nadeys

Дамблдор поднялся на ноги, обошел вокруг письменного стола, прошел мимо Гарри, который быст­ро повернулся в кресле, провожая Дамблдора взгля­дом. Дамблдор наклонился над шкафчиком у самой двери. Когда он выпрямился, в руках у него был знакомый громоздкий проектор. Он поставил проектор на стол перед Гарри.

— Тебя что-то беспокоит?

Гарри и впрямь смотрел на проектор с изрядной тревогой. Опыт общения с этим загадочным устройством, позволяющим хранить и заново просматривать прошлые события, был неизменно полезен, но не способствовал душевному покою. В прошлый раз, заглянув через него в прошлое, Гарри увидел значительно больше, чем ему хотелось бы. Но Дамблдор улыбался.

— На этот раз ты будешь смотреть киноленты со мной... И, что еще более необычно, с моего разрешения.

— Куда мы отправимся, сэр?

— На прогулку по аллее рабочих видеохроник Боба Огдена, — ответил Дамблдор, вынимая из широкого кармана жестяной футляр, в котором лежала свёрнутая прозрачно-коричневая лента.

— Кто это — Боб Огден?

— Он был сотрудником Группы обеспечения правопорядка, — сказал Дамблдор. — Он отключился от Системы некоторое время назад, но не раньше, чем я разыскал его и убедил доверить мне его логи и отчёты.

— Сейчас мы с тобой будем сопровождать его при исполнении им служебных обязанностей. Сядь, пожалуйста, сюда, Гарри...

Но Дамблдору никак не удавалось снять крышку с жестяного футляра: механический протез не слушался его и, видимо, причинял боль.

— Давайте... давайте я, сэр.

— Все в порядке, Гарри. Из-за его плеча выскочил механодендрит, и жестяная крышка слетела.

— Сэр... почему вы аугментировали руку? — снова спросил Гарри, глядя на бронзовые сочленения со смесью отвращения и страха.

— Сейчас не время для этой истории, Гарри. Пока еще нет. Нас ждет Боб Огден.

Дамблдор вытряхнул из футляра прозрачно-коричневую ленту, и она закружилось, шелестя, в проекторе — не твёрдый материал, но и не мягкая ткань.

— Приступим, — сказал Дамблдор с приглашаю­щим жестом.

Гарри уселся в кресле поудобнее, сделал глубокий вдох и уставился на белую простыню. Всё в комнате кроме белоснежного экрана стало темнее, и он почувст­вовал, что весь прочий мир как-будто исчезает; он погружался в появившееся на экране изображение, и вдруг начало казаться что они оказались на проселочной дороге, вдоль дороги тянулись невысокие металлические изгороди, а вверху было летнее небо, ясное и синее, как незабудка.

...

Какое-то время они сидели, не видя ничего, кроме заборов, огромного синего неба над головой, да быстро шагающей фигуры. Затем дорога повернула влево и круто пошла под уклон, так что на экране внезапно открылся вид на раскинувшуюся долину. Гарри увидел городок, примостившийся между двумя холмами, — несомненно, это и был Литтл-Хэнглтон. Можно было рассмотреть торговый центр и электростанцию. По другую сторону долины на склоне холма возвышалось огромное офисное здание Корпорации, окруженное обширной бетонно-серой парковкой.

Огден затрусил рысцой вниз по склону. Он решил, что они собираются смотреть фильм про Литтл-Хэнглтон и удивлялся, почему нельзя перемотать всю эту нудную ходьбу. Но скоро он понял свою ошибку — Огден шёл вовсе не в городок. Дорога свернула впра­во и мантия Огдена исчезла за поворотом.

Точка зрения Дамблдора и Гарри вслед за ним свернула на узкую дорогу, окаймленный еще более высокими и запущенными железными заборами. Дорога была извилистая, из разбитого асфальта, вся в рытвинах, она тоже шла под уклон и вела, по-видимому, к темной группе складских строений немного ниже по склону. Так и есть — вскоре дорога вышла к старой промзоне, Дамблдор и Гарри увидели как Огден остановился и вытащил револьвер.

На небе не было ни единого облачка, но старые здания отбрасывали сплошную темную холодную тень, и Гарри не сразу различил среди тесных переулков заброшенный капсульный хостел. Ему показался очень странным такой выбор места для жилья. Было непонятно, живет ли здесь кто-нибудь вообще. Стены хостела заросли мхом, настил с крыши осыпался, и местами через дыры прогля­дывали стропила. Вокруг рос борщевик, такой высо­кий, что доставал до крошечных окошек с грязными стеклами. Гарри уже пришел к выводу, что здесь не могут жить люди, но тут одно из окошек со стуком рас­пахнулось, и из него показалась тонкая струйка дыма или пара, как будто внутри кто-то готовил еду на буржуйке или спиртовой печи.

Огден двинулся вперед бесшумно и, как показалось Гарри, настороженно. Вступив в густую тень крыш, он снова остановился, не сводя глаз с двери хостела, к которой были прибиты останки дрона-разведчика. Послышался шорох, треск, с ближайшей крыши спрыгнул человек, одетый в рваный костюм химзащиты, и приземлился прямо перед Огденом. Тот отскочил назад так быстро, что наступил на фалду мантии и чуть было не потерял равновесие.

— Вас сюда никто не звал.

У стоявшего перед ними человека были густые волосы, такие грязные, что не было никакой воз­можности определить их цвет. Во рту не хватало нескольких зубов. Под покрасневшими глазами были тяжёлые мешки. Это должно было казаться смешным, но смешным он не выглядел, выглядел страшным. Гарри не осуждал Огдена за то, что тот попятился еще на несколько шагов, прежде чем за­говорить:

— Э-э... доброе утро. Я из комитета по контролю над проявлениями сверхестественного...

— Вас сюда никто не звал.

— Э-э... прошу прощения... я вас не понимаю, — нервно проговорил Огден.

Гарри подумал, что Огден, должно быть, совсем тупой; по его, Гарри, мнению, незнакомец высказал­ся вполне ясно, тем более что при этом он угрожа­юще размахивал обмотанным изолентой телевизионным пультом в одной руке и отвёрткой в другой.

— Ты, Гарри, вероятно, понимаешь, что он говорит? — тихо спросил Дамблдор.

— Да, конечно, — озадаченно ответил Гарри. — А почему Огден его не...

Тут его взгляд снова упал на сломанного дрона, прибитого к двери. Внезапно Гарри осенило:

— Он говорит на технолингве?

— Молодец, — сказал Дамблдор с улыбкой и одобрительно кивнул.

Тем временем оборванец двинулся на Огдена, на­целив в него отвёртку и пульт от телевизора.

— Эй, послушайте... — начал Огден, но было по­здно. Что-то громко хлопнуло, и Огден оказался на земле. Он зажимал ладонью дыру в текстурах лица, сквозь неё на месте его носа виднелся асфальт дороги.

— Морфин! — послышался новый голос.

Из домика вышел пожилой человек, с такой си­лой захлопнув за собой дверь, что злосчастный дрон закачался туда-сюда. Этот человек рос­том был ниже первого и сложен довольно странно. Очень широкие плечи и длинные руки в сочетании с блестящими карими глазами, жесткими короткими волосами и морщинистым лицом делали его похожим на старого андроида с резиновой кожей. Он остановился возле человека с отвёрткой, который давился от хохота, глядя на Огдена, лежащего на земле.

— Из комитета, значит? — сказал пожилой, посмотрев на Огдена сверху вниз.

— Совершенно верно! — ответил Огден серди­то, утирая лицо.

— А вы, как я понимаю, гражданин Мракс?

— Точно, — ответил Мракс. — Получили по роже, так, что ли?

— Он меня хакнул! — возмутился Огден.

— Надо было предупредить, — агрессивно откликнулся Мракс. — Это частное владение. Сами подключаетесь без сертификата безопасности, а потом удивляетесь, что мой сын пробует защищаться.

— От чего защищаться-то? — буркнул Огден, с трудом поднимаясь с земли.

— От посторонних. Любопытствующих. Спамеров и всякой разной дряни.

Огден попытался ощупать свой собственный нос, на месте которого по прежнему была дыра. Мистер Мракс обратился к Морфину, почти не разжимая губ:

— Ступай в дом. Не спорь.

На этот раз Гарри, предупрежденный заранее, узнал бинарный язык. Хоть он и понимал все, что говорилось, но в то же время различал странные писки и цокающие звуки, а Огден только их и мог слышать. Морфин, кажется, хотел возразить, но под грозным взглядом отца передумал, вперевалочку зашагал к хостелу и захлопнул за собой дверь, так что дрон снова уныло закачался из стороны в сторону.

— А я как раз приехал поговорить с вашим сы­ном, гражданин Мракс, — сказал Огден, ощупывая графические артефакты появившиеся на его мантии. — Это ведь был Морфин, верно?

— Ну да, это был Морфин, — равнодушно ответил старик — А вы полноправный гражданин? — спросил он вдруг с вызовом.

— При чем здесь это? — холодно ответил Огден, и Гарри почувствовал, что начинает его уважать.

Мракс, похоже, отнесся к этому иначе. Сощурив глаза, он уставился Огдену в лицо и пробормотал явно оскорбительным тоном:

— Если подумать, то вы похожи на работника корпорации.

— Не сомневаюсь в этом, если ваш сын не уважает корпорацию, — сухо отозвался Огден. — Может быть, продолжим нашу беседу в доме?

— В доме?

— Да, гражданин Мракс. Я уже сказал вам: я приехал поговорить с Морфином. Мы отправили вам письмо...

— Мне эти бумажные письма ни к чему, — сказал Мракс. — Все мои контакты включая эмейл есть в моём профиле в фейсбуке.

— В таком случае не жалуйтесь, что гости явля­ются к вам без предупреждения, — дерзко ответил Огден. — Меня послали к вам по поводу серьезно­го нарушения правопорядка, которое было совершено здесь сегодня, рано утром...

— Ладно, ладно! — заорал Мракс. — Входите в дом, провались он совсем, входите и подавитесь!

...

— Гражданин, Мракс, — снова начал Огден, — как я уже сказал, цель моего визита...

— Я и с первого раза хорошо расслышал! — окры­сился Мракс. — И что мне с этого? Морфин поиздевался над никчёмным клоном... Дальше-то что?

— Морфин нарушил корпоративный закон, — сурово ответил Огден. —

— Морфин нарушил корпоративный закон! — кривляясь, нараспев передразнил Мракс. Мор­фин снова зашелся хохотом. — Проучил маленько распоясавшуюся корпорацию, это что теперь, преступ­ление?

— Да, — сказал Огден. — Боюсь, что так.

...

— Вызов? Вызов?! Да кто вы такой, чтобы вызы­вать куда-то там моего сына?

— Я начальник Группы реагирования на сверхъестественные явления, — сказал Огден.

— А мы, по-вашему, так, юзеры? — вскричал Мракс, наступая на Огдена и тыча ему в грудь палец с гряз­ным желтым ногтем. — Бесправные потребители, чтобы бегать на задних лапках перед Корпорацией? Да знаешь ли ты, с кем разговариваешь, раб кредитный?

— Я полагал, что говорю с гражданином Мраксом, — ответил Огден настороженно, но не сдавая позиций.

— Это точно! — загремел Мракс.

На мгновение Гарри почудилось, что Мракс делает неприличный жест, но потом он разглядел, что старик сует Огдену под нос архаичный браслет с QR-кодом, надетый у него на запястье.

— Видели это? Видели? Знаете, что это такое? Зна­ете откуда? Несколько столетий хранилось в нашей семье, вот из какой древности мы ведем свой род, и все это время храним чистоту кредитной истории! В QR-коде ссылка на сертификат полноправного гражданства! Знаете, сколько мне предла­гали за эту вещицу?

— Понятия не имею, — ответил Огден, поморщив­шись, когда браслет промелькнул у него перед са­мыми глазами.

— Все это к делу не относится, мис­тер Мракс. Ваш сын нарушил...

Мракс взвыл от ярости, бросился к дочери и схва­тил ее за плечо. Гарри подумал было, что он хочет ее сломать ей руку, но старик потащил девушку к Огдену, выставив татуировку на её предплечье

— Видели вот это? — заревел он, дергая девушку за запястье, в то время как Меропа кривилась от боли

— Вижу, вижу! — поспешно ответил Огден.

— Этот идентификатор даёт доступ к командной строке! — выкрик­нул Мракс. — Командной строке! Мы — един­ственные из ныне живущих, что могут напрямую редактировать Систему?

— Вот! — с торжеством сказал Мракс, как будто только что неопровержимо доказал какую-то необыкновенно сложную мысль. — Не смейте разговаривать с нами, будто мы простые нпс! Незнамо сколько поколений свободных незакредитованных граждан имеющих доступ к командной строке — вы-то небось такого о себе сказать не можете!

— Мистер Мракс, — упрямо повторил Огден, — боюсь, что ни ваша, ни моя кредитная история не имеет ни­какого отношения к вопросу, о котором идет речь. Я здесь из-за Морфина; Морфина и корпоративной собственности, ставшей объектом его хакерской атаки этой ночью. По нашим сведениям, — он заглянул в документы, — Морфин осуществил ддос-атаку по отношению к законтрактованному сотруднику, от которой тот лишился трудоспособности.

Морфин захихикал.

— Потише, мальчишка, — проклекотал Мракс на бинарном коде, и Морфин примолк.

...

— Боже, просто смотреть больно на эти техноруины! — послышался звонкий женский голос; он звучал так отчетливо, как будто девушка стояла в комнате. — Неужели менеджмент не может распорядиться о реиндустриализации?

— Они нам не принадлежат, — ответил голос мо­лодого человека.

— На той стороне долины все принадлежит Корпорации, но эти склады и хостел принадлежат независимому гражданину по имени Мракс и его детям. Сын абсолютно ненор­мальный, послушала бы ты, что о нем рассказыва­ют в офисе...


...

Меропа побелела как полотно — Гарри был уве­рен, что она вот-вот упадет в обморок.

— Что такое? — сурово спросил Мракс, тоже на технолингве, переводя взгляд с сына на дочь и об­ратно. — Что ты сказал, Морфин?

— Она собирает сведения о работниках корпорации, — про­шипел Морфин, злобно уставившись на сестру, вид у которой теперь был испуганный. — Вечно торчит на корпоративных форумах, читает все новости про корпорацию, пялится на проезжающих менеджеров и их офис? А нынче ночью...

Меропа умоляюще замотала головой, но Морфин безжалостно продолжал:

— Зашла на сайт корпорации в раздел вакансий!

— Зашла на сайт корпорации в раздел вакансий? — тихо переспросил Мракс.

Все трое как будто позабыли про Огдена, кото­рый смотрел на них озадаченно и раздраженно — он ничего не мог разобрать в этих пискающих и цокающих звуках.

— Это правда? — страшным голосом спросил Мракс, делая шаг или два к насмерть перепуганной девушке.

— Моя дочь, свободная гражданка с правами администратора Системы, мечтает оказаться в корпоративно-кредитном рабстве?

Меропа отчаянно затрясла головой, вжимаясь в стену. Говорить она, похоже, не смела.

— Ну да я их достал, отец! — хрипло засмеял­ся Морфин. — Получил доступ через личный интерфейс одного из сотрудников. Не такие они успешные когда сервера лежат, а, Меропа?

— Ах ты, гнусная бездарь, гуманитарий несчастный, во­нючая осквернительница кода! — заревел Мракс, окончательно потеряв контроль над собой, и схва­тил дочь за горло.

...


— Марволо? — ошеломленно переспросил Гарри.

— Правильно, — одобрительно улыбнулся Дамбл­дор.

— Я рад видеть, что голова у тебя работает.

— Так этот старик..

— Один из создателей Волдеморта, да, — сказал Дамбл­дор. — Марволо, его сын Морфин и дочь Меропа были последними из старинной семьи администраторов Системы, известной своей неуступчивость и оппортунизмом. Иррациональная ненависть к корпорациям в сочетании с привычкой никогда не брать кредиты привели к тому, что деньги семьи были растрачены за несколько поко­лений до рождения Марволо. Сам он, как ты видел, жил в нищете и в грязи, обладая чрезвычайно сквер­ным характером, фантастической гордыней и кучей бесполезных гражданских прав, к которым был привя­зан так же сильно, как к сыну, и значительно силь­нее, чем к дочери.

Семь с половиной тысяч жителей хутора Тихорецкий жили без всякой власти. Хутор не был отдельным поселением, а считался частью казачей станицы Тихорецкая (6 тыс. жителей), расположенной в шести километрах от него. Жители хутора не бывали в станице (что им там делать), не голосовали на станичном сходе (они не казаки, у них нет права голоса), не платили никаких налогов (у них нет земли, а налоги со строений платятся только там, где есть городское или поселковое самоуправление). Теоретически, государственной властью на хуторе был неоплачиваемый помощник станичного атамана – случайный станичник, принудительно посылаемый по ротации на две недели.

Таким образом, в отношении жителей хутора Тихорецкого предполагаемая тоталитарность царской России не проявлялась ни в малейшей мере. Они жили так, как будто бы государства не существует вовсе. И это еще цветочки. В ста километрах располагался быстро растущий 25–тысячный Армавир, который также не имел никакого юридического статуса, он назывался просто «селение» — то есть в этом городе не было ни самоуправления, ни налогов и бюджета, ни местных сословных обществ. Город Балуты–Нове, в котором жили 100 тысяч человек, являлся просто частной усадьбой.

Юзовка (будущий Донецк), имевшая около 30 тыс. жителей, была территорией акционерного предприятия, подчинявшейся его внутреннему распорядку.