Неприметная обыденность (гет)

Гойл стоял у могилы. Была ранняя осень, и легкий ветерок качал верхушки деревьев. Светило солнышко, трава еще не пожухла. Было тепло и приятно. С маленькой колдографии на надгробии Гойлу улыбался розовощекий, упитанный подросток с коротким ежиком волос, одетый в мантию Слизерина. Винсент Крэбб.

Со дня его смерти прошло уже четыре года. За это время Гойл сильно возмужал. На его затылке появилась проплешина, и он стал брить голову, чтобы скрыть ее. Отпустил бороду, и выглядел гораздо старше своих лет. Выглядел устрашающе. А Винсент по-прежнему был мальчишкой, беззаботно улыбающимся с маленького портрета. В могиле не было его тела — Адское пламя уничтожило того, кто сотворил его, без остатка. В могиле — Гойл знал это — лежали самые любимые вещи его единственного за всю жизнь друга: парадная мантия, тянучки из «Сладкого королевства», комиксы, метла и... синяя лента маленькой хаффльпаффки Глории. Он хранил ее в сундуке до самой смерти.

Гойл предался воспоминаниям. Они с Крэббом всегда были вместе. А теперь он остался совсем один. Иногда ему очень хотелось двинуть Крэббу в челюсть за то, что, как всегда, не послушался Малфоя и попытался убить Гарри Поттера. Гойл чувствовал, как сводило кулак, как болели костяшки в предвкушении этого удара... но бить было некого. И это повергало его в отчаяние. Оно захлестывало волной, и тогда самому хотелось умереть. Кулак в бессилии врезался в стену или в стол. От боли в глазах начинали плясать искры. Гойл замирал, шмыгал носом, останавливая подступающий к горлу комок, и продолжал жить дальше.

На могиле лежали две белые хризантемы. Гойл удивился: кто мог принести их сюда? Он вскинул палочку и применил к надгробию заклятие чистоты, удалившее с гранита грязь и пыль. Крэбб подмигнул ему с колдографии, и Гойл привычно шмыгнул носом, отгоняя назойливо щипавшие глаза слезы.

Вдруг он почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернулся и увидел молодую девушку со светлыми волосами, рассыпавшимися по плечам, слегка курносым носом и огромными голубыми глазами. Где-то он ее уже видел! Девушка улыбнулась ему, поправила челку. И Гойл точно знал, что там, под волосами, на лбу справа скрывается крошечная родинка. Откуда он знал это?

— Грегори, добрый день, — сказала она и чуть склонила голову в знак приветствия.

— Джули, — медленно произнес он. — Джули Бернс.

Девушка кивнула.

— Ты что тут делаешь? — спросил он, глупо косясь в сторону.

— Я навещала могилу дяди, — глаза Джули увлажнились. — Он погиб, защищая школу... А ты навещаешь Винсента?

Гойл кивнул, снова шмыгнул носом и вытерся рукавом, по привычке. Потом вдруг вспомнил, что перед ним девушка, и полез в карман за платком не первой свежести. Из кармана выпала бумажка. Джули подняла ее и взглянула краем глаза:

— Магические бои без правил, — прочитала она. — Ты увлекаешься?

— Я... — протянул Гойл, — участвую.

С этими словами он выхватил у Джули бумажку и, покраснев, быстро пошел прочь, не оставляя девушке никакого шанса догнать себя.

Что могло связывать его, Лондонского Громилу, с милой хрупкой девушкой, только что закончившей школу и наверняка получившей пост в Министерстве или в Гринготтсе, а может быть, даже поступившей в Академию Магии. Детское увлечение пятилетней давности? Вряд ли. И случайная встреча столько лет спустя ничего не решит.

В зале было душно. Тело Гойла лоснилось от масла и крови. Последний удар в челюсть выбил изо рта каппу, и теперь она валялась где-то за пределами ринга. Противник наступал, оттесняя Гойла в угол. Гойл был уже порядком измотан. Здоровый немец был в два раза старше него и на пятьдесят боев опытнее. Собрав последние силы, Гойл уклонился от очередного удара и, нырнув между ногами противника, перекатился на другую сторону ринга — туда, где валялась оброненная им палочка. Немец резко развернулся и в один прыжок навис над Гойлом. Но Гойл успел. Сжав податливую рукоять палочки в ладони, он из последних сил выкрикнул:

— Протего!

И невидимый щит отделил его от увесистого кулака противника. Переведя дух, Гойл крепче сжал палочку, но немец уже подобрал свою, брошенную им в азарте потасовки. Теперь они смотрели друг на друга, угрожая палочками, тяжело дыша. Гойл чувствовал, как каждый удар его сердца отдавался где-то справа, там, где, по словам Малфоя, располагалась печень. Разбитое колено саднило. Все мысли его были заняты подбором нужного заклятия.

— Петрификус Тоталус! — прогремел над головой голос немца, и из его палочки вырвался пучок искр.

Гойл быстро упал на колени, и заклятие пролетело прямо над его макушкой, отскочив от невидимой пелены, ограждающей зрителей от заклятий, применяемых на ринге, и рассыпавшись на тысячи крошечных искорок.

— Вингардиум Левиоса! — заорал, что было силы, Гойл, и немец повис в воздухе.

— Транталлегра! — прохрипел, в свою очередь, немец и тут же мешком рухнул вниз, когда ноги Гойла пустились в пляс, и его заклинание ослабло.

— Фи-фи-фи-ни-та Ин-ин-кан... — пытался освободиться Гойл, но в нелепом танце произнести слова верно никак не получалось.

— Грегори, давай! — вдруг послышался откуда-то с трибун приятный женский голос. — Ты сможешь!

Гойл отвлекся лишь на мгновение, но этого мгновения хватило, чтобы немец быстрым апперкотом отправил его в нокаут.

Когда Гойл очнулся, над ним стоял, уперев руки в бока, Малфой со злобной гримасой на лице.

— Ну, что, доволен, идиот? — процедил Малфой, видя, что Гойл открыл глаза. — Третий матч подряд сливаешь.

Гойл только вздохнул. Малфой поморщился, но все же протянул руку, помогая ему подняться. Перед глазами все плыло. Голова кружилась. Гойл попытался опереться на плечо Малфоя, но тот резко отскочил в сторону. Гойл чуть не упал, в последний момент схватившись за ограждение ринга.

— Я думал, у меня на этот раз получится, — тихо сказал он, словно оправдываясь.

— Тебе платят за то, чтобы ты не думал, а действовал! — недовольно протянул Малфой. — Из-за тебя, дубина, я теряю деньги. А я этого очень не люблю.

Гойл сокрушенно закрыл глаза. Малфой был его импресарио. Это благодаря ему Гойл попал в это страшное место. Но ему было грешно обижаться на бывшего школьного товарища: драки действительно удавались ему лучше всего, а Малфой предложил вариант, где за это ему еще и платили бы. С работой было туго. Отец сидел в Азкабане вместе с отцом Крэбба, не имея ни связей, ни умений выкрутиться, как это сделали Малфои, после падения Темного Лорда. В одночасье Гойл из мальчишки-подростка превратился в главу семьи, которому нужно было заботиться о том, чтобы содержать себя и мать. Кроме того, он помогал, как мог, матери Крэбба, которая, оставшись совсем одна, давно сошла бы с ума, если бы не Гойл. И вот теперь он дрался два или три раза в неделю и получал от Малфоя вместо прежних двух галлеонов за вылазку по двести галлеонов за бой. Это в случае победы.

А сейчас был другой случай. Малфой стоял, возвышаясь над ним даже при том, что Гойл был выше ростом и гораздо шире в плечах.

— Иди в душ, убожество, — выплюнул, наконец, Малфой.

— Как вам не стыдно! — услышал он вдруг за спиной и обернулся.

Рядом стояла Джули Бернс в сопровождении еще одной юной особы, которую Гойл не знал.

— И почему же мне должно быть стыдно? — спросил Малфой скорее игриво, чем злобно, и его острое лицо расплылось в радостной улыбке. — Это вам нужно стыдиться, ведь это из-за ваших выкриков Гойл отвлекся и пропустил удар.

Джули покраснела, но не опустила глаз:

— Все равно, как вы можете так разговаривать с Грегори?! Разве вы не видите, что ему нужна помощь!

— Грег, да у тебя появился свой маленький фан-клуб, — фыркнул Малфой. — Поздравляю!

Гойл только ниже опустил голову. Ему было стыдно и неуютно. Его, такого здорового, пытается защитить хрупкая девчушка. К тому же, вообразив себя со стороны, Гойл был готов провалиться сквозь землю. Побитый, весь в крови, проигравший и, в конечном счете, необыкновенно жалкий. Разве таким хотел бы он предстать перед Джули?!

— Позвольте представиться, — не терялся тем временем Малфой. — Драко Люциус Малфой. Представляю интересы вот этого вот здесь, на соревнованиях по магическим боям без правил среди европейцев.

— А... — протянула вдруг молчавшая до этого спутница Джули. — Это тот тип, который три года был у нас старостой, и все выли от одного только упоминания об этом снобе.

— Простите?! — брови Малфой взлетели вверх. — Вы сказали «снобе»?

— Астория Гринграсс, — представилась бывшая слизеринка. — Младшая сестра Дафны, с которой вы имели неосторожность поразвлечься самым наглым образом.

— А я — Джули Бернс, — колюче представилась Джули. — И я не уверена, что хочу иметь с вами дело. Отойдите.

Девушки прошли мимо ошарашенного Малфоя и, не сговариваясь, закинули большие руки Гойла на свои хрупкие плечи.

— Мы проводим тебя до раздевалки, — серьезно сказала Джули. — И позовем колдомедика. Тебе явно нужна помощь.

Гойл попробовал было промычать что-то о том, что справится и сам, но чуть не рухнул к ногам девушек. И сдался. В конце концов, это было безумно приятно — ковылять по коридору в такой милой компании.

В раздевалке ему стало совсем плохо. Он едва успел добраться до туалета, как его стошнило. Кое-как побрызгав водой в лицо, Гойл рухнул на лавку. Он не слышал, как пришел колдомедик, как водил над ним палочкой, как растирал ушибы каким-то бальзамом... В себя он пришел много позже. Но на этот раз ему было значительно лучше. Он смог сам подняться и переодеться. Накалякав что-то в его карте, колдомедик удалился, пожелав Гойлу скорейшего выздоровления. Гойл уселся на лавке и закурил. Вместе с сигаретным дымом уходила боль. Отпускало. Гойл подумал о Джули. Почему она пришла? Зачем осталась после его позорного фиаско? Значит ли это, что она все еще...

Гойл резко вскочил с места и выбежал в коридор, но поздно. Возле двери его никто не ждал. А вдалеке, у самых лифтов, маячила гордая фигура Малфоя, уводившего с собой обеих девушек. Он что-то говорил им, и они кивали, словно и не были никогда настроены враждебно к нему.

Теперь все встало на свои места. Гойл — неудачник. Малфой — как всегда, в выигрыше. Он умел любую ситуацию повернуть в свою пользу, и Гойл не мог, как ни старался, не уважать блондина за все это. Но и перестать ненавидеть его он тоже не мог. Если бы только ему посчастливилось найти другого импресарио! Но Малфой крепко за него держался, подкидывая, как подачки, честно заработанные гонорары и договариваясь с какими-то людьми о новых и новых боях.

Гойл сидел в баре с утра пораньше и пил кофе с коньяком. За стойкой, кроме него, никого не было. Бармен косился на него с опаской. Гойл тяжело вздыхал и нервно курил уже третью сигарету, сплевывая в пепельницу. Мысли его блуждали от предстоящего боя к образу легкомысленной Джули Бернс. Ему было страшно за девушку. За Малфоем, как прилипчивая девчонка, давно уже бегала слава нахального соблазнителя. Он покорил и разбил не одно юное сердечко и, насколько было известно Гойлу, останавливаться не собирался.

— Оттягиваешься с утра пораньше коньячком? — за стойку подсел Шон Джонс, или Гроза Йоркшира.

Джонс был вечным соперником Гойла на ринге и закадычным приятелем в жизни. Главное — чтобы об этом не знал Малфой. Вообще, Малфой никогда не интересовался связями Гойла, но только если дело не касалось подопечного его заклятого друга еще со школы — Блеза Забини. А именно Блез Забини и был импресарио Грозы Йоркшира. Джонс обычно тоже не афишировал свою дружбу с Гойлом, но только не в этот раз.

— Я только хотел предупредить, — Джонс понизил голос, — что Малфой договаривается с одним человеком... в общем, чтобы Штефовски лег под тебя в следующем бою.

— Откуда знаешь? — Гойл нахмурился.

— Забини сказал, — безразлично ответил Джонс.

— Малфой настолько не верит в меня, что договаривается с болгарами, — тихо резюмировал Гойл, и Джонс кивнул:

— Похоже на то.

— А какого черта ты мне все это сливаешь? — Гойл ударил кулаком по столу, и бармен, вздрогнув, укрылся в самом дальнем углу.

— Забини сказал, — повторил, как попугай, Джонс.

— Ладно, я все понял, — Гойл махнул рукой. — Курить будешь?

Но Джонс только отрицательно покачал головой и быстро вышел, из чего Гойл сделал вывод, что Забини ждал его за дверью. Гойла не удивила такая щедрость противника. Он отлично знал, что Забини только и ждет повода указать Малфою его место. Он хотел затронуть гордость Гойла? Да только не на того напал: Забини так и не понял, что тогда, в школе, все бунтарские решения принимал Крэбб. А Гойл просто плыл по течению. И сейчас поплывет. Даже хорошо, что Штефовски сольет ему бой — не нужно будет потом лечить сломанные кости.

Он увидел ее прямо перед боем. Джули пробралась в раздевалку, непонятно как миновав охрану.

— Грегори, как ты? — с улыбкой спросила она, и его сердце совершило кульбит, совсем не подходящий для спортсмена.

— В поряде, — уныло констатировал Гойл, стараясь выглядеть как можно безразличнее.

— Я просто хотела пожелать тебе удачи! — Джули снова улыбнулась, так наивно и открыто, что Гойл разозлился.

— Мне Малфой уже пожелал, — буркнул он. — Считай, от вас обоих.

— У тебя все в порядке? — заботливо спросила Джули и коснулась ладошкой его промасленного лба. — Температуры нет?

В этот момент температура Гойла перевалила за сорок. Он покраснел, отвел глаза и только и смог, что покачать головой. Где-то в глубине сознания билась мысль о том, что надо быть грубым с этой маленькой ведьмой, воркующей над его ухом и ушедшей с Малфоем. Но он не мог заставить себя выдавить что-нибудь гадкое из своего арсенала.

— Мне пора на ринг, — только и смог сказать он, поднимаясь и тем самым прерывая контакт с маленькой ладошкой, теплой и мягкой.

Не оборачиваясь, он вышел под свет софитов, сжимая в руке палочку, от которой, по правде говоря, было немного толку. Штефовски выглядел устрашающе. Его волосы были забраны в высокий «хвост» на макушке. Он поигрывал мускулами, и палочка казалась практически незаметной в его гигантской руке. Гойл нервно сглотнул, но потом собрался и уверенно шагнул в свой угол. Малфой подал ему каппу и зашипел, как змея:

— Запомни, детка, сначала обезоружить, потом — повалить, под коленку, а уж потом делай с ним все, что захочешь. Отпинай гада, и тебя ждет награда! Сегодня — двести пятьдесят, если победишь!

— Что у тебя с Джули? — вместо ответа спросил Гойл, но Малфой только закатил глаза:

— Да сдалась мне твоя малолетка! Ты, главное, выступи нормально! А я тебе за это ее на блюдечке с голубой каемочкой подам! Будет так ножки раздвигать — только в путь! — и с этими словами он помассировал слабыми руками плечи Гойла.

У Гойла потемнело в глазах. Так использовать маленькую Джули! В любой другой ситуации он врезал бы Малфою с ноги, но только не теперь. Сейчас у него появился шанс отомстить блондину по-другому, и Гойл не собирался упускать его.

Ударили в гонг. Начался бой. Противники сошлись, глаза в глаза, в центре ринга с палочками наготове. Штефовски раздувал ноздри, но в его глазах Гойл не заметил того дикого огня, который отличает бойцов, настроенных на победу. Гойл медлил, и Штефовски не произносил заклятие.

— Экспеллиармус! — выдохнул, наконец, Гойл, и палочка противника отлетела к краю ринга, а сам он грохнулся ничком.

«Переигрывает!» — со злостью подумал Гойл и тоже отбросил палочку, дожидаясь, пока болгарин поднимется.

Штефовски встал и пошел на противника. Гойл занес руку для удара и явственно увидел, как Штефовски открывается и, готовый к нокауту, ставит в блок не ту руку. Гойл заорал для устрашения и, бросившись к противнику, в последний момент намеренно промахнулся, подставляясь под удар выставленной в блок руки. Гойл упал и замер, тяжело дыша. Штефовски тупо смотрел на него, явно не понимая, что происходит. Арбитр считал, но Гойл и не думал подниматься.

— Вставай, урод! Вставай, тварь! — вопил потерявший контроль Малфой, и внутри Гойла зарождалось и прорастало по всему телу чувство глубокого удовлетворения.

Поднялся он только тогда, когда арбитр объявил победу Штефовски. Малфой не дал ему дойти до раздевалки, направив палочку прямо ему в сердце.

— Ты что, идиот несчастный, натворил?! — практически завизжал блондин. — Я поставил на тебя все деньги, дубина!

Гойл молча смотрел на конец палочки Малфоя, упиравшийся в его грудную клетку. Панический ужас, который вызвало бы это действие блондина на шестом курсе, испарился. Теперь Гойл точно знал, что Малфой ничего не сделает ему. Он больше не Пожиратель. Да и сам Гойл больше не глупый мальчик, которого декан за уши тащил из класса в класс.

— Отвали, Малфой, — грубо бросил он и, отведя в сторону направленную на него палочку, прошел мимо, сильно задев блондина плечом.

— Ты что, не понимаешь?! — поникшим голосом крикнул ему вслед Малфой. — Это же были и твои деньги тоже!

— Подавись, — Гойл даже не обернулся.

На выходе из раздевалки его поджидал Забини. Он стоял, поигрывая палочкой и не скрывая отличного расположения духа.

— Эй, Гойл! Ты был сегодня на высоте! Я в тебе не ошибся!— кивнул Забини.

— Не понимаю, о чем ты, — Гойл хотел пройти мимо, но Забини его не пустил.

— Я как чувствовал, что ты не потерпишь договорняк! — Забини хмыкнул. — И ты оправдал мои надежды.

— Что тебе надо?! — окрысился Гойл, и его и без того небольшие глаза превратились в щелки.

— Больше ничего! — практически пропел Забини. — Малфой подставил болгар. Теперь никто не захочет иметь с ним дел. Он мертвый импресарио!

— Так ты все это затеял, чтобы подставить Малфоя?! — зарычал Гойл. — Ты же и меня без боев оставил!

— Да брось, Гойл, не горячись, — Забини похлопал его по плечу. — Импресарио везде, как грязи! Ты, конечно, слил последние четыре боя, зато твои предыдущие десять побед впечатляют! Любой будет с тобой работать! Например, я...

— А как же Джонс? — у Гойла перехватило дыхание от такой самоуверенности Забини.

— Джонси слабачок, — Забини даже не понизил голос. — Я бы с удовольствием переключился на кого-нибудь посолиднее, вроде тебя.

Гойл и сам не заметил, как его рука потянулась к палочке.

— Экспеллиармус! — выкрикнул он единственное боевое заклятие, которое ему удавалось.

— Протего! — холодно отбил его Забини. — Гойл, ты уже не на шестом курсе, второй раз ты меня на эту липу не поймаешь, урод. Круцио!

И Гойл окунулся в океан боли. Его тело ломило, разрывало на куски, заставляя орать громче и громче. Забини стоял и с тихой злобой наблюдал за происходящим. Он мстил за то, что когда-то сошло Гойлу с рук на шестом курсе. Забини ничего не забывал. И Гойл понял это. Так ясно, как никогда в жизни ничего не понимал. Из его глаз потекли слезы. Он извивался, корчился на полу, а над ним стоял Забини с невеселой усмешкой.

— Эй, Забини, только я имею право называть его уродом, — вдруг раздался откуда-то голос Малфоя, и Гойл почувствовал, как заклятие, мучившее его, ослабело: Забини направил палочку на блондина.

— Малфой, на твоем бы месте я засунул голову в песок и ждал, когда к тебе придут болгары. Они явно не поняли, что произошло сегодня, — победоносно выговорил Забини. Гойл затих, не в силах пошевелиться.

— А я на твоем месте нашел бы себе противника по силам, Забини, — процедил Малфой и выхватил свою палочку.

Они схлестнулись, осыпая тело Гойла искрами от заклятий, посылаемых ими друг в друга. Гойл не знал и половины заклинаний, сыпавшихся из уст противников, как из рога изобилия. Малфой явно превосходил Забини по силам. Ему отлично удавались и невербальные чары. Кроме того, что он был учеником Северуса Снейпа и Беллатрисы Лестранж, он был еще и Малфоем. И страшно не любил проигрывать. Малфой теснил Забини к лестнице. Блез отбивался, как мог, но вскоре Гойлу стало понятно, что бой Забини проигран. Очередным невербальным заклятием Малфой поставил Забини отличную подножку, и тот упал, выронив палочку. Следующим заклятием Малфой сбросил Забини с лестницы и, горделиво глядя на переломанное тело сверху вниз, сочно произнес:

— Гойла ты получишь только, если сам выйдешь на ринг, детка! И то в качестве соперника.

Гойл затаился. Он понял, что Малфой слышал его с Забини разговор, и теперь гнев разгоряченного блондина непременно обрушится на его, уже видавшую виды, голову. Однако вместо этого Малфой его удивил. Он присел на корточки и заботливо, почти ласково, спросил:

— Грег, ну, как ты?

Гойл покрутил головой, не зная, что сказать, чтобы не отгрести, но Малфой воспринял этот жест по-своему:

— Грег, Грегори, Гойл, твою ж... ты узнаешь меня? Эй, детка, это я — Малфой! Твой ненавистный импресарио! — он помахал рукой перед глазами Гойла, и Гойл заморгал.

— Разве тебя с кем спутаешь? — тихо сказал Гойл и попытался пошевелиться, но тут же снова развалился на полу. Все тело болело.

Малфой протянул руки и, напрягаясь изо всех сил, взвалил тяжелое тело Гойла на плечо. Гойл тихонько застонал. Голова кружилась. Страшно тошнило, перед глазами плясами черные точки.

— Держись, Грег, слышишь? Только не сходи с ума, — вполголоса говорил Малфой, медленно оттаскивая Гойла в раздевалку.

Гойл плюхнулся на скамейку и перевел дух.

— Малфой, если ты не собираешься меня добивать, дай закурить, а? — тихо попросил Гойл, и Малфой молча выполнил просьбу, ни слова не сказав о том, что в его присутствии курить не может даже королева.

Гойл сделал несколько затяжек, и ему полегчало. Сигареты действовали на него лучше любого обезболивающего. За свою жизнь он испытал столько боли, что сейчас ему казалось, что все это просто дурной сон.

— Так ты знал, что я договорился с импресарио Штефовски? — спросил Малфой, когда Гойл совсем пришел в себя.

— Забини сказал, — тихо кивнул Гойл.

— Ты думал, что я не верю в тебя? — Малфой запустил руку в белобрысые пряди и откинулся спиной на шкафчики. — Поэтому слил бой?

— Мне глубоко плевать, веришь ты в меня или нет, — Гойл еще раз затянулся и шмыгнул носом.

— Зачем же ты тогда так... поступил со мной? — Малфой казался спокойным и умиротворенным.

— Это... — Гойл задумался, говорить или нет, но все-таки решился: — Это из-за Джули. Она не такая, как все, понимаешь? С ней нельзя так... — он горестно сплюнул прямо на пол, и воспитанного Малфоя передернуло от этого действия.

— Да у меня с ней вообще ничего не было, — пожал Малфой плечами. — Я тебя просто раззадорить хотел перед боем. Обычно парням нравится, когда телочки...

— Она не телочка! — горячо возразил Гойл.

— Да понял я, понял, — усмехнулся Малфой и поднял руки, словно сдаваясь. — В общем, я думал, тебе приятно будет услышать про раздвинутые ноги... кто же знал, что ты такой нежный, детка!

— Так это не ты прислал ее ко мне в раздевалку? — Гойл внимательно посмотрел на Малфоя, но тот спокойно покачал головой.

— Очень надо!

— А как же она тогда... — Гойл тупо посмотрел на окурок.

— Ты же помнишь, эта маленькая ведьма еще на втором курсе только и делала, что правила нарушала. Может, теперь ей мимо охраны проскочить — раз плюнуть? — высказал догадку Малфой.

— Ну да... — Гойл бросил окурок на пол и наступил на него. Малфоя снова передернуло, но он ничего не сказал. — А почему ты сейчас мне помогаешь? Ведь из-за меня у тебя проблемы...

— Ну, во-первых, — Малфой вернулся в вертикальное положение, — ты поможешь мне их решить и отработаешь по полной, — тон Малфоя был непререкаем, и Гойл не решился спорить. — А во-вторых, я боялся, что ты спятишь — так долго Забини пытал тебя.

— А тебе не все равно? — отозвался Гойл, чувствуя, что что-то происходит.

— Не знаю... — тихо ответил Малфой и посмотрел Гойлу в глаза. — Просто я, кажется, только что понял, детка, что за всю жизнь вы с Крэббом были моими лучшими друзьями. Хоть вы меня и ненавидели.

Гой открыл было рот, но Малфой не дал ему сказать:

— Да знаю я! Вы меня ненавидели! И до сих пор продолжаете... Продолжаешь, — он начал теребить пуговицу на мантии, чем выдал свое волнение. — Но лучше уж так, чем совсем одному.

Гойл сидел, забыв, что у него открыт рот. Никогда ни от кого в своей жизни он не слышал ничего подобного. Тем более, от Малфоя.

— Это ты принес Винсу цветы? — неожиданно спросил он.

— Да ты меня сегодня прямо удивляешь, — усмехнулся в ответ Малфой, и Гойл понял, что его догадка оказалась верной.

А блондин тем временем рассмотрел свои ботинки, потом — ладони, а потом встал, и на его лицо вернулось обычно презрительное выражение:

— Только между нами это ничего не меняет, детка! Завтра жду тебя в тренировочном зале в девять утра. Не вздумай опоздать, лишенец! За тобой должок, — и с этими словами Малфой гордо покинул раздевалку, бросив на пол маленькую картонную карточку.

Гойл долго смотрел на клочок картона, а потом подобрал и прочел буквы, выведенные каллиграфическим почерком Малфоя: «Джули Бернс. Академия Магии, первый курс, Отделение Травологии, Общежитие номер три». Сердце Гойла застучало, кровь ударила в виски, и он закусил губу, чтобы не вскрикнуть от восторга. Это был его шанс. На что? Гойл и сам не знал, но ему очень хотелось увидеть Джули снова. Воспоминания о школе, почти забытые, снова всплыли в его воображении.

Гойл каждый день ходил на тренировки, и Малфой гонял его с удвоенной силой, словно заставляя забыть о своей недавней слабости. Однако новостей о новых боях слышно не было. Похоже, с Малфоем и вправду никто не хотел иметь дел после истории со Штефовски. Гойл думал о том, сколько из выигранных им матчей были договорняками. Но спросить Малфоя прямо не решался.

С каждым днем картонка с координатами Джули все сильнее жгла его карман, и спустя месяц тренировок, не приводящих к боям, Гойл осторожно завел с Малфоем разговор о возможности поездки к Джули на другой конец континента.

— Завтра можешь не являться, — кинул с барского плеча Малфой, но Гойл покачал головой:

— За день я не успею...

— Сколько же тебе надо времени, чтобы удовлетворить свои потребности... а я даже и не знаю, в чем? — ехидно спросил Малфой.

— Ну... два дня на поездку туда, — начал загибать пальцы Гойл, — денек там... если Джули не прогонит, да еще два дня обратно...

— И как же ты туда собрался добираться? — Малфой фыркнул. — Четыре дня на дорогу! Ты маггл, что ли? Аппартацию для кого придумали?

— Да я не сдал... — понурившись, протянул Гойл, и Малфой закатил глаза:

— И как я сразу не догадался?! Надо бы взяться за тебя, как следует, дубина ты стоеросовая. Ладно, вместе завтра поедем.

— Зачем это? — Гойл напрягся, чувствуя неладное.

— На девчонок поглядим, — смачно сказал Малфой, мечтательно тряхнув гривой. — В конце концов, я тоже не каторжный.

Гойл вовсе не хотел, чтобы Малфой сопровождал его, но отказаться просто не мог. Не знал, что можно противопоставить доводам блондина. Как всегда. Это злило. Бесило. Вымораживало. Но былой ненависти к Малфою Гойл уже не испытывал. Он не мог понять, было ли откровение импресарио правдой или тонко просчитанным ходом, но, похоже, его было достаточно, чтобы унять жгучую ненависть.

Аппартировали рано утром. Малфой спокойно сжал запястье Гойла, и через мгновение Гойл почувствовал, как все закружилось вокруг, ухнуло в животе, и вот он уже стоит перед входом в Академию Магии.

— Откуда ты знаешь, где она находится? — осторожно спросил Гойл, но блондин только хмыкнул:

— Я тут учился.

— Когда это? — Гойл не мог поверить своим ушам.

— Сразу после суда поступил, а через месяц отчислился.

— Зачем?

— Не твое дело, детка, — коротко ответил Малфой.

Они прошли через главные ворота и направились к общежитиям. То и дело проходили мимо компаний студентов. Те пялились на странную пару: утонченного аристократа-импресарио и Лондонского Громилу в парадной мантии, которая совершенно не подходила к его грозному образу. Гойл чувствовал себя здесь неуютно, понимая, что каждый клочок земли, пропитанной знаниями, буквально кричит от шагов такого дремучего создания, как он. Гойл даже боялся закурить, хотя во рту уже давно пересохло.

— Пришли, — наконец сказал Малфой, указывая на небольшое аккуратное здание.

Ветерок подхватил стайку желтых листьев и закружил по дорожке в направлении корпуса, у дверей которого несколько девушек весело щебетали о чем-то. Заметив парней, они захихикали. Гойл увидел среди них Джули и резко остановился. Малфой ткнул его в спину, заставляя идти навстречу неизвестности. Гойл покраснел и сделал еще несколько неуверенных шагов. Остановился. Девушки с интересом наблюдали за ним. Гойл и не заметил, как Малфой отошел в сторону, делая вид, что не имеет никакого отношения к быкоподобному спутнику.

— Джули, — позвал Гойл нерешительно.

Девчонки разразились громким хихиканьем. Джули сделала шаг вперед, и одна из подруг подтолкнула ее. Эта девушка одна не смеялась. Гойл узнал в ней Глорию. Всю ту же Глорию, что и пять лет назад, только синей ленты в волосах не было, словно она навсегда досталась Крэббу.

— Я хотел поговорить с тобой, — осторожно начал Гойл, избегая огромных глаз Джули, которые, казалось, могли затянуть его глубоко в бездну. — Отойдем?

Джули кивнула. Они отошли в сторонку и встали под развесистым деревом, скрываясь в желтых листьях пушистой кроны.

— Что ты хотел мне сказать? — бесхитростно спросила Джули, и Гойл почувствовал, что все слова куда-то испарились. Он решительно не знал, с чего начать, но Джули его опередила:

— Я согласна, — она улыбнулась, и Гойла словно парализовало.

— С чем? — выдавил он.

— Я согласна быть твоей девушкой, — Джули поправила челку и чуть покраснела. — Ты ведь об этом хотел мне сказать?

— Ну... — у Гойла возникло ощущение какого-то нелепого дежавю. — Вообще-то нет, но...

— Ты опять?! — воскликнула Джули, вздрогнув, словно Гойл ударил ее, и хотела убежать, но он резким движением схватил ее за локоть.

— Подожди!

— Ты самый... — начала она, но он тихо покачал головой, и Джули замолчала, отведя в сторону глаза.

— Опять ты меня не дослушала...

— Так что ж ты хотел сказать?

— Я хотел поблагодарить тебя за... за поддержку, за все!

— А... — холодно протянула Джули. — Не за что. Это все?

— Нет, не все, — Гойл потряс лысой головой. — Еще я хотел сказать, что тогда, когда... ну... я пытался предупредить тебя, что один козел... то есть... один... ну, неважно, пытался подсматривать за вами в ванной...

— И не предупредил, — скептически усмехнулась Джули.

— Но ты же убежала, — пожал Гойл плечами.

— Как это по-геройски!

— Да нет, ты не поняла опять. Мы потом с Винсом... — Гойл печально посмотрел в сторону Глории. — Мы сами разобрались с этим чудаком...

— Молодцы! — Джули, казалось, теряла терпение. — Это все?

— Я... Нет... Не уходи... — Гойл терял голову.

На него снова накатило отчаяние, и он, сжав кулак, с силой ударил им по стволу дерева, чтобы хоть как-то прийти в себя. На костяшках выступила кровь. Джули смотрела на все это со странным спокойствием, а потом вдруг резко притянула его к себе и обняла, спрятавшись на его огромной груди.

— Я знаю, ты только внешне такой страшный... — прошептала она. — Не бойся, не надо больше бояться.

На глаза Гойла навернулись слезы.

— Ты будешь моей девушкой? — спросил он шепотом, делая ударение на слове «моей» и не веря до конца, что такое возможно.

— Я думала, ты мне еще пять лет назад это предложишь, — ответила Джули.

— Но я же... я думал, что такая, как ты, и... такой, как я...

— А какой? — Джули посмотрела Гойлу прямо в глаза, и он вздрогнул, пряча слезы. Шмыгнул носом и вытерся рукавом, как тогда, на кладбище.

— Ну... — промямлил он. — Тупой, наверное...

— Наверное? — Джули улыбнулась ласково. — Может быть. Так ведь и я не самая выдающаяся студентка потока.

— Да нет, до меня тебе далеко, — вздохнул Гойл, облокачиваясь о ствол дерева.

— Поспорим? — весело сказала Джули и взгромоздилась на большой сук, растущий ниже всего.

Гойл пожал плечами.

— Я завалила на СОВ все основные предметы, — весело начала перечислять Джули, будто хвасталась этим. — А на ЖАБА прилично сдала только Травологию и Уход за Магическими Животными и то, только потому, что Хагрид ко мне хорошо относился! Сама удивляюсь, как с такими результатами меня зачислили сюда. Я все время только и делала, что влипала в разные истории, и Марк, ну, ты, наверное, его не помнишь...

— Я помню, он обидел тебя однажды...

— Не однажды, уж поверь мне! — хихикнула Джули.

— Как его фамилия? — глаза Гойла налились кровью. — Скажи мне — и я врежу ему так...

— Не надо, мы же были детьми, — Джули взялась за кулаки Гойла, и они разжались сами собой. — Я думала о тебе, все время думала...

— А я-то уж... — Гойл закусил губу, не зная, как высказать то, что скопилось у него на сердце.

Малфой грубо нарушил их уединение. Он был не в духе. Схватив Гойла за локоть, он оттащил его в сторону.

— Пора прощаться, голубки, — едко сказал он, и его глаза сузились. — Приятно, что вы нашли друг друга.

Гойл пожал плечами и только хотел сказать Джули что-то очень важное, как Малфой аппартировал в Лондон, унося с собой и Гойла, и то самое, заветное, несказанное, не успевшее сорваться с его губ.

Малфой буквально ворвался в спальню, не слушая мать Гойла, твердившую, что «ее мальчик еще спит». Он с силой пнул Гойла в бок, заставляя проснуться и сесть на кровати, озадаченно глядя на импульсивного импресарио.

— Собирайся! В зал! Живо! — глаза Малфоя горели.

— Да что случилось-то? — Гойл неохотно поднялся и принялся натягивать штаны, но Малфой, нетерпеливо барабаня пальцами по столу, другой рукой достал палочку и пробормотал что-то.

Штаны тут же оказались на Гойле, застегнутые на все пуговицы. Ремень перетянул его так сильно, что Гойл едва мог вздохнуть.

— Завтра у нас важнейший бой, детка! — Малфой был явно доволен. — И ты должен выиграть! Ты просто обязан это сделать!

— А с кем бой-то? — выдохнул Гойл, поправляя ремень.

— С Грозой Йоркшира! — гордо провозгласил Малфой.

— А, опять эти ваши с Забини терки... — Гойл понуро махнул рукой.

Ночью ему снилась Джули. Его маленькая Джули, так быстро повзрослевшая... И ему вовсе не хотелось менять прекрасное сновидение на бледную физиономию Малфоя, и уж тем более — ради поединка с Шоном Джонсом.

— Забини, гад, объявил, что «прокачал» своего Джонси. Что уж он там с ним делал, я не знаю, но теперь этот урод бахвалится, что Гроза Йоркшира сделает тебя на раз. Я не могу этого допустить — ставки слишком высоки.

— Ты опять поставил? — кисло спросил Гойл.

— Не в деньгах дело, — отмахнулся Малфой. — Этот бой — наш пропуск обратно в бизнес. И шанс отомстить Забини, — произнося последнюю фразу, он красноречиво поиграл бровями.

— Понятно, — Гойл закончил одеваться.

Подхватив с пола приготовленную еще с вечера сумку, он собрался выйти из дома, но Малфой, уже привычно схватив его за запястье, аппартировал прямо в зал, чем лишил Гойла возможности заскочить в бар и принять доппинг. Выругавшись про себя, Гойл пошел переодеваться для тренировки.

Решающий бой. Возможно, самый важный в жизни. А Гойл даже и не готовился к нему, как следует. Ну да, с физической подготовкой все в порядке: кубики, баночки и прочая дребедень присутствуют. Руки, ноги, грудь, живот — все готово в любой момент, Малфою можно расслабиться. Но вот магия... Несколько заклятий, освоенных еще в школе, пара проклятий, подчерпнутых из арсенала брата и сестры Кэрроу — вот все, что составляло его боевую обойму. Слабо, очень слабо.

Гойл вышел на ринг. Шон Джонс вышел следом за ним. Они сошлись под одобрительный гул толпы. Гойл заметил в глазах Джонса нехороший блеск и понял, что бой будет не из легких — Гроза Йоркшира тоже был настроен на победу. Малфой и Забини стояли по разные стороны ринга и иногда обменивались взглядами, полными ненависти. Начался бой.

Джонс отошел на другой конец ринга и вдруг, совершенно неожиданно, вскинул палочку и выкрикнул:

— Империо!

Гойл увернулся и чудом удержал равновесие.

— Это же Непростительное! — крикнул он, но Джонс только оскалился:

— Это бои без правил! Круцио!

Гойлу снова удалось увернуться в последний момент. Он упал на одно колено и ошарашенно смотрел на приятеля, казавшегося безумным.

— Экспеллиармус! — крикнул Гойл, но промазал. Его соперник издал утробный устрашающий рык. -Да что с тобой?!

Гойл перебежал от одного к другому углу ринга и выставил палочку в оборонительной позиции.

— Хотел оставить меня за бортом, да, Гойл? — гневно прохрипел Джонс. — Думал поработать с Забини, а меня слить на задворки?! Круцио!

— Протего! — в отчаянии заорал Гойл. — Это неправда! Я ничего такого не хотел!

— Что, сдрейфил?! — взревел Джонс. — Я смешаю тебя с землей сегодня, Гойл, так и знай!

— Круцио! — закричал Гойл, но палочка не послушалась его. Сложное заклятие не сработало.

По правде сказать, Гойл не очень-то рассчитывал на успех, но попробовать стоило.

— Учись, как это делают взрослые! — взревел Джонс. — Круцио!

Гойл не успел увернуться, и заклятие попало в него. Но то ли он уже выработал иммунитет против боли такого рода, то ли заклятие Джонса оказалось слабоватым, оно не смогло свалить здорового Гойла с ног. Он пошатнулся, уронил палочку, схватился руками за воздух, но устоял.

— Круцио! — повторил Джонс, но Гойл вовремя отклонился в сторону и присел, превозмогая боль.

Джонс снова рыкнул раскатисто, отшвырнул палочку и медведем бросился на Гойла. Но в рукопашной схватке Гойл был сильнее. Перекатившись в угол, он поставил отличный блок, отбрасывая Джонса в сторону, а потом сам бросился на него, нанося точные удары в лицо. Джонс упал, взмахнул руками, не ожидая такой стремительной атаки. Гойл зажал соперника и, зафиксировав его, прокричал:

— Не слушай Забини, Джонс, дай мне все объяснить!

Их взгляды встретились. Джонс посмотрел в глаза Гойла. Они не лгали. Былой запал схватки вдруг вмиг улетучился, и Джонс, прикованный к полу грузным телом Гойла, обмяк, перестав сопротивляться. Из носа его тонкой струйкой бежала кровь.

— Забини меня поимел, да? — сдавленно произнес он, и Гойл кивнул. — Вот гад...

Гойл поднялся, отпуская противника. Трибуны ревели, требуя добить Джонса, но Гойл медлил. Где-то сбоку Малфой готов был рвать и метать. Забини кричал что-то Джонсу. А взгляд Гойла был прикован к самому дальнему ряду, где раскинулся красочный плакат, сделанный с легкой руки Джули Бернс: «Грегори, я верю в тебя!»

Гойл улыбнулся и воспрянул духом.

— Дерись, Джонс! — крикнул он. — Этот бой еще не кончен!

— Берегись! — и Джонс расставил руки, принимая Гойла в свои объятия.

Они сцепились, нанося друг другу точечные удары. Их лица раскраснелись. Они были похожи на двух носорогов, дерущихся из-за самки. Удар, еще удар... Они расцепились, отходя в разные стороны ринга, и вдруг Гойл, подобрав палочку Джонса, резко выкрикнул:

— Ступерфай!

Джонс покачнулся и отлетел в сторону, потеряв сознание. Арбитр стал считать, Гойл перевел дух. Малфой с горящими глазами визжал что-то, но Гойл ничего не разбирал. На его языке вертелся, как карамелька, сочный вкус победы. Джонс так и не очнулся. Арбитр подошел к Гойлу и резко поднял вверх его руку. Трибуны взорвались аплодисментами, ором и гулом.

Гойл счастливо огляделся. Малфой хотел подняться к нему, отменил защитные чары вокруг ринга, но не успел. Джули Бернс проскочила мимо и, легко взлетев на возвышение ринга, бросилась в объятия Гойла, коснувшись губами его губ. По трибунам разлетелся приглушенный вздох, тут же сменившийся одобрительным улюлюканьем. Но Гойл не слышал ничего этого. Словно драгоценность, он прижимал к себе девушку, которую любил долгие пять лет. Любил тихо и безнадежно.

— Я люблю тебя, — тихо сказала Джули, когда их поцелуй прервался. Раскрасневшаяся, разгоряченная, она спряталась на его груди ото всех любопытных взглядов.

— А я тебя... — сказал он шепотом, но его шепот разнесся через динамики на весь зал — какой-то журналист подсунул ему свой микрофон.

Гойл вздрогнул, а потом огляделся, нашел прохвоста, вырвал у него микрофон и громко, как только мог, крикнул:

— Я люблю тебя, Джули Бернс!..

Отмечать победу отправились в один из баров Лютного переулка. Гойл победно на руках внес Джули в двери и, посадив ее на стойку, выкрикнул:

— Пива всем! Я угощаю!

Бар наполнился одобрительным гулом.

— Сонорус! Слушайте все! — провозгласил Малфой. — Сегодня мы празднуем победу Лондонского Громилы Гойла над Грозой Йоркшира Джонси! Ура!

— Ура! Ура!! Ура!!! — раздалось со всех сторон.

Официанты едва успевали работать палочками, рассылая уставленные пивом подносы по залу. Гойл залпом опустошил первую кружку и закурил, не сводя глаз со своей девушки. Его девушка! Надо же, а? Крэбб, наверное, завидует там... Джули медленно пила пиво из своего бокала, утопая в клубах дыма. Она улыбалась и прижималась к Гойлу. Малфой заказал себе Огневиски, двойной, безо льда и потягивал его потихоньку, внимательно следя за тем, что происходит в баре. К нему то и дело подбегали какие-то люди, скороговоркой рассказывали что-то. Малфой то кивал, то отрицательно мотал головой. Даже во время отдыха он не забывал про бизнес.

И вдруг в дверях появилась она. Яркая, сочная блондинка в академической мантии, подвязанной назад, чтобы были видны длинные ноги, в сопровождении двух высоких парней, тоже в мантиях академии. На мгновение все замерло: взгляды гостей и персонала были прикованы к необычным посетителям. Малфой оторвался от своего бокала, а Джули прошептала Гойлу на ухо:

— Помнишь Асторию, она со мной учится...

Гойл рассеянно кивнул. Через мгновение гул снова заполнил заведение. Блондинка прошла сквозь толпу и вынырнула у стойки как раз рядом с Джули, Гойлом и Малфоем.

— Привет! — весело сказала она, и они с Джули чмокнули друг друга в щечку. — Я смотрю, твой громила сегодня в фаворе?

Астория подмигнула Гойлу, и он покраснел, потерялся. Когда он видел эту девушку в прошлый раз, она выглядела вовсе не так сногсшибательно. Гойл не любил таких девушек — боялся их и не доверял, ведь у него перед глазами сразу всплывал образ Пэнси Паркинсон, той еще слизеринской штучки.

— Пива мне! — пропела Астория, подмигнув официанту.

— Мисс Гринграсс! — вдохновенно развернулся к ней Малфой, нацепив самую обворожительную свою улыбочку. — Ну, кто же пьет пиво в такой потрясающий вечер?! Да еще и в таком непотрясающем месте. Может быть, прогуляемся? Я приглашу вас в отличный ресторан! Устрицы, Де Флопэ, Фуа-гра... Ммм... Вино одного с вами возраста!

— И еще орешков, будьте любезны! — попросила Астория официанта, глядя Малфою прямо в глаза. — Здесь сегодня пенная вечеринка! В вашем ресторане, мистер Малфой, будет пенная вечеринка?!

— Нет, но... — Малфой слегка растерялся, но ненадолго: — Гарсон, мне кружку пива, и поживее!

Астория фыркнула и, подняв руку с кружкой над головой, стала пробираться сквозь толпу к сцене, на которой в безумном ритме бегали софиты, раскрашивая подмостки во все цвета радуги. Малфой закатил глаза. От пива отказался и за Асторией не пошел, считая, очевидно, что это ниже его достоинства.

— Видала, как Малфоя отшили? — не без удовольствия сказал Гойл Джули.

— Это Астория, на нее такие финты не действуют! — улыбнулась Джули и поцеловала Гойла.

А потом начался праздник. Астория отплясывала на сцене, вытворяя неимоверные фокусы со своей мантией под одобрительный гул толпы. Гойл кружил Джули под музыку, носил ее на плечах, поглощал пиво кружка за кружкой и просто балдел от ощущения непрекращающегося счастья. В какой-то момент Джули и Астория раскручивались на его руках под аплодисменты ликующих зрителей, в какой-то момент он подрался со спутниками Астории из Академии Магии, в какой-то момент... он понял, что Малфоя больше не видел.

— Куда ты вчера слился? — Гойл валялся на матах в тренировочном зале. В голове все гудело, перед глазами плясали чертики. Первый настоящий праздник. Его праздник! Потрясающий праздник!!!

— А ты полагал, я весь вечер буду торчать в этом притоне, набитом нищебродами вроде тебя?! — зло гавкнул Малфой, не глядя на Гойла. — Хватит валяться! Работай! Через два дня матч с Громобоем!

— Ясно... — Гойл медленно поднялся и направился к снарядам.

— Я подцепил шикарную телочку и провел незабываемую ночь, купаясь в шелке простыней и бархате ее объятий, — Малфой совладал с собой и снова казался невозмутимым.

Гойл пожал плечами. Он и не ждал особо, что Малфой проведет этот вечер с ним. Гойл начал тренировку. Три подхода по пять, потом — пять подходов по шесть... Пресс, пресс, пресс... Бицепс. Ноги. Спина. Колени — слабое место. Но тренировка давалась Гойлу с трудом. Он никак не мог забыть о Джули, ее взглядах, улыбках, поцелуях... Джули — вдох, Джули — выдох.

— Как Джонсу удалось Круцио? — спросил Гойл Малфоя, когда блондин объявил перерыв.

— Отвратительно, — прокомментировал Малфой, ухмыляясь. — Ты даже не упал!

— Но у меня вообще не вышло... — Гойл удрученно повертел в руках палочку, готовясь ко второй части тренировки — магической.

— Джонс был зол на тебя, — серьезно сказал Малфой. — Вся «прокачка» Забини заключалась в том, что он накрутил Джонси мозг, и тот действительно хотел, чтобы тебе было больно.

— Понятно... — протянул Гойл.

— А ты долго еще будешь оперировать пятью заклинаниями, дармоед? — Малфой встал в стойку и вскинул палочку. — Мы работаем теперь с серьезными людьми, и им нужно серьезное шоу, детка!

— Я старался, но Круцио...

— Забудь о Круцио! — перебил Малфой. — Инкарцеро!

Путы окутали Гойла, лишив возможности двигаться. Не ожидая такого нападения, Гойл не удержался на ногах и шумно упал, барахтаясь, как рыба, попавшая в сеть.

— Начнем с этого, а дальше посмотрим, — кивнул Малфой и призвал манекен, сложенный в углу зала для таких упражнений. — За работу!

— Да я ж не могу выбраться! — обреченно сказал Гойл. — Помоги!

— Еще чего! А как же воспитательный момент, детка? — Малфой ухмыльнулся и уселся на лавку. Достал перо и начал что-то писать в серебристой книжечке, которая служила ему и букмекерской конторой, и бухгалтерией.

«Какой же он все-таки урод», — подумал Гойл, продолжая распутывать веревки.

До заката новое заклинание от Малфоя ему так и не удалось. Гойл упорно тренировался, но манекен не пострадал и вполовину так, как чувство собственного достоинства Лондонского Громилы — Малфой преуспел в унизительных ремарках. Более того, сегодня он был особенно вдохновлен. Не скупился в выражениях. И все время что-то писал.

Когда Гойл переоделся и уже собирался отправиться домой, Малфой остановил его.

— Завтра поедем в Академию Магии, — коротко сказал он.

— Зачем? — не понял Гойл.

— Как зачем? — кончик носа Малфоя покраснел. — Ты же хочешь повидаться с твоей ненаглядной малявкой!

— А почему завтра? — Гойл пообещал Джули навестить ее через недельку, после очередного боя.

— А почему бы и нет? — только и сказал Малфой и первым выскочил из зала, громко хлопнув дверью.

С этого момента посещения Академии Магии стали носить сугубо спонтанный характер, что немало раздражало Гойла, но что он мог противопоставить Малфою, когда тот, без предупреждения хватал его за запястье и тянул за собой к знаниям. Иногда случалось так, что Джули Гойл не видел вовсе. Если у нее были занятия, он уныло сидел на ветке дерева возле ее корпуса и смотрел в окна, гадая, за каким из них притаилась комната Джули, — девушка еще ни разу не приглашала его к себе, а он и не настаивал. Гойл был счастлив уже и тем, что был с ней; любил ее; видел на каждом бое с плакатом в его поддержку; слышал ее ласковый голос, шепчущий ему такие нежные слова!.. На территории Академии они большую часть времени проводили или под деревом, или в студенческой столовой. И все было бы чудесно, если бы Малфой не нарушал их идиллию так же внезапно, как создавал ее. Он появлялся неизвестно откуда, неизменно угрюмый и рассерженный. Никогда не давал Гойлу как следует попрощаться, а просто бесцеремонно хватал его за руку и аппартировал, словно Джули и вовсе не было рядом.

— Малфой, может, хватит уже быть полнейшей задницей?! — сказала ему как-то раз Джули, когда поведение блондина переполнило чашу ее терпения.

— Может, это не тебе решать, заноза?! — отбрил ее было Малфой, но она только фыркнула.

— А это не я решила! Это мнение Астории, а я только разделяю его, — деловито сказала она и смешно наморщила нос, увидев, как потемнело лицо импресарио.

Гойл тоже это заметил, но не успел он сказать и слова, как его закружило в вальсе аппартации.

Прошел месяц. Гойл выиграл еще три боя. Правда, один проиграл, но противник попался суровый. К вящему его удивлению, Малфой не ругался, не орал на него, как оглашенный, а спокойно вручил Гойлу гонорар со словами:

— И как я раньше не догадался, что необязательно каждый раз ставить на тебя, детка.

Гойлу стало обидно. Он стиснул зубы, но ничего не сказал. Вместо ссоры с Малфоем он пошел на кладбище, где уселся у могилы Крэбба и долго смотрел на веселое мальчишеское лицо друга, сжимая и разжимая кулак.

— Я видел Глорию, — вполголоса сказал он, и ветерок унес его слова в небо.

Начался дождь. Гойл поднял воротник и медленно побрел прочь. Усевшись за стойку в своем любимом баре, он заказал водки. Впервые в жизни. Сразу две порции. Одну для себя, а вторую... пока просто поставил рядом и, звонко чокнувшись со второй рюмкой, залпом выпил горькое пойло, даже не поморщившись.

Зал был меньше обычного. Вместо софитов ринг освещали четыре прожектора, довольно слабые. В воздухе пахло табаком и мочой. Гнусное место! Полуголые девицы расхаживали между рядами, предлагая звероподобной публике выпивку, закуску и, иногда, интимные услуги. Гойл заранее велел Джули не приходить сюда под страхом ссоры. Он не представлял себе ее в этом гадюшнике. Зато деньги платили немаленькие. Кинг Конг. Похожий на гориллу головорез, в далеком прошлом выпускник Когтеврана. Поговаривали, когда-то он был любимцем Снейпа, да таким, что принял метку, лишь бы угодить учителю. А Снейп не оценил. Жизнь сломалась. Суды, Азкабан, снова суды... И только тупая ярость, читающаяся в глазах этого потерянного человека. Он ненавидел всех. За то, что они еще молоды, что у них еще есть что-то впереди. Он ненавидел Гойла. Видел впервые, но ненавидел люто и давно.

Ударив себя в грудь наподобие обезьяны, Кинг Конг встал в стойку, готовый к атаке. Гойл вскинул палочку, но не очень рассчитывал на нее, зная о былых заслугах Кинг Конга. Соперник хрипло засмеялся, играя мускулами, и сделал шаг к Гойлу. Зал затих, предвкушая быструю и сокрушительную победу Кинг Конга.

— Протего!!! — заорал вдруг Гойл, и как раз вовремя: стреноживающее заклятие отскочило от него, не нанеся вреда. — Протего! — выкрикнул Гойл снова, без передышки, не давая противнику достать себя.

Протего, Протего, Протего, что бы ты ни применил, Кинг Конг. В магии Гойл был слабее, поэтому предпочитал драться врукопашную. Тем более с таким противником.

Малфой со спокойным лицом следил за ходом матча. «Поставил на Кинг Конга», — со злостью подумал Гойл, и это предало ему сил.

Тем временем Кинг Конгу надоело постоянно натыкаться на щит Гойла, и он остановился. Отдышался, а потом бросился на противника, стараясь повалить его с ног. Но Гойл вовремя отпрыгнул в сторону, и они сцепились на равных. Кинг Конг был сильнее. Но Лондонский Громила не желал сдаваться. Он уперся ногами в пол, как мог, и терпел глухие удары Кинг Конга, стараясь не показать свою слабость. Удар, еще удар... Гойл стал слабеть. Кинг Конг измотал его, прогнул и заставил упасть, выходя в партер. Гойл взревел от боли, когда Кинг Конг заломил ему руку. Вдруг он заметил палочку, валяющуюся неподалеку. Он протянул руку и схватил ее, маскируя это движение громким криком. Кинг Конг отвлекся и подмял Гойла под себя еще сильнее, нанося удар по печени. Гойл не мог направить палочку на противника, потому что не видел его. Но тут его озарила блестящая мысль. Направив палочку на себя, он произнес:

— Вингардиум Левиоса! — стараясь как можно точнее взмахнуть ею, чтобы заклятие сработало. И тут же взлетел в воздух, сбросив с себя Кинг Конга.

Бывший Когтевранец явно не ожидал такого поворота событий. Он протянул руку, чтобы спустить Гойла с небес на землю, но в этот момент Гойл выкрикнул:

— Инкарцеро! — и Кинг Конг упал, связанный вырвавшимися из палочки Гойла путами.

Правда, Гойл тоже упал вниз, но эта боль была ничтожна по сравнению с радостью победы. Зал ревел. Дикая публика горланила заклинания, и они отскакивали от магического барьера, отделявшего ринг от зрительного зала, рассыпаясь фейерверками.

— Ступерфай! — Гойл добил соперника.

Стоя в лучах славы, он ликовал. Но собственная победа не так радовала его, как поражение Малфоя. Тот, стиснув зубы и буквально посинев от ярости, быстро скрылся из вида и не пришел разделить с Гойлом награду. Гойл, впрочем, только плечами пожал: ему достаточно было знать, что Малфой проиграл и бесится от этого. Видеть импресарио в таком состоянии ему вовсе не хотелось.

Малфой нашел его сам. Пришел в бар, где Гойл отрывался игрой в Плюй-камни под бутылочку шотландского виски. Окликнул его.

— Чего тебе? — Гойл нехотя оставил игру и, приложившись к горлышку заветной бутылки, последовал за Малфоем.

Импресарио вывел его на улицу, и Гойл плюхнулся прямо на ступени, ожидая, что разговор будет долгим.

— Кажется, я опять проиграл, — глухо сказал Малфой, глядя в ночное небо.

— Сам виноват, — пожал плечами Гойл.

— Ну да... Надо было верить в свою команду... и все такое...

Гойл промолчал. Он доказал Малфою, что смог. Доказал себе, что может. Доказал им обоим, что сможет и впредь. Что еще нужно было сказать?

— И как тебе все это удается? — спросил вдруг Малфой, глядя на Гойла по-детски обиженно.

— Что «все»? — Гойл еще отпил из бутылки и закурил. В такие моменты закурить лучше всего.

— И в боях ты выкручиваешься, и с Бернс твоей вот... — Малфою был явно неприятен этот разговор, но и молчать он, видимо, уже не мог.

— А ты садись, — сказал Гойл, показывая на ступеньку рядом с собой.

— На лестницу?! — Малфой поднял бровь. — Еще чего! Тут ногами ходят, детка, если ты не в курсе.

— Садись, — Гойл резко дернул Малфоя за руку, заставляя опуститься вниз.

Блондин брезгливо устроился на самом краю, стараясь усесться точно на мантию.

— Ну, и что? — недовольно спросил он. Сейчас на его лице было такое выражение, словно кого-то стошнило прямо у него под носом.

— А теперь пей, — Гойл протянул импресарио свою бутылку.

— После тебя?! — Малфоя передернуло. — Ты, наверное, совсем башней тронулся. Часто падал на ринге, похоже.

— Не заставляй меня вливать в тебя виски силой, — грозно сказал Гойл. В нем росло раздражение.

Малфой вздрогнул, прикинул что-то и нерешительно взял бутылку. Поднес ко рту, еще раз опасливо посмотрел на Гойла и притворился, что пьет. Гойл взял бутылку за днище своей большой рукой и запрокинул ее, заставляя блондина сделать глоток. Малфой закашлялся, сморщился весь, зажмурил глаза и начал отплевываться.

— Малфой, какой же ты козел, — вдруг сказал Гойл, глядя на это жалкое зрелище.

— Что?! — Малфой вскочил на ноги. Щеки его пылали. — Что ты сказал?! Ты! Дубина! Инвалид ментальный! Да чтоб я с тобой еще разговаривал...

Гойл поднялся и несильно съездил Малфою в глаз. Совсем не сильно. Но блондину хватило. Он упал на мостовую и взвыл. А потом вдруг притих и взглянул на Гойла совсем по-другому: робко и беспомощно.

— Сейчас легче станет, — Гойл помог Малфою подняться. — Мне всегда помогает.

— Что — помогает? — не понял Малфой.

— Боль, — Гойл затянулся и выпустил в холодный воздух серое колечко дыма. — Если болит тело, душе уже не так больно...

— Псих... — выдохнул Малфой.

Гойл пожал плечами и стал подниматься обратно в бар, но Малфой потянул его за рубашку, останавливая.

— Помоги мне, — тихо сказал он.

Гойл остановился, обернулся. Малфой низко опустил голову. Было видно, что ему непросто было сказать это. Гойл вздохнул.

— Помоги мне, — повтрил Малфой, — с Асторией. Я совсем не понимаю, что ей надо...

Гойл спустился к Малфою и снова протянул ему бутылку. На этот раз блондин без лишних слов сделал глоток и приложил холодное стекло к ноющему глазу.

— Запал на нее? — добродушно спросил Гойл, и Малфой кивнул:

— У вас с Бернс все так... понятно, а Астория... в рестораны не хочет, прогулки на Пегасах ее не интересуют... И яхты тоже... и курорты... И даже билеты на квиддич! А там лучшие места — на самом верху! — Драко махнул рукой. — Она считает, что я — полная задница.

— Так забей на нее, — нарочно подначил Гойл. Такой Малфой ему даже нравился.

— Да не могу я! — блондин снова приложился к бутылке. — Сколько раз обещал себе и все равно — таскаюсь вечно в Академию Магии, как пацан! Черт!

— И что ты хочешь от меня?

— Ну, они же дружат с Джули. Ты знаешь, что ей нравится, чем ее можно заинтересовать?

— А ты не пробовал перестать быть полной задницей? — перефразировал Гойл слова Джули.

Малфой вздрогнул. И снова выпил. Его повело, и Гойл забрал у него бутылку.

— Если хочешь, я могу позвать Джули и Асторию на прогулку. Пойдешь с нами, пообщаешься...

— Давай! — в глазах Малфоя вспыхнула надежда. — Только выбери место поприличнее! Можно погулять по Парижу, например, или по Скансену, в Швеции, или...

— По Косому переулку.

— Что?

— Мы будем гулять по Косому переулку. Что неясно, Малфой?! — Гойл докурил сигарету и щелчком откинул бычок в сторону.

— Мне неясно, как Джули вообще с тобой общается, — Малфой закатил глаза.

— А вот как раз и посмотришь, — и Гойл, резко развернувшись, скрылся за дверью бара.

В субботу в Косом переулке было людно. Праздно шатающиеся волшебники задевали друг друга мантиями, сбивались у витрин с новинками магического мира, толкались за столиками в маленьких кафешках. Гойл и Джули, держась за руки, медленно шли по мостовой. Астория шагала чуть впереди, лучезарно улыбаясь всем вокруг. Парни бросали на нее полные желания взгляды, но тут же осекались, видя неподалеку крупную фигуру Гойла. Малфой брел позади, нервно расталкивая людей, среди которых ему было душно. На лице его читалось отвращение к происходящему.

— Грегори, смотри! — Джули показала рукой на широкую витрину зоомагазина. Там, нахохлившись, сидели совы и филины всех мастей.

Джули прильнула к витрине, зачарованно глядя на птиц. Астория тоже встала рядом и стала стучать пальцем по стеклу, привлекая внимание большой белой птицы.

— Красивые, правда? — улыбнулась Астория. Джули кивнула.

— У меня не было своей совы в школе, — Джули вздохнула. — Только кот, и тот, прохвост, все время от меня убегал.

Астория захихикала.

— Если хочешь, мы можем купить сову, — добродушно сказал Гойл. При виде него птицы встрепенулись, большая белая сова, которую привлекала Астория, взмахнула крыльями и ухнула.

— Здорово! — Джули радостно чмокнула Гойла в щеку.

— Тогда выбирай, — Гойл сделал широкий жест рукой.

— Любую? — спросила Джули, и Гойл кивнул, радуясь по-детски ее радости.

— Астория, если тоже хочешь сову... — начал было Малфой, но девушка посмотрела на него насмешливо.

— Я вполне могу себе ее позволить, — по-слизерински сказала она.

Гойл покачал головой. Малфой покраснел и хотел уйти, но Гойл схватил его за плечо.

— Я хочу вот эту! — Джули ткнула пальцем в серую бородатую неясыть, которая удивленно смотрела на нее, склонив голову.

— Она тяжелая и неповоротливая, — нравоучительно сказал Малфой. — Если хочешь нормальную птицу, возьми белую сову, или ястребиную, или, на худой конец, сипуху.

— А мне нравится неясыть, — возразила Астория. — Она такая теплая. Ее будет легко приручить.

— И, к тому же, она похожа на Грегори! — улыбнулась Джули, и Астория кивнула:

— Есть что-то общее!

— А, ну, это, конечно, аргумент! — выплюнул Малфой. — По крайней мере, летать она будет так же, как Гойл аппартирует.

— Малфой, ты себя слышишь вообще? — неприязненно спросила Астория и скрылась в магазине.

Гойл покрутил пальцем у виска и последовал за девушками.

— И как это я забыл, что это ты у нас кумир малолеток, детка?! — Малфой начинал злиться.

Выйдя на улицу с большой клеткой в руках, Джули огляделась:

— Может, перекусим? — спросила она, просовывая своей неясыти за решетку кусочки корма.

— Давай, — поддержал Гойл. — Вон там, через два дома, неплохая кафешка есть. Они делают отличный эспрессо с допингом.

— Ты же сегодня не выступаешь, — поддела Астория.

— Я в компании двух девушек, — добродушно промычал Гойл. — Так что, можно считать, на ринге.

— Гойл шутит, — хмыкнул Малфой. — Надо бы запомнить этот день.

— Запомни, — Джули взяла Гойла под руку.

— Ну да, не всем дано шутить, — Астория нарочито подошла к Гойлу с другой стороны.

Компания заняла один из столиков. Официант принес меню. Девушки начали шумно обсуждать, что бы им хотелось заказать, неясыть ухала в клетке, вокруг стоял гул от трескотни посетителей. За соседним столиком Гойл заметил Шона Джонса. Джонс сидел в гордом одиночестве и меланхолично помешивал свой напиток.

— Эй, Джонс! — окликнул его Гойл. Гроза Йоркшира поднял глаза и махнул Гойлу рукой. — Иди к нам!

Джонс нерешительно поднялся и, попросив официанта переписать его счет на столик Гойла, присоединился к компании.

— Грег, ты нас не представишь? — спросила Астория, окинув одобрительным взглядом Джонса.

— Джонси, он же Гроза Йоркшира, — деловито произнес Малфой. — Лег под Гойла в последнем бою, даже несмотря на то, что использовал Непростительные. И, кстати, Джонси, твой Круцио отвратителен, чтоб ты знал.

Джонс покраснел и опустил голову, намереваясь вернуться за свой столик, но Астория остановила его:

— А я видела этот бой, — спокойно сказала она. — И ты выглядел ничуть не хуже Грега. К тому же, мне показалось, он тебя чем-то смутил.

Джонс потупился. Гойл знал, что у Джонса никогда ничего не получалось с девушками, и теперь он чувствовал себя очень неуютно рядом с Джули и Асторией.

— Я это... послал Забини, — тихо сказал он.

— И правильно сделал, — кивнул Гойл. — Как он сам говорил, импресарио везде, как грязи.

— Только вот не каждый согласится работать со слабачком, Джонси, — вставил шпильку Малфой.

Гойл посмотрел на блондина с жалостью: Малфой действительно думал, что выглядит круто, унижая Джонса. В воспоминаниях Гойла всплыл один печальный вечер. Гойл победил и хотел отпраздновать это в пабе, но Малфой потащил его в один из пафосных ресторанов. Гойл сидел там, сам не свой. Обстановка ему казалась неуютной, обслуживание — навязчивым, а окружение... Окружение составляли две шикарные девицы, повисшие на Малфое. Они подобострастно смеялись над каждой его шуткой, а все остроты импресарио сводились к унижению достоинства Гойла. Тогда Малфой был на коне. Тогда... Позже в ресторане появилась Пэнси и закатила блондину истерику, велев Гойлу проводить ее до дома.

С тех пор прошло уже больше двух лет, но Малфой совершенно не изменился.

Астория тем временем внимательно следила за Джонсом, чем заставляла здоровяка тупить еще сильнее, чем обычно. На Малфоя же она не обращала ни малейшего внимания, словно нарочно, и тот злился, ругаясь тихонько в свою чашечку ристретто.

— Будете пирожные? — спросил Гойл у девушек. Джули кивнула, указывая на Чизкейк, а Астория легко махнула рукой:

— Я не ем сладкое.

Гойл пожал плечами и сделал заказ. Они с Джули посмотрели друг на друга. Джули потерлась носом о заросшую щеку Гойла, и по его телу пробежал электрический разряд.

— Шон, а как давно ты качаешься? — спросила Астория. — У тебя потрясающие руки: такие сильные!

Джонс пролепетал что-то про «лет несколько, уж и не припомню», а Астория провела пальцами по его предплечью, чем заставила парня задрожать. Джули улыбнулась, наблюдая смущение Джонса, и поцеловала Гойла, чем вызывала жгучую зависть Малфоя.

Желая разрядить неловкую ситуацию, девушки отправились «припудрить носик». Но ситуация, наоборот, только накалилась.

— Какого лешего, Гойл, — Малфой был похож на змееныша, — ты позвал сюда вот это?! — он указал на Джонса.

— А что такого? — Гойл пожал плечами.

— Похоже, Астория западает не на мозг, а на бицепс, ты, идиот, — прошипел Малфой. — Все идет вообще не так, как должно!

— Просто перестань быть задницей, — повторил Гойл, но Малфой взбеленился.

— Ты достал уже со своей задницей! Девушкам нравятся такие парни, как Малфой, а ты все только портишь!

Девушки вернулись за столик. Астория придвинула свой стул ближе к Джонсу и начала рассказывать ему о том, как ей нравится наблюдать за бойцами на ринге. Густо покрасневший, Джонс довольно мычал всякий раз, когда Астория касалась его плеча своим. А она не скупилась на прикосновения. Малфой готов был сгрызть свою чашку от злобы и ревности. Он весь покраснел, стараясь придумать, как побольнее ужалить Джонса или Гойла своим великолепным сарказмом, но его попытки только портили дело.

— Да пошло оно! — Малфой резко поднялся, бросил на стол несколько монет и направился к выходу.

Гойл встал и пошел было за ним, но блондин, резко обернувшись, зашипел на него:

— Не вздумай меня преследовать, детка! Меня ждут дела поважнее твоих глупых академичек.

Когда он скрылся из вида, Астория отодвинулась от Джонса. От ее веселой улыбки не осталось и следа. Еще какое-то время она сидела, нервно теребя в руках салфетку, а потом, шумно поднявшись из-за стола, направилась к витрине с пирожными.

— Доигралась, — тихо сказала Джули.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Гойл. Неясыть ухнула.

— Разве ты не понял? — Джули посмотрела на Гойла, как на ребенка. — Астория хотела заставить Малфоя ревновать!

— Ей это удалось, — хмыкнул Гойл. — Я думал, он ей не нравится...

— Не нравится?! — Джули хихикнула. — Да она сохнет по нему с их первой встречи! Просто она не такая дура, чтобы стать одной из его многочисленных... фавориток.

— Что-то я вас совсем не понимаю, — Гойл закурил и предложил сигарету Джонсу.

— Осторожно! — услышали они вдруг истошный вопль официанта и обернулись.

Расстроенная своей неудачей Астория с такой силой рванула на себя дверцу витрины, что пирожные вместе с тарелками и полочками посыпались на нее. Астория упала, погребенная под месивом из осколков и тортиков, и заплакала от боли и досады. Все посетители ошарашенно смотрели на происходящее. Гойл пришел в себя раньше других и бросился к девушке, желая помочь ей подняться, но вдруг прямо перед его носом возник Малфой. Оттолкнув Гойла, он резко подался вперед и протянул Астории руку. Девушка всхлипнула и, поднявшись на ноги, уткнулась носом в плечо Малфоя.

— На минуту оставить нельзя, — тихо сказал блондин, глазами показывая Гойлу, чтобы тот испарился.

Гойл хмыкнул и вернулся за столик.

— Откуда он только взялся? — тихо спросил Джонс.

— Да кто его разберет, — махнул рукой Гойл.

— Как красиво... — Джули с завистью закусила губу. Гойл почесал затылок, посмотрел еще раз на Малфоя, который стоял, обнимая Асторию, и вдруг резко поднял Джули на руки и поцеловал , прижимая к себе. Посетители кафешки, увидев это, зааплодировали.

— Мышцы, блин, — проговорил Малфой, с завистью поглядывая на Гойла.

Астория уже пришла в себя, отряхнулась и применила к себе очищающие чары, все еще держась за Малфоя.

— Иногда Грег меня поражает, — сказала она одобрительно.

— Меня тоже, — процедил Малфой.

— А кто будет платить за причиненный ущерб?! — к ним подошел официант.

Малфой посмотрел на него так, что парень потупился и отошел в сторону. Блондин же тем временем при помощи магии починил витрину и, как подачку, швырнул официанту несколько галлеонов.

— Инцидент исчерпан? — надменно спросил он, и парень кивнул, пряча деньги в карман фартука.

— Очевидно, не все проблемы можно решить при помощи мускулов, — развязно прокомментировал Малфой, но вдруг спохватился, встретившись с недовольным взглядом Астории: — Это так, пустяки, я просто...

Астория улыбнулась ему, и Малфой покраснел и опустил голову.

Они вернулись за столик и посидели еще немного. Гойл и Джули самозабвенно целовались. Джонс смотрел в чашку, стесняясь поднять глаза. Разговор не клеился, и вскоре Астория стала собираться.

— Если хочешь, можешь пригласить меня куда-нибудь, — сказала она Малфою на прощание. — Я смотрю, ты можешь быть нормальным... иногда.

Щеки Малфоя запылали, и он довольно кивнул, расшаркиваясь.

— Грегори, напиши мне, — попросила Джули, и Гойл кивнул. — Письмо можно отправить с совой. Что, если назвать ее Брунгильда?

Малфой фыркнул, но тут же закрыл рот рукой под пристальным взглядом Астории.

— Как ты захочешь, — шепнул Гойл, целуя девушку на прощание.

Джонс исчез очень тихо: никто не заметил, как он ретировался, чувствуя себя лишним.

Малфой аппартировал Гойла в ресторан. Там он щелчком пальцев подозвал официанта и заказал французское вино, название которого Гойл не смог бы воспроизвести и после нескольких попыток.

— Мне нужно отвезти домой Брунгильду, — тихо сказал Гойл, но Малфой взглядом пришпилил его к стулу.

— Никуда твоя Брунгильда не денется. Так что сиди и наслаждайся.

— Мне бы закурить... — протянул Гойл.

— Здесь не курят, — Малфой отпил вино из бокала. — За тебя, детка!

— С чего бы? — Гойл пригубил вино. Напиток показался ему кислым.

— Благодаря твоей тупости у меня с Асторией все может получиться, — пояснил Малфой надменно.

Гойл только покачал головой: Малфой был неисправим. Он хотел сказать, чтобы на свидании блондин не вздумал вести себя, как сейчас, но передумал. В конце концов, он Малфою не нянька.

Гойл снова был на ринге. На этот раз его противник был поражен не меньше него самого. Малфой до последнего не говорил, с кем Гойлу придется драться, и это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Чарльз Уизли. Как этот рыжий тип оказался среди бойцов, Гойл не знал, а Малфой усмехался, что не предвещало ничего хорошего.

— Я поставил на тебя, учти это, детка, — сказал блондин перед матчем. — И, как ты понимаешь, никаких договорняков с этим... рыжим.

Гойл кивнул. Он понимал. По большому счету, ему нечего было делить с бывшим гриффиндорцем, который, к тому же, был на несколько лет старше. Но все равно победить хотелось невероятно. Уже давно Гойл не выходил на бой с таким запалом.

На этот раз одна из сторон трибун была окрашена в рыжий цвет: все Уизли пришли поболеть за своего родственника, кем бы он кому из них ни приходился. С противоположной стороны трибуны украшал веселый плакат в его, Гойла, поддержку, как всегда, выполненный Джули. На этот раз Астория помогала ей: на плакате появилась символика Слизерина.

Бой начался. Гойл попробовал применить ту же тактику, которая помогла ему в борьбе с Кинг Конгом. Но, похоже, Уизли видел этот бой или слышал о нем, потом что тут же разгадал его замысел и применил к его «Протего» контрзаклятие, приправленное громким: «Экспеллиармус!»

Гойл упал, его палочка досталась Уизли. Теперь ничего не оставалось, кроме как уворачиваться от новых и новых заклятий: Уизли не был отстающим студентом, поэтому недостатка в заклятиях не испытывал. Гойл уворачивался, как мог, но долго бегать ему не удалось.

— Конфундо! — выкрикнул Уизли, и Гойл почувствовал, что все его мысли спутались. Голова закружилась, он потерял равновесие и упал.

Уизли запрыгнул на него и точным ударом вырубил... ненадолго. Гойл чувствовал, что еще силен. Он слышал, как считал арбитр. Он знал, что может подняться, но мозг никак не отдавал нужную команду ногам под действием заклятия, которое к Гойлу применили впервые. Сзади он слышал голос Малфоя, который кричал что-то, наверное, унизительное. Но Гойл не мог собраться. Вот не мог, и все.

В голове всплыл образ Крэбба. Он вспомнил, как вместе они не раз толкали Рона Уизли в коридорах, и уже от этого им было весело. «Винс, — подумал Гойл. — Ты мне сейчас очень нужен»...

— И... восемь! И... девять! И... — арбитр не успел закончить счет, потому что Гойл поднялся. Схватился за ограждение ринга, сплюнул кровь и мешавшуюся за разбитыми губами каппу.

— Гре-го-ри! Гре-го-ри! — визжали с трибун девчонки.

— Давай, детка, я в тебя верю, — вопил снизу Малфой.

Голова кружилась. Арбитр отошел, дав команду к началу боя.

— Диффиндо, — выкрикнул Уизли, и Гойл почувствовал боль в области Ахиллесова сухожилия.

Он упал на одно колено: сухожилие было перерезано. На секунду боль заволокла его глаза, но в следующее мгновение он подался вперед и схватил Уизли за ногу, увлекая вниз.

— Ступерфай! — выкрикнул Уизли, но, потеряв равновесие, послал заклятие в воздух.

Гойл сильно ударил его под дых, и Уизли задохнулся. Рыжая часть трибун содрогнулась ошеломленным, испуганным вздохом. Гойл ударил снова, но Уизли уже поднял палочку и выкрикнул:

— Сомниум!

Гойл обмяк на нем, моментально погрузившись в сон. Уизли сбросил его с себя и обездвижил, толкнув ногой, чтобы Лондонский Громила не проспал свое поражение.

Трибуны бесновались. Арбитр снова начал считать, но на этот раз Гойл уже не поднялся. Краем глаза он видел, как к Малфою подбежал Рон Уизли и, размахивая руками, проорал что-то победоносное. Он слышал, как восторженно охает Джинни, обнимая брата.

Наконец, Гойл смог пошевелиться: действие заклятие начало проходить. Он попытался встать, но ничего не вышло: перерезанное сухожилие болело невыносимо. Джули и Астория подбежали к нему, растерянно подошел Малфой. Джули плакала, обвив его шею руками и причитая что-то. Малфой осмотрел ногу и колдонул, но легче не стало.

Медик осмотрел Гойла и понуро поджал губы:

— Сухожилие, конечно, срастется. Недельку полежите, отдохнете... Но пару-тройку месяцев придется разрабатывать, если снова хотите вернуться на ринг, — сказал он.

— Вы это серьезно? — спросил Малфой, угрюмо наблюдавший за процессом.

— Более чем, — констатировал медик.

— Послушайте! Это лучший боец сезона! А у нас чемпионат Британии через месяц! Сделайте что-нибудь, вы же не маггл! — начал кипятиться Малфой, но медик только развел руками.

— Я не маггл, но и не Мерлин, мистер Малфой, колдомедицине тоже пока не все подвластно...

Гойл молчал. Он стиснул зубы и сжал кулаки. Чемпионат Британии значил для него много. Это и популярность, и карьера, и работа, и деньги. Теперь придется нагонять, но когда еще представится такой шанс!

Малфой суетился вокруг, пытаясь найти выход из ситуации. Разве что денег сухожилию не предлагал.

— Малфой, свали, — почти беззвучно выдавил Гойл и закурил. Только сигареты никогда не подводили его.

Импресарио молча вышел. Гойл сидел в раздевалке. Когда последняя сигарета в пачке обожгла пальцы, к нему зашла Джули и тихо села рядом, прижавшись к нему всем своим маленьким тельцем. Она тоже ничего не говорила, не сочувствовала, не утешала — просто была рядом. И Гойлу было тепло с ней. И очень не хотелось отпускать ее от себя...

Гойл старался, как мог. Как только сняли повязку, он начал разрабатывать ногу, превозмогая боль. Нагружал ее, отпаривал в ванне и снова нагружал: ему нужно было попасть на чемпионат. Джули приходила к нему и помогала, как могла. Мать Гойла приняла девушку с улыбкой: она давно мечтала о внуках, но, зная характер сына, на многое не надеялась.

Иногда, когда они оставались в доме совсем одни, в голову Гойла лезли непристойные мысли, но он упорно отгонял их, стараясь сосредоточиться на больном сухожилии, которое никак не хотело разрабатываться.

Через две недели Гойла навестил Джонс. Брунгильда ухнула из своей клетки, увидев знакомое лицо.

— Тебе чего? — нога болела страшно, и Гойлу было не до вежливости.

— Я подумал... — с порога начал Гроза Йоркшира, — что ты должен знать... Я буду участвовать в чемпионате...

— Поздравляю, — понуро сказал Гойл. — А при чем тут я?

Ему было неприятно это слышать.

— Ты не дослушал, — тихо просипел Джонс. — Меня нанял Малфой. Я буду участвовать вместе с ним...

Гойл замер. Импресарио не говорил ему, что собирается сменить команду. Да еще взяться за Джонси, которого всегда считал слабаком... Такого Гойл не ожидал даже от Малфоя. И оказался не готов.

— Убирайся, — тихо процедил он, сжимая кулаки.

— Гойл, слушай, прости, мне просто нужны деньги... — попытался оправдаться Джонс, но Гойл захлопнул дверь перед носом бывшего приятеля.

Ему не хватало воздуха. Гойл упал на диван и долго сидел, осмысливая, что произошло. Как подло. Даже если Джонс выступит слабенько, участие в чемпионате даст Малфою возможность приобрести новые связи и заработать новые деньги. И, главное, все будут знать, что Гойл сошел с дистанции, что его место занято, что он — мертвый боец. Впрочем, глупо было ждать от Малфоя солидарности. И Гойл обругал себя за это.

Он пришел на кладбище. На могиле Крэбба, словно сделка с совестью, лежали две белые хризантемы. Конечно, от Малфоя. Гойл схватил их и втоптал в грязь, а потом присел на гранит и закрыл руками лицо. Одному тяжело. Очень тяжело. Вместе можно было бы справиться. А одному... Снег запорошил фотографию, и Гойл протер ее рукой, вглядываясь в такое знакомое и такое далекое мальчишеское лицо друга. Вот если бы только был кто-то...

Забини сидел за столом в личном кабинете. Он хлестал виски в гордом одиночестве, а это значило, что дела у него шли очень плохо. Гойл без приглашения плюхнулся в дорогое кожаное кресло и вытянул вперед уставшую ногу.

— Чего приперся? — протянул Забини.

— Возьми меня на чемпионат, — коротко сказал Гойл.

— Ты же ходишь, как утка по глине, — Забини указал бокалом на поврежденную ногу Гойла, и часть напитка выплеснулась на стол.

— Я справлюсь, — Гойл стиснул зубы.

— Что, Малфой бросил тебя ради кого-то помоложе и поздоровее? — хрюкнул Забини довольно.

— Да, и этот кто-то — наш любимый Джонси, — зло ответил Гойл, стараясь больнее ударить мулата.

— Это правда? — глаза Забини сузились, и он с силой запустил бокал в стену. — Вот урод!

— Так ты возьмешь меня? — серьезно спросил Гойл.

— При всем желании, Гойл, не тупи, ты не выстоишь и раунда, — Забини призвал еще один бокал и осушил его почти залпом.

— Ты, главное, договорись, ставить на свою команду необязательно, — тихо, но твердо сказал Гойл.

— Как это? — Забини выглядел удивленным.

— А ты разве не знал?

— Правилами не запрещено, но... — Забини нахмурился. — Малфой и так делал?

Гойл только кивнул.

— И этот человек говорил, что не отдаст тебя мне ни под каким соусом! — хохотнул Забини, не улавливая суть происходящего.

— Малфой думает, что я не у дел, — тихо пояснил Гойл. — Если бы Джонс сам не пришел, я бы вообще не узнал.

— Так Малфой не в курсе! Это даже круче самого крутого виража! — Забини потер руки. — Я не девка, ломаться не буду. Ты меня уговорил, Гойл. Завтра же подаю заявку, и будет видно.

Гойл вышел от Забини. Он думал, ему будет легче, но, вопреки ожиданиям, угрюмой радости он не испытывал. Гойл представил лицо Малфоя, когда тот увидит его в списках, и даже хохотнул, но лгать себе было глупо: Гойлу было больно и обидно.

Малфой пытался связаться с ним постоянно. Он писал записки, торчал у его двери, даже караулил у тренировочного зала, но Гойл не хотел говорить с ним. Теперь его тренировал Забини, и от этих тренировок был толк. Забини не унижал Гойла, не бил по его самолюбию, не ругался за неудачи. Он терпеливо объяснял, как действуют заклятия, как надо водить палочкой, на чем нужно сосредоточиться. В спарринг вставал сам, добиваясь, чтобы магия Гойла из стихийной направлялась в подконтрольное ему русло. Забини не был силачом, но с легкостью выполнял те же упражнения, что и Гойл, разве что с меньшими весами. И он никогда не припоминал того, что было между ними. Но все помнил: Гойл знал это и немного боялся.

На первый бой Гойл вышел хромая, но в полном боевом настрое. Джули и Астория сидели в первом ряду и размахивали самодельными помпонами, наподобие болельщиц. Малфой стоял неподалеку, не решаясь подойти к девушкам, вероятно, потому, что на Астории была надета облегающая футболка с надписью «Малфой — предатель!»

Соперник Гойла был слабее. Гойл частенько дрался с ним и не проиграл ни разу. Обычно этот угрюмый молчун не рассчитывал на победу, но сегодня Гордость Глостершира взирал на поврежденную ногу Гойла с предвкушением. Лондонский Громила только усмехнулся. Забини провел указательным пальцем по шее, призывая своего подопечного разделаться с врагом. Гойл кивнул и выставил вперед палочку: в этом бою он не собирался бегать.

Гонг возвестил о начале боя.

— Экспеллиармус! — выкрикнул Гойл, но Гордость Глостершира успел увернуться и послал в него тем же заклятием.

Гойл успел выставить щит и прищурился: соперник явно собирался бегать от него, чтобы лишить преимущества. Тогда Гойл отступил в угол ринга, прикрывая тылы с двух сторон и, быстро вскинув палочку, выкрикнул:

— Ступерфай! Инкарцеро! Диффиндо! — посылая заклятия в разные стороны, как учил его Забини.

Когда дымка от заклятий рассеялась, Гойл увидел, что Гордость Глостершира, потеряв палочку, пытается выбраться из опутавших его веревок. План Забини сработал!

— Петрификус Тоталус! — проорал Гойл, лишая противника шанса на победу.

Грузный боец тяжело рухнул на пол и замер в неудобной позе. Арбитр начал считать, как того требовали правила, но было ясно: этот бой за Лондонским Громилой.

Трибуны ревели. Букмекеры бесновались. Забини, ухмыляясь, вылез на ринг и вместе с арбитром поднял вверх другую руку Гойла. Гойл стоял с поднятыми руками, и его сердце громко стучало от радости: он может! Он всем им докажет! И Малфою в первую очередь!

Гойл бросил взгляд на блондина. Тот стоял, вертя пальцем у виска и показывая, что хочет поговорить. Гойл изобразил смачный кукиш и удалился в раздевалку, где его ждала Джули. Она бросилась ему на шею и замерла.

— Я люблю тебя, — прошептала она, не открывая глаз. — Ты самый лучший!

Забини продолжил тренировки, заплатив Гойлу солидный гонорар.

— Я всегда ставлю на свою команду, — пояснил он, отсчитывая галлеоны.

Следующие два боя Гойл выиграл также триумфально. Противники не ждали от него многого, и расплата за это настигла их мгновенно. Гойл нарочно хромал сильнее, чтобы создавать впечатление своей неполноценности, но вместе с тем к середине чемпионата его нога пришла в норму. Ему предстояло сразиться с Грозой Йоркшира, и он ждал этого боя.

Шон Джонс вышел на ринг неуверенно. До этого ему чудом удалось не вылететь из списков участников: очевидно, как тренер Малфой проигрывал Забини. Гойл стоял перед противником, уперев руки в бока.

— Можешь не притворяться, — сказал ему Джонс, прищурившись. — Я знаю, что ты уже здоров.

— Тогда тебе следует бояться меня еще сильнее, — устрашающе произнес Гойл и вскинул палочку.

— Круцио! — заорал вместо ответа Джонс, но Гойл отпрыгнул в сторону и усмехнулся злобно.

— Не будь идиотом, Джонс, я на это не поведусь, — крикнул он, чем только раззадорил противника.

— Круцио! Империо! — завопил Джонс, бросаясь на Гойла, но тот только ловко увернулся. В его глазах блеснул страшный огонек.

— Круцио! — выкрикнул Гойл коротко, чуть отведя палочку в сторону, словно предвидя, куда бросится противник. — Попробуй предательство на вкус!

Заклятие попало в цель. Джонс упал на пол и стал биться, изнемогая от боли. Гойл опустил палочку. Джонс тяжело дышал, на лбу его выступила испарина.

— Ты первый начал, — процедил Гойл и, нависнув над бывшим приятелем, добил его с правой руки.

Никогда еще победа не была такой отвратительной. Гойл стоял, арбитр задирал его руку, репортеры кружили вокруг, делая фотографии. Выдержал он недолго. Вырвав руку у арбитра, Гойл склонился над Джонсом и окатил его водой из палочки. Затем взвалил грузное тело противника на себя и потащил прочь с ринга.

— Брось его, — посоветовал Забини, когда Гойл проходил мимо. — Эта шлюшка того не стоит.

— Я сам разберусь, — коротко ответил Гойл, не останавливаясь.

В коридоре к ним подошел Малфой и, взвалив на себя вторую руку Джонса, помог Гойлу дотащить его до раздевалки.

— Я ставил на тебя, Гойл, — тихо сказал он, опуская Джонса на скамью.

— Ну, и урод, — ответил Гойл. Он взглянул Малфою в глаза, удивляясь, как тому хватает смелости стоять рядом, а потом вдруг размахнулся и съездил блондину в челюсть, на этот раз не церемонясь с хрупким импресарио.

Малфой упал и потерял сознание. Гойл сплюнул, закурил, достал из шкафчика свою одежду и, не дожидаясь, пока Джули прибежит в раздевалку, вышел ей навстречу.

— Я вырубил Малфоя, — сказал он девушкам, встретившим его в коридоре.

Астория вздрогнула, но поборола в себе порыв броситься в раздевалку: на ней по-прежнему красовалась футболка с надписью «Малфой — предатель!»

Гойл пришел на кладбище. Медленно ступая по дорожкам, он заметил у могилы Крэбба тонкую девичью фигуру и остановился, не решаясь приблизиться. Ветер трепал темные волосы, схваченные на макушке синей лентой, и Гойл вздрогнул, узнав Глорию. Девушка постояла еще немного, а потом повернулась, собираясь уходить, и заметила его. Их взгляды встретились. Глория прошла мимо, ничего не говоря. Когда она отошла подальше, Гойл вдруг обернулся и крикнул:

— Ты приходи еще, пожалуйста!

Глория коротко кивнула и прибавила шаг, а Гойл уселся возле могилы и долго смотрел на маленький букет незабудок, оставленный девушкой. Он не знал, где Глория достала эти цветы зимой, и ему было вдвойне тепло от этого маленького чуда.

Следующим соперником Гойла был Уизли. Снова Уизли. Гойл навел справки: Чарльзу срочно нужны были легкие деньги, потому он и ввязался в бои без правил, а потом увяз, разрываясь между тренировками и работой с драконами в Румынии. Чарльз был силен. Забини принялся разрабатывать тактику боя с ним задолго до того, как стало известно, что этот бой состоится. Блез ко всему готовился заранее.

На этот раз Уизли был серьезнее — он понимал, что Гойл много работал, чтобы схлестнуться с сильным соперником вновь. Чарльз Уизли представлял графство Суррей, но от громогласной клички отказался, предпочитая оставаться для своих поклонников Рыжим Чарли. А поклонников было много! Одни только родственники чего стоили! Но Гойла было трудно вывести из равновесия даже такой сильной группе поддержки.

Выйдя на ринг, Гойл увидел Малфоя. Блондин был в порядке. Он стоял у самого ринга и внимательно следил за происходящим. Его лицо было непроницаемо. С другой стороны ринга Забини был серьезен, как никогда.

Бой начался. Гойл сразу же выставил щит. Как только Уизли попытался пробить его, Гойл резко уклонился вбок и попытался обезоружить противника, но ему это не удалось. Уизли послал в Гойла стреноживающим заклятием и попал: Гойл упал, но палочку не выронил. Ловким движением он отразил новое заклятие и перекатился Уизли под ноги, надеясь ударить под колено, но Уизли просчитал его намеренье и резким ударом отбросил в сторону. Гойл напрягся. По плану Забини дальше следовала попытка отвлечь противника и ударить со спины, но Уизли расположился совсем неудобно для этого.

— Фумос! — Гойл попытался напустить на Уизли туман.

— Репелло! — выкрикнул Уизли, пытаясь сделать себя неуязвимым.

Заклинания столкнулись и отлетели обратно в незадачливых бойцов. Уизли упал и выронил палочку. Гойла окутало густым дымом, и он почувствовал жжение по всему телу. Дым был едким, ему стало тяжело дышать. Он упал на колени и схватился за горло, закашлялся. Из глаз полились слезы. Он покраснел, чувствуя, что нет сил больше терпеть, и повалился набок. Уизли с ужасом наблюдал за происходящим, не зная, как поступить.

Вдруг в зале послышался шелест — это рухнули заклинания, ограждающие ринг. Малфой ловко пролез через заграждение и, перевернув Гойла на спину, стал делать ему искусственное дыхание.

— Оставь его, Малфой! — завопил Забини. — Пусть бой продолжается! Гойл, хватит валяться! Вставай и дерись!

— Забини, лучше не провоцируй меня! — выдавил Малфой напряженно. — Анапнео!

Гойл глубоко вздохнул. Дым исчез из его легких. Он снова закашлялся, на этот раз прочищая горло, и закрыл глаза.

— Ты дебил, Гойл, — с облегчением сказал Малфой, облокачиваясь на грудь Лондонского Громилы.

Подбежал Забини и, с силой оттолкнув более слабого Малфоя, схватил Гойла за грудки:

— Ты можешь драться? — спросил он резко. — Дерись! Еще можно победить!

— Ты не видишь, что ему плохо?! — Малфой рванул Забини за плечо.

Публика напряглась, предвкушая то еще зрелище.

— Отвали, Малфой! Теперь Гойл работает со мной и будет делать, как я скажу, — Забини оттолкнул Малфоя. Тот пошатнулся, но устоял на ногах и выхватил палочку.

— Забини, тебе конец! — выкрикнул блондин, но Гойл поднялся и встал между ненавидящими друг друга импресарио.

— Сегодня я с Забини, Малфой, — угрюмо сказал он и кивнул арбитру, показывая, что готов продолжить бой.

Малфой захлопал глазами, не ожидая такого унижения, сжал кулаки и, выругавшись сквозь зубы, покинул ринг под гул трибун. Он направился к выходу, не оборачиваясь, и Гойлу стало горько.

Бой он проиграл. Уизли все-таки оказался сильнее, да и мысли Гойла блуждали далеко от ринга, что не могло не сказаться на исходе битвы.

— Малфой, козел, и тут сумел подгадить, — процедил Забини, провожая Гойла в раздевалку. Но на самом деле Блез радовался: ему достаточно было личной победы над Малфоем.

Гойл не видел Малфоя несколько месяцев. Джули и Астория, похоже, тоже. Познакомившись с Асторией поближе, Забини заигрывал с ней, как мог, но Гойл видел, что девушка скучает. Да Гойл и сам скучал. В какой-то момент он понял, что ему не хватает вечно надменного и недовольного всем и вся импресарио. Забини казался пресным и скучным, безразличным. И безразличие его иногда даже раздражало: Гойлу хотелось двинуть Блезу, но не за что было.

Зато рейтинг Гойла неуклонно шел в гору. Забини помог ему выиграть не один бой, и теперь на него ставили по-крупному. Гонорары тоже выросли. А еще Гойл учился аппартировать, чтобы иметь возможность навещать Джули в Академии Магии: у девушек началась сессия, и сами они на какое-то время вынуждены были оставить визиты в Лондон.

Гойл встретил Малфоя на кладбище, хотя меньше всего ожидал увидеть его именно там. Малфой стоял напротив могилы Крэбба с закрытыми глазами. На этот раз цветов при нем не было. Гойл хотел развернуться и уйти, пока Малфой не заметил его, но споткнулся о соседнюю могилу и наделал много шума. Сбежать по-тихому не удалось.

— Сама изящность, — скептически прокомментировал Малфой, и Гойл почему-то покраснел, но ничего не сказал.

Он сцепил руки в замок и переминался с ноги на ногу.

— Я смотрю, ты в фаворе, — хмыкнул Малфой, не поднимая глаз. — А где же благодарность?

— С чего бы это мне быть благодарным? — угрюмо спросил Гойл.

— Даже не знаю, — Малфой начал растягивать слова, и это не понравилось Гойлу. — Может быть, за то, что спас тебе жизнь во время поединка с Уизли? — Гойл вздрогнул. — А, может, за то, что благодаря мне ты взялся, наконец, за ум, хоть и променял меня вероломно на подлеца Забини?

— Это я вероломно?! — от такой наглости у Гойла перехватило дыхание. — Да ты же слил меня при первом удобном случае! Решил засветиться на чемпионате с Джонси! Что мне еще оставалось?!

— Я тебя не сливал, — Малфой отвернулся. — Просто глупо было терять время и деньги. Я думал, ты поймешь.

Из уст Малфоя самые паскудные вещи звучали так естественно и правильно, что Гойл даже на мгновение почувствовал, что все неправильно понял. Но только на мгновение.

— Это предательство, — упрямо мотнул головой Гойл. — Такое нельзя понять.

— Даже если и так, — пожал Малфой плечами, — тебе не на что жаловаться.

— А знаешь, ты прав, — Гойл подошел ближе. — Забини тренирует меня куда лучше, чем ты. Он научил меня Круцио, он прорабатывает тактику каждого боя, и он не унижает меня по поводу и без! И да, именно благодаря ему моя карьера пошла в гору. Так что спасибо за услугу, Малфой.

— Да подавись, — горько ответил блондин. — Только учти: Забини тебе жизнь спасать не будет. Ему на тебя плевать. Ты для него — орудие для зарабатывания денег и мести мне. Не больше!

— Но и не меньше! — в тон возразил Гойл. — Тем более, что тебе на меня плевать точно так же, как ему. Тебе на всех плевать! Даже на Асторию.

— Не впутывай сюда Асторию, — Малфой сжал кулаки.

— А почему нет? — Гойл тоже слал кулаки и устрашающе занес их над Малфоем, но блондин на этот раз не уклонился.

— Потому что мне не плевать на нее! — завопил он, и от громкого крика стайка ворон сорвалась с дерева и, каркая, взлетела ввысь. — И на тебя не плевать! Просто я умею разделять личные отношения и бизнес, а ты, тупица, не способен даже подумать об этом! Надо было дать тебе задохнуться, тогда, может быть, ты оценил бы...

— Ну, и дал бы! Никто тебя не просил помогать! — пробасил Гойл, чувствуя, как к горлу комком подступает иррациональное чувство вины.

— Отлично! В следующий раз я так и поступлю! — на глаза Малфоя навернулись злые слезы. Он посмотрел на свои кулаки, на кулаки Гойла, и вдруг резко ударил его под дых.

Несмотря на то, что бил он от души, удар получился слабым.

— Это все, на что ты способен?! — с запалом произнес Гойл, тряхнув бородой в снисходительной ухмылке.

Малфой взвыл и ударил снова, а потом еще и еще раз. Гойл закусил губу, поймал его руку и натренированным движением заломил назад, заставляя Малфоя задохнуться от боли, ярости и собственного бессилия.

— Вот так, — тихо сказал Гойл, отдуваясь. — Ты впервые ударил меня, Малфой.

— И не жалею об этом, — прохрипел Малфой, из последних сил держась, чтобы не попросить пощады.

— Тебе не мешало бы потренировать удар, а то только палочкой махать и можешь, — беззлобно сказал Гойл. Он вдруг почувствовал, как злость и обида на Малфоя отступают, освобождая место какому-то приятному чувству... привязанности?

Гойл ослабил хватку, и Малфой схватился за ноющую руку, выругавшись совсем не аристократическими выражениями. Гойл ухмыльнулся и закурил. Стало совсем хорошо.

— Ладно, Малфой, на самом деле я тебе благодарен: дыхалка мне еще пригодится, — добродушно сказал он, готовясь к унизительной тираде в свою честь.

Малфой посмотрел на него колюче, сощурился, вздохнул еще пару раз и выпрямился, оправляя мантию.

— Сейчас бы вломить тебе Круцио по первое число, — проговорил он, успокаиваясь. — Да ты, мазохист чертов, от боли только кайф ловишь.

— Ну-ну, — Гойл почувствовал, что на душе у него потеплело. — Легко высмеивать то, чего не понимаешь.

Малфой хмыкнул как-то странно, а потом сказал:

— Как это ни жутко, но теперь уже понимаю. Когда ты меня в раздевалке вырубил... — он вздохнул, — мне и впрямь полегчало. Словно камень с души, знаешь.

— Пойдем выпьем, — Гойл показал рукой в направлении города. — Совсем мы Винса замучили своими разборками.

— Думаешь, он нас видит? — Малфой взглянул на небо.

— Не знаю, — честно признался Гойл.

С фотографии на них смотрело озорное лицо мальчишки, который улыбался и подмигивал им, словно обещая, что все будет хорошо.