гермиона взяла в руки то, что оказалось приглашением. Открыв его, она с удивлением уставилась на украшенный завитушками почерк.

— Бал по случаю годовщины Победы? Даже у меня еще нет приглашения.

— Полагаю, уже есть. Их должны были разослать сегодня утром. А мне пришло раньше, потому что я не совсем обычный гость, как ты знаешь.

Гермиона положила приглашение обратно и вопросительно уставилась на Малфоя.

— И зачем тебе делать так, чтобы министр подумал, что я действительно как-то держу ситуацию под контролем?

Малфой усмехнулся.

— Тебя устроит объяснение, что мне самому выгодно предстать перед вышестоящим руководством преданной собачкой Министерства? Нет? Так я почему-то и думал, — он открыл верхний ящик стола и достал оттуда изящный дорогой портсигар. Закурив, Малфой затянулся и пустил струю дыма в сторону. — Так вот, Грейнджер, ты права, я сам не горю желанием идти на этот бал с тобой. Более того, есть не один десяток кандидатур, с которыми я бы пошел куда более охотно. Но мне нужно, чтобы это была именно ты. Поэтому я и предлагаю тебе сделку. Она в некоторой степени связывает мне руки, но рано или поздно чем-то пришлось бы пожертвовать. Итак, на этот раз я задаю тебе вопрос: ты пойдешь на этот чертов бал со мной?

Гермиона рассеянно переводила взгляд с лица Малфоя на сигарету в его руке. Она никогда раньше не видела его курящим, да что там говорить, даже представить не могла! Ей всегда казалось, что такие аристократы, как Малфои, такую дрянь и в руки бы не взяли. Максимум — дорогие сигары. А тут... Не таким уж и пай-мальчиком аристократом оказался Драко...

— И как к этому отнесется твоя... девушка?

Малфой недовольно поморщился и затушил недокуренную сигарету в пепельнице.

Несмотря на то, что, как сейчас выяснилось, он в действительности находился в глубоком подполье, парочка сомнительных желтых газетенок регулярно публиковала его фотографии, на которых он находился в обществе одной из сестер Гринграсс. Возможно, это был один из способов прикрытия: если бы Малфой полностью пропал со страниц всякого рода прессы, подозрения могли возникнуть у тех же Упивающихся — а почему это Министерство совершенно не интересуется внезапно начавшим избегать публичности Драко? В любом случае, большинство представителей магического мира знало почти все о его личной жизни.

— За Асторию ты можешь не беспокоиться. Она свои приоритеты расставила и решила, что я в них не вхожу. Думаю, в «Пророке» об этом напишут через пару дней. Ты собираешься говорить «да», Грейнджер, или все-таки заставишь меня отдать тебе приказ?

— Хорошо, Малфой. Что бы ты там ни задумал, это выгодно мне и не очень приятно тебе. Так что я пойду на это с преогромнейшим удовольствием, — Гермиона встала со стула. — Я уже могу идти? Или это была только прелюдия к чему-то более важному?

Малфой махнул рукой, показывая, что она больше ему не нужна.

— Иди, Грейнджер. И пригласи эту Гейбл ко мне. Посмотрим, кого ты мне насоветовала нанять.

Впрочем, звать Амелию не пришлось — она уже и так стояла у двери, аккуратно левитируя перед собой поднос с чаем. Гермионе осталось лишь кивнуть ей, показывая, что она может войти. Пожалуй, Малфою не к чему будет придраться.

Уже оказавшись в своем кабинете, Гермиона позволила себе задуматься обо всем произошедшем. Малфой был чем-то взволнован — это раз. Из-за этого «чего-то» он и опоздал, а вовсе не для того, чтобы устроить проверку, как девушке показалось сначала. И курил он, явно пытаясь успокоиться. А, во-вторых, Драко явно ведет какую-то свою игру, пока ей непонятную. Поэтому идти с этими подозрениями к Кингсли не имело никакого смысла. Какие у нее могли быть доказательства? Одни догадки и домыслы. А может, даже и их нет, а есть одна лишь игра воображения. К министру Магии с этим идти было нельзя, а вот к Гарри — вполне. Гермиона тут же набросала ему несколько слов в служебной записке и запустила самолетик в путешествие по Министерству.

​Заняв столик у окна в том же кафе, где они встречались пару дней назад, Гермиона терпеливо ждала, не притрагиваясь к стоящему перед ней блюду. Гарри задерживался почти на полчаса, и она почему-то начинала сомневаться, что он вообще придет. Однако девушка продолжала ждать, в душе надеясь, что в нем взыграла не утренняя обида, а дело было лишь в вечном завале в Аврориате, который просто не дал ему возможности выбраться вовремя. И когда минутная стрелка минула цифру 6, он все-таки появился и тут же накинулся на уже остывшую еду. Гарри оставался Гарри. Сейчас он был таким же, как в Хогвартсе, когда они с Роном за каждым ужином сгребали к себе в тарелки все, до чего только могли дотянуться.

— Прости, Гермиона, очень сложное дело, не мог отвлечься. О чем ты хотела поговорить?

Глядя на то, как он за обе щеки уплетает пюре из белой фасоли, девушка улыбнулась. Было в этом что-то ностальгически-трогательное. Только Рона не хватало. Того Рона, из прошлого, не превратившегося еще в Рональда-настоящего.

— О Малфое.

Услышав знакомую фамилию, Гарри поперхнулся и отложил столовые приборы. Сцепив руки в замок и упершись локтями в стол, он с любопытством уставился на Гермиону.

— Опять о Малфое? С ним что-то не так?

Девушка нерешительно передернула плечами.

— Не могу точно сказать. Это все сложно, на уровне предчувствий.

— Но ты ведь позвала меня сюда не для того, чтобы сообщить о каких-то имеющихся у тебя непонятных предчувствиях? Должно же быть что-то более конкретное?

— Как ты думаешь, он может быть двойным агентом, как Снейп? Только наоборот. Притворяться, что работает на Министерство, а на самом деле...

— Стоп, стоп, стоп... То есть ты полагаешь?.. Да нет же, Гермиона, это глупо. Мы как будто поменялись местами. Малфой не может по-прежнему работать на Упивающихся, хотя бы потому, что ни одного из них уже нет на свободе. Он всех собственными руками упрятал за решетку. И если кто-то и остался — так это самые осторожные. Но самые осторожные не всегда самые умные. В данном случае, уж точно нет. Мы знаем всех, кого не представляется возможным взять, и среди них нет ни одного толкового. Это то, что называется «дуракам везет».

Гермиона покачала головой.

— Мы действительно поменялись местами. Но вспомни, я ведь не особо верила в то, что Малфой что-то замышляет... А он... Нет, не хочу вспоминать. И в Черную Метку я тоже не верила. Но ты ведь был прав!

— Мне повезло, Гермиона, что человек, которого я ненавидел, оказался тем, или почти тем, за кого я его принимал. Сейчас совершенно другое дело. Война в прошлом. Все в прошлом.

Девушка всплеснула руками. Неужели и Гарри было так же обидно, когда она его не понимала и не принимала его слова всерьез?

— Он ведет какую-то двойную игру! Не знаю какую, но точно знаю, что она есть! Он пришел сегодня с большим опозданием, сильно волновался, будто чем-то напуган... Какие-то непонятные распоряжения, недоговорки...

Гарри снисходительно улыбнулся.

— Так он действительно ведет двойную игру или заставляет тебя поверить, что так оно и есть? А если это один из способов довести тебя? Об этом ты не подумала?

Гермиона обиженно нахмурилась.

— Он пригласил меня на бал в честь Победы. Сказал, что если я не соглашусь добровольно, он прикажет это сделать. Он стал бы доводить меня, при этом подставляя себя? Маловероятно.

На Гарри это не произвело ровно никакого впечатления.

— Сколько ты не видела Малфоя? С Войны? Так вот, за это время он вполне мог понять, что если хочешь чего-то достичь, то придется пожертвовать и собой, и своими принципами.

Гермиона вновь всплеснула руками.

— А я тебе о чем говорю? Он жертвует собой, но не для того, чтобы меня позлить — у него для этого есть тысяча и один другой способ! Малфой ведет игру куда более крупную. И когда все это вскроется...

Слушая ее, Гарри не забывал и про свой бифштекс. Услышав последние слова, он застонал и снова положил вилку с ножом обратно на стол.

— Гермиона, не надо, умоляю. Всех этих женских: «Ну я же тебе говорила!» мне хватает и от Джинни. Что ты от меня хочешь?

— А что ты от меня хотел, когда сам подозревал Малфоя едва ли не во всех смертных грехах? Сделай что-нибудь! Или хотя бы посоветуй, что мне можно сделать.

Он лишь бессильно развел руками.

— Официально я не могу сделать абсолютно ничего. У меня на руках личное распоряжение от Кингсли, что мне нельзя устанавливать за ним слежку.

— А неофициально?

— Не те времена и не тот человек. Если бы это был не Малфой, а какая-нибудь старушка, нелегально приторговывающая зельями — пожалуйста, сколько угодно. Здесь и домовик справится. В случае с Малфоем это не прокатит. Нужна команда хорошо обученных людей, а у меня сейчас таких, благодаря тому же Малфою, нет. Все либо занимаются судебными процессами над Упивающимися, либо текучкой. Если кто-то из моих ребят начнет пропадать неизвестно где — поползут слухи, и все быстро раскроется. Так что прости, ничем не могу помочь.

— А если хорошо подумать?

При этом Гермиона постаралась посмотреть на Гарри самым жалобным взглядом, на который только была способна. И он не устоял. Вздохнув, парень закатил глаза, пробурчав под нос что-то вроде: «Ох уж эти женщины!»

— Если подумать, то мне, наверное, в ближайшее время не понадобится мантия-невидимка. Пожалуй, я мог бы одолжить ее при условии, что ты не полезешь в Малфой-мэнор. Это было бы безрассудством.

— О Боже мой, Гарри! Если, по твоему мнению, я вижу заговоры там, где их нет, это совершенно не значит, что я потеряла рассудок и полезу туда, откуда мне потом будет почти невозможно выбраться. Инстинкт самосохранения у меня на месте.

— Это радует. Тогда я пришлю тебе ее сегодня вечером. А теперь, пожалуйста, давай сделаем вид, что ты все же пригласила меня не только поговорить о Малфое.

Гермиона попыталась возмутиться, но поймав укоряющий взгляд Гарри, как-то сникла. И правда, кого она хотела обмануть? Отправляя записку с приглашением, она думала о Малфое и только о нем, без дополнительных отговорок вроде: «Заодно и Гарри увижу». Он стал для Гермионы какой-то идеей фикс. Или это нормально, когда кто-то другой занимает место, которое ты практически занял? Может, в порядке вещей загораться идеей дискредитировать начальника, свалившегося, как снег на голову, чтобы самому им стать? Если это и вправду норма, так, может, Гарри только это и видит в ее действиях? А она-то надеялась надавить на его старую неприязнь к Малфою, заставить загореться той же идеей. Но, видимо, он стал более рассудительным за эти годы. Удивительно, ведь именно Гермиона все время призывала его к этому, а теперь, когда Гарри наконец показал, насколько хорошо усвоил урок, ее это совершенно не радует. Может, они действительно поменялись местами?

— Тогда о чем ты хочешь поговорить?

— Мне кажется, ты должна догадаться.

Гермиона издала нечто среднее между умоляющим вздохом и гневным восклицанием.

— Начинается! Ты же сказал, что не хочешь со мной ссориться и переносишь разговор на потом.

— Считай, что потом уже настало. Давай обсудим все это сейчас, пока твой Лукас не приехал.

— Хорошо, — Гермиона скрестила руки и откинулась на спинку диванчика. — Что конкретно ты хочешь обсудить?

Гарри немного замялся. Видимо, к интересующему его вопросу он собирался подойти немного с другой стороны и не так прямо, а потому сейчас немного растерялся и даже покраснел.

— Я хотел спросить... Между вами что-то есть?

Не удержавшись, Гермиона закатила глаза.

— О Господи, Гарри! Нет, конечно! О чем я вообще говорила тебе все утро? Разве не об этом? Мы друзья. Конечно, не такие, как с тобой, например, но тоже очень неплохие, — вспомнив что-то, она невольно прыснула от смеха. — Знаешь, что? Это до ужаса напоминает мне четвертый курс. «Он же наш враг!» и все такое. Я о Викторе.

Гарри не любил вспоминать о Краме. Впрочем, как и Рон — того вообще всего передергивало при одном звучании этого имени. Но сравнение напрашивалось само собой.

— Вот именно, Лукас... Он ведь тоже болгарин.

— Поляк, вообще-то. Этнический. Вырос в Германии. Не понимаю, к чему ты ведешь.

— К тому, что ты ни Виктора не воспринимала всерьез, ни Лукаса сейчас не воспринимаешь. Но это не говорит о той же реакции и в твою сторону.

— Гарри, прошу тебя, остановись! Ты не меняешься, абсолютно! Оставь мою личную жизнь в покое. Ее все равно нет. Я понимаю, ты хочешь, чтобы мы с Рональдом опять были вместе, и, судя по тому, с какой частотой ты снова начал на меня давить, он тоже вспомнил про мое существование, но от этого мое решение не изменится. Между нами больше ничего нет и не может быть. Между мной и Лукасом — тоже. И все. На этом вопрос закрыт, пожалуйста!

Гарри оставалось только вздохнуть.

* * *

Заглянув к Малфою через пару часов после обеда, Гермиона, к своему удивлению, не застала его на рабочем месте.

— Знаете, мисс Грейнджер, он ушел где-то через час после разговора с вами. Оставил кучу распоряжений и ушел.

Гермиона нахмурилась. Малфой наглел не по дням, а по часам. Хотя формально он пока только принимал дела, и работы как таковой у него было немного, его график был таким же, как и у всех.

— Я хотела передать ему кое-какую документацию.

Секретарша удивленно изогнула брови, но ничего не сказала. Ну, конечно, где это видано, чтобы первый заместитель лично таскал начальству документы? Для этих нужд, в конце концов, существуют секретари и личные помощники. Вместо этого Амелия только быстро пробежала взглядом по списку, оставленному ей Малфоем.

— Да, у меня есть соответствующие распоряжения. Оставьте их мне, мисс Грейнджер, я обязательно все передам.

— Спасибо. Будьте так добры.

Выйдя из приемной, Гермиона остановилась на минуту, размышляя. И куда он только мог деться? Хотя нет, прочь все эти глупые подозрения. Наверняка просто ушел домой, чтобы, например, подготовиться к какой-нибудь очередной вечеринке для сливок магического сообщества. А назавтра обязательно засветится где-нибудь на заднем плане очередной фотохроники «Пророка». В конце концов, Гарри был прав: не надо искать подтекста там, где его нет. Гермионе следовало включить холодную логику и вспомнить все, что она когда-либо знала о Малфое. Однако, все-таки решив проверить свои догадки, она попросила секретаршу принести ей как можно больше утренних газет и журналов.

Просидев на работе, как и положено, до конца рабочего дня, Гермиона взмахом палочки убрала все вещи по местам и вышла из кабинета. Попрощавшись с Хлоей и, как всегда, наложив пару защитных заклинаний на свою дверь, она поспешила покинуть Министерство.

Неприятности начались сразу после того, как она аппарировала в свой дворик. Обычно пустой, сегодня он был несколько оживлен — на единственной старенькой лавочке сидела явно влюбленная молодая парочка. Услышав хлопок, они оба повернулись и с удивлением, смешанным с ужасом, уставились на Гермиону. На несколько мгновений во дворике повисла тишина, но прежде, чем парочка успела опомниться, Гермиона выхватила палочку и наложила на обоих Обливиэйт. Их лица мгновенно разгладились, перестав выражать какие-либо эмоции.

Пользуясь этим моментом, девушка быстро трансфигурировала свою мантию и поспешила удалиться. Пожалуй, несчастная парочка и вовсе о ней не вспомнит, очнувшись спустя несколько секунд, и продолжит целоваться как ни в чем ни бывало. Немного расслабившись, Гермиона быстрым шагом преодолела два квартала до дома, почти взлетела на свой этаж и замерла, как вкопанная. На лестничной площадке стоял Рональд Уизли собственной персоной. Видимо, услышав ее шаги, он повернулся к ней лицом как раз в тот момент, когда она его заметила, и расплылся в своей самой глупой улыбке.

— Привет.

Вольно или невольно, но Гермиона напряглась. Девушка стиснула зубы, а ее рука метнулась к палочке.

— Что ты здесь делаешь? Я тебе, кажется, уже давно все довольно доходчиво объяснила.

Пальцы сжались на рукояти палочки, но Гермиона ее все-таки не вытащила: не хватало еще, чтобы соседи увидели, как она накладывает на Рональда что-нибудь вроде Петрификуса Тоталуса.

— Я тебе мантию принес. Гарри не сказал? Мы с Джорджем одолжили ее для кое-каких экспериментов месяц назад. Он написал мне сегодня... Я имею в виду Гарри... Попросил отдать ее тебе.

Глядя на то, как ведет себя Рон, Гермиона вдруг захотела ударить его по голове чем-нибудь тяжелым. Почему он делает вид, словно между ними не произошло ничего серьезного? Или, по его мнению, измена могла быть приравнена, например, к разбитой любимой вазе? Но девушка сдержалась и просто протянула руку.

— Очень мило с твоей стороны, что ты решил отдать мантию лично, потратил свое время, при том, что существует такое великое изобретение человечества, как почта.

— Да ты разве не знаешь моего Сычика? Он бы просто...

Гермиона смерила его холодным взглядом, и Рон замолчал, пристыжено уставившись в пол.

— В любом случае, отдай ее мне — и ты свободен. Гуляй на все четыре стороны! Ну же!

Но отдавать мантию Рональд не торопился.

— Вообще, я хотел поговорить.

— А я — нет! Не хотела и не хочу. Отдавай мантию и катись куда хочешь!

Требовательно вытянув вперед левую руку, Гермиона правой достала палочку и нацелила ее на Рона. Шутки ей надоели. Если он сейчас же не уйдет, она заставит его это сделать, даже если ей придется после этого стирать память всему дому. Издеваться над собой девушка позволить не могла.

Рука Рона дернулась было к палочке, но замерла на полпути: парень, видимо, слишком хорошо понимал, что будет, если он ее достанет. Когда Гермиона злится — лучше просто сдаться и не злить ее еще больше. Рон поднял руки вверх.

— Неужели ты хочешь шарахнуть меня прямо здесь, на лестнице? Может, хотя бы в квартиру пригласишь?

Гермиона поморщилась.

— Не бери меня на эти дешевые разводки — прибереги их лучше для своей помощницы или кто там у тебя сейчас? Разговаривать с тобой я не буду и в квартиру тем более не пущу. Ты напрасно стараешься, Рональд. Поезд давно ушел, и ты это знаешь. А теперь, если позволишь... — Гермиона взмахнула палочкой. — Акцио, сверток!

Тщательно упакованная мантия-невидимка послушно скользнула ей в руки. Сама она, конечно, манящим чарам не поддавалась, но притянуть пакет, в котором она лежит — почему бы и нет? Технически все было чисто.

— Уходи, Рон. Нам с тобой действительно не о чем разговаривать. И Гарри передай, что я не поскуплюсь на Оглушающее заклятье, если он хотя бы намекнет на тебя и всю нашу сегодняшнюю беседу.

Несколько мгновений они просто смотрели друг другу в глаза. Рон сдался первым. Вздохнув, он отвел взгляд и накинул на плечи легкий джемпер, который держал в руках.

— Не думай, что я сдаюсь.

Гермиона иронически изогнула брови.

— Ни в коем случае. А теперь — уходи.

Рон еще раз кивнул и поспешил удалиться, намеренно пройдя совсем рядом с Гермионой. Она же прижалась к стене, пропуская его к лестнице, так и не дав прикоснуться к себе. Оставшись одна, девушка несколько секунд прислушивалась. Интуиция, развитая еще в школьные годы не без деятельного участия Флитвика, Макгонагалл и, конечно же, Снейпа, сейчас молчала. Судя по всему, магглы не обратили ровно никакого внимания на их ссору. Простояв так еще пару минут, Гермиона подошла к своей двери и сняла все защитные чары. Оказавшись в квартире, она бросила пакет с мантией на пол и только тогда позволила себе вздохнуть с облегчением. Внутри словно бы разжалась огромная пружина. Гермиона только сейчас поняла, насколько она была напряжена все это время. Но заметил ли Рон? Понял, каких трудов ей стоило это самообладание?

Заперев дверь, девушка на негнущихся ногах прошла в гостиную и рухнула на диван, наконец позволив себе расслабиться. Откуда-то из темноты к ней тут же прыгнула Фанни, принявшаяся старательно вылизывать нос Гермионы. Обхватив кошку руками, она прижала ее к себе. Та не была против — она даже принялась мурлыкать и щуриться от удовольствия.

— Что ты понимаешь, Фанни? — почесав кошку за ухом, от чего та замурлыкала громче, Гермиона хлюпнула носом. — Да я и сама ничего не понимаю. И понимать не хочу. Просто знаю, что он сволочь последняя. Только сейчас он чего-то от меня хочет, поэтому и лезет в мою жизнь. Не позволю ему этого!

Кошка продолжала мурлыкать. До Рональда Уизли ей не было никакого дела.

Весь следующий день Гермиона пыталась поймать Малфоя в его кабинете. Когда она пришла утром, его еще не было, перед обедом он ушел куда-то, но обещал вернуться, а после этого «заглянул ненадолго, побыл и ушел». Мантия, аккуратно сложенная, лежала в нижнем ящике стола. Попасть в кабинет Малфоя можно было только тогда, когда он сам был там: в остальное время охранные заклятья, стоящие на двери, выдали бы ее с потрохами, несмотря на мантию. Ходить же в ней по коридорам Министерства, надеясь найти многоуважаемого шефа и проследить за ним, было и вовсе чистым безумием, поэтому исполнение плана отложилось на неопределенный срок.

Когда Гермиона во второй половине дня, уже после ухода Малфоя, спустилась на уровень, где располагался весь отдел, она с удивлением узнала, что перед обедом Драко побывал именно там не то с проверкой, не то с «сольным выступлением». От такой новости девушка опешила. Элиот ни разу даже не удосужился провести хотя бы некое подобие проверки, а если бы ему и взбрела бы в голову подобная мысль, то он едва ли не за месяц известил бы об этом Гермиону. Да и в любом случае, она просто должна была об этом знать! Это было негласным правилом. Малфой же, похоже, решил на него откровенно наплевать.

Но, несмотря ни на что, Драко произвел фурор. Особенно в женской половине отдела. Каким-то образом им стало известно, что сердце Малфоя оказалось свободным (а ведь об этом не было ни в одной газете!) и теперь все разговоры были о его «прекрасных глазах» и «утонченном лице».

Что было еще более удивительным, пока женщины пели хвалебные оды малфоевской внешности, мужчины, как это обычно бывает, ядом не плевались. Наоборот, вполне одобрительно кивали головами: «А что, он дело сказал! Хороший парень, даром что Малфой!». Гермионе оставалось только мысленно аплодировать его обаянию. Понравиться всему отделу без исключения, толкнув перед ним только одну речь? Это дорогого стоит. А всего пару дней назад Малфой предпочел этим не пользоваться. И куда все делось? Впрочем, он и свое единственное обещание не сдержал.

С его приходом все изменилось. Неуловимо, почти незаметно, но все же изменилось. И чувствовали это все, даже те, кого смена начальства практически и не касалась. Точнее, это раньше они так думали, потому что не чувствовали над собой руки Элиота. С приходом Малфоя эта рука появилась. В конце концов, кем был Элиот? Отслужившим свое ветераном, одним из немногих, кто начал свою карьеру начальника отдела еще при Фадже, продолжил при Скримджере, удержался при Пие и вот теперь закончил при Шеклболте. Да, в свое время он был хорош, с этим нельзя поспорить. Талантлив, умен, амбициозен... Но куда все делось? Все забрали годы. Последние несколько лет он только и делал, что готовился к тому, чтобы уйти на пенсию. Рассудив, что расставаться с родным отделом ему будет очень непросто, Элиот просто решил отдалиться, возвести стену между собой и всеми остальными, а заодно и подготовить себе достойного приемника. Так, пожалуй, и появилась сама Гермиона как заместитель. Повысив ее три года назад, Элиот таким образом начал подготовку к собственному уходу на пенсию.

Пункт первый: найти молодого и амбициозного работника. Выполнен.

Пункт второй: начать проверку боем.

Первые серьезные задания, первые поручения... И в конечном счете все свелось к тому, что на Гермиону была свалена четверть работы самого Элиота. Пункт два выполнен. Проверка была пройдена.

Дальше дело оставалось за малым: перекинуть на не смеющего ничего возразить заместителя остальную часть работы, осторожно намекнув на то, что он замолвит за нее словечко в решающий час, и спокойно начинать ненавидеть когда-то любимую работу. Железный кулак железного Элиота разжался. И все пошло совсем иначе.

Одного у старого начальника было не отнять: за годы службы он смог наладить работу так, что все вполне могло функционировать и без него. Пусть и не так быстро, четко и слажено, как с ним; пусть совсем недолгое время. И Элиота отправили на заслуженный отдых как раз тогда, когда это самое время начало подходить к концу. Появился Малфой, ставший той самой деталью, которая дала новую жизнь старому механизму, и все стало работать как прежде.

Подумав об этом, Гермиона невольно сжала кулаки. Снова пришла в голову эгоистичная мысль: «Неужели было бы хуже, если бы на его месте оказалась я?» Нет, пожалуй, не хуже. Но добиться такого эффекта было бы сложнее: к Гермионе давно уже все привыкли, поэтому даже займи она место начальника, первое время никто бы на это и внимания не обратил. Малфой же сыграл на контрасте с Элиотом: молодой, амбициозный, свежеиспеченный (в отличие от той же Гермионы) герой Войны. Да, последнее, похоже, сыграло немаловажную роль. Кому сейчас интересны герои старые? Они сделали когда-то что-то безумно героическое и великое, но теперь уже другие реалии, а значит, и герои нужны новые.

Гермиона снова невольно сжала кулаки. Если бы не этот «герой», столько людей могло бы остаться в живых. Всё, возможно, пошло бы совершенно по-другому. Хотя нет, к чему себя обманывать? Далеко не всё и далеко не все. Война так или иначе бы случилась, в независимости от позиции или участия Малфоя. И зачем сейчас вообще об этом думать? Ничего не изменишь ни в прошлом, ни в настоящем. Остается только смириться.

* * *

Несмотря на жгучее желание улизнуть с работы на пару-тройку часов раньше, чтобы как следует подготовиться к встрече с Лукасом, Гермиона сдержалась. Кто знает, может, Малфой тщательнейшим образом следит не только за ночными происшествиями, но и, не доверяя Уилсону, требует списки сотрудников опоздавших на работу и ушедших раньше времени? В любом случае, Гермионе, во-первых, нельзя было давать Малфою повод для очередной пикировки, а во-вторых, показывать не совсем положительный пример всем сотрудникам отдела. В итоге свой кабинет она покинула только после окончания рабочего дня.

Успешно аппарировав из Атриума в тихий и безлюдный сегодня дворик, Гермиона поспешно трансфигурировала мантию и быстрым шагом направилась в сторону своего дома. Чутье подсказывало, что ее там уже ждут. И оно, как всегда, не обмануло: на полу, прислонившись спиной к стене рядом с ее дверью, обняв рюкзак и уткнувшись в него лицом так, что было видно лишь светлые кудри, сидел парень. Он даже не пошевелился, когда Гермиона, довольно громко топая, поднималась по последнему пролету, из чего можно было сделать вывод, что он спит. Опустившись рядом с Лукасом на корточки, она слегка потрясла его за плечо. Он молниеносно проснулся, резко подняв голову, едва при этом не задев девушку затылком по носу.

— Я не сплю. Нет, мистер Воячек.

Лукасу потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, где он находится, и что никакого Воячека здесь и в помине нет. Поняв это, он расплылся в улыбке.

— О Боже, Гермиона, прости, — Лукасу понадобилась еще одна секунда, чтобы вспомнить, зачем он вообще оказался здесь. Это заставило его встать на ноги, при этом, подняв за руку и Гермиону. — Как я рад, наконец, тебя увидеть! Ты даже представить не можешь!

Отбросив печально звякнувший чем-то рюкзак в сторону, Лукас тут же стиснул Гермиону в объятьях, явно не рассчитав своей силы.

— Ты меня сейчас задушишь!

— О, прости, — он отстранился на расстояние вытянутой руки, держа при этом Гермиону за предплечья и внимательно вглядываясь в ее лицо. — А ты все хорошеешь!

Девушка покраснела. Теперь понятно, за что так волновался Гарри. Все эти намеки со стороны Лукаса были вполне недвусмысленными. А она и забыла.

— Да ну, брось, — Гермиона мягко освободила свои руки из хватки Лукаса и застенчиво убрала за ухо прядь волос. Он лишь иронично поклонился.

— Как скажешь. Слово хозяйки квартиры, в которой мне предстоит жить — для меня закон. Видишь ли, я совершенно не горю желанием оказаться на улице.

Гермиона невольно улыбнулась и достала палочку, чтобы снять со своей двери защитные чары. Словам Лукаса не стоило придавать большого значения. Он вполне мог полезть к ней с новыми комплиментами уже через полчаса, совершенно не беспокоясь о том, что может оказаться на улице.

— Давно ты здесь сидишь?

Лукас ловко достал из кармана видавшие виды часы и близоруко прищурился, чтобы разглядеть время. Зрение у него было неважным, но носить очки или линзы, а тем более выправлять его, он не спешил. Свою близорукость Лукас считал некоей особенной фишкой, которая помогала ему клеить девушек. Неизвестно, работало ли это, но поклонниц у него всегда было в избытке.

— Где-то около часа. Но только, пожалуйста, не вини себя. Я просто немного напутал со временем. Забыл про разницу, балбес. А когда понял свою ошибку, менять что-то было уже поздно, так что я решил подождать тебя в подъезде. Не бойся, все нормально.

Наконец открыв дверь, Гермиона пропустила Лукаса вперед и лишь тогда вошла сама.

— Как добирался?

— Порталом, — Лукас усмехнулся. — Выбросило в пяти метрах над землей, даже сориентироваться не успел. Чуть не переломал Фортескью все зонтики на улице. Но, в любом случае, хорошо хоть меня выбросило на Диагон Аллею, а то пришлось бы изрядно попотеть, стирая память всем очевидцам. А так... Только посмеялся над собой — и забыл.

Бросив рюкзак в углу, Лукас прошел внутрь. В этой квартире он не был ни разу: уехал на континент еще до того, как Гермиона сюда переехала. Встав посреди гостиной, он присвистнул.

— А ты неплохо устроилась. Вот значит, как влияет на жилищные условия должность заместителя начальника отдела. Кстати, где твой ужасный кот? Я, можно сказать, готовился к нашей новой встрече все это время!

Однако вместо старика Косолапуса на голос Лукаса выбежала Фанни. Обнаружив посреди комнаты чужака, она тут же принялась его методично обнюхивать, изредка фыркая.

— Гермиона, что ты сделала со своим котом? Ладно трансфигурация, на это ты способна, я знаю, но мозги ты ему каким образом выправила?

Тем временем, Фанни закончила свою проверку и, не найдя в чужаке ничего опасного, равнодушно удалилась.

— Это Фанни. Надеюсь, тебе она понравится больше, чем Косолапус. Всем, по крайней мере, нравится. А с ним что... Он погиб, когда я только сюда переехала.

— Печальная история, — не выразив на лице ни капли грусти, Лукас деловито проследовал на кухню. Увидев его, оживилась Адна, клетка с которой стояла на окне. Сова заухала и успокоилась лишь тогда, когда Лукас усадил ее на плечо и ласково почесал под клювом. — Ну вот, видишь, это совсем не долго...

Гермиона улыбнулась, увидев, как огромная и суровая с виду сова, жмется к голове Лукаса и даже нежно покусывает его за ухо.

— Она по тебе очень скучала.

Лукас кивнул и снова почесал Адну под клювом, от чего та даже закрыла глаза от удовольствия.

— Да, я знаю. Мы с ней обычно надолго не расстаемся, только если я отправляю ее куда-то очень далеко. Она у меня больше домашняя, чем почтовая, — помолчав немного, Лукас добавил. — Да, спасибо, что позаботилась о ней. Я это очень ценю.

Гермиона лишь отмахнулась, сделав вид, будто это такой пустяк, что даже упоминания он не стоит. Впрочем, так и было.

— Брось. Неужели ты думаешь, что я бы просто выкинула ее на улицу? Хоть один здравомыслящий человек так бы сделал? Не заикайся даже.

Повисло неловкое молчание, какое бывает только после долгой разлуки, когда в жизни обоих изменилось почти все, и никто не знает, с чего начать разговор. Гермиона даже открыла рот, чтобы спросить что-то, но тут сработал таймер на духовке, извещая о том, что все готово. Облегченно вздохнув, девушка взмахнула палочкой — и дверца открылась, выпуская наружу приятный запах запеченной утки, второй взмах — и она уже медленно плывет к столу, третий — и прямо рядом с Лукасом появляется приготовленный еще вчера салат.

— Надеюсь, это все не слишком ужасно на вкус. Я ведь живу одна и практически не готовлю...

Лукас лишь усмехнулся.

— Все как всегда. Когда ты жила с Рональдом, ты тоже не особо готовила, разве забыла? Стоп, подожди, ты что, рассталась с ним?

На его лице застыла довольная улыбка. О да, опять. Вечное противостояние: делят то, что одному уже не принадлежит, а второму никогда и не принадлежало.

— Ты, наверное, единственный, кто еще не знает. Он мне изменил. Три года назад, когда еще работал в Аврориате. Мы, разумеется, сильно поругались тогда и сразу же разбежались. Он заодно еще и уволился — убежал работать под крылышко своего братца. Но теперь все уже хорошо. И давай не будем об этом.

Пожалуй, о расставании с Роном Лукасу нужно было говорить в последнюю очередь. Все, в том числе и сама Гермиона, знали о том, что он уже давно к ней неровно дышит. А о чем еще могли говорить недвусмысленные намеки и взаимная ненависть между Лукасом и Роном?

Он сделал вид, будто все понял. Но, конечно, это совершенно не значило, что Лукас не вернется к этой теме снова. Скорее, даже наоборот: обязательно сделает это. В другой, более подходящий для него момент. Сейчас же парень лишь развел руками, показывая свою полную готовность слушаться Гермиону.

— Хорошо, как скажешь. Как там старина Элиот?

Гермиона невольно поморщилась. Надавить на все больные места разом — кто может сделать это лучше хорошего друга?

— Он... Ушел на пенсию.

Лукас, казалось, ничего не заметил. Даже улыбнулся и немного оживился, явно ожидая услышать сногсшибательную новость.

— Давно было пора. И уже известно, кто займет его кресло? Подожди, не говори, дай мне самому угадать...

Гермиона слишком резко положила вилку на стол. Лукас замолчал.

— Ты не угадаешь. Это не я, — сделав глубокий вдох, Гермиона постаралась успокоиться. Надо же, а она-то думала, что уже убила в себе это чувство зависти. Да-да, именно зависти. И пусть повесятся на своих языках сплетницы из финансового отдела, уверяющие, будто «железная Грейнджер» ни на что, кроме ледяного спокойствия не способна. — Это Малфой-младший, если тебе о чем-то скажет это имя.

Выросший в Германии и окончивший Дурмстранг Лукас был плохо знаком со всеми событиями Войны и именами тех людей, которые сражались по обе стороны. Конечно, он знал о Волдеморте, о Гарри, что-то слышал о ней и Роне, но... В остальном он был полный профан. Однако имя Малфоя Лукасу все же было знакомо. Но не по его роли в Войне, а по заметкам в разделе светской хроники.

— Подожди, это тот самый Малфой, про которого постоянно пишут в «Пророке»? Сынок аристократов? Ты вроде даже что-то говорила о нем...

— Что мы учились вместе, да... И что это именно Малфой на шестом курсе впустил Упивающихся в Хогвартс в ночь смерти Дамблдора. Это он.

Лукас отложил нож и вилку и задумчиво посмотрел на Гермиону.

— Но ведь ты сама говорила, что Дамблдор все равно бы умер, и помог ему в этом не Малфой.

— Он был практически готов к тому, чтобы стать убийцей. И во время Битвы за Хогвартс он только и делал, что пытался нам помешать! Малфой — последняя сволочь, ясно?

Лукас покачал головой.

— Я ничего не понимаю. Как с таким послужным списком Министр назначил его сразу на должность начальника отдела? Насколько я знаю, вся его семья потеряла какое бы то ни было влияние на политику, разве нет?

Гермиона хмыкнула и нервно постучала ногтем по столу.

— Дело не в его семье. Дело в нем. Ему присваивают орден Снейпа, признают героем Войны, и... этого оказалось вполне достаточно. Народная любовь и хорошая должность входит в бонусный пакет. Бери и пользуйся.

Лукас продолжал хмуриться, чуть прищурившись смотря на Гермиону.

— Герой Войны, орден Снейпа... Ты с кем сейчас разговариваешь? Объясни мне все, пожалуйста, нормальным языком.

— Хорошо. Пока ты там путешествовал, у нас тут произошло кое-что. Вскрылась огромная подпольная организация, почти полностью состоявшая из бывших Упивающихся. Авроры взяли всех и сразу, без лишнего шума и пыли. И за это нужно сказать спасибо мистеру Малфою, который оказался внедренным агентом Министерства. А по совместительству и лидером этой самой организации. Ловко? О, да. Настолько, что, во-первых, даже самые хитрые из них вообще ничего не заподозрили, а просто шли за ним, как крысы за Нильсом, во-вторых, даже самые прозорливые из наших ничего не подозревали о том, что такая операция вообще проводится, и, в-третьих, все остальные свято верили, что Малфой — типичный сынок богатеньких родителей, не без успеха проматывающий их состояние. Он успевал светиться на светских мероприятиях, качественно вешать лапшу на уши бывшим Упивающимся и обо всем этом отчитываться нашему глубокоуважаемому господину министру. Очень-очень ловко.

Выдохшись, Гермиона стукнула ладонью по столу и в поисках одобрения уставилась на Лукаса.

— Тебе надо выпить.

— О, Боже, да!