Предел свободы. Часть третья (джен)

Как и любой, кто когда-либо учился на факультете Рэвенкло, Сэм Рэйли любил узнавать новое.

Однако, не отрицая значимости практического опыта, народную мудрость «тревоги начальства — проблемы подчиненных» он бы предпочел бы познать на чужом опыте.

Теория молодого аврора легла в основу полуофициального по сути расследования, в котором аврорат действовал совместно с Отделом Тайн. В силу специфики дела к нему нельзя было привлекать слишком много людей. Именно поэтому Рэйли в данный момент находился у дома Крауча, осуществляя слежку. Его напарник должен был неотступно следовать за Краучем на работе. Контроль остальных перемещений взяли на себя невыразимцы.

Вообще, так получилось, что Отдел Тайн фактически возглавил расследование. И дело было даже не в том, что у Скримджера по вине недовольного Министра были связаны руки. В аврорате просто не было людей достаточно квалифицированных, чтобы осуществлять негласное наблюдение за верховным чародеем Визенгамота.

По правде говоря, среди невыразимцев таких специалистов тоже не нашлось, и в итоге все свелось к тому, что наблюдение за Дамблдором осуществлялось с помощью множества следящих артефактов, которых у авроров не было.

Но если знаменитый победитель Гриндевальда был проблемой даже для Отдела Тайн, то с Краучем дела обстояли намного лучше. Коллеги с нижних уровней Министерства умудрились как-то заполучить немного крови главы департамента международных отношений. На брифинге рассказывали, что акция была обставлена как случайное происшествие, но подробностями, как водится, невыразимцы делиться не пожелали.

Теперь в пределах Англии для Крауча не было места, где он мог бы скрыться. В ответ на настойчивые расспросы главы аврората невзрачный сотрудник Отдела Тайн разъяснил присутствующим, что используется некий аналог системы Надзора, но благодаря использованию крови позволяющий определять местонахождение объекта намного точнее.

Запястье Сэма начало припекать. Он бросил взгляд на часы, связанные Протеевыми чарами с часами напарника, а затем нажал одну из кнопок, сообщая, что послание принято. Крауч вот-вот должен вернуться с работы.

Очевидно, чиновник воспользовался каминной сетью, и Рэйли не мог с одного взгляда определить, есть ли кто-нибудь внутри. Казалось бы, просто наблюдать за зданием — издевательство над здравым смыслом. Однако, несмотря на то, что логика не является сильной стороной большинства волшебников, невыразимцы посчитали, что наружное наблюдение за домом может дать значимые результаты. Как и многое в волшебном мире, наблюдение подразумевало активное использование вспомогательных зелий и чар.

Из недр Отдела Тайн была извлечена и вручена аврору Рэйли специальная палочка, которая позволяла не самому сильному волшебнику творить весьма сложные аналитические чары, большинство из которых были не доступны даже взломщикам проклятий. В общем, в задачу Сэма входило создание этакой карты используемых в доме чар, а также отслеживание применяемой в доме магии.

Не так давно молодому аврору удалось отыскать в подвале дома следы темной магии. Он немедленно доложил об этом Скримджеру, но тот потребовал собрать больше информации. В конце концов, Краучи были старой чистокровной семьей, и неизвестно, что могло храниться в их доме. В общем, одиночный след темной магии не показатель.

Шли дни, работа продолжалась. Сэм уже успел досконально изучить фасад дома Краучей, который, несмотря на древнюю историю семейства, ни капли не походил на родовой особняк. Простой двухэтажный дом, выкрашенный темные цвета; левая сторона, примыкающая к небольшому саду, увита плющом. Ни статуй, ни барельефов, ни каких-либо других признаков роскоши.

Охранный периметр был под стать дому и, как полагал Рэйли, его хозяину. С одной стороны, на территории не было ни одного заклятья, не одобренного Министерством. С другой, аврор так и не смог вычислить расположение рунных камней, а четкое и безукоризненное исполнение и продуманная структура системы заклятий не позволят кому бы то ни было не то что миновать охранные чары незамеченным, но и просто обойти, не разрушая.

Сэм снова и снова осматривал окружающую местность. Скорее от скуки, чем из страха пропустить что-нибудь важное. Как обычно, ничего не менялась. Все оставалось по-прежнему.

Однако жизнь не стоит на месте. И, видимо, судьбе было угодно, чтобы в этот вечер произошли события, еще немного пододвинувшие магический мир к краю пропасти... Впрочем, обо всем по порядку.

Аврор Рэйли не поверил своим глазам, когда увидел, как Питер Петтигрю аппарировал прямо к дому и, ничуть не скрываясь, направился к входной двери.

На пороге появилась домовичка, которая, видимо, поинтересовалась целью визита, и, судя по тому, что еще через пару минут на крыльце показался Бартемиус Крауч, ответ ее полностью устроил.

Сэм очень осторожно сотворил чары обнаружения магии на случай, если Петтигрю попробует как-то воздействовать на хозяина дома. Однако аврор никак не ожидал того, что произошло в дальнейшем.

Когда Крауч открыл дверь, видимо, приглашая гостя в дом, тот, не колеблясь, достал палочку и наложил на хозяина заклятье.

Чары, наложенные Рэйли, немедленно оповестили его о том, что в округе было использовано чрезвычайно сильное темное колдовство.

— Мерлин, это же Империус! — сдавлено воскликнул Сэм.

Тем временем возле дома Крауча вновь появилась та самая домовичка, которая, не раздумывая, бросилась на защиту хозяина. Но Петтигрю оказался готов к подобному развитию событий, мгновенно оглушив нового противника.

Затем он неспешно проследовал в дом. Бартемиус шел за ним как привязанный.

Время стремительно уходило, Сэм создал Патронуса и спешно надиктовал сообщение, которое следовало передать непосредственно Скримджеру. Аврор понимал, что данный вид связи значительно превосходит совиную почту, но его мангусту предстояло преодолеть полстраны, что определенно займет некоторое время.

Сэм поспешно выпил антидот к зелью дальнозоркости и немедленно аппарировал к границе участка Крауча.

Уже подбегая к крыльцу, он одним движением расколдовал домовичку, посчитав, что к моменту, когда она окончательно придет в себя, он получит союзника. Преданность домовиков своим хозяевам общеизвестна, а то, что сделал Петтигрю, определенно нельзя назвать дружеской шуткой.

Аврор, стараясь не шуметь, вошел в дом, охранные чары были гостеприимно отключены Барти.

— Что господин волшебник здесь делает? Хозяин Барти не приглашал вас, — послышался тоненький голос сзади.

Рэйли мгновенно обернулся. Домовичка пришла в себя даже раньше, чем он рассчитывал. Что ж, возможно, это к лучшему. Не придется бродить по дому наугад. Аврор склонился и медленно, как ребенку, начал объяснять:

— Твоему хозяину грозит опасность. Я здесь, чтобы помочь. Ты можешь указать мне, где он находится?

— Хозяин и злой волшебник спустились в подвал. Там, где молодой хозяин, — ответила домовичка.

— Молодой хозяин? — удивился Рэйли. — Не важно, ты можешь отвести меня туда?

— Винки запрещено заходить туда без разрешения хозяина.

— Проклятье! Где этот чертов подвал?! — не выдержал Сэм.

— В левом крыле. Сразу после столовой дверь налево. Вы спасете хозяина от злого волшебника?

— Разумеется, — пробормотал Рэйли и отправился в указанном направлении.

Внимательно осматривая обстановку, Сэм заметил, что изнутри дом производит то же впечатление, что и снаружи. Строго, но со вкусом.

«И никаких укрытий», — подумал аврор, направляясь к кухне.

Помещение, в котором, судя по всему, заправляла домовичка Крауча, отличалось идеальной чистотой и порядком. Ряд сковородок разных размеров, развешенных над длинным кухонным столом-стойкой и стоящие в дальнем углу идеально ровно котлы были еще одним признаком того, что хозяин этого дома не допускает небрежности даже в мелочах.

Стараясь не шуметь, Рэйли двинулся к выходу из кухни, рядом с которым, по словам домовички, находился вход в подвал. Все подтвердилось. Сэм оказался перед старой лакированной дверью. Не желая полагаться на скрупулезность и основательность Крауча, аврор наложил на петли заглушающие чары. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

На всякий случай так же он поступил и с лестницей ведущей вниз. Было бы очень неприятно выдать себя именно сейчас.

Сэм был уверен, что сможет схватить Петтигрю и так, но будучи выпускником Рэвенкло, считал, что очертя голову бросаться в схватку неразумно. Зачем рисковать, когда можно затаиться и нанести точный, выверенный удар?

Рэйли медленно спускался вниз, готовясь задержать Петтигрю. Аврор приблизился к слегка приоткрытой двери и замер, услышав голоса:

— Надеюсь, мы пришли к взаимопониманию. Обещай мне, что не выкинешь никаких фокусов, — голос принадлежал Петтигрю.

— Как скажешь, — второй голос был хриплым и определенно не принадлежал главе департамента международного сотрудничества.

Рэйли рванул вперед.

— Ступефай! — обездвиженный Петтигрю рухнул на пол. Крауч остался стоять безвольной куклой, а неизвестный собеседник подозреваемого постарался укрыться за телом последнего.

Сэм решил, что пора переходить к формальным процедурам.

— Аврорат, никому не двигаться!

— Я думаю, Питеру уже не нужно напоминать об этом, — усмехнулся неизвестный. С поднятыми руками он вышел на середину комнаты.

— Кто ты такой и что тут делаешь? — спросил Рэйли и тут же скомандовал: — Руки не опускать!

Вместо ответа неизвестный бросился на аврора. Сэм был готов к такому развитию событий и, не церемонясь, угостил нападавшего мощными отталкивающими чарами, отправив того на другой конец комнаты. Аккуратные ряды старательно отсортированного Краучем или, скорее, его эльфом, хлама разлетелись в разные стороны. Сэм начал осторожно приближаться к съехавшему по стене злоумышленнику, к коим молодой аврор уже причислил нападавшего.

Рэйли заметил небольшую полоску крови на стене и посчитал, что, возможно, неизвестный при ударе разбил голову.

Внезапный хлопок за спиной заставил аврора мгновенно развернуться и наставить палочку на появившегося внезапно домовика.

— Злой волшебник обманул Винки. Он сказал, что поможет хозяину Краучу. Вместо этого он пролил кровь молодого хозяина.

— Да что ты несешь! — раздраженно воскликнул Сэм.

Вместо ответа домовичка щелкнула пальцами и аврор повторил путь своего противника, оказавшись рядом с ним у стены.

Удар был довольно жестким и на мгновение выбил из Сэма весь дух. Это изрядно обозлило аврора, но он уже не успевал что-либо предпринять. Еще секунду назад казавшийся поверженным противник моментально извернулся и со звериным рыком накинулся на Рэйли. Последнее, что он успел заметить, была бронзовая статуэтка, мелькнувшая перед глазами.

* * *

Там же.

Сэм чувствовал необычайную легкость. Его взгляд расфокусировался, и он видел лишь смутные образы. Сознание также было слегка спутано. Он чувствовал, что его связали. Зачем?

— Кто ты такой? — спросил обладатель хриплого голоса.

— Аврор первого класса Сэм Рэйли.

— Что ты делаешь в этом доме? — вопросы были такими глупыми, нужно непременно просветить этого человека. Ведь он не понимает, да, ничего не понимает...

— Увидел, как разыскиваемый для допроса Питер Петтигрю наложил заклятье подчинения на Бартемиуса Крауча. Последовал в дом, чтобы задержать преступника и освободить жертву.

— Как ты вообще оказался возле этого дома?

— Я следил за домом и возможными гостями, выполняя приказ начальника.

— Почему тебе приказали следить за домом?

— Кххх... — «Это нельзя рассказывать!» — возник в голове какой-то чужой голос. Сэма будто жгло огнем. Сердце сдавили невидимые тиски, а сознание начало угасать.

— Он связан клятвой! — воскликнул Петтигрю.

— Без тебя знаю! — огрызнулся человек, ведущий допрос, и обратился к аврору: — Можешь не отвечать на этот вопрос.

Рэйли мгновенно затих.

Петтигрю подошел ближе.

— Ты успел сообщить кому-нибудь о том, что видел меня возле дома?

— Да, я отправил Патронуса... незадолго до... вторжения в дом... — хрипло произнес аврор.

— Проклятье! — запаниковал Питер. — Нужно уходить!

— Спокойно! Отведи моего отца к входной двери. Заставишь его сказать, что этот аврор вломился в дом.

— Ты думаешь, они так просто отмахнутся от мертвого аврора? — зашипел Петтигрю.

— Ну зачем же мертвого... — устало произнес Крауч-младший. — Этот аврор заглянул в дипломатическую переписку и пришлось... — Обливиэйт! — стереть ему память...

* * *

Литтл-Уиннинг, август 1994.

Гарри сидел в своей комнате и задумчиво барабанил пальцами по книге прорицаний. Вчерашний сон заставил его изрядно понервничать и попытаться отыскать приемлемое толкование. Впрочем, Гарри умел смотреть в глаза правде и в конце концов признал — если тебе снится нечто, называемое Лорд и при этом побаливает шрам, оставленный известным всей магической Англии Лордом Волдемортом... В общем, понять, о чем сон, становится нетрудно.

Жизнь вообще в последнее время мало походила на сказку. Сириус плюнул на все запреты и сбежал искать своего друга Ремуса Люпина, ставшего самым известным оборотнем Британии и первым официальным беглецом из Азкабана. Учитывая, что ранее это считалось невозможным, награда за его голову составила десять тысяч галеонов. Большие деньги, которые привлекли в страну множество команд охотников за головами. Разумеется, и в самой Англии нашлись желающие получить вожделенное золото... В общем, в данный момент Сириус был не одинок в желании отыскать Ремуса Люпина.

Обстановка в стране накалялась. Многие охотники убивали всех оборотней без разбора, самозащита же рассматривалась Министерством, которое то и дело устраивало карательные акции, как убийство волшебников темными созданиями, что приводило к новому витку насилия. Резервации оборотней были на грани бунта.

В общем, регулярный обзор прессы не лучшим образом сказывался на настроении Гарри.

И словно бы вторя событиям в волшебном мире, над домом номер четыре на Тисовой улице тоже сгущались тучи. Скандал следовал за скандалом. Петунья перестала разговаривать с Верноном. Дадли постоянно пропадал на улицах Литтл-Уиннинга, занимаясь неизвестно чем. Приятного мало.

Единственной отдушиной стали книги, поскольку, имея возможность тренироваться в волшебстве, избегая Надзора, он не мог творить заклинания не выезжая за город. К тому же, Поттер подозревал, что тренировка доступных ему заклинаний так или иначе привлечет внимание Министерства. Гарри Поттер был магом, способным в короткие сроки призвать на город тропический ливень, но в то же время умереть от жажды, если ему вдруг понадобится просто стакан воды.

Еще он мог бы упражняться в трансфигурации, что Гарри и делал время от времени. Но, честно говоря, юноша просто потерял интерес. Даже анимагия не влекла его: здесь перед ним вставали те же проблемы, что и с обычной магией. Да и какой смысл тратить уйму времени и сил, чтобы в итоге оказаться пингвином или кротом?

В целом, можно сказать, что в этом году Гарри тяготился нахождением на Тисовой улице и собирался покинуть её как можно раньше. И такая возможность у него была. Вернее, даже целых две. Дело в том, что буквально на днях он практически одновременно получил два письма от своих одноклассников Рональда Уизли и Драко Малфоя.

Послание первого было буквально пропитано предвкушением и ожиданием поездки на чемпионат мира по квиддичу, куда он приглашал и Гарри. При этом Рональд особо подчеркивал, что его отцу удалось достать места в министерской ложе.

Предложение Драко Малфоя было не менее помпезным по сути, а уж по форме так и вовсе разило пафосом.

Одноклассник приглашал его на эксклюзивную игру команды, которую он недавно купил. Драко намекал, что на стадионе будет присутствовать лишь их компания, которая может хоть танцевать на трибунах, не говоря уже об огненном виски, которое гриффиндорец собирался принести на игру, и просил ничего не говорить Рону. Гарри понял, что дело было не в том, что Малфой не собирался приглашать младшего Уизли. Судя по выражениям вроде «хочу посмотреть на его рожу», Драко собирался лично сообщить Рональду новость о том, что отныне владеет его любимой командой.

Малфой писал о том, что уже заручился согласием Дина, который соблазнился возможностью безнаказанно побуянить на трибунах, да к тому же «по-взрослому» выпить огненного виски. Он также намекал на то, что, скорее всего, на игре будет присутствовать и Невилл, которого бабушка не отпустила на чемпионат, но на игру при практически пустых трибунах она отчего-то смотрела более благосклонно, видимо, считая, что это значительно снизит шанс того, что её внук попадет в неприятности.

Гарри усмехнулся. Драко пытался манипулировать им и заставить его прийти, чтобы составить компанию Невиллу, забывая, что их одноклассник не тот несчастный рохля, каким он казался на первом курсе. События в Запретном лесу показали, на что он по-настоящему способен. В дальнейшем мальчик не пропускал ни одной общегриффиндорской тренировки и горячо поддерживал возрождение гриффиндорских традиций.

Ухмылка Поттера искривилась. Да, раскусить такую мелкую манипуляцию было, без сомнения, приятно. Но в то же время она показывала, что часто за красивыми словами кроется суровая правда жизни.

Эксклюзивный матч, как же. Гарри сомневался, что даже не особо дружившие с логикой волшебники в преддверии чемпионата мира отправятся смотреть товарищеский матч Пушек Педдл и какой-то французской команды из Гваделупы.

Что касается виски, то Гарри считал, что Драко просто боится взять на себя полную ответственность за разворошенные запасы уехавшего за границу отца. Вроде как за компанию будет не так страшно.

В общем, единственной причиной, по которой Гарри не отказался от предложения Драко сразу, были сроки. Ведь если он согласится, то сможет покинуть Тисовую на неделю раньше, и ему не придется закрывать голову подушкой, чтобы не слышать многочисленные взаимные упреки супругов.

В итоге, Гарри склонялся к тому, чтобы потерпеть еще недельку. Все-таки Болгария и Ирландия это не Пушки Педдл с Гваделупой. Однако последующие события заставили его резко сменить планы.

На первом этаже зазвонил телефон, и некоторое время спустя тетя Петунья прокричала на весь дом:

— Вернон! Наш Дадлик в полицейском участке!

Англия, Йорк, стадион местной волшебной общины,1994.

Вообще-то Гарри считал, что бегство от проблем — это не выход, однако он больше не мог оставаться на Тисовой улице.

Когда выяснилось, что Дадли и компания угодили в полицию, тетя Петунья закатила истерику. Но затем оказалось, что они попали туда не просто за хулиганство, и Вернон также потерял выдержку. Ребятки умудрились не просто избить, но покалечить какого-то паренька, и теперь Дурсли со страхом ожидали последствий. Петунья немедленно бросилась обвинять мужа в том, что произошедшее — результат его влияния, в то время как Вернон лишь все больше мрачнел и яростно сжимал кулаки.

Гарри поспешил покинуть Тисовую и, воспользовавшись предложением Малфоя, уже через день отправился в Лондон, чтобы, добравшись до «Дырявого котла», посетить дом своего школьного приятеля.

В первый же день Драко устроил своему гостю экскурсию. Гарри, которого впечатлили размеры и убранство Малфой-мэнора, не переставал удивляться способности своего одноклассника хвастаться практически непрерывно.

Поттеру очень понравился сад и изрядно удивил домовик Малфоев Добби, который оказался весьма странным малым.

Однако к концу первого дня манера Драко рассказывать обо всем так, будто он лично приложил руку к созданию мэнора, и постоянное подчеркивание того факта, что все это ему принадлежит, стали изрядно раздражать.

В один прекрасный момент Гарри показалось, что, собственно, хвастаться Малфою больше-то и нечем, однако он недооценил своего товарища по факультету, который после небольшой паузы перешел к деяниям предков.

Появление Дина стало в какой-то мере спасением, потому что ребята немедленно стали делиться новостями и, как ни стыдно это признать, сплетнями об их однокурсниках. Впрочем, вскоре Гарри осознал, что радоваться рано, поскольку Драко, в которого словно вдохнули новую жизнь, устроил экскурсию и для Дина, не переставая подчеркивать... В общем, понятно.

Таким образом, день матча Поттер воспринял едва ли не как спасение. Хотя Малфой и здесь постарался сосредоточить все внимание на себе.

В школе он казался совсем другим.

Невилл ждал их возле входа на стадион. За лето мальчик еще больше подрос и раздался в плечах.

— Привет, ребята! — воскликнул Лонгботтом. — Я так рад, что вы решили собраться именно здесь. Мой дом совсем недалеко. Думаю, только поэтому бабушка отпустила меня.

Дин похлопал Невилла по плечу. Парни обменялись приветствиями.

Затем они отправились на стадион, где Дин заметил несколько одетых в оранжевые мантии волшебников.

— Эй, я думал, это будет эксклюзивная игра! — воскликнул он.

— Ну... да. Вообще-то я арендовал весь стадион, — немного смутился Малфой. — Просто стало немного жаль ребят, которые предпочли «Пушек» Чемпионату мира... Нехорошо обижать убогих...

— Мы, в общем-то, поступили точно так же, — отстраненно отметил Гарри.

Дин всерьез раздумывал над словами Поттера и удивлялся, как Малфою удалось его уговорить. Невилл решил поддержать беседу.

— Кстати, Драко. Раз уж зашла речь... Почему «Пушки»?

Малфой дернул плечом и пояснил:

— Мне нужен опыт управления, и я решил начать с квиддичной команды... На первых порах ошибки неизбежны, и я приобрел ту, которую не жалко.

Тем временем матч начался. Комментаторы объявляли состав команд.

Как не трудно было догадаться, игроки в оранжевой форме представляли команду «Пушки Педдл». «Гваделупские Гиены», несмотря на не самое благозвучное название, выглядели более представительно: темно-синие мантии и красные брюки делали их отдаленно похожими на французских солдат девятнадцатого века. Капитаны пожали руки, и по свистку судьи игра началась.

— Как же, — усмехнулся Дин. — Скорее, ты просто решил позлить Рона.

— Ха! Ты только представь его лицо, — ухмыльнулся Драко.

— Ну да... — представил себе эту картину Дин. — Странно, что он не пришел, думаю, он бы органично смотрелся среди тех ребят.

Дин указал на волшебников в оранжевых мантиях, которые, вскочив со своих мест, вскинули руки и что-то радостно кричали.

— Стэтхэм обходит Дюко. Пас Блэйну, — частил комментатор. — Удар... Нет, это была уловка... квоффл возращается к Стэтхэму. Удар. Сийес не успевает к кольцу и... Поразительно! Бладжер сбил квоффл с пути, и счет по прежнему двадцать-ноль в пользу «Гваделупских Гиен».

Волшебники в оранжевых мантиях разочарованно вернулись на места.

— Мда... — глядя на это зрелище, задумчиво протянул Малфой. — Кстати, представляете, Уизли будет смотреть Чемпионат из Министерской ложи... Когда я приглашал его на матч, он выглядел так, будто, как минимум, он эту ложу купил! Нет, ну нельзя же быть настолько высокомерным!

Произнося последнюю фразу, Малфой умудрился гордо вскинуть голову. Очевидно, Драко рассказал о наболевшем. Однако ребята, видимо, вспомнили тон его приглашения на «эксклюзивный матч» и вместо сочувствия предательски засмеялись.

— Д-а-а-а... Бедный Рон, — решил пошутить Дин. — Рискует пропустить последний матч любимой команды...

— Почему последний? — недоумевающе спросил Невилл.

— Да потому что к следующей игре клуб под управлением Драко может разориться!

— Я не могу на это смотреть! — прервал их разговор комментатор. — Кажется, Питерсон видит снитч...Лорен буквально висит у него на хвосте. Они приближаются к земле... А! И мы видим замечательно исполненный финт Вронски в исполнении ловца «Пушек Педдл» Дэвида Питерсона! Ну, а пока ловцу «Гваделупских Гиен» оказывают помощь... Но что это?! Крепление метлы Питерсона не выдержало нагрузки, и прутья буквально рассыпались... О-оу! Похоже, это серьезно. Мерлин! Такую игру нельзя смотреть трезвым... Что ж, пока матч продолжается без ловцов, и мы ожидаем замену...

— Кстати... — услышав слова комментатора, пробормотал Малфой и достал из сумки бутылку жидкостью янтарного цвета.

Драко откупорил бутылку и сделал небольшой глоток.

— Мерлин! — он закашлялся и передал бутылку Дину, который, не долго думая, поднес бутылку к губам... Именно этот момент коварный Малфой выбрал, чтобы рассчитаться за шутку Томаса.

— Кстати, я слышал, Рон пригласил на игру Грейнджер... он определенно имеет на нее виды.

Дин фыркнул, разбрызгивая повсюду огневиски.

— Чертов ублюдок!

Гарри с Невиллом сдержанно рассмеялись.

Тем временем их внимание снова привлек комментатор.

— Нет! Не буду я сейчас давать рекламу «Чистометов»! Ты сам видел, что стало с Питерсоном... А игра тем временем продолжается. Счет девяносто-двадцать в пользу «Гваделупских Гиен». Вы только посмотрите, кажется, школьники на трибуне пьют огневиски! Какое безобразие.

Дин, передавая бутылку Невиллу, другой рукой показал комментатору средний палец...

— Я знаю, что это значит, мелкий засранец!!! — раздался крик из комментаторской будки, все присутствующие, включая игроков, оглянулись. — Прошу прощения, ну и нравы у нынешней молодежи...

Немногие из провидцев решились бы предсказать «Пушкам» победу в матче. Но после того, как выяснилось, что, в отличие от «Гваделупских Гиен», у оранжевых нет запасного ловца... Исход стал очевиден даже для не владевших редким даром прорицания. Наблюдая за игрой, Гарри решил, что увиденное можно запросто подогнать под зловещее предсказание Трелони. «Гиены», оправдывая свое название, буквально растерзали команду оппонентов.

Невилл попытался передать бутылку Гарри, но был немедленно остановлен раскрасневшимся Дином.

— А ты?

— Мне, наверное, не стоит. Что скажет бабушка, когда я вернусь домой...

— Ты думаешь, твоя бабушка считает, что ты отправился на стадион, чтобы набраться огневиски?.. Да брось, как она узнает? — начал уговаривать Дин.

— Думаю, если я заявлюсь домой пьяный, это будет достаточно очевидно... — резко ответил Невилл.

— Для таких случаев существуют отдельные чары... отрезвляющие, антипохмельные... Очень удобно, — многозначительно произнес Малфой.

Невилл неуверенно взвесил бутылку в руке, а затем, набравшись храбрости, сделал большой глоток и тут же закашлялся. Когда очередь дошла до Гарри, он сделал глоток и поморщился, пытаясь понять, что привлекает людей в этом, прямо скажем, не самом вкусном напитке.

— Парни... если бы я сказал, что мне нужна ваша помощь... — начал Поттер.

— Все что угодно, Гарри, — хлопнул его по плечу Дин.

— Дай Поттеру закончить, — сказал Малфой и отхлебнул огневиски.

— Собственно, заканчивать особо и нечего... Знаете, не смотря на то, что прошлый год в Хогвартсе выдался относительно спокойным, у меня появилось нехорошее предчувствие. Что-то назревает.

— Я бы не сказал, что... год был спокойным... — слегка путаясь в словах, начал Невилл. — Вспомните Люпина! В «Пророке» пишут, он новый вождь оборотней!

— «Пророк» пишет ерунду, — отмахнулся Малфой. — Нападения стаи Грэйбэка были и раньше, просто сейчас все сваливают на Люпина. Неплохой ведь был учитель.

— Но ведь авроры погибли! — горячо возразил Невилл.

— В Министерстве одни идиоты! — в свою очередь не согласился Драко. — Если уж решили начать охоту на оборотней, не стоило ожидать легкой прогулки... Тем более, авроры не рискуют даже искать Грэйбэка, предпочитая истреблять мирных оборотней. Знаю, звучит смешно, но так оно и есть!

— Откуда ты все это знаешь? — удивился Дин.

— Контакты отца в Министерсве... Жадные ублюдки считают, что я просто обязан раздавать им взятки, а ответных услуг мальчишке вроде как не полагается... — захмелевший Драко устало махнул рукой.

Ребята снова обратили взгляды на поле.

Размытые силуэты французских ловцов то и дело мелькали возле колец противника. Удивительно, но точно так же вели себя и бладжеры, которые явно отдавали предпочтение «Пушкам», сражавшимся с отвагой обреченных. Один из загонщиков даже умудрился вывести из строя капитана команды соперника, охотника Сийеса. К несчастью для любимой команды Рональда Уизли, это не повлияло на исход матча — четыреста пятьдесят-сто семьдесят в пользу «Гиен».

— Так что, парни, насчет моей просьбы? — снова поднял вопрос Гарри.

— М-мы та-а-ак и н-не услышали к-конкрети-ики, — вставил Невилл.

Гарри задумчиво смотрел на своих друзей.

— Скажем так, думаю, в не столь отдаленном будущем мне могут понадобиться ребята, готовые к ситуациям вроде той, с пауками, на первом курсе.

Ребята замолчали.

— Я в деле! — воскликнул Дин.

— Я с-с тобой Г-гари, — заплетающимся языком ответил Невилл.

— Мог бы даже не спрашивать, — Драко отсалютовал на две трети пустой бутылкой.

— Нужно будет сказать Шейму, — добавил Дин. — Чертов ирлашка ни за что не пропустит хорошую драку.

— И-и Рону, — добавил Невилл.

— В прошлом году я много времени провел, рассказывая о традициях Гриффиндора младшекурсникам. Среди них есть достойные ребята. Те же братья Криви. Не слишком умелые, но преданности им не занимать. Мерлин! Да после событий второго курса многие гриффиндорцы пойдут за тобой или Оливером, стоит лишь указать достойную цель! — подвел итог Малфой.

Гарри улыбнулся. Он не один. Откуда-то возникла уверенность, что даже если эти странные сны предрекают новые испытания, он сможет все преодолеть, ведь с ним будут его друзья. Его соратники.

* * *

— Та-ак, осторожно, ступенька, — направлял Драко.

— Малфой, ленивая скотина, и без тебя видим, — высказался Дин. — Лучше бы помог, он тяжелый.

Полубессознательный Невилл, которого Гарри и Дин подхватили под руки, никак не прокомментировал это заявление, а вместо этого продолжил попытки напевать какую-то неизвестную в маггловском мире песенку.

— Мир несправедлив, Дин. Так всегда бывает. Кому-то приходится делать большую часть работы... Ну, ты понял, — ответил Малфой.

— Драко... — напряженно выдохнул Поттер, — не ты ли нам рассказывал про различные заклинания для таких случаев... Было бы очень кстати, если бы ты применил что-либо подобное.

— Эм... — в очередной раз за день смутился Малфой. — Тут есть некоторые сложности... Во-первых, когда я все это рассказывал, я как-то позабыл про Надзор...

— Это решаемо, — отмахнулся Гарри.

— Правда? — заинтересовался Дин.

— Мерлин! Да держи ты его! — Драко, вопреки своим предыдущим высказываниям, кинулся помогать Томасу, который от удивления выпустил одну из рук Невилла, отчего тот сразу же начал валиться на пол.

— Все просто, — пояснил Поттер, не желая рассказывать о подарке Олливандера. — Сначала переместимся в людное место, вроде «Дырявого котла», а там уже наколдуем то, что надо. Министерские заморятся всех ловить.

— Должно сработать... — пробормотал Малфой. — Но здесь есть вторая трудность...

— Какая же? — осведомился Гарри.

— Когда я говорил, что у волшебников в распоряжении есть все эти замечательные заклятья, то сказал правду... не имея в виду себя.

— О, прекрасно! — простонал Дин.

— Эй, не то чтобы я уходил в запой каждую неделю! Мне не обязательно знать такие чары... — оправдывался Драко. — Я хотел всего лишь поощрить его, чтобы он чувствовал себя посвободней. Не думал, что он так...

— Свободнее некуда, — пробормотал Дин.

— Чудно, — хладнокровно произнес Гарри. — Итак,что мы скажем мадам Лонгботтом? Есть идеи?

* * *

Англия, Уэльс, 1994.

Не мы эту войну начали... кажется, так говорят магглы. В данный момент Ремус Люпин был уверен, что лично ему не стать человеком, которому предстоит её закончить. Он плохо помнил, как бежал из Азкабана. Обезумевший волк старался уйти как можно дальше от этого ужасного места. Ремус очнулся уже на побережье и лишь чудом не умер от холода. Простуда ему не грозила, один из немногих плюсов ликантропии — она не терпит других конкурентов.

Дальше все шло на удивление гладко. Украденная маггловская одежда пришлась впору, да и препятствий на пути практически не было. Люпин решил убраться из страны, полагая, что после подобного отсидеться и переждать попросту не удастся.

Он старался путать следы и подсознательно двигался на юг, подальше от Азкабана.

«Хорошо, что Сириус погиб, — горько думал последний из Мародеров. — Лучше смерть, чем терпеть постоянное присутствие этих тварей».

Может, он был недостаточно хорош, может, это судьбе было угодно наказать Люпина за то, что он не поверил своему другу, но оборотень никак не ожидал того, что случилось на одной из станций.

Ремус очень удивился, когда казавшийся магглом средних лет мужчина в коричневом костюме и очках с толстыми линзами достал пистолет с глушителем и два раза выстрелил ему в спину.

В голове еще не успела оформиться мысль «За что?», когда вместе с болью пришло осознание. Пули были из серебра. Только так он мог объяснить ту жуткую невыносимую боль, которая заполнила его тело. Только частицы серебра, соприкоснувшись с зараженной кровью, могли разбудить в нем ту дикую животную ярость.

Люпин слышал, как неизвестный стремительно накладывает на местность заклятья отвода глаз. Но все это не имело значения. Острый слух оборотня уловил приближающиеся шаги. Видимо, убийца не имел раньше дел с оборотнями, не догадываясь, что даже серебро не способно убить зараженного ликантропией мгновенно.

Ремус ухватил убийцу за ногу и мощным рывком опрокинул на землю. Пистолет отлетел в сторону. Превозмогая ужасную боль, оборотень навалился на противника, одной рукой сжимая его горло, а другой нанося мощные, нечеловечески сильные удары.

Каждая трансформация дает колоссальную, не снившуюся даже тяжелоатлетам нагрузку на мышцы. Именно поэтому многие свежеукушенные просто не выживают. Но, как говорят, что не убивает, то делает сильнее. В случае с ликантропией можно трактовать в самом прямом смысле.

Люпин наносил удар за ударом. Пожалуй, если бы обычный человек воспользовался молотком, то смог бы добиться схожего эффекта...

Вскоре все закончилось. Ремус отполз к ближайшей стене и огляделся. Вокруг никого не было. Невольно Люпин отметил, что убийца выбрал место, попадавшее в мертвую зону видеокамер.

Он понимал, что слабеет с каждой секундой, но не собирался сдаваться.

Медленно, опираясь на стену и оставляя длинную кровавую полосу, Люпин встал на ноги и столь же медленно отправился в путь.

Он не понял, как оказался в лесу, но думал что, возможно, его внутренний зверь решил умереть там. Впервые за многие годы Ремус был с ним согласен.

* * *

Тайный лагерь оборотней, Уэльс, 1994.

— Смотрите, кажется, он просыпается, — послышался восторженный детский голос.

— Тише, Маргарэт, мистеру Люпину нужен покой, — уже другой, глухой, старческий, повелел девочке.

Люпин приоткрыл глаза. Он почти ожидал увидеть перед собой лишь расплывающиеся пятна, однако все было в порядке.

Но то, что он увидел, почти заставило его поверить, что не все в порядке с его головой. Перед ним сидел... ортодоксальный еврей.

Черная шляпа, черный, в заплатках, пиджак и старомодная белая рубашка. Он выглядел очень, очень старым, почти как Дамблдор. Его пейсы и борода были седы, а полностью желтые вольчи глаза говорили о том, что оборотнем он был большую часть своей жизни.

— Как вы себя чувствуете, мистер Люпин?

— На удивление хорошо, но кто вы? И где я нахожусь? — удивлялся Ремус.

— Меня зовут Йозеф. Мы обо всем поговорим завтра, — старик поднес к его губам пиалу. — Выпейте зелье на столе и отдыхайте. Люди хотят видеть героя здоровым и полным сил.

Улыбающийся Йозеф начал меркнуть, пока Ремус полностью не погрузился во тьму.

Англия, кабинет главы аврората, август 1994.

Как правило, карьерные взлеты сопровождаются тесным общением с начальством, впрочем, как и громкие провалы.

И сейчас Сэм Рэйли был вынужден признать, что его профессиональная жизнь слишком стремительна — молниеносный взлет, и, похоже, столь же скорый конец карьеры.

К такому выводу молодого аврора подталкивало выражение лица главы аврората Руфуса Скримджера, который только что подробно изложил все детали инцидента в доме Крауча и кратко обрисовал последствия. Но не стоит думать, что главный аврор сорок минут посвящал одного из своих сотрудников в детали происшествия, чтобы продемонстрировать степень доверия. Сэм не был столь наивен, а следовательно и польщен. Наоборот, присутствие человека, представленного как глава Отдела Тайн, наводило на мысль, что из этого кабинета он выйдет либо после принесения непреложной клятвы, либо лишившись части своих воспоминаний. О худших вариантах думать не хотелось. В конце концов, кто знает, чем там занимаются невыразимцы?

Тем временем глава Отдела Тайн оторвался от бесцельного созерцания стены и произнес:

— Сколько живу на свете, все никак не привыкну к тому, что идиотские совпадения могут разрушить даже выверенную до мелочей операцию... Впрочем, здесь налицо отсутствие дисциплины у исполнителей...

— Мы ведь не маггловская армия, — раздраженно встал на защиту аврората Скримджер. — Старший группы уже разжалован за самовольное изменение состава группы и неисполнение приказа. Теперь все считают, что здесь замешана какая-то интрига. Никто не видит ничего дурного в том, что командир группы дал согласие на подмену авроров. Семейные обстоятельства и все такое. Кто мог знать, что там окажется Доулиш? Клянусь, если бы не Фадж, ублюдок уже вылетел бы из аврората.

— Случайности... Случайности, — протянул невыразимец и прошелся по кабинету. — Кто мог подумать, что командир группы отступит из-за того, что один из подчиненных пригрозит отразить действия в отчете. Руфус, зря вы ограничились лишь разжалованием. И, кстати, рекомендую пересмотреть кадровую политику. Если в командиры групп выбиваются столь слабохарактерные личности... это показатель.

— Он — ветеран войны с... Вы-Знаете-Кем, — оправдывался Скримджер.

Рэйли так и стоял у стола, будто замороженный. Начальство, казалось бы, не обращало на него никакого внимания.

— Хвастовство здесь едва ли уместно, но я — один из немногих в стране, кто действительно знает... Впрочем, не важно. Уверен, биография этого вашего бойца с мятежниками дутая... Ну, или ему просто повезло. Пересмотрите кадровую политику, Руфус.

Невыразимец сел в одно из кресел, не обращая внимания на стоящего рядом аврора, положил руки на стол и продолжил:

— Инцидент в доме Крауча — действительно случайность... Мадам Амбридж появилась на месте после того, как аврор Доулиш известил её Патронусом. Ваш отряд так и не решился вступить во владения Крауча. Министр в ярости, ваша репутация подмочена, а позиции «гриффиндорской фракции» в Визенгамоте подорваны. Похоже, вы обходитесь им слишком дорого, Руфус...

Скримджер было вскинулся, намереваясь что-то ответить, но невыразимцу хватило одного жеста рукой, чтобы прервать так и не начавшуюся гневную отповедь.

— Что касается нашего друга мистера Рэйли, то ему придется расстаться со значком.

Нервы Сэма не выжержали.

— Но сэр, я лишь выполнял приказ!

Скримджер сухо откашлялся.

— Вы знали, на что шли, Рэйли. Сдайте ваш значок.

Молодой аврор, поколебавшись, аккуратно отцепил аврорский знак и положил на стол начальнику, всем своим видом выражая недовольство.

— У нас не было другого выхода, мистер Рэйли. Мое вмешательство могло привлечь много внимания. Видимо, Министр рассматривает ваше проникновение в дом Крауча как покушение на привилегии министерских чиновников... — произнес глава Отдела Тайн.

— Кажется... я понимаю, сэр, — неуверенно произнес аврор.

— Не стоит обижаться, Рэйли, — усмехнулся Скримджер. — Несмотря на то, что мы не рассчитывали... на подобное развитие событий, аврорат своих не бросает.

— Ознакомьтесь, — невыразимец протянул Сэму пергамент. — Ваш начальник убедил меня, что все мы выиграем от того, что вы станете внештатным сотрудником Отдела Тайн.

— Разве такое вообще возможно? — изумился Сэм.

— Это Отдел Тайн, мистер Рэйли, — невозмутимо ответил невыразимец. — О нас достоверно известно лишь то, что никому ничего о нас не известно. Простите за каламбур. Все, что связанно с нашей работой, строго засекречено. Я могу назначить горного тролля начальником отдела разработок, и никто об этом не узнает, а сотрудники отдела не осмелятся оспорить мое решение и уж тем более интересоваться причинами...

Сэм завороженно смотрел на контракт.

— Подписывайте, Рэйли, — кивнул ему Скримджер.

* * *

Лагерь оборотней, Уэльс.

— Ирония судьбы, мистер Люпин. Я убегал от погони еще до того, как стать оборотнем. Когда фашисты пришли к власти в Германии, мы с братом поспешили эмигрировать во Францию. Не очень-то нам это помогло... Бежать через канал оказалось еще сложнее, но мой брат, Изаак, умел везде находить возможности. В конечном счете это его и сгубило. В Англии нам в очередной раз не повезло, Министерство Магии давило очередные волнения в резервациях оборотней. Естественно, обитатели резерваций начали разбегаться...

Старый оборотень замолчал.

— Вашего брата... убил оборотень? — осторожно осведомился Люпин.

— Нет, нет... мы оба обратились, — отмахнулся Йозеф. — Но Изаак почему-то счел, что обращать неволшебников в оборотней за деньги — отличная идея. За это ему отрубили голову. Среди неволшебников не все понимают, что с ликантропией ты обретаешь не просто силу волка и возможность обращаться...

— Да уж... — пробормотал Ремус.

— Кстати, Дрэйку удалось узнать кое-что о нападавшем. Ничего необычного. Охотник, судя по всему, американец. Европейские волшебники хуже ориентируются в обычном мире, конечно, получше англичан, но вряд ли кто-нибудь из них решился охотиться на оборотня с пистолетом.

— Охотники? — удивился Ремус. — Возможно, мне стоит покинуть вас как можно скорее, не хочу навлекать на вас опасность...

— За это можете не переживать... — грустно усмехнулся Йозеф. — Охота ведется на всех оборотней, проживающих вне министерских резерваций... Последние превратились во что-то невообразимое. Все места расселения оборотней переданы Департаменту контроля за магическими существами. Да, всех нас лишили последних остатков прав... Отныне все оборотни считаются опасными магическими существами. Охотничью лицензию можно получить в Департаменте... как и вознаграждение.

— Это ужасно! — возмутился Люпин. — С ваших слов выходит, что в Англию съехались охотники со всей Европы и даже из-за океана?

— Так и есть, — Йозеф пожал плечами. — Экстремальная охота. Неплохое вознаграждение, а также шанс заполучить вашу голову, мистер Люпин, и десять тысяч галеонов в придачу. А теперь вставайте, Дрэйк очень хотел вас видеть, а я сказал ему, что уже сегодня вы сможете встать на ноги.

— Дрэйк? — осторожно спросил Люпин.

— Альфа, — коротко пояснил Йозеф. — Старейшины решили, что уводить стаю от погони должен молодой вожак...

Ремус кивнул и осторожно поднялся с кровати. Зараженный ликантропией организм восстанавливался достаточно быстро, однако, должно быть из-за попавших в кровь частиц серебра, Люпин чувствовал небольшую слабость.

Снаружи, помещение, в котором старый оборотень выхаживал Ремуса, оказалось тем, о чем бывший профессор ЗОТИ и подумал — охотничьим домиком. Впрочем, учитывая обстановку в поселении, Люпин понял, что ему предоставили одну из лучших построек. Помиомо самого домика и пары неказистых деревянных хижин, оборотень отметил наличие пяти или шести землянок. Ремус предположил, что, в зависимости от условий проживания, в лагере могут находиться от тридцати до шестидесяти оборотней. Вдалеке он приметил нескольких женщин, которые занимались ручной стиркой. Очевидно, с электричеством в этой глуши было туго, а палочек у оборотней попросту не было. Да и не все оборотни были до обращения волшебниками. Об этом явственно говорило смешение стилей нарядов обитателей. Изношенные мантии соседствовали с джинсами и спортивными куртками.

Стайка детей в столь же истёртой, как у взрослых, одежде, глазела на новичка. Дети хихикаили и что-то тихо обсуждали между собой.

Внезапно одна девочка вышла вперед и, бережно придерживая потрепанного одноухого плюшевого зайца, спросила:

— Мистер Люпин, а правда, что вы учились в волшебной школе?

Ремус смотрел на этих детей и, вспоминая собственное, относительно счастливое детство, попытался преодолеть оцепенение и ответить:

— Да... да... я...

Так и не найдя, что сказать, Люпин отправился вслед за сопровождающим. Его привели в один из немногих деревянных домиков, который, как оказалось, принадлежал местному вожаку.

Ничего необычного в доме не было. Обстановка указывала, что до обращения его обитатель был магглом. Несколько недвигающихся картин и фотографий, да маггловская винтовка с оптическим прицелом — вот и все видимое богатство хозяина. Грубый стол и пару табуреток явно сделали на месте.

Пока Люпин разглядывал помещение, к ним с сопровождающим подошел высокий, под два метра, крепко сложенный мужчина, одетый в джинсы, болотного цвета плащ с множеством карманов и черную футболку с непонятным рисунком.

— Мистер Люпин, это большая честь для меня — приветствовать человека, едва не отправившего ублюдка Фаджа на тот свет. Очень жаль, что вы не преуспели. Можете звать меня Дрэйк. Будьте как дома.

* * *

Хогвартс-экспресс, 1 сентября 1994.

— Привет, парни! — поприветствовал Дин Гарри и Невилла, которые только входили в купе.

Симус, Рон и Драко уже были внутри. Последние двое не переставали вести «борьбу монологов», как выразился Дин. Малфой безостановочно рассказывал, как в очередной раз провалились «Пушки Педдл», а Рон не переставал вслух восхищаться видом из министерской ложи. Что примечательно, если Рон, выслушивая описания Драко, все больше краснел от едва сдерживаемого гнева, то младший Малфой, наоборот, становился несколько бледнее, когда Уизли с наигранной высокомерностью начинал рассуждать о беседе английского и болгарского министра и о тех достойных, кому было дозволено при этом присутствовать.

— Эй, да хватит уже! — вмешался Симус. — Вон Гарри и Невилл пришли. Рон, ты же не мог дождаться рассказать Поттеру об Упиванцах.

— Вообще-то, об этом в «Пророке» писали, — заметил Невилл.

— Ну, во-первых, одно дело статья в газете, и другое — рассказ из первых уст. Кроме того, на Чемпионате было еще кое-что, о чем «Пророк» умолчал, — загадочно произнес Симус.

— И что же? — заинтересовался Гарри.

— Отец рассказал, что в запуске Темной Метки заподозрили Барти Крауча... — неохотно произнес Рон, прекращая перепалку с Малфоем. — Да, того самого. В его дом еще вломился аврор... Вроде как, он был единственным подозрительным в том районе. Громкая история... В общем, авроры решили не связываться, потом подоспел Фадж и все рассосалось. Говорят, Министр хотел повесить всех собак на Скримджера, но меры безопасности, вроде как, и так были повышены. Никто не мог аппарировать с места, откуда запустили Метку, аврорат закрыл все, кроме точек эвакуации. Оттого и Крауча заподозрили.

— М-да... — растерянно произнес Гарри.

— Кстати, как ты оправдался перед мадам Логботтом? — спросил Малфой, любивший быть в центре внимания.

Невилл покраснел. Гарри слегка смутился.

— Она была не в восторге. Долго отчитывала меня, а затем заявила, что я совсем как мой отец, и что она до сих пор помнит его выходки.

— То есть все обошлось? — уточнил Драко.

— Мне запретили покидать дом до конца лета, — пробурчал Невилл. — Бабушка сказала, что я такой же, как мой отец. Когда она провожала меня на вокзал, то обещала забрать меня из Хогвартса, если я начну вытворять что-то наподобие того, что делал папа. Хотя, думаю, она в тайне на это надеется. После визита Гарри она то и дело повторяла: «Прямо как Фрэнк и Джеймс в молодости!»

Купе погрузилось в молчание, пока Дин не прервал его:

— Кстати, Гарри, может пора посвятить Рона и Симуса в детали твоего плана по захвату мира?

— По захвату мира? — ошеломленно воскликнул Рон.

Остальные сдержанно рассмеялись.

— Дин пошутил, — устало произнес Гарри. А затем добавил: — Или нет. В общем, не важно, давайте обсудим все, когда доберемся до нашей башни.

— После того, как я разъясню первокурсникам действующие традиции нашего факультета и его славную историю, — важно вставил Малфой.

Ребята, не сговариваясь, кивнули.

* * *

Хогвартс, Большой зал, сентябрь 1994.

Пир, как всегда, был великолепен, Шляпа спела очередной хит, а первокурсников оказалось неожиданно много.

Традиционная речь Дамблдора не содержала в этот раз предостережений насчет смертельно опасных ситуаций, которые могут ожидать в замке, если вдруг вы окажатесь не в том месте, однако объявление о том, что в этом году в Хогвартсе будет проходить Турнир Трех Волшебников намекало, что опасность на этот раз сознательно привезут в замок. В утешение было сказано, что в этом году ученикам Хогвартса не придется подвергаться ей в одиночку, Шармбатон и Дурмстранг также отправят свои делегации, которые должны прибыть в октябре.

А еще в этом году отменили чемпионат по квиддичу, что несколько расстроило Гарри, поскольку, к его собственному удивлению, игра доставляла ему удовольствие.

Новым учителем ЗОТИ в этом году оказался престарелый аврор Аластор Моуди, который, как пояснили соседи по столу, был едва ли не самым крутым сотрудником органов магического правопорядка двадцатого века.

Гриффиндорцы, за исключением Драко, приняли эту новость умеренно восторженно. Слизеринцы явственно были испуганы, что, учитывая своебразную внешность аврора, было неудивительно. Гарри был склонен считать реакцию слизеринцев более адекватной.

После завершения пира школьники направились к собственным гостиным, по пути обсуждая последние новости.

Гриффиндорцы добрались до своей башни, но, наверное, единственные во всем замке не разошлись по спальням, а заняли все подходящие места в гостиной. Сэр Николас неслышно просочился сквозь стену. Когда первокурсники в сопровождении старост наконец прошли через скрытую за портретом дверь, то они были изрядно напуганы десятками пар глаз, которые придирчиво рассматривали новичков.

Вперед вышел староста-семикурсник.

— Юные сэры и прекрасные леди, меня зовут Эрик Болд и я рад поздравить вас с поступлением на славный факультет Гриффиндор. Сейчас я должен рассказать вам о школьных правилах и подобающем поведении... Однако, стараниями одной из наших четверокурсниц, мисс Грейнджер, вы получите список правил в письменном виде перед тем, как пойти спать. Что касается поведения, то, скажем так, мнение факультета, равно как и Основателя, относительно того, как подобает себя вести гриффиндорцу, значительно отличается от мнения школьной администрации. Прошу это учитывать.

Первокурсники почувствовали себя неловко.

Между тем Эрик продолжал.

— А сейчас я передам слово нашему ревнителю традиций Драко Малфою, который хотел бы произнести небольшую речь.

Драко поднялся с кресла и гордо прошелся к неровному строю первокурсников.

— Юные сэры и прекрасные леди, — начал Малфой, — наш факультет был основан сэром Годриком Гриффиндором как оплот рыцарства, чистоты помыслов и идеалов справедливости. Времена меняются, но мы считаем, что из уважения к великому волшебнику и великому воину мы должны придерживаться установленных им правил и по мере возможности следовать установленным им идеалам. Гриффиндор всегда славился своей готовностью прийти на помошь товарищу, твердо стоять на своем и упорно сражаться за то, что правильно, несмотря ни на что. В нашей гостиной имеется литература, посвященная истории факультета и жизни основателя. Было бы неплохо, если бы вы хотя бы поверхностно ознакомились с ней. Если появятся вопросы, вы можете обращаться к старшекурсникам или, если они не смогут помочь, идите прямо ко мне или Гарри Поттеру. Поздравляю вас с поступлением в Гриффиндор!

Вся гостиная взорвалась аплодисментами, и донельзя смущенные первокурсники отправились в указанные старостами спальни.

* * *

Немногим позже в спальне четвертого курса Гриффиндора.

— Я не знаю, с чего начать... и вообще не уверен, как делаются такие вещи... — Гарри оглядел своих однокурсников, которые сидели на кроватях и внимательно его слушали. — В волшебном мире неспокойно, и вы не дураки, вы все это видите, но меня не покидает ощущение, что это — только вершина айсберга. Грядет буря. Возможно, мы могли бы попытаться укрыться и отсидеться за спинами Дамблдора, авроров... да хоть Министерства... И если им удастся выстоять, то все останется по-прежнему. Но дело в том, что я не хочу, чтобы все оставалось, как есть. Волшебный мир превратился в болото. Он загнивает. И если наверх пролезает такая гнусь, как Фадж — это показатель. Мы уже на четвертом курсе, и пора задуматься о будущем. Я предлагаю думать не просто о нашем с вами будущем, потому что, каким бы оно ни было, в итоге оно отправится в пропасть вместе с волшебной Англией... Мы должны это изменить.

В комнате царило молчание. Лишь Тревор, сидевший на кровати Невилла, озадаченно квакнул.

— И что конкретно ты предлагаешь? — внезапно спросил Симус.

Англия, Хогвартс, сентябрь 1994.

В тот вечер Гарри так и не смог внятно объяснить свою задумку. И дело было даже не в том, что он не понимал, чего хочет. Гарри чувствовал, что стоит ему начать говорить, и он сможет зажечь сердца ребят и повести их за собой... Но он не хотел ограничиваться лишь невнятными обещаниями лучшего мира, и в то же время дать конкретные цели и указания Поттер был пока еще не готов. Вместо этого Гарри постарался рассказать друзьям о своих ощущениях, о своем видении магического мира. Чистокровные Рон, Драко и Невилл были задеты за живое, но даже они признавали тотальную коррумпированность и некомпетентность Министерства магии. Дин и Симус хорошо восприняли идеи магического прогресса, Гарри говорил, что нельзя останавливать развитие общества лишь из страха перед неизвестным.

В конечном итоге предварительно все согласны были объединить усилия и помочь Гарри, если тот укажет им достойные цели. Конечно все эти речи, произносимые в спальне гриффиндорцев, звучали не слишком серьезно. Четырнадцатилетние парни не были готовы взвалить на себя судьбу мира, и, пожалуй, никто не воспринял бы их всерьез. Но едва ли кто из усомнившихся стал бы оспаривать тот факт, что именно для выходцев из Гриффиндора характерно упрямое стремление к цели. Какой бы безумной она не казалась.

* * *

На следующее утро начались занятия, которые пока не успели надоесть. Благодаря этому даже на лекциях Биннса многие умудрились не заснуть, что неоднократно случалось в прошлом. Несмотря на кажущуюся новизну ощущений, занятия проходили точно также, как и в прошлом году. Если кто-то из школьников еще не успел осознать, что занятия успеют очень быстро им надоесть, то вступительные речи Макгонагал и Флитвика о приближающихся С.О.В. и повышенные объемы домашних заданий убедили даже самых недогадливых. Впрочем, все это было обыденностью, рутиной, повторялось из года в год. И столь же привычным было желание учеников узнать, чем нынешний преподаватель ЗОТИ отличается от предыдущих. Учитывая характерную внешность нового учителя и его репутацию, то все сходились во мнении, что им стоит ожидать чего-то необычайного.

Ожидания учеников оправдались, и четвертый курс Гриффиндора вместе со слизеринцами смог убедиться в этом на первом же занятии в среду.

Отставной аврор Моуди вошел в класс незадолго до звонка. Ученики уже расселись по местам, строго придерживаясь факультетской принадлежности. Слизерин занял левую часть класса, а Гриффиндор правую.

Школьники сидели смирно. Никаких разговоров и даже преглядываний. Только перья в руках и готовность начать записывать в любую секунду. Абсолютная дисциплина, которой не могли достичь ни Снейп, ни Макгонагал, установилась в классе сама собой.

— Уберите учебники, они вам не понадобятся, — хрипло произнес учитель. — Меня зовут Аластор Моуди. Профессор Дамблдор попросил меня занять должность преподавателя Защиты от Темных Искусств.

Профессор начал прохаживаться перед аудиторией. Гарри невольно отметил, что, несмотря на деревянный протез вместо ноги, преподаватель перемещается абсолютно бесшумно.

— Я знаю, что в прошлом году вы неплохо изучили опасных магических существ. А до этого ваш учитель не придумал ничего лучше, чем учить второкурсников правоприменительной практике... Но я скажу вам так. Знать повадки врага очень важно, но что касается законов, то, когда речь идет о выживании, они отходят на второй план. Кто мне скажет, что нужно, чтобы выжить в противостоянии с врагом?

Волшебный глаз продолжал вращаться в разные стороны, тогда как сам профессор слегка развернулся вправо.

— Да, мисс?

— Грейнджер, сэр. В противостоянии с врагом необходимо знание заклинаний, правильная тактика и изучение сильных и слабых сторон противника.

— В принципе, верно, — удовлетворенно кивнул Моуди. — Но вы забыли о самом важном... ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

Школьники подпрыгнули на своих местах. Это было довольно неожиданно. Но вот чего уж они точно не ждали, так это того, что преподаватель начнет швыряться отталкивающими заклинаниями, не делая различия между факультетами. Учеников отбрасывало в стороны, часто вместе с перевернутыми партами. Драко отбросило на Невилла. У дальней стены Крэбб, Нотт и Паркинсон образовали кучу малу. Гарри попытался укрыться за партой и увлечь за собой Рона, однако вышло наоборот. Отталкивающее Моуди отшвырнуло младшего Уизли и непроизвольно вцепившегося в него Поттера.

Гарри оказался под партой расположившихся сзади Дина и Невилла. Первый был сбит отталкивающим и вместе со стулом лежал в проходе, в то время как Лонгботтому, очевидно, пришла в голову та же мысль, что и Гарри, вот только, в отличие от последнего, он преуспел и в данный момент пытался сообразить, что делать дальше.

Поттер не колебался, перекатившись на бок он дотянулся до откатившейся палочки и бросил самое сильное отбрасывающее, какое мог. Профессор, словно предчувствуя угрозу, мгновенно ушел с пути заклинания. Преподавательская кафедра слетела со стола и, ударившись о классную доску, развалилась на части.

— Бейте все по Моуди! — успел воскликнуть Гарри, прежде чем распознавший угрозу профессор отбросил его дальше.

Этого оказалось достаточно. Разбросанные в разные стороны гриффиндорцы и некоторые слизеринцы начали кидать в профессора заклятья, и вскоре преподавателю ЗОТИ пришлось уйти в оборону. Несмотря на это, Моуди раз за разом отшвыривал каждого из находившихся в классе учеников.

— Бейте чаще! Не давайте ему опомниться! — скомандовал Гарри.

Дальнейшее развитие событий прервал громоподобный рык отставного аврора.

— Довольно!

Класс начал приходить в себя. Растрепанные ученики собирали разбросанные вещи и пытались привести себя в порядок.

— Вот что бывает, если позволить врагу нанести внезапный удар, — спокойно произнес профессор. — ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

Все вздрогнули и на всякий случай приготовились отражать очередную атаку.

— Так-то лучше, — криво усмехнулся Моуди. — А теперь приготовьтесь записывать — тема сегодняшнего урока: артефакты позволяющие упредить появление врагов...

* * *

Уэльс, лагерь оборотней.

Когда Дрэйк пригласил Люпина прогуляться по лесу, тот сразу понял, что им предстоит серьезный разговор. Он даже осведомился у главы поселения, почему бы им не поговорить в его доме, на что тот ответил, что он все равно собирался на охоту и решил совместить сразу два дела.

— Понимаешь, Люпин, Министерство собирается решить свои проблемы за наш счет. Простым волшебникам, как обычно, плевать, а стаи находятся в растерянности. Кто-то предлагает бежать из страны, такие как Грэйбэк хотят отвечать ударом на удар... хотя, если честно, то они просто жаждут крови, и повод не так уж важен... Ты оказался в уникальной ситуации. Не будучи альфой или старейшиной, ты способен оспорить власть любого вожака в любой британской стае. С твоим появлением здесь я даже и не знаю, чего ожидать.

Ремус молчал, обдумывая услышанное. Вместе с тем, наблюдая за красотами осеннего леса, он на какое-то время совершенно выпал из реальности.

— Ты слышал? — внезапно спросил Дрэйк.

— А? Что ты сказал?

— Не важно, сейчас разберемся. Следуй за мной, только тихо, — полушепотом произнес глава поселения.

Они осторожно крались к тропе, ведущей в поселение.

— Проклятье! — выругался Дрэйк, указывая Люпину на отряд авроров, окружавших поселение. Часть оставалась на месте, по-видимому, накладывая на местность какие-то чары. Один из авроров подошел к начальнику и начал торопливо что-то ему говорить. Тот кивнул, и в следующее мгновение раздался его усиленный магией голос.

— Внимание! Обитатели незаконного поселения оборотней! Я, старший аврор Джонс, приказываю вам сдаться и не оказывать сопротивления моим людям, которые будут вас арестовывать. На основании указа Министра все вы будете преданы справедливому суду.

Ремус сильно сомневался в том, что они с аврором одинаково понимают справедливость. Бывший профессор ЗОТИ начал думать о том, что, возможно, ему стоит объявить о своем присутствии, и, пока его будут арестовывать, жителям поселка удастся бежать.

Очевидно, Дрэйка посетили схожие мысли, вот только привлечь внимание авроров он решил по-своему.

Поначалу Люпин даже и не понял, что разлетевшиеся во все стороны куски головы старшего аврора и раздавшийся рядом с ним резкий хлопок как-то связаны между собой.

Авроры соображали быстрее. Пять или шесть мощных взрывов накрыли прилегающую территорию, повалив несколько деревьев. Лишь по счастливой случайности пару стоявших в подлеске оборотней не задело.

— Черт подери, Люпин! Ты же волшебник! Прикрой меня! — неистовствовал Дрэйк, в очередной раз вскидывая свой Ли-Эндфилд.

Ремус опомнился и спешно наколдовал щитовые чары, которые пали мгновение спустя, удержав очень точное заклятье одного из авроров, который, в свою очередь, получил пулю в плечо.

— Уходим, уходим! — закричал Дрэйк, подавая пример.

Они бежали, перепрыгивая поваленные взрывными заклятьями деревья. То тут, то там в небо поднимались ворохи листвы. Люпин время от времени останавливался, чтобы прикрыть их щитом. Пока им везло, но оба понимали, что долго так продолжаться не может.

— Нужно уходить, — произнес Ремус, — мы можем аппарировать отсюда.

— Нельзя, — твердо ответил Дрэйк, прислонившийся к массивному дубу. — Мы увели за собой больше половины авроров, остальные не смогут полностью перекрыть лагерь, и у жителей появится шанс бежать. Как только погоня потеряет нас, они немедленно аппарируют к поселку...

Он на мгновение высунулся из-за дерева и произвел выстрел. В отдалении послышался сдавленный вскрик.

— Кажется, еще один готов — довольно сказал оборотень. И, похоже, он был прав, поскольку обозленные преследователи обрушили на их временное убежище целый град заклятий, заставляя беглецов немедленно покинуть его.

Авроры не знали, что беглецы могли бы аппарировать, и потому считали, что рано или поздно они смогут их догнать. В то же время они не были и идиотами, чтобы не использовать преимущества аппарирования, о чем не задумывались ни Дрэйк, ни Люпин. И потому оба были изрядно удивлены, наткнувшись на пару авроров из засадной группы.

Столкновение стало неожиданным для обеих сторон, но повышенная реакция оборотней сыграла решающую роль. Только один из авроров успел послать мощное режущее заклятье, которое лишь зацепило руку Дрэйка, который, в свою очередь, уже занес винтовку, а затем мощным ударом прикладом сломал своему противнику нос и дезориентировал его.

Точку поставил Ремус, уже успевший расправиться со своим противником.

— Петрификус Тоталус!

Беглецы не успели насладиться победой. Погоня приближалась, и им оставалось только продолжать бежать.

* * *

Хогвартс, кабинет директора.

Альбус Дамблдор сидел в своем кресле, а многочисленные портреты директоров прошлого вынуждены были наблюдать за тем, как он отправляет в рот очередную лимонную дольку. То же самое делал Фоукс и, к своему огромному неудовольствию, Северус Снейп. Он полагал, что директор вызвал его, чтобы обсудить приближающийся Турнир Трех Волшебников и появление в замке бывшего Пожирателя Смерти Игоря Каркарова, за которым нужно было присматривать, и школьный мастер зелий имел все основания полагать, что он знает, кому будет поручена эта обязанность...

Однако директор молчал, погруженный в собственные мысли. Предчувствия твердили ему, что в этом году наступит поворотный момент в истории магической Англии. Исходя из этого он организовал многие события так, чтобы к моменту летнего солнцестояния все актеры заняли свои места. Он не знал, что должно произойти, но верил, что это событие будет настолько значительным, что он его не пропустит, и когда нужный момент настанет, Дамблдор будет готов едва ли не ко всему. Казалось, все шло хорошо, но затем он внезапно осознал, что все его планы и многие вероятные сценарии становятся химерой, миражом, иллюзией... Сперва Альбус пытался обратиться к прорицанию, но затем передумал, ведь истинные предсказания по приказу просто невозможны. По крайней мере, Сибилла в таком случае точно не выдаст ничего стоящего. В конце концов, отказавшись от помощи сложного и неточного искусства прорицания, Альбус обратился к собственному разуму.

Раз за разом проигрывая всевозможные сценарии с участием Гарри Поттера, он понял, что со смертью Сириуса Блэка очень многие из них просто теряют смысл. Но когда он впервые услышал о происшествии в Азкабане, эта мысль даже не пришла ему в голову. Отчего? Обдумав многочисленные варианты еще раз, он осознал, что в запасе всегда оставался Ремус Люпин, последний из Мародеров. Эта компания, за исключением, пожалуй, Питера, обладала сходным набором ценностей. И как бы цинично это не звучало, для его планов не было принципиальной разницы, воздействовать ли на Гарри через его крестного Блэка, Ремуса Люпина или даже отца, если бы тот каким-то чудом уцелел.

Теперь же, после столь долгого отсутствия каких-либо вестей от оборотня, весь план мог превратиться в набор нелепых старческих фантазий. Ради высшего блага этого нельзя было допустить.

— Так зачем вы меня вызвали, директор? — прервал рассуждения Альбуса Снейп. — Должен заметить, что сейчас я работаю над зельем, которое требует моего постоянного внимания.

— Боюсь, тебе придется на некоторое время отложить свои эксперименты, мой мальчик, — добродушно произнес Дамблдор.

— Если речь пойдет о Каркарове, то, уверяю вас, я смогу наблюдать за ним, не отрываясь от других моих занятий, — слегка раздраженно ответил Снейп.

— О, ну что ты, нет... — тем же тоном отвечал директор. — Я думаю, Аластор с удовольствием присмотрит за нашим гостем... Что касается тебя, Северус, то я хотел бы, чтобы ты отыскал и установил связь с Ремусом Люпином. От него давно ничего не слышно, я обеспокоен.

Северус Снейп пытался скрыть изумление от того, что директор вот так спокойно просит его найти самого разыскиваемого преступника магической Англии.

— Я вас понял, директор, — глухо отозвался школьный зельевар.

Англия, Хогвартс, сентябрь 1994.

Школьная жизнь шла своим чередом. После в высшей степени экстраординарного занятия с профессором Моуди никаких происшествий не случалось. Да и сам отставной аврор поумерил пыл и теперь сосредоточился на обучении школьников поисковым заклятиям. Для Гарри занятия проходили не слишком удачно. Привычные для учителей проблемы с освоением Поттером заклинаний казались параноидальному профессору едва ли не саботажем занятий.

И хотя, в отличие от Снейпа, Моуди назначал сравнительно небольшое количество отработок, его дополнительные письменные задания стали настоящей головной болью.

В общем, в школе было все как обычно. Снейп привычно снимал баллы с Гриффиндора, Макгонагал неустанно пыталась повысить и без того высокую дисциплину на своих уроках, а Флитвик оставался все тем же жизнерадостным профессором чар, уроки которого были наполнены шутками и поощрением учащихся.

Дополнительные курсы также не преподнесли никаких сюрпризов. Трелони продолжала на каждом занятии разыгрывать спектакли, из раза в раз предрекая смерть Мальчика-Который-Выжил, ну а что касается Хагрида, то изучение очередных тварей едва ли могло удивить того, кто хоть немного знал преподавателя. Пожалуй, в этом году бывшему лесничему удалось вывести учеников на новый уровень понимания его философии. Рубеус всегда говорил, что милых зверюшек, которых большинство людей считает опасными монстрами, просто не понимают. Теперь же каждый ученик, избравший для изучения УЗМС, с третьего по седьмой курс включительно, готовы были подтвердить, что они действительно не знают, зачем нужны так называемые соплохвосты. И, что более важно, как остаться целыми во время ухода за этими... существами. А вообще, эффективность преподавания УЗМС значительно повысилась. У школьников просто не оставалось времени, чтобы отвлекаться и нарушать дисциплину. Они были полностью сосредоточены на «наглядных пособиях», которые в это время прилагали большие усилия, чтобы отведать их крови. Профессор Хагрид тем временем продолжал читать лекцию, давал практические советы и с нескрываемым интересом наблюдал за происходящим.

* * *

Гарри давно заметил, что события, происходящие в волшебном мире, очень слабо отражаются на жизни Хогвартса и и вызывают у школьников не совсем обычную реакцию. Наверное, подходящей аналогией стало бы кривое зеркало, роль которого в данном случае выполнял Ежедневный Пророк. Иногда пустяковые заметки порождали волну противоречивых слухов и таким образом раздували не стоящие упоминания события до невероятных размеров. Однако верно и иное. То, что не публиковалось в Пророке, как бы не происходило вовсе. Возможно, именно это отчасти создавало в замке то ощущение безопасности, которым, как известно, славился Хогвартс.

Гарри, как и другие школьники, не знал о происходящих за стенами школы событиях. Также как все, он читал бравурные статьи в Пророке о «обезвреживании» очередной стаи оборотней. Иногда попадались наполненные трагизмом статьи о гибели при исполнении очередного аврора. Гарри понимал, что подобная печатная кампания не может не вызывать напряжения в обществе. Волна народного гнева должна была обрушиться на оборотней, «мерзких темных созданий», как их обычно характеризовал Пророк.

Его дар, который, казалось, превратился в проклятие, позволял ему чувствовать, что в магическом мире далеко не все в порядке. Как будто бы легкие дуновения смерти проносились через всю страну, бессильно разбиваясь о стены магической школы. Настроение гриффиндорца становилось все более мрачным. Осознание того, что происходит что-то непонятное и, как подсказывали ему чувства, грозящее перерасти в настоящую катастрофу... Поттер не понимал, кому и зачем все это нужно. Не может же Фадж быть настолько идиотом? Гарри был юн и неопытен и не подозревал, что человеческая глупость может быть безгранична. Как человек умеющий думать и делать выводы, он осознал, что нынешний Министр магии умом не блещет и, как, наверное, и многие его подчиненные, даже не подозревает, что значит слово «компетентность». Но, будучи в плену стереотипов, он все еще считал, что лицо, занимающее такую должность, должно быть хоть сколько-нибудь ответственным.

К сожалению, Гарри не довелось встретиться с Министром и составить о нем представление, и потому он не думал, что человек, подобный Корнелиусу Фаджу, способен заварить подобную кашу, щедро приправленную проплаченными интересами партии чистокровных и предрассудками первого секретаря министра Долорес Амбридж...

Шло время, нападки на оборотней в Пророке становились все яростнее, а в заметках о борьбе с оборотнями уменьшилось количество реальных фактов. Однако общее число статей на эту тему создавало впечатление, что это новости с фронтов.

Гарри не мог не думать о происходящем. По его мнению, это было глубоко неправильно. К примеру, профессор Люпин, ставший в глазах Министерства опасным преступником, не производил впечатления безумного кровожадного чудовища.

Из состояния постоянной задумчивости его вывел Симус, который сообщил, что в следующую среду в Хогвартс прибудут делегации Дурмстранга и Шармбатона.

— Откуда ты знаешь? — спросил Рон, отрывая взгляд от шахматной доски, в конце концов партия с самим собой может и подождать.

— В холле висит объявление, — пожал плечами Финниган.

— Интересно, каково там, в других школах... — задумчиво пробормотал Невилл, но его вопрос остался без ответа, поскольку в наметившуюся беседу вступил Драко.

— Я слышал, что Виктор Крам все еще учится в Дурмстранге. Наверняка он станет их Чемпионом.

— Крам?! — воскликнул Рон. — Я и не думал, что он все еще школьник!

— Будет отличная возможность познакомиться, — добавил Малфой.

— Ты думаешь, он даст мне автограф?

— Спокойнее, Рональд. В следующую среду узнаем, — вальяжно протянул Драко, не став упоминать, что и он был бы не прочь получить автограф знаменитого болгарского ловца.

— Если уж с кем и знакомиться, так это с делегацией Шармбатона, — ломающимся баском высказался Лонгботтом.

— Это еще почему? — не понял Гарри.

— Ну, я слышал в Шармбатоне на одного волшебника приходится три ведьмы... — смущенно опустил взгляд Невилл.

Дин громко засмеялся, а затем хлопнул приятеля по плечу.

— Вот тебе и скромный герболог. Так держать, Нев!

* * *

Ремус Люпин, где-то к югу от лагеря оборотней.

— Думаешь, мы оторвались? — тяжело дыша, выдохнул бывший профессор ЗОТИ.

— Скорее всего, — ответил сидевший на крупном валуне Дрэйк. — Мне нужно сменить повязку.

— Я мог бы излечить твою рану магией, — в очередной раз предложил Люпин.

— Не стоит. Если дать ране зарасти естественным путем, болезнь поможет телу выработать небольшую сопротивляемость заклятью. Магия лишь все испортит... Достань бинты, — отказался, наверное, уже бывший глава поселения оборотней.

Ремус полез в сумку и достал уже начатую упаковку бинтов. Дрэйк тем временем снимал повязку. Рана на его руке выглядела довольно неважно. Длинная широкая полоса тянулась по предплечью и лишь немного не доходила до локтя. Густая темная кровь медленно сочилась наружу.

Люпин начал перевязывать рану напарника. Оба молчали. Первым не выдержал волшебник.

— Надеюсь, остальным удалось выбраться.

— Многие смогли ускользнуть, это уж точно. Мы с тобой неплохо отвлекли внимание авроров. Жаль только, патронов мало осталось, — с каким-то равнодушием ответил Дрэйк.

— Ты не колебался, убивая волшебников, — сухо произнес Ремус. Он уже видел такое среди оборотней, которые впоследствии примкнули к Ферниру Сивому.

— А чего их жалеть?! — неожиданно разозлился собеседник, в его голосе отчетливо слышался рык. — Эти твари убивали всех без разбора. Да еще и сдаться предложили, уроды. Как же. Сначала публикуют указ Министра о казни всех оборотней вне резерваций, а затем гарантируют жизнь. За идиотов они нас держат? Или уже сами начали верить всему тому, что о нас рассказывают?

Ремус ничего не ответил. Он снова вспомнил тех авроров, которых Дрэйк без малейших колебаний застрелил. Ему не нравилось происходящее. У убитых наверняка остались семьи. Но с учетом того, что происходит, он не знал, имеет ли право кого-нибудь осуждать.

Тем временем, бывший глава поселения определился с планом.

— Нужно выдвигаться в Лондон.

— Зачем? — удивленно спросил Люпин. — Не лучше ли где-нибудь отсидеться или поискать остальных?

— Нужны деньги, — пояснил Дрэйк. — Одежду или немного еды можно достать в благотворительных организациях, но на устройство нового лагеря нужны средства, которые можно достать в Лютном.

Ремус пытался осмыслить полученную информацию, но не мог прийти к определенному выводу, пока его собеседник не уточнил:

— Предпочитаю грабить волшебников. Если ваш расчудесный мир вторгся в мою жизнь, то расплачиваться будут его обитатели. Это всяко справедливей, чем нападение оборотня на какого-нибудь бедолагу неволшебника.

Люпин не знал что и сказать.

* * *

Хогвартс, октябрь 1994.

Новый день в школе не предвещал никаких неожиданностей, которые, однако, как это обычно и бывает, не преминули обрушиться на школьников. Все началось с объявления директора, который утром за завтраком поднялся со своего массивного, похожего на трон кресла, чем немедленно привлек к себе всеобщее внимание. Некоторые из гриффиндорцев получили возможность наконец-то отвлечься от отвратительной манеры поедания пищи Рональдом Уизли.

— Доброе утро. Поскольку завтрак уже подходит к концу, я бы хотел сообщить вам важную новость. Вообще, подразумевалось, что это станет сюрпризом, но профессор Макгонагал убедила меня, что во избежание инцидентов вы должны узнать обо всем заранее. Итак, о чем это я? Ах, да. Как вы все знаете, делегации школ-участниц прибывают в Хогвартс послезавтра. Однако они не будут единственными гостями замка на время проведения Турнира Трех Волшебников. Совместно с главой отдела образования было решено, что лучшие ученики других английских школ волшебства получат возможность посмотреть на соревнования.

Большой зал мгновенно наполнился негромкими разговорами, сливавшимися в единый гул.

— Делегация прибудет к двум часам пополудни, — слега повысил голос Дамблдор. — Все учащиеся должны будут проследовать к школьным воротам. В связи с этим послеобеденные занятия отменяются. У меня все.

Повсюду раздавались радостные возгласы. Многим ученикам удалось избавиться от необходимости полтора часа терпеть издевательства Снейпа. Ну чем не подарок?

Тем временем за факультетскими столами продолжалось обсуждение новости. Рон судорожно копался в сумке, пока наконец не вытащил расписание.

— Проклятье! — недовольно выругался Уизли. — И почему зельеварение должно стоять перед чарами? Это несправедливо!

— Да ладно тебе, свободные часы выпадают не так часто, — пытался успокоить его Дин. — И все благодаря этим пока еще неизвестным ребятам.

— А я как-то даже не думал, что кроме Хогвартса есть еще и другие школы... — растерянно произнес Гарри.

— Не удивительно, — пожал плечами Малфой. — Когда в Англии говорят о образовании, подразумевают Хогвартс. О других школах говорить даже не принято.

— И почему же ? — влезла в разговор любопытная Гермиона.

И пока Драко пытался подобрать нужные слова, за него ответил Невилл:

— Ну, там учат... не слишком хорошо.

— Профессор Макгонагал говорила, что Хогвартс — это лучшая магическая школа, — припомнила Грэйнджер.

— Если уж быть совсем откровенным, то это верно только для Англии, — признал Драко. — Уверен, что Шармбатон или Дурмстранг ничуть не хуже. Мой отец, кстати, хотел чтобы я учился в Дурмстранге, а Малфои всегда выбирают лишь лучшее.

С этими словами он гордо вскинул голову. Гермиона фыркнула.

— А все-таки? Что не так с этими школами?

— Это обычные, вроде маггловских, дневные школы, — пояснил Драко.

— И? — встрял Дин, также проявивший интерес к теме.

— Что и? — слегка раздраженно отреагировал Малфой. — Они приходят, изучают теорию, затем пару часов практики, и они снова попадают под закон об ограничении волшебства несовершеннолетними. Чистокровным, конечно, попроще, но, уверяю вас, далеко не в каждом доме установлены чары, которые станут серьезной помехой Надзору. О магглорожденных я даже не упоминаю. Говорят, в таких школах большой упор делается на зельеварение, гербологию и УЗМС. Что, на мой взгляд, разумно, поскольку очень немногим выпускникам таких школ удается поступить в ученичество к мастеру. Если память мне не изменяет, то у них даже нет ЖАБА. Не то, чтобы они не могут, при желании, сдать экзамен в Министерстве, но...

— Никто не рассчитывает, что они найдут хорошую работу, — осознала Гермиона.

— Верно, — кивнул Малфой. — Выпускники Хогвартса веками были элитой магической Англии. Фактически, даже без мастерства в какой-либо области, ученик нашей школы после сдачи ЖАБА сможет сделать карьеру в министерстве. Другим приходиться рассчитывать только на себя.

— Как-то это странно. Учитывая политику Министерства, странно что магглорожденных вообще принимают в Хогвартс... — произнес Гарри и тут же получил недоумевающие взгляды от окружающих и недовольный от Гермионы.

— О, перестаньте, вы поняли, что имелось ввиду. Я Гарри Поттер, а не замаскированный Пожиратель, — гриффиндорец поднял руки.

Малфой аккуратно вытер руки салфеткой, а затем выступил на защиту приятеля.

— Вообще, он прав. Изгнание магглорожденных из Хогвартса — один из ключевых пунктов программы Вы-Знаете-Кого.

Гермиона скрестила руки.

— Если Волдеморт, — окружающие вздрогнули, — хотел этого, Гарри, это не значит, что и остальные волшебники будут стремиться к тому же.

— Многие бы этого хотели, — не согласился Малфой. — Пожиратели на то и радикалы, что готовы открыто выступить за то, чего многие чистокровные втайне бы желали, но никогда не признали бы на людях. Готовность пойти против одной из древнейших традиций нашего общества отпугнула многих от ВЗК.

— Ты это о чем? — спросил Дин.

— Кажется, я поняла, — оборвала ответ Гермиона. — Книга Хогвартса, согласно которой рассылаются приглашения в школу.

— Именно, — согласился Драко. — Основатели создали артефакт, определяющий достойных обучаться в Хогвартсе. А затем администрация рассылает им письма. Насколько мне известно, современный Надзор создавался на основе принципов, заложенных в Книгу. Получение письма из Хогвартса — это особое событие. Знак того, что ты достоин. Что ты — сильный волшебник. Больше того, многие династии чистокровных учатся в школе лишь потому, что их семьи за деньги или особые заслуги были вручную внесены в книгу.

— Правильно ли я понимаю: позиция чистокровных — перестать посылать письма магглорожденным, чьи имена появились в книге, — хмуро спросил Гарри.

— Нет — ухмыльнулся Малфой. — Их позиция — отправить по адресу команду, которая будет убивать все, что движется.

— Они хотели наполнить Хогвартс чистокровными. Не избранными магией. Привести в замок недостойных, — тяжко ронял слова Невилл. — Это значит — не просто превратить Хогвартс в обычную школу. Это значит отринуть наследие Основателей.

— Давайте уже сменим тему, — резко бросил Симус.

Воцарилось неловкое молчание.

— Так... — осторожно начала Гермиона. — Все остальные школы намного хуже...

— Не все... — немного подумав, Малфой слегка мотнул головой. — Вообще, смотря как на это посмотреть. Друиды наверняка где-то обучают свою молодежь, и наверняка нам и не снился их уровень знаний. С другой стороны, за совершение множества их ритуалов без разговоров отправляют в Азкабан.

— Вот только друидов много лет уже никто не видел, не то что поймать... — пробурчал Невилл.

— В Эссексе существует школа, куда принимают только чистокровных, но там больше сосредоточены на преподавании этикета. Хотя, может, такое кому и по вкусу. Как ни странно, есть школа и для магглорожденных, чистокровных не принимают в принципе. Их зажимают, но не пытаются закрыть, потому что там изучается маггловская программа и всевозможные чары незаметности. То, что нужно, чтобы научиться контролировать магию и убраться обратно в маггловский мир. Многих это устраивает.

На этом разговор и завершился, поскольку до начала занятий оставалось совсем немного времени, и ребята поспешили в класс.

* * *

Хогвартс, вход в школу, немного позже.

Они стояли на улице уже пятнадцать минут. Профессорам понадобилось время, чтобы выстроить учеников в соответствии с планами директора. В первых рядах были выстроены Гриффиндор и Слизерин. В соответствии с инструкциями преподавателей, они должны были расступиться, образовав достаточно широкий проход. Хаффлпаф и Рэвенкло образовали второй ряд. И если барсуки не выигрывали кубок школы годов так с шестидесятых, то гордящихся своими показателями в учебе воронов несколько задевало, что лицом школы были выставлены гриффиндорцы с их спортивными достижениями и слизеринцы, которые просто использовали административный ресурс в лице профессора Снейпа.

— Кажется, гости приближаются, — с улыбкой произнес Дамблдор и, в сопровождении преподавателей, сделал несколько шагов вперед.

Ученики Хогвартса с изумлением наблюдали, как к школе на огромной скорости, поднимая облака пыли, приближался черный фаэтон.

— Вот это я понимаю, старая школа, — едва сдерживая смех, прошептал Симус.

Дело в том, что пятеро учеников и сопровождающий их преподаватель были одеты в нечто, похожее на парадную мантию Рона. Последний быстро уловил сходство и покраснел, как рак.

Тем временем делегация Эссекского лицея волшебства для представителей старых фамилий продолжала веселить обитателей Хогвартса.

Учитель и державшиеся позади ученики стали отвешивать сложные церемониальные поклоны. Дамблдор ответил им тем же и с добродушной усмешкой заметил:

— Во времена моей молодости знание старых обычаев считалось хорошим тоном.

Ребята из Эссекса слегка покраснели, что лишь усилило их сходство с отчаянно пунцовеющим Роном.

— Главой комитета по встрече от Гриффиндора торжественно назначается Рональд Уизли, — чопорно произнес Дин.

Компания гриффиндорцев, не в силах сдерживаться, рассмеялась, к ним присоединилось множество учеников с хаффлпафа и Рэвенкло. Макгонагал строго глянула на своих подопечных, а преподаватель из Эссекса выглядел оскорбленным.

Рон, к вящему веселью компании, громко клацнул зубами и незаметно для окружающих сжал кулаки.

Стоило лишь ученикам Хогвартса восстановить порядок, как серия хлопков на мгновение оглушила всех находившихся у входа в замок. От аппарационной зоны, толкаясь, шла толпа подростков во главе с волшебником, чей вид едва ли не кричал — министерский служащий.

Когда они подошли к директору и сопровождающий начал с ним что-то обсуждать, ученики Хогвартса смогли внимательнее осмотреть гостей. Как оказалось, новоприбывших было человек двадцать. В отличие от эссекцев, у них не было даже подобия формы. Часть была одета в мантии самого разного покроя и степени изношенности, часть в повседневной маггловской одежде.

— Неееет, это слишком сложно, — протянул Малфой. — Я затрудняюсь сказать, в какой школе ты бы больше пришелся ко двору, Рональд.

С этими словами блондин кивком головы указал на паренька в точно такой же потертой мантии, как у Рона.

— Заткнись, Малфой, просто заткнись! — сквозь сжатые зубы выдавил из себя Уизли.

Намечающуюся перепалку прервало появление еще одной группы гостей, которые приехали на автобусе. На летающем школьном автобусе с прицепленным на борту флагом Соединенного Королевства.

Представители данной школы имели школьную форму. Маггловскую. Светло-синие костюмы с эмблемой школы, вышитой на левой стороне джемпера. С их сопровождающим Дамблдор лишь обменялся кивками, а затем, широким жестом указав на замок, торжественно произнес:

— Добро пожаловать в Хогвартс, дорогие друзья!

Хогвартс, два дня спустя.

Возможно, встреча учеников других английских волшебных школ была всего лишь репетицией перед встречей делегаций школ иностранных. Во всяком случае, проходила она по тому же сценарию, правда в отличие от соотечественников, иностранцы постарались произвести впечатление одним своим прибытием, что им, в общем-то, удалось. Представители Дурмстранга прибыли на корабле, который внезапно возник прямо в центре Черного озера. Что касается Шармбатонцев, то в их случае наибольшее впечатление произвела директор школы, не уступавшая размерами Хагриду.

После торжественной встречи, когда директора школ закончили наконец обмениваться любезностями, представители иностранных школ проследовали за хозяевами в Большой зал. Школьники из Франции проследовали к столу Рэвенкло, а дурмстранговцы, повинуясь указаниям своего директора, направились к слизеринцам. И хотя в этот раз в Большом зале собралось гораздо больше людей, чем обычно, какого-то дисбаланса между факультетами не произошло, поскольку прибавление за рэвенкловским и слизеринским столами было уравновешено учениками английских магических школ, которые были распределены между столами Хаффлпафа, Рэвенкло и Гриффиндора. К Слизерину усладили чистокровных из Эссекса, что было, в общем-то, вполне логично.

Гарри не спешил рассматривать новоприбывших, сосредоточившись на ужине и собственных мыслях. Вскоре его внимание привлек тот факт, что большая часть его друзей то и дело поглядывала в сторону рэвенкловского стола.

— Скорее всего она вейла, — фыркнула Гермиона, проясняя ситуацию для не слишком довольных поведением мальчишек, Парвати и Лаванды.

Тут же, как по волшебству, упомянутая особа возникла у гриффиндорского стола и, обращаясь к Гарри, произнесла:

— Вы не могли бы пе'редать мне буйабес?

— Буйабе-что? — удивленно спросил Поттер. Рядом с ним Рон, Драко, Дин и Симус во все глаза таращились на шармбатонку. Невилл смущенно опустил взгляд. Его щеки слегка покраснели.

— Вот это блюдо, — раздраженно указала вейла.

— Вообще-то, я еще не успел... — начал было Гарри, но был немедленно прерван Роном, который схватил блюдо и едва ли не завопил:

— Возьми!

— С-спасибо, — несколько обескураженно произнесла шармбатонка и, забрав блюдо, удалилась к рэвенкловскому столу.

Тем временем ребята начали понемногу отходить от воздействия ауры вейлы.

— М-да... — задумчиво выдавил из себя Симус.

— Рон у нас настоящий мачо. Не успели мы даже опомниться, а он уже почти закадрил красотку, — нашел повод для смеха Дин.

Уши младшего Уизли слегка покраснели.

— В следующий раз — поменьше экспрессии, Рональд, — недовольно пробурчал Драко. — Ты мне этим блюдом чуть по лицу не попал.

— Переживаешь за свою внешность? — немедленно ответил Рон. — Может, ты и сам вейла, а? С твоими-то волосами!

Это заявление вызвало усмешки у окружающих. Однако Малфой поспешил вернуть удар:

— Сколько патетики! Верно перед зеркалом тренировался, да еще и в парадной мантии.

Четверокурсники Гриффиндора разразились негромким смехом. Рон стал напоминать перезрелый томат.

— А по-моему, девчонка так себе, — попытался сбить волну Гарри, чем заслужил благодарные взгляды Гермионы, Лаванды и Парвати, и вместе с тем вызвал жаркий спор, к которому подключилось практически все мужское население Гриффиндорской башни, относительно достоинств и недостатков обворожительной полувейлы...

Пир подходил к концу, когда со своего кресла величественно поднялся Альбус Дамблдор.

— Дорогие друзья. Теперь, когда все основательно подкрепились, пришла пора приступить к официальной части Турнира Трех Волшебников. С минуты на минуту в зале появится глава международного магического сотрудничества Бартемиус Крауч, который предоставит на всеобщее обозрение артефакт, который определит участников турнира...

Внезапно двери Большого зала распахнулись, и все находившиеся внутри увидели вышеупомянутого Крауча и его сопровождение. Но если Перси Уизли, который тащил вслед за начальником древний на вид кубок, не вызвал никакого удивления, то появление главы аврората Руфуса Скримджера и четверки невыразимцев заставило школьников разразиться удивленными восклицаниями и многочисленными перешептываниями. Преподаватели сохраняли видимое спокойствие, которое продержалось ровно до того момента, когда вслед за начальником в зал вошли два десятка авроров, которые немедленно рассредоточились по периметру зала.

— Что все это значит? — громко спросил Дамблдор.

— Да, да. Я тоже хотел бы знать! — встрял находившийся в школе Людо Бэгмэн.

— Мне не удалось отговорить их от этой затеи, — равнодушно пожал плечами глава департамента магического сотрудничества.

Тем временем Руфус Скриджер громко обратился к присутствующим:

— Леди и джентельмены. От лица аврората приношу извинения за столь бесцеремонное вторжение. Из достоверных источников нам стало известно о готовящейся провокации. В целях обеспечения безопасности присутствующих, мы собираемся провести проверку личности всех, находящихся в замке. Для облегчения процедуры специалисты из Отдела Тайн предоставили нам артефакт, который проверит вашу кровь на наличие следов оборотного зелья. Уверяю вас, это займет совсем немного...

— Я НЕ ПОЗВОЛЮ НЕИЗВЕСТНОМУ АРТЕФАКТУ ВЗЯТЬ МОЮ КРОВЬ! — взревел вскочивший со своего места Моуди.

Авроры изрядно напряглись и начали осторожно окружать своего бывшего коллегу.

— Аластор, успокойся, — произнес Дамблдор.

— Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ЭТО ЗА ШТУКА! — продолжал кричать преподаватель, бешено вращая своим искусственным глазом. Внезапно у него возникла новая теория. — ОНИ СОБИРАЮТСЯ ВВЕСТИ В МОЮ КРОВЬ ОТРАВУ!

Зал заволновался. Школьники встревоженно переглядывались. Слова старого аврора заронили в их разум толику сомнения.

— ДОВОЛЬНО! — внушительно вскричал Дамблдор. Этого оказалось достаточно, чтобы зал погрузился в полную тишину. Директор спокойно продолжил:

— Я уверен, что мы сможем найти выход из этой ситуации...

— Я НЕ СОБИРАЮСЬ... — вновь завелся Моуди.

— Я сказал, хватит! — гнев величайшего волшебника двадцатого столетия — довольно впечатляющее зрелище, которому даже многое повидавший профессор ЗОТИ не хотел становиться свидетелем.

— Я Директор этой школы! — Дамблдор буквально впечатывал каждое слово в сознание присутствующих. — Я не позволю позорить школу перед гостями отвратительным актом насилия, который вот-вот разразится в этих стенах.

Он кивнул на группу авроров, окружавших Моуди.

— Директор, я уверен, что простейшая процедура безопасности...

— Никогда! — оборвал главу аврората профессор ЗОТИ.

Секунду спустя оба замолкли под тяжестью взгляда директора.

— Кажется, я знаю приемлемый выход из этой ситуации, — осторожно начал Крауч и, убедившись, что привлек внимание продолжил: — Понимая всю важность обеспечения безопасности Турнира, предлагаю всем присутствующим принести магическую клятву сотрудникам аврората, которая засвидетельствует, что они не являются самозванцами... дабы не быть голословным, я, Бартемиус Крауч, клянусь своей магией, что я действительно являюсь Бартемиусом Краучем.

После этого он вскинул палочку и наколдовал простенькое заклятье света.

Несколько минут Скримджер колебался, но затем, решив не обострять отношения с Дамблдором, принял предложение Крауча, и авроры, повинуясь его команде, под протокол начали брать клятвы со всех присутствовавших в замке.

Самым напряженным моментом стала клятва профессора Моуди. Однако тот, пробурчав, что осознает необходимость проявления бдительности, когда оно не угрожает ему лично, спокойно произнес клятву и, как ни в чем не бывало, призвал заклинанием вилку.

Проверка, к общему облегчению, не выявила самозванцев. Один лишь Руфус Скримджер не разделял всеобщего настроя, тяжко размышляя, какие последствия будет иметь сегодняшняя акции для его лишь недавно относительно упрочившейся карьеры. Вместе с тем, он был рад, что не стал настаивать на своем и принял предложение Крауча, которое позволило слегка разрядить обстановку. Впрочем, если бы не присутствие Моуди, это бы и не понадобилось.

Тем временем Дамблдор подошел к Скримджеру и группе невыразимцев вокруг него. Могущественный волшебник в несколько движений поставил мощные заглушающие чары и обратился к одному из невыразимцев.

— Мистер Кэрроу, какая встреча. Не сказал бы, что рад вас видеть, но тем не менее... Скажите, зачем вам понадобился этот фарс? Мне казалось, мы давно разрешили все наши противоречия.

Руфус изрядно удивился, услышав фамилию достаточно известного темного семейства.

— Простите, директор, но это опреция аврората...

Дамблдор отмахнулся от него, как от надоедливого насекомого.

— Ах, оставьте. Или, быть может, глава Отдела Тайн теперь на полставки работает в аврорате?

Скримджер, мысленно проклинавший настойчивого невыразимца, уже готов был снова начать все отрицать, когда глава Отдела Тайн ответил:

— Вы знаете, что раскрытие личности сотрудника Отдела Тайн является преступлением, Дамблдор?

— Боюсь, вас не поймут, если после сегодняшнего спектакля вы вдобавок арестуете Верховного чародея Визенгамота, — сухо произнес директор.

— Вы...Кэрроу?! — изумленно воскликнул Скримджер.

— О, да, — охотно поделился сведениями Дамблдор. — Артур Кэрроу... Ушел из семьи после того как его брата-сквиба, Льюиса, изгнали из рода. Насколько мне известно, вы поддерживали с ним связь, пока он не скончался. Весьма похвально. Однако, возвращаясь к дню сегодняшнему, повторюсь — зачем вы здесь?

— До меня дошли сведения, что Турнир Трех Волшебников может быть скомпрометирован, — глухо, искаженным из-за маскирующих чар голосом ответил невыразимец.

Лицо Дамблдора было бесстрастным.

— Неужели Отдел Тайн теперь занимается такими мелочами? Помнится, в прежние времена вы ставили задачи посерьезней.

— Да, к примеру, искали сторонников Гриндевальда среди английских волшебников, — кивнул невыразимец.

Директор Хогвартса вскинул бровь.

— О, неужели вы все еще верите, что я помогал ему? Полвека прошло с той поры, а вы еще не успокоились. Не думал, что после той дуэли кто-то осмелится считать меня сторонником этого человека.

— Как раз обстоятельства той дуэли меня и интересуют, — ровно ответил невыразимец. — В вашей истории слишком много темных пятен.

— Прямолинейно, — признал Дамблдор. — Но знаете, у меня ведь тоже есть свои вопросы. Например, как вам удалось дожить до вашего возраста, не прибегая к темной магии?

— Темная магия... Очень опасная ветвь волшебства. Вот только из ваших уст звучит, как насмешка. Насколько я знаю, с вашей подачи уже и Экспелиармус считается полулегальным.

— Вы, конечно же, преувеличиваете, но я никогда не скрывал, что некоторые разделы магии являются слишком опасными, чтобы ими владели люди с непрочными принципами... — директор качнул головой в сторону.

— Я полагаю, к таковым вы относите исключительно себя. Впрочем, можете не продолжать. Мне известен ход ваших мыслей. Определенные разделы магии для избранных, Высшее благо... Забавно, как с возрастом меняются приоритеты. Помнится, в молодости, когда вы только постигали глубины магии, не было большего сторонника доступности знаний. Несколько лицемерно, вы не находите?

— Вам лучше покинуть замок, — глухо произнес директор.

* * *

Башня Гриффиндора, после пира.

Сказать, что Гарри был встревожен появлением в замке команды авроров, значит не сказать ничего. Его предчувствия твердили ему, что происходит что-то непонятное, и появление сотрудников магического правопорядка только подпитывало его опасения.

Осознавая, что нужно что-то делать, он попросил своих друзей, чтобы они собрали гриффиндорцев в гостиной и не дали им разбрестись по спальням. Увидев, что люди вроде как собрались, Поттер обратился к ним:

— Кто считает, что появление в замке авроров глупая шутка Министерства?

Близнецы Уизли с готовностью подняли руки. Послышались разговоры старшекурсников, что от этих идиотов можно ожидать вообще всего.

— Я считаю, что все это не просто так, — медленно начал Поттер. — Уверен, что за завтраком Дамблдор скажет, что это всего лишь ошибка, и бояться нечего. Думаю, что это не так. Происходит что-то непонятное.

— Тебе не кажется, что сначала стоит выслушать, что скажет профессор Дамблдор? — с вызовом спросила Гермиона Грейнджер.

— Вспомните василиска, — просто сказал Гарри. Многие вздрогнули. Событие было не из тех, что легко забываются. Особенно проняло третьекурсников, которые два года назад были всего лишь первогодками. В общем, аргумент был убойным. Если у кого-то еще оставался скептицизм, личный опыт все равно перевешивал. Никому не хотелось оказаться в подобной ситуации снова.

— Мы знаем, что они искали того, кто мог проникнуть в Хогвартс. И не нашли, — Гарри начал неспешно бродить взад-вперед по гостиной. — Но это не показатель. Два года назад они тоже никого и ничего не нашли, и это при том, что в замке были только ученики и преподаватели Хогвартса.

— Точно! — поддержал один из старшекурсников. — Сейчас в замке десятки посторонних. Да еще у профессора Моуди явно не все в порядке с головой. Видели, что он устроил?

Гарри поспешил прервать разгорающееся обсуждение:

— Да, вот об этом я и говорю. Мы должны быть готовы ко всему.

— Есть конкретные предложения? — хмуро спросил староста-семикурсник.

— Разумеется, — уверенно кивнул Поттер. — Не стоит расхаживать в одиночку по замку и уж тем более упускать из виду первокурсников.

Те, не знавшие, насколько опасным может быть Хогвартс, недовольно загудели.

— Я еще не закончил, — ровно произнес Гарри, и гул утих. — Предлагаю сравнить наши расписания и на их основе формировать группы. Все же у многих из нас разные дополнительные предметы. Сопровождать первокурсников станем по очереди.

После недолгого обсуждения предложения Поттера были приняты. Окончательную точку поставила Грейнджер, которая заявила:

— Все расписания несите мне. Я составлю списки.

* * *

Хогвартс, октябрь 1994.

Как ни странно, в результате нового порядка передвижения гриффиндорцев, который вызывал постоянные опоздания и, как следствие, потерю баллов, факультет не выбыл из борьбы за кубок. Все дело в том, что профессор Моуди буквально расцветал, когда видел столь наглядное проявление бдительности, и осыпал Гриффиндор баллами сверх всякой меры. Оценить масштаб награждений поможет тот факт, что вывести красно-золотых в минус не смогли даже совместные усилия Снейпа, который просто оставался собой, и Макгонагал, которая восприняла явственное недоверие к словам директора о безопасности замка едва ли не как личное оскорбление.

Нельзя сказать, что расположение профессора ЗОТИ радовало хоть кого-то. После того как милый, дружелюбный и вполне компетентный профессор Люпин оказался оборотнем и впоследствии стал самым разыскиваемым преступником магической Британии, школьники опасались сверхкомпетентного, но явно чокнутого преподавателя.Квиррелл и Локхарт воспринимались теперь едва ли не с любовью. Бездарность бездарностью, но и опасаться за свою жизнь не приходится.

В остальном ничего нового не происходило. Если не считать того, что атмосфера безмятежности исчезла из замка без следа. И даже происшествие с близнецами Уизли, которые обзавелись длинными седыми бородами, когда попытались обойти возрастную защиту директора, не смогло надолго улучшить настроение обитателям Хогвартса.

Постепенно гриффиндорцы привыкли к постоянному соблюдению мер безопасности, и обстановка перестала их сильно напрягать, чего нельзя было сказать об остальных обитателях замка. Слизеринцы усматривали в поведении извечных соперников какой-то подвох и находились настороже. Рэвенкловцы посчитали, что дыма без огня не бывает, и принялись готовиться к неприятностям в индивидуальном порядке, что и не удивительно для факультета одиночек.

Хаффлпафцы не понимали, что происходит, и вместе с тем были обижены на гриффиндорцев за то, что те не могли прямо ответить, есть ли в замке угроза, и считали, что львы просто скрывают правду. Не по-товарищески.

В общем, подопечные профессора Спраут теснее сомкнули ряды и практически замкнулись в себе.

Такой в то время была атмосфера внутри Хогвартса. Надо ли говорить, что гости чувствовали себя неуютно?

И если иностранцы просто укрылись в местах своего проживания — на корабле и в гигантской карете, то гостям из английских школ, которых поселили в неиспользуемой части замка, деваться было просто некуда.

Но постепенно все свыкались. Ученики из разных школ и стран начинали общаться между собой. Тревожное ожидание беды сменилось предвкушением грядущего выбора Чемпионов, которое должно было состояться совсем скоро.

Кабинет главы аврората, октябрь 1994.

— Я полагаю, вашей карьере ничего не угрожает, мистер Скримджер.

Глава аврората, только закрывший за собой дверь, мгновенно развернулся к предполагаемой угрозе. Артур Кэрроу скромно сидел в углу его кабинета на, очевидно, трансфигурированном стуле.

— Как вы сюда вошли? — нервно спросил Руфус.

— О, это было не сложно. Как и положено, я записался на прием, а затем наложил Конфундус на вашего секретаря.

— Проверка личности? — нахмурился Скримджер.

— У меня ее нет. И в то же время их сотни, — сказал невыразимец. — Предположу, что провал нашей последней операции не повлек серьезных последствий?

— Да. Тибериус Огден просил воздержаться от необдуманных действий в будущем, иначе не видать мне поддержки в Визенгамоте. Странно, что Дамблдор ограничился лишь давлением на собственного друга.

— Думаю, будет уместна восточная мудрость. В схватке двух тигров побеждает обезьяна, сидящая на дереве.

— Удачный афоризм, — согласился Скримджер, — особенно если под обезьяной подразумевается Фадж.

— Действительно... — протянул невыразимец. — Как бы то ни было, но операция окончилась провалом. Нужно подумать, что в связи с этим мы должны предпринять.

— Честно говоря, мне непонятно ваше желание наблюдать за Турниром. Слежка за фигурантами мне нравилась больше. По крайней мере, можно было рассчитывать на результат. Я понимаю, что вы не можете раскрывать свои источники, но и работать вслепую тоже не дело. Не знаю, что ваши люди узнали о Турнире, но они явно ошиблись.

— Слова Дориана бывают расплывчаты, но он редко ошибается, — не согласился с оценкой его сотрудников глава Отдела Тайн.

— Расплывчаты? — ухватился Скримджер, до которого начало доходить. — Мы затеяли весь этот переполох в Хогвартсе только потому, что какой-то шарлатан так сказал?!

— Нет, уверяю вас. Дориан отличный предсказатель. Даже среди кентавров он один из лучших, — невыразимец просто олицетворял спокойствие.

— Он кентавр?! — не удержался Руфус. Изумление с легкостью перебило гнев.

— Я не шутил, когда говорил молодому Рэйли, что могу нанять в Отдел хоть горного тролля.

— Вот как... — бормотал глава аврората, бесцельно растирая лоб. — Кстати, как он там?

— Выполняет особое задание. Секретное, — подчеркнул невыразимец.

Что ж. Это было логично.

* * *

Хогвартс, 31 октября 1994.

И вот наконец знаменательный день настал. Сегодня беспристрастный судья выберет трех достойных, которые будут соперничать за звание лучшего учебного заведения Европы для своей школы, личную славу для себя и тысячу галеонов призовых. Последнее обстоятельство заставило Рональда Уизли мечтать, забыв обо всем, прямо за факультетским столом. И это не смотря на то, что он даже не пытался, в отличие от своих братьев, бросить свое имя в Кубок.

Что до однокурсников Рона, то они просто с интересом наблюдали за церемонией, не желая упускать интересное зрелище в угоду бесплодным фантазиям.

Все неотрывно следили, как школьный смотритель Аргус Филч торжественно вносит Кубок Огня в зал и осторожно ставит его на монументальный постамент. Профессор Дамблдор встал рядом и, поблагодарив Филча, призвал школьников к тишине и начал пристально наблюдать за кубком.

— Кубок Огня готов объявить свое решение, — торжественно произнес директор.

Сначала все услышали странный гул. Кубок пошатнулся на постаменте, и секунды спустя из него вырвался внушительный столб зеленого пламени, вместе с которым вылетел небольшой кусок пергамента.

Дамблдор ловко подхватил его и, выдержав небольшую паузу, зачитал:

— Чемпион Друмстранга — Виктор Крам!

Зал взорвался восторженными аплодисментами. Не удивительно, ведь помимо учащихся Друмстранга, его поддержали многочисленные болельщики и особенно болельщицы.

Директор Хогвартса вскинул руку и объявил:

— Тише! Кубок Огня готов объявить свое решение.

Шум утих как по волшебству. Все с нетерпением ждали появления имени нового Чемпиона.

И снова столб зеленого пламени вырвался из Кубка вместе с именем участника. В этот раз Дамблдор зачитал имя сразу:

— Чемпион Шармбатона — Флер Делакур!

Новое имя вызвало бурные овации. Хотя, следует отметить, что многим девушкам не слишком понравилось, как мужская часть зала радовалась за обворожительную вейлу.

Следующее имя ученики Хогвартса ждали с большим нетерпением. Сейчас должно было решиться, кто станет Чемпионом их школы. Учитывая, что среди претендентов на звание Чемпиона были друзья, знакомые, однокурсники школьников, возникшее в зале напряжение не слишком удивляло.

Процедура повторилась в точности, как и в прошлый раз. Уже знакомое всем зеленое пламя, и вот директор с особой торжественностью произносит:

— Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори!

Овации и приветственные возгласы, конечно же, последовали. Вот только теперь разная реакция факультетов стала видна невооруженным глазом. Хаффлпафский стол захлестнула просто буря эмоций. Рэвекнловцы радовались вполне искренне, как и ученики других английских школ. Слизерин и Гриффиндор аплодировали просто из вежливости. Мнение факультета львов выразил Дин Томас, воскликнувший:

— Какого черта Чемпионом стал этот индюк Диггори?

Эти слова встретили поддержку за столом красно-золотых, а Рон Уизли кивал так, словно Дин прочитал и озвучил его собственные мысли.

— Кубок посчитал его достойным. Видимо, он сильный волшебник, — равнодушно протянул Гарри.

Стоило ему произнести эти слова, как раздался громкий хлопок. Кубок Огня завибрировал, и зал наполнился все нарастающим гулом. Все ошарашенно смотрели на древний артефакт. Директор Дамблдор, уже собиравшийся вернуться на свое место за преподавательским столом, остановился и задумчиво посмотрел на Кубок.

Всех находящихся в зале на мгновение ослепила сильная вспышка. В этот раз столб пламени был намного больше. Более того, присутствующие явственно почувствовали исходящий от него жар.

Огонь исчез столь же внезапно, как и появился. Внимание учеников было приковано к еще одному куску пергамента, который нахмурившийся директор Хогвартса держал в руках. В полной тишине он негромко произнес:

— Гарри Поттер.

* * *

Министерство магии, архив.

У каждого бывают свои взлеты и падения. Свое восхождение по карьерной лестнице Сэм Рэйли начал из самых глубин архива аврората. И вот, после ряда жизненных поворотов, он вновь оказался в архиве и очень надеялся повторить свой успех.

Провал с Барти Краучем обошелся ему очень дорого. Но, по крайней мере, удалось выяснить, что этот достаточно влиятельный в Министерстве волшебник определенно в чем-то замешан. Казалось бы, визит Петтигрю отлично вписывался в схему сговора Дамблдора и Крауча, жертвой которого, предположительно, стал Сириус Блэк, однако мозаика не складывалась. На сегодняшний день считалось, что мотивом Дамблдора был перехват контроля над опекой Мальчика-Который-Выжил. Тайное вскрытие находившегося в архиве Визенгамота запечатанного завещания Поттеров подтверждали эту версию. Но доказать преступный умысел Верховного чародея было просто нереально. Мотив Барти Крауча явно не прослеживался, но следственная группа, состоявшая из наиболее доверенных авроров Скримджера и специалистов ОТ, считала, что в данном случае имела место некая сделка. Например, поддержка Крауча в борьбе за должность Министра магии. Но Дамблдор не собирался выполнять свою часть. Возможно, Верховный чародей сумел надавить на Каркарова, чтобы тот выдал аврорам Крауча-младшего, который был задержан в зале суда и прямо оттуда отправился в Азкабан, где через некоторое время скончался. Разумеется, после такого Барти Крауч мог и не мечтать о должности Министра. Он и на месте главы аврората не удержался. Возможно, последней услугой Дамблдора стало отсутствие каких-либо показаний о пожирательской деятельности Барти-младшего.

Сэму предстояло это выяснить. Пока же он лишь узнал, что Верховный чародей Визенгамота горячо настаивал на предоставлении второго шанса Игорю Каркарову, который в итоге его получил.

Но этого было недостаточно. Сэм не мог прийти к определенному выводу. Предположим, теория верна, и все так и было. Но как объяснить то, что происходит сейчас? Как Дамблдор заставил сотрудничать человека, которого он использовал и оставил без поддержки? Рэйли приходил в голову лишь один вариант — шантаж. Единственным темным пятном в этой истории был сын Крауча. Предполагается, что отсутствие сведений о его пожирательской деятельности — услуга, оказанная Дамблдором Барти. Вывод напрашивался сам собой. Как бы директор Хогвартса ни принудил главу международного магического сотрудничества — это связано с Краучем младшим.

С этими выводами Сэм отправился к главе ОТ и запросил дополнительные материалы, которые ему были немедленно предоставлены. Ознакомившись с собранными специалистами Отдела воспоминаниями участников тех событий, Рэйли начал подозревать, что что-то с этим судом было не так.

Раз за разом он прокручивал запись суда, где Барти-младший кричал, умолял своего отца о снисхождении, а тот, в свою очередь, не раздумывая, отправил своего сына в Азкабан, не позволив ему оправдаться.

В голове Сэма возникали смутные догадки, но он все никак не мог ухватить мысль. Тогда он отправился в министерский архив, чтобы детально изучить жизнь субъектов.

В восемьдесят первом Барти-младшему было двадцать шесть. Бывший выпускник Рэвенкло был аврором первого класса. Многочисленные поощрения. Орден Мерлина третей степени. И — Пожиратель. Что ж, в конце восьмидесятых подобное не было чем-то экстраординарным.

Его семья была весьма чистокровной, консервативной, но не слишком богатой. Многие Пожиратели были выходцами из таких. Вот только его отец всей душой ненавидел сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть. Разрешить аврорам применять Непростительные — это о чем-то говорит. Возможно, Барти-младший ненавидел отца и старался не иметь с ним вообще ничего общего. Это первая версия. Нужно будет добыть воспоминания тех, кто что-либо знал о семейных отношениях в доме Краучей.

Тут Сэм внезапно поймал себя на том, что размышляет об их сходстве. Безупречная учеба в Рэвенкло, аврорат...

Он внезапно осознал то, что упускал с самого начала. Для выпускников факультета характерен определенный, в какой-то степени научный взгляд на жизнь. Даже если взгляды человека неправильны, они выстроены в четкую и более-менее логичную систему. На факультете Сэма хватало тех, кто относился к магглорожденным с пренебрежением. Но для них это был не более, чем факт. Прописная истина. Какой смысл кого-то в чем-то убеждать, когда одни обладают знанием, а другие нет. Закоренелые индивидуалисты не кинутся всем доказывать свою правоту.

Рэйли и сам обладал подобным взглядом на жизнь. А теперь ему предстояло всего лишь войти в роль человека с похожими установками.

Я Пожиратель и убиваю магглов. Зачем? Для развлечения, они априори ниже. Разумеется, не стоит уделять этому занятию слишком много времени. Есть более важные дела. Так. Таак...

Я ненавижу своего отца. Пойду ли по его стопам? Определенно, нет. Занятие будет мне ненавистно и больших достижений не будет по определению. Может быть, беспрекословное подчинение его воле? Значит, я определенно слаб и... Нет, Орден Мерлина не вручают просто так. Да и безвольный червяк никогда не станет аврором первого класса.

Не сходится. Совсем.

Хорошо, зайдем с другой стороны. Консервативный, чистокровный глава семейства бросает сына в Азкабан. Его жена больна, и род, вероятно, угаснет. Бред. Нет, ладно, продолжим. Еще он честолюбивый министерский служащий. Мог ли он променять семью на карьеру? Не слишком вписывается... но допустим.

Теперь рассмотрим ситуацию со стороны. Карьере уже конец. Нужно спасать семью. Считается, что Барти Крауч спасал репутацию, но он сдал своего наследника, и среди чистокровных на него смотрели, как на предателя крови, что не способствовало сохранению должности главы аврората, а карьерой он очень дорожит... И так не выходит.

Сэм задумчиво смотрел на колдографию молодого человека в аврорской форме. Тот выглядел уверенно и время от времени поправлял свой аврорский жетон.

— Что же ты скрываешь, Барти? — задумчиво произнес Сэм, а затем отправился на выход из хранилища. Нужно пересмотреть воспоминания еще раз.

* * *

Хогвартс, 31 октября 1994.

— Гарри Поттер, — повторил директор, — пройдите в комнату для Чемпионов.

Гарри медленно встал из за стола, вышел на середину зала и спокойно заявил:

— Я, Гарри Джеймс Поттер, даю вам слово, что не клал свое имя в Кубок.

После этого он отправился туда, куда указал директор. Первое, что он услышал, зайдя в комнату, был вопрос француженки:

— Что-то случьилось? Чемпионов зовут об'ратно в зал?

— Нет, — ответил Гарри. — Я четвертый участник.

— Что?! Это немысльимо! — возмутилась Флер.

Директора школ, похоже, разделяли это мнение. Их яростный спор был слышен издалека.

— Возмутительно! — надрывался Каркаров. — Нигде в правилах не сказано, что принимающая сторона может выставить двух Чемпионов!

— Он не можьет участвовать! Он мальенький мальчик! П'росто мальенький ма-льчик! — из-за акцента слова полувейлы звучали особенно обидно.

Мадам Максим принялась успокаивать своего Чемпиона, как маленькую девочку.

— Не стоит обвинять директора! — яросто вступил в перепалку Снейп. — Это все Поттер! Наверное, попросил кого-то из старшекурсников. Но гриффиндорцы, конечно же, не признаются!

— Я не потерплю необоснованных нападок на мой факультет, Северус! — ответила зельевару Макгонагал.

— Успокойтесь, — примирительно сказал Дамблдор. — Сейчас мы все выясним. Гарри, ты просил кого-нибудь положить твое имя в Кубок?

— Во-первых, я польщен, что профессор Снейп считает меня достойным участия в Турнире, ведь даже если бы кто-то положил мое имя в Кубок, тот все равно должен был выбрать достойных, — предотвращая многочисленные возгласы, Поттер добавил: — Но я никого не просил бросать мое имя.

— И почему мы должны тебе верить? — ехидно осведомился директор Дурмстранга.

— Я даю вам слово, что не бросал свое имя в Кубок и не просил никого из старшекурсников сделать это за меня.

— Не слишком весомый аргумент! — хмыкнул Каркаров.

— Звучит довольно оскорбительно, — ровно произнес Гарри и жестко закончил: — Но большего вы не получите.

— Минус десять баллов с Гриффиндора за неуважение! — возмущенно воскликнула Макгонагал.

— Гарри, я бы попросил тебя быть повежливее с нашими гостями, — мягко упрекнул гриффиндорца директор Хогвартса.

— Тогда им не следует забывать, что они здесь в гостях, — пожал плечами тот.

— Я смотрю, в вашей школе ученикам не достает дисциплины, — прокомментировал Каркаров.

— Хватит обсуждать глупости! — рявкнул Моуди. — Я чую здесь заговор...

Каркаров хмыкнул.

— ...в котором замешаны Пожиратели, — закончил отставной аврор и пристально посмотрел на разом побледневшего директора Дурмстранга.

— Аластор, я уверен, Игорь здесь ни при чем, — поспешил вмешаться Дамблдор.

— Кто-то обманул Кубок! Заставил его считать, что участвуют четыре школы. На ум приходит очень сильное заклинание Конфундуса, которое не под силу четверокурснику, — пояснил свою точку зрения Моуди.

— Тогда это точно не Поттер, — фыркнул Снейп, — для него и Люмос предел возможностей.

— Северус! — остановила его Макгонагал.

— Возможно, кто-то из старшекурсников решил подшутить над мальчиком, — вмешалась молчавшая до этого мадам Максим.

— Смешная шутка, — ухмыльнулся Моуди, отчего его обезображенное шрамами лицо стало походить на какую-то жуткую маску. — Обхохочешься. Засунуть паренька в смертельно опасный Турнир. Нужно вызывать авроров, они чуяли, что здесь что-то не так.

— Это ничего не изменит, — произнес стоявший в темном углу Крауч. — Правила не допускают двойного толкования. Тот, чье имя выпало из Кубка, обязан участвовать под угрозой потери магии.

— Мы, разумеется, не можем этого допустить, — задумчиво произнес Дамблдор. — Что ж, раз ничего нельзя поделать, Гарри придется участвовать в Турнире. Игорь, Олимпия, пройдемте в мой кабинет, обсудим детали, а Людо пока разъяснит нашим Чемпионам правила.

* * *

ОТ, кабинет Сэма Рэйли, ноябрь 1994.

«Папа! Нет! Выслушай меня! Я невиновен!» — слова молодого Крауча звучали искренне, трудно было поверить, что этот человек участвовал в пытках Фрэнка и Алисы Лонгботтом.

«Силенцо! Уведите его отсюда! Живо!» — так ответил на мольбы сына Бартемиус-старший.

Он пытался его заткнуть. Не позволить сказать нечто важное. Барти-младшего как Пожирателя наверняка допросили бы под зельем правды. Однако допроса не было. Его отец не позволил этой информации выплыть наружу. Ради этого он бросил сына в Азкабан. Сэм не мог даже представить, какого рода информация того стоила.

Теперь, после того, как специалистам ОТ удалось добыть информацию о семейной жизни Краучей, Рэйли понял, что Бартемиус никогда не отказался бы от сына. Оказалось, что в доме несгибаемого борца с Пожирателями главной была тихая и кроткая Элеонора Крауч, которая ни за что не позволила бы мужу сотворить нечто подобное.

А это значит, что мера была временной. Он считал, что вскоре произойдет событие, которое позволит оправдать его сына. Сэм считал, что Барти-младший работал под прикрытием. Конечно, такое не практиковалось в аврорате, и теперь Рэйли понимал, почему. По данным ОТ, чтобы получить метку, кандидат должен запытать человека, чаще всего маггла, до смерти. Никто не решился бы отправить аврора на подобное задание. А еще никто бы не решился разрешить применять к Пожирателям Непростительные. Или допрашивать под веритасерумом всех подряд, включая свидетелей и потерпевших. Железный Барти решился.

Это значит, что там, на суде, он прикрывал своего человека среди Пожирателей и поставил на кон все — карьеру, репутацию, судьбу сына. Должно было случиться что-то, позволившее бы ему оправдать все. Победителей не судят.

Но случилось нечто непредвиденное. Его затея провалилась, и он в считанные месяцы лишился поста.

Но почему же тогда он оставил сына гнить в тюрьме?

Внезапная догадка озарила Рэйли. Не оставил. Элеонора Крауч умерла через два дня после сына. Но она была серьезно больна и до этого.

Сэм понял, что ему нужно срочно отправляться в Азкабан. Там, на этом проклятом острове, находится ключ к разгадке.

Остров посреди болот, ноябрь 1994.

— Хэк! — Ремус с удовлетворением смотрел на очередное расколотое полено. Заготовка дров шла ударными темпами, но Дрэйк, который работал рядом, утверждал, что этого все равно мало. Сейчас в лагере собралось около трехсот оборотней из разгромленных аврорами поселений. Место было старинным, здесь укрывались оборотни еще до того, как их отношения с волшебниками были поставлены на цивилизованную основу. Теперь же темные времена возвращались, и ведомые своими старейшинами оборотни потянулись к старому убежищу. Остров был не так, чтоб велик и, неверное, не смог бы укрыть всех желающих. Там размещались шесть длинных, как у викингов, домов и несколько хозяйственных построек, одно из которых было приспособлено под склад. Именно туда Дрэйк сложил все привезенное продовольствие и предметы обихода.

Нахлынувшее воспоминание об ограбленном в Лютном волшебнике не прибавило Люпину хорошего настроения, но он знал, что такое необходимость. Тем более, что все новоприбывшие поступали точно также, добавляя одежду, продовольствие и медикаменты в общий котел.

Напряжение в лагере нарастало. Люпин, который уже бывал в общинах по заданию Дамблдора, понимал, что в ближайшее полнолуние будет бой за звание альфы. Но, по укоренившейся привычке оставаться в стороне, он считал, что эти события его мало касаются.

— А ведь ты нисколько не взволнован, — внезапно сказал Дрэйк, втыкая топор в ближайшее полено. — Настолько уверен в себе?

— Ты о чем? — спросил Ремус.

— Не притворяйся, — хмыкнул напарник. — Мы оба знаем, что грядет схватка. Тот здоровяк Ричардсон, из волшебников, выглядит достаточно опасным. Представляешь, каким он будет в своей волчьей форме?

— Не думаю, что меня это касается, — спокойно ответил Люпин.

— Ты надеешься избежать схватки? — изумленно спросил Дрэйк.

— Место альфы меня никогда не привлекало, — бывший профессор ЗОТИ продолжал размеренно колоть дрова.

— Вряд ли тебе это удастся, — теперь бывший глава поселка оборотней рассматривал его с каким-то новым интересом.

— Это еще почему? — Ремус прекратил колоть дрова и взглянул в глаза собеседнику.

— С твоей нынешней славой многие смотрят на тебя с надеждой. Когда мы обернемся, это проявится. Кто бы не победил, он постарается уничтожить угрозу. Мы с тобой бились плечом к плечу. Но в волчьей шкуре даже я не проявлю милосердия. У тебя есть только один выход — победить самому.

— Я как-то не думал об этом в таком ракурсе... — растерянно пробормотал Люпин.

— Тогда у тебя есть два дня, чтобы все обдумать, — с этими словами Дрэйк вернулся к колке дров.

* * *

Хогвартс, ноябрь 1994.

Быть четвертым участником в Турнире Трех Волшебников — то же самое, что быть пятым колесом в телеге. По крайней мере, так считали организаторы, которым приходилось в срочном порядке доставать все необходимое для еще одного Чемпиона. У Гарри были свои проблемы. Гриффиндорцы положительно восприняли появление Чемпиона с их факультета, даже несмотря на то, что они верили Поттеру и понимали, что его имя поместили в Кубок с какой-то целью.

Хаффлпафцы то и дело бросали злые взгляды на человека, который собирался украсть славу их факультета. Эрни Макмиллан, давний недруг Поттера, взглядами не ограничился и пытался читать обличительные проповеди на каждом шагу. Для хаффлпафца это закончилось тремя сутками в больничном крыле, а для Гарри — неделей отработок и еще большей неприязнью в глазах подопечных профессора Спраут.

Слизеринцы внезапно стали ярыми фанатами хаффлпафского Чемпиона. Теодор Нотт занимался тем же, чем и Макмиллан, но делал это в более цивилизованной форме, и потому стычек с гриффиндорцами не имел. Нельзя ведь запретить человеку говорить, что он хочет?

Ученики других английских школ волшебства разделились в неравных пропорциях, и большинство поддерживало Поттера. Элементарно — ну кто вообще знает, кто такой Диггори?

Настроение Гарри было мрачным. С его ограничениями в магии, ему оставалось уповать лишь на навыки трансфигурации и рунного волшебства. Некоторое разнообразие вносили беседы с Оливией Мортон, магглорожденной волшебницей, которая весьма интересно рассказывала об их школе, в которой основной упор делался на подготовке к жизни в обычном мире.

Слушая её истории, он пришел к весьма неожиданному выводу. Сама Оливия была дочерью весьма богатого бизнесмена, её одноклассник — внук адмирала, а отец другого занимал важный пост в министерстве внутренних дел. И так обстояли дела у всех учеников этой очень небольшой школы. Родственники весьма влиятельных людей, с хорошими перспективами, они не собирались работать помощниками продавцов в Косом переулке или вычесывать гиппогрифов. Гари и раньше сомневался, что Статут Секретности столь всеобъемлющ, как принято считать в волшебном мире. Рассказы Оливии давали понять, что в определенных кругах британского общества не только знают о существовании волшебников, но и очень хорошо представляют, как обстоят дела там, куда отправятся их дети.

Между тем, первое испытание стремительно приближалось. Гарри понятия не имел, чего ожидать. Людо Бэгмэн лишь заявил, что организаторы собираются испытать их отвагу. Это могло быть что угодно. Ведь не будет же сам Бэгмен выпрыгивать из кустов и пугать чемпионов криком «БУ!». Хотя, конечно, Поттера бы устроил этот вариант. Это гораздо лучше, чем сражаться с каким-нибудь неведомым монстром.

Вскоре загадка, не без помощи со стороны, разрешилась. Гарри был очень признателен Рону, несмотря на то, что он выполнил всего лишь роль гонца. Но обо всем по порядку.

За три дня до задания младший Уизли отвлек Гарри от созерцания пламени в камине.

— Гарри, представляешь, оказывается, мой брат Чарли здесь, в Хогвартсе! Он очень настойчиво просил передать тебе привет. Я попытался узнать про задания, но с усилением мер безопасности со всего персонала взяли клятвы, что они никому не расскажут о сути задания. Авроры пытаются не допустить повторения истории с Кубком...

Поттер внимательно посмотрел на однокурсника.

— Рон, вспомни... Он очень настойчиво просил передать привет?

— Да... Извини, мы говорили вчера, но я просто забыл, — повинился веснушчатый гриффиндорец.

— Скажи, — медленно произнес Гарри, — а где работает твой брат?

— В Драконьем заповеднике в Румынии... О, Мерлин! — осознал слегка побледневший Рон.

Гарри посчитал, что будет честно предупредить других Чемпионов о возможной опасности.

Так он и сделал. Седрик горячо поблагодарил, обещая поговорить с хаффлпафцами и заставить их перестать носить распространяемые слизеринцами значки. Крам также поблагодарил и твердо пожал Гарри руку. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и гриффиндорец внезапно осознал: «Он знает», — растерянно думал Гарри.

В таком состоянии он и отправился к шармбатонской карете, где после некоторого ожидания ему удалось переговорить и с Флер Делакур. Девушка слегка фыркнула, услышав сообщение, но все же поблагодарила.

«И она знает» — уже раздраженно подумал Поттер. — «Да какая тут безопасность, если трое из четырех Чемпионов знают о задании! Тот, кто втянул меня в этот чертов Турнир, наверное, знает каждую деталь, каждую чешуйку чертовых драконов!»

Гарри решил успокоиться и перестать себя накручивать, чтобы встретить опасность в спокойном состоянии. Его планам не суждено было сбыться. За день до первого задания проходила церемония взвешивания палочек. Ничего особенного, осмотр, заключение Олливандера и несколько фото для Пророка.

Когда журналистка, представившаяся Ритой Скиттер, попросила об интервью, Гарри решил не отказываться, хотя скандальная репутация журналистки была ему известна. Он просто не думал, что у кого-то из пишущей братии хватит нахальства поливать грязью светлый образ великого героя, которым английские волшебники очень дорожили.

В чем-то, конечно, он был прав. Скиттер не собиралась намеренно поливать грязью, просто у нее был определенный подход, отказываться от которого она не была намерена. Когда журналистка местом для проведения интервью избрала чулан для метел, Гарри с иронией подумал, что она решила заодно вспомнить былые деньки в Хогвартсе. Вслух, конечно, он этого не сказал, хотя, наверное, и стоило, потому что первым же вопросом стало:

— Скажи, Гарри, почему ты бросил свое имя в Кубок?

— К чему такая постановка вопроса? — удивился Чемпион.

Зачарованное перо журналистки стало что-то очень быстро строчить на пергаменте.

— Читателей волнует, что стоит за поступками их героев, они хотя видеть в них простых людей, таких же как они сами. Итак, ты сделал это из-за родителей?

— Причем здесь мои родители! — рассердился он. — Не думаю, что они хотели, чтобы их сын погиб в каком-то глупом состязании! Интервью окончено!

С этими словами он покинул чулан для метел.

За завтраком многие бросали на него заинтересованные взгляды.Он всеми силами пытался скрыть волнение, но чувствовал, что получается не слишком хорошо. Остатки его хладнокровия вдребезги разнесла газетная статья, опубликованная в Пророке, который он одолжил у Драко, чувствуя, что не может, как обычно, наслаждаться едой.

Мальчик-Который-Лжет.

Рита Скиттер.

Как известно нашим читателям, две недели назад всем известный Мальчик-Который-Выжил стал четвертым участником легендарного Турнира Трех Волшебников. Аврорат расследовал происшествие, но не нашел не только преступника, но даже подозреваемых. Наша редакция задалась вопросом — был ли проверен самый очевидный? Тот, кто может извлечь из этого события наибольшую выгоду. Руфус Скримджер отказался давать комментарии по этому делу, однако из разных источников нам стало известно, что Гарри Поттер публично дал слово, что он не имеет никакого отношения к произошедшему. Слово было услышано, но главный вопрос остался — можно ли ему верить? Чтобы удостовериться в этом, я, Рита Скиттер, отправилась на встречу с Мальчиком-Который-Выжил и попыталась составить собственное представление о живой легенде волшебного мира.

К сожалению, как это часто и бывает, реальный человек оказался совсем не таким, каким его нам описывают в книгах.

На прямой и недвусмысленный вопрос ответа я не получила, вместо этого мне был задан встречный вопрос.

Я пояснила, что спрашиваю лишь то, что будет интересно нашим читателям. Однако этот мой порыв искренности не получил понимания. Осознавая, что беседа началась не слишком удачно, я поспешила перевести тему. Возможно, напрасно, но я посчитала, что мальчику будет приятно вспомнить о своих родителях, настоящих героях, отдавших свои жизни в борьбе с Тем-Кого-Нельзя-Называть.

Несомненно, участие в Турнире в обход правил — бесчестный поступок, которого мистер Поттер, как он утверждает, не совершал. Однако возможное стремление почтить память близких могло бы позволить посмотреть на это по-другому. На мой вопрос он ответил: «Причем здесь мои родители!». А затем, назвав великое состязание, в котором почитают за честь принять участие три лучших европейских школы магии, глупым, он буквально выбежал из помещения.

Мстер Поттер заявил, что он не прибегал к уловкам, чтобы обмануть древний артефакт и принять участие в Турнире.

Возможно это правда, возможно нет. В конечном итоге решать вам, дорогие читатели. А для себя я выводы уже сделала.

— Просто чудесно, — изумленно выдохнул Гари, не ожидавший, что их не слишком продолжительный разговор можно подать в таком русле.

— Не переживай. Скиттер может все что угодно извратить, — сочувственно произнес Малфой.

— Эх.. — отмахнулся Поттер, а потом, спохватившись, добавил: — Кстати, а который час?

— Без десяти девять, — ответил Дин. — Турнир начинается в девять тридцать. У тебя еще полчаса.

— Проклятье! Я опаздываю на инструктаж! — Гарри стремительно понесся к выходу из Большого зала, и многие прочитавшие статью школьники провожали его взглядами.

* * *

Хогвартс, ноябрь 1994.

Остальные Чемпионы уже стояли у палатки, которая находилась на входе в сооруженный в ночь перед заданием загон.

— А, вот и наш самый юный чемпион! — жизнерадостно воскликнул Бэгмэн.

— Опоздания недопустимы, мистер Поттер, — по-своему поприветствовал его Крауч.

— Ну, ну, Барти... зачем же так строго, — произнес Людо, а затем обратился к чемпионам: — Пройдемте внутрь, пора объяснить вам суть задания.

Когда они оказались внутри, Бэгмэн продолжил:

— Итак, дорогие друзья, вам предстоит забрать золотое яйцо у дракона. Оно будет лежать вместе с настоящими, потому соблюдайте осторожность — за поврежденные яйца будут вычитаться баллы. Сейчас вы по очереди вытянете из мешка фигурку с драконом, каждая из которых соответствует виду дракона, с которым вам предстоит встретиться. Дамы вперед.

Флер вытянула фигурку зеленого уэльского дракона с номером один, Седрику достался шведский горбатый с номером три, Краму — китайский огненный шар под номером два. Гарри подрагивающей рукой вытянул венгерскую хвосторогу с номером четыре. Если он правильно помнил рассказ Гермионы, к которой он обратился за помощью, то этот вид характеризуется как один из наиболее агрессивных.

— Не с моей удачей в лотерею играть, — буркнул Поттер.

— Давайте отойдем в сторону, мистер Поттер, — внезапно предложил Бэгмэн. Гарри кивнул и последовал за мужчиной.

— Скажи мне, Гарри, у тебя есть план? — поинтересовался Людо.

Проигнорировав фамильярность, гриффиндорец просто ответил:

— Уцелеть.

Улыбка Бэгмэна поблекла.

— Я могу чем-то помочь?

— Убейте за меня дракона, — мрачно ответил Гарри.

— Нет, нет, его не надо убивать... а-а-а, смешно. Что ж, желаю удачи, — хлопнув Гарри по плечу, Бэгмэн покинул палатку.

Возможно, ему лишь показалось, но Поттер готов был поклясться, что слышал сдавленный вздох и нечто вроде «Плакали мои денежки».

Чемпионы сидели в молчании, погруженные в собственные мысли. Гарри вспоминал все, что Гермиона рассказывала о хвосторогах, и раз за разом приходил к выводу, что ему конец. Первым заговорил Седрик, обратившись к гриффиндорцу.

— Ну что, Гарри, есть мысли, как заполучить золотое яйцо?

— Да и черт бы с ним, мне бы свои сохранить, — честно ответил тот.

Крам громко рассмеялся, Флер пробормотала негромко: «Как вульга'рно». Негромко, потому что в данной ситуации она признавала разумность такого подхода. Но вот было объявлено начало Турнира, и её пригласили на арену.

Через пару минут послышался восторженный голос Бэгмана:

— О, весьма интересная тактика.

— Интересно, что она делает. Может пригодиться, — Седрик придвинулся ближе к выходу на арену, прислушиваясь. Тем временем комментатор, словно подслушав желания хаффлпафца, решил прокомментировать действия Флер:

— Дамы и господа, перед вами чары вейл в действии. Мисс Делакур оказалась достаточно сильна, чтобы усыпить дракона. И-и... да, она получает яйцо. Но что это! Спящий дракон выдохнул струю пламени, которая подпалила мантию Чемпионки, надеюсь, она не пострадала!

Взволнованные возгласы смешались с аплодисментами.

— Тебе... едва ли... поможет... ее... тактика, — медленно проговаривая слова, с акцентом произнес Крам, обращаясь к Седрику.

Тот кивнул, соглашаясь с очевидным, и приготовился к выходу. Вскоре на арену призвали и его.

— Пожелайте мне удачи, — сказал он и отправился навстречу дракону.

Вскоре вновь послышались комментарии Бэгмэна.

— Итак, мистер Диггори продемонстрировал замечательное владение дезиллюминационными чарами. Дракон в замешательстве принюхивается и... похоже, хогвартский Чемпион позаботился и об этом. Весьма продуманно. Мы не можем видеть мистера Диггори, и не знаем что он задумал... Но подождите! Слева от дракона появляется ласка... Хогвартский Чемпион схватил яйцо!

Послышался короткий вскрик.

— О нет! Дракон заметил движение и достал мистера Диггори хвостом! Похоже, это серьезно!

Множество криков сливалось в один неразборчивый шум, но общий тревожный настрой было легко уловить.

— Моя очередь, — мрачно усмехнулся болгарин и направился к выходу, но поторопился, его позвали на арену примерно через пять минут.

Гарри остался один. Через какое-то время послышались первые комментарии:

— Пока еще нет ясности, что делает болгарский чемпион... Мерлин! Он призвал метлу! Вот это ход, достойный игрока в квиддич мирового уровня! А, китайский огнешар ответил огненным плевком. Характерная особенность данного вида — они не выдыхают струю, а плюются пламенем невероятно высокой температуры. И ВИКТОР КРАМ ОТРАЖАЕТ УДАР!!! Дамы и господа, болгарский чемпион применил высокоуровневый щит с рунным плетением. Подобное граничит с высшей магией! Невероятно! Просто невероятно!

Зрители на трибунах восторженно приветствовали болгарина.

— Виктор Крам стремительно летит к драконьему загону, видимо, намереваясь отвлечь дракона! Еще один плевок... пролетает мимо... — раздался душераздирающий крик — ударяется о стену загона, рассеивается по площади и попадает на не прикрытую щитом спину Чемпиона... какой кошмар... Но подождите, Крам стремительно вырывается к кладке с яйцом... Мерлин, он же горит! И пока драконологи уводят китайского огнешара, колдомедики оказывают помощь болгарскому чемпиону... Какая выдержка, дамы и господа, какое самообладание!

У Гарри пересохло во рту. Такого он не ожидал. Сидеть в ожидании своей очереди и слышать все эти комментарии... врагу не пожелаешь. Прошло почти десять минут, прежде чем его позвали на арену.

— Дамы и господа, наш четвертый участник, представляющий Хогвартс. Давайте поприветствуем Гарри Поттера!

Поттер стоял на арене и наблюдал за прикованной к загону венгерской хвосторогой на другой стороне. Зрители аплодировали, но ему было все равно. Он смотрел на огромную семиметровую рептилию, покрытую острыми блестящими на солнце шипами. Её чешуя даже на первый взгляд выглядела прочной и больше всего напоминала пластинчатый доспех. Хвосторога также не оставила без внимания появившегося на другом конце поля человека. Она склонила увенчанную короной из шипов голову, и её желтые глаза с вертикальным зрачком, казалось, смотрели прямо в душу.

Внезапно Гарри уловил знакомое касание холода. Он жил со своим даром уже третий год и потому, не раздумывая ни секунды, бросился в сторону.

— Отличительная черта венгерской хвостороги — невероятно длинная струя пламени. Мистер Поттер продемонстрировал невероятную реакцию, но ему все еще предстоит похитить яйцо.

Тем временем гриффиндорец палочкой очертил вокруг себя круг и начал судорожно рисовать необходимые руны, а затем напитывать узлы силы энергией. Он успел вовремя, еще одна огненная волна не заставила себя ждать, только в этот раз она бессильно разбилась о невидимую стену.

— Впечатляющее зрелище. Зачастую рунное чары не имеют видимых эффектов, в чем мы с вами имели возможность сейчас убедиться, — комментировал Бэгмэн.

Гарри облегченно выдохнул. Пришло время переходить ко второму этапу. Он начал чертить невидимый рунный узор прямо в воздухе, удерживая конструкцию своей волей и магией.

— Сейчас я не совсем понимаю, что делает мистер Поттер, но вскоре мы увидим, насколько эффективными окажутся его действия...

И вот конструкция закончена. Гарри начал напитывать узлы силы магией. Начинался самый опасный этап. Как только он попытается отправить конструкцию в дракона, его щит развалится, а он не сможет перемещаться слишком резко, иначе потеряет концентрацию, а вместе с ней и контроль над плетением.

Он заметил, что хвосторога выдыхала огонь с определенными интервалами. Этим следовало воспользоваться. Очередная волна пламени разбилась о невидимую стену перед лицом Гарри. Пора. Собрав всю свою волю, Поттер направил рунное заклятье в хвост дракона. Было невероятно трудно целиться и не терять концентрацию. Но у него получилось. Как только Гарри понял, что заклинание достигло цели, он немедленно сместился влево. Вовремя. Очередная струя пламени ударила в то место, где он только что стоял.

Поттер смещался влево, заставляя хвосторогу поворачиваться вслед за ним. Гарри решил, что настал подходящий момент и трансфигурировал один из камней неподалеку от хвостороги в животное. Ну, как бы животное. Он не был настолько хорош в трансфигурации, и у него получился камень с четырьмя лапами, который двигался.

Хвосторога доказала, что является умным созданием, абсолютно правильно расставив приоритеты. Она продолжала следить за волшебником удостоив мелкое существо всего лишь ударом хвоста. Зато каким ударом!

Чары Гарри значительно усилили его. От мощного удара, прикончившего трансфигурированное волшебником существо, содрогнулась земля. Нужный Поттеру эффект также был достигнут. Существо постоянно крутилось неподалеку от кладки. Удар хвостороги не только уничтожил оживший камень, но и отшвырнул яйца в сторону Гарри, который, укрывшись за возникшим пылевым облаком, поспешил схватить добычу и убраться восвояси.

Остров среди болот, ноябрь 1994.

Ремус Люпин никогда не мечтал стать альфой. Вернее сказать, он-то и оборотнем быть не желал, просто даже уже будучи таковым, он никогда не думал о себе в подобном ключе. Альфа — слово, оставлявшее на губах странный привкус. Не власти, о нет. Это был вкус свежей теплой крови, которая обильно пропитала его клыки в прошлое полнолуние.

Кошмарные воспоминания снова заполнили его разум. Их было невероятно много. Тридцать особей, претендующих на место вожака. Тогда как обычно в стае таковых набирается не больше двух-трех. Все дело в том, что на острове собралось около трехсот оборотней из разных поселений. Огромная стая. И стать в ней главным имел право лишь сильнейший. Поляна была слишком мала для трех десятков оборотней, но никого из них это нисколько не смущало. Все они вскинули свои морды и, как один, дружно взвыли, призывая луну в свидетели смертельной схватки.

Все началось внезапно, не было никаких команд или сигналов. Повинуясь некоему порыву волки наметили себе жертв и принялись неистово рвать друг друга.

Люпин отчетливо помнил огромного темно-серого зверя, который в считанные секунды сбил его на землю, но увлекаемый собственной инерцией проскочил дальше. Окружающие всегда считали Ремуса умным человеком. В волчьей ипостаси не поменялось ровным счетом ничего. Увидев возможность, он ей воспользовался: одно движение лапы, и острые, как бритва, когти вспарывают брюхо самоуверенного соперника.

Он помнил, как перекусывал лапы, полосовал туловища и вцеплялся в горло соперникам. В конечном итоге побоище переросло в единую свалку. Мелькание шкур, разбросанные всюду внутренности и стойкий запах крови.

Схватка шла всю ночь. Относительно целыми остался лишь он и еще два оборотня. Все они были не единожды ранены, но пока еще могли продолжать драку.

Ремус всегда контролировал свою темную сторону. Да, раз в месяц он превращался в волка, но среди оборотней были и такие, кто попросту превращался в зверя, позволяя животной сущности одержать верх. И пусть его соперники были крупнее и агрессивнее, но им никогда было не сломить дух Ремуса Люпина, который впервые за многие годы ощутил единение со своим внутренним волком.

Каким-то неведомым образом его соперники ощутили исходящую от него уверенность и склонили головы, признавая его своим вожаком. Приближался рассвет, и вскоре, превозмогая боль, начали подходить вновь обернувшиеся жители поселка. Они помогали раненым и собирали убитых. А Ремус, залитый своей и чужой кровью, наблюдал за рассветом, который знаменовал для него начало нового жизненного этапа.

В ту ночь погибли шестеро. Еще восемнадцать были в таком состоянии, что даже с регенерацией оборотней трудно было сказать, выживут ли они или нет. Едва оправившемуся от ран Люпину пришлось взвалить на себя управление лагерем. Где достать одежду, продовольствие, лекарства... Обычные заботы. Вот только отныне ему предстояло думать не только о себе, но и о тех, за чьи жизни он теперь в ответе.

* * *

Азкабан, ноябрь 1994.

Согласования с Министром заняли больше времени, чем он рассчитывал. А с учетом того, что вопросом занимался лично глава ОТ — и вовсе чудовищно много. С другой стороны, Сэм понимал, что Фадж, вставший на сторону Крауча во время инцидента, был последним человеком, которому стоило знать, что этим высокопоставленным министерским чиновником занимается уже ОТ. В конечном итоге все разрешилось благополучно. Расквартированный в Азкабане ударный отряд, подчиненный Министру, получил указания из его офиса, что вскоре к ним должен прибыть невыразимец с полномочиями, который волен делать все, что ему вздумается. Рэйли отправился в Азкабан камином и вышел в холле восстановленной после падения маггловского самолета башни. Его уже встречали.

— Добро пожаловать в Азкабан. Я капитан Джонсон, а это мой помощник Гроус. Я получил указания оказывать вам всяческое содействие, — темноволосый здоровяк в темно-синей мантии ударного отряда протянул Сэму руку. Его помощник, худощавый блондин средних лет, неопределенно кивнул.

Рэйли ответил на рукопожатие.

— Джон, — представился он, капитан понимающе усмехнулся. — Не поймите превратно, но для того, кто работает в Азкабане, вы на редкость жизнерадостны.

— На верхних уровнях вполне нормально, — пожал плечами Джонсон. — На нижних уровнях все намного хуже.

— Тогда, полагаю, вы не слишком обрадуетесь. Мне нужно посетить кладбище и одну из камер как раз на нижних уровнях.

— Имя заключенного? — хмуро осведомился капитан.

— Бартемиус Крауч-младший, — отозвался Сэм.

роус быстро нашел нужные бумаги, и они отправились в путь. Уже на третьем уровне сопровождающие наколдовали Патронусы. На пятом осведомились, почему Рэйли этого не делает. Тот лишь пожал плечами, про себя проклиная инструкции, запрещающие сотрудникам ОТ использовать заклинание без крайней необходимости, поскольку оно могло привести к раскрытию личности сотрудника. Как и ожидалось, посещение камеры ничего не дало, за столько лет любые следы успеют сто раз исчезнуть.

Путь к кладбищу проделали в полном молчании.

— Здесь он и похоронен, — указал на простенькое надгробие капитан Джонсон.

— Нужно вскрыть могилу, — спокойно произнес Сэм.

— Простите?

— Необходимо вскрыть могилу, — ровно повторил временный сотрудник ОТ.

Капитан кивнул Гроусу, и тот молча приступил к работе.

Немедленного подтверждения своих теорий он не обнаружил. За прошедшие годы труп полностью разложился. Остался лишь одетый в обрывки тюремной робы скелет. К счастью, он тщательно приготовился к визиту, захватив из отдела специальный артефакт, изделие некромантов, заодно владение которым светило от пяти лет. После того, как он провел артефактом вдоль скелета, он получил сигнал, который означал, что перед ним кости женщины.

— Что ж, благодарю, можно закапывать, — сопровождающие странно посмотрели на него.

Помощник коменданта вернул могилу в изначальное состояние.

— Господа, надеюсь вам не нужно напоминать о секретности, — оба кивнули. — Ах, да, и последнее. Конфундус!

— Что вы...

— Конфундус!

Вслед за этим он стер обоим воспоминания о цели своего визита.

Его доклад не имел последствий, на которые Сэм имел все основания надеяться. Скримджер, изучив материалы, заявил, что не может открыть дело об убийстве Элеоноры Крауч её мужем, поскольку магический брачный контракт делал такое развитие событий невозможным. Что касается побега, то Фадж скорее попробует прикрыть историю, буде она всплывет. Еще один скандал с Азкабаном был никому не нужен. Тем более, Барти-младший не объявлялся больше десятка лет.

И тогда было решено идти другим путем. Глава ОТ решил провести в Азкабане научные изыскания, а затем обнаружить несоответствие уже официально. Предполагалось, что таким образом у них будет возможность допросить Крауча, а при большом резонансе даже убедить Амелию Боунс дать разрешение на использование зелья правды.

* * *

Хогвартс, декабрь 1994.

Победа в первом туре далась Гарри нелегко. Впрочем, обожжённый Виктор Крам и пролежавший со сломанными ребрами в больничном крыле неделю Седрик имели больше оснований утверждать подобное.

И тем не менее, факт остается фактом. За свое представление он получил высшую оценку, умудрившись обойти даже Флер с её сорока семью баллами. Крам за выдающееся мужество получил сорок, а Седрик, который пострадал едва ли не случайно, не был ни капли расстроен тем, что судьи оценили его выступление всего в тридцать баллов. И все бы хорошо, но вот по пять баллов штрафных санкций за каждое поврежденное драконье яйцо мгновенно опустили его с небес на землю, или, проще говоря, с первого места на четвертое.

Но Гарри был уже рад и тому, что остался невредимым и не оказался на месте Крама или Седрика. К тому же, приятным бонусом стало явственное повышение среди учеников Хогвартса. Не у каждого хватит хладнокровия стоять на пути струи пламени, не зная наверняка, сработает ли твой щит, или ты превратишься в горстку углей. Значки, призывающие поддержать Седрика, практически исчезли, хотя хаффлпафцы продолжали поддерживать своего факультетского героя.

На прошлой неделе Макгонагал объявила, что приближается Святочный бал. Это объявление вызвало ажиотаж у женской половины гриффиндора, ну а поскольку все остальные деканы факультетов сделали то же самое... Повсюду только и слышались разговоры, что о бале, который неумолимо приближался.

Не избежали всеобщего поветрия и четверокурсники-гриффиндорцы. Тему поднял Дин Томас, когда ребята уже готовились ко сну.

— Ну ладно, парни, давайте, рассказывайте, кто кого пригласил.

— С чего вдруг? — лениво спросил Симус.

— Любопытство, мой друг, любопытство.

— Ты прямо как Лаванда, которую я, кстати, и пригласил, — хвастливо ухмыльнулся ирландец.

— Все еще решаю, кого пригласить. — признал Гарри. — Склоняюсь к Сьюзен Боунс.

— О, да, у нее очевидные достоинства, — пошло подмигнул Финниган.

— Главное, очень большие, — поддержал шутку Малфой. — Я пойду с Трэйси Дэйвис со Слизерина.

— Ты пригласил слизеринку! — изумился Рон.

— Это она при первой же возможности просила меня пойти с ней на бал, — голос Драко буквально сочился самодовольством.

— Она вполне ничего, — поддержал Малфоя Симус.

— Ну еще бы, — отозвался тот. — А ты-то кого пригласил, Рональд?

— Ты видел мою мантию? Кто вообще согласится пойти со мной на бал? — сокрушенно вздохнул Уизли.

— Ничего, в крайнем случае затеряешься в компании ребят из Эссекса, — поддел Рона Симус.

— Я слышал, они даже и не пытаются кого-то приглашать. Надеюсь, эти ребята традиционны во всех смыслах, — Дин и Симус засмеялись, остальные не уловили подтекста.

— Теперь ты, Невилл, — развивал тему Дин.

— Я думаю пригласить Джинни, — признался тот.

— ЧТО? — возмутился Рон. — Сначала ты должен был спросить мое разрешение!

Гарри засмеялся.

— Наш старомодный Рон!

До остальных дошло, и комната наполнилась смехом.

— Нев. Не забудь одеться соответствующе, когда будешь спрашивать разрешение, — добавил Малфой. — Могу одолжить тебе платок, чтобы сделать кружевные манжеты.

— Да ну вас, — пробурчал смущенный Рон.

— А что насчет тебя, Дин? — спросил Гарри.

— Я иду с Гермионой! — гордо сообщил тот.

— Интересно, — протянул Малфой, — а она это знает?

— Собирался спросить её завтра. Но вы ведь понимаете, что это просто формальность...

Ребята что-то невнятно пробурчали. Все знали, что, несмотря на все старания Дина, гриффиндорка не проявляла к нему большого интереса. Все замолчали.

— А что насчет Делакур? — неожиданно спросил Малфой.

— А что с ней? — в свою очередь спросил Симус.

— Никто из нас не решился её пригласить.

Вновь воцарилось молчание.

— Так что, парни, среди нас еще четверо свободных...

— Я иду с Гермионой — встрял Дин.

— Да. Как я уже сказал, среди нас четверо без пар, — как ни в чем не бывало продолжил Драко. — Предлагаю пять галеонов каждому из вас четверых, если вы решитесь её пригласить.

— В задницу себе свои галеоны засунь, — пробурчал Гарри. — Наобщался с ней во время Турнира. Тебе развлечение, а нам унижаться.

— Так ведь я за это плачу, — не стал отрицать очевидного Малфой.

— Я пас, — сразу же отказался Невилл.

— Гарри парень спокойный, его даже дракон не вывел из равновесия, — осторожно начал Дин. — Если он считает — оно того не стоит, значит так и есть.

— Что, Поттер? Полувейла оказалась страшнее дракона? — подначивал Малфой.

— Да вообще-то не проблема, — глухо отозвался Гарри. — Но не за пять галеонов.

— Фляжка отцовского коллекционного виски, — изменил ставку Драко.

— Идет, — ответил Поттер.

— Это та штука, что мы пили летом? — спросил Дин.

— Лучше.

— Тогда и я в деле.

— А я предпочту галеоны, — неожиданно отозвался Рон.

* * *

Хогвартс, на следующий день.

Гарри подбирал момент очень тщательно. И когда он почувствовал, что ситуация подходящая, то действовал, не задумываясь.

Гарри стремительно приближался к своей цели. Через весь коридор он крикнул:

— Мисс Делакур, не желаете пойти со мной на бал?!

Француженка выглядела ошарашенно, но затем придя в себя громко заявила:

— Я не хожу на бал с мальенькими детьми, — как всегда, ее акцент делал звучание этой фразы еще обиднее.

Примерно такого ответа Поттер и ожидал, и потому, небрежно кивнув француженке, которую такое пренебрежительное отношение возмутило до крайности, проследовал мимо нее к группе девочек, которые остановились, чтобы посмотреть, чем закончится «обмен любезностями».

Среди них была и Сьюзен Боунс.

— Сьюзен! — радостно воскликнул Гарри. Хаффлпафка покраснела, засмущавшись. — Извини, поспорил с друзьями, пришлось пригласить ее.

Небрежный жест в сторону красной от возмущения Флер.

— Но вообще-то я шел к тебе.

— К-ко мне? — почти прошептала Сьюзен. Подруги наблюдали с нескрываемым любопытством.

— Разумеется, кого еще мог я пригласить на бал, как не самую прекрасную девушку нашей школы, — Гарри широко улыбнулся.

Девочка покраснела еще сильнее.

— Ну, смелее, Сьюзен. Да или нет. У нас в Гриффиндоре ценится отвага.

— Да, — почти прошептала Боунс.

— Вот и отлично. Детали обговорим потом. Мне пора.

Примерно через полтора часа Гарри вернулся в гостиную и застал в ней едва ли не рыдающего Малфоя и то и дело хихикающих Дина и Невилла.

— Что случилось? — спросил Поттер. К его удивлению, отвечал всхлипывающий Драко.

— Й-а только что отдал Рону пять галеонов, — он снова рассмеялся.

— Если раздача денег приводит тебя в хорошее настроение, можешь отписать мне свой счет в Гринготсе, — невозмутимо произнес Гарри.

— Не в том дело, — замахал руками Малфой. — Рон...он...ыыыыыыы... вырядился в свою мантию и подошел прямиком к вейле...Та, как увидела его, остолбенела. От шока, верно. Рон собрался с духом и пригласил её. У нее аж лицо потемнело! Она его спросила с этим своим акцентом: «Ты друг Гарри Поттера?» Рон сказал «да», а она как залепила ему пощечину, у него аж голова мотнулась!

Гарри тоже посмеялся и спросил:

— А где сам Рон?

— Сидит в комнате. Обижен на весь свет, — отозвался Невилл.

— Я так понимаю, ты, Дин, не стал испытывать судьбу? — вновь спросил Гарри.

— Боюсь следующего друга Гарри Поттера, который пригласит её на бал, будут от потолка отскребать, — пояснил Томас. — Рону еще повезло. Мантия его спасла. Француженка не пожелала антиквариат портить...

Вечером этого же дня Дина также постигло фиаско.

Убедившись, что все друзья находятся в гостиной и наблюдают за его триумфом, он вальяжно подошел к креслу, в котором сидела Гермиона, погруженная в очередную книгу. Томаса она, в прямом смысле, в упор не замечала.

— Гермиона, — улыбнулся Дин, — ты пойдешь со мной на бал?

Девушка оторвала взгляд от книги и просто сказала:

— Нет.

Дин выглядел обескураженным. Он не нашел ничего лучше, чем спросить:

— Ты уверена?

Теперь Грейнджер выглядела удивленной.

— Абсолютно, — отрезала она.

— Ты ведь не хочешь просидеть весь вечер одна в обнимку с очередной книгой? — урезонивал её Дин.

— Добром это не кончится, — прокомментировал тем временем Малфой.

Гермиона аккуратно закрыла книгу, положила её на столик. А затем встала и дала Томасу пощечину.

— К твоему сведению, меня уже пригласили, — только теперь она позволила злости проявиться в ее голосе.

— Но кто? — воскликнул Дин, но ответа он не получил. Гермиона уже скрылась в женском крыле башни.

Хогвартс, за два дня до бала.

Время уходило стремительно. Школьники, оставшиеся без пары, отчаянно пытались найти оную, или, осознавая бесперспективность затеи, собирались ехать домой. Рон Уизли заметно выделялся на фоне других категорий. С одной стороны, он не собирался уезжать, с другой — постоянно говорил всем окружающим, что попасть на бал ему не светит.

В конце концов, Симус Финниган, который, как и другие четверокурсники-гриффиндорцы, был вынужден постоянно слушать причитания Рона, не выдержал:

— Хватит уже ныть. Ты за все время даже не попытался кого-нибудь пригласить, — раздраженно произнес ирландец. — Вон, даже Дин, когдапонял, что Грейнджер его отвергла, нашел ту странную рэвенкловку Лавгуд.

— До бала всего пара дней, — мрачно ответил Рон. — Кого я теперь найду?

— А кто тебе раньше мешал-то? — все больше раздражался Симус.

— И, кстати, мне просто стало жаль Лавгуд, — вмешался в разговор Дин. — Разумеется, на балу я буду танцевать с Гермионой. Правда, вы думаете, тот, кто её пригласил, может быть чем-то лучше меня? Держу пари, это какой-нибудь рэвенкловский задохлик.

Все удивленно смотрели на Томаса, озадаченные его явственной одержимостью.

— Пора выходить, а то ужин пропустим, — подал голос Гарри, и вышел из спальни. Симус, Невилл и, после недолгих колебаний, Дин последовали за ним.

Драко не спешил покидать спальню, он наблюдал за Роном, который понуро сидел на своей кровати и что-то едва слышно бормотал.

— Слушай, это ведь не так сложно, — обратился к однокурснику Малфой.

— А? — повернулся к нему Рон.

Малфой подошел к своему сундуку и достал оттуда небольшую вычурно отделанную фляжку.

— На, хлебни и послушай меня.

Уизли недоверчиво смотрел на протянутый сосуд.

— Да, это целая бутыль яда, чтобы уж наверняка вывести из строя такого опасного воина сил света...

Отчего-то эти слова успокоили Уизли и тот взял флягу и отхлебнул её содержимого. Он тут же закашлялся.

— Это же огневиски! — изумленно воскликнул Рон.

— Точно, причем отличный, а не та бурда, что продают в трактирах... Глотни еще, — поощрил Малфой.

Рон неуверенно смотрел на фляжку в своих руках.

— Давай, — поторопил Драко.

Уизли сделал еще глоток и поморщился от крепости напитка.

— Отлично. Думаю, нервы ты немного успокоил. Теперь поговорим, — начал Малфой. — В последнее время ты выглядишь жалким. Не перебивай. Так вот, я хочу сказать... Ты гриффиндорец, понимаешь? Сидеть в спальне и жалеть себя — это не для нас. Бал послезавтра. Это значит, что у тебя еще осталось немного времени. Вылезай из берлоги, ищи подходящую девчонку и просто пригласи её. Откажет — переходи к следующей. Успеешь найти пару — хорошо. Нет, значит нет. Просто не сиди здесь как... я даже не знаю, с чем сравнить твое поведение.

Оба молчали. Драко повернулся, чтобы уйти, когда Рон прекратил пристально изучать пол и обратил свой взор на однокурсника. Его лицо выражало мрачную решимость.

— Кого мне лучше пригласить?

Малфой застыл на пороге спальни и, не оборачиваясь, произнес:

— Я слышал, как Парвати жаловалась, что её сестру пригласили на бал, а ей придется ехать домой, потому что у нее нет пары.

Рон вихрем вылетел из спальни, обогнав Драко, который окликнул его уже на лестнице.

— Стой!

Рыжий гриффиндорец с недоумением уставился на него.

— Заклятье для свежести дыхания... — увидев непонимание, Драко произнес нужные чары, а затем пояснил свои действия:

— Думаю, запах алкоголя не прибавит тебе шансов на успех.

* * *

Немного позже.

Сияющий Рон присоединился к остальным гриффиндорцам лишь к концу ужина, что было для него не характерно.

— Я сделал это! — едва ли не воскликнул он.

— Сделал что? — отрываясь от картошки, спросил Дин.

— Пригласил девушку на бал, очевидно, — пояснил лениво ковыряющий вилкой в тарелке Малфой.

— Поздравляю, — деликатно произнес Невилл.

— Первая стадия успешно завершена, — туманно произнес Симус.

— Первая стадия? — не понял Рон.

— Ну, да. Вторая — не облажаться на самом балу. Танцы и все такое. На уроки Макгонагал ты уже опоздал, так что... — пояснил Финниган.

Уизли внезапно позеленел. Похоже, ему не приходила в голову мысль, что на балу придется еще и танцевать.

— Попроси братьев дать тебе пару уроков, — сочувственно вставил Невилл, кивнув в сторону близнецов.

Услышав этот совет, Рон еще раз изменился в лице и, оставив почти полную тарелку с горкой картошки, на вершине которой гордо красовалась надкусанная куриная ножка, покинул стол.

— Ну вот нахрена? — Гарри буквально сверлил Симуса взглядом.

Тот лишь пожал плечами и продолжил трапезу.

Позднее выяснилось, что Рон нашел в себе силы рассказать Парвати о том, что он, мягко говоря, плохо танцует. Девочку признание не обрадовало, но она оценила честность. Вечер перед балом они провели в одном из заброшенных классов, где пытались без музыки отрепетировать танец. Гриффиндорка также попыталась привести в порядок парадную мантию Рона и, хотя она все еще смотрелась нелепо, после множества заклинаний, она хотя бы не выглядела так, будто её только что достали из мусорного контейнера.

* * *

Лютный переулок, трактир «Похотливый лепрекон».

В мрачном освещенном факелами помещении витал густой запах табака вперемешку с алкогольными парами.

Барная стойка и полтора десятка грубо обтесанных столов вместе с лавками составляли большую часть обстановки трактира. Но, несмотря на все это, заведение было полно посетителей, которые употребляли огневиски бочками и не обращали внимания на всякие мелочи. За одним из столов играли в кости, и оттуда то и дела доносились азартные выкрики и возмущенные вопли, впрочем, никакого беспорядка не было, поскольку дебоширов мгновенно выкидывали за порог установленные хозяином чары, а это означало, что лихой гуляка будет вынужден отдыхать исключительно в маггловских заведениях, потому что в пабах вроде «Дырявого котла» особо не повеселишься.

Разумеется, в Лютном были и другие заведения, но дело в том, что охотников на оборотней в печально известном квартале магического Лондона не слишком любили. И если в традиционном прибежище наемников, «Похотливом Лепреконе», не имело значения, против кого наемный боец сражается, главное чтобы заказывал побольше выпивки, то в любом другом трактире района смерть охотника не рассматривалась хозяином как нарушение порядка.

В конце концов, оборотни издавна обитали в Лютном и относились к категории коренных жителей.

Однако охотники за оборотнями предпочитали не искать приключений и оставаться в «Лепреконе», соблюдая негласные правила заведения. Не стоит считать, что люди, решившие разбогатеть на истреблении больных ликантропией, были единственными посетителями. У стойки постоянно теснились завсегдатаи, а несколько дальних столиков справа занимали волшебники, искавшие найма. Кроме того, в трактире постоянно крутились всевозможные личности, стремившиеся разузнать что-либо о планах охотников — родственники, друзья оборотней или же желающие перепродать жизненно важную информацию о готовящейся облаве.

Иными словами — если тебе нужно что-то узнать об оборотнях, то лучшего места, чем «Похотливый Лепрекон», не найти. Северус Снейп был разумным человеком, и потому сейчас находился в таверне, прислушиваясь к разговорам и потягивая недурственный эль. Шпион посчитал, что подобное времяпрепровождение будет гораздо продуктивнее допросов отбившихся от стай оборотней, которые, с высокой долей вероятности, ничего не знают.

Северус посещал трактир не первый раз, и успел убедиться, что напрямую о Люпине лучше никого не расспрашивать. И действительно, даже если кому-то известно местонахождение самой ценной добычи, едва ли он поделится знанием даже с приятелем-охотником, не говоря уже о незнакомце. К счастью, Снейпу не нужно было никого уговаривать. Удачное расположение его столика у правой стены позволяло наблюдать за посетителями и время от времени считывать их поверхностные мысли.

Увы, в очередной раз ему не удалось добыть никаких ценных сведений, и теперь зельевар раздумывал над датой очередного визита. Не стоило появляться здесь слишком часто, а то можно примелькаться, но, с другой стороны, можно было упустить что-то важное. Снейп так и не успел расставить приоритеты, поскольку внезапно его отвлекло от размышлений появление в трактире нового посетителя. Высокий худой человек с длинными светлыми волосами и голубыми глазами чем-то привлек внимание зельевара.

Незнакомец подошел к стойке, а затем вместе с выпивкой попытался подсесть за стол к одной из компаний охотников. Те смотрели на пришельца с удивлением, но, тем не менее, позволили ему сесть. Завязался разговор. Снейп поглубже натянул капюшон мантии, и уже собирался было встать, когда он услышал жизнерадостный возглас здоровенного детины, одетого в подобие кожаных доспехов:

— Ну ты дал, парень! Если бы я знал, где находится Люпин, помчался бы быстрее молнии! — коллеги охотника громко смеялись, выражая согласие с оратором.

Длинноволосый нисколько ни смутился, вместо этого, по видимому, ответив шуткой. Все засмеялись, в том числе и рассказчик. Северус окаменел. Этого не могло быть. Смех, который он мог бы узнать в любой ситуации. Манера держаться, которая сразу же привлекла внимание. Это был Блэк.

Хороший шпион должен быть готов к любым ситуациям, иначе это мертвый шпион. Предполагаемое явление старого врага, казалось бы, прямо из мира мертвых, ничуть не обескуражило Снейпа. Через несколько секунд он уже покидал трактир. Мгновенно возникший в голове план предполагал, что ему придется дожидаться одинокого посетителя, чей облик он примет с помощью оборотного, которое зельевар прихватил на случай появления важной информации, для извлечения которой с помощью легиллименции понадобится близкий контакт. И, видимо, Фортуна была на его стороне, поскольку недалеко от выхода опирался об угол трактира изрядно набравшийся охотник, одетый в меховую безрукавку поверх рубахи и увешанный множеством амулетов неизвестного назначения.

Снейп не колебался. Стремительно сблизившись с охотником, он с силой дернул его голову к стене. Незадачливй гуляка потерял сознание, и Северус, не теряя не секунды, подхватил бесчувственное тело и потащил его через улицу, в ближайший глухой переулок.

Первым делом шпион удостоверился, что кровь, выступившая из места ушиба, не попала на одежду. Конечно, в полумраке трактира такое могло остаться незамеченным, но рисковать все же не стоило. Руководствуясь этим принципом, Снейп с помощью нескольких заклятий проверил амулеты охотника. Ничего выдающегося там не было. Никакой защиты или привязки к волшебнику.

Убедившись, что амулеты не таят подвоха, шпион принялся переодеваться в одежду пострадавшего, чей волос, добавленный в предусмотрительно прихваченное оборотное зелье, стал финальной стадией перевоплощения.

Не прошло и пяти минут, и вот, уже в новом облике, Снейп снова вошел в трактир. Прямо от входа он махнул рукой в зал, отмахиваясь от знакомых настоящего охотника, и твердой походкой отправился к столику, который теперь уже в одиночестве занимал замаскированный Блэк.

— Не помешаю? — ровно спросил Снейп. Даже с измененной внешностью и голосом жизнерадостный настрой ему никак не давался.

Блэк лишь молча двинул рукой, приглашая за стол.

— Я слышал, вас интересует один оборотень...

— Похоже, сейчас он интересует всех, — грустно усмехнулся Блэк. — Так что если ты предлагаешь заплатить тебе сотню галеонов авансом за скорую поимку Люпина, то лучше вали отсюда, пока цел.

— Не слишком-то разумно угрожать человеку в окружении его друзей, — почти прошептал Снейп, склонившись к собеседнику.

— Ну да, — подначивая произнес Сириус, отпивая глоток огневиски.

— Слушай, я ведь не драку затевать пришел, — псевдоохотник решил сменить тактику и поднял руки в защитном жесте. — Всего пять галеонов, и я расскажу тебе кое-что, что заставит вон того типа в дальнем углу рассказать тебе все, что он знает. Как знать, может тебе и повезет...

Блэк на мгновенье отвернулся, чтобы увидеть того, на кого указывает Снейп, который тем временем стремительным движением вылил остатки оборотного в стакан соседа по столу. Мутное стекло и неровное освещение не позволяли мгновенно понять, что в стакан что-то подмешано.

— Не интересует, — ответил школьный враг хогвартского зельевара. — Ищи идиота в другом месте.

С этими словами Блэк залпом выпил оставшийся огневиски. Реакция не замедлила последовать. Он выпучил глаза и начал часто и глубоко дышать, затем он просто повалился на стол. Оборотное не слишком хорошо сочетается с алкоголем.

Снейп встал из-за стола и приблизился к бесчувственному Блэку. Аккуратно подхватив его, шпион отправился к выходу.

— Эй, Джимми, ты куда собрался? — послышался выкрик из зала

Но фальшивый Джим проигнорировал выкрики, целеустремленно продвигаясь к двери. Осознание того, что его давний недруг полностью в его власти, пьянило зельевара, но он понимал, что сейчас не время наслаждаться местью. Он мог бы привести того в чувство и вдоволь посмеяться над беспомощным врагом, но дело — превыше всего.

Первым делом переместить Блэка в Паучий тупик и убедиться, что тот не сможет сбежать. Все ж таки старый дом Снейпов — не Азкабан, который не смог удержать старого мародера. Затем Северус начнет задавать вопросы, очень много вопросов. Фальшивое лицо зелевара исказила странно выглядевшая со стороны гримаса. Он уже начал представлять, как Блэк начнет запираться, и у него не останется другого выбора, кроме как выбить из него ответы.

«Сначала дело», — напомнил он себе, прилагая значительные усилия, чтобы тащить Блэка и одновременно пытаясь очистить разум от мыслей о мести.

Разумеется, сначала следовало убедиться, что человек, которого он похитил, действительно является Сириусом Блэком, но Снейп отчего-то не испытывал даже тени сомнений.

Хогвартс, Святочный бал.

Бал неумолимо приближался, и в мужской спальне четвертого курса Гриффиндора почти никого не было. Так вышло, что большинство, не сговариваясь, решило провести время перед балом вместе со своими партнерами. И сейчас Рон Уизли наблюдал, как Малфой что-то сосредоточенно ищет в своем сундуке.

— Да где же оно... — бормотал блондин.

Рон, чтобы унять нервы, решил завязать беседу.

— Так... почему ты не пошел встречать эту... Дэвис? — осведомился он.

Драко отвлекся и удивленно уставился на Рона, очевидно, только сейчас осознавая, что кроме него в комнате еще кто-то был. Возникла неловкая пауза, и Малфой, спохватившись, ответил:

— Не хочу появляться в подземельях. Мы встретимся за углом Большого зала, все-таки мы должны прийти вместе, а не встретиться уже там.

— А, понятно, — покивал Рон, который тоже на месте Малфоя не захотел бы отправляться в логово змей.

— Ты сам-то почему еще здесь? Вы с Парвати в одной башне живете, если ты забыл, никого встречать не надо, — этот насмешливый вопрос заставил Уизли понять, что, возможно, он выбрал не самую удачную тему для беседы.

— О, ну мы встретимся потом. Еще есть время до бала, — неуверенно ответил он.

— Не так уж и много, — заметил Малфой.

— Я просто не уверен, как все пройдет, — неожиданно признался Рон, грустно вздохнув.

— Все будет отлично, вот увидишь, — подбодрил его однокурсник.

— Да, но ведь нам придется танцевать! — выдвинул убойный, по его мнению, аргумент рыжий гриффиндорец.

— Нет, только не эта хрень... — отчаянно выдохнул Драко, его лицо исказила гримаса — ...снова.

— Понимаешь, я ведь буду выглядеть как идиот в этой мантии! — повысил голос Рон, а затем спросил: — Думаешь, Парвати поймет, если я не пойду на бал?

Уверенность младшего Уизли рушилась, как стеклянный замок под обстрелом из катапульт.

— Спокойно. Уверенность — половина успеха, — терпеливо начал наставлять его Малфой.

— Да, да. Ты прав, — отрешенно произнес Рон.

Малфой задумчиво смотрел на своего однокурсника и размышлял.

«С одной стороны этот вечер должен стать незабываемым... с другой, все время смотреть на его унылую веснушчатую рожу — такое уж точно не скоро забудешь...»

Драко принял непростое решение и, не обращая внимания на впавшего в прострацию Рона, продолжил сосредоточенно копаться в сундуке.

— Ага! Вот и оно! — радостно воскликнул блондин и протянул склянку с золотистой жидкостью однокурснику. — Знал бы ты, Уизли, чего мне оно стоит... ну да ладно. Пей!

Рон послушно осушил протянутый флакон и лишь затем спохватился:

— А что это за зелье? Надеюсь, не какая-то шутка, — встревоженно спросил рыжий гриффиндорец, который, прожив с близнецами всю жизнь, так и не научился на своих ошибках.

— С твоим подходом к безопасности ты проживешь долгую и счастливую жизнь, — иронично прокомментировал выражение его лица Драко. — Тебе повезло, что Моуди не видит.

— О... — сконфуженно произнес Рон. — Так... что это?

— Это так неприятно, когда твою помощь не могут оценить по достоинству, — театрально декламировал блондин, а затем, резко оборвав представление, предельно серьезным тоном пояснил: — Это жидкая удача, Рональд. Теперь нет ни малейшего шанса, что что-либо пойдет не так. Ни малейшего, понимаешь? Все, что тебе нужно — встретить Парвати и провести с ней вечер.

— Э-это п-правда? — не мог поверить Уизли. Его собеседник лишь улыбнулся уголком рта. И Рон поверил.

— Спасибо! Спасибо тебе большое!

С этими словами он буквально вылетел из спальни и, спустившись с лестницы, стремительно направился в дальнюю часть общей гостиной, ко входу в девичью часть башни. Его стремительные перемещения не остались незамеченными. Выходившие из спальни пятикурсников близнецы переглянулись в недоумении.

— Ты это видел, братец Дред?

— О, да братец Фордж, но я думал, что настой решительности, который мы ему подмешали, начнет действовать через два часа.

— Видимо, ошиблись с дозировкой, — пожал плечами предполагаемый Фордж. — Ничего страшного, чуть больше уверенности малышу Ронни не повредит.

— Воистину, брат мой.

* * *

Хогвартс, Большой зал.

К огромному облегчению Гарри, танец чемпионов, открывающий бал, прошел гладко. Он сумел не отоптать ноги своей партнерше, танцевать с которой было, в общем-то, приятно. Сьюзен выглядела... мило. Милая хаффлпафка в светло-желтом платье, которое удивительным образом сочеталось с её белокурыми волосами. На ней были изящные серебряные серьги с изумрудами, подчеркивавшими ее красоту, но все же главным украшением вечера для Гарри была сама девушка. Так он и сказал. Она, казалось, словно излучало тепло и покой, и оттого Поттер совершенно не нервничал, когда кружил её в вальсе, да и позднее чувствовал себя в обществе юной мисс Боунс совершенно расслабленно.

Беседа за чемпионским столом проходила не слишком хорошо. Крам воплощал собой образец молчаливости, а девушкам Хогвартса, наверняка, казался эталоном мужественности. Впрочем, в последнем качестве болгарского ловца не сомневался ни один из тех, кто наблюдал, как горящий чемпион Дурмстранга целеустремленно мчится к золотому яйцу. Даже Гермиона, всегда ставившая отношения ниже книг и учебы, то и дело посматривала на молчаливого Крама с оттенком восхищения.

Что касается Гарри, то он считал, что болгарин еще не до конца отошел от ожогов и старается свести любую активность к минимуму, но когда его партнерша намекнула, что она не отказалась бы потанцевать еще, тот безропотно встал и протянул своей даме руку, увлекая её за собой.

Флер Делакур пришла на бал с капитаном рэвенкловской квиддичной команды Роджером Дэвисом. Надо сказать, выглядел обладавший незаурядными лидерскими качествами ворон жалким. Он не отрываясь смотрел на свою партнершу и безостановочно кивал её словам. Болванчик, да и только.

Тем временем француженка сочла, что будет уместно поднять тему недавнего поведения Поттера. И хотя сам обвиняемый внутренне признавал, что показал себя отнюдь не джентльменом, он не собирался оставлять гневную триаду полувейлы без ответа. Тем более, что та привела в смущение Сьюзен, которая отчего-то почувствовала себя в чем-то ответственной за те действия Гарри.

— У тебя что, комплекс неполноценности? — раздраженно ответил Поттер полувейле.

— Не пытайся уйти от ответа! Даже такой мальенький мальчик как ты, должьен знать, что нужно отвечать за свои поступки! — гневно частила Флер.

— Мне просто кажется, что любой, кто не ведет себя, как придурок, — недвусмысленный кивок в сторону Роджера, который не сводил глаз с французской чемпионки, — видится тебе грубияном.

— Он не п'риду'рок! — воскликнула Флер. — Скажи ему, Роджье'р!

Получилось неубедительно, потому что Дэвис, который был, между прочим, выше Флер, склонил голову и смотрел на нее снизу вверх, и, заслышав обращение, все также не отрывая взгляда остекленевших глаз от полувейлы, проблеял:

— Даааааа...

Та немного смутилась, но тут же взяла себя в руки, услышав смешки Седрика и его партнерши Чо Чанг.

— Слушай, а он случайно не под Империо? — продолжал нажим Гарри.

— Нет! — отрезала Флер и отвернулась, признавая поражение.

— Впрочем, готов признать, что вел себя не совсем корректно. Наверное, дело в предвзятом отношении, ведь я считаю вас не слишком разумными.

— Ты считаешь вейл не'разумнымисущьествами? — мгновенно вскинулась Флер.

— Вообще-то, я имел ввиду французов, — пожал плечами Гарри и под негромкий смех Седрика, Чо и Сьюзен осушил бокал сливочного пива.

Разговоры между чемпионами не складывались и все, не сговариваясь, беседовали со своими партнерами, что для Делакур фактически означало одиночество, поскольку Дэвис в этот момент по уровню интеллекта не дотягивал и до гиппогрифа.

Гарри от отсутствия общения с Седриком или Крмом, не говоря уже о Флер, не страдал. Его более чем устраивала компания Сьюзен, с которой они еще несколько раз выбирались потанцевать. Но и без общения между чемпионами не сказать, что вечер проходил скучно. Для начала амплуа клоуна примерил Дин, подошедший к их столу в компании Луны Лавгуд, которую он пригласил в последний момент, и принялся уверять Гермиону, что отлучившийся за лимонадом Крам — агент КГБ, который хочет через нее выйти на мадам Пинс и получить доступ к запретной секции Хогвартса. Луна не согласилась с мнением Томаса и заявила, что его целью может быть поиск морщерогих кизляков, и что её отец обязательно напишет об этих происках КГБ.

Гермиона выглядела ошарашенной, впрочем, как и все остальные. Лишь Гарри, не сдерживаясь, хохотал вол все горло.

Вернувшийся с напитками Крам прервал веселье, поскольку едва завидев его Дин поспешил удалиться, а Луна еще и заверила болгарина, что ему не удастся отыскать морщерогих кизляков. Виктор в недоумении вскинул бровь и попросил Гермиону разъяснить, о чем вообще идет речь.

Гарри с удовольствием наблюдал за попытками однокурсницы это сделать.

На этом забавные моменты не закончились. Через некоторое время Сьюзен указала ему на профессора Дамблдора, который вместе с мадам Максим отплясывал под зажигательную мелодию «Ведьм-Сестричек» .

Но Гарри обратил внимание на другое. Хагрид в своем коричневом пиджаке то и дело бросал ревнивые взгляды на экстраординарную пару. Зрелище было фееричное, и Поттеру больше всего на свете хотелось думать, что лесничий ревнует подходившую ему по размерам мадам Максим, несмотря на то, что они, вроде как, не знакомы близко.

Другие варианты Гарри предпочел даже не рассматривать.

Но вскоре всеобщее внимание привлек не кто иной, как Рон Уизли. Не то, чтобы в его партнерше было что-то необычное. Парвати, как и её сестра, была одета в индийское платье, и, кроме несколько экзотической, но довольно приятной внешности, ничего особенного в ней не было. Но вот их танец... Да, Рон определенно не умел танцевать. Но сейчас он импровизировал, вернее даже не так... он ЗАЖИГАЛ.

Многие, как завороженные, следили за этой безумной пляской двух гриффиндорцев. И так было каждый раз, когда Рон с Парвати выходили на танцпол.

Постепенно музыканты играли все реже. Очевидно, бал подходил к концу. Гарри отправился проводить Сьюзен к гостиной Хаффлпафа, и у самого входа, собравшись с духом, поцеловал её.

Обратно он шел в приподнятом настроении и, уже подходя ко входу в Гриффиндорскую башню, наткнулся на последний сюрприз Святочного бала.

— Рон... ну подожди, — послышался откуда-то сбоку приглушенный голос Парвати. — Перестань... ох.

Гарри ошарашенно вслушивался в происходящее, а затем, опомнившись, пробормотал:

— Ничего не хочу знать, — и бегом помчался ко входу в гостиную.

* * *

Азкабан, допросная.

Сэм Рэйли напряженно смотрел на одного из самых опасных боевиков Того-Кого-Нельзя-Называть. Антонин Долохов глядел с вызовом и ухмылялся беззубой улыбкой. Предположение Сэма о том, что Барти Крауч был двойным агентом, нашло поддержку у главы ОТ, который немедленно предположил, что, возможно, Краучам удалось завербовать кого-то из пожирателей. Так Рэйли снова оказался отстранен от текущей разработки Бартемиуса-старшего и с головой погрузился в изучение жизни этого на удивление проблемного семейства.

Повторная проверка Барти-младшего не выявила ничего нового. А вот в деятельности старшего нашлась небольшое несоответствие. Еще будучи главой аврората, Крауч посредством Департамента международного магического сотрудничества общался с представителями множества иностранных магических сообществ. Официальная причина — заграничные связи Пожирателей и наличие в их среде иностранных граждан.

Сэм тщательно изучил список стран, с которыми Крауч вел переговоры, и обнаружил, что едва ли не чаще, чем со всеми остальными, глава аврората контактировал с Россией. Тогда еще СССР. Казалось бы, что же здесь странного? Но в том-то и дело, что, после войны с Германией, как в обычном, так и в магическом плане советского государства, идеология схожая с пожирательской могла закончиться лишь казнью её носителей. О чем говорить, если в Советском Союзе даже вампиры в обязательном порядке привлекались к охране границ и получали кровь по карточкам?

Вряд ли там имелась группировка, активно поддерживавшая Того-Кого-Нельзя-Называть.

Таким образом, следующим шагом Сэма стал просмотр всех дел известных и подозреваемых пожирателей. Выходцев из Советского Союза или же эмигрантов оказалось всего трое, причем двое уже были мертвы.

И вот теперь Сэм напряженно наблюдал за последним из них: лишенным палочки, закованным в кандалы и невероятно опасным Антонином Долоховым.

Рэйли начал допрос.

— Мистер Долохов, я представляю Отдел Тайн. У меня есть к вам ряд вопросов. Для начала сверим данные вашей биографии...

Заключенный молчал.

— Ваше имя Антонин Дмитриевич Долохов?

— ...

— Год рождения 1955?

— ...

— Так не годится, мистер Долохов — или вы отвечаете на вопросы, или...

Пожиратель рванулся вперед, но угрожающе звякнувшие цепи смогли удержать его.

— Послушай меня, мальчик. Ты можешь прятаться за этим милым капюшончиком, но без этих цепей я буду пытать тебя Круциатусом, а затем голыми руками сломаю хребет... — угрожающе шипел Долохов.

Сэм оказался в трудном положении. С одной стороны, этот человек не оценит мягкий подход или сочувствие, и лишь презрительно плюнет в лицо в ответ на все вопросы. С другой — у него не было возможности, да, если честно, и желания, ломать его пытками. Без сомнения, в этом случае силу нужно было ломать силой, но сперва нужно придумать, в чем его сила. После минуты размышлений, Сэм пришел к выводу, что его сила может быть в информации, которой он, к сожалению, не владел. С другой стороны, слабостью Долохова было то, что он этого не знал. Значит, остается блефовать. Но сперва нужно показать, что он его не боится.

Сэм медленно достал палочку и наложил на комнату заглушающие чары. После этого он, вопреки всем инструкциям, медленно опустил капюшон, а затем направил палочку на пожирателя:

— Круцио!

Он держал заклинание около полуминуты. А затем, стараясь говорить как можно равнодушнее:

— Мне нужна информация, мистер Долохов, и я её получу. Так или иначе. Не стоит питать иллюзий, что кто-то здесь вас боится.

Долохов медленно поднялся с пола. Его руки все еще конвульсивно подрагивали. Он ощерился и произнес:

— Неплохо, паренек. Конечно, до многих из наших тебе далеко, но, по крайней мере, у тебя есть яйца. Так и быть, спрашивай. Может, и отвечу. Когда вернется Темный Лорд, мои ответы тебе не очень-то и помогут.

— А информация о том, что ты сливал сведения Краучу поможет, как думаешь? — лениво произнес Сэм.

В глазах Долохова появилась настороженность.

— С чего ты это взял?

— Скажем так, его жизнь была просеяна через очень мелкое сито, — осторожно подбирал слова Сэм.

— Тогда ты знаешь, что он не выполнил своих обещаний.

— Трудно сделать это с того света, — дипломатично начал Рэйли, но понял, что ошибся.

Долохов расхохотался.

— Так ты решил, что меня завербовал этот щенок? Убирайся, больше я ничего не скажу. Но признаю, блефовал ты неплохо, малыш.

Нужно было срочно менять тактику. Сэм чуть склонился вперед. И вкрадчиво произнес:

— Все прежние договоренности могут вступить в силу, если ты поможешь мне разобраться в ситуации.

Антонин выглядел задумчивым.

— Гарантии?

— Я могу говорить от имени главы ОТ, — рискнул Рэйли.

Долохов смотрел на него недоверчиво.

— Клянусь своей жизнью и магией, что это задание поручил мне лично глава Отдела Тайн и наделил всеми необходимыми полномочиями, — произнес клятву Сэм, а затем пояснил: — Только так. Я связан и другими клятвами.

Похоже, Пожирателю было достаточно и этого.

— Что именно тебя интересует?

— Желательно с самого начала.

— Не проблема. Христианство утверждает, что сначала ничего не было, а затем на первый день Бог создал землю...

— Ближе к делу, — раздраженно высказался Сэм. — Как и при каких обстоятельствах ты начал работать с Краучем?

Долохов собрался с мыслями и начал рассказ:

— Его сынок внедрился в организацию, рассказывая о том, как он ненавидит папочку. Я сразу понял, что он крыса. У меня на них нюх. Ни разу меня не подводил. Правда в двух случаях оказалось, что один, так сказать, наша крыса, хе-хе, в стане противника, а другой в буквальном смысле был крысой-анимагом.

— Любопытно, — произнес Сэм.

— Так вот, этот был не таким. Он даже и Пожирателем был словно по инструкции. Положено сражаться с аврорами — пожалуйста. Положено убивать магглов — как прикажете. И то, младший-то все промахнуться норовил. Но я знал, кто его отец, и решил поиграть. Младший получил записку, где сообщалось, что я знаю, что он шпион, и там еще его отцу послание было. Тут-то меня старший и поймал.

Лицо Долохова стало грустным, и он замолчал.

— Поймал на чем? — спросил Рэйли.

— Не на чем... а... — Долохов махнул рукой, заставив цепь громко звякнуть, — он обещал, что проведет переговоры, и мне разрешат вернуться в Союз.

— Какова была роль Барти-младшего? — продолжал впитывать информацию Сэм.

— Роль почтового голубя, — хохотнул Долохов. — Но потом пришлось и от этого его отодвинуть.

— Почему?

— Сходить с ума он начал.

Сэм был изумлен. Он не успел задать вопрос, когда Пожиратель продолжил:

— Как он ни старался, а убивать приходилось все чаще. А потом ему выпало пытать девочку лет шести. С этого и пошло. Цельной он был натурой, а тут треснул не выдержал. Был он аврором, который носил личину пожирателя, а потом эта личина возьми и оживи. И стало их двое. Один несгибаемый аврор, другой фанатичный пожиратель. Парнишка все меньше понимал, кто же он такой. Тогда я ему и стер память о письме на всякий случай.

— А его отец? — потрясенно спросил Рэйли.

— Точно уж не знаю, что там было, но, кажется, Крауч списал его в потери, — пожал плечами Долохов. — Железный мужик.

Сэм собрался с мыслями и задал уточняющий вопрос:

— Правильно ли я понимаю, что вы отказались от положения в вашей организации... для чего? Чтобы вернуться в Россию? Это все? Могу я спросить, почему?

Антонин ухмыльнулся:

— Это Родина, англичанин, Родина. Тебе не понять.

Хогвартс, январь 1995.

Гарри Поттер в очередной раз задумался, что с его мироощущением что-то серьезно не так. Приближался февраль, а вместе с ним и второе задание, и юного Чемпиона сильно беспокоило то, что загадка яйца все еще оставалась не раскрытой, несмотря на то, что едва ли не весь Гриффиндор пытался оказать посильную помощь.

Гарри находил весьма странным тот факт, что для него между балом и приближающимся вторым испытанием словно бы ничего не было. Ему пришлось изрядно напрячь мозги, чтобы вспомнить, что за прошедшее время они со Сьюзен пару раз выбирались в Хогсмид перед тем как хаффлпафка отправилась домой на каникулы. Шахматные партии с Роном оставили еще меньший след в памяти Поттера, и запомнились они в первую очередь из-за горького чувства поражения, которое всякий раз испытывал Гарри.

Итак, время совершенно незаметно прошло, и теперь ему приходилось решать загадку в заполненном вернувшимися с каникул школьниками замке. Гарри не жаловался. Вместо этого он пинал чертово яйцо где-нибудь в укромном уголке, а затем баюкал ушибленную ногу. Он ни разу не задумался о том, что будет, если он так и не разгадает загадку. Поттер даже не рассматривал возможность сдастся на милость судьбы, или, вернее, организаторов Турнира, которые, по-видимому, считали, что в сражении с драконами нет ничего страшного.

Несмотря на то, что Гарри был настроен более чем решительно, понять смысл противных скрежещущих звуков, очень быстро вызывавших головную боль, он так и не смог. К счастью, один из участников Турнира оказался истинным хаффлпафцем и воздал за добро добром. Поттер воспользовался подсказкой Седрика и подумал, что без таких, как подопечные Помоны Спраут, мир станет довольно неуютным местом для жизни. После получения подсказки он понял смысл довольно странных погружений Крама в озеро.

Сколь ни благодарен Гарри был Седрику, его гордость была уязвлена. Он никогда не считал себя идиотом, скорее наоборот, и конфуз с золотым яйцом больно задевал его самолюбие. После двух дней внутренней борьбы Поттер подстерег Диггори в пустынном коридоре и таки задал мучивший его вопрос:

— Как ты догадался?

Семикурсник с недоумением смотрел на внезапно появившегося гриффиндорца.

— Загадка с яйцом, — торопливо уточнил Гарри. — Чего я только не перепробовал...

Седрик понятливо улыбнулся. Он вообще был отличным парнем.

— Понимаю. Сам намучился. Но, по сути, мне просто повезло, — слегка помрачнел хаффлпафец. — Мой отец возглавляет Департамент контроля за магическими существами, и я после выпуска собираюсь последовать по его стопам, когда закончу школу. Во время каникул отец устроил мне что-то вроде практики и велел больше внимания уделять УЗМС. Затем, как-то раз, ко мне подошел мистер Крауч и поздравил с моим вероятным поступлением на службу в Министерство. Ты знаешь, слухи разносятся быстро. Он начал рассказывать о своей работе, о том, как здорово ему пригодилось знание русалочьего, несмотря на большую сложность языка, который состоит из щелчков и скрежета. Тут-то я и вспомнил о яйце.

Как бы в подтверждение, что большой его заслуги в решении загадки нет, Седрик развел руками.

— Да...звуки из яйца не скоро забудешь, — подтвердил Гарри. Сомнения в собственных умственных способностях были отброшены в сторону, и теперь мозг гриффиндорца с огромной скоростью начал перерабатывать полученную информацию. Что-то не складывалось. — Седрик, а разве судьи не приносят клятв не помогать участникам? Я имею в виду, он же знал о втором испытании, так? А потом рассказывает тебе о языке русалок. Довольно прозрачная подсказка.

Диггори нахмурился. То ли от того, что его заподозрили в нечестной игре, то ли обдумывая что-то свое. Верным оказалось второе.

— Ты знаешь, теперь то, что я хотел тебе рассказать, еще более странно.

— Ты о чем? — спросил Гарри.

— Недавно меня допрашивали авроры. Их интересовало то, о чем я разговаривал с мистером Краучем. Я не хотел... эээм... выглядеть неподобающе, и сказал, что мы обсуждали мои карьерные перспективы. Один из них, молодой, хмыкнул и произнес, что его едва ли это интересует. Тогда я не придал этому значения, но теперь вспомнил — аврор Сэм Рэйли. Так его звали. А я все думал, откуда знаю это имя...

— Э-э-э... извини, Седрик, но не думаю, что оно мне известно... — поторопил Поттер.

— О... Это была весьма громкая история внутри Министерства, ходило множество слухов, — Диггори прервал себя, осознав, что его собеседник не мог их слышать. — В общем, этот аврор довольно быстро взлетел на поимке Люпина, а затем устроил незаконную слежку за мистером Краучем. Сам Министр настаивал на его увольнении. Но теперь он снова вернулся, понимаешь?

— Не совсем... — осторожно ответил Гарри.

— Его возвращение не могло пройти мимо Министра. Получается, Фадж это одобрил.

— И значит, за Краучем следили не зря, — закончил мысль гриффиндорец.

— Именно. Кстати, я ведь как раз собирался тебе сказать, что вместо мистера Крауча судить Турнир будет Долорес Амбридж, а когда ты сказал про клятву, как-то вылетело из головы.

— Не удивительно. Странная история, — пробормотал Гарри. — Спасибо за информацию.

Чемпионы Хогвартса распрощались друг с другом и отправились по своим делам.

* * *

Дырявый котел, днем ранее.

Получив письмо от Барти Крауча, Людо Бэгмэн изрядно струхнул. Несколько допросов в аврорате заставили нечистого на руку главу Департамента магического спорта изрядно попотеть. К счастью, авроров не интересовало ничего, кроме его невесть куда запропастившегося коллеги. Нет, если бы Барти назначил встречу в Лютном, Бэгмэн не отправился бы туда за все блага мира. «Дырявый котел» же казался вполне безопасным. По правде говоря, Людо с удовольствием проигнорировал бы письмо, но там черным по белому написано, что в случае, если глава Отдела магического спорта откажется от сотрудничества, то Барти без затей расскажет аврорам о его грязных делишках.

Людо, конечно, понимал, что ничего конкретного тот знать не может, но после Чемпионата мира по квиддичу его дела были настолько плохи, что ничего раскапывать было не нужно, достаточно просто внимательно присмотреться к его деятельности. Вместе с тем, беглый глава Департамента международных отношений обещал колоссальную, как он выразился, прибыль в случае успеха его предприятия.

Этого хватило, чтобы ровно в полдень Людо ожидал в известном всей магической Англии пабе. Когда Крауч бесшумно приблизился к столу, Бэгмэн вздрогнул. Не только от неожиданности. Понимавший, что будет выглядеть подозрительно в плаще с глубоким капюшоном, разыскиваемый волшебник выбрал простые маскировочные чары, и теперь напоминал брата или другого близкого родственника главы Департамента магического спорта.

— Клянусь своей жизнью и магией, что не далее чем две недели назад я сделал ставку на исход Турнира Трех Волшебников! — первым делом поклялся Барти, чем не только расположил собеседника, но и вдребезги разбил лед недоверия между ними. На самом деле, он действительно сделал некую ставку у гоблинов непосредственно перед встречей, однако словам клятвы это не противоречило.

Между тем, официантка поднесла две чашки чая, заказанных Людо, который проникся к Краучу сочувствием, к которому примешивались опасения за собственную шкуру, ведь он тоже делал ставки на исход Турнира. Но прежде всего, он поспешил задать мучивший его вопрос:

— С каких это пор за нечестную игру преследуют едва ли не всем авроратом?

— А ты что же, считаешь меня обычным мелким волшебником? — Бэгмэн не спешил отвечать, и Крауч решил надавить. — Думаешь, я такой же, как ты? Готов на все ради пары монет?

Людо окончательно расслабился и, нахально подмигнув, сказал:

— Если это не так, то почему тебя так настойчиво ищут авроры? Если тебе так уж хотелось сделать ставку, то я мог бы все устроить. Хотя никогда бы и не подумал, что влиятельный глава Департамента международного магического сотрудничества способен на такое.

Пришла пора закидывать наживку.

— Вот и правильно, что не думал. Не надо меня с собой равнять. Как я уже сказал, я бы не пошел на такое ради пары монет.

— О какой сумме идет речь? — с жаром спросил Людо.

— Четверть бюджета моего департамента, — спокойно произнес Крауч и сделал глоток чая.

— О! — ошарашенно воскликнул глава Департамента магического спорта, пытаясь примерно вычислить сумму.

— Двадцать пять тысяч галеонов, — внес ясность Барти и поставил чашку на стол.

— О-о-о! — от восхищения Людо не находил слов. Он любил деньги и любил рисковать. Но за всю свою жизнь он ни разу не проворачивал ничего столь же масштабного.

— Разумеется, впоследствии я вернул бы все... хм... «позаимствованные средства», но, очевидно, Министр считает, что только он имеет право бесконтрольно «одалживать» средства из бюджета, — тем временем продолжил Крауч.

Теперь Людо искренне сочувствовал собеседнику. Неудивительно, что на беднягу спустили авроров. Бэгмэн негодовал, ведь портить такую комбинацию — настоящее преступление. Тем более, что он и сам в настоящий момент проворачивал нечто подобное. Только вот средства он «позаимствовал» у сделавших ставку на исход Чемпионата мира по квиддичу, и он, так же как и Барти, намеревался все вернуть. Эти четыре тысячи галеонов запросто могли обернутся шестнадцатью, и тогда он смог бы наплевать на слегка подмоченную, но не испорченную в конец репутацию, а также недовольных задержкой игроков. Но двадцать пять тысяч... это целое состояние! Воистину, Крауч государственный человек — мыслит и действует в совершенно других масштабах!

Посчитав, что наживка проглочена, Барти перешел к сути дела.

— Но, как ты понимаешь, если бы все было гладко, я бы просто отсиделся до конца Турнира, а затем исчез бы с деньгами. Но гоблины согласились принять столь огромную ставку лишь при определенных условиях. Так, мой чемпион должен пройти финальное испытание и вернуться с кубком в течении получаса...

— Тебя облапошили, — категорично и слегка разочарованно заявил Людо. — Я допускаю, что при некоторой удаче твой чемпион сможет справиться за полчаса, но вернуться назад он никак не успеет.

— Вот поэтому Кубок и должен быть превращен в портключ.

— Идея, без сомнения, хороша, но я ведь судья и не могу творить все, что мне вздумается. Не представляю, как ты собирался это провернуть, — произнес Бэгмэн.

Барти методично помешивал ложечкой остатки чая.

— Не можешь. Только если это не будет одобрено остальными судьями. А вот если, скажем, они согласятся, что участников Турнира не стоит подвергать опасностям, которые могут поджидать их на обратном пути, когда соревнование уже окончено...

— Гениально! — воскликнул Людо. — Совсем в духе Дамблдора!

Крауч кивнул.

— Я составлю для тебя инструкции, которым ты должен будешь неукоснительно следовать. Зачаровать могущественный артефакт — не то же самое, что превратить в портключ консервную банку. Разумеется, я возьму с тебя непреложный обет. Сам понимаешь, что стоит на кону. За это ты получишь четверть...

— Половину! — жестко отреагировал Бэгмэн, в глазах которого светилась алчность.

— Это очень большая сумма, — медленно произнес Барти. — За такие деньги я мог подрядить на дело даже Моуди...

— Ты не понимаешь, — пошел на попятную Людо, поднявший руки в защитном жесте. — Я поставил большие деньги на Гарри Поттера. Четверть только компенсирует мой выигрыш. Так зачем мне рисковать, связавшись с тобой?

— Проблем не будет, — улыбнулся Крауч. — У нас один и тот же чемпион. Четверть.

— По рукам, — открыто улыбался глава Департамента магического спорта. — Когда обменяемся клятвами?

— Прямо сейчас. Вот текст твоей клятвы и магический контракт, который я подпишу после того, как ты принесешь непреложный обет. Полагаю, тебе нужны дополнительные гарантии. Я, Бартемиус Крауч, клянусь своей жизнью и магией, что передам четверть выигрыша, который я получу в случае предсказанного мной исхода Турнира в случае, если Людо Бэгмэн даст непреложный обет в том, что неукоснительно выполнит переданные ему инструкции касательно зачарования Кубка Огня.

Ослепленный жадностью, Бэгмэн немедленно принес обет, после чего обратился к собеседнику:

— Ну, а теперь контракт.

* * *

Англия, склад оптовой компании N.

Они пришли днем. Два десятка крепких и очень сильных мужчин, вооруженных самодельными дубинами. Кроме того, у одного из них был в руках Ли-Эндфилд, а их лидер и вовсе держал в руках тонкую, словно у дирижера, палочку. Они не обращали внимания на камеры, а просто ломились вперед. Охранники пытались им помешать, но резиновые пули, казалось, причиняли им лишь некоторое неудобство. Шокеры были более эффективны, но на стороне нападавших было численное превосходство, которое все больше увеличивалось, по мере того как нападавшие вырубали охранников и решивших поиграть в героев грузчиков.

Внезапно из окна офисного здания выбежал человек с дробовиком. Короткий Ступефай, брошенный Ремусом, заставил его застыть на месте.

— Пусть кто-нибудь подберет оружие, — негромко произнес он, и тут же один из оборотней помчался выполнять поручение вожака. — Передай остальным, чтобы сосредоточились на загруженных фургонах, пора убираться отсюда. Скоро прибудут авроры, а затем и полиция.

Вся операция заняла чуть более пяти минут, включая уничтожение записей камер и расспросы перепуганных менеджеров. Оборотни получили в свое распоряжение запасы продовольствия, способные кормить всех, находившихся в убежище, по крайней мере месяц. Прибывшей чуть позднее команде обливиаторов пришлось изрядно потрудиться, чтобы существование волшебного мира оставалось в тайне.

Было проведено расследование, в ходе которого не удалось выяснить ничего существенного, а потому Министерство оказалось не готово к последовавшим позднее налетам. В итоге аврорату пришлось отрядить часть сил на поиски неизвестных злоумышленников, и тем самым отвлечь их от поисков оборотней. Как и рассчитывал Ремус Люпин.

* * *

Кабинет главы аврората, январь 1995.

— Полагаю, с этого момента наши пути расходятся, господа, — заявил глава Отдела Тайн.

— Послушайте, Фадж очень просил не распространяться об этом деле до конца Турнира. Барти-младший в негласном розыске. Куда он денется?

Сэм Рэйли был полностью согласен со своим бывшим-нынешним начальником. После откровений Долохова, которого отправили в Россию и запретили возвращаться под страхом смерти, Министру ничего не оставалось, как признать наличие проблемы. К облегчению Министра, проблему Сириуса Блэка ему решать не пришлось, в связи с предполагаемой смертью последнего. Так Руфус Скримджер получил заверения Министра, что бюджет аврората будет увеличен, самое меньшее, на десять процентов, а также приказ вести поиски Барти-младшего и Питера Петтигрю, который, с подтвержденных веритасерумом слов Долохова, был Пожирателем Смерти. Причем, если дело младшего Крауча разрешалось придать огласке, то о предателе Поттеров нельзя было распространяться ни в коем случае. Министерство должно было поддерживать свою репутацию, и посему глава аврората получил подписанный Фаджем приказ применить к Петтигрю поцелуй дементора, как только он будет пойман.

Впрочем, насчет поисков крысы никто особо не обольщался. Как его найдешь, вздумай он затеряться среди миллионов своих обычных собратьев?

— Из Азкабана он ведь куда-то делся, — раздраженно напомнил тем временем глава ОТ. — В любом случае, Крауч-старший мертв, и теперь мне ни за что не выйти на Дамблдора! Будь он проклят с его высшим благом!

С этими словами он направился к выходу, ненадолго задержавшись возле Рэйли, который сменил плащ невыразимца на аврорскую мантию с полным комплектом регалий, указывающих, что её обладатель является специалистом первого класса.

— Было приятно поработать, Сэм.

И глава Отдела Тайн оставил их с Руфусом Скримджером наедине.

— Сэр? — решил обратиться к начальнику Рэйли.

— Ну что еще? — раздраженно ответил тот. Момент был явно неподходящий, но Сэм решил идти до конца.

— Я надеялся, что после всех этих перипетий... я мог бы получить повышение.

— Выпишу тебе премию, — еще более раздраженно ответил Скримджер. — Твои амбиции достойны Слизерина. Все твои приключения по бумагам аврората не проходили, а значит, твое повышение будет незаконно. Гордись, ты и так делаешь карьеру быстрее, чем Аластор Моуди в свое время.

— При всем уважении, сэр, аврор Моуди так всю жизнь и проработал аврором. Мне хотелось бы большего. А что насчет законности, то не думаю, что выдворение заключенного из страны без согласия Визенгамота было законно.

Скримджер буквально впился в него взглядом, словно бы изучая заново.

— Метишь на мое место, парень?

— Только после того, как вы займете кресло Министра, сэр, — уважительно ответил Рэйли.

— Мерлин! Тебе точно стоило учиться в Слизерине! — развеселился глава аврората. А затем, успокоившись, произнес: — Хорошо. Как только появится возможность, я продвину тебя...скажем, до звания старшего аврора.

— Спасибо, сэр, — ошарашенно произнес Рэйли и поспешил покинуть кабинет, пока начальник не передумал. Скримджер обещал сделать его старшим аврором, минуя должность командира тройки. Похоже, скоро у него появится много недоброжелателей...

Хогвартс, второе испытание

И пока в высших эшелонах власти магической Британии царила неразбериха, вызванная расследованиями аврората, представители которого упорно не желали разглашать хоть сколько-нибудь важную информацию, авроры сновали повсюду, и потому все, озабоченные сохранностью скелетов в шкафах, тщательно пытались замести любые следы былых нарушений. А поскольку их в далекой от совершенства властной пирамиде английского магического сообщества было пруд пруди... В общем, Скримджер был недоволен, что поддался уговорам Министра, поскольку вести хоть какие-то расследования в нынешней обстановке было решительно невозможно. Да и сам Фадж был уже не рад собственной инициативе, но, как говорят магглы, поезд уже ушел.

Между тем в школе чародейства и волшебства Хогвартс царило оживление, как это обычно и бывает, никак не связанное с тем, что происходит за пределами этого славного учебного заведения. Все с нетерпением ожидали второго испытания и даже делали ставки.

И пока постоянные и временные обитатели Хогвартса жаждали зрелищ, чемпионам, которые стояли на берегу озера, хотелось просто выжить. Ну и опередить конкурентов, по возможности.

— О чем думаешь, Гарри? — спросил Седрик, подталкивая гриффиндорца локтем. Семикурсник буквально излучал уверенность, будто не ему предстояло в скором времени нырять в озеро, в котором могло быть что угодно, поскольку представления о безопасности у организаторов, учитывая драконов в первом испытании, были весьма странные.

— Размышляю о том, что если бы француженка выступала в бикини, у нас просто не было бы шансов, — отшутился Поттер, кивая на полувейлу, одетую в закрытый купальный костюм, которые носили женщины в начале века. Но и так зрелище было впечатляющим, что признавал даже недолюбливавший шармбатонку гриффиндорец.

— Да-а-а-а... — Диггори буквально приклеился взглядом к французской чемпионке.

— Все в порядке? — теперь уже Гарри слегка подтолкнул Седрика, который немедленно пришел в себя.

— Оу... Разумеется! — слишком уж энергично воскликнул хаффлпафец, чем обратил на себя внимание других участников турнира. Он поспешно, словно пытаясь избежать комментариев о своем поведении, заговорил: — Ты видел нашу бывшую директрису Амбридж среди судей? Думаю, она сделает все возможное, чтобы снизить баллы Флер.

Гарри посмотрел на трибуну судей, где и сидела госпожа главный секретарь Министра, которая, в свою очередь, не сводила глаз с вышеупомянутой француженки. Выражение лица Амбридж было таково, что запросто можно было решить, что от Флер несет дерьмом, но лишь бывшая директриса Хогвартса способна это учуять.

— Неужели завидует? — изумленно прошептал Гарри.

Седрик закашлялся. В его представлении главный секретарь Министра магии и на женщину-то не тянула. Ну а уж сравнивать ее с Делакур... здесь нужно было обладать незаурядными аналитическими способностями и только для того, чтобы обнаружить сходства, вроде того, что они обе не относятся к царству грибов...

И все же Седрик решил прояснить для Гарри некоторые моменты, в которых он, как будущий сотрудник Министерства, уже разбирался. Ну, так он считал.

— Понимаешь, она ненавидит полукровок. Да и вообще всех, кроме чистокровных волшебников. В Министерстве это давно всем известно, так что я могу предсказать, как она будет судить. Мне волноваться не о чем. Мой отец — высокопоставленный сотрудник Министерства, и мы чистокровные волшебники, — тон Седрика стал слегка виноватым. — Затем Крам, о котором нельзя ничего сказать наверняка, и потому она вряд ли будет пытаться засудить его. Твоя мама была магглорожденной, и потому Амбридж отнесется к тебе строже. Среди ближайшей родни Флер — вейла, а они считаются магическими существами в Британии, так что здесь о честном судействе и говорить не приходится.

— Это если Министр не решит, что было бы лучше, если Чемпионом станет Мальчик-Который-Выжил, — хладнокровно произнес Поттер, которого ничуть не взволновали рассуждения Седрика.

— А ты разбираешься в министерской политике, — удивленно произнес хаффлпафец и теперь смотрел на Поттера с еще большим уважением. — Метишь на место Министра, а?

— Определенно нет. Просто жить в обществе с подобным управлением — преступление, а уж быть частью этой системы...

Седрик выглядел ошеломленным. Выросший в магическом мире, он никогда не слышал ничего подобного о Министерстве, которое, несмотря на все огрехи, работало, что было в глазах волшебников важнее всего.

Хаффлпафец оправился и попытался возобновить беседу.

— Так ты уже определился с тем, чем будешь заниматься после школы?

— Пока нет, — пожал плечами Гарри.

— Да ладно, неужели ты ни разу не задумывался о возможной карьере?

— Чисто теоретически — если после Хогвартса я пойду показывать фокусы вне магического мира и попаду на телевидение, а я наверняка попаду, то смогу зарабатывать достаточно, чтобы постоянно откупаться от ДМП и аврората, стремительно при этом богатея, — выдал Поттер.

Седрик впал в глубокую задумчивость, которая, однако, не продлилась долго, поскольку Людо Бэгмэн поприветствовал гостей и участников Турнира и объявил о начале второго испытания...

* * *

Жабросли сработали. Невилл, как и большинство гриффиндорцев, принимавших участие в подготовке Гарри к Турниру, предложил, пожалуй, самое неортодоксальное решение проблемы дыхания под водой и, что характерно, смог настоять на нем. Гарри, которому в конечном итоге предстояло рисковать шкурой, решил не полагаться на собственную палочковую магию и, памятуя о том, что Невиллово знание растений уже помогало им выпутаться из опасной ситуации, доверился суждению однокурсника.

Все было так, как и сказал Лонгботтом. Дыхание под водой не только не доставляло неприятных ощущений, но, более того, казалось естественным. Хотя со стороны, наверное, внезапно появившиеся на шее жабры должны смотреться жутко. Впрочем, сейчас Гарри было не до того, чтобы размышлять о собственной внешности. Оказавшись в воде, он так и не понял, куда плыть. Как и обещал Невилл, его зрение не ухудшилось под водой. Видимость была достаточно четкой, и в прозрачной воде, пожалуй, проблем бы не возникло. Беда в том, что вода была мутной, и кроме того, чем глубже он погружался, тем меньше света с поверхности пробивалось сквозь толщу воды.

Несмотря на проблемы с магией, к четвертому курсу Поттер был способен наколдовать Люмос. Чего он не предусмотрел, так это изменений в его речевом аппарате, затронутом влиянием жаброслей.

— Лмс, я! — в очередной раз надрывался он и продолжал погружаться все глубже.

Некоторое время спустя у Гарри появились мысли по поводу причин мутности воды. Гигантский кальмар беспорядочно перемещался по озеру. По крайней мере, так предположил Поттер, который, уклоняясь от то и дело мелькавших на разной глубине щупалец, вспоминал фильмы с интригующими названиями, вроде «Щупальца» или «Щупальца-2», которым в скором времени было суждено пополнить золотой фонд трэш-хоррора. Видимо, организаторы Турнира позаботились о том, чтобы участники не замерзли в февральской воде, и подогрели воду в озере.

У Гарри в голове мелькало множество непечатных мыслей о вышеупомянутых организаторах, их родне и сексуальных пристрастиях. Вывести гигантского кальмара из спячки? Запросто! Дэви Джонсы херовы. При всем при этом температура для человека все еще была достаточно низкой. Тучи песка поднимались повсюду, а настроение Гарри, если так можно выразиться, опускалось все ниже. С огромным трудом ему удалось собрать в своей памяти мозаику из навязчивых лекций Гермионы Грейнджер и не слишком связных, но информативных лекций-баек профессора Хагрида.

К хорошим новостям можно было отнести то, что гагантский кальмар или маленький кракен был связан чарами столь древними, что по сравнению с ними Дамблдор был сосунком. Так что, теоретически, тот не мог нанести никакого вреда волшебникам или разумным существам. Но, в то же время, пробудившийся кальмар был во многом подобен разбуженному в конце зимы медведю. И сейчас наиболее полно описать древнее существо могли слова: «голодный и недружелюбный».

А тем временем кракен ярился все больше, привычная добыча все еще не вышла из спячки и была надежно укрыта в своих лежбищах. Огромные щупальца яростно колотили по дну озера, поднимая все новые завесы песка, водорослей и прочего мусора.

В отличие от многих других существ, морские черти — гриндилоу — и не думали впадать в спячку. Гарри подумал, что это не так уж странно, поскольку одно из заклятий, позволяющих их отогнать, вызывает струю кипятка.

Тем временем гриндилоу окружали Флер Делакур, которая, судя по всему, растерялась, поскольку вряд ли она не знала, как справиться с этими существами. Иногда секундная растерянность может нам дорого обойтись, и француженка уже успела в этом убедиться. Один из гриндилоу оплел её руку своей невероятно сильной, похожей на прут, конечностью.Гарри поспешил на помощь. Признаться, на задворках его сознания, мелькнула мысль о том, что он сможет последовать за Флер к цели, поскольку, в отличие от него, она наверняка знала, что делала. Но, к его чести, эта мысль не была определяющей в его решении броситься на помощь девушке.

Казалось бы, что он мог сделать? Если бы он мог произнести заклинание, то можно было бы использовать трансфигурацию, а так? Отлавливать их по одному и чертить на хитиновых панцирях руны? Но Гарри уже знал, как поступить. Как и всем, имеющим зачатки разума, гриндилоу был ведом страх. В условиях тотального хаоса, воцарившегося в озере, вызвать эту эмоцию было довольно просто. План был прост и, пожалуй, не уступал выходкам Мародеров в их лучшие годы.

Гриндилоу уже оплели Флер по рукам и ногам, когда из-за песочной завесы, вызванной кальмаром, внезапно вынырнул Гарри, мгновенно сломавший достаточно крупную конечность гриндилоу, который держал руку француженки с палочкой. Морские черти не ожидали нападения, и еще меньше они ожидали того, что будет дальше.

Опутанный обрывками водорослей, Гарри был плохо различим в облаке песка. Он вскинул свои перепончатые из-за действия жаброслей руки и изо всех сил неразличимо прокричал:

— Пшли нахй!!!

И без того выпученные глаза морских чертей едва ли не вылетели из орбит. Они поспешили ретироваться, опасаясь преследования чудовища, которое так неожиданно напало на них из темноты...

Судя по всему, весьма необычная внешность Гарри произвела впечатление не только на гриндилоу. Флер еще какое-то время не сводила с него палочку, пока наконец не узнала своего конкурента-чемпиона.

После этого она, не говоря ни слова, развернулась и поспешила к своей цели. Поттер так и не понял: то ли она так хотела победить, то ли ей чужда была благодарность в принципе, а может были еще какие-то причины. Как бы то ни было, он поспешил за ней, что было не так уж и трудно. Жабросли сделали воду его родной стихией даже больше, чем воздух, когда он садился на метлу.

Да, Делакур все же каким-то образом знала, куда надо плыть. И буквально через десять минут показалась русалочья деревня, которую в мутной воде было практически невозможно разглядеть издалека. Дома были построены из некоего аналога тростника, а окна и двери в них были попросту завешаны водорослями. Попадались сооружения из дерева, камня и прочего мусора, который, очевидно, попал сюда с поверхности. Каркас главного здания, которое было то ли храмом, то ли муниципалитетом, а может и вовсе королевским дворцом, представлял собой огромную ракушку, нижние части которой подпирали колонны из тесаного камня, в верхней ее части располагались затейливые фигуры из водорослей — надо понимать, местная архитектура.

Рядом с этим образцом русалочьей архитектуры было некое подобие площади, на которой находились столбы с привязанными к ним пленниками. В этот раз причудливая внешность Гарри сыграла с ним злую шутку. Вооруженные трезубцами тритоны-стражники остановили его и пытались выяснить, что он такое и куда направляется. Старший тритон отвратительно говорил по-людски. Впрочем, то же можно было сказать и о Поттере под действием жаброслей. Так что диалог получился еще тот. Гарри время от времени поглядывал за спины стражников и видел, что Флер уже успела приблизиться к столбам с заложниками...

Внезапно поселок накрыло некое подобие силового поля, которое напоминало о-очень большое Протего.

Среди стражников-тритонов поднялась суета, они начали перекрикиваться на своем языке, и вскоре те, что пытались задержать Гарри, просто забыли про него и отправились на соединение с вышедшим из поселка отрядом вооруженных тритонов. Вообще, внешность представителей морского народа, или, по крайней мере, мужской его части, изрядно разочаровала Поттера. И хотя он понимал, что глупо было ожидать, что настоящие русалки будут похожи на тех, которых изобразила компания Дисней, но все же реальность оказалась воистину жестока. Это были даже не разумные рыбы, но какое-то подобие ящерообразных пришельцев, за исключением того, что их синяя чешуя не имела ничего общего с чешуей рептилий. Гарри подсознательно ждал, что они начнут рассказывать ему о своих планах по захвату Земли или предъявят ультиматум как представителю человечества.

Поттер, которого защита поселка просто отшвырнула, не причинив никакого вреда, отправился вслед за тритонами. Ему стало любопытно, что они собирались предпринять, поскольку торчать возле поселка уж точно никакого смысла не было.

Несколько минут спустя Гарри пожалел, что поддался чувству, которое, согласно поговорке, сгубило кошку. Отряд тритонов направлялся прямиком к кракену. Впрочем, скоро его страх улетучился, уступив место ужасу. Голодный кальмар нашел подходящую добычу.

Как уже говорилось, чары связывающие чудовище в озере, были очень древними. Настолько, что в те времена еще не было и речи о трансформации человека в животное, и потому самый крупный обитатель хогвартского озера увидел перед собой не превратившегося наполовину волшебника, а немного странную, но довольно крупную рыбу. Если бы Виктор имел возможность превратиться обратно, но щупальце кракена уже сжимало его, словно в тисках. Храбрый болгарин не собирался сдаваться. Используя два ряда острейших акульих зубов, он отхватил кусок мяса из щупальца своего пленителя. Однако сама конечность была слишком мощной и толстой, и перекусить её полностью не вышло. Кракен издал яростный клекот и мощно сдавил добычу. Крам мгновенно обмяк.

Тритоны яростно заверещали и кинулись на кальмара, подкалывая его трезубцами, что, впрочем, не наносило ему большого вреда. В ответ существо просто отшвыривало их подальше, раздраженное тем, что ему не дают насладиться законной добычей. Гарри мысленно поблагодарил Невилла за жабросли, подплывая все ближе к его туловищу, которое, по странному выверту сознания, сильно напомнило ему Крэнга, главного злодея из Черепашек-ниндзя, хотя сходство было, в общем-то, минимальным.

Кракен издал очередной яростный клекот, и Поттер получил возможность заглянуть ему в пасть, в которую, словно в воронку торнадо, начал втягиваться всевозможный мусор со дна. Гарри не знал, что значит взглянуть в бездну. Но видя, как темное, казавшееся бесконечным нечто поглощает все вокруг, он на мгновение запаниковал. Его тело было парализовано страхом, а кишечник непроизвольно расслабился. К счастью, тот факт, что гриффиндорец предпочел нырять на пустой желудок, уберег его гордость. Чувство стыда пересилило страх. И он стремительно поплыл к чудовищу. Уклонившись от щупальца, которым монстр отбросил очередного тритона, Гарри подхватил оружие потерпевшего. Пользуясь тем, что пока что кальмар не воспринимал его как угрозу, Поттер подплыл к туловищу кальмара вплотную. Он решил нанести удар сзади, потому как ему не хотелось быть засосанным... в кальмара просто случайно.

Понимая, что у него есть всего один удар, Гарри всадил трезубец в туловище кальмара и, не вытаскивая оружия, продолжил чертить с его помощью руну призыва молнии. В других обстоятельствах этот шаг закончился бы для него гибелью, но ему повезло. Рисунок вышел не слишком четким. Еще бы, ведь приходилось чертить его не лучшим инструментом, при этом уклоняясь от щупалец, пытающихся тебя схватить, вдобавок от этого постоянно нарушалась концентрация. Вторым фактором, спасшим Поттеру и окружающим жизнь, стало то, что из трезубца вышел отвратительный проводник силы.

В результате, когда ясное небо над Хогвартсом озарилась вспышкой молнии, которая ударила в озеро и, направляемая волей волшебника, устремилась вглубь, заряд имел от силы двадцать процентов той мощи, которую хотел вложить в него заклинатель. И это было только к лучшему, потому что после того, как заряд достиг своей цели, ток продолжил свой путь по конечностям кальмара и дальше. А вода — отличный проводник.

Аврорат, кабинет Скримджера, март 1995.

— Мне нужен результат, Рэйли! Крауч уже давно должен был быть здесь, а у вас даже зацепок нет! — Руфус постепенно успокаивался, что, однако, не делало разнос хоть сколько-нибудь более приятным.

— Сэр, практически никто в Министерстве не желает сотрудничать. Все покрывают себя или друг друга. В такой обстановке даже вы можете быть Краучем под оборотным, и я этого не распознаю. Единственное более-менее реальное предположение — он будет искать выходы на других Пожирателей или своего господина. Однако последний мертв, а все остальные подозреваемые к принадлежности к кругу сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть находятся под наблюдением. И хотя без содействия Отдела Тайн наши возможности ограничены, мы принимаем все меры, чтобы это не всплыло. Я понимаю, что скандал нам не нужен. Единственной возможностью для Крауча вступить в контакт с Пожирателями незамеченным остается Петтигрю, найти которого просто нереально. Буду очень удивлен, если ему это удастся.

— Но это только если исходить из того, что Крауч действует, как Пожиратель! — вскинул указательный палец, чтобы подчеркнуть значимость высказывания, Скримджер.

— Мы проверяем лишь то, что можем проверить, — устало вздохнул Сэм. — У нас просто нет возможности изучать ход мыслей сумасшедшего. И не факт, что это вообще возможно. Колдомедики считают, что волшебники не страдают психическими расстройствами.

— Вы не согласны? — спросил Руфус.

— Думаю, если устроить проверку у магловского психоцелителя, больше половины сотрудников его не пройдут. С другой стороны, понятия нормы у нас и у магглов сильно отличаются, думаю оттого мы и не можем распознать настоящих психов, которых, как мне кажется, очень много. В конце концов, Фаджа избрали Министром!

— Твоя правда, — хохотнул Скримджер. — Но все же, думаю, не будет вреда, если мы рассмотрим действия Крауча еще и как аврора в бегах.

— Он сумасшедший, — повторил Рэйли. — Он прямо сейчас может искать этих забавных созданий, которых придумал Лавгуд, где-нибудь на северном полюсе.

— Не будет вреда, если мы рассмотрим действия Крауча еще и как аврора в бегах, — с нажимом повторил Руфус. — Мы должны понять преступника. Так действуют маггловские органы правопорядка, и думаю, они в чем-то правы.

— Откуда вам это известно ? — с любопытством спросил Сэм, раньше не замечавший в начальнике пристрастия к маггловским методам ведения расследования.

— О, я наблюдаю за ними с помощью тивизора, который я одолжил у Артура Уизли. Достижения лейтенанта Коломбо произвели на меня определенное впечатление.

— Понятно, — нейтрально ответил Сэм.

— Не забудьте про то, что я вам сказал, иначе лично отправитесь отрабатывать версию с северным полюсом...

Час спустя старший аврор Рэйли инструктировал подчиненную ему группу.

— Перепроверьте всю собственность Краучей. Возможно, дом, спрятанный под Фиделиусом, который падет после смерти Крауча-старшего. Переройте все бумаги. Ищите любую недвижимость, которая хоть как-то упоминается в бумагах. Идея принадлежит Главному Аврору, и у него есть веские основания, — здесь Сэм запнулся, но, собравшись, продолжил, — есть веские основания полагать, что этот метод принесет результаты.

* * *

Хогвартс, гриффиндорская гостиная , март 1995.

— И все же, Гарри, как так вышло, что Рон оказался тем, кем ты дорожишь больше всего? — похабно скалился Симус. Наверное, было наивно ожидать от друзей, что они не будут подшучивать над пережившим смертельную опасность чемпионом.

— Учти, мы не позволим заниматься всякими непотребствами в спальне. В конце концов это просто мерзко, ребята! — добавил ухмыляющийся Дин.

Гарри понятия не имел, почему именно Рон стал его заложником. Да его это и не волновало. После ужаса, испытанного во время второго испытания, он хотел только одного — пережить третье испытание и впредь держаться от Турнира подальше. Учитывая, что он вынужден был участвовать не по своей воле — это желание было сродни письму Санта-Клаусу.

Он понимал, что друзья просто пытаются поднять ему настроение, но веселиться не было ни малейшего желания. Виктор Крам сломал... да практически все, включая позвоночник, что было крайне серьезно даже по меркам волшебников. Шансы, что он сможет оправиться к третьему испытанию были исчезающе малы. Но колдомедики обещали, что рано или поздно он все-таки сможет ходить, а вот его спортивная карьера была под вопросом. Когда состояние Виктора более-менее улучшилось, он первым делом сделал две вещи. Сначала он попросил своего директора принести ему пива с кальмарами, чтобы изгнать из души страх. Каркаров, к удивлению многих, проявил свои лучшие качества, искренне переживая за покалеченного чемпиона и прилагая все усилия к ускорению его выздоровления. И это несмотря на то, что Дурмстранг практически выбыл из борьбы. По условиям магического контракта знаменитому болгарскому ловцу все же предстоит войти в лабиринт, но организаторы заявили, что другим чемпионам достаточно будет оглушить его до конца испытания, чтобы он не лишился магии, а как бы был побежден другими чемпионами.

Следующим шагом Крама стало признание долга жизни. Это обязательство признавалось всеми, включая самого Гарри, которого вся эта ситуация изрядно смущала, и он хотел было отказаться, пока ему не объяснили детали. По сути, там, под водой, Виктор умер от болевого шока, когда щупальце гигантского кальмара поломало его, словно куклу.

Однако разряд тока, который прошел через всего кракена, перезапустил сердце дурмстрангского чемпиона...

Итоги второго задания вышли на удивление странными. Флер Делакур оказалась единственной, кто спасла заложника, и тем самым выполнила задание. Она все же поблагодарила Поттера за помощь, объяснив, что очень спешила спасти сестру Габриэль. В общем, с учетом того, что француженка могла и не справиться без помощи Гари, плюс огромный временной штраф, ее итоговый результат составил всего девять баллов.

Седрик, как и Крам, получил ноль. Только в отличие от болгарина, действия хаффлпафца были несколько более сомнительны. Все это время он пытался как-нибудь по большой дуге обойти разбушевавшегося кальмара и, по сути, не пытался спасти Чо Чанг, которая была его заложником. Он объяснил рэвенкловке, что в деревне русалок ей было безопаснее всего, но даже не слишком опытный в таких делах Гарри понимал, что, несмотря на все логические доводы, девушка не поймет и не простит. Репутация Диггори понесла очень значительный урон. Даже на его факультете многие отвернулись от него. Лично Поттер считал, что этот честный и добродушный парень не заслуживает подобного, просто ситуация сложилась так, что выбора особого и не было. Мало кто способен отправиться навстречу смертельной опасности.

Ученики осуждали Седрика, не представляя, что гигантский кальмар, которого давно отнесли в разряд страшилок для первокурсников, на самом деле очень и очень реальный монстр, и каково это — даже просто смотреть на то, как он молотит своим щупальцами, находясь в мутной и холодной воде.

Кстати, кальмар тоже выжил, поскольку наложенные на него чары действовали по принципу «око за око». Гарри считал, что гигантский обитатель озера восстановится быстрее хрупкого человека, несмотря на тяжелые раны, нанесенные магией. Что касается самого Поттера, то за само задание он также получил ноль. Однако за действия по спасению Виктора его наградили десятью баллами.

Тем временем друзья продолжали подшучивать, но погруженный в свои мысли Гарри не обращал на них никакого внимания. Что удивительно — то же самое можно было сказать и о Роне, который с февраля ходил хмурым и практически ни с кем не разговаривал.

На попытки выяснить, в чем дело, он обычно срывался и начинал громко кричать и предъявлять претензии тому, кто вывел его из ставшего привычным состояния меланхолии. Так вышло, что Гарри довелось быть тем, кому удалось первому выяснить причину.

Немного позже в тот же вечер, когда все отправились спать, Поттер остался в гостиной, стараясь оттянуть тот момент, когда очередной раз во сне он будет переживать события на дне озера.

Он направился к камину и с удивлением обнаружил, что ближайшее кресло уже занято Роном, который не отправился спать вместе с остальными четверокурсниками. Гарри молча уселся в кресло левее.

Так они и молчали. Каждый смотрел на огонь и думал о своем, пока Рон не промолвил:

— Лучше бы я там остался. На дне озера.

Гарри, в очередной раз переживавший эти события, вздрогнул.

— Подумать, каково вам там пришлось, и мои проблемы становятся такими мелкими... Тем более, что я сам виноват. Но свои проблемы все равно как то ближе, знаешь, — задумчиво рассуждал Уизли. — Парвати забеременела, и ее забрали из школы, не знаю заметил ли ты со всем этим Турниром...

Поттер ошарашенно смотрел на рыжего гриффиндорца. На утро после бала он думал, что ему просто померещилось...

— Патилы грозили объявить кровную месть за оскорбление. Мы, Уизли, большой род...но ты знал, что у Парвати четыре дядюшки, не считая старшего поколения?.. Отец был в ярости. Он никогда не хотел заниматься делами, положенными главе рода. Мама...она тоже была в ярости, но она никогда не была против детей, — иронично добавил в конце Рон.

— И что теперь? — осторожно спросил Гарри.

— Поздравь меня. Я женюсь ближе к пасхальным каникулам, — хмыкнул тот, не отрывая глаз от огня.

Поттер почувствовал, что в действительности поздравить его будет в корне неверной стратегией, и потому он продолжил осторожно расспрашивать.

— Но ведь кровной мести теперь не будет? — Рон кивнул. — Это ведь хорошо?

— Хорошо! Это ты называешь «хорошо»?! — мгновенно взорвался тот. — Мне придется уйти из школы после пятого курса и заниматься... не знаю. Мистер Патил может заставить меня работать в их чайной лавке! Зазывать туда клиентов в дурацком тюрбане, как у Квиррела! Это ты называешь «хорошо»?!

— Рон! Успокойся!

После пришли префекты, и разговор прекратился сам собой. Гарри не упоминал об этом происшествии. Если Рон захочет — сам расскажет, а пока достаточно того, что он немного выпустил пар и не совершит глупость. Еще одну.

На фоне этого разговора и того впечатления, которое он произвел на Поттера, его сны о гигантском кальмаре постепенно сошли на нет.

* * *

Англия, Литтл-Уиннинг, конец марта 1995.

— Что ж, мистер Дурсль, информация подтвердилась. Можете считать, что ваш сын не сядет в тюрьму, — произнес полный, усатый, совсем не походивший на человека своей профессии, агент Ми-5.

— И все же могли бы найти и другое решение, — недовольно бурчал Вернон.

— Знали бы, чего мне стоило все это организовать. Если бы судья не согласился, что армия поможет вашему сыну исправиться, ничего бы вообще не вышло. А махинации с документами? Кое-кому пришлось закрыть глаза на то, что вашему сыну еще нет шестнадцати. К счастью, он парень крупный, и его могут принять за шестнадцатилетнего. Но раньше пятнадцати Дадли брать все равно отказались. И потому до конца июня он побудет с вами. За все нужно платить, мистер Дурсль.

— Я вполне могу расплатиться за предоставленную вам информацию своей жизнью, — ответил Вернон.

— Вот видите, вы понимаете. Жаль, не объяснили этого сыну, — благодушно произнес собеседник, а затем посерьезнел. — До конца июня с вами поживет наш агент. Затем вернется ваш племянник, и вы покинете страну. Все просто. А теперь, позвольте откланяться.

* * *

Паучий тупик, март 1995.

Зачастую смысл уроков, которые дает нам жизнь, доходит до человека слишком поздно. А в самых запущенных случаях даже накрепко выученные, они не могут изменить человека, который продолжает идти по жизни, старательно выискивая любимые грабли. Сириус Блэк давно, еще в юности, понял, что он так навсегда и останется большим импульсивным ребенком. Раз за разом попадая в неприятности и с чужой помощью выпутываясь из них, он отмахивался от произошедшего, как от ерунды, и отправлялся на поиски новых приключений. Даже Азкабан его ничему не научил.

Вот и в этот раз, почувствовав эйфорию от пребывания на свободе и обретения крестника, Сириус решил, что в этот светлый момент присутствие Лунатика просто жизненно необходимо. К тому же, ему попросту обрыдло даже столь мягкое ограничение свободы, каковым было пребывание в домике Дурсля. Так одно большое «хочу» перевесило все меры предосторожности, о которых неустанно твердил их гостеприимный хозяин.

Конечно же, сейчас Сириус корил себя за множество вещей, которых определенно не следовало делать, но было уже поздно. А еще его терзало острое чувство вины, поскольку он рассказал о своих спасителях все, что знал и о чем догадывался. Он не знал, сколько времени находился в плену, но никак не меньше пары месяцев, и за все это время Снейп прерывал допросы лишь тогда, когда у него заканчивался веритасерум. Профессионализм школьного врага вызывал оторопь и мысли о том, стоило ли наживать такого недруга. За все время пленения тот ни разу не отреагировал на многочисленные подначки, которыми осыпал его Блэк, и сам не произнес ни слова, выходящего за рамки интересующих его тем. Лишь один раз он не сдержался, и в его глазах Сириус заметил такую ненависть, какой хватило бы на сотворение тысячи непростительных. Впрочем, справедливости ради стоит заметить, что школьные враги не так уж много времени проводили в сознательных беседах, а бывший узник Азкабана в сознании вообще. Веритасерум чередовался с напитком живой смерти, и потому шансов на побег практически не было. Снейп ослаблял контроль лишь пару раз в неделю, чтобы накормить пленного твердой пищей и не дать ему сойти с ума, хотя последнее Сириусу не грозило. Он терпеливо ждал визита, который рано или поздно должен был состояться. Что бы о нем ни говорили недоброжелатели, Блэк никогда не был глупцом. И если после прочтения старых подшивок Пророка или слов Малфоя он все никак не мог поверить, что Дамблдор пригрел на груди Снейпа, то методика допроса, применяемая последним, не оставляла никаких сомнений. Он знал только одного человека, которого могла интересовать поминутная роспись чьей-либо жизни за продолжительный период.

И он знал, что рано или поздно директор Хогвартса придет. Ну а пока он предавался мыслям о том, что если бы у времени была анимагическая форма — то это была бы улитка.

Некоторое время спустя, одним далеко не прекрасным, а скорее похожим на все остальные днем, на пороге неказистого дома в Паучьем тупике появился старик в лиловой украшенной звездами мантии. Очень скоро он оказался в комнате, где вот уже некоторое время гостил Сириус.

— Здравствуй, мой мальчик, — в голубых глазах директора не было привычных искорок, лишь глубоко затаенная грусть.

— Даже не спросите, как я поживаю? — мрачно усмехнулся Блэк.

— Думаю, ты в любом случае предпочел бы оказаться в другом месте, — мягко улыбнулся в ответ Альбус.

Воцарилось молчание, которое несколько секунд спустя нарушил Дамблдор:

— Я не собираюсь тебя ни в чем убеждать, Сириус. Я пришел предложить тебе воссоединение с твоим крестником. Вы сможете жить вместе, и ты наконец начнешь выполнять свои обязанности крестного.

— Почему же эта идея не пришла тебе в голову полтора десятилетия назад, Альбус? — скривился старый Мародер.

— Уверяю тебя — так было нужно для высшего блага. По крайней мере, я так считал, но, как видно, ошибся. И теперь я хочу эту ошибку исправить.

— Дурсли не оправдали ожиданий? — иронично спросил Сириус, на что директор просто ответил:

— Нет.

— И почему же я должен участвовать в очередном плане, а? После всего.

Дамблдор пожал плечами.

— Тебе решать. Обещаю, что не выдам тебя властям, но, думаю, тебе не понравится сама мысль провести в этом доме еще несколько лет. В состоянии глубокого сна, разумеется.

— Пока сказочная принцесса Снейп не разбудит прекрасного принца? — саркастически вставил Блэк.

Альбус ничего не ответил, продолжая смотреть на своего бывшего ученика.

— Мерлин! Хорошо, я согласен! Но как вы собираетесь объяснить все Дурслям?

— Никак, — отвечал Дамблдор. — Высшее благо стоит превыше их интересов и привязанностей.

С этими словами он повернулся и отправился к выходу, но уже на пороге его догнала реплика Сириуса:

— С годами я сильно стал сомневаться, что то, за что мы сражались — добро.

— Ты просто не видел изнанку зла, мой мальчик, — ответил директор и покинул комнату.

Аврорат, апрель 1995.

Сэм Рэйли в раздражении отложил последний отчет в стопку просмотренных. Документы Крауча-старшего были явно подчищены его сыном, и у его преследователей не имелось ни малейшей зацепки, где его искать. Идея с поиском домовика также провалилась. Очевидно, маленький народец имел свои способы сокрытия местопребывания.

С каждым днем Скримджер давил все больше, требуя результатов, но правда была в том, что их просто не откуда было взять. Старший аврор уже и сам не верил, что они кого-то найдут. Единственная зацепка с Турниром Трех Волшебников оборвалась даже раньше, чем они на нее вышли. С определенной долей уверенности можно было сказать, что именно Крауч кинул имя Поттера в кубок, но в Хогвартсе его давно никто не видел.

Все, что оставалось — это вести текущую работу и отрабатывать пожирательскую версию, в пользу которой говорили до конца неясные действия Крауча в отношении Мальчика-Который-Выжил.

Также проверялась гипотеза, согласно которой разыскиваемый мог укрыться в маггловском мире. И хотя это было маловероятно, Рэйли приказал проверять все подозрительные случаи. К удивлению старшего аврора, подход себя полностью оправдал. Было выявлено всего три места, где была обнаружена подозрительная магическая активность.

В первом случае дело оказалось связано с контрабандой запрещенных артефактов в Уэльсе. Сэм изрядно удивился, узнав, что кто-то все еще пользуется коврами-самолетами, не то что незаконно ввозит их в страну.

С происшествием в северном Лондоне разобрался помощник Артура Уизли, который установил, что на маггловский блошиный рынок попало проклятое зеркало. Сэм на всякий случай отправил аврора проверить всю эту историю.

Случай с внезапной смертью старого садовника в Литтл-Хэнглтоне также не привлек внимания старшего аврора, но пара его подчиненных отправилась и туда. Ободренный первыми результатами, Рэйли приказал продолжать отслеживать любую подозрительную магическую активность. Кроме того, в ближайшее время он планировал убедить Скримджера провести рейд в Лютном переулке, вот уж где подозрительная активность на каждом шагу.

А поскольку прорыва ожидать не приходилось, оставалось лишь упорно работать.

* * *

Англия, лагерь среди болот.

Приглашать других вожаков оборотней в собственное убежище крайне небезопасно. Многие были против, но Люпин настоял на своем. Так вышло, что в свете последних событий под его началом оказалось около четверти английских оборотней, и на сегодняшний день они составляли, пожалуй, самую большую стаю в стране. И слово вождя такой стаи имело большой вес. Но Люпин желал если не объединения, то хотя бы согласования позиций в борьбе за права больных ликантропией. И вот в апреле в лагере Люпина находились шесть оборотней, представлявших все стаи магической Британии. Среди них был и Фенрир Грэйбэк, который, несмотря на то, что его стая была самой малочисленной — в ней не было и пяти десятков — имел огромное влияние в среде оборотней. Каждый член его стаи был бойцом, и даже внешне они отличались от других представителей их вида. В зависимости от происхождения, оборотни или донашивали старые латаные мантии, или дешевую маггловскую одежду, которая делала их похожими на работяг с окраин. В стае Грэйбэка все было по-другому. Более приличные мантии, снятые с убитых авроров или подаренные Пожирателями, кожа и шкуры собственной выделки. И вообще все они имели даже в человечьем обличье очень хищный и опасный вид, в чем предстояло убедиться обитателям лагеря, поскольку Грэйбэк прихватил с собой едва ли не половину своей стаи для эскорта. Местные женщины тряслись от страха, когда пришельцы бросали на них жадные, плотоядные взгляды. Да и вообще вели себя с видом хозяев.

С самого начала Ремус понял, что его старания напрасны. Оборотни готовы были склониться перед силой, но никакие разумные аргументы не казались им убедительными. Все они сидели, потупив глаза и то и дело посматривали на Грэйбэка, который не переставал поливать хозяина грязью и призывал не слушать этого слабака.

Однако рано или поздно всякому терпению приходит конец. А Ремус в последнее время стал гораздо менее терпелив, чем в старые времена. Отчаявшись достучаться до гостей, он воскликнул:

— Сила человека в его разуме. Мы не должны уподобляться животным, как того хочет Министерство! Посмотрите на Грэйбэка — он брызжет повсюду слюной и от него воняет псиной!

В помещении воцарилась мертвая тишина. Оборотни боялись даже взглянуть в сторону Фенрира, который счастливо воскликнул:

— В круг, щенок! Я научу тебя уважению! — он пытался спровоцировать Люпина все время, да и появился в лагере только затем, чтобы прибрать его к рукам. Один из старейшин, старик с волчьими глазами и клыками, которые давно перестали превращаться обратно в зубы, все время неприязненно смотревший на Ремуса, довольно оскалился, предвкушая предстоящую схватку. Люди Грэйбэка быстро очертили на земле круг, возле которого столпились все, находившиеся в лагере. Фенрир уже предвкушал победу и предстоящее празднование. Его помощник передал ему огромный мясницкий тесак, и тот немедленно принялся с ним поигрывать. В своей меховой безрукавке на голое тело и с огромной взлохмаченной бородой он походил на настоящего варвара из учебников истории.

Ремус спокойно вошел в круг и обратился к толпе:

— Я всегда считал, что разум — это то, что отличает нас от животных. Но если у кого-то его нет, то тут ничего не поделаешь. И мы должны относиться к ним, как бешеным животным, которых нужно уничтожить.

— Прощайся с жизнью, Люпин! — оскалился Грэйбэк.

Однако Ремус вовсе не собирался этого делать. Он буквально имел ввиду каждое произнесенное слово. После короткого кивка Дрэйк передал ему дробовик, и Люпин без колебаний выстрел Фенриру в живот.

Никакого поединка. Никаких правил. Бешеных животных нужно уничтожать без жалости и сантиментов.

Внутренности Грэйбэка разлетелись по площадке, но оборотень был все еще жив. По-видимому, он действительно был берсерком, поскольку не прекращал непрерывно угрожающе рычать в сторону Люпина.

Окружающие, и особенно вожди и старейшины приглашенных стай, были шокированы столь откровенным попранием традиций. Люпину было плевать, он смотрел на людей Грэйбэка, которые столпились вокруг своего умирающего вожака. Некоторых из них задело разлетевшейся дробью, но для оборотней один маленький металлический шарик был не слишком опасен. Помощник Фенрира, ставший главным претендентом на место альфы, посмотрел Ремусу в глаза и прорычал:

— Ты за это заплатишь!

— Да неужели, — холодно ответил Люпин.

Оборотень на секунду опустил взгляд, не решаясь перечить вожаку, но затем вспомнил, что и сам намеревается стать таковым, и пересилил себя:

— Мы еще вернемся и уничтожим ваше маленькое убежище...

— Не вернетесь, — спокойно произнес Ремус. — Потому что не уйдете.

С этими словами он произвел еще один выстрел, который снес полголовы помощнику Фенрира.

Следом прозвучал выстрел из Ли-Энфилда. Дрэйк не отставал от вожака. Повинуясь условленному сигналу, местные оборотни набросились на бойцов Грэйбэка, которые выхватывали кинжалы, тесаки и палицы. У нападавших были трофейные шокеры, пожарные топоры и монтировки, что вкупе с численным преимуществом обеспечило им победу над более мощными и лучше обученными врагами. Они яростно набрасывались на врагов, круша топорами грудные клетки и сами падая под ударами противника. Вооруженные шокерами бойцы Люпина вырубали врагов одного за другим. И никакое мастерство не спасало. Дрэйк время от времени точными выстрелами разбивал группы, вокруг которых начинали образовываться очаги сопротивления. Через несколько минут все было кончено. Успех был полным.

Оборотни Люпина все еще бродили вокруг, добивая оглушенных и вырубленных током, а также собирая собственных погибших, коих оказалось восемь человек. То и дело слышались чавкающие звуки — поверженным отрубали головы, чтобы раненые не смогли затаиться и позднее вернуться мстить.

Как ни странно, Грэйбэка не затоптали в пылу схватки. Видимо бойцы решили, что Люпин должен добить его лично.

— Это неслыханно! Невиданное попрание традиций и законов гостеприимства! — внезапно возмутился старейшина, поддерживавший Фенрира.

Ремус слегка приподнял руку, и этого хватило, чтобы заткнуть возмутителя спокойствия.

— Я пытался убедить вас миром, но вы не захотели слушать. Если вас может убедить только сила, что ж, пусть так. Я стану этой силой. Как говорил мой старый наставник, ради высшего блага. С этого дня никаких нападений на мирных жителей. Авроры и охотники — вот наша добыча. Если кто-то промышляет в Лютном, то и здесь никаких запретов.

Мы докажем, что мы люди, и у нас есть сила. Что мы не какие-то животные, которых можно по желанию загнать в клетку или просто уничтожить. Рано или поздно, но мы вернем наши права.

— А если мы откажемся? — исподлобья взглянул на Люпина один из вожаков.

— Вы можете или следовать за мной, — пожал плечами тот, а затем подошел к умирающему Фенриру и произвел добивающий выстрел в голову, отчего та разлетелась на куски, — либо его путем, но знайте: ничем хорошим для вас это не кончится.

Прозвучало до крайности убедительно, и пример был более чем наглядным.

Несколько позже, когда вожаки уже покинули лагерь, Ремус спросил у Дрэйка:

— Что думаешь?

— Они подчинятся, — пожал плечами тот, — кроме старика. Тот затаил злобу. Доберется до своих и поднимет бучу.

— Значит сделай так, чтобы не добрался.

— Понял.

* * *

Нора, апрель 1995.

Для всех четверокурсников-гриффиндорцев свадьба Рональда Уизли и Парвати Патил была значимым событием хотя бы уже потому, что все они были приглашены на торжества. Многим было любопытно взглянуть на свадьбу с индийским колоритом, однако этому было не суждено сбыться, поскольку отец невесты настоял на самом архаичном варианте проведения свадебного ритуала, который исключал любые попытки жениха сбежать от ответственности. Это было знаком крайнего недоверия, и даже среди самых ярых поборников традиций считалось оскорбительным, однако в свете поведения своего младшего сына глава семейства Уизли не готов был поручиться за то, что Рон не наделает глупостей. В итоге, к вящему недовольству Молли, Уизли пришлось согласиться и на архаичный ритуал, предполагавший полное отсутствие свидетелей, и на значительную роль Патилов в жизни новобрачных. Артуру удалось выторговать проведение последующего торжества в Норе и, что немаловажно, некоторую свободу для своего сына, которому в ином случае пришлось бы сразу после свадьбы покинуть Хогвартс и начать работать в чайной лавке индийского торговца...

Торжество проходило на лужайке возле Норы и напоминало то ли фуршет, то ли пикник, поскольку вся официальная часть в итоге свелась к тому, что директор Дамблдор, который, руководствуясь лишь ему понятными мотивами, вызвался провести ритуал, заверил многочисленных гостей, что все прошло хорошо, а затем разразился длинной речью, в которой пожелания перемешивались с туманными фразами о будущем магического мира, единственной целью которых, по-видимому, была демонстрация невинной мудрости великого белого волшебника. Гарри и его друзья друзьями собрались возле одного из небольших белых столиков, которые словно грибы после дождя заполонили относительно небольшую поляну перед Норой. Среди различных закусок особенно выделялась выпечка миссис Уизли, однако что касается напитков, то в этот раз столь любимый волшебниками тыквенный сок потеснили разные сорта чая, любезно предоставленные семьей невесты. Тем временем другие гости подходили к новобрачным, которые в своих праздничных нарядах смотрелись словно куклы, которые гордо демонстрировались друзьям и знакомым их семей. Все многочисленное семейство Уизли сгрудилось слева от пары, в то время как не менее многочисленные Патилы находились справа. И все бы ничего, но Альбус Дамблдор, вместо того чтобы покинуть трибуну и присоединиться к другим гостям, встал позади молодоженов и, положив руку на плечо Рона, олицетворял собой этакого всеобщего дедушку. Несмотря на то, что событие было, в общем-то, радостным, широкая улыбка Дамблдора все равно была как-то не к месту. Это было особенно заметно на фоне сосредоточенного лица жениха, который, сжав челюсти, всем своим видом демонстрировал решимость идти до конца. Пожалуй, прославившийся своим мужеством Виктор Крам во время испытания с драконом и то смотрелся менее внушительно. Парвати, в отличие от своего жениха, выглядела слегка смущенной, но в то же время в её глазах явственно читалось облегчение. То ли от того, что непростая ситуация, в которой она оказалась, все-таки закончилась свадьбой, то ли от того, что самая сложная часть — ритуал — осталась позади.

Тем временем гости поодиночке, парами или целыми семействами подходили к жениху и невесте и, помахав перед их лицами подарками, начинали нахваливать свои дары родителям. За столиком гриффиндорцев тем временем проходила жаркая дискуссия на тему, кто первым отправится вручать подарки. Все дело в том, что когда ребята решали, что же дарить новобрачным, то они сконцентрировались на одном вопросе — чего Уизли не хватает больше всего? И, несмотря на многочисленные протесты Драко, гриффиндорцы пришли к заключению, что столовые манеры подарить все же нельзя, а значит, остаются лишь деньги. Когда Гарри поинтересовался приемлемой суммой, то был ошарашен ответом Невилла, который безапелляционно заявил, что для человека его положения дарить меньше пятисот галеонов как-то даже зазорно. То же касалось и самого Лонгботтома, который предусмотрительно прояснил этот вопрос у бабушки. Дин и Симус тут же решили скинуться на какой-нибудь другой подарок, потому что они попросту не могли позволить себе дарить подобную сумму, да и сам Поттер начал колебаться, поскольку по маггловским меркам сумма была очень даже большой. Однако Невилл продолжал настаивать, что меньшее будет рассматриваться всеми как скупость, и в итоге Гарри сдался. Малфой, наблюдавший за всеми этими метаниями со стороны, лишь ухмылялся.

Тогда, в гриффиндорской гостиной, подобный подарок казался более чем разумным, однако, наблюдая за процессом вручения подарков, Гарри, а вместе с ним и Невилл, начал колебаться. Просто подойти и вручить мешок с монетами? Это будет смотреться как-то...пошло. И вот почти все уже вручили свои подарки, из которых образовалась довольно большая горка в стороне от Уизли. Вот прошли гриффиндоские подруги Парвати — Лаванда с какой-то косметической дребеденью и Гермиона, которая неизменно считала, что лучший подарок — книга. Симус и Дин вдвоем тащили сундук, надпись на котором гласила, что в нем находится все, что нужно для ухода за детьми. Трое гриффиндорцев начали переглядываться. Наконец Малфой фыркнул и, достав палочку, отлевитировал многочисленные напитки и закуски на другой стол, где мгновенно образовалась безобразная куча. Затем блондин просто подхватил стол и вместе с ним направился в сторону молодоженов и их родителей. Подобное вызывающее поведение приковало к нему взгляды всех присутствующих. Даже Дамблдор прекратил изображать прижизненный памятник самому себе. Драко нисколько не смущаясь поставил стол перед новобрачными, отцепил с пояса кошель и высыпал на стол внушительную горку золотых монет. Затем он высокомерно вскинул голову и, чеканя каждое слово, произнес:

— Тысяча золотых монет. Столько же, сколько получит победитель Турнира Трех Волшебников. Я знаю, Рон, ты как-то рассуждал, что бы ты сделал, если бы выиграл подобную сумму. Однако, надеюсь, эти деньги ты направишь исключительно на благо своей семьи.

Малфой развернулся и отправился к Гарри и Невиллу. Уизли, Патилы и многие гости, не отрываясь, смотрели на горку золота, которая, однако, по меркам магического мира представляла небольшой капитал. И пока оцепенение не развеялось, Гарри и Невилл также подошли к столу и, присовокупив свои наилучшие пожелания, увеличили горку на столе ровно в два раза.

* * *

Там же, немного позже.

— Драко, ты выпендрежник, — пробурчал Гарри. Гости уже начали расходиться, однако Дамблдор дал школьникам немного времени, прежде чем вернуть их в школу. Учитывая постоянную занятость великого волшебника, довольно щедрый жест.

— Я Малфой, — довольно улыбаясь, ответил блондин.

— И все же это выглядело так, будто ты кичишься своими деньгами, — неодобрительно покачал головой Дин.

— Не моими, но родовыми, — Драко патетически вскинул вверх указательный палец. — И дело даже не столько в них, сколько в истории нашей семьи.

— Довольно грязной, — тихо пробурчал Невилл. Дин, Гарри и Симус с любопытством смотрели на него.

— Давай, расскажи им. Мы, Малфои, никогда не скрывали этой истории, — подначил блондин.

— Об этом не принято говорить... — начал было Невилл, но, не выдержав любопытных взглядов однокурсников, сдался. — Ладно. Если коротко, то во время французской революции многие из французской магической элиты сражались на стороне роялистов. Они считали, что сумеют одолеть чернь достаточно быстро. Вышло иначе. Тогда они начали искать поддержку в Англии, но английским волшебникам, по большому счету, было плевать. Родовые гнёзда уничтожались одно за другим. И даже французские гоблины не успели перевести золото в другие страны. Так один из предков Малфоев после принесения соответствующих клятв оказался хранителем состояний множества старинных французских родов. Борьба с Наполеоном затянулась, и старик в итоге умер от драконьей оспы. Та же участь постигла его наследника. Но если Доминик Малфуа был честным человеком, и, кроме того, намертво был связан множеством Непреложных обетов, то унаследовавший огромнейшее состояние второй сын Жером никаких обязательств не имел. Конечно, в его руках оказалась слишком большая сумма, чтобы ему позволили так просто наложить на нее руки. И тогда Жером предпринял по-своему гениальный ход. Он подкупил весь английский Визенгамот. Суммы были настолько большие, что не отказались ни гордецы Поттеры, ни богатейшие Блэки. В итоге Жером Малфуа превратился в лорда Иеронимуса Малфоя, и за его спиной стоял цвет английского волшебного сообщества. Французы были не в том положении, чтобы протестовать, а мы за пределами страны получили репутацию проклятых торгашей.

— Так почему же об этой истории не принято говорить? — спросил Гарри, немного смущенный тем, что и его предок участвовал в таком неблаговидном деянии. Невилл не успел ответить.

— Потому что наша история напоминает всем, что когда-то мы купили английский Визенгамот. И каждый раз, когда представитель нашей семьи швыряет непомерные суммы на какую-то мелочь, представители старых родов вспоминают об этой истории.

Поместье семьи Риддл, май 1995.

Старший аврор Рэйли любил свою работу и гордился достижениями. И, несмотря на то, что многочисленные завистники относили его стремительный карьерный взлет к удаче, подкрепленной протекцией Скримджера, он предпочитал думать о себе, как о профессионале. И у него были все основания так считать. Во-первых, далеко не каждый волшебник был способен не просто искать какие-то магические следы преступника, а выполнять сложную аналитическую работу. Говорят, в ведомстве мадам Боунс подобное не было чем-то примечательным, но в аврорате Рэйли с его рэвенкловским подходом определенно выделялся. Во-вторых, он был способен принимать решения в обстановке крайней неопределенности. И в-третьих, даже когда обстановка была не до конца ясна, он старался продумывать свои действия хотя бы на несколько шагов вперед.

Вот и сейчас, когда подчиненные Рэйли три звена окружили поместье, он уже примерно знал, чего ожидать внутри. С помощью Конфундуса ему удалось достать чертежи поместья в местной управе. Увиденное не радовало. Несмотря на то, что запутанных коридоров или многоуровневых подвалов на плане обозначено не было, множество чуланов и кладовок позволяли обученному волшебнику если уж не спрятаться, так устроить засаду точно. Крауч-младший был блестящим аврором, прибавить к этому пожирательскую школу... В общем, преступник кто угодно, но только не дилетант.

Рэйли собрал своих подчиненных для финального брифинга:

— Хочу напомнить всем: преступник очень и очень опасен. Надеюсь, все ознакомились с досье. Итак, согласно докладу аврора Белла, из дома никто не выходил. Аврор Китбоу, вы вместе с одним из ваших авроров зайдете со стороны сада. Другого выделите на вход для прислуги. То же касается вас, аврор Свен — пошлете одного ко входу для прислуги. Звено Белла останется прикрывать выходы. По одному аврору на каждый. Свен с напарником блокируют лестницу на второй этаж. Остальные обыскивают помещения, включая винный погреб. Затем один остается блокировать лестницу, остальные поднимаются на второй этаж и начинают прочесывание. Далее процедура повторяется.

Рэйли взял небольшую паузу, чтобы перевести дыхание.

— Невидимость и заглушающие не снимать. Если заметите преступника — подавайте сигнал, иначе он может вырезать нас поодиночке. Условленные сигналы все помнят? — дождавшись кивков, Сэм продолжил. — Хорошо. Чар на доме нет, но не исключено, что внутри могут быть ловушки. Так что, снова повторюсь, осторожность и еще раз осторожность. Замки двери открывать только после того, как на них наколдованы заглушающие чары. На этом все. Удачи, господа.

С этими словами Сэм наложил на себя заклятье невидимости.

* * *

Если бы кто-то сверхнаблюдательный неотрывно наблюдал за заброшенным домом семьи Риддлов, он бы заметил, как едва заметные колебания воздуха словно бы плывут к дверям поместья. Затем, словно по волшебству, двери начинают открываться, и на этом все и заканчивается. Ни звука, ни видимых глазу явлений. А между тем, работа проникнувших в дом авроров только начиналась. Дом находился в ужасном состоянии, и незваным гостям приходилось накладывать заглушающие чары едва ли не на все подряд. Полы, межкомнатные двери, ветхая, разваливающаяся мебель, загораживавшая проходы. До определенного момента все шло по плану. Однако состояние дома оказалось гораздо хуже, чем предполагал Рэйли.

Один из авроров звена Китбоу, предварительно наложив невербальное заглушающее на пол, осторожно направился ко входу в винный погреб. Наложенное заклятие должно было защитить волшебника от обнаружения, но вместе с тем он не смог оценить прочность досок, которые в ином случае дали бы понять, что человек ступает на не слишком надежный настил.

Аврор провалился в полной тишине, поскольку заглушающие чары прекрасно справлялись со своей задачей. Но и они не могли предотвратить звуков рухнувшего тела, валящихся стеллажей и разбивающихся бутылок.

— Проклятье! — Сэм, мягко говоря, огорчился. Неприятно, когда рушатся твои планы, однако ничего не поделаешь. Операция продолжалась. Старший аврор не спешил прорываться на второй этаж. Эффект внезапности все равно уже утерян, судя по непонятным звукам наверху, поэтому следовало собрать силы в кулак.

— Джексон провалился в погреб... — услышал он шепот своих подчиненных, которые собирались за его спиной.

Так, плотной группой, они последовали наверх, оставив одного аврора на лестнице.

Крауч показал себя опасным противником, стоило им лишь появиться на втором этаже. Вспышка заклятья слева оказалась неожиданной, несмотря на все предосторожности. Один из авроров Свена перевалился через перила и с глухим стуком ударился об пол на первом этаже. Несколько оглушающих, посланных в ответ, не дали видимого эффекта.

— Рассредоточиться! — скомандовал Рэйли. Однако выполнить эту команду оказалось не так-то легко. Если площадка перед лестницей была достаточно широкой, то в коридоре, ведущем в левое крыло, могли пройти не больше двух человек. Тем временем Барти продолжал осыпать авроров невербальными заклятьями. Его противники умело прикрывали друг друга щитами и продолжали продвигаться вперед,однако они не учли того, что в узком коридоре их возможности уклоняться от заклятий сильно ограничены, и потому первое непростительное, выпущенное Краучем, застало их врасплох, и бездыханное тело аврора упало на старый пропылившийся красный ковер.

— Боевые заклинания! — взревел Сэм, раздосадованный смертью коллеги. — Бейте на подавление!

Несколько взрывных заклятий разнесли противоположную стену, а одно из режущих, по-видимому, достало Крауча, о чем свидетельствовал тихий вскрик. Авроры перестали швыряться взрывными заклятьями из страха обрушить здание, но поток режущих не прекращался ни на минуту. Барти пришлось ретироваться. Он уже не мог поддерживать заклятье невидимости, прикрываясь щитом, а его левая рука висела плетью.

Авроры под командованием Рэйли быстро достигли левого крыла. Два расходящихся коридора и не больше пяти комнат.

Небольшое кровавое пятно на стене явственно говорило о том, что Крауч выбрал левый коридор.

Сэм мгновенно принял решение.

— Вы двое проверяете ту комнату. Мы займемся соседней. Нужно сделать проломы в стенах. На счет три... Раз, два, три! Бомбарда Максима!

Сэм вместе с подчиненным аврором оказались небольшой, давно не используемой спальне. Несмотря на то, что вся обстановка, состоявшая из большой двуспальной кровати, пары тумбочек и трюмо, была нетронута, было сразу понятно, что помещение, как и весь дом, давно заброшено. Пыль, висевшая тут и там паутина явственно давали понять, что здесь давненько никого не было.

Авроры не успели даже осмыслить свои впечатления, когда из встроенного в стену платяного шкафа выпрыгнул Барти Крауч. Напарник Рэйли среагировал молниеносно, однако рефлекторно выставленный щит не смог уберечь его от зеленого луча первого непростительного. Секундой позже парализующее Сэма настигло самого преступника.

Авроры, проверявшие соседнюю комнату, появились несколько секунд спустя.

— Окажите подозреваемому первую помощь. Если этот ублюдок истечет кровью до того как мы доставим его аврорат — все потери напрасны, — глухо произнес старший аврор. Задержание пожирателя далось им дорогой ценой.

Подчиненные молча повиновались, хотя Сэм готов был поставить свое месячное жалование против кната, что больше всего им сейчас хочется просто добить мерзавца. И хотя Рэйли полностью разделял их чувства, но он считал себя профессионалом, и потому ставил дело на первое место.

Пострадавшее в магической дуэли крыло поместья внезапно угрожающе заскрипело. Слишком много взрывных заклятий досталось этим ветхим стенам. Аврорам пришлось как можно быстрее покинуть здание, а затем и поселок, чтобы не создавать лишних трудностей обливиаторам. И несмотря на то, что они так и не провели обыск, результат был удовлетворительным. Отряд покидал Литтл Хэнглтон, оставляя за собой изрядно поврежденный дом семейства Риддлов. Местным властям оставалось лишь гадать о совершенно неожиданном частичном обрушении крыши..

* * *

Хогвартс, май 1995.

Теплым летним вечером группа четверокурсников-гриффиндорцев и присоединившиеся к ним близнецы Уизли сидели на берегу озера и наслаждались мягкими лучами клонившегося к закату солнца. Приближались годовые экзамены, а близнецам и вовсе совсем скоро сдавать СОВы, однако компания не особо волновалась по этому поводу. Конечно,были и те, кто осознавал важность учебы, и посему гриффиндорки отказались предаваться ничегонеделанию, а вместо этого под предводительством Гермионы Грейнджер усердно занимались в библиотеке.

Какой-то конкретной темы для разговора не было. Болтали обо всем и ни о чем одновременно. Симус Финниган полулежал, опираясь о дерево, и сосредоточено пожевывал травинку, наблюдай как Дин бросает в озеро камни, с расчетом, чтобы они несколько раз отскакивали от поверхности.

Постепенно ребята втянулись в обсуждение Турнира Трех Волшебников.

— В чем дело, приятель? Волнуешься перед третьим испытанием? — внезапно спросил Поттера Джордж.

Гарри, который и правда нахмурился, когда речь зашла о третьем испытании, ответил:

— Бэгмэн сказал, что мы должны будем пройти лабиринт, в котором будут находится зверушки Хагрида и еще черт знает что... — о знаменитых соплохвостах в той или иной мере слышали все, и потому немедленно переменились в лицах. Дин присвистнул, а Гарри тем временем продолжил: — Не хотелось бы закончить, как Крам.

Все замолчали. Знаменитый болгарский ловец так до сих пор не оправился от полученной во втором испытании травмы. Было не ясно, каким образом он собирается выполнить условия магического контракта, и что по этому поводу предпримут организаторы Турнира.

— Да брось, — попытался подбодрить его Фред. — Всего одно испытание, и Турнир закончится. Как знать, может быть, именно ты станешь победителем. Тысяча галеонов призовых — не так уж плохо.

Гарри лишь пожал плечами.

— К слову, в нашей компании Поттер не единственный, кому не помешало бы немного веселья, — встрял Малфой, как всегда возжелавший оказаться в центре внимания. — В последнее время ваш брат Рональд ходит с кислой миной.

Драко ткнул локтем нахмурившегося еще больше младшего Уизли.

— О! И у него определенно есть для этого повод, — ухмыляясь, воскликнул один из близнецов. В его тоне не было ни капли сочувствия.

— Да! Да! — поддержал второй близнец. — Когда наша мама и миссис Патил сцепились в смертельной схватке за право назвать внука, честное слово, нам казалось, что Нора не устоит!

— И что же? Как решили назвать ребенка? — заинтересовался Невилл.

— В том-то и дело... — многозначительно заявил Фред. — У них вышла ничья, и в качестве компромисса они решили не вмешиваться в процесс выбора имени, предоставив молодым право решать...

— На словах, — дополнил Дрордж.

— А на деле Рон регулярно получает наставления и обязательные к исполнению советы. Подумать только, мама даже не нашла времени отчитать нас за наши проделки, когда мы были дома, — продолжал второй близнец.

— А вы и рады, — впервые вмешался в разговор явственно недовольный Рон.

— Естественно, — даже и не думал смутиться Фред. — Ведь это так забавно: «Рон, ты должен показать, кто в семье главный!»

Джордж подхватил идею и также начал шутливо передразнивать миссис Уизли:

— Рональд! Ты должен быть настоящим мужчиной и слушаться только меня!

Вся компания дружно расхохоталась.

— Ну, и как будут звать очередного отпрыска вашего славного семейства? — сквозь смех поинтересовался Финниган.

— Да! Надеюсь ты, Рон, показал, кто в семье главный? — вторил ему Томас.

Близнецы стали смеяться еще сильнее.

— Показать-то он показал... — улыбнулся Фред.

— Давай, братец, поведай друзьям, как будут звать нашего будущего племянника, — подначил Рона Джордж.

Сам Рональд, красный от смущения, тяжко вздохнул и практически прошептал:

— Джавахарлал...

* * *

Людо Бэгмэн проклинал невесть куда подевавшегося Барти. Он уже несколько раз хотел отказаться от затеи с Кубком, но подписанный им магический контракт предполагал лишь две возможности: соблюдать условия или лишиться магии. Сомнения Бэгмэна усугублялись тем, что по прошествии времени, когда звон галеонов в его голове окончательно утих и он вновь обрел способность мыслить, план Крауча теперь уже не казался идеальным. Конечно, идея превратить Кубок в портключ была гениальной. Более того, в соответствии с инструкциями, Барти нужно было сделать так, чтобы он активировался лишь когда Чемпион произнесет собственное имя — Гарри Поттер. Но что, если мальчишка не сможет прийти первым? Кубок Огня несомненно укажет всем на истинного Чемпиона, а если всплывет, что он, Бэгмэн, предположил, что Чемпионом будет Поттер... Тогда расследования не избежать. А если первой придет француженка? Будет скандал! Когда Людо позволил своей жадности втянуть себя в эту авантюру, он довольствовался заверениями Барти, что к финишу придет нужный им Чемпион. Да вот только где теперь искать Крауча? Но, к великому сожалению главы Департамента магического спорта, выбора у него не было. Он аккуратно сложил пергамент с инструкциями в карман мантии и отправился разыскивать судей. Ему нужно было убедить их, что он непременно должен присутствовать при размещении Кубка в лабиринте...

Хогвартс, третье испытание, июнь 1995.

Последнее задание Турнира стало триумфом Дурмстранга. Ну или, по крайней мере, вступительная часть. После того как усиленный Сонорусом голос Бэгмэна разъяснил зрителям суть испытания, слово взял Каркаров, который долго и торжественно повествовал о том, что, хотя их школа и не сможет получить Кубок, они уедут непобежденными, поскольку опасности так и не сломили дух дурмстрангского чемпиона.

Сразу после этого на арене появился Виктор Крам на костылях и в сопровождении колдомедиков из Мунго. Толпа была в восторге. Нужно сказать, что и до драматичного появления знаменитого болгарского ловца, уровень энтузиазма у зрителей просто зашкаливал. От многочисленных знамен, флажков и прочей фанатской символики просто рябило в глазах. Магглорожденные ученики из других школ, в противовес разделившимся обитателям Хогвартса, размахивали большим полотном британского флага. Судьи, представители министерства и приглашенные гости взирали на эти выражения поддержки благосклонно. Они и сами в разной степени предвкушали предстоящее зрелище.

В отличие от зрителей, чемпионы не чувствовали большого воодушевления. Седрик и Флер сосредоточено смотрели на вход в лабиринт, просчитывая предполагаемую тактику. Они уже успели избавиться от иллюзий и понимали, что если что-то пойдет не так, то, несмотря на заверения организаторов в том, что все пройдет гладко и помощь прибудет, стоит им лишь пустить в небо сноп красных искр, их всех постигнет судьба Крама. В лучшем случае. Сам дурмстрангский чемпион был чрезвычайно бледен. То ли из-за своего физического состояния, то ли от того, что понимал: для него встреча с каким-нибудь опасным созданием в сложившейся обстановке может стать последней.

Что касается самого младшего чемпиона, то он был занят разглядыванием зрителей и судей. Его удивляло, как все эти люди могут так радоваться тому, что чемпионам вот-вот предстоит столкнуться со смертельной опасностью. Гарри старательно давил в себе даже малейшие зачатки страха, но все равно не мог окончательно свыкнуться с тем, что ему предстояло в очередной раз рискнуть жизнью ради развлечения толпы. Он чувствовал себя гладиатором, которому предстоит выйти на бой со смертельно опасными хищниками... В общем-то, так оно и было. Дамблдор в своем похожем на трон кресле, которое к тому же возвышалось на помосте, был последним штрихом к картине.

Гарри представил себе, как благообразный директор, словно римский император, опускает вниз большой палец, и хвост мантикоры... Нет, не думать об этом. Сосредоточиться на задании.

Но вот наконец Бэгмэн обращается к зрителям. Его усиленный Сонорусом голос буквально сочится жизнерадостностью, которая контрастирует с несколько озабоченным выражением лица. И хотя Поттер не считал себя великим психологом, но одного взгляда хватило, чтобы встревожиться. Если один из организаторов Турнира волнуется насчет третьего испытания, это действительно веский повод начать волноваться. Ведь этот человек считал, что с первыми двумя заданиями все в порядке, и даже полученные участниками травмы не смогли его в этом разубедить.

Тем не менее, последствия предыдущих испытаний заставили организаторов внести некоторые изменения. Первоначально предполагалось, что участники будут заходить в лабиринт поочереди. Чем больше очков у чемпиона, тем больше фора. Однако, теперь все изменилось. Первым в лабиринт предстояло ступить Краму. Предполагалось то ли почтить таким образом Дурмстранг, то ли избавить еще слабого парня от томительного ожидания. Остальные участники должны зайти одновременно, после чего им предстояло, как в первом испытании, бросить жребий, который определит очередность выбора маршрута.

Примерно так Бэгмэн и объявил зрителям. Правда, его речь была наполнена восторженными восклицниями и славословиями в адрес чемпионов. Наконец бледный покрывшийся испариной Крам отправляется в лабиринт, а затем спустя пару минут посылает в небо сноп красных искр. Обратно его левитируют на магических носилках. Что ж, он боролся, но его тело подвело его, и даже несколько десятков шагов стали для него непреодолимым препятствием. Гарри, Седрик и Флер молча смотрели, как колдомедики перехватывают дурмстрангского чемпиона, а затем вместе с ним отправляются к границе антиаппарационных чар.

— Что ж, — Бэгмэн притворно прокашливается, чтобы привлечь внимание. — Пора приступить к жребьевке. Прошу.

С этими словами он достает уже знакомую по первому испытанию сумку. Вот только вместо анимированных дракончиков из её глубин появляются небольшие гранитные шарики с цифрой на боку. Флер, которая и в этот раз выбирала первой, вытянула двойку. Затем пришел черед Гарри, которому досталось тройка. По всему, право первым выбрать маршрут получил Седрик.

Через две минуты после того, как хаффлпафец скрылся в живых зарослях, за ним последовала француженка. Отсчитав еще две минуты, Бэгмэн махнул рукой, дозволяя Поттеру войти в лабиринт.

* * *

Как и следовало ожидать, внутри уже никого не было. И действительно, было бы странно, если бы кто-то из чемпионов все еще мучительно выбирал путь. Кстати говоря, вариантов было всего два: пойти направо или налево. Гарри счел это несколько странным, учитывая количество чемпионов, но за время Турнира и так уже случилось множество накладок и происшествий, так что удивляться было особо нечему.

Как уже было сказано, выбор был не особо сложный. Направо или налево. Одно или другое. Так или иначе, все пути ведут к Кубку. Однако это и подвело Поттера. Идиотизм ситуации был последним фактом, который на мгновение заставил его поверить, что абсолютно все окружающие — полнейшие идиоты. Здравый смысл оказался подавлен ощущением того, что он наконец-то ухватил Бога за бороду. Странная смесь нервозности и удовлетворения от решения задачи породили какую-то странную эйфорию.

Граница между маршрутами разделялось все теми же растительными ограждениями, и вместо того, чтобы отправиться навстречу препятствиям, Гарри просто пошел напролом, попросту сминая живую изгородь. Так он и шел, не замечая, что его движения становятся все менее скоординированными, а перед глазами из ниоткуда возник какой-то странный туман. Неизвестно, сколько бы он еще так продвигался, но его далеко не победное шествие прервал гиппогриф. Самым удивительным было то, что зверь был размером с мизинец. Он начал кружить вокруг Гарри, и вот тут-то последнего пробрало. Его рациональный разум буквально вопил, что так не бывает, и происходит что-то странное. Гиппогрифов становилось все больше, но несмотря на их постоянное мельтешение, Поттер постарался сконцентрироваться на своем окружении. Впоследствии он не раз удивлялся, как ему удалось в его состоянии понять, что происходит. Приглядевшись к окружающей растительности, он заметил, что тут и там среди листьев живой изгороди мелькают тончайшие стебельки лунного соновника, хищного растения, поедавшего усыпленных его соками насекомых. Конечно, оно не в состоянии было причинить ему реальный вред — лишь усыпить, но это явно не объясняло гиппогрифов. Ответ был прямо у него под носом, или вернее, под ногами. Болотный глаз — разновидность волшебного гриба, вызывавшего галлюцинации. Раздавив по пути множество грибов, он уже надышался их спор. Странно, что эффект ограничился лишь гиппогрифами перед глазами.

Осознав свое положение, Гарри немедленно выскочил на тропу. Мысли все еще путались, да и гиппогрифы никуда не делись, но когда перед ним появился Дамблдор, Гарри сумел более менее связно вымолвить:

— Д-директор? Чтто... вы зздесь делаете?

Вместо ответа старый волшебник лишь усмехнулся, вскинул палочку и уверенно произнес:

— Обливиэйт!

Ничего не произошло. Или произошло, но он уже забыл? Профессор продолжал стоять с палочкой в руке, не произнося ни слова. Гарри пытался понять, что вообще происходит. Окружающее все еще воспринималось немного смутно, и потому гриффиндорец лишь пожал плечами и двинулся дальше, даже не удивившись, что ему удалось пройти прямо сквозь директора.

В отличие от чемпиона, боггарт был изрядно удивлен нетипичной реакцией жертвы, но поделать ничего не мог.

Где-то на подсознательном уровне Гарри понимал, что испытания еще не закончились, однако к появлению здоровенного соплохвоста он не был готов совершенно. Трудно сказать, был ли готов к встрече появившийся из-за угла соплохвост, однако его реакция была довольно предсказуема. Струя пламени проделала брешь в ограждении позади монстра, а он сам словно ракета устремился к застывшему на месте чемпиону. Тот не собирался сдаваться. Несмотря на то, что на уроках УЗМС школьники не изучали методы борьбы с опасными существами, поскольку их учителя приводила в ужас сама мысль, что кто-то может захотеть ранить этих милашек, действия Гарри были не меньше, чем на пятьдесят процентов разумны. Он побежал, но этого было мало. Помесь мантикоры и огнекраба явно не страдала излишним благодушием. Поттер бежал со всех ног, то и дело оглядываясь назад в надежде, что проклятая тварь решит вернуться туда, откуда явилась, однако этому не суждено было сбыться. Все еще одурманенный, гриффиндорец попытался предпринять хоть какие-то меры, однако выходило у него, прямо скажем, не очень хорошо. Заклинания то и дело шли мимо цели, а если и попадали, то толку от них все равно не было. Отталкивающее против огромной туши соплохвоста работало не слишком хорошо. Гарри беззаботно пробежал мимо боггарта-Дамблдора, когда за его спиной раздался какой-то странный писк. Поттер обернулся и увидел поразительную картину. Неизвестно, насколько разумны были эти монстры, однако, видимо, их интеллекта хватало, чтобы испытывать страх. Ничем иным объяснить реакцию соплохвоста на принявшего облик Хагрида боггарта Гарри не мог. Тем временем полупрозрачный Хагрид с радостной улыбкой развел в стороны руки, словно бы желая обнять соплохвоста. Последний жеста не оценил. Вместо трогательного воссоединения Поттер наблюдал поспешное бегство огромного монстра прямо сквозь живую изгородь...

* * *

В голове постепенно начало проясняться, и Гарри продолжил, вернее, начал сначала свой путь в сторону Кубка. Мысли перестали путаться, хотя походка все еще оставалась не слишком уверенной. У Поттера не было какого-то определенного плана, однако он нашел очень удачным тот факт, что возвращение к нему способности ясно мыслить совпало с появлением на горизонте сфинкса.

Вновь оказавшись нос к носу с опасным магическим созданием, Гарри решил сделать пометку, что ему все же нужно быть бдительнее.

— Прежде чем мы начнем обмен любезностями, хотелось бы заметить, что буквально несколько минут назад я видел соплохвоста, который убегал от Хагрида, который пытался его обнять.

Сфинкс немигающе смотрел, а точнее, смотрела на Поттера, словно бы раздумывая, как поступить.

— Знаю, что вы очень цените знания и интеллект, однако важная информация никогда не бывает лишней. К вышесказанному добавлю, что в лабиринте растет болотный глаз, который действует на всех по-разному...

Сфинксы действительно очень умные создания, к тому же, умеющие отличать правду. Сложив два и два, а точнее, Хагрида и галлюциногены, полулев-получеловек склонила голову и поспешила убраться в ближайший глухой тупичок.

Гарри облегченно вздохнул. У него не было ни малейшего желания бороться со сфинксом. Ему очень повезло, что из двух не связанных между собой фактов существо сделало нужные выводы.

Дальнейший путь проходил без происшествий. Слегка беспокоили многочисленные царапины, напитанные соком лунного сонника. Гарри не знал, какие еще опасности могут его поджидать, однако его страхи оказались беспочвенными. Лабиринт внезапно закончился. Постамент с Кубком не выглядел как-то особо торжественно. По крайней мере, на фоне травы квиддичного поля. Между тем, картина, представшая перед Гарри, была по своему очень эпичной. Седрик оправдал свое звание чемпиона. Более того, в этот момент он выглядел, как герой. Привалившись к постаменту, он сжимал в руках Кубок. Его мантия была буквально истерзана. Были видны подпалины, вероятно от встречи с соплохвостом, а на ноге и предплечье правой руки были явственно видны следы укусов. Впрочем, Диггори сполна расквитался с обидчиками. Туши трех акромантулов валялись неподалеку, а отдельные части и вовсе, казалось, были разбросаны по всей площадке с Кубком. Один из гигантских пауков лишился головы. Гарри решил, что Седрик применил какую-то вариацию взрывного заклятья. Часть ошметков попала на живую изгородь, и сейчас в этом месте явственно проступали красные стебли лунного сонника, медленно охватывающие свою добычу. Еще один акромантул лишился всех конечностей и, видимо, был добит позднее. Третий был попросту сожжен, но вот что именно использовал Седрик? Брюхо акромантулов способно выдержать простое Инсендио. Видимо, что-то особенное, но гадать было бессмысленно. Тем временем Диггори, откинувший голову на постамент, поприветствовал прибывшего.

— А... Гарри. Похоже, только мы с тобой смогли добраться до Кубка. Абсолютный триумф Хогвартса, а?

— Поздравляю, Седрик, — улыбнулся Поттер, кивая на Кубок в руке хаффлпафца. Диггори скривился.

— Эти придурки опять напортачили. Портключ не работает.

— О чем ты? — не понял Поттер.

— Здесь инструкция, — пояснил Седрик. — Сказано, что как только Чемпион доберется до Кубка, ему следует произнести свое имя, и его перенесет на площадку перед лабиринтом. Я пытался несколько раз, но портключ не работает. Я уже ранен, да и яд акромантулов дает о себе знать... Не думаю, что переживу еще одну встречу с соплохвостом.

— Красные искры? — деловито уточнил Гарри, понимая, что Седрик находится не в лучшей форме, и потерянное время может стоить ему жизни.

Диггори лишь кивнул в сторону лишенного конечностей паука, и только тогда он заметил, что из глазницы твари торчит часть палочки хаффлпафца. Надо думать, что если бы она была цела, Седрик использовал бы её по-другому.

— Ладно. Не вижу проблемы, — решительно произнес Гарри. — Я подам аварийный сигнал, и нас обоих вытащат отсюда.

Седрик улыбнулся, и Поттер заметил, что у семикурсника не хватает двух верхних зубов слева.

— Подожди... Давай еще раз попробуем портключ. Может быть, нужно активировать его вместе, — хрипло произнес Диггори. — Будет здорово, если мы появимся там вдвоем. Это будет настоящим триумфом Хогвартса.

— Ты уверен? — неуверенно спросил Поттер. — Ты в одиночку добыл этот Кубок... Думаю, другие хаффлпафцы больше оценят твой личный триумф.

— Ерунда, — усмехнулся Седрик. — У нас, барсуков, ценится лояльность. Школе в том числе. К тому же, многие из них вели себя в этом году как придурки. Давай, Гарри.

Поттер подошел к Седрику и, чуть склонившись, взялся за край Кубка. Диггори держал другую сторону.

— Насчет три произносим наши имена, — скомандовал хаффлпафец. — Раз!

— Два!— сказал Гарри.

— Три!! — произнес хаффлпафец, а затем громко выкрикнул свое имя: — Седрик Диггори!

— Гарри Поттер!

Мгновение спустя в центре лабиринта остались лишь тела акромантулов и опустевший постамент.

Литтл-Хэнглтон, кладбище, июнь 1995.

В среде волшебников широко известен факт, что ощущения от путешествия порталом сильно зависят от расстояния, на которое это путешествие совершается. Волшебник не заметит перемещения на пару километров, а вот трансатлантический перенос может повлечь за собой серьезные последствия для здоровья мага. Седрик Диггори, в отличие от Поттера, знал об этом, но посчитал, что даже в его состоянии перенос на сотню метров — сущая ерунда. Вероятно, если бы все было так, как предполагал хаффлпафский чемпион, их испытание благополучно бы завершилось. Однако вышло иначе. По приземлении отброшенный на несколько метров Седрик потерял сознание. То же самое случилось и с Поттером, вот только причины были совершенно другие...

Гарри очнулся от резкой боли в правой руке. Перед глазами все плыло, но в даже в таком состоянии он осознал, что темно-красная жидкость, текущая из пореза чуть ниже локтя — это отнюдь не кетчуп, которым его решили измазать милые чудаки, разыгравшие шутку с похищением. Все пошло не так. Вместо ликующих трибун и величественного Дамблдора их с Сдериком встретили многочисленные надгробные плиты. Гарри не успел даже подумать о том, что это плохой знак, когда луч оглушающего заклятья выполнил свое предназначение.

Когда он начал приходить в себя, непонятные действия вокруг огромного котла, на который он поначалу не обратил внимания, были близки к завершению. Поттер пытался прислушиваться к тому, о чем говорит невысокий человек в темной робе, однако уши словно были забиты ватой. Тем временем события развивались стремительно. Невысокий человек неожиданно отсёк себе руку и продолжил то ли причитать, то ли произносить заклинания. После того, как несколько капель непонятной жидкости отправились в котел, зелье в нём внезапно вскипело, а затем из-за железного бортика громадной посудины показалась рука; затем вторая точно так же ухватилась за другой бортик и мгновение спустя показался их обладатель, невероятно бледный, безволосый человек с красными глазами и двумя узкими щелями на месте носа. Гарри решил, что он все же поспешил, обозначив это существо как человека, и решил именовать его исключительно «оно». Причиной было не только отсутствие носа, но и каких-либо половых признаков.

— Мантию, — властно приказало существо и уставилось на Гарри. Последний решил не вступать в поединок взглядов, а вместо этого пытался отыскать хоть что-то, что могло бы помочь ему спастись, но поскольку он был привязан к надгробной плите, шансов на побег не было изначально. Внезапно его взгляд наткнулся на неподвижное тело Седрика. Только сейчас Гарри в полной мере осознал, что все очень и очень плохо.

— Гарри... Поттер... — прошептало существо, словно бы пробуя имя на вкус. — Я так долго ждал этой встречи...

— Мммм... Волдеморт? — неуверенно произнес Поттер.

— Верно, — поощрительно улыбнулся Темный Лорд. — Знаешь, Дамблдор когда-то говорил, что все в этом мире взаимосвязано. И теперь я ему верю. Подумать только, четырнадцать лет назад я пришел в дом твоих родителей, чтобы истребить вас всех. Но, благодаря прихоти судьбы ты остался жить, а я был вынужден скитаться в виде бесплотного духа долгие годы. А теперь с твоей помощью я вновь во плоти. Знаешь, о чем это говорит?

Гарри не стал отвечать. Вопрос был явно риторическим.

— Лорд Волдеморт выше судьбы! Выше смерти! И сегодня ты можешь убедиться в этом, Гарри Поттер! Когда ты окажешься в чертогах костлявой, передавай ей привет! — и Темный Лорд расхохотался, словно бы пародируя злодеев из худших постановок.

Страх стремительно отступал. Сколь ни устрашающей была обстановка, Волдеморт со своими дешевыми театральными эффектами просто сводил её на нет. Гарри понимал, что может умереть в любой момент, но ничего не мог с собой поделать. Змеелицый раздражал просто неимоверно.

— Осмелюсь спросить... — подал голос Поттер. — А, гммм... отсутствие гениталий — это побочный эффект? Или ты просто не имел понятия, что с ними делать?

— Я прошел по пути бессмертия дальше, чем кто-либо из когда-либо живших, — угрожающе прошипел Волдеморт. Похоже они оба обладали способностью невероятно раздражать оппонента. — Что значат грязные утехи по сравнению с возможностью жить и властвовать вечно?

Мантия Волдеморта зловеще заколыхалась. Гарри ошалело уставился на своего врага.

— В чем дело? — недовольно спросил Темный Лорд, вынужденный прервать свою пафосную речь.

— Ты похож на киноверсию Дракулы тридцатых годов, — честно ответил Поттер.

— Круцио!— яростно взревел Волдеморт, и привязанный к надгробию мальчишка забился в конвульсиях.

Наконец волшебник остановил пытку и принялся расхаживать перед пленником взад-вперед.

— Жалкое ничтожество! Ты такой же, как твой отец! Он тоже пытался сыпать остротами, пока я не оборвал его никчемную жизнь. Должен признать, отчасти это тебя и спасло. В это время твоя грязнокровная мамаша подготовила ритуал защиты... В тебе нет ничего особенного, Гарри Поттер. Просто в тот раз удача была на твоей стороне...

— Твой пафос разит меня сильнее Круцио — прохрипел Гарри.

— Твой отец был таким же, — уже спокойнее констатировал Волдеморт. — И, как и он, ты удостоишься чести сразиться с самим Лордом Судеб! Конечно же, я не ожидаю от тебя выдающихся способностей, но меня впечатлило то, как ты расправился с Квирреллом. Ни сожалений. Ни колебаний. Да и способ был весьма остроумным, надо признать.

Волдеморт взмахнул палочкой, и путы, удерживающие Гарри, исчезли. Гриффиндорец немедленно повалился на землю. Ему с огромным трудом удалось встать на ноги. Все его тело дрожало от последствий сильнейшего проклятья.

Темный Лорд бросил ему палочку, которую гриффиндорец с огромным трудом смог поймать двумя руками.

— Твоя запасная, — пояснил Волдеморт. — Я бы отдал тебе и основную, но не хотел бы превращать эту дуэль в битву Света и Тьмы. Символы в магическом мире имеют слишком большое значение. Итак, ты готов принять смерть?

— Она всегда приходит внезапно, — меланхолично ответил Гарри. — Кстати, меня удивляет отсутствие твоего фан-клуба. Учитывая твое самомнение, я думал, ты соберешь полный стадион желающих посмотреть на эту дуэль.

— Правда, — почти добродушно ухмыльнулся Волдеморт, в этот момент он напомнил Гарри Гринча, который пытался украсть Рождество. — Но, видишь ли, мне бы хотелось, чтобы мое возвращение осталось тайной. Отчего-то эта местность внезапно заинтересовала авроров, и большое скопление волшебников может привлечь ненужное внимание. Если бы я не знал, что это невозможно, то подумал бы, что в высших эшелонах Министерства появились компетентные люди. Кому, как не нам, волшебникам, верить в чудеса?

— Да уж, — промолвил Гарри, который постепенно приходил в себя. — Рад, что придется сражаться без зрителей.

— Сражаться? — усмехнулся Волдеморт. — Я даю тебе возможность достойно умереть, не более. Уж не возомнил ли ты себя равным мне, Лорду Судеб?

— Равным? У меня есть основания считать, что я намного лучше, — дерзко ответил Поттер.

— И чем же? — раздраженно спросил Темный Лорд.

— Во-первых, это не мне пришлось четырнадцать лет существовать в виде бесплотного духа, во вторых, я гораздо симпатичней, — перечислил Гарри, а затем слегка наклонил голову и доверительно поведал: — а еще у меня член больше!

— КРУЦИО!!! — взревел Волдеморт, но его противник успел уклониться.

Гарри начал уклоняться влево, одновременно стараясь начертить в воздухе рунный символ. Удержать концентрацию было невероятно сложно, и если бы не его дар, позволявший ему предвидеть опасность, он был бы уже мертв. В момент, когда знак наконец был закончен, Поттер напитал его энергией, и яркая ломаная линия устремилась к Волдеморту и... разбилась о мощный серебристый щит.

— Проблема рунной магии в том, что она требует слишком много времени и концентрации... — произнес Темный Лорд, приближаясь к Поттеру. — И, если твой противник знает руны, остановить любое заклинание не составляет труда. Даже высшая магия во многом эффективна лишь потому, что её мало кто знает. Ты ведь не думал, что я годами вселял ужас в сердца жителей магической Англии благодаря моим исключительным знаниям гербологии и истории?

Внезапно лицо Волдеморта скривилось. Из его ступни торчал небольшой каменный шип, трансфигурированный Поттером из обычного булыжника.

— Ты остави марку на моем новом теле, — практически прорычал Волдеморт. Он мгновенно развеял трансфигурацию, и серый луч заклятья устремился к Гарри.

Гриффиндорец, все еще страдавший от последствий Круциатуса, не успел полностью уклониться, и с ужасом осознал, что на его левом предплечье не осталось ни клочка кожи. Ему было невероятно больно. Если недавний Круциатус был лишь искусственной болью, то в этот раз его же нервные клетки настойчиво твердили мозгу, что с телом не все в порядке. Гарри вложил побольше сил в отталкивающее заклятье, которое вырвало из земли могильную плиту и отправило ее прямо на Волдеморта. Но вместо того, чтобы пытаться уклониться или каким-то образом уничтожить плиту, Темный Лорд... взлетел. Плита пролетела под ним и обрушилась на небольшой памятник, едва не обратив его в пыль. Волдеморт ответил взрывным заклятьем которое угодило в очередной памятник за спиной Гарри. Ему удалось укрыться за могильными плитами, но все же он чувствовал, как несколько небольших осколков впиваются в его спину.

Между тем, силы змеелицего тоже были не бесконечны, и он стремительно опустился на землю, посылая в Гарри очередное темное заклятье.

Дела Поттера шли все хуже. Он только и делал, что убегал и постоянно получал все новые раны, тогда как для Волдеморта их дуэль оставалась практически без последствий. Понимание того, что лишиться укрытий в виде памятников и надгробий значит умереть, держало его на кладбище. Кроме того, что бы его противник ни говорил о рунной магии, до сих пор он выпутывался из различных смертельно опасных ситуаций. И он продолжал носиться по кладбищу, время от времени выбивая на могильных камнях знаки силы, которые, по его замыслу, должны были сплестись в единый рисунок... А между тем Волдеморт продолжал неторопливо наступать. Из кружившей вокруг каменной пыли Поттер трансфигурировал удавку, которая сомкнулась на горле его противника, но в итоге не оправдала его надежд. Раздраженный Волдеморт, который обзавелся красной полосой на шее, мгновенно отменил трансфигурацию и обрушил на Поттера целый рой взрывных заклятий.

Гриффиндорец мог честно признаться себе, что уцелел только чудом. Еще несколько каменных осколков впились в его плоть. Но это было ничто по сравнению с осколком, угодившим в не защищенное кожей левое предплечье. Боль была адской, но, несмотря на это, самым худшим было ранение ноги, которое лишало его подвижности.

Собравшись с силами, Гарри, стремительно рванул в сторону последнего намеченного камня. Чуть левее полетело смертельное проклятье, брошенное Волдемортом. Едва добравшись до намеченной цели, Поттер рухнул на землю и стремительно добавил последний знак силы, замкнувший рунный узор. Он не смог бы активировать каждый знак по-отдельности, и потому мгновение спустя он произнес созданное для таких случаев заклинание, поглотившее почти весь его магический резерв. Почти видимая волна силы понеслась во все стороны. И там, где его магия соприкасалась со знаками, они зажигались золотым цветом, образуя единый рунный узор. Когда волна силы схлынула, все знаки силы были объединены толстыми золотистыми линиями. Мгновения спустя они пропали, и на части кладбища образовался круг огня в пятьдесят метров диаметром и высотой пламени выше человеческого роста. Откуда-то слева раздался полный боли нечеловеческий крик. Волдеморт, несмотря на всю свою похвальбу, так и не сумел распознать ловушки.

У Гарри не было ни времени, ни желания проникаться сочувствием к темному магу. Вместо этого, припадая на раненую ногу, он поспешил к Кубку Огня, лелея отчаянную надежду, что портключ двухсторонний. Он спешил как мог, постоянно ожидая какого-то подвоха. Крики Волдеморта все не утихали, хотя, казалось бы, волшебник был обречен на смерть. До Кубка оставалось всего несколько шагов, когда Гарри бросил последний взгляд на тело Седрика, которое он не мог взять с собой. Однако, как оказалось, он рано похоронил хаффлпафского чемпиона. Глаза Седрика были открыты, его рука чуть шевелилась, равно как и губы.

Спасение было совсем рядом, а чуть дальше лежал умирающий товарищ. Иные сказали бы — у меня не было выбора, прежде чем устремиться к спасению. У Гарри Поттера тоже не было выбора. Он не мог бросить Диггори умирать в компании Волдеморта. Хромая, он направился к лежащему поодаль семикурснику.

К сожалению, Гарри забыл, что в эту ночь на поляне находились не только они с Волдемортом, и потому появившийся словно из ниоткуда волшебник смог сполна использовать эффект неожиданности.

— Хозяин ! Я поймал его! — визгливо кричал сероглазый лысоватый толстячок, прижавший Поттера к земле и одной рукой сжимавший его горло. Обрубок второй был неуклюже замотан рукавом мантии. — Хозяин! Скорее!

Несмотря на не слишком впечатляющие физические данные, силы взрослого волшебника хватало для того, чтобы Гарри практически потерял сознание. Но он не мог позволить им с Седриком умереть вот так. Обставить Волдеморта лишь затем, чтобы погибнуть от руки его прихлебателя? Такой вариант даже не рассматривался. Гарри судорожно размахивал руками, то пытаясь оттолкнуть толстяка, то нащупать что-нибудь, чтобы нанести удар.

Полубессознательный, обессиленный Седрик наблюдал за схваткой, находясь буквально в десятке сантиметров от сражающихся. Тем обиднее для него было ощущать собственную беспомощность, но яд акромантула, магическое истощение, кровопотеря да еще и портальное перемещение через половину Англии делали свое дело. Он умирал. Но все его хаффлпафское естество было против того, чтобы просто умереть и оставить своего без помощи. Барсуки так не поступают. И потому, когда почти задушенный Гарри увидел возвышающуюся над толстяком фигуру, он так и не понял, что Седрик Диггори был уже мертв. То был его дух, вложивший остатки жизненных сил и немного хаффлпафского упрямства, чтобы помочь другу.

Увлеченный пожиратель так и не успел ничего заметить, пока направляемый рукой хаффлпафца булыжник приближался к его виску.

После этого дух Седрика окончательно покинул мир живых. Его тело безжизненной кучей повалилось на кладбищенскую землю. Уже мертвое лицо было умиротворенным. Седрик Диггори жил и умер как настоящий хаффлпафец.

Тем временем Гарри приходил в себя. Подсознательно он понимал, что он не может позволить себе разлеживаться. Кое-как отдышавшись, он сначала на четвереньках, а затем хромая на одну ногу направился к Кубку. Однако внезапно Кубок поднялся с земли и стремительно проплыл мимо Поттера.

Обернувшись, гриффиндорец увидел картину, достойную самых лучших фильмов ужасов.

Волдеморт не сгорел полностью, как можно было предполагать. Однако обгорел он основательно. Каким-то образом он не полностью обуглился. Большей частью он походил на кусок не до конца прожаренного мяса. Тут и там на землю сочилась темная, почти черная кровь. Губы сгорели целиком, обнажив совершенно белые, заостренные зубы.

— Нхе Тхак Бхысстрххо Харри... — звук его голоса был ужасен, видимо связки тоже пострадали.

Гарри бросился было бежать, но невербальное режущее подкосило его, как шар кеглю.

Поттер перевернулся на спину и увидел неуверенное, словно у марионетки в руках неумелого кукловода, приближение Волдеморта. Когда он наконец подошёл, Гарри увидел в его красных глазах такую лютую ненависть, что ни капли не удивился, когда неверно произнесенное смертельное проклятье идеально сработало и вышвырнуло душу гриффиндорца за грань мира живых...

Вне времени и пространства.

Платформа выглядела точно так же, как и в прошлый раз. Гарри сидел на скамейке и отчего-то не мог посмотреть по сторонам. Создавалось впечатление, что мира позади него просто не было. Еще одним отличием от прошлого раза было то, что темного облака нигде не было видно. Поттер ждал, что непонятный попутчик вот-вот появится, но вскоре знакомый голос из-за спины прояснил ситуацию.

— Ты ждешь напрасно, Гарри. Я забрала его туда, где ему самое место, чего никак нельзя сказать о тебе....

— В каком смысле? — настороженно спросил Поттер, который все еще не мог развернуться. Все что ему оставалось — это рассматривать станцию и рельсовое полотно.

— Ты не должен здесь быть, — спокойно пояснила Cмерть. — В очередной раз ты разочаровал Судьбу. Впрочем, в этот раз это не только твоя вина... Ты знаешь, я ведь не сторонница этих многоходовых комбинаций. Братские палочки и пророчество снова в игре...

— Честно говоря, не совсем понимаю... — начал было Гарри.

— Не удивительно, — проскрипела Смерть, — ты и не должен ничего понимать. Ты был рожден совсем для другой роли, где глубокое понимание действительности совсем не обязательно. Все еще не понимаешь? Что ж, думаю небольшой экскурс в прошлое будет уместен.

Жили-были в восьмидесятые годы некие Северус Снейп и Лили Эванс. Любовь буквально стояла за спиной этой пары. У них должен был родиться мальчик, а его отец покинул бы мир живых ровно через год после этого радостного события. Поверь, я не всевидяща, но в своем деле разбираюсь. Для Северуса у меня были заготовлены десятки сценариев, а юный Альфред должен был сильно повлиять на мои планы... Чего стоит одно лишь лекарство от рака? А вакцина от южноафриканской чумы? Поверь мне, этому мальчику суждено было спасти миллионы жизней.

— Постой! — воскликнул Гарри. — Человечество ожидает очередная пандемия?

— О, нет, что ты! — добродушно воскликнула Смерть. — В связи с нынешними обстоятельствами очага заражения не возникнет! Или, точнее, он будет выжжен в результате ядерной войны... Но что-то я отвлеклась...

Так вот, примерно в это время Судьбе показалось, что она способна одним точным ударом не дать разразиться битве Добра и Зла. Разумеется, ей понадобилось оружие, чтобы нанести этот удар.

— И тогда-то моя мама вышла замуж за папу? — мрачно осведомился Гарри.

— Верно, — ласково прошептала Смерть. — Джеймс Поттер и Лили Эванс решительно не подходили друг другу, но в один прекрасный момент девочка почувствовала, что сама Судьба хочет, чтобы они были вместе. Так и было. Почему-то женщинам кажется, если их с суженым свела Судьба, то это обязательно к лучшему... С этого момента Лили, Джеймс, а также их друзья Мародеры были обречены. Но, как известно даже смертным, Судьба не лишена иронии, и потому Северус Снейп остался жить. На самом деле бедняга практически мертв внутри. Ну, да речь не об этом. Затем на свет появился ты. Дитя, которому суждено было стать орудием Судьбы. Что было дальше, ты знаешь. В конце концов, это твоя жизнь... Не знаю, было ли это частью плана или нет, но Альбус Дамблдор чувствовал, что тебе предстоят великие свершения. И он тоже считает тебя своим орудием. Однако ты решил вести себя максимально независимо и в итоге стал тем, кто ты есть. А ведь все могло быть иначе. По крайней мере, если бы все шло так, как задумано, у меня было бы намного меньше работы...

— Может быть, хватит говорить загадками? — немного пугаясь собственной дерзости, вклинился Гарри.

— Я как раз собиралась рассказать тебе кое-что интересное, но как знаешь, — тут же ответила Смерть. — Пожалуй, пора перейти к делу. Итак, у тебя есть возможность вернуться в мир живых, поскольку в силу обстоятельств, о которых ты предпочел не слышать, технически тебя нельзя отнести к разряду мертвецов...

Сказать, что Поттер был рад это слышать — значит не сказать ничего.

— Однако, — продолжила Смерть, немедленно заставив Гарри насторожиться, — прежде чем ты уйдешь, я бы хотела предложить тебе сделку. Я поспособствую твоему возвращению в мир в живых, а ты сделаешь все от тебя зависящее, чтобы этот наглец, посмевший насмехаться надо мной, попал в мои чертоги как можно скорее. И когда я говорю все — это значит все. Даже если вам придется разменять жизнь на жизнь.

— Звучит не слишком заманчиво, — честно сказал Гарри. — К тому же, я ведь... ээээ... технически жив?

— Все верно, да, — подтвердила Смерть. — Но есть одно но... Конечно, ты сможешь вернуться в свое тело, только вот его состояние в данный момент оставляет желать лучшего. Твой противник вымещал свою злость. Таким образом, наша следующая встреча состоится примерно через десять минут после твоего возвращения... Но если ты согласишься исполнить мою маленькую прихоть, я могу попросить кое-кого, и твоя оболочка станет как новенькая. Конечно, это займет некоторое время, но что такое несколько дней на платформе по сравнению с вечностью в Саду Теней?

— Я согласен, — сипло произнес Гарри, хорошо представлявший, насколько обозленным был Волдеморт после их последней встречи.

* * *

Кабинет главы аврората, несколько часов после окончания Турнира.

В аврорате царила неразбериха. По каминной сети постоянно прибывали и отбывали команды авроров. Были отозваны отдыхающие смены, ослаблено наблюдение за резервациями магических существ. В общем, все силы были брошены на то, чтобы найти пропавших Чемпионов.

Вся эта суета не миновала и главу аврората. За последние два часа Руфус провел полтора десятка переговоров по каминной сети. Но он согласился бы проторчать головой в камине хоть всю ночь, лишь бы избежать нынешнего разговора. Амелия Боунс, словно почувствовавшая кровь пиранья, лично заявилась к нему в кабинет, чтобы потребовать передачу дела Крауча-младшего вместе с самим арестантом. Вообще, её требования были вполне законны. Более того, дело переметнувшегося аврора находилось строго в юрисдикции ДМП. Однако Руфус просто не мог себе позволить отдать Крауча, чья поимка была единственным более-менее значимым достижением в последнее время. Собственно именно поэтому на все запросы ДМП он писал никчемные отписки, и даже пошел на применение зелья правды без санкции департамента мадам Боунс.

Сейчас положение Скримджера было слабо как никогда, но он, тем не менее, попытался отстоять свою позицию, которая, если отбросить словесную шелуху, выражалась в единственной фразе: не отдам, и все.

Внезапно двери кабинета распахнулись, и все присутствовавшие почувствовали до ужаса знакомый холод: дементор!

Как оказалось, дементор ввалился в кабинет главы аврората не один. Вернее, он сопровождал Министра магии Корнелиуса Фаджа вместе с бойцом ударного отряда, который скорее следил за тем, чтобы ужасное создание не решило отобедать душой столь высокопоставленной персоны.

— Я требую результатов! — с порога заявил Фадж, на корню обрывая попытки Скримджера возмутиться присутствию дементора в его кабинете. — Вы понимаете, что это полная катастрофа?!

— Мы принимаем все меры... — начал было Руфус.

— Этого недостаточно! — категорично заявил Министр. — Где Бэгмэн?! Один из представителей Министерства оказался замаскированным Пожирателем, а другой создал порталы, воспользовавшись которыми Чемпионы перенеслись неизвестно куда? Мне что, одному это кажется подозрительным?!

Это было неожиданно. Почти все присутствовавшие считали, что Фадж не способен понять, что два это больше чем один, не говоря уже пусть и о самой примитивной дедукции. Возникла неловкая пауза, мгновение спустя ставшая еще более неловкой из за того, что побагровевший Министр прекрасно понял ход мыслей Скримджера, Боунс и других представителей обоих департаментов.

— Кхм, — смущенно откашлялся Руфус. — По всей видимости, Бэгмэн сбежал. Возле его дома авроры наткнулись на отряд волшебников, которые были немедленно задержаны. Как оказалось, наш глава Департамента магического спорта задолжал гоблинам несколько сотен галеонов. А когда пришло время платить по счетам, он попытался откупиться от гоблинов выигрышем еще от какого-то спора... Там была какая-то смешная сумма, то ли сикль, то ли вовсе пара кнатов. Естественно, гоблины посчитали, что это оскорбление, и назначили за его голову награду. Я, конечно, послал людей на поиски... Но и для нас, и для Людо будет лучше, если его не найдут. В такое время нам только проблем с гоблинами не хватало.

Фадж задумчиво кивнул.

— Ладно, а что там с Краучем? — уже спокойнее спросил Министр. — Оба представителя Министерства оказались замешаны в исчезновении Чемпионов. Пресса просто разрывает меня на части!

— Здесь все сложно, — осторожно начал Руфус. — Нам удалось его допросить, но показания... Мы считаем, что он бредит. Он заявляет, что все приказы ему отдавал лично Тот-Кого-Нельзя-Называть...

— Сумасшедший, явно сумасшедший, — торопливо кивал Фадж.

— Как вы смогли его допросить? Вы что же, использовали зелье правды без разрешения? — вскинулась Амелия.

— Как глава аврората я могу санкционировать применение зелья в исключительных случаях... Думаю, побег из Азкабана относится к таковым, — сухо ответил Скримджер.

— И что же теперь? — нетерпеливо спросил Министр.

— Я думаю, что если мадам Боунс сможет наконец выделить легилимента, мы сможем отделить правду от бредней Крауча.

— Министр, я требую, чтобы по окончании поисков пропавших Бартемиус Крауч был немедленно передан ДМП! — вспыхнула мадам Боунс.

— Разумеется, разумеется! — уверил её Фадж. — Только , пожалуйста, побыстрее, мы должны сделать все возможное, иначе пресса...

Глава ДМП слегка фыркнула и дала указание одному из подчиненных, который вскоре скрылся в камине. Тем временем Фаджу пришла в голову идея. Он ненадолго покинул кабинет и дал какие то указания бойцу ударного отряда.

— Я решил, что стоит послать дементора составить Краучу компанию, — довольно пояснил Министр.

— Не думаю, что это хорошая идея... — начал было Скримджер, но внезапно зеленое пламя в камине взметнулось вверх, и в кабинет ступил не кто иной, как Альбус Дамблдор, который сходу был атакован Фаджем.

— Не томите, Альбус! Есть успехи?

— Боюсь, у меня не самые приятные новости. Фениксу не удалось почуять пламя жизни пропавших, — устало произнес директор Хогвартса.

— Это значит они... — оборвала себя на полуслове Амелия Боунс.

— Или укрыты достаточно мощными чарами. К счастью, в Англии не так уж много мест, защищенных столь хорошо... — продолжал Дамблдор.

— Составьте список мэноров, Альбус. Мы проведем рейды, — решительно заявил Скримджер.

— Но как же, — промямлил Фадж. — Тревожить уважаемые семейства...

— Поймите, Корнелиус, ситуация чрезвычайная, — твердо заявил Дамблдор.

Скримджер раздавал приказы окружающим аврорам. То и дело в кабинете появлялись и исчезали посыльные, помощники и прочие сотрудники департамента. Пламя в камине в очередной раз взметнулось ввысь — вернулся порученец Амелии Боунс в сопровождении штатного легилимента.

— Наконец-то! — неподдельно обрадовался Скримджер. — Теперь мы сможем вытащить из него что-нибудь, помимо бредней о возвращении Сами-Знаете-Кого!

Дамблдор на секунду сбился с шага, но промолчал. Данное происшествие осталось незамеченным, и вся компания отправилась к допросной комнате, куда вскоре должны были привести заключенного.

Однако не успели они добраться до места назначения, как были перехвачены взволнованным аврором:

— Сэр! Там дементор... Он взбесился!

— Что вы такое несете? — возмущенно спросил Фадж.

— Это правда! — воскликнул аврор. — Он поцеловал Крауча и того парня из ударного отряда!

Все замерли, оглушенные новостью. Первым пришел в себя Скримджер:

— Обстановка?

— Мы надежно удерживаем дементора внутри камеры, сэр, — зачастил аврор. — Собрали почти всех служащих с этажа. Вскоре должна подойти одна из поисковых команд, чтобы с помощью Патронусов отконвоировать...

— Не стоит, — жестко произнес глава аврората. — Соберите людей, способных применить заклинание Адское пламя и уничтожьте тварь. Аврорат хорошо защищен, огонь не пойдет дальше камеры.

— А как же... тела? — растерянно спросил Фадж. — Ведь нужно выдать их родственникам...

— Первым делом мы должны уничтожить взбесившуюся тварь, — отрезал Скримджер.

— Боюсь, она не взбесилась, — спокойно произнес Дамблдор.

— У вас есть другое объяснение ее поведению? — иронично спросил Руфус.

— Представьте на минуту, что Волдеморт, — присутствующие вздрогнули, — действительно вернулся, и тогда все станет на свои места.

— Это невозможно! Невозможно! — едва ли не взвизгнул Фадж. — Крауч явственно бредил! Если вы верите в возвращение Сами-Знаете-Кого, советую обратиться в Мунго!

— Благодарю за заботу, Министр, — равнодушно произнес Альбус. — Пожалуй, мне здесь больше нечего делать.

С этими словами Дамблдор развернулся и направился к ближайшему камину.

— А как же поиски? — возмущенно спросила Амелия Боунс.

— У меня свои методы, — все так же ровно говорил директор Хогвартса. — Вот только, боюсь, мальчикам мы уже ничем не сможем помочь...

* * *

Хогвартс, кабинет директора, три дня спустя.

Как и предсказывал Альбус, когда тела ребят нашли, им уже ничем нельзя было помочь. Новость о смерти обоих Хогвартских Чемпионов, и особенно Гарри Поттера, моментально облетела всю волшебную Англию, которая погрузилась в траур. Озвученная официальная версия не выдерживала никакой критики, но, как уже не раз убеждался директор, чем ужаснее ложь, тем больше в нее верят. Теперь все волшебники от Хогсмида до Лютного переулка считали, что погрязший в долгах Людо Бэгмэн организовал побег Барти Крауча-младшего, чтобы каким-то образом завладеть деньгами Поттеров. Полный бред, однако люди верили.

Однако директора больше огорчал тот факт, что в не менее фантастичную, но все же правдивую версию о возвращении Волдеморта люди верить не хотели. Даже финальная речь в конце года не принесла желаемого эффекта.

Министр магии настолько испугался даже мысли о возвращении темного волшебника, что едва ли не впал в истерику. А поскольку очень многие члены Визенгамота также не хотели верить в возвращение Темного Лорда, позиции Альбуса заметно пошатнулись. Отчего-то все шло совершенно не так, как он планировал. События развивались самым невероятным образом. Так, Люциус Малфой, бросившийся изъявлять покорность Лорду, едва услышав о смерти Гарри Поттера, был убит на месте. Северус Снейп всерьез опасался за свою жизнь, поскольку, вернувшись с того света, Волдеморт сделал ставку на не слишком умных, но преданных соратников.

И сколько бы Дамблдор не говорил о важной роли Северуса, тот отказывался возвращаться в круг Пожирателей.

Но свой человек в стане врага был жизненно необходим. И тогда, скрепя сердце, Альбус решил дать шпиону козырь...

День спустя на Тисовой улице догорал дом №4. Выживших не было, а в «Пророке» появилась статья о беспричинно убитом магглами министерском служащем Уолдене Макнейре.

Но несмотря на то, что дела шли не самым лучшим образом, а часть его планов и вовсе рухнула, Альбус не терял уверенности в окончательной победе. Ведь теперь у него в руках было знамя. Мертвый герой.

Раньше он считал, что его ролью будет лишь направлять воина света к победе. Но теперь Дамблдору предстояло вновь одолеть очередного Темного Лорда. Сплотившееся английское общество сможет пересилить горстку Пожирателей.

И похороны героя станут идеальным поводом, чтобы сплотить нацию. Альбус был доволен. Конечно, мальчиков было жаль, но ничего не поделаешь. Похороны Гарри станут началом его шествия к победе над Волдемортом и Высшему Благу. Он уже даже написал речь.

Успокоенный собственными планами, Альбус незаметно задремал в своем кресле. Беспокоиться было не о чем. Ну что может пойти не так?

Хогвартс.

Казалось, вся магическая Британия собралась, чтобы проводить в последний путь Мальчика-Который-Выжил. Титул в свете последних событий звучал как насмешка. Впрочем, магическое сообщество еще не успело в полной мере осознать произошедшее, что уж там говорить о значении прозвища. Разумеется, выражение «вся магическая Британия» не стоит понимать буквально, но, тем не менее, в этот скорбный день на землях Хогвартса собралось не менее двух тысяч волшебников. И каких! Присутствовали главы и представители всех старых магических родов, высшее руководство Министерства, многочисленные репортеры со всего света и несколько представителей иностранных магических сообществ.

Очень немногие лично знали усопшего, но в то же время большинство искренне оплакивало раннюю смерть юноши. Некоторые скорбели об исчезновении последнего представителя славного рода, для других это было прощание с легендой, мальчиком, который многие годы был символом света. Иные и вовсе лишь жалели о том, что Гарри Поттеру выпала такая доля — пережить нападение самого страшного темного волшебника современности, попутно лишившись родителей, чтобы в конце стать жертвой жадного вымогателя.

Люди проходили через коридор среди насаждений желтых лилий и поднимались на небольшой постамент, на который был водружен саркофаг из полированного гранита, украшенный причудливой вязью рун, призванных обеспечить полную сохранность могилы.

Не многие взрослые волшебники решались произнести речь, поскольку слова Корнелиуса Фаджа и его первого секретаря, которые в один голос заявляли, что покойный полностью поддерживал политику Министерства и едва ли не боготворил их лично, звучали не просто фальшиво... а даже как-то уродски.

Учителя отдавали должное интеллекту мальчика и способности находить нестандартные решения, а декан факультета Минерва Макгонагал так и не смогла вымолвить ни слова, расплакавшись и вернувшись на место. Ей было очень тяжело хоронить своих львят.

Затем пришел черед друзей и однокурсников, чье глубокое горе было не наигранным. Многие говорили о том, что Гарри был для них примером, что он был образцовым гриффиндорцем. Услышав эти слова, Макгонагал снова всплакнула.

Наконец пришел черед директора.

— Сегодняшний день ознаменовался большой утратой не только для Англии, но и для всего волшебного мира. Гарри Поттер не был обычным ребенком, но символом торжества Света даже в самые мрачные времена. Он появился тогда, когда надежда практически оставила нас. Но он вновь вернул нам её, и мы все должны быть бесконечно благодарны ему за это! Все мы знали его как героя, спасителя волшебного мира. Но за этим светлым образом мы не всегда видели настоящего Гарри. Человека, который верил в идеалы высшего блага. Все мы помним, как он без малейших колебаний вошел на арену с драконом. Точно так же он был готов в любой момент бороться с тьмой в любых её проявлениях.

И в эти нелегкие дни, когда вокруг нас сгущается тьма, я призываю вас сплотиться и дать ей отпор! Так поступил бы Гарри Поттер! Так следует поступить и нам. Вера в высшее благо и готовность бескомпромиссно сражаться со злом — вот то наследие, которое оставил наш юный герой. И мы не должны его подвести.

Воцарилась практически полная тишина, а через несколько секунд из озера стали появляться русалки. Их было довольно много, несколько десятков. Они поднесли к губам искривленные сделанные из ракушек трубы, и над землями Хогвартса разнесся глубокий, со скрежетом, гул, в котором чувствовалась явная торжественность.

— И сегодня не только мы пришли сюда почтить память героя, — пояснил происходящее Дамблдор.

Словно повинуясь неслышимой команде, из леса появились кентавры. В полной тишине они вскинули к небу луки и дали прощальный залп, после чего поспешно развернулись и скрылись в глубине леса.

— Дорогие друзья, — обратился было к собравшимся директор Хогвартса, когда его речь была прервана глухим стуком.

Как и в момент появления магических созданий, огромная толпа замерла, пытаясь определить источник звука. Дамблдор озадаченно замер на подиуме. Звук повторился, а затем еще раз и еще... Все со страхом смотрели на саркофаг. Было очевидно, что отчаянный истеричный стук идет оттуда. Затем послышался неразборчивый возглас и... невероятно прочная крышка саркофага раскололась на несколько частей.

Передние ряды поспешили отойти подальше, тогда как задние желали получше рассмотреть, что происходит, и двинулись вперед. Образовалась давка, но, к счастью, Дамблдор среагировал достаточно быстро. Громкий, словно пушечный выстрел, хлопок быстро привел толпу в чувство. Сам же директор Хогвартса начал осторожно приближаться к саркофагу с палочкой в руке.

Внезапное появление Гарри Поттера заставило многих в толпе испуганно вскрикнуть. Сам виновник неразберихи сидел в саркофаге и с изумлением рассматривал собравшуюся толпу. В который уже раз за столь короткий промежуток времени на поле опустиласьмёртвая тишина.

— Я так понимаю, меня не слишком-то ждали? — неуверенно спросил Поттер, чем вывел людей из оцепенения.

Немедленно поднялся невообразимый гомон. То и дело слышались изумленные возгласы: «Гарри!» Замелькали вспышки фотокамер. И во всей этой невероятной какофонии безусловно доминировал голос корреспондента колдорадио, который буквально вопил в микрофон:

— Да, да леди и джентльмены, вы не ослышались! Гарри Поттер восстал из мертвых! Я бы и сам не поверил, если бы не видел этого собственными глазами!

Альбус Дамблдор, шокированный не меньше остальных, действовал стремительно. Ухватив Гарри за руку он, пользуясь привилегией директора, аппарировал вместе с ним в свой кабинет.

* * *

Хогвартс, кабинет директора, пять минут спустя.

Гарри сидел в кресле напротив директора, немного смущенный своей реакцией, все-таки пытаться оглушить директора в его собственном кабинете — не лучшая идея для ученика.

— Прошу прощения, — буркнул он. — Неприятный опыт с внезапными перемещениями...

— Ничего страшного, — уверил его Дамблдор, который тремя минутами ранее с поразительной ловкостью увернулся от оглушающего. — Чаю?

Гарри неуверенно смотрел на фарфоровую кружку перед собой. Он не слишком-то доверял директору и понимал, что там может быть что угодно.

— Гарри, — устало вздохнул Дамблдор, — давай обойдемся без драмы. Мерлин и Моргана мне свидетели, её сегодня и так было более чем достаточно. Если я захочу чем-нибудь тебя опоить, то просто наложу на тебя мощное подчиняющее заклятье, и даже если об этом кто-то узнает, что вряд ли, то, учитывая твое чудесное воскрешение, едва ли меня осудит.

Поттера эти аргументы ничуть не успокоили, однако, учитывая ситуацию, выбора у него действительно не было.

Он взял со стола кружку и сделал небольшой глоток. То ли там действительно было какое-то зелье, то ли просто организм соскучился по жидкости, но гриффиндорец заметно расслабился.

— Итак, если я правильно оцениваю ситуацию, Волдеморт сумел вернуть себе тело, — Дамблдор слегка откинулся в кресле и свел пальцы перед собой домиком. Его палочка лежала прямо перед ним. — Ты должен мне все рассказать, Гарри. До малейших деталей.

— Я понимаю, сэр, — кивнул Поттер.

— Хорошо, — в свою очередь кивнул Дамблдор. — Тогда ты осознаешь, что зелье правды — не просто моя прихоть, но насущная необходимость.

С этими словами директор отлевитировал к себе флакон с прозрачной жидкостью.

— Сэр, я не совсем уверен... — начал было Гарри, но директор взглянул на него так, что он понял — пить зелье придется так или иначе. Ну, или прорываться из кабинета с боем, а поскольку шансы были невелики...

Поттер окончательно расслабился в кресле, его взгляд расфокусировался, и директор задал свой первый вопрос:

— Тебе зовут Том Марволо Риддл, также известный как Лорд Волдеморт?

— Нет.

На лице директора явственно проступило облегчение.

— Как ты сумел остаться в живых?

Гарри рассказывал, не пропуская даже малейших деталей, о третьем испытании, битве на кладбище и его появлении на платформе 9 ¾. Единственную заминку вызвало упоминание Смерти. По какой-то причине гриффиндорец не мог рассказать о ней ничего. Но Дамблдор, заметив трудность, не стал расспрашивать подробнее.

Когда действие зелья правды наконец закончилось, директор неторопливо произнес:

— Полагаю... я должен кое-что тебе объяснить... Слушай и, пожалуйста, не перебивай. Все вопросы можешь задать позже. То, о чем тебе рассказала... эта сущность, — Дамблдор устало потер лоб. — Нет, лучше сформулировать по-другому. Речь идет о Пророчестве, Гарри. Истинном Пророчестве, иными словами, судьба вложила свою волю в уста пророка. Но судьба лишь подталкивает нас к определенным решениям, все остальное делаем мы сами. То же самое с пророчествами. Они решительно воздействуют на...скажем, субъекты, но и существуют за их счет. Не понимаешь? Сейчас поясню. Когда Пророчество о тебе и Волдеморте впервые было произнесено, оно еще не было...скажем, активировано. Но когда Том впервые услышал и поверил в него, его собственная сила стала питать это... знамение судьбы. Затем был Хэллоуин восемьдесят первого года, когда твои родители погибли, а ты получил свой знаменитый шрам. Пророчество исполнилось, и смерть забрала Волдеморта в свои чертоги. Но это был далеко не конец. Тогда, по ряду признаков, я понял, что Темный Лорд умер... не окончательно. Лишь несколько лет назад мне удалось понять, каким образом он обманул смерть. Я был встревожен, и отправился в Зал пророчеств, и с ужасом осознал, что Пророчество все еще действует. И тогда у меня появился план. Видишь ли, неплохо разбираясь в юриспруденции, я увидел великолепную возможность. Волдеморт верил в Пророчество, и часть его сил была связанна его поддержанием, кроме того, теперь у него не было выхода, кроме как убить тебя или быть убитым. К сожалению, обратной стороной было то, что и он не мог быть уничтожен никем, кроме тебя. Ты же... ты не то что не верил, ты никогда не слышал о Пророчестве! А значит, обладая всеми преимуществами его субъекта, не был связан условиями. Ты был абсолютно свободен! Мог убить его как и когда угодно, не обращая внимания на то, что его силы связаны. К сожалению, ты также имел возможность отказаться от выполнения Пророчества... Этого я не мог допустить. Тогда же и было принято окончательное решение, что ты будешь расти у своих дяди с тетей. Признаться, я рассчитывал, что они... Нет, не будем ворошить прошлое. Все пошло не так, как я задумал, и в итоге ты смог одолеть Квиррела без помощи сил Пророчества. Вот только Волдеморта не напугать обычным убийством. Он счел тебя достаточно опасным, чтобы убить, но недостаточно, чтобы искать какие-то сложные решения, которые и толкнули бы его по предначертанному пути. Его появление в новом теле сильно ослабило связь, и лишь с помощью определенных событий она могла восстановиться в прежнем объеме... Итогом стала ваша дуэль на кладбище. Когда он отказался драться с тобой с помощью братских палочек, он фактически отринул Пророчество. Мне нужно будет еще лично убедиться, но, думаю, оно больше не активно. Единственная светлая сторона, часть его сил осталась связана с Пророчеством, а это значит, что теперь он стал несколько слабее. С другой стороны, Волдеморт больше не связан его условиями, и нас ждет полноценная война.

Гарри молчал, обдумывая услышанное, а затем спросил:

— А как же мои проблемы с магией?

— Ааа! Здесь имело место крайне неудачное стечение обстоятельств. Видишь ли, чтобы обмануть смерть, Волдеморт создал якори, удерживающие его душу на земле. И каким-то невообразимым образом одним из них стал твой шрам. Пророчество связывало часть сил Волдеморта. Я считаю, что ваши магические ядра находились слишком близко. И от этого часть твоих сил попала под удар. Не исключаю даже, что ты мог получить от этой связи с х... якорем некоторые способности. Возможно, даже способность говорить со змеями.

Теперь Поттер задумался уже надолго, пока директор не прервал его размышления.

— Я понимаю, что тебе тяжело осмыслить все это вот так сразу, но у нас есть еще ряд вопросов, которые не терпят отлагательств. Во-первых, мне не хотелось сообщать тебе это таким образом, но... твои тетя и дядя мертвы.

— Что?! — вскричал Гарри, вскакивая со стула. — Как это случилось?!

— Пожиратели Смерти нашли их дом. Видишь ли, защита дома держалась на тебе, и когда ты покинул мир живых...

Гарри обессиленно рухнул на место. Чувство вины душило его изнутри. На глаза наворачивались слезы.

Однако чувство вины терзало не одного Гарри. Дамблдор чувствовал отвращение к себе, но так было нужно... ради высшего блага. Он встал из-за стола и, нагнувшись к мальчику, глядя ему прямо в глаза, сказал:

— Гарри, ты должен собраться. Идет война, и ты должен быть сильным. Уверен... твои тетя и дядя хотели бы, чтобы ты был сильным.

Гарри яростно сжал кулаки. Старик был прав. Дядя Вернон учил их с Дадли сражаться до конца. Расклеиться сейчас — значит предать его память.

— Я готов слушать дальше, — подрагивающим голосом произнес Поттер.

— Хорошо, дело вот в чем. Ты будешь жить с Сириусом Блэком в его доме, это достаточно защищенное место. Естественно, неофициально. А вот твой официальный статус... Есть два варианта. Первый: я стану твоим опекуном. Не думаю, что тебя он устраивает, учитывая твое недоверие ко мне. И второй. Я могу все устроить так, что ты получишь статус эмансипированного подростка.

— В четырнадцать лет? — недоверчиво спросил Гарри. — Это вообще законно?

— Не совсем, — признал Дамблдор. — Но, как я сказал, могу это устроить.

— И за это я буду делать все, что вы пожелаете, и на каждом шагу декларировать поддержку непогрешимому директору Хогвартса? — с горькой иронией «угадал» Поттер.

— Нет — спокойно ответил Дамблдор. — Все вышеперечисленное ты будешь делать и так. Мы на войне, мой мальчик. Уж кому-кому, а тебе отсидеться в стороне не удастся. Тут или Свет, или Тьма. Третьего не дано. Не думаю, что у тебя есть выбор. Впрочем, если ты пожелаешь устроить торги с Волдемортом после вашей дуэли на кладбище, не буду тебе препятствовать.

— Так чего же вы все-таки хотите? — растерянно спросил Гарри.

— Денег, — просто ответил директор.

— Денег?! — изумленно воскликнул Поттер. Непогрешимый глава Визенгамота вымогает у него взятку? Это как... как если бы Иисус начал торговать индульгенциями!

— Именно, — кивнул Дамблдор. — А конкретно, я хочу получить сто тысяч галеонов. Можно в виде гарантии по займу в Гринготтсе. Война — дело не дешевое.

— Так, — Гарри помотал головой, словно рассчитывая, что весь этот бред вот-вот рассеется. — Мне кажется, немного дороговато за одну эмансипацию. За сто тысяч галеонов я готов потерпеть ваше опекунство три года.

— Ты не совсем правильно понимаешь ситуацию, в которой оказался, — спокойствие директора начало изрядно раздражать Поттера. — Если кратко, то после вашего с мистером Диггори исчезновения Министерство объявило, что во всем виноват Людо Бэгмэн. Пока это объяснение работает, но не пройдет и двух недель, как в него будут верить лишь пережившие поцелуй дементора. Кроме того, второй представитель Министерства оказался замаскированным Пожирателем, что выставляет нашего Министра не в лучшем свете. И тут в мир живых возвращается один из Чемпионов... Да к тому же, твой статус Мальчика-Который-Выжил. Если им удастся спихнуть часть вины на тебя, пресса не обратит внимания на их промахи. К тому же, в свете возвращения Волдеморта у нас с Министром возникли некоторые разногласия. Если точнее, он отказывается даже рассматривать такую возможность. И теперь, уж не знаю почему, он старается всячески пошатнуть мои позиции... Ну а поскольку он считает тебя моим верным сторонником...

— Я могу подумать? — угрюмо спросил Гарри.

— Боюсь, что нет, мой мальчик. С самого начала нашей беседы множество людей пыталось попасть в этот кабинет. Я предпочел их игнорировать, но вот уже пять минут они пытаются пройти по каминной сети... Как грубо с моей стороны.

С этими словами пламя в камине ярко вспыхнуло, и в кабинет директора один за другим начали проникать люди.

— Я требую объяснений! — сразу же взял быка за рога Фадж. — Что все это значит?

Строгая женщина в монокле также не теряла времени:

— Мистер Поттер, моим людям необходимо взять у вас показания о произошедшем, — сходу перешла к делу она.

Высокий мужчина с прической, похожей на львиную гриву, немедленно стал спорить о подведомственности дела.

— Не хочу тебя торопить, Гарри, но, по-моему, сейчас самое время, чтобы согласиться, — и с этими словами директор потянулся к вазочке с лимонными дольками.

Дорогие читатели, как многие из вас (кто заглядывает в блог автора) уже знают, а те, кто не знал, узнают сейчас, написание фанфика приостанавливается на год. По стечению обстоятельств, совсем недавно «Пределу» исполнился как раз год: первая глава была выложена на другом ресурсе в апреле 2013. Работая над фанфиком, мы получили огромное удовольствие, а для меня это был совершенно новый опыт редактуры текста. Спасибо всем тем, кто был с нами на протяжении всего этого времени, кто читал и кто комментировал, ваши отзывы и интерес действительно многое для нас значат.

Всем, кто интересуется, будет ли продолжение, сообщаю: будет, и непременно! Автор обещал. А чтобы немного скрасить ожидание, предлагаю вашему вниманию небольшой фрагмент первой главы следующей части.

Остаюсь ваша, бета и гамма «Предела» Санакан

* * *

Англия, Гриммо 12, август 1995.

Меньше двух месяцев прошло с тех пор, как Гарри Поттер начал новую жизнь. Начал в буквальном смысле. Вся многочисленная, вроде как траурная, но на деле невероятно пышная атрибутика убиралась с какой-то стыдливой поспешностью. Но даже с помощью магии пришлось потрудиться, чтобы убрать с территории замка гранитный сверхсаркофаг-недомавзолей.

В этой, с позволения сказать, «новой жизни», несмотря на ее не слишком большую продолжительность, было и хорошее, и плохое. Что касается последнего, то к этому, несомненно, относилась невозможность посещения Литтл-Уиннинга из соображений безопасности. Более того, поначалу Дамблдор пытался запретить и переписку с кузеном, но находившейся в подавленном состоянии подросток просто послал великого волшебника нахрен, и в итоге директору пришлось лично организовывать отправку и получение писем. Однако запрет на остальную переписку оставался в силе, что не могло не раздражать. Дамблдор мог ослабить давление, но потакать прихотям Гарри не собирался. Не улучшали настроения и вечно снующие туда-сюда члены Ордена Феникса, организации, которая боролась с Волдемортом еще в первую войну. Одним из самых примечательных её членов был их бывший профессор Аластор Моуди, который особо и не скрывал, что его подрядили следить за Поттером. Вопрос «кто», естественно, не стоял. Пожалуй, единственным приятным моментом была встреча с Сириусом. Однако по прошествии некоторого времени юноша начал задаваться вопросом, каким образом Блэк оказался под крылышком Дамблдора. Неизвестно, какие вопросы мучили Сириуса и мучили ли вообще, однако оба начали испытывать некоторую неловкость при общении.

Еще одной примечательной деталью было то, что спустя почти два месяца имя Гарри все еще не сходило с газетных полос. Конечно, возвращение в мир живых на глазах изумленной публики — событие не рядовое, однако Поттер был склонен считать, что никак не утихающим страстям вокруг собственного имени он был обязан Министру магии лично. Конечно, кто-то мог бы сказать, что это просто паранойя, щедро приправленная манией величия, однако в самые первые дни всеобщего недоумения обличающие статьи Фаджа гремели по всей стране. Тут были и подозрения в убийстве настоящего чемпиона — Седрика, и размышления о использовании черной магии... В общем, в один прекрасный день Гарри Поттер обнаружил, что с этого момента в умах английских волшебников он не только знаменитый герой, но вдобавок еще и злодей едва ли не хуже Волдеморта. Он никак не мог понять, как два совершенно противоположных взгляда на вещи укладываются в головах волшебников, но, видимо, чудеса магии никогда не перестанут изумлять даже самых искушенных.

Другой загадкой стало само отношение Министра. Последний со страниц газет ежедневно намекал, что Гарри не просто лжец, а просто новое воплощение Локи. Самым забавным в этой истории было то, что Поттер, в общем-то, ничего и не сказал. Сначала он оплакивал смерть своих опекунов, затем его поглотили дела, связанные с эмансипацией и подготовка к предстоящим слушаниям. В общем, времени раздавать интервью попросту не было. Что интересно, директор, во всеуслышание заявивший о возвращении самого страшного темного лорда в истории Магической Англии, также не спешил пользоваться его славой. Намек там, недомолвка здесь, не более того. Тем не менее, хватало и этого. Об этом не говорили по колдорадио и не писали в газетах, но цены на защитные артефакты неуклонно ползли вверх. Некоторые волшебники с семьями и вовсе покидали страну. Видимо, это и бесило Фаджа больше всего. Возможно даже, что его атаки на Поттера были попыткой достать Дамблдора, чья репутация великого волшебника все еще оставалась непоколебимой.

Тем временем день слушания неумолимо приближался. И вот однажды очень ранним утром Гарри проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо.

— Уже встаю, — сонно пробормотал Поттер.

— Неблагодарный хозяин, позор своей бедной матери, приказал Кричеру разбудить грязного полукровку и сказать ему, что ваш длиннобородый предводитель уже ждет его в столовой...

— Какого!.. — воскликнул Гарри и принялся отпихивать облаченного в невероятно грязную наволочку эльфа.

В итоге вся эта возня помогла ему окончательно проснуться, и он принялся собираться.

Двадцать минут спустя Поттер торопливо поглощал яичницу собственного приготовления, в то время как сидевший напротив директор ограничился лишь чашкой кофе.

Проглотив последний кусок, Гарри пристально посмотрел на Дамблдора и спросил:

— Сэр, не хотелось бы лезть в ваши планы...

— Мудрое решение, мой мальчик, — одобрил Альбус и сделал еще один глоток из чашки.

— И все же, к чему такая спешка? — не уступал Поттер. — В письме было сказано, что слушание назначено на одиннадцать...

— Мои знакомые в министерстве предупредили меня, что Корнелиус решил использовать все возможные уловки, и потому слушание начнется в девять, но отчего-то никто не спешит уведомить тебя об изменениях...

Гарри наконец расправился с яичницей, отложил в сторону вилку и теперь пытался осмыслить слова Дамблдора:

— И все-таки... Зачем Министру нужен этот спектакль? Не то, чтобы я кричал о возвращении Волдеморта на каждом углу... Он что, на его стороне? Или может быть, это Империус?

— Нет, дело обстоит несколько иначе... — медленно произнес Альбус. — Видишь ли, ему наверняка докладывали о возможном возвращении Волдеморта. Отдел Тайн, а возможно еще и ДМП. Но отчего-то он воспринимает мое объявление о возвращении Тома как некую хитрую игру. Он боится потерять свой пост и еще больше боится Темного Лорда. Все его действия продиктованы страхом. Думаю, Корнелиус считает, что начнет борьбу с Волдемортом, как только сплотит вокруг себя все силы страны. Одолеет меня и сразу же вступит в борьбу... Понимаешь, Гарри?

— Кажется, да, — задумчиво кивнул Поттер.

— Вот и хорошо, — директор встал со стула. — Вижу ты уже закончил... Тогда поспеши, нам нужно прибыть в Министерство как можно раньше.

* * *

Министерство магии, тот же день.

Несмотря на то, что за прошедшее время Гарри неоднократно посещал Министерство магии, он заметно нервничал, проходя уже знакомую процедуру проверки палочек. Непонятные игры Министра и какая-то неестественная безмятежность Дамблдора нисколько не добавляли уверенности.

Уже в лифте тревога Поттера усилилась, поскольку они направлялись на незнакомые нижние этажи Министерства. Даже Отдел Тайн был расположен выше. По старой хогвартской привычке Поттер не ждал от подземелий ничего хорошего.

Дамблдор, заметивший состояние подопечного, поспешил успокоить:

— Не волнуйся, Гарри. Уверяю тебя, весь этот фарс займет не больше десяти минут, и к тому же поспособствует выполнению моей стороны сделки.

После этих слов Поттер не то чтобы расслабился, но, по крайней мере, стал чувствовать себя немного увереннее.

Наконец они добрались до нужного уровня, который и правда немного напоминал слизеринские подземелья. Вообще-то он не так уж внимательно разглядывал обстановку, да и все подземелья чем-то сходны между собой, однако сырость, полутьма и развешанные на стенах факелы ассоциировались у Поттера лишь с обиталищем змеиного факультета.

Между тем они добрались до нужного зала. Дежурные авроры пропустили их без всяких вопросов. Уже в зале один из стражей попытался отвести Гарри к жуткого вида креслу с цепями, однако одного лишь взгляда Дамблдора хватило, чтобы аврор замер в нерешительности, а затем, глянув в сторону Министра, который, в свою очередь, скривился и отрицательно качнул головой, оставил Поттера в покое.

— Думаю, мы можем приступать, — торопливо произнес Фадж, обращаясь к председательствующей мадам Боунс. Позади нее в полумраке, практически скрывавшем их лица, расположились члены Визенгамота. Ряды кресел находились на разных уровнях и, таким образом, зал суда представлял собой полукруглый амфитеатр, на арене которого должны были демонстрировать свое искусство представители обвинения и защиты.

Один факт председательства мадам Боунс позволил Поттеру понять, что на этот раз Фадж лично займет место обвинителя. В ином случае этот индюк не упустил бы возможности продемонстрировать свою значимость и возглавить заседание. И это было плохо. Во-первых, члены Визенгамота не были беспристрастным судом присяжных и могли действовать в угоду Министру, чтобы получить в ответ несколько услуг. И здесь, независимо от сути дела, исход может быть только один. Во-вторых, слова Дамблдора могут оказаться не пустой похвальбой, и он в течение нескольких минут, фигурально выражаясь, вытрет Министром пол. Фадж не был похож на человека, который может с достоинством принять поражение, и уж наверняка он попытается отыграться, а поскольку величайший волшебник двадцатого века не слишком подходит на роль мальчика для битья...

Погруженный в свои мысли, Гарри не заметил, как Дамблдор начал свою речь:

— Уважаемые члены Визенгамота, Министр, прежде чем мы перейдем непосредственно к слушаниям, я хотел бы еще раз уточнить статус присутствующего здесь мистера Поттера. Напомню, что сегодняшнее собрание имеет все признаки волшебного трибунала и имеет полномочия вынести приговор, хотя об обвинении пока речь и не идет. Согласно нашим законам, несовершеннолетний не может предстать перед судом волшебного трибунала, и потому повторю и перефразирую вопрос: считает ли английское волшебное сообщество в лице Визенгамота и Министерство в лице Министра магии, что Гарри Поттер является полноправным волшебником?

По залу пронеслись шепотки, Фадж с недоумением огляделся по сторонам, а затем раздраженно бросил:

— Министерство магии считает мистера Поттера полноправным волшебником. Основание — выбор Кубка Огня, в котором мы усматриваем волю магии. Мы можем уже перейти к делу?

— Не торопитесь, Корнелиус, — строго произнесла мадам Боунс, — мы должны следовать протоколу. Согласно имеющимся у меня данным, прошение о признании мистера Поттера было подано неделю назад. Данное заседание де факто признает его полную правоспособность, однако я считаю, что формальное голосование все же необходимо.

— Тогда поторопитесь! — рыкнул Фадж.

Боунс лишь холодно глянула на Министра и торжественно произнесла:

— Леди и джентльмены, кто за признание мистера Поттера совершеннолетним, пожалуйста, поднимите ваши палочки.

Это голосование могло бы стать удивительным примером чрезвычайно редкого единодушия Визенгамота. Когда результаты были внесены в протокол, Фадж было снова начал говорить, но был резко оборван Дамблдором, который успел вклиниться раньше:

— Поскольку теперь ни у кого не осталось сомнений, что мистер Поттер обладает всеми правами и обязанностями взрослого волшебника, можно подводить итог заседанию. У меня в руках находится письменное согласие Гарри на применение к нему веритасерума. Теперь все желающие смогут услышать правду.

Фадж покраснел так, словно его в любой момент мог хватить удар. Но все же он нашел в себе силы заговорить, прежде чем изучавшая согласие мадам Боунс дала команду приступить к процедуре.

— Как правильно отметил многоуважаемый Верховный Чародей, мы больше не имеем сомнений в том, что мистер Поттер полностью отвечает за свои поступки. Однако еще несколько дней назад мы не могли быть в этом столь уверены. Мы считали, что знаменитый Мальчик-Который-Выжил находится под влиянием... неких сил, которые внушают ему ложные и опасные идеи...

Теперь Фадж играл на публику. Получалось вяло и неубедительно, но Министр магии продолжал гнуть свою линию.

— Теперь же, когда мы все имели возможность убедиться, что Гарри Поттер полностью независим, можно вздохнуть спокойно. Итоги расследования остаются прежними. К смерти Седрика Диггори и... тяжелой травме Гарри Поттера, сопровождавшейся сильным выбросом стихийной магии, привела преступная халатность бывшего главы департамента магических игр и спорта Людо Бэгмэна, который ошибся в настройке портключа. Министерство магии больше не видит оснований продолжать эти слушания.

С этими словами Фадж молча прошел к выходу из зала, старательно игнорируя вопросы журналистов и вспышки фотокамер.

Как и предсказывал Дамблдор, слушания продолжались меньше десяти минут. В результате Гарри обрел все права взрослого волшебника и избежал оголтелой медийной травли. Единственное, что действительно сильно огорчало Поттера — это ловкость, с которой директор умудрился провернуть дело с эмансипацией. Гриффиндорец не обманывался. Если им со стариком выпадет оказаться по разные стороны баррикад, Гарри придется очень тяжело. Если, конечно, у него вообще будут шансы на победу.