Первое сентября (гет)

1 сентября 1991 года

Гермиона ждала этого дня почти год, с того самого мгновения, как в дверь ее дома постучалась высокая темноволосая женщина в странном наряде и остроконечной шляпе. В первую минуту Гермионе показалось, что гостья здорово похожа на волшебниц в книжках Баума.

— Минерва Макгонагалл, — чопорно представилась дама. — Заместитель директора школы Хогвартс, декан факультета Гриффиндор и преподаватель трансфигурации.

— Преподаватель чего?.. — растерянно переспросила миссис Грейнджер.

— Трансфигурации, — терпеливо повторила Макгонагалл. — Разрешите войти?

Почти год Гермиона ждала, когда можно будет отправиться в Косой переулок в сопровождении родителей и профессора. Почти год переживала, действительно ли она волшебница, существует ли Хогвартс на самом деле, или все это чей-то дурацкий розыгрыш.

В Косом переулке Грейнджеры застыли на добрые три-четыре минуты, завороженные яркими красками разноцветных мантий, рекламных плакатов. То тут, то там сыпались разноцветные искры из чьей-нибудь волшебной палочки. Гермиона никогда бы не подумала, что в Великобритании так много магов! Как им удается скрываться от обычных людей? Как могло случиться, что никто не знает о том, что в центре Лондона есть такое удивительное место? Не удержавшись, Гермиона все же задала этот вопрос профессору Макгонагалл. Та поджала губы, раздумывая, прежде чем ответить:

— Люди предпочитают не замечать то, чего не знают или не понимают.

Эти слова Гермиона запомнила, хотя и не поняла до конца.

Интересно, каково будет учиться среди магов? Наверное, жутко сложно! Вдруг она окажется единственной, кто не умеет колдовать? Надо будет сегодня же пролистать пару учебников. В отличие от людей книги еще никогда ее не подводили.

Первого сентября, пока Гермиона помогала искать жабу Невилла Лонгботтома по всему поезду, знакомилась с Гарри Поттером, о котором там много говорилось во всех прочитанных ею томах, готовилась к распределению вместе с остальными первокурсниками, она не замолкала ни на минуту, вспоминая цитату за цитатой из учебников. Гермионе так хотелось показать, что она достойна быть здесь! Учиться здесь!

Пока не услышала за спиной злой шепоток:

— Вот зануда!

— Да ладно, она из магглов, что еще от них можно ожидать?

Первое сентября нового учебного года началось для Гермионы Грейнджер с полезного урока: никто не любит тех, кто чем-то отличается от окружающей толпы, будь то волшебная палочка или отсутствие родословной.

Или желание учиться новому.

1 сентября 1992 года

Второй раз было проще.

Гермиона не стала менее дотошной или любознательной благодаря Гарри и Рону. Но у нее появились друзья, согласные терпеть ее зазнайство почти всегда, а главное — уверенность в собственной правоте. В конце концов, в приключении с философским камнем Гермиона оказалась крайне полезной такой, какая есть.

На второй год обучения в Хогвартсе она ехала с чувством глубокого морального удовлетворения. По крайней мере до тех пор, пока не выяснилось, что ни Гарри, ни Рон на поезд не сели. А когда стало понятно, каким образом друзья добирались до школы, Гермиона пришла в бешенство, которое нимало не утихло к вечеру, когда пришло время отбоя.

Подумать только, прилететь в школу на летающей машине, да еще и считать, что не натворили ничего особенного! «А что нам еще оставалось?» — спросили они. «У нас не было другого выбора!» — сказали они.

О да, разумеется, никаких вариантов! Ни дождаться мистера и миссис Уизли у автомобиля, ни послать сову в школу, ни подумать головой. Нет! Только лететь на фордике «Англия» на глазах у всего маггловского сообщества Великобритании! Самое мудрое решение!

«Профессор Снейп будет припоминать нам это весь учебный год», — с тоской подумала Гермиона, в который раз взбивая подушку. Причем всем троим, пусть Грейнджер и не участвовала никоим образом в этом безобразии.

Хотя... Гермиона неожиданно хихикнула.

Какое похвальное стремление к знаниям!

Все-таки умение относиться к любой ситуации с юмором было одним из тех, которым стоило учиться, благо есть у кого. А то можно и превратиться в подобие профессора Снейпа: мрачного, угрюмого и вечно всем недовольного.

1 сентября 1993 года

Входя под своды Хогвартса уже третьекурсницей, Гермиона в который раз порадовалась, что багаж не нужно было нести самой: на вокзале поднять собственный чемодан она не сумела. Интересно, что имела в виду профессор Макгонагалл, когда писала об особых привилегиях?..

Жалко, что Гарри так разозлился: не то из-за Блэка, не то из-за Малфоя, скорее всего — из-за обоих сразу. Хотя к этому представителю неразумной расы хорьковых давно следовало бы привыкнуть! Только глупости говорить и может. Сам-то слизеринский выскочка дементоров испугался настолько, что прятался за спинами своих верных телохранителей!

«Главное — спокойствие», — в который раз повторила себе Гермиона.

— Поттер! Грейнджер! Подойдите ко мне!

Голос профессора Макгонагалл в буквальном смысле вернул Гермиону с небес на землю: она как раз задумчиво рассматривала потолок, затянутый черными тучами, борясь с невыносимым желанием добавить ассиметрии лицу Малфоя.

Наблюдать за Гарри, твердо вознамерившимся отвергнуть опеку декана и помощь мадам Помфри, оказалось достаточно забавно. После того как Макгонагалл окончательно убедилась в здоровье Гарри, она выпроводила его в коридор, а сама обратилась к Гермионе:

— Хочу вам сообщить, мисс Грейнджер, что вопрос вашего расписания решен. Большую часть каникул я переписывалась с чиновниками из Министерства. И, наконец, вчера вам выписали специальное разрешение на использование хроноворота. Вы, конечно, слышали о них?

— О да, профессор! Я читала о хроноворотах в...

— Не стоит, мисс Грейнджер, — чуть улыбнулась Минерва. — Я не сомневаюсь в ваших познаниях. Используя хроноворот, вы сможете посещать занятия по всем выбранным вами дисциплинам. Как понимаете, рассказывать об этом строго-настрого запрещено. Как и использовать прибор в каких-либо личных целях. Вас никто не должен видеть. Особенно — вы сами.

Гермиона молча кивнула: она слишком хорошо понимала, о чем говорит Макгонагалл.

— Удачи, мисс Грейнджер! Надеюсь, вы добьетесь всех целей...

— Разумеется, профессор!

Эйфория схлынула быстро. Цепочка хроноворота неприятно холодила кожу, отрезвляя. Не зря их выдавали лишь по специальному распоряжению, далеко не зря. Где как, а в этом случае перестраховщиками работники Министерства не являлись. Только в одной истории Хогвартса записано три случая, когда использовавшие хроноворот маги ошибались, путались во времени или сталкивались сами с собой и гибли.

Придется быть предельно осторожной. Впрочем, не впервой.

Когда они втроем вернулись в Зал, распределение первокурсников уже закончилось. Профессор Макгонагалл, кивнув на прощание, быстрым шагом прошла к преподавательскому столу. Гермиона машинально проводила ее взглядом, перевела взор на других учителей: профессор Дамблдор явно чем-то озабочен, Хагрид краснел и бледнел попеременно. А профессор Снейп...

«На профессора Снейпа просто жалко смотреть», — подумала вдруг Гермиона. Круги под глазами видны еще отчетливей. Он явно устал, чертовски устал... И снова остался без такой желанной должности. Снова зелья, беспечные студенты, вечные стычки Гриффиндора со Слизерином...

Вот уж кому точно не помешал бы хроноворот. Или хоть порция дружеского участия. Жаль, что с профессором Люпином они точно не найдут общего языка. Новый преподаватель Защиты от темных искусств поразил Гермиону еще в поезде, когда с легкостью справился с дементорами, а уж сейчас... Профессор Снейп сверлил Люпина мрачным взглядом, а тот лишь мягко улыбался уголком рта.

Гермиона поразилась самой себе — ей жаль профессора Снейпа.

А впрочем, что он — не человек, что ли?

1 сентября 1994 года

После чемпионата мира по квиддичу и того, что произошло в палаточном лагере в ночь матча, Гермионе впервые не хотелось ехать в Хогвартс. Впервые ей было все равно, кто будет вести ЗОТИ, как составят расписание, удастся ли получить высший балл за летнее эссе по трансфигурации...

Гермиона обдумывала Идею. Именно так, с большой буквы. Ей, воспитанной в демократическом духе, претила сама мысль о настоящем рабстве, которое, оказывается, процветало в магическом мире. А замечания Рона о том, что домовые эльфы полностью довольны своей жизнью, только прибавляли Гермионе решимости изменить это. Она добьется того, что все домовые эльфы станут свободными. Пока непонятно как, но добьется!

Рон раздражал. Его манера поведения, его привычки, наплевательское отношение к учебе... Вроде друг ни капли не изменился, но все же то, к чему Гермиона привыкла за три года, вдруг стало бесить ее до зубовного скрежета.

Привычка к анализу любой ситуации вырабатывалась годами: ночь перед отъездом Гермиона посвятила тщательным размышлениям на тему собственных эмоций. Наверное, к утру она смогла бы написать об этом эссе длиной не менее пяти свитков. Хотя все это выражалось одним-единственным предложением: Рон ей нравился, а она ему — нет. Только и всего.

Как настоящий прагматик, или считающий себя таковым, Гермиона решила отложить эту мысль на самую дальнюю полочку разума. Туда, где уже четвертый год пылились путаные рассуждения о Снейпе. То есть, конечно, профессоре Снейпе.

По крайней мере, сейчас у нее задача поважнее: добиться того, чтобы права домовиков были признаны мировым сообществом! А для начала — четвертым курсом Гриффиндора.

Что значит неразумность собственного сердца в сравнении с реальной проблемой?!

1 сентября 1995 года

Лето девяносто пятого выдалось до безобразия суматошным. Гермиона провела дома всего пару недель, дергаясь от каждого шороха, и с большим облегчением приняла приглашение миссис Уизли пожить в Норе, а затем и на площади Гриммо. Бесконечная уборка старого дома Блэков прочищала мозги ничуть не хуже маггловских транквилизаторов.

«Волдеморт возродился», — лениво размышляла Гермиона, отмывая очередной квадрат кухонной плитки под визгливые вопли портрета матушки Блэк.

«Родители могут оказаться в опасности из-за меня», — думала Гермиона, перебирая книги в огромной библиотеке. Только те, на которых стояла зеленая метка, остальные, скорее всего, были опасны для грязнокровки.

«Я сошла с ума», — вздыхала Гермиона, гипнотизируя взглядом Снейпа: напряженная спина, четкий профиль. Почти в упор рассматривая профессора зелий, растерявшая всякое смущение Гермиона открывала для себя нового человека.

Спустя неделю наблюдений она уже знала, что вертикальная морщинка на лбу Снейпа — признак неуверенности и недовольства, но никак не злости. Знала, что зельевар Снейп первоклассный, но и в заклинаниях разбирается не хуже, и в защите, и в трансфигурации...

Нет, Гермиона была далека от того, чтобы глупо и по-девчоночьи влюбиться, придумав себе идеального романтического героя. Ясно как день, что отвратительный характер Снейпа — не маска, а истинное лицо.

И все же... Когда Сириус в очередной раз принимался острить — не смешно и неуместно — перед глазами у Гермионы возникал Снейп, шепчущий заклинания, помогая ненавистному Поттеру удержаться на метле. Снейп, прикрывающий собой от оборотня бестолковых учеников... Снейп — человек Дамблдора.

Люпин держал вежливый нейтралитет, но большая часть взрослых, регулярно собирающихся в доме на площади Гриммо, закрывали глаза на хамство Сириуса, а то и поощряли его, в открытую или намеками. К концу июля Гермионе стало казаться, что все сговорились вывести Снейпа из себя, добиться какой-то четкой реакции, повесить ярлык на его бессменную черную мантию.

В отличие от «хороших» Орденовцев и «плохих» Упивающихся Снейп был живой. Разный. Многозначный.

И — стоило признаться хоть самой себе! — Гермионе хотелось походить на него. Перестать думать, что правильно, а что нет. Перестать ходить на цыпочках. Стать свободной.

Только первого сентября, уже после приторно-слащавой и полной лжи речи Долорес Амбридж, глядя на мрачные лица учителей, Гермиона вдруг поняла: свободы не существует. Человек всегда ограничен, разница лишь в размерах его клетки.

А клетка Снейпа оказалась совсем крохотной.

1 сентября 1996 года

Гермиона никогда не думала, что будет так рада отъезду из Норы. Но Флер!..

Она была повсюду, она сияла, словно полная луна на ночном небе. От неприкрытого счастья Флер у Гермионы начинало ломить зубы. Как никогда хорошо она стала понимать Джинни и миссис Уизли: мальчишки любого возраста невероятно глупы, особенно в присутствии красивой девушки.

Собственное отражение в зеркале доставляло Гермионе одно расстройство. Конечно, зубы ее больше не выпирали вперед, а волосы стали несколько послушнее с годами, и вообще, главное в женщине — ум и живость характера, но! В семнадцать лет хочется любви, восхищенных взглядов, цветов, конфет и прочей романтической чепухи.

Пожалуй, за все эти годы с восхищением на мисс Грейнджер смотрел только Виктор Крам, причем ему было все равно: учится Гермиона, обедает или сидит без дела, растрепана или причесана... Вот почему, почему нельзя просто влюбиться в того, кому нравишься? Какая-то вселенская несправедливость!

Да и кому вообще нужны все эти чувства, отношения, романтика? Идет война, хоть никто ее и не объявлял. У взрослых сплошные секреты. Как Гермиона может помочь Гарри, если не видит всей картины полностью? И что вообще может сделать не самая сильная, пусть и самая умная магглорожденная волшебница для общей победы?

Идет война. У Дамблдора что-то с рукой, а Снейп выглядит непривычно довольным.

Идет война. Вот о чем нужно думать. Разве на войне есть место чувствам?

И все же...

— Мы рады представить вам нового преподавателя, — произнес тем временем Дамблдор. — Гораций Слагхорн. Он согласился снова вести у нас зельеварение.

— Зельеварение?! — не выдержала Гермиона. Впрочем, не она одна.

Так вот почему Снейп так счастлив!

— Одно хорошо — в этом году мы избавимся от Снейпа, — кровожадно заявил Гарри. — Эта должность проклята!

— Гарри! — укоризненно покачала головой Гермиона. — Как ты можешь?! И вообще... Снейп — хороший учитель.

Выражение лиц друзей выражало серьезные сомнения в ее умственных способностях. Но Гермионе было не до того. В этот самый момент она внезапно поняла, что ждет занятия со Снейпом. Ждет с нетерпением.

Гермиона нервно отпила из бокала.

Это ничего не значит, ведь она уже несколько лет влюблена в Рона.

В конце концов, Снейп и правда хороший учитель.

1 сентября 1997 года

— Снейп — директор?! Черт побери! Снейп, убийца Дамблдора! Директор Хогвартса! Да как же это?!

Гермиона отбросила газету, злясь больше на саму себя, чем на Снейпа. Он-то был собой — предатель, убийца, Упивающийся. Он не менялся. А вот Гермиона допустила невероятную оплошность. Влюбиться в преподавателя вполне естественно, но влюбиться в Снейпа?! Сами виноваты, мисс Грейнджер!

Завтра они отправятся в Министерство, к Амбридж. Прямо в лапы Волдеморту.

Нет, нельзя так думать. Все получится. Должно получиться.

Их только трое против всех, потому что... Так нужно, наверное.

Гарри сам не знает, что делать. Врет, что не пускает Волдеморта в свое сознание. Пытается руководить, но так пугается всякий раз, когда принимает неверное решение, что получается только хуже.

Снейп — директор! Как, как можно быть таким циником?! Лгун, подлый предатель!

Человек Дамблдора. Какое заблуждение, Мерлин!

Гермиона скомкала страницу, бросила в камин. Зло ухмыльнулась, наблюдая, как пламя пожирает темный силуэт Снейпа.

— Все еще психуешь? — Рон подошел неслышно: не то научился, наконец, бесшумно передвигаться, не то Гермиона была так зла, что не заметила его приближения.

— Я не психую, — не оборачиваясь, огрызнулась она.

— О да. Заметно, — серьезно отозвался Рон. И вдруг обнял, уткнулся подбородком ей в макушку. Кажется, он стал еще выше, еще сильнее, если это вообще возможно.

В объятиях Рона тепло и уютно. По-настоящему уютно. Словно не было глупости всех этих лет, ни Крама, ни Лаванды. Ни Снейпа. Никогда.

— Все получится. Обязательно, — тихо и уверенно сказал Рональд, легко целуя ее в висок. — И когда все это закончится, мы будем жить долго и счастливо. Все мы.

Гермиона закрыла глаза и загадала желание: «Пусть Рон окажется прав».

1 сентября 1999 года

На повторное обучение за седьмой курс вернулись пятеро: Грейнджер, Уизли, Поттер, Лонгботтом и Финниган. Остальные сдали ТРИТОН экстерном или не сдавали вовсе. Первый год после войны выдался трудным: медленное и сложное восстановление Хогвартса без магии, потому что пострадали несущие заклинания, бесконечные визиты в больницы и на кладбища, перемежающиеся приглашениями на свадьбы... Этот год выпал из памяти Гермионы, и, как она ни старалась, вспомнить подробностей не могла.

Нет, новый год начинался сегодня, как всегда — первого сентября. А прошлый был лишь жалкой тенью, нелепостью, провалом в ткани бытия. Да, вот так высокопарно.

Гермиона и представить себе не могла, как это — не вернуться в Хогвартс? Тем более диплома они все еще не получили. Гарри, казалось, было все равно, а Рон просто не хотел пока искать работу. И они вернулись в Хогвартс: доказать самим себе, что все можно исправить, склеить разбитое. Или создать что-то новое.

Снейп тоже возвращался: после двухмесячной реабилитации в Святого Мунго, оправдательного процесса и долгих, долгих бесед с министром магии Кингсли, шпиона-зельевара-предателя-героя уговорили на должность преподавателя ЗОТИ — один учебный год, только старшие курсы. Гермиона всерьез подозревала, что Снейпу просто некуда идти, вот он и согласился.

Как ей когда-то и казалось, Снейп действительно был куда более многозначен, чем любой из окружающих. Предатель и шпион, монстр и герой... И все это в одном флаконе. Просто герой дамского романа с тяжелым прошлым. Только героини, способной «разглядеть его ранимую душу за суровой оболочкой», пока не наблюдалось на горизонте. Гермиона ею становиться отнюдь не желала.

Пока она хотела лишь одного — сдать ТРИТОН и получить диплом. А там — как карта ляжет. С недавних пор она перестала планировать и начала жить, чего и Снейпу желала. От всей души, так сказать.

1 сентября 2001 года

Что за невыносимый человек! Первое сентября Гермионы в роли преподавателя, а он уже смотрел так, словно она убила его любимую кошку. Хотя у него-то их отродясь не бывало.

— Мисс Грейнджер?

— Профессор Снейп?

— Что это, мисс Грейнджер?

— Не понимаю, о чем вы, профессор Снейп.

— О чем я? Я, черт возьми, об этих розовых шариках, привязанных к стульям. Что это за придурь?

— Маггловская традиция, сэр. Раз уж в этом году у нас так много магглорожденных, не стоит ли...

— ...

— Не понимаю вашего скепсиса.

— Убрать их. Немедленно.

— ...

— Я неясно выражаюсь?

— Позвольте напомнить, что не вы организатор праздника. А директор одобрила. Так что...

— Невыносимая девчонка!

— Хам!

Ну вот и поговорили. Мда. И вас с первым учебным днем, профессор Снейп.

1 сентября 2004 года

Гермионе хотелось плакать.

Нет, не так. Гермионе безумно хотелось выпить чего-нибудь алкогольного и рыдать до потери сознания.

Или стукнуть кого-нибудь побольнее. Или...

— Мисс Грейнджер?

— Вам что, мало?! — истерически всхлипнула Гермиона. — Выставили меня полной дурой перед первокурсниками! Это их первый день, а теперь они считают своего декана глупой неудачницей.

— Мисс Грейнджер, разговоры через дверь малоконструктивны, — глухо отозвался Снейп. — Впустите меня.

— Уходите, — огрызнулась Гермиона. Слезы пропали, будто их и не было. — Радуйтесь, я написала заявление! Больше вы меня не увидите!

Дверь вдруг распахнулась сама собой.

— Какое еще заявление?! — Снейп с палочкой наготове стоял у входа. — Пасуете, значит?

— Теперь вы и дверь мою сломали?! — возмутилась Гермиона. — Вы! Вы ненавидите меня с самого первого дня! Шпыняете то и дело, будто я малолетка! Что я вам сделала, в конце-то концов?!

Снейп стремительно влетел в комнату, захлопнул за собой дверь.

— Пасуете. Снова. Как и всегда.

— Я-а-а?! — от возмущения Гермиона подавилась очередной порцией ругательств.

— Вы, — строго подтвердил Снейп. — Вы не стали сдавать экзамены экстерном, потратили год на повторный курс, вместо хорошей должности в Министерстве напросились ко мне в ученицы, угробили свою молодость на никому не нужный факультатив по Рунам! А теперь, когда вы — декан и преподаватель, собираетесь увольняться?! Что вы творите, черт возьми?! Зачем тогда вообще остались в Хогвартсе?! Ради первого сентября?!

— Я осталась ради вас, черт бы вас побрал! — взорвалась Гермиона. И тут же испуганно ойкнула и зажала себе рот обеими руками.

Снейп не выглядел ни удивленным, ни обескураженным. Он сказал лишь:

— Слава Мерлину. Разобрались, наконец.

А потом случилось невероятное: профессор Снейп поцеловал Гермиону Грейнджер.

* * *

Гермиона проснулась в холодном поту от собственного крика. Резко села на кровати, пряча лицо в ладонях.

— Что случилось?

— Мне... Мне снова приснился кошмар... — слабо ответила Гермиона, укладываясь обратно. Муж обнял ее, поудобнее устраивая в своих объятиях.

— И что ты забыла на этот раз? — спросил он насмешливо.

— Речь, — мрачно отозвалась Гермиона, в который раз пересчитывая потолочные плитки.

— Это глупо. Этого точно не случится. Это просто невозможно. Спи.

— Ты слишком во мне уверен! — возмутилась Гермиона. — Я могу забыть слова, перепутать имена новых преподавателей... Могу... могу... Забыть так много!

— Я просто слишком хорошо тебя знаю, — спокойно ответил муж. — Первое сентября для тебя слишком важно, чтобы ты действительно забыла о чем-то. А кошмары... Они пройдут. Спи.

Гермиона сердито поджала губы, назло супругу продолжая таращиться в потолок. Но биение его сердце убаюкивало, как и теплое дыхание, от которого шевелились короткие волоски на ее шее. И Гермиона сама не заметила, как действительно уснула.

До первого рабочего дня директора Хогвартса Гермионы Джин Снейп оставалось семь дней.