Колдография (гет)

— Следите за чёрным входом — они попытаются сбежать. На дом наложены чары против аппарации. Парадный вход мы перекроем, но не стоит забывать об Ордене. В прошлый раз он спутал нам все карты. — Розье досадливо сплюнул на землю.

Надев маску, он поманил группу за собой, оставив Беллатрикс и Вилкса на улице. Моросил дождь, и воздух пропах сыростью и прелыми листьями. Магглы попрятались по своим игрушечным домам с безупречно подстриженными газонами. Смотрели в говорящие ящики, пили чай, пытаясь согреться, или читали газеты. Пустые, лживые бумаги, которые годятся только на растопку камина.

Белла это знала, как и то, что никто из них не высунет нос на улицу, даже если под их окнами начнется мировая война.

Вилкс нервно вертел в руках палочку. Ему ужасно хотелось курить, но сейчас терять бдительность было нельзя — запросто можно получить Аваду в лоб. Возле ящика с мусором сидел пёс. Чёрный, лохматый, породистый — трудно было представить, какой маггл осмелился бы завести такого зверя у себя дома.

— Долго они, — пожаловался Вилкс.

Он нервничал всё больше, всматриваясь сквозь прорези маски в пустынную улицу. Время, казалось, застыло вязким киселём, оставляя только здесь и сейчас. У Вилкса был нюх на неприятности. У Беллы тоже, но внешне она оставалась спокойной и сосредоточенной. Лишь сильнее сжимала волшебную палочку в кармане и ждала.

Вот скрипнула дверь, и на улицу выбежала пожилая ведьма. Растрёпанная, босоногая, в халате, с перекошенным от ужаса лицом — она неслась прямо на них, не замечая ничего вокруг. Проще простого.

Вилкс взмахнул палочкой и сказал:

— Авада...

Чёрный пес, спокойно сидевший до этого возле ящика, с рычанием метнулся вперёд и вцепился зубами в руку Вилкса. Напарник взвыл и, споткнувшись, упал. Карусель осенних листьев, до смерти напуганной женщины и аппарировавших орденовцев завертелась перед глазами Беллы: невероятно красивое и опасное зрелище.

Было мокро и холодно. Маска мешала, сужала круг обзора, поэтому Беллатрикс постоянно приходилось вертеть головой, чтобы не попасть под шальной луч заклинания. Расклад получался паршивый: Вилкса всё ещё трепал пёс, рыжая девчонка из Ордена перехватила женщину и аппарировала с ней, а на неё саму наседали сразу двое. Первый был толстым и неуклюжим и скорее мешал, чем помогал приятелю, второй — худым, в очках и со встрёпанными волосами. До боли знакомый и в то же время — чужой.

Он был игроком: азартным, отчаянным и беспечным. Жонглировал заклинаниями, уклонялся, нападал и отступал. Виртуозно играл в салки со смертью, полностью отдаваясь дуэли, и не замечал, что Розье выбежал из дома и, недолго думая, нацелил палочку на противника Беллатрикс.

Сосредоточиться было трудно, а принять правильное решение — невозможно. В голове у Беллы шумело, дыхание сбилось, пальцы свело судорогой от напряжения, но она не могла позволить, чтобы схватка так нелепо закончилась.

Всё решил случай: толстяк споткнулся, толкнул своего приятеля, и тот упал, а Беллатрикс инстинктивно выбросила руку вперёд. Миг — и мир завертелся в воронке аппарации.

* * *

Впервые Белла увидела его на колдографии кузена. Обычный чёрно-белый снимок, потрёпанный по краям — она и заметила-то его случайно под кипой книг и исписанных пергаментов. Сириус на колдографии выглядел счастливым и беззаботным. Никаких кривых ухмылок и бешеной ненависти, к которой все привыкли за долгие годы. Второй мальчишка — встрёпанный, как воробей — весело размахивал полосатым шарфом и по-дружески хлопал Блэка по плечу.

Это выглядело дико.

Отвратительно.

Неприлично.

И все же Беллатрикс с завистью рассматривала колдографию, вертела её, бережно касалась пальцами сгибов, а потом, воровато оглянувшись, спрятала в карман мантии. Она злилась, ощущая, как ледяные клубки змей ворочаются внутри и кусают, отравляя её и доводя до безумия. И отчаянно завидовала.

Понятие «дружба» чуждо для Блэков. Долг, традиции, верность чистоте крови — всё это было для Беллы понятно, знакомо, вбивалось в голову с детских лет. Друзей же она никогда не имела, в отличие от Сириуса. Мелкого, надоедливого, эгоистичного мальчишки, который всё всегда делал назло. Беллатрикс это казалось чудовищно несправедливым, поэтому она украла колдографию, втайне надеясь хоть так заполучить желаемое.

Сириус искал снимок. Ругаясь, словно грязный маггл, мальчишка носился по дому и заглядывал во все закутки. Он казался одержимым поиском, словно вместе с колдографией потерял то, что делало его ненадолго счастливым.

Беллатрикс радовалась своей выходке. Прятала довольную ухмылку за веером, топила её в чашке чая, а после, не удержавшись, снисходительно потрепала кузена по голове, получив в ответ колкий, злой взгляд.

Сейчас же Белла лежала на земле, ощущая у щеки шуршащие листья. Маска, как и палочка, потерялась, оставив Беллатрикс беззащитной. Рядом тяжело дышал Поттер. Открывать глаза и видеть в них ненависть не хотелось — с Беллы хватило и кузена.

Смешок, шорох листьев и тихое:

— Влипли мы с тобой,Блэк.

— Лестрейндж, — устало поправила она.

— Без разницы. — Поттер присел рядом и больно ткнул её палочкой. — Поднимайся. Пора тебе, Блэк, пойти на свидание с Грюмом, — помолчав, добавил: — Две недели назад вы вырезали семью МакКиннон. Мы учились с Марлин на одном курсе. Соседи видели той ночью людей в чёрных мантиях и масках. Ты там тоже была, Блэк? Отвечай!

Джеймс грубо встряхнул Беллатрикс, но она осталась невозмутимой.

— Молчишь? Скоро запоёшь! Грюм любить ломать таких, как ты.

— Каких? — Беллатрикс села и настороженно посмотрела на Джеймса. Он поначалу показался ей растерянным: то и дело ерошил волосы, словно это могло помочь ему собраться с мыслями.

Но вот иллюзия слетела, как дешевый грим на лице клоуна, обнажая его истинное лицо: наглое, чуть заносчивое, уверенное в себе. Ищейка учуяла зайца и не собиралась сдаваться. Догнать, схватить, вцепиться зубами в загривок и трепать, пока жертва не попросит о пощаде.

Беллатрикс жертвой себя никогда не считала.

Тем временем Поттер поднялся и теперь возвышался над ней, направив палочку прямо в грудь.

— Вы думаете, что выше остальных только потому, что родились в семье магов, — его голос был пропитан презрением. — Знаешь, что Грюм с тобой сделает?

— Зачитает права?

— Права? — Джеймс хохотнул. — У таких, как ты — меченых, — нет прав. Он будет тебя пытать. Не магией, не зельями, а по-маггловски. Тебя так отделают, что стоять самостоятельно не сможешь.

— И это хвалёное гриффиндорское благородство? — спросила Белла с усмешкой. Вот только ей было совсем не до смеха. У Поттера хватит дурости притащить её за шкирку в Аврорат, не считаясь с последствиями.

— А на что ты надеялась, Блэк? Думала, раз вытащила меня из драки, так я тут же брошусь к твоим ногам и поклянусь в верности?

— Да пошёл ты!

— Только вместе с тобой, дорогуша.

Джеймс схватил её за руку и резко дернул на себя. Кончик волшебной палочки больно впился в горло. Беллатрикс казалось, что ещё чуть-чуть — и он проткнёт её им насквозь просто ради интереса, чтобы посмотреть, как она будет захлёбываться собственной кровью.

За прошедший год он ничуть не изменился. Она, впрочем, тоже. В воздухе пахло грозой, небо затянуло тёмными тучами, раздутыми, как объевшиеся сливок пикси. Уходить не хотелось. Белла подняла руку и сняла с мантии Поттера прилипший листок, багровый, с тёмными прожилками. Джеймса хотелось касаться, обнимать, впитывать в себя, как Белла впитывала боль пытаемых ею магглов.

Как делал это Сириус, уверенный, что Поттер ничего не замечает. А они правда ничего не замечал. Нёсся вперёд с бешеной скоростью, смеясь и размахивая руками. Дразнил шёпотом: «Поймай же! Поймай!» — и ускользал.

Она отклонилась чуть в сторону, уходя от палочки, и сделала движение навстречу Поттеру, почти утыкаясь ему в грудь. В его глазах мелькнуло удивление, и в следующую секунду он резко оттолкнул Беллу от себя, так, что она снова упала на землю.

Багровый лист выпал, инстинктивно Беллатрикс запустила руку в шуршащую массу, золотистым ковром устилающую землю, и внезапно нащупала палочку.

«Как всё удачно складывается», — подумала она и спросила с насмешкой:

— Что делать будешь, Поттер? И правдасдашь меня аврорам?

У Джеймса дёрнулся угол рта, он нахмурился и кивнул.

— В Азкабане тебе самое место. Ничего личного, Блэк. — Поттер сжал волшебную палочку, но Беллатрикс оказалась быстрее. Обездвиживающие чары стали чудесным решением всех проблем.

Белла рассмеялась, весело, заливисто.

— Поттер, Поттер, Поттер, — прошептала она, придвинувшись к нему вплотную. — Поиграем?

Что чувствуешь, когда внезапно обретаешь власть над тем, кого так давно хотела? Абсолютную, всепоглощающую, сводящую с ума? Беллатрикс ощущала счастье. Оно зарождалось внутри робким огоньком. Разрасталось, накрывало тёплой волной и отдавало лёгкой дрожью в кончиках пальцев.

Толчок — и Джеймс упал на спину, озадаченно глядя на Беллатрикс. Он не боялся, ещё нет. Белла достала кинжал — подарок Рудольфуса. Любимый муж имел своеобразное чувство юмора: вместо драгоценностей и тряпок он дарил ей оружие. Кинжал был самой любимой её игрушкой. Беллатрикс придирчиво посмотрела на него, любуясь тусклым блеском лезвия, и улыбнулась.

— Ты помнишь нашу встречу в Косом переулке? — Белла расстегнула застёжки на мантии Поттера. — Ты тогда стоял возле витрины и рассматривал гоночную метлу.

Она на мгновение прикрыла глаза, вспоминая тот осенний день. Колдуны и ведьмы куда-то спешили, кричали, звали, хохотали, создавая ужасную какофонию звуков. Джеймс же просто стоял возле витрины, ни на кого не обращая внимания, рассеяно лохматя волосы и поправляя очки на носу. Глядя на него, Белле казалось, он существовал вне времени. Смешной золотисто-алый полосатый шарф, обмотанный вокруг шеи, странные синие штаны, которые, кажется, Беллатрикс видела на магглах. Третий или четвертый курс Хогвартса и разница в возрасте не меньше восьми лет. Беллатрикс понимала, что не следует подходить к нему. Что это всего лишь прихоть, о которой она позже пожалеет, но не могла удержаться. Мельком окинула себя взглядом в витрине магазина: мантия, шляпка, причёска — всё было идеальным! И совсем-совсем неуместным! Слишком по-взрослому, а оттого отталкивающее и создающие ненужные преграды. Преграды Белла не любила. Она предпочитала их ломать, как и надоевшие игрушки.

Поттер не был похож на игрушку: слишком живой и настоящий. Даже тогда Беллатрикс понимала, что никогда не сможет им управлять. И позже, когда они сблизились, она только ещё раз убедилась в этом. Ей нечего было ему дать. У него же, казалось, были ключи от другой жизни, в которой полосатые шарфы и гоночные метлы значили так же много, как и чистота крови.

Беллатрикс это сводило с ума, делало одержимой навсегда заполучить ключи, как когда-то она заполучила колдографию.

— Мы тогда впервые встретились и разговорились. Ты с таким восхищением смотрел на меня. Помнишь?

Она подцепила верхнюю пуговицу на рубашке Джеймса и срезала её кинжалом. Одну, а затем ещё и ещё. Распахнула полы и провела ладонью по его груди. Гладкая, без волос и шрамов — совсем не такая, как у Рудольфуса. Поттер молчал, обездвиженный.

— Конечно, помнишь! Ты тогда так расхрабрился, что пригласил меня в кафе мистера Фортескью. — Беллатрикс мечтательно улыбнулась, а потом сказала: — Но Сириус всё испортил, так не вовремя появившись. Кузен всегда всё портит. Он ведь тебя любит, знаешь?

Поттер молчал, лишь его глаза лихорадочно блестели. Если бы он мог, то ответил. И не только словами. Врядли бы Беллатрикс отделалась простым обездвиживающим.

«Конечно, Сириус меня любит — мы ведь лучшие друзья!»

Мысли Поттера были настолько очевидны, что никакой легилименции не надо.

— Нет, ты не понял. Он любит тебя вот так. — Лестрейндж наклонилась и поцеловала его, откровенно, бесстыдно, как хотела ещё с самой первой их встречи.

Голова кружилась от власти. Запах прелой листвы смешивался с ароматом кедра и мускуса, а на языке отдавалась горечью ненависть Джеймса. Она пьянила, как хорошее вино, и расковывала.

Беллатрикс отстранилась и посмотрела на Поттера: он больше не был растерян. Зол, смущён, озадачен — да. Его сердце бешено колотилось как у пойманного в капкан зверя, но Белла не видела в нём жертву. Поттер никогда не будет унижаться и молить о пощаде, скорее сам полезет в петлю, чтобы показать всем, какой он смелый. Беллатрикс это нравилось, сводило с ума и вызывало желание обладать. Спрятать в шкатулку рядом с украденной колдографией, наложить с десяток охранных заклинаний, чтобы никто никогда не смог отобрать.

Забрать было нельзя. Он не принадлежал ни ей, ни Сириусу, ни даже себе. В голове мелькнуло услышанное когда-то давно от кузена имя: Лили. Мелькнуло и исчезло. Сейчас это не важно. Власть — вот что имело значение.

Белла крепче сжала рукоятку кинжала и сделала аккуратный надрез чуть ниже сердца, не глубокий, но широкий — после такого наверняка останется шрам. Затем ещё один и ещё. Закончив, ткнула пальцем в порезы на его груди и прочла:

— Блэк, — помолчала немного, полюбовавшись выражением лица Джеймса, и добавила: — Запомни, Поттер: Блэки никогда не делятся.

Потом провела ладонью ниже и начала расстёгивать ремень Джеймса. Клятые обездвиживающие чары лишали человека чувствительности. Беллатрикс это мешало и раздражало, но она не могла отказать себе в удовольствии подразнить Поттера.

— Как думаешь, твоя рыжая девчонка очень расстроится, если я кое-что у тебя отрежу? — Белла медленно провела кинжалом от пупка вниз, оставляя тонкую кровоточащую царапину.

Глаза Джеймса расширились от ужаса: что-что, а эту часть своего тела он действительно ценил.

— А Сириус? — продолжала выспрашивать Беллатрикс. — Он расстроится? Или обрадуется? Кузен ведь тебя так любит...

Она сильнее надавила кинжалом, почти вспарывая ему живот. Доктор Треверс как-то раз показал, как правильно сделать разрез, чтобы не повредить внутренние органы. Их потом можно было вынуть и обмотать вокруг шеи жертвы на подобии причудливого ожерелья.

Но вот незадача: убить сейчас Джеймса она не могла. Что-то мешало. Сковывало запястья, сдавливало шею невидимой удавкой, принося с собой ощущение потери.

Беллатрикс склонилась над Джеймсом и доверительно прошептала:

— В следующий раз я тебя убью, а голову прибью на стене почёта в доме тётушки Вальпурги. Уверена, тебе понравится соседство домовых эльфов!

Дальше всё было просто: забросить волшебную палочку Поттера подальше в кусты, снять чары и аппарировать, а брошенное вслед «сука» воспринялось Беллой как комплимент. В конце концов, ненависть связывает сильнее, чем любовь.

* * *

Вернувшись в дом, который был их убежищем на время рейдов, Белла услышала весёлый смех и звон стекла. Люди Розье праздновали, значит, мужа той ведьмы поймали. Беллатрикс подошла к двери, ведущей в подвал, и взялась за ручку. Она нагрелась, слегка обжигая, а потом превратилась в змею и обвила предплечье Лестрейндж. Высунула раздвоенный язык, словно пробуя на вкус разлитую в воздухе магию, мотнула треугольной мордой и медленно растаяла. Щелчок — и дверь открылась. Внизу было темно. Темнота затягивала, вышибала воздух из легких и пугала. Никогда нельзя быть уверенным в том, что человек найдёт, спустившись. Даже стоя здесь, наверху, Беллатрикс ощущала запах крови. Медный, сладковатый, сотканный из тысячи оттенков, как траурная вуаль тётушки Вальпурги, он не давал забыться. В прошлый раз крови было так много, что она покрывала весь пол. Казалось, стоит сделать шаг — и ты провалишься в неё по шею, как в болото. Беллатрикс не сделала. Стояла на нижней ступеньке и заворожённо смотрела на работу доктора Треверса, сумасшедшего гения, который мог убить в два счёта так же легко, как и растянуть агонию на недели. А потом убежала, как сопливая девчонка.

Позже, раздумывая над этим, Беллатрикс поняла, что испугалась не пыток, а потери контроля. В подвале власть всецело принадлежала доктору Треверсу.

Сегодня пол был чистым, чего нельзя сказать про стену. Бедный человек был пришпилен к ней, как гусеница, и выпотрошен, но ещё дышал. Мутный взгляд, серое лицо и губы, шепчущие бесполезные слова, которые грязнокровки называли молитвой.

— Вы его убьёте, сэр?

Треверс кивнул. Он не любил попусту сотрясать воздух, считая, что говорить следует только тогда, когда можешь произнести что-то действительно важное.

— Хорошо. — Беллатрикс нервно облизала губы и подошла к пленнику ещё ближе.

Одному Мерлину известно, как он вообще дышал со вскрытой грудной клеткой. Рёбра были распилены и раскрыты причудливой книгой. Читай — не хочу. Сердце стучало медленно, размеренно. Было видно, как сокращались мышцы, вбрасывая кровь в сосуды, а они в свою очередь раздувались и пульсировали.

Лестрейндж всматривалась в пленника, впитывая в себя его боль и стараясь запомнить. Она не знала его имени. Лишь то, что он был человеком Дамблдора. Орденцем.

Беллатрикс представила на его месте Джеймса и вздрогнула. Нет, нет, нет, только не он. Вот Сириус — совсем другое дело. Кузена бы она собственными руками придушила, появись у неё такая возможность.

— Я пойду. Розье что-то передать? — спросила Беллатрикс, не в силах отвести взгляд от пленника.

— Да, пусть заберёт посылку для Дамблдора, — кивок в сторону.

Посылка смотрела остекленевшим взглядом на Беллу и насмешливо скалила зубы.

* * *

В газетах не было ни слова об их рейде. Чиновники в министерстве предпочитали оставлять людей в неведенье. Они считали, что этим защищают народ, но это была ложь. Правда оставалась скучной и неприглядной, как старые носки с дыркой на пятке. Власть, деньги, место начальника среднего звена с парой ассистентов на побегушках — большинству этого хватало.

Уверенность и стабильность. Процветание и созидание.

Никаких перемен или опасных мыслей. Бюрократическая машина была отлажена и идеально работала, уничтожая всё, что выходило за рамки, будь то новые радикальные реформы или закостеневшая в традициях старая аристократия.

Беллатрикс ненавидела это так же сильно, как и грязнокровок. Невежественных, недалёких и глупых людей, которые не понимали элементарных вещей, зато считали, что магия всецело принадлежит им.

Сидя в кафе мистера Фортескью, Беллатрикс лениво листала страницы Пророка. Рудольфус опаздывал на час. Пунктуальным её муж никогда не был, но всегда предупреждал, если где-то задерживался.

Белла вспомнила, как год назад случайно столкнулась в этом кафе с Джеймсом. Он сидел в одиночестве, а рядом на столе лежал букет лилий. От их приторного аромата подташнивало. Беллатрикс тогда без спросу подсела к нему и, подозвав официанта, заказала кофе. Джеймс молча смотрел на неё, ничем не показывая, что её присутствие неуместно.

Тогда они ещё не были врагами. Беллатрикс только готовилась принять метку, а Поттер ещё не вступил в Орден Феникса. Война была призрачной, далёкой и, казалось, никогда их не затронет.

Они ни о чём не разговаривали — им это было ненужно. Ей хватало просто быть с ним рядом, ни с кем не делясь вниманием Джеймса, а ему нужно было отвлечься. Девчонка, которой Джеймс принес лилии, не пришла. Поттера это задело. Он хмурился и лениво ковырял ложкой в пиале с шоколадной гадостью, по ошибке названной мороженым.

Не улыбался. Не ерошил волосы. Не пытался произвести впечатления.

Просто потух, выгорел, стал серым и скучным.

Джеймс думал о Лили и злился: она опять его кинула. Дурацкое кафе, мерзкие цветы и безнадёжно испорченный вечер. Он мог напиться и завалиться в логово к Бродяге, чтобы проспаться, а наутро с новыми силами попробовать обольстить зазнобу. Мог послать всё гиппогрифу под хвост и найти себе новую подружку — благо, с этим у него никогда не было проблем. А мог сделать глупость и в очередной раз вляпаться в проблемы по самое не хочу. Назло Эванс он мог завести интрижку с кем угодно. Даже с Блэк!

Поэтому, когда Беллатрикс допила кофе, Поттер предложил:

— Пошли, прогуляемся, Блэк.

— Лестрейндж, — поправила она его. — Но с тобой я никуда не пойду.

— Разве я не неотразим? — Джеймс нагло улыбнулся и взъерошил волосы. — По мне все девчонки сходят с ума!

— Неужели? — Белла снисходительно улыбнулась. — Ты глуп и самонадеян. Я никак не могу понять, почему кузен так дорожит тобой.

— Я на него наложил Империо, — доверчиво сказал Джеймс. — На первом курсе, только — тссс... — это страшная тайна.

Белла фыркнула: такой ерунды она давно уже не слышала.

С выгоревшим Поттером никуда идти не хотелось, но Беллатрикс решила рискнуть. Хуже ведь не могло быть, правда?..

Могло. Ещё как могло.

Гулять они пошли в маггловскую часть Лондона. Тогда Беллатрикс впервые вплотную соприкоснулась со всем тем, что ненавидела в магглах. Люди ей тогда показались кучей копошащихся муравьев. Их хотелось раздавить, выжечь заразу и посыпать пепел солью, как в старые добрые времена, но ничего из этого Беллатрикс не сделала.

Постепенно Джеймс начал оживать, словно с выброшенным букетом и затерявшейся в переулках магической частью Лондона он избавился от грусти.

Сейчас Поттер был похож на вспыхнувший костёр. Мальчишка с колдографии вырос и изменился, но ровно настолько, чтобы в его пламени захотелось не просто согреться — сгореть.

— Они похожи на животных. Ты только посмотри: тупое стадо овец, которое не умеет думать! — Белла брезгливо поморщилась.

Маггловская часть Лондона напоминала ей огромную дымящую печь, в которой сжигали мусор. Печь, которая отравляла воздух и пачкала хлопьями пепла всё вокруг.

— Они такие же, как и мы, Блэк. Нет никакой разницы — поверь.

— Ты имеешь наглость сравнивать меня с этими... — Беллатрикс не могла подобрать достаточно ёмкое слово, чтобы прекратить этот бессмысленный спор.

— Сравниваю. Знаешь, один их ученый считал, что все люди пошли от обезьян: страшных, волосатых и невежественных тварей, думающих только о себе.

— Это глупо!

— Почему? — искренне удивился Поттер. — Прошло не одно столетие, а люди по-прежнему в первую очередь беспокоятся о своём благополучии. Что магглы, что маги.

— По-твоему, и я похожа на обезьяну? — Желание запустить в наглеца Круцио стало почти невыносимым.

— О, дорогуша, ты была на редкость симпатичной обезьяной!

Поттер расхохотался и, схватив её за руку, побежал. Мимо людей и домов, магазинов и противно сигналящих повозок без лошадей. Он бежал так быстро, словно от этого зависела его жизнь. И жизнь Беллатрикс — Поттер так и не выпустил её руку.

Когда они выбежали на берег Темзы, Беллатрикс, ёжась под порывами ветра, решила сделать первый шаг. Второй и третий был за Поттером. Они аппарировали к нему домой. Любовником он оказался не очень умелым, но пылким. Вся спина саднила, а на запястьях и бёдрах у Беллатрикс появились синяки. Белла горела, задыхалась от счастья и слёз, получая удовольствие не столько от близости, сколько от обладания Джейсом. Ей казалось, что нет ничего невозможно и всё — совершенно всё! — можно получить, стоит лишь захотеть.

Поттер не думал ни о чём. Сонный, потный, удовлетворённый, он сказал:

— Ты похожа на него, Блэк. Слишком похожа. Наверное, поэтому с тобой так легко.

— На кого?

— Сириуса, — зевнув, ответил Поттер.

— Из всех людей в этом грёбанном мире ты сравниваешь меня с кузеном? — Белла не могла поверить своим ушам: так её ещё никто не оскорблял.

— Чему ты удивляешься? Вы с ним настолько похожи, что стоит мне закрыть глаза — и я вижу перед собой его заросшее щетиной лицо. Поверь — это то ещё удовольствие!

— Ну ты и сволочь! — произнесла она почти с восхищением.

Поттер ничего ей не ответил — он уснул.

Беллатрикс же лежала, прижимаясь к нему всем телом, и не знала, плакать ли ей или смеяться, а потом ушла, пообещав себе больше никогда не искать Джеймса.

Ключи от той, другой жизни так и остались у Поттера, и он не желал ни с кем ими делиться. Это злило, но Беллатрикс ничего не могла поделать: Джеймс всё ещё был ей нужен.

Колдографию выбросить она так и не смогла.

* * *

Дальше ждать Рудольфуса не было смысла. Беллатрикс расплатилась и вышла на улицу. В воздухе пахло грозой, но людей в Косом переулке как всегда было много. Нужно поспешить домой: вдруг что-то случилось?

Перед самой аркой, ведущей в «Дырявый котел», Беллатрикс грубо дёрнули за локоть. Удар, жёсткая рука, сжимающая горло, и волшебная палочка в паре дюймов от носа.

Поттер был в ярости. Лицо перекошено жуткой гримасой, дыхание тяжёлое, прерывистое. Джеймс пылал, обжигая своей ненавистью. От восторга Беллатрикс хотелось захлопать в ладоши: настолько её завораживало всё происходящее. Даже железный захват на шее, после которого наверняка останутся синяки, не смущал. Испытывать боль было так же восхитительно, как и причинять.

— Дамблдор получил посылку? — прохрипела Беллатрикс.

Джеймс выругался и сжал пальцы ещё сильнее. Белле показалось, что ещё чуть-чуть — и он оторвёт ей голову.

— Вы вообще люди, Блэк? — Джеймс встряхнул её, как тряпичную куклу. — У вас осталось хоть что-то человеческое?

— Больше, чем в вас.

Не голос — хрип. У Беллатрикс перед глазами всё плыло. Алые вспышки сменялись рябью с чёрными точками, в ушах шумело, воздуха не хватало. Она задыхалась, невольно царапая ногтями руку Поттера, пытаясь вдохнуть. Пусть хоть на миг, пусть последний раз в жизни, перед тем как ей свернут шею.

Вдруг рука исчезла, и Белла обессиленная упала на колени. Воздуха было так много, что в нём можно утонуть.

— Как же я ненавижу вас! — зло бросил он, отступив от неё, словно боясь запачкаться.

Откашлявшись, Беллатрикс посмотрела на него слезящимися глазами и криво улыбнулась.

— Взаимно, Поттер.

Резко вскинула палочку и невербально послала луч заклинания. Джеймс врезался в противоположную стену, сильно ударившись головой.

Очки упали на землю, и стёкла треснули. Белла подобрала их и сунула в карман мантии — на память. Склонилась над Поттером — он ещё дышал. Затылок был влажным.

Беллатрикс провела по его волосам рукой, и кожа окрасилась в алый цвет, такой же невыносимо яркий, как помада престарелой кокетки.

Безответная любовь — мерзкая штука. Проще любить мёртвого — тогда даже одержимость становится понятнее и естественнее.

Беллатрикс улыбнулась и, развернувшись, ушла. Ей было больно. Казалось, грудь вскрыли, а сердце вынули. И его, ещё живое, сжимали в руке, давили, царапали, раз за разом доводя до исступления. Изысканная пытка — только настоящий знаток смог бы оценить её по достоинству.

Несмотря ни на что, эта мысль развеселила Беллатрикс. Она отчётливо понимала, что не сможет убить Поттера, но и любить его больше не могла.

Того мальчика, с восторгом рассматривающего в витрине гоночную метлу, давно уже нет, как и парня, с которым она переспала год назад. Они оба были пожраны войной и выжжены изнутри. И то счастье, которое она с остервенением так долго искала, исчезло.

Поттер больше никогда ни с кем не сможет им поделиться.

* * *

В «Дырявом котле» почти не было посетителей. Старина Том протирал тряпкой стаканы, метла лениво скребла по полу, больше размазывая грязь, чем убирая. Под лавкой сидел большой чёрный пес. Увидев Беллатрикс, он зарычал, вздыбил загривок, принюхался, а потом опрометью выскочил за дверь, ведущую на задний двор.

К Джеймсу.

Беллатрикс засунула руку в карман, нащупывая там сломанные очки. Их надо будет спрятать в шкатулку вместе с колдографией. Пусть будет. Потом, когда они победят и Тёмный лорд уничтожит министерство с Орденом Феникса, Белла достанет свои трофеи и позволит себе немного погрустить, но это будет не скоро.

Нужно возвращаться к Рудольфусу, ворчанию Розье и молчаливому доктору Треверсу. Сегодня у них рейд, пара трупов и схватка с Орденом, а завтра — благотворительный бал.

Всё по плану, иначе и быть не может. Ведь правда?